Незабываемый сон

Эта история началась холодным осенним утром. Я студент второго курса, ненавидящий ранние подъёмы, встал в 7:50, чтобы в 8:50 приехать на физкультуру. Думаю, что момент с толкучкой в метро можно пропустить, так что раз – и я уже там.
  На занятие из всей группы в двадцать семь человек, приехало только четыре. Мы пробежали пару кругов по стадиону и нас отправили домой. В метро я смог насладится несколькими минутами разговора со своими коллегами, после чего все разъехались по своим станциям. В целом, я был доволен этой парой.
  Я приехал домой, быстренько перекусил остатками торта, купленного моей мамой, и йогуртом и отправился к себе в комнату. В этот момент я задумался над тем, как много делает для меня мама – она готовит для трёх человек, убирает всю квартиру, морально меня поддерживает. Я мысленно поблагодарил её, а затем быстро что-то ответив на единственное сообщения во всем известной социальной сети, лёг под одеяло и, как мне казалось, крепко уснул. Спросонья я слышал какие-то звуки, но не придавал им особого внимания.
  Первое моё пробуждение было невероятно страшным. Я внезапно очнулся в охапке незнакомого мне парня. Он нежно, но строго держал меня за плечо, при этом перекинув свою руку через мою шею (как бы по-братски что ли). Позади нас было три девчонки, я не особо мог различить о чём они болтают, но их речи были направлены явно на меня. Из них я узнал, что я вообще-то не так хорош, как обо мне говорят. Но кто обо мне говорит? Они хихикали, а лестница вниз всё не заканчивалась. Внезапно в их полилог вступил парень, тот самый, который вёл меня как каторжника в АД. Он встряхнул меня и сказал, что вообще-то на меня вся надежда. Он сказал, что керри лучше у них нет и не будет, и что я справлюсь. Он посмотрел на меня и задал один простой вопрос – есть ли у меня план.
  В растерянных чувствах, всё ещё смущённый отсутствием хоть каких-то напоминаний о прежней жизни, я промямлил, что если мне дадут пикнуть Сларка, то победа у нас в кармане, но если он будет в бане, то придётся брать ТБ, на котором я тоже что-то да понимаю, но из-за нашей не сыгранности, они могут пропустить пик моей силы и мы проиграем.
  В это же мгновение под крики сторонних наблюдателей и смех девочек за моей спиной, сознание (или память) снова покинуло меня. Я очнулся уже в кресле, руками я нащупал мышку. Все мы сидели в какой-то коробке, а перед нами был огромный экран, на котором был изображён герой компьютерной игры, в которую я много лет играл. Там был тот самый ТБ (Terrorblade) и надпись, провозглашающая, что именно мы взяли этого героя. Последнее, что я помню до того, как снова впасть в незнание, это моё возмущение тому, что мы взяли его на второй пик. 
  Пришёл в себя я уже в тёплом помещении. Я полулежал в широком и мягком жёлтом кресле, а вокруг меня была целая толпа людей. Они о чём-то болтали, я же в этот момент что-то осознал, правда сам ещё не понял, что именно. Внезапно люди оживились, когда какой-то молодой парень сказал, что я проснулся. Все несколько секунд просто смотрели на меня, а потом начали вопить как сумасшедшие. Ко мне подошёл наш менеджер – толстый мужчина, лет сорока, с длинной чёрной бородой. Он пожал мне руку и сказал, что именно благодаря тому, что я всю игру был на кураже и держался на ногах, наша команда смогла выиграть турнир. Я ничего не понял и снова отключился.
  Найти и собрать себя в следующий раз было чем-то сложным, но меня привёл в чувство сильный и властный голос женщины. Она звала меня по имени. Я откликнулся и оказался в раздевалке. Мне показалось, что я собираюсь домой с тренировки. Я ведь всегда так любил бокс! Там стояли и топорно смотрели на меня 2 девушки моего возраста. Фокус моего внимания был до такой степени нестабилен, что я мог смотреть только на них, а окружающие меня объекты навсегда останутся для меня тайной. Первая, стоящая слева от меня была шатенкой низенького роста, в маленьких очках, пальто и по её телодвижениям можно было сказать, что она очень зажатый человек. Она что-то мне рассказывала, но я напыщенно не слушал её. Внезапно она изменилась в лице, покраснела и сказал: «Хотя разве тебе может понравится такая как я». Я отчётливо это расслышал, но решил поиграть в дурачка и попросил её повторить последнюю фразу, потому что я якобы не расслышал её. Она всё мялась, поэтому я с каждой секундой всё ближе пододвигая своё левое ухо к её рту, начал зажимать её в серый шкафчик для одежды. Когда она наконец-то повторила своё высказывание, я парировал его тем, что она вполне может мне понравится. Она заулыбалась и попросила в таком случае проводить её домой. Но тут в нашу мирную беседу ворвалась вторая барышня. Это была блондинка с карими глазами, тонкой талией и большими бёдрами, а одета она была в короткую юбку и длинный свитер. Она, невероятно игривым тоном, сообщила, что сегодня мне придётся пойти с ней, потому что старославянский язык сам себя не выучит. Я непроизвольно улыбнулся, прихватил вторую даму за талию и надменно смотря на первую девочку, сообщил ей, что так оно и есть. Та смутилась и тут же выбежала из помещения, которое я так и не оглядел, потому что в мою голову закрались сомнения о том, кто произносил эту фразу. Я был уверен, что я бы ни за что не пошёл на подобную мерзость. Но я был счастлив, потому что мою руку в эту минуту сжимала настоящая девушка и она всецело принадлежала мне. И свет вновь погас.
  Моя новая реальность началась с того, что закадровый голос рассказывал о том, как на землю упал астероид, из которого на волю выползло некое зло, которое людям придётся останавливать собственными силами. «Ну, а кто мог бы нам помочь?» - подумал я. С неба прямо передо мной упал на свои 4 огромные лапы монтер, похожий на черепаху. Он был размером где-то с 4-х этажный дом. Я оцепенел от ужаса, задрожал и упал на колени.
  Глазок камеры был отведён куда-то в сторону, на площадку выбежал режиссёр - мужчина сравнительно высокого роста, с квадратным гладковыбритым лицом, в коричневых очках и коричневой куртке, очень похожей на старую куртку моего отца. Он сказал, что сегодня я был просто неотразим и, что если так продолжиться дальше, то я прославлюсь на всю страну. тот самый дяденька в куртке отца, и, бережно взяв меня за плечо, произнёс: «Дорогуша, ты что опять не читал сценарий?» Даже учитывая его мягкость, я не смог ничего поделать и отключился.
  Я заново отыскал свой разум среди миллионов звёзд и с, от неожиданности показавшимся привычным словом «снято», открыл глаза. Все радостно бегали вокруг меня, парни, напрягая свои мощные спины, даже запустили меня в воздух. Вся площадка, представляющая собой маленькую по голливудским меркам поляна, которая похоже, что правда являлась просто лужайкой перед чьим-то домом, была наполнена возгласами и криками. Все восторгались мной; они кричали: «Егор, ну ты актёр! Актёрище! Молодец!» - и всё в таком духе. Режиссёр и оператор в одном лице, раздал нам какие-то пластмассовые трубочки, перетянутые резинками и закупоренные чем-то на подобие черенка лопаты, мало того, они ещё были завёрнуты в чёрные пакеты, чтобы пластик заранее не показывал, что скрывает.
  Мы покидали просторы нашей съёмочной площадки в большой компании. Было много красивых девочек, приятных на вид мальчиков и рядом с ними шёл я. В этот момент мне показалось, что я уже не первый год знаю всех этих людей, что каждый из них в какой-то мере входит, в важное для человека понятие «семьи». Как только мы переступили порог калитки, отделяющий этот, как мне тогда казалось, райский остров от цивилизации и огромных домов реальности мегаполиса, один парень открыл свой импровизированный конверт и закричал: «Три сотни зелёных. Йуху!» Все ещё более разгорячённые начали распаковывать свои и так же радоваться своим доходам. Я, осознав, что мне этот элемент счастья не выдали, попросил ребят подождать меня и вернулся на площадку.
  Режиссёр стоял во дворе и при приближении к нему, он показался мне обычным дворником, а не серьёзным человеком. В руках он держал веник, а эта его куртка… Показалась мне в этот момент просто отвратительной. Я окликнул его, и он даже как-то вздрогнул.
- Режиссёр, вы забыли выдать мне мою долю, - гордо заявил я
- Ну, возьми вот это, - сказал он как-то неуверенно и даже вяло, и выдал мне колбу. Она не была завёрнута в какой-либо пакет и показалась мне какой-то мутной.
  Но я не придал этому особое значение, быстро выхватил её из его рук и побежал обратно. К этому моменту на улице остались только два парня. Один из них жадно перебирал свои деньги, а другой – чёрный просто стоял в ожидании возвращения звезды.
  Я гордо подошёл к ним, поднял вверх свою колбу и сказал, что у меня там должно быть не меньше тысячи. Открыв крышку, которая у меня отличалась тем, что в отличии от моих коллег, была обычной пробкой, я заметил, что моей долей оказалась мутная вода, в которой к тому же были какие-то травы, я возмутился. Но возвращаться мне не хотелось, я попросил чёрного паренька сфотографировать это и отправить фото режиссёру с указанием на его ошибку. Он как-то наигранно поднёс телефон поближе, сделал снимок, и мы пошли по улице, с каждой секундой удаляясь от неизвестного мне до этой минуты места.
  Мы прошли, быть может, километр и парень, который всё это время смотрел на свои деньги, покинул нас. Тот второй, в свою очередь, задал мне каверзный вопрос: «Егор, а почему ты идёшь с нами? Ты же живёшь вместе с Дмитрием Анатольевичем». Я растерялся. «Кто это?» - недоумевающе спросил я. «Ну ты и шутник», - со скрипом в голосе, процедил он. Но, заметив на моём лице гримасу истинного замешательства, он недоверчиво произнёс, - «наш режиссёр».
  Наконец-то детали начали складываться для меня в цельный пазл. Этот самый режиссёр – обманщик, который накачивает самого талантливого молодого актёра на свете запрещёнными веществами, а затем пользуется моим ограниченным сознанием как ему вздумается!
  Я был готов разорвать этого человека на куски. Даже не попрощавшись, я покинул этого парня, имя которого так и не узнал, и направился прямиком на съёмочную площадку. Стоило мне переступить порог, как сознание опять покинуло меня.
  Я ощутил тяжесть книги в моих руках. Открыв глаза, я понял, что это неимоверных объёмов фолиант, он был открыт, по ощущениям, ровно на середине. Решившись, всё же приоткрыть для себя завесу тайн, я решился сосредоточить свой взор на самой книге и внезапно понял, что не могу прочитать ни единого слова. Книга была написана неизвестным мне языком. Я закрыл книгу и на её обложке увидел красного цвета открытый глаз, из его верхнего века, торчали как оленьи рога, четыре красные линии, две из которых, те, что были ближе к краям книги, заканчивались раньше, чем другие. В непосредственной близости к этому снованию, на равноудалённом от него расстоянии, красовались две красные точки. Я отметил, что сам цвет этого рисунка был тусклым, но не из-за того, что художник, оставивший после себя столь запоминающийся автограф, выбрал бордовый цвет, а потому что красная краска на обложке выцвела. Да и сама книга была как будто пропитана грязью, на ней явно был сохранён не один десяток отпечатков.
  Ненароком я поднял свой взгляд и тут же был охвачен ужасом. Я, молодой студент, стоял, как я понял, на некоем возвышении, а на расстоянии нескольких вытянутых рук от меня стояли несколько десятков людей в бежевых балахона, среди них я даже заметил несколько совсем низеньких фигур, то были дети. Некоторые подняли глаза и смотрели прямо на меня, другие же молча, не поднимая голов, смотрели, как чувствовалось, наполненным любовью к жизни взглядом, куда-то, где кончался пол и начиналась земля. Быстрым взглядом я оглядел зал, в котором приходилось мне читать проповедь, то был бедный, сделанный исключительно из дерева амбар, что называется, «без окон, без дверей». Но и в этом амбаре я чувствовал себя как дома.
  Я закрыл книгу и шум от этого действия разлетелся по всему помещению. Уже абсолютно все мужчины подняли головы и взгляды их были полны тепла. Спустившись к ним, я почувствовал гордость за самого себя. Мужчины, один за другим, начали покидать амбар, и я вышел вслед за ними.
  Мы оказались на просёлочной дороге, вдалеке виднелись избы, построенные явно совсем недавно, восходящее солнце, падая на них, как бы радовалось проделанной работе. Все направились туда, и я пошёл следом. Мужчин ожидал очередной день в поле и на пастбище, а женщины разбрелись по избам, дабы поучать детей и готовить.
  То было невероятное место, куда я приехал несколько лет тому назад со священным писанием и поселился здесь. Я каждый день читал в том амбаре главы из той книги, которую никогда не выпускал из своих рук. Это самое важное, что я вычленил из долгих рассказов мужчин, которые отвечали на мои вопросы с улыбкой. Они наверняка не думали, что я делаю это во имя корыстной цели, чтобы усладить свой слух комплиментами в мой адрес. Один мужчина, с синими как океан глазами сказал мне, что все они заметили моё внезапное молчание на утренней службе и надеются, что я как можно скорее приду в себя. Здесь меня все любили. Но свет вновь потух.
  Я проснулся в мягком кресле. Мои руки были пристроены на его массивных подлокотниках. Я чувствовал, что не выспался, но мне надо было вставать. Моя дремота продлилась, быть может, пару часов, но я знал, что пришло время забирать сына из садика. На часах было без двадцати шесть. Моя ненаглядная должна была совсем скоро вернутся. Работа переводчиком не очень сложная, но она так утомляет, приходится вечно читать тексты, которые тебе не интересны, следовать каким-то стандартам и не выходить за грань писательского текста. Зато это более ли менее прибыльное дело и не надо выходить из дома. Моя супруга не могла покинуть своего рабочего места, ибо именно она приносила основной доход в семью, а я почти с радостью согласился уйти со своей прежней работы и сидеть с ребёнком.
  Я чуть ли не полетел в детский сад. Помог сыну одеться, и мы с ним пошли домой, но не тем маршрутом, которым всегда ходил я, когда бежал забирать его, а более длинным, который ему так нравился. Его рука была такой маленькой и такой тёплой, она согревала гораздо лучше перчаток в самую холодную зиму. Я попросил его во всех подробностях описать сегодняшний день, и он начал свой рассказ: о том, как они с Пашей играли вместе в солдатиков, о Ксюше, которая у маленькой духовки играла в маму большого семейства, о том, что на обед была каша, о том, что Серёжа опять упал в лужу на прогулке. Его голос в моей голове звучал как звуки арфы и был столь же красив, как вид удаляющегося парохода.
  Мы пришли домой, я помог ему снять его маленькие ботиночки, и мы направились ко мне в кабинет, где я достал с полки очередную книжку. В этот раз я выбрал Антуана де Сент-Экзюпери и его «Маленького принца». Я подумал, что, может быть, через несколько лет он вспомнит этот рассказ и перечитает его, то поймёт и другую его сторону, а затем ещё раз через несколько лет и ещё раз, как это было у всех членов нашей семьи. Только-только я докончил чтение, и в квартиру зашла его мама, моя ненаглядная, она обняла нас обоих и побежала готовить ужин. Мы провели чудесный вечер, и малыш мирно уснул в своей кроватке, впрочем, как и мы с ней, уставшие после тяжёлого дня. 
  После невыносимо долгих скитаний по мирам, созданным моим воображением, я всё же очнулся. В этот раз я был уверен, что это точно был я. Тот самый я – обиженный судьбой человек. Я – спортсмен, мечтатель, прекрасный актёр, любовник, замечательный отец и не по возрасту смышлёный парень, точнее, был бы таковым, если бы мог ходить. Мои ноги навечно прикованы к инвалидной коляске. Да, быль явно лучше, чем явь. Мне не понять почему обычные, двуногие люди, не могут или не хотят общаться со мной. Неужели я им настолько противен! Я не могу просто подойти и начать с кем-то знакомство… Люди постоянно сторонятся меня и общаются только если меня нужно поднять на второй или третий этаж в институте, слишком уж аккуратно отвечая на мои вопросы и стесняясь задавать свои. При такой жизни об общении с противоположным полом можно и не заикаться. У меня есть один единственный друг, его зовут Андрей. Я познакомился с ним в институте, ещё на первом курсе. С ним я выкурил свою первую сигарету, с ним мы беседовали по душам, он даже познакомил меня с его девушкой, которая была очень мила со мной. А недавно он сказал мне одну фразу: «Ну, тебе бы и так не пошло ходить». «…Не пошло ходить», - а, ну это ж надо такое сказать! В своих мечтах я столько всего пережил. И пережил бы в реальности, если бы у меня были ноги, а не безжизненные куски плоти, торчащие из нижней части моего туловища. Я мог бы стать кем-то другим. Кем угодно… Лишь бы не собой!