Студент. Глава 7. Камера... Мотор

       Камера, мотор…
           ***
- Вань, что с «IJ»?
Энди сидел у меня на кухне. Под светом люстры его огромная тень расходилась над столом, превращаясь в темный океан, застилаемый паром вейпа. Когда-то он помогал мне вести паблик о музыке и популярной культуре, который назывался «Independent Journalist». Сокращенно мы именовали его «IJ». К сожалению, я потерял к нему интерес из-за того, что выбранная тематика — не самая популярная вещь, а не получая нужный фидбек, безынтересной эта затея становилась и для меня. Так, барахтаясь с ним на протяжении полутора лет, не добившись ничего, я просто оставил этот проект, пытаясь временами забыть о нем окончательно.
- А что с ним? Ничего. Я уже тысячу лет ничего не писал. Он вот висит, люди из него постепенно уходят. Я ума не приложу, что мне с ним делать… - ответил я, склонившись над столом, поверх которого стояла белоснежная ягодного вкуса пелена.
- Надо переводить «IJ» в видеоплоскость, - Энди сделал затяжку и выпустил пару колец над своими черными волосами, образовав несколько маленьких белесых нимбчиков. Они растворились в следующем облаке и потоке выдыхаемого им воздуха.
- Хорошо, - идея мне его нравилась, но способов ее реализации и прочих тонкостей работы с видео-материалом я не знал, - как мы это сделаем? Просто, понимаешь… Идея… Да, она мне нравится. Я бы хотел продолжать… Но… Не знаю…
- Ваня! Да ладно тебе загоняться!
- Да я совсем не загоняюсь! Просто подумай, какие темы брать? О чем вообще его делать? Рынок пересыщен всем этим дерьмом так, что на века хватит, нашим правнукам еще останется!
- Иван, не пори горячку. Давай набросаем план действий, темы и так далее… - его темные глаза смотрели в темное осеннее пространство за окном, откуда добивал свет легких огней вечернего города, -  ты же хороший криейтор! У тебя всегда полно идей. Давай писать план.
- Ладно, уговорил… - я открыл ноутбук, сбив его свечением темноту теней, нависавших над столом.
Энди раскинулся на стуле, иногда затягиваясь паром. В цвете его темных глаз отображался монитор. Казалось, что они приобрели в этот момент некоторый стеклянный вид и стали похожи на два больших глянцевых шарика, которые неизвестный мастер умело вписал в это бородатое, по-наивному юношеское лицо с мощными скулами и густыми черными бровями.
Изначально «IJ» представлял из себя паблик с лонгридами и репортажами, которые я делал на исключительном энтузиазме. Когда мои финансовые средства хронически подходили к концу, я занимался там рецензированием музыкальных новинок, либо писал о каких-нибудь альбомах групп, которые, как мне казалось, могли представлять интерес для любителя музыки. Но чем больше я занимался написанием статей и рецензий в нем, тем меньше мне нравилось то, чем я занимаюсь. Недостаток фидбека. Постоянно мне казалось, что пишу я изрядное дерьмо, убивая по восемь, а иногда и по десять часов на один пост. Люди все равно не хотели читать про музыку или про новинки, ибо они стали куда более доступными, чем раньше. Музыку более никто не покупал, альбомами уж подавно никто ее не слушал. Необходимости в том, чтобы донести какое-то субъективное мнение про все это не было, так как куда проще взять и включить несколько треков в стриминге, чем разбираться в мнении человека, которого ты не знаешь. В общем, это была бесполезная трата времени и сил.
- Ладно, давай выберем рубрики… - написав первые два пункта, сказал я, - музыка… А что еще?
- Книги? - предложил Энди.
- Книги… Звучит красиво, но ведь ты понимаешь, что новую книгу надо будет прочитать очень быстро, осмыслить ее и записать о ней видео. Я не против бы сделать что-то подобное, но времени-то совсем мизер, - я свел большой и указательный пальцы на расстоянии одного сантиметра.
- Значит, нам нужен человек, который согласится с нами работать! - в его голосе был энтузиазм, которому можно было только завидовать.
- Ты думаешь, что кто-то вообще согласится на подобную работу? Бесплатно? - в моем голосе были лишь ноты черного пессимизма.
- Я знаю, где найти таких людей! - сказал Энди, снова затянувшись вейпом.
- Энди, откуда столько оптимизма? В тебя батарейку кто-то вставил?
- Нет, я просто уверен в нашем успехе, - он улыбнулся и выдохнул через нос белый пар.
- Хорошо. Уверен — значит уверен.
- А третье…
- Пусть… Новости индустрии.
- Почему именно они?
- Все просто, дорогой друг… В кино я не шарю совсем, мода и прочее летят в эту же корзину, что там еще…
- Ладно, Вань, убедил. Новости — значит новости.
Энтузиазм — штука заразительная и высоко контагиозная. Если сначала тебе кажется, что весь план дерьмо, то потом достаточно скоро идеи начинают генерировать сами себя где-то в недрах нейронных сетей мозга. Чем-то это пресловутое чувство напоминает мне чумную палочку: если попадет оно — кирдык. Энтузиазм множится сам во всех типах прогрессий, и вот ты уже бьешься в «конвульсиях» его и не можешь остановится.
Когда мы закончили писать план, я чувствовал непомерную бодрость внутри. Ощущение того, что я все могу, охватило во мне каждую клеточку тела и не хотело отпускать. Энди решил собираться домой. Довольным взглядом он окинул меня и компьютер.
- Ну как? Идеи?
- До хрена идей! Я напишу сценарий к ролику к концу недели.
- Только смотри, - он накидывал куртку поверх темно-синего свитера, - я смогу записать наше первое видео не раньше, чем через месяц.
- Вау… Почему?
- Хвосты на учебе… Не могу сдать сопромат. Но если получится закрыться раньше - запишем раньше.
- Хорошо! Договорились!
Мы пожали друг другу руки, и Энди вышел из квартиры. В моей голове крутился целый рой концепций. Записав самые интересные мысли в блокнот, я налил себе кофе и поставил пластинку Карлоса Сантаны. Тонкое шипение винила выходило из-под иглы, слегка выбиваясь на припевах «Black Magic Woman». Я лежал на диване и думал о будущем, о том как запишем первый выпуск и об Асе. Она, наверняка, будет рада этой идее.
           ***
Ася спала. Ночь покрывала мою квартиру огромным расшитым узорами персидским ковром. Небесный дух восточного шаха в виде белой луны восседал на нем, отображаясь в зеркале и протягивая свои руки-лучи с невидимой боомалы, заполненной горячим темным концентратом пространства и времени. Ася спала, одеяло над ней поднималось при вдохе. Чем-то она была похожа на маленького лисенка, спящего в норе. В ногах ее спала кошка, свернувшаяся калачиком.
Я взял сигареты и вышел на балкон. Холодный воздух пронизывал тело. Чиркнул барабан зажигалки. Пухленький маленький огонек возвысился над соплом, переходя из синего спектра в оранжевый, он сжигал свежий и холодный кислород, который проникал через узкую щелочку фрамуги. Язычок пламени подпалил кончик сигареты и тонкие струйки дыма поползли вверх сквозь белый лунный свет. Я сделал затяжку. Дрожь тела не унималась. Дрожащие пальцы то подносили тлеющую сигарету, то убирали ее от лица. Сигарета сгорала, оставляя за собой серый пепел, пока полностью не стала им. Оранжевый бычок полетел в ночную тишину красной точкой, растворившись в ней.
Я вышел в комнату. Ася повернулась на спину и посмотрела на меня.
- Зай, ты чего не спишь? - спросила она тихим и нежным голосом. Кошка подняла голову, также посмотрев на меня.
- Все хорошо, малыш. Не спится… Скоро лягу… - я подошел к ней и укрыл ее одеялом по плотнее в тех местах, где оно поднялось, - ты спи… Люблю тебя… - прошептал я ей на ухо.
- А я тебя…
- Сладких снов, - я поцеловал ее в щеку, но она уже закрыла глаза и снова спала.
Я вышел на кухню. Свет там можно было не включать. Небесного светила мне хватало вполне для того, чтобы приготовить себе кофе и включить джазовую станцию на радиоприемнике. Тихие звуковые волны песни Луи Армстронга «Какой чудесный мир» пульсацией расходились по кухне, застревая где-то внутри меня. Синатра сменил большого Лу своей композицией «Нью-Йорк, Нью-Йорк».
В лунном свете я открыл «Часть речи» Иосифа Бродского и шепотом начал начитывать строки из «Я не то что схожу с ума, но устал за лето...» с услышанной некогда интонацией автора. Признаться, стихи — не мой конек. Не запоминаю, редко понимаю, но именно в этот миг мне захотелось… Под джаз… И кофе… Бродского Иосифа читать… Итак я прочитал еще пять стихотворений из книги, прикончив кофе залпом. Только тишина вокруг, лунные пучки света и фортепьяно из радио окружали меня. Ночь, джаз, кофе, Бродский…
Я вернулся в комнату. Ася успела снова перевернуться на другой бок. Я лег к ней лицом к лицу и укрылся темно-зеленым пледом. Ее нежное лицо… Спокойное и умиротворенное… Не потерять ее… Она открыла глаза.
- Вань, что-то случилось?
- Нет, все хорошо…
- Тогда чего ты не спишь? Давай спать? - она закинула одну руку, раскрыв одеяло, и впустила меня под него.
- Давай… - я закрыл глаза и провалился в теплое сонное царство созданное ею.
           ***
- Ваня, мы же помогаем друзьям? - весьма странное начало разговора, если не знать Энди так, как его знаю я. Можно сказать, что это в каком-то смысле наш школьный язык, который иммигрировал с тех давних пор в нашу повседневную жизнь.
- Э-э-э, - протянул я в трубку, выходя с кафедры инфекционных болезней, не понимая о чем вообще сейчас пойдет речь, - ну, да… Смотря с чем, конечно. Что случилось?
- Тут у Носика висит курсовая работа… Короче, ему надо срежиссировать ТВ-шоу.
Я уже больше пяти лет не видел Носика. Когда-то вместе мы в школе работали над школьным телевидением. В те подростковые времена я был ведущим новостей, Носик режиссировал выпуски, а Энди и еще один парень занимались монтажом. Но, то были школьные годы, а эпоха ютуба еще только зарождалась. Носик поступил после школы на режиссера, я решил стать врачом, у Энди провалилось поступление на оператора, и он пошел учится в МЭИ.
Когда я был в старших классах, никого уже нельзя было удивить каким-то школьным телевидением. Не потому, что оно было в каждой школе, а потому, что у каждого школьника уже на тот момент был свой маленький телефон-телевизор в кармане. В школьном телевидении мы просто занимались тем, что валяли дурака в студии, играли на электрогитарах с Самсоновым и снимали какие-то ролики.
- И когда ему защищать курсач? - спросил я, покупая в вендинговом аппарате кофе.
- Защищаться ему в пятницу.
- Так, ну сегодня вторник, но смогу я только в четверг…
- Айв, заебись! Приезжай на студию!
- В четверг в районе десяти вечера… Я работаю, а потом мне по-любому надо будет зайти домой, покормить кошку, принять душ. Это время его устроит?
- Да, конечно! Это очень неплохо! Идеально! - ликование его выплескивалось через край, будто он только что совершил сделку века, купив права на какой-нибудь известный бренд газировки или что-то вроде того.
- А от меня что-то еще нужно будет?
- Не, главное: себя принеси.
- А сценарий у него есть? Мне же надо быть к чему-то готовым.
- Да не, забей, нет у него сценария, там что-нибудь ближе к четвергу придумаем. Сделаем. Короче, спасибо!
- Давай, удачи, пока, - я повесил трубку.
Мой кофе уже был готов, автомат оповестил меня об этом. Сзади собралась длинная цепочка людей, желающих чего-нибудь горячего. Взяв стаканчик, я отошел от аппарата и сел на скамейку возле гардероба. Серое небо проглядывало через вертикальные шторы-жалюзи прикрепленные к металлической раме ростовых окон второй инфекционной больницы. Единственное, чего не хватало в этот пасмурный ноябрьский день — снег. Он бы идеально вписался в картину пейзажа за окном. Я отпил кофе из стаканчика. Студенты шли по асфальтированной дороге, минуя красную церковь, стоящую в центре серого ансамбля зданий. Вместе с серым небом серела зеленая спящая трава за окном. Кто-то стоял у входа и курил, наблюдая за свинцовым тяжелым куполом. Я снова сделал пару глотков кофе и пошел обратно на пятнадцатый этаж в аудиторию.
Постепенно поднимаясь по лестнице, я думал о предстоящих съемках в студии. Да, определенно, надо попробовать сняться, чтобы понимать, как я выгляжу в кадре, какие у меня есть проблемы при работе с ней. Из школы я помнил совсем мало, чувство кадра заметно притупилось у меня за последние пять с небольшим лет. Я помнил лишь то, что тогда меня беспокоил собственный дрожащий голос. А теперь он дрожит? Я этого не знал, поэтому эта курсовая работа стала бы хорошим опытом перед началом съемок нашего блога. Я допил кофе и посмотрел вниз сквозь окно. Теперь этот ансамбль зданий больницы казался небольшим клочком земли.
           ***
Утро. Метро. Коктейль из пересекающихся взглядов и людей. Бесконечная ****ая давка-мясорубка в вагонах. Единственное, что может сгладить все — музыка. Музыка подавляет шум, музыка подавляет чужие эмоции. С ней ты как бы оказываешься не там, где ты сейчас. Просто включаешь ее, и тебе хорошо. Она может взбодрить эффективнее, чем кофе, чем отжимания от пола на кулаках. Своего рода, музыка — наркотик. Трудно представить кого-то сейчас с утра без воткнутых наушников в метро или автобусе.
Я думал о том, что было бы очень смешно и забавно, если бы музыку и вправду признали наркотиком. Ее бы толкали в подворотнях, делали бы закладки, был бы свой собственный музыкальный дарк-нет. Забавная идея не казалась такой забавной, если представить то, как все запрещают у нас. Музыка — вольный жанр искусства. Казалось бы, всего лишь набор волн, но именно он способен вызвать в нас, высших приматах, потерявших однажды свою шерсть и решивших ходить на двух ногах, гамму чувств в разных ее спектрах: грусть, радость, возбуждение, бодрость… Влечение…
Синий поезд выполз из тоннеля, осветив фарами мраморную стену станции «Охотный ряд». Мощный поток ветра поднял с гранита платформы листы газеты, закружив их в вальсе стука колес электропоезда. Палевого цвета прямые волосы девушки, стоявшей в метре от края платформы, закрыли ее лицо, оставив маленький белый треугольник носа, который как айсберг выглядывал из-под волн копны волос, закрывших гладкое легко-легко бежево-кремовое лицо с удивительно кристально-голубым большими глазами. Она смахнула пальцами тонкой кисти, заведенные вихрем, пряди с лица, окунувшись в тусклый свет станции «подземного музея». Когда двери поезда раскрылись, она уютно вписалась своим пальто цвета молочного какао, из-под которого выглядывала белая блуза, в битком набитый вагон. Я втиснулся в тот же вагон через соседние двери, которые через несколько секунд захлопнулись, издав характерный звук шлепка резиновых прокладок дверей старого вагона. Поезд незаметно качнулся, и через мгновение темнота тоннеля с его серо-коричневыми нитями-кабелями обволокла металлическую коробку, несущуюся с огромной скоростью под Москвой, на поверхности которой уже во всю кипела вечно не спящая жизнь огромного города. Свет в вагоне показался более ярким, и я закрыл глаза, вслушиваясь в мелодию и ритм песни «Moscow Calling» группы Gorky Park.
В толпе пестрых людей: студентов, военных, служащих, обогнув острые углы каменных колонн «Фрунзенской», быстрым шагом я пересек подножие эскалатора, захватив пару ступенек. «А ведь и правда… Хорошая идея… Ролик про деда, который рассказывает внуку, как в его молодости запретили музыку... - подумал я, поставив локоть на черный поручень, - надо это записать. Сейчас.» Я достал из рюкзака блокнот и ручку и, положив его на поручень, принялся записывать кривыми буквами саму идею ретроспективного взгляда времен юности старого деда. История о том, как он закупал медиафайлы у барыг, а потом слушал их и рецензировал.
Я вышел из метро. Чистое осеннее холодное небо от кончиков пальцев и до самых верхних слоев стратосферы. В этом голубом воздухе планировали черные пернатые летчики. Постепенно снижаясь до уровня крыши одноэтажного торгового центра, они легко и мощно взмывали куда-то ввысь и снова пикетировали, проносясь над головами людей, а затем скрывались в парке за зданием кафе. Там они кутались в перья черных крыльев на ветках высокоствольных тополей, наблюдая за ходом утреннего часа. Воробьи-одиночки прыгали по каменным плитам около входа в «Макдональдс», вероятно, ожидая, как какой-нибудь сонный гражданин обронит кусочки жаренного картофеля или чего-нибудь еще.
Утренний обжигающий американо без сахара выплескивался из картонного стаканчика через узкое отверстие в пластиковой крышке. Пара шла без малого уже час, поэтому спешить на нее смысла не было никакого: что спеши, что не спеши, что беги, что шагай по асфальту бодрым шагом, - я все равно уже опоздал на нее. Ничего тут не попишешь. Оставалось только смириться с этим фактом и просто принести свое тело на педиатрию. Поэтому, дабы скрасить собственный путь до корпуса, я позвонил Энди, чтобы рассказать ему свою идею. Гудки медленно отбивали заданный ритм.
- Утро доброе, не отвлекаю?
- Привет… - протянул он в трубку, - да, вроде, не отвлекаешь…
- Идея тут у меня возникла. Специально для первого выпуска.
- Ну, давай… У меня пока перерыв, могу говорить.
- Короче, слушай.
Я рассказал ему суть идеи. Все это время он молчал, только слышались негромкие затяжки, которые прерывались его выдохами.
- Что скажешь?
- Вань, идея — супер. Но как мы это снимем?
- Да все же очень просто! Загримируем меня под деда, ты будешь внуком. Так и сделаем. У нас же есть гримеры?
- Гримеры то есть. Вопрос лишь в другом: потянет ли моя камера съемку ночью?
- А что? Может не взять?
- Может и не взять.
- Комон! Все получится.
- Ну, раз ты уверен, давай снимем. Только нужен сценарий, - Энди снова затянулся где-то на фоне, - сценарий.
- Я его за сегодня напишу. Это не так сложно, как мне кажется. Как там у тебя с учебой?
- Да… Собственно… Ну, ****а…
- В смысле?
- Да, закрыть эту ****ину не могу.
- Ну… Ты не падай духом, ладушки? - я отпил кофе и достал зубами сигарету из пачки, - сдашь ты это говно.
- Твоими бы словами, Вань. Ты там как?
- Опаздываю на педиатрию. Уже на час как. Ладно, - я ускорил темп ходьбы и снова сделал глоток кофе, - пойду я, в общем. Сценарий сделаю, скину.
- Давай, я тоже пойду. Замерз здесь стоять. ****ский МЭИ, все соки из меня выжал. Удачи тебе.
- Это тебе удачи! До созвона, - я повесил трубку.
Я прошел через двор, в котором лицом к лицу стояли педагогический и второй мед. Рядом с ними стояли студенты и потягивали сигареты. Все они играли в собственный словесный пинг-понг, не обращая внимания на морозную ноябрьскую погоду. Я вышел на Малую Пироговскую и увидел старое здание педиатрического корпуса, крашенное в ванильно-желтый цвет. Оно было освещено утренним не греющим осенним солнцем. Я допил свой кофе, бросил в стаканчик окурок, который издал характерный «пш-ш-ш». «Когда-нибудь я перестану опаздывать… - на секунду задумался я, проделав последние двести метров пути до ворот корпуса, - да не, бред какой-то».
           ***
Приятно наблюдать за тем, как в прозрачном стакане оседают кофеинки. Как маленькие песчинки они медленно спускались близ стенки в молочном кофе, бесшумно падая на уже осевшую кофейную гущу на дне стакана. Сначала осыпается их большая часть, напоминая град, а затем по одной они летят вниз до тех пор, пока не осядут полностью.
В это утро я жарил блины на завтрак. Ася еще спала, она выгнала меня из комнаты, как только я проснулся, пробурчав в полусне: «Иван, не мешай мне спать...», - и закрыла голову одеялом. В сопровождении кошки я вышел из комнаты, закрыв дверь, замесил тесто и принялся жарить блины. Кошка сидела истуканчиком на подоконнике, наблюдая за мной и ожидая своего завтрака. Первые утренние лучи солнца падали на шерсть ее спины, заставляя кончики волосков немного подсвечиваться. Когда я поднимал руки, доставая из шкафа что-нибудь, ее морда вслед за моим движением поднималась вверх. Еще немного посмотрев на эту пушистую статуэтку, я достал корм из холодильника.
- Ладно, пойдем, - я пошел в кошачьем сопровождении к мискам, где выложил содержимое пакетика с кормом.
Когда готовишь блины, важно не ошибиться с консистенцией: если тесто будет слишком жидким — блины будут разваливаться, сделаешь тесто густым — они просто напросто будут подгорать и не прожариваться. Да и вообще, блины должны быть в меру тонкими… В любом случае, никогда не зная истинных пропорций, я делаю тесто используя внутреннее чутье и, видимо, встроенный в мой мозг вискозиметр.
Масло на сковородке разогрето до максимума. Разогретое, оно, словно вода, легко растекается по черному тефлону, оставляя блестящие следы на нем. От сковороды идет жар и легкие испарения. Я включаю вытяжку, и гул ее заполоняет пространство кухни. И вот уже первый субботний блин жариться в кипящем масле, слегка поднимаясь по краям. Я отпиваю кофе из стеклянного стакана, в котором давно уже осели все кофеинки. Он давно уже порядком остыл, но его все равно приятно пить.
Я нажарил достаточно большую стопку и, положив на нее кусочек сливочного масла, закрыл куполом. Надо было садиться за сценарий для выпуска. Я открыл ноутбук и запустил текстовый редактор, пробежав глазами по записи, оставленной в блокноте вчерашним утром. Эта идея все еще казалась мне достаточно интересной, поэтому, сформулировав первое предложение в своем сознании, я начал стучать по клавишам. Увлекшись написанием текста, я не заметил, как открылась дверь комнаты и в коридор в домашних штанах, на которых были изображены эскимосики, вышла Ася.
- Что пишешь?
- Ну, ты давай, приходи сюда, завтракай, а я тебе расскажу.
- Ладно, только сначала почищу зубы, - она тихо прошмыгнула в ванную комнату, закрыв на засов дверь.
Пока она чистила зубы, я успел написать пару абзацев и несколько реплик, на этом мой текст застопорился. Я не знал, как продолжать свою мысль, поэтому встал из-за стола, щелкнул чайник, заварил еще кофе. Подперев руками поясницу я смотрел в голубое небо за окном. Природа уже во всю приготовилась к зиме, скинув все до единого листики с деревьев, только сосны и ели стояли зеленые где-то вдалеке, создавая собой островок леса.
- Что у нас на завтрак? - Ася села на стул рядом с компьютером.
- Я пожарил блины, - ответил я, ставя на стол тарелку, накрытую куполом.
- Блины… - она расстроенно посмотрела на меня, а затем на тарелку, - я не хочу эти идиотские блины!
- Эм… - я посмотрел на нее, - а что же тогда ты хочешь?
- Не знаю.
- Я могу предложить тебе омлет, как вариант…
- Ладно, давай омлет.
- Чай?
- Только не крепкий.
- Хорошо, сделаю не крепкий, - я достал из шкафа чашку и кинул в него пакетик чая.
Горячая вода наполняла кружку, поднимая вверх заварочный пакетик. Кипяток проникал в него, оставляя темные прожилки, ложившиеся в толщу прозрачной воды. Иногда бывает так: смотришь на поток горячей воды из чайника и невольно задумываешься о ее вязкости. Чем больше градус воды, тем меньше вязкость… Так, вроде бы, учили нас на биофизике. Вода течет легко и быстро, прямо в чашку, до тех пор, пока я сам не захочу ее остановить, подняв носик чайника выше уровня жидкости. Прожилки все еще плавают, то неспешно поднимаются, то опускаются. И вот я поднимаю чайный пакетик, создавая тем самым вихрь внутри этого сосуда. Он смешивает эти невесомые ниточки с водой, придавая ей равномерную светло-коричневую окраску.
- Готово! - я поставил кружку на стол.
- Спасибо, Вань, - Ася отпила из кружки, приставив к ней свои губы, - горячо.
- Ну, естественно…
- Так, что ты там писал?
- Сценарий к ролику для ютуба… Мы с Энди решили сделать канал «IJ». Ну, знаешь, писать, конечно, круто, но сейчас уже особо никто не читает. Поэтому мы решили сделать видео-версию.
- А о чем первый выпуск?
- Первый выпуск будет о том, как дед рассказывает своему внуку, что в его молодости запретили музыку…
- Дерьмо какое-то.
- В смысле?
- Это бред, Иван.
- Ну… Обосновать можешь?
- Да ты всегда делаешь какое-то дерьмо.
- Хоккей. Критики здесь внятной нет. Не знаю, но мне кажется, что это будет круто.
- Херня, Востоков.
- Ладно. Знаешь, я не собираюсь тебя убеждать в том, что идея прикольная. Тем более, я только начал писать начало ролика.
- Ну и ладно. Мне кажется, что идея провальная. Ты, вообще, когда-нибудь снимал хоть что-то?
- Нет… Ну… Был ведущим новостей в школьном телевидении.
- Школьное телевидение? Мда… - она опять хлебнула чай, - ну и дерьмо.
Я взбивал два яйца для омлета и смотрел на Асю. В этот момент она мне казалась каким-то ребенком или подростком. Солнце заигрывало с ее волосами, придавая им рыжий оттенок. Она подперла голову руками, склонив ее над телефоном. Я добавил немного молока и соли во взбитые яйца и вылил содержимое на сковороду.
- Сегодня хорошая погода. Куда пойдем гулять?
- Нет, я, наверное, домой поеду скоро.
- Ась, я взял выходной, чтобы с тобой его провести. Ты просто возьмешь и уедешь?
- Ну, да.
- Ясно… Просто отличный день.
- Ну, надеюсь, ты проведешь его с пользой.
- Ага, спасибо.
Она доела свой омлет. Я сидел и пытался писать сценарий. Казалось, что буквы так медленно превращаются в слова, а время течет куда-то в даль, постепенно отрывая молекулы кислорода от Земли. Я не понимал, что происходит, что случилось, просто сидел и смотрел в монитор ноутбука. Закрыв его, я посмотрел в окно. Перистые облака раскинулись по голубому небу, создавая внутри меня дурацкое холодное чувство одиночества. Хлопнула входная дверь. Ася уехала.
           ***
«Дождь крапает всегда, когда куда-нибудь собираешься...», - подумал я, выходя с работы. На удивление, еще пару дней назад казалось, что зима уже плотно заняла свое место в повседневной повестке дня. Сейчас же создавалось ощущение того, что октябрь решил вернуться, растоптав планы зимы окончательно и бесповоротно своим мелким дождиком и промозглым влажным ветром. Удивительная штука — погода.
Быстрыми шагами я дошел до станции электричек. Дождь никак не хотел останавливаться. Постоянно увеличиваясь, капли падали на черный асфальт, отскакивая от него словно маленькие резиновые шарики, а затем они исчезали в мутных водах луж, слившись с ними. Лужи, переполняясь водой, превращались в узенькие маленькие речушки, которые стекали вниз под горку, формируя там гигантские пресноводные озера.
Поезд долго ждать не пришлось. Он прорвал собой стену дождя, светя своим неоновым фонарем. Засвистели тормоза, стук колес медленно заглушался писком колодок до тех пор, пока ни свиста, ни стука не стало слышно. Вагоны плавно тряхнуло, состав встал рядом с платформой, открыв свои двери. «Welcome everything!» - сказал я сам себе и зашел в просторный и достаточно чистый вагон.
Непроглядная темнота за окном навевала сон. Так, чтобы его разогнать, я достал из рюкзака «Записки старого козла» Буковски и принялся читать. Вагон немного пошатывался то в право, то влево, светодиоды ламп равномерно освещали пространство, в котором вырисовывались синие, зеленые и оранжевые пассажирские сидения. Я снова посмотрел в окно. Капли дождя растекались по нему под натиском скорости и ветра. Огни города, где-то вдалеке, передавали сквозь темноту вечера форму домов и дорог, проникая сквозь прозрачное стекло прямо в сетчатку глаза, отпечатывая в глубоких нейронных связях мозга эту вечернюю картину рядового бытия. Через полминуты она сменилась, превратившись в темные непроглядные деревья. Я закрыл книгу, замяв уголок, и убрал ее обратно в рюкзак. Станция резко вынырнула из-под темных деревьев неоновыми вывесками и свечением, обрушив, словно пирамидку из кубиков, поток мыслей о глубинной природе и цивилизации внутри сознания.
Домой я пришел достаточно быстро. Кошка, которая, видимо, проснулась от звука поворачивающегося ключа в замочной скважине, выбежала в коридор и встала напротив меня.
- Привет, Тамара! Спала?
- Мяу-мяр, - ответила Тамара.
- Так, мне надо спешить, сейчас положу тебе корм.
Кошка посмотрела на меня еще раз, а затем, вильнув своим полосатым хвостом, ушла обратно в комнату. Я посмотрел ей вслед и начал снимать с себя одежду. Повесив куртку на крючок, я зашел на кухню. Как обычно там был привычный кавардак: гора посуды в раковине, пять кухонных полотенец, недоеденный завтрак на столе. Посмотрев на все ужасы собственной кухни, мне захотелось ее быстрее покинуть. Я достал пакет с влажным кормом и пошел к мискам. Тома уже стояла возле них, ожидая начала собственного ужина.
Покормив кошку, я пошел в душ. Пар от горячей воды всегда поднимается быстро, создавая туманную завесу и заставляя зеркало запотевать. Горячая вода обладает своим особенным релаксирующим действием, медленно расслабляет и снимает сгустки напряжения после тяжелого рабочего дня. Бодрящая же сторона душа заключается в том, что после тепла, которое поступало с водой, ты ступаешь на прохладный кафельный пол ванной комнаты, оставляя мокрые следы на полотенце для ног. Относительно прохладный воздух начинает обнимать тебя по всей поверхности мокрой кожи. Эта прохлада… Она… Действует подобно электрическому разряду, по-новой раскрывая глаза. Так, что ты уже способен воспринимать все по-другому.
Высушив голову, я направился в комнату, чтобы одеться специально для съемок. Выбор в плане одежды у меня не велик. Я посмотрел на кучи белья и одежды, что расположились на кушетке в комнате. Перебрав эти чертовы кучи, я остановился на самом обыкновенным «походном» варианте: рваные белые джинсы и синий худи. Когда-то эти белые джинсы были серыми и менее рваными, а синий худи был уже не раз мной ношен и стиран после того дня рождения Игоря. Все мои носки были сплошь с дырками, но времени зашивать их сейчас у меня совсем не было. «Что-нибудь на месте придумаю, - подумал я и надел первую попавшуюся пару черных носков. Из дырки носка на меня смотрел большой палец ноги, - да… Надо что-то придумать...».
Так получилось, что я — интроверт. Если я оказываюсь дома, то мне крайне тяжело бывает поднять свою жопу, чтобы куда-то идти. Но с другой стороны, я пообещал приехать и помочь отснять чуваку курсач. В принципе, в этом всем деле был и мой интерес: надо было бы посмотреть на то, как можно что-то снять без какого-либо сценария. Но внутреннее желание лечь и не вставать было огромным. Оно было настолько сильным, что еще минут пятнадцать я слонялся по квартире из угла в угол. Итак, собрав все свои остатки силы и воли, я вышел в коридор, накинул на себя куртку, погасил свет в квартире и открыл входную дверь.
Воздух улицы был влажным, казалось возьми его руками и выжимай будто тряпку. От дождя остались лишь глянцевые зеркальные лужи, отражавшие вечерние фонари. Люди толпами валили мне на встречу, проходя сквозь темный воздух. Когда я зашел на станцию, там толпилось человек десять или пятнадцать в павильоне. Все они ожидали поезд, который должен был прибыть через десять минут. Из павильона я вышел на улицу и решил все же набрать Энди, чтобы узнать куда конкретно мне надо ехать и, что мне все-таки придется говорить на камеру.
- Смотри, я сейчас жду поезд… Что мы вообще будем снимать? Ну, я имею в виду, что мне не хватает конкретики.
- Ща, ща, я дам трубку Носику.
- Алло, да, Вань, привет, - послышался голос Носика, - слушай… Смотри, выбери какой-нибудь один современный клип, клип Пинк Флойд, - я не знаю, почему, но все, с кем я давно не общался ассоциировали меня именно с Пинк Флойдом, - и у нас будет исполнитель из новых, которых еще никто не знает.
- Мне надо тебе будет написать в ВК, что я выбрал?
- Да, отпиши. Тебе надо будет сказать на камеру… Точнее отрецензировать то, что ты увидишь.
- Хорошо. Так, а какой у вас адрес?
- Я отпишу тебе в ВК. Это неподалеку от Ашана. Ладно, до встречи!
- Давай, до встречи, - я повесил трубку.
           ***
Улицы плавно перетекают под светом дневного ноябрьского солнца, объединяясь в одну большую или, наоборот, расслаиваясь на две-три маленьких. Иногда улица просто заканчивается перекрестком, меняя свое название. Я шел по Малой Пироговской, которая после пересечения ее Хользуновым переулком становилась улицей Россалимо, оставляя за собой большинство зданий исторических клиник на Девичьих Полях, корпуса высших женских курсов, в последствие ставших вторым медом, педом и РХТУ. Если в этот момент на Большой Пироговской была активная жизнь, то на Малой и Россалимо она была не столь активна. Я шел к третьей университетской больнице, которую в обиходе называют «Тареевкой», дабы встретить там Асю.
Эта пятница и суббота планировались мной как выходные с приятными вечерами за просмотром какого-нибудь фильма и вкусной едой. Энтузиазм, зарезервированный мной, был неубиваем. Я шел за ней, подгоняемый последними лучами солнца, планируя вечер. Пересекая Олсуфьевский переулок, я посмотрел на развевающийся по ветру флаг Социалистической Республики Вьетнам. Желтая пятиконечная звезда по центру красного полотна играла с прохладным осенним ветром, то взмывая вверх, то спускаясь вниз, падая на металлический флагшток. Тем временем лучи света проходили через стеклянный купол здания, что стояло напротив, окруженное темно-серыми голыми осинами. Я обогнул шлагбаум у входа на территорию «Тареевки» и через минуту вошел внутрь клиники.
Ася спускалась по лестнице вместе со своим долговязым одногруппником Толей, рядом с которым шел его придурковатый друг армянин. Ася, увидев меня, подбежала, я встал со скамейки, обнял и поцеловал ее.
- Я сейчас, только куртку возьму, - она кинула рюкзак на скамейку и пошла к гардеробу.
Пока Ася стояла в гардеробе, я краем глаза успел зацепить лекцию в аудитории огромного амфитеатра, посмотреть на часы и убедиться, что за окном все еще светло. Еще пару минут я смотрел на то, как третий курс огромной гурьбой спускается вниз по лестнице не спешной походкой и видом никуда не спешащих людей. Но скоро мне надоело и это зрелище. Очередь из студентов растянулась по залу. Вынырнув из толпы, Ася направилась в мою сторону.
- Мы же к тебе? - спросила она, застегивая куртку.
- Да, закажем суши, возьмем чего-нибудь выпить, посмотрим фильм. Как тебе такой план?
- Идеально, Вань! Поехали!
Ася попрощалась со своими одногруппниками, и мы вышли клиники. За то время пока я ждал ее, воздух немного посерел предвещая скорые сумерки. Мы шли к «Парку культуры», я взял Асю под руку, она сжала мою кисть в своей ладони. Эту связку из рук я опустил в свой карман куртки, чтобы было теплее. Фонари над улицами еще не горели, но свет фар автомобилей казался мне более отчетливым. Кое-где на Садовом кольце на зданиях включилась первая подсветка, неон которой каждую минуту становился все ярче и ярче, насыщая краской лепнину старых зданий и особняков, придавая по-особенному московский облик мегаполису. Возможно, это и называют «огни Москвы».
Толпа еще не успела оккупировать вестибюль станции, но казалось, что народу там просто тьма. Очередь на спуск к кольцевой еще не успела приобрести тех размеров, какие бывают здесь в час-пик, но облик ее уже напоминал скорое столпотворение. Ощущение, что вот еще пару минут и здесь настанет месиво, нарастало пропорционально увеличению количества людей сзади нас. Ступенька за ступенькой съезжала вниз, оголяя натертый обувью пассажиров московского метрополитена до блеска металл их. Ася встала на ступеньку ниже и повернулась ко мне. Ее лицо в свете газоразрядных ламп приобретало естественный оттенок, подкрашенные ресницы с некоторой непроизвольной периодичностью хлопали, становясь похожими на прозрачные крылья бабочки с черными прожилками. Я мог бы смотреть вечно в эти глаза, обладавшие своим особенным блеском, но предпочел ее обнять, ибо весь день мои мысли были заняты ею и предстоящим вечером.
Время… Оно сравнимо с электрическим разрядом где-то над облаками, яркое и быстрое оно проносится, минуя и поражая все на своем пути, чтобы потом исчезнуть и сразу же начаться новым сине-фиолетовым потоком того, что люди называют секунды, минуты и часы. Особенно быстро оно пронзает все вокруг, когда вы вместе. Его дико не хватает как кислорода, который в результате этого пламя стал озоном. Я не успел даже ощутить этих минут, как увидел, что Ася спит на моем плече в битком набитой электричке. Я даже не успел понять того, что мы проделали практически весь путь, пока не посмотрел в окно поезда, а машинист не объявил, что следующая остановка наша. Я погладил Асю по шелковистым темным волосам. В ответ она открыла глаза и сонно посмотрела на меня.
- Наша следующая, зай, - сказал я ей.
- Уже?
- Да, пойдем к выходу…
Дорога, изначально освещенная светом фонарей, потеряла их незаметно, теперь наш путь к моей квартире освещала одна белая луна, стоявшая в зените вечернего темного неба. Свет ее был настолько ярким, что в темноте улицы можно было легко разглядеть каждую травинку пожелтевшего узенького участка поля. Ася шла, прижавшись ко мне настолько сильно, что, казалось, еще чуть-чуть и мы сольемся в одного человека, перемешав все наши цепочки ДНК, молекулы и клетки.
- В магазин зайдем? Или я могу сам сходить, а ты подождешь меня дома?
- А что ты хочешь купить?
- Тебе я могу взять чипсы. Еще я планировал взять пива, а тебе сидр.
- Да, давай. А суши закажешь?
- Закажу, конечно.
- Ладно, Вань, буду дома тебя тогда ждать, - сказала Ася.
Я отдал ей ключи от квартиры, и она зашла в подъезд. Неспешно я побрел в сторону магазина. Запах жилых районов имеет свой неповторимый оттенок. Смесь тепла, еды и улицы… Все это перемешивается и образует собой что-то необычайно оригинальное. Я остановился у крайнего подъезда своего дома и полной грудью вдохнул этот воздух, вспомнив вечерний мартовский Рим с его приветливой и теплой погодой. Оглядевшись по сторонам, я всматривался в огни фонарей и окон, которые делали эту пустынную поздне-осеннюю улицу живой… Своим запахом напоминавшую мне Италию.
Обратный путь из магазина занял намного меньше времени. В магазине я взял две бутылки Хейнекена для себя, бутылку яблочного сидра для Аси и огромный пакет чипсов со вкусом лука и сметаны. Стоя в очереди, я заказал один большой сет суши, который необычайно быстро должны были привезти. Этот вечер складывался максимально удачно.
- Я покормила кошку, - сказала Ася, когда я зашел в квартиру.
- О, здорово, спасибо, - я отдал ей пакет, - привет, Тамара, - сказал я кошке, которая вышла из комнаты, сделав вид, что меня не существует здесь.
- Суши скоро приедут?
- Представляешь, да, - улыбнулся я ей, развязывая шнурки на ботинках, - примерно через минут тридцать. Сейчас переоденусь и буду ставить фильм.
- Давай, - ответила Ася и ушла в комнату.
Пока я настраивал звук и искал фильм, курьер привез еду. Ася принесла из холодильника уже остывшее пиво, мы разложили роллы по тарелкам и начали есть с началом заставки фильма «Сияние» Кубрика. Не в первый раз мы вдвоем смотрели этот фильм. Для нас он стал чем-то культовым, в своем роде. И вот знакомый сюжет: Джек Торранс везет свою семью в этот чертов отель… Я съедаю ролл «калифорния»… Вот Денни на трехколесном велосипеде ездит по коридорам мрачного отеля и встречает двух зарубленных близняшек… Ася сжимает мою руку, как обычно, на этой сцене… Вот Джек начинает сходить с ума и пьет в баре отеля с приведением бармена бурбон… Я допиваю бутылку пива и ставлю ее между диваном и стеной… Ася доедает свой последний ролл… Повар Дик Хеллоран пробирается по заснеженной дороге к отелю на старом снегоходе, чтобы спасти Венди и Денни… Я приобнимаю Асю, потому что она немного дрожит, и она успокаивается…
- Знаешь, я… Хочу тебя… - сказала Ася.
- Я тоже хочу тебя, - я убрал пустые тарелки с кровати, поставив их на пол.
Ее нежные губы… Теплые губы… Мы залезли под одеяло. Одной рукой я снял с нее лифчик и майку, другой рукой снял ее трусики вместе с домашними штанами. Ася сняла с меня футболку и шорты. Мы лежали голые под одеялом и грели друг друга, целуясь и переплетаясь ногами. Пальцы проходили по ее бархатной коже от шеи, по груди и животу. Медленно останавливаясь перед лобком, они возвращались к груди и снова спускались вниз уже до конца, касаясь подушками фаланг влажных губ и клитора. Она сделала попытку вдоха через рот, но не смогла и просто укусила мою нижнюю губу, раскусив ее до крови. Одеяло постепенно спускалось вниз, оголяя нас перед свечением белого диска луны. Скрипнул диван, и я медленно вошел в нее, обнимая ее теплое и нежное тело. Ася закинула назад голову, закрыла глаза и обхватила меня руками и ногами так, что я полностью был в ней.
Легким движением своего тела она перевернула меня на спину, оказавшись сверху. Закатив глаза, Ася откинулась слегка назад. В ореоле лунного света она быстро и ритмично двигала тазом назад и вперед, иногда поднимаясь вверх, а затем снова спускаясь вниз, продолжала свои уже более плавные движения. Ася обхватила мои плечи, я сел, обняв ее. Она двигалась вверх и вниз, ускоряя свой темп…
- Если хочешь… Можешь в меня… - прошептала она мне на ухо и еще сильнее ускорилась в своих движениях.
- Ася… Я скоро…
- Хорошо, - прошептала она.
Оргазм, как и время, — электрический разряд, который прошибает тебя на сквозь, оставляя лишь приятное чувство, которое невозможно описать. Ему нет описаний и характеристик, оно ни на что не похоже, а в жизни же есть только ощущение. Я кончал в нее, а она все продолжала двигаться на мне, пока сама не упала на спину, раскинув руки. Я целовал ее, а тишина и глубокое дыхание пронизывались лунным светом. Я спускался ниже и легкими поцелуями покрывал ее шею, грудь и живот… Она лежала на спине, раскинув руки и ноги, а моя сперма вытекала из нее.
- Ваня, это было… Мне так понравилось…
- Мне тоже… - я снова поцеловал ее в губы и взял за руку.
Мы накрылись одеялом. Ася обхватила меня руками и, закинув свою ногу на меня, уснула подобно маленькому лисенку на моей груди. Я смотрел на белый диск луны, перебирая пальцами ее волосы. «Никогда мне с ней не было так хорошо, как сегодня,» - подумал я и поцеловал ее в щеку. Ася спала на мне крепким сном.
           ***
Подъехал мой поезд. Я сел в него и включил Ютуб, чтобы отобрать два клипа. Если у Пинка можно было взять классическое произведение — «другой кирпич стены» или «деньги», то что взять из нового? Больше всего мне не заходило последнее творчество Little Big, поэтому я решил, что буду отыгрываться здесь. У Пинки я выбрал «деньги». Не знаю, что послужило моей мотивацией, вероятно, не избитый всеми и вся сюжет клипа. Поезд уже промчал меня над рекой, снова показав мне город в овраге, освещенный фонарями и светом окон. В вагоне было мало людей, видимо, это были остатки тех, кто ехал с работы так поздно. Люди либо спали, либо сидели с каменными еблами. Удивительный народ.
Электричка подъезжала к платформе. Люди медленно начали подниматься со своих мест и стремиться к выходу. В момент просмотра клипа Little Big, мне пришло сообщение от Носика. Он написал мне адрес студии. В ответ я скинул ему два клипа. Затем я посмотрел на карте, в каком доме находится их студия. Оставалось туда только доехать на маршрутке.
Я ехал в маршрутке на переднем сидении и пялился в лобовое. Мои часы показывали 21:30 вечера. Опять полил дождь, и как по щелчку пальцев начали работать дворники. У меня зазвонил телефон, это была Ася.
- Привет. Как твои дела? - я начал наш разговор.
- Привет, хорошо все. Вот вышла гулять с Мэгз, а твои как?
- Да все хорошо, вот еду на студию к Энди, снимать пробный выпуск, а заодно и курсач для одного знакомого.
- Я не во время, я поняла, - Ася резко повесила трубку.
Всю дорогу до места я пытался до нее дозвониться, но у нее было либо занято, либо она просто сбрасывала. Опять я не понимал, что случилось, что не так. Вдохнув полную грудь воздуха, я проглотил все это, подумав о том, что ничего страшного не случилось, что все нормально. «Просто… - проговорил я сам себе, - просто… Какая-то херня, Востоков...». Маршрутка остановилась около Ашана. Дождь, который вот еще пару минут назад начал бурно бить в лобовое стекло, уже затих, и только мелкая рябь на лужах, создаваемая моросью, говорила, что недавно здесь был ливень.
Включив навигатор, я побрел к указанному адресу. Стремительно холодало… Мои руки немного охуевали от холода, а экран не воспринимал закоченевшие пальцы. Никого уже в подворотнях не возможно было встретить. Двухэтажные старые дома стояли по обочинам дороги, освещаемые тусклыми фонарями. Они полностью впитали в себя всей своей штукатуркой и фасадной краской избыточную влагу, так что вода мелкими прозрачными каплями стекала по стенам, оставляя тонкие следы за собой.
Я прошел детскую поликлинику, под желтый мигающий светофор перешел дорогу и продолжил свой путь. Казалось, что жизнь города осталась где-то на центральных артериях его, а я — заблудший эритроцит, проникший в спящие ткани этого темного места. Я прошел еще пятьсот метров по прямой, пока не свернул во двор, состоящий из двухэтажных домиков. В один из них мне и надо было зайти.
           ***
Это была старая советская коммуналка. Когда я зашел туда, там был выключен свет, за исключением неоновых ламп. Чувак в противогазе и в испарениях сухого льда крутился вокруг камеры, а Энди с Носиком сидели возле режиссерского пульта в конце коридора. Съемка остановилась. Весьма странное зрелище. Поздоровавшись со всеми, кого я не знал, не запомнив ни одного имени, я дошел до Носика и Энди. Я потрепал их по макушкам засаленных волос и начал смотреть на съемку того, что было в коридоре. Скучное зрелище.
Я разулся и вошел в комнату. Там был полнейший бардак. На ковролине рядом с диваном стоял кальян, который уже практически потух. На столе рядом с монитором компьютера лежали носки и стоял голубой джин. Напротив дивана стоял стеллаж, забитый всяким дерьмом и непонятными мне устройствами. Рядом со стеллажом находился холодильник, в котором не было ни газировки, ни сока, а только ром, коньяк и водка. Если резюмировать то, что я увидел в холодильнике: там была «повешена мышь».
На холодильнике стоял самопальный бульбулятор, сделанный, если не из говна и палок, то из бутылок и какого-то дерьма. За холодильником лежала раздолбанная электрогитара, на которой отсутствовали струны, но зачем-то стояли два звукоснимателя. Гриф ее был треснутый, а тело гитары было то ли исцарапано, то ли исшкрябано. Короче говоря, гитара была превращена в полное дерьмо и необходима, наверное, только для того, чтобы ковырять ей в заднице. Единственным убранным местом была та площадь, что находилась рядом с хромакеем.
Ко мне подсел Энди, он взял со стола бутылку джина и отпил немного из горлышка.
- Они уже заканчивают, скоро будем снимать здесь. Если хочешь, можешь что-нибудь выпить.
- Да, выпить можно, только нет ни тоника, ни спрайта, - я выпил немного джина из горла и передал его обратно в руки Энди.
- Да, давай, - он сделал мощный глоток синего пойла еще раз.
- А кальян уже все. Надо сделать по новой, Энди, - я показал на кальян.
- Кончился табак, поэтому... уже без него.
- Ну ладно. Что это вообще будет? Да, у тебя есть черная изолента?
- Зачем?
- У меня порвался носок на большом пальце, - я указал на свой носок, - надо заклеить, чтобы не сверкать в кадре дырявыми носками.
Энди встал с дивана и неспешной походкой дошел до стеллажа. Из его недр он достал черный моток на картонной втулке и передал его мне. Я отмотал небольшой кусочек и перекусил краешек черной ленты кусачками для ногтей, что лежали рядом с бутылкой джина.
- Сейчас мы снимем интервью, - Энди сел рядом и посмотрел на меня, - ты будешь интервьюировать Веню. Это тот, что в противогазе сейчас снимается, - сказал Энди, взяв бутылку джина, - потом будут обзоры и на этом все.
- Ну, и заебись, - я взял из его рук бутылку, глотнул еще джина и принялся изолентой заклеивать дырку на носке.
Съемки в коридоре закончились, и вся толпа из шести человек завалилась в «студию». Носик взял бутылку джина со стола и, сделав три глотка, поставил ее обратно. Веня сел на край дивана. Опустив руки, он пару секунд созерцал белый потолок. Когда ему это надоело, он всем своим телом потянулся в сторону бульбулятора. Взяв его с холодильника, он сделал тягу, поджигая траву синей зажигалкой «крикет» там, где надо поджигать.
- Оооох, меня ща разъебет. Ух бля.
- Вань, - ко мне обратился Носик, - тебе надо у Вени взять небольшое интервью о его новом хип-хоп альбоме, - мы все вместе посмотрели на Вениамина, которого реально расхерачило.
- Ты пишешь хип-хоп? - спросил я.
- Ну так… Бывает.
- Перед тем как мне задавать тебе вопросы, надо хотя бы послушать, что ты пишешь.
- Да не вопрос, - Веня достал свой айфон и подключил к нему наушики.
- Как долго ты вообще этим занимаешься?
- Ну так… Бывает. Вообще, мы с корешом начали этим заниматься, но это полная ***ня, - Веня сделал еще одну тягу, - ооох, меня ща разъебет… - он снова откинулся на диван, закинув вверх голову, свободной рукой, протянув мне наушники.
- Весело у вас тут, - сказал я Энди, вставляя белые эирподсы в уши.
Энди послали за пивом и шоколадками. Я попросил мне купить какой-нибудь ИПА. Пока Энди ходил за пивом, я сидел и слушал, то говно, что называли эти ребята хип-хопом. Веня курил бульбулятор и отлеживался на диване. Я не скажу, что я против травы, но я сам никогда не употреблял это дерьмо. Уж лучше бухать, чем жрать и курить всякие психостимуляторы. Это мое мнение. Но если кому-то нравится, пожалуйста.
Мы сели напротив камеры. Энди успел прийти из магазина и дал мне мое холодное пиво. Отпив немного, я посмотрел на Вениамина, пытаясь на ходу составить свои вопросы. Для хорошего начала, я решил просто его разговорить. Так, наш примитивный разговор пошел о музыке, хип-хопе. Из всего того бессвязного бреда, что я слышал, я пытался найти хотя бы несколько тем. Чуваки настроили камеры, и мы сидели в ожидании.
- И так, Вань, интервью. Хотя бы на шесть минут времени. Значит нам надо записать хотя бы десять. Все готовы? Свет?
- Да, - ответил чувак около софитов.
- Звук?
- Да, - ответил Энди.
- Камера?
- Да, - ответил оператор.
- Мотор, - съемка началась.
Разом в голове смешалось все: кони, музыка, атмосфера, пиво и джин. Я посмотрел на Веню. Сложно делать интервью впервые в жизни без заранее накиданных вопросов. «Так, Айв, соберись, мать твою,» - сказал я себе и снова посмотрел на своего собеседника.
- Как ты пришел в хип-хоп? С чего все началось?
- Ну знаешь, сначала я, будучи подростком, слушал рэп, потом мне захотелось мутить что-то свое.
- Кто повлиял на тебя?
- Из наших или западных?
- И из наших, и из западных.
- Ну, западных я слушал в меньшей степени... Это, конечно, 50 cent, Eminem. Из наших — Центр, Гуф, Баста.
- Твой альбом — это явный сюр. На волне чего ты его писал?
- Да, мы как-то с корешом собрались и начали мутить. Я оглядывался на «отцов» хип-хопа и пытался делать, как это вижу.
Вопросы от меня были дебильней предыдущих. Но мне хватило их, чтобы завершить этот позор. Когда съемка остановилась, я выпил еще немного пива. Веня ушел со сцены, оставив меня на фоне хромакея с остатками пива. На часах был двенадцатый час. Съемочная команда, за исключением меня, Энди и Носика была тотально пьяна и разгуливала по коммунальной квартире.
- Так, теперь у нас идут обзоры, - сказал Носик.
- Вань, встань по центру, надо настроить камеру и свет, - сказал тот чувак, что занимался светом.
Я встал спиной к хромакею. Чувак за камерой настраивал ее, а я на пост-продакшене видел себя. Затем начали настраивать свет. Картинка получалась что надо. Я отпил еще немного пива. Оно уже было теплым, заметно выдохлось и приняло отвратительный вкус. Двумя глотками я допил его и отдал пустую бутылку Энди.
Когда все было готово, мне еще раз включили клипы для обзора. Посмотрев их внимательно, я составил у себя в голове подобие речи, которое произнесу на камеру.
- Готов?
- Да, готов.
- Хорошо, - сказал Носик, надев наушники, - камера?
- Да.
- Звук?
- Да.
- Свет?
- Да.
- Мотор.
Начался обзор на Пинк Флойд. Я что-то говорил о классике рок-музыки, активно жестикулируя. Отсняли мы сие с третьего дубля. Мне нужен был перерыв. Какой-то парень уже блевал, из-за того что закинулся снюсом. Я сидел на диване и пил джин. Знаете, без тоника это отвратительное пойло, но оно куда лучше, чем виски или ром. Посмотрев на пустующий экран пост-продакшена, я снова встал напротив камеры. Начались съемки второго сюжета, который на этот раз мы сняли за пять дублей.
- Теперь у нас будет про нового исполнителя.
- Это кто?
- Саша Фойлар.
- Это кто?
- Ну мы как-то раз снимали для нее концерт.
- Э-э-э, - проэкал я, - мне это мало о чем говорит, покажите хоть.
Мне включили ее клип. Песня была дерьмовая, а девочка, которая ее пела, была очень даже и ничего. Посмотрев пару раз клип, я встал снова к камере. Все повторилось: камера, мотор, звук, свет.
- Что можно сказать про клип Фойлар. Это явный закос под Айспик. Да, пусть исполнительница и очень красивая, но чувствуется влияние исполнителей нового рейва…
Дальше я говорил на камеру вполне себе невнятные вещи, которые пришли ко мне в голову также спонтанно, как и предложение этой съемки тем пасмурным днем от Энди. Снова мы закончили на пятом дубле. Оставалось написать только подводки. В комнате народу явно поубавилось, а мои часы показывали тридцать минут первого ночи. Я допил оставшийся джин. Адреналин явно брал свое преимущество перед алкоголем, поэтому опьянения я не чувствовал совсем.
Подводки были чистой импровизацией. Говорить на камеру, вроде бы, надо было немного: объявить клипы и обзоры, сказать об интервью, поздороваться и попрощаться. Сам выпуск мы назвали “Music Talk”. К концу всего этого дерьма все на съемочной площадке, включая меня, были настолько заебаны этим процессом, что сил оставалось только на то, чтобы выйти покурить, а потом уснуть. Я думал только о том, чтобы все поскорее закончить и вернуться домой. Но я мог себе это позволить, в отличие от Энди и Носика, у которых была лишь одна ночь, чтобы смонтировать весь этот бред.
Конец съемок ознаменовался тем, что втроем мы остались в студии. Энди, вытянувшись на диване, спал. А Носик пересматривал отснятый материал.
- Все окей, спасибо, Вань! - сказал он.
- Да не за что. На этом все?
- Да.
Энди проснулся, он был явно пьян, но и одновременно трезв. Удивительное чудо — Энди.
- Спасибо, Ваня!
- Ты проводишь меня до первого этажа? - я вызывал такси. На часах было около двух ночи.
- Да, конечно.
С Энди мы вышли на улицу. Было темно, и шел мелкий дождь. Мы стояли около подъезда.
- И так у вас каждая съемка проходит?
- Да, а ты думал это легко?
- Ну, сначала было такое ощущение.
- Когда мы будем снимать для IJ?
- Давай уже в декабре, числа 16?
- Давай. Мы будем снимать у тебя?
- Да, все обставим и сделаем выпуск. У тебя же есть камера?
- Спрашиваешь, конечно. Единственное, надо будет спереть у Носика звук.
- Озаботься этим. Я думаю он сам нам бы пригодился.
- И его возьмем.
Подъехала машина. Мы попрощались с Энди, и я прыгнул в такси. Водитель кое-как вырулил из запутанного двора и помчал меня к моему адресу. Моросил дождь, водитель кашлял как не в себя. Тучи расходились и светил убывающий месяц. Ася, так мне ничего не написала. Вероятно, она уже спала. Пролистав новостную ленту, я погасил экран. Дорога стелилась под колесами автомобиля, проходившего сквозь стену мелкого вечернего дождя.
Достаточно быстро доехав до дома, я поднялся к своей квартире. Дома меня ждала кошка. Быстро раздевшись, я принял горячий душ. Странное состояние: микс начинающегося сна, бодрости и опьянения. Он бурлил и смешивался где-то внутри, оставляя подобие следов в сознании и ощущениях.
Я лег под теплое одеяло и открыл бутылку вина. Сделав пару глотков, я повернулся на бок. Кошка ходила вокруг меня и что-то мяукала. Пару раз моргнув, я моргнул еще раз, и сон сразил меня своим огромным кулаком. Я вырубился, забыв про то, что не поставил будильник и не выключил свет в коридоре. А ночь покрывала всю мою комнату, и только щелочка теплого желтого света из коридора врывалась в этот мрак.