Предисловие

Недалеко от проселочной дороги, на краю старого, грачиного леса, где вперемежку с могучими стволами дубов и лип, скромно проглядывались березы. Лежал огромный камень, похожий на обломок скалы. И вряд ли,  кто обратил бы на него, особое внимание: да мало ли на свете чего валяется? Если бы не надпись, которая невольно, заставляла путника свернуть. А вдруг что интересное? И только, прочитав, каждый понимал, что над ним подшутили. 
«Пойдешь налево, или направо, или даже прямо пойдешь, все равно вернешься сюда, никуда ты, милок, не денешься - Земля круглая!» И подпись: «Васька». И кто такой Васька? И откуда он? И даже в голову никому не приходило, что это самый обыкновенный бродячий Кот, что много лет назад с помощью колдовства и магии принял человеческий облик. Жил в лесу, общался с местной нечистью и был доволен. И на вопросы: «Зачем преобразился в человека?». Отвечал однозначно: «Руками больше загребешь, чем лапами».
Кот не боялся никого, кроме Лешего, и не он один — Хозяина леса боялись все. И вправду сказать, детина, хоть куда, но туповат малость. Не понимал, ни юмора, ни шуток. И, если что не по его, то убить — не убьет, но покалечит здорово. По этой самой причине пришлось Соловью-разбойнику бежать, так как надоело сносить побои и оскорбления от последнего быть может владыки лесных угодий. А виновником всему был  Кот. Это он вредил разбойнику  за то, что тот своим свистом, всю дичь пугал. Как только, бывало, выудит какую-нибудь вещицу из его дупла, пока Соловья не было дома, сразу же бежал с ней к берлоге Лешего, пока тот спал, и булыжником вовнутрь как шарахнет! Леший вопил и охал, но вылезал. И лишь едва высовывался наружу, посмотреть, кто там шалит, как принимал от Василия хороший плевок в «личность» и с натянутым картузом на глаза, до самого сливообразного крупного носа, чтобы не смог различить своего обидчика, получал чем-нибудь тяжелым по голове. Пока Леший выползал, перекатывался через бревно, что лежало возле берлоги, Кота уже и след простыл. Но ту вещицу, украденную у своего лютого супостата, Васька всегда оставлял на самом видном месте, как неопровержимую улику. Леший поднимал ее, обнюхивал, и уверенным, твердым шагом шел к логову своего предполагаемого врага. Вытаскивал Соловья за шиворот, как котенка, и начинал бить. Тот от боли вопил и плакал, повторяя одно и то же: «Леша, за что? За что, Леша?». И когда разбойник не мог уже встать на ноги, Владыка лесных угодий, наклонялся над ним и задыхаясь от гнева и усталости, во все горло кричал прямо в ухо: «Сам знаешь, за что, сволочь!». И уже довольным и счастливым возвращался  в свою берлогу. А тот в ответ, ничего не понимая, только пожимал плечами и горько рыдал, безутешно заливаясь горючими слезами.
Когда Соловья в лесу не стало, Леший затосковал. Зато злорадствовал Василий. Свистуна больше не было, и он снова занялся охотой и воровством. Чего зря говорить, но такая скотина, как коты и кошки, в этом мире устроились лучше всех: делают, что хотят, живут, как им нравится, и ни за что не отвечают. Таким был и Василий. Жил у Бабы-Яги, летом - на чердаке, зимой - на печке. Когда хотел, - уходил, когда хотел, - приходил. А главное - любил путешествовать. Порой, его не было в лесу по целому месяцу, а то и больше.
Дружбы Кот ни с кем не водил, кроме беса. И то, так, от скуки, нежели от чувств к этому паразиту, и тот по простоте своей душевной, терпел любые выходки от Кота. Но тем не менее в отличие от остальных жителей леса, Василий  и бес всегда были одеты по самой последней моде. Одежда, Коту доставалась легко. Он не убивал и не грабил, а выбирал, прогуливаясь по пляжу. Короче говоря, Василий брал, а злыдня били. Но бес не был на него в обиде и не хотел с ним ссориться, считая, что без Васьки пропадет. Так говорил Кот, а он ему верил. Но, тем не менее, характер у беса был отвратительным. По той самой причине, однажды, просто взял и поджег «Курьи ножки», то есть, избу, где жила, а точнее сказать, существовала Баба-Яга. Ну что поделаешь, если на душе скверно? Все было продумано им до мелочей, только одного не учел злодей, что в это самое время у Яги в гостях был сам Хозяин леса. И кто из лесных жителей не видел, как Леший с криком: «Бабка, горим!», вышиб раму со стеклами и грузно вывалился из оконного проема прямо на дрова, что аккуратно были сложены, под  бревенчатой стеной «Курьих ножек» для отопительных нужд.
После тушения пожара, стали искать виновника. И пришли к единому мнению, что поджечь избу мог только бес. И не потому, что у него видели спички и не был на пожаре. «А просто, кроме этого урода, некому», - сделал выводы Василий. Во-первых, Кикимора для такого дела слишком глупа. Леший и Баба-Яга тоже не будут себя поджигать. А ему, то есть Коту, и вовсе незачем. Он там жил.
Больше разбираться не стали, поймали злодея и отдубасили. От такой «обработки» бес долго не мог прийти в себя. Как оказался в чужой землянке, не помнил. И, лежа на нарах, только стонал и охал. Над ним хлопотала Кикимора. Дрянь баба, но душу имела. Ну, кто в лесу не знал ее, окаянную? Она не обладала такой силой, как Леший, или ловкостью Кота: не высокого   роста, как в народе говорят, хорошего плевка до метра не хватает, но хитра   и коварна. А про язык и говорить нечего - только попадись, такое про себя узнаешь,  хоть в петлю лезь. Расскажет все, как на духу: кто ты такой, откуда родом, и даже, какой идиот тебя делал.  Выскажет всю правду-матку в глаза с нехорошими в дальнейшем пожеланиями. Да еще  прибавит «бабка твоя лысая». Это любимая была ее поговорка, к ней все давно привыкли, как если бы кто-то сказал елки-палки, печки-лавочки и тому подобное. К единственному существу, она относилась, более-менее, по-дружески — это был бес, за то, что он добывал для нее кое-какую одежонку. То, платок принесет, то кофту, то еще что-нибудь, оголяя огородные пугала. Во общем, дарил всякую рвань, какая попадалась ему под руку. Но Кикимора этого не понимала и не хотела понимать. И принимала всякий подарок из его рук с неописуемой радостью, выраженной беззубой улыбкой на худощавом сухом лице, так как любое платье или наряд могла перекроить и перешить по своему размеру и вкусу, на всякий лад. Чего зря говорить - искусницей была отменной. И, тем не менее, злобна, вздорна, капризна, и злопамятна.
Про Бабу-Ягу и вспоминать не стоит, тоже - не подарок. И, не смотря на это, жить в лесу становилось все труднее. Дошло до того, что на старые добрые места без слез смотреть стало невозможно. По этой причине и решили собраться на одной из полянок дремучего леса, окруженной мощными стволами деревьев и высокорослыми кустами орешника, для серьезного разговора. А именно, что делать и как дальше быть: покинуть родные места или продолжать дальнейшее сопротивление наступающей цивилизации? Хотя и понимали, что  силенок для этого маловато.