Глава 9 О пьянстве

- Да, это ты верно говоришь. Милиция на вас, негодяев, работает лихо, ничего не скажешь. Любого честного человека готовы поймать и оштрафовать, а то, и вовсе, заключить под стражу. Даже за самый незначительно-малый проступок. Лишь бы выслужиться перед вами, да  получить, хоть какую, благодарность из ваших рук окаянных, для дальнейшего продвижения по служебной лестнице. А я знал одного мента, его даже зэки уважали. За небывалую доброту и человечность. Он не хватал с неба звезд и не старался перед начальством выслужиться. Василий Иванович Юдин. Вот кто действительно служил своему Отечеству, а значит, и всему трудовому народу. И плевать хотел на ваши гребенные законы с высокой башни. Потому что любил справедливость. Возможно, из-за этого, так и остался до самой пенсии, в звании старшего лейтенанта. О нем говорить можно долго. Это был человек с большой буквы.
 Его карие, под густыми бровями, глаза излучали душевную теплоту и бескорыстность. А невысокую, но солидную  фигуру каждый узнал бы  и без милицейской формы издалека. С широким крупным лицом  и курносым носом не был похож на героя какого-нибудь боевика или детектива, просто честно служил, своему народу. Как-то, однажды, возвращался он с дежурства, на улице было темно и безлюдно. И, вдруг, увидел человека, он лежал на асфальте, возле подъезда. Василий Иванович подошел к нему, осмотрел, пощупал пульс, тот тип был жив и здоров, только мертвецки пьян, участковый не стал вызывать вытрезвитель, а позвонил в какую положено квартиру. Он каждого жителя своего участка знал в лицо, и сказал молодой женщине, чтобы та забрала мужа, пока не приехала милиция. Сколько же было благодарных слов в его адрес, от той гражданки. На другой день, а именно, в воскресенье, Василий Иванович снова посетил ту квартиру и вежливо попросил  женщину, чтобы на время, увела куда-нибудь своих малолетних детей. Так как хотел остаться один на один с ее мужем для серьезного разговора. Как же он его крыл. Часа полтора, если не больше. Так, что тот бросил пить. Только иногда по большим праздникам, позволял себе   немного, за компанию. А когда участковый уходил, то жена этого пьянчужки, осмелилась спросить Василия Ивановича, почему он не сдал ее мужа в вытрезвитель? На что участковый  ответил так: «Если бы я вызвал наряд, то твоего мужа забрали бы куда следует. Последствия были бы  ужасными, ваш муж лишился бы премии и всех привилегий, даже тринадцатой зарплаты. И были бы наказаны Вы и ваши дети. А за что? За то, что их папаша попал в вытрезвитель? Разве это справедливо? По-моему, нет!» Так сказал ей участковый, товарищ Юдин. На прощанье, отдал под козырек и ушел. Был и такой случай, на фабрике кухне, туда часто заходили работяги выпивать. Ведь, как вы сами знаете, закусочных нет, благодаря вашему чуткому руководству. И потому, Василий Иванович никого оттуда не прогонял и не штрафовал за это. Но, как только  ученики младших классов,  что были на продленной группе, шли обедать, участковый заходил в столовую и громким командным голосом трубил на всю столовую: «Идут дети! Попрошу, всех, убрать за собой пустую посуду и прочее и освободить помещение». И все, без рассуждений, разом вставали и уходили, желая участковому долгих лет жизни и крепкого здоровья. Кто-то спросил его:
«Василий Иванович, почему в столовой пьют водку, а тебе дела нет до этого никакого? Ведь ты должен смотреть за порядком. И штрафовать за такую провинность».
Участковый усмехнулся и сказал: «А ты представь себе, что я их сейчас разгоню. Как ты думаешь, куда они пойдут? Что?! Разойдутся по домам? Нет, конечно же. Будут пить за углом где-то. Занюхав конфеткой или рукавом собственной рубашки. От обиды и негодования пойдут и еще добавят. Попадут в вытрезвитель, а то и на пятнадцать суток за какое-нибудь хулиганство. А здесь - заложат за воротник, сколько положено, хорошенько закусят и в хорошем настроении разойдутся по домам».
За всю свою многолетнюю службу, он никого не ударил и не оштрафовал. Словесно любого обложить мог так, до смерти не забудешь, если кто-то в чем-то виноват. На его участке не было никаких серьезных происшествий. Сами зэки следили за этим, чтобы Василию Ивановичу не было от начальства, какого либо, замечания. Когда товарищ Юдин уходил на пенсию,  — женщины плакали. Не хотели расставаться с ним. Скажу больше, если бы была хоть какая возможность, ему, непременно, воздвигли бы памятник, как лучшему менту города, а то и всего Советского Союза. Так что, не все блюстители порядка шерстят перед вами. Есть на свете честные менты. И памятник воздвиг бы не обком, как, надеюсь, ты понимаешь, а народ. На чьих плечах держится  вся Держава.
Секретарь все это время стоял молча с опущенным взглядом и рассматривал кирзовые сапоги сорок пятого размера с потертыми носами, что так щедро пожаловал ему Леший. И о чем-то думал. И вот, дослушав до конца, своего собеседника, негромко молвил: - Этого участкового надо было отдать под суд. Он не понял главного, что систему никому не дозволено переделывать на свой лад. Это чревато последствиями. Можно наломать таких дров, что потом ни одно поколение расхлебывать будет. Глядя на него, перестанут работать и другие службы, а это уже бардак. А за бардаком идет смута, всенародный бунт. Ты представляешь, что это такое? А с пьянством надо бороться. Почему, скажи мне на милость, я не пьянствую? Или, взять, того самого парторга, о ком ты здесь так красноречиво распылялся, товарища Рябова. Он даже по большим праздникам, не то, что водку, сухого вина не употребляет. Так почему же с него не берут пример? Или, хотя бы, коль на то пошло, знали бы меру, что ли. Не напивались бы до поросячьего визга. И не было бы в семьях скандалов и жены не подавали бы на развод, и дети не страдали  бы. А этот твой участковый потакал пьянству. И в столовой должен был задержать кого следует. И наказать, чтобы другим, неповадно было. Ему за это деньги платят, а не за то, чтобы свои правила устанавливал. Пусть дома пьют, если уж так невтерпеж. Ты же на вид не глупый человек, а несешь такую ахинею, слушать противно. Не беда, что выпивают, а страшно, то, что спиваются. Представь себе, молодой, физически крепкий человек превращается в алкаша или  алкоголика.
- Да хватит тебе чепуху-то молоть. - Резко оборвал секретаря Кот. - Что ты можешь об этом знать?! Чтобы понять душу своего народа, надо быть чаще в массах. Ездить в трамваях, в автобусах, да пешочком ходить и стоять со всеми вместе в очередях. А не ездить в своей «Волге» или в «Жигулях» в кондитерскую за каким-нибудь килограммом пряников. Тогда дошло бы до самых твоих печенок, что спивается не тот, кто хочет выпить, а  у кого будущего нет. И  причин для этого много. Не получившиеся поэты, артисты, математики, историки, физики, художники, конструкторы и прочие изобретатели. Ведь Россия, как никакая другая страна, богата талантами. И этому, между прочим, способствовать надо, а не зарывать их в землю. Эх, если бы хоть один был умный, толковый человек в правительстве, наверняка  что-нибудь придумал. Нашел бы выход из этого идиотского положения. Но, к большому сожалению, к власти допускаются не по умственным способностям, а по партийной линии. А можно было бы жить на одни патенты, продавая их в другие страны за валюту. И все были бы счастливы. Сколько научных изобретений и художественных шедевров увидел бы белый свет, а не ящики письменных столов, в лучшем случае, а в худшем, даже говорить не хочу. Это же русский Колондайк, Эльдорадо. А вы живете за счет нефти, газа и прочих природных ископаемых, они когда-нибудь иссякнут, что тогда будете делать?
 Я однажды познакомился с молодым поэтом, и хочу прочитать одно из его стихотворений, что бы ты смог оценить красоту поэтических строк. Вот слушай: - И Василий, заложив руки за спину, с чуть приподнятой головой, начал свое выступление:
- Много падало звезд. Не сбывались желанья.
И деревья росли у дорог и домов.
И в тоску журавлей на перроне играли страданья,
И по ветру текли и шумели ветвистые кроны садов.
Много падало звезд в опустевшие гнезда.
Много путалось рыб под облавой сетей.
И под ветром тугим на погост осыпались березы,
И не гасли огни, голубые огни пустырей.
И табун лошадей проносился в тумане.
И свисали плоды золоченных садов.
И гулял гармонист с мутной брагой в стакане,
И рождалось веселье под вихри костров.
И прицельно стреляли свинцовой приправой.
И под лай гончих псов пили зелье из трав.
От вороньего камня дорога манила направо,
Под широкие кроны тенистых могучих дубрав.
Много падало звезд на ладони и травы.
Гнали по ветру дичь златокудрых дубрав.
Кто-то в колокол бил, что служил век церквам медноглавым,
Кто над чашей страдал, нарушая церковный устав.
И траву, расцветавшую за ночь, когда-то,
Низким шорохом ветер к земле преклонил.
Дом с окном на закат, что кругом виноватый,
Золотым посошком гармонисту платил.
А по веткам стекала вода, словно прошлые звезды,
Словно счастье и горечь деревни моей.
И вдыхали морозную глушь лошадиные ноздри,
И раскрытые окна невест отпускали на свет голубей.

Ну, что скажешь?! - Закончив читать, спросил Василий, Хитрицова.
- На слух воспринимается неплохо. Но, чтобы окончательно дать какую-то оценку, надо все-таки посмотреть своими глазами. Мне показалось, что в некоторых местах нарушен ритм стиха и не выдержан размер. - Как бы сам с собой размышляя, пробормотал секретарь. - А так, вроде, ничего.
- Да это он умышленно сбился с ритма и кое-где не выдержал размер. Я об этом уже его спрашивал. - Пытался Василий оправдать прочитанное им стихотворение. - Чтобы было тебе понятно, я прочитаю еще одно произведение, и тогда увидишь, что там случайностей нет и быть не может. - И отступив от секретаря на шаг Кот продолжил:

Ни за что не поверю, что песни все спеты.
Или к бабьему лету музыки нет?
Кто меня так хранит, что живу по секрету,
Ото всех вдалеке, без особых примет?
Над глазами туман, под ногами дорога.
И далекое счастье за тридцать земель.
А на веках слеза, в юном сердце тревога.
Кровью скошенных трав пахнет к ночи постель.
На дорогу с телеги рассыпали сено.
И текут по дороге ручьи от дождей.
Загорятся ль пруды под огнями вселенной?
Станет избам светло от кручины моей.
А за лесом лежит бесконечное поле,
А на поле дорога, как большая лыжня.
И костра огонек, словно свет из-под подполья, 
И грозы дальний рокот, да ржание коня.
И щебечет вода родниковых колодцев.
Все течет и течет меж оврагов лесных.
Так ручей катит волны, бегущий за солнцем,
Что садится за царство дождей проливных.
Дятел стуком сухим откликается глухо,
На удалый размах и удар лесника.
Волчья заповедь чащ — на ветру держать ухо,
Не надеясь на силу когтей и клыка.
По течению речному плывет откровенно
Легкий пух, пролетевших вдали лебедей.
То ли к звездам летят, так одни во вселенной.
То ль вернулись назад, к горькой доле своей.
На воде паруса из лебяжьего пуха,
Над высокой травой легкий дым ветерка.
И деревья стройны, так крепки стали духом,
Словно в гору, домой, шли и шли в облака.

Теперь-то понял? Это у него стиль такой. - Торжественно произнес Василий. Никакой критик не придерется, что  позаимствовал что-то у какого-нибудь классика.
- Это мне все понятно и без слов. - Пробубнил Хитрицов, вытирая с облысевшей головы пот. - Но мне не понятно другое: к чему ты начал весь этот разговор? Я надеюсь, не для того, чтобы рассказать о поэзии? В свое время мной было прочитано столько стихов, сколько ты не съел за всю свою жизнь котлет и антрекотов.
- Что ж, сейчас отвечу. - Усмехнулся Василий и, стал старательно приглаживать густые смолянистые волосы на зачёс. - Ведь Максим, так зовут того парня, о ком сейчас рассказываю, мне как-то проговорился, что он не имел ни единого шанса стать литератором, так как учился не в лицее и даже не в гимназии, где преподавали профессора, да академики, а в простой советской школе, у обыкновенных советских педагогов. Они заставляя  наизусть зубрить стихи из учебной программы, невольно развивали в юных сердцах отвращение к поэзии. И если бы случайно не посетил их класс поэт,  состоявший в союзе писателей, как бы в дальнейшем сложилась жизнь Максима?! Вот и думаю. Хоть раз в полгода, учебные заведения посещали бы профессионалы. То есть, математики, физики, художники, музыканты, писатели и так далее. Сколько раскрыто было бы талантов?! Вот была бы житуха. Деньги бы сыпались, как манна небесная. И не надо было бы продавать за границу природные богатства, выкачивая их из недр земли, тем самым, нанося непоправимый ущерб природе. А главное - не спивались бы люди. И в семьях настал бы покой и благополучие. У каждого человека была бы цель в жизни. А если ко всему этому создать такой отдел, чтоб занимался  исключительно поиском гениев, разъезжая по всей стране, то даже представить себе трудно, сколько триллионов могло бы заработать государство, кроме всего прочего. Но где найти такого человека, чтобы занялся бы этим делом? А ведь он есть. Живет где-то. Только не член вашей партии. Вот в чем беда. Есть, вообще-то, еще один способ,  покончить с пьянством раз и навсегда. Но я боюсь, что ты не поймешь, да и не поверишь.
- Это почему же?
- Мой рассказ не для средних умов.
- Ах, вот оно что?! - Полный гнева и ярости, прохрипел Хитрицов. - Значит я дурак, а ты, стало быть, умный. Ну, ну, продолжай, продолжай, я послушаю.
- А что толку-то, все равно не поверишь.
- Для того, чтобы так говорить, должны быть неопровержимые доказательства. А у тебя их нет. - Сказал секретарь, и все его лицо покрылось багровыми пятнами, как будто получил хорошую оплеуху.
Кот посмотрел на него так, словно хотел сказать какую-то гадость, но воздержался и продолжил разговор, не понижая тона. - Это было очень давно: купец  ехал из Петербурга в Москву. Не молодой. Густая изрядно поседевшая борода. На голове тяжелая меховая шапка. Глаза от усталости были лиловыми, как у кролика. Но зато полон рот зубов, ими он славно отшлифовывал бараньи кости. В плечах без малого сажень. И ростом тоже  немалый. В дверной проем избы входил пригибался. И вот, на пути, встретился какой-то провинциальный городок. Решил заехать туда, чтобы, как говориться, людей посмотреть, да и себя показать. Зашел в трактир. Во многих бывал местах, всякое видел, но такого, что предстало перед его ясными очами, купцу встречать не приходилось. То, что в России созданы все условия для пьянства, он знал. Но, чтобы так пить?! Даже и в голове не укладывалось. Трезвых не было вовсе,  и мало кто стоял еще на  ногах. В основном, валялись кто где. Их не успевали выносить вышибалы и складывать под какое-нибудь дерево, в тенечек. Купец подозвал к себе хозяина трактира и сказал: «Пои всех, за мой счет! А через год приеду и рассчитаюсь с тобой».
 «Ну что же, так тому и быть.» - Усмехнулся хозяин, улыбкой во всю  обрюзгшею, от чрезмерной сытости личность. Подмигнул единственным глазом, другой-то у него был перевязан черной повязкой, чтобы глазницей пустой посетителей не пугать. И по хромал к своему прилавку опираясь на трость. Вид у него был пиратский, но хозяйство вел исправно. Во общем, взял с купца расписку, и тот поехал дальше по своим делам.
А через год, как было оговорено,  вернулся. К своему большому удивлению, не увидел ни одного пьяного. И когда расплачивался с хозяином того заведения, спросил: «Почему никто не пьет»? А тот ему ответил так: «Те, что сильно пили,  померли, а остальные почему-то не хотят».
Василий закончил свой рассказ и пристально посмотрел на секретаря.  - Скажешь, опять вру?!
- Хм. - Усмехнулся Хитрицов. - Да нет, пожалуй, не врешь. Выдумываешь. Ты хоть понимаешь, что будет, если водку раздавать бесплатно? Начнется запой. Заводы остановятся. Службы перестанут работать. Такое начнется,  представить страшно. Я историю знаю не очень хорошо, да ее мало кто знает, но в свое время прочел много исторических романов. И потому повторяю, что всегда, во все времена, бардак сопровождался смутой. А это значит - будут большие проблемы. И, как правило, пострадают ни в чем не повинные люди. А именно: дети, старики, женщины. А сколько прольется крови?!
- А ты не паникуй! Для расстройства и сострадания пока еще повода нет. Когда правительство почувствует приближение смуты, непременно повысят оклады милиции и военнослужащим. Чтобы те безжалостно стреляли в свой народ, если случится какая-нибудь заваруха или что-то вроде того. За деньги и отца родного не помилуют. И еще запомни крепко накрепко, что я тебе скажу: мир погубят не войны и не катаклизмы. Мир погубит бизнес, когда он выйдет из-под контроля,  деньги засасывают.
- Что за чушь ты несешь? Какой бизнес может быть в социалистическом государстве? Где ты его видел? Вся торговля у нас под надежным колпаком.
- Вот-вот. - Пока! Под колпаком. А он, как шапка-невидимка: то появится, то снова пропадет. Сказать по-правде, надоело мне с тобой, дурнем, спорить. Будущее рассудит. Вам бы еще скрестить корову с медведем, чтобы летом доилась, а зимой лапу сосала. - Лукаво усмехнулся  Василий и пошел к костру.