Бал. Светския хроники!

      Количество фильдепёрста зашкаливало! Горели свечи, каменья сверкали и взалкали взоров, как на шеях прелестных дам, так и на мужских мизинцах!
Весь цвет общества был сегодня здесь. Приехала Графская Ежина со своим супругом Адамантом Образиновичем. Как всегда подтянут и собран, ровно в 19.00 подъехал в сопровождении четверёх дочерей Еванух Лошадович. Новым нарядом поразила всех юная Вита Гробовна, дочь небезызвестного Вам Румпеля Крабовича, мецената и гедониста-диетолога.
     Вывертывая коленцы, пришел и завсегдай балов и светских хроник Контрастожопий Гадович с приятной фамилией - Пушинка.
Звякнули скрыпки, запетушился тромбон, икнула контробасия и полилась невозможная, ухоувлажняющая, прекрасная музыка. Лаковый паркет отреагировал щелконьем каблуков. Это Гибон Габонович, потомственный военный, затеявал кадрильную кутерьму.
- Форте! Форте! - кричал музыкантам отхлебнувший шампани кавказкий князек Дажажалбат Ифигеньевич Маканамба.
- Пьяно! Пьяно! - набухшими от любви губами, едва различимо шептала ему в ухо Мурылия Кастропивич, истая полячка по маминой линии.
     Устричный соус проникал в желудки многоуважаемой публики, лимоня все на своем пути.
Бал гремел, смешивая светский флёр с духами и педикюром.
     А где-то, на утесе, то глядя вдаль, то наблюдая за смертью гигантских морских волн, стоял язвительный молодой человек, лет двадцати осьми. Он вырывал своим дыханием огромные куски воздуха из летящего навстречу северного ветра и уже ни капли не жалел о своем изгнании. Впереди его ждала поэтическая слава и половина вареной курицы с кутабом со вчерашней трапезы. Про славу ему нагадала на крапленых картах контрабандистов дочка хозяина жестяной лавки. Не верить ей было бы кощунством. Уж это то вы и так все знаете!
Молодой человек плюнул в разбивающуюся у подножия скал волну и пошел доедать кутаб. Он чувствовал, что целует жизнь в самый пупок. Хотя, конечно, не исключал, что все происходит с точностью наоборот.