1959. Загадки острова Бородатых Вётел

После летней институтской практики на Урале мы вдвоём с Танюшкой махнули на Волгу, в Куйбышев. Зачем? Решили провести оставшийся от каникул месяц в Астраханской области, познакомиться с дельтой Волги. Утром 27 августа, приехав на поезде в Куйбышев, отправились на речной вокзал, взяли билеты на скорый теплоходный рейс до Астрахани и, осмотрев за два часа город, оседлали великолепный речной гигант «Александр Невский».
 
Оказывается, я ещё не плавал на теплоходах и теперь нашёл, что это удовольствие поистине ни с чем не сравнимое. По цене намного дешевле мягкого вагона, а по комфорту не идёт с поездом ни в какое сравнение. Отдельная каюта, мягкие диваны, умывальничек, столик, шкафчик, окно с видом на Волгу, три палубы, солярий, душ, салоны, рестораны, буфеты, киоски, кино, музыка, танцы – всё к твоим услугам. Вряд ли человечество придумало что-нибудь комфортабельнее теплохода. А главное – весь этот комфорт находится в движении по направлению к намеченной цели.

Ознакомившись по пути с симпатичными городами Саратовом и Волгоградом, 29 августа прибыли в Астрахань. Под весёлую музыку выгрузились из теплохода, устроились в гостиницу для транзитных пассажиров и отправились знакомиться с городом.
Всё-таки хорошо, когда тебя никто не встречает, никуда не тащит, когда у тебя ни перед кем нет никаких обязательств, когда ты сам себе хозяин, идёшь, куда хочешь, делаешь, что хочешь, готов ко всему и сам за всё отвечаешь. Видимо, это и обозначается тем самым сладким словом «свобода».

Астрахань превзошла все мои ожидания и потому произвела на меня очень приятное впечатление. Я представлял себе пыльный деревянный город с унылыми площадями, крикливыми азиатскими базарами, телегами и верблюдами, а обнаружил уютный и зелёный городишко с каналами и узкими улицами, с белоснежным красивым кремлём и обширными парками, с очень слабым движением транспорта и непривычно приветливыми людьми. В центре все улицы заасфальтированы, много народу, а по самым главным в выходные дни даже закрыт проезд автотранспорта, столько там гуляет публики. Много кинотеатров, один из которых – «Октябрь» – первый в стране «кинокомбайн» с тремя залами в летнем саду и тремя в большом «зимнем» здании. Имеются  залы  научного, хроникального, художественного, стереоскопического и широкоэкранного фильмов. В вестибюле – целый ботанический сад из огромных пальм и других тропических пород. Посмотрели мы там три фильма: «Сампо», «Одни неприятности» и «Соперники за рулём».

Питались мы в довольно приличном кафе преимущественно языком, печёнкой, шоколадом на молоке, молоком, блинами со сметаной. Готовят отлично, обслуживают хорошо, цены вполне приемлемые. Других подходящих пунктов питания не нашлось, попалось несколько грязных подвальчиков-столовых да шашлычная, – всё дорого, выбора нет, публика неинтеллигентная.
Вообще-то народ в Астрахани на удивление мирный и доброжелательный. Где бы мы ни были – на турбазе, в парусно-гребном клубе, в областном обществе охотников, просто на улице – везде встречали чуткое и заинтересованное отношение, желание  подсказать, поделиться опытом, помочь, посодействовать. Уяснив более или менее свои возможности, мы выбрали маршрут на неделю и приступили к его осуществлению.

1 сентября, по удивительному совпадению ровно через триста лет после отплытия «не в добрый час» корабля Робинзона Крузо, рейсовый катер «Одесса» повёз нас вверх по Волге в рыбный проток Бузан. Солнце сияло, склоняясь к горизонту, а мы сидели на палубе и уплетали дыню. Уже затемно катер воткнулся носом в крутой глинистый берег и высадил нас у деревушки Нижнелебяжье, состоявшей из улицы глинобитных домиков. В горячей пыли резвились голые туземные ребятишки и, рыча, кидались нам под ноги.

Пройдя деревушку, мы оказались на большой дороге. Часть пассажиров, сошедших  вместе с нами, свернула в сторону, а остальные взяли такой темп, что нам с нашим снаряжением за ними было не угнаться, и мы остались одни посреди ночной прерии. Вокруг – дурманящие степные ароматы, стрекот сверчков и чёрное небо, настолько густо усеянное яркими звёздами, что всем им трудно было там удержаться, и они одна за другой скатывались по небосклону, как дождевые капли по оконному стеклу.

Однако мы отнюдь не собирались шагать в ночи пять километров пешком до Бузана, поэтому нас вскоре догнал попутный грузовик, в чей кузов мы и забрались. Грузовик шикарно прокатил нас по пампасам, распугивая светом фар зайцев и ночных птиц, и выбросил в середине большого совхоза, раскинувшегося на берегу Бузана. Бузан лежал, широкий, светлый и спокойный, и, отойдя от построек, мы разбили палатку у первых попавшихся деревьев. Особенно близко к воде не подбирались, потому что попутчики на катере рассказали про недавно случившийся большой обвал бузанского берега. А тут работал какой-то насос, и крутые глинистые берега были обломаны. Но наша лёгкая тревога вскоре была задавлена отнюдь не новым обвалом, а молодецким сном.

Наутро зловещий насос обернулся мирной помпой, качавшей воду из реки на совхозную бахчу, а берег был вполне надёжным. На завтрак мы взорвали в костре нераскрытую банку субпродуктов, после чего взыграла рыбацкая страсть. Я залез по колено в воду, закинул удочку и стал наслаждаться погодой. Невдалеке плавал какой-то бледный предмет, похожий на намокший клочок бумаги или дынную корку. Он заинтересовал меня тем, что нахально перемещался против течения, медленно направляясь в мою сторону. Когда он приблизился, я разглядел, что это – рыбка, по-видимому, густера. А поперёк живота её держал в зубах длинный тёмный хищник, задумчиво пошевеливая торчащим над водой внушительным плавником. Такого мне ещё не доводилось видеть. Собака с уткой в зубах – это понятно: она несёт хозяину трофей. А тут что за вариант? И плывёт не собака, и в зубах не утка, да и я не хозяин!

Я положил удочку на воду. Загадочный хищник не отреагировал и медленно подплыл к самым моим ногам. Размышлять было некогда. Внезапно я рухнул на него всем телом и крепко схватил руками за бока. Хищник рванулся с неожиданной силой, столб брызг окатил меня, и мои руки благополучно сомкнулись. Только дохлая густера закачалась на заходивших волнах.

После такого шума удить было бессмысленно, и я отправился в совхоз добывать лодку. В правлении мне дали адреса нескольких владельцев лодок – «бударок», как их тут называют, и я пошёл по дворам. Но народ здесь, в отличие от горожан, был крайне недоверчив, все кивали друг на друга. Лишь ближе к вечеру мне удалось договориться с неким Романом Ивановичем, который долго и придирчиво изучал мой паспорт, а потом выписал оттуда все данные на бумажку. Однако от денег отказался напрочь и, более того, дал в дорогу арбуз со своего огорода и большую кисть винограда.
 
После долгих расхваливаний своей лодки он вручил мне вёсла и вывел на берег, где я обнаружил старую, большую и неуклюжую посудину. Но выбирать не приходилось, и я, выдернув якорь из песка, резво заскрипел уключинами против сильного течения Бузана. На полдороге увидел рыбаков, тянувших невод. Подъехал.
- Бог в помощь, рыбаки, угостите рыбкой!
– Спасибо, да ещё не взяли. Помогай, если хочешь!.
Я засучил штаны и полчаса тащил с ними сеть, за что и был вознаграждён тремя сазанами и лещом кило по два каждый. Таня встретила меня радостными кликами: лодка, рыба, да ещё и арбуз с виноградом! Вот это улов!

Свернув лагерь, «в кровавых отблесках заходящего солнца» мы пересекли ветреный, но понемногу утихавший к ночи Бузан, имевший здесь ширину метров триста. Вошли в какой-то проливчик, тут же окрещённый нами Входным, за которым раскинулось зеркало спокойного залива, названного соответственно Заливом Спокойствия. Кто не пробовал, тому я доложу, что это большое удовольствие – давать названия неведомым землям и водам.
 
Лодка неторопливо двигалась вперёд. С берега поднялось в воздух несколько белоснежных цапель. Слева над водой нависли кряжистые вётлы, казавшиеся бородатыми из-за висящих на их стволах высохших водорослей, нанесённых вешним паводком. Следующий проливчик, совсем узенький, встретил нас неожиданно сильным сквозняком, впоследствии постоянно там обитавшим, за что и получил название Пролива Ветров. За ним открылась удобная замкнутая бухта, как раз такая, как нам требовалось, и мы пристали к берегу.

Разбив палатку среди бородатых вётел, запалили костёр. Ивовый сушняк, в изобилии валявшийся на берегу, горел ярко, жарко и быстро. Кофе поспел в одну минуту. Ночь уже вступила в свои права, у костра было тихо, но вверху шумел ветер, вётлы качались и с костяным стуком толкались друг о друга, роняя сухие ветки. Тань пришёл с берега огорчённый: упустил почищенного и выпотрошенного сазана. Мы утешались тем, что далеко уплыть он не мог.
 
Почему я сказал «Тань»? Таким образом, в мужском роде (Вань, конь, огонь), я стал называть Танюшку в походах, потому что походная подруга – это не какая-то барышня, а друг, товарищ и брат, с которым ты – в одной неделимой связке, а то и в упряжке.

Жарить рыбу мы не стали, оставили на утро. Перекусив, пошли спать, рассуждая о превратностях судьбы, забросившей нас на неведомый берег. Остров это или материк? Населённый или необитаемый? Большой или маленький? Всё это предстояло выяснить назавтра.

Назавтра стояла тихая, ясная погода. Наша бухта серебрилась сотнями играющих маленьких рыбок. Мы дали ей название Бухта Веселящихся Рыбок, которое подтвердилось потом самым удивительным образом.

Наевшись до отвала жареной рыбой и поймав упущенного вчера сазана, который успел слегка протухнуть, мы погрузили в лодку сковороду с остатками завтрака и поехали на разведку. Поперёк Пролива Ветров установили рыболовный подъёмник, а в Заливе Спокойствия за пару часов наловили на мальков и на спиннинг полный кукан окуней. Когда возвращались, в сетке подъёмника обнаружили массу застрявшей рыбы. Поскольку ячейки сетки довольно мелкие, вся рыба была от 17 до 25 сантиметров длиной. Мы варили из неё уху, жарили на сковороде, запекали на рожнах, но так с ней и не справились. Оставленная на завтра рыба испортилась, и её пришлось выбросить. Вперёд нам хватало рыбы из подъёмника, поставленного вечером на пару часов.

Пока съеденная рыба переваривалась, я пошёл выяснять очертания нашей земли. Вышел через лес на широкий пляж, к Бузану. Пляж был испещрён многочисленными следами птиц. Между лесом и пляжем тянулась полоса потрескавшейся земли со скудной травяной растительностью, похожая на пустыню. Местами лес отступал, обнажая просторные луговины с высокой жёлтой или красноватой травой, названные мной соответственно Жёлтой и Красной прериями.

Я проследовал вдоль загибающегося берега и через полчаса упёрся в протоку, в створе которой увидел избы совхоза на противоположном берегу Бузана. Стало быть, я развернулся на 180 градусов, а наша земля – остров, с дугообразной стороны омываемый водами Бузана, а с прямой – протокой, получившей название Большого Пролива. Остров заканчивался широкой песчаной косой, с которой при моём приближении поднялись чайки, цапли, кулики и прочая пернатая живность. Я назвал косу Птичьим Мысом и повернул обратно. Идя шестикилометровым темпом, шёл до лагеря двадцать минут, из чего и уяснил размеры острова.
До вечера мы занимались составлением карты, хозяйственными работами, чисткой рыбы, приготовлением и поглощением пищи.

Этой ночью стояла тишь, ветра не было даже наверху, вётлы отсыпались после вчерашнего буйства. Только мы устроились в палатке, как услышали в бухте всплески, словно шла лодка или о берег бились волны. Прислушались. Всплески становились громче и уже доносились с разных сторон бухты. Нам стало неуютно. Похоже, сюда плыла целая флотилия лодок на редких и шумных взмахах вёсел. Десант людоедов? Но откуда? А может, просто крупная рыба гоняет молодь?

На всякий случай мы вылезли из палатки и вышли на берег. Несмотря на новолуние, ночь была довольно светлая из-за бездны ярких звёзд, небо бороздили метеоры. Во всех направлениях в бухте раздавались мощные всплески. Ни лодок, ни людоедов не было. Вообще не было видно никаких источников этих звуков. Я вытащил спиннинг и сделал несколько забросов. Безрезультатно, если не считать, что из-под падающей блесны с шумом вылетали целые стаи мальков и сыпались обратно в воду. Блесну никто не хватал, и мы пошли спать, так и не выяснив причину паники в бухте.

На другой день утром собрались в совхоз за хлебом и за червями, которых на острове обнаружить не удалось. Солнце, как всегда, было яркое и жаркое, но дул сильный ветер, и по Бузану ходили сердитые волны с белыми гребешками, гневно налетавшие на нашу одинокую будару. Тем не менее, мы успешно переправились, и Тань пошёл по хлеб и по червей, а я тем временем исследовал окрестности на лодке.
На обратном пути мы высадились на островах Архипелага Белых Цапель, названного так за поднявшуюся при нашем приближении целую стаю этих грациозных птиц. Островки были маленькие, песчаные, очень приятные, и мы принялись ловить с них рыбу, купаться и фотографироваться на фоне солнечных просторов. Погода стояла июльская, и ничто не напоминало о наступившей календарной осени. По пути домой поставили жерлицы во Входном Проливе и вытащили спиннингом из Бузана несколько окуней.

Вечером, когда уже стемнело, мы выбирали рыбу из своего подъёмника в Проливе Ветров. Рыбы было полно: симпатичные воблы, блестящие подлещики и, конечно, уйма полосатых окуней. На окуней мы уже сердились: они отчаянно запутываются в сетке и безжалостно колют руки острыми плавниками. Зато, будучи запечёнными на рожнах, они решительно вне конкуренции.

Тем временем возобновились вчерашние странные всплески. Чтобы разгадать их секрет, мы стали бороздить на лодке Бухту Веселящихся Рыбок. С короткими интервалами целые стаи мальков одновременно, как по команде, с большим шумом взлетали по всей бухте. Никто их не преследовал, они резвились по собственной инициативе. Это были просто чудеса. Опуская вёсла в воду, я заметил, что из-под весла тут же вылетает стая рыбок. Ударил веслом посильнее – стаи одновременно взлетели по всей бухте. Громко хлопнул в ладоши – то же самое. Словно только и ждут сигнала. Мы поиграли с ними в эти странные игры, а потом попробовали ловить вылетающую стаю сачком. Но его ячейки были крупны для этой мелкоты, и она в них не задерживалась. Потрясённые организованным порханием рыбных стай, мы вернулись на берег. Ни о чём подобном прежде нам слышать не доводилось.

Постепенно бухта затихла, весело запылал костёр, зашипела на сковороде рыба. Вдруг в ночном мраке нам почудилось тоненькое мяуканье. Мы стали прислушиваться. Мяуканье раздавалось где-то в чаще, потом приблизилось, но за ярким кругом костра ничего не было видно, кроме зловещих силуэтов ближних кустов и деревьев. Котёнок на необитаемом острове? Невероятно. Где же он был раньше? Или только что приплыл через Бузан? Совсем смешно. А почему он не подходит на наше энергичное «кс-кс-кс»?
Мы строили догадки, а когда я вспомнил рассказы про бандитов из «Чёрной кошки», которые в голодные годы подманивали подобным образом детей и затем пускали их на мясо, стало не до смеха. Мяуканье не смолкало, и я уже хотел пойти и разобраться, но Тань ухватил меня за рукав. «Как дадут топором по голове!» – резонно заметил он. Приличного фонаря у нас с собой не было, не было и ружья, отдыхавшего в камере хранения на городской пристани: нам сказали, что охоты на Бузане нет, а про бандитов умолчали.

Наконец, мы заметили кошку. Она оказалась поразительно большой для такого тоненького голоска, трёхцветной, белой с рыжими и серыми пятнами. Мы ели рыбу и кидали ей, но близко она не подходила, очевидно, совсем  дикая. Впоследствии мы во многих частях острова видели кошачьи следы, особенно много у воды: наверное, ловила рыбу. Как она здесь оказалась – очередная загадка острова. Теперь каждый вечер она встречала нас на берегу своим тоненьким «мяу…мяу» и просила рыбки. Рыбки у нас было вдоволь, и мы ужинали вместе. Было даже приятно, что на острове нас ждёт живое существо. Но днём мы её не видели и не представляли, где она живёт.
 
Следующим вечером мы уже ждали, какие новые сюрпризы приготовит нам Остров Бородатых Вётел. Они и не замедлили явиться, и опять по рыбной части. На этот раз мы освобождали сетку от улова пораньше, в сумерках, и заметили, что вода в Проливе Ветров кишит мальками. Они тыкались в руки и серебром брызгали в стороны. Видимо, в это время стаи мальков шли из реки в бухту на свои удивительные ночные манёвры. Поскольку живцы нам были нужны для ловли более крупной рыбы, мы попробовали ловить их руками. Это удавалось. Тут я решил, что при такой плотности рыбного потока можно и мелочь ловить редким сачком. Результат превзошёл все ожидания: быстрый взмах в воде вслепую – и серебряный дождь полился сквозь ячейки сачка в реку и в лодку. Побросав трепещущих рыбок со дна лодки в ведёрко с водой, следующий поток живого серебра я направил прямо в ведёрко. Три взмаха – и оно было полно.
 
Подобных чудес мы ещё не видали и никогда бы в них не поверили. Ловить рыбу таким способом и такими количествами! Её ведь можно и есть: в жареном виде она – просто объеденье, в чём мы очень скоро убедились. К тому же она не требует никакой обработки, а прямо из ведра высыпается на сковороду и употребляется в пищу целиком, с чешуёй и потрохами, которых там практически нет.

Тем временем стемнело, и мальки, заполнив бухту, снова начали своё шумное представление, десятками стай одновременно взлетая над водой. Это явно напоминало какие-то коллективные занятия вроде массового урока физкультуры для малолеток. Особое любопытство  вызывал  вопрос: кто ими командует? И как? Ведь без команды такая синхронность действий просто невозможна! А никаких команд не слышно и не видно. Разгадать этот ребус, как ни старались, мы не могли, но достаточно было того, что мы это наблюдали, и не один раз, а несколько ночей подряд. Только ради такого чуда можно было приехать на удивительный Остров Бородатых Вётел.

Так мы прожили на острове до 7 сентября. Погода всё время стояла великолепная, и ничто не омрачало нашего робинзоньего существования. Но в этот день по совету проезжего рыболова мы зачем-то решили переехать на новое место, к речному посту, находившемуся километрах в восьми выше по течению Бузана. Мудрая поговорка о том, что от добра добра не ищут, пала жертвой нашего бродяжьего зуда.
Пока Тань готовил завтрак и собирал вещи, я отправился на лодке в совхоз за хлебом. Там мне встретился хозяин лодки и сказал, что она ему потребуется на пару дней с сегодняшнего вечера. Я вернулся на остров. Подумав, мы решили всё же съездить вверх до бакенщика и попробовать достать лодку там, а эту вечером отдать хозяину.
 
День был, как обычно, солнечный, но дул сильный встречный ветер, и мы поехали Большим Проливом, чтобы сократить путь. Пролив проехали благополучно, хотя из-за ветра и медленно. На выходе в Бузан нам преградили путь острова Птичьего Мыса. Мели и ветер вынуждали вылезать из лодки и тащить её по песку. Полчаса мы выбирались из пролива. Ветер ожесточённо заталкивал нас обратно, а крутые волны заливали бударку. Наконец, завернули в Бузан, но противный ветер и тут дул навстречу.

Долго ли, коротко, подчалили мы к берегу, где, по нашим предположениям, должен был находиться искомый пост. Оставив бударку на песке и спрятав вёсла в кустах, отправились на поиски бакенщика. Зашли в какой-то калмыцкого типа хутор, где и выяснили, что бакенщик обитает на противоположном берегу. Тогда мы поинтересовались, как сюда удобнее добраться из Астрахани, не заезжая в совхоз, и можно ли здесь достать лодку. Наша любознательность насторожила бдительного местного жителя. Под предлогом оказания нам содействия он проводил нас к более компетентному калмыку, у которого якобы имелась ненужная ему пока бударка с мотором. Мотор был бы нам как нельзя более кстати, но жена хозяина решительно возразила.
 
Мы уже собирались уйти не солоно хлебавши, как попали в западню: наш провожатый стал уверять остальных, что мы – вовсе не те, за кого себя выдаём. Мы огрызнулись и двинулись к дверям, но он повысил голос в уверенности, что поймал шпионов. Хозяин тогда спросил, кто мы и что здесь делаем. Мы объяснили: мол, студенты, отдыхаем, путешествуем. Тут они в один голос закричали, что отдыхать сюда не ездят, здесь не Кавказ и не Крым какой-нибудь, и вообще, уже сентябрь, каникулы кончились, и всё мы врём, а на самом деле, наверное, хотим взорвать железнодорожный мост через Бузан (который, действительно, виднелся неподалёку).

У нас потребовали документы. Мы потребовали документы у них: мало ли, какая банда здесь гнездится, на отшибе от жилых мест. У них документов не оказалось, и мы не стали показывать свои. Когда в ход пошёл мат, мы отказались с ними разговаривать и пошли напролом. Когда в ход пошли руки, я дал по рукам, а Тань внушительно помахал перед носами штатным топориком.

Они явно побаивались нас и стали просить, чтобы мы «подождали полчаса», и тогда «придёт моторка», привезёт кого-то, у кого, в отличие от них, есть документы и всякие права, и «тогда разберёмся». Но уже темнело, и возвращаться впотьмах из-за каких-то шпионофобов нам вовсе не улыбалось. Мы решительно зашагали к берегу, не оглядываясь и не реагируя на крики: «Неси ружьё! Мы им покажем!».

Наша лодка стояла далеко. Оглянувшись, мы увидели, что нас преследуют с двумя ружьями. Это нас развеселило. Мы ускорили шаг, стараясь успеть поравняться с рыболовным катером, стоявшим у берега. Как говорится, бойся козла спереди, коня сзади, а дурака со всех сторон. Тут нас догнал новый фигурант на велосипеде и стал осторожно расспрашивать. Мы спокойно отвечали, а тем временем подошли к рыбакам возле катера и поинтересовались, как дела. А наши преследователи тут как тут.

Велосипедист оказался депутатом местного совета и предъявил нам документ без фотокарточки. Мы сжалились и показали наши паспорта с фотокарточками. Они долго по-очереди их изучали, потом возвратили. Повода для дальнейшего задержания у них не нашлось, и мы направились к своей лодке. Лодка стояла на месте, вёсла ждали в кустах. Ветер, видя, что больше нам не помешает, а скорее, поможет, прекратился вовсе. Солнце зашло, и небо усеялось россыпями звёзд. Мы не спеша плыли по зеркальной глади и пели песни.

Однако благодушие наше оказалось преждевременным. Шпионофобы не успокоились и взбаламутили начальство. Уже недалеко от дома нас догнала моторка председателя сельсовета, который тоже пожелал проверить наши документы. Взяв нас на буксир, привёз в посёлок, пригласил в чью-то избу, понюхал паспорта, посмотрел на просвет, полизал и вернул. Ему, серому, было невдомёк, что у шпионов-то документы всегда в порядке. И легенды у них более убедительные, чем байки про каникулы. Он полагал, что шпионы – это как раз бородатые люди в куртках цвета хаки и странной обуви с ненашим названием «кеды», подозрительно любопытные, ютящиеся на необитаемых островах, делающие на чужих лодках набеги на железнодорожные мосты и уж, во всяком случае, имеющие паспорта без печатей правоохранительных органов. Мы, вроде бы, так хорошо подходили по всем статьям! Поэтому председатель был крайне расстроен тем, что на наших паспортах стояли правильные печати. Мы дали ему возможность погрустить по этому поводу, пока он по нашему требованию отвозил нас на то место, где задержал. Но и на этом его усердие не иссякло. Он настучал на нас хозяину бударки и велел её больше нам не давать. Но пока мы этого не знали.
 
Вернулись в лагерь уже совсем поздно. Быстро поужинали, собрались и во все вёсла понеслись по Бузану к совхозной пристани, чтобы отдать лодку хозяину и уехать пригородным катером в Астрахань. Однако там оказалось, что катер сегодня не идёт, а Роман Иванович уже спит. В результате пришлось ночевать на самоходной барже, капитан которой, уступив свою каюту, восстановил нашу веру в духовное здоровье нации.

Утром 8 сентября мы явились к Роману Ивановичу, вернули лодку, оставили походное снаряжение, а сами налегке пошли на поезд, поскольку делать без лодки здесь было нечего. Дорога к полустанку, что возле железнодорожного моста, покушение на который  нам инкриминировалось, лежала через жаркую степь. Когда мы её одолели и выбрались на полотно, оказалось, что одиннадцатичасовой, на который мы нацелились, здесь не останавливается, а до следующей станции Дельта – пять километров.
 
Во время практики на Урале я хорошо освоил хождение по рельсу, и тут мне этот опыт пригодился: я водворился на рельс, и мы бодро зашагали по путям к Дельте. Только мелькали шпалы, да шпарило солнце. На несколько секунд рельсы пришлось уступить одиннадцатичасовому, который резво промчался мимо.

И вот пять километров позади, но вместо станции перед нами предстал маленький пост, где выяснилось, что до Дельты ещё пять километров. Пришлось снова вставать на рельс. И вот, наконец, пройден и этот перегон, и мы развалились на широкой скамье в привокзальном садике. Жажду нам неплохо утолил незрелый арбуз, который мы тут купили, а время до поезда скрасили «Кумаонские людоеды» Джима Корбетта. В два часа дня пришёл поезд «Паромное – Астрахань», и через час мы были в городе.

Устроившись в знакомой комнате отдыха на пристани, мы забрали из камеры хранения чемоданы с городским обмундированием, помылись, побрились, переоделись и приняли цивильный вид, в котором два дня наслаждались мирскими удовольствиями: ходили в кино, ели дыни, посещали парк культуры и отдыха. В знаменитой Астраханской картинной галерее побывать не удалось: ремонт. Зато мы облазили областной краеведческий музей, подкрепили свои знания местной флоры и фауны и выбрали район в плавнях для продолжения своих скитаний. В отсутствии подробных карт этот выбор носил весьма поверхностный характер: мы попросту высмотрели на большой схеме зону, где побольше песков, поменьше болот и поближе море. Остановились на райцентре Зеленга. Узнали, что туда курсирует пароходик, а оттуда до заманчивых охотничье-рыболовных мест – рукой подать.
А пока, нагрузившись дынями и арбузами, оседлали рейсовый катер и двинулись обратно на Бузан. На этот раз взяли и ружьё – отстреливаться от шпионофобов.

Роман Иванович, застращённый председателем сельсовета, дал нам лодку только на один день. Это ломало наши планы, но падать духом было не в наших правилах. Приплыли на свой остров – там по-прежнему было прелестно. Приколов лодку, пошли охотиться на Птичий Мыс. Шли лесом и Красной Прерией, по дороге спугнули несколько громадных тёмных птиц,  вид которых определить не удалось. Попадались ястреба, порхали красивые сизоворонки, высоко кружил коршун. Не раз натыкались на запутанную в траве сухую змеиную шкуру изрядных размеров, и на змеиные норы. Змеи это или ужи, выяснить не удалось, поэтому через заросли продирались с риском наступить на змею.

Наконец, дошли до Птичьего Мыса, но съедобных птиц там не было. Побродив по песчаным барханам, открыли на краю леса маленькое Нежданное озеро и пошли обратно. Посреди Красной Прерии я увидел небольшого зайца. Он – наутёк. Охота на зайцев ещё не открывалась, но охотничий инстинкт возобладал: я спустил оба курка. Где там! Он скакал такими зигзагами, что ни одна дробинка его не задела.
Я бросился за ним, на ходу вытаскивая патроны. Оказывается, к ружью ещё нужна и собака. Собаки не было, и заяц исчез в высокой траве. Какое-то время мы оба выжидали. Но терпения ему не хватило, и он выскочил как раз под выстрел. Звучное эхо пошло бродить по острову, а зайчик задёргал ногами и замер. Чувства двоились между жалостью к ни в чём не повинному зверьку и радостью от добычи редкого трофея.
 
Съели мы его поздно вечером, поджарив на плитке у Романа Ивановича. Можно себе представить, каким он оказался вкусным. Это вам не говядина какая-нибудь и даже не свинина. Курятина, и та грубее. Закусив его парой дынек и половиной огромного арбуза, привезённого из города, мы устроились на ночлег на полу глинобитной мазанки.

Утро встретило нас ярким солнцем. Позавтракав с хозяевами, мы поблагодарили их за приём, собрали свои тяжёлые пожитки и двинулись по знакомой пыльной степи на железную дорогу, помахав на прощание Острову Бородатых Вётел. Кстати, через много лет, когда появились подробные карты, я его там нашёл. Правильное его название – Малый Осередок. Но наше нам нравится больше.