Серпантин

Девушка прыгала на морозе вокруг своего чемодана. Шумящая толпа с пришедшего недавно поезда уже миновала её. Девушка похлопывала рука ми в ярких рукавичках себя по бокам и посматривала по сторонам с явным недоумением.
А в это время Сергей снова облазив всё купе, направлялся к выходу из вагона, смирившись с мыслью, что деньги и документы он оставил дома. Проводница стояла в дверях и сочувственно покачивала головой:
—Как же вы так? Может быть, они где-нибудь у вас лежат?
Сергей стянул «дипломат» с полки, вздохнул и развёл руками.
А женщина уступила ему дорогу, и он по пустому вагону пошёл к выходу.
Кто-то вёз ёлку с собой на праздники и теперь по полу, вдоль вагонных окон, замороженных, с пятнами света, лежали обломанные кончики веток и иголки. Пахло морозным лесом.
Сергей дошёл до начала платформы, поставил чемодан около поребрика заснеженной клумбы и уселся на него прямо в снег. Авиабилет, деньги, паспорт, - все осталось дома. Теперь Сергей ясно вспомнил, как впопыхах проверяя билеты, засунул железнодорожный билет в карман, а бумажник так и остался лежать на телефонном столике.
Сергей вытащил записную книжку, перелистывал её, пытаясь вспомнить знакомых в этом городе.
—Ну? Что? Вы тоже в неизвестности, с Новым Годом на носу? - услышал он позади себя насмешливый голос.
Сергей поднял голову. Девушка посматривала на него, продолжая похлопывать себя по бокам.
—Мне, девушка, совсем не весело от вашей догадливости.
—Нам это простить можно, а, вот, такой праздник в одиночестве встречать нельзя.
Сергей внимательнее посмотрел на неё.
—Знаете, я тут нашёл один адресок, - если они окажутся дома, то мне здорово повезёт. А вы, что, тоже без крыши?
Девушка улыбнулась и кивнула головой. Сергей пригласил её с собой, и она не отказалась. Объёмистый её чемодан был оставлен в камере хранения, а щелчок дверцы ячейки дал начало отсчёта их совместного путешествия.
На автобусе они доехали до нужного адреса и, поднявшись на четвёртый этаж, Сергей позвонил в высокую старую дверь видавшего виды дома. Ответом на звонок было мёртвое молчание. Он позвонил ещё раз пять, после чего оба присели на подоконник на лестничной площадке
 — Вот!- Сергей посмотрел на неё. ;
- Не беда. Мы что-нибудь придумаем, — девушка вроде бы ободряла его.
—Придумаем.
Они помолчали. Сергей сел поудобнее, достал сигареты, закурил, придерживая локтями "дипломат" на коленях, потом поставил его рядом с собой на пол и сказал, выдохнув в сторону струю дыма:
—Я в вас влюблюсь, если наше знакомство не прервётся. Да, почему вы не опасаетесь.. . .
— Чего? А-а.. . . , -девушка покачала головой, - Я не думала. Наверное, внешность ваша располагает.
Сигарета тлела долго. Увидев, что это не нравится его спутнице, Сергей затушил окурок о каблук и бросил его в пролёт. Снова наступила пауза.
Внизу клацнул замок, и застучали шаги по ступенькам. Сергей подошёл к пролету и посмотрел вниз. Вернулся, снова сел на подоконник, — Одиночники мы с вами.
Девушка ничего не ответила.
Сергей откинулся, посмотрел на свою собеседницу. Он улыбался, не отрываясь, разглядывая девушку, и тянул молчание до полного неприличия.
Девушка сначала смотрела с улыбкой, потом взгляд стал тревожным, и Сергей отвёл глаза. Он достал из "дипломата" бутылку 'Шампанского", шесть походных стопок в сборе и предложил:
— Не опасайтесь, не волнуйтесь и не отказывайтесь, пожалуйста, - он хлопнул пробкой куда-то в сторону и налил в две алюминиевые стопки шампанское.
Они выпили, Сергей налил еще, и они выпили ещё. Сергей оставил бутылку на подоконнике и снова закурил, а девушка с немного заблестевшими глазами стояла, покручивая в пальцах стаканчик.
Сергей смотрел на неё и чувствовал, что скажет сейчас что-нибудь бестактное и испортит весь вечер. Наконец, он сказал:
—У вас так мило волосы из-под шапочки выбились, -и повёл рукой, будто хотел коснуться ею волос девушки.
Девушка улыбнулась, поставила стаканчик рядом с бутылкой и заправила волосы под шапочку.
Сергей отхлебнул несколько глотков из бутылки и побежал вниз, бросая на ходу всё громче:
—Знаете, а женщина должна была вернуться. Вдруг, что?!
Выскочив на улицу, он заметил женщину около проезжей части. Она пыталась остановить машину и это ей не удавалось. Сергей подумал, что всё нормально и можно возвращаться назад, что бы познакомиться, в конце концов, со своей попутчицей. Он повернулся к подъезду, скрипнув неожиданно выпавшим снегом, и, вдруг, до него дошло, что женщина старается остановить машины только те, в которых сидели Деды Морозы, ехавшие по заказам Бюро Добрых Услуг.
Он подошёл к женщине и предложил:
— Извините, у меня сегодня дурацкий день, - давайте я вам помогу.
Женщина согласилась:
— Я не против.
Машины мчались мимо. С зелёными глазками, с мигалками, автобусы, жигулёнки, - у всех были дела, и не было времени перед самым Новым Годом.
Сергею надоело тянуть три пальца навстречу озабоченным лицам.
— Я, как понял, вам Дед Мороз нужен?
— Да, - женщина уже дрожала под пальто, — мой паразит орет, и спать не хочет.
— Так я сыграю вам эту роль. Как-нибудь.
— Ну, что вы!
— Нет, в самом деле, - у меня и время есть, и делать нечего.
Женщина помялась, но холод видимо припирал её уже довольно сильно и она согласилась.
Сергей открывал перед нею дверь парадной и говорил: — Вы меня только ватой для бороды и усов обеспечьте.
—Найдём.
Через несколько минут перед дверьми квартиры Сергей при помощи клея и ножниц лепил себе бороду и усы и подмигивал своей спутнице.


В квартире, Сергей направляемый хозяйкой, двинулся через гостиную к спальне, из которой слышалось хныканье ребенка.
Он вошёл в комнату, сделал серьёзное лицо, очень серьёзно сказал:
—Кто тут плачет? Кто Деда Мороза не встречает?!
Малыш немного испугался, глаза его удивлённо раскрылись, но он ответил:
- Я—а—а…
Сергей нахмурился:
—А вот я тебе подарок не дам, ели хныкать не перестанешь!—
Он присел на стул, притянул мальчонку к себе и потребовал:
—Прочитай стихотворение или песню мне спой, тогда получишь подарок.
Малыш ещё не знал, то ли плакать от испуга, или верить в этого необычного Деда Мороза в чёрном пальто и шапке, но с белыми усами и бородой. Мама ему шептала на ухо слова, наверное, заранее выученного к празднику стишка, а Сергей вспомнил, что обещанного малышу подарка у него нет.
Малыш начал, сбиваясь читать стихотворение
Сергей отвёл руку за спину и несколько раз сжал и разжал кисть. Мамаша и его знакомая не поняли его жеста, а их удивлённые лица
смотрели на него через зеркало с полным недоумением.
Сергей продолжал делать за спиной выразительные жесты рукой, а на лице выразил внимание и смотрел на малыша.
Мальчонка немного освоился, положил ручонку ему на колено, рассматривал его ватные усы и бороду, громко говоря слова стихотворения.
За спиной в руку Сергея что-то опустилось, он это отметил, но малыш, стоявший у него между колен, уже поглотил всё внимание.
Сергей вдруг уловил тепло детского тела, исходившего от раскрасневшегося личика под мягкими русыми волосиками, доверчивость и беззащитность рук малыша, то сжимавших, то отпускавших его брюки и огонек детского, устроенного мира, горевший в его глазах.
Малыш замолкал и стоял, глядя на Сергея.
Дед Мороз достал из-за спины руку и протянул на ладони маленький маникюрный брелок в виде автомобиля.
Малыш крутил подарок в руках, а Сергей взял его за плечи и осторожно поцеловал в лоб, ещё раз окунувшись в тепло и мир маленького человека.


— Кстати, меня зовут Татьяна.
— А я - Сергей.
Кухня была маленькой по ширине, но зато довольно длинной. Они сидели по обе стороны стола и поочерёдно рассматривали друг друга и окружающие их предметы. На подоконнике около плиты стоял розовый телефонный аппарат и большая коробка со спичками, покрытые серой, бока которой были уже довольно сильно исчирканы.
Сергея принёс из прихожей, где они разделись, «дипломат» и выставил на стол недопитую бутылку шампанского, вторую бутылку и коньяк, сказал:
—Вот, - и присел снова к столу.
Кожу лица немного тянуло из-за смытого клея, а на губах чувствовался солоновато-горький его привкус. Он ещё раз сполоснул лицо под струёй холодной воды и, вытираясь носовым платком, сказал:
—Что-то мне совсем не хочется отсюда уходить.
—Мне тоже, хотя как-то и неудобно, кажется.
Хозяйка показалась в дверях, нырнув сразу за дверцу холодильника, стоявшего около двери.
—Я гляжу, вы тут скучаете? Вас как звать, девушка? Берите бокалы и рюмки на полке, — она ставила на стол тарелки с салатом и колбасой и прислушивалась к чему-то.
— Поставив на стол бутылку водки, она заметила выставленное Сергеем, но сказала, глядя на бутылки:
— Думаю, мой не проснётся — получил своего деда.
Татьяна поставила бокалы и рюмки на стол, придвинула ещё одну табуретку, а когда хозяйка примолкла, сообщила:
—Меня зовут Таня, а это - Сергей.
—А я Лида, нет, лучше, Лидия.
Сергей разлил в бокалы шампанское, предложив тост за знакомство.
Они выпили, съели по ломтику колбасы, и выпили ещё.
Таня спросила о возрасте малыша, - Лидия ответила, добавив, что это у них первый раз на праздник не оказалось Деда Мороза, а так, обычно, или отец, или заказанным приходил, и поинтересовалась, как их занесло в этот дом. Узнав, что они из другого города, даже, на данный момент не имеют крыши над головой, предложила:
— А, что? Давайте праздновать вместе. У меня и выпить найдётся . Что вам по вокзалу бродить всю ночь?!
— Неудобно нам. Навязались.. . .  -Таня посмотрела на Сергея.
— Да ну бросьте вы это. Я всё равно одна коротать должна вместе с телевизором.
—А муж, - Сергей посмотрел на Лидию, но она беззаботно ответила:
— У него плавание, - и махнула рукой.
Сергей и Татьяна согласились, начав помогать устраивать стол в большой комнате перед телевизором.
Экран засветился, показывая часы на башне. Лидия скинула в кресло фартук и метнулась к столу, громко сдвинув стул. Татьяна сказала: «ш-ш», кивнув головой В сторону стенки, за которой спал малыш. Часы начали бить. Лидия и Таня протянули бокалы Сергею, открывавшему бутылку шампанского. Лидия сказала:
 —Он крепко спит, не услышит.
Таня схватила в руку ещё один бокал для Сергея, и пробка вылетела с последним ударом часов. Ночь началась.
Музыку включили тихо — тихо. Бра на стене и светящимся экран телевизора наполняли комнату неуловимым красно-зелёным светом. Таня и Сергей танцевали. У неё была довольно упругая грудь, и она не была в брюках. Это нравилось Сергею. Она слушала танец, не проявляя сопротивления или тона случайного знакомства.
Сергей наклонился к столу, не отпуская руки Татьяны, поставил бокал с вином на стол. Музыка ещё не кончилась. Талия у Тани была тонкой и подвижной. Сергею не хотелось убирать руку, немного вспотевшую с тоненького пояска на плиссированной юбке с маленькой пуговичкой над молнией. Когда музыка ускорялась, они начинали двигаться быстрее, а под пальцы Сергея попадала тонкая блузка, под которой чувствовалось тёплое голое тело.
Таня потянулась к Сергею и сказала на ухо:
—Лидия скучает. Ты пригласи её.
Музыка затихла. Лидия подошла к магнитофону, чтобы перемотать ленту. Сергей и Таня сели за стол. На кухне зазвонил телефон. Лидия нажала на стоп-клавишу и побежала снимать трубку.
Сергей взял руку Татьяны в свою, провёл пальцами по выделявшимся жилкам.
- У вас красивые руки, пальцы. Длинные, а мне нравится.
—У меня?- зачем-то переспросила Таня.
—Да, - Сергей приложил её руку к губам и почувствовал, как шевельнулись пальцы в его ладони.
Звякнул телефон, Лидия вошла в комнату.
—Ребята, извините, я вас покину, - соседи приглашают. Знают, что одна коротаю, зовут к себе. Я вас ненадолго оставлю, от силы на полчасика, и вернусь. Вы уж меня извините.
—Да вы делаете как вам удобнее, - поддержал Сергей, подумав, что самое удобное было бы, если они ушли, но идти было некуда.
Лидия попросила выйти Сергея за ней и в прихожей, набрасывая пальто на плечи, сказала, глядя на него жёсткими глазами:
—Сергей, вы не обижаетесь, но я попрошу вас показать мне каком-нибудь документ. Знаете, всё-таки мы почти незнакомы.
Сергей с готовностью согласился и добавил, немного покривив:
—Я вам Танины покажу, - мои долго искать.
Он вернулся в комнату, передал всё Тане. Она хмыкнула, вышла в прихожую. Сергей присел, глядя в телевизор и прислушиваясь к звукам из прихожей, зачерпнул несколько ложек салата и съел.
Входная дверь хлопнула. Татьяна вернулась в комнату.
—Вот свинство! И. главное, говорит всё так спокойно.
—Понять — то её можно, — неуверенно проговорил Сергей, — ребёнка, всё-таки, оставляет с нами.
—Всё равно...
Сергей налил рюмки. Таня пила мало, сославшись, что уже сильно шумит в голове. Сергей улыбнулся, потому что это ему понравилось, как и то, что Таня снова неуловимым жестом, как бы пыталась заправить локон под невидимую шапочку.
Музыку включили снова. Сергей положил руки на её плечи и тихонько коснулся губами её щеки. Она закрыла глаза и потянулась к нему. Он оторвался от её тёплой, в мягком пушке щеки, посмотрел на её лицо. Таня открыла глаза. Она смотрела немного удивлённо и покорно. Они двигались медленно под музыку и сами не замечали этого. Вся музыка и всё движение заключалось в разговоре их взглядов и лёгких осторожных прикосновение губ.
Мелодия оборвалась. Они остановились. Сергей почувствовал, что сумрачная обстановка плывёт несколько перед его глазами.
Он усадил Татьяну в кресло, достал сигареты из пиджака, сообщив:
—Я пойду покурю на лестнице, ага? - и кивнул головой.
—Я с тобой, - Таня поднялась.
Сергей с усилием подавил икоту, ещё раз кивнув для этого головой.
На площадке Сергей сел на ступеньки, предварительно дунув на них, закурил. Таня стаяла перед ним и отмахивалась, когда дым поднимался прямо на неё. Было холодно.
—Ты не замёрзнешь? — Таня поёжилась, обняв себя руками.
—Таня иди в комнату! Сейчас докурю и вернусь, а то ведь простудишься.
Посмотрел на неё, добавил шутливо:
—Ну-ка, быстро!
Таня помялась, но, сказав:
—Ты тоже не засиживался, - юркнула в дверь.
Сергей опустил голову. Нужно было подумать о чём-то; последовательно и долго, но мысли прыгали во все стороны, вспоминалось что-то из прошлого, очень похожее на сегодняшний случай, и Татьяна казалась давно знакомым человеком, с которым уже было нечто решено и принято, и забыто. Сергей ловил себя на мысли, что ему нравиться её доверчивость, отсутствие скованности, но, вдруг, выползало из темноты: «Она со всеми так же». Он злился.
Сергей затянулся. От дыма тошнило.
Если у неё и был кто-то, наверное, такой же, как и он. Он представил, как приходил и уходил от своих женщин. Ему было наплевать, придёт ли сразу же после него другой, и чем она живёт вообще, и какой по счёту он появился. Он себя не выпускал из себя, не привязывался, а если начинал это чувствовать, - сразу уходил. Человек, которого он полюбит, должен быть чистым, если он ещё сумеет полюбить.
Он не заметил, как сигарета дотлела до самого фильтра и начала жечь пальцы. Он бросил её в угол и закурил новую. Захотелось холодного ветра, и, чтобы с льдинками, колючим снегом.
Сергей спустился на улицу, облокотился на дверь. Закурил.
Машин почти не было. Снег действительно падал, но мягкий, сырой, пушистый и бесшумный. В окне напротив мерцали цветные огни.


Из двора кто-то орал. Или пел, но понять что, было невозможно.
Прошипели шины по проспекту, приглушив голос.
Из-под арки, сильно хромая на одну ногу, зажав в руке шапку, вышел мужчина в расстёгнутом пальто, сбился на одну сторону, свисая почти до мокрого, разбрызганного колёсами снега.
Он остановился под фонарём. Прижал руку с шапкой к груди, вытянул другую вверх и что-то пропел, широко открывая рот.
Это был старик. Высокий с длинными спутанными волосами и редкозубым ртом.
Он продолжал орать, встав на одно колено и неуклюже отставив в сторону искалеченную ногу. Невидимую партнёршу он проводил вокруг себя, вставал, делал быстрые нетвёрдые движения, снова становился на одно колено. Прижав шапку к груди, другой рукой он обхватывал партнёршу за талию и подпрыгивал на месте, едва соблюдая равновесие.
Когда он поднимал руки, а рукава съезжали назад, становились видны его большие узловатые кисти с растопыренными пальцами, которые казались тоже искалеченными.
В движениях старика чувствовалось уродливое благородство, сила, только панцирь инвалидности не давал вырваться наружу действительно красивым движениям прошлого. Он был в коконе своей старости и метин времени и дёргался в нём, не в силах теперь уже вырваться. Старик был сильно пьян.
Он поскользнулся и упал. Проорал, лёжа, несколько слов, потом встал на четвереньки, выпрямился и снова ушёл во двор, хромая и раскачиваясь.
Сергей глубоко затягивался, - ему было страшно, но не сейчас, а в будущем.


Лидия вернулась довольно быстро. По глазам видно, что она была довольна своим походом и немного навеселе.
—А где же Сергей, - поинтересовалась она, заходя в комнату.
Татьяна сказала, едва повернувшись в её сторону.
— Таня, миленькая моя, а я вас заложила своим знакомым!- радостно сообщила Лидия.
— Таня недоуменно посмотрела на неё.
—Меня отпускать совершенно, ну совершенно не хотели, и я договорилась, что приведу сейчас замену. Вы не обижаетесь?
Тане это не понравилось. Она пожала плечами, ответила:
— Нет, что вы.
—Так. Пойдёмте. Я вас познакомлю.
— А Сергей?
—Ничего, дверь оставим открытой, - нам только на один пролёт подняться, и она потащила Таню.


В квартире их встретили преувеличенно радостно, сразу же освободив место у стола. Все шумели и смеялись. Звенела посуда. За столом сидели, ели, в соседней комнате танцевали, из кухни тянуло дымом, и слышался громкий разговор. Лидия отнекивалась, отбиваясь от толстого молодого мужчины, с только что напавшей отрастать чёрной бородой. Он держал её за руки, не переставая говорить.
—Лидия, ты прелесть. Да я всем всегда говорю, что ты просто прелесть. Ты молодец, Лидия, этим ты мне нравишься. Сказала и сделала. Не всегда говорю, что ты симпатична именно своими поступками. И всё. Ты просто прелесть.
Лидия взяла его пальцами за волосатый подбородок и притянула к себе. Чёрный толстяк обхватил её и стал долго целовать в губы. Татьяна видела, как её тонкие пальцы ворошили его волосы на его голове с начинающейся лысиной. Ей было противно. Наконец, Лидия оторвалась. В ярком свете губы её блестели, а кожа вокруг рта покраснела.
—Ты, Лёнечка, не очень трепался бы обо мне. Сам знаешь.
Лёнечка снова потянулся к ней, но Лидия крикнула в комнату, отстраняя его:
—Валя, я убежала! Ау-у!
Валя, стройная, молодящаяся, вынырнула из комнаты, в которой танцевали.
—Лидка, останься, а? Давай. Димочка у тебя спокойно спит, я же знаю.
—Ну, что ты?! — Лидия недоуменно пожала плечами, слегка кивнув головой куда-то за спину.
Валя улыбнулась, как улыбается человек, который в разговоре что-то не понял или не дослышал, но делает вид, что всё ему известно. Лидию пошёл проводить Лёнечка, а Валентина мягко взяла Таню под локоть и повела в кухню.
Она выгнала курильщиков, сначала познакомив с Татьяной, которая почти никого не запомнила. Компания вышла, мало обратив на них обоях внимание. Валентина достала из холодильника бутылки, принявшись наливать коктейли. Она попросила Таню помочь ей, но не сказала что делать, всё устраивала сама, предоставив гостье возможность только слушать её монолог. Она говорила, будто произнося давно заученные истины, в которых боялась разувериться, но чувствуя, что всё — неправда, а альтернативы не видя вокруг.
—Вам у нас понравится, Танечка. Я вас со всеми познакомлю, — у нас сегодня много интересных. Вадик, может быть заметили, такой обаятельный. Он очень серьёзно занимается музыкой, современной эстрадой. Переводит альбомы на русский и собрал уже целую библиотеку. Ответить может на любой вопрос, про любую группу, а про личную их жизнь столько может рассказать… Вам очень с ним будет интересно. А. вообще, он учится. Мне кажется, вы друг другу понравитесь, - она, улыбнувшись, посмотрела на Таню, - и поближе познакомитесь. Мы с Геной, это мой муж, любим собирать близких друзей, особенно, Гена. Правда готовить много приходится и убирать, но, знаете, это улучшает семейную атмосферу, разрядку какую - то даёт. Ой, вам Семён непременно прочитает свои стихи. Это нам поет. Он принципиально пишет только для своих и нигде не печатает. У нас тут много. Гена называет их — индивидуальности, а я с ним согласна. И, главное, если что-нибудь понадобится, то они всегда стараются выручить. Правда, нам редко что-нибудь приходится, ну, попросить, что ли, - принципиально: людей-то неудобно тревожить.
Таня не заметила, как на кухню вошёл мужчина в белой рубашке с закатанными рукавами, и повернулась, только когда он сказал раздражённо:
—Валентина, что ты здесь торчишь? Все уже сидят.
Валентина старательно улыбнулась.
—Коктейли, вот, делали, Гена.
Мужчина, повернул лицо в сторону, сморщившись, и зло позвал в комнату. Все подняли рюмки. Женщина в зелёном платье, с раскрасневшимся лицом крикнула:
—По-нашему! Кто «за»? - и ещё раз громко продекламировала, - по-на-ше-му!
Гена, сидевший напротив Тани, начал выдвигать из-под жены стул, застав её подняться.
Все начали вставать, поднимая бокалы с вином. Валентина, где-то за спиной у Тани хрустнула выключателем, и свет погас. Чей-то голос в темноте крикнул:
 —За всех нас — до самого дна.
Стало тихо. Татьяна не знала, что делать и отпила немного из бокала, который совершенно не видела в почти тягучей темноте.
Немного погода, вокруг все зашевелились, звякнуло стекло, что-то мягко упало на пол и лопнуло, - наверное, наступили на валявшийся над ногами фужер. Чьи-то руки обхватили Таню за талию и потянули, неожиданно заставив губами наткнуться на липкие незнакомые губы. От быстроты и уверенности, с которой всё было проделано, Таня опешила настолько, что не сопротивлялась. Губы настойчиво требовали взаимности, и, наконец, довольно больной укус зубов поставил финальный аккорд. Руки и губы исчезли, но тут же кто-то чмокнул её в щёку, кто-то наткнулся на бокал, которым Таня всё ещё держала в руке, чертыхнулся, кто — то потянул за шею и поцеловал где-то в воздухе около уха. На этом её оставили в покое. Ошеломлённая, она стояла среди вздохов и шевеления, боясь двинуться с места.
Сзади раздался голос Валентины: — Всё, товарищи, регламент! Включаю свет.
Она сосчитала до трёх, и зажгла все лампы на люстре. Глаза от перепада темноты и яркого света чуть-чуть ломило. Женщины неестественно засмеялись, начиная выходить из-за стола, поправляя волосы и одежду. Смешались остальные группки, которые были застигнуты светом. Глаза блестели. Гена оказался рядом с молодой девушкой с ярко накрашенными тенями и губами, помада с которых размазалась, а рот казался увеличенным и кривым.
Валентина смотрела на них, а Геннадий отвернулся к оконным шторам, носовым платком вытирая рот. Валентина не выражала ничего, и только в глубине её глаз лежала усталость.
Молодой мужчина в галстуке бабочке на белой рубашке с короткими рукавами, - похожий на официанта, подошёл к Тане, деликатно, но настойчиво, взяв её под руку. Он заговорил, подталкивая слегка её, повёл в комнату, где танцевали.
Он усадил её в кресло, притворил за собой дверь.
—Вы меня извините, что я—так. Дело в том, - он присел на соседнее кресло, - что вы новый человек, а это, видите ли, всегда интересно. Мне, доложу вам, особенно! пишу в свободное время, и считаю за правило проверять на свежих людях то, что получится.
Он медленно повёл пальцем по руке Тани, лежавшей на подлокотнике.
Она сложила руки на коленях. Тогда мужчина вытянулся в кресле, подняв глаза к потолку. Он сцепил кисти у себя на животе и стал читать:

Я тебя и ждал и звал
Видеть каждый день тебя хотел.
Может быть, поэтому так быстро
Старый год куда-то улетел.
Новый год пойдет и тоже минет.
Пусть мы будем вместе в нём страдать,
Чтобы я хотел тебя увидеть,
Чтобы ты меня не уставала ждать.
Чтобы ты, чтоб мы, чтоб я
Не могли прожить без близости ни дня.
Чтобы Новый год оставил на пути
Счастье каждому в желанье
Никого другого не найти.
При свечах при музыке мы будем
Провожать минуты и встречать,
Так, чтоб я хотел тебя увидеть,
Чтобы ты не уставала ждать.

- Нравится вам, или так себе? Говорите. Говорите, не скрывайте.
Он снова сел в кресле.
—Я, я не знаю, - она снова замолчала. Потом встала, сказала, что лучше ей идти ко всем. Он опередил её у двери, шутя, загородил собой дорогу.
—Я вас Таня, не вы пущу, - в глазах его мелькнула злость, - вы у меня уже помечены, - кивнул он на укус, который ещё был заметен у неё на губах. Он повернулся к ней грудью, в конце концов, прижав её спиной к дверцам "стенки”. Взяв её за плечи, он потянулся губами к её шее. Таня ещё больше уперлась лопатками в дверцы и оттолкнула его. Она проскользнула в дверь, услышав за спиной:
—Ты что, дура, новенькая, что ли?!


Поднимаясь по лестнице, Сергей встретил мужчину, стоявшего у растворённой двери с сигаретой в руке. Мужчина, кивнув Сергею, попросил прикурить и пригласил к себе.
На стенах висели акварели, несколько хороших копий, пейзажи в простых рамках. Сергей остановился около портрета хозяина квартиры. Леонид Алексеевич, как представился новый знакомый, пояснил:
—Мой автопортрет.
Сергей кивнул.
—Почему-то каждый, кто рисует или там ещё чего-нибудь творит, считает обязательным запечатлеть себя.
—Ну, Сергей, я думаю, вы не совсем правы. Дело в том, что каждый, как вы выразились, кто творит, - в большей или меньшей степени, - наблюдает. Жизнь, окружающих, природу, и, я думаю, было бы просто кощунством миновать такой предмет наблюдения, как собственную душу. В себе, знаете ли, иногда вовсе небезынтересно копаться.
—Так сказать: я - центр Вселенной?!
—Н-ну, в том смысле, что своей вселенной.
—Мм, а потом этот центр получает стул и портфель, и становиться непрошибаемым авторитетом.
—Сергей, если получается, что стул соизмерим с вселенной, то это уже маленький мирок с маленьким тщеславием и глупостью. Это уже не вселенная.
Леонид Алексеевич присел за журнальный столик, на котором стояла бутылка «Сливянки» и предложил Сергею.
—Знаете, Сергей, мне с вами приятно говорить: мне кажется, вы меня понимаете. В наше время редко можно найти человека, с которым можно было бы что-нибудь зацепить в разговоре . Вы не замечали? Говорят больше, констатируя окружающее, так сказать в назывательной ферме, но, не задумываясь по—   большому. Мне тут пришлось, как-то, с одной пожилой женщиной, лет эдак под шестьдесят, беседовать, и она мне с радостью призналась, что посетил её на днях вопрос: зачем нам дается жизнь? Представляете! В шестьдесят — задуматься. А сообщила она мне это даже с радостью от-крывателя.
—А если бы она об этом подумала раньше, она, может быть, стала просто несчастной. А так, всю жизнь к чему-то стремилась.
Леонид Сергеевич замолчал и внимательно посмотрел на Сергея, помолчал
—Сколько вам лет, Сергей?
—Немного: двадцать пять. Всего.
Винные слезы поднимались по стенкам рюмки, сползали снова к тёмно-вишнёвой и сладкой жидкости с приятным мягким и тёплым запахом.
Пауза длилась долго, но не была томительной для обоих.
 Знаете, Сергей, ведь, вы мне невольно сломали планы на сегодняшнюю ночь, - Леонид Алексеевич оторвался от рюмки, которую покачивал в пальцах.
—?!-Сергей посмотрел на него, но ничего не спросил, чувствуя, что последует продолжение.
—Я пытался почувствовать одиночество. Для меня уже довольно забытое ощущение, — он поставил допитую рюмку на стол и затянулся сигаретой. — А когда появилось это чувство? За несколько минут до боя часов, когда уже ни к кому успеть было нельзя. Единственным собеседником и гостем осталась вот она, - он кивнул, - вот эта бутылка «Сливянки». Мне стало жал-ко себя, хотя я только моделировал ситуацию. А, если это происходит у кого-нибудь на самом деле? А? Мне стало тошно. На лестницу знаете, почему я вышел? Прикурить попросить? Нет. Мне надо было сказать кому-нибудь, неважно кому, хоть слово. А тут вы.
—Эксперимент. Для картины?
—Н-нне совеем, - Леонид Алексеевич замялся, но найдя верную мысль, продолжил, — Я не пытался извлечь из этого что-либо определённое. Нужно было, скорее, вывести себя из равновесия, из умиротворенности. Это как массаж чувств. Принудительный массаж чувств. Вы никогда не пытались? —Я наблюдал.
—А вы попробуйте, Сергей. Полюбите кого-нибудь через силу; поссорьтесь с лучшим другом, а потом снова помиритесь. Вы животных убивали? - Сергей отрицательно мотнул головой, — Убейте. Зарежьте свинью кому-нибудь, но сами! Вы испытаете, как залежи ваших чувств взъерошатся, а вы их тогда сможете в копилку своей души сложить.
—Вы циник, - Сергей покачал головой.
—Может быть. Да! Скорее всего. Потому что приходиться тайно от людей использовать их в своих опытах.
—Вашим близким с вами трудно живётся, потому что они, не зная этой вашей мысли, никогда не понимают причин в вашем поведении.
—Вы правы! - Леонид Алексеевич улыбнулся и щёлкнул пальцами, - Но что же делать?! Ведь, нужно активно исследовать среду, чтобы хоть что-то в ней понять. Вы можете сказать, что это жестоко. Я так не думаю, - во всяком случае — неизвестно, что более жестоко: убивать ту же свинью с полным равнодушием или убивать и переживать это.
Сергей поддержал:
- Да, неизвестность — это одна из вечных истин. - И я сейчас... – Сергей покрутил рукой в воздухе.
—А ты её, Сергей, со временем изучи.
Сергей хмыкнул.
—Хочется короткого пути: чтоб на всех костях и все - шестёрки.
—Это, Сергей, — вульгарная патетика.
Они снова замолчали. Сергей внимательнее осмотрелся, заметив на стуле в углу пустую картинную раму. В нише над старым большим приёмником висела фотография в рамке. Женщина внимательными глазами смотрела с портрета, уже тронутого желтизной. Вернее всего, на стенку падали лучи солнца летом, старя момент , запечатлённый когда-то. Сигарета, оставленная в пепельнице, вся истлела, оставив столбик серого пепла.


Возвращаясь от Леонида Алексеевича, Сергей посмотрел на часы. Был пятый час. Глаза немного резало от бессонной, ночи и болела голова от выпитого.
Около двери он столкнулся с Таней. Извинился, что долго его не было. Взял её за плечи и хотел поцеловать, но она стала поворачиваться в его руках, выражая протест. Он спросил:
—Что-нибудь случилось? Таня не обижайся на меня.
Она, не поворачивая к нему лица, ответила:
—Нет. Не случилось, - и добавила, снимая его руки с плеч раздражённым и несколько брезгливым жестом. Сергей начинал злиться, тем более, что ещё совсем недавно Таня была податливой и доверчивой, а сейчас вела себя как перепуганная матерью перед поездкой в город деревенская девчонка - опасностью приплода в подоле. Он быстро убрал руки и прошёл в квартиру.


Поезд раскаливался и постукивал. В тамбуре было холодно. Сергей докуривал сигарету и дрожал, стоя и без пиджака в одной рубашке. Настроение было совсем плохое , а в голове всё время прокручивалась сцена, когда он покупал билеты в кассе вокзала.
Их поезд был ближайший, но Таня никак не хотела ехать вместе. И, чем упорнее она сопротивлялась, тем сильнее раздражался Сергей. Всё кончилось тем, что они на глазах у полусонных пассажиров, стоявших в очереди , вырвал её сумочку, достал кошелек и, добавив денег себе на билет, всё таки купил два билета в одно купе.
Он докурил. Вернулся в купе и сел напротив.
—Ты мне объясни что-нибудь.
Таня опустила голову и покачала ею.
Сергей хлопнул себя по колену рукой.
—Чёрт бы вас всех побрал! Ты будешь говорить?! Откуда мне знать, что ты выдумываешь? Если обижаешься на моё отсутствие, так я — извинился. По- моему, достаточно. Если тебя, кто-нибудь обидел, то при чём тут я? Наоборот: рассказала бы лучше! Если я тебе просто стал неприятен, - тоже сказать нужно, хотя, если честно, это ваше бабье пристрастие к силовым решениям мне больше всего не по нутру.
Таня молчала, опустив голову. Сергей глубоко вздохнул и снова пошёл курить, выругавшись про себя.
Станция, где жила Таня приближалась, - Сергею нужно было ехать дальше. Он взял чемодан, почему-то ставший тяжёлым, и понёс его за Таней к выходу.
Она шла, и завиток волос, ставших такими знакомыми, настойчиво выбившись из-под шапочки, словно полюс магнита, вёл за собой Сергея.
На перроне они стояли и смотрели друг на друга. Шёл мокрый с дождём снег. Поезд дёрнулся и сдвинулся с места. Проводница звала Сергея в вагон.
Сергей схватил с земли чемодан, швырнул его в проезжающий тамбур и, толкая впереди себя Таню, встал на подножку вагона, ухватившись обеими руками за поручни.