Ренегат

     N работал в специальной службе уже тридцать лет. Имел квартиру, машину, личный кабинет, доступ к некоторым секретным документам, но не имел внутреннего удовлетворения. Друзья и одногруппники уже давно выбились кто в генералы, кто в политики, а кто-то открыл консалтинговое агентство.  И только N чувствовал, что он застрял на своем месте, чувствовал себя недооцененным. От того, зимними вечерами ему становилось невыносимо тоскливо и грустно.
    И вот ему закралась в голову мысль, а не продать ли ему что-нибудь и так шикануть, чтобы всем запомнилось на долго! Ну, а потом уже отправиться на покой, и мирно выращивать капусту на даче.  Перечислив в голове всё ценное, что у него было, N пришел к выводу, что самое дорогое в его жизни - это, конечно, Родина.
     Всю Родину он, естественно, продать не мог, но какой-нибудь ее кусочек, даже небольшой, вполне позволил бы ему вести сносное существование, и не где-нибудь в Подмосковье, а, например, на окраине какого-нибудь Лондона.  Да и само событие это было бы довольно ярким и привлекло бы внимание, тех, кто все эти годы недооценивал N.
    N стал играючи прикидывать, как и кому можно было бы продать тот самый кусочек, анализировал действия тех, кто уже поступил так до него, и что они за это получили.  Но самое главное, какой от всего этого был бы общественный резонанс. Слово «резонанс» особенно нравилось N.
Аккуратно рассчитав свои действия до очередной проверки на полиграфе, N стал выбирать информацию, которая представляла бы особый интерес для покупателей Родины. Скоро ее набралось достаточно и на домик в Лондоне и на мини яхту на Сицилии.
     Но знаете, что? Когда до реализации плана, оставалась какая-нибудь неделя, когда N сидя в кабинете, поглаживал на карте Британии милый городок Ричмонд, проводя подушечкой указательного пальца по излучине реки Темзы… пришла оглушительная новость! Один из предыдущих продавцов найден в собственной ванне лондонского отеля абсолютно не живым.  Спустя два дня, другой везунчик до смерти поперхнулся мясом. И пошло-поехало. Кто-то падал с моста, кто-то вешался на дорогих галстуках, кого-то кусал бешеный лондонский хомяк, а иной, отдавал Богу душу от из-за неоткуда взявшегося инфаркта.
     Вскипевшая общественная мысль гадала кто и почему так поступал с бывшими соотечественниками? Может быть это наши службы снова взяли давно забытую тактику ликвидации, а может это иностранные службы убирали не нужных свидетелей? Было абсолютно не понятно! Понятно было только, что перебежчики мёрли как мухи, что абсолютно не вписывалось в аккуратно составленный N план.
     До проверки на полиграфе оставалось два дня. N поехал на дачу подумать и успокоить нервы.  Приехав, он сходил в баньку, опрокинул с соседом 100 грамм, после чего философски смотрел в окно на огромный лист еще не созревшей капусты, который беспардонно нежился на родном весеннем солнышке. В этом блаженном состоянии, N узнал из радионовостей об очередном бывшем коллеге, который ни с того, ни с сего, отравился то ли традиционной лондонской овсянкой, то ли йоркширским пудингом.
     Через два дня, на вопрос «хотели бы Вы продать Родину?», N уверенно ответил «нет»! Проверку на детекторе лжи он прошел безупречно.