Станица. Глава 1

И всё-таки в станице Покровское очень сонные ночи, такие сонные, что сын казака Афанасия Дмитриевича Аксёнова, Андрей, спал без мысли проснуться.

Впрочем, его можно понять. На улице стояла тихая прохладная погода, дул мягкий ветерок, который был похож на что-то очень мягкое и лёгкое, что сразу и не понять, что это; а солнце ещё не так пекло. Казалось, что это утро будет длиться вечность. Хоть время уже заходило за одиннадцатый час, но улице было приятно тихо, только слышно как кудахчут куры, да мычат коровы.

— Андрей! – глаза Андрея тут же открылись, но спросонок он не понял в чём дело. Но тут его кто-то шибанул метлой по башке. И тогда Андрей понял, что его будила его любимая мама, которую он ласково называл матушка по старой казачьей традиции.

– Андрей! Вставай! Отец заругает, вон он уже пошёл сарай к зиме поправлять, ему там одному-то чай тяжело. Вставай! – ещё раз крикнула Мария Никитична и пригрозила Андрею метлой – Если ты, сволоча, сейчас же не встанешь, я тебя и стулом огрею. Опять либо всю ночь со своей Фроськой гулял? Вот погади, поганец, отец узнает, прибьёт вас обоих.

– Всё, матушка, встаю – сказал Андрей, чтобы быстрее отвязаться от матери, но тут же подумал, что и вправду от отца влетит и начал одеваться и собираться. Он поспешно надевает рубаху-косоворотку, штаны и идёт на кухню, где Мария Никитична уже готовит завтрак сыну

Несмотря на свой уже пожилой возраст, Мария Никитична всё ещё носила на лице очертания былой красоты, у неё был аккуратный маленький нос и тонкие губы алого цвета. Но и годы дали о себе знать, вокруг её рта образовались глубокие ямы, а на лбу у неё были несколько дорог из морщин. Но даже эти старческие очертания придавали ей своеобразную красоту, особенно её дымчатые волосы – этим волосам с необычным цветом седины завидует вся станица.

Мария Никитична в это утро была одета в повседневное одеяние: серенький пуховый платок, простая серая рубашка с чёрной безрукавкой, черные шерстяные носки с красным узором и галоши.

Она что-то делала на печи, наверное, готовила завтрак и что-то напевала. Кухня была небольшая, но достаточно уютная. Она делилась занавеской на две части: в одной части была печь, напротив неё стол, а над столом было много полочек и крючков. На полочках стояло множество баночек со специями, привезённых Афанасием Дмитриевичем с Османской Империи. Во второй половине кухни стоял круглый стол, накрытый узорчатой скатертью, вокруг стола стояли пять резных стульев, их Афанасий Дмитриевич вырезал сам вместе с сыном Андреем, позади стола стоял двухъярусный шкаф, который был подарен Афанасию Дмитриевичу его тестем, на неё Мария Никитична постелила узорчатую скатерть, которую она сама связала крючком. В углу стояли образа, и горела лампада, Мария Никитична всегда старалась украсить этот угол цветами или вязаными узорами. Под уголком с образами тоже стоял маленький квадратный столик с самой красивой скатертью, что была в доме. На этом столе стояла духовная литература: Библия, Евангелие, учение святых отцов и прочие, а так же подсвечник со свечой и спички.

Андрей прошёл в ту часть, где стоит круглый стол. Мария Никитична тут же поставила перед ним стакан с чаем и хлеб с маслом.

– Давай быстрее, отец уже пошёл сарай к зиме поправлять – фыркнула мать Андрея и добавила, – сейчас итак злой, как собака, а если узнает, что ты ночами пропадаешь, то не сносить тебе головы.

Мария Никитична, очевидно, сильно беспокоится за сына, хоть и часто бьёт его то метлой, то шваброй и прочим. В эту ночь она опять не спала: боялась, что отец узнает, что сын ушёл гулять к Фроське, дочери бывшего друга Афанасия Дмитриевича – Григория Михайловича Зазубина. Никто не знает, почему некогда два лучших друга ещё с русско-турецкой войны так сильно поссорились.

Не успел Андрей даже чая допить, как в хату входит Афанасий Дмитриевич.

Это был мужик в самом рассвете сил, несмотря на свой преклонный возраст, он был высокого роста, с аккуратной бородой и длинными седыми волосами. Имел крепкую и грубую руку, потому что много работал руками. У него было стройное телосложение, но был он склонен к полноте. Но в станице все его узнавали по его необычайно добрым глазам, но доброта этих глаз быстро пропадала, когда Афанасий Дмитриевич приходил в гнев или ярость. С юности, как попал он на службу к одному дворянину, часто посещал его библиотеку и сам изучил множество наук и был достаточно грамотен. По его инициативе в станице была сооружена школа для отроков. Характером он был суров и строг, но был подавляем своей женой, которая, несмотря на его грозный характер, могла его легко в нужный момент приструнить.

Афанасий Дмитриевич уверенными шагами подходит к сыну и даёт ему крепкий подзатыльник со словами:

– Ах ты, поганец, дрыхнешь до обеда – грозно сказал отец – тунеядец, мне пришлось одному сарай к зиме поправлять!

– Да щас, бать, вместе пойдём – промычал Андрей, видимо, в обиде на подзатыльник. И тут же получил ещё один, более крепкий.

– Поздно, я уже без тебя справился, вон все руки ободрал, – отец вытянул перед сыном свои руки, которые, действительно, были все в занозах, царапинах, а местами были и окровавлены.

Тут в разговор подключилась Мария Никитична:

– Хватит сына лупить почём зря! – крикнула Мария Никитична на Афанасия Дмитриевича и тут же сама отвесила своему мужу подзатыльник. Афанасий, возмущённый таким поступком жены, начал грозить ей пальцем, вставая со стула и говоря:

– Манька, ты мне это тут… – не успел договорить, как ещё раз получил по башке, но уже метлой и тут же сел обратно на стул.

– Поговори мне ещё. А ты отца слушай – грозно сказала Мария Никитична сыну – нечего дрыхнуть до обеда. Поди вон дров наруби, а скоро зима, а не пожрать сготовить, не срандель помыть, не погреться.

Тут Андрей внезапно вспомнил, что обещал своему другу Пашке встретиться в полпервого около трактира – местной забегаловки, куда ходили казаки напиться, да подраться.

– Матушка, давай потом с дровами, я Пашке обещал встретиться, ему там помочь надо – Андрей не хотел говорить матери, что собирается в зюзю напиться.

– Конечно, сынок иди – вдруг неожиданно подобрела Мария Никитична.

– Спасибо мамуль.

– Тока забеги на обратном пути к бабе Дусе, проведай её, а то вовсе забыли бабку.

Андрей на самом деле не очень любил посещать бабушку. Бабе Дусе было около девяноста пяти лет, при этом она очень много пила и курила трубку, поэтому от неё всегда воняло перегаром и табаком одновременно. Баба Дуся была матерью Марии Никитичны.

– Вот правильно, делом займись – ухмыльнулся Афанасий Дмитриевич, но тут же получил удар по голове от жены.

– А ты давай не радуйся. Сам тоже собирайся и отнеси бабе Дусе помидоров с погреба.

– Что! К тёще!? Сама иди, это вообще твоя мать.

Андрей понял, что между родителями нарывается скандал, и поэтому ушёл. Только, когда выходил из калитки, услышал как разбивается тарелка об голову отца.

На улице было около двенадцати часов, поэтому Андрей поторопился.

Станица была не большая, от силы было дворов пятьдесят или шестьдесят. Хаты все были однотипные, только рукастые мужики, что-то пристраивали к своим хатам. По улице свободно ходили гуси и куры. Кто-то возле своего двора выкапывал ямы и заливал их водой, чтобы гуси могли поплавать, но так как был уже сентябрь, то все ямы были пусты.

Андрей уже почти подошёл к трактиру, но в одном из проулка его встречает поп.

Поп Михаил – настоятель местной церкви Покрова Пресвятой Богородицы, имел звание протоиерея. Не имел пристрастия к вину, но бывали случаи, когда его уговаривали, тогда происходило нечто, о чём лучше не рассказывать. В общем, не пьёт и молодец.

Отец Михаил стоял по обочине дороги и внимательно смотрел на Андрея. Когда Андрей подошёл ближе, о. Андрей начал беседу, при чём в разговоре он как-то по-особому выделял букву «о».

– Здрав будь, отрок, – любезно поприветствовал поп Андрея – Что-то на службе в последний раз тебя с батей твоим не было.

– Да, отче, бабе Дусе помогали во дворе – наскоро придумал отмазку Андрей.

– Ну, это вы молодцы. Это правильно. Как там жива ли ещё баба Дуся?

– Да она, по-моему, и помирать не собирается.

– Ну, дай Бог ей здоровья, я то, что хотел сказать. Я завтра у себя с матушкой дома званый обед собираю по случаю праздника Рождества Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии, передай бате и матери, чтобы пришли, буду вас ждать.

– Хорошо, отче, передам. Прости меня, батенька, но я спешу.

– Ладно, не задерживаю, храни Бог.

Андрей попрощался с отцом Михаилом и продолжил свой путь к трактиру.