История болезни. Ч. 3

Неделя прошла без особых происшествий. Лизавета стала чаще оставаться ночевать у Эдуарда, а других мужчин в его отсутствие не приводила. Так что сборник романтических хитов пылился без работы, в то время пока его хозяйка впервые в своей жизни строила серьезные матримониальные планы. Она жаловалась Нине, что у Эдуарда очень непростые родители, которые не жаждут познакомиться с будущей невесткой. Когда Нина доверчиво спросила, когда же у них назначена свадьба, Лиза легкомысленно ответила, что как только так сразу, тем более, что она не предохраняется. И если она забеременеет, то Эдуард никуда не денется. Да и вообще он никуда не денется, так как без ума от нее, и лучше женщины себе не найдет. Нина попробовала возразить, что как-то неприлично выходить замуж беременной, но Лиза отмахнулась, сказала, что все так делают, и ничего неприличного в этом нет.
В субботу Вера с утра начала бороться с пьянством мужа, не давая ему похмелиться. В результате Петр ушел из дому и вернулся после обеда, в относительной степени опьянения, что предвещало второй раунд супружеского конфликта. Малыши не стали дожидаться разгара битвы и уселись с Ниной перед телевизором смотреть приключения «Чипыдейла». Ираида Вольдемаровна была в гостях у подруги, а Лиза собиралась на свидание. Крики у Веры усилились настолько, что стало ясно - без мордобоя дело не обойдется. Справедливости ради надо сказать, что весовая категория супруги намного превосходила мужнину, и поэтому все давно заранее знали, кто будет победителем в схватке.
Послышался звук разбитой посуды, потом, видимо, упала какая-то мебель, и среди этого хаоса неодушевленных звуков прорезался человеческий крик. «Это мама кричит», - разом отреагировали малыши и теснее прижались к Нине. «Ничего, обойдется» - попробовала успокоить их Нина. Крик повторился на этот раз сильнее. Потом еще и еще, пока не перерос в протяжный жуткий вопль. Стало ясно, что у соседей что-то неладно, что Вера кричит от боли. В этот момент Петр вылетел в коридор с истошным криком: «Лизка, Нинка, «скорую» вызывайте, я Верку порезал!». Малыши в голос заревели. Пока перепуганная, в бигудях, Лиза вызывала «скорую», Нина пыталась успокоить ребятишек. Петр бесцельно бегал из комнаты в коридор, выглядывал в окно. Вера тем временем затихла, от чего стало еще страшнее.
«Скорая» приехала на удивление быстро. Врачи прошли в комнату, через дверь отрывисто приказали вызвать милицию. И Лиза, так и не успев освободить волосы от бигудей, начала дозваниваться туда. Милиционеры приехали еще быстрее, чем «скорая». Врачи погрузили Веру на носилки. Нина успела заметить, что лицо не закрыто («Значит, жива»). «Скорая», включив сирену, рванула со двора.
Операм не потребовалось много времени, чтобы установить картину происшедшего. Благо, что протрезвевший от испуга Петр блаженным голосом орал, что виноват и жить без Верки не сможет. Оперуполномоченный ему посоветовал молиться, чтобы жена осталась в живых – иначе - другая статья, и срок намного больше. Нина с Лизой в растерянности отвечали на вопрос, кто может позаботиться о детях – родственников семьи в городе не было. В конце концов, Нина сказала, что пока возьмет на себя эти заботы, не в приют же детей отдавать. Поэтому комнату не опечатали, забрали Петра, оставив испуганных детей на попечении девушек. Лиза мигом вспомнила, что через полчаса за ней заедет Эдуард, а она совсем не готова, и умчалась собираться.
Нина с детьми заглянула в комнату родителей – все было залито кровью, мебель перевернута. Казалось, в комнате еще слышны крики соседей, а воздух пропитан животной ненавистью, кровью и алкоголем. Что же должно произойти между двумя любящими людьми, чтобы единственным способом расстаться для них оказалась смерть – мелькнуло в голове у девушки, - не дай бог, конечно. Дети всхлипнули и прижались к Нине. Она как могла начала их утешать – мол, мама не умерла, просто папа ее нечаянно задел ножом. По количеству крови на полу она предположила, что ранение очень серьезное, но вслух ничего не сказала.
В скором времени пришла Ираида Вольдемаровна. Выслушав про кровавую семейную драму, тяжело вздохнула и пошла наводить порядок в комнате соседей – детям где-то надо спать. Но ни в эту ночь, ни в следующую Ванька с Аленкой не соглашались ночевать одни, боялись, поэтому Нине приходилось их укладывать рядом с собой.
В понедельник позвонили с Вериной работы – поинтересовались, почему она не вышла. Чуть позже позвонили из детского сада, так как детей решили в садик пока не водить – уж больно они напуганы. А после обеда позвонили из больницы – велели «забрать тело». Все, что удалось узнать Нине – так это то, что Вера скончалась ночью, не приходя в сознание. Проникающее ранение брюшной полости, большая кровопотеря, чего тут удивительного. Нина стояла с телефонной трубкой в руках: «Как сказать детям?! Кто похоронит бедную Веру?» - растерянные мысли крутились в голове. Лиза как на грех была в университете. Вечером Ираида Вольдемаровна сказала, что похороны должны быть за счет Вериной работы, а поминки они устроят сами, дома. Трагедия соседки оказалась будничным финалом ее неустроенной жизни и не требовала особого напряжения душевных сил.
После поминок Ираида Вольдемаровна, Нина и Лиза стали решать, что делать с детьми. Во – первых, предстояло им как-то объяснить, что у них нет больше мамы, а папу посадят, как сказал милиционер, теперь лет на десять точно. Во - вторых, пока найдутся родственники, детей могут забрать в приют или  детский дом. Малышей было жалко отдавать, но прокормить, одеть сирот – на это нужны были деньги. Так или иначе, надо было сначала объяснить детям, что маму они больше не увидят, и папу, скорее всего, тоже. Тем более что в глазах у ребятишек стоял вопрос: когда вернутся родители.
Нина вызвалась сама это сделать и вечером, после ужина, сказала, что мама теперь на небе, и увидеть ее они могут только во сне. Живая она к ним больше не придет – она умерла, и на небе ей сейчас хорошо. А папа уедет далеко, потому что очень переживает из – за мамы. Они любят Ваню и Алену, а брат с сестрой должны теперь держаться вместе, чтобы не потеряться – они остались вдвоем. Видимо, дети поняли только то, что их осталось всего двое, и Ванька как старший крепко взял за руку сестру и всерьез сказал, что он  главный. И, мол, ты меня должна во всем слушаться.
Когда дети уснули, Нина завела разговор с мамой о дальнейшей судьбе сирот. Она убеждала мать, что на детей будет пенсия, и уж прокормить их и одеть они смогут. Да и жилье у них есть. Ираида Вольдемаровна согласилась, что отдавать детей на попечение государству нельзя. Может, какие родственники объявятся. Пусть ладно, пока поживут. Остановились на том, что надо оформить со временем все документы на опекунство, а пока начать детей водить в детский сад.
В субботу днем нежданно–негаданно приехал в гости Василий. С двумя большими пакетами, в которых оказалась разная колбаса, сыр, торт из мороженого, что-то еще. Ираида Вольдемаровна замерла перед этим изобилием в изумлении. Ей стало очень неловко за прием, который она оказала молодому человеку несколько недель назад. А он, напротив, очень непринужденно начал общаться с Ниной и малышами. И только вскользь заметил, что не был уверен, какие продукты купить, поэтому, если что-то не понравится, то просьба не обижаться и не ругать его – он постарается исправиться.
Ираида Вольдемаровна смущенно пояснила, что такие продукты они сами не в состоянии купить, поэтому  она чувствует себя в любом случае некомфортно. Василий предложил попить чаю, а там уже видно будет. Пока мать собирала на стол, Нина рассказала о недавней трагедии. Василий выслушал внимательно и сразу задал вопрос, с кем останутся дети, кто о них будет заботиться. Нина объяснила, что пока разыскиваются родственники детей, малыши будут жить здесь. Они с мамой не против, чтобы вырастить детей самим. «У меня же сам понимаешь, детей не будет, а так хоть чужим помочь. Да и мать тоже смирилась – кто-то ведь должен будет обо мне после ее смерти позаботиться». Девушка произнесла это очень привычно, с покорной обреченностью и подняла глаза на мужчину. В них не было слез, только безнадежная уверенность в своем одиночестве.
Когда все уселись за стол, Ванька с Аленкой с детской непосредственностью объявили, что ни разу такой вкуснятины не видели. Нина с Ираидой Вольдемаровной не стали вслух произносить того же самого, хотя после смерти отца давно забыли о деликатесах на столе. А при виде торта из мороженого малыши пришли в такой неописуемый восторг, что чистосердечно попросили приезжать дядю Васю почаще. Он легко согласился и пообещал их свозить в парк, покатать на каруселях. Заодно пригласил Нину и Ираиду Вольдемаровну. Мать сразу отказалась, а Нина в сомнении покачала головой. В чем она могла бы поехать в парк, не в халате же. А Ванька, который уже успел выяснить, что красивая машина во дворе принадлежит дяде Васе, строил планы, как он научится на ней ездить. Аленка во все глаза смотрела на мужчину, который не кричал, не матерился, а смеялся, и вообще был совсем не страшный – таких она в своей короткой жизни еще не видела. Высокий, широкоплечий, с широкой добродушной улыбкой – полная противоположность ее вечно пьяному, обозленному на жизнь отцу.
Позже малыши отправились гулять во двор, чтобы разглядеть дядивасину машину поближе. Ираида Вольдемаровна затеяла стирку–уборку. Нина слушала с удовольствием Василия, как он планировал их совместную поездку за город. Хоть она и знала наверняка, что никогда это не произойдет, но было приятно мечтать о свежем воздухе, зеленой траве и ярком солнце. Василий предложил поехать с детьми в кинотеатр. Нина задала ему вопрос, почему он решил позаботиться о посторонних людях.
И Василий рассказал, как он сам вырос сиротой. Его родители погибли в автокатастрофе, когда ему было лет шесть, и тетка, родная сестра матери, забрала его к себе. Тетя Марина жила с двумя своими детьми и мужем-алкоголиком. Когда Василию исполнилось лет десять, дядя Коля умер от пьянства. Близнецы в тот год только пошли в школу. Словом, Василию пришлось стать старшим мужчиной в семье, и он привык с детства заботиться о двоюродных братьях. После восьмилетки Василий пошел учиться в училище – нужны были деньги. После армии, в которую он попал сразу после училища, поступил в институт. Все годы учебы он работал. На третьем курсе он купил на заработанные деньги свою первую машину. Тетка к тому времени сильно заболела, и Василий убедил ее бросить работу, благо, что к тому времени полностью обеспечивал родственников. После окончания института Василий организовал свою фирму по ремонту и строительству – его уже знали как исполнительного и добросовестного подрядчика. За три года самостоятельной работы он приобрел себе квартиру в центре города, поменял третью машину и этим летом решил начать строительство загородного дома. Чтобы жить там всей семьей.
Нина представила, сколько ему пришлось пережить, и поразилась его жизнерадостности, оптимизму. А, главное, легкости, с какой он рассказывал о преодоленных трудностях. Он не жаловался на судьбу, нет, он принимал ее с беззаботной уверенностью сильного человека. Ей захотелось хоть на минуту поверить, что он, такой добрый, возьмет на себя заботу о ней. Впрочем, мысленно оборвала она себя, у него, наверняка, есть на примете девушка - будущая хозяйка для этого загородного дома.  И, как будто прочитав ее мысли, Василий произнес вслух: «Вот только хозяйку для дома, жену, не могу подходящую найти. Все какие-то пустышки попадаются. Только деньги их интересуют». Нина почувствовала, что собеседник произнес что-то очень личное, сокровенное. В комнате повисла тяжелая пауза. Слава богу, в эту минуту зашла Ираида Вольдемаровна. Все это время она репетировала свою извинительную речь.
- Василий, я искренне прошу у вас прощения за то, что в прошлый ваш визит была непозволительно бестактна. Видите ли, я была в совершенно подавленном настроении. Поэтому примите мои извинения и впредь можете приходить к Ниночке в любое время. Мы всегда будем вам рады. Ведь, правда, Нина?
- Да, конечно, - удивленная «тронной» речью матери, произнесла дочь.
- Спасибо за приглашение, Ираида Вольдемаровна, и даже не переживайте. Вас можно понять. Вы лучше скажите, чем я могу вам помочь? Может быть, что-то нужно вам или ребятишкам?
- Да что вы, Василий. Нам ничего не нужно. Вы просто приезжайте, а то, честное слово, вы поставили нас в неловкое положение сегодня – так потратились на продукты.
- Ираида Вольдемаровна, но детям нужны свежие фрукты, да и вам они лишние не будут. Так что уж вы мне позвольте сейчас откланяться, а там видно будет. Я позвоню заранее.
 Вечером Ванька с Аленкой с восторгом доедали мороженое и вслух мечтали о будущем выходном, когда опять приедет дядя Вася. Нина слушала их с улыбкой, радуясь детской вере в чудеса.
Василий приехал в среду вечером. Привез детям игрушки: девочке – огромную куклу, ее брату  - красивый самосвал с радиоуправлением. В большом пакете дети обнаружили фрукты и застыли в недоумении – неужели это все для них. Тем временем, Василий установил в комнате Нины новый телефон с радиотрубкой – чтобы не ходить каждый раз в коридор. И небольшой приемник – слушать музыку. Нина пыталась остановить порыв благотворительности, но молодой человек отмахнулся, мол, какие пустяки. Попив на скорую руку чай с безумно красивыми пирожными, Василий пообещал заехать в субботу и попрощался. Дети обнаружили в пакете еще и кулек конфет. Ваня робко спросил, можно ли попробовать. Ираида Вольдемаровна посетовала для приличия на безрассудную трату денег, но оценила удобство телефона: «А то пока ты доползешь, человек трубку бросит». За много лет она привыкла общаться с дочерью без лишних сантиментов, и то, что подобные замечания больно ранят девушку, ей в голову не приходило – взрослая ведь уже, сама все понимает.
А вот, то, что нормальный, к тому же не бедный мужчина, тратит  деньги на ее дочь и чужих детей, никоим образом не укладывалось в сознании. С другой стороны – вроде как это было приятно, главное, вкусно – есть свежие бананы и замечательные шоколадные конфеты с начинкой. «Живут же люди – денег не считают. Только мы как мыши церковные – с хлеба на воду перебиваемся». 
Елизавета отреагировала прямо: «Слушай, Нинка, может, он в тебя влюбился? С чего бы он ездил к тебе и подарки дарил?» Нина вяло отнекивалась, мол, он это из жалости. Хотя было очень приятно чувствовать необычное отношение к себе  матери и Лизы, видеть довольные мордашки малышей, уплетавших за обе щеки конфеты. Лиза быстро переключилась на свой роман. Оказывается, она приближалась к победе: Эдуард был почти согласен на совместное проживание, а там, как утверждала она, один шаг до загса. Эдуард со слов Лизы казался небожителем: необыкновенным любовником, щедрости неописуемой, красоты сказочной. Нина поймала себя на завистливых мыслях, но отогнала их прочь. Куда уж ей, калеке убогой, до Лизаветы–красавицы? Хотя не так давно она разглядывала себя в зеркало и практически убедила себя в том, что, если бы не ноги, то у нее, наверное, были бы шансы устроить свою личную жизнь. А Лизавета заливалась соловьем о предстоящем свадебном путешествии в Париж или в Венецию. «Ты себе не представляешь, не знаю, что выбрать. Куда ты посоветуешь?» Нина могла посоветовать только исходя из полученных знаний по географии, а Лиза поясняла, что есть модные маршруты, а есть еще более престижные.
В пятницу вечером Василий позвонил и предупредил, что заедет завтра пораньше, он купил билеты на всех в цирк. Нина даже не сообразила, что на всех – это в том числе и на нее. И поэтому в субботу ей пришлось объяснять Василию, что она не хочет в цирк, она не важно себя чувствует, одним словом, она отказалась. Причина была, на самом деле, другая: ей нечего было надеть. А очень хотелось отправиться хоть в цирк, хоть куда-нибудь, пусть на костылях, но выйти на улицу. За окном расцветала весна, играли дети. Люди влюблялись, женились, наслаждались жизнью. Почему же ей судьба отказывает в любой малости?!
С этими невеселыми мыслями она дождалась возвращения ребят с Василием. Впечатлений у детей было столько, что они перебивали друг друга, вспоминая одновременно про клоунов, собачек, слонов, акробатов, а еще мороженое и коктейль, который они пили в буфете. Василий смеялся вместе с Ниной, а потом тихо и грустно спросил: «Они что, никогда в цирке не были? Они так всему удивлялись». Нина только кивнула в ответ. Она сама была в цирке только в далеком  детстве, а уж Вере при жизни точно было не до походов в цирк.
Дети побежали на улицу, поделиться с дворовыми друзьями впечатлениями, Василий достал из пакетов какие-то продукты, предложил попить чаю.
За чаем он спросил, почему Нина не поехала с ними. «Только не говори, что болела голова – в чем причина на самом деле?» Он внимательно смотрел ей в глаза, и не было возможности уйти от ответа. Нина долго молчала, собираясь с силами. Признаться в бедности было нелегко. В конце концов, она решилась: «Мне нечего надеть. Я ведь давно никуда не выхожу, поэтому вся одежда, которая у меня есть – этот халат. Да и зачем мне что-то еще?»
- Я боялся, что причина в другом. Скажи, а если бы у тебя была одежда, ты бы поехала?
-Скорей всего, да. Я же не помню, когда где-нибудь была. Даже во дворе. Там как выйдешь, так все бабки сбегаются – жалеть начинают. Противно становится. А уж по улице ходить – так все оглядываются, как будто ничего интереснее не видели.
- А куда ты бы хотела пойти?- Василий понял смущение девушки и уже пожалел, что заставил ее говорить на эту тему.
- Я даже не знаю. А куда можно?
- Да хоть куда. В театр, в кино, кафе, ресторан. Или можно на концерт сходить.
- А можно где – нибудь послушать классическую музыку?
- Не знаю, я в этом не силен. Но если ты хочешь – я спрошу у людей.
 - Я в детстве музыкой занималась, мне очень нравилось. Мы с мамой любили слушать  музыку, даже однажды ходили в театр на балет. Я потом стала больше заниматься – все представляла, как я выхожу на сцену в красивом черном длинном платье. На сцене стоит черный концертный рояль и больше никого. Я сажусь за рояль и начинаю играть дивную мелодию…
- А почему ты перестала учиться?
- Пианино пришлось продать. Когда папа погиб на войне, нам сначала пенсия приходила на него. А потом ее стали задерживать. Моей пенсии тоже мало было, а маме зарплату не выплачивали.
- А сейчас ты бы играла, если бы была возможность?
- Ты не представляешь, с каким удовольствием! Да и ребятишкам было бы интересно – я бы их научила музыку понимать, слушать правильно.
 - Я даже не представляю, как это - музыку понимать. Ты бы и меня могла научить?
- Конечно, главное захотеть. Это также как живопись, скульптура, любое искусство – нужно только научиться чувствовать.
- Слушай, у меня никогда не было времени на музыку, картины, всякие музеи...
- Ты много работал.
- Но при этом не узнал столько всего важного. Что я знаю? Как строить, ремонтировать, деньги зарабатывать. И все. А ты посмотри, сколько книг прочитала, сколько всего интересного знаешь! Я тебе даже завидую, - совершенно искренне сказал Василий.
- Ой, Василий, что ты такое говоришь! Чему завидовать? Что я книжки читала, так это потому что в школу не ходила, и по улице бегать не могла. Я, конечно, про искусство много чего могу рассказать, по истории, культуре – но все остальное для меня загадка. Как дружат с мальчиками, как любят, как целуются! И я никогда этого не узнаю! А ты говоришь – завидуешь!
- А почему ты решила, что никогда не узнаешь про любовь? Любовь – это же внутри человека, а не снаружи, - он взял ее за руки, смущаясь от собственной смелости.
 - С чего ты взял? Любовь – это как Эдуард Лизу любит. Цветы ей дарит, ухаживает красиво, это когда они вместе спят.
- Странно ты любовь представляешь. Я всегда считал, что если любят – то заботятся о любимом человеке, стараются, чтобы ему приятно было.
- Это только у простых людей так. А настоящая любовь – удел избранных.
- А ты сама готова полюбить?
- Почему ты так уверен, что я никого не люблю уже?!- Нина отдернула руки и как-то театрально взмахнула ими.
- Извини, просто в голову не пришло, - взволнованно извинился мужчина.
- Вот видишь, ты как все – считаешь, что если я калека убогая, на костылях, так и полюбить никого не могу. А я, может быть, про любовь больше вашего знаю!- взгляд девушки остановил попытку Василия взять ее за руку снова.
- Да я вовсе не хотел тебя обидеть, Нина, - как можно мягче произнес он.- Я же вижу, как ты о малышах заботишься. Как ты их любишь. Действительно, не каждый здоровый человек на себя такую обузу возьмет…
- Ты меня не понял. При чем здесь Ванька с Аленкой! Я про настоящую любовь говорю!
- А любовь, она знаешь, на мой взгляд, всегда настоящая, независимо от того, кого любишь – женщину или ребенка, - Василий пытался понять выражение лица девушки.
- Все равно мы говорим с тобой на разных языках. Просто потому, что мужчина никогда не может так тонко чувствовать, как женщина.
- Откуда ты это взяла?
- Потому что мужчины грубые и прямолинейные, и только некоторые из них отличаются изяществом – как внешним, так и в проявлении чувств.
- Я так понимаю, что к этой категории не отношусь?
- Извини, нет, - резко и высокомерно ответила девушка.
- А кто относится, например?- терпеливо спросил Василий.
 - Эдуард.
- Ты же его видела только один раз. Когда ты успела столько про него придумать?- удивленно пожал плечами мужчина.
- Иногда достаточно одного мгновения, чтобы понять душу человека.
- С этим согласен, хотя мы разное имеем в виду.
- Ты не обижайся, Василий, на меня, я тебе очень благодарна за все, что ты делаешь для нас, особенно для малышей, и мне очень нравится общаться с тобой, честное слово.
- Мне тоже, хотя я представить не мог, что мы с тобой можем поссориться.
- Как поссориться?! Я вовсе не хочу с тобой ссориться.
- Тогда давай закроем тему. Мне вообще пора – нужно еще тетку проведать. А то целую неделю работал – некогда было даже заскочить, узнать как здоровье, как эти два лоботряса учатся. Я позвоню на неделе, Ираиде Вольдемаровне передавай привет, - Василий попытался скрыть непонимание и обиду подчеркнуто вежливым тоном.
Ираида Вольдемаровна отнеслась к визиту Василия как к привычному для нее факту. И даже прокомментировала следующим образом: «А знаешь, в принципе, он не такой уж и рабоче-крестьянский. Главное, детей любит. Так что пусть приезжает, все легче, да и тебе веселее».
На просьбу Нины купить ей что-нибудь из одежды – на случай выхода в люди, Ираида Вольдемаровна промолчала. К вечеру, правда, предложила Нине померить ее платье или юбку. То, что разница в фигуре с дочерью была огромной, ей в голову не пришло. Нина была хрупкой девушкой, с малоразвитой грудью и узкими бедрами. А мать давно приближалась к отметке пятьдесят четвертого размера, хотя полнота ее свидетельствовала скорее не о хорошем питании, а о широкой кости, что явно не укладывалось в версию чисто дворянского происхождения. Впрочем, Ираиду Вольдемаровну это не слишком волновало – она давно забыла свою тонконогую юность, и на успех в мужском обществе не претендовала, в связи с полным и стабильным отсутствием последнего. Нина так и не решилась примерить вещи из гардероба матери. Что ж, значит не судьба, покорная мысль вертелась в голове. Все равно, они так глупо разругались с Василием, что он никогда больше не приедет, и она никогда не увидит другой жизни.