Глава XI ГКЧП

- Ну, у этого глаза добрые. Видать последний президент.
- А, что у Брежнева, что ль злые были?
- Нет. Не злые. Отсутствующие.
- А у Горбачёва присутствующие?
- Он, словно за народ переживает.
- Тьфу ты! Ни рыба ни мясо. Не страшен он. Не удержит страну, - разговаривали между собой две пожилых женщины, спускающиеся вниз на лифте.
- Опять власть поменялась, - вздохнула дверь командарма.
- Не говори. Уже и не интересно, чем всё это кончится. Ну, хотя б по четыре года что ль сидели, как в Америке.

* * *

Ненавидел коммунизм. Сам не понимал за что. Часто задумывался об этом. Видел причину ненависти в репрессиях, о которых знал не по наслышке. Но, Раиса была явно умнее и глубже. Часто прислушивался к её мнению. Да и показываться на людях со своей женой было приятно. Не понимал, почему Сталин, даже при жизни Аллилуевой, был один. Впрочем, не только он. Жёны других генсекретарей, даже и когда находились рядом со своими мужьями, выглядели как драпировки на заднем плане, ничуть не украшая своим присутствием их самих, что вполне могли бы сделать, если не этот Русский, дикий, степной менталитет.
Понимал, что если уж так получилось, что оказался у власти не путём кровопролитной, подковёрной борьбы, то не будет менять, что-то кардинально, но займётся изменением курса, сделав акцент на переходе к капитализму. Но, понимал; данная схема, в отличие от Китая, в России несовместима с коммунизмом, который так и не забрезжил на горизонте социалистического пути развития страны.
Чем дальше окунался в проблемы управления, тем больше понимал; неприязнь ко всем этим аппаратчикам, которым и сам, впрочем, являлся, всё больше растёт в его сердце. Уже сам не осознавал, что ненавидит в полную силу ту номенклатуру, из которой и зародился, как сын свою мать, уборщицу, будучи отдан учиться в элитную школу.
Интуитивно вёл страну к перестройке. Начал её. Но и представить себе не мог, чем всё это кончится.

* * *

- ГКЧП! Что это такое!? – спросила дверь героя соцтруда.
- Началось! Это полный развал, - словно бы обрадовалась дверь командарма.
- Это переворот. Как в семнадцатом. Дожили.
- На улицах много военной техники. Словно перед парадом. Мне видно в окно.
- Правильно люди начали ставить у себя в квартирах стальные двери.
- Ты сам-то понял, что сказал!?
- А, что? Имеют право. Не погибать же, когда за тобой придут.
- Никто не придёт. А вот нас с тобой тогда выкинут на помойку.
- Не выкинут. Они ставят их вторыми, сохраняя старые.
- Ты уверен в этом?
- Да. У нас на втором, и четвёртом этажах уже поставили. Помнишь, какой грохот стоял?
- Помню.
- Это под штыри в стены сверлили дырки, для прочности.
- Нас ставили не для этой цели.
- Раньше прочность заключалась в самой власти, а от дверей этого не требовалось. Теперь же всё поменялось местами. Да и само открывание тоже изменилось. Новые двери открываются наружу. И их не так просто выломать, даже кувалдой.
- То ли дело мы. Впускали в квартиру жильцов, открываясь вовнутрь, словно были рассчитаны на то, чтоб никто не сопротивлялся.
- Хорошо, что пока ставят двери вторым слоем, сохраняя старые. Ещё не могут без нас. Закрывшись от внешнего мира, оказываясь в тепле своей квартиры, прикрывают за собой нас, оставаясь мысленно в том, прошлом мире.
- И, всё же, только сейчас я задумалась о том, что нас открывали вовнутрь именно для того, чтоб легко было выбить замок простым ударом сапога. Только вот теперь многие из нас никогда не увидят тех, кто проходит мимо них по лестнице.
- Это не главное. Гораздо важнее оставаться внутри, под защитой.
- Раньше мы об этом не думали.

* * *

Работал дома над очерком об очередной поездке, когда мама сказала:
- Сынок, что-то мне не по себе.
- Что ты мама? Это из-за переворота? Перестань. Не принимай близко к сердцу. Всё наладится. Да, и разве имеет значение, в какой стране жить? Социализм, капитализм, какая разница?
- Надо убирать мумию Ленина из мавзолея.
- Зачем!? – удивил такой поворот.
- Хотя, … ничего это не изменит. …  Пока мы сами не научимся думать по-иному, вынос Ленина ничего не решит, - сказав, какое-то время сидела молча, затем добавила:
- Что-то тяжело дышать. Дай мне таблетку. Вон там, в серванте. Ты знаешь.
Открыл старый, живущий в квартире с самого заселения в 1931 году, сервант. Сделанный добротно, он всё так же стоял у них. Не меняли мебель. Жили со старой. Только кухонная, и кровати были куплены новые.
Дал таблетку. Положила под язык. Долго сидела молча.
- Ну, как ты? – первым нарушил тишину.
- Хорошо. Стало легче.
- Не переживай.
- Я не переживаю. Просто это конец. Я не доживу до того времени, когда страна станет полностью капиталистической. Да и нужно ли мне это.  А ты поставь стальную дверь. Так спокойнее. Пусть стучат. Никому не открывай.
- Мама, что с тобой? Я вызову скорую, - бросился к телефону.
- Не надо скорую. Куда ты всё время спешишь? Жизнь от этого длиннее не станет, - беспомощно уронила руку на пол. Из неё выпал носовой платок.
- Алло! Скорая! … 
Это был не первый случай, когда матери становилось плохо. Слабое сердце в их семье передавалось по наследству. Знал, что и у него оно не обладает особой мощью.

* * *

… В силу сложившейся ситуации, с образованием Содружества Независимых Государств, я прекращаю свою деятельность на посту Президента СССР. Принимаю это решение по принципиальным соображениям. - доносилось из телевизора, квартиры командарма.
- Никак Горбачёв уходит, - удивился друг, дверь героя соцтруда.
- Да. Похоже на то, - отреагировала дверь командарма.
– … Общество получило свободу, раскрепостилось политически и духовно. И это – самое главное завоевание, которое мы до конца ещё не осознали, а потому, что ещё не научились пользоваться свободой. Тем не менее, проделана работа исторической значимости: …
- Как смело они одеваются, - в сторону поднимающегося наверх лифта, в котором ехали две ярко раскрашенные, словно путаны девушки, - сказал дверь героя соцтруда.
– … Ликвидирована тоталитарная система, лишившая страну возможности давно стать благополучной и процветающей. …
- Перестройка. Ничего не поделаешь. Свобода слова. У людей крыши посрывало. Один Чумак чего стоит. Несёт всякую ахинею с экрана, - вспомнила установки по зарядке воды на расстояние через экран телевизора, дверь командарма.
– … Совершён прорыв на пути демократических преобразований. Реальными стали свободные выборы, свобода печати, религиозные свободы, представительные органы власти, …
- Можно подумать, раньше мы не могли говорить то, что думаем, - возмутился друг, дверь героя соцтруда.
- К добру это не приведёт! У милиции появились дубинки. Ужас!
- Всё потому, что народ очень расслабился.
– … Поворачивая экономику к рынку, важно помнить – делается это ради человека. В это трудное время все должно быть сделано для его социальной защиты, особенно это касается стариков и детей. …
Из двери героя соцтруда вышла его бывшая жена. Будучи уже преклонного возраста, ходила с палочкой, при этом, как-то заваливалась на один бок, и раскачивала головой при ходьбе, будто соглашаясь с чьими-то словами, которые слышала только одна она. Выглядела куда ниже прежнего.
Её супруг, вообще теперь не выходил из дома.
Вызвала лифт. Ждала.
- Как летит время! – вздохнула дверь командарма.
- Не говори, - ответил друг, дверь героя соцтруда.
Приехал старенький, но, лет на двадцать пять моложе её лифт.
Зашла в него, закрыла за собой дверь. Уехала вниз.
- Как-то тихо стало у нас в доме. Ничего не меняется, - вздохнула дверь командарма.
- Даже фасад не подкрашивают уже лет тридцать, не меньше, - сказал друг.
- Словно перед бурей.
- Согласен с тобой. Давно всё слишком спокойно. Да и в подъезде стало скверно. Везде мусор, окурки. Будто дворничиха не убирает.
- Убирает она. Просто не успевает за жильцами. Много от них грязи стало. Квартиры начали продавать. Пенсий не хватает на жизнь. Продукты дорожают. Везде очереди. Такого никогда ещё не было.
- Ага! Вспомни октябрь сорок первого.
- Прям, как будто немцы под Москвой.
- Скажешь то же!
- Слушай, а кто это к твоим ходит?
- Ты про женщину, дальнюю родственницу?
- Наверно. Не знаю я её.
- Вот! И мне она тоже не нравится. Слишком сладкая. Так и стелется. Но мою геройшу не обманешь.
- Сейчас такие времена, что кого угодно обмануть можно. Доверчивый народ очень. Всю жизнь правительству верил, а теперь, по привычке, кому угодно.
- Так уж, кому угодно! Вон, и раньше осторожничали.
- Странное дело.
- Какое?
- Я об этой осторожности. Недоверии к окружающим и, в то же время, полной и безоговорочной вере власти. Куда же она сейчас подевалась. Всё с точностью до наоборот стало, - сделала открытие дверь командарма.
- Кажется мне, что опеку она хочет над моей хозяйкой оформить. Завещание ей нужно на неё написанное.
- Вот и я так думаю.
- Супруг её совсем не жилец стал. Всё больше лежит, телевизор смотрит.
- Жалко нет теперь охраны с собаками, как прежде.
- Да. Времена не те уже. В соседнем подъезде продали несколько квартир, разъехались. А, через один, так вообще, что-то и вовсе нечистое творится. Говорят, отравили министершу одну. Жену министра. Совсем старая была. Видать родственники. Не могли никак дождаться, чтоб квартиру разделить.
- И, всё же хороший значит дом у нас. Да и место само неплохое, раз такие дела творятся. Везде всё меняется. Республики готовятся к отсоединению. Слышал про Балтийский путь?
- Про что?
- Про то, что жители Латвии, Литвы и Эстонии взялись за руки и устроили живую цепочку на протяжении 670 киломе5тров?
- Зачем?
- В знак протеста, ровно через пятьдесят лет после их присоединения к СССР. Для того, чтоб показать этим, что они едины в своём решении отсоединиться.
- Глупые люди. Не живётся спокойно им.
- Два миллиона человек. Это 25 процентов населения этих республик. Не то что Русские, в которых вытравлено веками крепостничества и репрессий единство и взаимопомощь.
- Нет. Русские всегда помогают своим собратьям.
- Да, в фильмах это хорошо видно. Но в жизни …  Наверно, всё же каждый должен заниматься своим делом. Сапожник шить сапоги, крестьянин сеять хлеб, рабочий стоять у станка. Генерал руководить армией.
- Ещё бы. У нас всегда так было.
- Царь руководить страной.
- Царь!? У нас, слава богу, его расстреляли. И есть достойные руководители.
- Нет, ты не понял. Я о том, что если человек с самого детства вращается в своей среде. Можно даже сказать касте, то он узнаёт больше семейных, профессиональных секретов, которые применит потом в жизни, продолжив дело предков.
- Какие же интересно могут быть секреты в управление страной? Сильная воля, бескомпромиссность и смелость, вот всё, что для этого требуется.
- Не согласна с тобой. Это всё второстепенные качества. Главные же – это знания, передаваемые из поколения в поколение и умение мыслить. Уверена, даже у простого сапожника этих знаний великое множество. Именно благодаря им и сохраняются профессии. Если же сапожник руководит страной, а генерал, рубит лес, горе такой стране. У неё нет стимула к развитию. Она не способна жить в мире со своими соседями.
- Полнейшая чушь! Чем меньше знаешь, тем меньше искушений и сомнений. Тем проще принимать решения. И совершенно не важно, правильные ли они. Главное быстры, чётки и уверены.
- И, вообще все стали завистливы, не от того, что не обладают многим, имеющимся у других. Не от малых зарплат, скорее из-за того, что кормящая их работа, не приносит удовольствия. Они могут создавать что-то, но никогда это не принесёт им спокойствия, так, как ненавидят всё, что их окружает из-за своей пустоты.