Хутор Ждана. дальше

Нагнал мужика, около речки Шостка, паром стоял на том берегу.
- Не плывёт?
- Крычал уже сколько раз, как вымерли...
- Я их подгоню, он быстро разделся, взял наган в зубы и легко, саженками, перемахнул речку, подошёл к куреню... Послышался выстрел, потом взрыв гранаты.. Иван поднялся из-за кучи песка, продул наган, проверил, живы ли? Отвязал чалку и пригнал паром...
- Грузись, земляк.
Тот не стал медлить, с таким орлом или в кресты, или в кусты, но разом.
 Пошаливают местные здеся, но чтоб так, не приходилось слышать...
- Аппетит, Егор, приходит неограниченный, хочется всё больше и больше.. Мы такие, если долго запрягаем, то быстро едем - отсюда наш характер, непостижимый для остальных. А видишь - всё просто, у кого нервы сильней, тот битву и выиграет.
 Приехали, Мамця! Отзовись а перепуганная, связанная Марина лежала в пещерке, с кляпом во рту, ни вздохнуть, ни п...
- Это уже зря, хотел, как люди, мирно да ладком... Не получится. Буду изводить до ноги!
 Они распутали верёвки, вынули грязную тряпку. Егор стоял, глядел на Марину, как на икону писанную.
- Мама, кто это сделал?
- А трое на конях, с ними девка, зараза...
 - Давно?
- Тлько, перед вами исчезли, в заозёрья подались.
Егор, останься тут, а я мигом.
- А бывать, у вас можно?
- Это, у хозяйки спроси.
Мама только кивнула застенчиво.
 Иван, как знал, наточил накануне шашку. Он вскочил на коня и тот почувствовал опытную руку седока, подтянулся. Он погладил коню шею, сказал что-то в ухо и они понеслись, по еле заметной тропке...
Вернулся Иван, с четырмя конями, с оружием и патронами.
- Сынок?
- Всё тихо, мама, не тревожься.
Когда  поели маминого кулеша, со свежатинкой, от  Егора, погутарили, у костерка.
- Наверно поеду я, по холодку. Думаю - никто, не тронет...
- Езжай, дома работ хватает, не исчезай, брат, хорший человек ты.
- И не надейся...
Он явился на двух подводах, полных до верху.
- Так что принимайте, я насовсем.
 Мама улыбнулась Егору, начала помогать, носить вещи, к землянке.
 Иван бросил замазывать устои дамбы, тоже стал разгружать.
 - В низу, на втором возе, захватил досок сороковки. Надо бы, до осени, рсширить внутри, обшить стены и потолок, да сделать крепкие двери.
- Сделаем, куда нам деваться.
- А весной поставим такие же опоры, как делаешь, и надо перевезти дом.
- Это было бы здорово!
Марина слушала их планы и слёзы наворачивались на глаза.

Как-то, к обеду, появился служивый. Он тихо шёл по косогору. Тяжёлый ранец оттягивал плечи. У костра сидела женщина.
- Бабушка. Бабушка Марина!
- Ой, Ванюшка... Деточка, пришёл мой соколик. Она, как девочка, побежала навстречу, а тот сбрасывал фуфайку, ранец, шашку,  шлём и бежал, к ней, как к своему спасению...
На возглася поднялись мужики. У Ивана сердце ёкнуло - сын! Егор стоял, просто растерянный, но понял, что это внучок Марины, успокоился.
- Ванюшка, а глянь, кто с тобой рядом?
- Тятя..?
Иван ступил, к сыну и они впервые обнялись, постигая в близости, друг друга.
- А это, сын, дедушка твой Егор.
- Теперь, мужики, давайте к костру, он же голодный весь...
 У них сегодня впервые был свой хлеб, кулеш сёрбали, из котла, заедали хлебом, таким вкусным, что голова временами кружилась.
- А игде ставок наш?
- Какая-то сволочь гранатой рванула... Но восстановим! Теперь нас трое.
 Срочно потредбовался загон, для лошадок..
Кузню бы нам...
- Есть, тятя кузня, у меня в ранце. С угольком будет плохо, нигде дуба нет...
- Дуб, вернее остатки его, есть в версте отсюда. Покажу, перевезём
- Заготовки, на подковы, у меня зарыты, в потайном месте. и железо разное.
- Съездим, деда, заберём.
Пришлось в землянке делать выгородку за стенной дверцей..
 Осень наступила незаметно, банда притихла -  мужики, не могли сообразить, откуда наказанье божье грянуло?

А трое пахали, напеременку, заросшее кустарником поле, отдохнувшая, обедневшая землица, отдавала блестаками чернозёма. Тут медлить ин минуты нельзя, сразу зерно втроём засеяли, граблями засковордили и на славу, аль на белу, прошёл грибной дождик. Быть с хлебом!
А с дамбой получилось так, что к зиме, не успевали и решили, отложить, до весны, там дело покажет, а принялись, за фундамент дома. Зимой, на санях, на волокуше, сподручней будет перевозить брёвна. и зачать можно в морозную погоду - звенеть будет в углах.
- Сначала,хлопцы, сделайте мне хорошую нишу, для добра, не валяться же вот так, не по божески, деньги плачены,
Зялись, за день сделали и Марине открылся непочатый край забот. Но скоро, в землянке было чисто прибрано, повешены салфеточки, зеркальце, которое внучек, принёс бабушке.
А мужики, били фундамент. Благо глина наношена, колья застроганы и куча гальки - все, под рукой только соображай и от темна до темна... Через неделю,ещё, не выпал снег, они закрыли рогожками основу дома и принялись ремонтировать старые сани да две волокуши. Кони првычные, к подножному корму, но без овса, нуждались в подкормке. Пришлось три стожка Егоровых перетащить первыми. И вот  разметили все брёвна, сняли конёк и крышу, свезли к землянке. потом месяц перетаскивали дрёвна.. Овин и два сарая оставили на закуску.. И вот, разгребли свежий снег, солнце вставало алое, мороз крепчал. Они занесли первый венеч, потом второй... тро удивило такой морозиной, что глаза было больно рскрыть.
- Может денёк перекурим?
- Непорядок будет, хоть бревно, но положить надо - возразил Егор. - примета есть...
 С трудом, но послушали и положили целых три венца. Не так сташен, как малюют...
К весне, остался венец и конёк. Дом стоял капитально, надёжно,сделанный, для себя.. Не стали торопиться с окнами-дверями, а принялись за дамбу. И правильно поступили, к таянью, к Великдню, поставили шлюз, испытали. Получилось надёжно, постоит.. За ночь воды набралось  целый ашин., пропусков не было, шлюз открывался и зкрывался. Потом ударили пасхальные приморозки. Две недели стоял пруд новый скованный льдом, а потом пошло половодье. Дежурили,у шлюза поочерёдно, за неделю набралось воды столько, что решили, спустить на пол аршина, не было б беды...

Беда подкрадывалась, откуда её не ждали. Проснулись мужицкие души, глаза завидущие, на чужое добро, а тут...три мужика. да мы их в суконку! И налетели, и влетели, сработала интуиция и воинская дисциплина.. У Егора нашёлся немецкий ручной пулемёт с десятью дисками.. Когда Иван младший поднял тревогу - Егору оставалось только высунуть дуло и нажать на гашетку... Накрошил, говорили, что самого атамана Яшку Сивого, пришили и в всю его сотню. Брешут поди... разбежались зайцы, подыхать кому охота...
И заказали местные собираться с чёрными мыслями... отловили органы остальных, пустили в расход. Им выдали благодарность, с сургучовыми печатями, которые украшают стены землянки.

В новый дом заселились к Троице, отмечали с зеленью и цветными лентами, Марина щеголяла в роскошном венке, из ромаше и васильков.
 Иван и не надеялся, что его розыск, что-то даст. Но осенью прискакал гонец. Его просили прибыть в канцелярию. Иван летел,как на крыльях, к обеду вошёл в здание и его проводили, к атаману. Тот встал, уважительно пожал руку. 
- Товарищ полковник. первое, чем хочу вас порадовать. Жена вша нашлась в госпитале города Сумы. Подробности в письме, держите.
 Второе. Я стар уже и здоровье, знаете... Придётся вам принимать дела коша. Думайте. Знаю, что работа тяжкая, влезать, по самое некуда, в людские души, но надо. По сему, разрешите откланяться, процедуры ждут.
Вот такого поворота он, не ожищдал, но раз глаз положен, придётся потрудться.

Они возвращались домой. Госпиталь с вонью разлагающегося тела, с воплями от боли, с забитыми сёстрами и нянечками, с врачами подсевшими на наркоту, от безъисходности - остался позади.
- Катша, ты как?
 Та ощупала лицо Ивана, навернулись слёзы...
- Хорошо мне, Ванечка, так ещё, не бывало. А как Ванька?
- О, Ванька меня перерос, в деда Колю пошёл.
- Ты и деда помнишь?
- Конечно, радость моя, ещё бы, не помнить его ремень с бляшками...
- За что он тебя отходил?-
- А сказал, что тебя нарушил...
- Ой, дурной ты мой... Как же я тебя любила... Она зажмурила невидящие глаза, наверно припомнила тот уголок, за посадками, где мы с ней в любовь играли. Иван позволил себе провести по её пышной груди, рукой.
Она замерла, схватила руку, поднесла, к губам и, не отрывалсь,пока он не погладил её зхавитушки и не поцеловал под ушко. Она задрожала, наверно все годы сдерживания, когда уже или шашку наголо! Или отдаться первому бродяге...
- Ванечка, прости, за всё, я без тебя, не могу.
- Я тоже вспоминаю, каждую чёрточку твоего тела, твоей улыбки, твоих криков...
- Не надо, родной, не над...
 Иан не знал куда деваться, от набросившихся чувств.
Проводница, корая закончила разносить чай, открыла дверь в своё купе.
- Идите, от глаз чужих, я буду рядом, чго понадобится - постучи.
- Спасибо... Пойдём, Катюша.
- Куда мы?
- Добрый человек уступила нам купе, до утра...
Он припомнил историю её болезни, глаза пострадали, когда кони тачанки налетели на бруствер траншеи, и она, падая, ударилась о лафет орудия.

Иван нащупал на затылке маленький шрам и стал нежно растирать, пока Катя легко задышала...
Они подъезжали к хутору, где их, ещё, не ждали и приезд был бурным и радостным, без фальши.
- Сын прилип, к матери, не отходил, на минуту. А Катя таяла от счастья. будет...