Вакханки

     Раз в год, в первый месяц весны, мудрые наяды и дриады стараются не выходить из рек и священных рощ. Прячутся в своих гнёздах сладкоголосые птицы. И даже сам Аполлон уходит на Парнас вместе с музами, несмотря на всю свою божественную силу и лук со смертоносными стрелами. Наступает время Диониса.
    Лес постепенно наполняется новыми звуками. Все громче звучат тимпаны. Все слышнее голоса и смех вакханок. Щедрой рукой наливает им Дионис вино из своих запасов. Все больше пьянеют вакханки. И вот их стройный танец, теряет рисунок и общий ритм. И вот их милые шутки, с каждым глотком вина, становятся глупее и глупее! И вот уже приступы животного смеха заставляют складываться их пополам. А вино, поначалу украсившее легким румянцем их щеки, вино, которое помогало им петь священные гимны, вино, дарящее чувство свободы – стало сводить их с ума!
    Вакханки впадают в экстаз. Извиваются как змеи, бьются в конвульсиях, не замечают, как рвутся на них хитоны, цепляясь за ветки деревьев, оголяя груди и бёдра. И, окончательно опьянев, они уже не протягивают Дионису свои килики, а сами наливают себе, или пьют прямо из амфор. Дионис устает отгонять охмелевших вакханок. К тому же, будучи сам изрядно подвыпившим и разомлевшим от свежего воздуха, он благополучно засыпает…
    Вакханки не знают меры. Каждая мнит себя богиней! Вместо шуток – начинают звучать непотребства и брань. И смех превращается в хрип.
    Вдруг, одна из них, стащив у Диониса самую красивую амфору, вливает ее в себя, так, что вино двумя ручейками стекает по ее шее, груди, животу, окрашивая остатки хитона в красный цвет! Это зрелище завораживает всех остальных… Они замирают и замолкают. Та, что опустошила амфору, замечает, что привлекла всеобщее внимание! Это ей льстит! Дабы усилить эффект, она смеется все громче и громче и, подняв амфору над головой, разбивает её о камень, вызывая искреннее одобрение! Но этого мало. Она срывает с себя изодранный хитон, неистово бьет в тимпан и танцует… танцует… танцует, приковывает взгляды остальных вакханок к своему извивающемуся обнаженному телу!  Каждое ее потерявшее всякий стыд движение - вызывает восторг! Каждая выкрикнутая пошлость – взрыв аплодисментов! Каждая ругань – одобрительный смех! И, наконец, окончательно осмелев от вседозволенности, она пишет на своем хитоне – ;;;;;;, что обозначает «дура» и надевает его на палку! Мгновение, и она уже идет впереди, размахивая палкой в разные стороны! А за ней идут остальные вакханки… и думают: «Какая смелость!» И тоже срывают с себя одежды! И тоже одевают хитоны на палки…
    И вот вакханки уже ловят каждое ее слово! А она охриплым голосом кричит им, куда идти, как танцевать, как жить и, что надо сделать с певцом Орфеем, если он встретиться им на пути…
   Обезумевшие вакханки пьяной шумной толпой идут по лесу. На высоко поднятых хитонах у них вполне различимы слова - «Глупость», «Пошлость», «Банальность» …
   Скоро их праздник закончиться, как закончится вино в повозке у Диониса. Будет ли горькое похмелье для них хорошим уроком? Кто знает…
Закончиться праздник вакханок и мудрые наяды и дриады снова выйдут из своих укрытий. И златокудрый Аполлон, спустившись с Парнаса, вновь ударит по струнам своей сладкозвучной лиры. Ведь так уже было много раз.
   Мне одному сегодня отовсюду слышаться бой тимпанов?
P.S. Слово «мудрость» любит тишину. Мудрые слова нельзя прокричать. Они произносятся тихо.