Хроники Пунктуры

Аннотация

В гигантском доме для всего человечества, который называется Пунктура, живёт мальчишка по имени Нестор. Катастрофа отнимает у него всех близких людей, и мальчик принимает решение, почти безнадёжное и невиданное для жителей Пунктуры - отправиться на поиски подруги детства, которой он дал обещание найти её в этом сверх-мегаполисе и вернуть домой. Но сначала необходимо повзрослеть, хорошо подготовиться к долгому пути в неизвестности и не потерять свою цель.

ПРОЛОГ

– Ничего более вздорного в жизни не слышал! – возмущался облечённый сединами, а также массой научных степеней, премий и регалий профессор из Даремского университета Великобритании.
– На что только эта шайка-лейка молодых лоботрясов потратила выделенные им гранты? – поправляя очки в позолоченной оправе, ревниво вторил ему ректор Санкт-Петербургского государственного университета России.
– Это ж надо придумать – проколоть насквозь Землю, чтобы стабилизировать её магнитные поля и ось вращения! Идея, достойная издевательской Гнобелевской премии, – посмеивался и жестикулировал рукой с самыми дорогими в мире часами делегат от Технологического университета Чалмерса из Швеции.
– Однако согласитесь, коллеги, других идей на эту тему нет, – флегматично заметил одетый в чёрное кимоно с тончайшей шёлковой вышивкой старейшина Токийского университета, – Люди считают гибель человечества неизбежной, если не считать стремления к космической экспансии для своего выживания. 
Сначала никто из обычных людей не узнал о докладе на международной научной конференции одного из участников компании молодых учёных-энтузиастов.
Но... век Интернета внёс свои поправки в судьбу высказанной и схематически просчитанной идеи. Видео с красивыми анимированными слайдами постепенно завоёвывало рейтинг у зрителей самого разного пошиба, вводящих в поисковики запросы "Смещение земной оси", "Затухание магнитных полей" и тому подобного. Потом расширилось на интересующихся темами "Изменение климата", "Разлом континентов", "Глобальные катаклизмы", пока не дошло уже до "Гибель цивилизаций", "Почему вымерли динозавры", "Кто построил египетские пирамиды".
Наконец, когда выдача этого видео появилась на запросы "Апокалипсис взаправду" и даже панические "Мы все умрём", идея внедрилась в головы многих людей, и уже не казалась шокирующей; наоборот – интригующей и обнадёживающей.
В том видео говорилось об уже давно известном факте, что Земной шар, вращающийся вокруг своей оси, периодически, примерно каждые двадцать пять – сорок тысяч лет меняет наклон этой самой оси. Переворот случается сравнительно быстро, а на Земле в это время происходят страшные вещи – резко перемещаются и ломаются континенты, переливается вода мирового океана, и прочие "эффекты", превосходящие самое смелое воображение создателей компьютерной графики.
Высшие (или считающие себя таковыми) формы жизни погибают. Никто из них не отсидится даже в непробиваемом подземном бункере, обложенном изнутри подушками безопасности. Разве только этот "никто" сможет пережить режим мухи, взбалтываемой в шейкере с содовой и кусочками льда. Чтобы потом, основательно проблевавшись и вылечив сотрясение мозга и всех остальных своих органов и членов, удовлетворённо посмотреть на компас, изменивший положение стрелки с красной и синей половинками, открыть дверь своего бункера и выйти... прямо в массив медленно остывающей лавы или на дно океана.
Решение, как всего этого не допустить и получить шанс выжить, предложили учёные, вдохновители видео. Они решили, что навсегда зафиксировать земную ось в том положении, как сейчас, можно, если сделать эту ось не воображаемой линией между магнитными полюсами Земли, а – реальной, как во вращающихся глобусах, далеко выходящей за пределы Земного шарика.
Эта реальная ось, которую учёные назвали Прокол, или, по латыни, Пунктура, будет с помощью своих свойств и специальных устройств задавать скорость вращению ядра Земли, не давая затухать зависящим от него магнитным полям, а, следовательно, предотвратит переворот оси. И воображаемой, и реальной. Ядро планеты при этом по форме из шара превратится в бублик. Пышный такой бублик с маленькой дырочкой посередине.
Форму самой Пунктуры сравнивали то с песочными часами, где самое узкое её место располагалось в ядре Земли, то с иголкой шприца, то с гигантским колодцем, не имеющим дна. В толстых стенах Пунктуры предполагалось сосредоточить не только оборудование, его производство и прочую машинерию, но и нечто куда большее – вообще переселить туда всех людей.
Желание пересчитать, перемерить, испытать на моделях эту идею пришло к учёным тогда, когда уже никого из её создателей давно не было в живых, зато были изобретены материалы, способные выдержать колоссальный нагрев и давление. Изменения климата, ухудшившаяся экология, природные и техногенные катастрофы, а также неудачи в освоении космического пространства вынудили главные международные структуры взяться за радикальное решение этих проблем. В итоге они приняли судьбоносное решение: Пунктуре – быть.
Грандиозное строительство, начавшееся одновременно на Северном и Южном полюсах Земли, стало общей надеждой человечества, на него направлялись основные ресурсы (помимо тех многих, что добывались и изготавливались прямо на месте строительства), самые передовые технологии и научные достижения. Одновременно с этим происходило постепенное переселение людей в Пунктуру – там для них был обеспечен максимальный комфорт, высокооплачиваемая работа и прочие преференции.
У разных народов в ход пошли популярные песенки с упоминанием Пунктуры – шуточные, пафосные или лиричные:

Ты прошила мне сердце,
Словно Пунктура планету,
Я закрылся в ядре,
Навсегда отрекаясь от света...

Наконец, когда через несколько сотен лет Пунктура была полностью достроена, едва живая планета могла облегчённо вздохнуть – на её поверхности остались только те люди, которые согласились никогда не пользоваться ничем более технологичным, чем каменный топор, деревянное колесо, навоз и хворост в качестве топлива. Любые технологии, вплоть до кустарной ковки металла, были для них строжайше запрещены. За соблюдением этого запрета следили службы, сосредоточенные высоко на южной и северной оконечностях Пунктуры.
Понятное дело, жить на поверхности в таких условиях согласилось исчезающе малое количество людей.

ГЛАВА 1

Убийца был совсем юным. Расставленными босыми ногами он уверенно стоял на сухой комковатой земле в белых прожилках известкового налёта и смотрел на дело рук своих – мёртвое тело лежащей перед ним женщины. Той, которая только что была жива и имела имя – Лидия Тинг, младший сержант медицинской службы. Она была приписана к специальной группе наблюдения за земной поверхностью и сопровождала все выезды группы, чтобы оказывать людям помощь – неважно, своим сослуживцам или аборигенам. Её умелые и ласковые руки много раз спасали жизни людей, облегчали их страдания. При виде юного убийцы она наверняка смотрела, не требуется ли ему помощь, и не смогла заставить себя поверить, что её и правда могут убить. Выстрелить прямо в лицо из старинного огнестрельного оружия, которое невесть где добыл этот пацан из общины, обосновавшейся на тёплом побережье бывшей Мексики. Поэтому Тинг даже не попыталась защититься, как предписывал устав, только стояла и рассеянно улыбалась.
Что ж, ему, Эрвину Хардли, командиру группы, придётся отвечать на гибель Лидии. И отвечать он должен начать прямо сейчас.
Эрвин просканировал окружающее пространство. Один из его бойцов, Райс, прятался за хлипкой стеной мазанной хижины. В самой хижине сбилась кучка людей – аборигены, не вооружены. Другой боец, Лхадус, присел за большим камнем и настороженно смотрел на вход в пещеру неподалёку, справедливо полагая, что с убийцей Тинг разберётся командир. Сканировать то, что было в пещере, не удавалось – линзы дополненной реальности не помогали взгляду проникнуть сквозь камень. Рядовой Пьетров после громкого выстрела запрыгнул в их патрульный флаер и закрылся изнутри.
Убийца, одетый в тунику из грубой мешковины, перепоясанной жгутом, свитым из сухой травы, перевёл прицел своего оружия в сторону флаера. Может быть, он заметил, как там укрылся один из незваных гостей. А может, просто, как все мальчишки, заинтересовался машиной.
Эрвин воспользовался тем, что убийца отвернул свою голову от того места, где прятался он сам. Левой рукой, одетой в перчатку, он отодвинул колючий лист разлапистого кактуса, а правой нацелился в убийцу. Был большой соблазн поразить его насмерть, отомстить за гибель Лидии. Поэтому красная точка прицела сначала поплясала на нечёсаном затылке. Затем нехотя сползла вниз по позвоночнику, и, когда парень сделал шаг в направлении флаера, Эрвин выстрелил. Парализующая пуля попала куда надо, в грудной отдел позвоночника – так, чтобы убийца потерял возможность держать оружие.
Едва мальчишка упал, из хижины с воем выскочила женщина в таком же платье из мешковины и бросилась к нему. Эрвин поднялся и вышел из-за укрывавшего его кактуса. Он увидел, как из пещеры медленно вышли несколько мужчин. Все они были вооружены таким же оружием, как у мальчишки. Эрвин повернулся к ним и поднял руки.
– Я никого не убил! – крикнул он. – Ваш парень временно парализован. Я желаю переговоров!
Один из мужчин, седовласый, что-то скомандовал своим товарищам, а потом жестом приказал Эрвину приблизиться к ним.
– Всем оставаться на местах, – тихо скомандовал Эрвин своим бойцам в микрофон внутренней связи. – Целиться в вооружённую группу, стрелять парализующими, и только по моей команде. В случае моей гибели включить личную защиту и возвращаться на базу.
Это было трудно – заставить себя сделать первый шаг навстречу агрессивным вооружённым людям. Второй и последующие были легче. Не опуская рук, он дошёл до целящихся в него людей.
– Где остальные? – спросил его человек, длинные седые волосы которого раздувал сухой ветер.
– Где бы ни были, они не причинят вам вреда.
– А, так вы сюда для пользы прилетели? – сплюнул сквозь прореху в зубах один из мужчин, здоровяк лет тридцати.
– Мы могли быть вам и полезны, – кивнул Эрвин. – Оказать медицинскую помощь всем нуждающимся. Но нашего медика вы убили.
– Мы вас не звали! – истерическим фальцетом крикнул другой абориген.
– Брось своё оружие на землю! – скомандовал седовласый.
Поколебавшись, Эрвин бросил на землю табельное оружие и остался стоять, медленно опустив начавшие затекать руки. Один из мужчин тут же подобрал упавшее. Надо его запомнить – худощавый, с длинными усами.
– Пошёл! – скомандовал седовласый, мотнув головой в сторону пещеры.
Это был старинный бункер. Массивная дверь открывала проход в тускло освещаемое чадящими факелами помещение. Наверное, тут когда-то была мебель, но она давно рассыпалась и заменена на деревянные скамьи и столы. Людей здесь было сравнительно немного, человек семьдесят – мужчин, женщин и детей, с настороженным любопытством разглядывающих пришельца.
Аппаратура формы Эрвина вёла запись всего увиденного. Его завели, очевидно, в святая святых – оружейный склад, оборудованный под тщательно охраняемый кабинет главаря. Как удачно для Эрвина.
Седовласый уселся на табурет за грубый массивный стол.
– Я – отец Климентий. Говори, кто вы и зачем явились?
– Специальная группа наблюдения и реагирования. Контролируем соблюдение запрета на развитие и применение технологий на поверхности Земли. Обнаружили ваше поселение...
– Мы называем себя общиной Истинного Завета, – пафосно оповестил седовласый Климентий.
– Как угодно. Вы используете металл, чем нарушаете...
– Мы ничего не создавали из металла, – вновь перебил Климентий, – Бог судил нам обнаружить этот старинный бункер, где в неприкосновенности сохранилась закрытая комната с оружейным арсеналом, приготовленным для длительного хранения. Больше тут ничего не сохранилось, всё рассыпалось прахом, а оружие – как новое. Кто мы, чтобы отказываться от столь явного знака Его благоволения? Любому понятно – мы должны сражаться за наши идеалы!
Окружающие мужики воинственно приосанились, по-прежнему сжимая оружие.
– На ваши идеалы никто не покушается, поэтому незачем за них и сражаться, – возразил Эрвин.
– Я специально показываю тебе эту комнату. Как видишь, оружия у нас много. Хватит и на твою группу, и на тех, кто придёт за вами. Наше требование одно – оставьте нас в покое. Мы хотим жить тут, и так, как пожелаем. А вы сидите там в своей Пунктуре и не лезьте к нам с вашими законами.
– У нас только один закон для вас, в остальном живите, как хотите.
– Бог создал Землю для человека! Мы имеем право пользоваться всем, что даёт нам Земля!
– Все жители Пунктуры тоже предпочли бы жить на Земле, как вы, пользоваться тем, что она даёт и что создали люди, – спокойно заметил Эрвин, – Но мы ведь это уже проходили. Человечество чуть не погубило Землю. Поэтому всё человечество должно управляться единым разумом в том, что касается главного. И вы тоже должны подчиняться, уже потому, что вы – люди. Если разрешить всем жить как пожелают, в будущем Земля неизбежно будет погублена.
– В этом и состоит замысел Божий! Он создал человека, велел ему населять Землю и управлять ею. А после предательства Адама изгнал его из рая, чтобы потом показать всем, что человек недостаточно разумен, не сможет жить только своим умом, без руководства Божия. После гибели Земли Бог сотворит всё новое, так сказано в священном писании!
Вот чего Эрвин не ожидал на этих переговорах, так это религиозной философии.
– Хорошо, – согласился он, – Однако своим умом человек всё-таки должен пользоваться, раз он ему дан. Но вы, отказываясь от этого, выходит, подыгрываете, как вы думаете, богу, а на самом деле – другой стороне, которая спорила с ним. Вы сознательно стремитесь к уничтожению Земли и этим вы унижаете бога, ведь его победа должна быть безоговорочной и честной.
– Как ты смеешь, – прошипел главарь, быстро поглядев на присутствующих соплеменников, очевидно следя, как бы крамола не проникла в их головы, – обвинять нас, единственных праведников Земли, отказавшихся от вашей роскоши, ради спасения своих душ и служения Ему?!
– Отец Климентий, позволь мне убить этого еретика! – воскликнул здоровяк, встряхивая оружием.
Эрвин отчётливо понял – тот сейчас согласится. Слишком возмущён и оскорблён, чтобы продолжить разговор и простить сказанное. Особый щелчок языком – и из ворота формы Эрвина быстро выдвинулась и поднялась непробиваемая чешуя, облепившая шею, лицо и всю голову. Одновременно раздались крики и выстрелы по телу. Но пули огнестрельного оружия не могли пробить прочнейший материал защитного скафандра. А вот Эрвин мог кое-что сделать. Мог и должен был. Сначала он шагнул к худощавому мужику с обвислыми усами и, не обращая внимания на бьющую в упор очередь из пуль, отобрал своё табельное оружие, которое тот засунул к себе за пояс. Сразу поворот корпусом и выстрел в отца Климентия – нападавших необходимо лишить координационного центра. После этого Эрвин подошёл к полкам с древним оружием и боеприпасами. Щелчком вытащил из своего пояса небольшой цилиндр, выставил на нём цифры площади поражения и намертво прицепил цилиндр к полу в центре комнаты.
– Бросьте оружие и покиньте склад, – сквозь скафандр его голос раздавался вовне гулким басом, – Через минуту здесь будет взрыв.
Сам он, не оглядываясь и не проверяя, послушались ли его, максимально быстрым шагом, который позволял ему активированный скафандр, пошёл к выходу из бункера. Там, стоя снаружи за раскрытой дверью, скомандовал:
– Райс, Пьетров, Лхадус, сюда. Защиты активировать. При необходимости стрелять парализующими. Задача – собрать всё оставшееся оружие и боеприпасы.
После этого Эрвин связался с командным пунктом, доложил необходимую информацию и вызвал грузовой транспорт для перевозки крупной партии металла – их флаер такой груз не потянет.
Конечно, обещанный Эрвином взрыв по сути таковым не был, иначе произошла бы детонация боеприпасов. Прикреплённый им к полу цилиндр выпустил струю высококонцентрированного парализующего газа, которого хватило на всё помещение бункера. Их боевой группе осталось обойти бункер, тщательно осмотреть его и собрать оружие. Пьетров ругался сквозь зубы, говоря, что он напоминает себе мародёра, обирающего покойников на поле боя после битвы. Райс отнёс и уложил во флаер мёртвое тело Тинг и был молчалив. Лхадус только кряхтел, таская на себе тяжёлые ящики с оружием.
Напоследок Эрвин сделал контрольный обход бункера, чтобы проверить, всё ли они собрали. В комнате, служившей аборигенам кухней, среди глиняных и деревянных мисок и ложек его сканирующий взгляд обнаружил вещь, которая, по–видимому, была самой ценной в общине – нож с железным лезвием. Неизвестно, когда и где был этот нож сделан, его костяная рукоятка казалась "морёной" от давнего применения. Вздохнув, Эрвин забрал и этот нож – закон есть закон. Наверное, лежащая сейчас на полу кухни женщина, когда очнётся, будет очень горевать от такой потери.
Вскоре прибыл грузовой транспорт, и его оператор лихо руководил погрузчиком, собравшим весь приготовленный металл. Аборигены начали просыпаться, когда грузовик улетал. Но группа Эрвина Хардли осталась – она ещё не закончила свою работу. Требовалось сделать то, чем, как правило, их редкие выезды в наземные поселения и исчерпывались.
Толпа угрюмых людей, одетых в мешковину, собралась вокруг флаера, разгоняющего светом своих огней сгущающиеся сумерки. Большинство взглядов на полностью покрытых скафандрами вооружённых членов группы горели ненавистью, несомненно причисляя их к воинству врага рода человеческого. Для произнесения речи Эрвин отключил защиту скафандра, демонстративно явив перед всеми своё обличие, такое же, как у всех людей.
– Жители поселения, называющие себя общиной Истинного Завета! От лица содружества народов Пунктуры я призываю вас присоединиться к нам. Мы можем доставить вас в самый верхний отсек Пунктуры, и там вы сами выберете тот кантон, где захотите проживать. Вам будут предоставлены все права граждан и вы сможете пользоваться доступными благами человеческой цивилизации. Никто не станет препятствовать вам в исповедовании той религии, которую вы изберёте.
Эрвин вгляделся в лица напротив – ни одного задумчивого взгляда, только ненависть. Фанатики, принимающие его за искусителя.
– Подумайте о своих детях, – устало добавил он. – Они становятся заложниками вашего выбора, им недоступно образование, культура, медицина, другие высоты человеческой мысли, накопленной и сбережённой нами.
– Убирайтесь вон! – прокричал чей-то голос.
Этот крик послужил спусковым сигналом. В членов группы со всех сторон понеслись проклятия, а потом и комья земли с камнями. Эрвин вынужденно вновь активировал скафандр и приказал бойцам свой группы скрыться во флаере.
Так, внешне представляя из себя нечто, похожее на большую рептилию, по которой гулко ударяли бросаемые людьми камни, он договорил то, что ещё обязан был сказать.
– Мы будем наблюдать за вами, и в случае нового нарушения закона о запрете технологий нам вновь придётся посетить вас. Прощайте.

Через неделю Эрвин Хардли, старший сержант группы наблюдения и реагирования, быстро шагал по коридору госпиталя. Он находился на службе, когда поступило сообщение, что у его жены начались роды. Их сын готовился появиться на свет. Пришлось брать капсулу летающего такси – благо в их отсеке Пунктуры, самом дальнем над Антарктидой, была невесомость, и только в нужных людям помещениях специальными устройствами создана искусственная гравитация.
У терминала регистрации Эрвин узнал, что его ребёнок ещё не родился. Что делают мужчины, когда их жена рожает, если сами они не присутствуют при родах, как, говорят, было когда-то принято? Правильно. Эрвин огляделся – скромная вывеска бара светилась неподалёку. В этот час посетителей, помимо нескольких работников госпиталя, почти не было. Только за дальним столиком сидел мужчина в форме техника примерно одного с Эрвином возраста. Он держал в руках бокал с виски и периодически растерянно оглядывался.
Эрвин купил в баре виски и подошёл к столику.
– Позволите присесть? Тоже ждёте появления ребёнка?
– Да, жена у меня здесь, – обрадовался компании техник. – Дочку рожает.
– Моя – сына, – сказал Эрвин и протянул руку для знакомства, – Эрвин Хардли.
– Тед Горски. Я видел вас недавно в местных "новостях", когда вы ту общину на поверхности нашли.
– Было дело. Ну что? Выпьем за наших жён?
– И наше счастливое отцовство... Вы уже выбрали имя для сына?
– Мы решили сделать ему генетическую экспертизу, сразу, как он родится. И назвать именем, принятым в национальности, гены которой будут у него преобладать.
– Да, так сейчас модно, – кивнул Тед. – А моя жена захотела назвать дочку именем американского штата, в котором когда-то жили её предки – Филадельфия.
– Необычное имя. Красивое.
За разговором и выпивкой собратья по счастливому ожиданию не заметили, как прошло время. Наконец, браслет на руке техника тихо звякнул – пришло оповещение о благополучном разрешении его супруги от бремени. Вскоре после этого звякнул и браслет Эрвина.
Маленький, ничего не весящий свёрток лежал на согнутом локте Эрвина и мирно сопел крохотным носиком.
– Такое чудо, – растроганно признался новоявленный отец, поглядев на счастливо улыбающуюся жену, полусидящую в кровати. – Трудно оторвать взгляд.
– Он похож на тебя.
– Да? Я всегда думал, что сразу после рождения все младенцы одинаковые на лица, так, что не отличить.
– Ну что ты... О, пришёл результат генетической экспертизы.
Женщина деловито заработала пальчиками по выросшему перед ней виртуальному экрану с клавиатурой, а потом погрузилась в изучение списка имён. Эрвин в это время тихонько поглаживал пальцем личико новорожденного сына.
– Мне два имени понравилось, – сказала жена. – Выбери: Игнат или Нестор?
– Нестор... по-моему, неплохо. Как тебе такое имя, парень?
Малыш открыл глаза насыщенно-голубого цвета и, как показалось Эрвину, осмысленно посмотрел прямо на него.
– Он согласен. Добро пожаловать в мир, Нестор Хардли.

ГЛАВА 2

Мир – это совершенно восхитительное место. Такое, где летать в невесомости, управляя движениями своего тела, учишься быстрее, чем ходить там, где есть сила тяжести. Где названия планет, которые тебе показывают на экране в игровой комнате, запоминаешь почти одновременно со словами "мама" и "папа". Где есть экскурсии на Пик, там Солнце светит очень ярко, и воспитательница рассказывает, что прозрачная крыша защищает всё живое в их отсеке от радиации и других опасных излучений. Где мама учит тебя рисовать разными мелками и красками, и у каждой из них есть свои секреты. Где папа может взять тебя с собой на работу, полетать во флаере, и ты своими глазами увидишь со стороны огромный дом всех людей – Пунктуру. Правда, только ту её часть, что возвышается над Южным полюсом, потому что всю Пунктуру целиком не дано увидеть никому из людей. Ни снаружи, ни изнутри. Снаружи – потому что большая часть Пунктуры скрыта внутри Земли, а изнутри – потому что у людей, оказывается, не принято свободно путешествовать между отдельными отсеками Пунктуры. Эта мысль вызывала у маленького Нестора обиду. Уж он бы показал какому-нибудь "тяжеловесу" из отсека с самой большой силой тяжести, что значит невесомость, а жителям внутриземных отсеков – что такое распахнутый во все стороны космос и Солнце, от яркого света которого приходится защищаться.
А ещё в удивительном мире живёт одна удивительная девочка. Впервые Нестор увидел её в группе детского сада. Она держала в руках мячик, разрисованный как Луна, но не играла им, и не бегала по залу, как остальные дети, а стояла на месте.
– Почему ты не играешь? – спросил запыхавшийся от беготни Нестор. – Не умеешь, что ли?
Он вырвал мячик у неё из рук и высоко его подкинул. Но, вопреки его ожиданиям, девочка не разревелась, не стала гоняться за мячиком и не попыталась отомстить обидчику.
– Я люблю летать, – грустно объяснила она, – А тут все только ходят ногами по полу.
Если возникает проблема, её надо решить. Так учил Нестора его папа. И мальчик стал думать над решением, оглядываясь по сторонам.
– Качели! – осенило его. – Вон там! Идём, я тебя раскачаю, и ты будешь на них почти что летать.
Девочка доверчиво вложила свою ладошку в руку Нестора и они пошли воплощать его задумку. Это было ни с чем не сравнимое чувство – когда благодаря тебе кто-то другой звенит восторженным смехом.
С тех пор Нестор Хардли и Делли Горски часто бывали вместе, воспитательница привыкла к тому, что где один, там и другая. У них появились свои секреты ото всех. Нестор отдавал подружке коктейльные вишенки с пирожного, которые она любила, а Делли отдавала ему само пирожное. В парке они нашли пару маленьких прутиков и вообразили их человечками, которые жили на поверхности Земли, преодолевая трудности, взбираясь по "горам" и копая тоннели...
Школа Нестору сначала не понравилась. Там смена предметов происходила не по его воле. Математика начиналась, когда он ещё не дорисовал картину, а скучное письмо – когда он ещё не обошёл все снаряды в спортзале. Вдобавок Филадельфию Горски распределили не в один с ним класс, а в параллельный, что было особенно возмутительно, ведь приходилось многое пересказывать друг другу во время прогулок после школы.
Потом родители записали детей на дополнительные занятия. Делли стала заниматься танцами, а Нестор выбрал секции стрельбы и рукопашного боя, чтобы, когда вырастет, поступить в службу наблюдения и реагирования, как его отец, прославленный Эрвин Хардли, и его лучший друг Ник Лхадус.
Достигнутые в этих секциях успехи требовалось показать друг другу, и подростки придумали способ, где и как это сделать. Они не подозревали, что эта затея приведёт их к славе. К дурной, по правде говоря. Но это всё было потом, а сначала они сговорились остаться в школе после последнего урока, спрятаться в шкафу для спортивного инвентаря.
Сначала пара заговорщиков проследила за тем, как школу покинули последние учителя и прозвенел сигнал, оповещающий, что помещение школы заперто. Выбравшись из шкафа, дети сперва просто резвились и дурачились от хорошего настроения и бодрости. Нестор взял баскетбольный мяч и, петляя и кружась, сделал проход из одного края спортзала в другой, а Делли, нацепив микрофон громкоговорителя, "вела репортаж для стадиона", комментируя действия восходящей звезды баскетбола всей Крайней Южной секции Пунктуры. Потом они вспомнили, для чего было устроено это мероприятие и Нестор показал подружке разные боевые стойки и приёмы, которые он уже освоил.
Делли, в свою очередь, танцевала. Оказывается, она хорошо подготовилась - взяла с собой длинную юбку нежно-розового цвета из нескольких слоёв воздушной ткани, включила запись чарующей музыки на браслете. Нестор впервые увидел, что его подружка умеет быть красивой. То есть, она, оказывается, вообще красивая. Всегда. Это было ошеломляющим открытием – совсем новое качество давно и хорошо знакомого человека.
Делли не требовалось слов Нестора, чтобы узнать о произведённом эффекте. Она легко читала по его лицу. Довольная, она сообщила:
– А теперь переходим к главному. Другой танец исполняется в невесомости, он ещё красивее.
– Но здесь гравитация...
– Ты забыл, чья дочь перед тобой? – спросила Делли, вонзив в свои бока кулачки, – У меня папа – техник! А у него есть ключ-карта, которая открывает доступ к локальному управлению гравитацией.
– Но твоего папы здесь нет, и он нам сейчас не отключит её.
– Папа дома, у него выходной. Но нам ведь для отключения гравитации не нужен папа, достаточно ключ-карты.
С этими словами Делли вытащила из кармашка пластиковый прямоугольник и помахала им перед Нестором.
– Ух ты! – восхитился мальчик. – А тебе не влетит за то, что ты его стащила?
– Ну мы же никому не скажем! – засмеялась Делли. – Идём, я видела гравитационный щиток возле спортзала. Я умею различать разные панели, раньше папа брал меня с собой на работу, и я кое-чему научилась.
Нестор совершенно ничего не понимал в той мешанине проводов, чипов, датчиков и переключателей, которые скрывались за стенными панелями капитальных стен любых строений. Но Делли с заправским видом опытного техника открыла панель и взялась за маленький рычажок.
– Внимание, приготовьтесь, сейчас будет отключена искусственная гравитация! – громко сказала она, подражая голосовому ассистенту Искусственного Интеллекта.
Сразу после этого Нестор и Делли с радостными криками влетели в дверной проём спортивного зала и сперва покружились-полетали там, а потом Нестор, зацепившись локтями за шведскую стенку, посмотрел обещанный Делли танец.
– Потрясающе, – искренне восхитился он. – Я и не думал, что можно так чётко двигаться в невесомости без вспомогательного костюма.
– Тренировки, тренировки, и ещё раз тренировки, – ответила Делли. – На самом деле в этом танце есть ещё несколько движений, но они требуют взаимодействия с другими танцорами. Хочешь, я научу тебя, как нужно это сделать?
Но сбыться этим планам было не суждено – раздался внезапный сигнал разблокировки входной двери школы. Делли опрометью полетела к гравитационной панели и, убедившись, что Нестор, как и она, опустился на пол, повернула тумблер обратно. Раздался грохот – посыпались разные предметы. Спортивные мячи звонко падали с высоты и вновь подскакивали вверх, а не привинченный к полу конь зацепился одной ножкой за перекладину шведской стенки и остался висеть почти под потолком.
Однако это была не беда, и даже не полбеды. Оказывается, гравитация всё это время была отключена не только в спортзале, а во всей школе, и многие предметы под влиянием воздуха, нагоняемого из вентиляции, изменили своё положение. Разбилось что-то стеклянное с очень вонючим содержимым в лаборатории кабинета химии, на стенах покосились висящие портреты разных почтенных деятелей, в учительской из одной чашки выплыл забытый кем-то кофе и коричневым шариком прилип к раритетной бумажной диссертации директора школы, рыбка из кабинета биологии и вовсе погибла, предприняв рискованное путешествие вместе с водой из родного аквариума.
Но особенно отличился Перельман. Вернее, стоявшая в фойе возле кабинета физики гипсовая статуя этого древнего учёного, первым теоретически рассчитавшего силу тяжести на разных расстояниях от ядра планеты. Из кабинета выплыла модель молекулы в виде шестиугольника с прикреплёнными к нему светящимися шариками, а потом эта модель точнёхонько спикировала на макушку статуи, придав Перельману загадочный, фантастический вид.
Это и многое другое друзья узнали лишь на другой день, а сейчас они молча смотрели в лица двух суровых охранников, пришедших проверить объект, в котором была обнаружена подозрительная активность.
Из полицейского участка их забирали отцы. Теду Горски было стыдно, когда он подписывал протокол о возврате ему служебного ключа-карты и забирал свою дочь, одетую в воздушную танцевальную юбку. Эрвину Хардли было стыдно получать справедливый нагоняй от людей ниже его по званию, он даже не посмотрел на потупившего взгляд сына. Пока все возвращались из полиции в монорельсовом трамвае, мужчины договорились сдать провинившихся чад на руки их матерям, а самим пойти в ближайший бар, дабы пропустить по стаканчику и, как сегодняшним собратьям по несчастью, посетовать на трудности отцовства.
Утром Нестор и Делли просили прощения за своё хулиганство у выстроившихся в ряд учителей и учеников школы. Когда все слова были произнесены, а нотация директора школы выслушана, и все расходились по классам, Нестор тихо сказал на прощанье:
– А всё равно, вчера было здоровски, скажи?
– Ага, – в ответ сверкнула глазами Делли.

Когда школа предпринимала экскурсии на далёкие расстояния, Нестор и Делли могли держаться вместе. Особенно всем понравились две экскурсии к обзорным окнам Пунктуры, выводящим на её противоположные стороны – к окну наружной стены и к внутреннему Колодцу.
Все ученики, обутые в войлочные тапочки, чтобы не поцарапать гладкий прозрачный пол, выходили на так называемую "небесную палубу", имитирующую открытую площадку над бездной. Они поочерёдно приникали к биноскопам и завороженно смотрели, как далеко внизу в тёмном безоблачном небе всеми цветами радуги полыхает полярное сияние, бросая слабые отблески на покрытую снегом и льдом далёкую поверхность Земли. Страх высоты у всех жителей Крайней Южной секции отсутствовал совершенно, они к ней привыкали с рождения.
Героем этой экскурсии стал рыжий мальчишка по фамилии Шухарт, который повернул голову биноскопа вертикально вниз.
– Смотрите, на нижних секторах Пунктуры есть такие же площадки, и там тоже люди!
Красоты полярного сияния были забыты, всем хотелось посмотреть на далёких иностранцев. Иносекторцев.
Нестор повернул биноскоп вертикально вверх, но увидел лишь нижнюю часть кругового выступа, где располагалась служба наблюдения и контроля, в которой работал его отец. Об этом он и сообщил окружающим, но его открытие, конечно, и близко не было таким впечатляющим, как открытие Шухарта.
Вторая знаменательная экскурсия, к Колодцу, состоялась через пару месяцев после первой. Снова школьники средних классов были собраны вместе. Там они надели выданные каждому специальные тёмные очки. Их нарочно привезли сюда в полдень, когда Солнце прямиком заглядывало в Колодец Южного полушария Земли, и обзор был максимально далёким. Сложнейшая система зеркал ловила этот свет и передавала его вниз, к самому ядру планеты. Школьники впервые могли увидеть воочию, что они находятся на внутренней стене строения, имеющего круглую форму. Даже если этот круг очень большой площади.
– Только представь, – сказала Делли, – Каково будет оказаться там, в Колодце, за пределами экранного стекла.
– И задохнуться, потому что воздуха там нет.
– А ты представь, что есть. Летать и танцевать между лучей света...
– А потом нечаянно спуститься ниже, потому что в Колодце границ между секциями тоже нет, – подхватил фантазию Нестор.
– Да! – воодушевлённо подхватила Делли. – Спуститься в другие секции и почувствовать, как твоё тело постепенно тяжелеет, а потом вдруг начать падать вниз всё быстрее, быстрее, и продолжать танцевать в полёте, а люди у экранов на всех уровнях будут смотреть на тебя и поражаться.
– Пока наконец твоя скорость падения не станет такой большой, что люди и разглядеть тебя толком не успеют. Зато там уже точно будет воздух. Будешь лететь сквозь него, как светящийся метеорит.
– И так пересечь Южную Наземную секцию, а потом двигаться всё дальше, дальше, – не обращая внимания на подначивания, вдохновенно продолжала Делли, – и почувствовать, как твоё тело снова становится легче. Всё легче и легче, пока вновь не наступит невесомость – значит, ты достигла Центральной Ядерной секции.
– И там, наконец, твоё остановившееся обгорелое тельце сорвёт бурю аплодисментов от местных зевак, – рассмеялся Нестор.

Крайняя Южная секция располагалась намного выше той части атмосферы Земли, которая называется "мезосфера", и в ней не могла происходить естественная смена времён года. Но Правительство заботилось о том, чтобы перемена сезонов происходила в соответствии с календарём. Люди здесь праздновали начало зимы – в этот день высокие потолки, изображавшие небо таким, каким оно видится с поверхности Земли, выпускали пушистые снежные хлопья, а температура воздуха значительно падала. Жители, выходя на улицу, одевались в тёплую одежду и обувь. В парках и на площадях открывались зимние развлекательные аттракционы, в частности, открытые катки.
В тот день Делли зашла домой к другу, чтобы вместе с ним пойти на каток.
– Филадельфия, присмотри там за Нестором, чтобы он ногу не подвергнул, – с улыбкой попросила мама, подавая сыну рюкзачок с ботинками и коньками. – А ты слушайся Делли.
– Это почему я должен её слушаться, а не она меня? – возмутился Нестор.
– Потому что Делли старше тебя. На несколько минут, – рассмеялась мама.
Но "присматривать" пришлось Нестору. А всё потому, что Делли каталась слишком красиво. Её пальто красного цвета было приталенным, с немного расходящейся юбкой до колена, на голове красовалась белая шапочка со смешными заячьими ушками, из–под которой видны были светлые волосы. Она привлекала к себе многие взгляды, и ладно бы только взгляды... Невесть что возомнившие о себе парни-старшеклассники проявляли свой интерес дурацкими выходками, нарочно норовя столкнуться с девочкой, чтобы потом извиниться и попытаться познакомиться. Нестору несколько раз пришлось спасать подружку от такой ретивости, демонстрировать, что эта девчонка тут с ним, вообще-то. И не всегда это выглядело убедительным аргументом, порой он удостаивался насмешливых и пренебрежительных взглядов. В итоге настроение было совсем нерадостное.
– Больше никуда не пойду с тобой, – в сердцах сказал он. – Цепляешь всех подряд!
Делли растерянно посмотрела на Нестора.
– Но я же не специально...
Стало стыдно.
– Да. Извини, я просто злюсь.
– Ты просто ревнуешь!
– Что?! – поразился Нестор. – Глупости какие! С чего бы? Хочешь, прямо сейчас иди катайся с тем верзилой в синей куртке, я слова не скажу. Нет, не ходи. Не при мне. Чёрт...
Неужели Делли права, и он ревнует? Так, как ревнуют друг друга влюблённые парочки? Этого ещё не хватало. Задумчивую остолбенелость Нестора прервала девочка, молча взяв его за руку и потянув за собой на новый круг по катку. Нестор решил больше ни о чём таком не думать. Просто наслаждаться началом зимы, катанием по скользкому льду и тёплой ладошке Делли, вложенной в его руку.
Наверное, он не смог бы придумать ничего лучшего, даже если бы уже знал, что это были последние дни их безмятежной и счастливой жизни.