Диссидент

ДИССИДЕНТ

Диссидент по - латински, несогласный. Инакомыслящий. Мыслящий иначе, чем существующее господствующее мнение. Сов. Энциклопедия.
Я бы сказал короче: Смело говорящий правду в глаза.

An der Wolga will ich bleiben, аn der Wolga will ich sein!
На Волге я хочу остаться, на Волге я хочу пожить!
Эту песню часто со слезами на глазах пела моя мать в сталинской ссылке, потом когда её не стало, мамину песню пел я, и очень хотел вернуться в нашу Немецкую республику на Волге.
Хотел быть немцем, но чтоб меня за это не призирали и не обзывали. Хотел жить как немец среди немцев, как равный среди равных. Хотел быть культурным, вежливым человеком, иметь высокий уровень жизни, хорошее жильё, машину, хозяйство, не нуждаться в средствах. Хотел гордиться своими делами, детьми, родными, своей родиной. Образцово-показательной родиной, с самым лучшим общественно-политическим строем. Хотел чувствовать себя счастливым, свободным и говорить по-немецки. Хотел искренне любить, ходить в церковь, благодарить Бога, радоваться жизни, делать любимую работу и пользоваться результатами своего труда, а, умирая оставить детям прекрасное образование, чистую христианскую мораль, хорошее наследство и солидную заначку. Чтоб мои дети были уверены в завтрашнем дне, и внуки моих внуков были счастливы и свободны как я сам, как все вокруг. Мы, немцы, России устали слоняться по чужим углам, давно хотим жить по-человечески и иметь свою автономию, свою Родину.
Слышал, что многие, как и я, мечтают о том же и вспоминают, как жили наши деды. Это всё уже было.
Но одному осуществить свою мечту мне было не под силу. Счастье народа - задача общая. Борьба за счастье - святое дело! И я начал это дело. Одним ухом слышал, что вроде бы есть по этому вопросу какое-то немецкое движение и даже создана какая-то организация. Говорили, что в наших местах была делегатка какого-то немецкого съезда. Что они побывали в Москве у самого председателя Президиума Верховного совета страны Анастаса Микояна.
Я работал шофёром и несколько месяцев упорно искал и осторожно расспрашивал наших немцев, пока не наткнулся на того к кому она приезжала. Этого печника я знал давно, у него было очень много детей и мало денег. Полная противоположность моей мечты.
-Да это моя племянница – сразу признался он и пообещал познакомить, хотя жила она в столице республики, а мы в глуши. Поехали на мои деньги, встретились, обговорили проблемы, выработали требования немцев России.
С этим документом я ходил по селам, где жили немцы, от дома к дому, проводил беседы, люди кивали, соглашались, плакали, подписывали воззвание, но не все. Многие уклонялись, говорили мы не с Волги, мы украинские, крымские, с Кавказа, с Сибири, с Казахстана. У нас не было автономии, зачем я буду подписывать?
Я объяснял, что это так и не так. Раньше если немцы хотели своих детей чему нибудь научить, дать им хорошее образование, они посылали их только на Волгу. Потому что там были немецкие техникумы, университеты, институты, там была наша душа, наш цвет, наше правительство, там решались общие для всех вопросы, отстаивались наши интересы, ковалось будущее.
Люди были очень пугливые, подписывали осторожно и не все, за долгое время я собрал всего 113 подписей и 69 рублей пожертвований, из них 20 рублей были мои собственные. Много раз было так, что днём люди подписывали, а ночью приходили тайком и осторожно стучали в окно. Я выходил, а там чуть не плачут мужчины и женщины, умоляют просто на коленях.
-Вычеркни меня из списка. Я ничего не хочу. Я боюсь!
-Хорошо - говорил я и рвал на глазах их бумаги.
-Ну и гнилой вы народ, - злился я, - за своё счастье бороться не хотите, так и согласны провести всю жизнь в тихом омуте.
Земля слухами полна, и слухи о моей деятельности дошли до властей. Сотни смелых немцев сидело в то время в советских тюрьмах за эту мечту, посадили и меня. В Павлодаре судил меня всё знающий «Адамчик». Придумали обвинительное заключение, «Ложные измышления, порочащие общественно государственный строй» статья 108 политическая агитация. Хорошо еще, что в психушку не упекли. Об этом процессе передавали западные радиостанции «Голос Америки», «Немецкая волна», радио «Свобода». Я протестовал, объявлял голодовку, за меня заступился тогда лично академик Сахаров. Но два года тюрьмы я всё-таки схлопотал и отсидел в Перми, за то, что сказал вслух правду о правах человека, рассказал суду о нашей мечте и о нас бездомных и бесправных немцах. Устал наш народ жить без Родины, быть людьми второго, а то и третьего сорта.
В своём Казахстане в советское время лидирующей нацией были не казахи, а русские, затем казахи, а потом остальные. А уж мы выселенные из родных мест шли в графе прочие. Нас вроде и на свете нет и нет проблем. Нас не слышали, с нами не считались. Немцев раскидали по деревням и занимались они тем, что убирали навоз и кормили страну. В возвращении на родину и в восстановлении Республики немцев на Волге власти отказали. Реабилитации не произошло. Моральный и физический ущерб не возместили. Конфискованное имущество не возвращено и не компенсировано. Дискриминация после стакана самогона жива повсюду. Нашу молодёжь не брали в армию. Советские немцы не могли получить образование, в вузы прием был ограничен, а в некоторые запрещен. Всюду для нас были шлагбаумы и запретные зоны. Мы боролись, а нас сажали.
Но время менялось, смелых и недовольных становилось всё больше. Запад боролся за права человека. Пришло время, вопрос коснулся всех и стал ребром «или немецкая республика в здесь, или мы там - в федеративной республике!» Вечно это продолжаться не могло. Встретились главы государств, и хлынула на запад переселенческая волна. Нет, нас никто насильно не гнал, но обстоятельства сложились так, что этот путь был нам запрограммирован. Когда начался массовый выезд в Германию, я удивлялся. Эти люди, которые вчера дрожали от страха и боялись подписывать воззвание об автономии, теперь из далека, шли ко мне косяками, и просили, запишите нас в Германию. Я смотрел и думал про себя, наконец-то все поняли, что здесь, у нас будущего нет. Мы были «Свои-чужие».

В Германию наши люди приехали, отдышались и опять ничего не хотят знать. Они молчат. Немые немцы остались немыми. О правах человека забыли политики, замолчали радиостанции, и никто о них больше не вспоминает. О человеческих правах в родном отечестве забыли напрочь. Оказалось это не та страна, из которой вышли наши деды, которой так гордились наши отцы. Некоторые переселенцы, чтобы спасти мораль детей уехали обратно, или подались в Канаду и даже в Парагвай. Другие думали привыкнуть.
На государственном флаге Германии цвета означают лозунг парижской революции, свобода равенство и братство. Но у свободы оказался чёрный цвет. Все говорят об интеграции, чтоб мы были равными, но нас как гедеэровцев сразу поставили в неравные условия. Всех разделили по параграфам и также как в России принудительно направили в разные стороны, без права выбора места жительства и своевольного выезда оттуда, свобода как под комендатурой. Лозунг «объединение семей» на самом деле превратился в дело разъединения семей. Раньше все жили на одной улице и виделись каждый день, теперь живут в одной стране, в разных углах, видятся только на свадьбах и похоронах и то не каждый год. А многие члены семей вообще остались за границей в местах вечной ссылки.
Германии нужны дети, желательно свои. Переселенцы привезли кучу детей и много молодёжи, а права старого человека урезали почти наполовину и пенсию определили только 60% от местных, хотя у всех наших рабочий стаж зашкаливает и в пенсионную кассу отчисления идут именно от нашей молодёжи, которой хватило бы нашим старикам с лихвой. Но нашим дают мизер, остальное идёт местным. Молчат наши старики, сами почти нищенствуют, но делятся своей крохотной подачкой с теми детьми, которых лишили вообще права человека на право жить вместе с родителями и не пустили в Германию вообще. Не всем даётся немецкий язык, который в стране Советов был презрён, запрещен, которого стыдились. Теперь он не даётся, и покоряется не всем. В семье разноязычье. Старики говорят по-русски с большим акцентом, их дети говорят по-немецки с русским акцентом, внуки говорят только по-немецки и не понимают русский. Бабушки, а то и мамы потеряли общий язык с детьми. Дети стыдятся родителей. Немецкий амтский язык вообще никто не понимает, даже местные.
У многих переселенцев унылый пессимизм, настольгическое настроение. Многие имели там всё - дом, машину, работу, почёт, уважение, здесь не имеют ничего, сидят на социале и не имеют права даже на средство передвижения. Без языка они в положении дебилов, и нахлебников, не живут, а тлеют. Читают русские газеты, смотрят кошмарики по русскому телевидению и надеются, что завтра само собой будет лучше. В итоге стареют и тупеют без общения, без профессионального совершенства, без настоящего дела. Они как бы никому не нужны. Лишние люди. Вот некоторые и наглеют. На улице в автобусах по-русски вызывающе громко разговаривают все национальности приехавшие из бывшего союза. Немцы осуждающе оглядываются, и их недовольство всегда идёт на счёт немцев - переселенцев. Для них переселенцы-все русские, все русские в Германии немцы - переселенцы. Эта отторженность вызывает ностальгию - болезнь неизлечимую, они телом тут, а душой там, в прошлом. Ностальгия - болезнь всех эмигрантов, но назад в современную Россию никто не хочет, там ещё хуже.
Ещё сложнее приходится людям молодого и среднего возраста. Молодые люди не могут планировать свою жизнь, своё будущее, нет уверенности в завтрашнем дне. Нет работы, нет денег, без денег они не могут создать семью, завести детей. Материальные ценности здесь значат всё, духовные ничего. Люди опускаются, живут одним днём, а это не правильно.
И уж совсем нелегкой оказалась реэмиграция интеллигенции, людей творческого труда. Для многих рухнул мир. Создалось впечатление, что, все обречены на самое примитивное существование.
Многих лишили права на труд, права на профессию. Дипломы нашей интеллигенции не признаются. Умные образованные люди работают на грязных малооплачиваемых работах и молчат. Наши учителя, цвет и культура нации, в массовом порядке превратились в уборщиц, опытные руководители молча дежурят в туалетах на автобане.
Есть от чего впасть в уныние. Мы мечтали жить как немцы среди немцев, как равные среди равных, но оказалось это очередная утопия. Мы опять оказались «Свои-чужие». Хотя встретили нас хорошо!
В начале крепко помогли, и доброту эту мы никогда не забудем. На первых порах каждый почувствовал сильную и заботливую руку государства. Мы за это очень благодарны Колю. Средний уровень благосостояния у западных немцев ещё недавно был на уровне советских министров. Здесь за год переселенцы заимели больше, чем там за всю жизнь. В Германии много хорошего, но к хорошему быстро привыкаешь и не замечаешь, а плохое мешает жить каждый день. Зачастую чувствуется не совсем доброжелательное отношение местных политиков, СМИ и местных немцев. Устал наш народ жить без прав, быть как в России людьми третьего сорта, сначала западные, потом восточные немцы и мы третьего сорта, бывшие советские, а некоторые ставят нас даже за африканцами и это открытая политика сытых Лафонтенов, но как говорится, кто добро не творит, к тому беда с бедой спешит. Местных немцев уже перековали в европейцев. Это совершенно другие люди. Они просто инопланетяне. Многие не видят и не понимают проблемы исчезновения своей национальности. Старики умерли, а новое поколение ни к чему не стремится, никто не смыслит в национальной политике вплоть до верхних эшелонов власти. Кому после войны было 16, сейчас им 80, в правительстве все моложе. Местным тоже не сладко, население нищает, в богатой стране многие живут за чертой бедности.
Государство живёт в долг, который каждую секунду, только по процентам увеличивается на огромную сумму, без него наверно был бы голод, но кто и когда этот долг сможет отдать, никто не думает. Местным ещё хорошо живется, они молчат, они говорят, будет плохо, беда объединит. Если бы люди были голодными, с ними было бы легче говорить. Беда не объединит, беда погубит! Турецкая Германия растёт с каждым днём.
Местные немцы в основном идеалисты и политические мечтатели. Но тут всё делится на две доли - одни говорят о политике, другие делают политику. Говорить о политике может каждый дурак и даже слабоумный, а делать политику полезную своему народу и свому государству на пользу своим детям и внукам - это надо уметь и для этого надо быть мудрым. Мудрость - сестра опыта. За одного битого двух небитых дают. Мудрых и битых людей сегодня наверху нет. Поэтому сегодня Германией уже никто не гордится, сегодня за Германию очень стыдно, тем, у кого ещё стыд есть. А те, у кого стыда нет, руководят нами, и по телевидению на весь мир заявляют о своей греховной аморальности и заявляют, что это есть – хорошо! Им не стыдно, что над когда-то сильной и культурной Германией смеются сейчас все африканские и мусульманские страны, гомосексуализм там презирают, так-же смотрят на страну, которой руководят позорящие её кадры. Большинство лидеров продались за кусок колбасы, ведут антинародную политику не в пользу бедных, да ещё пропагандируют свой образ жизни. На голубой экран телевизора плюют в каждом доме. Мне за них стыдно, очень стыдно и чувство это во мне есть, а они его потеряли. В этом наша разница. Лучше красный, чем голубой - это лозунг современной России. Что красные наделали, всем известно, но если они лучше, то стоит глубоко задуматься. Это наша страна, и мы хотим ею гордиться и дышать свободно. Что останется внукам зависит от нас. Прогнозы обещают, что численность населения страны с каждым поколением сокращается на треть. В будущем будут пустые автобаны, пустые школы, пустые дома и даже города, на каждого молодого человека придётся куча стариков. Так что ответственность перед будущим у нас сегодня общая.
Единственное что могло бы спасти отечество, это крутой рассол немцев из России. Верущие говорят, что мы привезли в остывающую страну сильную веру в Бога, наши церкви самые горячие и морально устойчивые. Мы можем и должны бороться за христианскую мораль и чистоту нравов, было бы отрадно, если бы и местные служители тоже подали свой голос. Мы ещё сохранили чувство выстраданной гордости за свою семью, за своих детей, за свою национальность, за своё отчество. Были случаи, когда верующие родители не пускали детей в школу на аморальные занятия. Дело доходило до суда.
Управленцы - марионетки это поняли и увидели угрозу, что если дальше запускать немцев из России с крутым рассолом в Германию, то может не произойти опреснение общества, может, не состоятся процесс мульти – культи. Процесс дистилированной воды, из которой испаряют все полезные вещества и соли, только на первый взгляд делает её лучше, чище и прозрачнее. Но дистиллированная вода становится безвкусной и бесполезной для поддержания жизни. Это мёртвая вода, даже рыбы в ней жить не могут.
Это поняли и испугались наверху, сразу опустили шлагбаум, ввели шпрахтест. Если раньше антракт при большом наплыве рассматривали за несколько месяцев, теперь эта процедура искусственно тянется 5-6 лет. Оставшимся в России немцам пообещали поддержать борьбу за автономию и поддержку немеских районов на местах. Выделили средства, кинули кость, и отвлекли от основной проблемы. А проблем в Германии выше крыши и их надо решать сегодня, решать срочно, засучив рукава, завтра будет поздно. Страна потеряла свой экономический и моральный авторитет. Именно поэтому в Германию приехать уже не стремятся.
Наша беда, в том, что мы не нахальные, мы скромные и немые и не можем о себе громко заявить и укрепиться, отстоять свои права, права человека. Наши общественные организации борются не за нас, а между собой. У российских немцев сегодня национальной жизни и национальной политики практически нет, но мы ищем правду. Быть правым нетяжело, если человек прав, это видно сразу, за правду люди шли на смерть, и тут без жертв не обходилось, а жертвовать собой сегодня никто не хочет, все хотят колбасу и спокойствие.
Мы, как любой народ, имеем недостатки, но мы не хуже всех. Есть, конечно, и такие, которые подрывают своим поведением наш авторитет, но это единицы.

Я правдолюб! Я мечтатель! Я диссидент, политический солдат одиночка. Я удивлён! Неужели среди наших трёх миллионов немцев из России нет грамотных, честных, хорошо говорящих по-немецки людей, которых можно и нужно выбрать в парламент, которые готовы представлять и отстаивать интересы нашего затравленного народа.
Неужели у нас нет ни одного достойного лидера, нет единого лидера. Почему до сих пор не поставлены цели, не обнародованы программы, не представлены организации. Народ ещё забитый, гнилой, неорганизованный, разрозненный, разобщённый, расслоённый, единоличный, нет коллективизации. Первые переселенцы не хотят даже знать последних. Они хорошо устроились и считают себя уже местными, последние не знают ни языка, ни местных правил у них жизненные трагедии вплоть до самоубийств. Многие тухнут, болеют, нервы рвутся как струны, семьи рассыпаются как горох, дети опускаются и, не имея цели, садятся на иглу. Слава Богу, пока все сыты. Голодный в Германии никто спать не ложиться. Спасибо ей за это, но проблем много и вопрос как видно не в деньгах.

Я очень люблю Германию и очень хочу, чтоб немецкий народ имел светлое будущее и уверенность в завтрашнем дне. Мы ещё помним, как жили наши предки, мы можем научить! Если будут продолжаться нынешняя политика, мы все исчезнем как народ. Многие от меня шарахаются, оттого, что я вслух говорю то, о чём каждый думает про себя, но я имею право на своё мнение, на свои взгляды на жизнь. Государство друг человека, так должно быть. Оно должно делать жизнь проще и лучше, а не хуже, безрадостнее, бесперспективнее, то, что происходит сегодня видно невооруженным глазом. Если благосостояние народа падает, значит, руководство не справилось со своим делом зря ело хлеб и его надо привлёчь к ответственности и судить. Служить надо не себе, не мамоне, а Богу и народу. Мамона ни к чему хорошему не приведёт. Во многих странах нынче похожая картина. Весь мир ползёт к катастрофе, тёмные силы упорно тащат его в пропасть, ибо сценарий этот давно уже написан в Библии и его автор всем верующим хорошо известен. Противостоять этому может только вера, надежда, любовь, чистота и истина! Да прославится в этом БОГ!

- Ну, извините, заговорил я вас. Я вам позвонил, потому, что прочитал в журнале заметку о том, что вам поручили вести
рубрику для представителей старшего поколения «ВОСПОМИНАНИЯ». Вот я и вспомнил, как на Волге жили наши предки, как жили мы, поразмышлял, будут ли у нас потомки? Если сможете, напишите об этом - сказал бодрый ещё голос в телефонной трубке. Мне уже за 80, я устал бороться, но с высоты своих лет, со своим опытом вижу все далеко вперёд, почти как Ленин. Ну что, напишете?
Ага!- кивнул я головой и в телефонной трубке раздались короткие гудки.
Райнгольд Шульц, Германия. Гиссен. 2010.