Странные люди

Люди очень странные...
Чем старше становился Леонид, тем отчетливее сознавал – общество нездорово. И если раньше чудаковатость отдельных индивидов воспринималась им с отстранённым недоумением, то в последнее время он пребывал в глубочайшей растерянности.

Люди в его окружении еще пару лет назад хотя бы отдаленно напоминали адекватный социум. А сейчас? Единственным оплотом реальности оставался его дом, их с Лёлей семья. Так удачно совпало, что самый проницательный, интересный и умный человек, которого он встретил в жизни, – его собственная жена. Приятно вечером возвращаться из мирового хаоса в свой домашний оплот покоя и порядка.

Однако все, что выходило за пределы их с Лёлей галактики, медленно сползало в преисподнюю. Даже близкие друзья стали какие-то… не те, что раньше… Ну вот вчера. Звонит он своему закадычному Болотову.
- Давай, Андрюх, сегодня посидим где-нибудь? Я на вечер холостой!
- Холостой?.. на вечер?.. – неуверенно замычала трубка.
- Ну Лёля к маме поедет сегодня. Давай встретимся?
- К маме, говоришь…
Еще несколько лет назад Болотов бы уже прыгал в такси. А вот сейчас нет – он минуту молчит, потом минуту бубнит. В итоге предлагает самое странное, что может быть:
- Ты приезжай к нам. Чаю попьем. Жанна шарлотку сделает.
- Андрюх, ну… чаю как-то совсем не хочется! Да и с твоей оравой разве спокойно посидишь?!
- Ммм... Лень... Все же лучше ты к нам… В субботу мы в зоопарк идем. Пойдешь с нами в зоопарк?
Леонид перестал слушать.  Если уж Болотов сошел с ума, то что говорить об остальных – кто умом крепок не был. Скажем, родители. Так обветшали старики. Возраст. В этом их сложно винить. Привёз вчера им продукты. Хотел матери что-то доброе сделать, как-то ее порадовать.
- Ма, вы с отцом не хотите в театр сходить?
- А?
- Выбраться куда-нибудь? В театр, например? Мы с Лелей ходили на днях. Спокойная такая постановка классическая, как ты любишь.
- Что, Лёнь?
- Хороший спектакль, говорю. Понравится вам. Мы посмотрели – ничего так.
- Лёнечка... Я что-то не понимаю, сынок…
- Ма!.. Ну что сложного-то? – Леонид против своей воли перешел на лающий командный крик, – В театр не хотите с отцом? Сходить! Я Леле скажу, она купит билеты! Спектакль хороший! Проверенный!
Мама часто моргала и смотрела на него прозрачно-голубыми глазами в красных прожилках.
- Ты о чем говоришь, Лёнечка?
- Мам... ну перестань... ну честное слово! Ну не хочешь не ходи. Так сразу и скажи. Хочу сидеть дома у телевизора и дальше разрушать себе мозг сериалами и новостями.
Невозможно! Столько самообладания надо иметь. Леонид понимал: не стоит раздражаться. Но где, где взять столько ментального здоровья, чтоб покрыть все их закидоны. Нормальных же просто не осталось! С утра звонит в дверь соседка, лет пять на одной площадке живем. Молодая ещё женщина, далека от деменции. Казалось бы...

- Доброе утро, ой хорошо, что вы ещё не ушли...
- Доброе!.. Почти ушел. Чем обязан?
- Меня старшая по дому просила узнать, вы за новый домофон будете сдавать 800 рублей?
- Мы? Будем, конечно... Все сдают?
- Да-да, все согласны. Вот и отлично. Можно прямо сейчас мне и отдать. Я собираю  с нашего подъезда.
- Э... знаете... Жена вам вечером занесёт.
- Занесёт?
- Ну зайдёт к вам...
- А вы сейчас не можете? Сами?

И уставилась на него. И взгляд такой выжидающий. Словно речь о судьбе целого квартала. Напряглась, бедняга, так, что подбородок стал квадрантным. Эти общественные активисты самый оголтелый народ. Все-таки не хватает людям идеологии... не хватает знамён, барабанов. В крови за что-то бороться, кого-то агитировать, поднимать общественность. Думает, восемьсот рублей зажал.

- У меня, к сожалению, нет наличности. Понимаете?
- Восемьсот рублей.
- Я слышал, что восемьсот рублей. Но нет. Честное слово. Я никогда не держу наличность в доме. Жена вечером занесёт. Я ей скажу.
- Я все поняла. Все поняла. Все поняла. Все поняла, – закоротило ее.

Резко повернулась, сорвалась с места и чуть ли кубарем скатилась с лестницы. Брови Леонида на минуту зафиксировались на лбу в самой верхней позиции. Безумие в женщинах особенно страшно. Во-первых, это вряд ли лечится. Во-вторых, женщина общается с детьми, стало быть, влияет на нормальность будущего общества. А в-третьих, сумасшедшая дама, как правило, в сотню раз энергичнее любого мужика – она сеет своё безумство направо и налево с высочайшим КПД.

По дороге на работу Леонид крутил в голове остроумную идею. Что если мобильные телефоны излучают нечто воздействующее на точку в головном мозге, отвечающую за адекватность. Вот вбивались человеку с рождения расхожие нормы: чёрное-белое, хорошее-плохое, вредное-полезное. И вдруг сейчас возникла некая частота, которая полностью снесла все настройки в ранее нормальном мозге. И что мы имеем? Фактически апокалипсис. Это же все объясняет… Миллиард потенциальных зомби. Психиатрическая клиника планетарного масштаба. От такой догадки, простой, но масштабной, у Леонида даже улучшилось настроение. Все-таки он всегда был очень проницательным. Очень точным, адекватным и проницательным.

Забегая в офис, радостно отстучал жене сообщение:
«Любимая! Я, наконец, понял в чем дело! Вокруг нас – одни зомби»
«Мужчина, вы кто? Один из них?» – сразу же прилетел ответ со смайлами.
«Не бойся, крошка! Тебя я спасу первой»
«Прямо камень с души свалился...»
Завершив беседу ржущим смайликом, Леонид утрамбовался в корпоративный лифт. Оглядел коллег и представил их в разорванной одежде, с перекошенными зелеными лицами, бродящими по бизнес-центру на полусогнутых конечностях. Ищут жертву, чтобы высосать всю кровь. Да, если вдуматься, так оно и есть.
 
Бодро шагая, Леонид эффектно пронесся мимо рецепшн. За стойкой встрепенулась, увидев его, Леночка. Администратор. Хорошая девушка. Леонид уверен, что она влюблена в него. Ему приятно и все такое. Но Лёля – вечная дама его сердца. Прекрасная и премудрая. 

Леночка как-то неловко вскинула вверх тонкую руку. Хотела что-то сказать.
– Елена, доброе утро, позже! Все позже!

Он уверенно повернул к своему кабинету, распахнул дверь. Это что такое? В чем дело? За его столом сидел совершенно незнакомый мужик с прилизанными волосами в ярко-красном галстуке. За примыкающим столом – все его топы.
– Доброе утро! – улыбаясь, поприветствовал всех Леонид. Выдержал паузу в несколько секунд. – А что здесь, собственно говоря, происходит?

Он оглядел до боли знакомую обстановку – все на месте. Лица коллег – все свои. Если не считать мужика в «пионерском» галстуке.
– Почему совещание, которое я не назначал, проходит в моем кабинете?
– Это я назначил это совещание, – подал голос мужик.

Вот это – точно шок! Леониду стало несколько душно. Лица коллег расплылись в сплошные глаза. Они ошарашенно смотрели на него и медленно хлопали ресницами в разном ритме.  Стало так тихо, что Леониду казалось: он слышит, как смежаются веки этих гигантских глазниц.

– Коллеги, все же придется объяснить… – произнес Леонид, тяжело дыша, – Прошу прощения, с кем имею честь? – обратился он к пионерскому галстуку.

Тот медленно поднялся со своего места и зачем-то, вытянув вперед руки, пошел навстречу.
– Меня зовут Виктор.
– Что вы делаете в моем кабинете, Виктор?
– Прошу вас, давайте выйдем. Буквально на минуту. Меня предупреждали о чем-то таком…
– Каком? Кто предупреждал? – Леонид начал раздражаться. Как достало это больное общество. Как достали эти люди. Эти постоянно вылупленные, пустые глазницы.

– О… Смотрите, нам Леночка уже сделала воду с лимоном, – плотоядно протянул набриолиненный, указывая на пару стаканов, стоявших на стойке, – спасибо, Леночка!..

Да что здесь – черт возьми – творится! Какая она тебе Леночка?! Что за мерзкий тон?! Резко развернувшись, собрав всю злость Леонид смахнул один из стаканов, тут же схватил второй и со всей силы грохнул о матовое стекло стойки. Звон заполнил уши и голову Леонида. Звон всех мастей и калибров: бьющееся стекло, телефон, сирена, весь мозг заполнился страшным, болезненным шумом. Его взгляд выхватил свою израненную руку, густые бордовые пятна на матовом стекле. Испуганные глаза Леночки. Несмотря на нестерпимость, звон стремительно нарастал. И в какой-то момент разорвался в голове Леонида, обратившись в ослепительный свет.

Леонид приоткрыл веки. Усталость сковывала сознание. Перед ним сидел Болотов. Выглядел он так, будто тоже смертельно устал. Леонид понял, что лежит. Какая-то кровать. Не дома. И не у Болотова. Уродливые стены… Больница? А… он же звонил ему вчера, хотел посидеть вместе где-нибудь. Что могло произойти, как мы оказались в таком финале? Просто черная дыра в сознании.

– Андрюх, мы вчера все-таки встретились?
– Встретились, дорогой. Как ты себя чувствуешь?
– Голова жутко болит. Мы напились что ли?
– Видимо… Сам еще не пойму…

Откуда-то сверху раздался бодрый голос:
– Пришел в себя? Отлично. Андрей Валентинович, можно вас на минуточку?

Это, конечно, доктор. Белый халат. Фальшиво радостный вид.

Леонида не особо занимало, что это за врач, и о чем он шушукается с Болотовым, стоя в дверях палаты. Они слишком ускоренно жестикулируют, трясут головами и как будто кривляются. Люди очень странные.

Он прикрыл глаза. Казалось, что кровать затягивает в темную мягкую воронку, постепенно закручивая по невидимой спирали. Леонид почувствовал, что плавно летит вниз. Сверху его догоняли шелестящие реплики доктора:

  «Психогенез…
     потеря жены…  клиническая реакция…
            сбой адаптационных механизмов…
                степень дистресса… осложненное горе… 
                диапазон симптомов… 
                возврат на прежнюю стадию…»

Бубнящий голос Болотова долетал более отчетливо и всё повторял: «Так уж год прошел… Год… как быть-то… Лёля бы, конечно, его вытащила… мы уж по-всякому… боимся обострить, так сказать…»

Леонид неожиданно успокоился. Ему приятно было слышать взволнованный и родной бубнеж Болотова. Приятно, что они говорят о Лёле. В этом крылось что-то успокаивающее и хорошее.

Он улыбнулся и полетел дальше.