Лев Толстой - совсем недавно

               
     Я вышел в город прогуляться. Январь, идет снег, снежинки ложатся на лицо. Таят. Да! Снег это вода, только замороженная. Кругооборот в природе. Смотрю по сторонам. Читаю вывески,   они мне не знакомы. Время старит слова, и слова пропадают, как прошлогодняя трава, вырастают новые. Мысль живет в живом человеке.  Мимо проехал автобус, «19 маршрут». Прочитал. Конечная – площадь Льва Толстого.
     И вот уже в голове всплывают сюжеты из рассказов писателя. Понимаю – каждое его произведение прекрасно само по себе, и язык его силен и ясен. Когда читаешь, все - таки остается ощущение, что чего - то не хватает.  Точно! Наличие фотографии. А она у меня есть! Значит надо писать рассказ!
     Вот вспомнил!  Мне однажды в 80 годы повезло, я услышал по радио голос писателя! Все это совместив, приблизило меня к пониманию писателя как человека нашего времени. О чем мне и хочется, поделится с вами, мои читатели,  как все произошло!
     Придумал название. Вы его прочитали.  Оно станет справедливым только тогда, когда вчитаешься и поймешь смысл прочитанного рассказа.  И вот мы с вами стали зрителями – зрителей, созерцателями. Такими мы и будем погружаться в историю. Пишу!
    Поздно вечером, слушал по радио рассказ Б. ПИПИЯ. Лев Толстой и «ГОВОРЯЩАЯ МАШИНА». Я сейчас напишу содержание вкратце.
    Москва – сентябрь 1909 год. Акционерное общество «Граммофон» и общество периодической печати задумали осуществить интересную идею: записать речи известных писателей, артистов…. И вот! Я обратил внимание, что одним из первых было решено увековечить голос Льва Толстого.  Но их беспокоил один вопрос: «Но! Согласится ли Лев Николаевич?» 
     Обратились к писателю, другу Толстого – Семену Терентьевичу Семенову. Он написал письмо. Шла переписка. Пришел ответ в правление общества, от дочери Толстого, Александры Львовны: «Собирайтесь, вас ждут. Лев Николаевич согласился, он чувствует себя бодро и вчера катался верхом». 
     В субботу 17 октября 1909 года, собрались в дорогу. В газете «Руль», появилось сообщение: «Сегодня … выезжает в Ясную Поляну к Л. Н. Толстому представители общества «Граммофон» с целью записать для потомства речь яснополянского мудреца.
    Часы показали начало седьмого вечера, когда поезд прибыл на станцию Щекино. Наняли несколько экипажей. 
- Знаешь Льва Николаевича? – спросили извозчика.
- Как не знать! Постоянно возим к нему гостей.
- Далеко ли ехать?
- Верст восемь! А ночевать можете у старика Суворова.
Подъехали к дому Суворова, расположенному у въезда в имение Толстого. На крыльцо вышла хозяйка Мавра Федоровна и радушно пригласила в дом.
      Хочется без лишних подробностей, то есть конкретики. В лицах по существу.
      К Толстому отправился поэт Белоусов. Как он вспоминал. Его встретил врач и секретарь писателя Д. Маковский и проводил в кабинет.
    Лев Николаевич, сидел один в углу и что то писал. Он был одет в теплую вязаную фуфайку. На столе горела керосиновая лампа под абажуром.  Толстой повернулся к гостю, посмотрел, узнал Белоусова, даже вспомнил какие - то случаи их встреч. Поинтересовался целью приезда. Узнал. Спросил, чем отличается граммофон от фонографа. В его кабинете стоял фонограф. На корпусе фонографа, Белоусов заметил привинченную пластину с надписью: «Подарок графу Льву Толстому от Томаса Эльва Эдисона». (Смею заметить, как высоко ценили, понимали русского писателя за границей). Зашел сын писателя – Андрей. Они разговорились. После паузы Лев Николаевич спросил: «Что же я буду читать вам? … Вот тут у меня небольшие вещицы – «детская мудрость», я прочитаю какую-нибудь из них, - может, подойдет? Он прочитал.   
- Рассказы очень хороши, - но опасны в цензурном отношении, пластинку могут запретить для продажи …  Софья Андреевна, жена Толстого, - пригласила гостей на вечерний чай. Михелес, с позволения завел на граммофоне пластинку с «песнями каторжан»: - Нехорошо … - прослушав запись, сказал Лев Николаевич. – Ухарство вовсе не отличительная черта русского характера. А вот пластинка с игрой Трояновского на балалайке ему понравилось.
   Было половина двенадцатого ночи, когда закончилось чтение. Толстой первый встал из – за стола. Простился с гостями, поцеловал жену, и ушел отдыхать.   
На следующий день. Михелес и Гампе подготовили в библиотеке запись голоса Толстого. Лев Николаевич сел в кресло, открыл книгу «На каждый день», составленную им из изречений мыслителей разных стран, и начал читать приготовленные отрывки – с паузами, выделяя каждое слово:    
(Мой читатель, как хочется самим послушать, надеюсь на ваши старания, найдете эти записи через интернет и послышите его живой голос! Пока читайте).
- Не заботьтесь о том, чтобы любили вас. Любите, и вас будут любить.
- Не стыдно и не вредно не знать. Всего знать мы не можем, а стыдно и вредно притворяться, что знаешь, чего не знаешь. Всего Лев Николаевич прочитал двадцать восемь изречений. Михелес попросил Льва Николаевича прочесть также по-французски и по-английски.
- Однако я устал!
Но Гампе, немец по происхождению, попросил Толстого произнести еще что-нибудь по-немецки.
- Ну, что ж теперь делать? Давайте немецкую книгу, - сказал дочери. Прочел.
После окончания записи, Александра Львовна пригласила всех к столу. На столе были кофе, молоко, сливочное масло, домашний хлеб и сухари.
На прощание  «всем участникам записи Л. Н. Толстой подарил свои портреты с автографами». (У кого сейчас эти портреты?)
На второй день, 19 октября 1909 года, в газете «Столичная молва», «Пишущий Амур» и другие были опубликованы материалы об этой поездке.
Через три месяца Рижская фабрика грампластинок выпустила в свет два диска на русском языке: «Граф Л. Н. Толстой. Мысли из книги «На каждый день». А также по одной пластинке на английском, французском и немецком языках.
Вот как то так. Наша мысль летит, а время течет медленно! А хороших людей забывать нельзя!
Р. С. Мое русское происхождение сроднило меня с русским народом. Это состояние не оценивается в деньгах.