Прощание с Эдуардом Ивановичем Пашневым

12 января 2021 года


Не стало Эдуарда Ивановича Пашнева… 
Перечисление заслуг и его достижений на ниве литературы заняло бы столько места и времени, что пришлось бы отодвинуть момент нашего прощания с ним на долгое и неопределённое время. И мы бы это сделали, если бы от этого что-то зависело. О, если бы это произошло! Но, не уйти от злого рока. Нет обратного пути.
Общаясь с мэтром, коим и был для нас Эдуард Иванович, мы сознавали свой дилетантизм, но мэтр никогда не позволял себе ни намёком ни полусловом, хотя бы оскорбить нас этим определением. А мы "птенцы Эдуардова гнезда" внимали, воспринимая каждый его совет или замечание безоговорочно и с уважением. В его присутствии хотелось быть лучше, хотелось лучше писать, чтобы не потерять себя в его глазах. Его авторитет был непререкаем. Авторитет наработанный всей его предыдущей деятельностью и подтверждаемый им самим каждый день. Как-то, в момент доверительного откровения, в ответ на мой короткий пустяковый монолог о писательском ремесле, я услышал пронзившее меня его начало и приоткрывшееся мне его кредо: "В этом заключена наша с вами жизнь". Я не думал об этом раньше, но в его немигающем взоре было именно то, о чём он сказал. Я понял насколько это в нём глубоко. По сути, это была его страсть. Не потаённая, не скрываемая, на всю жизнь. Высказанная с гордостью за раз и навсегда избранное дело, без которого его жизнь была не в радость и лишена всякого смысла.
 
Оказавшись на чужбине, Эдуард Иванович не мог жить в вакууме и продолжал писать. Его вечно ищущий и неуёмный характер вёл его по новым тропам и жаждал всё новых и новых впечатлений, которыми он не уставал делиться с теми, кто не был наделён его видением и мастерством изложения. В этом была его потребность, его миссия на этой земле. Парадоксальность его мышления, сочетаемая, порой, с юношеской романтической непосредственностью удивляла даже знатоков и восхищала дилетантов, открывающих для себя мир, созданный писателем от бога.

Общение с ним обогащало и возвышало. Ничто человеческое было ему не чуждо. Он был воплощением лучших человеческих качеств. Чего стоит только один его поступок, характеризующий наивысшую степень его порядочности и благородства с желанием не навредить в ущерб собственной славе?! Когда дотошные телевизионщики 1-ого канала в России разыскали его за океаном, узнав о его давнем знакомстве и дружбе с братом Раисы Горбачёвой, к тому же, его соучеником по литературному институту, то пытались всякими путями заполучить Пашнева на телевизионное шоу. Обещали бесплатный проезд, вознаграждение, и конечно, обожаемый многими пиар. От него требовалось только одного — участие в шоу, компрометирующее семью бывшего Президента СССР и его окружение. Да кто ж откажется от подобного предложения?! Лишний раз мелькнуть на центральном телевидении в лучах прожекторов! Но нашёлся один. Тот самый порядочный Идиот из одноимённого романа Фёдора Достоевского. Эдуарду Ивановичу показалось, что предубеждённость и односторонняя направленность передачи не согласовывалась с его моральными принципами и отказался от заманчивого предложения, следуя одной из заповедей:
Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего.
И дело тут не в Горбачёве и его супруге. Уверен, что так он бы поступил и с предложением участвовать в шоу противоположной направленности. Это ли не высочайший пример нравственности?!
Находясь вне родных для него просторов, Эдуард Иванович не мог полноценно существовать в другом для него измерении. Вот почему он всегда стремился туда, в родные пенаты, в свой Воронеж. Иначе он просто не мог. Там он себя ощущал комфортно в привычной среде обитания. Там были его друзья-единомышленники. Там он находил живительную подпитку своим корням в литературном созвездии. Туда уносились воспоминания в его бытность, когда в начале 1980-ых он возглавлял городскую писательскую организацию.

А в Сан-Франциско его душа стремилась к общению, дефицит которого он не мог переносить на литературной орбите в привычном для него вращении спутников по писательскому и читательскому разуму. Так, им был создан клуб русскоговорящих писателей и поэтов "Стихи и проза", работу которого он и возглавлял в течение нескольких лет. Вокруг него, поддавшись центростремительной силе его обаяния, интеллекта и таланта объединились люди, принявшие и поддерживающие его взгляды, подходы и устремления. Клуб успешно и весьма продуктивно жил и творил. Характерно, что на последнем заседании клуба перед его закрытием на вирусный карантин в феврале 2020 года читалась поэма А.С. Пушкина "Пир во время чумы", предназначавшаяся для дальнейшей сценической постановки, как образца для начинающих драматургов, силами членов клуба и предложенной Эдуардом Ивановичем. Он словно предчувствовал... Если бы мы знали тогда, что видимся с ним в последний раз... Хочется надеяться, что мы доживём до лучших времён и продолжим начатое им дело.

В очень известной кинокартине 1986 года  “Певучая Россия " о жизни организатора хорового дела в России Митрофана Пятницкого, сделанной по сценарию Эдуарда Ивановича Пашнева, ему довелось даже сняться в эпизодической роли — отца-священника маленького Троши. Не один раз я пересматривал эту картину и каждый раз находил в ней что-то новое. Настолько глубоко был написан сценарий. Не удавалось охватить всю глубину сюжета с первого раза. Так вот. Убеждая маленького Трошку, схватившегося за луговую траву и не желавшего покидать родной дом для дальнейшего обучения, отец-священник, он же — Пашнев, убеждая сына не противиться учёбе, наклонился до земли, указывая на траву со словами: "Каждая травинка тянется к нему" и, разогнувшись во весь свой могучий рост, простёр руки к небесам.
Таким мне и запомнится Эдуард Иванович Пашнев, — пастырь, простирающий руки к небесам. Человек-Просветитель. Человек-Творец.