34 Окатыши

Мы с отцом идём в конец улицы, туда, где заканчиваются дома и начинается небольшая посадка. Мне кажется, что это самый крайний край, где живут люди, дальше людей нет, потому-что здесь поселилась тайна . Вот бы ее разгадать!

За этот край посадки людям нельзя, почему нельзя -  я и сам не знаю; может быть потому, что я здесь никого не вижу. Проходим посадку, я замечаю в кустах череп какого-то  животного, а дальше ещё и косточки. Делаю шаг в сторону и поднимаю что-то белое, рассматриваю клык внимательно. Папа говорит, что бы я выбросил, что в нем может быть трупный яд и можно умереть и стать такой же косточкой в этой посадке.
- Следуй за мной ровно по тропинке, шаг в шаг, - говорит он, я следую.

Поднимаемся на железнодорожные пути. - Поездов нет, - говорит отец, - можно идти дальше, - мы переступаем рельсы. Я нахожу тут окатыш. Показываю небольшой неровный  серый кругляшок папе.
- Наверное из вагона выпал, - говорит он, - в железнодорожных вагонах тысячами тонн их возят. Доставляют в доменные печи, там их и переплавляют, - и отец показывает пальцем на огромные трубы металлургического завода, из которых валит дым. Мне кажется, они до такой степени огромные, эти трубы, что могут удерживать небо, чтобы оно случайно не придавило нас.
 -  Везут по этим самым рельсам, - продолжает отец, - через которые идём, - и пинает для убедительности и моего понимания шпалу носком ботинка. Я смотрю на рельсы, на то, как они изгибаются вдали, уходя куда-то вправо, где пыхтят трубы, словно трубка дедушки, когда он читает газету под названием "Труд"

Я никогда не видел вагонов, тем более с окатышами, по этому спрашиваю, что это за вагоны?
- На подобии троллейбуса, на котором мы сюда приехали,  только без окон и дверей, но со специальными лядами для разгрузки, - отвечает отец.
-  И рожками как у улитки?
 Отец  улыбается:
- Ну почти, только у тягача  немного другие "рожки "
- Какие ?
- Даже не знаю, оленьи, что-ли, - отвечает он и улыбается.

Я вспоминаю, что у бабушки над кроватью висит ковёр с изображением оленя...
Смотрю на окатыш прищуриным глазом совмещая горизонт, рельсы  и трубы доменных печей. Представляю, как бабушкин олень с ковра над кроватью тянет вагоны с окатышами - людьми из троллейбуса. Как дедушка - металургический завод - куря свою трубку, пыхтит искрами и дымом, поднимает палец вверх и говорит:
- Там внутри печей идёт огромная переплавка и от туда  выходят сильные, смелые, закаленные,  с железной волей и духом люди. Но бывают люди ни на что негодные, как ни воспитывай, задиры и пьяницы, одно горе, а не люди.

Вот почему сюда обычные люди не ходят, думаю я, а посадка с косточками - это как стена, за которую  нельзя.  Но мне можно, потому что я с папой.

Мы спускаемся вниз по другую сторону железнодорожных путей и входим в новую посадку.  Здесь нет зубов и костей, как в первой , но растут молодые дубочки.

У дерева нахожу много желудей. Собирая их в пакет,  замечаю, что они тоже похожи на окатыши, особенно своей коричневой шляпкой. Смотрю вверх и вижу много желудей на дереве. Тут же представляя себе железное дерево, где-то там на другом конце железнодорожных путей, которое роняет глубокой осенью свои окатыши прямо в вагоны с оленьими рогами во главе .

Возвращаясь домой, радуюсь тому, что у меня тоже теперь будет желудёвый завод  по производству маленьких правильных желудевых человечков...

Дома мне выдают стакан,  теперь это мой вагон по перевозке окатышей - желудей. Я набираю  полный стакан их из холодного пакета и ставлю его на кирпичные уступы печи для того, что-бы жёлуди - окатыши немного согрелись. 

Папа предлагает пойти через луки в магазин, я с радостью соглашаюсь. 

Возле крайней хаты, как раз перед полем, пасется безрогая  черно-белая  коза,  я глажу ее по голове, чешу шейку, она ко мне льнет, закрывает глаза говорит бе-ее-э-э-э и бодает меня  в бочок. Отскакиваю от неожидоанности.
- Что, боднула? Спрашивает отец. Я киваю головой.
- Аккуратнее, они могут, это же козы.

После магазина возвращаясь домой, проходим мимо того места, где была бодливая коза. Её нет, но она...
- Папа, она окатыши оставила, - с удивлением восклиуаю я!
-  Окатыши? - Смотрит. - Да нет же, это годится только на перегной, для растений хорошее удобрение!

Я вспоминаю слова дедушки про людей задир и теперь точно знаю, что и они могут принести пользу,  например, для моего желудевого дерева.
 - УР-РР-РА ! Кричу я и бегу по улице домой словно маленький, прыткий олененок...