Одна кровь

ОДНА КРОВЬ

-Запомните, дети! Родная кровь ближе нательной рубашки. Наша фамилия очень редкая! Если вы когда-нибудь где-нибудь встретите фамилию ДИДЕРД - это родня! - так говорил ещё прадед.

Деда долго уговаривал его брат. Ноги в руки и бегом из России! Но у деда было крепкое хозяйство и жалко было всё бросить. Каждый гвоздь своею рукою забит.
-Пока всё не продам, не поеду!- ответил он брату, и брат уехал один. Когда дед продал хозяйство, мир перевернулся, границы закрыли на замок, а деньги превратились в туалетные обои.

Своего отца Вилли помнил только по фотографии. Отец был 1903 года рождения и воевал за новую жизнь. На фото стоял симпатичный парень в будёновке, в кавалерийской шинели, в портупеях, с шашкой на боку.

Мать рассказывала, что в то время она была первая красавица в округе, кровь с молоком и влюбился в неё отец с первого взгляда. Кровь без любви - просто вода, а любовь у них была бурная, нажили троих детей: Гарри, Валю и Вилли, который родился перед самой войной. Жил тогда отец с Лидой на Кавказе в Кабардино-Балкарии, в немецком посёлке Гнаденбург. Там были одни немцы, только председатель русский.

В июле 1941 года, в один день из посёлка забрали всех немцев-мужиков, сказали, что на фронт. Только одно письмо получила мама от отца. Он написал его в пути, сообщил, что движутся в сторону Киева. Больше о нём ничего не было известно. В августе оставшихся в посёлке немцев-детей, стариков и женщин сорвали с места и выслали на восток.

Ехали долго, месяца два, наконец, поезд остановился в далёком казахском Талды-Кургане. Потом они попали в Кошкентау, в колхоз Абая. Мать с утра до ночи находилась в поле, а зимой на быках неделями была в дороге, возила урожай на элеватор, в один конец 250 км. Спала в санях под открытым небом, замерзала и голодала, но детей выкормила и подняла и выходила.
Радио в ауле не было, не было и электричества. Однажды вечером потухла керосиновая лампа, и мать попросила Вилли помочь её заправить. Керосина не было, стали наливать из бутылки бензин, который вдруг неожиданно вспыхнул. Мать вздрогнула, плеснула на руку Вилли, рука загорелась, она испугалась и выронила бутылку. Всё мгновенно охватило пламя. В доме всегда стояли вёдра с водой. Старший брат вскочил, схватил вёдра и водой удачно сбил пламя. Всё отделались только испугом, а обгорелая рука долго болела. Мать лечила её сырой картошкой, лекарств не было. После армии Вилли забрал мать и переехал в Алма-Ату. Там он женился на хорошенькой Ирмочке, тоже немке и родились у них Неля, Ольга и Елена.

В Германию семья Дидерд переехала в 1989 году, и после Брамши попала в Ревенсбург, почти у самого Бодензее. На весь городок тогда было всего 3-4 русскоговорящие семьи и все друг друга знали. Переселенцы жили в лагере, и после советской эталонной системы удивлялись золотому западу. Первый раз поехали закупаться в АЛДИ, а навстречу из магазина с тележкой выходит наш мужик в клетчатой рубашке, лицо наше, всё что-то родное, знакомое. У Вилли кровь забурлила в жилах, но решил подойти. Только что приехали, толком по-немецки говорить не могли, хотя дома все думали, что язык знают: на кухне, во дворе, с роднёй всегда говорили по-немецки, а тут сразу резко стало не хватать слов. Помогая руками, на ломаном немецком языке спросил:
-Энтшульдиген! Зитд зи нихь аус русланд гекомен? (Извините! Вы не из России приехали?)
Он сразу заулыбался и отвечает:
-Да! Но мы здесь с войны.
-О? – удивился Вилли - Мой отец тоже в то время был в Германии.
-Как звали твоего отца?- заинтересовался незнакомец.
-Рихард Дидерд.
-Я ж его знаю! Мы с ним всю войну вместе прошли.
Тут к ним подошла женщина.
-Моя жена!- представил её новый знакомый.
Вилли чуть не присел от неожиданности. Он узнал эту женщину. Он видел её в соседнем селе в Копале Талды Курганской области на свадьбе её сына, и сын её был похож на этого мужчину. А потом мать рассказывала, когда их высылали с Кавказа, она ехала вместе с ними в вагоне, и помогала ей управляться с малыми детьми
-Вы Роммель?- спросил Вилли.
Немцы застыли в изумлении.

-Вот что!- спохватился её муж, - мы живём здесь недалеко. Всего пять километров. Приезжай, поговорим. Вот наш адрес - и он протянул визитную карточку.- А сейчас, извини. Нас поджимает время. У нас термин.

Машина у Вилли уже была, он взял мать и в тот же день поехал с визитом. Мать их узнала сразу, женщины разговорились, а Вилли начал расспрашивать хозяина о своём отце, которого не помнил и, кажется, никогда не видел. Но разговор как-то не складывался, незнакомец сильно изменился за эти несколько часов и неохотно вспоминал прошлое. Вилли почувствовал, что он чего-то недоговаривает и не хочет полностью раскрываться. Но после долгих сомнений хозяина прорвало. Он сказал, что ходит в церковь и как верующий человек вынужден рассказать всю правду.

-Тогда, в 41, эшелон остановился под Киевом у самой линии фронта. Новобранцев даже не переодевали, высадили из вагонов, их тут же окружили русские солдаты, раздали всем лопаты, кирки и под конвоем повели в поле, заставили копать окопы. Обращались с ними очень грубо, ругались, пинали, били прикладами. Из будущих солдат они сразу превратились то ли в пленных, то ли в заключённых. Все стали рыть землю, работали на износ. Солдаты кричали и подгоняли. Вдруг раздался страшный грохот, взрывы, стрельба. Солдаты забегали кто куда. Офицер орал:
-Куда? Там немцы!
Охрана разбежалась так быстро, что никто ничего не мог понять, что произошло. Землекопы упали на дно окопов и закрыли головы руками. «Куда деваться? Что делать?» - крутилось в каждой голове. Грохот над головой волной перекатился дальше. Не успели они побросать лопаты, а их уже сопровождал другой конвой, отвели в какой-то подвал и заперли на замок. Никто с утра ничего не ел, все очень хотели пить, но были перепуганы и всего боялись. Посидев пару часов в темноте и успокоившись, начали от тоски тихонько петь.

В Гнаденбурге у немцев была сильно развита культура. Все умели читать, писать, играть на нескольких музыкальных инструментах и пели в хоре. Жили хорошо, все были певцы и музыканты! Талантом Боже не обидел!

Вдруг зашёл немецкий офицер и спрашивает:
-Вер зингт я зо дойч? (Кто это так поёт по-немецки?)
-Вир! (Мы!)- сказали пленные, поднимаясь с земли
-Вер зинд зи? Фон воу комен зи? (Кто вы?) Откуда вы?)
-Вир зинд русланд дойче. (Мы немцы из России.)

Военные всех накормили, оформили документы, переодели в свою форму и заставили служить санитарами, чтобы не пришлось стрелять в своих бывших соседей, как объяснил офицер. Так до конца войны они служили вместе, четыре односельчанина: Бранденбург, Арнт, Роммель и отец-Рихард Дидерд. Потом их перебросили на западный фронт, а в конце войны во Франции они попали в плен к американцам.

После войны американцы спросили их:
-Куда вы теперь хотите? Хотите вернуться в Россию, в Сибирь, или останетесь в Германии?
В Сибирь никто не хотел, все остались в Германии. Рихард Дидерд попал в Равенсбург на самый юг, а остальные на 250 километров выше в город Эпинген. Друзья ему начали писать, чтобы он перебирался к ним. Здесь жить можно!- твердили они. Вскоре Рихард перебрался к друзьям. Они познакомили его с беженкой, немкой из Чехословакии, она была с ребёнком, девочку звали Анна-Мария. Вскоре они поженились, народили ещё четверых и стали жить как все в западной Германии. Гергард, Маргарет, Альфред и Эрвин выросли в достатке.

Ещё когда Дидерды жили в России, знакомые переписывались с родственниками из Германии и те написали, что видели отца живым, но где он и что с ним они не знают. Значит, отец не погиб, он жив!- думал Вилли, но почему он не писал матери, наверное, нового адреса не знал, их же выслали.

Когда Дидерды приехали в Германию, мать сразу написала письмо Бранденбургу - другу отца, который жил на севере. Оказывается, у неё был его адрес. И он ответил, что Рихард с семьёй жил в Эпингене, в старой перестроенной мельнице, но он умер, когда ему было 67 лет. На похороны к другу съездить не удалось по состоянию слабого здоровья.

Первое время переселенцы из России жили в общежитие, денег ещё не было, и многие ходили в супермаркеты, как в музей, поглазеть, поудивляться, но, не удержавшись, что-нибудь покупали и часто не то, что предполагали. Ума набраться - денег стоит. В Германии были такие магазины, которые в СССР и не снились. Товару столько, что не знаешь, что купить.
Чтобы не совершать очередную ошибку, жена в магазине подошла к пожилой женщине и спросила:
-Посоветуйте! Какой жир надо взять, чтобы поджарить картошку?
Бабулька с удовольствием помогла, разговорились, подружились. Она жила одна, ей было скучно, она напросилась в гости и взяла адрес. Её любопытство жаждало ответа. Как это немцы жили в России 200 лет?
К ужину она пришла к ним в лагерь на жареху. Вилли рассказал свою историю. И в завершение сказал, что ещё прадед говорил:
-Если встретите фамилию Дидерд - это родня! Одна кровь!
Бабулька загорелась желанием помочь найти вторую семью отца. Она сказала, что ей хорошо знаком этот городок. Все вместе пошли на почту, она попросила там телефонную книгу города Эпингена и нашла фамилию Дидерд.
Вилли ещё стеснялся говорить по-немецки, и бабулька сама набрала номер телефона. Ответила женщина, она сказала, что господин Дидерд на работе, придёт в десять вечера, и попросила перезвонить.
Второй раз пошли звонить поздно вечером в ближайшую телефонную будку.
Трубку поднял мужчина.
-Это господин Дидерд?- спросила бабулька.
-Да! Я Эрвин Дидерд.
-Вы сын Рихарда Дидерда?- опять спросила старушка.
-Да! – подтвердил он.
-Это звонят из Равенсбурга, и я хочу вам сказать, что возле меня стоит ваш старший брат!
-Не может быть! - ответил он. - Все мои братья живут рядом со мной в нашем городе, и мы сегодня виделись!
-И всё-таки, Вилли ваш брат. Он приехал из России.
В трубке испуганно замолчали. Потом он сказал:
-Мы дадим о себе знать!- и положил трубку.

Буквально на второй день Вилли позвали в бюро лагеря к телефону. Звонили местные Дидерты и спросили, можно ли приехать познакомиться.
-Конечно! Конечно! Зихер!- обрадовался Вилли.
Они приехали на двух машинах без семей, только братья и сестры. Ни мужей, ни детей, ни внуков-никого не было. Весь лагерь уже знал, что Вилли нашёл местных родственников и все сгорали от любопытства. Вилли торжественно одел свой немодный, советский костюм с белой рубашкой, нацепил галстук и выскочил в коридор. Они вошли толпой, и Вилли сразу понял, что это они. Коридор был полон зевак.
-Зинд зи Дидерд?- спросил Вилли.
-Я!- ответили они хором. (Да!)
-Дан комен зи нах обен! (Тогда пойдемте к нам наверх!)- пригласил он, страстно пожимая всем руки.
Сначала, они озираясь, вошли в помещение, как-то с недоверием ко всему отнеслись, скептически. Мало ли какой шулер их разыгрывает или, может, снимают передачу «Форшеен зи шпас». Потом вытащили фотографию и спросили:
-Кто это?
Когда Виллику было шестнадцать лет, он сфотографировался с другом, который пришёл из армии, а мать отправила тогда эту фотографию через кого-то в Германию.
-Это я! - удивился Вилли - Откуда она у Вас?
-Так ты же сам нам письмо написал.
-Я не писал! Я и сейчас по-немецки писать не умею, а в шестнадцать лет и подавно не мог. У нас ведь немецкой школы не было и немецкий не преподавали. В нашем посёлке все дети до четвёртого класса учились в казахской школе только на казахском языке. Потом ездили в большое село, жили там по квартирам и учились на русском. Где мне было немецкому учиться? Наверное, это мать написала. Сколько лет-то прошло?- покачал он головой и достал точно такую же фотографию. Все удостоверились, что Вилли брат. Одна кровь! Потом хозяйка пригласила всех к праздничному столу. Вилли хотел родню встретить по-русски, широко, шумно, хлебосольно. Набрали деликатесов, накупили водки, всё как положено. Оказалось, они водку не пьют, пару бутылок пива быстро закончились, пришлось бежать к соседям занимать.
- Ребята! Дайте пива! Завтра куплю, отдам. Гости приехали, а водку не пьют.
Посидели хорошо! Первым делом они высмеяли костюм и галстук и заставили Вилли переодеться. Потом много говорили. У них было уйма вопросов, хорошо познакомились в тот вечер, крепенько!

Местные Дидерды предложили Вилли переехать жить из Равенсбурга в их город Эпинген. Они удивились, что отцу странным образом тоже прошлось пройти именно этим маршрутом. Обещали помочь найти квартиру и работу, но сразу поставили условие, что мать Вилли должна отказаться от вдовьей пенсии, которую получает их мать.
Мать Вилли в то время выглядела уже довольно плохо, болела раком. Ни мать, ни Вилли даже не думали об этом и даже не догадывались, что положена такая пенсия, а потом, оставшись один, Вилли подумал: ну, получит год-два мать эту пенсию, от рака-то не убежишь. Что потом? И отношения с новой роднёй испортятся, и разбогатеть не удастся. Поговорил он с матерью по душам, и она решила согласиться в пользу бедных. Вместе с местными братьями поехали в Ратхаус и оформили сделку официально. Мать от пенсии отказалась.

В связи с раком мать Вилли положили в больницу на операцию. Приехали местные братья, все вместе пошли в больницу. Братья шли впереди, а женщины следом с любопытством наблюдали за ними.
-Ну и походка у них!- удивлялись они, - смотри, как одинаково ноги выкидывают, прямо как солдаты, будто их всех вместе в одной школе муштровали. И внешне-то как похожи, хоть и родились в разных странах.

Вскоре местные Дидерды подыскали для Вилли квартиру. Она оказалась дорогой, неудобной, в старом доме, зимой холодно аж уши мёрзнут, но тогда они ещё ничего не знали о возможностях и порядках в Германии и рады были любому уголку.
Потом сообразили, что к чему и встали на очередь. Шеф фирмы, оказывается, хорошо знал отца Вилли и как раз строил дом для бедных людей с дешёвыми квартирами, социал - приват. Они получили хорошее жильё в новом доме.
Получив ключи, надо было в первую очередь наклеить обои. В России они уже клеили обои, но там обои были другие, да и забыли уже. Самое трудное-это клеить потолок.
Братская любовь лучше каменных стен. На выручку пришёл местный брат, он решил показать, как это делается. Выбрал самую маленькую комнату, занёс ящик пива. Показал, как надо клеить, попил пива, прочитал лекцию и ушёл. Через неделю снова пришёл помогать и страшно удивился, увидев, что всё готово.
-Кто это вам сделал? Кого вы нанимали? - спросил он.
-Откуда у нас столько денег? Сами всё сделали!- ответил Вилли.
-Если сами, значит, плохо сделали, – ответил он и принялся искать недостатки, стал внимательно осматривать углы, стыки и потолок.
-Да нормально всё. По-немецки сделали! - ответил Вилли, видя недовольное лицо местного брата.
-Да быстро сделали! Хорошо!- но спешить не надо было.- Я бы помог!
Конечно, подумал про себя Вилли. Вы-то уж не перетрудитесь. Вы, небось, эту квартиру весь месяц бы клеили. Брат ходил по всем комнатам и то ли возмущался, то ли удивлялся, но всюду бормотал:
-Дас канн я них вар зайн! Дас канн я них вар зайн! (Не может быть!)
Потом пришла приёмная комиссия местных родственников. Они удивлялись ещё громче братца, но отношения подравнялись, стали теплее и проще.
-Откуда вы можете делать такую работу. Вы этому учились?- спрашивали они.
-Нет, не учились. Мы нормальные люди и руки у нас не кривые, а жизнь, она всему научит!

В новой квартире ещё только обои были, постель и стол на кухне. Ещё ничего не купили, а тут приходит местный братец и говорит:
- Я всегда просматриваю все газеты, и тут нашёл для вас хороший ангебот. Вам ведь нужен пылесос?
-Конечно, нужен, будет - согласился Вилли.
-Вот смотри, фирма АЕГ, всего за 200 Дм.
Что такое АЕГ Вилли не знал, да и другие вещи были нужнее, но доверились. Родня ведь. Одна кровь.
-У нас пока денег нет!- сказал Вилли. - Мы на работу уже устроились, но первая зарплата ещё не пришла.
-Хорошо! Я куплю на свои деньги, а когда ты зарплату получишь, сразу вернёшь долг,- предложил родственник. Вилли промолчал. На другой день он привёз новый пылесос, включил, показал всем, как надо им пользоваться. Хвалил пылесос и себя за такой изумительный ангебот. Пылесос как пылесос подумал Вилли, я бы за него такие деньги не отдал, но вслух сердечно поблагодарил, затем положил пылесос обратно в коробочку и поставил в угол, ковров-то ещё нет, пылесосить нечего.

В конце месяца приходит местный братец в гости и говорит:
-Мне деньги нужны!
-Я помню про долг.- Ответил Вилли, но деньги на наш расчётный счёт ещё не поступили.- Как придут, отдам!
-Да не может быть!- завозмущался он и ушёл недовольный.
На другой день он снова пришёл за деньгами.
-Мы сегодня были в сберкассе. Денег ещё нет! - сказал Вилли.
Так он дня три или четыре приходил за деньгами, как будто они у него последние были и жить больше ему не на что. Надоел как горькая редька. Совесть его совсем не мучила, а чувству такта его не обучили. Не зря говорят, что не выучил Гансик, Ганс не выучит никогда.
-Что ты меня за нос водишь! - Это не может быть, чтоб деньги до сих пор не перечислили! - стал он наезжать на Вилли. Недовольство его росло.
-Не веришь, пойдём вместе в сберкассу, сам спросишь,- отбивался Вилли. Надоел местный родственник, спасу нет! Наконец, первую зарплату получила дочка, которая подрабатывала в детском садике. Вилли взял эти несчастные 200 Дм и принципиально, сразу как обещал, раз он без них спать не может, почти ночью, поздним вечером отнёс деньги бедному родственнику.
А через пару дней перечислили первую зарплату, и Вилли показал ему свои квитанции.
-Вот посмотри! Ты не верил! Видишь, когда деньги перечислили, а теперь вспомни, когда мы их тебе вернули?
-Но я.…Да я…Дас ист. я блейд!- начал он выступать и выкручиваться, аж противно стало.
-Брат-то он мой, а ум у каждого свой,- подумал Вилли.
Просто удивительно, ведь в голове, в сердце и в заднице течёт одна и та же кровь.

Однажды местные братья забрали мать Вилли и всю его семью и повезли к себе в гости познакомить со своей матерью. Все собрались в одной комнате, разговаривали, потом сестра знаками попросила всех перейти в другую комнату, чтобы две матери, две жены могли поговорить с глазу на глаз. О чём они говорили, никто не знает, но говорили долго. Мать Вилли была очень недовольна всем этим, а что поделаешь. Год прожила она в Германии и на 80 году жизни переселилась в царство небесное.

Вначале было бурное общение с новыми родственниками. Все приглашали друг друга в гости, то на юбилей, то на день рождения, то событие какое. Родня большая, праздновали много, каждую неделю чего-то отмечали, причём у них не принято переносить торжество с рабочего дня на субботу или воскресение, а празднуют, как есть - пунктуально. Если событие выпало на понедельник, значит, собирались в понедельник, если в четверг, значит, в четверг.
Бывало, после тяжёлой работы, уставший, придёшь домой, пока помоешься, пока переоденешься, пока приедешь, голодный как волк, а у них на столе пиво и чипсы. Домой придешь-на ночь накушаешься, а утром, не выспавшийся, на трудовую каторгу.
Опять же, к подаркам подходили серьёзно, с русским с размахом, щедро. Если подарок покупали, так дорогой, чтоб запомнился, а они в ответ дарили кусок мыла или шампунь какую-то. Потом им самим неудобно стало, и они попросили не тратиться так на подарки, мол, им ничего не надо, у них всё есть, важно только оказать знак внимания.

Однажды, одна русачка, знакомая по лагерю, встретила на улице мать местных Дидердов, вторую жену отца и с подковывркой наивно спросила:
-Фрау Дидерд! Я знаю одну фамилию Дидерд из России. Они вам не родственники?
-Нет! Мы не родственники. У нас с ними нет ничего общего, - ответила она. - У них фамилия пишется Дидерд без буквы Е, а у нас настоящая, правильная немецкая фамилия Диедерд, с буквой Е.

Немецкие чиновники вытворяли тогда чудеса грамматики, такие записи в документах делали, что оставалось только руками развести. Многим фамилии так перевели, переиначили, хоть плачь, хоть смейся.
Невинные переселенцы их крючкотворчество, как железобетонный крест, должны были нести на себе всю жизнь. Виллиной дочке сказали, что в Германии нет имени Елена и записали её по-мужски, мощно, звучно, иностранно – Гелен!

В то время телефонная связь в Германии была только телекомовская, за каждое слово надо было платить отдельно. Счета за переговоры приходили солидные, стали прижиматься. Вилли приехал издалека, без рубля в кармане, по идее, местные братья, крепко стоящие на ногах, должны были проявить заботу и оказать помощь советом или делом, хотя бы позвонить, спросить всё ли в порядке. Но они не звонили, а встретятся, ещё и упрекают:
-Вилли, ты, почему нам никогда не звонишь? Не даёшь о себе знать? Почему не заходишь в гости?
-А вы чего не заходите? Почему не звоните? - спрашивал в ответ Вилли.
Мелочей собралось много. Обида стала разливаться, как река в половодье.

Разность менталитетов давала о себе знать. Они давали понять, у нас всё хорошо! Тебе надо-ты и позванивай. Они сразу как бы поставили его в прямую зависимость. Не забывай: чей берег, того и рыба. Вилли про себя всё больше возмущался. Он среди всех самый старший, а они его сделали виноватым человеком второго сорта.

Лидером у местных Дидердов выкристаллизовался Ганс, муж сестры Анны Марии, приемной дочери отца. Он постоянно высокомерно учил приезжих родственников с таким видом, как будто они приехали не из цивилизованной страны, а из дикого австралийского племени.
-Ваши дети на улице могут гулять только до десяти вечера и домой. Ни в коем случае не позже. В Германии надо быть пунктуальными. Немцы сердятся не только на тех, кто опаздывает, но и на тех, кто приходит раньше. В Германии надо быть послушным! Соблюдать законы! Воровать нельзя! Врать нельзя! Напиваться по-русски нельзя!
У него получалось, что в Германии все хорошие, а в России все плохие! Все немцы-трудолюбивые, все русские-лентяи! Ганс в России не бывал и сравнивать, естественно, не мог, а Вилли жизнь знал с двух сторон, сравнить и рассказать мог многе, поэтому в корне с его попугайской философией не соглашался.
Вилли не нравилось, когда бестактный родственник старших себя людей учил как маленьких детей. Если вам в магазине вместо десяти яиц случайно положили одиннадцать, и вы это обнаружили только дома – надо вернуться в магазин и отдать продавцу «лишнее». Его экономность граничила со скупостью. Он экономил на спичках, а сам только и делал, что учил, учил и читал свой монастырский устав как зануда. Какая душа у человека в три года, такая она и в сто.

Вилли так устал от этой опеки, а сказать прямо в глаза не решался, чтоб не портить отношения.
-Да когда же это кончиться?- думал он, засыпая. И зачем я сюда переехал, чтоб меня каждый день учили, как жить надо? Вилли такие нравоучения уже еле переносил. Братья, вроде, ничего не замечали и довольно помалкивали, давая ему полную свободу действий. Из-за этого Ганса дружба стала потихоньку затихать и потухла. Меньше стали общаться, перестали ходить друг к другу в гости, перезваниваться. Потерялся интерес. Встретятся случайно-привет, привет и до свидания!

Сейчас Дидерды встречаются редко, в основном, случайно. В разведку с ними Вилли б не пошёл. Он на них зло не держит, но и тяги особой нет. Был свой, стал чужой. Хоть одна кровь-да прошла любовь!

Папа Шульц.
Гиссен. 2010.