Злыдни

ЗЛЫДНИ
БЕДЫ ВЕРЕНИЦАМИ ХОДЯТ

                Здорово Митроха!
                Жизня как?
                - Да пло-о-хо!
                Дочки растряпёхи,
                Зятья пустобрёхи
                Сыны выпивохи,
                Сношки неумёхи,
                Внуки растярёхи
                Старуха волоха,
                Сам я с полупёхом!

   Митрофан Кузьмич, а по-простому ежели сказать - дед Митроха, раньше был шухарной, заводной, короче балалаешник. Как начнёт, начнёт тренькать да бренькать, тут уж все девки его, ну и бабы, разбитные, тоже. Да, всему своё времечко. Остепенился, женился и пошёл стругать потомков. Настругал с десяток, поди! Избу срубил, лошадёнку, коровёнку приобрёл. Чего ж не жить-то? А там уж завертелось всё! Ребятёнок из пелёнок как повытряхнули, восемнадцатая вода сопли им умыла, девки космы подобрали, глядь, ничего потомство-то вышло! Симпатишненькое! Тут уж гужом пошли пиры да свадьбы, сношки да зятьки, внуки да внученьки. Как сказывала его старая, Митрофана Кузьмича-то:
 - В избе прям содом, прям содом! Што ни год, то гульба!
   Имела в виду, конечно, неразбериху, кутерьму, бестолковую суету. А вы чего подумали?
   Сам Митрофан Кузьмич всё-то перед народом похвалялся, мол, живёт он, как яблочко в меду, как яичко в сливочках, как сырник в маслице катается и баба его тож. Что задумает - всё исполняется! Деньжонки к ручонкам сами, так и липнут, так и липнут. Всё «чик на вычик» у него выходит. В церковь ходить перестал, всё бурчал:
 - Неколи мене, дялов куча.
   Побирушкам не подавали, своим наказывал:
 - Неча добро растрясать на всяко разно! Ишь ты, повадилися клянчить! Запирай баба ворота, не пущай кого не поподя.
 - Крепкай хозяин! - завидовал, конечно, народ.
   Само собою, аж челюсти от зависти сводило у того народа. При встрече с Митрофаном Кузьмичом только головой кивали, приветствуя, «здрасьтя» не выговаривалось, зубы так стискивало от зависти.
   Короче говоря, всё не плохо, очень даже не плохо, складывалось у Митрофана Кузьмича. Да вот с недавних пор, часто видели соседи, сидит на лавочке, лениво дымит цигаркою, свесив голову, глядит в землю Митрофан Кузьмич, думушку думает.
   Стали приставать к нему с расспросами, любопытно же:
 - Чаво горисси старой? Каки - таки печали гложуть табе, удачливого да богатенького, да справного хозяина такова?
 - Худо чавой-та в дому,- отвечает,- всё рушица, крушица, прахом идёть. Скотина дохнить, баба моя чахнить, малыя внучатки - хворають, сынки - за шиворот закладають, дочюньки - замарахи и неумёхи страсть какия, а сношки-та в блуд ударилися, подолами трясуть, а зятьки, те на сторону косят, так и зыркають глазищами на посторонних бабёнок, да мечтають чаво ба такоя спереть иде. Гляди, вскорости спымають да посодють, нехристей окаянных. Бяда-горе у мене, прям. И главно что, не пойму с чаво ба ета на мене напасти свалилися. Земельку топчу, а спинушка всё горбатица, всё к етай земельке клонить мене. Каб вовси не сдохнуть!
   Народ сердобольно, вроде вздыхает, входит в положение, а сам-то, за глаза, народ этот, само собою понятно, злорадствует. Мол, так ему и надо, успешному. Не гордись достатком. Не будоражь население своими успехами, не ровён час слюною могут же захлебнуться.
   И так бы сидеть, сидеть ему, да невзначай и помереть, прямо на той скамеечке, да на счастье подвернулась, точнее сказать - мимо тёпала, одна дюже мудрая старушонка. И откуда взялась в наших краях только? Сроду не видывали! Вот и говорит она, положивши ручонку сморщенную на сивую головушку Митрофана Кузьмича:
 - Ета милок, у табе в дому Злыдни завелися, балують тама, да-а-а!
 - Каки-таки Злыдни? Мыши, аль тараканы неведомой породы, штоль, - удивился дед Митроха.
 - Не-е! Ета сушности такия, я табе об етим поведаю, тока пошли-ка от избы подале, штоба оне не подслухали нас,- сказывает так старушонка и ведёт Митроху на зады огородов, к реке, мол водица всё услышанное унесёт, ни до кого не дойдёт это, только дед Митроха прознает об Злыднях.
   Там-то, на бережку, на зелёном лужку, у балакающей, журчащей водицы и поведала старая и о Злыднях и о том, как можно попробовать от них избавиться.
   Вам тоже поведаем, чтобы ошибок Митрофана Кузьмича вы не совершили.
   Злыдни - маленькие злые существа, поселяются за печью, остаются невидимы и приносят дому несчастья. Куда попало они не селятся, а только в тот дом, где достаток, мир да лад. А чего в нищету-то им лезть, в достатке куда как лучше. Чем больше богатства, тем быстрее оно иссякнет с помощью Злыдней и наступит полное опустошение и горе-горькое.
   Своим крохотным ростом и неугомонностью Злыдни напоминают домовых карликов. Так просто от них не отвяжешься. Как в народе говорится:
«Попросились Злыдни в дом на три дня, а их и в три года не выгнать!»
   Они путешествуют по свету, странствуют большими компаниями, так же и поселяются, кучно. А чтобы ненароком от них не ушёл обречённый на бедность человек, они прыгают сзади на шею и цепко крепятся.
   Злыдни - это беда, спутники горю! А как в народе говорится: «Беда не приходит одна».  Обнищает человек, пойдёт милостыню просить под окнами, а Злыдень обовьёт своими лапищами шею его и прошепчет, проскрежещет на ухо ему, бедному:
 - Я от тебя не отстан-у-у!
   Заплакал дед Митроха и стал просить старушку помочь его горю. Был согласный на всё, лишь бы стряхнуть с себя, да со своих чад и домочадцев Злыдней.
 - Имеица тольки одна средство. Ета када Злыдни рассердяца, плюнуть и отпустють жертву, - пояснила старушка, - коль человек проявить щедрость души и сваво кошелька. Известно вить, гнобимай Злыднем начнёть беднеть, он крепши закрываить кошель свой, становица ещё прижимистей, теряя последнее. А надоть наоборот, сделать так, чтоба Злыдни поняли, што теперя уж нету смыслу несчастному за сваё держатца и начнёть он дарить, угощать, раскрывать свои сундуки. Раздаёть щедро людям, не жлобствуить.
   Наклонившись близко к уху деда Митрохи, старушка, еле шевеля губами, прошептала ему:
 - Всё вернёшь посля! Добро - дело наживноя, главно, в етот момент не пожалеть и всё с радостию отдавать людям. Вот тута Злыдни и подумають:
«Э-э-э! Ето не наш гярой! Дюже простодырай! Нам с таким не по пути, мы голодать да бедствовать не жалаим». Спрыгнуть быстренько с шеи и умятуца.
   Так дед Митроха и поступил, как старушка советовала. А она-то сама шмыг-шмыг и пропала из виду, исчезла враз, будто и не было её вовсе.
   Митрофан Кузьмич, не слушая возмущений родни, раскрыл закрома и щедро оделил всех соседей. Да и напоил, накормил от души. Всё, что осталось раздарил народу, нищим и малым деткам, чужим конечно. Свои-то все на него «окрысились», посчитали, что он умом тронулся, а Митрофану Кузьмичу, хоть бы хны!
 - Не по душе вам, не ндравица тах-та, - спросил детей,- так идитя, заработайтя сами. Хоромы сабе поставьтя не на мои сбережения, на свои!
   Притихли враз.
   А уж через несколько лет восстановил он с лихвой своё хозяйство. Все трудились его отпрыски, поняли мудрость отца. А он сам больше не бахвалился богатством, гордился трудолюбием детей и разумностью внуков, рукодельностью дочек, да проворностью сношек, в делах конечно, но это и не возбранялось никогда. Детьми гордиться надо! Верно же?
   А сам Митрофан Кузьмич со своею-то в церковь ходил, убогим подавал милостыню, не скупился и на благие дела. Праведно жить начал, по совести. Ему и воздалось.

              Здорово Митроха!
              Жизня как?
              Не плохо!
              Девки красовиты,
              Парни бошковиты,
              Сношки хлопотушки,
              А зятья умнюшки!
              Внуки все здоровы
              Бабка? Слава богу!
              Да и мне не грустно
              И в дому не пусто.
              Спасибочки!