Рубеж - 23. Брат и сестра

22. Военные сборы  http://proza.ru/2021/01/10/473

23. Брат и сестра

После встречи с товарищем Гоннар отправился на торговую площадь. Он предполагал посетить лавки фрязских купцов и подобрать себе приличную обнову, чтобы на вечернем пире Велемира выглядеть не хуже других дружинников. Но если бы вместо этого он отправился следом за слугой Хопотопаса, то мог бы узнать кое-что новое об обстоятельствах, касавшихся в том числе и его самого.

Отойдя от дома Улеба, Григор (это действительно был он) прошел через открытые Золотые ворота и оказался в прилегавшем к стенам посаде. Дома здесь были не такие высокие, как в городе. И многие из них окружали сады. Углубившись в паутину узких кривых улочек, трумлянин вскоре остановился возле небольшого домика и постучал в дверь. В окошке качнулась занавеска. Как видно, обитатели этого неприметного жилища хотели убедиться, что пожаловал именно тот, кого здесь ждали. Потом дверца тихо отворилась, и Григор вошел внутрь. Через темные сени гостя провели в светелку. Теперь можно было разглядеть, что встречает его невысокая белокурая девушка, одетая в темное платье. И хотя она, по-видимому, была именно тем человеком, которого Григор надеялся увидеть, эта встреча сильно поразила его.

- Кагамата! – произнес он тихо, и глаза его наполнились слезами.

Трумлянин протянул руки, словно хотел заключить ее в объятия, однако девушка, отступила на два шага и, замерев у стены, молча рассматривала гостя. Взгляд у нее был спокойный и твердый.

Не дождавшись ответа, Григор вздохнул и опустил руки.

- Я до конца не мог поверить, - сказал он. – Когда мой господин сообщил, что ты находишься здесь, в Велигарде, что все у тебя… благополучно. Я усомнился, хотя это и грешно. Каждый, кто разделяет святую веру в Дийосмена, не должен сомневаться в его благости. Его чудеса…

Девушка поморщилась.
- Столько лет прошло, а ничего не изменилось, братец, - произнесла она по-трумски, - мы словно с тобой не расставались даже на день. Опять Дийосмен с его бесконечной добротой. Если я за что и благодарна кунам, так за то, что они избавили мои уши от этой бесконечной болтовни.

Лицо Григора потемнело. Видно было, что слова Кагаматы задели его за живое.
- Мне тяжело слышать твои слова, сестра, - сказал он. – Даже принимая во внимание твое несчастное положение, плен и… Все равно, наша святая вера – самое дорогое, что у нас есть.  Наши родители…

- О них я хочу слышать еще меньше, чем о Дийосмене, - опять перебила Кагамата. – Обстоятельства сложились так, что я порвала с прошлым. И пусть это случилось против моей воли, я не хочу, чтобы оно возвращалось.

- Я вижу, что ты очень переменилась, сестра, - с болью в голосе произнес Григор.
— Это правда, - холодно согласилась Кагамата. – Да, той девочки, которая восемь лет назад валялась в ногах у отца и со слезами умоляла не выдавать ее замуж за старика, той девочки больше нет. Я многому с тех пор научилась.
- Отец хотел тебе добра!

- Он думал лишь о том, как округлить свои капиталы. Старик, фрязский купец, должен был помочь своим влиянием его торговым операциям. Я была всего лишь частью большой сделки. И в самом деле, за семнадцать лет, пока я жила на свете, отец вложил в меня кое-какие деньги. Их надо было отбить с хорошим барышом!

- О святой Дийосмен, ты сама не понимаешь, какую чепуху несешь, - пробормотал Григор.

- Ладно, - нетерпеливо оборвала Кагамата, - пусть каждый останется при своем убеждении. Все равно все вышло не так, как он хотел. – В дело вмешались куны, отец нашел свою смерть на дне реки, а я… Скажи мне лучше, - вдруг спросила она, - отчего ты впал в такое убожество – служишь как раб какому-то подозрительному проповеднику. Неужели после отца не осталось денег?

- Почему ты так решила?
- Ну хотя бы потому, что ты даже не попытался разыскать меня и выкупить. Признаться, по наивности, я ждала этого пару лет. Только потом до меня дошло, что в цене у вас одни лишь девственницы. А от остальных, какой прок?

-  Все обстояло совсем не так, как ты думаешь, - возразил Григор. – Когда распространилась весть о гибели отца, нам со всех сторон понесли долговые расписки. Оказалось, что отец вложил в последний караван все, что у него было. Пришлось продать дом, земли. Я с трудом свел концы с концами. То немногое, что удалось сохранить, отдал матушке. Пришлось искать себе заработок. И тогда, слава Дийосмену, я и встретил светлого мужа, своего нынешнего господина Хопотопаса. Он принял меня под свое покровительство и с тех пор я всеми силами помогаю ему распространять святое учение.

Наклонив голову, Кагамата с минуту в упор рассматривала брата, словно стараясь отыскать в нем какие-то прежние черты.
- Ты так изменился, - сказала она.  – Но только внешне. А в душе остался таким же дурачком.

- А ты выглядишь как прежде, но зато твоя душа…
- Наверно, время текло для нас по-разному. – Зачем твой господин разыскивал меня? Хочет использовать в своих интересах?
- Опять! Как ты все умеешь извратить. Он хотел помочь из сострадания.

- Даже не хочу объяснять тебе, что это такое, когда женщине помогают из сострадания. Особенно, когда это делают бессеребренники, вроде твоего хозяина. Но как женщина я вряд ли его интересую. Значит все дело в политике? Против кого он плетет интригу – против Бахмета? Или против самого Кульдюрея?

- Трудно с тобой разговор вести, - пробормотал смущенно Григор. – Хотя, известное дело, господин как-то высказал надежду, что ты не оставила прежнюю веру и помнишь, что родилась в Труме.

- Мне жаль разочаровывать тебя и твоего господина, - усмехнулась Кагамата, - но только это было первое, что я постаралась забыть. – Женщина в гареме думает только о том, что ее непосредственно касается. Прежде всего, как ублажить господина, и как не доставить торжества своим соперницам. Мне пришлось много испытать и многое вынести, но в кунской юрте я была счастливее, чем в отцовском доме. Хоть вы и считаете кунов за последних варваров…

Слова сестры еще сильнее смутили Григора. По-видимому, он никак не ожидал услышать от нее такого признания. Однако оборвать разговор на этом месте и вернуться к Хопотопасу с отрицательным ответом он тоже не мог.

- Мне кажется, ты говоришь так со зла, - неуверенно произнес он.  – Да, мой господин имел на тебя определенные планы. Речь, собственно, идет о пустяке… Да, для тебя это и в самом деле будет сущий пустяк… Но для императора, для всех нас это очень важно.  Ты ведь знаешь, здешний хакан вместе с Кульдюреем задумывает войну против нашего отечества, против наших святынь.

- Мне-то что за дело? – равнодушно произнесла девушка. – Это больше не мое отечество, и не мои святыни. Если у тебя есть доводы получше, самое время их привести. А то мне пора уходить.

- Погоди! – торопливо остановил ее Григор. – Хакан с ханом дружит, но, если дело повести с умом, можно их поссорить. Сын ханский как раз здесь… И его сестра… это очень кстати.

При этих словах равнодушное выражение исчезло с лица Кагаматы. Ее темные глаза сверкнули недобрым огнем.

 - Камоса! – воскликнула она. – Твой господин хочет очернить Камосу?
- Скорее бросить тень, возбудить подозрение…
- Подставить ее, погубить?
- Доставить неприятности, - поправил Григор, - или поставить в двусмысленное положение.

Кагамата надолго задумалась.
— Это все меняет, - сказала она наконец. – Передай своему «светлому мужу» (эти слова девушка произнесла с иронией), что я, пожалуй, смогу помочь ему в его затее. Но пусть на многое не рассчитывает. Дело это опасное, и я пока дорожу своей головой.

Получив согласие, Григор поспешил откланяться. Вечерний пир приближался, и за оставшееся время еще многое предстояло сделать. Когда он ушел, шевельнулась занавеска, и из-за нее появился смуглолицый мужчина с густой черной бородкой.

- Итак, ты согласилась! – воскликнул он. –  Твой брат взывал к твоим богам, напоминал тебе о твоей родине и родителях. А всего-то надо было произнести имя Камосы. Следует запомнить на будущее.

Говорил он как будто шутливо, но в глазах пряталась злая усмешка.
- Будущего не будет, - ответила Кагамата. – Если я хоть что-то понимаю в людях, «светлый муж» взялся за нее всерьез. Сегодня вечером с Камосой покончат навсегда.
- За что ты так ее ненавидишь?
- Скажи мне лучше, кого бы я могла искренне полюбить?
- Но меня-то ты любишь?

Подойдя сзади, он крепко обхватил девушку руками и прижал к своей груди. Кагамата не отстранилось, по ее губам пробежала улыбка, выражение лица смягчилось.
- Ах, Арапша, - произнесла она тихо. – Ты единственный, кто меня еще радует. Но я встречала в жизни столько подлецов, что теперь уже не знаю, кому можно верить.

- Ты говоришь сейчас о моем молочном брате?
- Бахмет любил меня. Любил искренне. После того, что я пережила в день гибели нашего каравана, его забота спасла меня из пучины отчаяния. И я тоже любила его. Пусть он не всегда был мне верен, каждый раз, когда он приходил в мою юрту, он находил нежность и заботу.

- Лучше не рассказывай мне все это, - сказал Арапша, натянуто улыбаясь, - а то я не смогу скрыть при встрече своей ненависти.
- Ненависть – это хорошо, - задумчиво произнесла Кагамата. – Именно ненависть свела меня с тобой. Также, как любовь Камосы развела меня с Бахметом.

- Поэтому ты согласилась помогать мне во время сватовства? Жаль тогда все сорвалось из-за мальчишки-воранга.
- Да, жаль, - согласилась Кагамата.
Лицо ее посуровело, лоб пересекла глубокая морщина.
- Зато теперь должно получиться, - сказала она.


24. Размолвка  http://proza.ru/2021/01/12/734

«Заповедные рубежи»  http://www.proza.ru/2013/07/08/294