Клубок судьбы 2. Медная нить. Н, атенась

           2. Медная нить. Н,атенась.

       Она прикатила на упряжке. Лихо развернула оленя, слезла с нарты, привязала поводья к стойке над полозом и скромно встала перед чумом. Джинсы, кроссовки, рубашка, чёрные волосы стянуты резинкой. На вид лет двадцать. Девушка стояла опустив глаза и ждала.

А я сидел возле чума на бревне и изображал бревно. И что на меня нашло?
Думаете, ага, парню двадцать пять лет, а тут девица… Но нет! Нет и нет. Было что-то странное в ней, а что, непонятно.  Мама вышла из чума, приветливо улыбнулась. Девушка, слегка склонив голову почтительно произнесла.

–  Ань торова, я Н,атенась. По-русски  Жданка.
–  Торова, – ответила мама. – Мы гостям рады, заходи в чум.

Девушка сделала шаг и остановилась. Мама понимающе улыбнулась.

–  Натена, по-моему, это к тебе. Поговорите тут, а захотите чаю, приходите, я буду вас ждать.

И ушла в чум.
 
– Аркы вада, спасибо, – прошептала девица ей вслед, и наконец, подняла глаза. Чёрные, бездонные. Она внимательно посмотрела по сторонам и опустила голову.
–  Она нас видит! – восторженно  закричал Нойко.

От крика я дёрнулся, чуть с бревна не свалился. Дед виновато прижал ладошку ко рту и уже тише пояснил.

–  Прямо в глаза мне посмотрела!
–  И мне, меня тоже видит, – недоумённо подхватил Вадё.

Девица со странным именем Жданка стояла молча и чуть не плакала, её Душа была ровного золотистого цвета. Ни порчи, ни сглаза, ни какой другой заразы я не нашёл. Но зачем-то она приехала?

–  Здравствуй, Натена, – тихо сказала гостья. – Ты не помнишь меня? Мы в одной школе учились. Я на класс младше.
–  Нет, не помню, – удивленно признался я, хотя всех детей знал. Ну, в силу своей профессии.

Девица вздохнула и решительно подошла ко мне.

–  Надо поговорить. Пошли к озеру, прогуляемся…

Когда мы отошли от чума на приличное расстояние, гостья остановилась, огляделась так, что Духи снова ойкнули, и поклонилась.

–  Здравствуйте, дедушки Севтя, Вадё, Илко и Нойко.
Вот это был удар! Прямо в лоб! Искры из глаз!  Мы дружно плюхнулись на кочки. И застыли с открытыми ртами. Посторонняя пигалица видит! Видит моих дедов! Знает их по именам! Это что же получается?..

–  Да, Натена, и вижу и слышу, – тихо ответила девица.
–  Но как? – взревели мы.

Ждана скромно уселась на кочку, шмыгнула носом.

–  Не знаю. Вижу и всё. Когда я увидела тебя и Духов первый раз, я так испугалась, что просто сбежала из школы. Притворилась больной, и недели две сидела дома, думала… Думала, что делать?

Мы зачаровано пялились на девицу. Она ещё немного пошмыгала носом, и очень тихо призналась:
–  Я решила, что лучше всего вас всех обмануть!

Так, понятно: увидела, сбежала, об-ма-ну-лаааа? Меня? Меня никто никогда не обманывал, как это вообще возможно?

–  Да просто, – ответила девица. – Старалась не замечать Духов. Ну, не смотреть им в глаза. Однажды пришлось пройти сквозь Илко.
 
Она повернулась к Духу огня.

–  Извини, – покаялась она. – По-другому было никак. Ты тёплый.
Пройти сквозь Духа…Бедная, как же ей было страшно.
– Ты не представляешь, насколько. Я догадалась, что ты рассматриваешь детей, что ты там видел? Что?
–  Души, – просто ответил я.
–  Д-у-ш-и? – восторженно протянула гостья. – Тогда всё сходится!
–  Что сходится?– не понял я.
–  А то! Я всё время старалась быть, как все, но на всякий случай пряталась у тебя за спиной! Вдруг ты увидишь, что я не такая, – как-то самодовольно ответила Ждана.
Я ещё раз внимательно просканировал её Душу.
–  Ты и сейчас такая, как все. Хочешь сказать, что ты…
Но тут в наш разговор встрял Сэвтя.
–  Я извиняюсь, а ты только на оленях ездишь?

Девица, не ожидавшая такого вопроса, растерянно ответила:

–  У меня ещё есть квадроцикл, но от него много шума. И велосипед, но на нём по тундре тяжело ехать. И ещё у меня есть права…
–  А метла? – заинтересованно спросил Илко.
–  Что метла? – удивилась девица. – Метла есть в каждом доме. При чём тут метла?
–  Да не при чём, – загадочно сказал Нойко. – Не летаешь, значит на метле, это хорошо…
–  Натена, я ничего не понимаю, – жалобно сказала девушка.
–  Ничего, это они так развлекаются. Рассказывай дальше. Ты пряталась…
–  Ну да, пряталась. Подглядывала за тобой, подслушивала и поняла, что вы скрываетесь. И боитесь того же, что и я…
–  Чего мы боялись? – спросили Духи.
–  Вы скрывали, что Натена шаман. Я сначала удивилась, зачем скрывать, это так круто! А потом поняла, что лишнее внимание, ни к чему хорошему…. хотела с тобой, с вами подружиться, но было поздно. Ты окончил школу и уехал. Значит, не судьба, решила я…
–  А теперь что, судьба?
–  А вот не знаю. Только со мной стали происходить...

Девушка задумалась, глядя  куда-то вдаль. Наконец, как в прорубь головой, решительно сказала.
–  Я из рода Жданковых.

Мы недоуменно переглянулись.

–  И что?
–  Моя пра, пра пра…пра и ещё пра.. бабка сбежала сюда, в тундру в 1760 году.
–  От кого сбежала? – вежливо спросил Вадё.
–  От себя, – девушка всхлипнула. – Надо по порядку.
 
И она рассказала о любви своей пра.. пра… когда та была ещё девушкой и парня Степана, сына Невеи, знахарки, которую все считали ведьмой.  Отец не отдал дочь за сына ведьмы. И тот  с горя утопился, а Невея слегла. Когда девушка пришла её навестить, старуха попросила воды. Девушка дала ей ковшик, а та попила и назад ей протянула. Не знала девушка, что нельзя на смертном одре у ведьмы ничего брать. Вот так получилось, что вместе с ковшом Невея передала ей всю свою ведьмовскую силу. Так вошло в неё всё древнее знание о мире! В это время в избу  ввалилась ступа. И не хотела девушка, а ничего поделать с собой не могла: взяла посох, вскочила в ступу, да и вылетела сквозь крышу в небо.
–  Ничего себе, Санта Барбара! – вздохнул Сэвтя.
–  Ты нам такие ужасы из милосердия не читал, или не попадались? – спросил Нойко.
–  Не попадались, – отмахнулся я. – Давай, рассказывай дальше.
–  А что дальше? Приземлилась она где-то в тундре, разбила ступу и пошла к людям. А через восемь месяцев родила сыночка. С тех пор в этом роду рождались только мальчики. Поколение за поколением, и все получали в наследство тайну о бабке, которая так хотела избавиться от непрошеного дара, что улетела на край земли.
–  И, наконец, родилась ты? – сказал я. – И что?
–  Погоди, не спеши, а то не поймёшь. Дело в том, что все мужчины нашего рода были бунтарями. Все, как один, при первой возможности бросали жён с детьми и искали смерть. Восстания в Пустозерске, мандалада, Финская война, Отечественная… везде мои предки были в первых рядах и гибли в бою. Короткая судьба, злая.

Мы слушали её молча, не перебивая. Затянувшуюся паузу нарушил Вадё.

–  А ты? Ты тоже унаследовала? – спросил он.
Девушка пожала плечиками и горько вздохнула.

–  А куда бы я делась?  Унаследовала. В полной мере. Это же всё по женской линии передаётся. Как двенадцать лет стукнуло, так и унаследовала. Это было весело: знать всё о мире, о болезнях и о судьбе. А потом стало страшно, и я взяла пример с тебя.
–  Что?  Какой такой пример?
–  Стала много читать, думать, что это, дар или проклятье? Я ведь и легенду эту, про пра… бабку нашу нашла. В сборнике «Мифы  и легенды».  В Университетской библиотеке. Специально на исторический пошла, чтобы разобраться.
–  Так это же здорово!
–  Кому? – удивилась девушка. – Там сказано, что матушка Степана была не просто знахаркой. Что она повздорила  с прядильщицами судеб Мораями или Мойрами. Невея украла у них веретёнце. И те со зла переткали судьбу Степана.  А потом он утоп. То есть, погиб. Получается, что все мужчины нашего рода копируют судьбу Степана. А я должна прожить жизнь, судьбу пра… пра…  Вот такая дурь средневековая приключилась. Вот такое наследство. Конечно, мне досталась, хорошо, если десятая часть того, что знала моя пра-пра… но и этого за глаза хватило. А главное, меня по завещанию назвали именем этой пра-пра… Жданкой.
–  Это они что, запечатали твою судьбу? – испуганно прошептал Нойко.
Глядя на него, погрустнели  и остальные. Они обступили девушку и так дружно, по-семейному, жалели её.

 А я сидел в полном ступоре и ничего не понимал.

–  Неправда, – строго сказал я. – Я же вижу твою Душу!
А Жданка вытерла слезы.
–  Поклянись, что не бросишь меня. Чтобы ни случилось, поможешь мне.
 
И мы  поклялись. И тогда девушка встала и отошла на край поляны. Я пристально смотрел на неё и видел, как  меняется её лицо, становится старше и печальней. Золотистое облако Души теряло плотность, словно жизнь уходила, истончалась, испарялась.
Я услышал за спиной: вжжж! И наступила тишина. Оглянулся и не увидел Духов. Это они что, сбежали? А потом снова жжжву! И я перестал видеть вообще. Духи плотной стеной стояли между мной и Жданкой. Воздух искрился от напряжения.

– Ладно вам, – тихо сказала девушка. – Я вам Душу показываю не для того, чтобы вы тряслись осиновыми листами. Я помощи прошу! Что мне с этим со всем делать?
Духи нехотя расступились, и я увидел Жданку окруженную  синим облаком.   Синие, фиолетовые, серебристые воронки крутились в её тёмной Душе.

Странное дело, моя Душа, такая отзывчивая, молчала. Не иначе, в этот самый ступор впала. Ну а я чем хуже, тоже… долго ничего не соображал. Голова такая пустая, гулкая, ааааааа!
–  Ты знаешь, какая у тебя Душа? – наконец, спросил я, проглатывая что-то горькое.
–  Нет. Догадываюсь, что не такая, как у всех. Вот и маскируюсь.
–  У тебя, хм, получается.

Дедушки мои сидели в траве, как мыши. Жалобно смотрели на меня, словно я тут главный чародей. Сейчас взмахну рукой и отменю нафиг все средневековые заморочки.
–  Ну, да, что-то такое мы от тебя и ждём, – задумчиво сказал Вадё.
–  А ты… чего ждёшь? – спросил я у Жданки, уже с золотистой Душой.
Добрая девушка, не хочет пугать моих Духов, поставила ширму.
–  Ты сказала, что с тобой последнее время стали происходить… что?
–  Зло из меня лезет, – чуть не плача ответила  Жданка.
       Духи, кто где сидел, оказались на земле. Было чего пугаться: молнии сверкают, волосы развеваются, лицо перекошено, за спиной перечёркнутое косым крестом синее марево  вспыхивает красными искрами…
Спаси и сохрани, злая… такая… злая… фигня! И тут живое воплощение зла увидело ужас в наших глазах и упало  на землю, лицом вниз, аккурат между Сэвтя и Илко. Духи взмыли вверх и зависли вниз головами. Ждана не шевелилась. А моя Душа, видно, чтобы дополнить кошмар, застонала жалобно, как тот лисёнок между коряг.
–  Померла? – шмыгнул носом Илко  с верхотуры.
–  Чё вызываем, полицию или скорую? – деловито осведомился Вадё.
Я перевернул девушку. Она была подозрительно горячей. В середине синего марева Души ободком пульсировала чёрная полоска смерти. Не с краю, когда человек умирает, а посередине… И я догадался.
– Я думаю, это стресс, – пробормотал я. – По сути, у неё две Души: та, с которой она прожила первые шестнадцать лет и новая, то есть, старая, пра, пра.. бабкина. По наследству. И между ними… конфликт интересов.
–  У меня тоже, конфликт, – признался Илко. – Подумать только, мне, старому могущественному Духу было так страшно,… а теперь мне жалко эту девочку.
–  И мне жалко, и мне, – признавались Духи, обступив бездыханную Жданку. Сэвтя всплеснул руками и стал осторожно дуть на девушку холодным ветром.
–  Каждый раз, сталкиваясь со злом, мы думаем, что страшнее этого ничего быть не может. А оно может, и происходит, – жалобно пробормотал Илко.
–  Ну и где ты видишь зло? – как можно спокойнее спросил я. – Просто чужое всё это, непонятное. Я думаю, эта пра… сколько их там, жила где-то на Руси, да ещё в средние века. А это, нормальная девчонка, с кошмарной Душой.
–  И каждому даётся по силам его, – вдруг сказал Вадё. – Я в Храме Христа Спасителя проповедь слушал. Очень мудрое замечание. На тридцатую заповедь кодекса шамана похоже. Ты, дуй, Сэвтя, дуй! Видишь, горит ведьмочка.

Севтя стал дуть усерднее, Духи уселись кружком вокруг молодой ведьмы и стали говорить все вместе:

– Ты не виновата, нет, не виновата, ты же не хотела этого, ты молодец, боролась, как могла, так и боролась, молодец, что приехала, а мы поможем, кто ещё поможет, мы и поможем… не хотела быть злой, ты всё понимаешь, умница такая, нам тебя жалко…так жалко… 

А я лихорадочно думал. Вот горемыка, такая ей досталась судьба… злая, злая… что же делать?  И спросить некого. Тут бы и Ингутана ничего умного не смог бы сказать. А я что?  Отогреть её Душу мы отогреем, а как родовое проклятье снять?  У неё же не только имя, фамилия тоже… наследственная. Двойная печать.
 
Думай, думай, дружище, ты же… Ингутана!

***