Дикая собака динго

     Так назывался фильм, в котором блистала восходящая звезда советского телеэкрана Галина Польских. Фильм поражал какой-то внутренней тишиной – скупостью красок, диалогов, простотой сюжетной линии. А вот эмоциональный посыл имел огромный. Главная героиня, вынужденная подчиниться обстоятельствам, оставалась дикой собакой динго – свободной в своем выборе, верной себе.
     …То лето было для меня катастрофически неудачным. Поступление в институт завалила – не добрала баллов. Переучила, переволновалась. На вопрос историка, в каком же месяце случилась февральская революция, молчала, мучительно краснея. «Ничего, милая барышня, бывает. Ждем вас на будущий год». 
    И вот я в английской редакции технического издательства. Выуживаю ошибки в цифрах, чертежах, коротких пояснительных записках. Вчерашняя школьница среди деловых женщин, ревниво охраняющих свою территорию. Под их придирчивыми взглядами чувствую себя как на минном поле. Они в боевой готовности всегда: во всеуслышание посочувствуют твоей оплошности, ядовито пошутят по поводу чрезмерного рвения или отпустят убийственный комплимент школьному гардеробу. Ни о какой пощаде не может быть и речи: идет негласная борьба за внимание элиты – профессиональных переводчиков. Выпускники иняза, они успели поработать  за границей и чувствовали себя в этом женском цветнике королями. Супергерой номер один - Игорь. Мне на него указали сразу. Практиковался на Кубе. Недавно вернулся. Молодой, общительный, блондин. Одет с иголочки. «Ты с ним поосторожней. Проглотит и выплюнет», - предупредили меня. Впрочем, эту информацию я пропустила мимо ушей. Было не до амуров.  Хотелось доказать: пусть я здесь и младше всех, но работать умею быстро, аккуратно и с огоньком. Начальство заметило мое усердие, и очень скоро я заняла авторитетную позицию в коллективе. Поводов ехидничать в мой адрес уже не осталось. Однако дамское окружение как будто затаило дыхание: намечался перформанс с драматической развязкой, а это было куда как интереснее. Игорь стал недвусмысленно оказывать мне знаки внимания -коварный соблазнитель вознамерился заманить в свои сети юную деву. А дева тем временем упорно экспериментировала со своим внешним видом, в том числе и с прической. В один прекрасный день, придя утром на работу, я обнаружила, что сооружая у себя на голове нечто экстравагантное, сильно погорячилась. Вместо закончившегося лака щедро сдобрила волосы пивом, отчего моя французская стрижка приняла вид поникшего чайного гриба.  Каждый, кто проходил мимо, округлял глаза и шарахался в сторону – запах спиртного сбивал с ног. Мне ничего не оставалось, как натянуть на лоб и уши мохеровый берет и, склонившись над бумагами, делать вид, что так и надо. Игоря в этот день беспрестанно приглашали к телефону. Стоя у аппарата, он через весь кабинет бросал мне призывные взгляды. Издеваешься, франт несчастный? Хотелось его растерзать. Товарки тем временем возбужденно подталкивали друг друга локтями. Ну что ж, я принимаю ваш вызов. 
    Продумать тактику и стратегию боевых действий не представлялось возможным – опыта на любовном фронте ноль. С одноклассниками-мальчишками, которые по очереди таскали мой портфель, до отказа набитый учебниками, мы дружили легко, весело и бездумно. А тут на тропу войны вышел матерый сердцеед. Неравные весовые категории. Впрочем, папа в исходе дела не сомневался: «С твоим характером можно диких зверей дрессировать». На мечтания мамы видеть меня врачом – в белом халате и непременно с аккордеоном наперевес – шутил: «Да у нее тут же все вылечатся, будут бояться болеть». Так или иначе, я решила положиться на свою интуицию, в любую минуту готовая стать на дыбы.
      Поначалу Игорь проявлял себя скромно – то подаст пальто в гардеробе, то займет место за столиком в буфете, то, столкнувшись в коридоре, пожелает удачного дня или попросит еще раз просмотреть его бумаги. Но однажды рабочий день закончился грозой. Казалось, над нашим офисом разверзлись все хляби небесные. Я стояла на ступеньках с зонтиком в руках, раздумывая: ринуться в эту взбесившуюся стихию или переждать. Вышел Игорь, без зонта. Пришлось взять его под свое крыло. Перепрыгивая через лужи, увертываясь от машин, фонтанами обливавших нас грязью, мы, наконец, добрались до метро. Назавтра на моем столе стоял веселый букет астр – в благодарность за спасение.
    Наши прогулки до метро как-то незаметно превратились в правило. Игорь рассказывал, как учился в инязе, актерствовал в молодежном театре, какие славные ребята эти кубинцы. Я слушала его с удовольствием, но и ему со мной было интересно. Мы подружились. Все чаще стали проводить время вместе. Вот подмосковный музей-усадьба  Архангельское. Мороз под 30 градусов. Мы фотографируемся на фоне мраморных львов. Пленка трескается и рвется. Игорь согревает мои руки своим дыханием. А вот подмосковное Ромашково, все в инее, сверкает и переливается. Мы срываемся с крутого склона, вцепившись в одну лыжную палку, очертя голову, несемся вниз. Игорь держит меня уверенно и надежно. Хочется пить. На дне заснеженной низины находим крохотную избушку – сельмаг. Игорь на пороге – в победно поднятых руках бутылка сидра и две алюминиевые кружки. Сидр кислый. Пузырьки газа щекочут нос. Нас разбирает беспричинный смех. А вот мы в кинотеатре «Стрела» на Арбате. На экране Рафаэль в фильме «Пусть говорят». Попасть на него невозможно, но мы сидим на лучших местах. Фильм недублированный, и Игорь мне на ухо переводит с испанского. Поздний вечер. В каком-то клубе в районе Динамо идет закрытый показ «Андрея Рублева» Тарковского. Мы в числе первых, увидевших эту гениальную работу мастера. Игорь, да ты просто  факир! Да нет, это ты – праздник.
     Приближается Новый год. Игорь приглашает меня на бал во Дворец съездов на Красной площади. О, ужас! У меня же нет бального платья! Не бойся, что-нибудь придумаем. Я никогда в жизни не была в «Березке», здесь все продается за валюту. Выбираем ткань – переливающуюся бледно-аквамаринового цвета парчу. И туфли, португальские, из мягкой кожи, на модном каблуке. Чувствую себя  царицей мира. Знакомая портниха в спешном порядке изобретает платье. И оно получилось – длинное в пол, с разрезами по бокам, с узкими, длинными рукавами. И я в нем – счастливая, красивая и неприлично румяная от волнения. Грохочет оркестр, вокруг нарядные люди. Объявляется конкурс на лучшую танцевальную пару. В круг уверенно выходят средних лет муж и жена. Они вальсируют как единое целое, трепетно, мастерски. А потом скромно выходим мы. Я умираю от страха, но не подаю вида. Игорь смотрит на меня с восхищением, и это придает мне смелости. Мы кружимся, не чувствуя ног, никого не замечая. Первое место завоевала семейная пара, а нам досталось второе и к нему приз – огромная металлическая ваза. Уходя, мы забыли ее в гардеробе.
     Мое восемнадцатилетие отмечаем у меня дома. Пахнет елкой и пирогами. Взволнованная мама, важный и лукавый папа, отчего-то сердитый брат. У нас в гостях Игорь и его мама. В этот вечер Игорь впервые меня поцеловал. Меня вообще впервые поцеловали. Разгоряченная, выскакиваю на балкон, на мороз. А дальше все как в тумане – почти три недели высокая температура. С трудом открывая глаза, вижу: за моим письменным столом сидит Игорь, работает, беспрестанно отвлекаясь на меня – подает градусник, питье, лекарства. Рядом скопилась стопка шоколада «Слава», пористого, моего любимого, только достать его трудно. И снова падаю в забытье. Игорь дежурил возле меня каждый день, до возвращения мамы, а потом бежал на работу. Только через полтора месяца мне было позволено выйти на улицу. Игорь закутал меня как малого ребенка – как бы опять не простудилась. Не смотри на меня, я страшная. – Выходи за меня замуж. 
     Вскоре мы подали заявление в ЗАГС, купили обручальные кольца. Игорь настоял на том, чтобы они хранились у меня. Я тайком тренировалась на клочке бумаги – как буду расписываться новой фамилией. Но моя сноровка не пригодилась. Незадолго до свадьбы Игорь решил отметить свой день рождения, пригласил меня и своего лучшего друга. За столом рядом с другом я с удивлением обнаружила продавщицу из ближайшего спортивного магазина. А где же его жена и два сына? Продавщица вульгарно хохотала, по-хозяйски клала руку на плечо своему кавалеру. Игоря это нисколько не смущало. Напротив, они оживленно перебрасывались шутками и, казалось, были давно знакомы. На душе заскребли кошки. Я представила себя на месте жены, покинутой дома, с маленькими детьми, своим будущим мужем, вызванным другом по экстренному делу на неопределенное время. Вот они, вселятся, поднимают тосты. А я? Что будет со мной? Игорь уже был женат. Он старше меня на девять лет. У него есть сын, о котором он говорит неохотно. На вопрос о причине развода со злостью отвечает: «Она не любила моих друзей». И так мне стало и горько, и противно, и страшно. Сославшись на головную боль, я засобиралась домой.   
     Провожая меня, Игорь пытался добиться: «Что случилось? Ты можешь объяснить?» Я объяснила, как могла, всхлипывая и икая. Над всеми моими доводами, как на первомайской демонстрации, колыхался транспарант «Или я или он». В ответ мне было молчание.   
     Дома я взяла ящик для посылок, аккуратно сложила в него свое парчовое платье, португальские туфли, коробочки с кольцами и отправила почтой Игорю. ..
     Какая же это мука, первая любовь! Казалось, мне в душу опрокинули ковш расплавленного металла. Нестерпимо больно. Я хочу умереть и не могу. Игорь позвонил поздно вечером в день нашей несостоявшейся свадьбы. Я ждал тебя. Я думал, ты придешь. Нет, не приду, уже не приду. Прощай, моя первая любовь! Праздничным салютом ты взмыла вверх, рассыпалась на мириады разноцветных искр и бесследно исчезла.
     А дикая собака динго тут при чем? А при том, что это - вторично одичавшее существо, имеет таинственное происхождение и обладает высоким интеллектом. Она не умеет лаять, а может лишь выть - когда ей плохо.