Нашим заповедникам- долгая лета!

Друзья!

В Сети одно за другим появляются поздравления юбилярам- российским заповедникам! Баргузинский, Астраханский, Кабардино-Балкарский и другие- от западных до восточных границ страны.
Существует в РФ ныне и День заповедников!

"День заповедников и национальных парков — официальный праздник, который отмечается в Российской Федерации по инициативе ряда экологических организаций. Эта дата отмечается в России ежегодно 11 января. Приказ о создании первого Баргузинского заповедника (Республика Бурятия) был подписан 29 декабря 1916 года (11 января по новому стилю).

В Российской Федерации создание особо охраняемых природных территорий (ООПТ) является традиционной и эффективной формой природоохранной деятельности

«Всероссийский день заповедников и национальных парков» — сравнительно молодая дата в календаре экологов. Его стали отмечать, начиная с 1997 года. Именно в том году «Центр охраны дикой природы» и «Всемирный фонд дикой природы» выступили с инициативой ежегодно отмечать в Российской Федерации «День заповедников и национальных парков».

Выбор экологов для проведения «Дня заповедников и национальных парков» пал на эту дату — 11 января не случайно. Именно в этот день, в 1916 году в Бурятии был создан первый в Российской империи государственный заповедник получивший название Баргузинский заповедник (так как расположен на восточном склоне Баргузинского хребта).

Осенью 1916 года в России принят первый правовой акт регламентирующий порядок создания и функционирования заповедников «Об установлении правил об охотничьих заповедниках» и опубликован в издаваемом при Правительствующем Сенате «Собрании узаконений и распоряжений Правительства» № 304 от 30 октября 1916 года.

29 декабря 1916 года (11 января по новому стилю) в России создается первый в истории страны общегосударственный заповедник — Баргузинский, на берегу Байкала, продолжающий функционировать и сегодня. Создание заповедника произошло в период Первой мировой войны, что говорит о внимании Российского государства к сохранению заповедных территорий.

Текст правительственного решения о создании первого заповедника выглядел следующим образом: «Министр земледелия, 29 декабря 1916 г., представил Правительствующему Сенату об установлении Баргузинского заповедника, в Забайкальской области, Баргузинского уезда, расположенного по северу-восточному побережью Байкала в нижеследующих границах…».

В ближайшие годы, до 2020 года будет ещё создано 11 заповедников. В Саратовской области — «Саратовский степной», на Урале — «Шайтан-Тау», в Сибири — «Белозерский», «Степной», «Васюганский», «Барабинский», в Забайкалье — «Джидинский», на Дальнем востоке — «Большое Токко», «Среднекурильский» и заповедник «Медвежьи острова» недалеко от побережья Чукотки. Кроме заповедников будет создано 10 национальных парков. В ближайшие 10 лет государство потратит на развитие заповедников десятки миллиардов рублей.

В настоящее время в России существует около 12 тысяч ООПТ различных уровней и категорий, общая площадь которых составляет 203 млн га (в том числе сухопутная с внутренними водоемами — 193 млн га или 11,3 % всей территории страны). При этом наиболее значимые для сохранения биологического и ландшафтного разнообразия природные комплексы и объекты представлены именно в масштабах системы ООПТ федерального значения, основу которой составляют 102 государственных природных заповедника, 42 национальных парка и 71 государственный природный заказник.

Формирование этой уникальной системы ООПТ является одним из наиболее значимых природоохранных достижений России.

Система ООПТ федерального значения получила интенсивное развитие с 1992 года: за это время в России было создано 28 новых заповедников, 25 национальных парков и 11 федеральных заказников. В целом за истекший период лет общая площадь территорий заповедников, национальных парков и федеральных заказников была увеличена почти на 80 %.

В декабре 2011 г. Правительство Российской Федерации утвердило Концепцию развития особо охраняемых природных территорий федерального значения на период до 2020 г., подготовленную Минприроды России. Концепция рассматривает вопросы совершенствования законодательства и государственного управления, экономического, финансового и кадрового обеспечения ООПТ, организации охраны и защиты природных комплексов, сохранения культурного наследия, развития познавательного туризма, международного сотрудничества и расширения географической сети ООПТ.

В частности, до 2020 г. предусмотрено года создание 11 новых заповедников, 20 национальных парков и 3 федеральных заказников. В 2012 году планировалось создание государственного природного заповедника «Ингерманландский» (Ленинградская область), национальных парков «Берингия» (Чукотский автономный округ) и «Земля леопарда» (Приморский край). В 2013 году был создан национальный парк «Онежское Поморье» (Архангельская область)".https://ru.wikipedia.org/
...Други!
Наступило новое десятилетие! И хочется верить, что список российских ООПТ значительно расширится!А злостное браконьерство навсегда уйдет с охраняемых территорий!
 Вл.Назаров

*******************
1.Всеволод Степаницкий: «Серьезное дело не терпит дилетантства»

Почему Всеволод Степаницкий? Было любопытно понять знание человека, который четыре раза уходил из Минприроды России (в разные годы оно называлось по-разному) и трижды снова возвращался, оставаясь востребованным в федеральной системе особо охраняемых природных территорий. Суммарно более 19 лет при восьми разных министрах. Казалось бы, активная профессиональная история закончилась, но нет. Государственную службу он меняет на работу в неправительственных природоохранных организациях. Степаницкий – не только администратор, но и активный контент-менеджер приличной по аудитории группы в Facebook «Наше заповедное дело». И там он генератор повестки. Впечатление от общения с ним: Степаницкий, безусловно, фигура в заповедном деле, со своим правом на резкое и субъективное, но всегда профессиональное мнение, меняющийся, наверное, но не изменивший тому, с чего начал. Разговор накануне Дня заповедников и национальных парков получился не совсем праздничным, а скорее проблемным.
— Вы человек с большим компетентным знанием, но мне сразу хотелось бы вас попросить, чтобы наша беседа была понятна не только специалистам заповедного дела, но и всей аудитории нашего СМИ. Этот год в силу определенных причин, связанных с ограничениями передвижения по миру, повысил интерес к заповедным местам России, люди снова стали открывать природу, бизнес подтвердил запрос на новую инфраструктуру – глэмпинги. Вы это как-то почувствовали?
— Я не очень верю в лозунги на эту тему, а достоверной статистики пока нет ни у кого. Мне кажется, что те, кто ездит по заграницам, это в массе своей не те, кто поедет в национальные парки и другие резерваты России. Эти люди большей частью ездят на пляжный отдых, на известные курорты, либо в исторические места. Ущемленный контингент – это не совсем тот контингент, который стремится посетить отечественные заповедники и парки. Но есть такие люди, фанаты познавательного туризма, путешественники-натуралисты, и я к ним отношусь. По нашему брату эти ограничения ударили чудовищно. Это люди, которые уже неплохо объездили Россию и сейчас любят ездить по тропическим странам, любуясь  местной флорой и фауной, таких довольно много – и вот у нас планы сорвались, многие путешествия отменены.
— Здесь не соглашусь с вами, даже по срезу не только моих друзей, но и малознакомых. Были многочисленные вопросы: как можно съездить на Байкал, Алтай, плато Путорана и т.д. 
— Да, действительно, говорить стали много, и на тему внутреннего туризма, и в том числе экологического. Задумались, что мешает сделать интересные поездки по России. Появился огромный интерес в 2020 году и к программам развития и к инвестициям в эту сферу, это так. Сейчас самое главное, чтобы этот интерес привел к конкретным делам и внушительными результатами.
— Пять лет вы являетесь администратором в закрытой группе в FB «Наше заповедное дело». В описании сказано, что это «сообщество единомышленников, в целом разделяющее общие взгляды по вопросам состояния, проблем, путей и перспектив развития заповедного дела на современном этапе. Мы хотим, чтобы о том, что происходит в системе ООПТ, о темах, касающихся всех нас, информацию можно было бы получить из первых рук людей, непосредственно работающих «на земле».  Это такая возможность просто высказаться или вы формируете здесь коллегиальное мнение?
— Мы специально делали группу закрытой, чтобы обеспечить несколько условий. Это и пресечение на корню троллинга, отсев людей, которые совсем не имеют никакого отношения к теме, чтобы не писали глупостей. Мне не нравится в Facebook, когда именно в тематической группе кто-то в комментариях напишет нелепость, то сама публикация сразу поднимается в топ и все ее заново видят. И стараемся проводить определенную редакционную политику (как в журнале), подбирая (на наш взгляд) материалы, представляющий интерес для значительного числа участников, и, тем более, не превращать страницу группы в доску объявлений. 
— То есть у вас в группе глупостей не пишут? 
—  Массового явления, конечно, нет. При запросе на вступление в группу я стараюсь смотреть, что за кандидатура. И если человек имеет профессиональное отношение к тематике, он автоматом зачисляется. Или, допустим, я вижу, что человек – фотограф дикой природы, путешественник, состоит в других группах по природной тематике, то он тоже может попасть к нам. Или если человека рекомендовал в группу специалист соответствующего профиля. Но это делается для того, чтобы группа была более серьезной, профессиональной и в целом более интересной для ее многочисленных участников.
— Правила понятны. Теперь про цели расскажите.
— Это не площадка в соцсети, представляющая интересы какой-либо организации. При создании группы я и мои коллеги ставили несколько целей. Во-первых, чтобы профессионалы (в первую очередь) могли быстро получить информацию, представляющую интерес. Ну, например, чтобы сведения о новых нормативных актах попадали в ленту максимально быстро. На фоне, когда, к сожалению, Минприроды уже давно оперативно не информирует систему ООПТ об изменениях в законодательстве, это важно. Или, чтобы люди получали информацию о чужом позитивном опыте. Я, допустим, увидев, что отлично сделали экологическую тропу в каком-то национальном парке, хочу, чтобы и другие коллеги увидели, что сделано. И поразмышляли на эту тему. Или освещение знаковых для заповедного дела событий (в том числе происходивших в прошлом), информация о людях, посвятивших себя этой сфере. Или ссылки на статьи на тему особо охраняемых территорий и сохранения биоразнообразия, которые стоит прочесть – это тоже можно увидеть в публикациях группы. Или специальная литература, которую можно приобрести.  Вот такая полезная информация, плюс коллективное обсуждение того, что происходит в области территориальной охраны природы и сохранения биоразнообразия.
— Прочитала про вас такую цитату на сайте Всемирного фонда дикой природы: «Однако профессиональные знания и жесткие принципиальные позиции Степаницкого зачастую не позволяют ему найти общий язык с чиновниками, чьи интересы, как правило, далеки от природоохранных». Это про вас?
— Да, пожалуй.  А написали это в 2004 году, когда в течение одного месяца мне вручили и международную премию Фреда Паккарда («За мужество в деле сохранения национальных парков») и уволили из Министерства.
— Кем вы себя видите и считаете в системе заповедного дела? Можете оценить уровень вашей влиятельности или степень авторитета? К вам в группу пришли тысячи людей, значит, вам доверяют. Вот вы, например, говорите: это решение неправильное или наоборот, что есть разумная идея реализации чего-то и предлагаете. Вас поддерживают?
— Когда я заводил эту группу в Facebook, у меня был административный статус, я был заместителем директора департамента, отвечающим за заповедное дело. И та возможность, которую предлагала наша страница в Facebook – задать вопрос руководству департамента напрямую – работала, люди действительно имели возможность обратиться через соцсеть. Ну а теперь кем я себя считаю? Я не люблю в данном контексте слово «авторитет». Я не позиционирую себя гуру или лидером какого-то движения. И моя деятельность в сфере ООПТ не начинается, и не заканчивается группой Facebook. А считаю я себя профессионалом, квалифицированным специалистом и подвижником заповедного дела. Мне нравится слово «подвижник» и по душе чеховская фраза о том, что «подвижники нужны как солнце».
— Вы можете тогда, опираясь на ваш опыт подвижника и профессионализм, продвигать свои идеи и мнения и в группе, и в структурах власти в том числе?
— Мне удавалось за жизнь продвинуть немалое количество идей. И даже в таких ситуациях, когда нам говорили, что невозможно и немыслимо претворить в жизнь конкретную идею. Мы неоднократно меняли ситуацию с законодательством, как мне кажется, в позитивную сторону. Мы разрабатывали с 1990 года закон об ООПТ (в 1995 году он был принят). В 1991 году мы сделали самое лучшее за всю историю заповедного дела типовое «Положение о заповедниках в Российской Федерации», мы радикально изменили ситуацию с полномочиями службы охраны ООПТ, а также пересмотрели сами подходы к ее функционированию.  Причем я ведь четыре раза уходил с госслужбы, поэтому что-то успевал продвигать будучи чиновником, а что-то – в рядах негосударственных природоохранных организаций.
— А сейчас, когда вы снова не на госслужбе, получается предлагать и быть услышанным?
— Из таких серьезных дел – мы два с половиной года продвигали идею изменения законодательства в части снятия существенных ограничений и административных барьеров, не имеющих ощутимого природоохранного значения, но при этом годами отравляющих жизнь граждан, проживающих в населенных пунктах  в границах национальных парков (и других ООПТ), осложняющих работу органов местного самоуправления и тем самым создающих социальную напряженность и дискредитирующих идеи территориальной охраны природы в глазах местного населения. Речь ведь не идет о нетронутой природе, о нехоженной тайге – речь именно о поселениях, где проживают люди. И эти люди не могут распорядиться земельным участком под своим домом или получить новый участок, они испытывают большие сложности при необходимости строительства и реконструкции индивидуального жилья, социальных объектов и так далее.
И в конечном итоге голос нашей команды экспертов и специалистов был услышан, наш подход получил отклик в Федеральном Собрании, с ним согласились профильные комитеты Государственной Думы, в том числе Комитет по природным ресурсам, собственности и земельным отношениям – под его эгидой и была подготовленная итоговая редакция законопроекта. (На момент подготовки интервью закон был принят Госдумой в третьем чтении – пример. ред.). Но все это 2,5 года шло очень не просто, и было ясно, кому наш подход категорически не нравится.
— А кому? 
— Во-первых, это весомые лоббисты, стремящиеся узаконить процедуру «вырезания» земельных участков из состава национальных парков, да и не только. И пик страстей по этому вопросу был именно в этом году. А во-вторых, есть бюрократические чиновничьи силы, которым многое не нравилось в этом законопроекте: он меняет то, что бы они хотели оставить так, как есть.— А мы можем говорить о независимости сейчас? Не кажется ли вам, что за принятием каждого закона стоит определенное лобби? За вашими инициативами чьи интересы?
— Что касается этой темы, то я не скажу, что мы в первую очередь беспокоимся о том, как там местное население. В стране хватает должностных лиц, которые должны думать именно об этом. Просто мы видим, что ситуация, которая складывается, девальвирует саму идею территориальной охраны природы. В итоге люди, которые должны поддерживать эту идею, оказываются ее противниками. Есть и международный, и отечественный опыт, который говорит, что не может быть устойчивой система особо охраняемых природоохранных территорий, если она не имеет поддержки со стороны широких слоев населения. Вот в США она имеет, в Канаде, в ЮАР. А в России – нет. Знаете, мы даже полушутя говорим про движение «Народ против национальных парков». И если принципиально менять такое положение дел, то самое время начать с создания приемлемых условий для граждан, проживающих на ООПТ. Так что думаю, что за нашими инициативами стоят интересы отечественного заповедного дела.
И, конечно, наш подход не нравится тем, кто предлагает альтернативное решение – взять и вырезать эти населенные территории из состава национальных парков. Но если мы так сделаем, то рискуем «с водой выплеснуть и ребенка». Когда создавались национальные парки и в их состав включали населенные пункты, это происходило не потому, что проектанты были хронические идиоты. Отнюдь, в подавляющем большинстве это были настоящие профессионалы старой школы и в каждом случае рассматривались плюсы от того, что населенный пункт останется в составе национального парка. Например, что на национальные парки возлагается задача не только сохранения дикой природы, но и сохранения историко-культурного наследия. Речь идет об объектах зодчества, памятниках истории и культуры и неразрывно связанных с ними культурных ландшафтах. Все это великолепие в значительной мере и сосредоточено в границах населенных пунктов.  Что останется, к примеру, от национального парка «Русский Север» в Вологодской области или национального парка «Кенозерский» в Архангельской области, если вдруг из их территорий вырезать населенные пункты?          
— В середине декабря в «Российской газете» вышла статья под названием «Минприроды изменит систему управления заповедниками и нацпарками». Там говорится о реформировании всей заповедной системы, участниками которой наряду с профильным департаментом будут ФГБУ «Росзаповедцентр», подведомственная организация Минприроды России, которая будет отвечать за финансирование, и Ассоциация директоров заповедников и нацпарков, которая, как я поняла, отвечает за предложения и смыслы. Вы тоже является генератором смыслов. Есть еще, как вы рассказали, группа экспертов-подвижников. Чье мнение в итоге компетентнее?
— До итога еще далеко, да и у нас не турнир по проверке компетенций. А вообще-то есть еще с десяток организаций и в Москве, и за ее пределами, занимающихся «заповедной» тематикой на профессиональной основе. Что касается Ассоциации директоров, это уже вторая попытка создания подобной Ассоциации, в первый раз она была создана в 1998 году и через четыре года перестала существовать. В 2015 году была создана новая – это был пик активности. И, кстати, тогда, помимо общения и помощи друг другу, ставилась ключевая задача – использовать возможности Ассоциации для реформирования системы управления ООПТ. Но случилась трагедия: лидер Ассоциации Тихон Шпиленок скоропостижно умер в декабре 2016 года. Сейчас не могу сказать, что в Ассоциации поменялась степень компетентности, но поменялась степень пассионарности и целеустремленности. И до недавних пор Ассоциация особо ничем не была знаменита.
— И тем не менее, считаете ли вы, что должна быть может не такая, но организация с качественным экспертным мнением, к которому прислушивается власть?
— Конечно. И вовсе не обязательно, что это должна быть одна-единственная организация. Да, таким органом, несомненно, может быть и Ассоциация. Но для того, чтобы ставить и пробивать жесткие вопросы, нужно обладать и большим желанием, и силой духа. Ну и еще основательно ощущать собственную правоту и меньше думать о том, что тебя заподозрят в нелояльности. При таких условиях Ассоциация могла бы быть способной на многое.
И следует понимать, что Ассоциация директоров – это не есть классическая общественная организация. Это фактически клуб руководителей заповедников и нацпарков, получающих зарплату в возглавляемых ими бюджетных учреждениях Минприроды России. Причем это и не ассамблея 136 имеющихся руководителей ФГБУ, это группа энтузиастов, десяток наиболее политически активных и одновременно квалифицированных и весьма успешных директоров. 
Мне трудно судить о деталях, обсуждавшихся на встрече этих директоров с министром, я там не был. Пока единственные источники – это статья в «Российской газете» и видеофайл, размещенный в интернете. И вот именно вокруг этой информации и разгорелась дискуссия в Facebook в группе «Наше заповедное дело».
— У вас там более 90 комментариев вышло.
— Да, так вот в них, те, кто там был, пишут, что все не так и надо дождаться итогового протокола. Но есть ощущение, что в теме реформирования управления системой ООПТ представители Ассоциации сами пока окончательно не разобрались. 
— То есть вы восприняли идею новой реформы критично?
— Идею как таковую – ни коим образом, она крайне своевременна! А вот формат и ход обсуждения – скорее да. Причем, если в газетной статье что-то могли напутать или неправильно расставить акценты пресс-служба и журналист, то к видеоролику таких претензий не предъявишь.
Но дело даже не в этом. Мне кажется, что если министр хочет услышать компетентное мнение, то такая возможность не исчерпывается потенциалом десяти директоров из 136. Есть еще и иная часть экспертного сообщества. Включая людей, ничуть не уступающих в части преданности заповедному делу и увлеченности им, но при этом имеющих за плечами немалый позитивный практический опыт в самых различных его направлениях, таких как специфика функционирования региональных сетей ООПТ, организация надзорной деятельности и борьбы с браконьерством,  развитие научных исследований и экологического мониторинга, экологического просвещения и познавательного туризма, нормотворчество и кадровая политика и много всего еще. 
Вот, что сейчас здесь с управлением. В министерстве есть департамент по ООПТ и есть федеральное государственное бюджетное учреждение «Росзаповедцентр» (в свое время наша команда и придумала такое учреждение, добилась включения пункта о его создании в утвержденную Правительством Концепцию развития системы федеральных ООПТ). И тогда речь шла о том, чтобы собрать там достаточно людей (по возможности квалифицированных специалистов, в том числе тех, которым в силу причин не подходит государственная служба), потому что департамент малочисленный и завален текучкой. У меня в свое время в аппарате было всего 17 человек. А вот в центральном аппарате Агентства национальных парков ЮАР – 120 человек, хотя страна меньше и по размеру, и по количеству парков. Про Службу национальных парков США я даже не говорю. Но эффективно управлять огромной системой ООПТ силами горстки людей не получится. А вот в специализированное ФГБУ можно привлечь нужное количество специалистов. И по изначальному замыслу такое учреждение должно было стать фактическим продолжением департамента, дополняя его возможности своим потенциалом. 
Но пока сложилось так, что Росзаповедцентр – полунезависимый. По ряду вопросов департамент и Росзаповедцентр работают в параллель, частично он проявляет активность и сам ставит задачи перед заповедниками и парками, частично выполняет поручения департамента. И в целом получается необычайный сумбур. Люди же на местах, работающие на ООПТ, ощущают, что ими руководит взбесившейся принтер, что они завалены кипами запросов и поручений. При этом Росзаповедцентр не делает то, чего от него ждут – не обеспечивает информационную функцию. Нет никакой значимой аналитики, нет должной методической и консультативной помощи. Очевидно, что такое положение дел нетерпимо. Но что написали в «Российской газете» о том, что собираются поменять!? Что департамент будет заниматься только нормотворчеством, а всей оперативной работой с ООПТ займется Росзаповедцентр. Даже для этого ему из министерства передадут как главному распорядителю весь бюджет подведомственных ООПТ, а департамент «разгрузят» от всех этих забот. Вот такую управленческую модель я критикую.
Модель, когда при руководстве федеральной системы ООПТ центральный аппарат занимается своим функционалом, а все оперативное управление подведомственными ООПТ осуществляет другой орган, уже была всемерно апробирована с осени 2004 по конец 2008 года, когда заповедники и нацпарки находились в ведении Росприроднадзора. Ущербность этой модели была очевидна и спасибо тем, кто в 2008 году содействовал прекращению этого безобразия и передаче ООПТ в Минприроды России.
Предположим, управлять напрямую федеральными ООПТ дальше будет ФГБУ «Росзаповедцентр». А чем будет заниматься разгруженный департамент? А он при любых обстоятельствах продолжит заниматься  нормотворчеством (а это не только работа над законопроектами и актами правительства, но и утверждение тех же Уставов ФГБУ, осуществляющих управление конкретными ООПТ, и утверждение Положений об ООПТ и внесение в них изменений). Чтобы этим заниматься результативно, просто необходимо и напрямую взаимодействовать с ООПТ, и понимать реальное положение дел в каждой из них, и нести ответственность за результат.
— А роль Ассоциации в предлагаемой модели в чем тогда, это такой совещательный орган?
 — Пусть так, Ассоциация может, как и любая общественная структура, аккумулировать определенные компетенции и нести некоторые экспертные функции. Но, как я уже сказал, это, мягко говоря, далеко не все экспертное сообщество, профессионально погруженное в проблематику заповедного дела. А потому для выработки качественных, профессиональных и объективных идей и предложений стоит иметь при Министерстве деятельный экспертный совет по заповедному делу, включая туда не только (и не столько) директоров ФГБУ, но и других профессионалов, в том числе работающих в профильных научных и общественных организациях. 
— По сути, реформа ведь делается для того, чтобы дать импульс развитию. Вы видите здесь все-таки позитивные стороны?
— Я отчетливо вижу необходимость реформы. Потому что сейчас управление в сфере заповедного дела на федеральном уровне зашло в тупик. И, на мой взгляд, такая реформа достаточно проста. Другое дело, что стремиться надо к тому, чтобы рано или поздно создать федеральное агентство по особо охраняемым природным территориям. Потому что никакой департамент внутри министерства в полной мере наладить эту работу не может. Но в современном мире накоплена вековая практика успешного управления системами ООПТ, показавшая эффективность специализированных государственных служб (аналогов федеральных агентств в России). Такая модель управления реализуется в Северной и Южной Америке, Африке, Австралии и Новой Зеландии, во многих других регионах мира. Эти службы имеют достаточное число специалистов, чтобы в масштабе страны обеспечивать действенный контроль за деятельностью национальных парков и других ООПТ, единое методическое руководство, ответственную кадровую политику, проводить в жизнь тщательно продуманную идеологию, обеспечивать обмен информацией и общественную поддержку. Да и сама по себе такая структура – это демонстрация значимости отрасли в стране.  А ведь успешной опыт подобной модели управления заповедниками существовал и в РСФСР до начала 50-х годов. Но не зря говорят, что история никого ничему не учит…
— Вы четыре раза «заходили» в Минприроды, это о чем-то говорит. Если бы сейчас появилась такая перспектива: вы бы снова взяли на себя эту ношу?
— Признаюсь, я не силен обсуждать что-либо, используя сослагательное наклонение. Единственное, что могу сказать – для меня всегда были важны несколько обстоятельств. Первое, ко мне прислушиваются, потому что я – профессионал и стараюсь не предлагать глупости. Второе – мне доверяют, потому что я ответственный человек и не привык никого подводить, и, наконец, в пределах разумного   не урезают меня в принятии самостоятельных решений. А я, в свою очередь, беру на себя полную ответственность за последствия своих действий. И в те годы, когда все это было более-менее так, я на этом поприще работал. А когда по-другому – службу оставлял.
— Вы честный?
— Этот вопрос уже изначально вызывает сарказм, и тоже будет с ответом на него. Но, если вы так настаиваете, то я бы ответил словами героя советского фильма «Короли и капуста» (экранизация знаменитой повести О. Генри – прим.ред.): «Мы, конечно, не ангелы, но душу дьяволу никогда не закладывали».
— Я посмотрела на историю в подходах развития заповедного дела в США и в Советском Союзе, в России. И, если изначально нацпарки у американцев были открытой системой, то у нас заповедники – закрытой, ограниченной интересами научного сообщества, исследовательскими задачами. Сейчас, когда мы говорим, в том числе о популярности экологического туризма, какой путь развития вам видится для отечественных ООПТ?
— Фактически основоположником заповедного дела в современном понимании явились США. Там создавали систему нацпарков с 70-х годов XIX века. И делали они это настолько успешно и блистательно по канонам своего времени, что произвели огромное впечатление на остальной цивилизованный мир. Вслед за американцами в конце XIX века стали создавать национальные парки в Канаде, затем, с 1908 года – в Европе (в Швеции). И для России изначально важно было ориентироваться на американскую модель – причем политика здесь не причем, здесь дело – в географии.  Люксембург может быть тоже хотел, но не сможет. Так вот, США – это большая по площади страна, со значительными нетронутыми территориями, богатыми ландшафтным и биологическим разнообразием. На таких территориях, в первую очередь выбранных с учетом эстетической составляющей, и стали создавать национальные парки. Да, их в Америке называли «места для наслаждения», в том числе в документах тех лет. Но речь ведь шла именно о наслаждении видом и богатством первозданного великолепия природы. Но чтобы годами и десятилетиями вот так наслаждаться, необходимо вести последовательную природоохранную политику. Поэтому режим в американских национальных парках весьма жесткий, но он всегда совмещался с возможностью посещения территорий большим количеством людей.
В начале XX века эта идея нашла поддержку и в Российской империи. Видный географ и общественный деятель В.П. Семенов-Тянь-Шанский – автор первого проекта создания заповедной сети России. Он подготовил специальный доклад с картосхемой, озаглавленный «О типах местностей, в которых необходимо учредить заповедники типа американских национальных парков». Только вот случилось это 2 октября 1917 года… А после Октябрьской революции большевики занялись строительством нового мира и поиском новых идей, причем все же понимая необходимость сохранять территории дикой природы. И стали создавать один за другим заповедники. Но концептуальная идея имела существенные отличия от американского подхода к национальным паркам. Да, заповедную природу максимально стараемся сохранить, но используем только в интересах и на благо науки (ей же в новом, коммунистическом будущем, вообще должна принадлежать особая роль). И зачем там какие-то туристы? Все вытопчут, никакой пользы, кроме вреда. 
Что делают туристы в Америке (и, конечно, не только там), «наслаждаясь» национальными парками? Могут ли они там вытоптать все? Конечно, могут. Но те, кто управляет национальными парками, они же не идиоты, они – великие профессионалы, которые в состоянии управлять, обеспечивая минимизацию негативного воздействия последствий туризма на экосистемы. А ведь туристы в Америке – это, в первую очередь, американские граждане. Посещая эти территории и восторгаясь увиденным, они начинают разделять идею сохранения уникального наследия, поддерживать его и препятствовать разрушению этого наследия. Так и формируется в стране широкая общественная поддержка заповедного дела. Именно такая реальная поддержка и не дает местным властям и хозяйственникам пытаться откусить от нацпарка участков земли. Именно она формирует простую модель: Конгресс должен защищать это наследие, а мы будем поддерживать на выборах того конгрессмена, который привержен делу сохранения национальных парков. А попробуй губернатор штата сказать, что мы отрежем от Йеллоустонского национального парка золоторудные месторождения – да на него навалятся оппоненты, его сожрет пресса, от него отвернутся избиратели. И он будет политическим трупом. А вот у нас, увы, далеко не так, у нас подобные заявления всем политикам сходят с рук – и это прямое следствие слабой поддержки заповедного дела в обществе. И предоставление возможности гражданам посещать заповедные территории несомненно работает на формирование такой поддержки.
Есть и вторая сторона экологического туризма – это сопутствующий ему бизнес. Появляется контингент, который живет с этого материально – организация туров, гостевой сервис, перевозки, производство снаряжения, фильмы, полиграфия и т.д. Это дает рабочие места и хлеб, особенно для местного населения. И местные жители начинают ощущать существенные плюсы от проживания рядом с особо охраняемой территорией, а не как у нас – только набор ощутимых минусов. Особенно когда в стране были лишь заповедники для науки и на которые исподлобья смотрит местное население. Когда обрушился СССР, открылись границы и мы (я о коллегах, в том числе работавших тогда под эгидой Главного управления заповедного дела) смогли воочию увидеть, что нам немножко морочили голову, несмотря на туристический поток, уровень сохранности национальных парков во многих странах мира потрясающий. Когда мы ознакомились с этим опытом, у большой группы единомышленников появилось ощущение, что мы в своей стране что-то делаем не так. Тогда родилась идея возможности ограниченного посещения заповедников в целях познавательного туризма. Что же касается национальных парков в России, то их сеть стала развиваться лишь в 1983 году. Сама идея нацпарков в России очень похожа на зарубежную, а вот форма реализации во многом, к сожалению, оказалась весьма нелепой.
— Вот вы сказали такой ключевой глагол в определении американских нацпарков для туристов – наслаждайся, а для российских какие бы слова вы использовали?
— Смотри, отдыхай, помогай сохранить!
— Как вам все-таки видится дальнейшее развитие системы ООПТ в России? 
— Знаете, у нас очень непросто идет этот процесс. И дело не только в расширении географической сети ООПТ различных категорий – худо-бедно, год за годом, она увеличивается. Необходимо обеспечить системе ООПТ устойчивость, гарантирующую выполнение этими территориями своей природоохранной миссии на многие десятилетия. И, чтобы добиться этого, потребуется несколько условий. Необходимо скорректировать ряд идеологических подходов – без этого не изменить отношения значительной части наших соотечественников к идеям заповедного дела. Необходимо создать сильный управленческий центр. Необходима опора на профессионалов – серьезное дело не терпит дилетантства. Необходимо последовательно вести грамотную и продуманную просветительскую работу, фактически – пропаганду заповедного дела в обществе. И тогда можно будет рассчитывать именно на развитие системы ООПТ, а не о ее выживании.   
— Давайте поговорим еще об одной ценности – научной. Ведь именно научным знанием занимались и занимаются в заповедниках. В декабре встречаю публикацию о том, что упал интерес у мировой науки к российским ученым. Вот вы можете сказать, по итогу года, что в отрасли заповедного дела были сделаны какие-то яркие актуальные публикации?
— Было бы крайне удивительным, если бы на фоне нарастания кома проблем для российской науки в целом, «заповедная» наука испытывала подъем. Да, налицо острейший кадровый голод, во многом обусловленный уровнем оплаты труда. Да, немало сотрудников имеют невысокую квалификацию. Да, многие работники научных отделов заповедников и нацпарков предпочитают делать публикации не в рейтинговых научных журналах, а в «братских могилах» – малотиражных сборниках докладов и тезисов, о которых ничего не узнают не только в мировом научном сообществе, но и в российском. С момента своего создания система заповедников (а сегодня и национальных парков) была заточена на научные исследования биоты – это животный и растительный мир. Для этого создавались научные отделы, куда подбирались специалисты. Во многих заповедниках накопилось большое количество ценной информации. Многие выдающиеся зоологи и ботаники начинали работать в заповедниках. И вековая история научных исследований в наших заповедниках – предмет заслуженной гордости. И даже сегодня, несмотря на системные проблемы, не все так уж в этой сфере мрачно и безнадежно. Я, в частности, это отчетливо вижу, имея на протяжении двух лет отношение конкурсу на соискание Премии имени профессора Воронцова – она присуждается за лучшие результаты исследований млекопитающих на заповедных территориях.
Но вот есть один важный вопрос. Кто потребитель этой научной продукции? Ведь задача заповедника – это не развитие фундаментальной науки, тем более, что они всегда здесь проигрывают академическим институтам. Их первоочередная задача – развитие прикладной науки. И, на мой взгляд, ключевыми потребителями результатов таких исследований должны быть сами заповедники. Эти исследования должны быть направлены на сбор и анализ информации о состоянии экосистем на охраняемой территории, для того, чтобы иметь возможность управлять этой территорией на научной основе. Важно понимать, что находится у тебя в заповеднике/парке, что угрожает этим природным комплексным и объектам, какие необходимы шаги, чтобы минимизировать антропогенное воздействие на эту территорию и сохранить ее биоту. И все хозяйственные решения – можно ли прокладывать экотропу в этом месте, можно ли расширить дорогу, проходящую через нацпарк, можно ли в этой точке построить служебное здание, нужно ли регулировать численность волков – все подобные вопросы необходимо решать с учетом данных и рекомендаций научного отдела. К великому сожалению, зачастую на деле это совсем не так. И именно с этого слабого места и следовало бы начать совершенствовать систему организации научных исследований и экологического мониторинга в заповедниках и национальных парках.
— А о научном знании кто-то беспокоится – в разрезе реформирования, например, я пока не встречаю. Может оно и нужно вовсе?
— Оно исключительно важно. Раз есть опыт, навыки, информация, традиции исследования, то этим хорошо бы распорядиться с максимальной пользой, а не игнорировать. Но использовать это надо с конкретной целью – для обеспечения природоохранной деятельности самого заповедника или национального парка. Для кого вы работаете, товарищи из научного отдела, кто читает ваши рекомендации? При таком подходе появится и стимул у руководства заповедника смотреть более внимательно на кадровую политику в научном отделе. Например, несколько утрировано, но это может выглядеть так: товарищи, у вас ключевая проблема в заповеднике – возрождение вольного стада европейского зубра. Значит, нужно брать на работу специалиста по копытным, а не просто выпускника местного пединститута, за которого уважаемые люди попросили директора заповедника.
Если не будет научных отделов, то заповедники лишатся постоянной возможности следить за ситуацией на вверенных территориях. Не будет постоянных и длительных наблюдений, не будет возможности научного анализа изменений экосистем и прогноза угроз для ООПТ. Но к мнению ученых должно прислушиваться руководство заповедников и парков, нужна и система коллегиального обсуждения проблем, должны работать научно-технические советы. И не должно быть «модели» (которая сегодня сплошь и рядом), когда директор говорит: «Ну вы там ученые, конечно, советы давайте, но ваши советы не нужны; в этом месте будет экотропа, это приварок в бюджет и вообще – я так решил». Вот такую практику необходимо искоренить. Мы, группа российских специалистов-практиков, 20 лет назад были в национальном парке Крюгера в ЮАР (старейший нацпарк в Африке – прим. ред.), так вот, ключевые документы по планированию всей деятельности парка там разрабатывают именно штатные экологи и строго на научной основе. Они готовят проект плана управления парком на пять лет и дальше говорят руководству: вот, смотрите, правьте, принимайте. И так это дальше и происходит: парк строит работу на основе документа среднесрочного планирования,  разработанного учеными и специалистами.
— Можете вспомнить научные издания, которая появились недавно и привлекли ваше внимание?
— Уже пять лет как реализуется интереснейшая инициатива. Стараниями нескольких специалистов, в первую очередь директора Мордовского заповедника (ныне – ФГБУ «Заповедная Мордовия») Александра Ручина издается журнал «Заповедная наука». Он индексируется в Scopus и Web of Science. И он заработал именно как рейтинговый научный журнал, где люди имеют возможность публиковать свои серьезные работы. Классическая такая инициатива снизу, причем за счет куцых денег учреждения. Правда, его директор – не очень характерное лицо для директорского корпуса ООПТ. Он – профессиональный исследователь, доктор биологических наук. Это редкий случай. Мало того, что он оказался хозяйственником от Бога, но одновременно (при назначении 10 лет назад он был молодым ученым) и тянет гигантский объем работ в научной сфере, в том числе издавая столь замечательный журнал не для своего отдельного заповедника, а для всей системы. 
— Что вы бы хотели пожелать заповедной системе в новом году?
— Выйти из управленческого тупика. Сегодня у заповедной системы две проблемы – это управленческий тупик и отсутствие широкой социальной поддержки в обществе. Из тупика можно выйти достаточно быстро. А вот для того, чтобы переломить отношение широких слоев населения, нужно долго работать. Коллеги из Службы нацпарков США (кстати, эта организация, управляющая американскими парками, не меняла свое название 104 года) нам рассказывали, что в 50-х годах прошлого века они поняли, что уровень поддержки идеи национальных парков в обществе у них явно недостаточный. И им потребовалось 30 лет на то, чтобы, реализуя продуманную политику, сформировать современное представление о нацпарках у граждан страны.
— Сколько на это потребуется времени в России?
— Ощутимый прорыв можно сделать лет за 10. Но если не обеспечить поддержку общества, то всегда система ООПТ будет оставаться шаткой, с нищим персоналом и кадровым голодом, с озлобленным населением вокруг, с отсутствием мотивации к поддержке со стороны бизнеса. И это будет предельно затруднять сохранение биологического и ландшафтного разнообразия.

Беседовала Ольга Стрелкова
© 2021 АНО «Экспоцентр «Заповедники России»

*************
2.И квадракоптер в помощь биологам!

; Сегодня в нашей мини-рубрике вновь участвует орнитолог Астраханского заповедника – Перковский Максим Николаевич. В заповедной лаборатории орнитологии он работает с 2014 года. Одна из основных задач Максима Николаевича – изучение орнитофауны Обжоровского участка заповедника. Он проводит ежемесячные учеты пернатого населения в течение девяти месяцев – с марта по ноябрь. Именно в это время орнитологу удаётся запечатлеть редкие кадры пернатых, населяющих дельту Волги.
; Фотографировать птиц орнитолог начал ещё в студенчестве, когда изучал пернатое население вблизи Астраханского аэропорта. Тогда его фототехника была не самой лучшей, кадры выходили совершенно не профессиональные, но от самого процесса Максим Перковский был в восторге. Получается, что увлекаться фотографией он начал именно благодаря своей работе. «Если ты изучаешь таких красивых животных, как птицы, то постоянно возникает желание их запечатлеть и поделаться этими кадрами с остальными. Меня именно это мотивирует фотографировать, заниматься обработкой и выкладывать кадры в свои соцсети. Фототехника очень помогает также в работе, с помощью фотографии легче определить количество птиц и их видовую принадлежность во время учётов, так как не всегда получается подобраться близко или находиться долгое время в засидке», - поделился Максим Перковский.
; Одним из методов исследования пернатого населения является квадрокоптер. Максим Перковский уже несколько лет работает с помощью этой техники и делает вывод, что квадрокоптер является незаменимым помощником в исследованиях. В разное время года одни и те же участки дельты Волги выглядят совершенно по-разному из-за растительности и сезонных колебаний уровня воды. Фотографии, сделанные с квадрокоптера, позволяют наглядно отследить изменения, происходящие в угодьях заповедника. С помощью квадрокоптера орнитологи находят и изучают колониальные гнездовья сверху, могут подобраться и запечатлеть удалённые места, которые по какой-либо причине в данный момент недоступны – слишком низкий уровень воды для прохождения лодки или участок сильно зарос тростником.
; Некоторые птицы не подпускают орнитологов к себе достаточно близко, а с помощью квадрокоптера можно подлеть и изучить пугливых пернатых, не побеспокоив их. Но орнитолог не рекомендует никому бездумно летать на квадрокоптере за птицами, может произойти столкновение, в результате пострадают и пернатые, и техника.
; На выставке «Сохраняя будущее: новый век» представлены две фотографии Максима Перковского, обе сделаны с помощью квадрокоптера на острове Малый Жемчужный. Этот остров находится на удалении в Каспийском море, из-за этого сроки, отведённые на исследования, сильно сжаты. С помощью квадрокоптера можно за непродолжительное время сделать кадры острова со всех ракурсов и увидеть картину в целом, что недоступно с земли. Квадрокоптер позволяет провести более точный учёт пугливых каспийский тюленей, которые при виде человека сразу отходят в воду.
; Максим Перовский, как орнитолог, конечно же, хочет собрать коллекцию снимков всех птиц, обитающих в нашем регионе, как постоянных жителей, так и редких, пролётных. Он поделился, что в данный момент коллекция ещё далека от совершенства и есть куда стремиться. Мы же пожелаем Максиму Николаевичу осуществить свою мечту - собрать достойную коллекцию, для этого больше ему удачных моментов для снимков и совершенства мастерства.
; Напоминаем, что выставка Астраханского заповедника «Сохраняя будущее: новый век» работает каждый день с 10:00 до 18:00, кроме понедельников. Экспозиция будет открыта до 17 января по адресу: Астраханский Кремль, ул. Василия Тредиаковского, 2/24 выставочный комплекс «Цейхгауз».
https://www.facebook.com/
********************
3. Кабардино- Балкарскому высокогорному заповеднику исполнилось 45 лет.

Желаем всему коллективу Заповедника здоровья, реализации намеченных планов и успехов во всех начинаниях. И пусть в нашеи; команде всегда царит дух творчества, стремление покорять новые вершины. Руками специалистов работающих в коллективе Заповедника, пусть воплощаются самые смелые природоохранные проекты!
 Для справки...Кабардино-Балкарскии; высокогорныи; заповедник создан в 8 января 1976 года на территории Черекского и Чегемского раи;онов Кабардино-Балкарскои; республики по Главному Кавказскому и Боковому хребтам в верховьях рек Черека-Балкарского, Черека-Безенгии;ского и Чегема.
Площадь заповедника в настоящее время составляет 82,6 тысяч гектаров. Заповедник создан для сохранения и изучения естественных природных процессов, проходящих в неповторимои; высокогорнои; экосистеме со всеми его обитателями.
Комментарии.
Валерий Надеждин
Поздравляю!!!
https://www.facebook.com/
**************
4.; УОЛЕ - 150 ЛЕТ

;150 лет назад - 10 января 1871 года (или 29 декабря 1870 года по старому стилю) - было создано Уральское общество любителей естествознания (УОЛЕ). Это была одна из первых научных общественных организаций в российской провинции. Вклад УОЛЕ в изучение Урала оказался поистине огромный.
Основателем и главным вдохновителем УОЛЕ был Онисим Егорович Клер. Он приехал в Россию из Швейцарии, в Екатеринбурге работал преподавателем и при этом почти 50 лет своей жизни посвятил развитию УОЛЕ.
;; «О.Е. Клер встаёт передо мной, главным образом, только как живое воплощение созданной и пестованной им научной общественной организации, в течение полувека являвшей собой центр, около которого сосредоточивалось изучение природы, истории и отчасти быта своеобразного Уральского края... В самой гуще этой работы, неизменно в течение 50 лет, стоял этот швейцарский гражданин, у которого хватало энергии не только для того, чтобы самому не упасть под тяжестью окружающего его равнодушия, но и для того, чтобы поддерживать других», - писал в 1924 году С.А. Удинцев в статье о Клере.
При УОЛЕ работало несколько комиссий: метеорологическая, археологическая, сельскохозяйственная, комиссия по распространению естественно-исторических знаний, комиссия по охране памятников природы и ряд других.
УОЛЕ были основаны музей (в советское время преобразован в Свердловский краеведческий музей, он тоже отмечает своё 150-летие), библиотека, создана сеть метеостанций. В 1887 году УОЛЕ была организована крупная Сибирско-Уральская научно-промышленная выставка. Издавался научный журнал "Записки УОЛЕ".
В 1929 году советские власти отказались перерегистрировать общество, и оно было ликвидировано.
Комментарии
Сергей Волков:

Среди широкого разнообразия и несомненной привлекательности большинства млекопитающих, есть знаковые виды, с ореолам таинственности и почти мистичности.
Нет, я не про big-5! Мнение тех, для кого всё великолепие животного мира ограничивается большой пятёркой, позвольте игнорировать! ... это смешно и примитивно. Есть цели поинтереснее! В мою личную первую десятку входит трубкозуб, окапи, горные гориллы, оронго, карликовый бегемот, гигантский панголин, ай-ай, потамогале, саола...
С сайта Ураловед.
***************
Материалы из Сети подготовил Вл.Назаров
Нефтеюганск
12 января 2021 года.