Смена эпохи

         
      Михаил Дмитриевич шел по осеннему октябрьскому Петрограду, который он про себя все равно называл Санкт-Петербургом, не узнавая его. С Невы дул пронизывающий ветер, который буквально пробирал до костей своим завыванием, смешиваясь с непонятными звуками доносившимися со стороны Зимнего дворца, а так-же Петропавловской крепости. Шел 1917 год и на календаре половина октября, а воздух уже веет холодом зимы. Кругом с разных сторон реки Невы горели костры, а возле Зимнего дворца сидели юнкера и кадеты оставленные охранять Зимний дворец в котором заседало Временное правительство.
       Михаил Дмитриевич слышал, что в Петроград прорвался Керенский и сделав доклад о положении на фронте, но пробыв и дня как покинул Петроград. Он так и не достиг соглашения с Временным правительством. А с противоположной стороны где Смольный, как слышал Михаил Дмитриевич, собралось заседание во главе с настроенным на революционное восстание Троцким, об этом ему сказал его коллега Юрий Николаевич. Говорят, они ожидают приезда Владимира Ульянова, под псевдонимом Ленин. Так же говорят, что на этом заседании будет создан военный революционный комитет. Размышляя обо всём этом, Михаил Дмитриевич с ужасом подумал:
       - Неужели действительно, как сказал Юрий Николаевич, что то назревает, как большой чирей вот вот грозившийся прорваться, так назревает революция, которая грозит раздуться, как большой пылающий костер по всей России?
       По его телу пробежал нервный озноб, точно такой же, какой он ощутил выходя из церковного собора, когда его остановила одна на вид обезумевшая старуха и стала кричать ему вслед, что она видит кругом кровь и тысячи трупов лежащих на улицах Петрограда. Тогда Михаил Дмитриевич слегка оттолкнул старуху и оглядываясь не бежит ли она за ним, зашагал быстрым шагом в сторону Зимнего дворца. Но сейчас, глядя на разворачивающиеся так молниеносно события, он бы этого не сделал, а возможно выслушал эту хотя и полоумную старуху. Он хорошо помнит февральскую революцию 1917 года, когда правительство не справилось с продовольственной программой, допустила забастовки и демонстрации. После февральского бунта рабочих, Николай Александрович вынужден был снять с себя правящие полномочия и 5 марта 1917 года передал их Временному правительству.
       Революция, если ее так можно назвать, началась с объявления увольнения тридцати тысяч рабочих с Путиловского завода, которая переросла в забастовку под лозунгом "Хлеба" и "Мира". Двадцать пятого февраля 1917 года на забастовку вышли двести четырнадцать тысяч демонстрантов. В последующий день число демонстрантов превышало уже более триста тысяч человек, по которым был открыт огонь на поражение по приказу Николая Александровича, который в это время находился в Могилеве во всяком случае ходили такие слухи.
       - Похоже он здорово испугался того, что бунт может перерасти в всероссийскую революцию, поэтому и отдал такой приказ. А может это вовсе и не он, а тот кто хотел смены его власти? Сейчас трудно об этом предполагать, что свершилось то свершилось, но этот приказ разозлил и озлобил и без того голодные массы людей, поэтому того что назревает сегодня, как следствие той революции следует ожидать не меньших потрясений, - подумал Михаил Дмитриевич.
       Пугало только то, что февральская революция, которая временно была подавлена может перерасти в более жестокие действия со стороны озлобленного рабочего класса. Перед глазами Михаила Дмитриевича до сих пор стоит страшная картина, когда голодные люди с топорами громили хлебные и продовольственные лавки. Михаил Дмитриевич буквально на днях слышал, как мальчишки размахивая листовками выкрикивали грозные слова:
       - "Мы на горе всем буржуям, мировой пожар раздуем".
       - Господи, помоги и убереги нас всех, - и Михаил Дмитриевич невольно перекрестился оглядываясь по сторонам и завидя вдалеке конный патруль, решил повернуть в первый попавшийся пролет между домами и быстрым шагом зашагал к дому Юрия Николаевича, который позвал его для серьезного разговора. Войдя в прихожую Михаил Дмитриевич ощутил возбуждение со стороны домочадцев укладывающих в чемоданы ценные вещи, а Юрий Николаевич то и дело покрикивал на жену, чтобы не заталкивала в чемоданы много вещей все равно, как он сказал их придется бросить по дороге, если задержит кордон с патрулями. Увидев пришедшего гостя Юрий Николаевич пригласил его в свой кабинет:
        - Михаил Дмитриевич, дорогой, проходи  пожалуйста, пока мои собираются мы поговорим в моем кабинете, - и они направились в кабинет Юрия Николаевича.
        - Послушай голубчик меня внимательно и сам решай, как тебе поступить в данной ситуации. Сегодня, мне из достоверного источника сообщили, что буквально на днях в Смольный прибывает Ульянов, который вместе с Троцким готовит переворот и штурм Зимнего дворца. Это совершенно точно. Войска уже готовы перейти на их сторону и не только войска. Ты помнишь, что творилось в феврале, когда громили витрины и продуктовые лавки топорами? Так вот представь это и подумай, что будет происходить когда большевики возьмут власть в свои руки, а это неизбежно при бездействии Временного правительства. - он выждал паузу протерев лоб платком.
       - Голубчик мой, я не хочу, чтобы моих детей проткнули штыками или зарубили топорами. Говорят обезумевшая толпа может все и ты тому тоже был свидетель, а я в этом не сомневаюсь, поэтому мы буквально сейчас уезжаем через Финляндию, где меня и мою семью уже ждут. Я давно туда перевел все свои счета и с собой беру только драгоценности. Решай голубчик, другого шанса не будет, - Юрий Николаевич внимательно посмотрел на Михаила Дмитриевича, а тот никак не мог переосмыслить все то, что сказал ему Юрий Николаевич но через минуту проговорил:
       - Юрий Николаевич, я не понимаю, куда и зачем я должен бежать из своей собственной страны в совершенно чужую мне страну, а кто будет тогда ее восстанавливать, если как ты говоришь эти голодранцы все разрушат? Я должен здесь быть и продолжать свою работу, ведь я отличный инженер.
       - Да, ты отличный инженер и я не спорю, но ты как и я относимся по их мнению к буржуазному классу, который по их директивам они хотят уничтожить. В программе Ульянова написано четко и ясно, "Ликвидация дворянства и буржуазии", а мы с тобою дворяне, а это значит в их глазах буржуазия, вот так то голубчик и если тебе безразлична твоя семья, то моя мне не безразлична. Даже если сейчас они нас не расстреляют, то потом очухаются и начнут убирать по приказу Ульянова всех из дворянского сословия, как они говорят буржуазного класса. Прощай и храни вас Бог! Если надумаете, то мы вас ждем в конце причала до пяти вечера, а если вы опоздаете, то значит не судьба, - и Юрий Николаевич махнув рукой пошел в комнату, где собирала чемоданы его семья.
      Михаил Дмитриевич вышел из дома Юрия Николаевича и опять холодный пронизывающий ветер проник сквозь него, пробегая нервной дрожью по всему телу. Он никак не мог переосмыслить всю ту информацию, которой поделился его коллега. В голове проносились события давности февральской революции и хлебный бунт. Михаил Дмитриевич понимал, какая угроза может нависнуть над его семьей, но он не хотел уезжать из России, желая при любых обстоятельствах быть полезным, поэтому он зашагал в сторону Смольного, чтобы зарегистрировать свой мандат, который ему вчера предложили представители, как они назвались "Военным революционным комитетом".
       Хотя у него была квартира всего лишь из трех комнат и комнаты для служанки, Михаил Дмитриевич понимал, что ему не оставят такой роскоши и возможно, как сказал Юрий Николаевич в порыве революции и бунта могут убить. Он забрал жену и дочь с необходимыми вещами и они поехали в пригород Петрограда, где у них был дом от родителей. Предварительно одев жену и детей в более скромную крестьянскую одежду взятую у их прислуги, которая вчера покинула квартиру. Выйдя через чёрный ход, они сели на телегу с ямщиком и отправились в пригород.
        В пригороде у него был небольшой домик оставшийся от родителей, где они всегда отдыхали во время отпуска и выходных, но теперь им предстояло пожить именно там, следя за дальнейшей обстановкой, которая будет происходить в Петрограде. Михаил Дмитриевич сначала не поверил Юрию Николаевичу, но побывав в Смольном убедился, что информация достоверна, поэтому потрясений в стране не избежать. Конечно он оставил адрес своего нынешнего пребывания, чтобы его вызвали на работу, когда он понадобится. От Петрограда они были далеко и места там были спокойные с хвойной растительностью от чего казалось, что они просто приехали на отдых, но к сожалению их ожидали потрясения, которые коснутся их дальнейшей жизни.
        Революционный переворот случился быстро и внезапно, с выстрелом "Авроры" предвещающей смену эпохи и монархии. К власти пришли большевики и хотя семью Михаила Дмитриевича пока не трогали, они слышали ужасающие слухи, которые рассказывали те кому удалось вырваться из Петрограда. Как рассказал один его знакомый которому удалось бежать из города, в Петрограде стоит хаос, погром, убийства и голод. Фабрики встали и работы на Путиловском заводе еще не начались и похоже в ближайшее время не начнутся. Эти слухи ужасно и удручающе действовали на семью Михаила Дмитриевича и они молились, чтобы избежать всего того что услышали.
       Их не тревожили почти год, но однажды возле их дома остановилась машина и из нее вышли матросы в красных повязках и какой то человек в кожанке. Они направились к дому Михаила Дмитриевича. Проверив мандат и документы человек в кожанке сказал, что новая власть нуждается в хороших специалистах и Михаилу Дмитриевичу было предложено вместе с семьей вернуться в Петроград, где они могут опять жить в своей квартире, работая по специальности инженера.
       До Петрограда ехали молча не проронив ни слова и только когда въезжали в город, жена Михаила Дмитриевича не выдержала и заплакала. Город был практически пуст, лишь кое где проезжали машины и проходили редкие прохожие в рабочей одежде. Во многих домах окна были выбиты, а фасады разрушены. Было чувство пустоты и мрака. Когда Михаил Дмитриевич вошел в свою квартиру, то он ее не узнал. Кругом стояла разруха и валялась битая посуда, разрезанные портреты предков и потрошенные матрасы постелей, как будто там искали драгоценности и деньги. Михаил Дмитриевич обнял плачущую жену и тихо сказал:
       - Дорогая, не плач, мы живы, а остальное все наживное, давайте приступим к уборке и наведем здесь порядок, мне скоро дадут продуктовые карточки и у нас будут продукты и хлеб. В конце концов мы в своей стране, а не на чужбине.
Я думаю, что все будет хорошо, - пообещал Михаил Дмитриевич и обнял свою жену.