Стенания. В центре Небытия
1.1 Стенания.
Пустота. Кромешная тьма. Мир перестал существовать. Лишь гудящая тишина давала понять, что это еще не конец. Тяжелый, и не понятно с чего, липкий воздух не давал дышать полной грудью. Каждый вздох приносил страдания, словно не хватало воздуха или наоборот его было слишком много. В легких нестерпимо жгло и в тоже время приятно холодило. Голова сильно давила изнутри. Ощущение, что мозг опух и продолжает разбухать, а черепная коробка скоро не выдержит такого давления и разметает вокруг все ее содержимое без остатка.
Раскинув мозгами - у Петра проскочила мысль: «Неужели я умер?! Но почему тогда я все чувствую и осознаю. Я думаю! Значит, я существую. Или это только восприятие моего сознания, а меня уже нет на самом деле… Да, что же тут происходит, Черт возьми!?!»
Петр лежал на животе на чем-то жестком и бугристом, по ощущениям - напоминало булыжную мостовую. Он захотел ощутить свое тело, все ли с ним в порядке и попробовал пошевелиться, но сделать этого не смог. Складывалось впечатление, будто его тела не существует, и шевелить, собственно, уже не чем, но включив «внутреннего контролера» - Петр мысленно просканировал свое туловище и конечности. Тогда он сделал вывод, что все составляющие его тела - на месте. «Но в чем же дело? Почему ни одна конечность не поддается моей воле, словно я парализованный. Или может я в порядке, но меня связали, да так сильно, что не могу пошевелить даже пальцем…»
Тогда он попробовал сделать движение головой, но и здесь у него ничего не получилось. От безысходности и не понимания ситуации, в которой он оказался – Петр внутренне напрягся и закричал, что есть мочи, приложив огромные усилия, чтобы разжать челюсть и разомкнуть губы. Только крика его не было слышно, чему он очень удивился, но отметил для себя тот факт, что ему удалось открыть рот и выпустить из себя воздух. «Не пойму, мне, что удалили связки или залили уши воском?
Петр сосредоточился на своем внутреннем слуховом аппарате и прислушался к окружающему пространству. Тишина была настолько сильной, что даже звенела. Но иногда были заметны чуть слышимые шорохи. Они были очень тихие, но все равно различимы сквозь бесконечно-бесшумный звон. Что это за шорохи, Петр пока не мог понять, но что-то они ему напоминали. «Что ж, я слышу, значит, мои органы слуха в порядке. Это уже хорошо!» Попытался обнадежить сам себя Петр. «Но что же тогда случилось с моими связками? Почему я не могу извлечь звук? По крайней мере, я могу открывать рот, хоть и с неимоверным усилием».
Определив, что он делал для этого – Петр сконцентрировался уже на своем речевом аппарате и, направив воздух из легких на связки, попробовал что-нибудь проговорить, но вместо слов у него получилось только невнятно простонать. «Ну вот, какой-никакой, а звук получилось издать. Надо поднапрячься посильнее – тогда глядишь, и говорить смогу и возможно получиться позвать кого-нибудь на помощь». Но чем больше и сильнее он напрягал свои связки – тем труднее и хуже у него получалось что-либо исполнить. То стон получался совсем тихим – то просто выходил воздух, чуть хрипя.
Наконец обессилив, Петр оставил попытки что-либо сказать и расслабился, чтобы передохнуть и продолжить вновь. В этот момент он попытался вспомнить, что же с ним происходило до этого, и каким образом очутился здесь, в этом не понятном месте, где он не в силах даже управлять своим телом. Но в голову лезли какие-то спутанные мысли и обрывки воспоминаний, которые он никак не мог связать в единую цепочку и разобраться в этой ситуации. Словно во сне пришло к нему видении последнего фрагмента из его памяти: как он идет по знакомой ему улице, вдруг сознание озаряется ослепительной вспышкой и Петр падает лицом на землю. Это воспоминание было настолько реальным и ярким, что он даже дернулся и сделал движение руками, словно хотел их подставить перед собой, чтобы амортизировать падение. И тут он поймал себя на мысли, что ему каким-то образом удалось пошевелить руками, причем без малейшего мысленного усилия над ними, словно машинально получилось. Петр замер и прислушался к себе, но ничего больше не происходило. Тогда он напрягся изо всех сил и, направив всю энергию и концентрацию на правую руку – с большим усилием, заставил ее чуть-чуть приподняться и подвинуть к себе, так чтобы кисть оказалась напротив его лица. Рука с трудом поддавалась его приказам, словно это был хорошо выполненный протез, которым еще только предстояло научиться пользоваться с достаточной проворностью, чтобы никто не догадался, что эта рука искусственная. Было еще такое ощущение, что этой руки нет на самом деле, и чувствуешь ее как будто по инерции, аккурат, как фантомная конечность. Она чешется, по ней бегают мурашки и даже сводит мышцы, тогда как ее уже нет на самом деле, лишь только шрам от ампутации. По крайней мере, Петр себе это так представлял.
Он попытался осмотреть руку, но в непроглядной тьме, ему этого не удалось. Как бы сильно он не вглядывался и не таращил глаза. Затем Петр, собравшись с мыслями, попытался упереться о правую руку и попробовал приподняться. Ему даже удалось немного приподнять голову, но тут же ощутил острую боль, пронзившую его затылок, и несоизмеримо тяжелая голова рухнула обратно, ударившись о пол.
«Боль! Прекрасно! Я чувствую боль – значит, я действительно еще жив». Подумал Петр. По крайней мере, ему показалось, что он чувствует боль. Так как после удара и столкновения головы о пол – боль непременно должна присутствовать. «Но, что же тут все-таки случилось Ребятыыы и где я Черт возьми, нахожусь?»
На миг он прислушался, ему показалось, что он снова услышал то ли шорох, то ли отдаленный гулкий голос. Но ничего больше не услышал, только непрекращающийся звон в ушах и чем сильнее он прислушивался – тем сильнее нарастал звон. Звон стал превращаться в нестерпимый скрежет, плавно поднимая уровень шума на несколько децибел в секунду, что еще больше начинало давить на мозг, и сознание было готово уже вот-вот помутиться. При этом трудно было что-то расслышать извне. Уши заложило так же, как при перепаде давления, когда быстро поднимаешься на высоту. Но сейчас слух притупился на столько, словно Петр совершил мгновенный скачек во времени и пространстве.
От сильно пересохшего горла – сглотнуть ему получилось только после того, как он сильно напряг свой язык и горло. Это спасло его. Гул резко прекратился, и наступило облегчение, которое воспринималось как радость после излечения неизлечимой болезни.
Обмякшее и неподатливое тело списало все его попытки снова подняться на - нет. Сил больше не было. Ни оставалось больше ничего, как лежать, покорившись настигнутым обстоятельствам. Единственное, что давало возможность действовать – это способность размышлять. Петр направил остатки своей энергии на попытку вспомнить, что же с ним все-таки произошло, и вдруг он услышал опять этот шорох и этот звук был уже совсем рядом.
1.2 На Земле.
Поздний вечер. Очередной теплый, майский день подходил к завершению. Солнце уже закатилось за горизонт, спрятавшись от людей, чтобы вновь неожиданно выскочить с другой стороны земли через несколько часов. Словно шутя над человеческой нерасторопностью, пока они еще сладко спят в своих постелях, не подозревая о том, что восход начался на несколько минут раньше и «Ярило» уже подглядывает за ними, проникая лучом света в окна их домов.
Петр шел к своему дому по краю поселка, вдоль границы лесного массива и не подозревал, что завтрашний рассвет увидеть ему уже не суждено. Казалось бы, ничего не предвещало грядущей беды. В воздухе пахло весной, природа пробуждалась от зимней спячки. Уже распустились яблони, вот-вот должна была зацвести сирень. Могучий ветер, устав от дневных скитаний, решил передохнуть, расположившись на ковре из крон деревьев, взбивая листья на ветвях как подушку для большего удобства, от чего те лишь изредка шевелились и подрагивали.
Обычный, невзрачный поселок городского типа, ни чем не отличавшийся от других провинциальных поселений, каких сотни тысяч находится на земле, территориально именуемой как – Россия.
Петр бы в превосходном расположении духа и в приподнятом настроении напевал свой любимый романс:
Я встретил Вас - и все былое
В отжившем сердце ожило;
Я вспомнил время, время золотое -
И сердцу стало так тепло...
Уж очень нравилась ему эта песня, особенно в исполнении Дмитрия Хворостовского, как впрочем, и все его творчество. Но сейчас эта композиция была как ни как кстати. Радости Петра не было предела, ведь сейчас он был по-настоящему счастлив – его мечта осуществилась. Все о чем он не переставал думать и неустанно грезил – была Мила.
Петр прокручивал ее имя, в голове смакуя каждую букву, и превозносил ее к лику самых известных ему цариц и богинь: Нефертити, Афродита, Венера и так далее.
Конечно же, Мила Валерьевна Прелестова не являлась представительницей королевских сословий и тем более мифическим божеством. В ее роду даже не было ни одного потомка дворянского происхождения. По традиционному общественному мнению считалась всего на всего среднестатистической студенткой ВУЗа, в который ездила из поселка в город на пригородном электропоезде каждый будний день.
Но Мила была поистине хороша собой: стройная фигура и очаровательное милое лицо, пышные темные волосы и глубокие карие глаза с выразительным и чувственным взглядом. Перед ее красотой ни один представитель сильного пола не мог оставаться равнодушным. Ее плюсом была не только красота, но и добрый, покладистый характер – поэтому люди тянулись к ней, любили и уважали.
Петр уже проходил вдоль забора соседнего участка, за углом которого находился его дом. Ему до сих пор не верилось в чудо, которое случилось с ним. В Милу были влюблены практически все парни поселка и ВУЗа, в котором она училась. Но Петру повезло, что она предпочла именно его. Прошло лишь пару недель с того счастливого дня, когда они начали встречаться и казалось теперь, что это счастье будет длиться вечно.
Завернув за угол, выходящий на родную улицу, Петр прошел мимо раскидистой черемухи, как вдруг услышал быстро приближающиеся шаги позади себя, но, не успев обернуться, его настиг сильный удар в затылок - тяжелым тупым предметом. Он не успел ничего почувствовать в этот момент. Только сознание, на мгновение ярко вспыхнув – растворилось, провалившись куда-то в пустоту.
1.3 Стенания.
Воспоминания прокручивались в больной голове как на проекторе черно-белого немого кинофильма или пролетали как будто слайды, запечатлевшие определенное событие в жизни, только в хаотичном порядке. Складывалось ощущение, что все они были не его, чьи-то чужие мысли, чужая память. Чувство подмены становилось все сильнее и сильнее и Петр, чтобы не свихнуться от этого, начал рассуждать логически. «Неужели надо мной ставили какие-то эксперименты по внедрению ложной памяти?! Потом выбросили сюда как неудавшийся подопытный экземпляр. А может это только часть эксперимента и самые худшие опыты еще впереди, а это место, где я нахожусь – вольер для испытуемого…» Все эти мысли навеяли на него все подавляющую тоску.
Затекшее тело, лежащее в одном положении, давало чувство дискомфорта и Петр, пребывая в своих мыслях, повернулся на бок и подложил руку под голову. «СТОП!!!» На мгновение он оказался ошарашенным этим телодвижением, точнее тем, с какой легкостью ему удалось это сделать. Ведь до этого тяжело было даже глотать, а движение рукой – просто предел его возможностей. Петр вновь прислушался к своему телу, прочувствовал внутренне каждую конечность и каждый палец. Он попытался пошевелиться снова, но организм словно парализовало, казалось вот-вот и паралич схватит его органы дыхания или сердца, и тогда уже точно «пиши пропало». Но легкие выполняли свою функцию в автономном режиме не прерываясь. Как и сердце, неумолимо билось в груди, выстукивая свой ритм, не сбиваясь хотя бы на долю секунды.
«Но как же мне удалось так легко перевернуться на бок? Так, что я для этого сделал, надо бы разобраться. Ох, и не нравиться мне все это Ребятыыы…» И тут он вновь услышал этот шорох, совсем рядом, где-то наверху, над ним. Он стал представлять и сравнивать, что же этот звук мог ему напоминать, очень уж характерным и до боли знакомым, был этот шорох. Походило, как на скрежет камней при трении друг о друга, при обрушении со скалы, только уж очень резкий и непродолжительный по времени было это звучание. Но камни как бы не сыпались, а наоборот, словно выстраивались очень быстро в нагромождение.
Приподняв голову, Петр прислушался, вдруг удастся еще что-то расслышать. И тут опять осознал, что ему удалось без особых усилий приподнять голову, но она тут же упала на подложенную под нее руку. Как будто она не принадлежала телу и болталась сама по себе на шарнире. «Ну, прям беспредел какой-то Ребятыыы». Только и смог проговорить про себя Петр. Мысли снова каруселью закрутились в его голове. Навалились «кучей всего» на его сознание-песчинку, угрожая завалить своим всеобъемлющим естеством его разум изнутри, но тут же улетучились, канули в неизвестность, откуда, собственно, и появились. Состояние при этом такое же, если подумать обо всем сразу – после чего происходит полное исступление, больше нет смысла думать еще о чем-то…
Но новый шорох заставил его даже вздрогнуть, потому, как он был совсем рядом, словно за соседней стеной и было еще что-то, что напоминало крик. Этот крик Петр слышал уже не раз прежде, причем вне этого места. И когда этот ор повторился, ему без сомнения показалось, что этот протяжный, полный страха, обиды и отчаяния – крик, принадлежит до боли знакомому человеку. Вот только кому именно, Петр вспомнить так и не смог. От чего тоска вновь навалилась на него всей массой, не оставив ему ни единой надежды на какое бы то ни было – прозрение…
1.4 На Земле.
Константин Николаевич Позадовский был, конечно, человеком сугубо недалеким. Весь его кругозор ограничивался: спортивной одеждой, крутыми «тачками» из компьютерных игр, красивыми девушками модельной внешности с разворотов гламурных журналов и электронно-долбящая музыка с песнями не несущими в себе никакой полезной смысловой нагрузки. Но было у него одно качество, которым он сильно гордился – вера в Бога. Ну, по крайней мере, он так считал, что верует. И даже пытался нести слово Божье среди своих «дружков» на районе. Но «братва» туго, что-либо в этом соображала и всегда пыталась «отмочить» какую-нибудь остроумную, на их взгляд, шутку в адрес Кости на этот счет. Бывало дело доходило до драки, когда трудно передаваемая по замыслу мысль из святого писания в купе со специфическим жаргоном из подворотен – Костя пытался процитировать доходчиво и понятно, но «пацаны» зачастую падали плашмя держась за животы от неудержимого приступа смеха. «Во, Позадовский, во жжёт…» От чего Костя приходил просто в неистовство и пытался доказать свою правоту, уже с помощью кулака. Но им же быв поправ – отправлялся курить, забившись в угол. Тем самым, его дружки, давали ему понять, что у них есть свое мнение и не надо их «лечить». Во время подобных столкновений была еще одна чудная «фишка», а именно боевой клич Константина, с которым он шел в атаку, дико вопя и отчаянно вереща. Очень высокий по тембру голос при протяжном крике просто «давал петуха» срываясь на фальцет. Сей факт еще больше забавлял и раззадоривал нормальных «пацанов», которые, собственно, и дали ему прозвище – «свирепый бройлер». Это, естественно, приводило Костю в свирепую ярость, когда он слышал в свой адрес эту кличку. Но чтобы не давать им лишний раз повода для массовой драки, Константин, не делал из этого трагедию и оставался в стороне – обиду затая. И не дай Бог, кому-то из малолетних подростков при нем, хоть отдаленно, упомянуть это прозвище – тогда наказание было бы суровым и безвозмездным. Как правило, Позадовский не устраивал публично-показательных «казней», а вылавливал своего обидчика, подкараулив в сумерках, когда тот оставался один и тогда нападал сзади и уже давал понять, что с ним шутки плохи.
В целом, Константин Николаевич Позадовский не отличался положительным характером, как и спокойным темпераментом. Его похождения и хулиганские поступки часто обсуждало и порицало местное общество. Поэтому никто из жителей поселка недоумевал, как же ему удалось обворожить Милу Прелестову, которую все боготворили, считая ее ангелом воплоти. Какими правдами и неправдами он уговорил ее встречаться с ним. Хотя она была еще по-детски доверчива и наивна и крайне неопытная во взаимоотношениях с молодыми людьми. Но вскоре поняв, какую ошибку она совершила – дала делу обратный поворот. Решила прекратить с ним какие-либо отношения, после того как он ударил ее, будучи в нетрезвом состоянии, безосновательно приревновав Милу к ее двоюродному брату Семену, с которым любила иногда посидеть в своей комнате наедине и поболтать по душам. Но Косте не дано было этого понять и таким образом намекнул ей, что не стоит его дурачить. А когда узнал, что Мила хочет порвать отношения с ним – поклялся обязательно отомстить. Тому, кто захочет в будущем с ней встречаться – сильно не поздоровиться.
1.5 Стенания.
Чувство безысходности. Ощущение покинутости. Все кажется безнадежным, все видится нереальным. Петр находился в крайне подавленном состоянии. От непонимания ситуации, в которой оказался – он чувствовал себя совершенно разбитым. Он не мог ничего поделать и как-то исправить это дело. Все старания его, направленные на то, чтобы понять суть происходящего, не давали плодов и хоть какого-то мало-мальски вразумительного ответа. Только одна деталь стала его сильно волновать – как же ему удается иногда так легко изменять положение своего тела, которое практически ему не подвластно. Петр начал анализировать те моменты, когда ему удавалось шевелиться. «Если я целенаправленно пытаюсь двигаться – то все действия приходится делать с большим трудом и усилием, что приносит совсем мало результата, но стоит мне отвлечься, как тут же, не осознавая и независимо от себя, с легкостью, будто нахожусь в невесомости, чуть ли не кувыркаюсь вокруг своей оси как на токарном станке». Такой расклад вещей – сбивал его с толку. Выходило так, что все реальное, естественное и рациональное – не имеет смысла, потому как нереальное, запредельное и иррациональное – поддавалось действительности. Т.е. все, что раньше было логично и действовало по закону природы – теперь являлось чем-то абсурдным, абстрактной выдумкой – какой-нибудь плоской псевдонаучной теории. Мир стоило теперь воспринимать фантастической проекцией. Картина с сюрреалистическим, переплетенным в гротескно-причудливой форме сюжетом. Где у власти находятся – волюнтаризм эмоций и плюрализм бытия.
Петр Сергеевич Неверин никогда не верил в сверхъестественное и во все, что выходило за рамки разумного, а ко всем религиозным учениям, например: относился как к «опиуму для народа» или как к СМИ – средство манипуляции идиотами. Для него только точные науки были реальностью. Только то, что можно было математически доказать и логически объяснить – и сотворение мира и происхождение видов. А все остальное, он считал нелепым издевательством над общественным разумом, воздвижением толпы в заблуждение, самообманом недалекого ума – людей, которые пытаются таким образом уйти от житейских проблем и от реальной действительности. Выдумки, не имеющие никакого научного подтверждения и по-настоящему аргументированного доказательства. Библия? Сказки для взрослых! Хитроумный инструмент узкого круга посвященных лиц для управления массами. Самая грандиозная теория заговора.
По сему, все происходящее, никак не вписывалось в его идиллическую картину мира, от чего он все больше входил в стопор и тем самым затруднял свое, и без того тяжелое, положение. Вдруг, его как обухом ударило – пришло озарение. Он вспомнил выражение – «ноги сами несут». «Ведь когда мы ходим, не задумываемся о том, что надо постоянно передвигать ноги. Мышечная память уникальная вещь, ей можно абсолютно довериться. Она никогда не подведет». С сознанием этого, Петр сконцентрировался на одной мысли. «Надо думать о направлении поставленной цели, а не о средстве к ее достижению». И тут же осознал, как же ему сейчас не хватает самого любимого и дорогого человека, ради которого еще стоило бороться и искать выход, даже в такой безвыходной ситуации.
1.6 На земле.
Ночь. Умиротворяющее спокойствие. Легкое стрекотание сверчков. Отдаленные звуки ночных птиц. Из раскрытого настежь окна в комнату льется свежий весенний воздух. Отсвет полной луны заливает пол в комнате и лишь краешком осторожно касается кровати, дабы не потревожить двух влюбленных созданий, которые мило лежат в обнимку под одеялом. Несмотря на поздний час – сон не приходил к ним, даже после продолжительных любовных утех, страстных соитий и бурной кульминации. Петр гладил голову Милы. Проводил рукой по ее роскошным волосам, стараясь делать движения как можно нежнее и убаюкивающее. Мила приподняла голову и, потянувшись к Петру, нежно поцеловала его в губы. Затем глядя ему в глаза искренне сказала:
- Я люблю тебя, милый!
- Я тоже очень люблю тебя, - вторил ей Петр.
- Даже не представляю теперь своей жизни без тебя!
- Поверь мне. Я никогда тебя не оставлю. Я всегда буду с тобой.
- Спасибо Господу Богу, что подарил мне тебя! – Произнесла она, положив голову ему на грудь. – Только благодаря его великой милости – мы с тобой можем быть вместе, не смотря ни на что.
- Да?! – Изумился Петр. – Ну, тогда спасибо и Дьяволу, что не вмешивается в его волю.
- Конечно! Бог велик и всемогущ и никто не в силах ему помешать. – Проговорила Мила, сперва не поняв, к чему он клонит.
- Наверное, гордится собой. Как бы ему не лопнуть от собственной значимости! – Саркастически произнес Петр.
- Зачем ты так иронизируешь? – С долей обиды спросила Мила. – Ты не согласен с его догмами или просто считаешь, что он не прав?
- Ну, во-первых, нет никакого Бога! И Дьявола тоже нет. И уж тем более: Аллаха, Будды, Кришны и иже с ними – тоже нет. Всех их придумали люди, чтобы морально защитить себя от могущества этого мира и поставить себя во главе природы, как будто это свыше им дано. Типа могут повелевать всем с позволения их божков. Во-вторых, как тебе - во-первых? А в-третьих, рая и ада тоже нет. Есть только небытие. Вот!
- Вот? – Удивилась Мила. – Если бы Бога не было – тогда все было бы зря! Скажи мне, для чего же тогда человек: строит, творит, созидает? Чего ради людям нужна: будняя суета и великие открытия, домашний очаг и рукотворные чудеса света, простое общение с близкими людьми и проникновенность шедевральных произведений музыки и литературы? Зачем человеку все это нужно?
- Ну, это естественно. Человек существо – социальное и он стремится к гармонии, к согласию и любви к ближнему своему. А ради любви он готов творить и создавать шедевры.
- Так вот, все эти чувства и есть олицетворение Бога! Нам только кажется, что все, что мы делаем – это для себя. На самом деле все для Господа Бога, все во благо Всевышнего.
То есть получается: войны, убийства и другие злодеяния, творимые людьми – это тоже про его честь?
- Нет! – Совсем обиженно воскликнула Мила. – Все плохие поступки делают невежественные люди, которые не верят в Творца и в то, что он их создал для благочестия и великодушия, чтобы они несли добро и любили друг друга. А вместо этого, эти негодяи, сами себя возносят к лику творцов имеющие право: твердить свои законы, распоряжаться судьбами других людей, изменять ход истории в свою пользу. Отсюда и выливаются все эти бесчинства, весь этот беспредел, происходящий в мире.
- Почему же тогда Бог, раз он так всемогущ – не вмешается в это и не исправит все на свой божественно-милостивый лад?
- Бог очень мудр! – Гордо сказала Мила. – Он просто дает людям шанс осознать, что они заблуждаются и такими делами мир не построить. И осознав истину – придут к Богу, чтобы вобрать его в себя и жить в счастье и любви. И, кстати, зря ты считаешь, что рая и ада нет. Все существует – в невидимом для нас пространстве, в другом измерении. Просто, кто во что верит – то и получит.
- Хорошо, допустим…- процедил Петр, поняв, что начинает сдавать позиции. Но доводить эту бурную беседу до ссоры тоже не желал. – Давай продолжим обсуждать эту тему завтра. Как ни как - «утро вечера мудренее».
Утро уже начинало заниматься, и на горизонте стал брезжить рассвет. «Завтра» неумолимо трансформировалось в «сегодня».
- Здесь ты прав! – Улыбнувшись, чмокнула его в губы Мила. Спокойной ночи, милый!
- Спокойной ночи, милая! – Позаимствовал Петр. На мгновение крепко обнял Милу и, ослабив хватку, уткнулся в ее волосы, поцеловав прямо в темечко. Но прежде чем сознание отпустило мозг и погрузило его в сон – Петр на миг призадумался – «Интересно, если небытие – это то чего не существует, но в действительности оно есть – тогда, как оно может быть, если его нет, но оно реально… Просто взрыв мозга! Психодел какой-то, Ребятыыы! Все это только предрассудки…
1.7 Стенания.
Глубь. Зависшая мгла. Отсутствие какого-либо запаха. Полное затмение окружающего бытия. Нет практически никаких внешних раздражителей. Лишь приглушенно-грохочущие шорохи и отдаленно-клокочущий шёпот - временами простреливают монолит пространства. Странная ощущаемость организма, заговорщицки, наводила на мысль – будто тело перестало подчиняться законам физики и перешло в астрально-эфирное состояние. Словно оно стало продолжением окружаемой атмосферы и сквозь него плывут тонкие материи элементарных частиц на уровне торсионных полей. Как если бы оно было энергетическим сгустком, пространственно-эмоциональным всплеском, остаточной энергией событийной памяти – а-ля пресловутое приведение. Но в тоже время, если думать о теле, прочувствовать его как следует – то оно было: неподъемно-грузным, непривычно плотным, массой плоти неподдающейся к движению.
Тем не менее, Петр, абстрагировавшись, от чувств своего тела, все силы разума направил на поиски выхода из столь странного и невообразимого места. Его захлестнула волна злости и негодования: - «Что же это за «штука» такая Ребятыыы? Почему здесь все не так и все не то? Здесь мерзко и жутко! Здесь душераздирающе – страшно! Непривычные мысли, непривычные ощущения, непривычный – я! Кто это все придумал? Чья это злая шутка?! Тут ничего нет! Тут ничего не может быть, и нет тут меня. Здесь невообразимо мерзко и отвратительно! Если бы Небытие существовало – оно выглядело бы именно так».
В этот миг он отвлекся, от своих яростных рассуждений, и ощутил, что уже стоит на ногах. Почувствовал, что ему незаметно для самого себя, каким-то непостижимым образом, удалось подняться и встать во весь рост. В этот самый же момент: ноги налились свинцом, равновесие улетучилось – как и не было вовсе, колени подогнулись и, поняв, что сейчас точно упадет – Петр попытался переключиться на другие мысли, кроме как о своем теле. Но было уже поздно. Он падал и падал очень быстро, с большой скоростью, вот только почему-то долго. Петр не успел подумать об этом – но ощутил это по всем привычным для него показателям. Все-таки чувство пространственного ориентирования у него еще работало и соотношение его роста относительно пола и скорости свободного падения – непременно должны были закончить его падение в определенное время. Но времени прошло явно больше, словно он падал как в замедленной съемке – слоу мо, хоть при этом и казалось, что падение происходит очень быстро для него, а для окружающего пространства оно было очень медленным.
Петр сделал попытку сгруппироваться и подставить руки перед собой, чтобы амортизировать падение и тем самым смягчить удар от столкновения его головы с полом этой проклятой «тюрьмы». Конечно, в такой непроглядной тьме – он не мог видеть – ни как он падает, ни какое расстояние до пола ему придется преодолеть, чтобы столкнуться с ним. Потому и не успел подумать – как ему будет больно от полученного столкновения и какой силы будет этот удар. Только сознание, сделав несколько кувырков, остановилось в предполагаемом месте, где должен был находиться пол, и лишь слегка еще продолжало вращаться – а-ля эффект «вертолета», когда кружиться голова.
«Странная канитель!» - подумал Петр, осознав, что уже лежит лицом вниз. «Такое чувство, что я падал куда-то в пропасть, а не на пол…И странно, я даже не почувствовал боли, когда упал… Какого Черта, здесь твориться Ребятыыы?!?
Распластался он в слегка неудобной позе. Раскинувшиеся руки тактильно прочувствовали поверхность, на которой он вновь оказался. По ощущениям, действительно, походило на брусчатку – даже более того, были цементные швы между камнями. «Рукотворных дел создание…» - смекнул Петр. «Хых! Очень похоже на то, как мы с Михалычем клали декоративный камень на реконструкции старого особняка. Я тогда еще подрабатывал помощником каменщика. Может и к этому месту приложил свою руку Василий Михайлович?! Он, что называется «каменщик от Бога». Навряд ли он знал, что за темницу тут строит, потому как был очень добрым и великодушным стариком и ни за что не стал бы строить здание, где непременно бы мучился человек. Но такой способ кладки – я видел только у него. Даже после того, как мы с ним изрядно выпили, однажды, после работы – он согласился меня научить этому мастерству, признавшись, что ни кого и никогда больше этому не учил. Все равно, не могу понять: кто же создал это злополучное место, в которое меня запихнули. Ну не сам же я, в самом деле, воздвиг себе это заключение?!»
Подключив логику к своим раздумьям, Петр попытался понять: для чего же он здесь очутился, какой в этом есть смысл и для кого. Кто мог с ним так жестоко обойтись, а самое главное зачем. Все его «измышлизмы» сходились на последовательности, происходящих с ним накануне, событий.
1.8 На земле.
Суета. Весь мир в движении. Бесконечная борьба за право жить в довольствии и достатке. Все человечество занимается вещами, которые им на самом деле абсолютно не нужны, но они не могут иначе, потому что все это делают. Так уж они устроены, такая вот у них – конституция.
День - неумолимо движется по планете, торопя всех, кто живет по его законам. Время – словно пытается обогнать само себя – дает негласный урок на будущее всем замешкавшимся и опоздавшим, что нужно быть более расторопными, стремительными и неудержимыми в своих начинаниях. В противном случае: ошибок оно не простит и второго шанса не предоставит. И все этому правилу внемлют и стараются наперегонки угнаться за своей мечтой, какой бы утопичной она не была.
Петр и Мила спокойно спали в объятиях друг друга, не замечая всего этого мирского безумия. Для них все это было где-то далеко, совершенно в другой галактике. Их маленький островок любви - сейчас находился на самом краю вселенной, у самой предполагаемой ее границы. Где никто и никогда не сможет обнаружить и потревожить их единство.
Незатейливая, но по-простому гениальная мелодия мобильного звонка – взбудоражила воздух в маленькой комнате, напрочь прогнав идиллию спокойствия – встряхнув сон, словно наваждение. Влюбленные, лежали, не шевелясь, не подавая виду, что обеспокоены этим звонком; надеясь, что тот, кто звонит – опомниться и сам перестанет им докучать, своей настойчивостью. И действительно, телефон умолк. Но в ту же минуту вновь продолжил извергать музыку, давя на психику своей жалобной интонацией. Это делало невыносимым чувство неприязни, капая на нервы, словно как при средневековой пытке: когда воду капали на голову обездвиженного бедолаги. Капля за каплей – падали степенно на лоб, быстро приводя пытаемого в крайнее раздражение и долго терпеть такую муку, не представлялось возможным, потому бедняга сходил с ума и процесс помешательства был уже необратимым.
Первой сдалась Мила. В ее оправдание можно сказать, что это, собственно, был ее телефон, и она могла распоряжаться им как угодно. Взяв трубку и нажав на кнопку «принять вызов», она неуверенно произнесла:
- Алло…- цифры, высветившиеся на экране, говорили о том, что этого номера нет в списке абонентов, записанных ранее в контактах телефона, что уже, несознательно, вызывало легкое чувство тревоги. Мила молчала и слушала, что говорил звонящий человек. Она осторожно повернулась, украдкой и виновато глянула на Петра и сразу же отвернулась, опустив глаза. Он заметил это движение и в тот же миг смутился - чтобы оно могло означать. Неужели Мила что-то скрывает от него или просто хочет уберечь от какой-то опасности. Петр не слышал, о чем говорит голос в трубке телефона и старался не подавать вида, что ему это интересно, но догадывался, кто весит на другом конце телефонного моста. Наконец Мила громко и чуть раздраженно заговорила: - Нет! Я не хочу тебя больше видеть! Оставь меня в покое. У меня есть другой.
Она сбросила вызов и швырнула телефон на прикроватную тумбочку. Сложила руки на груди и, надувшись, сделала слегка угрюмое и обиженное лицо, от чего показалась Петру еще больше привлекательной. Хотя «еще больше» казалось уже невозможным. Для него она была эталоном красоты в чистом виде. Никакая косметика, никакое одеяние – не могли сделать ее еще красивее, а только наоборот, погасить тот лучезарный и неподражаемый свет, который несла в себе – Мила. Ведь нет ничего красивее и прелестнее – чем натуральная и естественная красота, данная от природы. Все остальное является ложью и надувательством, что уже, априори, не может быть прекрасным.
- Это был Позадовский? – Осторожно спросил Петр у нее. – Чего ему еще надо?
-Да, это он. – Мила запнулась, но продолжила. – Хочет, чтобы я его простила и дала второй шанс. Уговаривает меня о встречи с ним.
- Ах он… Да я ему… Ну, он у меня… - не успел толком проговорить, чтобы он сделал с Позадовским, как вновь раздался звонок мобильного телефона Милы и Петр резко подорвался, чуть привстал и потянулся к прикроватной тумбочке. Схватил телефон и принял вызов. Из динамика послышался умоляющий голос Позадовского, который начал быстро тараторить:
- Мила, выслушай меня, пожалуйста! Не бросай трубку. Я очень сильно тебя люблю! Я не могу без тебя!... Я…
- Слышишь ты Сварливый Спойлер! Или как там тебя кличут – Свирепый Бройлер?! Не понял что ли? Она же сказала: «Оставь в покое, у нее есть другой».
- Ааа… Я… Ты… - от неожиданности Костя вошел в стопор.
- Не вздумай звонить ей больше! А то ведь, определенно, пожалеешь об этом.
- Ты че мне угрожаешь?! Меня не напугаешь. Да и кто ты ваще такой?? – Не узнал Петра по телефонному разговору Позадовский.
- Я тот, кто я есть. И тебе еще раз повторяю: забудь этот номер телефона и не звони сюда больше! Компрендо?!
- Ты че урод! Будешь мне еще указывать, что мне можно делать, а чего нельзя… - Костя начинал выходить из себя. – Я ведь тебя падла порву на пазл!
- Фи, как грубо, - саркастически парировал Петр понимая, что начинает брать верх над Костей, - может не стоит переходить на личности?!
- Да ты у меня, Козел, землю жрать будешь и из лужи запивать. Я найду тебя, тварь. Я тебя выслежу, будь уверен. За меня вся братва встанет, мы тебе покажем как чужих девчонок уводить…
- «Да я!», «Да у меня!» - передразнил Петр Костю. - Сплошной пафос и только на словах, а на деле что?! Я вас умоляю: не смешите меня голым пузом, у меня ноги тоже волосатые…
- Ну, все пес смердячий! Ты себе только что смертный приговор подписал. Надеюсь у тебя уже забронировано место на кладбище?
- Ой, всеее, Ребятыыы прощайте… Не долго мне осталось. – Язвил Петр, подтрунивая Костю.
Константин замолчал, услышав знакомое выражение. Слово-паразит – его часто произносил до боли знакомый ему человек. Позадовский стал быстро перебирать в памяти всех своих товарищей, но этот тип был явно не из его компании. Образ этого человека всплывал в уме, какими-то не четкими силуэтами и имя его так и вертелось на языке. Тадам! Озарение снизошло как «Эврика» у Архимеда.
– Неверин!? – С подозрительно спокойным тоном процедил Позадовский. – Вот ты и попался мерзкий гнус! Твоя песенка спета, урод…
Петр хотел что-то возразить в ответ, но короткие гудки в телефонной трубке оборвали его невысказанные слова и, посмотрев на Милу он произнес:
- И как тебя только угораздило связаться с этим недочеловеком? Не понимаю…
- Он в отличии от тебя, хотя бы верит в Бога! – Все еще обиженная на всё и на вся, констатировала Мила, но ее обида быстро сменилась на безудержное беспокойство. – Может, не стоило ему так грубить, милый. Он ведь и впрямь когда не в себе может натворить безумных дел. Вдруг, действительно, захочет тебе отомстить и…
- Милый, ласковый, любимый ты мой человечек, - нежно и в тоже время страстно обнял и поцеловал Милу Петр, - я очень тронут и ценю твою заботу обо мне, но поверь, если каждого такого Позадовского бояться – всю жизнь по подвалам прятаться. Это же бред! Да к тому же, что он мне сможет сделать? Всех его приятелей я прекрасно знаю, как и они меня. И поверь, они не станут ради него впрягаться, чтобы разобраться со мной.
- Все равно, будь осторожен. Мало ли, что взбредет ему в голову.
- Не беспокойся! Я всегда на чеку… - и тут он взглянул на часы, висевшие на стене. – Слушай, а время-то уже ближе к ночи. А мне завтра по делам рано вставать. Пойду тогда домой, чтобы тебя не тревожить. У тебя же завтра выходной, верно?
- Но ты меня, ни в коей мере, не потревожишь. Пожалуйста, останься со мной, Петя!
- Ыхых! – С усмешкой вырвалось у Петра, а-ля как диснеевский герой мультфильмов – Гуфи. – Петя? Из твоих уст это имя звучит как музыка.
- Тогда я так и буду тебя называть. – Радостно и соблазнительно залепетала Мила пытаясь увлечь его к себе и никуда не отпускать.
- Я в восхищении! – Процитировал Булгакова Петр. – Но, тем не менее, будет лучше, если я сейчас пойду домой, а завтра вечером мы с тобой свидимся вновь. Обещаю!
Одевшись, Петр вышел из дома, на прощание крепко обняв и чмокнув Милу. Его путь к своему дому: лежал на краю поселка, вдоль границы лесного массива…
1.9 Стенания.
«Бог! Где Бог? Где ты Бог, когда ты мне так нужен!!» Неверин в отчаянии уже был готов поверить в то, что раньше так упорно отрицал. «Миллионы верующих ведь не могут ошибаться – веря в тебя. Докажи мне, что другие миллионы атеистов ошибаются – не веря в тебя. Я уже совсем запутался, кто заблуждается: те, кто верят или те, кто не верят; если же сам взываю к Богу…»
А тем временем Петр уже опять стоял на ногах и даже более того – делал, хоть еще и неуверенно, но маленькие шажки. Непрекращающееся шебуршание шорохов – то было постоянным, то вдруг внезапно прекращалось на неопределенный срок. И вообще было несистематизированным, беспорядочным и хаотичным. То тут – то там, сверху – снизу, справа или слева… Гремело в любой плоскости, стрекотало или еле слышно шуршало, словно у проекции этого места не было предела и оно постоянно расширялось во всех измерениях.
«Как-то, помниться, что-то подобное уже снилось мне однажды», - вспомнилось Петру, - «то-то я думаю, что все это, какое-то затянувшееся дежавю». Петр уже брел в одном направлении, не видя, собственно, куда и зачем идет, но продолжал думать об отстраненных вещах, дабы не думать о несуществующем контроле над своим телом. Как зомби бесцельно проторивает себе путь сквозь внешние преграды, не задумываясь об их существовании.
«Так, если Бог все-таки реален, как он выглядит, например?» - Продолжал вести диалог с самим собой Неверин. – «Наверняка, как старый дед, с длинной и седой бородой. В мешковатой, белой и растрепанной рясе – в лохмотьях и потемневшей от многовековой пыли, собиравшейся на ней. Ведь Бог всегда так занят, шутка ли, помогать всему человечеству столько времени с самого сотворения мира, что даже некогда привести себя в порядок: помыться, побриться, переодеться и все такое… Бредовые мысли, но что в нашем мире вообще нормально?!»
Блуждания во тьме продолжались, и когда Петр натыкался на кладку – то в этот момент он задействовал свое сознание на долю секунды и направлял свое тело в другую сторону. Безнадежно потыкавшись во все стены, Неверин, наконец, осознал, и его опасения подтвердились: он был замурован в замкнутое пространство со стенами, которые собственными силами не в коем разе не смог бы преодолеть. Скорее всего, что кладка сделана не в один слой, а в несколько и могла достигать метровой толщины, возможно даже больше. Как в средневековых замках, например: о которых любил читать и смотреть научно-познавательные и исторические передачи – Петр. Удивительным был еще тот факт, что здесь не было никакого входа-выхода – только сплошные стены, скорее всего даже без окон, иначе, откуда тут такая кромешная тьма.
«Странно, что я до сих пор не чувствую запаха?! Абсолютно нет никакого запаха. Этого не может быть. По любому в таком непроветриваемом месте должен быть затхлый воздух и как минимум пахнуть сыростью. Да что там говорить: я даже не чувствую запаха своего тела или одежды… Кстати, а одежда-то вообще сейчас на мне есть? Она та же, что и в тот день, когда я уходил от Милы?! В тот день… А какой сейчас день?... Сколько вообще я здесь нахожусь?... И что же, в конце концов, случилось с моим обонянием Ребятыыы??
В бешенстве и от безысходности Петр стал бегать по своей темнице и врезаться со всего маху в стены, не принося, тем самым, хоть мало-мальски заметного результата. Хотя боли он тоже не чувствовал, потому как и не думал о ней, что еще больше раззадоривало и злило Петра и бросало его в еще большую ярость кидаться на стены – словно дикий зверь загнанный в клетку.
- Ээээтим делу не поможешь! – Раздался из ниоткуда, но совсем рядом скрипучий и протяжный голос.
Неверин только взвизгнул и от страха метнулся в угол подальше от прозвучавшего голоса.
- Кто?... Кто здесь? – В оцепенении еле выговорил Петр. – Что Вам нужно от меня? Как Вы сюда попали?
- Успокойся, мой милый друг, я не причиню тебе зла. – Голос звучал тихо, спокойно и непринужденно, но отчетливо слышался, будто звучал в самой голове Петра. – Я здесь, чтобы помочь тебе.
- Да?... Кто ты?
- Ты и сам знаешь кто я!
Петр был в полной растерянности. Он не мог видеть присутствующего из-за непроглядной тьмы царящей вокруг. Но и тембр его голоса был ему незнаком, вроде… Представившийся Петру образ – заключил в его сознании представление, что это мог быть старик весьма преклонного возраста. Только припомнить знакомых, подобных этому образу – он не мог. Хотя легкое наваждение вклинилось в мозг.
- Так, как же ты сюда попал? – Чуть успокоившись, поинтересовался Петр.
- Никак. Я всегда был здесь. – Совершенно простодушно ответил, вроде знакомый, старик.
- Да, как же?... Я бы непременно наткнулся бы на тебя, пока бродил от стены к стене?!
- Эх… Ты был очень занят своими мыслями, что и не замечал меня.
-Невероятно… - Выдохнул Петр. – Просто нелепый сон какой-то…
- Ты прав Петя. Это, всего на всего, только сон. – Совсем по-отечески произнес голос невидимого старца.
- Откуда ты знаешь мое имя?
- Скажем так: я знаю все, что знаешь ты.
- Этого не может быть! Я… я вообще тебя не знаю. Даже понятия и не имею кто ты…
- Ну, что же ты дружок, сам себя обманываешь.
- О чем ты говоришь? Возможно, если бы я тебя увидел – может и узнал бы. Так ведь не видно же ни черта!
- А ты просто представь, что вокруг светло – тогда и увидишь меня.
Сначала Петр уже было решил, что это все на всего бред сумасшедшего, но в следующую секунду он, действительно, одной только силой мысли осветил злачную темницу. Увиденное повергло его в настоящий шок. Перед ним находился седой старик в белых лохмотьях – аккурат так же, как он представлял себе внешность Бога. От нахлынувших мощной волной: умопомрачительных мыслей и безжалостных эмоций – Петр потерял сознание, погрузившись опять во тьму.
Часть 2. В центре Небытия.
2.1 Разговор с Богом.
Жуть. Мельтешащий мрак. Всепоглощающий необузданный страх. Мир в одночасье перевернулся - вставая с ног на голову. Давящее состояние фрустрации - от пережитого мгновения изменения полюсов. Щемящее душу разочарование - от предательского краха идеала. Кто бы мог подумать: Бога нет, а он тут как тут; Бог всемогущ, а с виду жалок; В Бога не верят, а он верит в нас; Бог безлик; Бог – человекообразен; Человек – богоподобен…
Реальность впредь, каким-то непостижимым образом, начало выворачиваться наизнанку и выплескиваться в пространство – созидая абсолютно невиданный доселе девственный мир с новыми законами и правилами бытия. От подобного рода метаморфоз – у неподготовленного человека непременно мог случится сдвиг по фазе, что аккурат привело бы его к помешательству рассудка и следовательно к неоперабельной душевной болезни.
Петр настойчиво пытался принять новое познание мироздания. Но навалившееся наваждение – придавило его сознание, сузив всю многогранность вселенной до размера небольшой камеры, замкнутой четырьмя стенами.
- Что это за место? – Осторожно спросил он у старца, все еще сомневаясь, что это на самом деле мог быть Бог.
- Это место для тех, кто верит в его существование. – В голосе, возможного Бога, звучали веселые нотки. Словно ему представилось, каким его увидел Петр и что он в этот момент подумал о нем.
- Ааа… и как же я сюда попал, например? – Допытывался Петр недоверчиво. – Каким образом меня сюда впихнули?
- Ты стал жертвой рокового стечения обстоятельств и под натиском своего убеждения вверг себя, в сотворенную тобой же, ограниченность пространства внутри беспредельной бесконечности.
- Ты… Вы решили поиздеваться надо мной? – Не уразумев, о чем толкует этот полубог-полустарик, Неверин готов был уже сорваться на ругательства . – Можете мне по человечески объяснить, где я нахожусь и как это называется?
- Что ж, перевожу с Русского языка на понятный, - невозмутимо и уверенно продолжил глаголить истину собеседник Петра. – Твой недоброжелатель подкараулив, когда ты будешь находиться в беспечном настроении – выбил твой дух из тебя. В то же мгновение, твое сознание, уже на подсознательном уровне, распределив энергетические потоки торсионных полей, определило шифр относительно твоего «Эго» и перенесло тебя сюда в соответствии с условиями стандартной формы перераспределения душ…
- Подожди! – В полной растерянности и замешательстве выдохнул Петр. – Ты хочешь сказать, что я якобы умер, а моя душа находится на небесах?
- В данный момент, твоя земная оболочка, действительно, находится в безжизненном состоянии, а эфирное тело – умственно-информационных характеристик, собирательно-устоявшихся норм перераспределяющих поведенческие стремления носителя в совокупности взаимодействия с другими обладателями ментальных душ – находится в стадии стагнации и выбора пути дальнейшего следования.
- Дед! Хватит сливать мне эту дезу! Я ничего не понимаю, что ты мне говоришь. – Петр начинал чувствовать себя будто овощ, не знающий элементарных вещей, словно при просмотре научно-познавательных программ, хоть часто и любил смотреть такие передачи по телевизору или читать научно-популярные журналы.
- О, прости! Я думал, что ты знаешь, о чем я говорю. – Продолжал ехидничать старец. – Ведь ты же смотришь и читаешь умные вещи, но видимо не для того, чтобы ликвидировать свою безграмотность, а просто для того, чтобы казаться умным. Согласись, это же самообман.
- Мой мозг отказывается сейчас воспринимать подобную информацию из-за непонятной ситуации, в которой я оказался.
- Ладно, расслабься. На самом деле я могу с тобой говорить проще, на твоем уровне горизонта познания. Просто хотел тебя немного растормошить и отвлечь от твоих переживаний, чтобы ты не слишком сильно загонялся своим теперешним положением.
- Это что шутка? – До Петра только сейчас дошло, что старик над ним стебется и прикалывается. – Это был сарказм, да? Надо же, Бог умеет шутить. Вот те раз. Вы снизошли до меня, чтобы поразвлекаться надо мной?
- Я здесь, чтобы помочь тебе, Петя! – Уже серьезным тоном ответил Бог.
2.2 Мытарства в небытие.
Позадовский лежал на спине и чуть слышно постанывал. Ему хотелось пошевелиться, но при всем желании у него этого не получалось. Его терзала жгучая боль, пронизывающая все тело. Словно он упал с большой высоты и переломал себе все кости. Но когда он пролежал в таком состоянии несколько часов – то его сознание переключилось на другие проблемы, забыв о боли, как будто ее и не существовало. Константин начал анализировать, где он находится и что происходит вокруг. Также начал вспоминать происходящие накануне события, до того момента как очутился в этом омерзительном и убогом месте: наполненное тьмой и гнетущей атмосферой, где абсолютную тишину иногда нарушал доносящийся с разных сторон непонятный шорох.
Воспоминание проникали в его сознание будто извне. Словно к его голове подключили флэш-накопитель и теперь копируют файлы с флэшки в его мозг; как на жесткий диск.
Просматривая скопированные папки, сохраненных историй из своей жизни и детально рассматривая запечатленные моменты последних кадров: у Кости складывалась картина произошедшего. Когда он подкараулил Неверина возле его дома и напал на него сзади, ударив того бейсбольной битой по голове – то сразу кинулся бежать наутек, подумав, что убил Петра и устремился покинуть место убийства в надежде, что его никто не заметит.
Костя бежал быстро через лес в сторону своего дома. Но когда он пробегал шаткий деревянный мост через обмелевшую речку и оглянулся назад, чтобы убедиться, что его никто не преследует – то в этот самый момент споткнулся о выступающую доску и налетел на узкие перила этого моста. Подгнивший брус не выдержал массы его тела и, подломившись, разлетелся в стороны, опрокинув Костю вниз. Пролетев двенадцать метров и, сделав изящный кульбит в воздухе – Позадовский упал плашмя на дно реки. Именно на дно, а не на воду, так как от реки здесь осталось одно название. После того как запустили реку по построенному выше по течению каналу – то в этом месте теперь протекал только небольшой ручеек.
От падения на земную поверхность с достаточно большой высоты – Костя тут же потерял сознание, а душа его продолжала падать, все дальше и дальше погружаясь в темноту; пока не шмякнулась о совершенно иную твердую поверхность, искусно подложенную для предотвращения дальнейшего падения в пустоту…
2.3 Разговор с Богом.
- Так все-таки, где же я нахожусь на самом деле? - Петр отчаянно пытался выяснить свое место нахождения и с надеждой предполагал, что это всего лишь на всего розыгрыш и сейчас раздастся веселая музыка, включится свет и появятся его друзья с воздушными разноцветными шариками, живыми цветами и будут поздравлять его с днем рождения. Вот только день его рождения будет через несколько месяцев и никакие другие знаменательные даты в его жизни в ближайшее время не предвиделись.
- У этого места множество названий, но обычно люди называют его – Небытие! – Открыл тайну Бог спокойным и даже немного отстраненно-равнодушным тоном.
- Небытие? – Удивился Неверин, протянув это слово с аффектацией в голосе. Петр начал тоже иронизировать над старцем; включив, таким образом, психологический защитный механизм, дабы совсем не рехнуться и все еще надеясь на чью-то злую шутку. – И как давно появилось это самое «Небытие»?
- С первого дня основания.
- Вселенной?
- Всего!
- А когда появилось «ВСЁ»?
- В первый день!
Неверин продолжал гнуть свою линию, несмотря на полную невозмутимость Бога, что начинало раздражать и выводить Петра из себя:
- И как же можно выбраться отсюда?
- А как можно выбраться из места, которого нет? – Вопросом на вопрос ответил всевышний, по-прежнему выдерживая спокойствие.
- Опять шутить изволите?! – Обиделся, наконец, Петр, не принимая такую манеру общения Бога с ним. Неверин надеялся на помощь и ждал ее от существа, которое как он считал, хоть и не верил – должно априори помогать людям, нуждающимся и оказавшимся в беде. По его мнению: Бог обязан защищать и давать поддержку, а в трудную минуту – вызволять из неприятностей. Петра стало злить это несоответствие реальности с действительностью. – Вы же сказали, что явились сюда, чтобы помочь мне?! Ну, так помогите мне!
- Ты мне нравишься, Петя! – Добродушным и ласковым тоном сказал Бог. – Я, конечно же, помогу тебе найти выход, но дойти до него ты должен сам; пройдя все испытания на своем пути и развеяв все свои заблуждения. Только когда познаешь истину – ты сможешь освободиться.
2.4. Мытарства в Небытие
«Где я? Я хочу домой! Что вообще происходит? Мне надо выбираться отсюда! Почему я не могу пошевелиться? Я ничего не вижу! Кто-нибудь придет мне на помощь, в конце концов?!»
Позадовский тщетно пытался подняться, но тело не поддавалось его командам. Он чувствовал, что лежит на спине, на полу и похоже, что этот пол был сделан из кирпичной кладки. Сразу вспомнился дом, в котором он живет. Его стены были построены из силикатного кирпича, вот только пол дома был деревянный, а здесь из кирпича. «Странно! Если я не дома – то где я тогда?!»
Константин попытался крикнуть, чтобы позвать кого-нибудь на помощь, но как он не напрягался – криков у него не получалось; только с трудом мог открывать рот и выпускать воздух из легких. Через какое-то время он приноровился к законам этого странного и чуждого ему – мира. Костя не понимал, что с ним происходит, но, по крайней мере, он уже начал шевелиться и даже ходить по этому злачному месту. Только не думать о своем теле и о том, как им управлять. Вскоре Костя понял, что находится взаперти, в четырех стенах из того же самого кирпича, что и на полу. Позадовский шарил руками по стенам в поисках хоть какой-то бреши или лазейки, но кладка была цельной и на удивление идеальной и прочной; без малейшего изъяна, что тоже было странно. Мало того, так еще и без окон и дверей. Слишком все аккуратно и качественно сделано - как всегда мечтал Константин. Он всегда стремился ко всему идеальному, чтобы все, что его окружает, было самым лучшим: если машины – то самые дорогие, быстрые и качественные; если одежда – то от самых лучших брэндов, модная и с иголочки; если любимая девушка – то богиня, самая роскошная и самая красивая из всех.
Продолжая шарить по стенам в поисках выхода, Костя вдруг осознал, что находится в замкнутом пространстве и в безвыходном положении. «Замуровали живьем, сволочи! Но кто и зачем? Кому я так сильно не угодил?! Может это расплата за мои грехи, за совершенное преступление?!» От отчаяния Позадовский взмолился, забившись в угол и обхватив себя руками. «Господи! Смилуйся! Прости меня, пожалуйста! Умоляю! Помоги мне отсюда выбраться!»
- Ты уверен, что хочешь отсюда выбраться, сын мой? – Прозвучал громкий, зычный голос с насыщенным басом, словно глас божий звучал с небес.
- Кто это? – Испугавшись, Костя стал пристально вглядываться в абсолютную темноту. – Я тебя не вижу. Где ты?
- Я здесь, рядом с тобой. Я тот, кого ты звал на помощь.
- Ты что, Бог? Это что шутка?
- Ну, какие тут могут быть шутки.
- Я тебе не верю. Бог излучает яркий свет, а тут темно как у негра в ж… Вот, если бы тут было светло – то…
Не успел Позадовский договорить, как темница мгновенно осветилась неимоверно ярким и пронзительным светом, чистым и ослепляющим, заполнившим всю камеру так словно у этого света не было источника, и фотоны равномерно распределились в пространстве. Сияние было постоянным и витало в воздухе, будто оно было вечным и никуда не исчезало, оно даже не преломлялось и не отбрасывало тени от предметов. Тогда Константин смог рассмотреть облик Бога, заговорившего с ним и от увиденного у него даже челюсть отвисла. Бог выглядел именно так как он себе и представлял. Однажды, еще в детстве, Костя увидел на православном календаре изображение Иисуса Христа, как его обычно изображают современные художники в его классическом представлении: с четкими и правильными чертами лица европейского типа, с относительно небольшой и аккуратной бородой и длинными вьющимися волосами, одетый в длинную белую тунику.
- О Боже! – Воскликнул Позадовский, опешив от такого развития событий. – Ты настоящий Бог? Ты…Ты… Иисус Христос?
- Можешь меня так называть, если тебе так больше нравится. – Ответил спокойным голосом, представший перед Константином Бог.
- Обалдеть! – Не переставал удивляться Костя и начал сбивчиво быстро тараторить, словно оправдываясь. - Оказывается это правда, а никто из пацанов не верил. Я дико извиняюсь перед Вами, уважаемый Иисус Христос, но я, честно говоря, сам смутно верил в Ваше существование. Я думал, раз есть верующие – значит и я должен верить, но никаких четких подтверждений и доказательств не видел. А тут вон оно чё! Зато в нашем районе есть такие классные девахи, которые ведутся на всю эту религиозную тему и когда начинаешь к ним шары подкатывать, то… Ой! Простите, что я так перед Вами выражаюсь. Фуф! Я просто не был готов к такой вот встречи и потому не подготовил свою речь. Ведь я не думал, что… - Костя замолчал и пристально уставился на Бога. До него наконец-то дошло, что встретиться с Богом можно при одном условии и явно не при жизни. – Я… я… что умер и попал в рай?
- Твоя душа покинула земную оболочку и направлена в стойбище душ. Если ты хочешь попасть в рай – тебе необходимо пройти испытание на пригодность.
- Испытание на пригодность? – Переспросил Позадовский, будто не понимая, о чем идет речь. – Что это еще за испытание такое? И почему я вообще должен что-то проходить? А если я не хочу?! Если я не справлюсь и провалю экзамен? Что тогда? Я останусь здесь или вернусь домой? И, собственно, где я вообще нахожусь? Что это за место? Может это тюрьма на самом деле? Я что на зоне нахожусь? А Вы просто переодетый актер, да? Разыгрываете меня, или хотите, чтобы я поверил в этот Ваш бред?! Хотите, чтобы я раскололся и рассказал бы Вам все как на духу? Покаялся?! Это что, такие новые методы у ментов по повышению раскрываемости преступлений? Хитро, хитро!... Я что, по-вашему, такой тупой и думаете, что не догадаюсь. Накося выкуси! Я ни в чем не виноват и признаваться мне не в чем. Так что лучше отпустите меня или дайте мне хорошего адвоката, я буду говорить только в его присутствии. Например, Сергея Ивановича моего соседа, он хоть и слесарем на стекольном заводе работает, но зато учился на юриста.
- Легко! – С ухмылкой и хитрецой в глазах ответил Бог, сидевший до этого напротив Константина и спокойно слушавший его причитания молча. Тут же, в мгновение ока из стереотипного облика - Иисус Христос превратился в Сергея Ивановича. Мужчина, на вид 45 лет, с проседью в темно-русых волосах, в старой замызганной клетчатой рубашке с закатанными рукавами и в протертых, засаленных и пропитанных машинным маслом черных штанах.
Костя от такой неожиданной метаморфозы еще больше вжался в стенку и начал жадно вдыхать воздух, словно его не хватало и наступало кислородное голодание. Ошарашенными глазами смотрел Константин на Бога, только что сменившего облик на его соседа, который сейчас сидел перед ним, скрестив ноги, и на лице его сияла ехидная улыбка.
- Какого Черта?!? – Выронил опешивший Позадовский, понимая, что он начинает сходить с ума, но с надеждой на то, что ему просто сниться весьма реалистичный страшный сон.
- А какой тебе больше нравится? – Сказал Сергей Иванович, по-прежнему улыбаясь. При этом его лицо начало меняться и вытягиваться в подобие волосатой пасти, а тело стало мимикрировать в звериную тушу. Из макушки головы вылезли козьи рога, ноги превратились в покрытые шерстью лапы с копытами вместо ступней, а сзади вытянулся мохнатый длинный тощий хвост. Затем классический образ черта начал преобразовываться в совершенно нереальных существ из каких-то кошмарных мистических фильмов и фэнтезийных компьютерных игр.
Позадовский с ужасом наблюдал происходящую перед ним парадоксальную картину. Его чувства: омерзения, страха, боли, жути – терзали его сознание и доводили до тошноты. Наконец, не выдержав, Костя взмолился:
- Пожалуйста, прекратите! Остановитесь! Хватит! Я виноват и был не прав. Каюсь!
- Ты прощен, человек! – Сказало существо демоноподобного вида, в глазах которого горел адский огонь, а голос звучал, словно из самой преисподней.
- Вы можете принять первоначальный образ, прошу Вас. – Жалобно простонал Позадовский, прижатый в углу и закрывающий от ужаса голову обеими руками. Когда он выглянул из под своей руки – то перед Костей уже снова находился Бог в облике Иисуса Христа, который тихо сидел и невозмутимо смотрел на Константина.
2.5 Разговор с Богом
- Познать истину?! Пройти испытание? Зачем мне все это? За что? Почему Вы так любите все усложнять? Почему нельзя просто взять и простить меня?! Я же осознал, что был не прав и теперь верю в Вас. Почему Вы не являетесь к людям каждый день и не доказываете им свое существование? Ведь все было бы намного проще! Тогда бы никто не ошибался, и точно не было бы религиозных войн и прочих подобных распрей. Люди жили бы в мире и согласии и не проливали кровь друг друга, зная о том, что Бог может покарать их за это. Да зачем Вы вообще создали людей, животных, наш мир; со всеми его жестокими законами и правилами? Ради чего все эти муки? – Петр впадал в уныние и отчаяние. Ему хотелось поскорей выбраться отсюда, но узнать правду из уст самого Бога – ему хотелось еще больше.
- Плач – причина поражения;
Боль – кручина сокрушения!
Не ошибается тот – кто ничего не делает! Так ведь у вас принято говорить, Петя? - Все тем же скрипучим и томным голосом заговорил старец. - Ошибался ли я, когда создавал людей и ваш мир? Нет! Я точно знал и предвидел судьбу каждого человека. Ради чего? Вот это хороший вопрос. Ради чего вы создаете себе подобных, то есть – детей? Зачем вы придумываете себе законы и живете по своим правилам? Информация о потребности продолжения рода в животных заложена на уровне инстинктов, а у людей это более широкий спектр: чувства, эмоции, желания. Вы делаете это осознано. Вы этого хотите. Если ты готов понять для чего вы создаете детей – то ты можешь понять и меня – для чего я создал вас. Я наделил каждое живое существо душой - частичкой себя и лишь людей я наделил частью своей силы. Поэтому вы тоже можете: создавать, творить, созидать. Но так же вам доступно: уничтожение, истребление и саморазрушение. Зачем? Чтобы познать истину. Как понять добро - если не будет зла? Как понять любовь - если не будет ненависти? Как можно жить и радоваться – если нет смерти и огорчения? Все познается в сравнении! А выбор следует за вами. Вы сами решаете свою судьбу, хоть она и расписана заранее. Вы сами выбираете свой путь, хоть он уже и предопределен. Почему именно так все устроено? Чтобы соблюдать баланс движимых миром сил. Живая природа и деятельность человека всегда будут находиться в равновесии. И если одно будет противоречить другому – то маятник силы качнется в обратную сторону и будет раскачиваться до тех пор, пока не остановиться на середине, на шкале гармонии. К людям же я являюсь, каждый день и каждую ночь, когда они взывают ко мне, но прихожу я к ним в виде видений и провидений, а также во сне и мечтах. Тем самым косвенно помогая им найти то – чего они так неустанно ищут. Если же я буду приходить в своем реальном обличии и делать за них всю работу – то вскоре они поверят мне, но разуверяются в себе – чего мне совершенно не нужно. Каждый человек по сути – это маленький Бог! И только человеку подвластно менять себя и окружающее пространство волей своей.
Неверин сидел, не шевелясь, и с полным изумлением слушал божественную истину. Его мир сейчас рушился, а когнитивный диссонанс достиг своего апогея. Но промелькнувшая надежда на спасение заставила его разум зацепиться за эту тонкую ниточку, и Петр стал выкарабкиваться из наваждения, вновь обращаясь к Богу:
- Простите! Вы сказали, что судьба каждого человека расписана, а путь предопределен… А что касается меня? Я спасусь? То есть, выберусь отсюда и вернусь на землю?
- Я знаю, что тебя ждет, и чего ты заслуживаешь, Петя! Но решить, что тебе нужно делать дальше – должен ты сам. В этом и заключается смысл вашего бытия!
- Но как же так? – Петр начинал снова негодовать и сокрушаться. - Почему Вы просто не скажите мне, где выход и как туда пройти?! Почему опять надо терзать и причинять мне боль!? Вы хотите, чтобы я встал перед Вами на колени и стал умолять Вас о прощении?
- Лучше стонать от боли телесной,
Чем стенать от раны душевной!
Мне не нужны твои мольбы, мне достаточно только того, чтобы ты сам захотел спастись и искал выход.
- Черт возьми! – Снова вспылил Неверин, выходя из себя. – Я что, по Вашему, хочу остаться здесь навсегда?!
- Ну, не советую звать Черта. А то ведь он и впрямь может прийти и забрать тебя. – То ли взаправду, то ли опять шутя, проговорил Бог.
Петр осекся и огляделся по сторонам; нет ли по близости какой-нибудь нечисти, чтобы утащить его в преисподнюю, но кроме каменных стен и присутствующего старца, здесь никого больше не было. Он снова испытывающим взглядом посмотрел на Бога и с надеждой, что тот опровергнет этот факт и вновь ободряюще пошутит по этому поводу, осторожно спросил:
- А разве эти твари тоже существуют?
- Конечно, существуют! – Без капли иронии проговорил Бог. Все выдуманные людьми существа – существуют!
- Как это? Не может быть! Не верю! – Почти выкрикивал Петр испугано.
- Ты ведь до этого момента и в меня не верил, а теперь сидишь рядом со мной и разговариваешь на равных.
- То есть, Вы утверждаете, что все Боги, ангелы, бесы и прочие демоны, в которых верят люди – существуют на самом деле?
- Так и есть! – Прямо и твердо сказал старец. – У вас очень богатая фантазия, я порой поражаюсь, какие фантастические образы вы придумываете и какой чудовищной силой вы их наделяете. Создали целую армию различных бесов и падших ангелов, неужели вам одного Дьявола или Сатаны не хватает? Мне, конечно, не сложно принимать все эти образы, но пугать, однако, вы себя любите.
- В смысле? Как это Вы принимаете их образы… Зачем? Ведь Вы же должны бороться с ними и защищать людей от их напасти.
- Вы сами боритесь со своими демонами в виде проблем насущных. И проблемы вам эти даны, чтобы вы, преодолевая их – становились сильнее. А мне, зачем бороться с самим собой? Открою тебе, сын мой, одну большую тайну – я есть Бог! Единственный и неповторимый. Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, первый и последний. Я один и меня много. Я сейчас нахожусь здесь с тобой и везде одновременно. Но люди выдумывают множество божков на свой вкус и цвет, как добрых, так и злых. Люди ждут от них помощи, и я ведь не могу им отказать в этом. Вот мне и приходится принимать все эти выдуманные образы и являться в таком виде. Вот ты, представил меня, что я выгляжу как древний старец в лохмотья одетый – вот я перед тобой и в соответствующем облачении. Если ты хочешь, чтобы я предстал перед тобой в роли черта с рогами и хвостом, не вопрос – ты только представь его себе.
- Пожалуйста, не надо! – Взмолился Петр. – Я всегда знал, что все эти религии с их придуманными богами – это только выдумки людей. Но теперь я точно знаю, что ошибался только в одном – Бог существует и он един.
- Что ж, это похвально! Одно свое заблуждение ты развеял и приблизил себя к спасению.
2.6. Мытарства в Небытие
- Чего Вы хотите? Что Вам от меня нужно? – Чуть не плача взмолился Позадовский.
- Я всего на всего хочу, чтобы ты признал свои ошибки и встал на путь истины. – По-доброму сказал Бог, пребывая в облике Иисуса Христа.
- Какие ошибки? Какой путь истины? Я повторюсь, но я ни в чем не виноват! – Продолжал гнуть свою линию защиты Константин. – Я читал библию и чту все Ваши законы!
- Так прям и все? А как на счет девятой заповеди?
- Так я и не обманываю.
- А шестая заповедь?
- Я никого не убивал!
- Ты абсолютно в этом уверен? А как на счет твоего товарища, которого ты давеча от злости и предубеждения, ко мне на суд правый отправил?!
Костя стыдливо опустил голову и замялся, притупив свой гонор. Он понимал, что здесь не получится ничего скрыть, и все факты из его биографии тут известны. Но сдаваться он не собирался и стал оправдываться, как мог:
- Да после того, что он сделал – он мне больше не товарищ! Я особо и не общался с этим ушлепком и не трогал бы его, если бы он мне дорогу не перешел. Зачем спрашивается, он мою девушку увел?! Какое он право имел? Не по-пацански это! Так что он получил сполна. К тому же, я вот еще роман Достоевского читал «Преступление и наказание». Там Раскольников про свою статью в газете «Периодическая речь» рассказывал. И идея у него такая была - что существует два типа людей: обыкновенные и необыкновенные. Обыкновенные люди, т.е. низшие, первого разряда – есть материал быть послушными. Второй разряд (необыкновенные) – имеют дар или новое слово сказать. Им негласно разрешено преступить закон, делать преступления во благо. Первый разряд потом казнит второй, но через поколение ставит их на пьедестал и им поклоняется. Первый разряд всегда господин настоящего, а второй разряд – господин будущего. Первые сохраняют мир и приумножают его численно; вторые же двигают мир и ведут его к цели. Вот и я причисляю себя ко вторым! А значит, право имею! Да, к тому же, я и не знал, что все так получится. Думал просто его проучить, но видимо силы не рассчитал; уж больно я зол на него был…
- Однако, мания величия – это тоже грех, Константин! – Пожурил его Бог, помахав выставленным к верху указательным пальцем правой руки. – И как славно, что ты вспомнил этот роман – тогда ты должен помнить, что случилось с его главным героем в конце произведения?
- Я, признаться, не дочитал его до конца, как впрочем, и библию тоже. Уж простите! Слишком много букв. Я просто пролистывал страницы и вычитывал некоторые абзацы, за которые глаза цеплялись. Ну, чтобы было потом, чем перед пацанам хвастаться и перед девчонками выпендриваться, что я, мол, такой умный и начитанный. Правильную литературу читаю, классику там и т.д.
- Сознаешься! Это правильно, но не достаточно для исправления. Родион Романович Раскольников сознался в своем преступлении и получил семь лет каторги, но больше всего он сам себя наказал и винил всю жизнь «Я себя убил, а не старушонку…» Впрочем, это всего лишь вымышленный персонаж. Но есть много реальных подобных историй, когда люди каются в своих прегрешениях. Они достойны моего прощения. Тем самым они освобождают свои души от вечных мытарств. В покаянии ты тоже обретешь свободу и получишь возможность вернуться в свой мир или уйти на вечный покой.
- Вечный покой? – С подозрением спросил Позадовский.
- Рай, небеса, святилище душ. Называй, как тебе больше нравится, но суть одна. Это один из немногих параллельных миров, где путь души заканчивается навсегда. Уставшие от постоянных блужданий по мирам души, очищенные от мирской суеты и заблуждений – обретают здесь абсолютную свободу, пребывая в бесконечном блаженстве и покое.
- Но я не хочу на покой! Я еще жить хочу! – Запротестовал Костя упрямо и стал неловко оправдываться. – Я хочу домой. У меня еще куча дел дома: кран течет, обои надо поклеить, одежда не стирана, пропылесосить… К тому же с пацанами договорились сегодня вечером пиво попить и на дискотеку сходить, а в понедельник на работу надо. Начальник меня убьет, если я не выйду. Он и так постоянно ругает меня за опоздания, а так точно меня премии лишит. А оно мне надо?!
- Все в твоих руках, Костя! – Совершенно спокойно ответил Бог. – Если ты хочешь выбраться отсюда и попасть домой – тебе просто надо очистить душу и дойти до края небытия, там будет выход. Удачи тебе! Я всегда буду рядом.
Константин хотел было еще что-то сказать в ответ, но застыл с раскрытым ртом, так как Бог вдруг стал медленно растворяться в пространстве, словно нечеткое изображение на телевизоре, а затем и вовсе исчез из виду.
- Подумаешь! Тоже мне фокусы. – С легкой обидой процедил Позадовский, негодуя, что его оставили одного в четырех стенах и толком не объяснили, как отсюда выбираться. – Я выкарабкаюсь! Сам справлюсь! И без Вашей помощи обойдусь. Не велика честь! А то, что я убил Неверина, так я нисколько не сожалею! Попадись он мне еще раз на глаза, то…
Константин замолк и уставился с выпученными глазами на противоположную стену. Появившиеся прям из самой стены две человеческие руки – заставили Костю аж подпрыгнуть на месте от испуга. Руки словно тянулись к нему, как будто в самом страшном кошмаре. Позадовский встряхнул головой, в надежде, что это всего лишь ему привиделось от последних переживаний и мозг теперь показывает ему всякую ерунду. Сразу вспомнился детский стишок: «Если видишь в стенке руки – не волнуйся, это глюки…» Но затем, в стене также появилось лицо, потом голова и дальше уже просунулось все тело человека. Человека, которого Костя знал, но никак не ожидал здесь увидеть.
2.7 Разговор с Богом
- Развеял заблуждение?... Спасение?!... – В полузабытье пробормотал Петр. – Я теперь догадываюсь, как я могу спастись, но ради всего святого, скажите мне, как найти выход отсюда?
- А выход Петя из Небытия находится в его центре, - с улыбкой сказал старец, - найдешь центр – тогда и спасешься.
- Интересно, и как же я могу его найти, если я заперт в этих четырех стенах, точнее в шести, если учесть еще потолок и пол!?
- Да, ты прав. Это место я еще называю – Стенания. Любопытно, но изначально, когда сюда стали попадать первые души – то они сразу стали огораживаться друг от друга. И у каждой души была своя персональная шестигранная проекция в виде полого куба и чем дальше развевалась ваша цивилизация – тем изощреннее становились стены. Каждый создавал себе свое пристанище здесь в зависимости от своих предпочтений при жизни в своем мире. Поэтому ты слышишь звуки образования новых стен, когда сюда попадают новые души. Точнее ты чувствуешь вибрации структурной решетки пространства, ведь все небытие пронизано тончайшими струнами этой решетки и эта решетка используется вами как фундамент для строительства своих пристанищ. Что интересно, закон мироздания этого мира не предусматривал такого развития своей матрицы. Но вы внесли свои коррективы и перепрограммировали исходный код в структуре данного пространства. Человеческому люду свойственно огораживаться друг от друга, прячась в своих стенах, за которыми они чувствуют себя защищенными от других людей, проблем, дел. И чем больше и толще стены – тем больше и шире их заблуждения. Ведь вы привыкли строить свои стены не только в материальном плане, но и в ментальном. Отстраняетесь от правильной жизни, от выбора своего пути, от смысла своего существования. Отсюда все ваши проблемы и чем больше проблем – тем больше вы замыкаетесь в себе. Лишь единицы способны преодолеть себя и выбраться из этого порочного круга. Я уверен, что тебе это тоже под силу сделать, Петя.
- Но как?
- Стенания – это сложный мир, но в тоже время здесь все просто, как, собственно, и в твоем мире тоже. Только законы физики или природы, называй, это как тебе больше нравится - работают здесь немного иначе и управляются одной лишь силой мысли.
- Да как же это? – По-прежнему недоумевал Неверин, разбираясь во всей этой новой информации и продолжая сыпать вопросами, чтобы докопаться до истины. – Еще недавно я силой мысли с трудом заставлял двигать свое тело, но только, когда я думал о другом, кроме как о своем теле – то только тогда я мог двигаться.
- Я могу тебе объяснить, как работают законы этого мира, но ты все равно ничего не поймешь и только еще больше запутаешься. Просто доверься мне и своему разуму. А тело… Твоего тела здесь не существует, как и всего физического. Ведь это же небытие, а значит и этого места, по сути, тоже нет. Тут и воздуха даже нет, и ты ничем не дышишь, а только по инерции думаешь, что твои легкие вдыхают кислород, но его нет, как и твоих легких и всего твоего организма – это только твоя память физического тела. Поэтому ты и запахов не чувствуешь, потому что их тут нет. Нет воздуха – нет и звука. И общаемся мы с тобой ментально, а не при помощи голоса.
- Нет воздуха? Я не дышу? Но… ведь…
- Здесь ничего нет! – Осклабился старик. – Только твое сознание здесь реально.
- Но как же эти стены? – Наконец вышел из ступора и оцепенения Петр, пытаясь, справится с собой и взять себя в руки. – Ведь они так реально выглядят! Неужели их тоже не существует на самом деле?
- Конечно, нет! Это только твоя фантазия. Ты раньше делал такие стены в своем мире, и они отложились в твоей памяти. Как я уже и сказал – кто попадает в Стенанию - выстраивает стены в том виде, в котором ему более привычнее видеть.
- Значит, если эти стены нереальны – то я могу легко пройти сквозь них?!
- Ну, конечно! Стоит только захотеть и довериться своему разуму. Здесь твои мысли могут поистине творить чудеса. Поверь в себя!
- Ясно! – Произнес Петр, немного успокоившись. Он вновь стал контролировать себя и свои мысли. - Но, а все же, где мне искать центр Небытия, чтобы выбраться снова в свой мир? Как мне ориентироваться в этом пространстве?
- Иди вперед к своей цели и скоро ты научишься видеть во всех измерениях этого мира. А когда дойдешь до самого края Небытия, тогда ты и попадешь в его центр. Но это, Петя, ты уже должен сделать сам, без моей помощи. Удачи тебе! И помни, я всегда буду рядом.
Старик подмигнул ему и, улыбнувшись на прощание, стал медленно растворяться в пространстве, пока совсем не исчез, оставив Петра наедине со своими мыслями. Неверин еще долго сидел и смотрел на то место, где только что находился Бог. Затем встал и уверенно подошел к стене. Он приложил сначала одну руку к шершавой поверхности камня, потом другую и, закрыв глаза и выпустив несуществующий воздух из легких – сделал решительный шаг вперед.
2.8 Схватка сознаний
- Неверин?! – В изумлении оторопел Константин, не ожидавший такого развития событий. – А ты, какого лешего тут делаешь??
- Это я как раз хотел у тебя спросить, – с преисполненным чувством собственного превосходства заявил Петр и смело добавил, - по твоей вине я здесь оказался? Ты поджидал около моего дома и когда я возвращался от Милы – напал на меня сзади и чем-то оглушил?!
- Я хотел тебя только проучить за то, что ты у меня девушку увел, подлец!
- Увел? Она сама от тебя ушла. Паршивец ты этакий. Я просто вовремя к ней подкатил и она оценила все мои достоинства. Благо после тебя, я показался ей идеальным мужчиной и пришелся ей по вкусу и нраву. Так что Мила теперь меня любит, а ты можешь о ней забыть. Отщепенец!
- Ах, ты сука такая! Ну, все ты покойник!
- Вообще-то твоими стараниями я уже труп.
- Да я тебя сейчас второй раз на этот свет отправлю!
- Ну, попробуй, урод! Устанешь пыль глотать.
- Сам с тобой расправлюсь и без чьей либо помощи.
- Ребятыыы, держите меня семеро.
- Порву тебя на санные тряпки, падла!
- Кишка тонка!
- Смерд!
- Дрищ!
- Гнус!
- Убийца!
Почему-то именно от слова «убийца» Позадовский пришел в неистовую ярость и рассвирепел как дикий кабан. Костя перестал выкрикивать оскорбления в адрес Неверина и напрягся всем телом и разумом: лицо его налилось, глаза покраснели, он сильно сдавил челюсть, заскрежетав зубами, и сжал ладони в кулаки. Константин и Петр стояли друг напротив друга по разные стороны куба: словно на боксерском ринге и готовые к спаррингу. Они были наготове – приняв стойки для броска в атаку, и каждый пристально смотрел в глаза оппонента. Наконец Константин, выпустив пар - сквозь стиснутые зубы процедил:
- Я уничтожу тебя полностью! И душонку твою жалкую тоже уничтожу! Чтобы от тебя и следа мокрого не осталось. Я разотру тебя в порошок! Я сотру тебя с лица земли! Я сделаю все, чтобы о тебе больше никто и нипочем не вспоминал и Прелестову ты больше никогда не увидел… Я… Тебя…
Позадовского прям, прорвало, и он стал нести полный словесный бред. Возможно, у него брызгали бы слюни в разные стороны при этом, если бы в этом мире существовало его тело со всеми его физическими свойствами. Но только сотрясание окружающей среды и создание вибраций на струнах пространства – единственное, что могло проделывать его сознание мыслей-форм.
Петр же вдруг перестал слышать Позадовского, и его сознание переключилось на мысли о Миле; словно наваждение напало на него. Он почувствовал, как непреодолимая тоска и всепоглощающая грусть - навалились на него всей тяжестью бытия. Ах, как бы ему сейчас хотелось хоть одним глазком увидеть Милу. Хотя бы в последний раз посмотреть и полюбоваться ее красотой. Знать, что ей ничего не угрожает, что у нее все хорошо и она в полном порядке.
В этот самый момент, на боковой стене темницы Позадовского разверзлось окно с нечеткими, переливающимися словно волнами – краями. «Окно в параллельный мир», - мелькнуло в сознании Неверина. И по ту сторону окна, он увидел идущую по какому-то коридору Милу. Петр сразу переключил все свое внимание на возникшее в окне видение. Вид был сверху, будто изображение на мониторе с камеры видеонаблюдения – установленной под самым потолком. В этом коридоре, с большим количеством белых дверей, было полно света, и хорошо просматривались все детали. Стены, покрашенные в цвета пастельных тонов, на полу напольная керамическая плитка светло-серого цвета, на потолке светят холодным светом продолговатые люминесцентные лампы. Все походило на то, что этот коридор, был ни какой иной как – больничный. Сомнения развеялись, когда он увидел, что Мила подошла к двустворчатой двери, над которой висела табличка с надписью «Реанимационное отделение». Она прошла внутрь отделения и подошла к двери, ведущей в одну из палат. Взялась за ручку двери и на миг остановилась, словно переводя дыхание и настраиваясь на то, что могла там увидеть. Затем она дернула дверную ручку вниз и распахнула дверь. В палате находилось две больничные койки, стоящие параллельно друг другу; рядом с которыми находились аппараты для поддержания жизни пациентов, находящихся в коме. Мила подошла к койкам и остановилась между ними. Она посмотрела сначала на одного лежащего пациента, опутанного проводами и кабелями, затем бросила взгляд на второго - лежащего без сознания больного. Мила еще раз перекинула взгляд с одной койки на другую и снова посмотрела на второго лежащего; словно она не могла выбрать или не совсем понимала, что здесь происходит и пребывала в смятении.
Петр пытался увидеть кто же лежит на этих койках, но из-за одетых масок аппаратов искусственного дыхания и проводов, никак не удавалось разглядеть их лица. Тогда он силой мысли - словно увеличил картинку зумом – приблизил изображение человека лежащего на койке у окна. Увиденное там повергло его в настоящий шок. На койке, лежал никто иной - как он сам.
Неверин сразу испытал чувства: удивления, досады и жалости. Жалости к самому себе и ситуации. Вот Мила стоит перед ним, совсем рядом, совсем одна. Такая кроткая, такая милая, такая любимая. А он лежит весь такой жалкий, опутанный проводами и не может встать и обнять ее, приласкать, поцеловать. «Мила пришла ко мне!» - Завертелось в сознании Петра. – «Непременно ко мне. Да. Да, конечно ко мне. Сомнений быть не может. Любимая моя! Я скоро выберусь отсюда, и мы снова будем вместе, милая. Обещаю тебе!…» Но Мила продолжала стоять на месте меж двух коек и будто не решалась сделать выбор – к кому подойти первой. Петр заметил это и словно холодок пробежал по его спине. В уме промелькнула коварная, предательская мысль: «Неужели на второй койке он?» Петр также приблизил изображение на лицо второго лежащего человека и обомлел.
Позадовский, все еще продолжая браниться и покрывать отборным матом Неверина, заметил, что тот не смотрит на него, а уперся взглядом на боковую стену. Тогда он попытался привлечь внимание Петра к себе:
- Слышишь ты, дебил! Ты чего там, на стену уставился, а? Никогда не видел, чтобы так ровно клали кирпич? Вот смотри и учись, сопляк! Да ты все равно никогда не научишься такому мастерству. У тебя же руки из ж.пы растут! Видел я твою работу с Михалычем на реконструкции старого особняка. Халтура полная. Да, смотри же ты на меня, когда я с тобой разговариваю, гад! Что ты там Прелестову, что ли увидел в стене?!
Позадовский тут же заткнулся и остолбенел, потому что тоже увидел это самое окно в параллельный мир, которое видел Петр. Он сразу разглядел, что на койке у окна лежит Неверин, а на второй - он сам. Мила по прежнему стояла в нерешимости произвести выбор: к кому сделать первый шаг. Петр и Костя переглянулись между собой, и у них проскочила одна и та же мысль: «К кому Мила подойдет – значит того она и выбрала – тот и победил. Тогда дальнейшая борьба за нее прекратиться».
В этот самый момент Мила шагнула и присела на койку Петра, наклонилась и поцеловала его в лоб, при этом слеза протекла по ее щеке. Петр ощутил успокоение и радость, что Мила все-таки любит его, а значит, ему есть к чему стремиться и искать выход. Тело Неверина тоже это почувствовало, что подтвердили различные датчики на аппарате для поддержания жизни. Давление чуть приподнялось, а пульс слегка участился.
Константин тоже все это увидел и окончательно разозлившись, набросился на Петра со всего маху. Они оба повалились на пол. Позадовский подскочил, уселся на Петре сверху и стал наносить кулаками удары ему по лицу; с такой жестокостью и силой, что непременно превратил бы всю его физиономию в кровавую кашу, будь они в нормальном мире. Но Петр ощущал лишь дуновения по своему лицу, а сознание словно разрушалось и рассеивалось в пространстве. Ему стало страшно, что таким образом Позадовский сможет, действительно, «стереть его в порошок» и тогда уже ни о каком спасении и речи быть не может. И собрав в единое целое свое размозжённое сознание – Петр посмотрел последний раз на Костю, подмигнул ему и ехидно улыбнувшись, стал погружаться в пол - словно тот был сделан не из твердого кирпича, а из какой-то жидкой субстанции. Он медленно опускался, пока полностью не провалился за грань разумного, оставив Позадовского одного сидеть на коленях и с недоумением тупо смотреть на пол, через который только что просочился его лютый враг.
Часть 3. Скитания в Небытие
3.1 Тяжелый выбор
Петр снова оказался в полной темноте и наедине со своими мыслями. Сейчас ему не хотелось освещать силой мысли пространство, в котором он оказался; наоборот, теперь ему нужно было успокоиться и собраться. Поразмыслить и разобраться в своих мыслях – было сейчас в приоритете. Он не чувствовал под собой твердой поверхности и как будто завис в невесомости. Он не чувствовал ни холода ни тепла; органы чувств отсутствовали напрочь. Полный покой и смирение. Тем не менее, мысли вихрем проносились в его сознании, но рассудок держался и успевал переваривать эти огромные объемы информации. Но была одна загвоздка: чем больше возникало вопросов, тем меньше находилось ответов. «Значит, я не умер, а только нахожусь в коме, но почему моя душа тогда здесь, а не рядом с моим телом? Кто интересно меня нашел, и как быстро привезли в больницу? Почему Позадовский тоже здесь? Если он меня пытался убить, кто тогда пытался убить его? Зачем? Почему Мила так долго не решалась сделать выбор между мной и Костей, когда стояла у наших коек? Почему нас вообще положили в одну палату? Совпадение? Намеренность? Случайность? Итог? Если я выберусь отсюда, я смогу найти путь к своему телу и выйти из комы? Много ли придется мне бродить и в каком направлении двигаться? Где же вообще искать выход отсюда? Где у Небытия может быть край? И почему на его краю находится центр? Как такое вообще возможно? Почему все так неопределенно и сложно?»
В одном он был уверен точно и это его обнадеживало: Мила его любит и ждет. Ждет, что он проснется – воспрянет ото сна и будет с ней. Она выбрала его. Его! Значит, он должен бороться ради любви и счастья. Пройти свой путь. Пройти это испытание на право быть со своим любимым человеком вместе.
Но предательские мысли, и вопросы захлестнули его с новой силой. Пронзали в самое святое и сокровенное. Терзали душу нагло и подло; мучительно играя с сознанием в кошки мышки. «Что если я не смогу найти выход? Что если я буду долго искать, и Мила меня не дождется? А если и дождется, и я очнусь, но останусь калекой на всю жизнь – будет ли она меня любить? Если я останусь парализованным на всю жизнь – сможет ли она быть со мной до конца или не выдержит и уйдет от меня? Как сильно она меня любит и на что она готова ради меня? А что я вообще могу ей дать? Смогу ли я обеспечить ей достойную жизнь? Смогу ли сам ее любить всю жизнь и не предать? Может быть, я не достоин ее и ей нужен человек, который будет заботиться, и оберегать, как подобает; который сможет выполнять все ее прихоти и исполнять все ее желания? Нужен ли я ей на самом деле или она только думает, что нужен? Стоит ли мне бороться за свою жизнь или оставить надежды? Оставить Милу в покое и дать ей возможность сделать правильный выбор? Дать ей то, чего она действительно заслуживает… настоящей жизни… настоящей любви… не меня.
Петр вдруг остановился. Круговерть мыслей внезапно прекратилась. Наступило исступление. Больше ни каких вопросов. Больше никаких ответов. Только гудящая тишина и абсолютный мрак. Тяжелый выбор. Тяжелая судьба. Значит это его определение. Вечная вечность. Один. В одиночестве. В пустоте. Во тьме. Пусть будет так. Пусть будет…
«Пусть всегда будет солнце,
Пусть всегда будет небо,
Пусть всегда будет мама,
Пусть всегда буду я».
Вспомнилась Петру вдруг песенка из детства, с такими незатейливыми, но многозначительными словами. С таким легким, но глубоким смыслом. Такая простая, но сильно мотивирующая. И в этот момент, он отбросил: все сомнения, все предрассудки и жалость к себе. Мысли снова заработали в его сознании, взяв курс на положительный вектор.
«Пусть всегда буду я! Чего это я так раскис? Что я права, что ли не имею? Если Мила выбрала меня, значит, я ее достоин! Значит, я ей нужен, а никто иной и тем более не Позадовский! Я спасусь и найду выход, во что бы то ни стало! Мила будет моя и только моя. Я смогу любить и дарить ей радость жизни! Я сделаю ее счастливой! Я все преодолею! Решу все проблемы! Я справлюсь, будьте спокойны! Милая, если ты слышишь – то знай - я буду бороться! Я буду бороться до конца! За наше с тобой счастье! За нашу любовь!»
Перед его взором снова появилось окно в параллельный мир, где четко виделась картина в больничной палате. Мила сидела на краю койки, припав на грудь лежащего Петра и что-то чуть слышно причитала, еле заметно шевеля губами. Он не мог разобрать, что именно она шепчет и приблизился мысленно к ней ближе.
«О Боже! Она читает молитву и просит у Господа о моем спасении. Милая ты моя, Мила! Я люблю тебя! Я обещаю, что спасусь и приду к тебе. Господь мне поможет! Верую я! Мне нужно только собраться и разыскать выход. Пройду через все препятствия и буду всегда с тобой рядом. Ты только подожди немного, я обязательно справлюсь с этой задачей. Вот только бы узнать направление. Кто бы подсказал…».
Петр стал пытаться найти опору или дотянуться до чего-нибудь , чтобы схватиться, но безуспешно карабкался и вертелся в невесомости, не сдвигаясь с места ни на йоту. И чем больше он прикладывал усилий и намерений, тем больше начинал отчаиваться, но продолжал бороться. В напряжении и порыве, сам того не замечая, он стал чуть выкрикивать и издал протяжный зов, протянув долгое -«Ааааааа…», а потом резко оборвался и замер, услышав неожиданный и четкий вопрос, произнесенный кем-то совсем рядом:
- Кто здесь?
3.2 Игорь
- Я Петр. - Осторожно произнес Неверин.
- Еще скажи, что ты Апостол?! – Произнес с недоверием и легким сарказмом некто.
- Я не Апостол. Я Петр Сергеевич Неверин. Я всего лишь каменщик.
- Ну, хорошо хоть не плотник, - продолжал язвить незнакомец, - ну и чего же тебе тут надо, Петр?
- Я ищу выход отсюда.
- Отсюда нет выхода! – Резко сказал голос с раздражительной интонацией. – Здесь вообще ничего нет, кроме меня. Вот только иногда шляются тут всякие вроде тебя и несут всякий бред. Убирайся отсюда!
- Вы здесь один? А как долго? А почему Вы здесь? – Проперло любопытство у Петра. – Неужели Вам тут не скучно одному и Вы не хотите ни с кем поговорить?
- О чем с вами проходимцами разговаривать то? Что вам вообще тут надо? Чего вы постоянно снуете туда-сюда? Оставьте меня уже все в покое, наконец! Задрали меня уже все!
- Может, Вы высказаться хотите? Поговорить по душам? Вот увидите, Вам сразу станет легче. Правда!
- Правда? Ну конечно. Щаз! Ага… Что вы все от меня покаяния то добиваетесь? Расскажи мол, легче станет. Заходил тут ко мне как-то недавно один товарищ, вроде тебя и говорил почти тоже самое. Мол, если я ему откроюсь и всю душу вылью – то я спасусь и отправлюсь на вечный покой. Ха! Деловой! Не ну, ты представляешь?! А еще мне намекал на то, что он якобы, есть Бог. И главное так уверенно втирал мне, что я ему почти даже поверил. Хорошо, что я не лыком шит и сумел откреститься. Прикинь. Народ, какой пошел.
- А как он выглядел этот Бог?
- Ты че, прикалываешься на до мной? Как же я его разглядеть мог, если тут тьма непроглядная.
- Так Вы силой мысли можете осветить свое пространство и все увидеть.
- Ну, ты даешь! – Усмехнулся собеседник Петра и припомнил крылатое выражение из известного фильма. – Кто ж его посадит? Он же памятник. Ты чего мне тут ботву на уши вешаешь? Я что, по-твоему, волшебник что ли? Я даже не учусь. Если бы я мог управлять всем силой мысли – то я бы уже давно выбрался из этой клоаки.
- Но это правда! Мне Бог открыл эту тайну, и я могу этим управлять.
- Как мне уже все это осточертело! – Устало и со злостью произнес человек. Все эти пустые разговоры о Боге, о религии, вере… Сколько можно?! Одно и то же. Бог спасет, Бог милосерден, Бог милостив. Да нет никакого Бога и быть не может и точка на этом. Еще раз заикнешься на этом – я за себя не ручаюсь тогда.
- Но я тоже также думал раньше как Вы, но сейчас…
- Ты что не слышал, что я сказал? Я сейчас тебе наваляю, если ты не угомонишься!
- Так, и что Вы теперь планируете делать? – Спросил Петр через короткую паузу. – Вы же не собираетесь тут сидеть вечность?!
- Собираюсь! – Твердо и уверенно процедил оппонент Петра. - Меня уже все достали. Я ничего не хочу и мне ничего больше не надо. Я хочу сидеть здесь, в полной темноте и никого не видеть и не слышать больше. Но нет и здесь мне нет покоя. Шляются тут всякие. Я в миру ничем толком не занимался, потому что ненавидел всех и вся. Однажды, соседка моя сказала мне, чтобы я на работу устроился, а не протирал штаны целыми днями. Какая к черту работа?! Меня и так уже все за.бло и без того, а она говорит «Работа». Порой среди людей попадаются нормальные экземпляры, но в целом среди них одни идиоты и дебилы. Абсолютно никчемные, тупые и аморальные личности. Понастроят каменных коробок и живут там как в гетто. Радуются копейкам и прочим житейским мелочам и не догадываются, что попусту прозябают свою жизнь. Каждый день одно и то же, одно и то же. Днище! Никакого разнообразия. Крысиные бега и день сурка. Делают вид, что любят друг друга, вступают в брак (брррр… слово то какое), а потом всю жизнь друг друга ненавидят, ругаются, дерутся, изменяют. При этом плодят себе подобных мелких отпрысков и учат их также бездарно прожигать свою жизнь. Круговерть мяса в природе. Нафига это все? Ради какой, мать его, спрашивается великой цели? Если уж Бог и существует – то он просто забавляется и играет нами как фишками.
- Я понял Вашу позицию. Но почему Вы сидите, сложа руки, и не пытаетесь отсюда выбраться? Я никак понять не могу. Почему не хотите вернуться домой?
- Домой!?! – С неподдельным возмущением воскликнул человек. – Теперь здесь мой дом. Здесь тихо и спокойно. Никто не мешает мне и не достает меня. Если бы вы тут не пробегали – то вообще не жизнь бы была, а просто песня. Сам себе хозяин и сам себе господин. Никто меня ни к чему не обязывает и не принуждает. Благо тут особо и нечем заняться. А что самое интересное ничего и не хочется. Все житейские потребности куда-то улетучились. Не хочется: ни есть, ни спать, даже в развлечениях нет смысла. Тут есть только я и мои стены, и мне больше ничего не надо.
- Но как же так? – Недоумевал Петр. – Это же до безумия скучно и глупо так сидеть и чего-то ждать.
- А кто сказал, что я чего-то жду? Меня все устраивает и мне больше ничего не надо.
Петр, наконец, понял, что этого человека бессмысленно пытаться переубедить и что его заблуждение находится в высшей форме. Ему, вдруг как бы представилось, какую жизнь он вел при жизни: пустую и полную бездельничества. Никого никогда не слушал и делал только то, что хотел, а точнее ничего не делал. Жил в своей грязной однушке в «хрущевке», с обшарпанными обоями и загаженной мусором. А в один прекрасный день, напившись, набросил на себя петлю и удавился. Конченный.
Раз так - то так. Неверин не видел больше смысла оставаться здесь. Ему нужно было двигаться дальше и поскорей покинуть этого упертого как барана человека. Тогда Петр - не взирая на то, что безнадежно завис в невесомости и до этого тщетно пытался сдвинуться хотя бы на йоту с этого места – мысленно расслабился и просто задал вектор своей воле; оттолкнулся от пустого пространства, словно от твердой поверхности и воспарил вперед сквозь стену по направлению к своей цели.
3.3 Заветная Искра Баррикада
Проникнув сквозь очередную стену, Петр оказался в следующем каменном блоке. Только на этот раз это не была обычная камера с голыми стенами, а вполне себе приличное помещение и что самое интересное даже с мебелью и прочими предметами интерьера. Отчего Неверин впал в легкий шок, настолько эта представшая перед ним картина шла в разрез с тем, что он видел до этого в других застенках Стенании. Здесь же стены, похоже, были изготовлены из бетонных панелей, и что удивительно, даже аккуратно отштукатурены. На потолке висела хоть и немыслимая, но простецкая люстра, в которой тусклым светом горела обычная «лампочка Ильича». «Электричество? Здесь? Хотя, чему я удивляюсь?! – промелькнула первая мысль у Неверина. Света от этой лампы накаливания было достаточно, чтобы осветить небольшую по размеру комнату и Петр не стал даже напрягаться, чтобы освещать ее силой своей мысли. Эта комната, если ее можно было так назвать, действительно создавала впечатление уютной и обустроенной квартиры. На полу лежал «его ворсейшество» - ковер с незамысловатыми узорами не шибко ярких цветов, в духе советского постмодернизма. В одном углу взгромоздился большой книжный шкаф. Все полки точно в ряд, по высоте и аккурат по цветовой гамме: были заставлены книгами. В основном это тома научно-энциклопедического содержания, а также несколько книг по общей философии, мировой истории, присутствовало даже несколько редких экземпляров Капитала Карла Маркса, различные Ленинские труды, серия книг о съездах КПСС и прочей коммунистической направленности. В другом углу, напротив шкафа, находилась кровать, а-ля шконка с натянутой металлической сеткой на лежаке вместо пружин. Кровать была до неприличия ровно заправлена, а в ее изголовье поставлена пирамидкой подушка с безупречно белой и чистой наволочкой. Складывалось впечатление, что этим ложем ни разу не пользовались, с момента его появления в этом обители. На стенах комнаты висело несколько портретов, обрамленных красивыми багетами. В этих лицах узнавались известные мировые и отечественные научные деятели, лишь только портрет В.И. Ленина немного выбивался из этой упорядоченной канвы. Посреди комнаты стоял простой стол с деревянными ножками, отделанными ореховой морилкой, а столешница была изготовлена из ДСП и покрыта лакированным темным шпоном. На столе в одном углу лежала аккуратная стопка каких-то исписанных документов с заложенными разноцветными закладками, на другой стороне примостился темно-зеленого цвета канцелярский органайзер с несколькими отделениями, в которых отдельно были разложены шариковые ручки к шариковым ручкам, и острозаточенные простые карандаши к таким же идеально острым карандашам. Между стопкой бумаг и органайзером, на подставке стояла рамка с фотографией какого-то седовласого мужчины в очках с большими диоптриями в округлой оправе. На этом изображении он сидел в кресле в строгом темном костюме и держал в руке толстую папку с документами. Его лицо было строгим, а взгляд презрительно надменным.
Посередине стола находился любопытный аппарат, с которым до этого Петру не приходилось встречаться. Не то печатная машинка – не то первобытная ЭВМ. Но присмотревшись повнимательнее, он догадался, что это за прибор. Подобный допотопный девайс он раньше мог видеть только на старых фотографиях или по телевизору в передачах-реконструкциях, повествующих о временах перестройки политического режима. Петр вдруг вспомнил, точнее как будто достал инфу об этом приборе из глубины своей памяти. Он действительно видел его в какой-то телевизионной программе, но не придал ему интересного значения и не заострял на нем большого внимания. Как в прочем в большинстве случаев, когда речь шла о малозначительной для него информации. Но сейчас, Петр словно знал об этом аппарате все и мог дословно рассказать о нем, повторяя слово в слово за диктором телепередачи текст, который тот вещал своим слушателям с телеэкрана.
За столом на белой деревянной табуретке сидел мужчина средних лет, с аккуратно зачесанными волосами на голове и начисто выбритым лицом. Одежда на нем была простая, но весьма приличная: сверху белоснежно-белая рубашка, поверх которой одет черный шерстяной жилет, а на ногах темные хлопчатобумажные классические брюки со стрелками. Единственное, что не вписывалось в этот идеальный образ, так это домашние темно-серые тапочки в клеточку, обутые почему-то на босые ноги без носков.
Мужчина сильно и вовлечено, не замечая ничего вокруг, производил какие-то манипуляции руками с машинкой, стоящей на столе. Как будто набирал текст или что-то высчитывал, весьма энергично и быстро нажимая на клавиши. Порой он на несколько секунд останавливался и внимательно всматривался на небольшой экран прибора. Затем открывал, лежащую перед ним общую тетрадь в клетку и записывал туда карандашом результат своей работы.
Неверин стоял в стороне и с интересом разглядывал мужчину, наблюдая за его действиями. Но вскоре распираемое любопытство взяло верх, и Петр громко задал вопрос, который сам от себя не ожидал:
- Это что, советский калькулятор на газоразрядных индикаторах Искра 110?
Мужчина от неожиданности и испуга аж подскочил, быстро вставая, так что коленями сильно ударился о стол. От удара стол качнулся и несколько документов из стопки свалились на пол, органайзер опрокинулся, и все карандаши с шариковыми ручками высыпались на столешницу и перемешались. Рамка с фотографией упала аверсом на стол.
- Кто Вы? – спросил мужчина настороженно, отходя от сильного испуга и оглядываясь по сторонам, нет ли в его кабинете еще кого-то постороннего. – Как Вы сюда попали?
- И все-таки я первый спросил. – С толикой детской наивности проговорил Петр и, указывая на калькулятор, повторил свой вопрос. – Это правда, Искра 110?
- Это Искра, но не сто десятая. Это модель 11М. – Отчеканил мужчина, все еще недоумевая, что за незнакомый человек оказался здесь, и расспрашивает о его заветном сокровище. – А теперь и Вы ответьте на мой вопрос. Кто Вы такой?
- Я Петр. – Спокойно ответил Неверин и сразу вспомнил, что подумал о нем Игорь, когда он ему представился. Тогда, чтобы избежать лишних вопросов: он быстро добавил. - Просто Петр и я обычный человек.
- И как же Вы сюда попали, «обычный человек»?
- Молча! – ехидно парировал Петр. – А как я могу к Вам обращаться?
- Барри. – Неуверенно проговорил мужчина.
- Какое странное имя «Барри». Вы что нерусский что ли?
- Я советский! – твердо, но с поддельной гордостью выпалил Барри.
- Хых! Советского Союза уже давно нет. – Осклабился Петр. – И я что-то не припомню, чтобы так называли людей в ту прошедшую эпоху.
- Да, Союза уже нет, но дело его еще живет. А Барри это сокращение, - тут мужчина запнулся и добавил уже тихо, - полное имя Баррикад.
- Как? – Неверин даже отвернул лицо в сторону и прикрыл рукой рот, чтобы удержать смех и не обидеть этого человека, которому, похоже, и так уже досталось в этой жизни с лихвой
- Баррикад! – взяв себя в руки, уверенно сказал человек. При этом он поднял со стола упавшую рамку, и благоговейно взглянул на фотографию с изображением серьезного мужчины. – Мой отец был большим фанатом Великой октябрьской революции и ярым поклонником коммунизма. Поэтому назвал меня в таком тривиальном социалистическом стиле, соответствующем тенденциям того времени.
- Сочувствую!
- Почему? – с долей обиды спросил Баррикад.
- Ну, если в то время такое имя и было в тренде – то теперь это полный улёт.
Барри промолчал и бережно поставил рамку обратно на стол, на ее законное место. А Петр отчего-то все не унимался. Ему безудержно хотелось глумиться над этим человеком. Даже несмотря на то, что тот его намного старше и в душе он понимал, что Баррикад и так мучается здесь, но как будто это было ниспослано ему свыше.
- Почему же ты не захотел сменить себе имя на нормальное, человеческое? – продолжил расспрос Неверин.
- Я не мог перечить воле отца, ведь я так сильно любил его и уважал, царство ему не… - запнулся Барри, чуть было не оговорившись, но тут же поправился. – Земля ему пухом.
- Хорошо еще, что папа не назвал тебя Трактором, Вагоном или вообще Кукуцаполь.
- Это Вы еще не слышали, как он назвал двух моих сестер.
- Гертруда и Даздраперма? – с усмешкой спросил Петр, пытаясь безобидно пошутить.
- А откуда ты знаешь? – неистово удивился Барри.
- Ээээ… Понятно! Ладно, расслабься и не бери в голову. – Неверин отмахнулся и решил сменить эту нелепую тему. Он подошел ближе к столу, рассматривая лежащий на нем аппарат, и восторженно произнес. – Ребятыыы… вот это вещь. Раритетище! Такими не пользуются уже лет сорок, наверное, да?
- Да! – И тут Барри пробрало на откровения. Он долго был здесь совсем один, как собственно и в целом по жизни. Ведь чтобы создать свою семью, на это нужно свободное время, которого у него не было вовсе, по большей части из-за самого себя и своей работы. Поэтому ему сейчас захотелось выговориться и поделиться с кем-то своими переживаниями и эмоциями. - Мне подарил его отец, когда мне исполнилось 10 лет. Он всегда хотел, чтобы я стал великим ученым и с малых лет приучал меня к точным наукам. Я, конечно же, мечтал о другом подарке, ну более детском, как и все ребята в таком же возрасте. Но такого калькулятора не было ни у кого из моих друзей. По сути, это был мой первый компьютер и все мне завидовали тогда. Поначалу я был рад и гордился этим подарком, но вскоре возненавидел его всем сердцем. Папа всерьез тогда взялся за мое внеклассное обучение, так как считал школьное образование недостаточным и убогим, потому заставлял меня выполнять много заданий при помощи этой машинки. Почти все вечера я только и делал, что сидел и рассчитывал различные примеры, задачи, уравнения и т.д. Так и прошло мое «счастливое» детство. Конечно, потом я повзрослел и у меня появился уже настоящий компьютер, но привычка постоянно работать без отдыха, осталась у меня навсегда. Затем был университет, аспирантура, ученая степень и т.д. Конечно, Искра одиннадцатой модели у меня не сохранилась, даже и не помню, куда она подевалась потом, но я часто с ностальгией вспоминал о ней. И не смотря ни на что, в моей памяти осталось хорошее воспоминание о том времени, проведенное вместе с отцом. Потому, когда мне здесь понадобилось произвести некоторые расчеты, я в шутку подумал: «хорошо бы сейчас у меня оказалась моя Искра». Как вдруг передо мной появил…
Барри сделал паузу и осекся. Ему показалось, что он начал говорить лишнее. Ведь никто все равно не поверит ему, как и он сам до сих пор не мог в это поверить, что калькулятор, как и все вещи в этой комнате появились здесь из ниоткуда. И чтобы его не сочли глупцом и выдумщиком, Баррикад не стал продолжать свою занимательную историю, а уставился на Петра и резко спросил:
- А ты что скупщик раритетов? Если хочешь его купить, то он не продается!
Неверин отлепил глаза от калькулятора и даже отшатнулся от неожиданности и удивленно уставился на Барри, расплывшись в нелепой улыбке на устах.
- То есть ты, правда считаешь, что я попал сюда в небытие, пройдя через все муки первого осязания этого пространства, кое-как, научившись пользоваться местными законами природы, и перешагнул через все свои принципы и убеждения только ради того, чтобы найти тебя с твоей древней рухлядью и еще торговаться за нее?!
Баррикад несколько секунд стоял, не шевелясь, и смотрел вылупившимися из орбит глазами на Неверина. Словно ему сказали какую-то дикую вещь, в существование которой он догадывался, но никак не мог ее уяснить и принять, ведь это никак не было доказуемо эмпирическим путем. Наконец он сглотнул слюну и дрожащими губами тихо вопросил:
- Небытие…?
- Да, да. Именно небытие! А ты что думал, где ты находишься? В своей квартире?
- Я… думал…
Мужчина приосанился и тяжело опустился на свой табурет, прикрывая одной рукой свои глаза, пряча накручивающиеся слезы. Все его догадки косвенно подтверждались: он находился уже давно в замкнутом пространстве, куда не проникал воздух, но он не задыхался при этом; физические нужды и потребности отсутствовали напрочь, не хотелось ни пить, ни есть, ни спать, даже не тянуло в туалет, ни в каком виде; и самое невообразимое, все вещи, которые он мог себе представить – материализовались перед ним как по мановению волшебной палочки одним лишь ментальным желанием. А теперь еще и этот пришлый человек, не понятно откуда взявшийся тут, поставил еще один жирный мазок на воображаемом холсте, перечеркнув его идеальную картину мироздания, которую так тщательно выводил и просчитывал всю свою сознательную жизнь пока не попал сюда. Как бы сильно он не старался доказать или опровергнуть состояние относительно своего настоящего место пребывания – у него ничего не получалось. Все расчеты и формулы не сходились и не складывались. Неизвестные в уравнениях оставались неизвестными. Но, тем не менее, мысли о том, что он оказался в каком-то нереальном мире – Барри отбрасывал напрочь.
- Что ты думал? – Неверин заметил внутренние терзания этого мужчины и, сжалившись над ним, сменил свой несмешливый тон на успокаивающий. При этом сам того не замечая, Петр начал вести для него проповедь. – Неужели ты еще ничего не понял? Твоя земная жизнь окончена, а душа стоит перед выбором пути. Разве Бог не приходил к тебе и не объяснил этого? Обратись к нему, и он откроет тебе глаза и поведает истину…
- Аааа… так ты один из них?!? – встрепенулся вдруг Барри.
- Кого «их»? – не понял Петр.
- Достали вы меня уже в конец! Каждый день ходите и твердите одно и тоже. Работать мне спокойно не даете. Что вы ко мне все пристали-то, а? Вам что, заняться больше нечем??
- Кому «нам»? – по-прежнему недоумевал Неверин.
Баррикад выговаривал гневные слова в «их» адрес, имея в виду Петра и того кто якобы стоял за ним. При этом он быстрыми движениями стал наводить порядок на столе: поднял упавшие на пол документы и аккуратно положил их в стопку к другим бумагам, поставил на место канцелярский органайзер и сложил в него выпавшие карандаши и ручки в предметном порядке.
- Вам, Свидетелям Иеговы, кому же еще!? – Оторвался от своей работы мужчина и бросил презрительный, с толикой ненависти, взгляд на Неверина. – Вы же с тем прыщавым юнцом за одно, да? Из одной секты?!
- Что? – изумился Петр, но потом до него стало доходить о чем идет речь. Ему даже стало еще веселее от таких идиотских суждений Барри. – Так ты считаешь, что я представитель этой секты и пришел к тебе специально, чтобы поговорить о Боге?
- А разве нет? Тот мальчишка до тебя, тоже появился здесь из ниоткуда и пытался мне доказывать, что Бог существует. Показывал разные фокусы, выполнял иллюзионные трюки, но так конкретно ничего и не доказал мне. А еще говорил, что если я покаюсь и пройду испытание верой – то обрету вечный покой, райскую жизнь и еще какой-то подобный библейский бред. Ну, что за наивный народ пошел, ну чес слово.
- А как выглядел этот юнец? – полюбопытствовал Петр.
- Да обычный подросток, лет семнадцати. Одет он был по-простому: узкие брючки, белая рубашечка, тонкий галстучек. Главное, что интересно, он ведь ко мне уже приходил и не раз. Ну, когда я еще жил на своей нормальной квартире, до того как меня каким-то непостижимым образом поместили сюда в это жалкое подобие моего рабочего кабинета.
И Баррикад стал подробно рассказывать эту удивительную историю.
3.4 А Вы верите в Бога?
Был полдень. Я работал дома в своем любимом кабинете, а когда прозвучал дверной звонок – то быстро встал и пошел в прихожую. Должен был прийти курьер из издательства и принести мои опубликованные эссе, которые мне срочно были нужны для моей работы. Потому я даже и не спросил «кто» и не посмотрел в глазок, а сразу открыл дверь. Но это был совсем не курьер, а этот зануда мальчишка. И вроде все с ним было нормально, вот только глаза у него были такие прям одухотворенные-одухотворенные. Будто ему была известна божья истина, а может он вообще был под кайфом, или мне просто так показалось, я не знаю. В руках он держал святое писание и еще какие-то журналы или брошюры тоже на библейскую тематику. Пацан сначала вылупился на меня своими круглыми зенками, улыбнулся такой противной искусственной улыбкой и сладко так молвил:
- Вы верите в Бога?
- А вы? – раздраженно бросил ему я, отвечая вопросом на вопрос, при этом понимая какой предстоит сейчас разговор. И главное тебе ни «здрасти!» ни «добрый день!» и даже не представился. Что за воспитание такое? Ну, вот и я церемониться не стал. Конечно, можно было бы просто захлопнуть дверь перед его носом, послав этого бедолагу куда подальше. Но что-то меня в тот день сподвигло на это незаурядное общение, несмотря на мою загруженность работой.
- К… к… конечно! – заикаясь, произнес парень, не ожидавший такого расклада. Наверняка, все отвечали на его первый вопрос либо «да» либо «нет». Исходя из чего, тот выстраивал свою заготовленную линейку наводящих вопросов. Но неожиданное «а вы» немного сбило его с толку. А может он и сам сомневался, что верит в Бога. Но, видя, что я все еще стою перед ним и не тороплюсь закрывать дверь, он собрался с мыслями и спросил. – Вы хотите поговорить об этом?
- Поговорить о чем? Веришь ли ты в Бога или верю в него я?
- Я верую в единого Бога нашего Иегову, ибо он есть единственный истинный Бог. – Залепетал юнец. – А в какого Бога верите Вы?
- А я верю в то, что вижу и в числа. – Парировал я. - Все, что можно увидеть и подсчитать и есть правда жизни. Все остальное – недоказуемая ересь.
И тут он воспользовался маркетинговой фишкой «три да». Начал задавать мне вопросы, на которые подразумевались положительные ответы, чтобы подготовить меня психологически на нужный ему образ мысли или покупку. Но я человек бывалый и все эти ходы уже давно знаю и не поддаюсь на подобного рода убеждения.
- А Вы хотите лучшей жизни?
- Ну, допустим.
- Хотите жить в согласии с миром?
- Я согласен только с самим собой.
- Вы хотите любить, быть любимым и чтобы все, что Вы делаете, приносило Вам радость?
- Я люблю себя и свою работу, и это приносит мне нескончаемое удовольствие. Что еще?
Он немного помялся на месте и видимо решил сменить тактику, а затем продолжил свою обреченную демагогию.
- Вижу, что Вы погрязли в мирских заботах, ежедневной рутине и повседневных делах. А времени, чтобы подумать и приобщиться к истинному Богу, у Вас совсем нет, ведь так?
- Ну, во-первых, у меня нет времени подумать даже о себе, потому что у меня очень много работы. Во-вторых, я ни к чему и никогда не приобщаюсь, делаю только то, что мне действительно необходимо. А в третьих, Бога нет, не было и не будет.
- Но почему же Вы так уверены в этом?
- Никто еще не смог доказать существования высшей силы. Хотя бы один веский аргумент кто-то смог предоставить? Нет! Какие еще вопросы?
- Но ведь есть библия, которая подтверждает существование Бога.
- Библию написали люди, основываясь на косвенных фактах, она ничего не доказывает.
- Вы видимо читали неправильную библию. Наш «Перевод Нового Мира» это самое правильное святое писание Иеговы. И я могу дать Вам в дар экземпляр нашей библии. А так же наши журналы «Сторожевая башня» и брошюры «Пробудись». Где Вы откроете для себя настоящую веру и познакомитесь с истинным Богом. И вот увидите, как Ваша жизнь, сразу изменится в лучшую сторону. Вам стоит только внести пожертвование на развитие нашей общины, тем самым Вы принесете благо себе и всему миру.
- Эээ… То есть ты предлагаешь мне купить у тебя твои книги? – рассудил я.
- Нет! Мы не занимаемся продажами. Свою библию мы дарим людям, чтобы как можно больше людей уверовали в Иегову. Но чтобы печатать наши издания и продвигать их в обществе – мы принимаем пожертвование на сие благое дело.
- Очень интересно! Дарите за деньги значит?! Ну, в общем, все с вами ясно. Так вот, что я тебе скажу, молодой человек. Я не собираюсь покупать никаких религиозных книг и выслушивать всю эту истинную чушь. А тебе советую: взяться за ум и пойти учится в институт, чтобы получить настоящую профессию, а не заниматься этой ерундой.
Он как-то сразу сник и даже немного помрачнел. Я хотел уже закрыть дверь и идти работать дальше, но то, что мне тогда сказал этот парень – остановило меня.
- Мне нельзя получать высшее образование, потому что это мешает служить Иегове.
- Что за вздор? Кто тебе запрещает?
- Наше вероисповедание.
- Абсурд какой-то. А твои родители вообще в курсе всего этого бреда?
- Конечно! Они и обратили меня в эту веру.
- Понятно! Ну, тогда не знаю… Иди в армию что ли, подальше от таких родителей. Там-то из тебя настоящего мужчину сделают и всю эту чепуху из твоих мозгов быстро выбьют.
- Мне и в армии нельзя служить. – Огорченно произнес парень.
- Вот те раз! А как же воинская повинность? За уклонение от службы грозит административная, и даже уголовная ответственность.
- Знаю, но мне еще нет восемнадцати лет, а что будет дальше, я и понятия не имею.
- В общем, так сынок. Иди к себе домой и скажи своим родителям, что вся эта ваша религия полная чепуха и бред сумасшедшего. То, что нельзя доказать математически – псевдонаучно, а значит не является истиной. Это я тебе как Доктор наук говорю. А если я не прав, пусть родители придут и докажут мне обратное. Так что не отчаивайся и держи хвост пистолетом. Всегда делай то, что подсказывает тебе твое сердце, и то, что считаешь нужным для себя. Удачи!
Закрыв дверь, я проследил за парнем в дверной глазок. Он еще с минуту молча стоял понурый на одном месте, опустив голову, и похоже даже всхлипывал. Затем развернулся и медленно пошел к выходу из подъезда. Мне его даже стало немного жалко тогда. Похоже, его родители самые настоящие фанатики и моральные уроды, раз забивают голову своему отпрыску таким бредом, ломая его волю и психику напрочь.
И чтобы вы думали, на следующий день слышу опять звонок в дверь. Смотрю в дверное око, а там стоит такая широкая мамзель, что из-за оптического расширения глазка казалось, будто она занимает весь объем лестничной площадки. А за ней едва виднеется голова того самого парнишки. Ну, думаю: «сейчас начнется». Открыл дверь и оказался прав, тут такое началось…
- Это Вы значит здесь самый умный доктор, который моего ребенка морально обидел и до слез довел? – грозно вскрикивая, начала браниться эта дама. – Что Вы ему такого наговорили, что он усомнился в истинной вере в Иегову и не хочет теперь ему служить?!
И опять же, никакого тебе этикета, я уже и не говорю про приличные манеры и тому подобное. Я сразу понял, что эта мамаша еще тот крепкий орешек и ей палец в рот не клади, откусит руку по самые пятки. Ну, я конечно, тоже не лыком шит, и даже подготовился к подобной встрече: навел кой-какие справки и почитал некоторые статьи про их секту.
- Ну, во-первых, здравствуйте! – спокойно начал я. – Во-вторых, я хоть и доктор физико-математических наук, но самым умным я себя не считаю. В третьих, он еще до меня был жизнью обиженный, чему виной, вероятно, ваша забота. В четвертых, я лишь сказал ему сущую правду, что никакого Бога нет и быть не может. И раз уж на то пошло, то в пятых, служить он должен ни какой-то там сомнительной секте, а в армии, например чтобы родину защищать!
- Скажите, пожалуйста! – возмутилась мамаша. – Откуда Вам известно, что Бога не нет? Он существует!
- А Вы докажите?
- А Вы опровергните!
И тут, чес слово я запнулся и реально призадумался: ведь всегда принимал для себя постулат, что Бога не существует как данное и неопровержимое целое, не требующее доказательства. Но ведь если нельзя доказать его существование – то нельзя доказать и обратное, что его нет. На мгновение это обстоятельство ввело меня в стопор и я подумал, что надо будет выделить для себя немного времени и попытаться решить эту задачу. А мадам тем временем накинулась на меня словесно, пуще прежнего:
- И что это Вы моего сына в армию отправляете? Рано ему еще! Да и не пущу я его туда. Кто за него будет нашу литературу распространять? Я что ли? У меня ноги больные, я много ходить не могу…
Вот значит в чем суть. Работать он у них должен таким образом. А она, мол, верой и заботой о сыне прикрывается, а сама только о себе и печется. Тьфу! Тошно слушать!
- Настоящий мужчина должен уметь защищать свою родину и свою семью. Где его еще этому научат как не в армии? – уже твердо высказался я.
- Наше вероучение содержит полный запрет на участие послушников общины в каких-либо боевых действиях. Как в наступательных войнах, так и в обороне.
- Потрясающе, чес слово! – изумился я. – И что же вы будете делать, когда к вам придут чужие люди с оружием в руках? Будут грабить, насиловать, убивать. Примите их как есть, с хлебом и солью?
- Нет! Если мы распространим нашу веру по всей земле – то войн больше никогда и нигде не будет. Все люди будут жить только в мире и согласии.
- Ха! Глупость какая, смешно слушать. Это ведь утопия и Вы сами это прекрасно понимаете.
- Вот из-за таких шибко умных людей, которые не хотят принять в свою душу истинного Бога, и в своем невежестве несут только страдание и разрушение - наш мир и погряз в грехах. Ну, ничего, скоро наступит Армагеддон и тогда Бог всех грешников и безбожников истребит начисто.
- Прям таки и Армагеддон? – усмехнулся я. – И когда же, позвольте, узнать он случится?
- Скоро, скоро! Будьте уверены.
- Занятно! Разве Бог не сообщает вам конкретную дату своего второго пришествия? Помнится, ваша организация уже ждала его несколько раз: сначала в 1874-м году, потом в 1914-м, в 1975-м, а его все нет и нет. Так, когда же, позвольте, ждать-то его нисхождения к нам?
Женщина удивленно посмотрела на меня и потупила взгляд, явно не ожидая от меня таких познаний в истории их общины. Она повернула голову в сторону сына, словно искала от него хоть какой-нибудь поддержки, но тот молчал как рыба, и лишь иногда шмыгал носом и вообще делал вид, словно он здесь ни при чем и не при делах. Наконец, дама очухалась от этого легкого шока и выдала мне такое, от чего я сам чуть в шок не пришел:
- Пути господни неисповедимы! Когда он решит, что ему пора спуститься на землю – тогда и наступит последний день человечества. Погибнут все, но Бог воскресит только тех людей, которые были ему преданы и несли слово божье другим людям. А такие грешники, как Вы, будут вечно гореть в геенне огненной.
- Ничего себе заявочки! Это уже угрозой и оскорблением попахивает. Знаете, что дорогие мои иеговисты, шли бы вы отсюда по добру по здорову, пока я представителей власти не вызвал. У них с такими как вы разговор короткий будет.
- Это с какой еще стати?
- А с такой, что еще в 2004 году суд Москвы признал вашу контору экстремистской и лишил ее регистрации, вследствие чего община свидетелей Иеговы была распущена.
- Хм! Вообще-то, - запротестовала дама, - Европейский суд по правам человека в Страсбурге признал решение российского суда незаконным. А потому в 2015-м году регистрация нашей общины в России вновь узаконена.
- Да уж! Европейцы любят нагадить нам под дверью… Жаль, что сейчас не советское время, тогда бы с вами лихо разобрались. И никто бы не указывал нам что делать ни запад, ни восток. Как в 1951-м году, всех ваших приверженцев вывезли бы в Сибирь и дело с концом.
- А, между прочим, этих вывезенных послушников нашей веры – позже признали жертвами политических репрессий, и они были реабилитированы.
- Ой, ну все, прям мученики. Всех срочно нужно возвести в святые, и почитать вместе с Троицей. Так?
- Мы не признаем Троицу и прочих христианских святых. – Гордо сказала женщина и как бы свысока посмотрела на своего сына, мол, слушай и учись сынок как надо таких невежд на место ставить. – Есть только один Бог на свете - Иегова, и только он: единственная высшая сила во всей вселенной.
- Вот как?!! А как же Иисус Христос, например? Всего лишь миф? Выдумки из прошлого?
- Иисус Христос не является Богом, он всего лишь был человеком и исполнял божью волю. За что Иегова и воскресил его после смерти. И Христос отправился служить ему на небеса, где вместе с Архангелом Михаилом они…
- Расквадрат твою гипотенузу! Так еще и Архангел Михаил как высшая сила есть, а Иисус Христос тоже как божество все-таки существует?! Что-то вы на каждом слове себе противоречите мадам: то всего лишь одна высшая сила существует, а теперь сразу три оказалось вдруг. Не, так дело не пойдет. Вот идите теперь и думайте над своей концепцией разводилова человечества лучше, а то что-то не стыкуются у вас концы с концами. А еще лучше найдите веский аргумент, чтобы у вас было реальное доказательство Бога – тогда уже и поговорим. А сейчас я устал слушать эту ничем неподтвержденную чепуху! Ищите других дурачков и впаривайте им ваше выдуманное божье слово. Вешайте вашу лапшу на уши кому угодно, а с меня хватит.
Выдал я им такой расклад и захлопнул дверь. Пускай знают теперь, как пытаться честных людей на всякую ересь и деньги разводить. Шарлатаны!
Потом я забыл про них и не вспоминал больше, но затем произошло нечто, чего я никак не ожидал. Был долгий и пасмурный день, я работал как обычно у себя дома. Помню еще, что с самого утра меня одолевала сонливость и томила усталость, потому часто варил себе в турке кофе на газовой плите. Меня вдруг осенила мысль, как можно доказать, что Бога нет. Я тут же помчался из кухни в свой кабинет, забыв про кофе, и стал увлеченно делать нужные расчёты и выводить подходящие формулы. И, по всей видимости: даже не заметил, как попросту уснул. А потом случилось это… Сначала полный мрак и чувство полной обездвиженности. Затем первые попытки научиться управлять своим телом и пытаться ходить. Дальше пришло осознание, что я замурован в каком-то бетонном блоке, но стены в нем чрезвычайно похожи, как в моей квартире, даже отштукатурены абсолютно так же. Но кроме стен и меня в них ничего больше не было. Даже малейший луч света не мог проникнуть сюда, но я каким-то образом научился потом видеть в этой кромешной темноте. Не знаю, сколько прошло дней, с тех пор как я оказался в этом заточении, может неделя, а может и даже месяц, трудно считать, когда нет часов и визуального наблюдения смены дня и ночи. Но в один прекрасный момент, средь бесконечного потока моих мыслей, когда я вновь попытался математическим способом опровергнуть существование Бога, как мне вдруг представился этот худощавый парнишка иеговист. Да причем так натурально представился, что я как будто прям, видел его перед собой. Видимо мой рассудок совсем помутился от пережитого стресса, что начал выдавать такие метаморфозы. А может он и правда, смог каким-то образом пробраться ко мне, не знаю. Но встал он передо мной как есть и молвит своим юношеским голоском:
- А Вы верите в Бога? – спросил он, прям как тогда, когда в первый раз приходил ко мне на квартиру.
- А вы? – совершенно спокойно и равнодушно говорю ему я, думая, что это всего лишь на всего галлюцинация.
- Конечно! Ведь я и есть Бог. – Сказал он и расплылся в такой нелепой улыбке, что мне даже тошно стало.
- Ну, ну, а я тогда Святая Дева Мария! – усмехнувшись, ляпнул я.
И мне действительно, в тот же миг, показалось, что я реально стал женщиной облаченной в белую длинную тунику, а на ногах были обуты кожаные сандалии. Это уже было настолько натурально, что я тогда, чес слово, сильно струхнул. Весь затрясся, завертелся, стал биться в истерике и что-то выкрикивать: «прочь, сгинь, чур меня, отстань, отцепись, хочу быть снова сам собой»… Закрыл руками лицо и стою чуть ли не плачу. А парнишка, по-прежнему улыбаясь, и говорит мне с усмешкой, перефразируя слова Гомера:
- Бойся желаний, дары приносящих.
Убираю руки от лица, открываю глаза, смотрю на себя - я снова я, и одет как прежде в свое, домашнее. Полегчало, отлегло, успокоило. А парень стоит, лыбу до ушей тянет и весь прям такой сияет.
- Что за приколы такие? Что все это значит? – вспылил я от пережитого шока. – Зачем ты опять приперся ко мне? Что тебе от меня надо?
- Я принес тебе то, что ты просил. – Выдал пацан, не снимая с лица улыбку.
- А что я просил? - не понял я.
- Ты просил принести тебе доказательства, что Бог существует! – Улыбка медленно сползала с его лица, а голос его становился таким громогласным и неестественным, что казалось, будто он говорит через большой рупор, с искажением через дисторшн. – Вот я тебе их и принес. Хочешь, докажу?!
- Х… х… хочу. – Превозмогая свой испуг, выдавил я, подстегиваемый крайним любопытством.
- Я дам тебе все, что ты сейчас себе пожелаешь! – все тем же страшным голосом проговорил парень.
- Да ладно?! – Изумился я, закатив глаза, словно от небывалого восторга. А сам думаю: «ну, ну, весьма внушительно, чес слово, у него получается морочить мне голову. Эти иллюзорные фокусы и этот трюк с подменой голоса - весьма впечатляют и как он только это делает. Ну, хорошо, посмотрим, что же он может мне дать, раз так убедительно говорит об этом». И в тот же миг, мне вдруг вспомнилось: мое далекое детство, школьная пора, решение бесконечных математических задач каждый день, мой еще живой отец и его подарок на мое десятое день рождения.
- Я так и знал, что ты захочешь именно эту вещь, потому и захватил ее для тебя. Вот, держи! – Молвил он и снова нелепо осклабился.
Когда я посмотрел, что он мне протягивает в своих руках – то совершенно обомлел и чуть дар речи не потерял. Это было мое сокровище детства - та самая Искра 11М.
3.5 Делец по Экзюпери
Неверин с неподдельным интересом слушал эту увлекательную историю из жизни Баррикада и, не отрываясь, следил за его энергичными телодвижениями и экспрессивными пассами руками, которыми он часто жестикулировал во время своего рассказа.
- Вот так я и остался стоять, - продолжал говорить Барри, - разинув рот от изумления, держа в руках свой давно утраченный калькулятор – подарок из детства.
- Как же Вы догадались, что это именно ваш калькулятор? Может это был просто похожий экземпляр…
- Уж что, что, а свою заветную Искру 11М я из тысячи узнаю. Однажды, играясь, я сделал на ней свою подпись. С помощью выжигателя по дереву: проделал в пластмассовом корпусе несколько углублений в виде моих инициалов. Отец, конечно же, нещадно отругал меня за это баловство, но зато я всегда знал, что эта вещь именно моя и ее уже ни с чем не перепутаешь. Так вот на этой модели, что передал мне этот парнишка, есть эти самые отметки моей былой шалости. Второй такой Искры в мире точно нет.
- А куда потом делся этот парень? – полюбопытствовал Петр, в надежде, что Баррикад лишний раз задумается о том, кто же перед ним был на самом деле и может тогда в нем, наконец, поселится червь сомнения и зародится зерно прозрения.
- Да десятичная дробь его разбери! Он как сквозь землю провалился потом. Когда он мне вручил Искру, я больше уже ничего не соображал; мой мозг отказывался во все это поверить, и я вошел в стопор. Кажется, он еще говорил мне при этом: про покаяние, про прохождение какого-то испытания, про обретение вечного покоя и еще что-то подобное в этом роде, я чес слово все это уже смутно помню, все как в тумане. Только когда я уже отошел от этого шока и стал приходить в себя, смотрю: парня этого уже и след простыл, а калькулятор у меня в руках остался. Я начал логически рассуждать о произошедшем и пытался доказать самому себе, что это все было какой-то злой шуткой – весьма оригинально исполненной, но все равно я отказывался верить в эти чудеса в решете. Может это был какой-то очень мощный и глубокий гипноз?!
- Гипноз? – усмехнулся Петр и оглядел комнату кругом. – А как Вы тогда объясните появление тут остальных вещей? Откуда они здесь взялись по-Вашему?
- Вот это-то самое необычное и удивительное. Стыдно признаться, но стоило мне только подумать о каких-то вещах, которые мне были необходимы для моей работы, и как бы попросить их у пространства появиться – как вдруг они невообразимым способом материализовались здесь. Пока я еще не разобрался толком, как все это работает и каким образом эти фокусы функционируют, но соглашусь: эта иллюзорность весьма впечатляет.
- То есть, не смотря на все эти чудеса, Вы все равно отказываетесь верить, что сюда заходил сам Бог в обличии этого юнца-иеговиста и пытался вразумить Вас и поставить на путь истинный?
- Опять двадцать пять! И ты туда же. Думаешь, я поверю в эту глупую, но эпичную ахинею?! Все эти миражи и ложные представления, как бы правдоподобно они не выглядели, ничего не доказывают. А если этот пацан и есть Бог собственной персоной, тогда я… - Барри запнулся, пристально воззрился в лицо Петра, словно хотел что-то прочитать по выражению его физиономии, и не стал продолжать свое ироничное высказывание, вспомнив, что приключилось с ним здесь после подобной шутки. – А ты сам-то часом не Бог случайно?
- Нет! – отчеканил Петр и закатил кверху глаза, устав повторять одно и то же. - Как и говорил ранее, я всего лишь обычный человек, но в отличие от тебя я освободил свой разум от закоснелых заблуждений и прозрел для истины. Я, правда, убедился, что Бог существует и что он пытается нас спасти и помочь обрести веру. В первую очередь веру в самих себя.
- Да, да, конечно! 3,14здец какой-то! – выругался Барри. – Знаешь, что, устал я слушать уже все эти бредни, сил нет. И вообще мне некогда, у меня куча работы. Так что не мешайте и не отвлекайте меня больше. Иди туда, откуда пришел.
Баррикад уселся за свой стол и стал снова деловито стучать пальцами по клавишам своего калькулятора, а затем записывать полученные данные в свою тетрадь, уже не обращая внимания на собеседника. Неверин почувствовал легкую обиду в отношении себя и в тоже время жалость по отношению к этому человеку. Обидно – потому что никак ему не удавалось переубедить Барри и все его старания разбивались вдребезги о глухую стену упорности, а жалко – потому что этот человек был ему близок по духу и приятен по поведению, ведь совсем недавно Петр и сам был таким же. Но исправить положение и помочь ему освободиться от своих ложных убеждений никак не получалось. Только сильное желание доказать Барри, что он не прав и сильно ошибается – у Петра не пропадало. Ему хотелось, во что бы то ни стало, вразумить хотя бы одного человека. И пусть даже сам Бог не смог справиться с этим мужчиной (а может в этом заключался его великий замысел), но Неверин все равно неистово хотел попытаться еще раз, чувствуя в этом свое очередное испытание и преодолев этот рубеж – он станет на шаг ближе к своей цели.
Вот только как подступиться к этой грозной тверди, к этой неприступной баррикаде. Да, недаром, похоже, отец назвал так своего сына, чувствуя за ним: твердость, неизменность, настырность, непоколебимость и беспримерное упрямство. Нужно было найти к нему особый подход, чтобы появилась возможность форсировать эту незыблемую преграду. Тогда Петр решил поинтересоваться, каким же важным делом занят Барри, предвидя в этом вопросе ключ для проникновения в сакральную твердыню.
- И над чем же Вы, позвольте узнать, здесь так старательно работаете?
- Рассчитываю матрицы разных порядков через дискретные данные в сопряжении с иррациональными функциями. – Совершенно серьезно произнес Барри.
- Че? – переспросил Петр, насупив брови от непонимания.
- Че, че, интеграл через плечо!
- А понятными словами это можно как-то объяснить?
- Рассчитываю формулы доказывающие, что Бога и прочей высшей силы – нет.
- Очень любопытно. И как успехи?
- Пока уравнения не сходятся, но я чувствую, что уже близок к своей цели. Я как ученый и математик привык опираться только на факты и числовые выражения, а не верить на слово каким-то глупым россказням.
Выслушав объяснение, и внимательно рассматривая Барри со стороны, как тот увлеченно и упорно занимался своей, по сути, бессмысленной работой, Петру вдруг вспомнился один персонаж из великого произведения Антуана де Сент-Экзюпери.
- Вспомнил, кого Вы мне напоминаете. – Встрепенулся Неверин.
- И кого же? – не отрываясь от своего дела, спросил Барри.
- В сказке «Маленький принц» у Экзюпери был такой персонаж – делец, который считал себя серьезным человеком и был уверен, что занимается полезным делом – считает звезды, которыми якобы владел. Так вот Вы прям полное воплощение этого образа.
- Не знаю такого. Я сказок не читаю, у меня нет времени на такие глупости. – Сказал Баррикад, лишь на мгновение бросив взгляд на Петра.
Продолжение следует...
Свидетельство о публикации №221011201609