Девчушка и Леший

Давно это в нашем лесу случилось. Теперь у тех, которые те времена помнили, уж и правнуки состарились. Но, а тогда-то - тогда люди не думали еще, что про них сказки складывать будут, жили да жили себе.

А было вот что!
Поехали как-то мать с отцом, да еще родни набралось, в лес за дровами. Ехать им далековато случилось, лес, где попало не рубили, а только там, где кому приказчик укажет. Вот поехали они, значит. Дорогая знакомая, народу много, весело всем!
Одна Дашутка дома с бабушкой осталась. Дашутка еще маленькая, а бойкая девчушка, по хозяйству хлопочет, помощница бабушке на радость. Что Дашутка ни делает, все песенки поет, много она их знала, хоть и махонькая была.
- Где ты, Дарьюшка, такие песенки выучила? - спросят ее.
- А вот на гулянье пели, я и слыхала. - отвечает.
- Что ж, так и запомнила?
- Да я только разок услышала, а уж будто всегда ее и знала. - разводит руками Дашутка.

Вот так хлопочут они с бабушкой дома, Дашутка песенки напевает, а бабушка вздыхает. Глянет в оконце, и вздохнет. Прислушается к чужому бубенчику, да и снова вздохнет.
- Что ты, бабанька, вздыхаешь? Устала али болит чего? - затревожилась Дашутка.
- Боюсь, деточка, чтобы Леший наших в лесу не попутал в дороге-то. Им за дальнюю заимку ехать, путь неблизкий.
- А на что, бабаня, ему людей путать, Лешему-то?
- Любит он баловать с нашим братом. - ворчит бабушка. - В прошлом годе девки по малину ходили, так насилу домой вышли. Уж, говорят, вон и деревня видна, и тропочка наша, а закружил так, что к ночи только и выбрались. Уж они ругались-ругались! А то еще Пахом за грибами ходил, а уж он-то грибник на всю округу! В такие места дикие хаживал, а и того Лешак покружил в трех соснах.
- Да как же так может быть, бабаня? Нешто он, Леший, нас не любит?
- А за что ему нас любить? Озорует он, баловать бы ему только.
- Ну как, бабаня, он за то нас и не любит, что мы браним его? А вот ежели бы...
- Вот подрастешь ужо, сама и узнаешь. - засмеялась бабушка. - Ложись-ка ты спать лучше! Вон, слава те, Господи, наши воротились, сейчас ужинать да отдыхать.

Забралась Дашутка на лавку, укрылась, а сама все думает: отчего Леший рядом с людьми живет, а людей не любит? Может, он это не озорует со зла, а пошутковать ему хочется? А люди-то сразу браниться да кричать! Всякому обидно будет! Побегу-ка, - думает Дашутка, - в лес, спою Лешему песенку да пирожок оставлю.

Утром попросилась у мамки с тятей в лесок с подружками. Те ничего, позволили. Велели только дальше полянки в березнячке - ни ногой!
Взяла Дашутка пирожок, уложила в корзиночку и побежала в березнячок, что сразу за покосом начинался. Вышла на светлую полянку, села на пенек. Стала веночек плести и песенку завела. Голосок у нее звонкий, что ручеек звенит. Вдруг смотрит - по тропинке старичок идет. Сам маленький, согнутенький, в руках клюка березовая, а борода у него длинная белая. Увидал он Дашутку, остановился.
- Ты кто такая? - спрашивает.
- Дашуткой меня кличут. Из деревни я, дедушка.
- Хм... А здесь чего делаешь?
- Лешему песенки пою.
- Чегооооооо? - удивился старичок, и даже за бороду свою схватился, - Лееееешему? Пеееесенки?
- Ну да! - отвечает Дашутка. - Я ему еще пирожок принесла, да вот веночек сплету.
- Н-дааа... - крякнул старичок. - А тебе чего в лесу от Лешего надобно? Грибов, али там ягод? Али орехов?
- Да нет, дедушка! - смеется Дашутка, - Мне ничего и не надобно. Я еще маленькая, мне и в лес-то ходить не разрешают, вот только до этой полянки.
Стоит старичок, на палку свою опирается, смотрит задумчиво.
- Значит, ты Лешему песенки петь выдумала, да еще и гостинца не пожалела?
- Жалко мне Лешего, дедушка.

Старичок только головой качает да бороду гладит.
- А что же тебе его жалко, Лешего-то?
- Сам ты посуди, дедушка. - отвечает Дашутка, - За дровами едут, устанут люди, и ругаются. Грибов не найдут, так опять ругаются. Заплутают в лесу, так снова бранятся. Кому же приятно, когда о нем слава дурная идет?
- Ишь ты! - усмехнулся старичок, - По-твоему, выходит, Леший и не злой вовсе?
- Я так думаю, дедушка, шутник он. Да только людям часто не до шуток, вот они и серчают... - вздохнула Дашутка.
- Ладно, - говорит старичок, - Пирожок ты, давай-ка, сама съешь, чай, проголодалась уже. А вот песенка твоя Лешему понравилась, и веночек ему, старому, приглянулся, бородищу украшать будет!
- Ты разве его знаешь, дедушка? - обрадовалась Дашутка.
- Да видал иной раз, - засмеялся старичок, - Бродит тут, дурень старый, только не каждому покажется. Ты вот что. Держи-ка свою корзиночку, беги домой, да смотри, до дома в нее не заглядывай. А будут спрашивать большие, сказывай, что никого в березнячке не видала. Все ли поняла?
- Все, дедушка! Спасибо тебе, добрый ты! Передай Лешему поклон от меня!

Схватила Дашутка корзиночку, а она тяжелехонька! Насилу донесла до дома. Глянули там, а в корзиночке - грибов!.. Да такие все крупные, чистые, ровненькие!
- Ты где же, Дашутка, такой красоты набрала? Не я ль тебе велела дальше березнячка не ходить? - спрашивает мать.
Дашутка помнит старичков наказ, не сказывается.
- Да я, матушка, в березнячке и набрала.
Смеются большие, не верят.
- Березнячок наш вдоль-поперек истоптан, откуда там таким грибам взяться!

С того дня так и повелось. Как ни пойдет Дашутка в березнячок, так целую корзинку домой притащит. И ягод, и грибов, и орехов! Дивятся дома, а Дашутка, знай, помалкивает.
Вот прознал такое дело Пахом-грибник, вздумал проследить за девчонкой. Сам-то Пахом на всю округу славился, места грибные все ведал, даже самые потаенные. Поговаривали люди, что Пахом грибы найдет и там, где их отродясь не бывало! Знал он грибное дело и любил, да тут вот зависть одолела! Как так, столько лет он леса исхаживает, а какая-то девчушка, саму-то еще из-под гриба не видать, а туда же!

Дождался Пахом, как увидал, что Дашутка с корзиночкой в березнячок пошла, так за ней чуть поодаль и увязался. Вот Дашутка на полянку выбежала, корзиночку свою на пенек поставила, песенку завела, а Пахом за кустом притаился. Глядит, значит, вдруг чувствует, как его по плечу кто-то похлопал. Обернулся Пахом - стоит позади него солдатик. Шинелька потертая, сапоги стоптаные, лицо худое, совсем щетиной заросло.
- Не угостишь ли махорочкой служивого? - говорит, - Давно иду, устал я, мил человек.
- Да ты поди в деревню, - отвечает Пахом, - там и на постой оставят, и махорочкой поделятся.
Обрадовался солдат:
- Спасибо тебе, мил человек! Да только еле иду я. Проводи ты меня до деревни, в долгу не останусь.
Что ты будешь тут делать? Ну, как и впрямь служивый не дойдет один? Совсем он, видать, издалече... Пахом - мужик сердобольный был, пошел провожать солдатика.

В другой раз снова Пахом Дашутку соследить взялся. Та опять на полянку прибежала, песенку поет, веночек сплетает. Пахом наш глядел-глядел, да и сморил его сон. Устроился Пахом под кустиком и задремал. Проснулся - ан уж и свечерело! На полянке нет никого.

В третий раз решился Пахом глядеть в оба! Не дремать, с прохожими не заговаривать. Снова пришел за Дашуткой на полянку, за кустом притаился, глаз с девчонки не сводит. Стоит этак, хоронится, а только слышит позади себя тихий такой вздох, с укоризной:
- Эх, Пахом-Пахом... Разве ж я тебе не пособлял? Разве ж я тебе когда глаза отводил? А ты дитю позавидствовал...
Обернулся Пахом - нет никого. Глядь по сторонам - батюшки-святы! - а места кругом незнакомые! Посмотрел туда, где полянка была - нет полянки, и березнячка нет. Один лес непролазный, темный, чужой. Только что деревня была видна, тропинка широкая, покосы, а тут сплошь бурелом, колодья да выкорча. Куда идти - неизвестно.
Испугался тут Пахом не на шутку, за голову схватился. Заплакал, повалился на колени:
- Прости ты меня, - говорит, - Правда твоя, жадность меня одолела, разум замутился. Проучил ты меня! Да только смилуйся, дома детишки малые. Ни разу я боле на чужое не загляжусь!
Плачет Пахом, горько ему, что по своей глупости да жадности деток сиротами оставит, да жену одинешеньку, да матушку старую. Понял, что и солдатик тот неспроста на него вышел, и сон его сморил недаром! Тут бы ему понять, ан жадность-то все пересилила! Повинился Пахом, а слезы так и бегут, что градины.

- Ты чего, дядька Пахом? Горе у тебя какое?
Охнул Пахом, открыл глаза, отер лицо - глядь-поглядь: вот и березнячок, и поляночка, и тропинка, и деревня, и покосы, а вот и Дашутка перед ним стоит, за рукав тянет. Как и не бывало наваждения.
- Пойдем, дядька Пахом, вместе. Ты захворал, чай?

Так и пошли они в деревню вдвоем. Пахом пришел к себе, жену, детишек обнял, рад-радехонек!
Дашутка, как подросла, стала с подружками и подальше в лес захаживать. Всегда она песенку пела и гостинчек с собой несла, а уж и ей, и подружкам все грибы-ягоды-орехи открывались, полные корзинки девушки набирали.
Пахом тоже леса не оставил, ходил, еще дальше прежнего забредал. Все опасности в лесу его стороной обходили. Лес - он смелых любит, а пуще того - добрых да независтливых.