Закончилась очередная командировка. Я пробиралась сквозь толпу провожающих, выискивая свой вагон, повторяя про себя, мною же придуманное заклинание, которое должно было освободить от попутчика, и позволить в одиночестве, доехать в родной город. Мне всегда нравилось дремать в СВ, слушать стук колес, листать глянцевые журналы, не вчитываясь в содержание. И все это волшебное состояние может запросто разрушить сопящий, ворчащий, задающий глупые вопросы, попутчик, и не важно, мужчина это или женщина. Хотя, нет, мужчина может оказаться полной катастрофой.
На этот раз заклятие не подействовало, в купе находился мужчина средних лет, с довольно яркой внешностью. Такие попутчики – особо изощренная пытка. Они либо изображают усталость от жизни, подыскивая, кто бы разубедил их в тщетности бытия, хотя бы на ближайшую ночь, либо – нудно и подробно выкладывают незнакомой жертве список всех своих бывших скучных приключений.
Буркнув что-то вроде приветствия, я постаралась сразу дать понять, что не настроена поддерживать беседу. Мужчина на секунду оторвав внимательный взгляд от своей книги, безразлично кивнул, и вновь погрузился в чтение. Неужели мне повезло? Отдав проводнице билеты, я переоделась, закуталась в одеяло и отвернулась к стенке, изображая глубокий сон. Сон пришел сразу, яркий, красочный, он вихрем ворвался в сознание, раскручивая цепь фантастических приключений....
Рывок, удар, поезд остановился, и я оказалась практически в руках незнакомца. Из соседних купе слышались возмущенные крики, народ стал заполнять коридор, назревала паника. Проводнице пришлось серьезно потрудиться чтобы успокоить пассажиров и заставить вернуться на свои места. Нам принесли чай. За окнами валил снег, поезд стоял на каком-то заброшенном полустанке, рядом с нашим вагоном, раскачивался на ветру, тусклый фонарь. Наверно, я, просто хотела запомнить сон, боялась, что он уйдет навсегда, растворится в темноте. Мне срочно нужно было рассказать кому угодно только что увиденное. Мы все же познакомились. Теперь мой невольный слушатель оказался в том же положении, в котором так боялась очутиться я сама. Павел Евгеньевич, так звали моего соседа, был заметно удивлен, но слушал внимательно, не перебивая, и не задавая вопросов.
Героем моего сна был юноша, на кого-то очень смутно похожий. Возможно таким мог быть мой теперешний случайный знакомый в юности. Он родился... Где-то, конечно родился. И у него были родители, более точных сведений о своем происхождении он не имел. До пяти лет он жил в приюте для сирот, из чего можно сделать вывод – с его родителями что-то не так. Парня звали… а впрочем я заменю его имя на какое-нибудь тривиальное. Потому что мне и раньше снились урывками сны об этом человеке. Скажем - Сайм, это имя было выбито на специальном клейме. Когда он готовился пополнить стройные ряды бродяжек и воров, в приюте появился покупатель, и мальчика отдали ему. Новый воспитатель велел называть его мастер Гир. Он объяснил, что отныне Сайм его ученик, и мастер станет учить его магии, потому что увидел в нем талант. Но талант мальчика был столь многогранен, а любовь к свободе и нарушению порядка так велика, что к двадцати годам он вовсю занимался контрабандой и собирался заниматься ею всю жизнь. Но, эта самая жизнь, сделав крутой поворот, преподнесла молодому человеку весьма сомнительный подарок. К сожалению, его угораздило спасти жизнь великому императору, довольно маленького королевства, в котором как раз и жил Сайм. Находясь под впечатлением, монарх осыпал контрабандиста милостями, даровал новое имя, титул, земли...... а после этого, вручил оружие, звание лейтенанта имперских ястребов и отправил в колонии с сомнительной миссией. И вот, вооруженный до зубов, произведенный в военное звание, имеющий отрывочные знания в области магии, Сайм принял под свое командование сотню отпетых вояк, ветеранов не одной компании, один из которых, к слову сказать, получил прямое указание разделаться со своим молодым командиром. Весь этот отряд, а точнее молодого командира, сопровождал еще демон-отступник. Откуда он появился в моем сне, одному богу известно, но он точно был......
Поезд тронулся, когда начало светать. Я опять закуталась в одеяло, и с удовольствием заснула. В следующий раз нас разбудил таможенник. До моего города осталось ехать всего час.
Я смотрел в грязное окно поезда и улыбался своим мыслям. Я снова здесь, и мне предстоит отпуск от постылых дел, унылых будней, угнездившихся в памяти обид и противоречий. Спорить я мог только сам с собой, больше со мной некому спорить, но я пообещал себе этого не делать. Счастливые и несчастные, здоровые и больные - человеческая масса создавала плотный фон, урча и переваривая ощущения, накопленные за день. Поезд – место обостренного ожидания перемен. Он всегда - надежда, даже когда знаменует поражение. Я оглядел пассажиров вагона и остановил свой выбор на усталой женщине, стремящейся к тишине. Она заткнула уши наушниками и норовила быстрее пройти в купе. Пусть она будет моей попутчицей. Эта не начнет лезть с разговорами. Вот так, замечательно. Она вошла в купе и бегло скользнув по мне взглядом, отвернулась. Поезд остановили по причине аварии где-то на стрелке в пятидесяти километрах. Степь, заснеженная и спокойная готова была поглотить ни один поезд. Далекие мерцающие звезды заглядывали в стекло. Женщина начала падать со своей полки, хотя путь торможения оставлял ей возможность проснуться и спокойно удержаться. Видя по ходу её падения множество препятствий, я подставил руки. Поезд дернулся и она схватившись спросонья за край стола, села мне на колени. Я ссадил её на полку, и заверил в том, что авария уже произошла и наш поезд в ней не участвует. Она сладко потянулась и принялась рассказывать свой сон, совершенно не интересуясь, интересно мне это или нет. Игры её подсознания не вызвали у меня удивления и я молча кивал, глядя в окно. Пока в истории не появился эпизод с ястребами, и молодым лейтенантом, которого должны были убить. Это напомнило мне одну историю, и я даже вздрогнул от совпадения сюжета.
Описание убийцы, посланного в отряде ястребов, настолько соответствовало тому, которое сохранилось в памяти, что я стал слушать внимательней. Она заметив пробудившийся во мне интерес, стала рассказывать со вкусом и подробностями. Описала форму ястребов. Всё в точности совпало.
- Вы так рассказываете, будто прожили в этом коллективе не один год. У вас талант. И сон действительно необычный. Рассказывайте дальше.
Она запнулась, задумавшись, и посмотрев на часы, продолжила. Действие её сна разворачивалось не на Земле. Первая битва ястребов была проиграна. Они не понесли больших потерь, и лейтенанту удалось сохранить экипаж своего корабля полностью. Так и было. Он впервые был счастлив тем, что спас своих подчиненных от смерти, счастлив намного больше чем спасением императора. И это было правдой. Я прикрыл глаза и окунулся в воспоминания. Её вопрос застал меня врасплох.
- Вы спите?
- Нет, я внимательно слушаю. Скажите, почему он вдруг так рьяно поверил в свою миссию?
- А он и не поверил. Ему представился шанс проявить свой талант полководца, о котором он и раньше подозревал. Я через час выхожу. Спасибо вам за эту поездку.
- Поезд простоит тут больше часа.
- Откуда вы знаете?
- Мне так кажется. Знаете, я бы хотел ещё послушать ваши истории.
- Но нет никаких историй. Я сама удивилась этому сну. Потому и стала рассказывать.
Я вырвал из блокнота лист и написал на нем адрес.
- Если вам захочется поделиться снами, отправьте мне ваши наблюдения. Мне очень понравилось. Из подобных историй получаются иногда неплохие рассказы.
- Я не имею отношения к литературе.
- Вас это ни к чему не обяжет. Вы можете положить в карман мои данные, и выбросить бумажку на перроне.
Она улыбнувшись, и положила лист в карман.
Поезд опоздал, он украл у меня все свободное время. Пришлось бросить сумки не разбирая, и лететь на работу. последние рабочие дни уходящего года всегда загружены подведением итогов и авральными платежами. Разобравшись с делами, я собиралась удрать пораньше. Надо было еще успеть купить подарки и продукты к столу. Почему в Новый год обязательно устраивать обжираловку я не понимала, но традиции настолько глубоко сидели внутри, что я слепо следовала привычным маршрутом по магазинам. Но не смотря на предновогоднюю суету, тонкой ноющей нитью в душе засело приключение в поезде. Совершенно не свойственная откровенность, желание поделиться чем-то сокровенным с незнакомым человеком, сейчас меня мучила. Никогда ничего подобного со мной не происходило. Мне несколько раз попадался на глаза листочек с электронным адресом. Почему-то рука не поднималась его выбросить. Неужели я действительно собираюсь ему писать? Посмотрим. Я толком даже не разглядела этого человека, осталась только память от внезапного прикосновения, сильные руки, ровное дыхание, горьковатый запах дорогого одеколона.... Я совершенно не помню его лица. Что я наговорила? Какое ему вообще дело до моих снов? Легкий, ничего не значащий, мимолетный эпизод, но я почему-то была уверена в том, что запомню его надолго.
Она ушла по перрону не оглядываясь, наверно так же идет по жизни. Не оставила адреса, не назвала имени. Ну что ж, я тут не для того, чтобы с кем-то знакомиться. Но сон, её сон так неожиданно всколыхнул в памяти мой мир, он должен был быть моим сном. Перед глазами встала рубка. Вычищенные до блеска перилла лестницы, уносящийся вверх лифт. Пронумерованные солдаты, имена которых стали секретом для них самих. Банда головорезов, ставших лучшими в империи и далеко за её пределами. Лот, мой лучший стрелок, и он же нанятый императором, убийца, несколько раз спасал меня от неминуемой смерти. Почему он нарушил клятву, я так и не понял, до самой его смерти. Когда мы гремели по всей империи, император не отменил приказ, он просто отозвал Лота. А потом Лот погиб. Первый из моих ястребов. Они сделали из меня идола, и во всех уголках империи рассказывали про великого мастера, состоящего на службе у великого императора, ибо какой же великий мастер станет служить ничтожеству. Я стал маскироваться, и мои ребята тоже. Слишком навязчивой порой была популярность. Иногда на пике удачи я мечтал умереть, чтобы остаться в памяти своих друзей самым молодым и удачливым во флоте.
Снег заметал стоянку, я пробрался к оставленной для меня машине и отправился к своему временному пристанищу. Небольшой дом в лесной зоне не был обнесен высоким забором, будка у входа пустовала, а пригнувшиеся под снегом ветви елей загораживали вход. Я сам приказал, чтобы меня никто не сопровождал. Природа этих мест, лучший проводник. На пороге я задержался, вдохнув запах свежей краски. У камина были сложены дрова, окна были плотно закрыты, шторы завешены. Вот я и дома. Тонкий язычок огня потянулся к рукам, и я поставив чемодан, сел в кресло и открыл книгу. Надо подключить ноутбук, но это потом. Огромный телевизор занимает пол стены, он тут явно не вписывается, но у современного человека должен в доме быть телевизор. Я же хочу казаться именно человеком.
Магазины меня утомляли всегда, а перед праздником, это был просто ад кромешный. И где только прячется такая прорва народа в будние дни? В эпоху всеобщего изобилия товаров и дефицита денежных знаков, огромные супермаркеты сохранили тот же негативный заряд, что и в период застоя - пустые магазины. Я вернулась домой как после тяжелой охоты - с добычей, но еле живая. На пороге меня ожидали не разобранные дорожные сумки. Господи, ты хочешь моей смерти! Да пропади он пропадом, этот самый новый год. Просто переступив через преграду из сумок, я прошла в комнату, взяла банное полотенце, и направилась в ванну. Из четырех встроенных лампочек, гореть осталась только одна. Надо заняться этим. Потом. Теплая вода, ароматная пена, полумрак, сняли напряжение, расслабили мышцы. Я задремала. И вот опять этот сон! Я даже во сне поняла, что вижу то, что меня пугает..... Незнакомое звездное небо, легкий военный космический корабль, серьезно пострадавший во время последнего боя, серьезные лица пилотов. Они прекрасно понимали - кораблю не дотянуть до базы. В этом секторе космоса была одна туманность, в которой можно было поискать признаки пригодной для жизни планеты. Связь с центром не устойчивая.....
Я подскочила в ванной. Это просто бред какой-то, помешательство. Я вылезла из воды, высушила голову, надела теплую пижаму и вернулась, к мозолившим глаза, сумкам. Раскладывая по полочкам вещи, я посматривала на компьютер. Нет, писать моему попутчику, как там его зовут, я не собиралась, а вот записать для себя - может и стоит. Наведя порядок в квартире, я открыла чистую страничку на рабочем столе. Так, обрывков сна вполне хватает для того, чтобы придумав не достающие фрагменты, получить общую картину.
Итак, корабль садиться на незнакомую планету. Она нанесена на карты, но совершенно не изучена. Никто, никогда не возвращался живым из этих мест. Сайм связался с центром. Странно, но связь еще не оборвалась. Лучше бы он этого не делал. В ответ он получил приказ. Лейтенанту и его группе требовалось всего-то отыскать на планете, в джунглях, из которых никто не возвращался, племя, о котором опять таки никто не слышал, кроме самого императора, если ему Изначальные (так называется племя) не приснились. Мало того, Сайму предстояло убедить этих самых мифических изначальных прийти на помощь империи, которая погрязла в войнах, где назревали бунты и прочие неприятности....
Записав сон, приснившийся мне в поезде и добавив новые фрагменты, я удовлетворенная, закрыла компьютер. Теперь можно отдохнуть, а там посмотрим, писать мне Павлу Евгеньевичу или нет.
Вечер в новом доме. Длинные вереницы теней и потрескивающий огонь в камине. Я налил себе бокал сухого вина и убрав на полку разбросанные книги, откинулся в низком кресле. Чугунный столик у камина не вместил бы на своей поверхности ничего кроме коробки сигар, пепельницы и бокала.
Как много нового произошло тут на земле. Как много важного сказано в этих книгах, которые теперь никто не читает. Я немного пожил в Париже, потом перебрался в Израиль. Теперь вот, приехал зимовать туда, где есть снег и не очень холодно. Люблю контрасты. Всегда любил.
Тогда небо было другим, а выживший из ума, великий император великой империи, вздорный лжец и самовлюбленный урод, послал моих ястребов в никуда, опасаясь заговора. На мысль о заговоре его подговорил первый маг. С первым магом у меня были свои счеты. Но я преданный кретин, полагал великим счастьем умереть во славу императора. Когда совет магов согласился на эксперимент, поддававшись извечному желанию властителей, прославиться в веках, нам уже было ясно, что добром это не кончится. Но это случилось потом. А пока, мы искали нагаданное счастье, единственная надежда у меня была на клан магов, и хотя среди них было больше проходимцев, чем профессионалов, я продолжал верить в их мудрость. Ведь один из них был моим учителем, и я знал, что он не был обманщиком. Вторым был мой штурман, Лефарт, он же демон. Он был магом воды, а мой первый учитель – магом огня. Мы должны были плохо понимать друг друга, но Лефарт не держал от меня тайн, в отличии от моего учителя. Шуток по поводу империи я не позволял, и все включая Лефарта, об этом знали. Но он иногда позволял себе высказаться на тему власти в империи, и то, очень обтекаемо. Не успевал я задать вопрос, как он пускался в шутливые объяснения для мага недоучки. Он знал обо всех ложных и настоящих заговорах когда либо существующих. Это он натолкнул меня на мысль окружить себя защитными зеркалами, чтобы они отражали ближние звезды. Он многому меня научил.
Я допил вино и поправив угли, надел куртку. В клубе неподалеку отчетливо слышалась музыка, вернее её нижние регистры. Мне захотелось увидеть людей. Никто не понимает, почему я так люблю эту планету, а она отдаленно напоминает мне мою.
Последнее утро этого года. Будильник прозвучал, когда за окнами было еще темно. Я решила поваляться в постели еще пять минут и чуть не проспала. Мне ничего не снилось, но очень хотелось, что-нибудь придумать. Мысли уносили меня к затерянным мирам, далеким планетам, непроходимым джунглям полным загадочных существ и магии, пока я чистила зубы, варила кофе, красилась и собирала сумку. Особенно хорошо думается в машине, по дороге на работу, и меня окончательно унесло...
Ястребы оказались на далекой планете. они покинули корабль и направились к непроходимым лесам. спать приходилось урывками, вполглаза. незнакомые звуки резали слух, периодически мелькали причудливые тени, все это порядком достало Сайма. по его расчетам, до границы большого леса предстояло идти еще несколько дней. он ждал Лефарта, но демон не появлялся уже больше недели. после расправы над разведгруппой противника, в которой так некстати пострадал их корабль, демон вернулся во мрак, чтобы не привлекать внимания своих господ. умыл лапы, короче. в этот поход, Сайм взял с собой ученика клана магов, Дина, совсем молодого парня, который мечтал вырваться из под опеки своих наставников, и попрактиковаться. Мальчишкой в большей степени двигало любопытство, а командиру необходимо было разобраться в своих возможностях. Дважды ему удавалось комбинировать оде стихии, причем оба раза он проделывал это в состоянии бешенства. теперь очень хотелось научиться управлять своей силой. экспериментировать в отсутствии Леварта он побаивался, мало ли, вдруг новое умение слизнет с лица планеты весь отряд. конечно, даже в отсутствии демона, они с юным магом продолжали тренировки, причем лейтенант выступал в роли наставника. благо, теперь не нужно было ни от кого прятаться. товарищи относились к их занятиям с большим уважением и пониманием.
Приехав на работу, я записала очередной фрагмент, внимательно посмотрела на электронный адрес, оставленный моим попутчиком, и решила пока ничего не отправлять. Вспомнилась фраза какого-то литературного критика - можешь не писать, не пиши. Мои записи не имели к литературе никакого отношения, скорее находились в области психиатрии, тем более, обнародовать их я не торопилась.
Новый год стремительно приближался, и это чувствовалось в воздухе. Никто не работал, хотя Интернет в моем новом доме подключить успели. А вот телефон барахлил, и до воскресенья нечего было надеяться, что что-то изменится. Пользоваться магией я себе запретил ещё на подлете. Веселый с утра техник пришел со своей бутылкой в кармане и я даже не разозлился. Но раз я человек, мне необходимо влиться в стаю, вернее в стадо, иначе ощущение будет не полным. Стая только этого и ждала. Я направился в ближайший ресторан, чтобы почувствовать, так сказать атмосферу. Интернет был девственно чист, никто мне не писал, но это неудивительно, я не успел обзавестись знакомыми, а женщина из поезда не считается. Она наверняка сразу выбросила мой адрес.
Зеркало висело в коридоре между мужским туалетом и лестницей. В нем отражались ступени и причудливые иероглифы на стенах. Помыв руки я остановился в проходе и замер, рассматривая чёткий узор, будто потрескавшиеся плиты прошлой цивилизации на планете Изначальных. Ох и веселая была планета. Детали не хотели всплывать в памяти. И как могло получиться, что пару фраз, брошенных случайной попутчицей всколыхнули давно выброшенный пласт прошлой жизни. Действительно, прошлой. Не существует уже этой планеты, ушли в небытие и мои ястребы, и великий мелкий император, и император действительно могучий и мудрый. И ученные, боровшиеся за пластование вселенной, и реакционеры, бывшие против, и оказавшиеся правыми. С землей такого не произойдет, потому, что я не позволю. Я вмешаюсь сразу же, как только появятся намеки на желание перемен. Так было с коллайдером, и с антропозами, и с колонизацией луны. Пусть злятся, и живут в неведении, только чтобы они не рушили свою планету и окружающие её звезды.
Позади послышалось деликатное покашливание. Кажется, я загородил выход из туалета.
- Вы так внимательно рассматриваете эти рисунки, будто нашли в них ключ. Можно пройти?
Я посторонился.
- Я ваш сосед. Вчера наблюдал, как вы стояли на распутье, не зная, с кем встретить новый год. А я не решился вас пригласить. – Ему было не больше тридцати. Молодой человек сверкнул дорогой оправой очков и белоснежной улыбкой. Я улыбнулся в ответ.
- Тогда я вас приглашаю. Я тут человек новый, знакомых нет. Приехал побыть в тишине.
- С удовольствием. А то совершенно отупел от работы и забыл как говорить с живыми людьми. Я математик, и всё больше разговариваю с цифрами.
- Какое совпадение, а я как раз гуманитарий. Издаю художественную литературу.
- Видите ли, я почти не пью, - застенчиво сообщил туалетный знакомый. И поэтому мне трудно найти компанию.
- Не беспокойтесь, я могу пить в одиночестве, так что ваша трезвость меня совершенно не смутит.
Мы заказали по стакану сока, и направились неторопливо по тропинке к домам. Он был моим единственный соседом, с другой стороны от моего дома начинался лес.
Первый день нового года, всегда нравился мне своей тишиной и спокойствием, обрушившимся на город после суеты, приготовлений, встречи гостей, или походу на площадь, шума застолий и фейерверков. Город осторожно входил в новый год, не торопясь делать первые шаги, сонно, с оглядкой. Людей на улице почти не было, всем хватало запасов продуктов, переработанных заботливыми хозяйками и плотно заполнившими холодильники. Впереди еще три дня выходных. Никому не хотелось выползать из своей берлоги. Я тоже не стремилась нарушать заведенный порядок. Завтра мы с друзьями поедем в Светогорск. А сегодня - мой день. Я открыла компьютер. Что-то слишком долго отсутствует демон, пора с ним знакомится....
Отряд остановился на ночевку. Сайм обошел границы лагеря, присматриваясь к длинным теням, проносящимся вдалеке.
- Вы напрасно волнуетесь, друг мой, эти тени совершенно безобидны для вас, можете мне поверить. - Прозвучал в сознании лейтенанта знакомый голос.
Он резко обернулся и увидел демона, гордо восседающего на расстеленном спальнике, где собирался разместиться на ночь командир.
- Лорд Лефарт, вы вернулись! - не помня себя от счастья, воскликнул ученик клана магов, и подскочив к коту, заключил его в крепкие объятия.
- Польщен... весьма.... - прокряхтел демон, с трудом выбираясь из рук Дина.
- Представьте меня вашим товарищам, командир.
И правда, пора было. Ребята вскинули оружие, и готовы были стрелять. После разъяснений их изумлению не было предела. Разумеется, говорить с демоном никто из команды не мог, но авторитет Сайма в их глазах, достиг совершенно невозможной высоты.
Вскоре лагерь погрузился в тишину. В дозоре, у костра, остались только командир ястребов и его необычный знакомый - демон. Ночь предстояла тревожная. У Сайма было так много вопросов, но пришлось соблюдать приличия и расспрашивать демона о его делах, о его мире....
- Добрый вечер, Павел Евгеньевич. Следующий повод написать вам может представиться только в следующем году. Я решила так долго не тянуть. Меня зовут Марина, и я хочу поздравить вас с Новым годом. Может быть, вы привыкли к иному летоисчислению, но в наших широтах, новый год приходит именно первого января, с чем я вас и поздравляю. Чтобы не произошло путаницы, хочу напомнить - мы всего пару дней назад, вместе, в одном купе, возвращались из Москвы, помните? Я рассказывала вам сон, а вы оставили мне свой электронный адрес. Павел Евгеньевич, я готова вам отправить продолжение, только при одном, обязательном условии, вы должны пообещать мне, что, сохраните мои фантазии в полной тайне. Я не могу объяснить причин такой секретности, просто пообещайте мне это. Удачи вам, пусть в следующем году ваши мечты сбудутся, или хотя бы проявятся. Марина.
Прикрепив файл с записями , я отправила письмо своему случайному знакомому, стараясь не задавать себе дурацких вопросов.
- Доброй ночи и вам, Марина. В наших широтах давно отмечают два новых года, а почему бы и нет? На любой счет есть пересчет. А абсолютной истине доверяют только фанатики и математики, что впрочем довольно похоже…Мечты у меня есть, если проявятся новые, я буду благодарить вас за такое неоднозначное пожелание. С удовольствием прочитал ваши записи, и обещаю не печатать их без вашего согласия, тем более, что материала для печати мало. А сохранить в тайне… ну что ж, я обожаю тайны, и моя работа напрямую с ними связана. Так ваш демон оказался говорящим котом? Значит Сайм понимает язык животных его планеты? Завидное умение. Они могли бы многое рассказать, если бы мы их понимали. Ко мне в новый дом тоже пожаловал демон. Я налил ему молока, но он больше любит клюквенный кисель. А я как раз терпеть не могу, и поэтому, мне кажется, мы прекрасно уживемся. Правда, весной мне нужно будет уехать в Израиль, и возможно, придется уезжать и раньше. Я не хочу его приручать и быть за него в ответе, но он знать не желает моих доводов. Облюбовал себе кресло у входа, и очень волнуется, когда я пытаюсь его согнать. Я прошу прощения за многословие. Очень обрадовался вашему письму, признаться, не ожидал. У меня тут нет знакомых кроме соседа математика. Новый год всегда приносит надежду на перемены к лучшему, видится этаким новорожденным чудом – младенцем с ясными глазами. Но утром после праздника, новорожденный открывает глаза и язвительно усмехается наивным чудакам, поверившим в чудо. Пишите, если будет настроение. Павел.
Я действительно обрадовался её письму. В нем снова совпали некоторые детали. Это было удивительно. Конечно, имена были другие, и моего демона звали несколько иначе, но он тоже являлся в образе пушистого мягкого создания, отдаленно напоминающего земного кота. И спальников у нас не было, были магические снадобья, от которых потом текли слезы, но шкура делалась твердой как камень, и спать можно было хоть на стеклах, и холод проникал только после полного замерзания тела. Но демон сидел именно на подстилке, которую я возил с собой в полевой сумке исключительно для него. Она же, служила нам флагом при возвращении на имперскую базу. Одна женщина, случайно обнаружившая волоски шерсти на флаге, долго выспрашивала моих друзей о том, что это было за животное. Но никто из ребят не проговорился.
Письмо от Павла я прочитала еще утром, перед самым выездом в Светогорск. Признаться, было время ответить, но я решила не торопиться, все обдумать и написать в спокойной обстановке, после возвращения. Странно, настроение у меня было прекрасное, приподнятое, веселое и задумчивое одновременно. И причиной тому являлось именно письмо совершенно незнакомого человека. С чего это вдруг, я давно так не радовалась письмам. Проехав четыреста с небольшим километров, из них половину в темноте, я быстро разобрала вещи, приняла душ и поспешила к компьютеру. Сначала я написала немного в продолжении темы.
Сайм встретился с демоном, и они продолжали беседовать сидя у огня ночью, на привале....
- Хочу вам напомнить, дорогой друг, - ленивым тоном продолжил Лефарт. - Перед вылетом вы имели неосторожность прикончить одного из представителей клана магов. Не забыли еще?
Лейтенант поморщился.
- Он занимался черной магией и вполне мог после смерти стать демоном.
- Ему не было предложено такой чести, в противном случае, вам бы не поздоровилось. Но можете быть спокойным, во-первых он слишком слаб, а во-вторых для демонов существует ряд ограничений в охоте на людей, иначе все человечество уже было бы перебито. Я хочу вас только предупредить, у вас появилась необычная сила, и я еще не разобрался откуда вы черпаете ее, где источник. Надо быть осмотрительным. Существует одна легенда, я вам ее расскажу позднее, а пока, не стоит ввязываться в схватки с магами, это опасно, вы еще не достаточно опытны.
- Понятно. Расскажите мне о совмещении стихий. Например, воды и огня.
Демон в ответ хмыкнул.
- Здесь, в сущности, нет ничего сложного, дорогой друг, вы уже умеете это делать. Только не нужно в этот момент искусственно себя злить. Стоит только накалу вашей злобы лишь немного остыть - и эксперимент закончится ничем в лучшем случае.
Последняя фраза насторожила, и не понравилась Сайму, он потребовал разъяснений.
- А все просто, милейший, - хихикнул Лефарт, - Если вы , так сказать, подобреете в тот момент, когда обе стихии будут находиться в вашем сознании, оно может, как бы вам сказать помягче...., в общем, разорваться на части. И вы навсегда превратитесь в бессмысленное, беспомощное, слюнявое существо.
Сайма передернуло. Вот чем он рисковал, правда подобреть, в те моменты, не представлялось возможным.
- Советую совмещать стихии в состоянии полного хладнокровия. Вы же знаете, это одно из главнейших условий магии.
Вот это как раз было самым сложным....
- Здравствуйте Павел. У меня есть настроение, и я вам пишу. Рада, что мы с вами договорились насчет неразглашения. В вашем письме меня смутил один момент. Разрешите? Если вы так не любите клюквенный кисель, откуда же он взялся у вас в доме? А если его у вас не было, и, соответственно, вы не предлагали кисель коту, то откуда вы знаете, что он его любит? Он вам сам об этом сказал? Вы понимаете его язык? Демон из моего сна не был котом, просто больше не с кем было его сравнить. Вы уже дали имя своему демону? Я тоже часто бываю в командировках и люблю путешествовать, но если ваш демон не возражает, я могла бы составить ему компанию на случай вашего отъезда. Поговорите с ним. Я не писала вам днем потому, что уезжала в небольшое путешествие с друзьями. Мы провели замечательный день в Светогорском монастыре. Там очень красиво, меловые горы над речкой, кельи, лес, спокойствие и тишина. Устала смертельно, но день прошел не зря. Хорошо, что завтра еще выходной день, можно выспаться. Но я, кажется, совершенно загрузила вас своими новостями. Как ваши дела, как вы устроились? Напишите мне, если будет настроение. Марина.
Прикрепив дописанную часть, я с волнением отправила послание.
Я был удивлен, даже обескуражен. Рассказы о других мирах всё больше и больше ворошили в моей памяти мой мир, мой космос, потерянный навсегда в результате деятельности мне подобных. Мелкие детали в последнем повествовании совпали в точности, я вспомнил весь разговор с демоном, вспомнил его насмешки, за которыми таилась тревога за меня, так мне хотелось верить.
Моя случайная попутчица будто шла по зыбкой топи моей прошлой жизни.
- Здравствуйте Марина. Я обрадовался вашему письму. И спасибо вам за предложение присмотреть за моим постояльцем, я им обязательно воспользуюсь при случае. Я обживаюсь в новом доме, обрастаю барахлом и знакомствами. Ритм, вначале казавшийся мне медленным и размеренным приобретает знакомую скорость и плотность. Сегодня у меня встреча в издательстве, и вернувшись я с удовольствием перечитаю послание. Новостями вы меня не загружаете, пишите, мне очень нравится наша случайная переписка. Никто не пишет мне просто так, все хотят публикаций и обсуждают гонорар, ещё не убедившись в художественности своих трудов. Расскажите мне о себе и о Сайме с его демоном и ястребами. Павел
Добрый вечер, Павел. Вы сами не понимаете своего счастья - вы только обживаетесь и обрастаете барахлом. Меня же, мое собственное хозяйство сегодня чуть не доконало. Я уже хочу на работу. Более бессмысленного занятия. чем домашние хлопоты, сложно себе представить. Утром, я сделала над собой усилие и приготовила нехитрую закуску (на большее я не способна) потому, что днем ко мне должны были прийти гости. Потом позавтракала, помыла посуду, запихнула в стирку вещи, погладила предыдущие. Пришли гости, сожрали все припасы - холодильник пуст, посуда грязная, можно начинать сначала. Простиралось белье, и опять полно глажки - с чего утром начинали, к тому и пришли. Ужас. Какое тут может быть творчество? На вечер у меня запланировано еще одно дело, вот только проветрюсь, вернусь и продолжу историю с ястребами. О себе мне рассказывать особенно нечего, я занимаюсь, наверное, совсем не женским делом - руковожу. Я не замужем, в настоящий момент. Со своим вторым мужем рассталась три года назад - успела забыть. Забыть раздражение и претензии, теперь наслаждаюсь жизнью без обязательств. У меня вздорный характер, не подумайте, я не кокетничаю. Но, что это я все о себе... Напишите, что любите вы, и чего вам хочется. Мне очень приятно читать ваши письма. Я с удивлением обнаружила, что моя почта состоит, в основном, из деловых писем. Может это и правильно, с друзьями лучше общаться глядя в глаза, даже если это получается значительно реже. Жду ответа, Марина.
- Характеры все вздорные, Марина. Это бесхарактерные люди удобны, но все
равно вызывают раздражение. Я не представляю, как ответить на вопрос,
что я люблю. Жизнь во всех ее проявлениях. Путешествия, острые ощущения, новые запахи, красивых женщин. Люблю истории. Вот вашу, например. Легче написать, что не люблю.
Не люблю когда меня боятся, или пытаются мной командовать. Я позже допишу. Павел
- Итак, продолжим.
Отряд шел по толстому слою пепла, а впереди стояло нечто невообразимое. Сайм вышел в астрал, чтобы взглянуть на ауру, окружающую лес. Ему стало жутко. Невероятной мощи белое сияние , окружающее эти джунгли, не несло в себе ни дружественности, ни враждебности. Оно было принципиально другим, чужим. Этот кусочек мира был до того самодостаточен, что не нуждался ни в других территориях, ни в пришедших извне, и, как показалось командиру, мог уничтожить их лишь за то, что потревожили его покой, появились на его земле. Трудно себе представить племена, проживающие здесь. Неужели это новый клан, не входивший в совет, не относящийся ни к клану ученых, палачей или воинов. Демон, сидевший на плече, казалось, разделял чувства лейтенанта. Отряд вошел под сень невероятных деревьев. Их кроны, переплетались где-то на высоте, создавали сплошной покров и лучи местного солнца с трудом пробивались сквозь него. Сайм боролся с дурным предчувствием, кто знает, сколько его друзей навсегда останутся на этой планете, сможет ли он сохранить отряд и ради чего будут эти жертвы. Он знал, что не имеет права думать об этом, у него есть приказ, а дальше.... Зачем они оказались на этой планете? Какую помощь может оказать местное племя его империи? Вопросы появлялись один за другим, а ответы скрывались в глубине леса. Отряд двинулся вперед.
- Здравствуйте, Павел. Как обещала, направляю вам маленький кусочек текста. Это не сон, скорее фантазии на заданную тему, но они постоянно крутятся в голове, такие красочные и живые, что не слишком отличаются от сновидений. Рождается сказка, и если вам интересно, я буду продолжать. Не обещаю вам писать каждый день, но теперь мне самой интересно, что найдут герои на далекой планете. Как поживает ваш кот, он уже освоился? Может вы напишите мне о своих новых знакомых? Судя по тому, что вы заняты, они уже появились. Вы написали, что любите истории. Моя подруга в Москве, попала в одну историю. Я расскажу вам ее завтра. Только она грустная, и, кажется, может плохо кончится. Спокойной ночи, Павел. Жду ваших писем. Друзья называют меня Маро.
- Простите, что вынужден был прерваться, а так же за жуткие ошибки. Вам когда-нибудь объявляли бойкот? Думаю, нет. А мне последние три дня объявила бойкот ванна, она забилась. Намертво. Придется вызывать мастера, а так же телефон, который ни один уважающий себя техник даже не пытается подключить, а завтра, когда наконец появится великий гуру телефонов, в нашем районе плановое отключение электричества. Именно в те часы! Сотовый пока работает, но я почти рад, меня обстоятельства погружают в интересные условия. Придется топить баню, причем дровами, которые кем-то заботливым запасены в сарае. Читать начну при свечах, а телефон, его сто лет назад почти нигде не было. Я ясно вижу деревья в вашем лесу. Они отдают синевой, а демон, сидя на плече вашего героя, вонзает когти так глубоко, что пробивает даже специальную металлическую подставку, вшитую в погон специально для его удобства. Но простите, не стану больше вмешиваться в ваше повествование. Знакомыми я не оброс, но пришлось ехать в издательство. То, которое меня пригласило. Видите ли, я занимался многими вещами и не всегда литературой. Там произошло ЧП, и мои знакомые, зная о моих бывших пристрастиях, попросили меня срочно прибыть. Поэтому мое письмо было так грамотно и безупречно. На новом месте я по-прежнему общаюсь с соседом. Он талантливый математик и полностью безумен в вопросах быта. Его зовут Юрий. Например, как бы вы готовили макароны по-флотски? Да, помню, вы бы их не готовили. Хотя ваше упоминание о том, что после прихода гостей в доме не осталось еды, говорит либо о том, что гости очень неприхотливы, или о том, что еда была вкусной. Так вот, не найдя в доме мяса, Юрий извлекает его из замороженных пельменей. Он видит математику во всем, и последнее его увлечение – гематрия, дает ему в руки страшное оружие. Он видит даты, и умеет ими апеллировать. У меня появилась поклонница, это и смешно и грустно. Наша библиотекарша. Она призналась мне в пылкой любви ещё позавчера, но я был так удивлен, что не стал вам об этом писать, да и не удобно как-то. Надеюсь, мои попытки доказать свою непригодность быть героем её романа увенчаются успехом. Она приносит мне книги к дому, и ждет, пока я появлюсь в поле её зрения. Пришлось её разочаровывать с помощью другой женщины, с которой мы договорились. Как видите, жизнь разнообразна, и мой кот со мной согласен. Хотя и не терпит в доме посторонних. Пишите мне. Жду. Павел.
Я поймал себя на том, что жду от неё послания. Мне вполне подходит образ, который я ей нарисовал, но нужно быть готовым к тому, что она станет интересоваться моей жизнью. Одну за другой я поглощал книги её времени. Как же давно я не был на земле, и не общался с людьми так плотно. Я лепил человека одинокого, спокойного, мыслящего и положительного. Конечно у любого положительного индивидуума есть свои скелеты в шкафу. Надо было их изобрести и культивировать. А эту женщину нельзя отпускать без сканирования. Чем больше я получаю от неё писем, тем более точные описания моей жизни в них встречаются. Это нонсенс, однако нельзя оставлять его без внимания. Она видит те сны, которые мне самому так хотелось бы увидеть. Но я всё забыл. Я стал командиром корабля будучи зеленым юнцом, даже по меркам жизни моего мира, хотя жили мы гораздо дольше. Мой первый опыт общения с Тоа, или демонами, как она их называет, был не так успешен, как хотелось бы, а Лаф, она не угадала имя, но была близка к догадке, вытащил меня из мрака руководствуясь одному ему ведомыми путями. Спасать императора мне не доводилось, а вот потомственного мага – действительно спасал. Правда он к тому времени уже не занимался магией, а был администратором того района космоса, где мне предстояло тренировать свою эскадрилью. Кроме того, что я его спас, я ещё и услышал многое из того, что слышать простому военному пилоту не полагалось. И он отослал меня на рубежи, такие дальние, что рассказать что-то при всем желании я мог только своим ястребам. Я прекрасно знал, что наше распределение в края изначальных – моя оплошность, и чувствовал себя отвратительно, зная, что из-за меня жертвуют и моими подчиненными. Наверно поэтому они видели во мне хорошего командира. Я старался, как мог скрасить их и без того безрадостное существование. Учитель, как мог старался мне помочь, он писал письма в совет, добивался приближения нашего отряда к центру, чем ещё больше насторожил администратора. Моя участь была почти решена, когда мы получили это задание, наладить связь с изначальными.
- Добрый день, Павел. У меня на работе появилась свободная минутка, и я решила написать вам. Писать, собственно, не о чем, но, почему-то хочется. Трудно работать, когда девяносто процентов заказчиков отдыхают, так и ищешь причину отвлечься. Хотя, время сейчас самое удачное, можно спокойно проверить планы на год, которые составлялись в спешке, подготовить отчеты (их все равно придется писать), а вместо этого я уже договорилась встретиться с подружками в субботу и потрепаться, записалась к косметологу, нашла лекарство знакомой, заказала ресторан для проведения юбилея родственника.... Но, ничего, я обязательно себя переорганизую, может быть завтра, хотя, нет, завтра у меня косметолог. Вот так всегда. Я обещала рассказать вам историю из жизни, пожалуйста. Моя старая знакомая, примерно год назад перебралась работать в Москву. Она, филолог по образованию, занималась риторикой, в современном ее применении, в том числе, постановкой речи для новых политиков и бизнесменов. Одним из ее клиентов стал известный промышленник, депутат гос-думы, публичный человек, назовем его, скажем, Захар. Ольга влюбилась. Захар был молод, воспитан, умен и даже красив. Она ловила каждый его взгляд, вздрагивала при случайном прикосновении руки. Вскоре у них закрутился роман. Он ни от кого не прятал мою подругу, наоборот, часто появлялся в общественных местах, на приемах, вечеринках, держал за руку, заглядывал в глаза, целовал перед объективами корреспондентов. Вся Москва гудела, в прессе появились статьи, фото, а Ольга просто умирала от счастья. Захар не имел детей, хотя был женат. В конце концов казалось, что вся эта шумиха раскручивалась специально, чтобы люди обсуждали новый роман известного человека, а не его дела на предприятиях. Мою подругу красиво использовали, и теперь она вернулась домой зализывать раны. Раны, надо сказать, глубокие, надеюсь не смертельные. Вот такая, вполне прозаичная, история. Теперь это можно только забыть. До вечера. Маро.
- Не такая уж грустная история. Она получила достаточно радости, чтобы хватило на несколько лет воспоминаний. Не культивируя свое страдание, она могла бы распустить слух, что беременна, например. Или закрутить новый роман с его конкурентом, рассказать что она служила щитом для проверок его делишек. Но это если она хочет отомстить, а она очевидно, не хочет. Мне её не жаль, я ей завидую. Тут ключевое слово «влюбилась», а не «кинули». А вы, Маро? Мне кажется, что в жизни вы руководствуетесь здравым смыслом, а чувства оставляете для снов. Мне передали интересную биографическую сказку, и я съездил к герою. Человек был инвалидом, лет в восемь упал с высоты и сломал спину. Представьте себе необыкновенно мощный верх. Потрясающей красоты руки, бледная алебастровая кожа, длинные гладкие волосы, лицо аскета. Он прекрасно играет на фортепьяно, знает шесть языков, прыгает с трамплина на своем инвалидном кресле. Может недолго стоять, но это дается ему с трудом. И тренируется по пять часов в день. В него влюбилась девушка прекрасная во всех отношениях. И десять лет жизни посвятила тому, чтобы поднять его на ноги. И он почти выздоровел! Начал ходить, восстановились многие функции организма, включая половую. И счастью бы их не было предела, если бы она вновь не встретила очередного безнадежного больного. И молодой богатый и почти здоровый человек оказался брошенным. Ей для полного счастья нужен был именно инвалид. Люди не знают вечной благодарности, но он оказался исключением. Ему необходима только она, причем жизненно необходима. У него только один выход. Снова стать больным, тогда он сможет её вернуть. Тем более, что его соперник тоже стал чувствовать себя значительно лучше. Вот вам тоже история из жизни. Пишите. Павел.
- Добрый вечер. Еще не соскучились? Относительно моей подруги, вы отчасти правы. В том-то и дело, что с его точки зрения, никакого предательства не было, она сама очень многое придумала. В самом начале их отношений Ольга заболела, обычный осенний грипп. Захар привез продукты, и пока водитель разворачивался в узком московском дворике, чтобы сэкономить время, Захар сам взял пакеты и поднялся в квартиру (он, по-сути, совершенно нормальный человек, без понтов, что называется), а Ольга придала этому совершенно другое значение. Потом, он решил устроить сказку для женщины, которая ему симпатична, и которая никогда в жизни не увидит ничего подобного. Он ничего ей не обещал, и не рассчитывал на сильные чувства. Но так получилось.... Теперь ей кажется, что ее выбросили, как использованную вещь. Дело в том, что в игру с общественным мнением, играл только он. Можно было бы отомстить, и я, скорее всего, так бы и сделала. Но я не любила, я утратила такую способность, а Ольга - нет. Это ее счастье, и особый дар. Тут есть чему позавидовать, я понимаю. Мой здравый смысл убивает чувства, но я пытаюсь мечтать и сочинять, этим и спасаюсь. Рассказанная вами история, безусловно, интересна. Я когда-то слышала нечто похожее. Какой-то успешный мужчина питал слабость только к женщинам "носящим" гипс. Он знакомился исключительно в травматологических пунктах. Наверняка, в психиатрии описаны подобные пристрастия. Я думаю, молодому человеку не стоит вновь становиться инвалидом. Может быть, теперь ее очередь пострадать? Ну да ладно, оставим переживания тем, кто в них нуждается. Я сегодня любовалась выпавшим снегом. Весь город стал таким белым, чистым, почти волшебным. Вам понравилось? А еще я купила прикроватный столик. Теперь мне будет удобно не только читать по ночам, но и пить чай, а может, есть лед. Не удивляйтесь, это еще одна вредная привычка, у меня их много. Жду ваших писем. Маро.
- Я люблю вредные привычки. В себе я их просто пестую, а другим прощаю. Например, я курю в постели, особенно после… ну вы понимаете, и обычно сразу получаю замечание, на которое никогда не обращаю внимания. Вообще-то я обычно не курю. Вернее, не считаю это привычкой. Ещё я всегда бываю трезв, когда все уже дошли до кондиции, а пьян я только изредка, и чаще всего, когда один. Наверно, это алкоголизм. Но что-то я разговорился. Это наверно качество самовлюбленных индивидуумов. Они себе интересней, чем окружающие. Любуются собой, и верят в свою исключительность. Я же, самый обычный серый человек. Ничем не примечателен. А из достоинств – я люблю слушать. Жизнь вокруг кипит, начало года. Но фильмы стали почти обычными, закончились запасы великих творений. А смотреть ерунду не хочется. Вот сегодня очередной шедевр – Невеста в черном. На свадьбе после венчания случайно убивают молодого мужа. И невеста красивая успешная женщина посвящает свою жизнь мщению. Она убивает планомерно четверых мужчин, виновных косвенно в смерти её супруга и сознается в убийстве, чтобы сесть в тюрьму и убить пятого. Конец. По ходу один из них влюбляется в неё, но это её не останавливает. Святая цель глупа, и я не могу назвать не одной цели, которая бы оправдывала подобную настойчивость. Вам не приходилось отнимать жизни ни у кого, кроме своих героев? Приходила моя библиотекарша. Вся в снегу, бедняжка. Принесла мне Бунина, которого забрала у неаккуратного читателя. Я угостил её вином. И вызвал такси. Она меня возненавидит. Вы пили когда-нибудь Колумбия Кейф? Я предвзято относился к американским винам, как выяснилось, напрасно. Совершенно особый букет. Теперь смакую в одиночестве. Какое счастье, что я не женат, иначе всё удовольствие от созерцания нежного света углей, и потягивания вина превратилось бы в пытку словоблудия. Кто кому что отдал, и что должен. Простите, я сегодня слишком философски настроен. Обычно я вполне лоялен. Моя язвительность вызвана визитом дамы, думающей, что всем мужчинам только одного и надо. Это и смешно и глупо. Всем надо одного и того же. И это совсем не физиологическое понятие. Будьте великодушны, Марина, и не пеняйте мне за мой настрой. Вы первая женщина, не испытавшая интереса к семейному положению оппонента. Спасибо и пишите. Жду ваших снов, как своих собственных. Павел.
- Доброе утро, Павел. Слушать я тоже люблю, и ваше письмо доставило мне удовольствие. Было приятно "слушать", даже хочется поспорить. Каждый человек, это отдельный мир, и каждый индивидуален. Не удивительно, и нет ничего зазорного в интересе к самому себе. Я бы не относила подобные пристрастия к недостаткам, если только интерес к своей персоне не навязывается окружающим. А тут уже дело в окружающих, насколько они позволят заполнить свое сознание чьей-то персоне. Потеря собственного "я" - большая потеря, она ведет к разрушению. Попробуй, построить новый мир, если твоя голова заполнена проблемами другого человека, его идеями и взглядами. На мир надо смотреть своими глазами, прислушиваться к своим ощущениям, слушать свои эмоции, а не вписываться в общепринятые шаблоны, и подгонять информацию под заранее известный ответ. Только в этом случае можно уловить что-то новое, необычное. Так что любуйтесь собой, на здоровье, и верьте в свою исключительность. Извините, что перескакиваю с темы на тему, я стараюсь ответить на ваше письмо. Конечно, мне не приходилось лишать жизни человека. Думаю, что могу это сделать, если реальная опасность будет угрожать моей жизни, или жизни близких людей. Я не слишком добрый человек, и смирение не моя добродетель. Я не принадлежу ни к какой религиозной конфессии, и не чту заповедей. Мне не нравится, когда создаются системы призванные управлять людьми, особенно, когда они прикрываются высокими идеалами. Неужели, история развития человечества ничему не учит? Но, что-то я тоже разговорилась. Есть люди, которыми необходимо управлять, и таких не мало. Мы опять возвращаемся к вопросу индивидуальности. Очень хотелось бы еще пофилософствовать на тему присутствия близкого человека рядом. Любое вино, выпитое вечером у камина, может приобрести совсем иной вкус... Но, боюсь, я сама не слишком компетентна в этих вопросах. Я постараюсь написать продолжение истории Сайма вечером. На работе постоянно отвлекают. Представляете, на работе отвлекает сама работа, безобразие и только. Маро.
- Добрый вечер, Маро. Дискутировать на тему религии можно бесконечно, но вы не можете отрицать, что это не только опиум, но ещё и красивые поучительные истории. Кстати, многие убежденные атеисты в старости приходят к пламенной вере, вера помогает принять решение отчаявшемуся человеку, вы отрицаете любую высшую силу, или только существующие основные течения? Я например, безусловно верю в высший разум и в то, что он до сих пор не отступил от человечества, просто затаился. С удовольствием выслушаю вашу отповедь, логику ещё никто не отменял. Я пишу вам в дороге, очень хотелось прочитать от вас послание, и приятно что выкроили для меня время, столь ценное. Я видел людей, с помощью веры если не ходивших по воде, то совершавших немыслимые подвиги, не вписанные в книгу рекордов Гиннеса, правда были и такие, что в книге рекордов Дарвина могли бы занять не последнее место. А вам не кажется, что ваши сны, вмешательство космического разума? Отражение или наложение реальности другого мира, параллельного, или перпендикулярного? Фанатики веры сейчас встречаются всё реже, и в основном это дети, не достигшие возраста уравновешенных гормонов. Вера и любовь в физиологическом смысле очень, связаны (на мой взгляд). Замените веру тривиальным совокуплением, достаточным для данного возраста, и все излишки религиозного экстаза перейдут в экстаз эротический. Но если упустить время, то зомбированный индивидуум уже будет потерян навсегда, потому что жизнь его станет короткой и яркой, как полет метеорита. А во что верите вы, Маро? Что поддерживает вас в трудные минуты? Простите, если у меня в письме прослеживается старческий тон. Это я не нарочно. Когда-то эти вопросы меня живо волновали. Я верил в свою исключительность, как вы подчеркнули в прошлом письме. Но теперь это в прошлом. Я уже читал надпись на внутренней стороне кольца Соломона, и теперь только смотрю и слушаю. Ваши сны по-прежнему занимают мой досуг. Пишите. Павел
- Добрый вечер. Я не отрицаю существование высшей силы, и даже основные религии, конечно нет. У меня только вызывает легкое недоумение тот факт, что первые заповеди во всех основных течениях гласят о том, что самый правильный и сильный бог, это именно тот, которого исповедует данная религия. Основной постулат, аксиома, не требующая доказательств. Все, что этот самый бог, говорит - истина в последней инстанции. Но, кому он сообщает свою волю, через кого диктует правила? А это всего лишь люди. Правильно ли они понимают творца? Вся эта избранность весьма сомнительна. Какое отношение к высшим силам имеет тряпка, которую меня попросили накрутить поверх брюк в Святогорском монастыре? А платок на голову? Разве господь бог где-то указывал в чем должна ходить женщина? Тоже мне, модельер нашелся. И это самые безобидные выдумки церковных институтов. И тут высший разум ничего не ответит, он так глубоко затаился, что давно не обращает внимания на такие мелочи. Красота пагубна, женщина греховна. Правильно, если у мужчины, воина, ремесленника, торговца, красивая жена и полон дом добра и достатка, разве он пойдет после работы в церковь? Нет, он будет спешить домой. Поэтому монахи принимают обет безбрачия. А сколько красивых женщин уничтожили в средние века....К высшему разуму это не имеет никакого отношения. И попробовал бы в те времена кто-то из мужчин заикнуться про космос. Справедливости ради, нужно сказать, что пробовали, и горели на кострах за милую душу. Теперь Ватикан как-то вяло признает ошибки инквизиции. Основной постулат нашей (и не только) любвеобильной церкви - люди должны бояться. Тогда ими удобно управлять. Вера дает людям силы, но пожинает страшные плоды. Все сбалансировано. Павел, вы меня завели, я никак не могу остановиться. Это специально? Я не хочу служить богам, да они в этом и не нуждаются. Я верю в жизнь, во всех ее проявлениях, параллельных мирах и временных порталах. Ну и тему вы затронули, пора останавливаться. Давайте лучше вернемся к моим героям.
Отряд Сайма погружался в джунгли. Они были полны явных и скрытых опасностей. Ястребы были экипированы соответствующим образом. Защитные костюмы не снимались со времени прибытия. И вот, впереди идущий офицер подал знак остановиться. "Дикари!" - воскликнул Дин, указывая на смуглых людей, преградивших дорогу. Они взялись ниоткуда, словно только что сами собой возникли в чреве джунглей и, отделившись от деревьев, встали на пути отряда, держась на расстоянии около метра друг от друга. Только вот на дикарей они похожи не были. Сайм даже подумал, что эти люди.... не совсем люди. Их было много, они окружили ястребов со всех сторон. Высокие, широкоплечие, они были вооружены луками, копьями и небольшими трубочками, похожими на свирель. Такая амуниция и заставила Дина сделать вывод, что он видит дикарей. Красивые лица были спокойны и невозмутимы, и эта невозмутимость была страшнее любой ненависти и злости. Так же спокойно, десяток мужчин, поднесли ко рту трубки и резко дунули в них. Отряд, как завороженный следил за происходящим, они даже не успели выставить защиту. Почти все дротики достигли цели. Оказывается таким оружием пользуются не только туземцы в колониях., подумал Сайм. Ребята открыли огонь из современного оружия, и несколько "дикарей" упало в траву. Раздались полные боли и ужаса крики. Оставшиеся в живых стражники леса растворились в джунглях, пропали так же неожиданно, как появились.
Спокойной ночи, Павел. Маро.
Я застыл, вспоминая эту картину. Мои мертвые друзья ещё не знали, что они мертвы. Яд действовал медленно. Мой демон не улыбался. Он взбешенно прицокивал красным узким языком, и всё время облизывался. Вместе с короткими стрелами оружие испускало низкочастотный сигнал. Паника была тихая. Мы вышли спина к спине и заняли позицию возле леса, в недосягаемости от стрел. На часах остались несколько ястребов, но ночью я неожиданно проснулся. Меня подбросило на земле, будто от подземного толчка. Я пошел обходить посты, но трое из пяти были мертвы. Их тела уже успели остыть. Стрелы, зацепив даже легонько кожу вызывали неминуемую смерть. Я не нашел своего демона рядом с собой, но идти искать было занятием бессмысленным и глупым. До рассвета я ходил между спящими, но на нас никто и не думал нападать. Утром мы похоронили погибших, и решили этот день провести на опушке. У меня возникла бредовая идея пойти в лес одному и без оружия. Нам же не нужно было их истребить. Но погибать просто так я тоже не собирался. Просидев у экрана до глубокой ночи, я вспоминал, и всё не мог вспомнить их лица. Память угодливо подставляла спины моих друзей, но лица будто были покрыты неясной дымкой. Я собирался ответить, когда услышал тихий зов. Мои подданные не решались потревожить меня в полный голос, но всё же нашли, правда я и не прятался. Исчезнув, я обозначил для близкий путь к дому. Мой слуга вошел после моего ответа всего через несколько секунд. Поводом меня потревожить послужил бунт в одной из провинций. Особа весьма знатная была подвергнута заточению простым жителем одной из далеких планет. Он держал её в заточении довольно долго, и это само по себе было странно. Он по роду был настолько ниже её, что должен был быть значительно слабее. Его привезли на Землю, погрузив в состояние сна. Она тоже была на корабле. Только этого мне не хватало. Загрязнять заповедник нашествием своих подданных я не собирался. Мне не составило труда убедиться, что жила она в его доме вполне добровольно, а шумиха поднялась, когда выяснилось, что она беременна, тогда он и смог удерживать её около себя, не позволяя вытравить плод. Я приказал отнять её титул, и отдать ему в рабыни. Потом велел убираться набежавшим слугам, и не беспокоить меня на этой охраняемой планете.
- Видите, собирался вам написать гораздо раньше, но села батарейка в ноутбуке, а подзарядился он только теперь, когда вы смотрите свои красочные сны. Все ваши отповеди по поводу веры, и ваша злость обращены к людям, а при чем же тут бог? Или вы верите, что он сидя с долотом выбивал три первые заповеди? Думаю Моисей да и Мухаммед, добавили немного от себя. Когда собака кусает овец, пастух её отгоняет, а если фавн играет на свирели, пастух забывает об овцах. Но это я так, лирическое отступление. Мне пришлось сегодня весь день решать кое-какие проблемы, и теперь я тупо держу книгу вверх ногами. Поэтому спокойной вам ночи. Пришлите мне свою фотографию, если конечно это не противоречит вашей религии. Павел.
-Добрый день Павел. Вас вчера, видимо, кто-то разозлил, а может быть это я слишком эмоционально написала о своих отношениях к носителям религиозных направлений. Бог тут действительно не причем, и никакой злости я не испытываю, даже к людям. Мне не понятно желание найти путеводную звезду и следовать только за ней. В письме сквозила, скорее, досада и жалость к людям, которые не умеют оглянуться по сторонам. Я вам как раз и писала о том, что во многих заповедях, правилах, хорошо заметна рука человека, преследующего свои цели. Неужели я так непонятно объяснила? Фотографию я вам свою не пришлю, мне просто не хочется. Кстати, вам неплохо было бы написать еще одно слово - пожалуйста, а то ваша просьба напоминает, скорее, приказ. Может быть вы не привыкли просить? Сделайте это в следующий раз, хотя бы в порядке вежливости, пожалуйста. Маро.
- Я прошу у вас прощения. Простите, ПОЖАЛУЙСТА! Я совсем не собирался приказывать, особенно даме. В моем бизнесе нет женщин, и поэтому всевозможные красивые, и безусловно правильные обороты частенько опускаются в разговоре и письмах. А просить я действительно не привык. Так что забудьте о этой дурацкой выходке с фотографией. Я хотел прикрепить её к вашему адресу, но если вы не хотите, один адрес останется без фотографии. Меня вчера действительно разозлили, но это к делу не относится. Меня нашли, и заставили вернуться на час к надоевшим проблемам, даже в такой глуши, где нет телефона и телевизор только оттеняет стену. У меня нет для вас сказок, могу описать вам мой дом, убежище пусть временное, но любимое на данный момент. А ещё лучше сад. Я им пока не занимался, и думаю не стану. Я вам говорил, что прошлый владелец дома повесился в саду? Грустная история. Но после вашей отповеди я чувствую некоторое неудобство, ведь я вас совсем не знаю. То, что вы высоко цените свою независимость, и любите блистать, было понятно ещё при встрече, но я, признаться, был так погружен в свои мысли, что слушал только ваши сны. А теперь мне стало интересно, чем же живете вы кроме работы и снов. Оставим тему религии, у каждого она своя. И цели великие ставят себе в двадцать лет, а потом они превращаются в смешные воспоминания. Я всегда мечтал встретить собеседника, который не станет изводить меня своими романами, и не будет видеть во мне редактора. И теперь я уже привык к нашей переписке. Через несколько недель я буду в вашем городе. Если вы захотите выделить мне пару часов для общения, я бы с удовольствием пригласил вас на обед. Павел.
Добрый вечер, Павел. Я вас прощаю, и теперь, даже жалею о своем замечании. Теперь мне кажется, что вы обратились ко мне как к старому знакомому, особенно не подбирая выражений, а я усмотрела в этом некоторую фамильярность. Виноват во всем проклятый интернет. Мне сложно общаться не слыша интонаций и не видя глаз. Я помню ваши глаза, они очень темные, глубокие, гипнотизирующие. Не многие, должно быть, выдерживают ваш взгляд. В вашем саду, действительно, кто-то повесился? Это должно быть неприятно. Даже если бы вы решили заняться садом, думаю, в ближайшее время у вас ничего не получится. Зима, знаете-ли. В двадцать лет, мне хотелось иметь свою квартиру, непременно большую, в старом доме, где-нибудь в тихом центре. А теперь я мечтаю о доме за городом. После напряженного рабочего дня хочется тишины. Знаете, я сегодня забыла телефон в машине. Какое счастье! Все самое хорошее в жизни случается неожиданно. Послезавтра, мы с друзьями поедем кататься на лошадях. Решили проигнорировать, на этот раз, ипподром, и остановили выбор на новом клубе - Конный двор. А сегодня не хочется ни с кем общаться - вы исключение. Я вас еще не слишком достала своими снами? Вот в этом случае не стоит пытаться быть вежливым, я вас прошу, напишите прямо, что пора бы сменить тему. Я не обижусь. Кажется, вы немного лукавите, ваша работа вам нравится, иначе вы бы ей не занимались. И романы, скорее всего, попадаются довольно интересные. Наша маленькая планета просто пропитана сказками. Ничего особенного и придумывать не надо. Сегодня, например, в Англии, кажется, обнаружилась массовая гибель птиц. Орнитологи не могут найти причину этого явления. У пернатых сломаны крылья, позвоночник. смерти наступили в результате травм. Такое впечатление, что птицы налетели в воздухе на какое-то невидимое препятствие. Представляете, какую историю можно сочинить, на основе вполне реального факта?! Но я продолжу "изводить" вас историей про Сайма и его ястребов. Когда будете в моем городе, обязательно позвоните, я с удовольствием поужинаю с вами. Спокойной ночи. Маро.
- Здравствуйте, Маро. Я с удовольствием продолжу слушать ваши истории, и с развитием сюжета они не только не надоели, а стали ещё интересней. Сейчас я должен буду прерваться на полуслове, а вечером, надеюсь, мы продолжим. Конечно, моя работа мне нравится. Я занимаюсь только тем, что нравится, и общаюсь только с теми, кто мне приятен. Не воспримите, как кредо, просто я могу себе это позволить. Насчет птиц, я не обольщаюсь. Это было в нескольких местах, и в Англии, и в Америке и в Израиле. Орнитологи говорят, это следствие салютов, которыми земляне не бояться ничего разрушить, никаких слоев. Когда происходят войны, птицы просто улетают, а тут… Может это нашествие инопланетян? Кстати, в Интернете, в довольно официальном сайте появилась фотография трех нло, стремящихся к земле, и достигнуть её они должны к январю. Появилась, и исчезла. И ничего нигде. Что бы вы придумали на этот счет? Садом я могу заняться и зимой. Перестроить арки, засыпать склеп. Залить дорожки бетоном. Но мне лень. А потом я к нему привыкну. Пишите мне. Пожалуйста. Павел.
Сайм и Лефарт сидели у огня спиной к спине. Демон слегка увеличился в размере, чтобы иметь большую площадь соприкосновения. Так они лучше чувствовали друг друга.
- На рассвете выходим? - услышал командир, знакомый, мурлычущий голос
- Да, я чувствую. что пора.. Только вот...
- Давно пора, друг мой - голос демона звучал тихо, но настойчиво.
- Зачем императору потребовалось это племя? Весь лес, это один организм, сплошная магия, мы потеряем много людей, а это мои друзья, Лефарт, понимаешь?
- Ты здорово раздражаешь совет магов, мой мальчик. Это потому, что у тебя есть редкий талант.
- Умение комбинировать полярные стихии?
- Умение находиться в ненужное время в неправильном месте.
- Неужели, император пляшет под дудку совета?
- Нет, он действительно надеется на результат. Очень давно, лет пятьсот назад, когда империя была, как сейчас, на грани катастрофы, на главной планете появились представители племени изначальных, или клана правителей, как тебе больше нравится.
- И что же произошло после их прибытия, мир перевернулся?
- Нет, встал на место. Они дали некоторые советы, какие именно никто не знает, и жизнь более-менее наладилась. Отступили болезни, стихли звездные бури, были повержены враги, император укрепил власть. А теперь ты и сам знаешь, как обстоят дела...
- И нашему правителю опять потребовались изначальные? Благодетели какие, а что они получат взамен?
- В прошлый раз это были дети. Тысяча детей в возрасте до пяти лет. Сейчас - не знаю. Может быть, мы никого и не найдем, а может, они откажутся помогать. Не забывай, отсюда еще никто не возвращался.
- Спасибо, утешил.
- Здравствуйте Павел. Интересная версия гибели птиц - следствие салютов. От такой версии появляется больше вопросов, чем ответов. А может быть они врезались в защитные экраны инопланетных кораблей? Возможно, целый флот уже не один день висит над городами, невидимый, и только птиц, наши гости не взяли в расчет? Это ведь тоже версия, хотя она больше подходит для приключенческого фильма.
Павел, вы еще до конца не осознали, что живете в более холодном климате, или вы сильно преувеличиваете свои возможности и наши строительные технологии. Каким бетоном вы собираетесь заливать дорожки в саду? Бетон должен застывать определенное время, при определенной температуре, чтобы он не потрескался. Так что ваша лень, сэкономит вам деньги. Вечером я вам еще напишу. Маро.
- Добрый вечер, Маро. Да, вы правы, версия инопланетных кораблей куда убедительнее и привлекательнее, но очередная порция вашего сна куда более реалистична. И почему же Лефарт философствовал, вместо того чтобы удержать Сайма? Он был слабее изначальных, или это взбесившееся подсознание лейтенанта сыграло с ним злую шутку? С нетерпением жду продолжения.
Я нынче собираюсь развлечься, у меня был трудный день. Только что закончил вытирать тряпочкой всплески самомнения восьмого за сегодня автора. Они все увлечены и талантливы, все хотят творить, но не все могут. А что касается бетона, я наверно погорячился, неужели новые технологии не позволяют залить его зимой? Не могу в это поверить. Но вам виднее, это вы имеете дело с техникой, я же больше с лирикой. Жду вашего письма вечером. Когда вернусь, а будет это под утро, обязательно навещу мир вашего героя. Павел.
Отряд уже несколько дней пробирался сквозь джунгли. Шли медленно, какими-то звериными тропами, прислушиваясь к звукам, рассматривая удивительные растения, стараясь не делать резких движений. Все было незнакомо, непредсказуемо, огромное животное с устрашающими саблеобразными клыками, начинало, вдруг, щипать траву, а нежные цветы впивались в защитные костюмы своими колючками. Несколько раз показывались дикари, но больше их дротики не достигали цели. Сайм успевал вовремя почувствовать засаду и подготовить отряд к обороне. От постоянного напряжения, он просто валился с ног. Ребята давали ему заснуть первым, как только размещались на привале. Командир спал часа два, а потом менял караул. Ночами демон сидел рядом с Саймом.
- Вы обещали поведать легенду о проклятом даре, еще не передумали?
- Проклятый дар..... сказка, которую любят все дети, а потом плохо спят по ночам. Речь там идет о юноше, которому кто-то подарил великую силу. И предупредил, что ее можно тратить только на благо людей. Если с помощью своего могущества парень примется вершить зло, дар будет проклят и останется в мире, неся лишь смерть и беды. Как это всегда бывает в сказках, в один, не очень прекрасный день, наш герой забыл о предупреждении, просто наплевал на него. Подрался из-за девушки со своим другом. Убил, конечно, что не удивительно, с его-то силой. И вроде бы ничего не произошло, кроме того, что юноша, странным образом, сделался еще сильнее. Поразмыслив, он понял, что его дар поглотил душу убитого. И тут нашего парня понесло. Дальше, как всегда, вмешалась женщина. Что уж там у них произошло, не помню. Она убила монстра, и получила проклятый дар. Сказка эта очень длинная, и я толком ее не помню, но смысл в том, что каждый обладатель дара, умирал не своей смертью, и передавал его своему убийце. Так проклятие и ходит до сих пор по миру, принося своему обладателю нечеловеческую силу, но, одновременно навлекая на него страшную судьбу. - Демон замолчал, ястребы спали, лагерь окружала какая-то вязкая тишина. - Любая сказка имеет под собой какую-то основу – помолчав, сказал Лефарт. - Как правило, это реальное событие из жизни, обросшее выдумками и догадками многих рассказчиков.
- Добрый вечер, Павел. Не торопите меня пожалуйста, я и так еле сдерживаюсь Кажется я придумала интересное продолжение с кланом изначальных. Только подбираться к нему надо спокойным шагом, а не лететь сломя голову. Этот клан был намного сильнее демонов. Но мы его в последствии уничтожим, если захотим. Развлекаться я еду завтра с самого утра и до вечера. Как-то не удачно я свалила все на один день, и конную прогулку, и встречу с подругами. Просто хотелось освободить день перед рабочей неделей. Напишите мне, если будет возможность. Спокойной ночи, я вам сегодня не желаю, веселитесь по полной. Маро.
- Здравствуйте Маро. Не стал отвечать вам в шесть утра, потому что уже плохо ворочал языком, а руки вообще не слушались. Теперь у меня утро, не очень доброе, но вполне удобоваримое. Ночь была длинной и шумной, и теперь хочется тишины и спокойствия. Но за этим дело не станет, кажется, в окрестностях вымерло всё живое, и только мой кот укоризненно смотрит из своего кресла. Я не уверен, что ночью не сделал из него чучело, а подойти потрогать – боюсь. Если это тушка, я себе этого не прощу, а если нет – он мне не простит ночного гуляния. Ночью я нашел одно очень интересное место совсем не далеко от своего дома. Не замерзающий ручей прорезает снежный холм, окруженный еловым лесом. Под холмом небольшое озеро, но оно замерзло. Но на дне видно всё, лёд прозрачный, как стекло. Снежная шапка нависла над большим голым валуном, а за ним нора. Не знаю, какого зверя, но очень большая. Сейчас думаю туда сходить и проверить. Ночью я засунул туда нос, а там табурет и следы костра. Причем есть естественная вытяжка весь дым уносится по стене и ответвленный разлом. Даже видны следы копоти. Я пожалел, что пришел туда не один, и вытолкал веселых людей из этого таинственного места. Мне захотелось перебраться туда пожить, проблема только в средствах связи с внешним миром, а я совсем не отшельник. Пишите мне. Жду ваших писем. Павел. – Отправив письмо, я принялся убирать следы ночной оргии. Все участники были живы. Кажется, я никого не убил. Надо не позволять себе подобных вольностей здесь. И надо проверить у всех ли стёрта память. Современные земляне выносливы, а струны их душ настолько басовые, что их почти не слышно. Есть конечно и исключения. Например этот математик. Наградить его не сложно. Для полного счастья ему нужно пару сложных задач, и путь решения. Надо перебираться в город, тут в провинции люди бесхитростны и добры. А вот моя случайная знакомая становится мне всё интересней. Деталей совпадает всё больше, по-прежнему, не все, но мне становится холодно от мысли, что она на девяносто процентов попадает в цель. Этого не должно быть и быть никак не может. Однако, факты вещь упрямая. Пока я играю в доброго издателя, подталкивающего начинающего талантливого автора на путь с медными трубами, которых ему не выдержать.
- Доброй ночи, Павел. Вы вчера ночью, а точнее, уже под утро, не стали мне писать. Я поступлю не так гуманно. Хотя, если вы уже спите, я ведь все равно вас не разбужу? Если, конечно, у вас не установлена какая-нибудь программа, которая звенит и будит своего пользователя... Я немного выпила, и, скорее всего, несу какую-то чушь. Простите мне этот грех. Возможно, некоторые обороты, покажутся вам странными... Наша переписка так плотно вошла в мою жизнь, что я не могу спокойно заснуть, не ответив вам. У меня был насыщенный день, и теперь мне, как и вам вчера, хочется тишины и покоя. С самого утра, я с друзьями поехала кататься на лошадях за город. Нашла новое место. Это конный двор в Малой Даниловке. Очень красивое место, чистые, современные конюшни, ухоженные лошади. Нам очень понравилось. В следующий раз я, пожалуй, поеду туда, а не на городской ипподром. Очень устала, но отменить вечерний девичник было как-то не удобно. Вечером я встречалась с двумя старыми приятельницами, про одну из которых я вам уже писала. Мы просидели в ресторане часов семь, было что вспомнить и чем поделиться. Я. как всегда, больше слушала.... Сейчас мне очень хочется спать, я обязательно напишу вам утром. Спокойной ночи. Марина. Да, чуть не забыла, я сегодня весь день ждала вашего письма, Странно, правда?
- Здравствуйте, Мариночка. Мне ей-богу, хочется начинать оправдываться за дневное молчание, но вам ведь, оправдания не нужны? Я не стану говорить, что весь вчерашний день ждал продолжения истории, потому что, я спал, почти до двух. А потом поехал в город с приятелем, у которого испортился сотовый, и вернулся в свой холодный дом в двенадцать ночи. Я понял, что от больших магазинов у меня портится настроение и начинается клаустрофобия. Я люблю четкие грани с видимым выходом, или отсутствие граней. А игра зеркал привлекает меня только в пустых помещениях. Я попал в лабиринт со щупальцами магазинных полок и потерялся. Я ненавижу магазины. Особенно большие, и успокоился я только в маленьком кафе, а мой приятель так оживился, что решил остаться на ночь в городе. Он француз, и говорим мы на иврите, но он сохранил все достоинства своего народа, поэтому я узнал много нового о мире моды и парфюмерии, а так же много историй о его победах. О своих поездках я вам не писал, хотя уже дважды был в Израиле за время нашего с вами знакомства. Адрес электронной почты позволяет получать письма в любой точке вселенной. Павел
- Павел, вам так хорошо удается оправдываться, за одну только "Мариночку" можно простить все, что угодно. Так, что мне очень нужны ваши оправдания. Я обязательно напишу вам продолжение, тем более что сегодня оно мне приснилось. Прошу только делать скидки на то, что это действительно сон, и там слишком много необычных событий и персонажей. Но, полагаю, я до вечера успею как-то причесать единорогов и драконов. Хотя превращать их в обычных лошадей и собак - не гуманно, даже преступно. Павел, вы еще помните, что собирались ко мне в гости? Все отменяется? Павел, я даже не знаю в каком городе вы живете. Мне казалось. что вы купили дом под Харьковом, а теперь, по некоторым приметам, понимаю, что ошиблась. Так где вы? Простите, может я задаю не слишком корректные вопросы, но, я не стану вас беспокоить понапрасну. Маро.
- Добрый день, Маро. Я всё помню, и то, что собирался к вам в гости, в особенности. Как вы смотрите на то, чтобы встретиться сегодня в семь? Я заеду за вами, и если у вас нет планов на вечер, мы могли бы поужинать за городом. Простите, что обед плавно переродился в ужин, но если вам это не удобно, то в середине недели я снова буду в ваших краях. Живу я недалеко от Харькова, но это временно. В наше время глобус стал таким маленьким, что совершенно не важно, где жить, важно, какие средства связи есть под рукой. Не стоит причесывать драконов, они мало походят на домашних животных. Напишите мне ваш адрес, если надумаете ответить на мое приглашение положительно. Павел.
Отряд продолжал двигаться вперед, преследуемый дикарями. Сайм потерял еще несколько человек, он и дикари несли потери. Они уже не преграждали путь, а нападали из засады. Лефарт много раз спасал ястребов, предупреждая о засадах. Теперь они двигались вдоль небольшой реки без особых приключений. Демон периодически прислушивался, хранил удовлетворенное молчание. Погоня отсутствовала. Так продолжалось несколько дней. Наконец он остановился.
- Мальчик мой, - обратился Лефарт к командиру, - я думаю, что достигнув стен, мы спасемся от преследования. У каждого свое место в этом мире. Дикари погибнут, если пересекут границы отведенные их племени. Впереди будет мост, это постройка древних. Река сама выведет к городу мудрого племени. До него остался один день и одна ночь пути.
- Как я его узнаю?
- Должны быть белые стены, их ни с чем не спутаешь.
Лейтенант посмотрел на ребят.
- Привал, отдохнем пару часов, и пойдем дальше. Осталось совсем немного.
Добрый вечер, Павел. После моих снов хочется написать – Лорд Павел. Я вернулась домой после семи. Следовательно нашу встречу придется перенести на середину недели. Я с удовольствием поужинаю с вами, только, пожалуйста, предупредите меня хотя бы за день, чтобы я смогла освободить вечер. Завтра первый рабочий день после затянувшихся праздников. Еще так много нужно успеть за вечер, времени катастрофически не хватает. Сегодня я была в городе без машины. Спустилась в метро и тут же поругалась с какими-то торговками. Неужели я отвыкаю от нормальной жизни. Так и не удалось купить рамочки под картины. Завтра поеду в художественный салон и там уж точно подберу то, что надо. Я обратила внимание, что у меня в ванной имеется много свободного места на стенах. Теперь хочется повесить туда фотографии Петры, или гравюры, купленные там же. Думаю будет хорошо смотреться. Вот только обзаведусь рамочками. Глупо приглашать вас посмотреть оформление моей ванной комнаты, но очень хочется. надеюсь вы поймете меня правильно. Маро.
- Что вы, какой же из меня лорд! Будь я лордом, предупредил бы заранее, а не в тот же день. Тогда я уже сегодня приглашаю вас на среду. А идея – повесить картины в ванной, просто превосходна, только вот, рамочки нужны специальные, водоотталкивающие. Признаться, я нигде не видел картины в ванной. А как «неправильно» я могу понять ваше предложение? Или лорды руки не моют? А понять я могу всё же не правильно, адреса вы так и не дали. Или вас все знают? Тогда хотя бы фамилия нужна…То, что живя в своем особом мире люди отвыкают от общения, ничего удивительного нет, а чем мы старше, тем нетерпеливее, просто жалеем время. Но вам пока этот тезис не годится, так что напрасно вы так с торговками… Они все заслуживают своих принцев, и своих коней. Мой праздник закончился давно, я праздную новый год дважды в году, а религиозные праздники пропускаю, поэтому будней у меня больше, но как вы встретили рождество? Надеюсь, веселились от души. И что с вашей машиной? Почему это вы спускались в метро? Захотелось андеграунда? Сегодня я готовил ужин по-французски. Крупные шампиньоны я вырезал и заполнил острым мясом, заложил сыром, посыпал петрушкой и поставил в печь. Потом сложил в горшочки и залил соусом от мяса. Когда я привезу вас показать дом, в котором будут гравиевые дорожки и подстриженные кусты, я обязательно приготовлю что-то экзотическое. История приобретает вполне художественную канву. Жду продолжения. Павел.
- Доброе утро, Павел. Решила воспользоваться временным затишьем и написать несколько строк (Адрес обязательно напишу в конце). Значит, в среду мы с вами ужинаем. Вы меня хоть узнаете? Мне до сих пор кажется, что в поезде вы на меня даже не смотрели. Надо было все же отправить фотографию. Я, кажется, волнуюсь, с чего бы это? Религиозные праздники я, как и вы, пропускаю, поэтому у меня был обычный выходной. Вечером, на кануне рождества, я оставила мобильник в машине, и решила не возвращаться. Первые пару часов чего-то не хватало, а потом - просто класс! Такая свобода и легкость, даже удивительно. С машиной, слава богу, все в порядке, просто было лень идти на стоянку, я вызвала такси. Обратно я тоже добиралась на машине, а в метро спустилась за теми же рамочками. Когда-то их можно было купить в метро. Андеграунд меня успел достать за один день. Меня очень впечатлило ваше кулинарное творчество. Если вы когда-нибудь пригласите меня в гости, пожалуйста, не готовьте ничего заранее, мне очень интересно посмотреть, как вы это делаете. Обещаю бороться с голодом и не торопить. И последнее, меня насторожило ваше замечание, относительно художественной канвы моей истории. Павел, вы помните свое обещание? Все, я вынуждена прерваться, у меня селектор. Извините. Хорошего вам дня. Маро.
Не воспримите отрицательно художественную канву. Это был комплимент,
кажется неудачный. Я помню, что вы хрупкого телосложения, с
примечательным взглядом и у вас выразительные движения. Если ужин не
покажется вам скучным, в пятницу я проведу урок кулинарного
извращения. Кстати, среда - послезавтра. С удовольствием прочту
продолжение. - я выписал ее адрес. Как можно
было объяснять, где мой дом, это вызвало бы кучу дополнительных
вопросов.
- Поднимай людей, командир - услышал Сайм мысленное послание демона. - Я чувствую приближение дикарей.
Через несколько минут ястребы готовы были продолжать путь. Демон исчез. Он отправился навстречу преследователям, и передавал Сайму скорость их движения. Отряд прибавил шагу. Потянулись долгие часы изматывающей гонки. Дикарей было слишком много. Казалось, они собрали все силы для решающей схватки. Сайм не хотел терять воинов, он уводил отряд подальше в лес.
- Они приближаются, - передал демон.
Первые лучи солнца коснулись непроходимых джунглей. Лес. ночью полный загадочных шорохов и жутких выкриков ночных хищников, теперь наполнился иными звуками.
- Поторопитесь, дикарям осталось около километра.....
- Хватит, - Сайм остановился тяжело дыша. - Я не собираюсь больше от них бегать. Бой так бой, надо немного отдышаться и приготовиться к встрече.
Все опустились на землю, восстанавливая дыхание, давая мышцам хоть немного расслабиться. Ребята проверяли оружие. Дин, ученик клана магов, прошел вперед.
- Сайм, ястребы, идите сюда - послышался его радостный крик.
Воины поднялись, неохотно расставаясь с вожделенным отдыхом, и поплелись вслед за мальчишкой. Сайм шел последним, тревожно прислушиваясь к шорохам.
- Мать честная... - восхищенно воскликнул помощник командира.
Среди высоких, причудливо изогнувшихся деревьев, среди лиан, поднимались высокие белые стены. Солнце, пробившись сквозь листья деревьев, расцвечивало камень розоватыми бликами. Все остановились, рассматривая удивительный город. В это время появился лорд Лефарт, и расположился на плече лейтенанта.
- Погони больше нет. Дикари не могут подойти к стенам. Для них путь закрыт. Поздравляю вас, друг мой, вы пробились.
- Спасибо. Сквозь джунгли - да, а вот сквозь стены - еще предстоит.
Я закончила писать очередной кусок текста. Как же медленно все движется. Хотелось перейти к встречи Сайма с изначальными, но перед глазами вставали другие эпизоды. Не хотелось ничего пропускать. Может быть это важно...
- Добрый вечер, Павел. Чем же так примечателен мой взгляд? На всякий случай, я напишу вам номер своего мобильного, если на этот раз вы не найдете во взгляде ничего примечательного. Так надежней. Надеюсь вы не собираетесь устраивать из ужина ничего помпезного? Скорее всего, я не успею заехать домой и переодеться. У меня сегодня был еще довольно спокойный день, все только раскачиваются. Россия, оказывается еще не работает. Новый год только набирает обороты. К среде все может измениться, но ужин мы не отменим. Почему-то очень хочется вас увидеть. Хорошо, что я не выбросила тогда ваш электронный адрес. Кому бы я сейчас сочиняла истории. Напишите мне о себе. Чем вы занимаетесь? Я с нетерпением жду ваших писем. Маро.
- Мое существование довольно однообразно, но извольте, главное не забыть где я соврал. Шутка. Живу я, как вы уже знаете на ближнем востоке, но в холодном климате сохраняюсь лучше, поэтому много езжу. Профессий я сменил множество, был летчиком, изучал медицину, потом психологию, и одно время жил в маленькой но воинственной стране, и даже исполнял там обязанности консула. Хотя наличие там консульства было чисто условным. Теперь я бывший военный, бывший врач и бывший консул, а маленькая редакция, это скорее хобби. Успел быть дважды женатым, хотя, на такие грабли надо наступать один раз. Дети взрослые, и я их редко травмирую своими визитами. Не имею никаких навыков, не технических ни гуманитарных, поэтому живу на проценты. Насчет ужина, нет, конечно ничего помпезного! Яичница с ветчиной, и пельмени… кстати, какую кухню вы предпочитаете? Я противник индийской и мексиканской, а в остальном, на ваш выбор. Мне страшно понравилась ваша идея с картинами в ванной комнате, а так как ванна у меня бордовая, теперь ищу чеканки по серебру, чтобы её украсить. Картины – это слишком смело, я люблю очень горячую воду, а это будет плохо влиять на любые краски. И хотя серебро тоже почернеет, но будет очищать и ионизировать воздух. Сегодня я посещал лекции по медицине, а потом долго и безуспешно выяснял отношения со своим корректором. Он не понимает, как хобби, приносящее деньги можно оставить в разряде развлечений, и требует моего постоянного присутствия. Но хотя до марта ещё далеко, я уже слышу его дуновение. Пишите мне, Маро. У Сайма наверняка была куча недостатков? Жду писем и надеюсь на встречу. Павел
- Добрый вечер, Павел. Это я вам желаю доброго вечера, потому что мой вечер назвать добрым можно с большой натяжкой. Я только пол часа назад вернулась из полиции. Дело в том, что на мою подругу, в моем подъезде было совершено нападение с целью ограбления. Мужественная женщина так и не позволила двум грабителям вырвать сумочку. В итоге украли только ключи от моей квартиры, только потому, что они попались под руку. Удивительно, но соседи выглянули вовремя, сразу, как только услышали в подъезде странные звуки. Открылось сразу три двери. Потом вызвали полицию, и мою Ленку повезли в участок, давать показания. Именно оттуда я ее и вызволяла. Бедная, она так перепугалась.... Вот такие у меня сегодня приключения. Оказывается. это далеко не первый случай нападения, а я вечно шатаюсь по темным закоулкам, сокращая дорогу к гаражу. Пора покупать электрошокер или боевого крокодила, и носить его за пазухой. Завтра, я надеюсь, вы меня проводите? Индийская и мексиканская кухня мне тоже не нравится, я все-таки предпочитаю европейскую. Остальное на ваш выбор. Павел, почему вы хотите наградить Сайма недостатками? Конечно, он далеко не идеален. Лейтенант азартен, порой слишком импульсивен, бывает жесток и не слишком внимателен к чужим проблемам, идет к своей цели не всегда прямым путем Недостатки делают литературного героя живым, а каким они делают героя снов? Сегодня я писать не могу, мысли крутятся совсем в другой плоскости. Завтра уже среда, надеюсь вы меня найдете. До встречи. Маро.
- Вот так новости у вас, просто ужас! Да тут не шокер надо покупать, а охрану нанимать. Мне очень не нравится, что ключи теперь находятся у воров, но надеюсь, завтра в квартире будет другой замок, а ещё лучше другая дверь. Я буду в городе уже утром, хотя теперь подумываю поехать машиной. У меня машина вместительная, так что я выезжаю, и если приеду часам к двум ночи, переночую у вас под подъездом, изображая полицейскую засаду. Не волнуйтесь, вламываться до завтрашнего ужина я не стану, но то, что вы мне сегодня не рассказывали сны, я этим молодчикам никогда не прощу. Павел. – Я действительно отправился в её город. Ведь это странное медитативное состояние, в которое меня погружали её рассказы обо мне самом могло прерваться из-за ерунды, вроде пары наркоманов. Транспорт у меня очень удобный, при желании, я могу летать на своем корабле очень быстро, или завуалировать его под машину или яхту. А если мне нужно его спрятать, то его можно уменьшить до размеров шариковой ручки.
Мне абсолютно безразлично было где проводить эту ночь, но лишать себя историй, в истинном смысле которых мне ещё предстояло разобраться, я не собирался. Ночь прошла незаметно, а утром она выскочила на улицу одной из первых. Мне захотелось получше рассмотреть эту женщину, хотя я помнил её лицо хорошо. Она скользнула взглядом по тонированным стеклам и на секунду замедлила свой бег. Мне показалось, что она пытается проникнуть взглядом сквозь стекло, потом она улыбнувшись сумрачному только начавшему светлеть небу, торопливо засеменила дальше. Ну и сумка, наверно там весь дом можно унести. Дома в этом мире, больше похожи на соты, чем на человеческие жилища, все одинаковые. Пчелы, однако в сотах не путаются. Из одного окна поднимается мягкий желтоватый туман. Что это за свет? Я подождал, пока она ушла, вышел невидимым из своего укрытия и поднялся к самому окну. Интересный интерьер. Статуэтки, книги, чистота и одиночество. Нет, с одиночеством я наверно погорячился. Она любит свою крепость и никого в неё не пускает. Я присел на край дивана и принялся читать её библиотеку. Книги одну за другой. Увлечения разноплановые, всего понемногу - раскопки, история, тайны планеты, сказки, пара книг меня заинтересовала, и я прочел их дважды. На столе поблескивал серебряным светом компьютер, но я не стал его смотреть. Пусть останется немного тайн. Бегло просмотрев несколько детских альбомов с фотографиями друзей и родных, я взглянул на время. Надо было договориться о встрече, не с её же компьютера это делать. Я вернулся на корабль и написал ей, что буду ждать её после работы у её дома, и отправился бродить по городу до семи.
Отряд ястребов стоял задрав головы и смотрел на белые стены. Сайм думал о том, что хотя бы один из них должен вернуться с этой дикой планеты, чтобы вписать имена погибших в историю военных походов. Все, что он мог сделать в память ребят - постараться, чтобы их смерть не была напрасной.
- Пойдемте, лейтенант, посмотрим, что это за твари сидят за этими стенами - сказал Дин, и перехватил поудобнее оружие. Сайм заметил, как мальчишка изменился за время похода.
Отряд двинулся вдоль стены и через пару часов оказался у ворот. Отлитые из какого-то белого металла, украшенные чеканными изображениями диковинных зверей и растений, они ослепительно горели под солнечными лучами. Пространство, перед воротами представляло собой большое поле. Ни дороги, ни тропинки нигде не было видно. "Если есть ворота, значит должен быть и страж" - подумал командир, когда когти демона впились в его плечо. Вдруг, большая плотная тень пронеслась по белым стенам. На площадь, перед воротами опустился настоящий дракон. Перед ястребами стоял, во всей своей устрашающей красоте и мощи ящер, настолько древний, что остался в памяти людей лишь в виде сказок и легенд. За спиной хлопали тяжелые, кожистые крылья. Тяжеловесный, и в то же время грациозный зверь, сложил крылья, неторопливо окинул отряд взглядом серебристых глаз и раскрыл пасть, демонстрируя огромные клыки. Сайму не было страшно, но его не покидало ощущение невероятности происходящего. "Быть убитым сказочным чудовищем, в этом есть определённый шик", - пришла в его голову шальная мысль. Он даже усмехнулся ее нелепости и посмотрел на друзей. Тут он обратил внимание, как за спиной дракона, медленно раскрылись ворота. В воротах показался человек. Человек? Сайм ожидал увидеть какое угодно чудовище: еще одного дракона, трехглавого монстра, сгусток энергии, наконец, но не простого человека. Мужчина, не очень молодой, но еще не старый, среднего роста, обычной комплекции, светло-карие глаза, прямой короткий нос, тонкие губы, впалые щеки, загорелая кожа, волосы, то ли блекло-русые, то ли седые. Ничего из ряда вон выходящего в его облике не было. Одет он бы в некоторое подобие охотничьего костюма.
Дописав на работе очередную часть текста, я позвонила домработнице, которая дежурила в квартире, пока меняли замки. У Ленки прошло шоковое состояние и заболело сразу все, начиная от коленки, заканчивая душой. Рабочий день перевалил за обеденный перерыв, которым я пожертвовала в пользу письма Павлу. Ужин ужином, а привычка написать хоть пару строк о ястребах, брала свое. Павел оказался почти идеальным слушателем. Он не комментировал написанное, не пытался что-то подправить или уточнить, не задавал глупых вопросов. Мне порой казалось, что я сочиняю историю для самой себя. Мой бывший попутчик становился все ближе и ближе. Я теперь постоянно проверяла почту, в надежде получить письмо. И теперь я все-таки волновалась.... А вдруг, сегодня все пойдет не так. А как? Чего, собственно я жду? Поживем - увидим.
Наверно нужны цветы. Хотя, почему собственно? Потому что женщинам принято дарить цветы, и дело совсем не в отношении, а в обычной вежливости. Тем более, что в одном из старых кварталов города я присмотрел чудную лавочку, полукруглое европейское окно с ажурной решеткой и деревянными ставнями было приветливо распахнуто, и на подоконнике стоял патефон. Самый настоящий, с черной трубой и красным, покрытым лаком корпусом. Я зашел, и увидел, что антикварная по совмещению лавка, является ещё и цветочным магазином. Вкус у хозяев был отменный. Под стеклянной крышкой были разложены предметы старины, и меня привлекла чернильница с гусиным пером в тонкой серебряной росписи. Я попросил показать это чудо искусства, и из-за ширмы появился хозяин – колоритный старик в пенсне, с тонкой интеллигентной бородкой и завитыми усами. Он усмехнувшись, достал чернильницу, как артефакт с далеких звезд, и установил её на белоснежную вышитую салфетку. Я попросил завернуть подарок, и вспомнив, повернулся в сторону цветов, которые явно привозились сюда независимо от того, покупали их или нет. – Поможете выбрать? Что-то не обязывающее, и мимолетно приятное. – Вы хотите подарить это вместе с чернильницей? – Да, и налейте чернила, чтобы не пришлось потом искать их в другом месте. – Вот эти, - он уверенно ткнул пальцем в маленький букетик сладко пахнущих лютиков. – Говорят, это злые цветы? – А вы хотите добрые? – Пожалуй, нет. Давайте эти, мне они нравятся. – Я расплатился и отправился уже по знакомому адресу. Марина уже была дома. Окна горели мягким зеленоватым светом. Я набрал её номер, заранее внесенный в память телефона. Она сняла трубку сразу. – Здравствуйте, Маро. Это Павел. – Трубка помолчала. – Вы готовы? Или передумали? Если готовы, спускайтесь. – Я выйду через десять минут. Или хотите зайти? – Спасибо, я подожду вас внизу. – Хорошо. – Она вышла через семь минут и уверенно направилась сразу к моей машине. Значит, она заметила её ещё утром. Я вышел, чтобы открыть ей дверь. Она замедлила шаги и посмотрела на меня немного удивленно. – Здравствуйте ещё раз. Что-то случилось? – Вы стали выше ростом, или я не видела, что вы такой высокий. – В купе я не вставал, а на вокзале вы не обернулись. Поедем? Надеюсь, вы ждали моего звонка и не успели поужинать. – Не успела. – Я задвинул дверь, и сев за руль поехал по наитию задумчиво глядя в сумрак за окном. – Почему вы молчите, Павел? – А я вообще гораздо лучше пишу, чем говорю. Но для начала я хотел бы поблагодарить вас за согласие скрасить мой вечер. А потом спросить, не хотите ли вы поехать в какое-то определенное место? – Приглашали вы, вам и выбирать. – Договорились. – Я выехал на трассу и увеличил скорость. Ресторан надо было продумать заранее, но в спонтанности есть свои плюсы. Мы зашли в совершенно пустой зал деревянного здания, где вместо ламп горели красные бумажные шары. – Сменим зеленое на красное? – А что зеленое? – Разве лампа у вас дома не светит зеленым? Нет, совсем нет. Наверно вы смотрели на другое окно. – Странно… Но оставим это. Вам тут нравится? – Я никогда тут не была, и довольно близко от дома…. – Знала бы она, как это далеко на самом деле. Я усадил её за столик в центре зала, прямо возле бассейна с маленькими блестящими рыбешками. Заиграла японская музыка. И две тени метнулись к нашему столу, совершенно не видимые. Она даже вздрогнула, когда на столе появилась белая фарфоровая посуда. – Позвольте мне заказать? Чтобы не зажигать лампу на нашем столе. – Берете ответственность на себя? А если мне не понравится? – Я надеюсь на обратный эффект. Марина, я бы хотел скрасить неловкость, которая безусловно возникает, когда два вертуала вдруг встречаются за одним столом. – Я не испытываю неловкости. – Вот и славно. Как прошел ваш день? – И она стала увлеченно рассказывать, так будто я давно знал этих людей, с кем ей приходилось работать. Нам принесли еду, но я попросил её подождать и попробовал сам. Еда была самая тривиальная, с налетом местного колорита, и мне это не понравилось. – Несколько минут потерпите. – Я смешал в маленькой пиале два соуса и произнес нехитрое улучшающее заклинание. Надо было незаметно прикоснуться к её тарелке, а это не слишком прилично. – Вы позволите, я приподниму ваше блюдо? – Зачем? – Чтобы произнести кулинарное заклинание. – Не вижу смысла обманывать. Она улыбнулась. – Хорошо, хотя это и странно. Я поставил у её края стола смешанный соус, и подняв на мгновение её тарелку, поправил циновку под ней. – Вот теперь можете приступать. Теперь это не отрава. – я зажег на столе квадратную свечу, и показал теням, что лампа нам не нужна. Нам принесли небольшую квадратную посудину под моим настойчивым внушением, и я вытянул из бумажного пакета букетик и поставил его в воду. – Цветы? Удивительно. Павел, спасибо большое. И пахнут, потрясающий аромат! И как вы нашли такой ресторан, ни одного посетителя, и такая вкусная еда! – Потому и не одного, что не очень вкусная еда.. Но этого я говорить не стал. Мне вдруг вспомнилось, что окно в антикварной лавке было открыто настежь, а в помещении было довольно холодно, это странно учитывая, что хозяин не молодой человек. Надо будет зайти туда снова и проверить это заведение. – О чем вы молчите, Павел? – У меня для вас подарок, думаю, что посмотрите вы его дома, а пока поместите его в вашу безразмерную сумочку. – Я передал ей сверток. – Вы не хотите, чтобы я его сейчас открыла? - Нет. Но хочу, чтобы вы сказали мне честно потом, понравился ли он вам. – Вы написали, что изучали медицину, что это значит? Вы врач? – Я был некоторым образом причастен к медицине, но это было одним из увлечений молодости. А теперь я просто рантье, и живу в свое удовольствие. Если хочу, лечу. Если хочу, читаю старые манускрипты. Все зависит от настроения. Я ни к чему не пригоден надолго. Например, сейчас я увлекся кулинарией, а так же парфюмерией, это вещи очень связанные, хотя на первый взгляд, совершенно разные. Человек всегда неосознанно стремится усилить свой собственный запах, и от этого увлечение разными видами кухонь. А если использовать кардинально противоположные ароматы, можно себе сильно навредить и не только в глазах окружающих, но и в своих собственных. А это уже имеет непосредственное отношение к здоровью. Но давайте поговорим о вас. Я уловил, что вы предпочитаете слушать, но я говорю сегодня на редкость, много. Вы знаете, когда вам приснится очередной сон? Или это для вас такое же откровение, как и для читателя, то есть меня? – Она задумчиво тронула цветы в вазе и провела пальцем по грани бокала. – Я закажу то вино, которое предпочитаю сам? Не возражаете? – Нам принесли вино в графине, и это было удобно, потому что я мог не напрягаться и спокойно изменить его вкусовые качества.
Все было так необычно и спокойно. Спокойно и необычно - эти два слова редко сопровождают друг друга. Я видела Павла, по сути, первый раз в жизни, во всяком случае сегодня я на него сознательно смотрела, а казалось, что я знаю его много лет. В присутствии этого человека пропадали все тревоги и волнения, он как будто окутывал какой-то защитой. Завтра отчетное годовое совещание, у меня доклад один из первых. Видит бог, я совершенно не готовилась, только выписала основные показатели. После обеда, и всего на час, я смогла закрыться в кабинете и при помощи секретарей, которые держали оборону, в одиночестве написать пару страниц для доклада. Что я буду делать завтра - ума не приложу. Угрызения совести больно кусали мою чувствительную душу. Я измучилась. У меня даже возникла мысль попросить Павла перенести ужин на выходные.... Хорошо, что я промолчала. Павел был очень высокий, метра три, четыре. Шучу, конечно. Светло-русый, с очень темными выразительными глазами, высоким лбом, загорелый.... нет, описывать не хочется, да и не в этом дело. Я готова была растворится в этом мужчине, и самое удивительное, что мое нутро не пыталось сопротивляться такому желанию. Я не спросила, куда мы едем, и когда вернемся. Я расслабилась уже в машине. Мы ехали не долго, и практически не разговаривали. Меня никто не отвлекал, но странно, я даже не успела разобрать, на какую трассу мы выскочили. Может быть на киевскую..... Все как в сказке, маленький уютный ресторан, очень вкусная еда, немного хмельное вино, потрескивающий камин, свечи на столе, цветы.... Вот с цветами он угадал. Мне так понравился букет... слов нет. Я была почти уверена, что дома у Павла вот так же трещат поленья, ленивый кот распушив шерсть и прищурив глаза, сидит подобрав лапы в глубоком кресле и чуть слышно урчит. Вот сейчас выпью для храбрости, и напрошусь в гости. А еще мне не давала покоя та маленькая коробочка, которую мне подарил Павел. Очень хотелось посмотреть. Мы непринужденно болтали, я немного рассказала о снах, совсем немного, чтобы не быть навязчивой. Павла эта тема, кажется, действительно интересовала, но не все сразу... Потом я рассказывала про своих друзей и знакомых, вспоминала летний отдых, море. Я вспоминала смешные истории, которые происходили со мной в командировках. Павел искренне смеялся, он тоже чувствовал себя расслабленно и даже закурил.
Ужин закончился, и пора было возвращать мою попутчицу в её мир, к её завтрашним заботам. А сегодня, мне просто было приятно смотреть в зеленые с янтарными искрами глаза, улыбаться, слушая истории – лаконичные и меткие, представлять себе описываемые ей ситуации. Звуки тихого голоса ласкали слух. Она смеялась, и мне нравился её смех, вглядывалась в меня внимательными рысьими глазами, и не опускала взгляд - ещё одна странность. И она от меня ничего не хотела, ни о чем не просила и ни на что не жаловалась. И не потому, что хотела скрыть какую-то боль. У каждого она есть. Ей просто не приходило в голову перевешивать на кого-то свои неурядицы.
– Маро, мы обязательно с вами будем соседями в самолете, летящем в маленькую благословенную страну, которую можно не любить только на расстоянии. А попав в неё ругать, и возмущаться, потому что она навсегда становится вашей собственностью, куда бы вас не занесла судьба. А перед этим, я приглашу вас к себе в гости, и покажу дорожки, так и не залитые бетоном, и арку, которую я передумал ремонтировать.
– Когда вы меня пригласите? Я так живо представляю ваш дом, и сад.
– Не стану тянуть. Например на следующую пятницу я не стану строить планов, а приеду за вами рано утром часов в восемь, и мы отправимся в лес, а потом по навигатору выедем к моему дому по лесным тропинкам.
– Ваш дом в лесу?
– Практически. Но не знаю, где он окажется через неделю.
– Нагоняете таинственности?
– Нет, нисколько, но адреса у меня действительно нет. Дом стоит торцом к улице и лицом к лесу, на нем улица заканчивается и начинается лес, и он чуть в глубине от улицы, так что его и не видно. И если бы не соседи, я бы совсем не знал, где его искать. – А что мы будем делать зимой в лесу? – Искать следы последнего метеорита, упавшего в этих краях. – Сказал не особо задумываясь, но у неё дома много литературы было по тунгусскому метеориту. Она замолчала. – Я совсем не уверен, что метеорит был, но поискать-то можно? А если найдем? Помните, как Пеппи в книге искала полезные предметы, и её друзья находили то брошку, то инкрустированный нож, а она радовалась консервной банке? – Мы встали, я предложил ей руку, и за нашей спиной потухали красные бумажные фонарики, и когда мы вышли, ресторан погрузился во тьму, а когда отъехали, и совсем исчез. Я направился по снежному полю, объезжая сугробы и рытвины, и выехал на дорогу совсем уж в неожиданном месте. – Завтра вы напишите мне ваши удивительные картинки далеких звезд? – Но она уже спала, уютно подобрав под себя ноги и сняв сапоги. Я достал из воздуха невесомый плед и накрыл её, хотя в машине работал обогрев и это было лишнее. Но мне нравилась её рука, очень красивой формы с неброским маникюром, примостившаяся на мягком пледе. Мы продолжим нашу переписку, и я буду вспоминать свое посещение земли в этот раз, как секундное возвращение своего погибшего канувшего в тартарары, мира. Я привез её к её дому, и остановив машину, сидел несколько минут не выключая двигатель. Она открыла глаза и испуганно огляделась. – Вам приснилось что-то страшное?
– Нет. А вы давно так сидите?
– Мы только что подъехали. До встречи, Маро. Проводить вас до квартиры?
– Нет, спасибо.
– Спасибо за вечер. Не забудьте сумочку, а то мне её не донести до двери. – Она легко рассмеялась, надела сапоги, и запахнув шарф, выскочила из машины, помахав мне рукой. – До завтра.
Я очень долго не писала Павлу. Совесть мучает. Все время думаю о нашей встрече. Хочется писать продолжение, но для этого нужен настрой, а меня все время дергают на работе. Прошло отчетное совещание. Я выступала последняя, отложив шпаргалку, начала говорить своими словами, получилось еще дольше, но зато живенько. Правда, после совещания, шеф попросил мой доклад, а там – крестики рожицы. Ничего, пусть разбирается. Ехать в командировку не хочется, но придется. В Екатеринбурге холодно, и вопросы очень сложные - повышение цен на текущий год. Надеюсь, за выходные отдохну, и соберусь духом.
- Здравствуйте, Павел. Спасибо большое за вечер. Мне очень понравился подарок, очень. Где вы нашли такую интересную вещицу? Я поставила ее возле компьютера, и любуюсь. Глядя на это чудо, хочется писать. Я обязательно продолжу историю ястребов, хотя она, почему-то, навевает грусть. Доброго вам дня, не забывайте обо мне. Маро.
Я о вас и не собирался забывать. Рад, что понравилась. Нашел где-то в вашем городе, пока гулял. Сейчас и не вспомню. А я вернулся сегодня часов в семь утра домой, и сразу пришлось ехать к одному старому знакомому, не мог отказать, хотя очень хотелось спать. У него заболела племянница, причем как-то моментально и сильно. Это как раз по моей части. Она вернулась из Тайланда, где её угостили каким-то зельем, и теперь она не в себе. Не стану описывать вам симптомы, это скучно, но поверьте на слово, традиционная медицина такие вещи лечит покоем и сильными успокоительными, а девушка подавала большие надежды. Так что вернусь, напишу. Очень понравился наш ужин. Павел.
- Спасибо, что написали пару строк. Я тоже заскочила домой на час, и скоро убегаю. Меня ждут магазины, так как холодильник абсолютно пуст. И как найти эту золотую середину, между необходимостью выбрасывать не совсем свежие продукты и пустыми полками? Павел, разве вы занимались нетрадиционной медициной? Мне показалось, что вы очень консервативны. Покоем и успокоительными лечат душевные болезни, что же случилось с племянницей вашего знакомого? Тайланд сейчас часто посещают европейцы, но я никогда не слышала, чтобы возникали проблемы, особенно психологического характера. Все, пора убегать, до вечера. Маро.
Вы абсолютно правы, Маро. Я консервативен до кончиков пальцев, но консервативная медицина лечит консервативные болезни, а тут случай особый. Её привязали. С помощью симпатических методов. Кому-то потребовалось её тело, не знаю, для чего, но то, что о душе никто не заботился, это точно. Она вернулась совершенно невменяемая, причем её дядя уже проверил её общение во время путешествия. Никаких любовных историй, никаких потрясений. Кроме посещения одной пагоды в горах, куда она отправилась одна, и которая не входит в туристический маршрут. К сожалению, там вообще след теряется, так как монах, которого видели в пагоде, исчез, а потом они же все одинаковые, для европейского глаза. Вначале она просто рвалась обратно в те места, откуда только что вернулось, и это желание никому не показалось странным, а теперь она просто сидит часами, пытаясь развязать несуществующие узлы в своих волосах. Там у пагоды над её головой монах завязал живую змею в узел, и продел в узел её волосы, которые сразу же выскочили, что естественно. Она кому-то понадобилась там, в Тибете, а я не вижу другого способа узнать, что же это за экстрасенсорное воздействие, и как её отвязать. Разве что проделать обратный ритуал. Но это всё только предположения, а в ахинею с колдунами я не очень верю. Нет, не то что бы я подвергаю сомнению соматические методы воздействия на человека, просто жители этого района на редкость прагматичны, а значит, она потребовалась для чего-то конкретного. Надо сказать, что волосы у неё действительно выдающиеся. Я бы и сам их к чему-нибудь привязал. Но от недосыпания или соответствующего настроения обещал разобраться. Когда будет результат, я вам расскажу. Не хотелось бы вдаваться в подробности, но мне не нравится, когда так себя ведут с детьми моих приятелей. Лететь туда долго, а там добираться ещё дольше, но возможно я и посещу это странное место. Я немного занимался методикой коррекции сна, есть в Израиле целый институт, работающий над проблемами подсознания, но тут другой случай. Максимум, побрею её. Волосы не мысли. Шутка. Вы покупаете продукты раз в неделю? Жаль тратить на это действо выходной. Я сегодня успел побывать ещё и на лошадиной ферме, правда, не ездил верхом, зато побродил по окрестностям и нашел несколько интересных вещиц. Например, старинную куклу, страшную до восторга. Теперь она сидит у меня на столе, свесив ноги, и мстительно улыбается огромным ртом. Кукла старинная, и очень необычная. У неё замок с секретом, и сделана она вручную. Я вас не утомил своей болтовней? Вы давно не рассказывали мне снов. Может, вы мало спите? Пишите мне, я вечером буду дома. А пока мечтаю только выспаться. За последние сутки я спал всего полтора часа. Павел.
Итак, отряд ястребов прошел, вслед за изначальным, мимо стены, которую, иначе чем крепостной, не назвать, и попал в город. Узкие улочки, мощеные дороги, старинные, не более трех этажей, дома, много зелени, живописные дорожки, посыпанные разноцветным гравием, извиваясь, вели к крыльцу каждого дома. На глаза Сайму попадались существа из разных миров, но в основном это были все же люди. Они дружелюбно улыбались и приветливо кивали головой. Вскоре командир понял, что его смущают две вещи: необычная тишина на улицах - никто не разговаривал, и отсутствие детей и стариков. Несмотря на нарастающее напряжение, Сайм почувствовал, как когти демона впились в плечо. На мысленный вопрос, лорд Лефарт, ответил, что умирает, и не может уйти в свой мир. Пришлось остановиться и просить изначального позволить демону уйти. Тот подумал и утвердительно кивнул, видимо открывая какой-то портал. Демон исчез, на прощанье пожелав удачи. Потом изначальный подвел отряд к довольно большому дому, и сообщил, что дальше может идти только Сайм. На протест воинов, он пообшил, что энергия внутреннего города может быть опасна для остальных. Сайм согласился, возможно потому, что изначальный позволил уйти демону. Ребятами командир рисковать не хотел, не мог. Внутренний город был окружен стеной, еще более внушительной чем первая. Пройти его ворота, открытые настежь, оказалось не так просто. Сайм попал в какую-то вязкую материю, окутавшую его, и не пропускавшую внутрь. Он несколько раз был вынужден повторить попытки, и только внутренне расслабившись, удалось скинуть с себя сковывающие нити. Изначальный ждал, он удовлетворенно кивнул, когда командир ястребов поравнялся с ним.
- Добрый вечер, Павел. Я наконец-то добралась до компьютера, и мне никто не мешает. Мне кажется, я понимаю как вы устали. Очень странная история произошла с племянницей вашего друга. Вы сможете ей помочь? Кажется, у вас это не вызывает сомнений. Мне было бы очень сложно находится рядом с таким человеком. Если вам понадобится моя помощь, не знаю правда какая, но пожалуйста, я готова. Люди должны друг другу помогать, особенно сталкиваясь с такими явлениями. Девушку нельзя оставлять одну, думаю, что с ней постоянно должен кто-то находится рядом. Вы занимались снами? А что вы скажете о моем состоянии? Хотя, я и сама знаю, что со мной все в порядке. Вещица, которую вы подарили и сейчас перед моими глазами. Она хорошая, хотя и необычная, даже загадочная, а вот куклы мне никогда не нравились. Даже в детстве у меня были другие игрушки. Будьте осторожны, ну хотя бы внимательны, с куклой, особенно ручной работы. Она может нести негативную энергию. Мне почему-то кажется, что вы и без меня это знаете и не боитесь. Это правильно, только не переоцените свои силы. Павел, простите, что я даю слишком много советов, просто я волнуюсь. Пожалуйста, держите меня в курсе. Пишите. Марина.
- Не стоит за меня волноваться, Мариночка, хотя мне, как любому эгоисту мужского пола это безусловно, приятно. О вашем состоянии я могу сказать только, что оно мне нравится, и ничего больше. Насчет помощи девушке, я далеко не так убежден, как хочу показать её дяде. Её состояние не улучшается, более того, он настоял на том, чтобы её постригли коротко, и теперь под волосами обнаружилась татуировка в виде узла, повернутого вниз концами. На вопрос: « как?» у меня ответа нет. Я собираюсь лететь в понедельник, жаль, что нам не по пути. Это вы будьте осторожны в поездке, не выходите без кашне, и не гуляйте одна. Шучу, уж слишком неожиданными кажутся ваши советы пусть бывшему, но военному, который привык полагаться только на себя. Насчет куклы вы абсолютно правы, она очень сильно заряжена, не знаю, кем. Сколько историй она знает, сколько драм наблюдала своими стеклянными глазами! Если бы она могла говорить… как хорошо, что не умеет. Это наверняка не детская игрушка, скорее театральная декорация. Вы говорите, что не играли в куклы? А я в детстве панически их боялся. У меня была старшая сестра, которая бесследно исчезла, когда мне было пять лет. И в её комнате остались игрушки. Говорили, что она попала в какую-то секту, и родители оставили её комнату в неприкосновенности. Но мне позволяли там играть. Это было и страшно и волшебно. Я перебирал кукол, и все они были совсем не детскими пупсами. У неё наверно, было богатое воображение. Оно её и сгубило. Но моя кукла уже отработала свою программу. Я нашел, как открывается её голова, и там было не много не мало шесть имен. Запись очень старая, на обрывках газеты. И на мое счастье, сохранилась дата. Знаете какой год? 39ый. Пожалуй, за что тогда не судили, так это за колдовство. Правда могли дать срок за религиозную пропаганду. А могли и не утруждаться причинами…Не смотря на то, что я буду в дороге, буду ждать от вас писем, и теперь уже без шуток, берегите себя, Мариночка. Павел.
Я отправил письмо, и снова перечитал её текст. Всё больше деталей совпадало с моей потусторонней жизнью. Правда, прошел я не один. Нам разрешили войти вчетвером. А мой Леф не умер, а решительно был против перехода, поэтому я его отлучил. Гордыня, это было не худшее моё качество. Но оно иногда играло с моей судьбой злые шутки, пока у меня была судьба. Я снова перечитал, на этот раз свое письмо. И зачем я написал ей про сестру? Это было почти правдой. В приюте у меня была подруга, она ушла в проклятый клан, когда я только отправился учиться. Она приезжала раз в месяц, такая воздушная и прекрасная. Но учитель однажды пошутил, что становится для многих опасен, и попросил её убить его самостоятельно, если она узнает, что на него есть заказ. И больше она не приходила. Мы были с ней чем-то похожи. А комната действительно была. Правда игрушками у неё были в основном орудия убийства. Она а ко мне уже в интернат приезжала однажды. Говорить нам было совершенно не о чем. Мне дали увольнительную, я накормил её во фруктовом кафе, и мы расстались, даже не поцеловавшись, и потом уже была последняя встреча перед моим роковым вылетом. Она приходила предупредить. И почему это вдруг так живо вспомнилось после историй Маро. Только бы этот поток не нарушился. Я не понимаю череды этих совпадений, но обязательно разберусь.
Опять "Мариночка", как же мало мне надо, чтобы сердце начало стучать быстрее. Особенно теперь, когда я встретилась с Павлом, у меня внутри, как будто звучит его низкий голос. Что-то я совсем не о том думаю...
- Добрый вечер, Павел. Я обязательно продолжу свою история в самом конце письма. Как вы думаете, если узел (татуировку на голове девушки) , повернутый вниз концами, продолжить, и замкнуть в виде восьмерки или знака бесконечности, может быть удастся изменить что-то? Попробуйте проделать это, для начала - мысленно. У вас это точно получится, только не убейте монаха, он еще пригодится. Интересно узнать, зачем ему понадобилась девушка. Спасибо большое за беспокойство. Я обещаю тепло одеваться, а самое главное, не буду ходить одна. Мне и не светит, в этой поездке. А если серьезно, мне нравится гулять по улицам незнакомого города в одиночестве. В этот раз у меня трое провожатых, которые никуда меня не отпустят. Постараюсь вам написать, если получится. Во-всяком случае на сообщения можете рассчитывать. Да, вот еще, вспомнила, я вчера купила рамочки и сегодня повесила картины в спальне и ванной. Теперь, предложение посмотреть их, звучит совершенно неприлично. Я уже чувствую, что мне будет вас не хватать. Пишите. Маро.
Дом, в который вошли Сайм и его провожатый, скорее напоминал императорский дворец только совсем пустой, во всяком случае они никого не встретили. Огромные залы с высокими сводчатыми потолками, широкие лестницы, коридоры, извилистые переходы. Изначальный привел Сайма в просторную комнату и предложил сесть в кресло. Сам устроился напротив и прямо заявил.
- Мы ждали тебя.
- Для начала, - от обилия впечатлений Сайм сделался развязным, - скажите, как вас зовут?
Этот простой вопрос поверг изначального в задумчивость.
- Раньше, я носил имя Олгин. Ты можешь звать меня так.
- Хорошо, Олгин, а почему раньше?
- Нас очень мало, у нас не приняты имена, они нам просто не нужны.
- А как же вы обращаетесь друг к другу, как понимаете, о ком идет речь?
- Наши сознания взаимосвязаны, мы узнаем друг друга по энергетическим импульсам. Так же передаем информацию о третьем лице - просто посылаем отпечаток энергии.
Его пояснения были в принципе понятны. Сайм замолчал.
- Итак, мы ждали тебя. Твое появление было предсказано.
- Что же тогда не помогли? - возмутился командир. - Ведь вам подчиняется все вокруг, вся эта живая планета.
- Не совсем. Мы создали ее чтобы не пустить сюда существ извне. До сих пор так и было. Ты и твои друзья - первые кому удалось пройти джунгли. Вы должны были сделать это сами.
- Зачем?
- У каждого свой путь. Если бы мы помогли - откуда было бы известно, что это именно ты?
Лейтенанту хотелось больше конкретики, к тому же следовало как-то перевести разговор на дела империи и просить помощи. Поэтому он сказал:
- Допустим, все именно так. Вы знаете зачем мы пришли?
- Чтобы узнать свое предназначение.
- Ошибаетесь, мы пришли с миссией от императора.
- Это ты так думаешь. На самом деле смысл твоего прихода не в этом. Человеку не ведомы замыслы судьбы.
- А вам, значит, ведомы?
- Нам открыто многое из книги судеб. - скромно согласился Олгин.
- Допустим, - согласился на этот раз Сайм. - Тогда скажите, в чем мое предназначение?
- Это не так просто объяснить, - задумался изначальный. - Тебе, с твоей человеческой логикой, трудно будет понять. Для этого придется на время отставить в сторону все, чему тебя учили. Забыть знания, которые ты считал основополагающими и единственно верными.
- Уже забыл, рассказываете, - выдал лейтенант.
Он рассчитывал, что после того, как Олгин расскажет свою историю, он сможет вернуться к своим интересам. Хотя понимал, что уговорить это странное существо, помочь, будет сложно. Но попробовать после стольких потерь он был обязан. Чего бы это не стоило…
Книга судеб? Не было такой книги там! Но все же, было что-то подобное в их знании. Они молчали. Я сам мечтал остаться там, как только переступил черту. И они знали, чем всё закончится, и покорно ждали смерти. Знай я, чем всё это кончится, и каково будет начало нового витка, я бы постарался исчезнуть из мира живых сразу. Но, я человек, я хочу сыграть до последней цифры. Меня всего трясло от воспоминаний, которые навеял её рассказ. Что это за магия, которой я не владею? Какие ещё воспоминания она может разбудить во мне? Я принялся писать ответ.
- Я с самого утра проверял почту, ведь сегодня у вас выходной, и вот наконец-то! Из поездки я стану писать вам короткие сообщения. Сколько времени вас не будет? Наверно, мы вернемся одновременно, и будет что рассказать, если я смогу связно выражать мысли, и меня тоже никто не привяжет каким-нибудь заклятием. Травмировать и без того невменяемую девушку я не стану. Мысленно продолжить тату, или мысленно его развязать не получается. И почему вы решили, что моих способностей на это хватит? Зато я нашел культ этого храма. Вы представляете, это ещё до Будды, а это давненько. Но они там все ненормальные, могут сами с себя живьем сдирать кожу, жестокость такая, что и пересказывать тошнит.. Не стану мудрствовать лукаво, но за девочку стоит побороться, это не клинический случай. Ваше предложение я не пропустил, просто читается оно совершенно двухзначно, а вы, я уверен, написали это совсем в другом контексте. Я обязательно воспользуюсь вашим приглашением, Марина. Мне будет не хватать ваших историй в дороге. Пишите мне. Павел.
- Я очень рада, что случай не клинический, и вы готовы попробовать помочь, хоть я совсем не знаю эту девушку. Насчет картин, я думаю, вы меня правильно поняли. Очень смешно получается. Павел, мне кажется, что я знаю вас давно, а по сути, вы совсем не знакомый человек. Может быть рано шутить на подобные темы? Видите, я сама поставила себя в неловкое положение. Ладно, проехали, если начну что-то объяснять - еще хуже получится. Я надеюсь вернуться в пятницу утром. А вы? Честное слово, буду скучать. Удачи вам, будьте осторожны с вашими монахами. Маро.
Вернемся к Сайму и его собеседнику.
- Нас породила Вселенная, - продолжал Олгин, - Она дала нам энергию, Вселенная защищает наш клан от уничтожения. У изначальных есть души и они участвуют в великом цикле перерождений. Но не производим потомства.
Сайм внимательно слушал, все равно не понимая, как их история связана с его появлением на этой планете.
- Наверное, ты спрашиваешь себя, зачем я тебе все это рассказываю? Представь, что где-то рождается человек с редкими способностями. Довольно часто он выбирает обычную жизнь, не понимая, что причина его магических способностей в том, что он наш. Поэтому, дабы сохранить наш клан, мы разыскиваем своих.
- Как вы находите таких людей?
- Это не всегда люди. С такой же долей вероятности изначальный может родится представителем любого вида. Наши сознания энергетически взаимосвязаны, поэтому мы ощущаем, когда в мир возвращается душа изначального. Сейчас я тебе покажу.
Олгин вытянул вперед руку, и посреди комнаты возникло облако тумана. Оно начало постепенно сгущаться превращаясь в модель галактики.
- Видишь огоньки? они обозначают существа в которых возродились души.
Сайм присмотрелся и увидел крохотные , не больше песчинки, точки, которые пульсировали мягким светом.
- Всего нас около восьмисот, но здесь, конечно, гораздо меньше, учитывая, что иногда, время от одного перерождения, до другого измеряется тысячами лет.
Модель галактики стала прозрачной, и спустя минуту рассеялась тем же туманом.
- А как же легенда, существующая в империи? Пятьсот лет назад вы забрали тысячу детишек в обмен на мир и процветание империи.
- Это был не удачный эксперимент. Обычно мы ждем, когда человек уже готов сознательно сделать свой выбор, получив информацию - кто он такой. Детей, кстати, было всего четверо, и один из них - я. Остальные не смогли осознать своего происхождения, тосковали по родным. Их пришлось вернуть, предварительно поработав с памятью. Но эти люди были потеряны для нашего клана, они прожили обычную жизнь, и теперь мы ждем их нового перерождения.
- Сколько же вам лет?
- Пятьсот десять. Средний срок жизни изначальных - около тысячи.
- То есть, обычный человек, попадая к вам, может столько прожить?
- Обычный - нет, изначальный - да. - Олгин впервые улыбнулся. - Нужно только разбудить память, и все возможности, дарованные нашему племени, раскроются. В этом и есть смысл обучения.
"Сдохнуть можно!" - подумал Сайм. Его передернуло, и что-то, похожее на страх, шевельнулось внутри.
Мне хотелось как можно быстрее изложить все Павлу. Сайм имел к изначальным прямое отношение. Только он совершенно не собирался принимать их учение. Надо было запастись терпением, и идти вперед медленно, шаг за шагом. Я отправила письмо, в надежде, что Павел еще напишет хоть несколько строк, перед тем как уедет.
Я задумался, вспоминая. Всё больше сужается круг, всё больше попаданий в цель. И это совершенно необъяснимо, если разбирать эту самую модель. Она никак не может быть одной из тех… ведь были потеряны не только тела, но и все мыслящие изначальные сущности. Как всё было справедливо устроено, как лаконично и чисто. Где вы, друзья мои, где вы мои братья по уровням. Глухая тоска навалилась на мгновение, но я отогнал её от себя. Воспоминания должны быть светлы, зачем бередить рану. Она давно зарубцевалась, и средний возраст изначальных кажется младенческим.
Я благодарен вам, Маро, что вы не забываете меня и даже перед далекой дорогой нашли время для сказок. Я буду скучать, но кажется, я уже это говорил. Мое консервативное чувство юмора не позволяет писать вам фривольные шутки, да и вам явно это не понравится. И объяснять ничего не нужно, я же видел вас. В Таиланде я заказал индивидуальную экскурсию и пойду с проводником в горы, а потом один, якобы, поклониться святыням, а каким, не их это дело. Но надеюсь, будет где зарядить фотоаппарат и телефон. О большем современный человек вряд ли способен позаботиться. До связи. Павел
- Добрый вечер, Павел. Сегодня времени для сказок у меня не осталось, но я обещаю записывать все сны, которые увижу в дороге. Невольно вспоминается наша первая встреча. Собственно, их всего было две. С кем бы я не возвращалась в этот раз из Москвы, вряд ли захочется раскрывать свои тайны. Теперь, мне кажется, что они не только мои, но еще и ваши. Мне бы очень хотелось еще раз оказаться с вами в поезде или машине, в самом начале неизвестного путешествия. Простите, мое лирическое настроение проснулось перед поездкой. Я очень люблю дорогу, но об этом я, кажется, уже писала. Вы уже покинули свой дом, или только собираетесь? Пишите, и постарайтесь не потеряться в горах. Удачи, Маро.
- Здравствуйте, Марина. Я уже на месте, и думаю, что совершенно не знал, куда еду. Тут нет сект, и нет расколов. Все спокойны и доброжелательны. Температура очень высокая. Сорок или около того. Никаких гор, это странно, ведь по рассказам племянницы моего знакомого, она поднималась в горы. Потрясающей красоты пейзажи, но я тут не за этим. Я нашел несколько человек из её туристической группы, но и они не помнят гор, и можно было бы решить, что это бред её воображения, если бы не фотографии, которые я видел лично. Подобного названия никто не слышал. Наконец я в Мехонгсоне. на её территории самая низкая плотность населения. Но как она сюда попала!? В её туристическом маршруте не было ничего подобного. Находится провинция в горах на северо-западе страны, почти на границе в Мьямной. Мьямна - Это новое название Бирмы. Или старое, они не очень последовательны в истории. Как дети, которые хорошо помнят каждый удар во вчерашнем мультике и плохо помнят, как зовут учителя в школе. Провинция не имеет выхода к морю, граничит с тайскими провинциями Чиангмай и Так. А также с бирманскими штатами Шан, Карен и Кая. Больше половины населения — национальные меньшинства Это горные племена. Час от часу веселее. Теперь я ищу это название, больше всего напоминающее звук чиха. Они не такие дружелюбные, как внизу. Леса тут нехоженые, и найти проводника не так просто, даже за большие деньги, хотя они в основном все нищие. Глубокие долины рек, пропасти и горы. Возле Мэхонгсона есть маленький аэропорт, но оттуда мне пришлось выбираться долго. Услышав про горы они поголовно глохнут, а ещё у меня есть желание пометить как-нибудь очередного собеседника. Они совершенно одинаковые. Ужас. Думал вернуться до пятницы, но азарт поиска не проходит. Даже если я найду это религиозное сооружение, в чем я теперь сомневаюсь, то как я найду монаха? И если найду, как я с ним объяснюсь? Но будем решать проблемы по мере их поступления. Перечитал. Получились путевые заметки. Теперь я знаю, что монах не был буддистом. Я нашел этот знак, перевернутого узла. Так пленные рабы Бирмского короля помечали места тайных встреч. Дело в том, что эти самые рабы когда-то были частью королевской семьи, а те что бежали на территорию Тайланда из Бирмы сохранили ненависть предков к своим завоевателям. Те, что угнездились в непроходимых горах, помнят всё. И древнюю религию, и ритуалы. Я попал в храм! Нашел проход. Их жестокость не знает границ. У меня рука не поднимается написать вам, что я там видел. Попал я туда естественно, с черного хода. Если бы они меня обнаружили, моя шкура была бы замечательным украшением их храма. История Бирмы настолько древняя, что уходит корнями в прошлую цивилизацию. По археологическим данным человек населял эти районы более чем 11000 лет назад, но первая цивилизация, которую смогли идентифицировать — была цивилизация монов Предположительно, моны пришли в этот регион около 3 тыс. лет до н.э. Их первое королевство Суварнабхуми было основано около порта Татон в 300году до н.э. Устная традиция говорит о контакте монов с буддизмом ещё в 3 веке до н.э. но совершенно определённо во 2 веке до н.э . к ним приходили послы и монахи от короля Ашоки. Много книг и летописей монов были уничтожены во время войн. Монская цивилизация сочетала в себе индийскую и буддийскую культуру. В середине девятого века моны преобладали повсюду на юге Бирмы. Знаете, я не всегда имею доступ к Интернету, а мое путешествие проходит через районы, где и не слышали о всемирной паутине. Поэтому, когда я спущусь, отправлю вам путевые заметки. Получив подтверждение своих предположений я углубился в историю умершего народа, от которого остались дикие племена в горном Таиланде. В 1044 году, Аноратха, первый бирманский король, взошёл на трон в Пагане. В это время в Бирме почитали индуизм и местами — буддизм Махаяны. Король Мануха монского государства Татон послал буддийского монаха (учения Тхеравады) к бирманскому королю. Миссия имела огромный успех. Уверовав, король Аноратха потребовал от короля Манухи священных реликвий и буддийских текстов. Король Мануха, сомневаясь в глубине убеждений своего бирманского коллеги, ответил отказом. Тогда Аноратха организовал неожиданный военный поход, разгромил Татон и унес в Паган все, что только мог — 32 полных собрания Трипитаки, все священные реликвии, а также увел всех монахов и взял в плен самого короля Мануху — всего 30000 пленников. Обретя таким образом новую религию, король Аноратха приступил к монументальному строительству многочисленных золотых пагод, храмов, ступ и монастырей. Паган превратился в мировой центр Тхеравады, туда стекались тысячи паломников. Король Мануха и многочисленные пленные превратились в потомственных храмовых рабов (которые до сих пор заняты уборкой и поддержанием храмов). Прошли годы, и монгольские племена заполонили окрестности. Моны забыли, кем были раньше, и исполняли свои обязанности уборщиков, но малая их часть хранила в устном пересказе легенды древней расы. В ужасе перед монголами последний паганский царь стал разрушать храмы чтобы использовать строительные материалы для строительства укреплений. Началась паника и население разбежалось из города. Монголы заняли Паган практически без сопротивления. А моны ушли под храмами, и перебрались на территорию Таиланда. Теперь я знаю, это храм, выстроенный по подобию древнего храма монов. И там есть книги. И кстати, наша маленькая девочка туристка обладает весьма примечательной внешностью. У неё, как я уже говорил, прекрасные, медового цвета волосы. Такие же волосы были у любимой наложницы Мануки, которую в качестве насмешки жестоко унизили слуги короля Аноратха. Судя по описанию, она была очень хороша собой, а у племянницы моего знакомого высокие скулы, разрез глаз необычный, осанка гордая. Она занималась спортивной гимнастикой. Я видел изображение той женщины, она действительно похожа. И есть пророчество. Её привязали к храму. Когда она придет сама, чтобы вырвать поруганное сердце и бросить его к ногам своего повелителя, (очевидно, один из потомком Мануки), то древние моны обретут былое величие. Вот так-то. Они ждут её прихода и готовы к нему. Её привязали к храму древним заклятием, которое работает только для потомков монов, очевидно у неё что-то есть в крови, какая-то часть. И монах это почувствовал. Что её ждет, какая смерть, я не стану пересказывать в письме. Они введут её в транс, и после этого, она сама на все будет согласна. Может, она и не будет главным лицом в этой пьесе, ведь у Мануки было много наложниц, и не обязательно главную должна изображать моя знакомая. Возможно они привязали нескольких. Но я буду выбираться. Тут становится жарковато. Я закончил записывать историю, и задумался. Всё было почти правдой, и заклятие и Манара, девушка, которая сошла с ума. Но действовать я собирался не по человечески. Все мои обещания самому себе разлетаются о стену человеческой тупости и жестокости.
Добрый вечер, Маро, я только что отправил вам привет на сотовый. Умираю от жары, не вылезаю из ледяной ванны, и хочу скорее назад в зиму, к снегу и холоду, или хотя бы в привычную израильскую зиму с дождем и туманом. Собираюсь по приезде пригласить вас ко мне домой. Но это потом, а пока я в страшной дыре, чтобы не сказать хуже, и счастлив уже тем, что нахожусь в долине. Я провел всю ночь у постели своего приятеля. Температура зашкаливала и я уже подумывал пригласить местного лекаря, чтобы пустить кровь. Простое жаропонижающее сбивало температуру на пару часов, сложное тоже. Уксус не помогал, спирт вызывал такую резкую смену температуры, что дважды я не решился на такое. Сегодня я не мог его оставить до обеда, и поэтому сказал проводнику, чтобы он меня не ждал. Но когда стемнело, я сам отправился по тропе, которую запомнил вчера. Монастырь был погружен в темноту, но оттуда слышалось заунывное мычание. Дело в том, что эти люди не откажутся от задуманного даже под страхом смерти. Они больше жизни ценят величие предков и ненавидят свое теперешнее состояние стада. Им внушали с детства, что вывести их на путь былой славы может только определенное действие. И это ритуальное убийство. Знаете, я не могу понять ничего из того, что мне удалось разобрать из истории мунов. Они милые и мудрые, но никто и не представляет, насколько жестокими они могут быть во славу своего короля умершего в третьем веке до нашей эры. Итак, жертва, а она, как я понял, найдена, должна подвергнуться тем же испытаниям, что и любимая наложница короля. Причем воинов поработителя играют те же, кто и освободителей духа короля. Они должны овладеть наложницей, всего их пятеро, потом прозреть и поняв, что посягнули на святое, убить себя на жертвеннике возле её тела, а её должны подготовить к ритуалу двое верховных хранителей знания мунов, она сделает на своей груди три надреза, чтобы помочь жрецам доставить свое сердце духу короля, который заключен в камне под основанием храма и томится там немало лет. Тогда народ мунов возродится в былом величии и славе. Девушку зовут Манара, и она действительно похожа на наложницу. Очевидно игра крови была столь коварна, что какой-то азиатский ген сыграл с ней злую шутку. Не станут же пятеро верных посвященных убивать себя ради неизвестно кого. Похоже, что её поездка в Таиланд тоже была не случайной. Теперь мы знаем причину. Но от этого не стало проще бороться с последствиями. Они ждали этого веками, и придется возродить для них великого короля, иначе они не отступятся. Мой авантюрный настрой не простирается так далеко. И возможно придется приступить не только местный закон, но и общечеловеческий. Но я не намерен позволять ей вынуть свое сердце во славу умершего десять веков назад народа мунов. Я отправил послание своей сказительнице и задумался. Зачем я ей это пишу? Я действительно приехал в горный район Таиланда с безумной девушкой, чья судьба менялась на её ладони с бешенной скоростью. Она была обречена, когда её безутешный родственник заговорил со мной, каким-то тайным чутьем увидев во мне последнюю надежду. И не знаю, зачем, но я пошел за ним в старый потускневший дом, где в запертой комнате бесновалась молодая женщина. Я провел с ней два часа, и так и не понял подноготную события, хотя увидел его в мельчайших подробностях. И вот мы в самой верхней гостинице среди туристов. Я не стал искать проводника, но он нашелся сам. Я всё ещё порывался вести себя по человечески, но когда увидел в его голове уже проведенные сектой ритуалы, решил не церемониться. Я отдал бы её им, и посмотрел бы чем всё это кончится, но почему-то рука не поднималась написать моей новой знакомой, что девушка погибла, а рисовать ей картинки вымышленного спасения и подавно, противно. Те, кто ждал её в течении долгих веков уже знали о её возвращении. Я чувствовал их пристальное внимание ещё в аэропорту. Когда мы стали подниматься к монастырю, я понял, что не нужен им, и убивать меня не входит в их планы. Меня пытались задержать разными способами. Снотворное в гостинице, прекрасная гейша на пороге, которая что-то горячо лопотала, повиснув на мне. Манару тянуло туда. Она даже стала почти вменяема, просто очень торопилась. Магия была необычайно сильна, и я больше всего хотел взглянуть на создателя подобных заклинаний. Мы поднялись вместе к большому красноватому камню, откуда и начинался настоящий вход в монастырь. Тут мне уже ненавязчиво показали, что не побрезгуют и убийством, если я не пойду своей дорогой. И я пошел. Просто отпустил жертву. Я был зол, что мне пришлось пренебречь своим обещанием данным самому себе, не преступать человеческие возможности. Я попал в храм раньше служителей. Действо было разыграно на очень малое число зрителей. Ей придется немного помучиться, пока появится дух короля. Но увидев, как они укладывают её на жертвенный камень, чтобы предать поруганию, как гласило сказание, я передумал. А дальше спектакль разыгрывался уже по моему плану. Первый же насильник, едва наклонившись над ней, упал спиной назад, и умер от разрыва сердца. Я показал ему одно из моих не слишком обаятельных лиц. Они попробовали снова, и тогда я заговорил с ними, голосом короля мунов. Я велел освободить её от заклятия, и немедленно прекратить тревожить меня, иначе я никогда не вернусь. Мне было смешно от доверчивости бедных фанатиков, хотя надо признать, бедными они не выглядели. Когда они посидев молча кружком встали, чтобы исполнить мою волю, а общались они вполне телепатически, при этом считается, что люди ещё не созрели для большого союза. Ещё как созрели, но до такой жестокости они тоже дозрели без помощи космоса. Так вот когда они встали, я наконец увидел закутанное в белый балахон существо, приведшее сюда девушку, и держащее её на привязи все эти месяцы. Это был ребенок! Мальчик лет семи. Худенький и бледный. Я совершенно не брал в расчет подобную возможность. Я смотрел во все глаза, когда он маленькой ладошкой накрыл её глаза, и Манара встала с жертвенного камня, глядя на них безумными, теперь уже от страха глазами. Теперь мне были интересны уже не муны, а этот мальчик. Он был человеком, и это не подлежало сомнению. Я собирался вернуться сюда, чтобы порыться в его голове, и понять, как он добился подобного умения, но пока надо было увезти отсюда девушку, и придумать связное объяснение для её родственника. Напрасно я вмешался, это было ясно по линиям на её ладони, и по глазам мальчика, который будто меня видел. Но он встал, закончив действо, низко поклонился, не сгибая тонких ножек, и ушел медленно ступая за тремя хранителями. Остальные остались сидеть по углам в состоянии транса от того, что сейчас с ними разговаривал дух самого короля мунов.
– Доброй ночи, Маро. Я уже в гостинице, и завтра вылетаю. Когда мы встретимся, а будет это надеюсь, в выходной, вы же помните, что обещали мне визит? Так вот, когда мы встретимся, то не станем говорить о Таиланде. Я сыт этой страной, и хочу ваших сказок. Павел.
Здравствуйте Павел. Я так увлеклась чтением ваших писем, что сожгла ужин. Восстановлению он уже не подлежит, так что придется сочинять что-то еще. Я была в краях, где лежит глубокий снег и трещат морозы. Необыкновенно красивые, белые леса, застыли в ледяном молчании. Магическая полная луна, освещает северное царство. Холодно, очень холодно на улице, чего нельзя сказать о домах и душах людей, которые проживают в этом полудиком краю. Очень тяжелым был обратный перелет. Нас почти час держали внутри самолета, который, якобы был готов к взлету. Снаружи доносились странные звуки, корпус самолета чем-то поливали, очевидно это была "антизаморозка", потом протяжно и жалобно гудели двигатели, все бортпроводницы куда-то пропали. И, наконец, капитан корабля, представившись, заявил, что вот теперь самолет готов взлететь. Он принес свои извинения за задержку, связанную с неполадками в работе одного из двигателей и выразил надежду, что полет пройдет в комфортной обстановке. Если бы я могла забрать свои вещи и выйти из "воздушного корабля", я бы наверное так и сделала. К середине полета, я уже разговаривала с самолетом, ласково поглаживая подлокотники кресла. Если можно общаться с моим джипом, почему не поговорить с другой машиной? Это смешно, конечно, но знаете, Павел, кажется, мне полегчало. Приземлялись мы спокойно, я и огромная машина, с которой хоть кто-то разговаривал. Герой моих снов, Сайм, тоже разговаривал с кораблем, чувствовал его настроение и внутренние нагрузки. Скорее всего, он скрывал факт таких разговоров от своих товарищей.... но машину он любил, и она отвечала взаимностью. Вот видите, мое письмо - сплошные эмоции, не то что ваше. Как вы смогли запомнить такое количество названий и дат? У меня в голове не укладывается, что такое возможно в наше время. Очень хорошо, что вы вернулись, я страшно рада. Мои родители были однажды в Китае, как раз на границе с Мьянмой. Это странное совпадение. Правда, они только поженились, и моего отца послали в Китай, что было тогда великой удачей и огромной редкостью. Мама и понятия не имела, что беременна, но совершив довольно трудную дорогу, почувствовала себя плохо. А обращаться в местную больницу боялась. В то время как раз отношения Китая и Мьянмы потеплели, и отцу предложили отвести маму к приграничному доктору. Уж не знаю, кем он был, буддистом, или кем ещё. Её продержали ночь и весь следующий день в странном доме, давали все время пить какое-то очень вкусное лекарство, и она все время спала. А потом объявили моему отцу, что его жена беременна. Мной. Сканирования конечно тогда никакого не было, и мама утверждала, что её никакой врач не смотрел. Европеец так мало знает культуру азиатских стран. Они совсем другие. Лучше, хуже, не в этом дело - просто другие. Меня, например, Азия всегда пугала как древний враг. Я поражаюсь вашему упорству, смелости, желанию помочь... Мы обязательно встретимся, во всяком случае, я этого очень хочу. Только не могу дать слово, что не заведу разговор о вашем путешествии. Простите. Может быть вам не стоило вмешиваться, но раз уж так получилось, и ваш друг обратился к вам за помощью, значит это не просто так, и вы стали невольным участником событий, сразу, как только узнали о судьбе девушки. Я в это верю. Как только я попала в родной город, мне стало намного легче, вы где-то рядом, и от этого хорошо и спокойно. Я обязательно продолжу историю Сайма.... Кстати, в этот раз у меня не было попутчиков, кроме самолета, естественно, а потом, в купе я была одна. Мне никто не мешал спать. Спокойной ночи, пишите. Маро.
Доброе утро. Вчера у меня не хватило сил продолжить историю. Признаться, дело не в усталости, просто ваше путешествие в Тайланд, никак не могло уступить место бесполезным фантазиям. Мне не хочется задавать вам глупые вопросы. Еще чего доброго, вы подумаете, что я просто любопытная курица, которая развлекается, слушая подобные истории. История другого народа полна тайн и трагедий. Про них можно было бы послушать отвлеченные истории, если бы нити прошлого не проходили так близко от наших жизней. Мне почему-то не хочется, чтобы древний властитель получал свежую кровь. Пусть спит себе спокойно, и не тревожит живых. Я постараюсь продолжить историю ястребов....
Олгин запутывал Сайма все больше и больше. От его монотонных рассуждений командира начинало клонить в сон. От обилия новых сведений, причем, как казалось лейтенанту, совершенно бесполезных, пухла голова. Он был так далек от слияния каких-то энергий и снятия защит. И вдруг...
- Подождите! - встрепенулся Сайм, - что вы хотите этим сказать? Никто кроме изначальных не может попасть во внутренний город?
- Правильно - на лице Олгина появилась легкая улыбка. - Ты изначальный Сайм, и единственный из всех кто прошел через джунгли, остальных мы проводили сюда через порталы. Ты должен остаться...
- Пошел ты... Я, между прочим, не один прошел, со мной мой отряд... – зарычал лейтенант.
- Я знаю, Сайм, - невозмутимым тоном продолжил собеседник. - Вижу, что тебе пока трудно осознать мои слова. Как ты думаешь, откуда у тебя, современного жителя, такие способности к магии?
- От родителей. - не задумываясь ответил Сайм. - Правда не знаю, кем они были, но ведь были же... И нет во мне ничего особенного.
Олгин только пожал плечами, выражая несогласие.
"Вот, я влип! - думал Сайм. – Как ему отказать и все же попросить помощи? С него станется оставить меня тут силой, а ребят грохнуть во имя вселенной и высшего предназначения. Морали у них не имеется, а возможности бесконечные. "
- Не нужно волноваться Сайм. Мы не причиним вам вреда. Хотя, должен признаться, какое-то время мы сомневались, отпустить твоих товарищей или уничтожить.
- Я вам уничтожу! - завопил Сайм, не в силах сдержаться, но прекрасно понимая, что его угрозы - пустой звук.
- Потом, пришли к выводу, что их путь еще не окончен. - Невозмутимо продолжил Олгин.
- А вы не пришли к выводу, что у меня тоже есть дела за пределами вашей планеты?
- Почему же, пришли. Твой путь среди людей еще не окончен, но ты обязательно вернешься.
- Это мы ещё посмотрим! -. Как теперь что-то узнать, или попросить помощь?
- Мы не станем тебе помогать
«Вот и ответ – тоскливо подумал лейтенант. - не стоило и мучиться... Но ведь раньше изначальные вмешивались в ход истории»
- Здравствуйте, дорогая. Я наконец-то смог добраться до вашего письма. Ночь прошла спокойно, и девушка выздоравливает. Больше мое присутствие не нужно, и я уехал от них часов в двенадцать ночи, но спать не хотелось, и я направился на вечеринку, побыть в обществе веселящихся людей и самому не сойти с ума. Но никак не мог отрешиться от азиатских страстей. А ваши истории совсем не бесполезные, они мне очень нужны, и помогают почувствовать реальность настоящего, как это не странно. Я собирался пригласить вас к себе сегодня, и даже приехать в качестве рикши, но чувствую себя совершенно разбитым, после ночи и перелета. Так что, давайте перенесем это мероприятие на вечер. Если вас на смутит ночевка в моем доме. А завтра я отвезу вас домой. И вы успеете отдохнуть перед рабочей неделей. Люди вырождаются, к сожалению этот факт колет глаза всё острее. И кажущееся совершенство машин и аппаратов не заменит вырождения душ. Думаю, цивилизация мунов, до завоевания их дикарями была более совершенна, но они питали душу, забыв о прогрессе, а современники наращивают мощь машин, забыв о душе. И ничто не способно воспрепятствовать внутренней мощи земли, и никто не застрахован. Возьмите прародителей ацтеков, они тоже не оставили ничего кроме камней и фигурок, даже имени своего они не бросили в качестве подачки современным исследователям. Медицина была на гораздо более высоком уровне, чем теперь, они почти достигли бессмертия для тех, кто мог нести знания будущим поколениям, им оставалось пол шага, и они замерли, так и не переступив черту. Но оставим философию, это не принесет плодов, в настоящее время просто смешно об этом вспоминать. И уроков извлекать некому. Я начинаю готовить, а вы, если не передумали вкусно поужинать, собирайтесь. Ничего, что я так не скромен? Я предлагаю грибную запеканку, салат из кальмаров, мясо в белом вине, или хотите картошку по-французски, с разными начинками и соусами? И глинтвейн. В такую погоду – это правильный напиток, если ещё использовать березовые дрова. Попробую снова вам позвонить, чтобы быть уверенным в ответе. Павел.
- Здравствуйте, здравствуйте.... Я очень рада, что девушка выздоравливает. Даже не представляю, каких сил вам это стоило. Чтобы отвлечься от таких страстей, понадобится очень живое общество или спокойный, длительный сон. Мне очень хотелось бы доказать вам, что люди не вырождаются. Выродков хватало во все времена, просто сейчас население земли значительно увеличилось, и средства связи позволяют получать информацию в полном объеме. А если быть до конца объективным, то эти же средства, охотно добавляют подробностей и ужасов, чтобы было погорячее. Орды Чингиз-хана или Тамерлана не походили на миротворцев. От их маршей и направления движения зависело развитие народов и ход цивилизации. Но я не буду сейчас рассказывать вам о светлом будущем. Во-первых я сама в него не очень верю. Верю, но сомневаюсь, А во-вторых вы должны немного отдохнуть. После таких путешествий можно возненавидеть все человечество. Прародители ацтеков.... говорите они даже не оставили своих имен? А может быть, они не пользовались именами, как изначальные. Может быть у них была какая-то похожая система энергетического обмена. Павел, поговорим об этом при встрече, если захотите. И прекратите готовить, я хочу видеть, как вы это делаете. Пожалуйста, оставьте хотя бы глинтвейн. Я обещаю, что не буду пытаться вам помочь, слова не скажу, никак не прокомментирую ваши рецепты. Жду вашего звонка. Маро.
Я набрал её телефон, представляя, как должен звучать мой трансформированный голос в её ушах. Мой настоящий голос вряд ли звучал бы приятно, даже по телефону. Слишком он низкого тембра. Она сняла трубку сразу, и я заговорил по ходу перестраиваясь. – Павел? Это вы? – Да, мы же договорились созвониться. – Вы простужены? – Нет, просто давно ни с кем не разговаривал. А если честно, я спал. – Я откашлялся, чтобы выглядело натурально. – Вы готовы составить мне компанию? Я за вами заеду. - Она помедлила. – Павел, у вас такой странный голос… с вами точно всё в порядке? – Вы имеете в виду, не подцепил ли я в Таиланде какую-то смертельную болезнь? Думаю, вернее, я уверен, что всё в порядке, кроме того, что я уже хочу есть. А судя по нашему договору, раньше восьми вечера мне совершить это нехитрое действо не светит. – Вы поешьте, а до вечера снова успеете проголодаться. – Значит, вы согласны? – Не вижу повода возражать. – Тогда, через час я за вами заеду. – И я отключился. Окинул взглядом окружающие меня предметы и принялся приводить дом в порядок. Я обещал березовые дрова, и глинтвейн. Приведя кухню в рабочее состояние, и добавив светлых красок дому, я поднял температуру и смахнул все предметы, которые могли показаться странными обычному человеку. Не такому уж и обычному. Но всё же вполне адекватному. Светлая кухня с большим количеством нужной посуды и всевозможных агрегатов соединилась полукруглой сценой с салоном, в котором весело запылал камин. По краю сцены спиной к салону расположился тоже полукругом мягкий диван, с примыкающим к нему светлым деревянным столом. Деревянная люстра на длинной цепи с толстыми свечами ламп повисла над столом, отбрасывая причудливую тень на матовую столешницу. Духовочный шкаф обозначился в дальнем углу кухни, возле него рабочий стол толстого стекла. Камин я подвинул поближе к кухне, так чтобы прямо со сцены можно было дотянуться до каминной полки и поставить туда посуду. Глиняные горшки тут же взгромоздились на каминную полку. Там же я прислонил ухват и щипцы. Еда тоже требовала вдумчивого подхода. Что я там перечислял. Заменим это мясом с грибами в горшочках. Мягкая мебель будет тут лишней, вместо неё я нагромоздил длинный низкий стол на чугунной основе, а к нему горы подушек из которых можно было соорудить хоть ложе, хоть дворец дожа. Кажется всё. А последний штрих, люстра. Людям иногда нужен яркий свет, иначе они теряются в темноте. И шкаф с книгами. Нет, шкаф отправится в библиотеку. Там же и медицинские препараты. Я же врач, в прошлом, но её может насторожить отсутствие характерных особенностей профессии. Ещё придется обустроить спальни наверху. Библиотека, две спальни и ванная с джакузи. Пожалуй хватит. И туалет возле салона, чтобы не бегать на второй этаж. Кажется, вполне светло и безлико. Не должно что-то не соответствовать скучному редактору-рантье. Теперь можно ехать за гостями. О чёрт, чуть не забыл! Телефон и компьютер. Всё. И я направился по знакомому адресу. Пришлось лететь, поскольку сотворение дизайна заняло пол часа. По дороге я вспомнил, что рассказывал про чеканки в ванной комнате, но это придется создавать по ходу. И чего я так обрадовался. Стоп. Я же человек. Должен стремиться к общению и новым впечатлениям. Подъехав к дому, я опустил машину на землю, и достал телефон. – Маро, вы готовы? Я ничего не успел приготовить, и умираю с голоду. Жду вас внизу.
Я схватила трубку сразу, на первом гудке, просто автоматически. При первых звуках его голоса, у меня что-то оборвалось внутри, перехватило дыхание. Что это со мной, я никак не могла справиться с сердцебиением. Я была уверена, что он позвонит, и не могу сказать, что с трепетом ждала звонка телефона. Что же происходит? Голос, он как будто звучал у меня внутри. Волнение ушло так же внезапно, как и появилось. Павел приедет через час. Я потянулась и перевела взгляд на гардероб. Вечный вопрос, что же надеть? Что-нибудь удобное, безразмерное, теплое. Голубые джинсы, белый свитер крупной вязки, украшения, такие же крупные, серый серебряный комплект ручной работы.... Внимательно разглядывая свое отражение в зеркале, после нанесения боевой раскраски, я осталась довольна. Теперь можно и закурить. Стоп, я же собираюсь остаться ночевать в чужом доме, придется что-то брать с собой.... Интересно, это прилично заявиться в гости со своей пижамой. А собственно, что тут неудобного, мы же договорились заранее. Гораздо неудобнее будет заявить, что мне не во что переодеться. Придется собирать сумку, она у меня и так не маленькая. Скептически посмотрев на почти дорожную сумку, я все-таки положила еще и тапочки. Они у меня больше напоминали меховые сапожки, но для загородного дома, думаю, подойдут и такие. Павел позвонил ровно через час. Я, естественно, была готова.
Она вышла из дверей, гаркнувшего тугой пружиной парадного, и взмахнув рукой в светлой перчатке, устремилась к машине. В руках у неё была увесистая сумка, тоже светлая. Снегурочка перед воротами сада. Гевсеманского…я спохватившись, открыл дверь, и вышел, чтобы уложить вещи в багажник. Она вдруг остановилась и пытливо на меня взглянула в свете качающегося, скулящего уличного фонаря, над седой кроной голого бессовестного дерева. – Павел? – А вы сомневаетесь? – Меня вдруг насторожил её тон. Но она как-то облегченно вздохнула и обойдя меня, уселась на сидение рядом с водителем. Я достал из багажника меховой плед, и бросил ей на колени. – А что печка не работает? – Работает. Я начинаю засыпать, когда слишком тепло в машине. Но под этим пледом вы точно не замерзнете. Едем? – Она кивнула, и принялась устраиваться под пледом. Сняла сапожки, расстегнула куртку. Хорошо бы, она заснула. Тогда я смогу долететь очень быстро. Я включил музыку. Легкий не обременяющий раздумьями блюз понесся из динамиков. Она удовлетворенно улыбнулась и закрыла глаза. Я случайно коснулся рукой её запястья, останавливая часы. С электроникой было ещё проще. Её телефон в багаже жалобно звякнул и затих. Вот так. Это чтобы не возникло вопросов, почему мы так быстро доехали. Трассу можно было нарисовать и в небе, но это уже лишнее, скорость чувствуется только относительно других объектов, которые я собирался объезжать. – Знаете, Маро, это было удивительное путешествие, но больше я туда не поеду. Азия хороша в малых дозах. Когда я попал на равнину, то поверить не мог, что где-то в этой стране существуют горы, удивительное ощущение вселенского простора и одиночества, а пагоды и остроконечные шляпы ничего не портят. Я не говорю о городах, там мне не удалось задержаться, да и времени было мало, а именно о степи, хотя равнины густо заселены, но реки так монотонно прекрасны, что каждую корягу на берегу, каждый камень ощущаешь творением божьим. – Она перестала кивать, и я увидел, что она задремала под мой монотонный рассказ. Тем лучше. Быстрее окажусь у камина. Через десять минут я уже включил режим торможения и мягко посадил машину у края поселка. Она открыла глаза. – Что это было? – Вы спали. – Машина во что-то въехала? – В сугроб. Но всё в порядке, а вот и мой дом. – Вы тут один живете? – Дом действительно был как-то по зимнему наряден, он производил впечатление многолюдного, наверно я перестарался, рисуя его снаружи. – Совершенно один. И очень этому рад. Видите ли, в Израиле, стране густо населенной остаться одному практически не возможно… - Павел, - остановила она меня, - я бывала в Израиле, а остаться одному можно где угодно, а проще всего в толпе. – Но не тогда, когда в этой толпе вы знаете каждого или через одного. Поэтому я и бежал. Это не значит, что я не люблю людей, просто подустал немного. Входите. - Я распахнул деревянную створку двери, и она с интересом переступила порог. – я напрасно вас послушался, если бы ужин был уже готов, вы бы сейчас уже сказали, что ужасно голодны. А так вам придется потерпеть. Садитесь в мое кресло, хотите книгу? А я пока займусь ужином. – Нет, я хочу посмотреть, как вы будете это делать. – Тогда садитесь на диван там, в кухне, а я пока плесну вам что-нибудь выпить. Итак… мы готовим шитаки и мясо в горшочках. - Это был почти обман. Готовые продукты оставалось только сгрузить в горшочек и поставить в печь. Я водрузил на себя передник и вооружился ножом. Кажется, мне не приходилось никогда готовить человеческую еду, но когда-то я это делал, готовил еду, похожую на человеческую… я замер с поднятым над мясом тесаком. Я благодарен этой маленькой женщине за то, что она помогла мне вспомнить. Удивительно, но у меня не возникает вопроса – откуда она берет эти картинки, которые так сходны с моей жизнью. Лучше об этом не задумываться. Я снова принялся готовить. Пока грибы мариновались, я спустился в гостиную, разжег огонь, подкинув заранее разложенные дрова, и прикрыл заслонку. Пламя весело загудело, и я перекинул уже приготовленные глиняные горшочки на каминную полку. Осталось только вставить их в огонь и заварить глинтвейн. Гостья тихо выдохнула. – Извините, что пришлось морить вас голодом, Маро. – Нет, что вы! Это шоу стоит ужина. Где вы научились так готовить? – Подождите, может это ещё несъедобное блюдо. Садитесь за стол. – Я поставил две глиняных чашки с горячим ароматным напитком. Снял передник и закинул посуду в посудомойку. – А я хотела предложить помыть посуду, раз уж от приготовления вы меня отстранили. – Я отстранил? Вы не предлагали. Но вы правы, не люблю делить ни с кем личное пространство. – Я достал из огня ужин, и ухватом перенес его прямо на кухонный стол, предварительно подготовив две круглые доски. Потом выключил везде свет, и зажег люстру на цепях. Маро, как завороженная уставилась на зыбкий свет, слегка раскачивающихся ламп. Я сел за стол напротив гостьи, и знаком предложил начинать. Мы ели неторопливо, иногда перебрасываясь ничего не значащими фразами, и я в который раз поздравил себя с удачным решением пожить на земле. Мне было исключительно комфортно и уютно в обществе маленькой сказительницы, видящей мои сны о прошлом. Таком далеком, что я сам не мог его воскресить в памяти.
– Который час? – Спохватилась она. – У меня часы стали.
–У меня часов нет, но можно включить телевизор в библиотеке.
– Нет, не важно, просто удивилась, что стали часы.
– А, у меня, как видите вообще часов нет. Они все останавливаются.
– Мои почувствовали аномалию ещё возле моего дома. Она стали через пять минут после моего выхода из дома.
В наблюдательности ей не откажешь.
– Расскажите мне сказку, Маро. А я скажу вам, который час. Если не ошибаюсь, у вас сложности со временем. Тут, в этом доме вам никто не помешает выспаться. Но если вы ещё можете терпеть мое присутствие, тогда расскажите
Я отдыхала, наблюдая за тем, как Павел готовит мясо. Он никуда не торопился, как будто совершал важный магический ритуал. Трещали поленья в камине, огонь жадно пожирал древесину, присматриваясь к движениям хозяина. Разговаривать не хотелось. Я оказалась в каком-то чужом мире, но он не выбросил меня наружу, напротив, убаюкивал, принимая в свое пространство. Я не дыша, впитывала зыбкое равновесие, боялась оказаться инородным телом в ауре огромного дома. Наблюдая за этим странным человеком, который не ждал от меня никаких слов или действий, не старался произвести впечатление или выудить информацию, я пыталась представить о чем он сейчас может думать. Где он сейчас?
Огонь в камине начал убывать, передав жар углям. Павел поставил горшочки.... Удивительный вечер. Мы сели ужинать.
- Какую же сказку вам рассказать?
- На ваш выбор.... Хочется послушать голос, запомнить интонации, чтобы читая письма, лучше представлять, как бы вы могли это рассказать.
- Не знаю, Павел, про Сайма сейчас говорить не хочется, отложим до долгих зимних вечеров... А потом, сказка должна иметь конец, какую-то осмысленную идею. Все мои истории все еще продолжают где-то жить и развиваться. И слава богу, так не хочется ставить точку и отправлять на полку отработанный материал.
- Интересный взгляд. Но, так не один автор не смог бы дописать свое произведение.
- Может быть именно поэтому я даже не пыталась писать книги. Так что же вам рассказать? В голове крутятся какие-то обрывки....
Павел, так не честно, давайте по очереди. Вы связали мне руки, заранее наложив табу на тему Азии. Я, из последних сил, держу слово.
Я встала из-за стола, бросила на пол диванную подушку, и устроилась возле камина, заглянув снизу в темные глаза хозяина дома.
Она замолчала, а мне не хотелось прерывать треск березовых поленьев. Я вдруг почувствовал зыбкие флюиды такого редкого, умиротворяющего спокойствия, которое люди называют счастьем. Оно ведь тоже бывает разным. Бывает от эмоций, от радости, от сознания отступившей беды, а бывает вот так как сейчас, от чёткого понимания момента истины. Всё так и должно быть именно сейчас, и ничего не надо менять, ни во что вмешиваться. И маленькая женщина, сидящая у камина, часть этого момента истины.
Я наслаждался, продолжал испытывать щемящую благодарность к этому маленькому комочку земной энергии, Всё было правильно в этом космосе, хотя и в отдельно взятой гостиной загородного дома. Достав с полки длинную серебренную опиумную трубку с самодельным чубуком на конце для курения табака, я набил ароматной травы и тоже бросил подушку возле огня. Огонь ласково лизнул руку. Я поправил поленья, вытащил щипцами уголек, вложил в трубку. Потом плеснул ещё глинтвейна в две глиняные чаши.
о – Азия интересная страна, но сказки там особенно жестокие, и мораль их настолько прозрачна, что не хочется о ней говорить. Добро и зло настолько перепуталось и переплелось в этом современном мире, что когда видишь добро, нравоучительно попирающее ногами поверженное зло, становится обидно. Великие цели туманят разум маленьких миротворцев, частности становятся настолько не важными, что о них стыдно и думать, а из них составляется образ мира. Иногда так сложно останавливать взгляд на мелочах, из которых и состоит, в сущности, жизнь. – Я замолчал, думая о том, что так спокойно мне было пожалуй, только во сне. И что я совершенно забыл о том, что я должен играть кого-то, ведь я сейчас человек, и нельзя выходить из образа, это основное правило игры. – Павел, это вы о чём сейчас говорите? О конкретных вещах, или о космосе в целом? – Я подобрался и посмотрел на свою невольную слушательницу. Слова были скорее обращены к огню, но нельзя забывать о законах гостеприимства. Я подвинул к ней чашу с глинтвейном. – Жил в старинном европейском городе один бродяга. Он ходил из дома в дом, из замка в замок. Зарабатывал на жизнь фокусами и демонстрацией своего мастерства акробата. Красив он был той броской красотой, которая тускнеет в один момент, но которую люди называют демонической. И кроме воспоминаний он оставлял в каждой провинции по подарку тем женщинам, что были падки до его чёрных глаз и веселых речей. И что удивительно, они не проклинали его даже потом, когда осмеянные людьми, выгнанные из своих домов, вынуждены были искать пристанищ в чужих краях, вымаливая для своих детей подаяние у церквей. Был он цыган, и многие трижды плевали через плечо, встретив его в сумерках. И вот однажды в одном маленьком городе под Прагой он остановился в небольшом замке у местного графа. Когда граф узнал о позоре, было поздно, молодая дворянка была беременна. Гнев вельможи был так велик, что он велел бить наглеца плетьми до смерти. Однако потешник бежал, но пытался вернуться, ведь в этот раз он по настоящему был влюблен. Несколько раз он навещал свою возлюбленную, придумывая немыслимые способы для опасной встречи. Но граф заточил распутную девицу в башню, где она и умерла, так и не родив. А цыгана он проклял тем страшным проклятием, которое кабалисты называют огнем неба. – Я замолчал, решив, что она спит, но она тут же встрепенулась, отпила глинтвейн и устремила на меня требовательный взгляд. – Дальше! – Хорошо. Через десять лет отстрадав и отплакав, цыган прибился к какой-то вдове, и наконец успокоившись, решил завести семью. Тут и начало сбываться проклятие давно покойного графа. Жена рожала ему только мёртвых детей. Тогда они запрягли лошадей и поехали в далекое селение, где жила старая колдунья. Та долго смотрела в карты, варила и помешивала что-то в закопченном котле. Она велела цыгану сделать чучело графа и долго заговаривала его. И всякий раз когда цыган входил к своей жене, в небе била молния, и поражала кованную фигурку, стоящую во дворе. Женщина понесла и у неё родилась дочь с ярко зелеными глазами, полными света молнии. Дальше я не стану вдаваться в подробности, потому, что эта девушка стала прародительницей рода польских ведьм. У всех, у них были зеленые глаза, и они родили только дочерей. – Я встал, и пройдя по комнате, открыл кухонный шкаф и достал старинную кованную фигурку. – Вот он, граф. Видите, местами он почернел, возможно от времени, а не от ударов молний. Где правота, где мораль? Её нет. Есть только факты и домыслы. – Я хлебнул обжигающего напитка. – Надо было ещё корицы добавить. Вы спать не хотите?
– Нет, Павел. Но и шевелиться не хочется. – Я же не предлагаю вам танцевать. Когда захотите спать, скажите, я устрою вас наверху.
На самом деле мне очень хотелось спать. Приблизительно через час я сдалась. Павел проводил меня на второй этаж, и оставил одну. Я залезла в ванну, долго нежилась под упругими струями горячей воды, вспоминая сказку, которую рассказывал Павел. Вдруг, мне показалось, что в комнате что-то происходит, во всяком случае, там точно кто-то был. Закутавшись в мягкое полотенце, я осторожно выглянула из ванной. Картина, которую я увидела, была довольно комичной. Здоровенный кот, решивший обследовать пижаму, которую я оставила на кровати, запутался в рукаве, и теперь пытался освободиться, раздраженно мотая головой. Так тебе и надо, фетишист кошачий - подумала я и хихикнула. Кот, почувствовав присутствие постороннего, рванул из комнаты, вместе с пижамой, точнее, с ее верхней частью. Он, со всего размаха врезался в косяк двери, подпрыгнул, и со второй попытки, выскочил в коридор. Бедное животное, пора спасать мелкого хищника, а то еще неизвестно, куда он может попасть, с таким-то прицепом. Я выбежала за незваным гостем в коридор, а он уже катился по лестнице. В гостиной горел приглушенный свет, очевидно Павел еще сидел у камина. Кот, миновал первый этаж, и направился в подвал. Пижама тянулась за ним, цепляясь за углы на поворотах. Придерживая полотенце, осторожно ступая по ковровому покрытию на носочках, я пошла за глупым животным, которое уже пропало из поля зрения. Ну, попадись мне только... В подвале я почувствовала холод. В небольшом холе виднелись три двери, все они были закрыты. Куда же могла подеваться эта мохнатая бестия? Я распахнула одну из дверей, и с ужасом отпрянула. Меня окатило пронизывающем холодом и пустотой. Там ничего не было! Совершенно ничего, пустота, черная и холодная, сбой программы, полный ноль. У меня закружилась голова, а к горлу подступил комок. Может я сплю? Невероятных усилий мне стоило закрыть дверь. Холод я не чувствовала. Я уже ничего не чувствовала. Отдышавшись, я попробовала еще раз приоткрыть дверь. Она не поддавалась. Дернула еще раз, уже сильнее - ничего. Отлично.... Собственно, чего я добиваюсь? Убедив себя в том, что нечего искать черную кошку.... короче, там где ее нет. Не помню, как звучит эта старая мудрость. Практика подтвердила - она совершенно правильна. Разжав замерзшие пальцы, и отпустив, наконец, ручку, я пошла наверх. Ноги меня почти не слушались, зуб на зуб не попадал. Красавица, черт меня дернул... И тут я наткнулась на Павла. Он вышел из гостиной, очевидно услышав непонятные звуки. В руках, хозяин дома, держал трубку. Немудрено, что он замер, увидев меня, завернутой в полотенце, выходящей из подвальных помещений, на полусогнутых ногах.
- Что происходит? – Задал я резонный вопрос, увидев почти обнаженную женщину на нижней площадке подвального этажа. – Что вы там искали? – Кота. – Она стучала зубами, и избегала смотреть мне в лицо. Я уже привык, что она не старается спрятаться от моего взгляда, и эта перемена мне была неприятна. – Кота? Любого, или конкретного кота? – Во мне начало закипать раздражение, причем злился я на самого себя. И надо же быть таким ленивым! Почему я хотя бы для видимости не нарисовал что-нибудь в подвале. Да потому что мне и в голову не пришло, что она может туда отправиться! В поисках кота! – А зачем вам понадобился кот, Маро? – Спросил я мягко, пытаясь увидеть в этой ситуации её смешную сторону. – А если бы вы не смогли выйти из подвала? Ваше путешествие могло закончится очень плачевно.
– Он украл мою пижаму.
Только тут я заметил, что она босиком, и дрожит крупной дрожью. Этого только не хватало. – Вы можете воспользоваться моим халатом, или рубашкой. Я к сожалению, не сплю в пижаме. А завтра мы вместе поищем этого охайника и отнимем у него вашу собственность. Правда, я понятия не имею, откуда тут мог взяться кот. Особенно на втором этаже. Но для начала идите-ка сюда. – Я подхватил её на руки, не хватало, чтобы она тут подхватила воспаление легких или ангину. Я понес её снова к камину, который пусть слабо, но все ещё давал тепло. Сорвав с дивана мягкий квадратный плед, я на ходу укутал ей ноги. До чего же маленькое создание. И опустился вместе с ней на подушки у камина. – Вы погреетесь, и потом пойдете спать. Иначе простудитесь. Я принесу вашу обувь, или лучше нет, я отнесу вас в кровать, достаточно вы намерзлись в подвале. Сидите тут, и не вздумайте ещё куда-то двинуться. Я подброшу дров. – Она и не собиралась никуда идти. Дрожь не унималась. – Маро, успокойтесь. Ну что случилось?
– Что у вас в подвале?
– В подвале? Я там держу трупы убиенных жертв. Как синяя борода. Потому там так холодно. Ну чего вы испугались? Завтра проведу вам экскурсию по дому. Прекратите дрожать. – Я бесцеремонно поднял её с подушек и посадил себе на колени, а ледяные ноги засунул себе под рубашку. Почувствовав, что она согрелась, я перехватил её поудобнее, снова поднял на руки и прихватив по дороге графин со всё ещё тёплым вином, отправился наверх. В её спальне было прохладно, надо было позаботиться об этом раньше, но я закутал её в одеяло, вытащив из под него влажное полотенце, которое до сих пор было на ней намотано. – Не спите, я принесу вам рубашку. – Выйдя в коридор, я погрозил кулаком невидимому коту, сволочь такая, кто бы ты ни был, получишь ты у меня, и выхватив в своей спальне с полки первую попавшуюся рубашку, отнес ей. Дверь я предусмотрительно не закрывал, так что стучать не пришлось. – Вот рубашка, или что-то вроде. Наденете, когда встанете. Спокойной ночи. – Добавив немного тепла в комнату, я тихо прикрыл за собой дверь.
Рубашку я одевать не стала, только втащила ее под одеяло чтобы согреть, и, свернувшись клубочком, улеглась на кровать, собираясь заснуть. Какой там... Теперь мне казалось, что за закрытой дверью таится та же пустота, что и в подвале. Вспомнился рассказ, кажется, Стивена Кинга, "Лангольеры". Там самолет с людьми, пересек временной барьер, оказавшись в прошлом. Время шло вперед, а пространство, за ним уничтожали странные существа - Лангольеры. Они пожирали предметы, оставляя пустоту. Лучше бы у Павла там висели трупы... Господи, о чем я думаю? Я в загородном доме, у вполне нормального человека, там, за дверью, небольшой коридор и лестница ведущая вниз, на первый этаж. В гостиной горит камин... Вот только. почему, интересно, Павел не понимает, про какого кота я говорю? У него их что, много? Я не сумасшедшая, и хорошо помню, как он рассказывал о своем новом домочадце. Я даже предлагала последить за котом во время его поездок. Он что, все забыл? Допустим, мне померещилась эта пустота за дверью, а кот? Я что, и его придумала? Я села в кровати. Страх никак не уходил. Одев рубашку, я подкралась к двери и тихонько приоткрыла ее. Все в порядке, в коридоре горит мягкий свет. Так, все, решено, собираю спальные принадлежности и перебираюсь в гостиную. Там гораздо меньше дверей. и в окна заглядывают заснеженные ветки деревьев. Пусть Павел считает меня трусихой - спокойствие дороже. Удобно устроившись на просторном диване, сделав несколько глотков, уже чуть теплого глинтвейна, я заснула.
Сидя у камина я перебирал старые книги, и наслаждался ничем не замутненной тишиной. Это другая тишина. Не вязкая и холодная, как там, откуда я пришел. Она согревает изнутри. Сколько времени я могу позволить себе такой отдых? Год? Пожалуй, нет. Это слишком много. Я спустился в подвал. Надо приготовить тут всё, чтобы у моей гостьи не осталось осадка после посещения абсолютной тьмы. Не каждый после этого согласится считать такой дом нормальным. Да ещё и ночевать в нем. Я провел рукой по стене, и создал нехитрое освещение. Поставил стеллажи, рассовал на них спортивное снаряжение. Потом передумал, и всё стёр. Не может быть у такого человека страсти к спорту. Скорее он прячет былые увлечения, которые ему наскучили. И зачем я рисую образ для отдельно взятого человека? Стоп-стоп. Я человек, и мне не надо претворяться. Итак, сейф, стол, старый и поцарапанный, можно повесить на стену мечи. И обязательно выброженные воспоминания. Портреты. Нет, альбомы с фотографиями. А какого черта я бы пер это сюда из-за границы. Это могут быть чужие фотографии, которые выбросить руки не дошли. Ага, вот ты где, сволочь. – Я нашел кота, который превратился в чёрную сонную сосульку. Поднял его за загривок, и превозмогая желание, треснуть его всей тушей о стену, выхватил из под него мятую и истоптанную пижаму. Кот жалобно всхлипнул. Меня начал разбирать смех. Я же уже видел это чудовище. Я его придумал, и вот пожалуйста. Бедное животное висело в моих пальцах как канат, размоченный в нефти. Я довершил картинку склада ненужной утвари, и поднялся наверх, всё так же держа кота за шкурку. Так, моя гостья всё же перекочевала в гостиную. Наверно не стоит её будить, чтобы избавить от страха. А кот никуда не денется от камина. Я опустил его на пол, и он из последних сил пополз к огню. Она открыла глаза и уставилась на чёрную тень, которую он отбрасывал. – Спите, Маро. А пижаму я верну вам завтра постиранную. – А почему ваш кот мокрый? У него шерсть дыбом, будто вы его купали. – Ночью я котов не мою. – Серьезно ответил я. – В подвале холодно, а он там спрятался. Вот и отмерзает. – Холоднее чем на улице? – Не знаю, не мерил температуру. – Когда животные заходят в дом, они не выглядят таким образом. Он упал в воду, или побывал в таком месте, что теперь пытается вернуться. Где же он прятался? – Спите, Маро. Я вам утром покажу, где.
Я снова заснула, теперь уже совершенно спокойно. Кот прыгнул на диван, и осторожно ставя лапы продвинулся вперед. Потом, видимо. найдя подходящее место, свернулся клубком и заурчал. Так мы с ним вдвоем и заснули. Странный, все же человек, этот Павел. Я, как женщина, видимо, его совершенно не интересую. Даже не попытался ухаживать. Такие мысли даже не пришли ему в голову, я это чувствовала, а жаль.
Утром меня разбудил запах кофе. Хозяин дома приготовил древний напиток по всем правилам. Музыкально позвякивая фарфоровыми чашками, он поставил поднос на журнальный столик. Мы провели прекрасное утро вместе. Смеялись, рассказывая друг другу, детали вчерашнего происшествия. Виновник торжества сидел у камина и вылизывал блестящую шерсть. Казалось, он не обращал на наши разговоры никакого внимания. Домой я попала только к вечеру.
- Добрый вечер, Павел. Спасибо, за прекрасно проведенные выходныеУ вас очень уютный дом. Моя рабочая неделя началась с обычных совещаний и очередных наград по итогам прошлого года. Но это мелочи. Завтра я еду в командировку. На этот раз в Луганск. К вечеру надеюсь вернуться. Кажется я все-таки простудилась, и теперь усиленно лечусь, чтобы не свалиться окончательно. Надеюсь, командировка поставит меня на ноги. Стрессовые состояния полезны для человека, они мобилизуют скрытые ресурсы. Я прекрасно сплю в машине, а завтра предстоит провести в дороге часов восемь, как минимум. Пишите. Маро.
- Добрый вечер и вам, Маро. Теперь я чувствую себя виноватым, ведь можно было подумать и запереть хотя бы подвал, и вообще, провести экскурсию по дому, чтобы вы знали, что там холодно. Ставить там отопление никогда не приходило мне в голову, ведь у прежних хозяев там был погреб, и я всё время собираюсь использовать это помещение по его прямому назначению, но ставить туда особо нечего. Вот и живет там всякая рухлядь до которой просто руки не доходят. Но теперь я обязательно займусь, и к следующему вашему приезду там будут полки и стоящие на них соления, или вино. Кот после вашего отъезда совершенно обнаглел, он тоже простудился и смотрит укоризненно. В данный момент испытывает мое терпение, сидя у меня на коленях, и совершая кругообразные движения с пола на стул. При этом требует, чтобы я поднимал его с пола, трогая меня когтями. Надо его к ветеринару сводить, может сделать прививку от бешенства, а то больно уж он ласковый. Я нашел в Интернете любопытнейшую теорию квантов времени и мой математик в ней большая дока. Он весь вечер пытался мне втолковать, что такое теория струн и соприкасающихся шаров. Но я лирик по природе, и как это не постыдно для мужчины, мало что понимаю в квантовой физике, но понять пытался честно. Как всё поменялось в мире, женщины занимаются техникой, мужчины – лекари. Мне очень понравился один постулат из объяснений моего соседа. Поскольку бог обещал Аврааму, что человечество больше не будет уничтожено, и ничего подобного потопу больше не случится, то все возможные даты – это ошибки неудачливых физиков, хотя по квантовой теории для вселенной возможны только два варианта, это либо бесконечное расширение вселенной, которое приведет к пустоте, поскольку звезды не выдержат разрушения, и мы разложимся на элементарные частицы, или постепенное сужение, сжатие вселенной, которое приведет к новому большому взрыву. При этом, никто из живущих или живших доныне ученых не берется теоретизировать то, что было до большого взрыва, около 15 миллиардов лет назад. А вы как думаете? Что было? Мы заключены в абсолютно малые отрезки времени, если брать в расчет возраст наших звезд, но и они исходя из своих размеров и массы заключены в такие же малые промежутки. А если взять термитов или муравьев за основу разумной жизни, какими же кажутся им звезды? И замечают ли они эти звезды…. Но это я так, снова перехожу на лирику. Мне чего-то не хватает после вашего отъезда. Выздоравливайте поскорей, пишите мне. Я с удовольствием читаю ваши письма, и короткие записки, как сегодня. И не ходите босиком. Медицина не приветствует начало закаливания с хождения по бетонному полу подвальных помещений, особенно после горячего душа. Вы оставили пижаму, хотя она постиранная и выглаженная висела на спинке кровати в вашей спальне. Хотите, чтобы я вам её передал, или она дождется вашего визита в обществе кота? Надо его как-то назвать. Не подскажете? Пишите. Павел
За окнами валил снег, я сидел с книгой известного философа древности, и каждая фраза вызывала неподдельный восторг. Постулаты плавно вытекали один из другого, он пришел к таким материям, которые людям понять было необычайно сложно. Он как бы делал паузу после каждого предложения, давая возможность оценить простоту и глубину его мыслей. Временами я поглядывал на открытый экран, но писем не было. Моя рассказчица устала от свих сказок, а может, утомилась в командировке. Почему-то мне стало мешать её молчание. Но времени уже час ночи. Она не напишет. Да и не всегда она видит сны. Кстати, надо было бы проверить, не смогу ли я присутствовать в её снах, и читать их из подсознания. А, нет, чёрт. Я же человек. Тогда надо как-то вынудить её не уставать от снов. Спать больше, что ли. И почему я думаю об этой женщине? Я снова углубился в чтение.
Добрый вечер, Павел. Очень обидно слышать тонкие упреки, связанные с моими короткими записками. Уверяю вас, что стараюсь написать вам в любую свободную минуту. Но раз вы считаете возможным. издеваться над уставшей женщиной - пожалуйста, но я запомню. Если моя пижама вам не мешает, и по-прежнему нравиться вашему коту, я, пожалуй, оставлю ее до следующего визита. Если вы, конечно, еще раз пригласите в гости. Я очень устала, но простуда меня больше не беспокоит. Будем считать, что отделалась легким испугом. В квантовой физике я, как и вы, не разбираюсь и теорию большого взрыва не изучала. Может быть я как раз тот муравей который не может охватить сознанием величие звезд, и никогда не поймет устройство вселенной., но звезды меня интересуют, я их вижу, иногда даже разговариваю. Они, кстати, всегда внимательно слушают. Что было до большого взрыва? Сложно сказать, может быть именно тогда и существовал мир похожий на наш. Хотелось бы в это верить. Хотелось бы верить, что и наш мир не пропадет бесследно, а каким-то образом отпечатается в памяти элементарных частиц. Может быть именно тогда, до взрыва и жил Сайм со своими ястребами, а может быть мы его потомки. Не знаю, Павел, я не слишком большой специалист, и моей фантазии не хватает на подобный масштаб. Я теряюсь, пытаясь представить подобный временной цикл. Спросите лучше у вашего математика. Наверняка он подойдет к этому вопросу с научной точки зрения . Я только верю, что у каждого человека внутри таится своя вселенная, такая же бескрайняя как космос. Вот вы меня и настроили на лирический лад... Спокойной ночи, Пишите, я тоже жду ваших сообщений. Маро.
- Естественно, я приглашаю вас! Но я не позволил бы себе издеваться над уставшей женщиной, тут вы прочитали между строк лишние интонации. Я должен был по делам отправиться по месту своего обычного проживания. И пишу вам из Израиля. Полетел вечерним самолетом, думал вам об этом сказать, но потом решил сообщить уже после посадки. Так что ваша пижама осталась в полном владении кота, хотя я и запер шкафы в спальне. А я уже добрался до своего дома, заказал машину по уборке мусора, прослушал сообщения на автоответчике, которых оказалось больше пятидесяти. Хорошо, что перед отъездом я увеличил память телефона. С утра было несколько встреч. В Израиле встают рано, и не только рабочие на заводах, но и врачи и адвокаты начинают рабочий день с семи утра. Исключение составляют только программисты и писатели. Но я не отношусь ни к тем ни к другим. Поэтому поспать после перелета не удалось. У меня есть обязательства перед моими пациентами, и перед издателями. Приходится соответствовать. Сейчас я решил позавтракать, и выехал из своего офиса в очень живописное кафе на берегу моря. Достал ноутбук, но пришлось покрутиться, чтобы найти сеть. Если пройти по берегу, миновав кибуц Абоним, и углубиться в развалины древнего порта, то становишься невидим для людей, как крот, которых тут множество. Тропинка приведет вас к высокому завалу из камней, взобравшись на который вы увидите гневные волны, которые в любую погоду точат отвесную скалу. Но спустившись в завал, и пройдя под аркой без каких-либо опознавательных знаков, попадаешь на узкую тропу, стелящуюся по над морем к уютной бухте. Для меня до сих пор секрет, как они обосновали тут уютный паб, с трех сторон закрытый от ветров и всему окнами выходящий к беснующимся пенящимся волнам. Пиво тут подают всем, кто нашел это заведение, а белое вино только своим. Его нет в меню. Я заказал тост с тунцом и бокал вина, и разбираю завалы служебной почты. Холодно, идет меленький дождь, от его прикосновений вода ещё больше шипит и пенится. Старый Бени похвастался мне утренним уловом. Утро у него с трех тридцати ночи. Я не большой любитель рыбалки, и только вежливо покивал, но для старого волка этого достаточно, он вообще снизошел до разговора с сухопутной крысой вроде меня. А говорит он со мной в память о случайной встрече в армии, лет двадцать назад, тогда он ещё призывался, и я был на срочной службе. Я не дал отрезать ему ногу, и он до сих пор хвастает её наличием. Но это не интересно. Куда интересней разговор моря, его шепот и вой. Надеюсь, усталость не помешает вам продолжить записывать ваши сны? Жду ваших писем. Павел
Добрый вечер. Вы приглашаете меня полюбоваться красотами Израиля? Я и теперь читаю между строк лишнее? Шучу. Мы живем в слишком стремительном временном потоке. Еще пару дней назад, вы любовались заснеженным лесом, а теперь пьете белое вино на берегу моря. Когда же вы собираетесь вернуться? Странно, но мне почему-то неловко без вас. Я могу вас и не видеть, это совершенно не обязательно, но хочется чувствовать присутствие. Мне так спокойней. Кто присматривает за котом? Ваш сосед-математик? Он, в смысле кот, стал мне дорог, после той беспокойной ночи. У меня сегодня был заурядный рабочий день . Я планирую съездить покататься на лыжах. У нас за городом есть оборудованные горные спуски. Там можно взять лыжи на прокат, и вполне можно представить себя в Финляндии, особенно учитывая наступившие холода. Постараюсь не свернуть себе шею. А теперь я, пожалуй, готова продолжить историю Сайма.
"Я узнал правду о себе, так сказал изначальный, - Сайм прогуливался по узким улочкам внешнего города, пытаясь привести мысли в порядок. - Правду о себе... Погибла куча народа, а я узнал правду о себе. Это странное, почти всемогущее племя, много лет назад вмешалось в жизнь моей цивилизации, теперь империю ждут какие-то мифические катастрофы, но они помочь не могут. Видите ли, решили не вмешиваться. Но это не имеет никакого значения, ведь некий парень, по имени Сайм, узнал, мать вашу, правду о себе..." Пора было возвращаться домой. Что-что, а это командир знал наверняка. Предстояло еще добраться до корабля, но с этим они как-то справятся. Олгин не препятствовал их уходу, только предложил Сайму присутствовать на нескольких уроках, которые посещают жители внешнего города, пытаясь пройти путь познания и присоединиться к клану изначальных. Ребятам нужен был отдых и командир согласился. Процесс самопознания происходил в амфитеатре, там учеников ожидали наставники. Сайм пытался отыскать взглядом Олгина, но, вдруг понял, что не мог вспомнить как он выглядит. Все изначальные казались на одно лицо, на всех словно лежала печать скрывающая их настоящий облик.. Урок начался. Сайм ожидал, что изначальные будут демонстрировать какие-нибудь магические методики, или рассказывать о них. Ничего подобного, они только неслышно скользили между сидящими, изредка проводя рукой над их головами. "Что они делают?" - задал Сайм мысленный вопрос. "Говорят со Вселенной - прозвучал такой же ответ. "Ну, надо же, как все просто, оказывается! А я то идиот, не догадывался. "Привет, Вселенная, как дела? - " Да ничего! Вот, на днях, новый дерьмовенький мирок сотворила. Вроде ничего получился. Будет плохо себя вести - уничтожу...." "Прекрати ерничать, попробуй сам - раздался в голове Сайма голос одного из наставников. - У тебя получится, меня же ты слышишь." Ну ладно... Сайм уселся на пол, копируя позу остальных учеников, поджал под себя ноги, руки расслаблено положил на колени, прикрыл глаза и .... почувствовал себя полным идиотом. Ничего не происходило.
Особенно полным идиотом, чувствовал я себя, читая это послание. Она будто издевается, по крупицам выдавая истину, перемежая её вымыслом. А разве где-то бывает иначе, мессир? Разве ваши миры добрее или успешнее предыдущих, уничтоженных изначальными? Со мной вселенная не хотела говорить, даже когда я действительно возжелал соединиться с ней. Она будто выталкивала меня из круга учеников, но изначальные видели в этом хороший знак. Они всё равно считали меня лучшим. Просто не видели, что я останусь единственным среди них, и всё, чего я не постиг в силу лени или упрямства, мне придется постигать самому, в кромешных далях чужого космоса, вырвавшегося из-под их опеки. Откуда она это получает? Бредовая искра надежды, что существует кто-то кроме меня, более старый и сильный вновь полосой разрезала сознание, но я подавил её. Слишком тщетны попытки, слишком болезненны разочарования. Сегодня я человек, в который раз повторяю себе и сажусь писать ответ.
- Доброй ночи, Мариночка. Я считаю, что вы взваливаете на себя непосильную ношу, и совершенно напрасно. Женщина с вашими данными может позволить себе гораздо большее, чем обычная женщина. Но и это предложение вы можете воспринять не адекватно, если вам захочется. Я тоже чувствую себя не уютно вдалеке от вас, но приходится иногда делать что-то вопреки желанию, на пользу здравого смысла. Вы найдете место в своем плотном графике для путешествия по Израилю? Если – да. Я вас приглашаю. Пишу вам в старом вагончике посреди поля, вокруг носятся молнии и дождь тарабанит по стеклу, завывая и постанывая. Мой старый приятель работает в одном из поселений врачом, и я приехал на шашлыки, которые отменились по причине бури. Буря ещё не началась, но вагончик уже шатается от порывов ветра. Газовый обогреватель умер ещё днём, и теперь мы греемся изнутри. Телевизор не работает, и какова сила бури я узнаю только утром, если смогу выехать. Но вездесущий Интернет и тут не подкачал. Ветер хохочет и стонет, как буйный любовник, на которого свалилось внезапное счастье обладания вожделенной женщиной. Иногда эти переливы так красноречивы, что мы замолкаем, и прислушиваемся, не выкрикнет ли он какие-нибудь слова. Но он только страстно клокочет. Хорошая зима. Просто чудная. Пишите мне, о Сайме и о ваших чаяньях. Павел
Сейчас я только выбрался из вагончика, хотя погода на улице прекрасная, и природа не хочет признавать свои вчерашние безобразия. Сегодня мой путь лежит к великому городу на семи холмах. В нем каждый второй – пророк, а каждая третья, Мария. Но в сам город я не поднимусь. Я собираюсь встретиться с одним из авторов странного мистического произведения, который самолично берется доказать мне благословение горы Гризим. Может и мои желания осуществятся там, напротив зловещей вершины. Говорят, что самые тайные желания осуществляются на этой горе, на которой левиты произносили благословение своему народу. Тут не встретишь толп паломников, ведь гора на территории автономии, но самые безумные мечты воплощаются в жизнь именно там. Напротив горы Гризим – гора проклятий, Эйвал. Там ничего не растет и нет ни одного родника. Но туда я не собираюсь.
Вечером у меня небольшой променад с последующим безобразием. Это всегда происходит так, под выходные хочется чего-то особенного, а наутро, вернее к полудню болит голова и хочется пить. Вы, Маро, так плотно вошли в мой досуг, что мне всё время хочется говорить с вами. Наверно, поэтому я укорил вас короткими письмами, ведь сколь бы содержательны и продолжительны они не были, мне мало. Ненасытна душа человеческая… Пишите мне обо всем, и не пропадайте, осторожнее обращайтесь с лыжами и с лыжней. Думаю, мы скоро увидимся. Мне скоро наскучит громкая крикливая Хайфа, угрюмый Иерусалим и взбалмошный Телль-Авив. Хочется развлечь вас интересным повествованием, но кроме человеческой боли и надежды – писать не о чем. Павел
Доброй ночи, Павел. Сегодня я проспала.... Открыла глаза, и поняла, что через двадцать минут уже должна выезжать со стоянки. А для этого надо как минимум, принять душ и почистить зубы, одеться, проверить содержимое сумки (ключи, телефон, документы, мобильный интернет, косметика, так как накраситься я не успевала, деньги), добежать до стоянки, прогреть машину, короче, понятно, что за двадцать минут не уложится. И все было бы не так уж смертельно, если бы я ехала на работу одна. Ну, опоздала бы, да и бог с ним. Но со мной едет еще один человек, и у нее в отделе злющая начальница. Моя попутчица приперлась еще позже меня. В итоге, мы поругались в машине, и мне стоило больших трудов, не высадить ее прямо на проспекте. Очень хотелось. К чему я вам все это рассказываю? В течении дня было так много ярких событий.... Завтра к нам приезжает большая делегация из Таджикистана, бюджет следующего месяца дефицитный, на таможне стоят десять наших машин, и вполне могут остаться там до понедельника... Но все это - ерунда. Павел, мне очень хочется к вам. Конечно, я приложу максимум усилий, чтобы весной поехать в Израиль. Пока все складывается удачно, шефа не будет как раз в это же время. Он уезжает отдыхать в Америку. Мы обязательно совершим небольшое путешествие по древней земле. Вот только Иерусалим я не понимаю. Он совершенно чужой, я не чувствую этот город. Конечно, это только мои проблемы, но мне кажется в нем слишком много надуманного величия и преувеличенной значимости... А где-то рядом есть ничем не приметная пещера, камни которой несут не меньшую святость, чем камни гроба господня. Может я пишу кощунственные вещи, простите. Вы хотите чтобы осуществились ваши желания, и вы знаете, какие они? Мне, наверное, трудно было бы сформулировать свои, особенно тайные. А еще, меня заинтересовал ваш променад с последующим безобразием. Неужели вы, обычно такой сдержанный, способны на безобразия? Или вы только со мной ведете себя в высшей степени прилично. Хотелось бы посмотреть, как вы развлекаетесь. У меня же сегодня спокойный домашний вечер. Завтра продолжу историю Сайма, если она вам еще не надоела. Берегите себя. Я скучаю. Маро.
Доброй ночи, Маро. Нет, вы говорите не кощунственные вещи, этот город надо почувствовать, а для этого надо его принять, каким он есть, а не смотреть на преподнесенное другими величие. Гроб господень – для очищения от боли. Стена плача – для плача. А такой значимой её сделали люди, их энергетика, выплеск негативной энергии, боль и страдания, которые несут к стене. Кстати, на иврите она называется просто западной стеной. Но место это святое, его святость в той вере, которую обращают к нему люди. Заряд там сумасшедший, думаю вы бы это почувствовали. А места, по которым водят паломников, не есть – Иерусалим. Вот жилые кварталы – другое дело, там дух и время, всё другое. А облако висящее над камнем трех религий ? Оно совсем не источник благости, недаром в этом городе чаще сходят с ума, чем в других местах. Когда евреи молятся, они становятся лицом совсем не к западной стене, а к горе Гризим, о которой я вам рассказывал. Но это не религия, а своеобразный сгусток вспомогательной силы, сконцентрированной, как между двух вогнутых зеркал. А какого она заряда – зависит от человека. Надеюсь, моя уравновешенность не внушает вам скуки. Я действительно не всегда благостен, а может, это вы на меня так действуете. День у меня прошел весело, это вы видите по времени написания письма. И я не хотел писать вам, пока буквы не стали чётко в ряд. Я только что вернулся из злачных мест Иерусалима в благообразную тишь деревни. Но машин у домов не много. Люди отдыхают, поселок почти вымер. Улица Алемби в два часа ночи ещё бурлила ненасытной массой, и даже холодный дождь не испугал гуляющих. Чёрные шляпы перемежаются меховыми шапками, и цветными курточками светского люда. Интересно, что религиозных людей не меньше чем праздно гуляющих. И что им делать ночью на улице самого злачного района города. В пабе яблоку упасть негде, хотя я предпочитаю дорогие пабы. Не стану пересказывать вам ночные разговоры, наверно они у всех похожи. Все мы любим пофилософствовать, особенно если спиртного было много. Надеюсь, вы успели помириться с вашей попутчицей, и надеюсь, что завтра смогу вам позвонить. Я соскучился. Павел
Здравствуйте Павел. Извините, что у меня не получилось написать вам с самого утра. К сожалению, я опять проспала. Похоже, это становится доброй традицией. Сегодня я успела проехаться по магазинам, запастись продуктами на целую неделю. Возле одного из них, на стоянке, даже пообщалась с цыганкой. Я дала ей немного денег только потому, что в прошлый раз видела, как она кормит бездомную собаку, отдавая ей часть своего скудного обеда. Этот народ еще замечает тех кто голоден и мерзнет на улице. Очень странный у нас получился разговор. Цыганка попробовала предсказать мне мое будущее. Успела только сказать, что я буду с тем мужчиной, которого люблю. Весьма стандартное пророчество, как пожелание доброго пути. Пришлось ее прервать, а вот после того, как я объяснила причину такой щедрости с моей стороны, вспомнив собаку, цыганка предложила вернуть мне деньги. Странно, правда? Мне сложно принять Иерусалим, я вижу стены и людей, машины, лавки... Да, древние стены, но вполне обычных людей, немного задумчивых, немного уставших. Никакой энергетики в стене плача, я не почувствовала, просто каменные блоки с записочками. Мусор. Извечная вера человека в то, что за него все решат и подадут на блюдечке. Кто-то должен сотворить чудо вместо него, помочь близким, облегчить страдания.... Какое-то потребительское отношение к творцу. Что-то вроде: сам создал этот мир - теперь помоги своим детям, а мы будем молиться и прославлять тебя. Даже храм восстановить не можем. Для этого всегда находятся непреодолимые препятствия. Бога надо искать в себе. Может я и не права, но я никому не навязываю свою точку зрения, и стараюсь уважать верования других. Хорошо, что люди гуляют и радуются жизни, это очень важно. Мне бы хотелось к вам присоединиться. Спасибо, что вы умудряетесь написать письмо. Мне, конечно, хотелось бы, что бы оно было больше, но.... Мне все равно будет мало, сколько бы вы не написали. Я сейчас опять ухожу, и вернусь только к вечеру. Возвращайтесь скорее. Маро.
- Отрешись от всего. Слушай. - Настойчиво потребовал изначальный. - Ты должен научится хотя бы минимальным навыкам, пока.... Сайм, ты должен успеть.
Он опять говорил загадками. Вообще-то такое времяпровождение походило на упражнения по концентрации, которые Сайм выполнял под руководством Лафара. Но демон хотя бы не требовал бесед со Вселенной. Проходили минуты, но командиру казалось, что счет пошел уже на часы, он упорно не открывал глаза. Получалось, что все вокруг могут, а он - нет. Сайм старался. Сначала настраивал себя, представляя черные бесконечные просторы, посреди которых висит его маленький корабль. Потом, так ничего и не добившись, принялся работать с собственным сознанием, подозревая, что его новый наставник, под Вселенной понимает его внутренний мир. Даже попытался выйти в астрал, из-за чего получил болезненное ощущение. В общем, получил массу впечатлений, сделал несколько внутренних открытий в залежах своего разума - припомнил дословно когда-то прочитанный любовный роман, неизвестно каким образом попавший в библиотеку мага-наставника, освежил в памяти рецепт омлета и мысленно, пять раз спел детскую песенку о бедном гоблине. Но так и не добился желаемого результата. Когда Сайм просто отдыхал от своих трудов, ничего не делал и не о чем не думал, перед его внутренним взором, вдруг предстало.... нечто. Это было пространство, пугающее своей бесконечностью, холодное и равнодушное. Сайм сорвался и полетел в нем, не понимая, куда и зачем. Он был не в силах прекратить этот полет, напоминающий скорее, падение. У него не было не тела, ни сознания, он растворился в этой абсолютной пустоте, перестал существовать, и вместе с тем, отчетливо ощущал, что существует. Огромная пустота была заполнена им, а он - пустотой. Время остановилось и летело с невообразимой скоростью. Пространство сжалось, и стало бесконечным.
- Достаточно, - рука изначального коснулась холодного лба лейтенанта. Сайм почувствовал, что ему не хватает воздуха, и судорожно вздохнул.
Я застонал, вспоминая. Она довольно чётко описала первый мой опыт совмещения полей, хотя до этого я его не вспоминал. Это было страшное время, я уже тогда почувствовал, что меня ожидает, но отказывался принять и понять это. Как говорить с ней после этого? Как остаться человеком, слушающим сны? Да какие, к чёрту, сны! Она видит меня, видит и чувствует то, что я пережил очень давно, так давно, что не помню языка, на котором тогда говорил, но помню ощущение болезненной ясности происходящего, горечи, оставшейся на века и ощущения утраты, настолько большой, что чудо собственного избавления казалось насмешкой космоса. Я представлял, какую мучительную смерть готов был я принять, только бы мне было даровано последовать за всеми. Что бы я мог сделать, чтобы просто умереть. Но космос только бесшумно смеялся над моими фантазиями. Сколько раз я сходил с ума, прежде чем к нему вернуться. А она напоминает мне мелкие моменты, происходившие до безумия, до краха, до полного перерождения. Меня трясло, когда я закрыл страницу закладок, и я не мог вернуться к состоянию человека, сколько не повторял себе эту мантру. Меня снесло вихрем из настоящего, , и швырнуло в мир прошлого, не того, что она нарисовала, а того, что я не хотел вспоминать. Вернулся я не скоро, и пройдя мимо зеркала, отшатнулся от своего отражения. В том пространстве, где я только что был, не было зеркал, слишком большой силой воздействия они там обладали, но теперь я знал, что именно так я выглядел, когда всё случилось. Зыбкая субстанция, с переливающейся внутри пустотой. Я не позволю этим воспоминаниям изменить настоящее. У меня для этой жизни есть имя и легенда. И я стану придерживаться их, отдыхая от своей пустоты. Это уже не просто интересно, это затягивает. И я не оставлю все эти сны, и не улечу, не узнав до конча историю. Сколько бы лет это не заняло. Она проводник между мной и прошлым. И я вспомню все.
- Доброй ночи, Мариночка. И пусть она будет такой, как предсказала цыганка. На самом деле, это очень емкое пожелание, гораздо большее, чем просто пожелание доброго пути. А корень его именно в вашем вопросе, возможно именно она поможет вам разобраться, а кого же вы любите на самом деле. Было бы чудесно каждому ответить на этот вопрос. Мне хотелось чтобы вы увидели Иерусалим, как я его вижу. Он не белый, не волшебный, я чувствую сколько крови на его каменных ладонях, сколько напрасных жертв. Но попадая в старый город, я слышу флейту кудрявого мальчика, убившего Голиафа, я вижу склонившиеся над таинственными знаками седые кудри мудрого царя, и вовсе не посещал он тысячу наложниц, иначе почему сыновей только двое? Я чувствую прикосновения блудницы, которая в любой момент может стать святой. И не будь она шлюхой, разве пошла бы за оравой голодных мужчин. В этом городе можно оказаться в любом времени и в любой стране, зависит от кварталов. Но этот Иерусалим я покажу вам воочию. Я не испытываю восторга, просто его нельзя не замечать, этот вечный город. Но есть и другие места. Коварное море, у этих берегов особенно коварное, полное тайн, как и любое другое, и в то же время особенное. Сегодня был солнечный день, и людей в лесу, где я гуляю, было довольно много. Я свернул с тропы и пошел напролом, цепляясь за ветви, чтобы не катиться кубарем с пригорков. Через десять минут спуска я натолкнулся на полуразрушенные ступени уводящие в никуда. Что это за развалины, кому принадлежал дом, ни таблички, ни столбиков. Я разгреб листву, оттащил ветви, и убрал верхний слой земли, и обнаружил мозаику. Прямо в лесу. Причем фрагмент сохранился настолько чётко, что я снова накрыл пласт истории листьями, может я что-то нарушил, мне не хотелось, чтобы это показавшееся миру чудо, выгорело на солнце. Посчитав с трудом, в каком я квадрате, и выйдя на дорогу, я дождался лесников. Пусть уж они решают что с этим делать. Знаете, Маро, мне кажется я совсем вас не знаю. Ваши пристрастия, интересы, предпочтения. И с другой стороны у меня четкое ощущение, что мы знакомы много лет. А ведь в\ы могли не разговориться в поезде… Павел
Добрый вечер, Павел. Я сегодня несколько раз пыталась написать вам ответ. Несколько раз открывала почту и перечитывала ваше последнее письмо. Поэтому знаю его почти на память. Но, как только первые строчки готовы были появиться на экране, что-то обязательно происходило. Но не буду вспоминать неприятные моменты, тем более что они связаны с работой. Наше знакомство в поезде, действительно имело один шанс на тысячу. Я не помню, чтобы с кем-то разговаривала дольше полу-часа. Обычно я использую дорогу для отдыха... Вы помните, в ту ночь мела метель и поезд очень долго стоял в заснеженной степи. Пассажиры волновались, а мне почему-то было спокойно, и совершенно не волновал попутчик, да и вы меня не замечали, не правда ли? А сегодня я постоянно жду ваших писем, как будто боюсь потерять очень тонкую нить, словно рожденную веретеном времени и чередой событий. Вплетаясь одно в другое материя, состоящая из череды событий, связывает нас все крепче. Мне, во всяком случае, так кажется. Я действительно скучаю, и мне хочется написать вам что-то нежное... и уже не хочется оглядываться на то, как это может быть истолковано. Потому, что я вас так давно знаю... Вы обязательно покажете мне Иерусалим, хотя, поверьте, мне это будет стоить некоторых усилий. Но я постараюсь обуздать свой отвратительный характер, и не упираться в сформировавшиеся убеждения. Теперь, относительно цыганки. Если человек не может сразу, не задумываясь, ответить на вопрос кого он любит, если в сознании не появляется образ определенного человека, значит, он никого не любит. Вот тут как раз надо поймать момент истины, почувствовать, кто первым пришел на ум, чье имя заставило сжаться сердце. А если начинаешь перебирать в памяти возможных претендентов, значит, все они никуда не годятся. Может быть, такой метод подходит только для женщин, как для более эмоциональных существ, не знаю. Связывать свою судьбу с другим человеком можно только в том случае, если ты без этого не можешь. Вы меня, конечно, раскритикуете. У вас, скорее всего, более рациональный подход к решению данного вопроса. Женщина, в судьбе мужчины, играет совсем другую роль. Но только вместе мы являемся чем-то целым, полноценным. Павел, вы все время провоцируете меня на. совершенно не свойственные, откровения. Как вам это удается? В моей жизни было не так уж много мужчин, но и не мало. В каждом из них чего-то не хватало. Порой я замечала недостатки слишком поздно, но все же я их видела, и не могла закрыть глаза и принять. Ну вот, высказалась. Постараюсь не редактировать письмо, а то придется вычеркнуть добрую половину. Жду вашего возвращения. Маро.
Несколько дней ястребы прожили во внешнем городе, в доме, любезно им предоставленном. Но время пребывания подходило к концу, Сайм хорошо это чувствовал. Ребята отдохнули, набрались сил и готовы были к возвращению. Как-то вечером появился Олгин. Он пришел проводить - понял командир. Кем бы ни были изначальные, одним искусством они обладали в совершенстве: сказать многое, не сказав ничего.
- Вы можете хотя бы показать свое истинное лицо? - спросил Сайм.
Он был уверен: внешность изначальных - лишь маска, обман зрения. Ему хотелось воочию увидеть, с кем имеет дело.
- Смотри...
Перед лейтенантом стоял он сам. Отросшие светло-русые волосы, черные глаза, упрямая линия губ.... мгновение - и лицо изменилось, теперь на него смотрел Дин, ученик клана магов, еще миг - Лафарт, еще и еще лица... знакомые и не знакомые...
- Форма - ничто, Сайм. Мир - это лишь взаимодействие энергий.
- Тогда мы пойдем? - у командира не было настроения разгадывать загадки.
- Да, конечно, портал готов - непринужденно ответил изначальный. - И помни: ты не только единственный, кто сумел добраться до нашего селения. Ты - единственный, кто из него вернется.
- Никто ничего не узнает - поторопился заверить Сайм.
- Мы хотели исправить вашу память, но решили, что это будет вмешательство в ваши судьбы, а от них сейчас будет зависеть слишком многое....
Опять загадки. Сайм решил не продолжать это хождение по кругу.
Пространство менялось с сумасшедшей скоростью, летело мимо ястребов, съеживаясь, закручиваясь тугими спиралями, огибая тела. У Сайма кружилась голова от стремительного полета сквозь реальность, которая в конце концов, слилась в несущуюся мимо единую полосу. Вдруг ноги лейтенанта ощутимо ударились о камень. Они оказались возле корабля Теперь путь домой пройдет в привычной обстановке. Джунгли, вместе с затерянным городом, остались позади. Через некоторое время, все происшедшее уйдет за грань реальности.
- Да, веселая сказка у вас получилась, Маро. Особенно учитывая последнее предупреждение жреца вселенной. Но надеюсь, будет и продолжение. Сейчас ночь, и завтра мне очень рано вставать, но не могу не ответить вас на такое трогательное послание. Я не собираюсь вас критиковать. Только одно вызывает явный протест. Вы так уверены, что знаете мужчин? Но у каждого есть право на собственные устойчивые ошибки. А насчет любви… тут я с вами согласен. И не представляю, какое это другое место отводит мужчина для женщины возле себя? Когда вы берете в руки кусок тонкого шелка и ваших руках он становится пламенем, сжигая ладони и в то же время слезы, которые выступают на глазах это не от боли, а от соприкосновения с красотой этого маленького, но всеобъемлющего пламени, когда вы не раздумывая рушите миры ради того чтобы огненный цветок продолжал жечь, пусть ещё немного, ваши ладони, когда для вас не существует ничего кроме этой муки и счастья, и вы не смотрите на руки, которые сгорают в этом пламени, тогда это оно. Не говорите мне, что я романтик. И те, кто испытал нечто похожее, их видно, им уже никуда не уйти от этого огня, сколько бы они не клялись, что больше никогда не попадут в это кольцо боли и радости. У них печать на лбу. И она видна, даже если свет глаз давно потух. А вы видите вашего героя? Можете описать? Я не стану пытаться изменить ваше мнение о великом городе, для каждого он свой собственный. Мы знакомы всего три месяца, но мне тоже кажется, что я знаю вас давно. Павел
День был длинный и дождливый. Я несколько раз проверял почту, но моя сказочница никак не могла выбрать время. Я не торопил. Она не может, не должна воспринимать меня как существо противоположного пола, иначе сказки моментально перейдут в требования ласковых слов с моей стороны. Поэтому, ни слова о своей личной жизни, я и так уже сказал достаточно правды. Практически, ничего не придумывал. Два раза женат, двое детей, типично и обыденно. А вот о любви я вчера ночью зря заговорил, слишком не соответствует образ холодного и спокойного доктора его представлению о настоящей любви. Надеюсь она воспримет это как поэтическое отступление.
Добрый вечер. У меня сегодня сумасшедший день, впрочем, это было понятно еще вчера, когда начались звонки от прибывающих гостей. Такие встречи всегда отнимают слишком много сил, и приносят мало пользы. Протокольные мероприятия не дают заняться делом. Но я отвлеклась, это не интересно даже мне. Павел, вы вчера очень красиво писали о любви. В ваших словах много страсти... Нет, я не могу назвать вас романтиком, это что-то другое. Я совсем не уверена, что знаю мужчин, скорее наоборот - уверена, что совсем их не знаю. Женщина, какая бы сильная она не была, хочет видеть рядом с собой защитника. Очень важно знать, знать наверняка, что тебе помогут, подстрахуют, спрячут за спину, не потребовав ничего взамен. Я пишу банальные вещи, простите. Не стоит придумывать ничего нового. А вот какое место отводят мужчины своим спутницам, вот это интересно. Женщина ведь создана не только для того чтобы обеспечивать быт. Она приносит в дом еще что-то, чтобы дом стал счастливым. Может быть душу? Я совсем не хочу сказать, что у мужчин нет души.
Вы спросили, вижу ли я своего героя. Я вижу его во сне, не часто, но вижу. Вот только описать не могу. Он имеет отношение к изначальным, и его внешность может меняться. Но эти метаморфозы в будущем. Он останется молодым, необузданным и страстным. Я пока не вижу его зрелым мужчиной, а уж тем более, умудренным жизнью, старцем. Сайм еще многое успеет сделать перед тем как ..... Не будем, пока, уводить нашего героя в иные миры. Павел, когда вы вернетесь? Хотите, я подъеду к вам домой, посмотрю, как себя чувствует ваш кот? Если вы согласитесь доверить мне такую важную миссию, напомните адрес. Без подсказок я не смогу найти дорогу. Извините, что промолчала весь день. Я долго обдумывала ответ. Шучу. Пишите. Маро.
- Представьте себе, Мариночка, я знал одного молодого Казанову, который устраивал своим избранницам разные неприятности, а потом избавлял их от трудностей. И знаете, женщины ждали его годами. Закрывали глаза на его безобразия, измены, грубости, и помня что в трудную минуту он был сдержан собран и легко помогал найти выход. Женщина любит мужчину за свои возможности быть слабой, я конечно не беру крайности. Но что-то меня унесло на философию а я хоть и изучал её, остался двоечником. Если бы я разбирался в женщинах, то давно бы уже умер. Вы не в первый раз любезно предлагаете съездить и проверить как там дела у моего дома, в первый раз я промолчал, потому что, посчитал это знаком вежливости, на который если и стоит ответить, то отказом. Теперь я вижу вы действительно собираетесь мне помочь. Но вынужден всё же отказаться. Там электронная защита, не дай бог, закоротит. Тогда ни вас ни кота ни дома мне уже не видеть. Шутка. Там всё под контролем, приходит женщина, кормит кота, если он в доме. Он больше любит добывать себе пропитание на улице. Она поддерживает дом в устраивающем меня порядке, потому что я могу приехать в любой день. Я никогда не задерживаюсь подолгу нигде. Адреса я вам не скажу, потому что там нет адреса. Это последний дом на улице, номера у него нет, улица заканчивается на предыдущем номере. И зачем вам ехать в такую глушь? Я приеду и отвезу вас. До связи. Пишите. Павел.
Добрый вечер, Павел. Возвращаясь к вашей истории про Казанову - знаете, парадокс заключается в том, что многие женщины. узнав о подстроенных неприятностях, сказали бы " Ну что ж, хотя бы это" . Женщины ждут от мужчин поступков, действий, решений, а наталкиваются на равнодушные глаза с отпечатком усталости и скуки. А этот ваш знакомый, придумал неприятность, как путь к сердцу дамы, подстроил, запустил, что называется, программу, красиво справился с проблемами, и вот вам - готовый герой. Такова реальность, и я не знаю, как бы отреагировала на подобное приключение.
Я сегодня еле добралась домой, самыми сложными оказались метры от стоянки до дома. Кажется, я опять заболела, а может, не выздоровела. Мне посоветовали: принять ледяной душ, а лучше, растереться снегом, потом выпить стакан водки с перцем и лечь спать. Хочется попробовать... Если я не выживу, после такого лечения, вы, по крайней мере, будете знать как прошли мои последние минуты. Шучу. На подобные эксперименты я не способна. Остается только травить себя таблетками. У вас там, наверное, тепло, и никто не болеет. А у нас мороз и снег, который уже порядком надоел. Хочется весны, тепла и солнышка. Хочется сменить гардероб. Всего доброго, спокойной ночи. Маро.
Я отправила письмо, но на душе скребли кошки... Я прекрасно отдавала себе отчет - почему. Как-то неприятно кольнуло упоминание о какой-то женщине, которая появляется в его доме. Можно было бы уговорить себя, не обращать внимание на домработницу. Какая разница, кто она на самом деле, если Павел написал, что она присматривает за домом. И какое мне вообще до этого дело. Но я обратила внимание - адрес мне не дали, значит Павел не хочет чтобы мы встречались. Почему? И откуда только взялась, эта, самая обычная ревность. Надо только будет придумать какую-нибудь ответную акцию, и успокоится.
Мне стало совершенно нечего делать, погода располагала к безделью и сплину. Мне захотелось придумать для моей рассказчицы сказку, может, чем-то порадовать её. И откуда такие мысли у последнего изначального? Надо же было так перевести это слово. Стоп-стоп. Она не переводила, она так видела. И продолжает видеть. Я должен озаботиться её безопасностью, так, чтобы этот зыбкий глоток эфира никто не выпил. Я не думал об угрозе мира параллельного, скорее, о вполне реальной угрозе, физической и банальной. Простуда, дороги, стрессы… А как оградить, если даже не удосужился сложить карту её жизни. Посмотрел фотографии, почитал книги, и успокоился. Решил, что всё уже узнал. Надо возвращаться. – Маро, а вы со мной встретитесь, если я прилечу ближайшим рейсом? Мне захотелось снега, пара изо рта, и других атрибутов зимы. Пока она не пошла на убыль. О, вот и письмо от вас. Знаете, я совсем по другому вижу зиму отсюда. Болеют тут многие, очень многие. Вирусы тут злые, и прогревания не боятся. Наоборот. Но я очень обеспокоен вашей затянувшейся простудой. Придется приехать, и лечить вас, растирать скипидаром, ставить горчичники. Теперь я уже и не хочу вытаскивать вас на улицу, скорее приеду к вам, и не сочтите за назойливость, ворвусь прямо в вашу квартиру. Водка это хорошо, а вот снег… если вы так хорошо воспринимаете перепад температур, тогда конечно. Но я бы после этого точно заболел. Какие конфеты вы любите? Батончики или му-му. Шучу. Ещё одна неотложная встреча завтра. И потом сразу в аэропорт. Маро, я хочу вас увидеть, и утром буду у вас. И если вы отправитесь на работу, я буду, мягко говоря, обескуражен, и сообщу вам об этом уже визави. До скорой встречи. Павел
Я прочитала письмо, перед тем как, совсем было, собралась положить голову на подушку. Что это с Павлом? Куда он так спешит? Я как-то не готова к подобным переменам настроения и планов. Ездит Павел, действительно быстро, так что утром можно ждать гостей. Но это будет не завтра утром, а послезавтра. Еще есть время подготовиться, припомню я ему домработницу.
- Павел, конечно, я с вами встречусь. И сугробов у нас хватает - приезжайте. Особенно много снега за городом. В вашем замечательном саду замело все дорожки. Не спешите, дорога плохая, там сейчас везде идет ремонт, вдобавок еще и гололед. Будьте осторожны. Я надеюсь на квалифицированную медицинскую помощь в вашем лице. Завтра, на работу, я собираюсь. Необходимо закончить некоторые дела. А вот послезавтра, возьму больничный, и буду пестовать свою простуду. Впереди выходные - будет время отлежаться. А сейчас я пойду спать. Спасибо вам за заботу и желание помочь, очень приятно. Обнимаю, Маро.
Что-то я не то написал, явно. Что это за объятия? А самое странное, что это приятно, когда тебя хотят обнять. Что-то я такого не помню, чтобы кто-то в корреспонденции писал мне «обнимаю». Хотя… если мне и пишут, то совсем другие письма. Послезавтра, это ещё не так страшно. Ничего с ней не случится без моего знака, а потом ещё не факт что мне удастся её усыпить, а иначе как я его поставлю. Может поцеловать её? Нет, это не годится. И потом, я же человек, а после поцелуя… гм, что-то я совсем не в правильном русле нахожусь. Можно правда в качестве квалифицированной медицинской помощи… поставить охранный знак на спину. Нет, этот вариант не проходит… Идиот! Я же могу просто подарить ей кольцо! Попросить не снимать. Главное надеть на палец, а снять она его и так не сможет. Нет, не годится. Кольцо, это слишком личное. Может сережку? Кажется у неё нет отверстия в мочке…Придется надеется на добрую волю. Ха! Когда это я надеялся на подобный бред? Браслет можно снять. Или навесить на него притягивающие заклятия, но с ней всё работает как-то странно. Талисман. Пусть будет талисман. А пока напишем что-то ободряющее. – Доброй ночи, Мариночка. Надеюсь, вы спите и видите свои волшебные сны, и ваша простуда обиделась на вас и ушла. Хочется верить, что послезавтра вам нечего будет пестовать, в смысле, простуду, и мы отправимся ко мне, проведать кота. А потом будем пить глинтвейн или грог, что тоже вполне оправданно после простуды. Завтра в Израиле день семьи. Не отдельно взятой, а в отдельно взятом городе. В маленьком городишке, где я обитаю, празднуют это событие на широкую ногу. Тяжкая повинность, присутствовать на званом обеде, с одной моей знакомой, но потом, сразу отправлюсь на север, туда где лежит снег. В Цфат. В четыре я уже должен быть в Цфате, это город чудес на севере. Там живут сказки и легенды, ведьмы, косые корчмари, кабалисты и люди от богемы. Особенно много уличных музыкантов. Они не попрошайки, а истинные знатоки музыки. Они дадут фору многим оркестрам, и часто прямо после уличной музыкальной импровизации отправляются в аэропорт. Там у меня свидание с одним стареющим чудаком. Он уже семьдесят три года занимается гематрией, не считая это лженаукой. И добился хороших результатов в предсказаниях. Я вас развлек? П.
- Добрый день. Вы, наверное, удивитесь прочитав мое письмо, в такое время. Да, все правильно, я сижу дома и болею. Ночь была очень тяжелая, не помню. чтобы у меня когда-нибудь так болело горло. Как назло, в аптечке не оказалось элементарных лекарств. Мне их принесли только утром. Потом я заснула, и проспала почти до часа дня. Я давно не болела дома, так непривычно.... Совершенно растерялась, не могу придумать себе занятия, нельзя же просто болеть. В мобильном телефоне я отключила звук, и теперь он только мигает, сигнализируя о том, что кто-то хочет дозвониться. В детстве я любила болеть. и с нетерпением ждала, когда мама уйдет на работу, оставит меня, наконец одну. Вопросов, чем заполнить это время, не возникало. А теперь я, как робот, со сбившейся программой, тороплю время, и жду завтрашнего утра, чтобы все вошло в привычное русло. А завтра, возможно, приедете вы. Сегодня я часто вспоминаю о Сайме. Самое время придумать какое-нибудь продолжение. Теперь, после такого долгого и тяжелого путешествия, мне так хочется вернуть его домой, к родителям, в большой и светлый особняк за городом, с большим количеством земли вокруг. Сейчас, когда образ и характер Сайма некоторым образом проявился, я бы придумала ему очень влиятельного отца, главу какого-нибудь клана, или сенатора, например. Но, увы, у нашего героя есть только наставник, к которому он не успел даже заглянуть. Командир спешил попасть к императору. Во время доклада, на котором присутствовал не только глава империи и Сайм, но еще и молодой маг Дин, трое капралов из отряда ястребов, члены военного совета, магистр клана магов и. незримо присутствовал демон - лорд Лафар. Как раз перед тем, как Сайм собрался рассказать о спрятанном в джунглях городе и племени изначальных, в зал для приемов, быстрым шагом, вошел взволнованный канцлер. Он что-то тихо говорил на ухо императору. Доклад был прерван, но всем приказали остаться во дворце. ...
Новые путешествия ждут лейтенанта впереди, и я обязательно продолжу, вот только немного наберусь сил. Павел, сегодня, кажется, очередной новый год, теперь по восточному календарю. Приходит год кота, с чем я вас и поздравляю. Пишите, я очень жду ответа. Маро.
Я действительно удивился, открыв письмо. И надо же было именно сегодня целый день не включать экран! Именно теперь, когда я придумал, как всучить ей защитный талисман, она вздумала болеть. Я кажется, злюсь. Только вот чего злиться. Люди иногда болеют. Её конечно очень заинтересует, как я так быстро попал в её края, но мне наплевать. Не торопитесь, Павел Евгеньевич. В 21ом веке уже имеются некоторые средства для улучшения выживаемости. Но почему бы мне не делать то, что хочется. Я напишу письмо задним числом, например утренним временем, это не превышение возможностей, ведь сегодня можно подделать очень многое, даже время. А потом отправлюсь в путь. Но холодность и спокойствие – вот основные качества моего человека. Правда, он что-то начал меняться, этому надо воспрепятствовать. Она пишет меня как роман. А насчет отца она верно угадала. В самую точку. – Добрый день, Маро. Я не стану слушать ваши возражения, и собираюсь к вам. Мне что-то не нравятся ваши интонации. Болеть надо с комфортом, и для этого нужно много здоровья. Вот в детстве вы болели правильно. Я привезу вам книги. Что вы любите? Хотя, не говорите, я попробую понять сам. До встречи. Павел
Я долетел, оставил транспортное средство на ближайшей платной стоянке и пошел пешком к её пятиэтажке. Город спал. Не меняя скорости спортивного шага, я подошел к стене дома, и начал подниматься по вертикали. В её квартире горел ровный зеленоватый свет, как и в прошлый раз. Свет был смутно знаком, но когда я раньше видел его, когда-то давно, в другой жизни, я не мог вспомнить. Она лежала в спальне, накрывшись с головой одеялом. Можно перешагнуть прямо в комнату. Нет, не годится. Как же войти? А как входят люди, которых не приглашали? Я отправил ей сообщение, и вернулся к машине. – Маро, вы спите? – Конечно, спит, время пять утра. Но через четверть часа пришел ответ. – Я проснулась. Что-то случилось, Павел? – Я снова послал смс. – Можно вам позвонить? – Конечно, но почему вы не спите? – Я набрал её телефон. Коварная сеть плохо переводила адаптированный голос, и я старался как можно меньше говорить по телефону. Правда, она-то как раз и не отреагировала на мой единственный звонок. В трубке послышались длинные гудки. Голос был совершенно больной, тусклый, и я внутренне постарался заставить себя не торопиться. Раз до сих пор она жива, то защита подождет ещё пол часа. – Маро, простите, что звоню в неурочный час. Как вы себя чувствуете? – Молчание. – Я подождал и добавил. – Это Павел. – Я поняла. Я болею, но что случилось? Сейчас пять утра. – Пять пятнадцать. На улице холодно. – В голосе послышалось недоумение. – Холодно? И какой вывод я должна сделать из этого заявления. – Вы меня впустите? Я немного не рассчитал, и приехал раньше. Успел на вечерний самолет. И теперь мерзну у вас под домом. – И давно? – Что? – Мерзните давно? – Пол часа. Марина, простите, я знаю, что время неурочное, но если вы откроете мне двери, и снова ляжете спать, а я тихо посижу на кухне, а утром начну вас лечить, это не будет нарушением, таким уж вопиющим. – Нарушением чего? – Приличий, разумеется. – Она рассмеялась. – У вас голос по телефону очень странный, будто из космоса. – Так и есть. – Ладно, я открываю дверь. Только не забудьте её закрыть за собой. – Спасибо, что не дали замерзнуть. – Она повесила трубку.
Все правильно, я обычно возвращаюсь домой, после поездки в Израиль, в это же время. Значит, не заезжая домой, Павел сразу направился ко мне. С чего бы это? Господи, как же мне не хочется вылезать из-под теплого одеяла, но другого выхода, похоже, у меня нет. Я закуталась в плед и поплелась к двери. Увидев свое отражение в зеркале, которое висело в прихожей, я невольно отшатнулась. Ужас. Волосы взъерошены, лицо бледное, глаза влажные, очень больные, губы пересохшие от температуры - красавица. На пороге стоял Павел в одном свитере. Нет, конечно, на нем были еще джинсы и тонкие кожаные перчатки. Я поправила плед, сползающий с плеча, и посторонилась, давая возможность пройти в квартиру. Павел сразу заполнил собой и без того узкий коридор. Мы стояли вплотную и смотрели друг другу в глаза. Никогда раньше не обращала внимания на то, какие они у Павла черные. Мне очень захотелось, чтобы он меня обнял, я готова была уткнуться носом в мягкий холодный свитер. Но качнуло меня как раз в противоположную сторону. – Вас ограбили? – Он молчал. - Проходите, Павел, вас самого надо напоить горячим чаем, чтобы вы не заболели.
Он еще несколько секунд рассматривал мое лицо, а я, почему-то не могла поднять глаз. Молчание становилось слишком напряженным. Я заставила себя первой двинуться с места. Мы пришли на кухню, я включила кнопку чайника, и он доброжелательно заурчал, разогревая воду. В холодильнике нашелся мед в сотах, кусок яблочного пирога, замороженная малина. Павел усадил меня в кресло, и сам занялся приготовлением чая. Я сидела, поджав ноги, и с удовольствием наблюдала как этот незнакомый, сильный мужчина, хозяйничает на моей кухне.
- Павел, вы сломали все мои планы...
- Неужели, и какими же они были?
- Я собиралась выспаться и пойти на работу.
Он удивленно приподнял бровь.
- Теперь придется вызывать врача и болеть по-настоящему.
- Считайте, что врач уже приехал, и дальше уже он будет решать, как вам болеть -по-настоящему или нет.
- А если мне не понравится ваше решение?
Павел только улыбнулся, ставя передо мной чашку с пахнущим малиной, чаем.
В квартире витал устойчивый запах мяты. Наверно разлилось какое-то лекарство. Она снова легла, и дверь в спальню была закрыта. Я сел на диван в салоне и уставился в стену. Она вышла шатаясь из спальни, таща за собой одеяло. Трогательная забота.
– Вы отодвиньте от стены диван, можно разложить подушки. Так вы, пожалуй не поместитесь.
– Маро, я приехал, не поспать у вас на диване, мне не понравился ваш голос. Я посмотрю вас, и потом поеду в гостиницу. – Как это вы меня посмотрите? – Я достал из портфеля фонендоскоп, пару упаковок с лекарствами, которые не собирался ей давать, и коробку со шприцами.
– Павел, даже не думайте! У меня есть мой врач, и я им довольна.
– А он вас видел?
– Пока нет, но завтра он меня увидит, и не стоило так торопиться, дороги скользкие.
– Маро! Сейчас вы пойдете и ляжете в свою кровать, я приду, послушаю вашу спину. Только спину. Если лёгкие чистые я ничего не стану вам рекомендовать. Я давно забыл о клятве Гиппократа, и мне не приходилось лечить обычное ОРЗ. Но если я сочту нужным, вы вызовете врача прямо сейчас.
– Если вы заметили, сейчас начало седьмого утра, а это несколько рано.
« Да, талисман в этом случае будет неуместно дарить. Но оставлять её так тоже не хочется. Будь я человеком, не оставил бы».
– Вы напрасно стоите на холодном полу. Идите в кровать.
У неё не было сил спорить, и я поднявшись с дивана, отобрал у неё одеяло, и повел её в спальню. Она легла со слабым стоном, я перевернул её на живот, и взялся за край пижамы.
– Павел, вам не кажется, что вы превышаете полномочия? – Я замер, раздумывая, что делать.
– Я не превышаю, дышите, трубка холодная. – Хрипов не было, но я это и так знал. – Сейчас лежите тихо, я не стану к вам прикасаться, но будет горячо. – Я придвинул ладони к её спине. Проведя над ней руками и возвращая силу. Потом положил руки ей на голову. Она задышала ровнее. Но усыпить её было совсем не так просто как обычного человека. Когда она заснула, я отогнул воротник кокетливой пижамы, убрал волосы и осторожно, стараясь не разбудить поставил охранный знак. Она застонала во сне. Я отодвинулся, кровать при этом предательски скрипнула, и тихо вышел в салон. Подождем. С таким притоком силы часа через четыре, она и сама почувствует себя намного лучше. Правда теперь можно и уходить. Но мне не хотелось шевелиться. Я прилег на диван, накрылся любезно предложенным одеялом и задремал. Мне приснилось зеленое свечение из её окна. Глаза были того же цвета, что и свет. И лампы с зеленым абажуром нет. Значит это она… впрочем неудивительно, при таких снах. Сейчас можно попробовать увидеть её сны. Я открыл глаза, медленно отворяя дверь спальни, но продолжая при этом сидеть на диване. Она пошевелилась во сне, и я увидел тонкую руку, выпростанную из-под одеяла. Ничего не просматривается. Она полностью заслонена. Надо будет порасспросить, как у неё дела обстоят с гипнозом. Налив полную чашку чая, и капнул несколько капель из маленького флакона, который я принес с собой, я вошел в спальню и сел возле неё на кровать. Она сжала мои пальцы. Жар должен пойти на спад. Но температура не падала. Как же так? Куда делась сила, которую я в неё вложил? Да что ж такое? Неужели даже тривиальную ангину я не могу убрать. Руку я забирать не стал. Пусть спит. Через час она проснулась, и облизнула пересохшие губы. Я нагрел в ладонях чашку. Даже перестарался. Поддержал её голову, напоил, и она снова заснула. За окнами был полдень, когда она открыла глаза, из которых исчез болезненный блеск.
– Вы что так все время и просидели?
– Я люблю поспать сидя иногда, но подобные причуды вызывают недоумение у окружающих, вот я и воспользовался случаем. Но на работу вы сегодня не пойдете. Я просто вас не выпущу на улицу. Если пообещаете, что не станете выходить, я уйду. Поеду в гостиницу, посплю. А если начнете строить из себя покорителя трудовых вершин, буду караулить вас до завтра.
– А почему вы думаете, что я хочу, чтобы вы ушли? Вы такой вкусный чай умеете готовить.
– Лежите, я принесу вам чаю. А потом выйду и куплю еды. Сухим хлебом с медом можно конечно накормить вас, но я предпочитаю еду, а не сухари. А я не ел со вчерашнего утра. Можно я возьму ваши ключи?
– Вы спрашиваете?
– Вообще-то, нет. Просто сообщаю. – Я вышел из квартиры, заперев дверь снаружи, и съездил в ближайший магазин. Вернувшись, я не стал заходить в спальню, а принялся варить ей крутой бульон и готовить мясо. Через пол часа она появилась на пороге кухни. Ей явно стало лучше, она причесалась и переоделась. – Садитесь завтракать.
– Полдничать, хотите сказать?
– Можно и так. – Мы сели за стол. Я взглянул на часы.
– Вам надо уходить?
– Нет, но когда вы поедите, я уйду. И ешьте, вас нужно кормить через капельницу, чтобы вы не забывали, что пища человеку нужна, чтобы жить.
Я совсем не хотела чтобы Павел уходил, просто боялась этого. Какая-то внутренняя боль возникала внутри, и хотелось любой ценой оттянуть неизбежный момент. Память подсказывала, что так я чувствовала себя, когда мама оставляла меня в детском садике. Тогда я активно протестовала, придумывая всяческие способы испортить жизнь окружающих, своим присутствием. Успех был обеспечен, меня отправили к бабушке, в маленький провинциальный городок, на свободу. В данном случае подобная тактика не подходила. Меня в принципе пугала. внезапно возникшая привязанность. И я очень боялась, что мой спаситель заметит ее. А ведь он мне действительно помог. Силы постепенно возвращались, температура упала, перестало болеть горло и кружиться голова. Может я боюсь, что с уходом Павла все вернется. Самые большие споры у нас возникли по поводу бульона. Я не ем первое, ни в каком виде, даже окрошку. Принципиально не ем. Не нравится мне подобная пища... Павел злился, он не понимал чем вызвано подобное упрямство, и как можно отрицать очевидные вещи. Я тоже начала заводиться. Почему бы ему не уступить, как будто действительно, съем я этот злосчастный суп и сразу выздоровею. Вот мясо, совсем другое дело. Оно так вкусно пахло и аппетитно выглядело. В конце концов, я сделала над собой усилие, и признала, что уступать придется мне. Потом мы пили глинтвейн и смотрели альбомы с фотографиями. Я сама давно не заглядывала в отделение кладовки, где находились фотографии. Школа, первый класс, жидкие косички, похожие на мышиные хвостики, банты и огромный портфель.... как же давно это было. Мы шутили, вспоминая детство. Правда, смеялись в основном над моими приключениями, оно и понятно, материал был под рукой. Потихоньку, сытный обед, глинтвейн и остатки болезни, начали брать свое. Веки становились все тяжелее, голова клонилась к подушке, я готова была заснуть сидя. Пора было провожать гостя, он и так потратил слишком много своего времени на мою персону, а ведь Павел еще не был дома. Лучше я сама попрошу его уйти.
Я кажется, всё приготовил, оглянулся на неё. Она блаженно курила, глядя в окно. – Павел, я и так заняла слишком много вашего времени.
Я обескуражено опустил руки, бросив полотенце на спинку стула.
– Маро, вы хотите, чтобы я ушел?
– Мне неудобно, что вы потратили на меня время.
Я вдруг вспылил. Подумать только, вспомнила о приличиях!
– Знаете, я обычно трачу время на то, на что мне приятно его тратить. Но, я конечно уйду, если отвлекаю вас от неотложных дел. – Я мысленно усмехнулся. Вот уж, действительно, веду себя, как человек. Ещё и обижаюсь на людей. Но уходить не хотелось. Я снова демонстративно сел. – А вообще-то, я не стану вас слушать. Я положу вас спать, а когда вы заснете, уйду, и поверьте, не стану вас тревожить своей назойливостью. Но оставлять больного человека одного в доме, не совсем, знаете ли гуманно.
Она посмотрела на меня озадаченно.
– Наверно, вы меня не так поняли. Я не хочу, чтобы вы уходили, но мне не привычно, чтобы обо мне заботились. – Она много пишет о работе, а о себе ничего конкретного, что она любит, с кем общается обычно, кто её кормит, когда она болеет? И почему я хочу это знать? Да потому, что она многое мне рассказала обо мне самом. Потому что она не такая, как другие, и об этом не догадывается. За окном было белым бело. Снег повалил большими хлопьями, и когда я вышел на кухню, чтобы убрать в холодильник остывший бульон, там было такое белое свечение, будто где-то рядом витал шаровой разряд. А ведь она не станет есть бульон. Как только я уйду – выльет в раковину. С силой, которую я ей дал, она будет совершенно здорова уже к завтрашнему утру. Вот только оставлять её мне не хочется. «Но нельзя же быть назойливым, Павел Евгеньевич. Идите по своим делам, у вас их должно быть много накопилось, не выпадайте из легенды». – Я зашел в салон, она все ещё расслабленно сидела, глядя на снег. Я без слов поднял её на руки. Такая легкая, кажется она похудела за эти сутки. Я понес её в спальню и уложил, подоткнув одеяло. Она смотрела на меня вопросительно, будто ждала каких-то слов. – Спите, Маро. Напишите мне, когда почувствуете себя лучше. Я буду ещё здесь. Будет считать, что я сам собрался уходить, а не вы меня деликатно выставили.
– Павел, - мне показалось, что у неё стали влажные глаза. – А вы не можете посидеть ещё? Возьмите запасные ключи, и закройте двери снаружи. Потом мне при случае отдадите. – Ну вот, пожалуйста. Семь пятниц на неделе. Я присел рядом с ней на кровать, и положил руку ей на лоб. Температура упала. Под моей рукой глаза её медленно закрылись. Когда она заснула, я тихо вышел из квартиры, закрыв дверь. Странная всё же, женщина. Как можно так доверять незнакомому? Но меня посетило какое-то несвойственное мне благодушие. Мне было хорошо в этом снежном городе, на почти пустых улицах. Снегопад усиливался. Небо заволокло липкой холодной пленкой. Я брел в белой вате, потом мне это надоело, я поднял руки и взлетел, не заботясь о том, что меня может кто-то увидеть. Я преодолел снежный барьер и поднялся за облака. Волосы обледенели, недоброе холодное солнце слепило со всех сторон, запутывая путь. Я приземлился на дорожку возле своего нарисованного мрачного дома. Зима похозяйничала тут ещё ощутимее. Сбросив с крыльца снег, я с трудом открыл двери. Растопил камин одним коротким щелчком пальцев. Неправильно, надо было всё сделать по-человечески. Но мне было лень. Бедные люди, как они живут тут зимой? Прикосновения её руки как-то странно ощущались до сих пор на моей ладони. Я поднес руку к лицу. Ощущение не прошло, а стало только сильнее. Маленькая узкая ладонь в моих пальцах. Я потер руки. Ничего не изменилось. Что это со мной. Я залетный гость, просто общающийся с интересной рассказчицей снов. Глупости. Ты не можешь испытывать к человеку ничего, кроме интереса чисто научного. И почему до сих пор думаю об этой женщине? Я ливитировал к себе бутылку с острой настойкой из бара и снова взглянул на руку. Открыл компьютер. Конечно там ничего не могло быть от неё. Но меня это разозлило. Так, Павел. Держитесь своей линии. – Доброй ночи, Мариночка. Надеюсь, вы лучше себя чувствуете. И очень надеюсь, что и без строго надзора вы выпьете утром бульон, вместо того чтобы выливать в раковину. Примите это как противное лекарство. И пишите мне, а если захотите, можем с вами пообедать, пока я в городе. Я уеду к себе завтра вечером, а пока у меня дела. Павел.
Чувствовала я себя отвратительно. Опять поднялась температура и я, снова, поздно это почувствовала. Самое отвратительное, что появилась какая-то странная боль в коленке, где-то внутри между костями. Там, очевидно, начался воспалительный процесс. У меня было ощущение, что я разваливаюсь, и еще, что меня все оставили - верный признак болезни. Может быть я настолько себя убедила в том, что пока Павел рядом - все будет хорошо, но как только он уйдет, я опять свалюсь. От такой зависимости надо немедленно избавляться. Каждый раз, как только Павел говорил о том, что собирается уехать, у меня внутри назревал протест. Мне просто необходимо было знать, что он где-то рядом, совсем не обязательно, рядом со мной, пусть это будет .... Я сама не знала, чего я хочу. Глупости, я же взрослый человек, а все еще пытаюсь обмануть сама себя. Конечно, о своих душевных терзаниях, на фоне высокой температуры, вызванной вирусной инфекцией, никому говорить нельзя. Я не буду писать Павлу о своем самочувствии, нельзя все время спекулировать на здоровье. Надо оставить человека в покое.
- Здравствуйте Павел. Спасибо вам большое, вы вчера меня просто спасли. Бульон я съела, точнее выпила, честное слово, чтобы не проявлять глупого упрямства. Только прошу вас, не заставляйте меня больше этого делать, а я постараюсь не болеть. Хотя, мне было очень приятно, когда за мной вот так ухаживают. Борьба с болезнью в одиночестве, гораздо сложнее. Мне уже значительно лучше, и я уже жалею, что отменила косметолога. Постараюсь сегодня никуда не выходить и закрепить успех. Теперь хочется вспомнить о моем герое. Я давно ничего не писала вам о Сайме.
Сайм с друзьями очень долго ждал продолжения аудиенции у императора, которая была так не кстати прервана первым министром. Через несколько часов, появился церемониймейстер. Он проводил визитеров в другое крыло дворца, им предложили ужин и показали покои в которых ястребам предложили провести ночь. Поужинав, все улеглись спать. Капрал свалился неподалеку от Дина, невнятно пробормотав что-то о своей готовности помочь, если что.... спустя минуту, он уже мелодично посапывал носом вместе с остальными. По другую стороны от Дина спал Сайм. Он лежал на спине, закинув голову, и Дин вдруг заметил, как изменилось его лицо. Ученик клана магов отвернулся. Ему не удавалось проникнуть и понять причины перемен, которые усиливались. Так он и лежал всматриваясь в недружелюбную темноту дворцовых стен. Вскоре, рядом с Дином появился лорд Лефарт. Вдруг, Сайм что-то произнес, и молодой маг, вместе с демоном переглянувшись, повернулись к командиру. Лейтенант спал, он говорил во сне, явно на чужом языке. Но самым страшным было то, что голос, которым говорил Сайм, сильно изменился. Не выдержав больше этого ужаса, Дин схватил командира за плечо и с силой встряхнул. Жуткий монолог оборвался и Сайм открыл глаза. Лучше бы он этого не делал: из глазниц, на мага смотрела сама смерть - черный, яркий, неподвижный взгляд, пронизывал до самых глубин сознания. Маг невольно отшатнулся, а Сайм вдруг тихо, одними губами, произнес: "Поглощение завершено...". После этого он спокойно закрыл глаза и замер. Дину даже показалось, что он прекратил дышать. "Кого, интересно, он сожрал?" - спросил Дин, застывшего рядом демона. "Не знаю, нам повезло, что не нас - мысленно ответил Лефарт - Не трогай его, будет лучше, если он сейчас отдохнет"
- Вы не ответили на мой вопрос, поедем ли мы обедать. Судя по тому, что вы обошли этот вопрос молчанием – вам слегка поднадоело мое общество. Но вечером перед отъездом я всё же заеду, чтобы взглянуть на ваше улучшившееся самочувствие, и отдать вам ваши ключи. История только начинается, как я вижу, вы просто в какого-то страшного монстра обратили героя ваших снов. Правда, мне он нравится в вашей интерпретации даже в обличии монстра. Пишите. Я буду около восьми, вы меня примите? Павел. – Я отправил послание, и снова уставился в текст письма. Мне хотелось снова оказаться в её квартире, такой маленькой, с низкими потолками и коридором, где вдвоем уже не разминуться. Ей плохо, она всё ещё не пришла в себя. А такой сон, если это конечно, сон, а не выдумка, можно было бы назвать кошмаром. Я снова почувствовал прикосновение её горячих пальцев. Я приеду не в восемь, а раньше, и пусть думает, что хочет. Открою двери её ключами. Это ужасно невежливо, но я именно так и поступлю. Мне решительно нечего делать в этом городе, кроме того, что ждать вечера.
Здравствуйте Павел. Мне не надоело ваше общество, я боюсь к нему привыкнуть, так как я привыкла к письмам. Приезжайте, только я не уверена, что смогу куда-нибудь с вами пойти. Мне лучше еще немного побыть дома. Никакого монстра из Сайма я не делаю. Знакомство с изначальными не могло пройти бесследно, он непременно должен измениться, но свою человеческую сущность, наш герой, не потеряет, и всесильным повелителем не станет. Мне бы этого не хотелось, и я, как автор или смотритель снов, имею право голоса. До встречи, Павел, я вас жду.
Прочитав её письмо, я издал сдавленный смешок. Как же, Сайм-то может и не потеряет своего человеческого лица, но в моих мыслях я давно отождествлял его со мной. Первые пять тысяч лет после катастрофы он ещё будет пытаться его сохранить это самое лицо, а потом он начнет попеременно умирать и возрождаться. Потом, сходить с ума, и только потом попытается вспомнить то, что эта девчонка с земли так спокойно мне выкладывает, будто это история давно всем известна, и только я – благодарный слушатель. Не злись, оборвал я себя. Она не виновата в этом своем откровении, напротив, она многое тебе открыла, то что оставило твою память, казалось безвозвратно. Ты человек, холодный и отстраненный, и тебе нельзя взбеситься как обезумившему без подруги, дракону. Последнему, из живых ящеров, который похоронил себя под гребнем скалы, обрушив его специально на свою мощную шею. Ты позавидовал ему тогда, ведь твоя шея выдержит любой обломок, или целую скалу. Я не стал ей писать, а сразу поехал к ней. Судя по осторожному желанию побыть дома, она и не собиралась выздоравливать. Войдя в парадное, я увидел двоих молодых людей, копошащихся на площадке между вторым и третьим этажом. Намерения их были вполне ясны. Ну что ж, будет на ком сорвать злость. Нет, ты не должен никого тут убивать. Ты человек. Законопослушный и мирный. В этот момент один из них молча схватил меня за волосы, а второй чиркнул зажигалкой мне в лицо. Фитиль зажигалки был свинчен и прогнут, поэтому пламя из неё вырвалось и достало до моего лица. Расчет был на то, что человек отшатнется и его ещё подтолкнут, а потом слегка огреют по голове и выхватят сумку. А в сумке была бутылка вина и банка маслин, которые я нес выздоравливающей даме. Там было ещё много всего, вернее собиралось быть по мере надобности. Но юноши немного не рассчитали. В тот момент, когда я засовывал в горло одному из них зажигалку, другой корчился на лестнице и сильно кричал, размазывая по лицу кровь льющую из поломанного носа. Я запачкал рукав куртки, и был этим жутко раздосадован. На втором этаже открылась одна из дверей. – А вот он гад! – Услышал я высокий женский голос, и с испугом обернулся, снова собираясь подвергнуться нападению в этом воинственном подъезде. Но женщина пронеслась мимо меня, в впечатала в стену одного из юнцов. – Да я из-за тебя ночей не сплю от страха! Из родной квартиры боюсь выходить! – Она принялась бить второго, и двери стали скрипеть во всем подъезде. Я поднялся выше, и увидел, что Марина давно наблюдает это безобразие. Я виновато пожал плечами, и проскочил мимо неё в квартиру.
– Здравствуйте, Маро. Знаете, я хотел вам сказать, что бульон это практически антибиотик, только без побочных эффектов. - Тут я осекся, увидев, что она еле стоит на ногах. – Маро, вы же сказали, что уже выздоравливаете! Зачем вы меня обманули, я бы приехал утром. – Она почти упала мне на руки. Я подхватил её.
– У меня колено… - Она скривилась от боли.
– Колено? Я полагал, что у вас их два.
– Вы издеваетесь?
– Нет, стараюсь шутить. Хотя глядя на вас, хочется плакать. – Я захлопнул дверь ногой у себя за спиной, раздумывая, куда лучше положить свою ношу.
– Павел, я… - Маро, молчите, ради бога. Я прекрасно понял, что вы решили упасть специально, чтобы я поднял вас на руки. – Она попыталась высвободиться, причем на полном серьезе. – Да что с вами, я же пошутил. И нечего вам стоять на холодном полу, ещё и с коленом. – Я прямиком пошел в спальню. Уложил её под одеяло. Постель была расстелена. Она весь день пролежала, рассказывая мне, что ей намного лучше. Надо взять на заметку, что она врунья. – Вы мне соврали. Зачем? Просто не хотели, чтобы я приходил.
– Вирус, он может быть заразен, и потом вы вчера целый день со мной возились. – Вирус может быть даже смертелен, но вы неправильно расставляете акценты. Вы мне солгали. – Я сделал паузу. – А я терпеть не могу, когда мне лгут.
– Я не хотела вас беспокоить. – Она чуть не плакала. – И перестаньте на меня кричать!
– Я говорил тихо. Причина вашего вранья может быть самой благородной, но врать мне не разрешается. Ясно?
– Павел, что с вами? Это вы? – Я прикусил язык. Видимо мой голос дал трещину, уж слишком я расстроился, как человек, конечно.
– Простите, просто горло заболело.
– Вот видите?!
– Я-то вижу. Где ваше единственное колено? – Я прошелся ладонями по тонкой щиколотке и убрал с неё одеяло.
– Мне холодно.
– Хорошо. Тогда мне придется засунуть руки к вам под одеяло.
– А это обязательно?
– Маро, прекратите капризничать. – Я сцепил пальцы на её ноге, она замерла, глядя на меня выжидающе. Я прошелся пальцами по ноге, и оставил свои руки лежать на её колене. – Не шевелитесь. Будем убирать воспаление. – Она закрыла глаза и откинулась на подушки.
Удивительно, но колено, которое болело почти сутки, острой, пронизывающей болью, сразу прошло. Я испытала такое облегчение, что сразу захотелось встать. Так, стоп, не будем торопиться. Я открыла глаза и посмотрела на моего доктора. Павел сосредоточенно разглядывал мое лицо.
- Что вы чувствуете? - выжидающе спросил он.
- Уверенность в завтрашнем дне.
- Это радует. Колено болит?
- Да.
- Вы уверены?
- Еще бы.
Павел начал легонько массировать ногу. Он осторожно прикасался к коже, согревая каким-то проникающим теплом.
- Почему вы молчите, неужели еще болит?
- Конечно. Нет, мне очень приятно, только вы схватились за здоровую ногу.
Павел убрал руку. Я старалась спрятать улыбку, прикрыла глаза и легонько застонала. Павел, сцепив зубы, потянулся к другой коленке.
- Так лучше? Надеюсь, третьей ноги у вас нет. Болит?
- Да, - простонала я.
- Черт бы вас побрал..
- А это как? Павел, боль какая-то блуждающая. Попробуйте выше.
Он поднял ладонь немного выше. Стало щекотно.
- Теперь ниже
Мне, вдруг, стало жарко.
- Симулянтка, а теперь, что вы чувствуете? Куда теперь переместилась боль?
- Теперь в район позвоночника.
- Погладить вам спинку?
- Нет, нет, я уже хорошо себя чувствую, правда. Павел, я не всегда вру. Прекратите, сейчас я надену шерстяные носки и напою вас чаем. Павел, почему вы так на меня смотрите? Я совершила что-то преступное? Мне нет прощения....
Я не знала, что ожидать от него в следующий момент, улыбки, или взрыва негодования. Поэтому, села, облокотившись на подушки, потянулась к нему, обняла за шею и поцеловала в щеку. Павел, по-моему, просто остолбенел. Да что это с ним? неужели он не знаком с обычным женским кокетством?
Мне стоило уйти, я это чувствовал, но почему-то остался. Ушел в кухню и сев поближе к форточке, закурил. Нелепое выпускание дыма изо рта, в последнее время стало приносить некоторое удовольствие. У неё не болит нога? Или всё-таки, я и это не в состоянии убрать. Не может этого быть. Я не замечал раньше в ней признаки симпатии другого рода. Или я где-то прокололся? Интересно, как она относится к случайным связям? О чем это я думаю? Я потер руки одна о другую. Не помогло. Ощущение бархатной кожи осталось в ладони. Как странно действует на меня прикосновение к этой женщине. Мне нельзя вступать с ней в подобную игру. А почему собственно нельзя? Если женщины могут водить за нос своих поклонников, то почему бы мне… Стой, дорогой. Ты с ума сошел. Ты установил такую защиту, что ни одной из них не захочется приближаться к тебе. К тому же она и не проявляла интереса. Это была игра. Очевидно, даже в состоянии упадка, когда она чувствует себя больной ей нужно ощущать возможность победы над самцом. Желание пропадает только в старости. Она молодая здоровая женщина, и работает в окружении постоянного желания. А теперь вынуждена сидеть дома, где её последнее время навещаю только я. Как мило ты всё разложил по полочкам. Забыл, что она единственная, с кем ты общаешься, потому что только она знает о тебе правду. Даже больше чем ты сам. А что бы сделал обычный мужчина на моем месте? Да ты её элементарно обидел. Своей холодностью. Не дай бог, она перестанет говорить с тобой о своих снах. Но ведь она интересна тебе, даже когда не рассказывает. Она интересна тебе, как индивидуум этого мира. А кожа? Да, не только как индивидуум. Как женщина. Черт! Я вскочил, и в этот момент, её лёгкая рука легла на мое плечо. – Павел, я не хотела вас обидеть. Не уходите. – Я не собирался уходить. – Я заставил свой голос вернуться на прежний тембр. – Я подумал, что вы могли меня неправильно понять. Я действительно пытался вам помочь. – Вам это удалось. – Она поставила чайник и молча села у меня за спиной. Пришлось закрыть форточку и развернуться. Я молчал, судорожно пытаясь разыграть дальнейшее поведение, свойственное человеку. И не мог придумать. Мои желания могли пойти в разрез с персонажем, которого я пытался играть. А если держаться в рамках, мне стоило остаться здесь на ночь. Правда, можно сделать вид, что я ничего не понял. Может же Павел Евгеньевич быть бесчувственным и холодным. Но почему-то этот образ мне не нравился. Я поставил чашку и уставился ей в глаза. – Маро, вы живете одна? – Она рассмеялась. – А вы первый раз задали мне подобный вопрос. Обычно люди интересуются этим сразу. – Да, это был прокол. Я должен был выплескивать какие-то сексуальные импульсы. – Видите ли, я привык, что личная жизнь, это дело очень личное. – Промямлил я. – А что изменилось? – Действительно, что изменилось, я просто взялся за женскую коленку. Приятную на ощупь, оставившую тактильное ощущение на руке, но что это меняет? – Простите, я сказал глупость. Давайте я расскажу вам сказку. Хотите? – Тогда пойдемте в гостиную, я хочу сесть на диван, выпить немного вина, а вы посидите со мной. – Я вскочил. – Сварить вам глинтвейн? Он хорошо действует на воспаленное горло. – Сядьте возле меня, Павел. – Я покорно опустился возле неё на диван в гостиной. Она свернулась клубочком, и потянула на себя мягкий плед. – Мне холодно. – Сказала она. Но вставать и нести ей ещё одеяло было бы совсем глупо. Я обнял её за плечи и притянул к себе.
Утром Сайма, вместе с его товарищами, пригласили к императору и сообщили новое задание. В одной из дальних и очень богатых колоний творилось что-то неладное. Планетой управлял родной брат императора. При всем внешнем благополучии, император давно заподозрил серьезные перемены в характере своего родственника. Казалось, он периодически впадал в детство, несмотря на то, что был младше императора на несколько лет. Правой рукой правителя был один из очень влиятельных магов. Сайму предстояло аккуратно разведать обстановку и оценить душевное состояние правителя, а также понять, насколько он попал под влияние одного из магистров влиятельного клана. Корабль уже подготовили к полету, а команду оставили только в том составе, который был на докладе у императора. Полет прошел без приключений и в режиме полной секретности. В колонии, небольшой отряд, встретил доверенный человек и ночью проводил в покои правителя. Знаком руки он остановил друзей Сайма на пороге спальни, и только командира пригласил проследовать за ним. Правитель спал не один, Сайм заметил свисавшую из под балдахина тонкую женскую руку необыкновенной белизны и изящества. Осторожно приблизившись к спящим, разведчик попытался изучить ауру женщины, у него ничего не получилось. Провожатый стоял неподалеку от кровати и нервно заламывал руки. Очевидно, времени у них было мало. Тут Сайма осенило: как там учил изначальный? Под недоуменным взглядом придворного, он уселся возле края балдахина, скрестил ноги и расслабил руки. Довольно долго настраивался, но потом у него все же получилось увидеть ауры спящих. От красноватой дымки, окутывающей жрицу, в сторону правителя тянулись еле заметные серые нити, которые опутывали его и впивались в тело. Сайм предпринял попытку очистить ауру правителя. Нити путались, обжигали, оставляли нехороший отпечаток, но лейтенант продолжал их удалять. Оторванные от энергии правителя, они через некоторое время пропадали.
Я замолчала и внимательно посмотрела на Павла. Он смотрел куда-то в сторону окна, как-то грустно и отрешенно.
- Простите меня - почти шепотом сказала я.
- За что?
Я выбралась из-под его руки, села на диване.
- За эту дурацкую выходку с коленом. Оно у меня прошло после первого прикосновения. Павел, поверьте, мне вполне хватает мужского внимания, а я, как дура, нахожусь под властью стереотипов. Вы меня слушаете?
- Да, очень внимательно.
- Павел, мне стыдно.... Давайте останемся друзьями, не обращайте внимания на мои глупые шутки. И, ради бога, не пропадайте из моей жизни, я так этого боюсь.... Не будем менять наши отношения... хорошо?
- Хорошо, - повторил я как робот, вглядываясь в серые глаза давно исчезнувшей женщины. Исчезнувшей намного раньше своего мира. Одной из первых случайных жертв. Она была прекрасна. Во всех отношениях. И ни один, даже самый тонкий знаток не мог бы заподозрить в ней изъяна. Единственным уродством была её энергетическая оболочка. Но мне всегда нравились полутона. Говорят, это признак неустойчивой психики. Серое и алое, и она снова угадала. Я иссушил её, испил до дна, так и не выпустив, не оставив последнего шанса. Я не прикасался к ней, это она хотела всё вернуть любой ценой. Естественно, но я ещё не был настолько защищен. Она оставила шрамы, и только более глубокие порезы излечили блуждающие боли. Я закрыл глаза. – Испугались себя, Марина? – Тихо спросил я, снова привлекая её к себе. - Будем считать, что я простил, сегодня не стану готовить из вас солянку. Простил за то, что вы внезапно углядели во мне не только скучающего дядьку, которому есть что вспомнить, но который предпочитает жить настоящим. Я прощаю вам то, что вы увидели во мне мужчину. А вот не исчезать я не обещаю. Хотя, сколько той жизни, девочка? Кто знает? Но знайте, я как филолог никогда и ничего не оставляю без ответа. Я люблю ясность и чёткость, и поэтому я вам отомщу. Хотите – немедленно, хотите – позже. За стереотипы. – Тогда уж лучше сразу. – Сказала она, не чувствуя никакого подвоха. Я заслонил её путь к отступлению. Глядя ей в глаза, я принялся пристально изучать её губы. Чётко выведенный контур маленького рта, цвет губ. Она выпрямилась. – Павел! Немедленно прекратите! – Что? Смотреть? – Да! – Хорошо. – Я начал наклоняться к ней. Она замерла с прямой спиной. Я собирался остановиться, но неожиданная энергетическая волна толкнула меня вперед. Я изумленно открыл глаза. Она наоборот. Но в миллиметре от её рта я остановился. – Вы правы, Марина. Мне лучше вас послушать. Мы оба совершенно свободные люди, и оба необыкновенно подвержены своим устоям. О ваших мне ничего не известно, а о моих я когда-нибудь расскажу. А пока давайте оставим всё как есть.
Сегодня я весь день провела не работе. Не смотря на присутствие шефа, день прошел спокойно, даже скучно. Я прекрасно себя чувствовала, совершенно забыв про грипп. С утра возникла необходимость поехать в командировку, но к вечеру все рассосалось само собой. Я не могла ни о чем думать, все время воспоминаниями возвращалась к вчерашнему вечеру. Что-то все таки между нами произошло, вспыхнул какой-то огонек, и до сих пор не погас. Как только я закрывала глаза, даже на несколько секунд. сразу чувствовала горячее дыхание, щемящее ожидание поцелуя, прикосновение сильных рук.... Мы расстались не так уж поздно, договорившись не придавать особого значения мелким шалостям. Но разве этот хрупкий огонек, можно назвать шалостью, разве, о чем-то подобном договариваются? Павел молчал, я сегодня не получала от него писем. Но я, почему-то, была уверена - он тоже не забудет моей болезни и процесса выздоровления.
- Добрый вечер, друг мой. Я могу вас так называть? Вы не обидитесь? У меня все в порядке. После вашего внушения, мне долго не захочется вам врать. Я даже испугалась, в общем вы были довольно убедительны. Вот только не знаю. на сколько меня хватит. Человек, который все время говорит правду, на мой взгляд, психически болен, или слишком жесток, по отношению к окружающим. Мы ведь так часто хотим, чтобы нам соврали. Но я постараюсь, раз вам так хочется, и не буду вас обманывать, некоторое время. Как у вас дела? Вы еще не уехали? Пишите мне. Маро.
Не могу не написать несколько строк о Сайме.
- Что вы тут делаете? - раздался от двери мягкий, спокойный голос. Сайм не успел отреагировать, в следующий момент свет померк в его глазах.
.... Жутко болела голова, ныло все тело, во рту пересохло, а руки и ноги почему-то онемели. Сайм лежал на чем-то холодном и твердом. Перебрал вчера что ли? Постепенно к нему начала возвращаться память. Задание императора... перелет... провожатый... правитель, находящийся во власти жрицы.... попытки вернуть его в нормальное состояние....Потом чей-то голос. Чей? Командир ястребов открыл глаза и попытался встать, но у него ничего не получилось. Руки и ноги скованы тяжелыми кандалами. Вокруг царил сумрак, который не мог, однако, скрыть очертаний склонившейся над ним фигуры. Знакомый благозвучный баритон произнес.
- Как самочувствие Сайм? Надеюсь ты не очень пострадал при аресте? Ты арестован за покушение на жизнь правителя.
Командир с трудом уселся на каменном полу. Кандалы немилосердно впились в кожу.
- Какое покушение? Что за бред?
- Сайм, Сайм, не стоит отрицать очевидное, пришло время покаяния+. Я тебе помогу...
- Пошел вон... - процедил командир.
- Не стоит грубить, мой мальчик....
Сайм уже понимал, что имеет дело с представителем касты магов.
- Доброй ночи, Марина. Конечно, вы можете называть меня другом, мне это приятно. А по поводу моего внушения, тут вы кажется, неправильно меня поняли. Я не призываю вас говорить мне правду. Я уже большой мальчик, и хотя и немного, но видел ситуации, когда правда не приносила ничего хорошего ни говорившему, ни внимавшему. Я предлагаю вам не притворяться. Если конечно, вы чувствуете разницу между этими категориями… Но уличить вас в притворстве я не смогу, так что это вам решать. Мой день прошел в хлопотах, мелких и покрупнее. Утром я отправился в салон красоты, пообщался с одной своей знакомой, выпил с ней кофе, и пардон, сделал маникюр. А что только женщины могут об этом рассказывать? Я вас не шокировал, надеюсь? Потом позвонила ещё одна моя знакомая, которая лежала дома больная, но у неё был не похожий на ваш, вирус. Она просто решила покрасить стены в небесно голубой, так она мне объяснила, а как следствие перед глазами появились черные пятна, и она потянула шею. Причем так сильно, что поднимать её на ноги, после пересчета ступенек стремянки пришлось её пожилому отцу. Я поехал к ней. Мы выпили с её отцом, поговорили о превратностях судьбы и коварстве дизайна, я её подправил, но ехать куда-то уже не мог, по причине крепости домашней наливки. Поэтому я позвонил одному старому приятелю, и он приехал за мной на своей машине. С приятелем мы тоже не сразу отправились домой. Вначале заехали на одну пасеку, купили меда, который сделан из мха. Вы такое слышали? Мед необычный, и от него немеют губы. Он красивого янтарного цвета и с потрясающим запахом. Пасечник кроме меда занимается ещё и вырезанием по дереву, и по воску. Я привез восковые свечи, которые мы спалим, когда вы приедете ко мне за пижамой. Как только я ввалился в одичавший холодный дом, меня нашел следующий больной, кто-то ему сказал, что тут живет доктор. И то, что я бывший доктор – ему плевать. Он вывалил мне на голову свои несчастья, позавидовал моему холостому статусу, и ушел почти здоровым. А я прилег, пытаясь выкинуть из головы истории последнего посетителя. Заглянул на почту. Пусто. Я так и не смог заснуть, и решил затопить баню. Как только я умиротворенный и совершенно успокоенный выпрыгнул в снег, к дому подъехал джип ещё одного моего знакомого. Он пришел с бутылкой очень хорошего виски, и собирался излить душу. От него ушла жена. Причем это событие в корне изменило его устойчивые взгляды и подход к жизни. Ему было очень плохо, и ушел он только что. Знакомства по Интернету не привели к желаемому результату. Он познакомился с женщиной, вполне его излечившей от длительного воздержания, но он испугался темперамента и напора, и взял тайм-аут. Никогда прежде не болевший, он вдруг ощутил себя стариком, и стал бояться оставаться один. Нам с вами его не понять, правда? Вы ведь не боитесь одиночества? Вот так сумбурно и непутево прошел мой день. Но я не собираюсь запоминать этот ряд мелких событий. А вот вчерашний вечер был запоминающимся. Павел.
p.s. Я никак не реагирую на ваши сны, потому что вы попросили меня этого не делать. Но я внимательно читаю, и с удовольствием жду продолжения. Скоро я отравлюсь в очередную поездку, и хотелось бы до отъезда с вами увидеться.
- Добрый вечер, Павел. Я прочитала ваше письмо еще утром, и оно целый день не давало мне покоя. И только теперь, придя домой, и перечитав письмо еще раз, я кажется поняла, что меня смущало. Скажите, друг мой, где вы находитесь? По первой части письма, можно понять, что вы уже в Израиле, потом, правда появляется снег и одичавший дом, вместе с моей пижамой. В Израиле я у вас пижаму не оставляла, это я наверняка знаю. Значит, вы где-то рядом. Но простите, откуда у вас столько друзей здесь? Знакомая в салоне красоты, еще одна знакомая, которой вы оказывали первую медицинскую помощь, приятель, приехавший забирать вас на машине, пасечник и, наконец, еще один несчастный, от которого ушла жена. Не слишком ли много, за один день? Логика подсказывает, что вы давно живете в наших краях. Есть еще один вариант - расстояние не имеет для вас никакого значения, и вы передвигаетесь с невероятной скоростью. Правда, это уже из области фантастики. Но я не буду дальше углубляться в размышления. Все, что связано с вами, довольно необычно. У меня сегодня на работе было много гостей. Приехали заказчики из Луганска и Таджикистана. В числе последних мой восточный принц. Я к сожалению не помню его имени, но он писаный красавец и держится как падишах: сдержан, богат, вежлив, тихо говорит, внимательно смотрит, умеет слушать. У него очень красивые, ухоженные руки, но я заметила, что он никогда не берется за дверные ручки, двери открывает кто-то из сопровождающих. Мы встречаемся уже не первый раз. Я не ждала его сегодня, а он наградил меня такой улыбкой, при встрече, что внутри сразу стало как-то тепло. Жаль, делегация сегодня уехала в Москву, осталось только приятное воспоминание, и ожидание новой встречи. Меня так настойчиво приглашали в гости, что мое руководство насторожилось. Таджикистан граничит с Афганистаном, там неспокойно, и меня вряд ли отпустят, но помечтать я все же могу. Мой день тоже был довольно насыщенный.
p.s. Павел, когда мы сможем встретиться? мне не хватает ваших черных глаз. Маро.
Итак, я оставила Сайма в тюрьме....
- Не надо грубить, мой мальчик. У тебя серьезные неприятности. И, поверь, я знаю о тебе довольно много, в отличие от тебя. Но кое-что я готов исправить прямо сейчас. Меня зовут Кир, я занимаю скромное место в клане магов...
Сайм только криво улыбнулся, он слышал о том какое "скромное место" занимает этот, почти мифический персонаж. Кир продолжал.
-Посреди ночи я проснулся от странного, тревожного чувства. Такое бывает у опытных магов, я называю это просто интуицией. Мне пришло в голову проверить охрану правителя. И что же? Тебя, вместе с предателем, застали в опочивальне наместника, совершающим странный, колдовской обряд. После этого, как ты понимаешь, состояние правителя резко ухудшилось. Общими усилиями мы скрутили тебя и сдали охране. Ты находишься в тюрьме, в специальной камере, для темных колдунов. Здесь каждый камень обработан зельем, оно не позволит тебе использовать магию. Да, спасибо, что показал слабые стороны в защите, а заодно и свои возможности. Конечно, можно было бы воспользоваться случаем и убить правителя, списав все на тебя, но он мне еще нужен. И, потом, это означало бы, что тебя придется казнить, а мне этого очень не хочется. Я предлагаю тебе послужить мне. Подумай, у тебя есть время до суда. Если за три дня ты не образумишься и не дашь своего согласия, тебя приговорят к смертной казни через сожжение. Ведь ты - всемогущий темный маг...
Последние слова прозвучали с издевкой. Кир ласково улыбнулся и вышел.
День прошел беспокойно. Я ни в чём её не обманул. Меня действительно пригласили на вечер в довольно закрытый дом. Дом был странным и по своему убранству, и по характеру обитателей. Две большие двухкомнатные квартиры на последнем этаже старого дома. Хозяин живший там со своей подругой и её мамой был актером. Одна из квартир была сценой и студией. В салоне, где не было вообще никакой мебели кроме одного мягкого старинного стула и зеркала во всю стену, затянутого зеленым занавесом, он непосредственно и жил. А в комнате, отдаленно напоминающей спальню все стены были увешены коробками с музыкой, стоял письменный стол и кровать. Где они хранили одежду, было не ясно. Вторая квартира вся была увешена картинами. Мама подруги хозяина была художницей, а её дочь актрисой. Три тоскующих души нашли друг друга. В этой квартире была удобная легкая мебель, но телевизор, радио, компьютер – отсутствовали. Вечер начался со спектакля. Тема была привычной, борьба добра со злом, где порок обязательно наказан, добродетель торжествует, и в финале добро с наслаждением забивает зло до смерти. В антракте появилась она. Я даже вздрогнул, почувствовав в темноте пристальный взгляд. Желание, она была просто соткана из него. Мужчинам в маленьком зале стало неуютно. Она явно выбирала жертву. О дальнейших приключениях этой ночи лучше не вспоминать. И уж подавно в письме надо будет подавить любую возможную искру, которая могла бы меня выдать. Слишком тонко чувствует моя рассказчица. Она даже не представляет как её рассуждения из области фантастики близки к истине. Но все эти предположения лучше оставить без внимания. Иначе придется врать. – Мариночка, вы так пишете, что я могу придумывать тон ваших слов самостоятельно. Мы конечно увидимся довольно скоро, во всяком случае я на это надеюсь. Я, безусловно, долго жил в ваших краях, и у меня много знакомых, а друзей очень немного. Очевидно, завышенные требования. Мне совсем не нравится ваша эйфория по поводу шаха, или падишаха. Я близко общался с подобными магнатами. Смотрите не попадитесь на удочку очарования восточных глаз. С крючка потом не сорваться. Пишите. Павел. – Я отправил письмо и тут только понял, что мне действительно очень не понравились её рассказ о восточном принце. Но об этом я подумаю завтра.
Я проснулся и сразу вспомнил события прошедшей ночи. Ведьма была прекрасна и молода. В том, что она была ведьмой, я не сомневался. Причем сил ей было не занимать. Единственное её отличие от тех, кого я знавал прежде и в других мирах было в том, что она не подозревала о своем таланте. Каким ветром её занесло на эту планету, а может быть она родилась здесь, от случайного союза залетного колдуна и земной женщины? Об этом я не узнаю. Слишком я был вчера беспечен. Она оглядывала маленький зал из-под полуопущенных ресниц. На мгновение её взгляд остановился на мне, и я зацепил его. Мне стало интересно. Она была блондинкой, довольно полной на вкус современных мужчин, с длинными вьющимися волосами и милым округлым лицом. Чёрная хламида платья скрывала и подчеркивала её полноту. Я усмехнулся, полагая, что подобный спектакль для избранных – не подходящее место для знакомства. Я она села возле меня, обдав запахом сладких духов. Кажется она пришла не одна. Только её спутник был совершенно выжат, у него не осталось ничего, кроме приятной оболочки. Он был пуст, как барабан из человеческой кожи. Когда мужчины вышли покурить на балкон, он стоял в стороне, затравленно глядя в небо. Мне захотелось его разговорить, и я сдерживаясь, чтобы не выйти из образа, подошел к нему. Я услышал глухие рыдания, бушевавшие у него внутри. Я видел, что это последний его вечер. Чёрные крылья уже накрыли его голову, осталось несколько часов. Сегодня он сделает отчаянную попытку вырваться от неё и исчезнет. Ему нечем будет зацепиться за эту землю. Она подошла ко мне, когда я уже надевал пальто. – Простите, вы в какую сторону едете? Мне нужно попасть в центр. Не подбросите? – А ваш спутник? – Спросил я, разглядывая её. – А мой спутник, теперь странник… - Ах, вот как? Тогда с удовольствием вас подвезу. – я разозлился. Сам не понимая, почему. Через два часа мы оказались в гостинице. Моя дремавшая сила не требовала топлива, я был спокоен и умиротворен, но мне захотелось отплатить ей за этого в прошлом сильного и свободного мужчину, который сегодня ночью сведет счеты с жизнью. С каждым часом она таяла, как воск, а я понимал, что мне будет трудно остановиться. Мне захотелось бросить все и отправиться в маленькую квартиру в далеком городе, где на уютной кухне за чашкой чая мне расскажут о моем прошлом, о мелких неприятностях и победах, где все было не так. А эта белокурая вакханка возвращала меня в мой мир, где не было пути к сердцам, а только холодный разум и жестокая сила правили бал. Где я был всем и ничем одновременно. Где я был господином, над склоненными головами многих вассалов, которым не нужно и даже вредно было пытаться меня понять. Я убил её. Не оставил ни капли силы. Ни крупицы радости. Я спустился в холл, и не глядя на обезумевшего портье, волоча по черно-белому кафелю тяжелые крылья, прошел сквозь крутящийся стеклянный вход. И при свете зарождающегося утра взмыл в красноватое небо. Убийство в чистом виде, без мотивов и необходимости. Я полетел в свой нарисованный дом. Быстро миновал море, задержался над горами, и когда рассвело уже был на месте. Задним числом я отправил ей письмо. Пусть думает, что оно долго до неё добиралось по дебрям сетей. Успокоившись и наведя свой человеческий грим, я снова перечитал её послание. – Маро, я никогда не писал вам о своей личной жизни. Вы тоже обходили стороной эти вопросы. Так сложились наши отношения. Но со времени вашей болезни, что-то нарушилось. Я не вправе интересоваться вашими душевными переживаниями, и не могу быть поверенным в этих делах. Мне не безразлично, что происходит с вами в те моменты, когда вы не во власти снов о далеких мирах. Я постараюсь исправиться, но пока мне остается только сожалеть о глупостях, которые я не совершил. Павел – Я отправил послание, не читая. Что она подумает? Я пошел на поводу у человеческих эмоций, только потому, что незнакомая мне ведьма погибла, так и не поняв, что погибает не из-за своей неотразимости, а потому, что пару дней назад я не стал целовать горячих губ другой женщины. Бред. Она интересует меня только как хранилище снов. Я не собирался смотреть на неё по-другому. Тем более, что это совершенно лишнее. Это грозит ей смертью, а я хочу оградить её от этого. Она пишет мне о каком-то смотревшем на неё вожделенно мужчине, о том, что она отвечает благосклонно на его взгляды, а я пытаюсь уничтожить тактильные ощущения, которые не проходит уже несколько дней.
Сайм ходил вдоль стен камеры, осматривая и ощупывая каждую впадину, каждый скользкий камешек. Помещение, в которое его бросили, представляло собой нечто вроде каменного колодца. три шага в длину, четыре - в ширину., мощная, обитая железом дверь. Ни свечки, ни лампы здесь не было, лишь где-то под потолком, светилось светлое пятно окошка. В углу валялась охапка плесневелой соломы, около которой стоял кувшин с водой. Запястья лейтенанта плотно охватывали браслеты кандалов. Плюхнувшись на вонючую солому Сайм призадумался. Его ждал суд... Похоже, теперь он действительно попался. К вечеру пришел жрец с писарем и палачом. Они побряцали орудиями пыток, задали какие-то дурацкие вопросы и ушли, не причинив вреда. Некоторое время, Сайм пытался понять, чем вызвана такая демонстрация возможностей, без их применения, потом махнул рукой и сосредоточился на поисках, если не выхода из тюрьмы, то хоть надежды, за которую можно было бы уцепиться, да так ничего и не придумал. Ночью снова лязгнула дверь и в камеру вошел Кир.
- Как дела? - поинтересовался он.
- Хорошо.
- А ты молодец. - рассмеялся он. - Отлично держишься.
Тюремщик притащил стул и подсвечник. Маг уселся и принялся разглядывать заключённого.
- Как тебе первый допрос?
- Нормально.
- Я бы на твоем месте не обольщался. Пытки к тебе не применили только потому, что я запретил. Все еще надеюсь с тобой договориться.
Сайм только пожал плечами в знак того, что не видит смысла в дальнейших переговорах.
- Расскажи мне о твоем последнем путешествии, об изначальных, Сайм, и я пощажу твоих друзей. - Вдруг жестко проговорил Кир.
У командира словно остановилось сердце. Они взяли ребят?!
- Ну неужели ты думал, что твои ястребы останутся на свободе? - хмыкнул маг. - Они тут, в подземелье, в том числе маг, который предал идеалы клана. Так что, Сайм? Будем разговаривать?
Лейтенант был близок к тому, чтобы рассказать Киру все. Но посмотрел в его приветливое, и в то же время, непроницаемое лицо, и понял, он не пощадит никого. Сайм почувствовал - имелась какая-то, очень веская причина, по которой он стремился получить сведения об изначальных.
- Доброй ночи, Павел. У меня сегодня был очень насыщенный день. Вернувшись с работы, я обнаружила, что входную дверь заклинило. Пришлось вызывать медвежатников. Судя по всему придется менять не только замок, но и всю дверь. Очень устала воевать с этими "бандитами". Завтра придется съездить к ним в центральный офис, и поговорить с руководством. Но это будет завтра, а сегодня я хочу поблагодарить вас за последнее письмо. Мне очень хочется вас увидеть. Может мы съездим куда-нибудь? Впереди выходные, можно было бы поужинать где-нибудь....Я тоже с большим нетерпением жду от вас писем. Они всегда мне кажутся маленькими. Почти весь день я придумываю ответ, как будто разговариваю с вами. Только меня не пугает такое положение вещей. Внутри живет теплое чувство, как будто теплится огонек свечи. У меня не так уж много друзей, чтобы перестать их беречь. Пишите, мне интересно все, что с вами происходит. Маро.
Доброй ночи и вам, Маро. Она действительно приятна, эта ночь. Сегодня дел было не много, я с утра прошелся по лесу, солнце светило по весеннему приветливо. Только звериные следы на снегу говорили о том, что зима ещё может показать зубы. В лесу я провел несколько часов. Но пришлось вернуться к делам. Работа, знаете ли, она не спрашивает, какое у меня настроение, весеннее или зимнее. Потом я позвонил приятелю, который прилетел издалека, и удосужился только прислать мне смс. Мы договорились встретиться вечером. Я позвал его в гости, и попутно и нашего общего знакомого. Как ни странно, они все ровно в семь звонили в мою дверь. Их было четверо. Все мои друзья притащились с дамами. Но толи я стар, толи дамы не в моем вкусе, но я с трудом дождался, когда мы перешли в курительную комнату, а женщины вызвались навести порядок на моей кухне. Естественно их там все не устраивало, специи стояли не там, где им положено, тарелки были недостаточно глубоки, или наоборот, слишком вместительны. В общем, от этих забот меня спас только портвейн, иначе я бы высказал свое мнение, а оно не оставило бы их равнодушными. Потом одна пара собралась уезжать, а вторая начала их останавливать, я еле сдержался, чтобы их не торопить. А потом произошло самое неожиданное, один из друзей, что составлял мне компанию за выпивкой, оказался мертвецки пьян, и ехать никуда не смог. И вот теперь он спит в комнате для гостей, а его жена, от которой я с трудом отвязался, до сих пор плещется в душе при открытых дверях. Она решила излить мне душу, а потом захотела чтобы я её утешил, но это не в моих правилах, хотя, возможно, это и глупо. Она устроила танцы, которые я прекратил, потом принялась ругать пьяницу мужа. Я же был уже не так рад обществу, как в начале вечера. На ужин я приготовил креветки в овечьем сыре, белое вино и домашний хлеб. Но ограничиться белым вином мог бы я сам, и не в присутствии жен моих приятелей, так что потом был портвейн, и коньяк, а потом ещё что-то пили, и теперь я заперся на ключ в собственной спальне, потому что смертельно боюсь чужих неудовлетворенных жен. Завтра мне будет стыдно, но ничего нового я не жду от этой женщины, а повторения смешны и неуместны. Простите, что я высказываю вам подобные воззрения, но мне хотелось высказаться. Спасибо вам за прошлое письмо. Я наверно написал слишком сумбурное послание. Но почему-то имею твердую уверенность в том, что вы меня простите. Завтра суббота и я снова пойду в лес. Причем сделаю это до того, как мои гости проснутся. До встречи. Павел.
- Здравствуйте, друг мой. Надеюсь, вам будет приятно получить от меня пожелание доброго дня. Вы, наверное, уже заняты неотложными делами, и я сейчас уеду в город, вернусь только вечером. Простите, но не могу удержаться от вопроса, связанного с вашим вчерашним письмом. Неужели, ничего нового вы от женщин не ждете? Даже если это замечание относилось исключительно к физиологии, не слишком ли оно смелое? Может быть, это самое новое, должно появиться в вас, а женщина, если она вам интересна, поможет увидеть, почувствовать, новые краски, новые эмоции. До вечера, не забывайте про меня. Маро.
Я прочитала послание от Павла и возмутилась, а потом даже расстроилась. Я вчера практически пригласила его на ужин. И что....? Не может быть чтобы Павел не обратил внимание на предложение, он его точно заметил, но почему-то проигнорировал. Почему? Он решил держать меня на безопасном расстоянии, или его в принципе утомили женщины? У меня возникло огромное желание посмотреть на дом моего знакомого. Я смогу его найти, так, мне кажется. Если останется свободное время, я поеду за город. Просто посмотрю издали, существует он, в принципе, или нет. А то какие-то смутные мысли кружили в голове, и холодок пробегал по коже, когда я вспоминала вязкую пустоту и холод за дверью в подвале..... Я вернулась домой после обеда, где-то в районе четырех. На улице было еще светло. Наспех приготовив бутерброд с чаем, заглянула в компьютер. Ничего... Почему-то это меня не удивило. Я чувствовала - Павла нет рядом. Что в моем представлении рядом, я не смогла бы четко объяснить. Может в городе, а может в стране.... Вот так, пропади он сейчас из моей жизни, я ни чем не смогла бы подтвердить его существование, только воспоминаниями. Хотя, нет, у меня на столе красовалась чернильница. Я настолько к ней привыкла, что и не сказала бы, что она появилась в моем доме всего несколько месяцев назад. Все-таки надо съездить и посмотреть на дом. Пообещав себе самой, не пытаться попасть внутрь, даже если дом окажется не пустой, я выехала на поиски. Поворот с трассы я помнила точно, а вот потом... Поворот за поворотом уводил меня дальше в лес. Дорогу, очевидно, почистили утром. Здесь явно проехал трактор, и то, только в одну сторону, проехать могла только одна машина. Я с ужасом думала, как же мне развернуться, если что... Начало темнеть. Впереди, за деревьями, я наконец заметила знакомые очертания дома. Еще поворот, и я на месте. Окна не горели, но перед воротами я заметила незнакомую машину. Огромный внедорожник занял всю площадку на которой можно было бы развернуться. Очень хорошо, теперь уехать незамеченной не получится. Припарковавшись рядом, я выключила двигатель и вышла из машины, на ходу придумывая причину, по которой меня могло занести в такую глушь. Как-то странно все это, дорожки почищены, но так тихо вокруг, и ветер, как будто замер. Из-за дома появился силуэт мужчины. Я сразу поняла - это не Павел. Он остановился, поджидая, когда я подойду ближе.
- Добрый вечер, - сказал незнакомец - Вы заблудились?
- Добрый. С чего вы взяли? Я приехала к Павлу.
- К кому? А, ну да.... его сейчас нет....
- И ждать бессмысленно. - продолжила я фразу.
- Видимо, да.
- Может быть, мне можно пройти в дом и немного передохнуть? Я скоро уеду, если вы немного отъедете, чтобы можно было развернуться.
- Ну что ж, проходите.
Незнакомец открыл дверь, смерив меня долгим взглядом.
Я не торопился отвечать. Она хочет меня видеть …Всё правильно, раз я человек и пустился вникать в образ, значит, должен обрасти человеческими связями, отношениями, бывшими отношениями и связями. Но не причинять же зло людям своим присутствием, только чтобы сохранить образ. Тем более, что я стал привыкать к ней. И уже не смогу не выделять её из общего числа текущих мимо пешеходов. Мне не просто нравится эта игра, она меня затягивает. И чем больше я погружаюсь в образ, чем больше узнаю ее, тем тяжелее мне притворяться. Она задает невинные вопросы, но даже они слишком личные, и ответить на них честно не выдав себя, я не сумею. Но я не собирался улетать отсюда так скоро, тем более оставив историю своего прошлого в голове землянки. А разве то, что я не могу на неё влиять – не странно? В этой женщине всё не согласуется с моими представлениями о норме. Мне не хватает моих слуг, мне не хватает информации здесь, в этом заповеднике, но я запретил себе интересоваться чем-либо, кроме земли. В конце концов, я разозлился. Разве я обязан писать ей постоянно? У меня могут быть неотложные дела, я просил её рассказывать мне сны, на что она любезно согласилась, но я не обещал всё время рассказывать о себе. Но меня так и тянуло к экрану. Я чувствовал, что если не напишу, что-то может сломаться, и если она замолчит, мне придется приложить все старания, чтобы разговорить её вновь. Дружить можно и холодно. Должны же быть у Павла недостатки, по причине которых он остается одиноким. Я сел к компьютеру. В этот момент открылась небольшая заслонка отделяющая камин от экрана перехода, и в зыбком тумане я услышал зов. Только этого мне не хватало! Я запретил меня беспокоить, но далеко не каждый из моих вассалов и без запрета решился бы меня позвать. Я зажег фитиль. Угли вспыхнули и в сизом дыме, вырвавшемся из камина появилось знакомое лицо.
– Доброго времени суток, мэтр. Простите, что побеспокоил.
– Что случилось? Говори без долгих подходов.
– Я занимаюсь тут в зимнем доме. Немного обустраивал ваш комфорт, и не собирался вас тревожить, мэтр. Но к вам приехала дама.
– Дама? Это ошибка. Я не ждал даму. – Но вас ведь зовут теперь Павел, не так ли? Она ищет именно вас. Вот я и осмелился вас побеспокоить, чтобы узнать, что мне с ней делать?
– Ничего не делать.
Я почувствовал глухой удар в подреберье и с удивлением прислушался к своим ощущениям. Представив, что он мог бы с ней сделать, я не сразу стал отвечать. Одно только нахождение её в доме рядом с этим существом показалось мне абсурдным.
– Оставь её в доме. Не силой! Придумай что-нибудь. Я сейчас буду.
– Я уже сказал ей что скоро вы не появитесь.
– Интересно, откуда у тебя такая информация? Но раз сказал, значит я буду утром. Не пускай её ехать одну по лесу ночью. Но как она прошла защиту?
– Поэтому я и побеспокоил вас.
– Чтобы ни один волос… - начал я, но он успокаивающе поклонился. – Естественно, я понял, мессир. Мне надо её развлекать?
– Да. – Сухо подтвердил я. – Постарайся, чтобы ей не было скучно.
– Я могу остаться при вас?
– Нет. – Поспешно ответил я. – И никаких фокусов, ты меня понял? Она обычный человек. И у неё не должно возникнуть сомнения в твоей природе.
– А может? Это значит, она настроена не совсем обычно?
– Послушай, я доктор, бывший военный, скучающий праздный, можешь отзываться обо мне не лестно, я живу в разных местах, иногда в Израиле, иногда на Украине, иногда чёрт его знает, где. А ты мой… скажем брат бывшей жены. Вот держи. – Я метнул ему легенду, так чтобы он ничего не добавлял от себя. При его богатом воображении это было вполне возможно. – И помни, её кровь священна, чтобы ни случилось. Утром я буду в доме. Рано утром. И ещё. Посади её к компьютеру. Пусть не слишком разгуливает по подвалу. Это может ей навредить. Можешь сказать, что говорил со мной по телефону, и я по дороге домой. – Я отключил канал, и сел писать ей записку. – Милый друг, Мариночка. Я совершенно не говорил обо всех женщинах, а только о тех, кого успел узнать много лет кряду. Может быть вы со мной не согласитесь, но желание уложить в постель приятеля своего мужа, пусть и из спортивного любопытства не может вызвать восторга у такого скучного обывателя, как я. А что касается физиологии, то я как врач вынужден признать, что наличие той самой искры, которую все ищут не менее чем чашу Грааля, так на тысячу пар встречается может быть одна, счастливо соединенная. Нет, я не отрицаю любви, она безусловно присутствует, но как только пропадает новизна, начинается привычка, и если не заботиться о постоянном пополнении рода человеческого то и кичиться особо нечем. К сожалению, я не люблю апеллировать личным опытом в этом вопросе. Но врач, он как духовник. Ему несут свои боли и тяготы. И поверьте, все болеют от одного и того же. Либо от отсутствия любви, либо, простите за цинизм, от её последствия. Но оставим эту скользкую тропу. Выяснить кто виноват в чёрствости мира, и его наивности нам не удастся. Вы пригласили меня поужинать? Или я не правильно понял? Я предлагаю вас позавтракать. И поэтому попросил своего родственника вас не отпускать. Утром я буду. Вы ещё будете спать. Меня очень удивляет такое неженское качество как умение ориентироваться в лесу. Не уезжайте. Я ужасно рад, что смогу увидеть вас завтра. Пожалуйста, дождитесь меня. Павел.
Я прошла в дом вслед за незнакомцем, искренне не понимая, что я тут делаю.
- Проходите, располагайтесь, я сейчас разожгу камин.
В доме было холодно и пусто.
- Не беспокойтесь, я только выпью чай, если вы меня угостите и сразу уеду.
- Нет, нет, я вас никуда не отпущу, проходите.
Мне показалось, что в голосе незнакомца прозвучали тревожные ноты.
- Простите, я свалилась вам на голову без приглашения. Мы даже не познакомились. Меня зовут Марина, я консультируюсь с Павлом по поводу одного не слишком художественного произведения.
- Очень приятно, а я - Лэс, в некотором роде, дальний родственник.
- Замечательно, вот и познакомились. Можно я сама поколдую с огнем. Я разожгу камин, а вы приготовьте чай. Хорошо?
Лэс кивнул, поспешно схватил со стола телефон и скрылся в глубинах дома. Раздеваться не хотелось. Я взялась за поленья. Через несколько минут огонь приветливо трещал поглощая древесину, стало теплее. Родственник Павла, очевидно, включил отопление, дом наполнялся теплом. Вскоре мы уже сидели у камина и пили чай с медом и печеньем. Лэс пытался заполнить неловкое молчание, которое возникало каждый раз, как только он замолкал.
- Ну вот, спасибо за приют, но мне пора... - я поставила пустую чашку, и улыбнулась, давая понять, что собираюсь уходить.
- Марина, неужели вы меня покинете? Я разговаривал с Павлом, он очень просил вас остаться. Павел уже в дороге, завтра, с самого утра он приедет, нам велено его подождать.
- Что? - я даже не нашлась, что сказать, настолько резанула слух, так естественно произнесенная фраза.
Я вошел в дом, когда ночь пошла на убыль. Дом спал. Машина Маро
стояла внутри двора под навесом. Советник возник передо мной прямо из
стены, выдернув край домашней куртки из закрывшегося за ним прохода.
- А что, двери вы не используете? - шепотом спросил его я.
- ваша гостья задремала в гостиной. Мы долго беседовали. - он опустил глаза и я
понял, что говорили обо мне.
- Что ты ей сказал?
- Я рассказывал о своей сестре.
- О ком? - рассеяно спросил я.
- Павел бывший муж моей сестры. Разве вы не это приказали?
- Хорошо. Почему она приехала?
- Она не сказала, а проверять я не счел возможным.
- А не то бы ты много узнал, - хмыкнул я. - Можешь пока быть свободен, я дам тебе знак. - он поклонился и растаял в воздухе.
Я несколько раз пыталась вырваться, но этот странный мужчина, брат первой жены Павла, каждый раз настойчиво удерживал меня в доме. Казалось, он готов был впасть в истерику или упасть в обморок при каждой новой попытке. Сначала я злилась, но потом решила схитрить. Женщина я в конце-концов, или нет? Мы вместе приготовили глинтвейн, я попросила принести плед, и забравшись с ногами на диван, выпив горячего вина, я сделала вид, что уснула. Да, нет, я на самом деле заснула на какой-то час или два. Когда я открыла глаза, в гостиной никого не было. В камине переливались алым светом, еще не до конца прогоревшие угли. Я тихонечко встала, оделась и вышла на улицу. Морозный воздух прогнал остатки сна. Как же мне выехать? Моя машина стояла под навесом и была заблокирована джипом беспокойного родственника. Подойдя к этому "танку", который на целый метр был больше моего, я заглянула внутрь. Дверь оказалась открытой, а ключ торчал в замке зажигания. Замечательно, надеюсь меня не упрекнут в угоне машины? Пусть только попробует. Бросив сумку на переднее сидение, я завела машину. Сначала, я планировала только освободить путь для моего джипа, но потом, когда почти уже выехала на дорогу, решила что если я вернусь, то появится этот дурноватый родственник и начнет бросаться под колеса. Я прекрасно себя чувствовала, дорога, припорошенная снегом, петляла среди деревьев, скоро начнет светать. Здорово, я сбежала! Представляю, сколько ласковых слов произнесет в мой адрес Лэс завтра утром. Нет, все-таки, он вел себя странно... Вдруг, впереди мелькнул свет фар. Только этого не хватало! Две машины здесь не разъедутся. Надо же, ночь, только один дом у меня за спиной, а такое оживленное движение.... Мы остановились друг напротив друга. Я не собиралась выходить из машины, и даже не стала глушить мотор. Не сразу, через несколько минут, вышел водитель встречной машины, раздосадовано хлопнув дверью. Я опустила стекло и приготовилась выслушать возмущения. На молодом человеке была довольно легкая, замшевая курточка и длинный вязаный шарф, а еще он был демонически красив.
- Доброй ночи - первой поздоровалась я.
- Доброй... Вот уж не ожидал встретить даму ночью, в лесу, да еще и ....
- Что же еще вас смутило?
- Простите, не знаю как вас величать... Вы уверены, что это ваша машина?
- Меня зовут Маро, а машина, точно не моя, я ее украла. Думаю, что вы даже знаете у кого.
- Признаться, у меня есть некоторые подозрения. Ну и что мы теперь будем делать?
- Вы - не знаю, а я постараюсь доехать домой. Знаете что, мне на вас холодно смотреть, залезьте в машину, а то вы заболеете, и Павлу придется вас лечить.
- Кто такой Павел? - незнакомца не пришлось уговаривать, он переставил мою сумку назад и уселся рядом.
- Может быть, его зовут как-то по-другому, во всяком случае, вы уже не первый, за последние сутки, кто меня переспрашивает. Павел - хозяин дома, к которому вы, судя по всему, сейчас едите. Так вот, Павла нет дома, там сейчас только какой-то его родственник, который спит. Я решила не нарушать его покой, и взяла крайнюю машину, она оказалась чужая. Не думаю, что это большое преступление.
- Знаете что, Маро - тихо сказал мой сосед. - У меня появилось предложение. Перебирайтесь ко мне, я отвезу вас домой, а этот трактор, оставьте на дороге. Никуда он не денется. Поехали, раз Павла все равно нет дома, значит и мне некуда спешить.
Я с удовольствие воспользовалась предложением, теперь, по крайней мере, не придется врать патрульным, что я оставила документы дома.
Мы выехали на трассу, ведущую в город, когда небо только начало сереть. Незнакомец спокойно вел машину, включив тихую музыку, у меня закрывались глаза, очень хотелось спать. Классно, что сегодня воскресенье, а я так люблю спать днем....
Я неслышно вошел в гостиную. Смятый плед на тахте, легкий запах
сладких духов и догорающие угли в камине. Но ее машина стояла во
дворе. Неужели снова отправилась на экскурсию в подвал? Но я
чувствовал, что в доме ее нет. Я обернулся к довольному лицу
советника. - вы довольны своей службой? Мой сын был о вас слишком
лестного мнения. Вы куда дели мою гостью?! - он от ужаса захрипел, и
рухнул на пол. Я развернулся на каблуках и вышел. Зачем она взяла мою
машину? Неужели, почувствовала неладное, и бежала? Я сел за руль ее
машины и рванул вперед. Ворота едва успели открыться. Доехав до своей
машины на лесной дороге, я почувствовал давно забытое чувство радости.
Но быстро понял, что обрадовался напрасно. Куда она делась?! Я выскочил из машины, и начал исследовать дорогу. Её увезли, но кто?
Это было не видно. Это уже совсем не забавляет. К черту человеческий
облик. Я рванул вверх, но машины похитителя нигде не было видно.
Впервые я почувствовал глухое томление в сердце. Если это кто-то из
моих вассалов, с ней ничего не случится. А если это человек? Увидел
одинокую женщину в лесу. Идиот! Как я мог рассчитывать на судьбу,
которой не увидел. Раз за разом я облетал дорогу от своего дома до
ее. Уже совсем рассвело. Я решил поискать у дома и увидел тонкую руку,
распахнувшую форточку. Она была дома! Я рванул в подъезд и остановился
только у дверей. Мне было не до условностей. Она открыла и замерла ни
говоря ни слова.
Ричард уехал. Он поднялся со мной в квартиру, взял мой номер телефона, оставил свои координаты и сразу уехал. Интересный мужчина, хотелось бы знать, как давно он познакомился с Павлом? Моя персона тоже очень заинтересовала Ричарда. Несколько раз, я ловила на себе удивленные взгляды. Какая странная ночь сегодня. И зачем только я поехала вчера к Павлу, меня ведь никто не звал? В результате, я немного коснулась его жизни.. Этот его родственник.... он скорее напоминает слугу. Может быть так оно и есть? Разве одно другое исключает? Я постояла под струями горячей воды, помыла голову, нанесла на кожу лица легкий слой питательного крема, и поняв, что больше всего мечтаю о мягкой подушке и пуховом одеяле, пошла в спальню. И вдруг, раздался звонок в дверь. У мня больно стукнуло сердце.... Кто это еще? Я почему-то испугалась, что это может быть Ричард. Коленки предательски дрожали. Я подошла к двери, и даже не посмотрев в глазок, сразу открыла... На пороге стоял Павел. Слава богу...
- Проходите - я посторонилась давая пройти. Нет, коридор, определенно маленький, но с этим уже ничего не сделаешь.
- Что случилось? Почему вы уехали? Кто вас привез домой? - Павел на ходу снимал куртку. Казалось он был взбешен.
Я попыталась поднять упавшие перчатки, но Павел не дал мне этого сделать. Он схватил меня за плечи и практически внес в гостиную.
- Павел, успокойтесь. Во-первых вы делаете мне больно, отпустите. Хоть немного, ослабьте хватку. Что могло со мной произойти? О чем вы подумали?
- Действительно, о чем я мог подумать, увидев пустую машину в лесу? - Павел не кричал, но голос у него был такой холодный, как отточенный клинок.... лучше бы он все-таки кричал. - Почему вы меня не дождались? Кто за вами гнался? Черт бы вас побрал, в самом деле! Клянусь, я вас когда-нибудь сам убью, если вам надоело жить...
Он, наконец, отпустил меня и устало сел в кресло. Я осторожно обошла Павла со спины и положила руки ему на плечи. Мне показалось, что мой гость вздрогнул. Я наклонилась к уху и шепотом заговорила.
- Почему вы так перепугались, Павел, можно было просто позвонить. Телефон все время со мной. Вы забыли, что человечество уже пользуется мобильной связью?
Он резко повернулся и посмотрел мне в глаза. Похоже, такая простая мысль даже не пришла ему в голову. Меня пронизала какая-то горячая волна и голова закружилась. Надо выпить чего-нибудь крепкого и лечь спать. Убрав руки, я повернулась к бару за бутылкой.
- Будете? - я предложила Павлу виски. Он отрицательно покачал головой.
- Машину я взяла не свою, потому, что для этого пришлось бы перебудить весь дом. А мне совсем не хотелось разговаривать с вашим родственником. Мне не хотелось оставаться в вашем доме без вас, понимаете? А еще я терпеть не могу, когда меня слишком настойчиво удерживают где бы то ни было. Павел, это дурацкое свойство характера, я, в таких случаях, обязательно сделаю наоборот, вопреки здравому смыслу. На лесной дороге я встретила еще одного вашего знакомого. Вы же понимаете, двум машинам там не разъехаться, вот и пришлось знакомиться. Ричард, вы же понимаете о ком я говорю?
Я налила виски и сделала большой глоток обжигающего напитка.
- Кажется, да.. - глухим голосом ответил мой гость.
- Он предложил подвезти меня в город, а заодно, и вернуть машину. Я не сомневалась, что он вас знает хорошо. Во- первых, ночью, в ту сторону, можно ехать только к вам, а во-вторых, он сразу узнал машину, на которой я ехала. Простите, что я невольно заставила вас волноваться. Я теперь и сама понимаю, что вы могли подумать... Простите. Павел, мне что-то совсем плохо, такая слабость.... Я хочу прилечь.
Мне действительно было плохо. Сердце готово было выскочить из груди, явно не хватало кислорода. Я очень испугалась. Но чего?
Теперь я понимал, что моя погоня, и театральное появление в её доме выглядели со стороны довольно глупо. В самом деле, Ричард наверняка почуял метку, и вряд ли решится бы выяснять, что в голове у моей гостьи. Конечно его удивит мой странный поступок, но когда меня заботило его удивление. И спросить он не осмелится. Разве что, приставит к ней охрану. Но мне тут оставаться неприлично, я и так ворвался, нарушив её планы. Надо снова становиться человеком, а не то скоро она замолчит и начнет меня бояться. Я не испытываю ничего кроме литературного интереса. Такая линия самая правильная. Но это не совсем так. Я испугался не за автора моего прошлого, не за биографа, который выдает мне клочки моей жизни, давно забытые и никому кроме меня не важные. Нет, я испугался за её жизнь. Она внимательно смотрела на меня, не решаясь прогнать и не предлагая разговора. Право слово, смешно же я влетел, вращая глазами. Я грустно улыбнулся.
– Я решил, что на вас напали, какой-то маньяк запихнул вас в машину и уже изнасиловал и убил в этом лесу, где так мало бывает людей.
- Мало?! Только возле вашего дома такая оживленная трасса, что узкоколейка явно не подходит. – Она допила спиртное, и поджав под себя ноги, замолчала.
Я встал, прошелся по комнате, пересел рядом с ней.
- Маро, мне бы не хотелось, чтобы с вами что-то случилось, особенно из-за меня. Вы очень смелая женщина. Но нельзя так слепо полагаться на судьбу.
Я взял её за руку.
- Я сейчас уйду. Мне очень не понравился сегодняшний день. Надеюсь, что в следующий раз смогу принять вас в гостях как положено.
- Вас никто не выгоняет. Скажите, а Ричард, он тоже ваш родственник?
Я пристально смотрел на неё. Я не ожидал, что он появится так скоро, и уж совсем не хотел, чтобы он с ней встречался. Надо будет его предупредить. Но на прямой вопрос надо что-то отвечать. Я приблизил её руку к своему лицу. Прижал её к губам. Могу же я поцеловать даме руку, что в этом такого? Но она молчала, и по всей вероятности ждала ответа.
- Вы хотели пригласить меня на ужин?
- Это теперь в правилах хорошего тона – ничего не отвечать на вопрос?
- Да, он мой родственник, причем довольно близкий.
- Поэтому он не знал, что вас зовут Павел?
- Придется заняться его памятью. Прискорбно, если он забывает такие простые имена. Но видите ли, в Израиле принято…
Она забрала свою руку.
- Морочить голову?
- Да! – Я постарался улыбнуться как можно дружелюбнее. – Меня многие знают под другим именем.
- И родственники, довольно близкие?
- Маро, это тайна, ну что вы от меня требуете? Я военный, я просто не имею права…
- Вы ничего мне не должны. Даже называть свое настоящее имя.
Я чувствовал мучительное её упрямство. И меня снова обуяло бешенство.
- Если я скажу вам свое имя, мне придется вас убить.
- Вы же слышали, что я сказала? Можете оставить свои тайны при себе.
Это решительно никуда не годится. Она думает что сможет меня заставить? Обидеться и я растаю? Я встал, взяв куртку.
- Вы устали. Я буду ждать вашего письма, Маро.
Она не ответила. Я сделал несколько шагов по направлению к двери, она сидела, крутя в руках бокал. Я вернулся, поднял её за талию, и прижал к себе.
- Вы напишите мне?
Но она упрямо избегала моего взгляда. Тогда я наплевав на все свои устои, повернул её лицо к себе, и заставил посмотреть мне в глаза. Губы её дрожали. Мне нельзя было допускать её страха. Я прикоснулся к её лицу, отодвинув упавшую прядь и легко поцеловал в уголки губ. Она закрыла глаза. Ей явно было плохо. Подняв её на руки, я отнес её в спальню, проделал уже довольно знакомую процедуру, откинул одеяло и уложив, накрыл, потушил свет, и вышел, закрыв двери запасным ключом, который так и остался у меня.
- Добрый день, Павел. Сегодня понедельник, и все, слава богу, встало на свои места. Работа так хорошо отвлекает. Мне тоже не понравились прошедшие выходные. Знаете, я сама во всем виновата. Как там в пословице - любопытство сгубило кошку. Мне хотелось посмотреть на ваш дом. Сама не знаю, зачем. Может быть просто хотелось посидеть с вами у камина и поболтать. Но ведь об этом принято договариваться заранее. Будем считать это досадным недоразумением. Согласны? Вы напрасно так беспокоитесь, я никогда не отличалась осторожностью, с самого детства. Прогуляться ночью по пустынным местам - любимое занятие. Я никогда ничего не боялась... У меня был только один спутник в моих стремных вылазках - собака. Огромный черный пес, овчарка по кличке Маг, сопровождал меня в путешествиях. Вот уже три года как его не стало. Взять щенка я сейчас не могу, командировки, знаете ли, да и не хочу. Не знаю, была ли у вас когда-нибудь собака-компаньон, и поймете ли вы меня..... Маг был моим другом, а друга заменить нельзя. Хотя, если признаться, мне приятна ваша забота. Все, до вечера, я уже хочу уехать с работы. Обнимаю, Маро.
У меня есть немного времени, для того, чтобы написать несколько строк о Сайме. Я остановилась на том, что с ним, в каменном мешке тюрьмы, в дальней колонии, разговаривает верховный жрец этой планеты, магистр клана колдунов - Кир.
- Я не хочу чтобы ты умирал, Сайм, - тихо сказал жрец. - Правда, не хочу. И не только потому, что чувствую в тебе большой магический потенциал. Честно говоря, я не могу оценить твоих способностей. Ты почему-то не поддаешься чтению. Я лишь предполагаю, что из тебя может получиться сильный жрец, а наш клан всегда стремился к могуществу. Ты со своим отрядом сумел добраться до изначальных и выжить там. Учти Сайм, я не пощажу твоих друзей, если мы не договоримся.
- Ты и так их не пощадишь, вот в чем дело. - Сайм отбросил издевательскую вежливость и перешел на "ты". Смысла торговаться, собственно, не было. Возможно он искренне хотел сделать командира своим союзником. Возможно. Но не ребят. Даже если верховный и оставит их в живых, то ненадолго. С ними вскоре произойдет какой-нибудь несчастный случай, или постигнет смертельная болезнь.
- Хорошо Сайм.
Он постучал в дверь темницы , и в камеру вошел сгорбленный маленький человек в светлой мантии. Темные, сальные волосы с прядями седины, неопрятными сосульками свисали по обе стороны узкого личика, на котором выдавался вперед длинный, тонкий нос с бородавкой на кончике. Человек двигался, странно приволакивая ногу и держа голову слегка набок, отчего казалось, что он к чему-то прислушивается. В общем, красота неописуемая.
- Познакомься Сайм, это Вадиус, - представил его магистр, - Это лучший в клане специалист в области тонкой магии и считывания мыслей. Приступайте мэтр.
Значит, не сумел договориться, и теперь хочет, чтобы этот горбун вломился в мое сознание - подумал Сайм. Командиру даже стало немного жалко мага, ведь тот будет обречен на безвременную кончину. Кир не допустит, чтобы кто-то еще знал об изначальных. Тем временем, маленький маг пытался поймать взгляд Сайма.
Я сидел во флигеле, и пытался проследить ряд формул одного древнего
алхимика, и почти преуспел в этом, когда дверь за моей спиной тихо
скрипнула. - Какого черта? - поинтересовался я. Обычно после такого
приема меня не тревожили. Но за моей спиной послышалось покашливание.
- ты решил все же заглянуть, Рич?
- Да. Хотел спросить, зачём вы уничтожили моего советника?
- Он не оправдал моих ожиданий. Ты кстати тоже. - он хмыкнул.
- я как раз по этому поводу. Вы поставили метку.
- не метку, Ричард. А охранный знак. От таких, как ты.
- А я как раз хотел спросить вашего разрешения пообщаться с этой дамой.
Я развернул к нему кресло.
- Что это значит, Ричард? Что в твоем представлении – пообщаться с человеком?
- Отец, вы ко мне несправедливы. Я увидел ваш охранный знак, как вы сегодня назвали свою метку, и исполнил свой долг, сопроводил до дома вашу пассию.
- Она не моя пассия, я не обладаю уверенностью в том, что каждая симпатичная женщина, попадающая в поле моего зрения, немедленно должна мне принадлежать.
- Нет?
- Нет, Ричард.
- Вот и прекрасно. Значит я мог бы с ней общаться, тем более если вам такое общение не скучно. Я пока думаю здесь задержаться, не волнуйтесь, не надолго. У моего советника осталась здесь семья. Мне нужно будет их забрать. Двое дочерей и служанка. Они не виноваты, что он имел несчастье быть в вашем доме в мое отсутствие.
- я не желаю больше о нем слышать. И вообще, выметайся отсюда, лодырь. Тебе всё время надо вершить важные дела, лишь бы не заниматься своими обязанностями.
Он не стал дожидаться, а выскочил за дверь, так и не заручившись моим разрешением, но и не получив прямой отказ. Но за неё можно не беспокоиться, у неё мой знак, которого он не переступит. Я улыбнулся воспоминаниям вчерашнего дня и сел писать ответ.
- Доброй ночи, Маро. Ваш рассказ с его мелкими деталями, наводит на мысль, что вы прятались в камере, и сумели всё детально исследовать. Пока Сайм беседовал с магом, я обдумывал ваши извинения, и полагаю, что вел себя ужасно. В начале я просто не оказался дома. Непростительно. А ведь я хотел с вами поужинать! Но один идиот вас напугал, а другой увез. Потом я наглейшим образом ворвался в вашу квартиру. Простите меня. Сегодня был ужасно трудный день. Думаю, ваш день был ещё труднее. Тяжело оставаться маленькой и хрупкой и в то же время руководить. Спокойной вам ночи, приятных снов. Мне вас так не хватает. Павел.
Зачем он прилетел. Я сам добровольно сложил с себя бразды правления на этот короткий период времени, что я проведу на земле. Но отдохнуть без них всех мне не удается. Надо было принять вид не человеческий, а какого-нибудь зверя. Я ей ничего не написал о своей собаке. Есть ли у меня такой друг. Конечно, можно было бы рассказать ей сказочку про великого оборотня, но что-то меня удерживает. Возможно, она в своем повествовании дойдет и до этого периода в моей жизни. Но сны ли это? Или она видит картинку в целом. Старый маг был таким незначительным эпизодом, что я ни за что не вспомнил бы о нем, не расскажи она мне о подобном факте. Но все больше совпадений и меньше неточностей. Я закрыл экран, не ожидая ответа немедленно. Дом по-прежнему был тих, но после визита Ричарда дом изменился. Этот паршивец ворвался как
метеорит в сбалансированную систему. И система разладилась. А
после его выходки я задумался, кем я хочу пожертвовать. Человеком или
советником. Поэтому советник погиб.
- Здравствуйте Павел. Вы не слышали последних прогнозов погоды? Зима не спешит уступать место теплу, морозы, причем крепкие, до -26, продержаться до конца февраля. Мы успеем покататься на финских санях. Я собираюсь домой. Вечером, как обычно, продолжу историю Сайма. Я сама к нему почти привыкла, и не смогу точно разграничить сны, от придуманного. До вечера. Маро.
Я совершенно буквально понял пожелание «до вечера». Поэтому остановил свою машину возле её крупной и грозной конторы, в которой она проводила большее время суток. Нет, я вовсе не собирался за ней ухаживать с человеческой точки зрения. Просто если люди вместе чувствуют себя комфортно, то почему бы им ни увеличивать это совместное времяпровождение. До разумных пределов, конечно. Никто не собирается навязываться. Но поскольку, я не знаю, что на самом деле в мыслях у этой особы, попробую воспринимать то, что она мне говорит за чистую монету. Я проехал по незамысловатому импровизированному рынку, и купил букет тепличных цветов, которые пахли так дурманяще, что пришлось открыть окно в машине. Из какого-то фургона выскочила на снег волшебной красоты девушка в тонкой курточке и мини-юбке, она умоляюще взглянула на меня, и я затормозил.
– Куда вам, девушка?
Она уже сидела в машине, грея покрасневшие пальцы, и пытаясь достать из сумочки помаду.
– Куда мне? – Озадаченно переспросила она. Я увидел, что простой вопрос вызвал у неё бурю чувств, и решив дать ей отогреться и успокоиться, включил печку, и подъехал к проходной. – Куда вы едете?
– Сейчас заберем одну мою знакомую, а потом я вас подброшу.
– Никаких знакомых, - возмутилась она. – Или тут, или выпустите меня. Я так не работаю. Я ни слова не понял из этой гневной тирады. Увидев Марину, беседующую с каким-то мужчиной, я набрал её телефон.
– Слушаю. – Голос был отстраненно холоден.
– Если вы не передумали ужинать…то я на вас смотрю из-за забора. – Она повернула голову, и найдя меня глазами, приветливо кивнула. Потом взгляд её изменился. Девушка, которая сидела на заднем сидении, распахнула двери, и забыв её закрыть, бросилась наутек. Я так и не понял, что же её напугало. Маро вышла, всё ещё глядя вслед убежавшей пассажирке.
– Павел, вы меня удивляете.
– Чем же?
– Эта девушка… Вы её чем-то напугали?
– Да. Вами. Я сказал, что заберу одну знакомую, а потом подвезу её.
– А вам не пришло в голову, что у неё были другие планы?
– Она мне так и сказала, но я ни слова не понял из её галиматьи. – Маро недоверчиво хмыкнула. – Она выскочила из фургона возле рынка, и мне показалось, что одета она не по погоде, - продолжал я.
– Или вы совсем одичали, или вы просто издеваетесь. Если вы хотите поужинать, поехали. Потому что мне нужно будет вернуться на работу.
– А можно будет взглянуть на ваше рабочее место? Обещаю, что не буду срисовывать план завода, и продавать вражеской разведке. – Я открыл двери, и она села возле меня.
– Какой сильный запах духов в машине. Вы поэтому открыли окна и включили печку?
Я потянулся назад, и достал букет. Рядом с букетом лежала цветная квадратная обертка. Кровь отлила от моего лица. Презерватив. Какой же я идиот. Мне даже в голову это не пришло. Я думал, она школьница. Затолкав доказательство моего невежества между креслами, я вернулся на свое место, подавая ей букет.
– Павел, почему вы так побледнели? Что случилось?
– Ничего, просто я…да, наверно одичал. Маро, если вам не нравится букет, вам совершенно не нужно держать его на коленях. - На морозе цветы почти не пахли. - Хотите, я положу его назад?
– Нет. Не хочу. Неужели вы думаете, что я сама не могла бы положить его назад, если бы хотела?
Я замолчал. Мне оставалось только ругать себя за подобную оплошность. А ещё я абсолютно не знал этот район.
- Езжайте налево. – Наконец не выдержала она. – Видите вывеску? Там делают неплохие шашлыки.
- Я тут не бывал.
- Правда район не очень… но мясо я бы поела. А тут оно всегда свежее, и народу в такое время не много.
Мы зашли в полутемный зальчик ресторана. Машину я оставил у входа на стоянке. Мы сели за маленький столик, вечер начинал исправляться.
– Когда я влетел в вашу квартиру в прошлые выходные, я заметил множество странный вещей на стенах, на стеллажах. Я понял, что это трофеи из разных мест. И по этому поводу мне хочется дать вам один предмет. – Я вытащил из сумки маску. С собственного лица. Мне почему-то захотелось, чтобы подобный артефакт был у неё дома. Она уставилась на маску ничего не говоря. Это был слепок с настоящего лица, мне важно было знать – напугается она или нет. Я положил маску на стол перед ней. Брать её Маро не торопилась. – Если вас что-то смущает…
- Где вы это взяли?!
– Привез с собой из далекой страны.
– Вы думаете, это мирная маска?
– По отношению к вам – уверен.
Она как-то отстраненно доела, и мы в полном молчании отправились на завод. Там уже никого не было. Поднимаясь в лифте в полной тишине я старался не думать о белой обезьяне. Мне хотелось снова ощутить прикосновение моей сказочницы.
Сайм сосредоточенно крутил головой чтобы не встретиться глазами с Вадиусом.
- Так не пойдет, сынок,- мягко упрекнул его маг, и невидимая сила, словно тисками, сжала голову командира, зафиксировав ее в одном положении.
Горбун подобрался совсем близко, Сайм попытался зажмурить глаза, но ему это не удалось. Спустя секунду он ощутил, как чужой разум осторожно касается сознания, нащупывая мысли и воспоминания."Опытные маги умеют закрывать свои мысли от чтения" - всплыла в голове Сайма фраза, когда-то сказанная демоном." Кстати, если этот человек сумеет меня прочитать - невольно думал лейтенант, - им станет известно о лорде Лафаре. Для демона эти знания опасны. Клан магов сможет его призвать." Щупальца чужого разума погружались в сознание все глубже, времени на размышления не было. Сайм вспомнил уроки изначальных. Как жаль, что он так мало времени посвятил занятиям. Неожиданно легко он скользнул в бесконечность и полетел в ней, успев ухватиться за кончик сознания мага. Их уносило все дальше, в пустоту, в перевернутое, искаженное, растянутое и одновременно сжатое пространство. Сайм уже немного привык к этому ощущению, чего нельзя было сказать о маге. Его сдавленный, полный боли, крик вернул Сайма к действительности. Ястреб выпустил его разум и вернулся в собственное тело. А горбун распростерся на полу у его ног, вздрагивая в конвульсиях. Знаток тонкой магии постепенно приходил в себя. Он понял, что произошло нечто необычное, из ряда вон выходящее.
- Ты силен, Сайм - сдавленно прошептал верховный. - Тем больше у меня причин перетянуть тебя на свою сторону... или уничтожить.
Горбун с трудом поднялся и, зажимая рукой нос, заковылял к двери, которую услужливо распахнул тюремщик.
- Доброй ночи, Павел. Я так и не дождалась от вас письма. Жаль. Завтра предстоит тяжелый день. С самого утра у меня большое совещание, а потом... Надеюсь удастся пораньше удрать с работы. Надеюсь, вы не оставите без внимания мою персону, и мы сможем встретиться. Спокойной ночи. Маро
Я отправила письмо и задумалась. Какой-то он слишком правильный, а может, слишком сдержанный. Второе предположение, кажется более вероятным. Павел закрыт, полностью закрыт. Мне очень хотелось еще раз встретиться с его родственником, который довез меня домой. Ричард никак не выходил у меня из головы. Но не просить же Павла, устроить нам встречу. Собственно, почему бы нет? Или позвонить самой? Я немного подожду...
Проведя несколько часов в её конторе, о которой она говорила с любовью, мы сели каждый в свои машины и разъехались по домам. Мне не хотелось её отпускать, но говорить на производственные темы мне прискучило, а рассказывать о себе она не торопилась. Распрощавшись с ней у её машины, я увидел как осторожно она укладывает маску в багаж, и улыбнувшись, удалился. Этот артефакт поможет ей не попадать в приключения нежелательного толка. Я ехал неторопливо, изредка поглядывая на заснеженные придорожные заросли, и вспоминал только что пережитые моменты. Без сомнения, что-то с ней было не так, с этой женщиной. Выходя из лифта, я придержал её локоть, и она вздрогнула, и замолчала, хотя в этот момент что-то рассказывала об устройстве своего управления. – Вас что-то напугало? – Спросил я, оглядываясь. – Мне показалось, что в коридоре кто-то есть. – Естественно, есть. Мы с вами. Вам эта экскурсия грозит неприятностями? – Я выпишу вам пропуск. Вы же литератор. – Если надо… Но покажите мне свой кабинет. – Мы прошли по коридору, похожему на раскачивающийся в джунглях, мост через глубокое мрачное ущелье. На входе в кабинет она замешкалась с ключами, и они упали перед дверью. Я наклонился, поднимая их, и подал ей. Руки у неё были ледяные. Я взял её руку в свои, и хотел поднести к лицу. – Павел…- Я удивленно посмотрел на неё. – Вас что-то беспокоит? – Мне кажется, что за мной кто-то следит. – Я хотел рассмеяться, но потом смешок застрял в горле. – И давно вы это чувствуете? – С тех пор как была у вас в доме. – Любопытно. Но пока я с вами, я буду вас охранять. – А когда вы не будете со мной? – Вас будет охранять маска. – Я всё же дал ей войти в кабинет, но руку продолжал держать в своей. – Очень изысканное убранство на мой вкус. Не удивительно, что вы тут проводите столько времени. – Я уселся в мягкое кресло, а она пошла разбирать какие-то папки, из-за которых вернулась. Я тронул мышку. На экране всплыл какой-то текст. Я увидел имя Ричарда и вчитался внимательней. В глазах у меня поплыло. Ричард был не какой-нибудь, отстраненный, а очень хорошо мне знакомый. Мой собственный сын. Вот как? Тут и имя совпадает. Подождем. Вот где оказывается надо искать. Очень интересные открытия. Но я не стану это читать. Я уже и так вижу, что этой женщины упускать нельзя. Она как ларец с сокровищами, или ящик Пандоры. Но это можно выяснить только опытным путем. Я встал и прошелся по мягкому ворсу ковра. – Не скучайте, я вас сейчас отпущу. – Я не скучаю. – Я остановился напротив неё. – Что вы потеряли, помочь искать? – У меня всё здесь в идеальном порядке, я ничего не теряла, просто для завтрашнего утра складываю материал. Вы же не дали мне доработать. – У вас завтра тяжелый день? – Обычный сумасшедший день. – Я поднял её за плечи от какой-то папки, и привлек к себе. – Почему вы не включили полный свет. Любите полумрак? – Просто торопилась. – Она немного отстранилась глядя на меня снизу вверх. Я сжал её плечи. – Если день завтра обычный, значит, вы можете лечь спать позже? – Нет, Павел. Я с трудом стою на ногах. – Хорошо. Тогда не будем задерживаться. – Я глубоко вдохнул, стараясь запомнить запах её духов. – Какой-то запах знакомый у вашей помады. Кажется померанец с ванилью. – После этого я отошел в самый дальний угол и сел, сцепив руки, чтобы не делать лишних движений. Она медленно сложила свои листки. – Пойдемте? – Да. Конечно. Отвезти вас домой? – Нет, что вы! – Она ответила как-то испуганно. – Тогда давайте выбираться из вашей крепости. Зайдя в лифт, она забилась в дальний угол. Ну что за детский сад. Я молча рассматривал её, вглядывался в лицо. Она старалась не смотреть мне в глаза. – В момент этих воспоминаний тормоза оглушительно взвизгнули, и я открыл глаза. Машина стояла посреди лесной дороги, я вовремя почувствовал препятствие. Посреди дороги стояла женщина в короткой шубке с длинными черными волосами. Она махала мне снятой с руки перчаткой. Действительно, оживленная дорога. Я подъехал и открыл двери. – Вы заблудились, мадам? – Нет, я ехала по одному адресу, но слетела в кювет. Вот уже пол часа я иду в обратном направлении, и ужасно боюсь волков. – Это обоснованный страх. Она села в машину, откинула волосы назад и вдруг обняв меня за шею прижалась к моим губам. Ну и нравы в этом мире людей. Я ответил на поцелуй, потом отстранился, разглядывая незваную гостью. – Надо вытащить вашу машину. – Нет, в этом нет необходимости. Меня сюда привезли. Я вас обманула, мессир. Если я сумею вам понравиться, мне обещали огромное вознаграждение. – Вот как? Узнаю почерк. А тебя предупредили, что эта авантюра может стоить тебе жизни? – Да, господин. – Ну что ж, попытайся мне понравиться. – Она попыталась меня обнять. – Нет, дорогая, мы поедем ко мне. Или ты торопишься? – Она прикусила губу. – Вот и чудно. – Я усмехнулся, мысленно называя своего сына разными словами, так, чтобы до него дошли мои мысли. Дом был освещен. К моему приезду подготовились. Ни минуты покоя.
О великий мессир! Какие же мысли посещают моего отца в этот момент! Меня закрутило ледяным вихрем, и ударило о стену дома. Но я был готов. Я не знал, что он предпримет, но надеялся, что гнев быстро остынет. И действительно, ледяной ветер, закрутивший меня так же внезапно исчез. Устранив таким образом возможную опасность, я отправился вслед за её джипом. Она остановилась у своего дома, куда я уже отвозил её. Ощущение пьянящего тепла снова вернулось, когда я рванул за ней двери в подъезд. Она вскрикнула, и развернулась ко мне. Глаза её пылали таким бешенством, что будь я человеком, меня бы вынесло вместе с дверью и интеркомом. Я шутливо вскрикнул, потом раскланялся. – Ричард? Что вы тут делаете? – Я провожу тут всё свое свободное время, как безнадежно влюбленный. Мне хотелось вас увидеть. Маро, вы позволите подняться? – Она замерла на ступеньке.
Павел, он очень странный, не доводилось встречать таких людей. Мне, по идее, не мог понравиться такой мужчина, да он мне и не нравился. Он ни чем не занимался всерьез, просто жил в свое удовольствие, путешествуя по всему миру, ни каких обязанностей, ни каких проблем. Вся его жизнь была застрахована приличным вкладом в каком-нибудь надежном банке. Скучно... Павел, иногда, демонстрировал полную неприспособленность к реальной жизни. Взять, хотя бы, этот случай с проституткой, детский сад, да и только. Он всегда сдержан, логичен, вежлив, обходителен, совершенно прогнозируем. От него невозможно ожидать сумасшедшего поступка. Его хочется растормошить, наполнить жизнью, поставить в неловкое положение. Павел бережно держал меня за руку, осторожно прикасаясь губами, помчался спасать от неведомых грабителей, наткнувшись на брошенную в лесу машину, застенчиво уселся в углу кабинета... Может быть я ему не нравлюсь? Я привыкла к Павлу, как к другу, но не более того.. Но что-то все-таки есть в этом мужчине. Хочется понять, что? Меня всегда раздражала подобная инфантильность. Я, почему-то не представляю его с дрелью. Хотя, конечно, это само по себе не о чем не говорит. Но, что ж это он, даже поцеловать по-человечески не может. По дороге домой, я вспомнила еще много моментов, говорящих о его оторванности от мира. А вот Ричард, - полная противоположность, от одного взгляда бросает в дрожь. На него-то я и наткнулась в подъезде собственного дома. Этот господин, кому угодно вскружит голову. Мы поднялись в квартиру. И я тяжело вздохнула, ставя сумку на привычное место...
- Я наверно, делаю что-то не так, но мне плевать. – Отрывисто сказал Ричард, бросая пальто на спинку дивана, и садясь в кресло. Я собирался вам, тебе позвонить, но не понимал, зачем. Поэтому я ждал тебя сегодня, знаю, где ты работаешь, с кем ты ужинаешь, и вообще, многое. Но это всё не важно. – А что важно, Ричард? – Маро устало опустилась на диван, оглядываясь с некоторым беспокойством. – Что ты ищешь? – Спросил он. – Я забыла в машине подарок. Надо его принести. Не хочется оставлять его в багажнике. – Подарок от … Павла? – Он будто снова запамятовал, как зовут его знакомого. – Кто он вам? – Родственник. – И вам тоже? – Ричард заразительно расхохотался. – Насколько я знаю, у него не большая семья. – Вы знаете его семью Маро? – Он поднялся, и пересел на диван. – Я не пришел говорить о нем. И не нужно искать тему. Она не нужна. Мы сейчас уедем отсюда. Я не хочу говорить тебе, почему я здесь в твоем доме. – Я никуда не хочу ехать. Я устала, у меня был длинный день. – Тебе ничего не придется делать. – Ричард снова поднялся. На нем был грубой вязки свитер и светлые джинсы, носком ботинка он нетерпеливо постукивал по полу. – Тебе даже не нужно одеваться. – Но на улице холодно! Да я и не собиралась никуда. Ричард, ослабьте напор, или говорите, что вам надо! И почему вы мне тыкаете? – Что мне надо? Тебя. – Он подошел ближе и вдруг легко нагнувшись, поднял Маро на руки. Прихватив свой плащ, он немыслимым движением накинул его на себя, и поспешил со своей ношей к двери. – Ричард! Отпустите! Вы сумасшедший? – Она едва могла говорить, голос стал хриплым от страха и желания сдаться такому внезапному напору. – Да, если тебе так будет легче. – Он выбежал из квартиры, прикрыв её плащом, так, что она ничего не видела. Только ощущение бешенной скорости сопровождало его стремительный бег. Он не дышал тяжело, он кажется вообще не дышал, не отпускал свою ношу, и продолжал движение. Ей казалось, что он должен посадить её в машину. Но он только плотнее накрыл её непроницаемой тканью, ей стало жарко возле его тела. Но освободиться от плотной материи пахнущей горьким цитрусом, она не могла. Он поставил её на ноги где-то на безлюдной улице окраины. Перед ними был заброшенный строительный участок. Вдалеке виднелись очертания дома. – Как мы сюда попали? – Сдавленно спросила она. – Где машина? – Действительно, снег вокруг был девственно чист и никакого намека на машину не было.– Тебя волнует, как мы сюда попали, и всё? Больше вопросов нет? – Есть. Много. Кто вы, например? – Это все потом, Мариночка. Идем. – Он потянул её за руку в направлении недостроенного остова дома. Она не двигалась, тогда он снова подхватил её на руки. Она оглянулась назад, ей показалось, что он не оставляет следов, и практически летит над землей. Дверей не было и по дому гулял пронзительный ветер, завывая и хлопая кусками строительного мусора. Он опустил её на бетонный пол, холод резко впился в ноги. Увидев, что она переступает с места на место, он резко дернул за скобу в полу, и откинул квадратный люк. Маро отшатнулась. – Уже поздно отступать, дорогая. Спускайся. Тебе нечего бояться. Ты вернешься к себе. Всё будет хорошо. – Он сказал это таким низким нежным голосом, что страх уступил место жару, поднимающемуся откуда-то изнутри. Они стали спускаться по широким ступеням, в кромешную тьму, но с каждым шагом становилось теплее. – Куда мы идем? – Я тут живу. Не бойся. – Она увидела далекий зыбкий свет живого огня. Ричард проходя, чиркнул зажигалкой, и зажег фитиль. Спуск кончился и перед ними предстал длинный коридор, заполнившийся светом маленьких факелов. – Ну вот, располагайся. – Большой зал, теряющийся по углам в непроглядной темноте был почти пуст. Посредине зала возвышалось ложе на белом меховом ковре в форме восьмиугольника. По ковру багровыми полосами расходилась в разные стороны нарисованная пиктограмма. Ричард снова щелкнул зажигалкой, и по восьми углам загорелись большие, в пол человеческого роста, толстые свечи. Он повернулся к ней и впервые долгим взглядом посмотрел ей в глаза. – Что вы намерены делать? – Её уже ничего не удивляло. Она говорила ровным голосом, не избегая его взгляда. – Я собираюсь подарить тебе нечто, что могу тебе дать. Я почувствовал впервые за долгое время, за очень долгое, поверь Маро, что могу что-то дать другому существу. Иди сюда. – Он подал ей руку, и потянул на мягкие покрывала. Она переступила края красных линий, и сразу попала в вязкий туман. – Это защита, только и всего. Тебе это ничем не угрожает. Иди ко мне, я безумно тебя хочу. – Он принялся целовать её волосы, глаза. Вокруг них заплясали искры, может отбрасываемые свечами, может они плясали в её глазах. И потом время остановилось. Очнулась, или проснулась она у себя дома. Серая пелена за окном не отражала время суток.
Я открыла глаза и посмотрела в окно. За густой зеленью, разросшейся лианы, просматривалась белесая пелена. Потянувшись, я облизнула пересохшие губы, очень хотелось пить. Тело сковывало тисками непонятой усталости, было тяжело оторвать голову от подушки. И все-таки я встала. Комната слегка наклонилась, а потом все встало на свои места. Я влезла босыми ногами в мягкие тапочки, завернулась в плед и побрела на кухню Поставила чайник, села в кресло и закурила. Потом я поднялась, открыла бар, достала бутылку красного чилийского вина и наполнила бокал почти до краев. Вот это да...., надо же такому присниться. Допив бокал почти до конца, я, вдруг встрепенулась. А что это я делаю? Какой сегодня день, и сколько времени? Взглянув на часы, я замерла - скоро шесть... Сколько же я спала? Правда, теперь можно спокойно допить вино, все равно на работу я уже не попала. Да и бог с ней. Похоже, я сегодня провела ночь с демоном. Все правильно, мы были в районе Залютино, а там находится место под названием Лысая гора. Горящие свечи, восьмиугольник, пиктограмма, пляска теней, вязкий туман, как в Мглистых пределах, Ричард... еще и Ричард, только этого не хватало.... Может я заболела, у меня поднялась температура, поэтому до сих пор ломит все тело и болят потрескавшиеся губы... нет, это просто сон, всплеск больного воображения. Но как хорошо.... Как легко на душе. Я пью вино совершенно одна, смотрю на клубы дыма, тянущегося к вытяжке, и улыбаюсь, улавливая ощущения сна. Дедушку Фрейда лучше не вспоминать. Конечно, это должен был быть Ричард, кто же еще... Хотя, мог быть кто угодно. Только почему он был так похож на родственника Павла? Павел, он вчера подарил мне маску. Или это тоже часть сновидения? Надо будет проверить..... Интересно, как бы этот праведник отреагировал на такой сон? Может ему описать происходящее и свои ощущения? Я рассмеялась. Нет, я не буду травмировать тонкую психику художника. Хотя, как врач, он, скорее всего, поставит вполне определённый диагноз. Мой мобильник запел привычную мелодию. Сколько же звонков я пропустила... Обо мне вспомнила моя подруга Ольга. Она предлагала встретиться. Я согласилась с радостью. Меня переполняли эмоции, хотелось красиво одеться и куда-нибудь выбраться. Мы договорились встретиться через пару часов в центре.
Сначала, я решила, что вызову такси. Конечно, пьяной меня трудно было назвать, но... еще предстоял ужин с подругой, который предполагал бокал хорошего вина. Но, мне очень захотелось сесть за руль, и положив в кошелек несколько сто долларовых купюр, на всякий случай, я взяла ключ от машины и спустилась вниз. Внутри клокотал, вулкан, который готов был, то ли взорваться, то ли стихал, на время. Теплая, могучая лава перекатывалась огненным сиянием, храня в себе огромный запас энергии. Я была уверена, что меня никто не остановит, даже пытаться не станет. Любимый ресторан на Пушкинской встретил меня шумной толпой, обворожительными запахами, бодрящей музыкой. Несколько мужчин обернулось мне вслед, провожая восхищенными взглядами. Ольга уже приехала, и заняла уютный столик в дальнем углу. Она выглядела веселой и спокойной. Очевидно, последняя история любви уже отпустила свою жертву.
- Маро, как тебе удается так шикарно выглядеть?
- О, дорогая, у меня имеется один маленький секрет. Я недавно заключила один выгодный контракт с потусторонними силами.
Моя подруга почему-то смутилась и уткнулась в меню, прекратив расспросы. Потом мы долго болтали. Я слушала о ее душевных скитаниях и столичной жизни. Ольга говорила долго, подробно рассказывая как выглядит ее квартира, чем она занимается на работе, с кем встречается, где отдыхает. Я, в свою очередь поведала ей о Павле....
- Маро, ты напрасно теряешь свой шанс. Твой знакомый - идеальный муж. Судя по твоему рассказу, он спокойный, надежный, основательный что ли. Именно рядом с таким мужчиной можно чувствовать себя защищенной.
- И обеспеченной - добавила я..
- Да, и обеспеченный. Нечего иронизировать...
- Оля, меня всегда тошнило от таких типов.
- Что-то я не заметила, что тебя тошнит от Павла.
- Да, ты права. Просто в нем есть что-то странное, и я пока не поняла, что именно. С ним тепло и спокойно, но не хватает какой-то чертовщинки.
- Перестань, сколько можно... Ты пройдешь, очередной раз, мимо прекрасной партии и найдешь какого-нибудь урода. Точнее, он сам тебя найдет.
- Может ты и права. Насчет урода - точно права. Но я не уверена, что он меня любит, и даже не уверена в том, что я ему нравлюсь. Просто Павел хорошо воспитан, вежлив, и ведет себя с женщинами несколько старомодно.
- Ну и что? Разве это недостаток?
- Все, давай сменим тему. Считай, что ты меня озадачила. Я попробую окрутить моего героя. Но если я начну умирать со скуки в его обществе, я приеду к тебе, искать приключения.
Я приехала домой около одиннадцати. Завтра уже пятница, скоро выходные. Писем от Павла не было, но он приглашал меня покататься на финских санях. Завтра я напомню о себе.
Марина, вы спите? Наверняка да. А я совершенно пьян. Такое бывает даже с такими как я. И все женщины вокруг прекрасны, а мужчины талантливы и благородны. Я ехал домой, и на дороге, снова в лесу, повстречал ведьму. Наверно, не стоит вам рассказывать о дальнейших приключениях, но вы сами столько раз говорили, что мы друзья. Колдовство оказалось слабым, или объект слишком устойчивым, но отзвук колдовства до сих пор греет кровь и веселит душу. Вы пренебрегли моим амулетом, а напрасно. Но пусть это останется на вашей совести. Маро, вы необыкновенная. Я чувствовал себя в толпе маленьким термитом, в большом холодном космосе, которому не нужно доказывать, что он достоин жизни, я же говорю, что я напился. Вокруг меня крутилась жизнь, кто-то страдал, кто-то хохотал в безумии пытаясь привлечь к себе внимание сердобольных лекарей, а я обнимал совершенно чужую мне женщину, и думал… не важно о чем я думал. Иногда это принципиально вредно – думать. Надо оставить все мысли и выйти в чистый астрал. Вокруг столько народу, что людей тяжело отличить от других. Сплошные маски. А потом пришлось снова врачевать. Одна веселая королева неловко спрыгнула с пьедестала и подвернула ногу. Многие мечтали бы оказаться на моем месте. Только у неё нога действительно болела. Я положил руки на точеную щиколотку, она подняла на меня томные от боли глаза, а я отвернулся и вспомнил тот незадачливый вечер. Это было неправильно. Всё было не правильно. Теперь я сижу один в своем подвале, из которого я сделал кабинет. Почувствовав под своими руками гладкую кожу и тонкую ниточку пульса на щиколотке, я закрыл глаза и представил, что это ваша нога. И что вы думаете произошло? Дама вскрикнула, схватила меня за руки, глаза её наполнились слезами, а лицо залило краской. Я решил, что у неё поднялось давление, а она принялась шептать мне про великую силу исцеляющих энергетических потоков, про то, что она почувствовала. А вот вы – нет. Как странно. Вы вообще что-то чувствуете? Черт, вы же простите мне этот пьяный бред? Я сразу сотру это письмо, и вы сотрите. Ваше счастье, что вы теперь далеко. Иначе… я бы не ручался за завтра. Ваше счастье. Позвоните мне завтра… Поедем кататься. Я протрезвею, и стану таким как всегда. Старые души должны гнездиться в молодых телах… Тогда их легче распознать… Экскурсия по вашей конторе напомнила мне старые фильмы ужасов, когда начинаешь бояться собственной тени, и не напрасно. Маро, надеюсь, вас не напугает это сумбурное послание. Пишите. Я жду ваших писем. А завтра мы будет мерзнуть в лесу, катаясь на санях, и греться глинтвейном. Павел.
Отправив письмо, я усмехнулся, представляя себя этаким старым лекарем, у которого, как говорится, седина ударила в бороду, а бес плотно угнездился в ребре. Но он, то есть я, стесняется такого бесстыдства, умудренный жизненным опытом и женским коварством, которого он, может и не видел на своем веку, зато наслушался про него от своих пациентов предостаточно. К моему бедру прильнула растрепанная черноволосая голова. Ведьма обвила меня руками, но в глаза не заглядывала. Она шептала что-то приходя в себя. Напрасно я её пожалел. Но подобная жалость была совершенно оправдана, а мой коварный отпрыск, прекрасно представлял, что было бы, позволь я себе вернуться в свое всегдашнее обличие. Вновь становиться мирным доктором было бы после этого намного сложнее. А наглому мальчишке хотелось поскорее спровадить меня с этой мирной планеты. Но он и не подозревал, что мой интерес здесь теперь намного глубже простого развлечения. Найдя здесь ответы на многие, терзавшие меня вопросы, я не собирался покидать Землю, и ему совершенно не обязательно знать – почему. Ведьма слабо застонала. Как её зовут, я спросить забыл, а теперь уж мне и не хотелось уточнять. Одно плохо, она поняла, что жестоко просчиталась, стремясь выполнить поручение своего господина, и из этой на первый взгляд невинной истории, может и не выбраться. Я поднял за подбородок бледное лицо, и заставил её смотреть мне в глаза. – Скажешь повелителю, что преуспела, и что я настолько очарован, что подарил тебе это. С этими словами, я приблизился к нежной шее, и подув на неё оставил своё клеймо. Ведьма сдавленно вскрикнула и распласталась на полу. Ей повезло, что мне не расхотелось играть, иначе она была бы уже мертва. Оставив красавицу приходить в себя, я отправился к сараю, где создал некое подобие финских саней, со всеми причитающимися атрибутами, смазывающими кремами, на случай лютых морозов, термосами, аккумуляторами, если захочется ехать побыстрее. Надеюсь, она не передумает. Я кажется, ничем её не обидел в письме, и ни словом не обмолвился о её приключении, которое почувствовал очень остро, ведь у неё на спине была моя метка. Я знал, как она провела ночь, и это знание очень неприятной иглой засело где-то в подреберье. Вот уж, бес в ребро, в самом деле. Зол я был и на Ричарда, но ведь я сам не запретил ему видеться с ней, значит и винить следует себя самого. А что если она решит и ему рассказывать сны, подобные тем, что она описывала мне. Но Ричарда это никак тронуть не может, он не проведет аналогии. Хотя… черт его знает.
Я смогла загрузить интернет только на работе, да и то, ближе к обеду. Письмо Павла меня развеселило. Надо же, оказывается ему тоже иногда удается расслабиться. Павел, уже в письме, несколько раз успел извиниться за написанные глупости, хотя, с моей точки зрения, ничего глупого он не написал, а что же будет когда он протрезвеет.. Потом я увидела письмо от незнакомого адресата, но прочитала не сразу, меня кто-то отвлек. Вылезли очередные, рабочие проблемы, и мне пришлось вмешиваться. Когда же я вернулась к компьютеру и открыла его, у меня чуть не остановилось сердце. Я застыла перед экраном, снова и снова перечитывая эти несколько строк. – «Марина, вы назвались таким именем, что найти вас в паутине виртуального братства было не просто. Но теперь я уверен, что это вы. Как вы себя чувствуете? Вам понравилось у меня в гостях? Хотите повторить визит? Ричард»
Не может быть, я наверное схожу с ума. Паника пронизывала сознание. Что же делать? В кабинет кто-то заходил и что-то спрашивал. Я даже пыталась реагировать... Потом, я нашла простое решение - удалила сообщение. Вот так, стало намного легче. Я подумаю об этом завтра.... Как я себя чувствую? Теперь - хреново. Теперь впору было напиться самой. Перед выходом, я решила ответить моему доктору.
- Здравствуйте Павел. Надеюсь вам уже легче. Неужели, в наших лесах еще можно встретить ведьму? Вам повезло. Но, пожалуйста, будьте осторожны, женщины коварны, в особенности ведьмы. Ваш амулет занял достойное место в моем доме. Он завораживает, и мне приходится привыкать к его присутствию. Сегодня вечером я встречаюсь с подругой. Надеюсь, мне не придется повторить ваш вчерашний "подвиг". Завтра, как только высплюсь, обязательно вас наберу. Поедем лечиться на природу. Надо будет только потеплее одеться, а то никакой грог не поможет согреться. Вы смотрели на градусник? То-то и оно, не зря февраль называют лютым. Скорее бы масленица, а там, глядишь, потеплеет. До встречи. Обнимаю, Маро.
Может быть и права была Ольга, надо попытаться охмурить Павла, а заодно, повнимательней присмотреться к его родственничку.
Я занимался на первый взгляд, обычным делом, таким обычным, что Ричард, опустившись тихо за моей спиной и прошуршав серыми в предрассветной мгле крыльями, не решился мне сообщить о своем присутствии. Я рубил дрова. Теперь поленья получались вполне ровными и не летели в разные стороны. Моя задача состояла в том, чтобы на самом деле их рубить без всяческих ухищрений. Уложив ровной стопкой очередное порубленное полено, я обернулся. У Ричарда были совершенно обезумевшие глаза. – Отец, вы что делаете? – А у тебя возникает необходимость в разъяснении этого сложного процесса? – Пожалуй. – Я готовлюсь завтра топить баню. Подозреваю, что в лесу холодно, и мне придется греться вспомогательными средствами. – Вам?! Греться?! А это не чревато глобальным потеплением? – Прекрати зубоскалить. Я так отдыхаю. В этот раз. И хорошо, что ты явился. – Я перестал улыбаться, и улыбка с лица моего сына тоже исчезла. – Я тебя предупреждаю… если ты не заметил моей метки… - Что вы отец, это же был подарок для вас, никто не посмеет причинить ей вреда. – Подарок? – Теперь уже я перестал понимать. – Вы о Нике? - О каком Нике? – О ведьме? – Ричард, ты лучше не буди во мне… меня… понял? – Нет, отец.
Кажется, он действительно не понимал.
- Я говорю о женщине, которую ты подобрал в лесу. Об обычной женщине.
Его лицо вытянулось. Он побледнел, и это было заметно даже при его смуглом цвете кожи.
- А разве у неё есть ваша метка?
Я понял причину его бледности. Очевидно раздумывал, оставить ли её в живых. Но как он мог не почувствовать метку.
- Есть, и мне очень странно что приходится говорить об этом. Её моральные устои не слишком меня смущают, но не смей её пугать. Она мне нужна.
Он не посмел спросить, для чего, хотя я видел, что он с трудом сдерживается.
- Иди в дом, я скоро приду. Вот только закончу эту поленицу.
- Отец, а Ника? Вы одарили её своим вниманием и оставили ей память.
- Пусть остается. Она наверняка не знала, куда ты её отправил. Страху натерпелась.
- Напротив, она умоляет меня , чтобы я вам о ней напомнил, и мечтает умереть у ваших ног.
- Не теперь, Ричард! И с какой стати ты хлопочешь о моем досуге. Иди.
Он скрылся в доме, а я продолжил свое необходимое занятие. Когда я появился в доме, на экране висел квадратик письма. Я подождал ещё минут пять, а потом велел ему убираться.
- Вы правы, Маро, насчет ведьм. Но не будем вдаваться в подробности. Завтра с утра я за вами заеду. Или вы предпочитаете приехать на своей машине? Дорогу вы уже знаете, но мне будет приятно вас забрать. Сани готовы и баня, если вы действительно замерзнете. Правда, там нет света. Это настоящая баня, её строили лет двести назад. А я только обновил. Но электричество туда провести забыли. А теперь все некогда. Но в доме полно свечей. Я набрал их у пасечника. Знаете, тут рядом живет пасечник, и говорят, мед у него великолепный. Но теперь меда уже нет, зато свечи остались. Я набрал их с дюжину, и теперь там будет достаточно света. Вы повторили мой «подвиг»? Будьте осторожны. Надеюсь, вы добрались домой без приключений, я помню, что вы рассказывали о своем авантюризме. До завтра. Павел
- Доброе утро. У меня вчера был тяжелый вечер - мы с подругой посетили боулинг-клуб. Очень странное место, доложу я вам. Полное смешение развлечений на разный вкус. Боулинг, дискотека, ресторан (несколько ресторанов), казино, и все это в одном помещении, правда в большом. Публика - самая разная, но в основном подростки до двадцати лет. Ума не приложу, откуда у них деньги на такое дорогое заведение. Зачем я вам это описываю, ведь мы сегодня встретимся... Павел, я прошу вас отнестись ко мне бережно, на большие физические нагрузки я не способна. После игры болят руки и спина. Вы, кажется, умеете вправлять суставы и делать массаж? Спасете меня? Павел, мне будет очень приятно, если вы за мной заедите, но я еще не знаю, когда освобожусь. Сегодня должен приехать мастер, чтобы очередной раз, заменить дверной замок. Он обещал быть в двенадцать, а вот сколько времени потребуется на работу - я не знаю. Поэтому, я доберусь сама. Обязательно позвоню вам, перед выездом. У вас сегодня не будет других гостей? Может быть, мне взять с собой кого-нибудь? На самом деле, я намекаю на вашу ведьму... Не обижайтесь, вы сами говорили, что мы друзья. Правда? До встречи. Я буду вам звонить. Маро.
Проснувшись утром, я первым делом рванула к компьютеру, и выдохнула с облегчением, увидев письмо только от Павла. Тревога, мучавшая меня всю ночь, немного отступила. Ответив "другу", я направилась в ванну, приводить себя в порядок. Мышцы действительно болели, только я подозреваю, что боулинг не имел к этому прямого отношения. Приятная боль в мышцах появилась после той сумасшедшей ночи... Сегодня мне хотелось покоя, приятной компании и домашней обстановки. Решу вопрос с дверью, и поеду отдыхать. - Павел, как вы там? Я все еще жду медвежатника, и, непонятно от чего, волнуюсь. Решила скоротать время и написать вам продолжение. Вы еще не потеряли интерес к нашим ястребам?
Два дня, оставшиеся до суда, данные Сайму для раздумий, прошли незаметно. Скучать ему не приходилось. С утра в камере появлялся тюремщик со своими прихвостнями и пытался уговорить сделать признание в покушении на наместника. Вопреки опасениям лейтенанта, пыток не применяли. Видимо, верховный не оставлял надежды заполучить союзника в его лице, и хотел, чтобы это лицо оставалось целым. Палач каждый раз скрипел зубами, раскладывая жуткие инструменты, а потом снова их убирал. Так что особых мучений визиты тюремщиков не доставляли. После них наступала очередь верховного мага. Здесь Сайму приходилось хуже. Бессильный гнев и ненависть, которые каждый раз охватывали ястреба при появлении этого человека, изматывали душу. Верховный вел себя ровно, разговаривал тихо и все пытался убедить лейтенанта в необходимости перехода на его сторону. Странно, но Сайм чувствовал, что действительно симпатичен жрецу, и это еще больше выбивало из колеи. Сайм старался выглядеть спокойным и надеялся вытянуть из него хоть какие-нибудь сведения о своих друзьях. Но маг ловко уходил от ответа, из-за чего у командира возникали тяжелые подозрения. У верховного не было причин щадить парней, и он мог приказать пытать их, чтобы добиться рассказа о путешествии к изначальным. Хуже всего было, когда Сайм оставался один. Особенно ночью. Обливаясь потом в душной камере, задыхаясь от вони и тяжелых испарений, он не мог справиться с предчувствием смерти и тревогой за близких ему людей. Неужели придется умереть вот так нелепо, бесславно, будучи оболганными и измученными. На справедливость суда, понятное дело, надежды не было...И снова хотелось разнести метровые стены, но Сайму оставалось только выть от бессилия, от невозможности сделать что-то, от бессмысленности происходящего... и ждать. Ждать возможности вырваться, спасти своих друзей. Без них он никуда не уйдет.
Мы несколько раз созванивались, и я проявлял чудеса терпения. Особенно мне это дорого далось после предложения моей сказочницы, пригласить с собой ведьму. Я пообещал себе, что отомщу ей за это. Такое пренебрежение достоинством мужчины не понравилось бы никому из представителей сильного пола, особенно, когда оно исходит от красивой женщины. Она хотела меня зацепить, ясно как день. Значит надо было бы обидеться. Но не выходя из образа это слишком сложно, поэтому я дождусь какой-нибудь случайной подруги, и посмотрю на неё другим взглядом. Очевидно, что Павел, а точнее я, совершенно не интересует её как мужчина. О чем это я? Я же этого и добивался. Оставим это, тем более, что если я хорошо понял своего сына, сейчас её голова должна кружиться от воспоминания. Раньше подобные мелочи меня не волновали.
Она подъехала к дому по свежему не прекращающемуся всю ночь снегу. Я вышел на крыльцо. Всё было готово. Я собрал легкий рюкзак, выставил сани во двор, смазал полозья. Она вышла из машины с веселой улыбкой старого друга, и раскрыла объятия мне навстречу. Выглядела она восхитительно, вероятно провела перед зеркалом не один час. Блестящие локоны искрились от падающих косых лучей мягкого солнца, светлая короткая шубка, высокие сапожки. Просто модель, затерявшаяся в лесу. Я поднял её на руки и прижал к груди, тоже искренне улыбаясь. Пахло от неё восхитительно, апельсинами, снегом и летними цветами. Я не удержался и заглянул в глаза. Она вздрогнула, но я отвел взгляд, и больше не стал её нервировать.
- Вы один, Павел? Ведьму решили не приглашать? – Кажется, она была разочарована.
- Нет, я вам этого и не обещал.
- Боитесь критики?
- Вот уж чего я не боюсь, так это критики. Маро, просто мне показалось что две красивые женщины это слишком сложное испытание.
- А она красива?
- Может, я вас потом познакомлю. Но с лица воду не пить.
Она на меня слишком уж внимательно посмотрела. Очевидно что-то я сказал не так.
- Вы избалованы красивыми женщинами, Павел?
- Я не избалован умными, к сожалению, встречаю их довольно редко.
- Вы шовинист?
- Но уж точно, не феминист. Поехали. – Я посадил её в сани и стал на полозья сзади. – Не оглядывайтесь. Мы съедем с горы, а потом я включу двигатель.
- А где ваш родственник? – Спросила она садясь.
- Какой? У меня их много. Если тот, который пытался вас силой удержать в доме, то с ним произошло несчастье. Он умер. Причем в тот же день после вашего отъезда.
- Какой ужас. А от чего?
- Похоже, кто-то подумал: «чтоб ты сдох, кретин надоедливый». А может так было на роду написано.
- Вы не очень-то грустите. А второй родственник?
Так я и думал. Впереди замаячил какой-то джип, мы продолжали плавное движение, когда под горой обнаружилось сразу несколько машин милиции.
- Может свернем? – Спросила Маро. Но нас уже увидели. К нам подошел довольно молодой капитан и спросил кто мы такие. Я показал ему на свой дом, который всё ещё был виден на холме.
- Осторожней. Тут несколько веселых ребят бродят. Вам бы не отходить далеко. Оружие у вас есть? - Я пожал плечами. – Жаль. Но я вам дам петарду. Если что, вы её взорвите. – Я взял предложенную игрушку и положил в рюкзак. Мы распрощались с патрулем, и продолжили путь.
- Павел, вы не боитесь бандитов?
- Боюсь, Маро. Я не вижу смысла в глупом геройстве. Но я не думаю, что опасность действительно грозит обычным людям вроде нас с вами. – В этот момент слева от меня в валежнике затрещали ветки. Маро выпрямилась в санях, сжав подлокотники. На дорогу вышел человек в ватнике. На плече у него висело ружье. Он насмешливо смотрел на наш санный дуэт, а я судорожно соображал, как мне не выйти из образа и защитить её от той опасности, о которой я не подумал.
- Правильно. Бандиты опасны только для серьезных людей. Вы случайно не такие?
- Нет, - сдавленно сказал я, соображая, под каким углом развернуть сани.
- Я вашу девушку пока покатаю, а вы сходите к машине, и пригоните её к нижней дороге. Хорошо?
- Хорошо. – Я увидел, как дрогнула её рука в перчатке. Я нагнулся к её волосам. – Держитесь за сани, - Прошептал я и толкнул её с высокого спуска, который начинался справа. Пока она будет набирать скорость, и лететь вниз, я успею. Главное, чтобы она не присутствовала. Я же доктор, а не убийца. Спуск был колоссален, и заканчивался обрывом, под которым была река. Но теперь она почти замерзла, но успеть я должен был обязательно. Хорошо, что Маро не знает местный ландшафт, иначе она умерла бы от страха ещё в пути. Сани покатились с бешенной скоростью, уклон был градусов семьдесят. Я прыгнул с ходу на человека и сшиб его с ног. Ударом вышиб ребра. Порвал грудину. Это от злости. Крови не было. Я проделал это молниеносно. Жаль, я не знал, сколько их всего. Мне некогда было искать остальных, я видел, вернее чувствовал, что она всё больше набирала скорость. Взлетев, я одним перемещением нагнал сани и опустился на полозья довольно далеко от края. Развернул сани. Она была очень напугана. И кажется страшно зла. Возможно, она предпочла бы переждать с бандитами, пока я привез бы машину. Но спрашивать было некогда. Я нарочно не повез её сразу домой, старательно объехал место недавней стычки. Всё время что-то рассказывал об Израиле, о разных городах, о пустыне и море. Она слушала, и я не мог определить, что она чувствует. Поняла ли опасность, которая ей грозила. Или гибкий женский ум решит восполнить пробелы задним числом. Мы приехали домой. Я пошел готовить ужин, а пока включил ей телевизор. Новости были в разгаре. Говорили о побеге двоих заключенных, и я выключил. Открыл Интернет, а в новостях уже была статья про загадочное убийство в лесу. Я быстро убрал страницу, надеюсь, она не успела прочесть заголовок. Довольно быстро у них распространяются новости. Мы договорились, что Маро останется ночевать, а утром я её провожу, а вернее она отвезет меня в город. Зачем мне это понадобилось, понятия не имею, просто не хотелось, чтобы она ехала одна.
За окнами давно стемнело. Я сидела на диване, поджав ноги и укрывшись пледом, в камине потрескивали дрова. Все было бы так, как я и хотела, мирно, тихо, спокойно, по домашнему, если бы не приключение в лесу. Весь ужас происходящего доходил до меня постепенно с приличным опозданием. Сначала этот бешеный спуск с обрыва, точнее к обрыву. Мое воображение продолжило движение, и живо нарисовало финальную картинку. Какое-то чудо, что Павел успел остановить мой катафалк. Потом - новости в средствах массовой информации. Как-то быстро, на этот раз, отреагировали корреспонденты. Все местные каналы смаковали зверское убийство бандита, как будто в этом была их заслуга. Кстати, интересно, чья? Может это какое-то животное? Все так быстро произошло.... Кто бы не убил этого, не хилого, мужика, зверь или человек, в любом случае, он еще бродит где-то рядом. Я поежилась. Павел варил кофе и запах бодрящего напитка уже проник в гостиную. Да, он не вступил в открытую борьбу с преступниками, ну и что... Мы же не в кино, и он не скрытый агент, от которого зависит спасение мира. Я почти рассмеялась, вспомнив прикольную песенку про королеву бабуинов. Во всяком случае, Павел не растерялся, правда, чуть не сбросил меня в обрыв... но не сбросил же. Павел принес кофе и коньяк, поставил на низкий столик, и бросив диванную подушку на ковер, уселся на пол. Вот что еще меня поразило - его взгляд. Он как-то необычно на меня посмотрел, как будто заглянул прямо в душу без маски.
- О чем вы молчите, Маро? Вы напуганы?
- Да, конечно. Только не совсем тем, о чем можно было бы подумать.
Павел удивленно приподнял бровь и взялся разливать коньяк.
- Вы, как врач, можете обрисовать первые признаки шизофрении?
- А чем вызван вопрос? Маро, вы меня постоянно удивляете, никогда не знаешь, о чем вы думаете. При чем здесь шизофрения?
- Это ведь раздвоение личности, правда? Бывает так, что сны превращаются в реальность? Переплетаются с реальными событиями, проникают в настоящее, и ты уже не можешь различить границу.
- Бывает. Но бывает и наоборот, когда срабатывает страховочный механизм и сознание перемещает необъяснимые, страшные или нежелательные события из реальной жизни - в сон. Вам кажется, что вы видели во сне то, что произошло на самом деле. Потому, что вы вычеркнули из реальной жизни какой-то момент.
- В самую точку.... - одними губами прошептала я - Это уже болезнь?
Павел рассмеялся.
- Нет, конечно. Я же говорил, это защитная реакция сознания. Слава богу, что такой предохранитель есть, иначе, от нагрузки или от сопротивления может нарушиться алгоритм распознания событий.
Я грела в ладонях бокал с коньяком и смотрела на огонь.
- Маро, что у вас случилось?
- Хороший вопрос, Павел. Если бы я знала, случилось или нет.
- Вы хотите проверить? Вам так необходимо провести четкую границу?
- Нет, я боюсь проверять. Самое удивительно, что я больше переживаю относительно своего здорового сознания, чем боюсь тех монстров, которые сняться. Павел, я боюсь сойти с ума. Но вы вряд ли сможете помочь, это мои тараканы превращаются в чудовищ и пытаются вырваться.. Любой сумасшедший совершенно уверен, что он здоров.
- А вы не уверены?
- Нет.
- Вот видите, вывод напрашивается сам собой. Живите спокойно, если что-то пойдет не так - я вам сообщу.
- Для этого вы должны меня наблюдать.
- Значит, должен...
Она постепенно оттаивала, а её намеки, я полагаю, что их-то как раз и должен был понять однозначно, касались вовсе не меня, и не утреннего происшествия, которое любую, даже смелую душу повергло бы в трепет. Нет. Она вспоминала о своей встрече с Ричардом. И чем дальше это событие отодвигалось в прошлое, тем оно больше врезалось в её память. Так мне видится, возможно я и ошибаюсь, ведь я ничего не понимаю в этой женщине. Я был абсолютно уверен, в моем доме её не утомят никакие воспоминания и новые события. Ведьма, конечно, может явиться, но я предупредил Ричарда, что больше не хочу подобных подарков, и в следующий раз просто приму эту жертву, которая могла бы быть ему полезна, хотя бы своей преданностью. Но я просчитался, и вечером, когда Маро уже отправилась в свою натопленную спальню, он явился без приглашения. Причем возник прямо из камина, ничуть не заботясь о том, что у меня могут находиться люди. За это он был немедленно наказан. Я так разгневался, что совершенно не заботился о конспирации, полагая, что она уже спит. Он распластался у самого огня, вытирая черную кровь с разбитой губы, и приводя в порядок свою голову, которая изрядно пострадала от направленного луча. Но наказание совершенно не угомонило веселого его настроения, и желания покуролесить. Когда наверху хлопнула дверь, я вздрогнул, и мысленно велел ему сесть на стул. Маро с расширенными от удивления глазами спустилась на несколько ступеней и остановилась на лестнице.
- Позвольте представить вам моего родственника. – Промямлил я, загораживая его от её любопытного взгляда.
- Мы знакомы. – Пропел Ричард, прижимая к лицу свой белый шарф, который тут же стал похож на окровавленную тряпку. Она пошатнулась, и ни слова не говоря, стала подниматься наверх. Я подумал, что надо бы её как-то успокоить, наверно очень сильное потрясение сегодняшнего утра вкупе с визитом наглого мальчишки могло плохо сказаться на человеческой психике. Но она захлопнув двери у меня перед носом, вдруг снова открыла её, и накинув на плечи тонкую шерстяную шаль, вышла из спальни.
- В вашем доме не так-то просто уснуть, Павел. Так что я посижу с вами.
Мне это её решение совершенно не понравилось, но я посторонился, посылая Ричарду мысленный приказ закрыть рот и не портить мне игру. Он прикрыл глаза в знак согласия, хотя этот его визит ещё не до конца исчерпал мое терпение, но я собирался примерно наказать его. Пока же, она села в кресло, а я подкатил к её ногам столик, и поставил на него графин с грогом. Принес плед, причем за этими моими действиями Ричард следил, удивленно подняв бровь. Надо положить конец этим его взглядам, но пока я обреченно уселся во второе кресло, предложив ему занять место поближе к огню. Повисло молчание, нарушать которое я не собирался.
. Мне было важно понять, что это именно тот Ричард. Лучше всего было бы, чтобы "тот" Ричард пропал раз и навсегда, но на такое развитие событий я даже не рассчитывала. Буквально нескольких взглядов хватило для подтверждения. В его глазах плясали отблески огня, магия движений завораживала и голос.... этот голос невозможно было забыть или спутать с чьим-то еще. Я уже не пыталась вычислить, каким это образом он оказался в доме. Поспешное заявление Ричарда, о том, что его подвезли приятели, меня лично, не убедило. Ну и ладно, искать рациональное зерно в поступках этого существа не хотелось. Напряженное молчание затянулось. Каждый думал о своем, прислушиваясь к чувствам. Каким же родственником он мог приходиться Павлу? Скорее всего, это просто легенда, и Павел только прикрытие.
- Что с вашей губой? - я нарушила молчание.
- Дело в том...
- Ты собираешься остаться ночевать у меня? - прервал его Павел.
- Теперь я не в чем не уверен.
- Павел, это как-то не гостеприимно. Неужели вы отправите своего родственника ночью, в такой мороз, искать ночлег в другом месте. - вступилась я.
- Ничего, ему полезно проветриться и немного остыть.
- Павел, это как-то не по человечески.
- Да? Ну что ж, попытаемся остаться людьми. Только вот гостевая спальня у меня одна. Марина, вы собираетесь разделить ее с Ричардом? - напряжение в гостиной достигло предела.
- Нет - почти выкрикнула я. - Я могу переночевать здесь, на диване, перед камином...
- Этого только не хватало.
- Ну, или пойти к вам.
Лица мужчин мгновенно изменились. Господи, что я несу! Наверно это горячее вино окончательно помутило мой разум. А собственно, что я теряю, пусть теперь они ломают себе голову. Но, какая реакция, надо же, даже забавно. Они что, воспринимают мои слова серьезно? Я готова была ночевать даже на улице, или вообще, уехать домой, только бы не оставаться наедине с Ричардом.
Мне показалось что во взгляде Ричарда, при этих её словах промелькнуло что-то похожее на удивление. Он не ожидал такого поворота событий. Как бы не решил прочитать её мысли. Тогда ему станет ясно, почему мне так интересна эта человеческая душа. Но я ему не позволю. Я мысленно усмехнулся. Дожились. У меня ищут защиты. Хорошего она обо мне мнения как о представителе сильного пола, вот только опасности в моем лице для неё никакой. И она безошибочно это чувствует. Тем лучше. Я постоял ещё немного у огня, отвернувшись от них. Это в конце концов не моя проблема, но тонкий червячок раздражения угнездился где-то у меня в голове, и точит с таким трудом созданное спокойствие. Она совершенно не видит во мне самца. Слишком я стерилизовал свой образ. Я встал. – Ну, что ж. Маро, если вы не возражаете, я переберусь к вам. В вашей спальне кровать шире. А Ричарду уступлю свою комнату. Чтобы не пришлось кроме неудобства добавленного моим соседством ещё и присовокупить неприятности с переносом вещей. Надеюсь, ты хорошо проведешь сегодняшнюю ночь, - повернулся я к Ричарду. – Маро, вы давно собирались спать. – Сказал я это мягко, но таким тоном, чтобы у неё не возникло сомнения в том, что спать нужно идти именно сейчас. Она встала. Я пропустил её вперед, и с удовольствием начал подниматься следом, наслаждаясь неловкостью ситуации. Мы вошли в её жарко натопленную спальню. – Маро ложитесь, я пойду переоденусь, и приду.
- Павел, - окликнула она меня. – Вы чем-то рассержены?
- Боже упаси! Я собираюсь надеть халат и прийти в вам. А вы пока ложитесь. – Она что-то пробормотала, но я уже не слушал. Я вошел в свою спальню, где Ричард ходил из угла в угол. Он поднял на меня глаза и тут же снова уставился в пол.
- Отец, я не предполагал…
- Заткнись, - Прошипел я.
- Я думал ваш не отказ, это согласие…
- Тебе лучше убраться, пока я всерьез не разозлился.
Я переоделся, накинул темно-бордовый длинный халат и направился к ней. Войдя, я потушил свет. Она дышала ровно, натянув одеяло до самого лба. Мне вдруг захотелось не подыгрывать ей, а впиться в её беззащитную шею. Но я подавил это желание.
- Небольшая дилемма. Я привык спать без одежды. Но наверно будет правильней лечь в халате.
Она ничего не ответила.
- Тогда я сниму халат.
- Нет, пожалуйста, Павел. Я и так в совершенно идиотством положении.
- Хорошо.
Я вздохнул и улегся на кровать возле неё. Она сначала отодвинулась на самый край, но потом осмелела.
- Павел, надо выключить обогрев, а не то придется раздеться.
Я потянулся к пульту, и в этот момент её нога скользнула по моей ноге.
- Маро, довольно странно развиваются наши отношения, не находите?
- Вам обязательно что-то говорить?
Я замолчал, повернувшись к ней боком и притянув её к себе. Если бы я был человеком, следовало бы вести себя по другому, иначе моя холодность могла бы обидеть женщину, правда напор мог быть расценен как наглость. До сих пор она не проявляла ко мне никакого интереса, как к партнеру, и это меня вполне устраивало. Но когда я уловил искреннюю заинтересованность Ричарда, мне это совершенно не понравилось. С какой стати он обращает свой царственный взор на обычную женщину? У его ног все великолепные ведьмы двора, и он изощрен в любовных делах, не то что его родитель. Ноги были холодные, что вызывало желание немедленно её согреть.
- Вы зачем попросили выключить батарею? Давайте руки сюда. – Я взял обе руки и положил их к себе на грудь. – Вы до сих пор думаете об утреннем приключении?
- Павел, вы хотите об этом поговорить?
- Пожалуй, нет. Я хочу чтобы вы не напрягались. Такое впечатление, будто вы сейчас готовы вскочить и убежать в ночной рубашке прямо по снегу, лишь бы не оказаться в одной постели со мной. Я вас не укушу. И что такое закон гостеприимства – я знаю.
- И что говорят ваши законы гостеприимства?
- Что гостю под моим кровом должно быть вольготно и безопасно. Я вас стеснил своим присутствием только потому что вы вступились за моего родственника. Иначе я бы вас не побеспокоил.
- Вы оправдываетесь?
Я почему-то обозлился на этот невинный вопрос. Действительно, в чем я пытаюсь её убедить? Я обнял её и заглянул в глаза. В окно заглядывала совершенно полная яркая луна, выбившаяся из толщи низких черных облаков. Я видел как в темноте тревожно поблескивают её глаза, а ей было хорошо видно мое лицо. Я откинул волосы с её лица, и придвинул её ещё ближе, придавив её ноги к кровати.
- Павел, что вы…
- Молчите. Я хоть и вполне живой человек, но весьма сдержанный. Я считаю, что чувственность мешает философскому мышлению. Поэтому стараюсь держать под контролем эмоции. Для вас же лучше. Сейчас я вас поцелую, и вы заснете. А завтра мы не будет вспоминать ни этот поцелуй, ни нашу странную позу…
- А почему вы считаете… - судя по тону, продолжение не сулило мне ничего лестного, поэтому я просто впился в её рот, закрыв его поцелуем. Она вскрикнула, а я ослабил хватку, не прекращая поцелуя, всё пристальней вглядываясь в её глаза. Неужели даже усыпить её мне не под силу? Она уже не пыталась оттолкнуть меня. Я оказался сверху, её пеньюар задрался в попытке отодвинуться. Мне не хотелось прекращать. Но надо было успокоить её и себя. Нельзя было допустить, чтобы ради минутной прихоти я потерял источник информации, которым, что говорить, стал в последнее время дорожить.
- Теперь спите. Я не стану пользоваться создавшейся ситуацией. – Она перестала дрожать и уткнулась мне в шею. Я погладил её по голове, и обняв, накрыл выбившимся одеялом. Ноги я так и не убрал, так что освободиться она не могла, и закрыв глаза, сделал вид что проваливаюсь в сон.
Я проснулась утром в полном одиночестве. Настроение было отвратительное, и непреодолимое желание, немедленно уехать из этого дом, охватило меня полостью. Я быстро оделась, и потихонечку, чтобы никто не услышал, вышла в коридор. В доме было тихо. Только бы не заскрипела половица... Спустившись вниз, я нашла свою верхнюю одежду. Все мои действия напоминали бегство. Так оно и есть. Наверное не очень прилично, вот так, не простившись с хозяином, уезжать домой. Но мне очень не хотелось попадаться ему на глаза. Уже в дверях я столкнулась с Ричардом, в буквальном смысле этого слова.
- Доброе утро, может быть вы разрешите пройти? - прошептала я окаменевшему родственнику.
- Пожалуйста. Но что все это значит?
- А вы не видите? Я уезжаю...
- Но почему? Павел знает?
- Я не хочу его будить.
- С чего вы взяли, что он спит?
- Не спит? А впрочем, это не имеет значение, мне срочно надо уехать.
Ричард улыбнулся. Как-то снисходительно, что ли, будто он все понимает и не считает нужным говорить.
- Ричард, я хочу побыть одна, и я не вижу причин сдерживать свои желания. Я не должна поступать правильно и объяснять свои поступки. А Павел... я обязательно ему напишу. Только не воображайте, что мой уход связан с вашей персоной.
- Что вы, и в мыслях не было.
- Вот и хорошо, рада за вас.
Я вышла на улицу, забросила в машину сумку и направилась домой. Чудесно отдохнули, нечего сказать...
Здравствуйте Павел. Хочу извиниться за свое внезапное бегство. Я уже дома, как вы, наверное, догадались. Мужчины, во всяком случае те, с которыми мне приходилось общаться, часто говорят о том, что не могут объяснить поведение женщин. Они правы, потому, что мы сами, в большинстве случаев, этого сделать не можем. Мне захотелось уехать, очень захотелось, и я не знала, что вам сказать. Поэтому предпочла вообще ничего не говорить. Я сама виновата, но все пошло совсем не так. Мне нужно было остаться спать в гостиной. Ваш поцелуй я не забуду долго, а это совсем не к чему. Я еще не привыкла к вам как к другу, настолько, чтобы не воспринимать как мужчину. Сейчас я делаю очередную ошибку, пытаясь что-то написать. Простите. Доброй ночи. Маро
Прочитав это послание, я откинулся в кресле и закурил. Меня переполняло раздражение, даже злость на те дурацкие обстоятельства, заложником которых я себя почувствовал в человеческой шкуре. Совсем не так все пошло, как я планировал. А ведь это только два месяца земной жизни. Молодец. Мне было её даже жалко. Я просто на мгновение взглянул на неё своими собственными глазами, без налета человеческих амбиций, без выражения повидавшего виды военного врача, или редактора пустобреха, или кем там я ещё собирался представиться. Её должно было передернуть от этой ситуации, и дело даже не в моральных нормах этого времени. Она не видела во мне угрозы, а я приоткрыл свое лицо. И зачем, спрашивается, мне это понадобилось. Не заметив, что кусаю от ярости губы, я обернулся на стук. Ричард, а это был именно он, кому же ещё тревожить меня без разрешения, виновато вошел, и тут же отшатнувшись, хотел выскочить в коридор.
- Отец! У вас на губах кровь!
- Человеческая?
- Я наверно пойду. Я хотел спросить, чем я могу загладить свою вину. И, я видел как она убегала утром. Проследил до дома, чтобы ничего не вышло.
- Все уже вышло, Ричард. Но ты ничего не должен делать. Напротив. Не делай ничего. И вообще, иди. Мне нужно написать письмо. – Я отвернулся, с трудом сдерживаясь. Он тихо вышел. Даже не растворился в воздухе, не исчез эффектно по своему обыкновению. А просто вышел. Я с нетерпением повернулся к экрану. – Маро, добрый вечер. Я надеюсь, что добрый. Я не знаю, как мне заслужить ваше прощение за сложившийся казус. Я не могу подобрать слова. Мне стыдно, что в моем доме вы были поставлены в такие условия, что вынуждены были бежать. Я только прошу дать мне возможность вас убедить начать с чистого листа. Ваша фраза в письме дышит такой горечью и обидой, что мне легче вам писать, чем набрать ваш номер телефона. Маро, я не хочу терять нашу дружбу, и мог бы сказать что, черт возьми, ни о чем не жалею. Но увы, правы древние, лучше жалеть о грехах, чем об упущенных возможностях. Любой нормальный мужчина на моем месте вел бы себя иначе. Но я, очевидно, не совсем нормальный. Я боюсь женщин, ещё со времени своего последнего супружества. Это было довольно давно, но оставило неизгладимый след в памяти. Но я не хотел вам исповедоваться, мне необходимо знать, что вы продолжите со мной общаться. Пусть не видеться на первых порах, если вам это так неприятно, что вы уехали, не простившись, но по крайней мере, не вычеркивайте меня из ваших контактов. Павел – Я отправил письмо. Оно мне не нравилось, я действительно не знал, как вернуть её «дружеское» доверие. Вот уж, действительно, бес попутал. Хорошо, что ещё так. Что она не видела, как я вел себя утром в лесу, хорошо, что не успела испугаться над обрывом, и что бы я потом объяснял, если бы мне пришлось выхватить её на лету из пропасти. Всё бы рухнуло ещё тогда. Слишком много я думаю о ней, как о индивидууме. А всё потому, что заставить её говорить, а тем более видеть сны не в моей власти. Глупая шутка космоса, перемычка сознаний. Я встряхнулся, как после холодного душа. Надо было возвращаться в человеческое состояние. Я набрал телефон цветочного салона. Нет, пожалуй, если она испугана то примет цветы, а вот если рассержена моим пренебрежительным отношением – тогда она пошлет подальше и Павла с его извинениями, и его букет.
- Добрый день, Павел. Вам совершенно не за что просить прощения, и совершенно нет необходимости начинать с чистого листа. У нас с вами и предыдущие страницы вполне интересны. Я тоже не хочу потерять дружбу с вами. Давайте просто не будем возвращаться и вспоминать этот, как вы выразились, казус. Я сейчас на работе, и у меня выдалась свободная минутка. Завтра, думаю, такой возможности уже не представиться. Все руководство разъехалось, а Россия сегодня не работает - отмечают "мужской" день. С чем я вас и поздравляю. Мы сегодня тоже поздравляли своих коллег. Зрелище не слишком приятное. Оказывается мужчин с нами работает совсем мало, и все они какие-то, мелкие, что ли. Глаз положить не на кого. Это особенно заметно, когда все собираются вместе. Замученные, не опрятные, прибитые собственными проблемами и комплексами. Просто - обнять и плакать. Но, не буду развивать эту тему, еще неизвестно, какими глазами они смотрят на нас. Борьба женщин за самостоятельность кончилась полным поражением слабого пола. Я вечером продолжу историю Сайма. Вернемся в чужие миры, на много тысяч лет назад. До вечера. Маро.
- Насчет мужчин, действительно тему лучше не развивать, но вы меня задели, в самом деле. Далеко не все обмельчали и выглядят печально. Если отрешиться от материальных благ, и не брать отдельно взятый зверинец, то результат не так печален. Вы видели где-то счастливых богачей? Я – нет. А вот счастливых лесников, рыбаков, золотоискателей? Возможно у нас с вами разное представление о настоящих мужчинах. Мне например больше импонирует лорд, променявший замок на корабль, чем разбогатевший следопыт. Но я не женщина. Одна моя знакомая с восторгом вспоминает роман с подлецом и моральным уродом, при этом вскользь говорит о том, что её муж готов ждать её дома, даже зная, что она в этот момент с другим, за которого она расплачивается деньгами, здоровьем, ранней сединой. Смешалось понятие хорошо и плохо. Современное добро остервенело с оттяжкой бьет зло под дых и улыбается своей правоте. Простите мне эту философию. Конкретного ничего в моей спокойной жизни не происходит. Женщины меня давно не предают, и я на них не держу зла. Их по старой памяти всегда жальче, чем мужчин. Они всё ещё кажутся слабыми и хочется их оберегать от опасностей, а когда они в ответ ощериваются и фонтанируют феминизмом, просто удивленно пожать плечами и уйти в пустыню, ну или не важно куда. Я давно уже живу ничего не доказывая, и что странно, теперь окружающие стремятся пробить этот замкнутый мирок, куда я пускаю только избранных. Я везде завоевываю врагов и женщин и мужчин, только потому, что они мне не интересны. Мужской день не отмечают в других странах, правда из Израиля сегодня звонили несколько раз, но это как говорится, причина для веселья, и только. Я даже получил подарки. Представляете? Бутылку чудесного вина и кубинскую сигару. Я воевал совсем в другой войне, но это никого не интересует. Что-то я разговорился. Обрадовался вашему посланию. Павел
Вот теперь, уже и добрый вечер, друг мой. Признаться, я надеялась, что вы мне ответите на первое письмо, но.... видимо вы очень заняты. Я не упрекаю, просто немного ерничаю. Может быть вас поздравляют с праздником? Мне, например, с трудом удалось сегодня вырвалась с работы. Пошла ответная реакция мужской половины моей конторы. В ответ на добрые слова, они накрыли стол, рассчитывая и на мою компанию в числе других представительниц прекрасной половины. Но не тут-то было - я вырвалась. Помня свое обещание, хочу продолжить историю.
Прошел суд. Рассмотрев все свидетельства и доказательства, суд признал Сайма виновным во всех заявленных обвинением преступлениях. Этих преступлений было не мало, в том числе покушение на правителя колонии и использование черной магии. Сайма приговорили к казни через сожжение на костре.
Вот и все. Теперь точно все - думал командир. Он не мог понять, что чувствует теперь, когда его участь решена и обратной дороги нет. Ни страха, ни паники не было. Приговор не стал неожиданностью, Сайм и не ожидал, что он будет другой. Но после его произнесения что-то изменилось в душе. Там поселилась сосущая тоска и сожаление. Сожаление о том, чего он не сделал - по лени, невнимательности, забывчивости или просто потому, что время еще не пришло. Он не сумел прожить такую жизнь, чтобы у людей нашлась достойная тема для поминальной речи. Он никогда не любил по-настоящему, так чтобы дух захватывало, чтобы умереть за нее было не жалко. Он никогда не увидит своего ребенка. Почему-то Сайм был уверен, что у него должна быть дочь. От таких мыслей, в голове лейтенанта родилась протестующая, веселая злость. Да что ж ты, Сайм? Ведь еще не у столба стоишь? Мало ли что может произойти за несколько дней до казни...
. Но ничего! Как долго я говорил сам с собой, и как часто терял надежду, всё это было задумано хитрым и извращенным высшим разумом, о котором даже гадать не стоило. Его Великий космос! Сколько раз мне была обещана смерть и сколько раз я молил о ней холодные звезды. Я действительно хотел дочь. Всегда. Но знал, что у меня будут сыновья. Нет, суд был только условный, и я чувствовал, что они ничего не смогут сделать. Я не боялся физической смерти, я опасался, что дорога к моим наставникам будет слишком долгой. Я не сожалел о любви, просто не мог тогда понять её. Зато потом… я был готов полюбить любой одушевленный предмет, полюбить страстно и навсегда. Но это тоже было не долго. А что было долгим в бесцельных блужданиях по космосу, в исследовании и кропотливом поиске в тысячах парсековтоже не стало. Пустота, и сияющий, манящий зеленоватый луч сотни раз умирающей надежды. Мне следовало научиться её не терять при самых немыслимых обстоятельствах. И я научился. Тишина стояла кромешная. Ни звука не раздавалось с ночной заснеженной улицы. Я потер глаза совершенно человеческим жестом. Встал и пошел варить кофе. Нехитрое механическое действие только подталкивало воспоминания. Они встали передо мной огромной грядой, легли пластами базальта и постепенно заполнили пустыню памяти. Осталось совсем немного. И я восстановлю в памяти всё. Даже некоторые лица стали видны от её шуршащих по экрану букв. Девочка, надо будет тебя отблагодарить, когда родник иссякнет. Она наверно спит, ведь на этой части суши глубокая ночь. А я брожу по пустому гулкому дому, Сайм не знал любви… и что за имя непутевое, и дурак дураком выходит… но я таким и был. Это не её фантазии, а четкая картинка того зазеркалья, в которое достучаться можно теперь только через память. – Маро, спасибо вам за ваш сон. Я уже принимаю самое живое участие в судьбе вашего героя. Вы не получали моего письма? Судя по вашему «ерничанью» не получали. Я не стану его дублировать, и не из-за своего фатализма, а просто из желания говорить с вами в реальном времени, а не в прошлом. Завтра, как только я попаду на святую землю, я вам снова напишу. Кстати, вы так изысканно прошлись по дню мужчин, что же вы думаете о международном женском дне? У Израильтян он называется днем международной женщины. Мое воображение рисует мне чёрную тучную женщину, со множеством молодых любовников негров. Или невольников. Она сидит под развесистым деревом, вся в складках жира и в обилии подбородков. Она огромного роста и обладает громогласным голосом, тоже международным. А к ней на поклон подходят субтильные белые юноши. Она их всех очень любит и улыбается им пухлыми бордовыми губами. Я люблю день женщин, потому что в этот день женщины, ждущие чудес и праздника, преображаются с самого утра. Но пишите мне, не забывайте. Павел
Здравствуйте Павел. Вы все-таки решили продолжить тему мужчин? И я не могу остаться в стороне. Женщина, в наше время выбирает богатого спутника жизни, как когда-то - сильного, влиятельного и, кстати, тоже обеспеченного. Ничего удивительного, ей необходимо быть уверенной в том, что ее потомство выживет, получит возможность окрепнуть и продолжит сильный род. Собственно, ничего не изменилось. Подсознательно сегодня мы делаем то же самое. Правда, все чаще женщина способна справиться с трудностями сама, и это ужасно. В наше время, когда грубая физическая сила не является решающей в защите интересов семьи, на первый план выходит свободно конвертируемая валюта. Вот в чем я с вами совершенно согласна, так это в том, что деньги, любовь и счастье, понятия совершенно не связанные друг с другом. Для меня, лорд, променявший замок на корабль, тоже гораздо привлекательней, чем разбогатевший мореплаватель. Но, согласитесь, это больше относится к лорду, а не к женщине, которая связала с ним жизнь. Что прикажете делать ей? Особенно в том случае, если лорд не оставил ей замка. Как и где растить детей? Может быть, вам покажется, что я мыслю слишком приземлено, но я только пытаюсь с вами спорить. Конечно, далеко не все представляют серую массу. У многих рядовых служащих есть эта живительная искорка в глазах, по которой можно судить - они счастливы сами, а значит, могут поделиться этим чувством с другими. К таким "обычным" мужчинам женщин притягивает как магнитом. Женщины вас не предают потому, что вы не даете им такой возможности. Вы отгородились, и не подпускаете близко .... Может быть и зря. Я считаю, что лучше пережить измену, чем спокойно киснуть в полной безопасности. Простите, я, наверное, не вправе рассуждать на такие темы. Каждый выбирает свой путь. Вы ведь не всегда придерживались подобных принципов в прошлом, и, надеюсь, еще совершите не одну ошибку в будущем. Еще раз прошу простить мне мои пророчества, но вы тоже меня задели, и не только своим письмом. Вот. Теперь разрешите откланяться до вечера. Обнимаю, Маро.
- Я не собирался вас задевать, просто говорю, что думаю. Кстати, плавающий по морям лорд, только в том случае достоин оставаться голубых кровей, если берет ответственность за семена, взращенные на суше. Но что касается женщины, которой он не оставил замка…Ну ладно бог с вами, не хочу гипотетических ситуаций. Слишком много реальных перед глазами. Женщины же не сами сбросили с себя ярмо грубой силы. Им позволили это сделать. Кстати, я видал феминисток, попавших в Африке в такие условия, когда получить еду можно было только понравившись главному самцу стада. Ох, какими послушными наложницами они становились, как преданно заглядывали в глаза дикарям. Но это я не против них, а в защиту. Это безусловно помогало им выжить в ожидании вертолета. А я не отгораживался от женщин, но напитавшись цинизмом врача, я не завожу долгих романов. Любовь в наши дни встречается всё реже. Мужчины нерешительны, женщины расчетливы. Безумству храбрых не поют песен, а крутят у виска пальцем. Но вы слишком молоды для подобной горечи. Тем более, что ваш мир совсем не так плох, и отныне будет вам потакать. Потому что вы умеете дарить радость. И этого довольно. Интересно, чем кроме письма я умудрился вас задеть? Павел
Я прилетел и сразу от аэропорта, пахнущего весенней запахами цветов и бельевой отдушки, направился к морю. Древний порт Дор, прибежище древних пиратов и купцов, вывозящих отсюда благовония и пряности. Море было неспокойным, словно чувствуя мое настроение, выбрасывало на берег обломки невесть откуда взявшихся досок, катая по мокрому песку намытые со дна ракушки, что создавало дополнительный звон. Никого. Я поднял пластиковый стул, закатал брюки, и сел прямо у воды. Стул, оставленный ленивыми отдыхающими ещё летом кочевал по берегу из конца в конец. Одинокие философы бродили по берегу всю зиму, в поисках истины. А я давно перестал её искать. Её нет, её и тогда не было. Есть редкие блестящие мгновения на долгом сером горизонте, и они называются счастьем. Подул западный ветер, и губы обожгло воспоминание последнего поцелуя. Не ведьминского, страстного звериного, зовущего в пустоту разверзнутой пропасти, а теплого, дрожащего, от прикосновения мягких податливых губ, от желания довериться сильному. Меня передернуло. Этак можно додуматься чёрт знает до чего. Я здесь не для этого, - одернул я себя, и на всякий случай, провел по губам ладонью. Свежевыбритые скулы саднило от соли. Она просто человек, а я просто притворяюсь. Хочется к ней.
- Дались вам эти феминистки! Почему всегда крайности? Павел, прекратите меня злить. Я терпеть не могу, когда со мной не соглашаются! Я вас тоже не собиралась задевать, во всяком случае, не планировала. Раз уж вы, мужчины, позволили нам сбросить ярмо грубой силы, что ж вы теперь так возмущаетесь, столкнувшись с феминизмом? "Вы не заводите долгих романов"...- заводить можно зверюшек. Разве любовь уже ничего не значит в нашей жизни? Что такое короткий роман? Вы ведь не договариваетесь заранее с женщиной. Дорогая, наши встречи не продлятся долго, так что не рассчитывай на серьезные отношения. Как можно заранее знать, сколько времени вы собираетесь провести рядом с дамой? А ее надежды и чувства вы в расчет не берете? Кроме письма, вы сильно задели меня поцелуем. Понятно теперь, привычка к коротким романам, позволила вам уже все забыть. И теперь было бы совсем удобно, чтобы еще и я не вспоминала такие мелочи. Хорошо, договорились, хотя у нас с вами вовсе не роман. Мне повезло, мы с вами только друзья. Надеюсь, дружить вы умеете более длительный промежуток времени. Вот так и живем, дорогая редакция, с одними дружим, с другими занимаемся сексом, с третьими - путешествуем. Сплошное разделение функций. Замечательно. Павел, я говорю не только о вас, и о себе, в том числе. Страх привязаться к кому-то, а потом потерять, заставляет нас скользить по поверхности не углубляясь, не поддаваясь эмоциям, не совершая безумных поступков, чтобы никто не мог покрутить пальцем у виска..
А злитесь вы потому, что согласен я с вами или нет, сути вопроса это не меняет. И теперь пытаетесь вы вывести меня из равновесия. Я примчался в офис в Хайфе и первым делом стал проверять почту. А вы не просто прошлись по всем мужчинам, а пытаетесь разозлить меня лично. Но я, Мариночка, имел дело с разными типами личности. А насчет того умею ли я дружить долго, думаю – да. Сейчас было бы уместно написать, что у меня не было случая проверить. Но боюсь, на шутку вы отреагируете, так же как и на философское замечание. Кстати о поцелуе. Меня он тоже касается. Или вы меня не целовали, а только я вас? Или вы не опустили ногу мне на бедро, конечно, это только случайность, закономерно вытекающая из моей ошибки припереться в вашу спальню. Я тоже не терплю, когда со мной не соглашаются, но спор – дело святое. Тут же предмет спора отсутствует. Вы выясняете, виноват ли я в том, что поцеловал вас? Да, бесспорно. Но ещё больше я виноват в том, что не воспользовался создавшейся ситуацией! Простите, если сказал лишнее. Я не забыл, и мог бы обвинить в забывчивости вас, но это всё пустые разговоры. Я приеду, и мы поговорим визави. Надеюсь, вы не откажетесь видеть меня через какое-то время? Павел.
- Добрый вечер, друг мой. Так получилось, случайно, что я смогла вам ответить только теперь, спустя почти сутки, с момента получения от вас замечательного письма. Очень хорошо, что получилось именно так. Я успела немного успокоиться, но только немного, учтите. Я, конечно же, помню что вы бывший врач. Вам, очевидно, присуща доля цинизма, которая так или иначе проявляется в поведении всех знакомых врачей. Что для вас поцелуй? Источник повышенной опасности распространения вирусных заболеваний, или раздражение участков тела губами? Наши предки целовались, потому, что верили: дыхание передает душевные и физические силы от одного человека, другому. Я и сейчас в это верю. Очевидно, вы мне что-то передали, а может, забрали. Только мне никак не удается восстановить равновесие, и выбросить из головы ваше равнодушие. Вы продемонстрировали блестящее владение своими эмоциями. Пожалуйста, сколько угодно. Но я не позволю вам распоряжаться моими чувствами. Теперь дальше, сомневаюсь, что вы захотели бы воспользоваться создавшейся ситуацией. С вашим рациональным мышлением, подобный акт целесообразно осуществлять при потенциальном желании продолжить род. А так, как детей вы скорее всего, в ближайшее время, иметь не собираетесь, то не стоит и распыляться. Простите и вы меня, за то, что я сказала что-то лишнее, вы правы, это только пустые разговоры. Приятной вам ночи. Целую Маро.
Я отправила письмо, и закурила. Комната быстро заполнилась ароматным дымом. Время перевалило за полночь. Что-то я разошлась, в самом деле. Что же меня так вывело из себя? Похоже, я не могу ответить на этот вопрос даже самой себе. Напрасно я выплеснула свои эмоции... Я посмотрела на календарь. Скоро начнется весна, завтра суббота, и ровно неделю назад я была в гостях у Павла. Прошло уже семь дней, а я все не могу успокоится. Хорошо, что он сейчас далеко, и не может приехать, чтобы дать мне по шее. Пора спать, завтра, правда выходной, но глаза уже слипаются.
И вам доброго утра, моя сказительница. Вы абсолютно правы, Мариночка, и все ваши замечания верны. Я действительно такой, каким вы меня нарисовали, но дружить я умею. Придется поверить на слово, раз уж случай проверки пока не представился. Детей я действительно заводить не собираюсь, разве что мне будет категорически и обоснованно обещано природой, что у меня будет дочь. Но в случае ошибки я способен на очень опасные действия. Кстати, наши предки начали целоваться совсем недавно, а до этого просто спаривались, особо не вдаваясь в философию. Между прочим, доля цинизма, это ещё мягко сказано. Я вообще невыносимый циник. И чужие беды трогают меня только в профессиональном аспекте. Но признаться, ваша больная щиколотка, переходящая в колено… кстати, бедро больше не болит? Шучу. Я все ещё пытаюсь с вами шутить. А если серьезно, насчет передачи души, тут вы правы, но вы не были на это согласны, так мне показалось по вашим глазам. Под нижней губой у вас находится зона, одна из главных - сосуда зачатия. Поэтому некоторые древние, правда, не ваши предки и не мои, считали что зачатие не возможно без стимуляции этой зоны. Я не так рационален, как мне хотелось бы, и совсем не так, как показалось вам. Поцелуй, это тёмная часть души на кончике языка, это ночная бабочка, стремящаяся в темноту. И если она находит приют внутри, то сразу начинает трепыхаться, и человеческая душа, прикрытая чужим крылом, и накрытая темной стороной чужого вмешательства поднимается к горлу, и ищет границу света и тени. Я именно так это вижу. Я хотел увидеть вашу душу в этот момент. Ваши глаза показали мне её светлую сторону. Но потом мне показалось, вы должны быть счастливы в этой жизни, и это уже без цинизма. Если бы меня не было в этот момент в доме, наверно ваша ночь и последующие терзания были бы совсем другого рода. Думаю, вы меня понимаете. Вы ничего обо мне не зная, нарисовали себе такой портрет человека, что я просто восхищен вашей проницательностью. Но давайте лучше говорить о вас, о ваших снах, и о вашем бодрствовании. Я совершенно не интересный типаж. А вот вы, и потом, вы же женщина, значит говорить надо о вас. Я не собирался играть вашими чувствами. Они мне не известны. Павел.
Павел, почему вы "разговариваете" со мной в подобном тоне? Мы ведь с вами знакомы совсем недавно и довольно поверхностно. Вы меня не знаете, да и я вас тоже. Спаривались, наши с вами общие предки, когда были приматами, да и то, если придерживаться теории развития видов господина Дарвина. Даже если они при этом и не целовались - они не спаривались. Грубость, прикрытая врачебным цинизмом, все равно грубость. Вы считаете, я заслужила ее? Может быть, я дала повод своим поведением или словами.... Может быть, теперь уже не вспомнишь, какое слово запустило цепочку колкостей, переходящих в хамство. Шутки довольно сложно. правильно воспринимать на расстоянии, особенно если в них улавливаешь раздражение. Наши с вами отношения, все-таки крутятся вокруг понятия дружба, поэтому давайте обойдемся без намеков. Да, я провела ночь с вашим родственником. Ничего подобного, в моей жизни, не было. Но я не думаю, что мне хотелось бы это повторить. Поэтому, что произошло бы в вашем доме, если бы вас не было, еще не известно. Вы остались со мной, и не просто в доме, но еще и в одной постели. Наверно, я этого хотела. Хотела спрятаться, почувствовать себя защищенной. Может быть. вам не приятно, что я не восприняла вас как мужчину? Вы мне продемонстрировали обратное.... и остановились. Хотелось бы вам сказать за это спасибо. Поверьте, я сейчас говорю искренне. Возможно, даже слишком откровенно. За тот небольшой период нашего общение, было много теплых моментов и замечательных встреч. Поэтому я продолжаю вам писать.... Вот теперь, доброе утро, Павел.
Скажите мне, в чем, в чем вы усмотрели раздражение и хамство?! В слове «спаривались»? Так это вполне легитимный глагол, используемый не только относительно приматов, но и относящийся ко всем млекопитающим. Особенно – хамство. Вы усмотрели те интонации, которых не было в тексте. А колкости… наверно мое отношение к поцелую показалось вам циничным, но я отношу себя к гусарам, срывающим поцелуи для ровного счета. Скорее я их дарю, причем очень выборочно. Пусть это не покажется вам излишним самомнением, но я не коллекционирую победы над слабым полом. Сомневаться в моей принадлежности к сильному – ваше безусловное право, и доказывать я ничего не собирался. Даже вам. Если вам интересно – почему я предпочитаю одиночество, я расскажу вам, когда вы закончите историю жизни вашего лейтенанта. Моя – безусловно скучна. Я не спрашивал вас о ваших личных пристрастиях именно потому, что мы очень мало знакомы. И никогда не позволил бы себе хамство. Я не интересовался вашей личной жизнью по той же причине, что и не расспрашивал вас о работе, родственниках, друзьях. Одно могу вам обещать со всей определенностью, в моем обществе вы будете всегда защищены. Опять вы вашими эмоциональными всплесками вынудили меня говорить о себе. Маро, вы мне очень симпатичны, и давайте прекратим вспоминать прошлые выходные, иначе я брошу свои дела, и прилечу к вам, чтобы у вас не было сомнения в моих интонациях. П
Вы предлагаете все прекратить, после того как очередной раз высказались? Вот теперь давайте поставим точку, "я все сказал" . И какая разница, в чем я усмотрела хамство, неужели это стоит разбирать!? Важно, что я его почувствовала. Значит вам надо как-то пересмотреть интонации, или вовсе прекратить писать. ВЫ же понимаете, что я не стану сейчас, рискуя очередной раз испортить себе настроение, вспоминать что именно в ваших письмах меня возмутило в первую очередь. Вы считаете, что вполне корректны и все в порядке? Пожалуйста! Только выберете для общения другой объект и одаривайте его поцелуями. Меня же оставьте в покое. В вашей защите я больше не нуждаюсь. Справлялась же раньше как-то сама, и теперь обойдусь. Считайте мое поведение временной слабостью. В настоящей момент спасать меня стоит только от вас (или вас от меня). Будьте здоровы. Марина.
Это было уже совсем ни на что не похоже. Её никто не отпускал, никто не разрешал самовольно перестать мне писать. Но если я хочу остаться человеком, придется просто смириться, перестать её дергать, хоть какое-то время. Нет, на подобные жертвы я не готов. Я усмехнулся. И самолетом я не полечу. Если я дам волю гневу, который крутится вокруг меня легкими искрами, то её и без того ограниченная человеческая жизнь, станет довольно короткой даже по их меркам. Но если я просто выкраду её из привычного круга, ничего не объясняя, потом вернуться в обычный ритм будет невозможно. У меня вдруг пересохло во рту от непреодолимого желания схватить её в охапку и трясти как куклу, пока не сломается. Так нельзя. Я сам установил границы, сам подписался под этим контрактом с самим собой. Я человек, и должен соблюдать хотя бы минимальное количество заповедей. Я захлопнул крышку ноутбука, схватил плащ, выскочил в промозглый полумрак двора. Владелица соседней виллы, увидев меня через забор шарахнулась в сторону, с застывшей улыбкой. Хорошенькая блондинка с пышными формами и мужем офицером торгового судна. Она несколько раз попадалось мне на пути, во время моих редких посещений этого дома. – Вас кто-то испугал, геверет? – Вы так посмотрели, мне показалось, у вас какое-то горе… - Она опустила глаза, теребя пряжку на свитере. Я облизнул губы. Ярость поутихла, но не выветрилась. Нет не сейчас. Эта особь совершенно прозрачна, она оставила последнего любовника сегодня утром, и в поисках следующего не хочет ездить так далеко. А сосед совсем не плох, тем более врач. Если нужно будет, всегда можно обратиться, у ребенка постоянный гайморит. Муж тоже велел найти врача. – Где ваш сын? – Спросил я совсем уже своим голосом. Она вскрикнула и всплеснув руками, сделала шаг в сторону дома, будто пытаясь загородить свое чадо. Я переставил её в сторону и вошел в уютный салон, творение женской выдумки. В центре за столом на детском стульчике орудовал ложкой сопливый младенец. Я подошел и поймал его взгляд, он перестал размазывать йогурт и засмеялся, показывая на меня пальцем. – Не прикидывайся, ты все пока помнишь, строго сказал я ему, и он заревел, но не от страха, а от разоблачения. Я положил руку ему на лоб, повыше переносицы. Он захлебывался криком. В дом вползла обезумевшая мать. – Что? Что вы делаете? Я вызову полицию… - Я убрал руку. – Теперь умой его холодной водой, и никаких антибиотиков. Через час он перестанет хлюпать носом. Если опять попробуешь меня снять, я тебе не оставлю шанса. – И повернувшись, вышел. Огляделся по сторонам и взлетел в плачущее крупными слезами небо. Полет занял очень мало времени. Я покрутился над её домом. Окна были темными, машины в гараже не было. Я полетел за своей меткой. Она возвращалась с покупками из супермаркета. Ну что ж, покупками придется пожертвовать. Загрузив все тюки в багаж, она обошла машину, но сесть в неё не успела. Обесточив ближайшего водителя, я приказал ему ехать вплотную к джипу, и открыв заднюю дверь, на ходу втащил её в салон. Приказав ему ехать в указанном направлении, отправился в тот дом, который был ей знаком. Первую минуту после вскрика она отчаянно брыкалась, всё усиливая сопротивление, но потом ослабла в моих руках, очевидно поняв тщетность своих попыток. Я заставил водителя ехать с совсем уж нереальной скоростью, но он оказался покладистым, и слепо выписывал повороты и вовремя тормозил на скользкой дороге. Несколько раз у меня была мысль взлететь вместе со своей ношей, но я сдерживался, чтобы совсем уж не свести с ума свою пленницу. Потом она наряжено замерла с ровной спиной, как влекомая на аркане дикая кобылица. Ярость уступила место удивлению. Сердце её готово было выскочить от страха, но на лице не отражалось ничего. Выскочив из машины на ходу, когда оставалось совсем немного до поворота в лес, я бросил водителя на произвол судьбы, и он где-то впереди, взвизгнув тормозами, съехал в сугроб. Я накрыл голову своей птички черным плащом, и полетел, едва касаясь земли по темной дороге к своему дому. Я всё испортил, я пошел на поводу у земной женщины. Ей удалось вывести меня из равновесия только одной угрозой, что она не будет мне писать. Не заходя в дом, я затолкнул свою жертву в темную холодную баню. Она вскрикнула, ударившись коленом о скамью. В бане температура сразу поднялась градусов до девяноста. Дерево от такого резкого перепада температуры местами дало трещины. Я ни слова не говоря принялся расстегивать на ней куртку, содрал через голову кокетливый свитер. Она слабо отбивалась слабеющими руками. – я одариваю не того, кто об этом просит, - своим собственным голосом сказал я, - а того, кого сам выбираю. Вы сами испортили такую чудесную сказку. – Когда на ней осталась длинная белая рубашка мужского покроя, и сапожки, я подтолкнул её к чернеющей в углу глубокой ванне с медными ручками и кранами. Воду я подогрел даже сильно, правда вовремя вспомнил, что не собираюсь её пока убивать, остудил как только она вскрикнула и вцепилась в края ванны. С хрустом содрав с себя одежду, я снова подтолкнул её к ванне, и поскольку она сопротивлялась, поднял на руки, и переступив через край, опустился в бурлящую воду вместе с ней. – Да вы с ума сош… - попыталась сказать она, но я впился в её губы, опуская её под воду. Она оскорбилась равнодушием, глупая девчонка, я потерял из-за неё нить, не получил желаемого, тогда я покажу ей, что значит мое неравнодушие. Кажется она прочитала свой приговор в моих глазах, потому что как только я оторвался от её губ, они задрожали от отчаяния и страха. – Павел, пожалуйста, подождите, вы с ума сошли, успокойтесь, давайте поговорим… - Я глядя ей в глаза, нашел под водой её руки и закинул себе на шею. Лег на дно, прижав её к себе, так что только её голова оставалась над водой в продолжающей нагреваться бане. Я смотрел на неё из тёмной воды, и мне так не хотелось рвать тонкую и единственную нить с моим прошлым, так жалко было утраченных иллюзий, что я заскрипел зубами. Она приняла это за очередной психический припадок сошедшего с ума человека. Надо успокоиться, и убить её по крайней мере нежно. Она заслуживает награды, а я привел её сюда с четким намерением прервать эту нить. Так не годится. Пусть это будет по крайней мере не тёмная баня, а нормальная спальня. Я щелкнул пальцами, появилась тень. – Спальню наверху, сейчас. Отрывисто пробормотал я. Тень поклонилась, и шелестя опустила огромное банное полотенце на край ванной. Я вытащил её, не отпуская ни на мгновение, и прижав к себе накрыл махровым покрывалом. Грея её собой, я вышел из бани, и взлетел прямо от порога в раскрытое окно спальни. Тени успели вовремя. Это была уже не та спальня, в которой она оставалась неделю назад. Огромное, черное покрывало ложа было откинуто, в зияющей пасти светильника горел синеватый огонь, вырываясь в комнату. Даже музыка была подстать моему настроению. Что-то тревожное и безвозвратное. Я бережно уложил свою ношу на кровать, её глаза были полны слез, но она не плакала и больше ничего не говорила. Спокойная покорность жертвы не была ей присуща, она попыталась закрыться от меня. Но я поднял руку, поглаживая её по волосам. – Как вас зовут? – Тихо спросила она не отводя взгляда. – Неужели это так уж важно, девочка? Мое имя ничего тебе не скажет. Иди ко мне. – Павел, вы отпустите меня? – Когда? – Утром. – Хорошо, до утра ещё много времени. Если ничего не произойдет. – Чего ничего? – Молчи. Смотри мне в глаза. – Я не хочу! – Однако смотришь. – Я провел руками по хрупким плечам, тяжело вздымающейся груди, впалому животу. Остановил руки на коленях. И меня понесло закручивающееся в спираль пространство. Я чувствовал на своих плечах впившиеся ногти, отдаленно слышал её стоны. Время огромными скачками обволакивало, унося всё дальше в прошлое, все стерлось кроме желтоватых рысьих глаз, с подрагивающими на ресницах двумя слезинками. Я забыл все сомнения, я не думал о том, что произойдет потом, я был настоящим, был собой с этой хрупкой женщиной, способной изменить короткой фразой мои планы. Мое рычание и её крик был единым, потом черные вихри стихли, как и завывающая за окнами вьюга. Я поцеловал холодные губы, бережно повернул её на бок и накрыл одеялом. Нет смысла больше претворяться человеком. Внутрь под ребра заползала звенящая пустота и сожаление. Я прислонился лбом к треснувшему стеклу окна, и смотрел на постепенно замедляющие хоровод снежинки. Она конечно мертва, моя маленькая сказочница. Боль в горле стала нестерпимой. Я не должен был задерживаться на земле, это место не для меня, не для таких монстров. Она была мне не безразлична. Я с удивлением прислушивался к боли, которая ширилась и росла. За окном с хрустом сломалось дерево. Но мне почудился слабый стон. Я бросился к ней. Она дышала отрывисто, и мелко. Руки были ледяными, а лицо горело лихорадочным огнем. Я положил руки ей на живот принялся вливать в неё силу, собирая её отовсюду. Я не стану ей писать, я улечу сейчас же, вот только верну её к жизни. Она жива, подумать только. Оказывается, сказки о моей жизни это ещё не все. Сколько тайн хранит эта душа, а даже если бы я и разгадал их, всё равно, она совершенно не такая как все. Надо же было случиться, чтобы первой среди земных женщин я встретил именно её. Мы совершенно разные, я не очень похож на человека, и притворяться мне довольно сложно. Она задышала ровнее. Я поднес к её губам чашу с собственной кровью. Завтра она будет у себя дома, и я вычеркну из памяти и из адресатов этого абонента. Сама фортуна дала ей приз, я не стану больше попадать под влияние земных эмоций. – Как видишь, я не так рационален, мне стоило просто перестать тебе писать. Но ведь это не поздно сделать и завтра? - я снял с пальца кольцо и уменьшив его, надел на её безымянный палец, так чтобы она не смогла его снять. – Долгая жизнь вам обеспечена Маро, раз вы сегодня не погибли. Сейчас спите. Закройте глаза. – Я положил обе руки ей на голову. Тщетно. Её подсознание было заблокировано, усыпить её это максимум, на что я был способен. По моему телу разливалась истома. В памяти отщелкивали кадры только что пронесшегося урагана. Она заснула. Я наклонившись, прикоснулся к мягким теплым губам. Она будет жить, надеюсь, приняв за страшный сон эту ночь. Перенеся её сквозь время и пространство в её привычное обиталище, я включил ночник, переместил продукты из багажника в холодильник, задернул тяжелые шторы, открыл компьютер, и написал прямо на экране довольно большими буквами. «Простите меня Маро. Будьте счастливы.» и прикрыв за собой дверь тихо вышел в зарождающееся утро.
Мне было совершенно некуда идти, лететь, просачиваться. Да и не хотелось. Ощущение пустоты не отпускало. А ведь весь последний период пребывания на земле я не чувствовал себя таким одиноким. Она ушла навсегда. Будто этой ночью я всё же убил её. Теперь только сломать, задавить и сделать её так похожей на всех. Нет, ни за что. Я не стану приближаться к этому странному существу. Такому же странному, как и я. Я ходил по полям до вечера. Зимнее поле, что может больше подходить моему теперешнему духу. Зимние свалявшиеся холмы с торчащими из них голыми ветками кустарника. Я вернулся в свой загородный дом, вошел в спальню. Меня согнуло пополам. Я увидел очертания её ослабевшего измученного тела на разобранной смятой кровати. Капли крови на подушке. То ли моей крови, когда я пытался её реанимировать, и пролил из чаши, то ли её, когда она закусила губу до крови. Зачем я всё это вспоминаю? Эта женщина не может быть тебе парой. Одинокий скиталец космоса не должен изменять своей миссии. Нельзя так обращаться с живыми душами. Если бы ты ещё мог заставить её забыть. Но ты знал, что не сможешь. Знал с самой первой минуты приглушенного стона сомкнутых губ. Я присел на торчащий из снега пень. И вдруг увидел старика, медленно передвигающегося по еле видимой, узенькой тропе. Он внимательно смотрел под ноги, и делал свои маленькие шаги на редкость аккуратно, будто продумывал каждое движение. Я поднялся, поздоровавшись. Старик посмотрел на меня подслеповато. – Молодой человек! – С чувством произнес он. – Я думал что смерть женского пола. Я ошибался? – Я улыбнулся и взял его под локоть. – Как вы тут оказались? Давно идете? Пойдемте, я провожу вас к дороге. – Не стоит, не утруждайтесь. Я закончил все дела, и хочу уснуть. Имею на это полное право. – я увидел его жизнь, такую правильную, умеренную, двоих сыновей, так и не забытую тень недавно умершей жены. Зачем все это? На этой земле так все перепутано. И смерть для них тоже часто бывает желанна, как встреча с любимой. Я дотянулся, больно кольнув в голову каждого из его сыновей. До дрожи, до подкосившихся коленей. – Идем, отец. Умирать надо весело. Я угощаю. – Я не пью, давно уже не употребляю спиртное. Жене обещал. – Он сказал это как-то сконфуженно, наверно часто приходилось объяснять. – Не будешь пить. Я приглашаю к себе, познакомлю с сыном. – Он кивнул. Ему было не просто отменить свое решение. Но выхода не было. Слишком настойчиво я его позвал. Ричард явился в дом сразу следом за мной. Глаза были настороженные, будто я что-то о нем не знал, а он опасался, что узнаю. – Вот, прими как следует. – Я кивнул на разомлевшего в тепле человека. – А как следует? – Угрюмо спросил он. Он ужасно нервничал, когда я начинал инспектировать его дела. – Нежно, Рич. Мне так хочется. – Вы решили для разнообразия спасти этот мир, отец? – Он взял за руку старика. – Я хотел спасти себя, но не судьба, мой мальчик. Мне просто стало грустно.
Я вспоминала как бродила по супермаркету, бегло просматривая заполненные полки, машинально складывая в тележку привычный набор продуктов. Я искренне сожалела о том, что отправила ему письмо переполненное ненужными эмоциями... Конечно я напишу Павлу, обязательно продолжу историю молодого ястреба из другого мира. Да и самого Павла я не смогу вычеркнуть из своей жизни.... Перед глазами отчетливо возникла картинка: вот я поворачиваю в очередной зал огромного магазина, здесь расположились канцтовары и детские игрушки. На стене висит огромная карта звездного неба. Как там наш Сайм? Он кажется остался в тюрьме, приговоренный к казни......Где-то я слышала, что человек перед смертью перебирает в уме все события собственной жизни, прощается мысленно с близкими, анализирует собственные поступки.
Ничего подобного в голову командира не шло. Его душу бередила боль за товарищей, пострадавших из-за его миссии, оказавшейся никому не нужной. В сердце, крохотным огоньком снова затеплилась вера в то, что он не погибнет. Назвать это можно было как угодно: глупость, упрямство, надежда, интуиция... Сайм знал точно: его время еще не пришло. Вопрос в том, знают ли это те, кто собирается его казнить? В конце дня тюремщик принес грязную миску с воняющим рыбой месивом, в которой просматривались чешуйки и плавники, и кувшин с водой. Изучив свой ужин, он решил, что вполне может себе позволить его не есть. Жить оставалось совсем не много, и на последние часы сил хватит. А если предчувствие командира верно, и он останется в живых, он найдет себе еду поприличнее. Маленький лучик в окне погас, и Сайм решил поспать. Закрыл глаза, но сон не шел. Перед внутренним взором мелькали лица друзей, врагов, картины прошлых сражений. Он снова уселся на соломе. Что за мука? Скорее бы наступило утро. Хотя бы оно никогда не наступало...
Может быть мне его убить, этого героя? Нет, это уже от меня не зависит. Не помню, когда именно, лейтенант ястребов вырвался из-под моего контроля. У него своя история, и она мне нравится. Вот сейчас, я куплю продукты, приеду домой и напишу Павлу. Пусть только попробует не ответить! Я подошла к машине, и тут начался ... кошмар. Лучше бы я ничего не помнила. Солнце уже готово было спрятаться за высоткой. Оно бросала последние лучи в окна верхних этажей. Я уже несколько часов сидела на кухне непрерывно куря. Кольцо обжигало кожу. Попытки снять его не увенчались успехом. Может быть это жжение, как раз следствие моих попыток избавиться от страшного украшения? Чего я жду? Нестерпимое желание что-то немедленно сделать, охватило меня. Оно нарастало внутри, грозя перерасти в панику. Я быстро оделась, схватила ключи от машины и выбежала на улицу. Ветер ударил в лицо острыми иголками снега. Я почти бежала на стоянку. Не дав машине как следует прогреться, я рванула с места. Шумный город остался позади, вот знакомый поворот с трассы, лесная дорога, на которой знаком каждый поворот. Господи, куда я спешу? Зачем? Но я продолжала что есть мочи давить на педаль газа. Только хорошее знание дороги не позволило мне съехать в сугроб.... Дорога оборвалась внезапно. Тупик. Огромные деревья, занесенные снегом, преградили путь. Этого не может быть. Кого я пытаюсь обмануть, именно для этого подтверждения я сюда и приехала. Все правильно, мне просто необходимо было увидеть все своими глазами. Пустота, холод, ночь. От моего знакомого остались только его постоянные спутники и кольцо. Нет, дома еще остались чернильница и маска. Вот теперь я отчетливо понимала - писать мне больше некому. Никто не ответит. Может быть, это и к лучшему? Почему же тогда слезы наполнили глаза, и хочется выть, как дикому зверю? Пора возвращаться... домой, к привычной жизни, заботам проблемам, радостям, большим и маленьким победам. Жизнь продолжается. А как же Сайм? Кажется, я собиралась его убить? Вот приеду и допишу историю, а затем отправлю в сеть. Я хотела убить его, но чуть не погибла сама. А раз я выжила, может быть, и он имеет шанс бороться. Его жизнь как-то связана с Павлом, и эту тонкую ниточку я постараюсь сохранить.
Дом стоял, хотя оградил его таким полем, что без моего участия никакие случайные проезжие и прохожие не могли бы просочиться сюда. Пора улетать. Я вышел за заграждение, так заботливо установленное тенями. Лес молчал, онемев, снег искрился, не торопясь утрамбовываться в сугробы. Белое безмолвие. Я остановился посреди дороги, и вдруг увидел след от знакомых шин. Этого не может быть! Она была здесь пока я гулял по полю. Она приезжала, хотя мне казалось, она не сможет встать, выйти из дома, и уж подавно не примчится сюда. Снег повалил с новым энтузиазмом, будто только и ждал, чтобы я увидел, то, что должен был увидеть. Над моей головой треснула ветка, я вздрогнул, почему я так нервничаю. – Не молчи, пожалуйста, не молчи. Пиши о чем хочешь, только не прекращай эту связь. – Хотелось крикнуть мне. Но я молча расправил крылья, и полетел над испуганным лесом. Она говорила про мою рациональность, мне нечего ей сказать. Я не умею любить, не могу страдать. Но я не хочу забывать. Машина стояла в гараже, в окнах горел свет. Ну зачем я снова хожу кругами. Надо улетать. Я опустил на занесенный снегом балкон замершую, словно заспиртованную черную розу. И отправился в жаркие края.
Прошла неделя, Всего каких-то семь дней, каждый из которых тянулся целую вечность, и каждый день я боролась с собой. Мне безумно хотелось еще раз поехать за город, в лес, посмотреть на многолетние деревья, как будто они были свидетелями и могли ответить на мои вопросы. И еще. мне очень хотелось написать Павлу. Все равно что, только поздороваться, рассказать о прошедшем дне, продолжить историю... Мое состояние напоминало, скорее, агонию. Сознание подсказывало - двигаться надо в противоположном направлении, если мне дорога жизнь и рассудок. Что Ричард, что Павел, существа совсем иной природы, чем человеческая. Мне незачем искать встречи с ними. Но, понемногу я стала привыкать к факту их существования, страх притупился... Я не стану ничего выяснять, не задам ни одного вопроса, сделаю вид, что ничего не произошло. Чем я рискую? И вообще, с чего я взяла, что мне кто-нибудь ответит. Если я сейчас не на что не решусь, пройдет время, и я буду жалеть о своем покое.
Утром Сайма повезли на казнь. Руки и ноги были скованы кандалами, которые позволяли только переставлять ноги, двигаясь мелкими шагами. На голову нацепили грязный мешок. Сидя в карете, сквозь тарахтение колес, он слышал звуки просыпающегося города. Прогрохотала карета, проскакал всадник, зазвенел веселый крик уличного торговца: "пирожки! Горячие пирожки!" Тюремная карета остановилась, и Сайм услышал гудение большой толпы. Его под руки вывели наружу и потащили куда-то вверх по ступеням. Поставили к столбу, приковали к нему, и только после этого сняли повязку. Перед командиром расстилалось людское море. На казнь собрался, наверное, весь город. Людей было так много, что его взгляд не мог увидеть в толпе отдельные лица. Все сливалось, плыло перед глазами, превращалось в сплошную колышущуюся массу...
- Привет лейтенант. - Прокаркал хриплый голос.
Он повернулся направо, желая рассмотреть обладателя этого страшного хрипа. Рядом, к соседнему столбу был прикован его капрал. Он пытался улыбнуться разбитыми, с коркой засохшей крови, губами. Его лицо было черным, один глаз затек и не открывался. Сайм содрогнулся от мысли, что, возможно, под этим изуродованным веком больше нет глазного яблока. Волосы капрала слиплись от крови и свисали жесткими, бурыми сосульками. Под серым балахоном не было видно, во что превратилось его тело, но Сайм был уверен, что оно тоже покрыто ранами. Капрала пытали, жестоко и долго, и, наверное, сохранили жизнь лишь для того, чтобы отобрать ее принародно, в торжественной обстановке.
- Мы кажется долетались, друг мой - просипел он.
- Не разговаривать! - рявкнул стоящий поблизости маг.
- А что ты мне сделаешь, придурок? - с улыбкой поинтересовался капрал.
Дописав очередной фрагмент, я нашла написанный ранее кусок и все вместе отправила Павлу. Особой надежды на то, что мои художества кто-то прочитает, не было. Скорее всего, уже некому, но это от меня уже не зависит. «Письмо отправлено» - отчитался компьютер. У меня дрожали руки, хотелось курить, а еще лучше, чего-нибудь выпить. Нет, пить я конечно не буду. Мне еще ехать. Вчера, покупая подарки к празднику, я увидела сумку, очень дорогую, именно такую мне и надо. Себя надо баловать, вот этим я сейчас и займусь. Иначе я буду через каждые пять минут заглядывать в почту. Успею еще.... По весеннему яркое солнце заполнило гостиную теплом. На душе почему-то стало легче.
Меня раздражало всё. Полуденное солнце, хотелось снега, добродушные неспешные прохожие, прогуливающиеся по песчаной косе у моря. Мой теперешний дом располагался прямо на берегу. Их окон был виден горизонт, и лучи заходящего солнца окрашивали воду в багровые тона. После визита к соседке на прошлое место жительства возвращаться не стоило. Мне не нужно, чтобы меня замечали. Я был так недоволен своей непонятной вспышкой ярости, совершенно не обоснованной, что готов был улететь ещё куда-нибудь. Но здесь все близко. Центр, север, юг. Я направился в город времени. Но пройдя вдоль шершавых стен армянского квартала, поговорив с очередным мессией и выпив отличного вина на проспекте Алимби, я решил остаться ненадолго. Проходя мимо обшарпанного Интернет-кафе, почти заброшенного, поскольку надобность в подобных заведениях испытывают только туристы, я увидел как молодая девушка с блаженной улыбкой порхает пальчиками по клавишам, выжидает некоторое время, и снова улыбаясь, пишет снова. Очевидно адресат ждал каждого взмаха тонких пальцев. Мне захотелось проверить почту. Я вернулся в офис. Сел к выключенному монитору. Зачем? Я убил её, убил эту тонкую нить симпатии и откровенности. Чего я жду? Но я упрямо набил адрес, стертый из памяти компьютера, но не из моей собственной. Потом я долго сидел, вчитываясь в буквы, прыгавшие от непонятного волнения. Надо ответить. Она не станет писать в пустоту. Но что ей написать? Спросить о самочувствии? – она сочтет это издевательством. Рассказать о человеке по имени Павел? у неё были все шансы убедиться, что с человеком у меня мало общего. Но как-то же себя назвать нужно. В моем отношении к этой землянке нет тепла. Есть жжение в горле, при воспоминании той ночи, и неподдельный интерес при осмысливании её историй. Надо обходить острые углы. Стараться не врать. Но и говорить о себе смысла нет. Одно дело – сны, и совсем другое – её реальность. Рассудок её скрыт, но и он может не выдержать правды. А этого мне хотелось бы меньше всего, не стану же я сводить её с ума, после того, как потчевал собственной кровью.
- Здравствуйте Маро. Я захотел уехать, и не стал откладывать свое намерение, и поскольку вы обронили, что больше не станете мне писать, не счел возможным утруждать вас прочтением моих писем. Но я очень рад, что вы решили прервать блокаду. Спасибо за очередной сон. Я по-прежнему с удовольствием читаю ваши письма. Единственно, что позволю себе произнести по поводу нашей с вами размолвки, что совершенно не жалею о её последствиях. Надеюсь, ко времени вашей поездки в Израиль, вы согласитесь встретиться со мной. Для вас всё ещё Павел.
Я купила сумку, и счастливая вернулась домой. Позвонила соседка с верхнего этажа, спустилась за какой-то ерундой и осталась на целый час. Потом я разгружала продукты, мыла яблоки, меняла кухонные полотенца, поливала цветы. Проходя с лейкой мимо открытой странички компьютера, я застыла на месте. В углу привычно мигал квадратик письма. Это Павел, сомнений не было. Ну вот, тебе ответили,.. Что дальше? Быстро пробежав глазами небольшое письмо, я ощутила как внутри поднимается волна протеста и возмущения. Я опять готова была спорить. Он видите ли рад, что я сняла блокаду. Если он так рад, почему бы ему самому не прервать ее раньше. То же мне, важная персона нашлась... Решил уехать - уехал, написали, он соблаговолил ответить. Павел - все еще. Э, нет, я ничего не хочу знать больше того, что знаю, и так, явный перебор. Павел, так Павел. На самом деле я была очень рада, у меня внутри дрожала каждая клеточка, в бешеном ритме работало сердце, и немели кончики пальцев, когда я прикоснулась к клавиатуре. Но вот что ему ответить. Мне хотелось послать его немедленно подальше, а еще лучше запустить вслед чем-нибудь тяжелым....
Только я боюсь, что мою импульсивность опять истолкуют не правильно.
- Добрый вечер, Павел. Я давно не получала от вас писем. Почему? Последний раз я видела вас на стоянке, возле супермаркета и вы, почему-то запихивали меня в чужую машину... очевидно это какое-то наваждение, потому, что я проснулась дома и ничего не могу вспомнить. У нас была какая-то размолвка? Но не будем копаться в прошлом. Насколько я поняла из вашего, довольно короткого письма, вы уехали ближе к теплому морю? Я вам немного завидую. Пишите, не забывайте старых друзей. Маро.
Бред какой-то. Он отлично знает, что я ничего не забыла. Мне вдруг стало страшно. Куда это я опять сую голову? Общаться с этим существом опасно, забыть, вычеркнуть из жизни - невозможно. Ничего, пройдет время и я во всем разберусь...
- Нет, Мариночка, у нас не было размолвки, это было… как бы сказать, проявление разлаженности магнитных полей наших с вами орбит. Очевидно, вам удалось меня зацепить, что в принципе очень сложно. Вам же не нужны мои объяснения, правда? А подводная волна всё ещё не умерила своей тяги, и продолжает тащить по одной ей ведомой орбите. Она безжалостна к тем, кто ей противится, и снисходительна - к бесстрашным, не боящимся смерти. Я не слишком путано пишу? Но я почему-то уверен, что вы меня отлично понимаете. Теплое море нынче штормит и гневается. Но это не мешает отважным безумцам бросаться в белые волны с крутого склона. Вода теплая, гораздо теплее ветра, что носится в безумном танце. Но обе эти стихии не сравнимы с пожарами, пронесшимися летом, и унесшими жизни многих. От знаков огня можно ждать чего угодно в любое время года. Но кроме пяти главных стихий есть ещё одна. Стихия пыли, как это не дико звучит. Космические пылинки складываются не только в астероиды, и кометы, несущие смерть и разрушения. Но ещё и в целые миры, где восстают из пепла ваши герои. Держите их на коротком поводке, иначе они могут выйти из под контроля. Да вы знаете их лучше меня. Ведя от самого рождения в бесконечность. Когда мы отправимся с вами в Израиль, я покажу вам древний город, поднявшийся из праха времен за несколько месяцев. Пять тысяч лет для камней, это не срок. А для пыли, это мгновение. Это самая сильная стихия, бесстрастная и всеобъемлющая. Вы мне нужны, Маро. Павел.
- Добрый день, Павел. У нас очень холодно, просто зуб на зуб не попадает, особенно утром. И я вам немного завидую, вы можете согреться под горячими лучами южного солнца, углубиться в пустыню или посмотреть развалины старого города. У нас же плотным покрывалом лежит снег, и даже, по-весеннему яркое солнце еще не может растопить сугробы. Очень хочется к вам. Надеюсь, мне ничего не помешает через пару месяцев вырваться в теплые края. Признаться, я устала на работе, даже выходные не дают возможности восстановить силы. Впереди женский праздник, который я всегда недолюбливала, но он, в наших краях - выходной. Может быть удастся куда-нибудь уехать. Вот так всегда, сначала ждешь перерыва в работе чтобы как следует выспаться, а потом, жалко тратить время на "диванный" отдых. Вы пишите, что у нас с вами не было размолвки, но я это слово вытащила из ваших писем. Ну, не было, так не было. Магнитные поля наших орбит настолько разные, что я не приложу ума, как я могла зацепить вашу. Такое ваше заявление - даже льстит. Впредь, постараюсь быть осторожней и не приближаться слишком близко. Но и вы, пожалуйста, поставьте какие-нибудь защитные экраны. До вечера, постараюсь вам сегодня еще написать. Маро
Очень умело она ухитряется лавировать, но напряжение которое она испытывает, скользит даже в письме. Я разглядывал картинки горных пейзажей, бурные реки и старинные замки, понимая, что каждый раз, закрывая глаза, возвращаюсь в памяти к своему дому за городом. Что-то она взяла с собой, эта маленькая сказочница. Она зацепила мою орбиту, это я так сказал? Что-то я перестал следить за своими словами. Это я зацепил случайно зеленоглазую девочку когтистой лапой старого дракона, сытого, и потому выпустившего жертву. И жертва кажется поняла, какой участи она избежала и впредь будет умнее. А мне остается только упиваться собственным великодушием. Но что-то я слишком часто о ней думаю. Меня интересуют сказки, вот о них и надо говорить. Она говорила, что люди рациональные, как мой герой, боятся любить, поэтому пропускают что-то ценное. Возможно, она права, и даже наверняка. Вспоминая о последним минутах на эшафоте, я вспомнил, что страстным желанием было тогда одно, что бы кто-то в толпе колышущейся разноцветным морем зарыдал по мне. А после моей смерти взял что-то из моих скудных вещей и хранил её, рассказывая о казненном много лет назад молодом узнике. Мне виделась молодая худенькая женщина с полуопущенным взором, которая боялась показать окружающим свое горе по мне, ещё живому, но обреченному. И поскольку такой женщины в первом ряду не было, я точно знал, что казнить меня рано. Вторым чувством была яростная ненависть к тем, кто издевался над моими солдатами. А дальше память снова застила серая мгла. Я ждал рассказа о себе как наркоман, ибо чувствовал, что все сказанное окажется правдой.
- Добрый вечер, Маро. Я с нетерпением жду вашего следующего сна, подскажите, о чем поведать вам? Хотите, я расскажу вам о далекой звезде, на которой обитает небольшое племя разумных драконов? Пересказывать мой день – это занимать ваше время подробностями отстраненного созерцания. Я всегда восхищался окружающими меня людьми. Во всех проявлениях чувств человека он прекрасен. Пока душа не покидает уставшую оболочку. Даже безумцы, гении и злодеи, каждый в своем роде вид экзотического цветка, под пристальным вниманием вселенной. Но иногда души бывают тусклыми, бесцветными, или спящими. Такие вызывают только брезгливость. А цвет и яркость видны уже при первом взгляде на человека. Пишите мне о чем угодно. Павел.
Сайм повернул голову налево и увидел Дина, молодого ученика клана магов, который еще с прошлой экспедиции путешествовал с отрядом Сайма. Его лицо почти не пострадало, только на скуле темнел одинокий синяк.
- Я палача грохнул, - мрачно усмехнулся Дин, правильно истолковав вопросительный взгляд командира. - Остальные отказались со мной.... работать.
«Как же ему удалось это сделать? - подумал Сайм - Жаль, что уже не узнаю. Да почему же? Во мраке встретимся, там и поговорим. Надеюсь, лорд Лафар окажет нам достойный прием». При мысли о демоне, взгляд командира опять переместился в толпу, и то, что он там увидел, заставило прикусить губу. В первом ряду глазеющих стоял один из его товарищей, а рядом с ним сидел огромный черный пес, напоминающий, скорее волка, чем собаку. Видимо, по мнению Лафара, любимый образ кота не слишком подходил для такого мероприятия. Почему они, вообще, рискнули тут появился? Демон, в крайнем случае нырнет во мрак, а ястреб? На всякий случай, Сайм решил быть готовым к любому повороту событий. Судя по мерам безопасности, их считали очень опасными преступниками. Помост оказался окружен двумя кольцами: первое состояло из магов, второе - из огромного количества стражи. Верховный жрец зачитал приговор, конечно же от имени наместника, которого, естественно, на казни не было. Маги начали что-то бормотать, и вскоре вокруг помоста сконцентрировалась огромная сила, разорвавшая всякого, кто попытался бы пройти через невидимый щит. У Сайма зазвенело в ушах от ее вибрации. Не зря клан магов славился своими секретами и могуществом...
_ Добрый вечер, Павел. Немного странно, что я рассказываю вам свои сны перед наступлением ночи. Но ведь вы прекрасно понимаете, что они давно перестали быть только снами. Мне хочется описать все подробно, поэтому вам придется запастись терпением. Мне, в свою очередь, очень интересно послушать про драконов. Эти мифические существа настолько загадочны и могучи, что мифы о них до сих пор живут на земле. Драконы относятся к эпохе великих волшебников. Только мне почему-то кажется, что драконы намного древнее. Я с удовольствием послушаю как прошел ваш день. Позвольте мне самой оценить, насколько он скучен. Я ведь пишу вам не только о Сайме... Расскажите о себе. Если можно, о себе настоящем. Чем живет ваш мир? Какие в нем законы? Придумайте что-нибудь. Доброй ночи, жду ваших писем. Маро.
Сейчас уже поздно, и о себе я рассказывать не умею. И потом, есть кому этим заниматься. Я пытаюсь быть с вами настоящим. Ну, почти. Поверьте, вам от этого образа не станет уютнее, маньяки всегда опасны, лучше с ними просто переписываться. Будь вы сведущи в психологии, я говорю не об общечеловеческой, бытовой, а о классической психологии, вы бы сразу заметили, что человек рядом с вами ведет себя несколько неадекватно. А может, вы и заметили, просто были не в меру деликатны. Сказки, такие как ваши, это и есть моя мания. Шутка.
Дракона звали Шок. Он родился в малой семье, состоящей всего из шести особей. Самец, естественно был один. Матерью была веселая жрица Усеймо, но она не дожила до счастливого мига познания своего истинного естества. Ибо его отец не счел нужным обратить её, и поднять на верхнюю ступень. Пока было непонятно, в какую сторону поведет его наследственность, с ним носились, баловали и не давали приблизиться к гнезду. Его родитель самолично вынес его на широкое плато, поближе к стоянке племени, когда отчаялся увидеть признаки своей породы. Он только осторожно выжег на запястье младенца его имя, красивым иероглифом, увитым удивительной вязью драконьей сетки. У Шока было две ноги, две руки и гордо посаженная голова на мощной шее. Но все признаки человека не мешали ему помнить своего рождения, слабеющих рук матери, и слов, которые шептал его суровый отец, в те редкие мгновения, когда принимал человеческий облик, чтобы не испугать ребенка. Мальчик мог бы выпростать ярко алые крылья ещё в младенчестве, и остаться в стае, но из непонятного упрямства не делал этого при отце. Несколько первых лет, совсем незначительных для драконьего века, прошли в приюте, куда определил его монах, нашедший пищащий комок зеленых веток. Мальчик мог регулировать свой рост, и потому в приюте, где многие умирали от истощения и побоев, был самым рослым и крупным. Его не били. Он умел посмотреть пристально своими ярко серыми глазами. Под этим взглядом смолкали строптивые соученики и грозные воспитатели. Но время шло, не так неумолимо как для смертных, но всё же. Спокойной ночи, моя сказительница. Сладких снов. Павел.
Доброй ночи, Павел. У меня сегодня довольно насыщенный день. Возможно, завтра мне придется уехать. Выискивая подходы к одной, интересующей организации, я случайно наткнулась на старую знакомую, которую не видела почти восемь лет. Инна, так зовут мою приятельницу, очень успешная, деловая женщина, умница, во всех отношениях. Она относится к тем личностям, о которых невозможно забыть, даже если встречался всего несколько раз в жизни. За то время, пока мы не встречались, в ее жизни произошло слишком много событий, в том числе и неприятных, почти катастрофических. Она провела какое-то время в тюрьме. Сейчас, вроде, все наладилось. Очень хочется встретиться с этим человеком. Павел, меня очень заинтересовала история про дракона. Вы можете ее продолжить? Пожалуйста, я буду очень ждать. Все, что связано с тяжелыми крыльями за спиной, ветром и огнем, пробуждают в моей душе какое-то тревожное напряжение. Попытку уловить движение родственных стихий. Подслушать дыхание давно исчезнувших миров. Драконы, никто, в наше время, не встречал их, но знают наверняка - они существовали, как кентавры и великаны. Капля крови дракона, и сейчас бурлит в крови героев, которых принято считать, безумцами. Спокойной ночи, друг мой. Маро.
Добрый вечер, Марина, Наконец, добрался до компа, и до сидячего положения. Стало можно дышать. Утром солнце било и не просто, а наотмашь. Но природа, и нежный голос флейты ассоциируется не иначе как с сумерками. Вам нравятся мои драконы? И большие крылья за спиной? Постараюсь вас не разочаровывать с крыльями. А какие вы бы хотели себе? Цвет, размах, оперение? Ведь иногда без них намного проще. Итак, Шок вырос, по меркам человеческим, конечно. Первые годы самостоятельной жизни, когда мужчины вступают в брак, он и не смотрел в сторону женщин. Для него это было ещё детство. Хотя женщины засматривались на рослого сероглазого красавца с тёмно медными волосами, собранными в длинный тяжелый хвост. Он учился кузнечному делу и помогал монахам добывать золото из уходящей вглубь горы, жилы. Он забыл драконов, но страха перед ними не испытывал, соглашаясь углубляться все сильнее в своих поисках. Он был свободен, но глаза монахов горели алчностью. Заполучить такого знатока рудного дела было делом чести для самых больших деятелей общины. Если бы удалось его женить на ком-нибудь из жительниц общины, то в качестве выкупа, старейшины могли потребовать от него остаться в общине. Ему было тридцать девять, когда он сказал старику, которого единственно почитал, что собирается пройтись по миру. Старый монах, уже немощен к тому времени, бросился к главному своему духовному собрату. Он тоже не хотел, чтобы Шок ушел. И вдвоем старцы придумали подсунуть ему самую красивую блудницу этих мест. Они были уверены в успехе, ведь все шептались о том, что этот странный подкидыш не познал женщины. А надо сказать о том, что для драконов сорок лет, время совершеннолетия, когда они больше не могут находится в семье своего отца, ибо драконы, хоть и мудры, но хозяин в стае может быть только один. И ещё, драконы никогда не вступают в половую связь от скуки, или из любопытства, как это принято у людей. Так что все истории про похищенных и убитых девушек, это полная нелепость, свойственная человеку. Дракон, конечно не лебедь, и семьи у них полигамны, но любит он всех своих женщин пылко и помнят их всегда. Потому-то драконья кровь до сих пор присутствует в старинных рассказах, как приворотное зелье. Она вызывает любовь, истинную, основанную на родстве душ. Отец Шока так тосковал по своей умершей жене, что оставил мальчика людям, надеясь, что среди людей его сын будет больше тяготеть к традициям человеческих кланов.
Блудница ступила под кровлю дома одинокого горняка. Но таких попыток и прежде было не мало. Он сидел у масляной лампы, выводя тонкий узор на лезвии будущего клинка. Женщина не даром считалась лучшей в своем ремесле, и плачено ей было из общинной казны, правда решение не обсуждалось на общем собрании общины. Она была прекрасна внешне, безукоризненна, и совсем не походила на шлюху, скорее на дикую волшебницу, о которой рассказывали истории в приюте. И глаза её были холодны, как ледяное озеро. Зеленые до черноты омута. Шок посмотрел в её глаза долгим взглядом и отвернулся. Драконы видят вглубь, а она была холодна, как многие её сестры по профессии. Женщина была оскорблена, и решила, что проучит этого наглого неотесанного мужлана, но увидев прекрасный узор на клинке, поняла, что не так уж он и неотесан, как другие золотоискатели. Продолжим позже, душа моя? Если вам не наскучит. Павел.
Добрый вечер. Я скоро уезжаю, через три часа у меня поезд. Жаль, что приходится писать вот так, урывками. Пораньше вырваться с работы не удалось. У нас сегодня конец месяца. У все остальных он был два дня назад, а у нас - сегодня. Я думала, что меня растерзают на мелкие кусочки, или я кого-нибудь убью. Каждый раз приходиться принимать какие-то объяснения, входить в положение, слушать обещания. Простите, вы наверное не понимаете о чем это я. Речь идет о сдаче продукции. Но это совершенно не интересно. Гораздо приятней слушать вашу историю. Да, я очень люблю драконов и большие крылья за спиной. Конечно, иногда без них намного проще, но какие могут быть сомнения.... Если помечтать, то мне хотелось бы иметь крылья похожие на крылья летучей мыши, и боже упаси, без всякого оперения. Они должны быть бархатные, теплые и максимально большие. Цвет особого значения не имеет. Ну как, вы приняли заказ? Обязательно продолжите историю про дракона, Я буду ждать. Уеду я всего на один день, в пятницу утром надеюсь вернуться. Если будет настроение - пишите сообщение. Всего доброго, Маро.
Жаль, что вы уезжаете, но я всё равно не стал бы вам звонить, но хотелось получить от вас немного другое письмо. Что ж, поделом мне. Я собрался к вам. Спрос на вашу страну стремительно растет, как и цены, хотя можно было бы ожидать обратного от наших конкурирующих самолетных компаний. Когда-то давно, у меня были права на самолет, может обновить? Но это зависит от вас. Думаю, что после нашей встречи на моей территории вы не будете так жестоки, и я смогу провести в вашем обществе несколько дней. А теперь о моем золотом драконе. Он тогда ещё был вполне человеком, хотя всегда был странен. Дело в том в этом мире существовала древняя легенда о пришествии золотого дракона, её рассказывали и малым и постарше, только по разному. Говорили, что он родится от союза человека и дракона, и мир исчезнет под искрами золотого дождя, осыпающегося с его огромных крыльев. И Шок слушал эти сказки затаив дыхание, и рисовал драконов на своих клинках. Клинки покупали неохотно, уж слишком живыми были его творения, они всегда орошались кровью, даже когда делал он их для украшения. Такая дурная слава бежала впереди творца, и теперь к нему обращались исключительно те, кому клинок нужен был для убийства. Клинок, который он обрабатывал в момент прихода путаны был заказан одним разбойником, и Шоку было жаль расставаться с красивым драконом, с красноватыми крыльями, обвившим безукоризненное лезвие острыми когтистыми лапами. Путана, остановившись у дверей и не дождавшись разрешения войти, была задета его холодностью. Она привыкла к поклонению, и даже святые мужи склонялись в немом обожании к её коленям. Шок же увидел в ней только холодное сердце, остывшее от разочарования и перенесенных обид. Он не читал мысли, но мог многое увидеть по глазам. В подробности он не вдавался, слишком уж он был молод. Женщина недобро посмотрела на Шока, испробовав на нем некоторые из своих всегда успешных приемов. Он вернулся к работе, не обращая внимания на гостью, так и не выяснив, с чем она пожаловала. Он уже привык, что поздние гости долго мялись у дверей, прежде чем выговаривали свою просьбу относительно заколдованного оружия. Наконец, она придумала способ остаться в его доме. Она начала слезно просить его взять её в ученицы. Возвращайтесь Марина. Мне не хватает ваших писем. Павел
Добрый вечер. Вот. Еще не знаю, что написать, но первые несколько строк хочется зафиксировать на экране. Я вернулась, я уже дома. Терпеть не могу эти дуратские праздники. Мужчины ходят по кабинетам с цветами и шампанским - вроде, заняты делом. А я не могу голову поднять. Сплошной поток посетителей с серьезными (и не очень) вопросами, достали меня сегодня. Шеф с родней укатил в Вену, зам. с любовницей - на Гоа. а я не успела вовремя сообразить и тоже смыться. Но, ничего, у меня еще все впереди. Жду не дождусь, когда смогу приехать к вам, согреться, выспаться... Я перестану отвечать на звонки, просто отключу мобильный и буду бродить с вами по старинным улочкам и древним развалинам, а вы будете рассказывать мне о драконах. По дороге в командировку, моей попутчицей была молодая, очень полная женщина. И если не считать, что она храпела, а утром, вдобавок ко всем прелестям, стащила мои любимые духи, дорога прошла благополучно. А вот обратно.... Моим соседом оказался мужик. Через минуту, после того, как он поставил вещи, он уже разговаривал по телефону со своим приятелем и информировал его о том, как лихо, с его непосредственным участием, были решены все вопросы в нашей армии. Чтобы о его подвигах, наверняка. было осведомлен весь вагон, мужик вышел в коридор. Это тип мужчин, который все знает совершенно точно. Он осведомлен о пожарах, заводах, делах городской администрации, вопросах религии. При этом, рот у него не закрывается. И даже мое показательное чтение и молчание, нисколько не смущало. Главное чтобы его слушали и соглашались с его мнением. Меня чуть не разорвало от злости. А он, зараза, бормочет что-то себе под нос, требует внимания. Козел недоделанный. Поэтому, я засыпаю и вынуждена проститься . Надеюсь вы не станете тянуть время. Я очень соскучилась и жду письма. Маро.
О, а вы оказывается, иногда становитесь заложницей собственной злости. Разве вы не знаете, что мужчины, это только подвид, а не вид, как женщины. Будьте же снисходительны! Он так хотел привлечь ваше внимание, а вы смотрели в книгу! Он так хотел доказать собственную значимость, откуда ему было знать, что это не ваш типаж героя? А, кстати, какой – ваш? Для меня это полнейшая загадка. Вот я, знаю, какие женщины мне нравятся, а в каких я влюблялся. Это всегда полюсные заряды. Думаю, и у вас те же проблемы. А женщине, укравшей ваши духи, они в прок не пойдут. А какие ваши любимые? Маро, я с удовольствием поброжу с вами по древним улицам, и покажу вам ещё не до конца поднятые из пыли веков стены дворца правителя. Остатки двух главных колонн центрального зала, ещё видны у подножия трона. Серый мрамор на фоне белых камней, вереницы комнат, зияющих страшным провалом подземелья. Земля гулко стучит под ногами, там тоже пустоты. Трава на крыше дворца. Жуткое зрелище. А ведь, последний правитель этих мест был отличным воином. Он никогда не отсиживался в своем высоком и стремящемся к небу дворце. Его длинные вьющиеся черные волосы были искусно вплетены в легкий шлем, он говорил, что шлем с него можно сбить только с головой. Собственно, так и получилось, только сделал это не человек, а стихия. Но об этом я вспомню позже, чтобы вам было удобнее разглядывать развалины. Ничего не сохранилось в летописях. Только одна фраза в древней книге мудрецов. «И собраны были на совет цари, и было их числом пять. И был среди них непокорный царь народа избранных и любимых богом, царь священного Йокнеама. Вы спите дорогая, а зарисовка вам на утро. Надеюсь, это выходной?
Шок скептически смотрел на то, как тонкие пальцы неумелой ученицы выводят простой рисунок. Но он не гнал её. Пусть сама поймет, что это не для хрупкой женщины – гравировка узоров на холодном оружии. Когда же она через несколько дней принесла ему рисунок, выполненный на папирусе, он опешил. Она очень точно изобразила дракона с красными крыльями, огромного и воинственного. Пасть была разверзнута, и оттуда вырывался язык пламени, нарисованный так, что картину было страшно взять в руки. – Это не правильный дракон, - нахмурился горняк. – У него обезумевшие глаза, драконы мудры и справедливы. – Откуда ты знаешь? Моя мама рассказывала мне, когда она была совсем маленькая, что видела именно такого дракона. Он унес мою бабушку. Когда матери было три года, она пошла с матерью за травами, и заигралась на опушке. А бабушка вышла к подножью горы, и видела, как огромная тень накрыла поляну. – Драконы не похищают женщин против воли. – Шок начал злиться, и его серые глаза посветлели до цвета голубого льда. Женщина решила не спорить, и правда, откуда неотесанный горняк может знать сказания о драконах. А он закусив губу принялся за работу, время от времени бросая на ученицу недобрый взгляд. Зато она поняла, что он не так уж непробиваем, как о нем говорили. Через какое-то время он привык к гостье, и уже не старался говорить рубленными фразами, и только о золотых жилах и оброках общины. Она с удивлением обнаружила, что он свободно читает древние тексты, знает несколько наречий, и умеет заговаривать не только лошадей. Её торопили наниматели, а она отговаривалась сложностью задания, и требовала отсрочки. В день его сорокалетия она устроила великолепный стол со множеством свечей, изысканными яствами и напитками. Он вошел в дом, вымылся, сменил одежду, и поблагодарив за подарок, попрощался. – Я хочу пройтись. Прогуляюсь в горах, и вернусь через пару дней, - пообещал он. Маро, это безобразие, почему я должен говорить со звездами и ветром, когда я хочу говорить с вами!? Павел.
Здравствуйте Павел. Вы немного не правильно расценили мою злость. Нет, она конечно присутствует, но направлена не на мужчин. Она скорее связана с усталостью и работой. Командировка, много не решенных вопросов, а у них праздник... Я не могу оторваться от телефона, секретарь не успевает справляться с документами, а в приемной постоянно ждут делегации с поздравлениями. Не хочется никого обидеть, а времени катастрофически не хватает. Я заложник собственного расписания. Но это все ерунда. Попутчик, просто мерзкий тип, который, к счастью, встречается довольно редко. Я про него уже и забыла, бог с ним, пусть морочит голову кому-то другому. А мой тип..., я не знаю, он скорее похож на вашего дракона. Мне нравятся цельные, сильные люди, которые скрывают свои возможности, а не выпячивают их на показ. Тайна должна быть не только у женщин. Вот и древние постройки, предметы, даже картины, мне почему-то не нравятся отреставрированные, покрытые позолотой, выставленные на показ голодной публике. Гораздо интересней разглядывать только найденные, едва показавшие свою суть, проступающую сквозь глубину веков, предметы. Приятно держать их в руках, знакомиться с историей, энергией... У меня что-то плохо получается выразить ощущения, слова куда-то пропадают. Надеюсь, вы меня понимаете. Не оставляйте меня без дракона, пишите. Я сегодня вечером, разгоню гостей и обязательно напишу про Сайма, его пора спасать. Хотя, если признаться, хочется немного еще помучить. До вечера. Маро.
Наглая девчонка! Она вяжет нити моей судьбы, пусть прошлой, но всё равно моей так ловко, что я уже и сам не вижу изъянов. И она вообразила, что это она творец истории про лейтенанта ястребов. А вдруг и правда? Нет, я бы уже почувствовал опасность. Но любопытство куда сильнее благоразумия. Это даже не любопытство, а вдруг проснувшаяся, не свойственная мне страсть узнать свое давнее, забытое прошлое, увидеть лица, такие далекие, будто никогда и не существовавшие ни в одном из миров. Желание понять, кто же я такой. Драконы ей нравятся, видишь ли. Придешь ко мне детка, и я покажу тебе дракона. Ярость выплеснулась на ни в чем не повинный окрашенный весенним закатным солнцем, горизонт. Он вспыхнул молнией, разорвавшей сухое прозрачное небо, и ливень хлынул внезапно. Ледяной, колючий, обжигающий, будто жидким азотом зазевавшиеся души. Я выдохнул, гася в себе порыв убивать. Тут нельзя. Я не молодой лейтенант, мстящий за истерзанных пытками друзей, и не одинокий безумец, ищущий смерти в холодных глубинах молчаливого космоса. Я не могу карать здесь, на земле. Да и некого. Повремени, странник. Ты пришел сюда не убивать, а отдохнуть от смертей.
Здравствуйте, Марина. Рад, что вы уже празднуете, и принимаете поздравления. Их многочисленность говорит лишь о том, что мужчины внутренне готовы к матриархату. Да и рано начавшееся празднование свидетельствует о искреннем поклонении женскому началу в ваших широтах. Тут праздником и не пахнет. Святая суббота затмевает все другие праздники. А наш Шок тем временем продолжает познавать ступени женского коварства, оборачиваемого нередко против хозяек. Он поднимался к подножью холма, поросшего непроходимым колючим кустарником. В его планы не входило уходить на ночь. Ему вдруг почудилось, что красавица, поселившаяся во флигеле его неприглядного дома пришла не с той целью, о которой твердила ему уже несколько дней. Он собирался вернуться и посмотреть, что она станет делать ночью, когда его не будет дома. Но с холма послышалось мелодичное насвистывание, временами переходящее в странное шипение. Шок задрал голову, не понимая, как туда забрался невидимый свистун. В ту же секунду, длинный крепкий шест перелетел через его голову, и воткнулся в мягкий ил пруда, прижавшегося к подножью. Между шестом и верхом холма вился канат. Шок увидел, как канат натянулся, и на его край ступил высокий мускулистый мужчина с седыми висками и гордо расправленной атлетической грудью. Незнакомец без всякого дополнительного балансира прошел по канату, и спустившись по шесту с высоты не менее трех метров, развернулся лицом к Шоку. Кивнув без улыбки мягко приблизился. Вдруг улыбнувшись, сверкнул белыми зубами и раскинул руки. – Иди сюда. – И Шок, ничего не понимая, но не в силах сопротивляться обезоруживающему миролюбию незнакомца, шагнул навстречу. – Ты ещё не готов меня убить. Я послал тебя вниз, чтобы ты набрался злости. - Шок непонимающе уставился на странного гостя с вершины. И вдруг вспомнил, кто перед ним. В горле застыл комок, руки задрожали. Но этого не может быть, он совершенно не изменился, а прошло почти сорок лет. – У тебя сегодня знаменательный день, мальчик. В этот день ты становишься совершеннолетним. Можешь выбрать первую пару. А потом придет время войны. Но пока мы не враги, я прошу тебя, не торопиться выбирать. Люди вероломны, они не смотрят в будущее, а любят лишь мечтать о нем. – Почему ты никогда не приходил, - с обидой спросил Шок. – Тебе было бы сложнее убить меня потом. Я очень скучал, и иногда смотрел на тебя, когда ты спал. – Шок достал из-за пазухи длинную цепочку, на конце которой висел маленький кинжал с изображением красного дракона. Непонятное событие его жизни. Ещё в приюте он, проснувшись однажды, обнаружил на своей груди этот талисман, а пришедший вечером, старый монах сказал ему, что сегодня день его рождения. Долгие годы мальчик гадал, кто принес ему этот подарок, и только теперь понял. – Это ты? – Спросил он, зная, что нельзя было спрашивать. – Канатоходец кивнул. – Ты не наш, - сказал он с болью, - и это моя вина. – И не их, - от мотнул головой в сторону первых домов города. – Ты сам по себе, и твоя участь зависит только от тебя. Если ты не придешь меня убивать, я пойму, что ты выбрал людей, но тогда моя смерть будет намного горше. Оставайся пока в городе. Я тебя позову, когда больше не захочу быть первым. – А я смогу? – А это тебе решать. Сражаться я буду не в пол силы. – Он положил на плечо Шока тяжелую ладонь, и тот почувствовал, как через плотную ткань плечо обожгла горячая волна. – Я не стану тебя убивать, - хмуро сказал он. – Канатоходец усмехнулся. – Я тоже так говорил своему отцу, но сила первого неделима. Она перетекает к нему любым способом, через убийство, через любовь, через измену. Скоро ты все это получишь, грядет твое время, а как тебя будут звать первые, я могу и не узнать, но надеюсь, что узнаю, успею услышать имя, которым тебя нарекут. – Он встал, сжал напоследок плечо Шока, и вдруг исчез. А вечернее небо заволокла черная тень багрового крыла. Два взмаха огромных крыльев, и все стихло. Шок тяжело поднялся с камня. Шест с канатом тоже растворились в надвигающейся ночи. Вот так-то, зеленоглазая моя. А теперь ваша очередь.
Доброй ночи, Павел. Многочисленность поздравлений со стороны мужчин, говорит лишь о том, что вместо постоянных споров и соперничества, появился лишний повод вспомнить самим, а заодно, напомнить мне, что я все-таки женщина. Может быть в ваших широтах к женщинам и так относятся внимательно и трепетно, и для этого не требуется дополнительного напоминания в виде нелепого праздника. У нас, до матриархата, надеюсь. еще далеко. Зато близко до весны. Стало значительно теплее, в городе появилась грязь и мусор скопившийся за зиму. Теперь, про Сайма.
Маги застыли с поднятыми руками, палач поднес факел к пучкам соломы, окружающим помост. "Вот теперь можешь начинать бояться, - проговорил внутренний голос Сайма. Он, наконец, ощутил приступ дикого, неконтролируемого, животного страха. Ему не хотелось умирать, ему не хотелось умирать так, ему не хотелось умирать сейчас. Испытывать нечеловеческую боль, превратиться в искореженную головешку. Сайма ничуть не утешало предстоящее перерождение. Кода-нибудь он будет воплощен в другом человеке и проживет его жизнь, но не вспомнит об этой. А он хотел прожить эту жизнь, свою, единственную и неповторимую. Сайм хотел жить. Пламя поднималось к ногам. Командир ощутил его смертельный жар и жадное дыхание. Он обменялся прощальными взглядами со своими товарищами. Дин кивнул в ответ. Капрал печально улыбнулся. И в этот момент что-то произошло. Стоящий напротив Сайма маг нелепо взмахнул рукавами мантии, словно собирался взлететь, и медленно осел на камень площади. Ровный круг, образованный телами волшебников, разомкнулся, и вся энергетическая мощь щита, обретая свободу, ринулась по нескольким направляющим. Часть магической силы, устремившись к помосту, под хохот Дина, одним дуновение затушила огонь. Откуда-то появился странный черный туман, укрывший площадь, а может это просто потемнело у Сайма в глазах...Из первых рядов к столбам ринулось несколько человек и огромный черный пес. Они помогли освободиться от оков. К Сайму вернулись магические способности, выросшие, скорее всего, благодаря энергетическому выбросу от лопнувшего заклятия. Они с Дином встали плечо к плечу, и Дин, как раньше присоединил свою силу к энергии командира, образовывая коридор. Раздались панические крики, несколько стражников вспыхнули так, как должны были сгореть ястребы. Толпа расступалась, пропуская воинов, и тут же смыкалась, не давая пройти стражникам, которые и так побаивались ввязываться в поединок. Двое в масках, подхватили под руки обессилевшего капрала, почти тащили его на себе. Выбежав с площади, они пересекли широкую улицу, и вслед за демоном, свернули в распахнутые ворота какого-то богатого дома. Там их уже ждали конюхи, державшие под уздцы шестерку великолепных коней. Лорд Лафар, приобретя, наконец, человеческий облик, взвился в седло, и рванул вперед, показывая дорогу.
Ну, вот, я освободила Сайма, как обещала. Мне почему-то кажется, что все должно было быть именно так. Теперь ваша очередь. Я с нетерпением жду продолжения вашей истории. Павел, не забывайте о себе. Мне хотелось бы знать, чем вы там заняты, что вас беспокоит, с кем вы общаетесь? Спокойной ночи, М.
Доброго времени суток моя дорогая. Меня абсолютно ничего не беспокоит, в данный момент я сижу у себя в доме, и под ласковый шум прибоя пытаюсь говорить с вами. Я бы возразил вам, сказал бы, что вы просто отмахнулись, устроив такой хеппиэнд, и что все было не так безоблачно, но я обещал вам, что не стану комментировать. Пусть он будет счастлив, ваш Сайм, при таком обилии верных друзей, и готовых за него погибнуть солдат. Это очень сложно, знать, что другие готовы отдать за тебя жизнь, это груз непомерный. С ним надо родиться, чтобы суметь нести его всю жизнь. Не дай бог испытывать такую преданность. Но вам виднее, а его судьба меня очень занимает. Пишите, а я расскажу вам ещё немного о Шоке.
Он хмуро шагал по опустевшим улицам, и только приблизившись к своему дому, замедлил шаг. В окнах флигеля горел мягкий свет. А он и забыл об этой прилипчивой художнице. Но вдруг дверь флигеля отворилась, в дверном проеме показалась фигура мужчины. Интересно, кого она сюда водит, - подумал он с неудовольствием. И тут же узнал своего приемного отца. Вот это да, монах, давший обет безбрачия ходит по ночам в гости к свободной женщине? До него донеслись обрывки разговора. – Ты не смеешь шлюха, ты взяла деньги и должна исполнить обещание, а иначе я прикажу вывалять тебя в перьях и бить плетьми на площади, как дешевых девок. Святой старец никогда не использовал подобных речевых оборотов. Шок весь превратился в слух. – Весь вопрос в цене, святой отец. Я не отказывалась от исполнения договора, только от сроков. Это задание намного сложнее, чем вы говорили, поэтому я вернула вам деньги. Пожертвуйте их на общину, если они стали грязными. – Берегись, дрянь. Если Шок уйдет, ты будешь всю свою короткую гнусную жизнь плакать от унижения и боли. – Меня так часто унижали подобные тебе, что это уже не может вызвать слез, - Прошипела женщина. Не смей угрожать мне. Иначе… я расскажу Шоку о твоем вероломстве! – Он никогда тебе не поверит, - засмеялся монах. Я спас его от смерти в младенчестве, и он благодарен мне. Возможно, ты совсем не так искусна, как о тебе говорит молва, и тогда он все равно уйдет. Но тогда к тебе уже не будет претензий, ты просто тихо умрешь, чтобы никто не догадался, что это смерть дело ордена. – Дверь за стариком захлопнулась, и Шок прижался к стене, чтобы не быть замеченным. – Вот и измена, о которой говорил… - он запнулся даже в мыслях, - говорил отец. Нельзя полагаться на благодарность. О ней помнят только те, к кому она должна быть обращена. Если делаешь что-то, делай для себя, а не для кого-то, и не жди благодарности. А эта шлюха здесь вовсе не затем, чтобы рисовать на мечах. – Его ярость искала выхода. Злость на приемного отца, и на эту женщину, к присутствию которой он уже начал привыкать. - Моя девственность, не жертва общине, как полагает этот глупый старик. Она её получит, я не дракон, так сказал отец, и я сам выбираю путь. Я не стану дарить свою любовь, если через неё должен буду прийти к убийству того, кто подарил мне жизнь. Я останусь человеком. – Он подождал, пока шаркающие шаги старика стихнут в проулке, и шагнул к дому. Во флигель он не заглянул. Спокойной вам ночи, дорогая. Целую. Сладких снов о драконах. П
Доброе утро, дорогой. Напрасно вы думаете, что я так легко раздаю "хепи-энды". Да и большой заслуги Сайма, в таком чудесном освобождении не было. Ему ведь явно помог кто-то намного сильней и опытней, и я уверена, что изначальные не имеют к этому отношения. Они заняли позицию сторонних наблюдателей, даже по отношению к своим собратьям. Может быть, именно это и не позволило выжить даже такому всемогущему племени. Они не во что не вмешивались, и ушли без всякого сопротивления. Их поглотил космос. Но тот, кто помог Сайму, делал большие ставки на будущее нашего героя. Что же он хотел в ответ? И, собственно, кто он? Вот только мне, почему-то очень хочется вытащить Сайма в наше время, как-то уж больно он далеко, как и вы. Павел, я сейчас уезжаю за город. Времени в обрез. Вечером вернусь и продолжу историю, если придумаю как. В любом случае напишу вам. Соскучилась, давно не слышала ваш голос. М.
Вы соскучились по мне? Вы в этом уверены? Или это просто фигура речи? Но не стану изводить вас риторикой, ведь непредсказуемость – главное оружие женщины. Лучше я продолжу историю, и в ней постараюсь высказать те эмоции, которые разучился ощущать.
Во флигель он не заглянул, а прошел в дом, где прямо на пороге принялся срывать с себя одежду, словно она была заражена. Запер дверь на засов, потом поразмыслив некоторое время, снова отпер. Даже не набросив на себя халат, хотя в доме было не жарко, принялся разводить огонь в камине. Прошел босиком в ванную, набрал воды в лохань обитую медью, которую он в одиночку обычно ставил на огонь, чтобы согреть ванну. Набрал ледяной воды и забрался в неё в темноте, погрузившись с головой, чтобы охладить взбудораженные нервы. Ему показалось, что вода зашипела, принимая неимоверный жар его тела. Ему стало легче. Неужели святой отец не мог просто попросить его быть рядом. Он боится смерти, это понятно, они редко видятся, и старик ничем не выдает своего страха остаться в одиночестве. Но покупать его присутствие? Да ещё таким способом? И как он говорил с ней? Неужели таков он настоящий, а Шок никогда не видел этого истинного лица. Обостренным слухом он уловил шорох в комнате. Усмехнулся злобно. Кого это ещё черти принесли? Если грабители, с каким удовольствием он поучит их уму разуму. Но в дверях ванной возникла фигура художницы со свечой в руке, и теплым халатом висящим на плече. – Шок, - шепотом позвала она. – Чего тебе? – Отрывисто спросил он. – Ты всё слышал? – О чем ты говоришь? – Она присела в отдалении от лохани на низкую скамеечку для ног. – Ты всё слышал, - утвердительно сказала она. – И что из этого? – Я вернула деньги, я не стану тебя соблазнять. Ты заслуживаешь такой любви, которой я не смогу тебе дать. Я ухожу. – Чтобы тебя вываляли в перьях на площади и поучили кнутом? – Плевать я хотела на перья. Когда на меня смотрят десятки вожделенных глаз, едва ли это большее унижение, чем когда пятнадцатилетнюю девочку продает насильнику собственная мать. – Ты раньше хорошо говорила о своей матери. – Да, но ей было нечего есть, и нужно было ещё растить младшего брата. Она осталась одна со мной на руках, а ведь когда я родилась ей самой было лет восемнадцать. Я не обвиняю её. Просто больше никогда не хотела её увидеть. А тот кому она меня продала, умел пустить пыль в глаза, старый козел. Я насыпала ему в пойло толченного стекла. И ничуть не жалею. Я никогда не радовалась сексу ни с одним мужчиной, никогда не беременела. Я их всех презирала. Они животные. – Почему ты говоришь «они»? Я ещё более свирепое животное, и отличаюсь от них только тем, что не хочу тебя. Не хотел, - поправился он, вставая из лохани. С гладкого мускулистого тела исчезли все волосы. Вены будто давили изнутри на гладкую кожу. Они выступили рельефным рисунком на руках и ногах. Ему снова было горячо от собственного внутреннего жара. Она подала ему халат, разглядывая его с интересом. – Тебе лучше уйти…бежать. Как твое имя? – А как тебе нравится? – Она пожала плечами. Что тебе до моего имени? А что касается бегства, неужели ты думаешь, что можешь чем-то меня удивить? – Он накинул халат и не стал его завязывать. Протянул руку, и властно схватил её за плечо. Она вздрогнула, но не отстранилась. Он ослабил хватку. – Я не знаю, как мне к тебе обращаться, женщина. Мне нужно знать твое имя. – Лоар. Это имя я придумала себе, когда воображала, как меня спасет настоящий мужчина, а то, что мне дали при рождении, я забыла. Зачем было меня называть, чтобы потом продать. Если бы проклятый дракон не унес мою бабушку, она не позволила бы так со мной поступить. – Шок зарычал от словосочетания «проклятый дракон». Но постарался сдержать свою злость. Он поступит наперекор монаху, и наперекор своему отцу, он не станет следовать никаким условностям никакого племени. Он поднял её лицо и заглянул в глаза. Его темно серая радужная оболочка стала совсем светлой, почти прозрачной, а по краю обозначился бордовый ободок. – Научи меня Лоар. Что мне делать? – Никогда не спрашивай, что тебе делать. Это первое. Почувствуй. – Она прикоснулась в мускулистой груди. – Вот тут. – Она отдернула руку. Его кожа на ощупь больше напоминала кожу огромного питона. Он взял её руку, снова положил себе на грудь. Даже в темноте она заметила, как вспыхнули красноватым светом его глаза. – Шок, что с тобой происходит? Успокойся. С другими это бывает гораздо раньше. Ничего особенного в этом нет. Это никакое не перерождение, ты давно не мальчик, не этим определяется мужественность. – Ничего особенного, - как эхо откликнулся он. – Поцелуй меня. – Мне почему-то страшно, - сказала она. – Мне кажется, ты собираешься меня убить. Я ведь не причиняла тебе зла, Шок. – Напротив. Ты помогла мне кое-что понять. Я не собираюсь тебя убивать. – Он сам чувствовал, как меняется его сознание, но не придавал этому значения, полагая, что так бывает всегда, когда впервые познают женщину.
Что же вы отмалчиваетесь, радость моя? Устали за городом? Или вам не по душе моя сказка? Видит бог, я старался вас развлечь. Но завтра я снова вернусь очень поздно, и подозреваю, что в женский праздник тоже не примкну в плеяде ваших трубадуров. Однако, поговорить с вами мне очень хочется. Когда же вы будете свободны? Может я позвоню вам с дороги. А вернувшись завтра, обязательно продолжу историю золотого дракона, а вы расскажите мне о злоключениях лейтенанта. Не имея возможности видеть вас постоянно, я должен хотя бы говорить с вами. Павел
Действительно, накануне, я заснула прямо на диване перед телевизором. И даже тот факт, что на экране мелькали кадры из фильма "Адвокат дьявола", не заставил меня продержаться больше десяти минут с открытыми глазами. Уж не знаю. кто утверждал программу телеканала, и по какой причине в нее включили этот "легкий, праздничный" фильм, в преддверии женского дня. Обычно, последние минуты перед сном я провожу перед компьютером, просматриваю почту, отвечаю Павлу. Но вчера..... Он, практически ничего не написал мне, только сказку. Но от прочитанных строчек у меня перехватывал горло раскаленный обруч, сбивалось дыхание и начинала кружиться голова. Невинная история о золотистом драконе рассказывала совсем другую правду о настоящем. Зачем он об этом писал? кто он такой? Я же обещала, ни в чем не разбираться, забыть.... Легко сказать.... А вот он, кажется, ничего не собирается забывать.. И в то же время, я сама несколько раз открывала почту и перечитывала письмо, прислушиваясь к собственным воспоминаниям.
- Доброе утро, Павел. Я не отмалчиваюсь, просто мои силы закончились раньше, чем я смогла обдумать ответ. Не могу похвастаться, что теперь я во всеоружии. История про дракона мне нравиться, вот только на ночь глядя ее лучше не читать. Больше комментариев не будет, хочется послушать продолжение. Я вчера выпроводила гостей, и теперь, наконец-то, собираюсь отдохнуть. Еще не знаю чем займусь, скорее всего - собой и домом. Завтра, может быть, поеду кататься на лошадях. Все-таки хорошо, что впереди еще два выходных дня.
Скачка на лошадях длилась не долго, почувствовав впереди кордоны, демон направил беглецов в ворота особняка. Там их встретили люди с закрытыми лицами. Они открыли люк, ведущий в канализационные системы. Группа брела по вонючему нутру сточной канавы, спотыкаясь в темноте и стараясь делать вдохи как можно реже. Дин и Сайм вели капрала под руки, благо ширина туннеля это позволяла, а вот глубина была разной. Слава богу, больше чем до бедер вода не доходила. Лейтенанту очень хотелось узнать у Лафара, куда он их ведет и поблагодарить демона за спасение, но окружающая обстановка к разговорам не располагала, к тому же все внимание было сосредоточено на том, чтобы удержаться на ногах, не свалиться на скользком дне и не дать упасть капралу. Выглядел туннель очень зловеще, и дело было не в полной темноте, не в покрытых слизью сводах, и даже не в отвратительном запахе. Вокруг ястребов мелькали какие-то белесые тени. Свет лампы то и дело выхватывал из темноты расплывчатые силуэты, возникающие прямо из стены.
- Призраки, командир, - пояснил Лафар, когда одна такая фигура поплыла прямо на него, но примерно на расстоянии шага исчезла, растворившись в воздухе. - всего лишь призраки. Не пугайтесь, они почти безобидны.
Сайм не стал выяснять, что значит «почти», ему и так хватало впечатлений.
Наконец, когда лейтенант потерял счет времени и считал, что канал попросту бесконечен, демон остановился перед металлической лестницей, упиравшейся в потолок. Сайм вскарабкался наверх и выбрался из люка, очутившись в просторном, прохладном коридоре. Там было сухо и отсутствовал мерзкий запах. Чуть поодаль стояли три женщины с факелами в руках.
- Разрешите представить - сказал раскланявшись лорд Лафар - нас встречают жрицы храма богини любви.
Галантность демона выглядела немного забавной и не уместной, учитывая внешний вид гостей, и запах, который распространялся по всему подвалу.
Я закончила писать, и еще не перечитывая, поняла, что меня понесло совсем не в ту степь. Вместо того чтобы отвлечь внимание Павла от скользкой темы, я сама завела своих персонажей в логово довольно влиятельного клана. Ну ничего, пусть теперь он пофантазирует, ожидая пикантные сцены.
Добрый вечер, друг мой, что-то вы молчите.... Неужели, вы забыли о моем существовании. Я целый день просидела дома, отсыпаясь и приводя себя в порядок. Вечером позвонила Инна и напросилась в гости со своим новым кавалером. Парня зовут Владом, он молод и не слишком красив, но через час полностью завладел нашим вниманием. Инна глаз с него не сводит, не пропускает ни единого слова, и явно, привела его чтобы похвастаться своим новым спутником. Меня же зацепил взгляд молодого человека - холодный и прозрачный, как порыв северного ветра. Он долго рассматривал безделушки, сувениры привезенные со всего мира. Влада заинтересовали многие вещицы и картины, но особенно маска, которую вы мне подарили. Он даже спросил, знаю ли я ее цену. Когда я пожала плечами, Влад глубокомысленно заметил, что это может быть только подарок, и больше вопросов не задавал. Мы хорошо посидели, даже немного выпили. Инна - счастлива, Влад - внимателен, а мне было интересно наблюдать за их отношениями. Они пригласили меня завтра на городской бал в честь праздника
( оказывается у нас таковые проводятся). Пригласительный я оставила, но до сих пор не решила, идти или нет. Не слишком хочется выползать из своей "крепости", посмотрим, какое у меня завтра будет настроение. Пишите, Павел, мне надоело заглядывать в почту и видеть там пустоту. Марина.
У вас приятные новости, рад, что у вас всё же настроение развеяться. А я с утра был в офисе, потом долго отбивался от своих прямых обязанностей, потом сбежал с одной знакомой в ночной клуб, откуда вернулся только что, проклиная себя за недисциплинированность. Вставать мне через четыре часа, а я так устал, что не могу спать. Утром снова важная встреча, и вечером снова пьянка. Сегодня подарил одной знакомой крем для тела, а она пожаловалась, что не смогла взлететь. И почему обязательно летать? Я обещал вам продолжение истории, но вы так заинтриговали меня храмом любви… что я с нетерпением жду ваших снов на эту тему. А пока вот вам кусочек истории дракона.
Он осторожно поднял её на руки, и понес в свою спальню на втором этаже дома. – Завтра ты скажешь старику, что выполнила уговор. Пусть начнет меня шантажировать. – Нет, - она покачала головой. – Я должна была влюбить тебя в себя, чтобы ты остался. Им нужно много золота. Они хотят, чтобы ты искал для них новые жилы в недрах горы. – Шок остолбенел. Он в мыслях почти оправдал старика, полагая, что только привязанность к нему толкает монаха на подкуп путаны. Оказывается, тому нужно золото, а вовсе не он, Шок. Скрипнув зубами, он осторожно уложил её на кровать. – У них будет золото. Много. Больше чем ты весишь. За сколько тебя продали? – Она оскорблено на него взглянула. – Я не твоя рабыня, ты не смеешь покупать меня! – Мне не нужна рабыня. Я внесу выкуп за тебя общине. Им понравится. А теперь, я хочу, чтобы понравилось мне. Или я сделал не правильный выбор? – Она легла, вытянувшись на кровати. Он смотрел на неё и не торопился прикасаться. Она открыла глаза. – Почему ты медлишь? – У нас впереди вся ночь. Я не стану торопиться. Ты будешь меня учить, как забросить тебя на самое небо. А я расскажу тебе, как выжить рядом со мной. – Время остановилось для этих двоих. Ближе к исходу ночи на город вдруг упали заморозки, чего не случалось уже давно в этих землях близких к экватору мира драконов. Нет, этот мир давно не называли так, драконов почти никто не помнил, только сказания ещё бередили души юных девушек. Но под утро, когда первая робкая заря забрезжила на краю неба, из горла путаны вырвался первый настоящий стон. Первый в её жизни истинный миг блаженства. И Шок поверил. Он чувствовал людей. Я уже говорил вам об этом. Он не подпускал их к себе, потому что фальшь и ложь видел явственней, чем доброту и участие. А в миг зарождения зари, когда Лоар вцепилась дрожащими пальцами в его плечи, в разбитое окно ударил северный ветер. Шок понял что не может пошевелиться. Из окна спальни на улицу торчало огромное блестящее перепончатое крыло. Тело его осталось телом человека. Но своим сознанием он не мог управлять. Пока не мог. Лоар открыла глаза, испуганная звоном разбитого стекла и дико закричала. Он навалился на неё, прижал к кровати, загораживая от неё квадрат зыбкого света в разбитом окне. Она побилась в его руках, и затихла. Он шептал что-то успокаивающее, целовал горящие сухим огнем губы. Она была без сознания. Когда под окном послышались крики, он попытался освободить крыло, дом издал слабый вздох, стена дала трещину. Но крыло исчезло. Он повел плечами, проверяя, не померещилось ли ему. Но на спине кроме длинных кровавых царапин от её ногтей ничего не было. Люди ворвались в дом, но найдя там только изможденного любовника, и шлюху в бессознательном состоянии недовольно удалились. Вечером на сходе общины главный настоятель храма уже вещал о массовой галлюцинации, вызванной внезапными заморозками и преломлением солнечных лучей. А Лоар металась в горячке на втором этаже спальни. Шок не отходил от неё, но как помочь, он не знал. И решил отнести её к отцу. Своему настоящему отцу, который мог бы помочь. Он вышел из дома ночью. Завернул ослабевшее тело в теплый плед и понес свою, ставшую драгоценной, ношу к подножию гор. Идти ему предстояло долго, ведь он не мог взобраться со своей ношей по колючему склону драконьего холма, а обходить холм с другой стороны было делом нескольких дней. Все, дорогая, дальше только объятия Морфея. Целую. Павел.
Смыв с себя грязь подземелья и копоть, и сменив одежду, спасенные ястребы вышли в зал с бассейном, где их ждал накрытый стол. Они уселись, а юные жрицы принялись ухаживать за пилотами. Они наполняли тарелки, не забывая подливать вина. Лорд Лафар, сориентировался быстрее всех, он выбрал момент, когда внимание присутствующих на банкете привлекла старшая жрица, и сменил облик. Демон, с утробным урчанием, вскочил на колени одной из жриц, которая тут же начала поглаживать кота, удивленно спрашивая, откуда он взялся. Умиляясь, жрицы совали в пасть демона кусочки мяса и рыбы, чесали его за ушком, теребили и тискали. Лафар, блаженно щурясь, терся головой о пышную грудь темноволосой красавицы, не забывая проглатывать угощение.
- Лорд Лафар, ведите себя прилично! - мысленно обратился командир к демону.
- Когда еще выдастся случай посидеть на коленях у женщины? Советую и тебе не терять время, друг мой. - насмешливо ответил кот.
Сытая еда, хорошее вино, близость красивых женщин сделали свое дело: Сайм перестал задумываться хотя бы на время, что ждет их впереди. Он только что избежал смерти, и после того как командира коснулось ее ледяное дыхание, все человеческое существо желало простых человеческих удовольствий. Тело хотело жить, сознание вопило, требуя сильных ощущений, желая снова утвердиться в жизни. К тому же столько дней в походах без женщин... Пирушка между тем набирала обороты. Каждый из ястребов нашел себе подружку и окунулся в плотские удовольствия не слишком далеко удаляясь от бассейна..
Сайм проснулся и долго лежал глядя в потолок, ощущая на лице дурацкую счастливую улыбку и пытаясь вспомнить, где находится и как сюда попал. Потом повернул голову, и взгляд уткнулся в спутанную светлую копну волос мирно спящей на его плече жрицы.
Я не могу писать... Каждая строчка дается с большим трудом. Эта история с Павлом, его выплеснувшаяся наружу энергия, как дикая стихия, вполне контролируемая хозяином. Она только краешком зацепила мое сознание и чуть не разрушила жизнь. Зачем он пишет мне о драконах? Это игра такая? Он улавливает тонкую материю страха или не хочет меня отпускать?
Добрый день Павел. История про дракона настолько интересна и прочти правдоподобна, что у меня, последнее время появилось ощущение, будто я подглядываю в замочную скважину. У вас безусловно литературный талант. Вы окунули меня в совершенно незнакомый мир и я теперь волнуюсь за его героев. Вы играете со мной? Ладно, не обращайте внимание... Я уже устала от праздников и хочу окунуться в рабочую суету. Может быть это побег? Но от самой себя не убежишь и не спрячешься. Извините, все как-то глупо получается. Пишите, я жду ваших сообщений. Маро.
Доброй ночи, дорогая. День безумный номер два подходит к концу. Руки не слушаются, а сознание давно витает где-то в густых струях эфира. Играю ли я с вами? Конечно. Если бы я был серьезен, вы и дня не смогли бы выносить моего общества. А драконы… у них вполне человеческое мышление, если их не дразнить и не влюблять в себя. Шок и Дара, его отец, а так же Лоар, жрица любви вполне живые, только не нужно слишком сопереживать их трагедии, они давно вымерли, именно потому, что не умели разделять любовь и страсть. Шок был первым, кто попытался научиться. Я хочу видеть вас. Но пока я в состоянии бороться со своими желаниями, вы, моя Шахрезада можете быть спокойны. Игра стоит свеч. Тем более, что свечи нынче совсем не из воска.
Шок прошелся по ровному плато, но никаких следов драконов там не было. Он помнил, правда смутно, это плато, с которого летел вниз. «Почему я никогда не приходил сюда раньше?» - подумал он. – Неужели отец наложил табу на мое проникновение в свой мир. И где он теперь, когда мне так нужна его помощь. – В это время за спиной послышались легкие шаги. Дара, красный дракон, опустился на каменистый холм, рядом с завернутой в плед, Лоар. Он был разгневан. Шок понял это по синеватой жилке пульсирующей на виске человека с обычно улыбчивым лицом. По его сцепленным за спиной рукам. Это был плохой жест, означающий у психологов лживость и тайные планы. – Как ты смел привести человека на это место?! Разве тебе не было дано понять, что драконий холм принимает только жертвы? – Отец, она в горячке, и мне нужно её вернуть к людям. – Дара расхохотался, но совсем не весело, а зло и звонко. – Ты, мальчишка, никогда не станешь тем, кем мог бы быть по праву рождения. Ты не должен относить её людям. Ты не любишь эту шлюху, ибо спутница властителя должна быть непорочна. – Тут Шок вспомнил рассказ Лоар, о бабушке, которую унес дракон, и усмехнулся, не решаясь в открытую возразить Дара. – Отец, что мне делать, чтобы вернуть ей нормальный облик? – Дай ей драконьей крови. Посвящение твое несколько смазано, но ничего не поделаешь, я знаю случаи, которые были похожи на твой. – В этот момент Лоар открыла глаза и посмотрела на Дара, и он удивленно сморгнул, таким знакомым показался ему взгляд женщины. Он присел рядом, и положил горячую ладонь на её запястье, не прикрытое пледом. Потом наклонился к самому её лицу. – Отец! – Хрипло позвал его Шок. – Она красива, эта женщина, и она похожа на твою мать. – Вот как? Шок судорожно пытался сопоставить даты. Неужели его мать, это бабушка Лоар. Теоретически такое могло быть, но Дара не стал развивать тему, он все смотрел в глаза молодой женщины, которая уже не могла отвести взгляда от лица этого странного мужчины. А Шок чувствовал, как у него за спиной тяжелеет ветер, цепляясь за немыслимую преграду. Крылья. Вдруг Лоар обратила на него мимолетный взгляд и дико по-звериному, закричала. Шок вздрогнул, удивляясь её реакции. А так же реакции Дара, который тихонечко присвистнул. Потом вздохнув стал и тоскливо оглядевшись вокруг, махнул вдруг рукой на великолепие зари над горами, на небо с низкими облаками, он вытащил из-за колючего куста тонкий двугранный меч и повернулся к Лоар. – Оставь её! – Вскричал Шок, и только когда хотел подбежать, осознал всю тяжесть и мощь своего нового тела.
Маро, когда мы в следующий раз окажемся с вами вдвоем, не забудьте напомнить мне рассказать вам о любви старого Дара. Как сделать так, чтобы вы были рядом? П
Добрый день, Павел. Легче всего даются первые несколько слов приветствия, а потом наступает некоторое зависание. Ваши "игры" меня немного настораживают, сложно представить, к чему они могут привести. Интересно, увижу ли я вас когда-нибудь серьезным, и так ли это страшно на самом деле? Я постараюсь продержаться дольше чем один день, тем более, что это в моих интересах. Ваши драконы, или дракон, с которым вы обещаете познакомить, очень напоминают вас. Я не собираюсь вас дразнить, и уж тем более влюблять в себя, но сквозь человеческое мышление, которое вы так умело демонстрируете, все чаще пробивается иная сущность. Как-то потихоньку, шаг за шагом, я привыкаю к странностям, каждая из которых, нормального человека привела бы в ужас. Помните, я вам писала о своих недавних гостях? Влад, он еще заинтересовался подаренной вами маской, сегодня просто оборвал телефон. Такое впечатление, что на него вот-вот свалится что-то тяжелое или под ним разверзнется материя. Владу немедленно приспичило встретиться, и по его мнению, опасность угрожает именно мне. Может быть я уже ничего не чувствую, или у меня пропал инстинкт самосохранения? После работы мы договорились встретиться в парке. Снег еще не сошел, утром было -11. Что он потерял на пустынных аллеях? Домой приглашать этого истерика тоже не хочется. Не понятно, кто кого успокаивать собирается... Павел, не воспринимайте мои слова серьезно, просто я рассказываю вам о своих планах и новых знакомых. Думаю, это интересней чем описывать рабочий день. Многие мои знакомые и их родственники собираются в ваши края. Просто паломничество какое-то. Мне тоже хочется все бросить и приехать к вам. Осталось ждать недолго. Очень странно, но я не могу вспомнить ваше лицо.... Пишите, если сможете - наберите меня, а то я так и голос забуду. Маро.
Ну-ну, Марина, я же пошутил, действительно не собирался вам рассказывать о себе, да и дракон у нас в сказке слишком молод. Просто вжился в образ, это же сказка. Да и вы не похожи на Лоар в этой истории. А ваш новый знакомый напрасно волнуется. Я не дарю те предметы, что могут сослужить недобрую службу. Особенно вам. Это просто чтобы лучше видеть вас, дорогая… Снова шутка, можете передать её вашему новому знакомому. А история довольно трагическая, набирает обороты.
Шок бросился к Лоар, стараясь преградить путь занесенному над её шеей мечу. Удар пришелся на крыло, меч был отброшен, и два чудовища, багряное, как закат и огненное как лава, схлестнулись с ужасающим скрежетом. – Почему ты так поступаешь со мной, отец, - беззвучно кричал Шок, уворачиваясь от огненного вихря, вырвавшегося из разверзнутой пасти Дара. – Сражайся, хозяин у этих гор может быть только один. У меня в пещере в настоящий момент только пять женщин, почему бы не присовокупить к ним и эту? – Но я пришел к тебе за помощью, она моя. – Я сражаюсь с тобой не за неё, Шок, за тебя. Ты должен убить меня или умереть сам. – Я не хочу, я уйду к людям, я буду жить там, и никогда больше не поднимусь на эту гору. – Уходи, но оставь женщину. – И они зажгли вершину. Увидев далеко внизу обезумевшую женщину, катающуюся по земле в языках пламени, Шок увернулся от очередного удара, и подхватив её когтистой лапой, кинулся вниз, туда где просыпающийся город ещё не ведал о лаве бурлившей в недрах разбуженной горы. Вот где-то так, моя королева. Дальше я пока не придумал, но скорее всего в этой сказке погибнут все. Целую вас нежно, королева. Пишите. П
Отправив очередное сумбурное послание, я закрыл экран, и развернувшись на крутящемся кресле, встал и подошел к окну. Окно находилось в верхней башне, довольно просторной, даже винтовые лестницы здесь были широкими. По шершавым стенам висели картины, выцветшие от времени, и света мерцающих и чадящих факелов. Я облюбовал этот заброшенный замок и выкупил только одну часть, чтобы государственные чиновники не слишком интересовались персоной странного мецената без определенного гражданства и постоянного места жительства. Остальная часть замка была отреставрирована и туда допускались туристы. Очень удобно. Сюда они пройти не могли, закон о частной собственности соблюдался строго. Хотя любопытные находились, а вывешивать экраны против этих энтузиастов мне почему-то было лень. Но попав только во двор моей части замка, они уже рвались назад, к свету и солнцу. Так и было задумано. Замок пользовался дурной славой, но это ещё больше влекло сюда любопытных. Окно было во всю стену, я приказал разрушить несколько обвалившихся бойниц, и вместо них появился полукруглый балкон, застекленный ровно по половине башни. Каменный двор внизу был пуст, и редкая трава уже пробивалась сквозь древние плиты, под которыми было подземелье. Никто и не догадывался, что древние катакомбы под городом начинаются в основании замка. Надо будет обязательно свозить её сюда, улыбаясь подумал я. Что это? Кого - её? Я сбросил мгновенное оцепенение, накатившее от воспоминания последней встречи. Нет, надо встречаться на нейтральной территории, иначе я могу забыть об обещании, данном самому себе. Из замка, редко посещаемого туристами открывался вид на ущелье, и развалины другого замка, известного в истории благодаря случайному стечению обстоятельств. Монфор. Теперь сюда едут как к чуду света, а недавно он лежал в руинах, и кроме табличек, что место это опасно для посещения, не было никаких других указателей. Я потянулся экраном к далекому дому в холодной, промозглой стране, ещё не согретой весенним солнцем. Она смотрела телевизор, ходила по комнате, попутно наводя порядок среди маленьких статуэток. Маска очень удобное место для наблюдения, хорошо, что она мне напомнила об этом подарке. Потом она села писать. А я, почувствовав чужие руки на глине, решил познакомиться с её новым знакомым. Пора объяснить ему, что даже чувствуя экран, надо уметь держать язык за зубами. Влад, кажется… Посмотрим, что за фрукт. Я потянулся по лучу и оказался в дорого обставленной квартире в новом районе. Хозяин в компании ещё нескольких придурков предавался неблагодарному занятию спиритизмом. Как удачно все сложилось. Я разбросал кривые буквы на столе, и добавил от себя пару язвительных замечаний. Люди за столом заиграли в игру «замри», и отмирать не собирались. Я повернул стрелку к Владу. Он был изрядно под шафэ, но прочитав мое послание, мгновенно протрезвел. Меня попросили представиться. Девушка, самая молодая в этой безумной компании не потеряла присутствия духа. Я назвался красным драконом. Они переглянулись. Потом я сообщил Владу, что он недавно оскорбил мое изображение в одном доме, посмев назвать его приносящим беду. И предложил ему быть готовым к неприятностям. Больше ничего. Остальное он довершит сам. И притянет за уши всё, что пожелает его воспаленное воображение. Осталось только ждать страшных историй.
- О, да вы кровожадны, друг мой. Зачем же убивать всех? Хотя, в вашей истории все зашло слишком далеко. Не знаю, как вы теперь будете выкручиваться, и захотите ли вы это делать. Судя по всему, опасность угрожает еще и всему городу, на который может обрушится шквал огня и лавы. Со стороны должно выглядеть красиво, но только со стороны. Мне жаль, что вы не собираетесь рассказывать о себе. Я действительно не похожа на Лоар, слава богу. После того как она побывала сначала в объятиях дракона, потом в огне и, напоследок, в когтистых лапах, девушка точно не выживет. Вы забыли, друг мой - она просто женщина, и такие испытания не для хрупкого существа. После таких схваток остается выжженное пепелище, в том числе и в душе человека. Передавать ваши шутки кому бы-то ни было, в том числе и Владу, я, пожалуй не буду. Мы сегодня все-таки встретились и немного погуляли в парке. Я поняла, Влад искал уединенное место, где никто не прислушивался бы к разговору. Не буду долго подводить вас к самой сути... Влад тоже не стал тянуть кота за хвост. Оказывается он инквизитор, наблюдатель, как хотите. Сначала я решила, что он шутит, но потом оказалось все вполне серьезно. Представляете, в наше время существует подобная организация. У них заключены какие-то соглашения, действуют определенные правила. Они наблюдают за жизнью каких-то кланов, отслеживают судьбу артефактов, помогают новичкам занять свое место, не сойти с ума от открывшихся способностей. Как я поняла, мой новый знакомый и сам не вполне нормальный. Единственное, чем он меня порадовал, так это тем, что со мной все в порядке. А ваша маска, по словам Влада - пучок чудовищной энергии, закрытый экраном. Он не может понять, как она могла оказаться в квартире не посвященного человека, и куда ведет ее история. Влад очень внимателен и сдержан, судя по всему довольно не многословен. Сегодня его прорвало, он напуган, хотя уверен в том, что ваш подарок не принесет мне серьезных неприятностей... Может, вы хотите забрать маску? Пишите, друг мой.... На самом деле я соскучилась. Маро.
Я вернулась домой поздно. Вечер, проведенный с Владом, оставил тяжелый осадок. Молодой человек заехал за мной после работы, и пригласил... в музей. Собственно, я ничего не планировала на сегодня, а предложение Влада подкупала новизной и я согласилась. Оказывается у нас в городе имеется музей магии. Хотя, вполне вероятно, что сегодня он работал только для нас. На пороге старинного особняка, почти в самом центре города, нас встретил благовидный дедушка. Он почтительно поздоровался с моим спутником, окинул быстрым, внимательным взором меня и церемонно пригласил войти. Мы прошли несколько плохо освященных залов, и присели на небольшой диванчик напротив огромной картины. На полотне было изображено горное озеро, со всех сторон к нему темной стеной подступал лес. На самом берегу, свесив ноги в воду, сидело двое мальчишек. Один из них пытался размотать удочку, а второй внимательно смотрел в озеро. Там, под толщей воды, угадывались очертания огромного дракона. Чудовище наблюдало за детьми спокойно, не проявляя признаков агрессии. Что-то в этой картине было завораживающее. Невозможно было оторваться, она как омут затягивала внутрь. Влад не старался произвести впечатление или узнать мои чувства, возникшие при созерцании картины. Он только сказал, что ее написал великий волшебник, который жил в этом доме еще до революции. Влад немного рассказал о себе. Оказывается он примкнул к наблюдателям исключительно из-за корыстных соображений.... Прошло время, и теперь многое изменилось. Влад был совсем не так молод, как казалось. Он прожил уже сто двадцать лет, из них лет семьдесят являлся наблюдателем. Мы так запросто говорили о странных, не поддающихся объяснению, вещах, как будто обсуждали капризы погоды. И даже приехав домой, я не схватилась за голову, и у меня не возникло желание найти психиатра. Я только немного устала и проголодалась.
- Добрый вечер, Павел. Вы мне так и не ответили на вчерашнее письмо. У меня сегодня очень не обычный вечер. Я давно не посещала музеи и никогда в жизни не была в музее магии. Только в детстве, в Вильнюсе или Каунасе, нас водили в музей чертей. Сегодня я как будто окунулась в параллельный мир, мир сказки для взрослых. Мне понравилось, только немного страшновато. В детстве - не боялась, а теперь как-то не по себе. Вы знаете, я все время думала о вас и поэтому выглядела спокойной. Павел, вы ведь сможете меня поддержать? На картине, в музее, я видела дракона. Жутко-красивое существо. Дракон это отпечаток целой эпохи, дух ушедшего мира, сильного, яркого мира, такого, например, как Атлантида. Надеюсь, после таких рассуждений, вы не сочтете меня сумасшедшей. Спокойной ночи, дорогой. Маро.
- Нет, я не сочту вас сумасшедшей. Пока. Но не рискнул бы остаться в таком музее на ночь, как и давать вам советы относительно восприятия подобный несоответствий с миром реальности. Иногда сложно бывает вернуться, и определить эту границу. Атлантидой принято называть нечто неведомое и прекрасное, волшебный мир погибший по воле рока. Там могло быть абсолютно все, волшебники, драконы, лесные жители, вроде гномов и эльфов. Но там ещё жили люди… обычные люди, которых не интересовали подобные несоответствия. Они создавали корабли, которые не успели уплыть, строили города вполне сейсмически устойчивые, но не рассчитанные на внезапный раскол материка. Вы можете без страха путешествовать по этим мирам, с вами ничего не случится. Мне не очень приятен ваш инквизитор, или наблюдатель. Извечная мечта человечества о долгой если не вечной жизни осуществима для малого количества индивидуумов, но такие разработки есть. Это конечно, не средство Макропулуса, но ведутся они со времен алхимиков, и неудачных случаев гораздо больше, чем успешных. Как вы считаете, такой риск оправдан? Хотели бы в сто двадцать выглядеть как в тридцать? Вы не расспрашивали его о войне, о временах красного террора, о разрухе и голоде послевоенных городов? Мне было бы интересно поговорить с таким человеком. Обязательно уговорю вас познакомить меня с ним. Если его срок ещё не истек. Возможно он спешит поделиться потому, что чувствует конец. Я не ответил на письмо, но думал о вас, и даже приготовил ещё кусочек сказки. Или о драконах вы больше не хотите? Если надоело, скажите, я расскажу вам о космических кораблях и их хозяевах. Итак, тем временем в замке…
Шок положил женщину на жесткое покрывало своей кровати, и сел возле неё, взяв её за холодные руки. Она никак не реагировала. Весь путь до города она смотрела вперед не мигая, и не издавала ни звука. Зубы её стучали, и продолжали стучать уже в доме, когда он накрыл её всеми имеющимися у него одеялами. Он заставил её выпить горячего молока, но она по-прежнему не произносила ни слова. – Лоар, что с тобой? Всё позади, тебя никто не обидит. Я обещаю тебе это. – она бросила затравленный взгляд на него, и вдруг встав, пошатываясь пошла к столу, там в беспорядке лежали её эскизы, которые он рассматривал накануне. Она принялась рвать рисунки на мелкие клочки. Слезы запоздалого страха наконец полились из её глаз нескончаемым потоком. Он подбежал, схватил её сзади за плечи, развернул к себе. – Мне так холодно, Шок. Мне теперь всегда будет холодно. Я ничего не могу поделать с этим внутренним холодом и желанием согреться. Почему ты не дал этому страшному красному человеку убить меня. Моей бабушке повезло больше, дракон просто сожрал её, а я? Всю жизнь я буду бояться, что он вернется. – Очевидно она не понимала, что чудовище, которое она видела в горах и было стоящим перед ней мужчиной. Чудовище ничего бы не сделало с тобой, ты под моей защитой. – Ему было почти физически больно от её слез, он никогда не предполагал что это чувство можно назвать любовью. Ему это и в голову не пришло. Он просто сгреб её дрожащее тело, швырнул на свою односпальную койку и постарался согреть, как умел, своим телом, которое ещё хранило воспоминание исторгнутого им огня. Он помнил слова Дара, что дракон может быть только один в этих горах, и решил никогда не возвращаться. Когда под утро, а может быть это было уже не первое утро, она почти успокоилась, в дверь начали ломиться стражники общины во главе с настоятелем. Тут Шахрезада прекращает дозволенные речи. Вам пора спать, дитя мое, у вас был трудный день. А я тем временем придумаю продолжение. Пишите мне, мне важно что происходит с вами в любое время суток. Странствующий сказочник.
Добрый вечер, Павел. Хотя, для огромного количества людей сегодня наступил конец света, в прямом и переносном смысле. Вы конечно же слышали о землетрясении у берегов Японии. Там творится что-то невообразимое. Огромные цунами обрушились на остров. Не стану пересказывать новости, просто загляните в интернет. Это страшнее чем в фильмах-катастрофах. Да, вы совершенно правы, друг мой, человек боится смерти, и мечтает прожить как можно дольше, сохранив молодость. Вы, как медик, наверное знаете, что основа медицины, ее основная задача - продление человеческой жизни. Но не бесконечно же! Иначе, такой дар автоматически превращается в проклятье. Сколько бы мне хотелось прожить? На самом деле, я не задаю себе подобных вопросов. Может это только пока... Гораздо важнее как прожить свою жизнь. Не буду развивать эту тему. Слишком банально. Сколько на эту тему было размышлений и споров? Время - великий дар, его всегда не хватает. Человеку необходим запас времени для того, чтобы иметь возможность исправить ошибки, начать что-то с начала. Кажется еще чуть-чуть и там, за следующим поворотом придет удача, ты встретишь любовь, тебя поймут и оценят, перестанет болеть близкий человек, и вы сможете быть счастливы. Но время... оно всегда во всем виновато. Насколько я поняла Влада, его собратья вполне уязвимы и только при удачном стечении обстоятельств и большой внутренней силе, некоторым удается прожить лет триста, может немного больше. Влад довольно хмурый и язвительный тип, он с большой иронией относиться к собственному существованию. Мы встречались сегодня в кафе, после работы. Он немного рассказал о бывшем хозяине особняка. Старый маг пережил революцию, создал основу коллекции картин и культовых предметов, открыл первую экспозицию музея, в который превратился его собственный дом. Он передал его новой власти, а сам поселился во флигеле и водил первые экскурсии. Дети мага не унаследовали его способностей, и род прекратил свое существование. А теперь, на особняк претендует кое-кто из новых руководителей города. Влад рассказывал и о войне. В наших краях пропал след одного очень сильного артефакта. Его пытались вывезти в Германию маги из "Аненэрбе" . Магический предмет был упакован в специальный ящик, сплошь залитый сургучом и опечатанный тайными рунами. Маги погибли, артефакт пропал, но оказывается, выжил заказчик, один из высших офицеров рейха. Влад не просто так появился в нашем городе. Он наводит какие-то справки. Но что-то я разговорилась. Очень жду от вас продолжение истории Шока. Маро.
Добрый вечер, Марина. Простите, что долго молчал. Я был в Японии. Насчет банальных истин, сколь бы банальны они ни были: все люди, задумывающиеся о продолжительности своего существования, видят только себя, и свою роль в истории мира. А самые большие философы не стремятся к известности, как ваш маг. На фоне огромной вспышки стихий никто не обратил внимание на разыгравшийся в Израиле теракт. В деревне Тавор в один из домов ворвалось несколько фанатиков, и убили семью из пяти человек. Родители и трое детей, от года до пяти лет. Ещё двое мальчиков – двух и четырех лет спали на втором этаже, они выжили, а старшая дочь семнадцати лет, вернувшись домой уже вызвала полицию и скорую. Вот такая маленькая трагедия на фоне большой. Я не смог вам писать с дороги, слишком ярко стояли перед глазами события последний суток, и только сейчас первый раз за два дня расположился возле компьютера. И хотя мне очень хочется услышать ваш голос, я сначала продолжу сказку, и уж потом позвоню вам. Может, навестить вас до вашего отпуска? Вы перестали назначать мне встречи… Итак Шок…
Ему скрутили руки, а он не понимающе глядел на старого монаха, который дребезжащим голосом выкрикивал обвинение. Оказывается Лоар была собственностью общины, а он Шок, был чужаком. Ему предлагалось выкупить тело девушки, если он собирается пользоваться им безраздельно, иначе она вернется в дом, откуда сбежала, и будет отрабатывать свою провинность как умеет. Он никогда не слышал, что в общине существовали подобные законы, но всё было правильно, ему показали древний документ, гласивший что все женщины этого рода вносили подобный оброк, или другой, если были непригодны к древнему ремеслу. Ему предложили внести меру золота, равную весу Лоар. И он не задумываясь подписал этот договор, обязуясь внести долг. Монах ласково похлопал его по плечу, сказав, что она пока может побыть в монастыре, пока будет дожидаться выкупа. Они не собирались оставлять ему ни малейшего шанса. Или она может вернуться в дом терпимости, и тогда он может навещать её, как другие клиенты. Таким образом его не только привязывали к общине, потому что пятьдесят килограммов золота он никогда не сможет достать из недр. А когда его пыл пройдет, то останется договор, и даже перестань он искать жилы, все равно останется в общине. Его освободили и предупредили, что если он попробует убежать, с Лоар может случиться что-то страшное. Её увели ухмыляющиеся монахи, а Шок остался один посреди своего почти разрушенного дома в мрачном тумане раздумий. К полудню он снова был на драконьей горе. Его обуревал гнев и если бы он встретил путника на своем пути, не остановился бы перед убийством. Но пастухи старались не заводить стада к подножию драконьей горы, их свирели слышались где-то далеко в стороне и только один путник поджидал его.
- Отец, я снова пришел к вам, хотя и помню, как вчера вы собирались меня убить.
Дара лишь страдальчески поморщился.
Продолжение следует, моя дорогая. Завтра у вас выходной, а у меня пациенты, и всевозможные разъезды. Но сегодня уже почти середина марта. Целую вас нежно, радость моя. Не забывайте о старом докторе.
- Добрый вечер, доктор. Старым, как-то язык не поворачивается вас назвать. С точки зрения врачебной практики, может быть, так оно и есть. У вас наверняка богатейший опыт. Я. почему-то, была уверена, что вы полетите в Японию. Человеческие трагедии индивидуальны, и теракт в Израиле, лишнее тому подтверждение. За последние сутки, в моей жизни, произошли события сравнимые с катастрофой. Вчера вечером приехал Влад, он привез пакет с подарками, который я оставила в его машине на заднем сидении. Мы вышли на балкон покурить. и в этот момент ему кто-то позвонил. Мой гость, сославшись на то, что ему нужно проследить за одним "особенным" человеком, который неожиданно появился в наших краях, начал прощаться. Мне очень захотелось поехать с ним, и я уговорила Влада взять меня с собой. Потом, когда он почувствовал серьезность момента, "наблюдатель" уже не мог отправить меня домой. Но, это потом, а пока все по порядку. Мы начали следить за двумя вполне респектабельными мужчинами от небольшого кафе в центре города. Они сели в машину, и привели нас к старому, заброшенному элеватору, возле железнодорожного вокзала. Вот тут последний раз Влад постарался отправить меня домой. Я наотрез отказалась, о чем сейчас жалею. Пройдя по темным, холодным помещениям заброшенного здания, мы спрятались в маленькой подсобке, рядом с конторой. Нам было прекрасно видно и слышно все, что происходит этажом ниже, там, куда проследовали два незнакомца.. Один из них, назовем его для простоты Иностранец, откинул картонные щиты, под которыми обнаружилось связанное тело здоровенного мужика, судя по всему - бомжа. Он осмотрел человека и одобрительно кивнул своему помощнику.
- Годится, идите и приготовьте все к ритуалу.
- Но как же - разве вы прямо сейчас, вот так? - пролепетал Помощник. - Ведь у вас нет никаких инструментов..
- Оставьте глупости. Делайте, что я сказал - Резко перебил его Иностранец - у меня есть все, что надо. Все эти свечи и черепа - лишнее. Это для дураков и недоучек. Идите, и приготовьте веревку.
Тело несчастного бродяги вздернули в воздух, и он повис вниз головой, словно куколка древнего насекомого. Влад нервно сглотнул и сжал мою руку, пытаясь подготовить к чему-то ужасному. Мужики полностью разделись. Тело иностранца оказалось бледным, непристойно отсвечивающим в темноте, но крепким, сухим и безвозрастным.
- Держите его за плечи чтобы не дергался - скомандовал он.
Непонятно откуда взявшимся тонким изогнутым ножом, иностранец начал стремительными движениями резать обнаженную спину несчастного. Порезы складывались в изящные завитки незнакомого письма, но тут же исчезали в струйках крови, заливающей спину бомжу, который тоненько мычал и бестолково бился, пытаясь увернуться от ножа. Лицо его потемнело, глаза закатывались от ужаса, но сознание он не терял. Когда капли крови начали падать на цементный пол, иностранец убрал нож, и теперь водил клинком возле спины жертвы, а губы его беззвучно шевелились. Из темноты прилетел тугой влажный порыв ветра. Капли крови замедлили падение, символы, вырезанные на спине несчастного, проступали сквозь кровавую корку. Теперь они жили собственной, жуткой жизнью, меняли очертания, с тихим страшным треском разрывая кожу жертвы. Иностранец уже не походил на человека. Пригнувшись, далеко отставив руку с ножом, он неотрывно следил за знаками. Вдруг он стремительно развернул бродягу к себе лицом, и одним движением распорол ему живот от солнечного сплетения до паха. Груда внутренностей вывалилась из разреза и с влажным шлепком упала на пол. Влад обеими руками зажал мне глаза и рот. Я еле сдерживала рвотные позывы. Человек забился в конвульсиях, мычание переросло в непрекращающийся вопль ужаса существа, которое умирает со связанными руками, и последнее что он видит перед собой - свои собственные внутренности. Стекающая кровь продолжала рисовать непонятные узоры. Меня бил озноб, а Влад пытался заставить меня выпить какое-то снадобье из маленькой фляги. Лекарство пахло травами, но я не смогла сделать больше одного глотка.... Потом, я уже ничего не помню. Влад, очевидно, привез меня домой и просидел всю ночь возле постели. Утром наблюдатель напоил меня очередной порцией настойки и буквально выпроводил на работу. Теперь я чувствую себя намного лучше. Вот так, друг мой, события в Японии, на сегодня, имеют для меня второстепенное значение. Наш мир, оказывается, многослоен, как пирог, только не такой сладкий. Влад сказал, что мне ничего не угрожает, у меня есть какая-то защита, непонятно откуда взявшаяся, и я могу спать спокойно. А сотни бомжей умирают на улицах наших городов, ежедневно, может быть не так мучительно, но умирают. Циничное заявление... Иностранец проводил рядовой ритуал с человеческим жертвоприношением. Он что-то ищет, и живая кровь указывает правильный путь. Разве к такому можно привыкнуть? Мне кажется, Павел, что я знаю, что вы ответите. Пишите, мне сейчас это необходимо. М.
- Жаль, что вы не написали, чего же вы от меня ждете. Мне нечего вам ответить, кроме того, что тот кто ищет, обязательно найдет. Ваш Влад крепче, чем я думал. Если завтра вас не отпустит, я прилечу. Мечтаю познакомиться с Владом, и побеседовать. Например о том, что он наверняка нарушил свой кодекс, взяв вас с собой. Что это? Он не мелкий позер, пожелавший пустить вам пыль в глаза. И вам совсем не место на подобных церемониях. А безумных маньяков, питающихся чужой болью везде предостаточно, кто во имя бога, кто по другой причине, они всегда думали, что двигают историю. Но это не так. И те блага, что они получают ничто в сравнении с теми снами, которые они видят. Вы можете не верить в высшую справедливость, её и нет, история длится вечно, и за злодеяния современников расплачиваются даже не внуки, а потомки, и это не утешительный приз силам добра, а закон равновесия. Не стоит вникать в подобные события, Маро, иначе мне придется вмешаться. Я не шучу, а предупреждаю. И гоните вашего наблюдателя в шею. А ваша защита, она не от людей… хотя это и не правильно. Я всё же продолжу историю, хотя мне и не хочется сказок после ваших былей. Итак Дара…
- Я хотел пробудить тебя, мальчик мой, но видимо рано. – Сказал Дара. - А может, ты и не любишь эту женщину. Я не собирался её убивать, только хотел дать ей крови дракона, а ты вообразил, что я собираюсь исполнять работу палача. Но это и не важно. Чтобы обрести силу, тебе придется убить меня. Всегда приходится выбирать.
- Я не стану убивать вас. Я мог бы это сделать вчера, но она сошла бы с ума. И мне всегда хотелось просто поговорить со своим отцом.
- Значит, на первом месте её спокойный рассудок? Уже хороший признак. – Дара вдруг выхватил головню из почти потухшего костра и прижал её к груди своего сына. И в ту же минуту огромные крылья огненного цвета выросли у того за спиной.
- Лети в город, она в открытой башне, твоя женщина. Посмотри, как они охраняют её от любви.
Шок поднялся в воздух. Это было всеобъемлющее чувство полета. Шквальный ветер, поднявшийся вместе с ним над драконьей горой не бил и не трепал волосы, а приятно ласкал и нашептывал ласковые слова, и он начинал понимать язык ветра. Башня, глубокий огромный колодец, напоминающий гигантский шурф, высилась над городом и на самом верху горели факелы, видимые путникам ещё на подходах к городу. Он не стал опускаться на широкую стену, боясь, что древнее строение не выдержит его веса. Зрение тоже не подвело, глубоко внизу он увидел с десяток узников, томящихся в клетках, и даже разглядел цепи, сковывающие их ноги. В башню было никак не спуститься, размах крыльев был слишком велик. Шок испытывал такую боль, будто это его, свободного гордого дракона приковали на дне ямы. Он не видел, но почувствовал, что Лоар там Его появление вызвало настоящий обморок. Люди замирали на улицах, как вкопанные, так и оставаясь, будто прикованные к месту. Он миновал редкий лесок, и опустился уже на ноги, сразу припустив к городу. Ему не терпелось встретиться со старым монахом. Напустив на себя вид покаянного грешника, он поцеловал руку старика, осведомился о самочувствии, причем старик поинтересовался начал ли он уже искать новую жилу, чтобы внести выкуп за потаскуху. Шок обещал, что не позднее выходного дня предъявит требуемую меру золота. Но попросил, чтобы все отцы города собрались в открытом собрании. И чтобы туда же привели Лоар. Старик сказал, что постарается устроить это, хотя и нахмурился. Когда Шок снова поднялся в воздух, ему уже были видны залежи золота драконьей горы. Он знал, что будет делать. Он вернулся на скалу, где так же безучастно помешивая палкой угли в костре сидел Дара. Когда Шок присел напротив, старый дракон поднял голову. – Что ты решил? – Мы не станем драться. Я признаю ваше право забрать женщину, если вы этого хотите. – Дара поморщился. – Вы заберете её из города, она будет прикована цепью на главной площади, очевидно при большом стечении стражников. – А ты? – А я посчитаюсь с отцами города в открытом собрании. Они хотели золота, они его получат, и намного больше, чем я обещал. Дара кивнул, пристально глядя на сына. – Я не видел, чтобы драконы умирали ради любви, они сражались за любовь. Но не гибли за неё. – Я не собираюсь погибать. – Шок встал и направился в недра горы.
Пишите мне завтра утром. Я буду ждать.
Я хотел подписаться своим настоящим прозвищем, но вовремя стер подпись. Ни к чему так близко подпускать её к себе. Я и так расслабился за последнюю неделю. Я отправил послание и позвал зов Ричарду. Он отозвался не сразу, видимо был далеко. А появился с удивленным выражением лица, и в старинной одежде землян. Значит, он путешествовал в веках, решив не улетать слишком далеко, а удалиться во времени.
- Вы звали меня, отец? Прошу прощение за то, что опоздал.
- Ты отправишься по моему поручению, - без предисловий начал я. – Помнишь Марину? – Он внимательно на меня посмотрел и медленно кивнул. – Думаю, она нуждается в дополнительной защите. Там какая-то секта… порезвишься. Следи, чтобы она ничего не заподозрила. Можешь даже быть видимым, но чтобы ни один волос не упал с её головы.
- Насколько её жизнь в опасности?
- Не насколько. Но я хочу, чтобы так и продолжалось.
- Почему вы поручаете это мне отец? Простите, но я не думаю, что смогу выполнить ваше поручение точно.
- Что?! Ты в своем уме, мальчик мой?
- Эта женщина для вас нечто большее, чем забава. Или я ошибаюсь? А в этом случае, я должен придерживаться строгой линии поведения в отношении к ней, а это будет довольно сложно…- Он потупился. – Вы знаете, она действует на меня очень странно.
- Она? На тебя? Ты думаешь, что говоришь?
- Да, она возвращает мне эмоции, которых я начисто лишен.
Я задумался. Это может быть правдой, ведь она и мне возвращает чувства, только несколько по другому. Придется лететь самому. Не хватало чтобы он опять принялся с ней флиртовать. Будь это человек, меня бы это не смутило, но существо из высшего мира. Нет, пусть уж лучше убирается восвояси.
- Ладно, Ричард, ты меня убедил. Можешь возвращаться к своим забавам. Я сам справлюсь.
- Хотите, я пошлю кого-то из слуг?
Я сам не понял, почему это предложение вызвало во мне приступ гнева.
- Убирайся, пока я держу себя в руках!
- Вы необычайно последовательны, как влюбленный! -
С этими словами он исчез, не заставив меня встать с кресла, а я вздохнув, вышел на стену башни и взлетел над низкими дождевыми облаками. Пора навестить мою сказочницу.
- Простите, Павел, может быть я и ошиблась, и мне вообще не стоило вам писать, потому, что я не знаю, что от вас ждать. Хотелось поделиться с вами последними событиями. За последние несколько месяцев я успела привыкнуть к тому, что вы меня слушаете.... казалось, вам интересно... Действительно, зачем вам знать такие моменты, ведь за подобной информацией тянется целый хвост неприятностей. Я не жду от вас вмешательства, мне даже не хотелось бы этого. Я не защищаю Влада, может быть он в чем-то и виноват, но я его не боюсь. Он не слишком обходительный и галантный, но... не буду его расхваливать и писать о том, что доверяю ему, просто я его не боюсь, и с ним, ничего не боюсь. Можете считать меня наивной, доверчивой дурочкой, которая просто не понимает, с кем связалась. Вы сами-то, друг мой, не слишком похожи на овечку, клыки проступают. Я не буду вмешиваться, и вникать в ситуацию, да мне и не позволят, последую вашему совету - похоже, вы правы. Не беспокойтесь, у меня все будет в порядке. Маро.
Как только я отправила письмо, - проснулся мобильный. Звонил Влад. Он подъехал к моему подъезду и напрашивался на утренний чай. Почему-то я обрадовалась, очевидно, его компания была все же лучше одиночества. Влад принес заварные пирожные и очень много разных шоколадных конфет. На мой удивленный взгляд, смутился, и сказал, что сам очень любит сладкое, поэтому постоянно тащит в гости любимый набор. А еще Влад любил чай, крепкий и сладкий.
- Марина, я должен вам кое-что объяснить... и попросить прощение. Я не должен был потакать вашей настойчивости, но поверьте, предположить подобный поворот событий никто не мог, а потом, отпускать вас стало опасно, очень опасно. Этих господ могло быть больше, и я не смог бы вам помочь. Теперь, я попробую вас посвятить в суть дела. Мне кажется, вы человек рациональный и вам лучше все знать. Этот тип, которого вы окрестили "иностранцем", кстати, он действительно приехал из Австрии, но по сути, он вполне наш. Так вот, он вовсе не маньяк и не мясник, и просто так человеческую кровь проливать не будет. Она его не волнует, понимаете, не в плюс, не в минус. Этот господин совершал черный поисковый ритуал. Он "что-то" ищет, и это "что-то" действительно находится где-то рядом иначе не было бы такого отклика. Марина, в крайних случаях, для обнаружения целей, применяются грубые методы воздействия, такие как связь крови и боли, обеспечивающие наиболее вероятный и сильный отклик искомых предметов. Проще говоря - жертва обязательно вызовет отклик артефакта.
- О ценности человеческой жизни речь, конечно, не идет.. - тихо сказала я.
- Нет, не идет... в данном случае. Но тут нет и бесполезной жестокости. Люди сами не ценят жизни своих братьев. Простите, это конечно не оправдание. Марина, я знаю, вы поймете, о чем я говорю. Если вам не приятно мое общество - я больше не появлюсь, но какое-то время я постараюсь за вами понаблюдать и вывести вас из этой истории без последствий. Вам это ни к чему.
Влад ушел довольно быстро, сразу, как только допил чай...
Интересный поворот событий меня уже занимал, не смотря на участие в нем Маро. Интересно, что они смогут сделать с этой информацией, кроме как хранить её в архивах своих тайных погребов. Черная месса, жертвоприношения, люди нисколько не изменились. Мне хотелось зайти к ней в дом, позвонить в дверь, но это было бы слишком, да потом она и так погружена слишком в снующих вокруг поклонников огня и крови. Вдруг я остановился, как вкопанный. Уже несколько дней она не рассказывала мне своих снов, а я даже не заметил, всё так же ожидая писем, и думая о том, что происходит с ней. Зачем мне это? Что меня влечет в этой наивной и доверчивой девочке. Из подъезда вышел тот самый Влад, в развивающемся плаще и с зонтом, больше похожим на шпагу, конца возрождения. Стильный господин. Но мысли его были как на ладони, и дотянуться до них не составляло труда в любой момент. В настоящее время мне интересен был поклонник Артефактов, и срисовав его изображение с памяти наблюдателя, я отправился на поиски. Нашел я его через несколько минут, и эта находка меня не обрадовала. Более того, в груди поселился холодок, потому что обнаружил я его в доме, стоящем напротив дома Маро, причем он устанавливал у окна подзорную трубу. Я влетел в комнату, и невидимой тенью остался у стола. Аура самая обычная, человеческая. Он искал Артефакт, забавно, тот который и сблизил Влада с Маро. Он искал мое изображение. Не выйдет у наблюдателя уберечь свою новую знакомую. Придется вмешаться, но возможно силы свои он переоценил, и найти маску ему будет не просто. Она снабжена экраном силы. Конечно, имея её он станет сильнее людей, намного, особенно если точно знает, как её использовать. Я подошел к трубе, пока он набирал в чайник воду, и делал себе кофе. Маро была видна, да и все убранство квартиры просматривалось, как на ладони. Вот она вышла из ванной, на ней длинная рубашка на несколько размеров больше, черные чулки, она сушила волосы. Странная истома сковала меня при воспоминании о последней встрече. Он чуть было не наскочил на меня, усаживаясь на наблюдательный пункт. Основательно устроился, мерзавец, чай с бутербродом, любовно намазанный аджикой хлеб и блюдечко с тонко наструганной колбасой. Он капнул себе из фляжки в чай какой-то настой, и в комнате повис солоноватый запах. Неужели кровь? Не похоже, чтобы был скрытый вампир. Какой-нибудь наркотик. Пожалуй. Он приник к окуляру. Я тихо вышел, навесив на замок заклятие силы. Если он решит выйти из квартиры, я услышу. Оружия при нем тоже нет, значит не собирается её убивать. Огорчать её не стоит, но и возвращаться сейчас в жаркие страны просто невозможно. Пусть понаблюдает, а я понаблюдаю за ним. Кстати, Влад явно у него на мушке, он не мог не видеть, как тот выходил из дома. Я спустился вниз, подогнал к дому машину, и с дорожного ноутбука отправил ей послание. – Маро, я не предполагал, что вы от меня ждете чего-то конкретного, иначе непременно бы постарался соответствовать. Но я действительно вас слушаю… и очень внимательно. Почему мне послышалась горькая ирония в ваших словах? Выражайтесь точнее, я же не слышу ваших интонаций. И я не боюсь хвоста неприятностей, если вы усмотрели в моих словах желание отмежеваться от вашей истории. Просто вы понятия не имеете о тех фанатических причинах, которые могут толкать на разные поступки незнакомых вам людей. Не думаю, что вы бы хотели оказаться на месте этого бомжа. Я не имею понятия о разных ритуалах подобного толка, и не хотел бы иметь. А если придется, предпочитаю отстреливаться на расстоянии. Но вы кажется, придерживаетесь другого мнения. Вас тянет все потустороннее неведомое, и опасное. Очень вас прошу, воздержитесь от подобных походов. Подумайте, что может быть нужно от вас Владу? Почему он, такой скрытный, вам рассказывает такие подробности, подкупив вас комплиментами по поводу вашего ума и рациональности? Вы, конечно, взрослая девочка, и вас самой виднее. Но если вы не успокоитесь, не забудьте, что я вас очень дипломатично предупредил. Мы скоро увидимся, я думаю, очень скоро. Целую нежно, моя воительница. Ваш Павел.
Мне надоело это имя. Но становиться собой, это значит, лишиться сказок, которых я всё ещё от неё жду. Я снова потянулся к бледному человеку. Он заворожено смотрел в подзорную трубу. Просто маньяк какой-то. Интересно, что она ему там демонстрирует. Я стоял между двумя домами, и не мог решить, удавить мне его сразу, не разбираясь, или подождать кульминации.
- Здравствуйте Павел. Я ничего от вас и не ждала. Вы сами, в своем письме, спросили, зачем я описала этот ужасный ритуал, и чего я от вас теперь жду. Признаться, чего-то я все-таки ждала, вот только не могу сказать чего, наверное простой поддержки. А вы... вы злитесь и ведете себя очень странно. Давайте попробуем разобраться спокойно, отставив в сторону эмоции. Почему вы переключаете мое внимание на Влада? Он случайно оказался в моем доме, и обратил внимание на маску. Вашу маску, Павел, это именно вы мне ее подарили, а совсем не Влад.. Это в вашем доме, спустившись в подвал, я наткнулась на космическую пустоту, провал, обрыв пространства, это в ваших объятиях я умирала от страсти...., это вы, незримо присутствуете в моей жизни. Павел, откуда вы знаете, что Влад мне что-то объяснял? Как точно вы подметили комплименты относительно моего ума и рациональности. Павел, я вам об этом не писала. Вы не внимательны. Влад молчит, а у меня на душе кошки скребут. Что-то неуловимое мне подсказывает - этот жуткий охотник за артефактами интересуется вашим подарком. И не смотря на все это я продолжаю с вами переписываться. Почему, друг мой, не подскажете? Я, например, понятия не имею. Может быть потому, что за такое короткое время. вы стали для меня близки, потому, что вас интересуют мои истории, а меня ваши драконы. Мне кажется, что миры, которые мы описываем, должны где-то встретиться, просто мы еще не дошли до точки пересечения. И еще, у меня нет больших иллюзий относительно вашей человечности. Я не склонна думать, будто занимаю какое-то особенное место в вашей жизни, и вы, по какой-то неизвестной причине не нанесете мне вреда. Это как получится, правда? Вы ведь еще не решили? Хотелось бы чтобы вы развеяли мои сомнения. Но если вы промолчите - я пойму. Спокойной ночи, Павел, или как там вас зовут на самом деле... Маро.
Отправив письмо, я позвонила Владу.
- Слушаю - в трубке раздался низкий, не слишком приветливый голос.
- Влад, это Марина. Надеюсь еще не поздно. Мне вот какая мысль пришла в голову. А что если этот "иностранец" ищет именно мою маску?
- Может быть - Влад смягчил голос - Сначала, правда, я не рассматривал такую версию. Боялся, что он ищет не маску, а вас. Но Ваша маска защищена сумасшедшим экраном. Этот экран не дает даже приблизительной возможности оценить силу этого артефакта. Потом, он нигде не описан. Сплошная тайна. Для того, чтобы начать охоту за подобной вещью, надо точно знать цель и возможности артефакта. А этот тип, он ведь наемник, скорее всего получил заказ от кого-нибудь значительно сильнее чем он сам. Поверьте, ему предложили баснословную цену, иначе, он не стал бы проводить обряд, рискуя обнаружить себя в поле зрения инквизиции. Тут какая-то крупная игра. Я с таким еще не сталкивался. Марина, а как давно у вас маска?
- Всего пару месяцев.
- Неужели - Влад был очень удивлен. - Тем более, можно предположить, что искатель наткнулся на маску случайно, изначально имея заказ на совсем другой предмет, и переключился. Может быть, маска ответила ему в момент проведения ритуала. Вы ведь находились рядом. а вы для нее хозяйка на сегодняшний день.
- Влад, а почему вы не спрашиваете, откуда она появилась в моем доме?
- Хотите правду?
- Конечно..
- Меня пугает подобная информация. Впервые я даже близко не могу пройти защитный экран. Поэтому я решил подождать, вы сами расскажете, если посчитаете нужным.
- Я пока промолчу. Всего доброго Влад.
- Марина, у вас все нормально?
- Да.
- Спокойной ночи.
- Доброй ночи, и вам, Марина. Вы рады, что наконец-то выговорились? А если я вдруг решу сыграть в эту вашу игру в отгадывание? Вдруг назову вам совсем другое имя, и расскажу правду. Вы уверены, что готовы её принять? И будет ли потом возможность отступить, увидев обратную сторону? Но вопросы это чисто риторические… я к вам слишком серьезно отношусь, чтобы в это играть. Мы же не маленькие дети. Смотрите, какое огромное влияние вы на меня имеете. Помните, как сказали что-то про мою холодность и рациональность? И что из этого вышло. Не провоцируйте меня на излишнюю откровенность. Кстати, насчет историй… вы ещё не рассказали мне самого главного. По-поводу Влада, я просто предположил. Это не знание, а предположение. Простите, если не оправдываю ваших ожиданий. Эту маску сделал мне один художник, причем я не очень был рад такому портрету. А вот если я назову вам имя… у неё будет совсем другая сила. И все фанатики убийцы, которые и так слишком увлечены поисками артефактов, полетят как мотыльки на пламя. Я хочу вас. Вы своим письмом затронули какие-то струны… Берегитесь. Я уже почти готов назвать вам имя. И что потом? Вы понимаете, что не сможете оставаться в прежнем блаженном неведении. – Я отправил письмо не читая, при этом совсем не покривив душой, ну или что там у меня есть, вместо души.
Охотник сидел в своем укрытии, и не отводил взгляда от телескопа. Я наблюдал и за ним и за моей сказочницей, и время от времени заглядывал в почту. Мне показалось, что Влад, просто наивная рыбка на крючке у охотника. Он и не знал, что его тоже пасут, и наверняка охотник послал кого-то следить за наблюдателем. Но Влад меня не интересует. А вот она… Мы вдвоем с охотником затаив дыхание смотрели на вечерний ритуал отхода ко сну. Это было великолепное зрелище, достойное кисти художника. Сколько зрителей у моей актрисы. Пора вынуждать их к действию… Да он и сам тщательно готовится к знакомству.
- Вечер добрый. Я только что вернулась домой с празднования дня рождения. Компания была весела и расходиться не хотелось. Давно я вот так, просто не отдыхала с друзьями. Павел, что за предупреждения - "берегитесь", особенно после заявления "я вас хочу". Я и так вас боюсь, зачем же нагнетать обстановку... Вы видите провокацию там, где ее нет и в помине. Неужели не заметно, что я стараюсь обходить острые углы? С вами я веду себя очень сдержанно, просто идеально. А ведь у меня далеко не ангельский характер. Так что. можно сказать, что и вы меня совсем не знаете. И я вполне могу носить другое имя. Так что давайте оставим наши темные стороны и тайны при себе до поры, до времени. А там, надеюсь, это время и не придет. Ваш подарок, сделанный, очевидно, от души. приносит некоторые хлопоты. Нельзя его как-то обезвредить? Я не собираюсь пользоваться его силой, и не хочу чтобы кто-то другой это сделал. Павел, мы договорились с вами о дружеских отношениях, пожалуйста, не пытайтесь изменить договоренности. Когда все успокоится, я с удовольствием приглашу вас в гости. Маро.
Я отправила письмо, включила телевизор, и приготовилась поужинать. Даже налила себе бокал красного вина. На дне рождения я не могла позволить себе такого удовольствия, так как была за рулем и не собиралась оставлять машину. Зазвонил телефон...
- Марина, слава богу, вы дома. - раздался в трубке голос Влада. - Я у вас внизу, под окнами. Короче, сударыня, я у ваших ног и собираюсь эту ночь провести с вами.
- Довольно смелое заявление. Влад вы много выпили?
- Совсем не пил. Я поднимаюсь, а вы меня немного не правильно поняли. Открывайте дверь, я вам все объясню.
- Не спешите Влад, поднимайтесь медленно и объясняйте. Если сумеете изложить внятно, что вы хотите, и меня устроит это объяснение, я может быть, открою дверь.
- Хорошо, попробую, Цель охотника - маска, которая находится в вашем доме, теперь я это знаю точно, еще вчера знал. нашего друга вполне можно было бы убирать, но мы хотели вычислить его хозяина или заказчика. Поэтому, я вчера был занят поисками, а за вами наблюдал мой товарищ. Сегодня, несколько минут назад , заказчика устранили, и теперь некоторые события могут произойти здесь. Мне лучше переночевать у вас. Так безопаснее. Охотник превратился в жертву, но что он может выкинуть в последний момент - никто не знает. Его нельзя недооценивать. Так что, пускаете? Я перед вашей квартирой...
- Ну хорошо, только спать будете в гостиной, рядом с вашей любимой маской. Не боитесь? - спросила я открывая дверь.
Влад улыбался. Он совсем промок под дождем. Я сразу отправила его в ванну. Не хватало еще чтобы он подхватил воспаление легких и слег у меня. Влад почти не сопротивлялся, видно было что он уже порядком промерз.
Я смотрел на них из вогнутых глазниц маски. Вот так, мышеловка впустила очередного постояльца. Временного, надеюсь. Но допускать пусть хотя бы попытку ритуала в этой квартире не входит в мои планы. Я обещал ей защиту, и не только физическую. Пожалуй мне лично лучше продолжить наблюдение. А пугнуть энтузиаста может и кто-то из слуг. Но посвящать кого-то в мои отношения с этой женщиной мне не хотелось. В мои отношения? А какие у меня с ней отношения? Вопрос не своевременный, потому что он выбивает меня из колеи. Остается со всей объективностью признать, что мне не просто хочется сохранить редкие, не типично устроенные мозги данного индивидуума, мне нужно и тело и душа этого создания. А что нужно ей? Льстит дружба с проявившим свою неадекватность существом? Надоел реальный злобный мир, и захотелось сказок? Что нужно этой маленькой своенравной землянке, сумевшей излечить мой сплин на расстоянии.
По лестнице поднимается охотник, и у меня уже нет времени призывать кого-то из слуг. Влад торопливо вытирает волосы в ванной. Он наверняка чувствует опасность но не представляет, насколько она реальна. Он выходит из ванной с улыбкой. Маро предлагает ему чаю, и идет в кухню ставить чайник. Возле двери замирает идеальное оружие зла. Чудно. Охотник работает под гипнозом. У него в руке тонкий узкий изогнутый нож, он оглядывает его внимательно и любовно и прячет в рукаве, в специально вшитых ножнах. Достает связку ключей. Это лишнее. Распахиваю дверь. Маро, уронив крышку от сахарницы, оглядывается в сторону распахнутой двери. Приказываю Владу смотреть мне в глаза. – Зажги свечи, - говорю ему внятно, не оставляющим время на сомнение, голосом. Он вздрагивает, улыбка медленно сползает с его лица.
– Марина, - сдавленно шепчет он. Я зажигаю глаза маски.
– Оставь её. Пусть она готовит чай, ей не следует видеть ваши ритуалы. Кого из вас больше интересует артефакт? Его или тебя?
Охотник делает шаг в квартиру. Дверь за его спиной захлопывается. Веду его в гостиную. Маро на кухне сжимает в руке большой столовый нож. Бедная девочка. Она похоже, собирается отбиться от двух здоровых мужчин с помощью этого зубчатого тупого ножа. Но с ней потом. Сначала разберемся с повелителями иллюзий. – Вы оба, - говорю своим обычным голосом. – Подойдите. Кто из вас хочет говорить со мной. – Кто ты? – Дрожащим голосом вопрошает Влад. – Моё имя Дракон, разве мы не говорили на днях? Ты смеешь ещё раз задавать мне этот вопрос? – На Маро ничего не действует, она не взирая на мой экран, пытается открыть дверь в салон. Но я физически запечатываю их, и она остается запертой в коридоре. Свечи я зажигаю сам. Влад успел их расставить но не успел зажечь. Выхожу из тени. Всё равно эти двое не жильцы. Что же мне с ними делать? Не убивать же их прямо у неё дома. Надо вывести их на свежий воздух. В коридоре глухие удары в дверь салона. Она вознамерилась войти во что бы то не стало. Смотрю на неё, проходя сквозь стену салона. Она ищет что-то на антресолях. Любопытно, что ей там понадобилось в такой момент. Кажется, пистолет. Я в невидимом состоянии прикасаюсь к её руке. – Ничего не бойся, говорю еле слышно. Она вскрикивает и отдергивает руку. Снова иду в комнату.
- Здравствуйте, дорогой друг. Я смертельно устала.... Мне не дали выспаться ночью, и продолжили издевательства днем, только уже на работе. Вчера я чуть было не застрелила человека, во всяком случае у меня было большое желание и решительный настрой. Но всем нам очень повезло и у меня ничего не получилось, слава богу. Но, не хочу об этом. Что бы вам такое написать, забавное. Может пора вспомнить про Сайма?
Нашим героям удалось выбраться с далекой колонии и вернуться на центральную планету империи. Туда, откуда они вернулись была направлена целая эскадра, которая быстро восстановила порядок. Правда, в ходе коротких боев, погиб наместник императора, но это была не слишком великая потеря. На его место тут же назначили следующую марионетку. Ребят наградили И дали возможность отдохнуть. Всем, кроме Сайма. У него, наконец-то появился наставник. Один из метров клана магов - лорд Фэррли. Он забрал лейтенанта в свое имение, и доходчиво объяснил, что молодой человек, собственно ничего не знает, и толком, ничего не умеет. Дружба с демоном и знакомство с изначальными в совокупности с незаурядными способностями, еще не делали из него боевого мага. Они начали обучение с самых азов. Лучше всего Сайму удавалось работать со стихиями огня и воздуха. Вот тут и скорость реакции, и сила удара, превосходили ожидания наставника. Но лорд Фэррли недовольно морщил лоб. Он учил Сайма скрывать свои сильные стороны, особенно в первые минуты боя, не выкладывать все козыря на стол. После очередного, удачного отражения атаки наставника, после которой лейтенант ожидал похвалы, он получал порцию критики. "Ну, и что ты сделал, мой юный друг? Я за пять минут понял твои сильные позиции, а значит, могу просчитать и слабые стороны. Тебе надо научиться играть с противником, обманывать его, заставить нервничать и делать ошибки. Не спеши, куда ты все время летишь? Ты ничего не знаешь обо мне, а я, отступив вначале, при следующей атаке, проломлю твою буйную голову..." Сайм скрипел зубами, злился... Что это наставник обращается с ним как с маленьким ребенком, но молчал, а еще через какое-то время, внутренне соглашался с учителем.
Павел, вы там как? Еще не уснули? Поговорите со мной, я соскучилась. Маро.
Да, быстро она привела в порядок мысли, интересно только, чем утешилась. Как смогла заставить свою психику оставаться стабильной в этой щекотливой ситуации? Этих двоих я не тронул. Они не посмеют приблизиться к маске, и будут поклоняться её хранительнице. Иногда это не плохо. Может, сгоняют для неё в магазин за йогуртом, когда она приползет со своей работы, и не сможет пересилить свою лень и приготовить себе ужин. Кстати, надо будет ей намекнуть. Но и набегался же я вчера, как мальчик. А в утешение только два предложения. «Я вчера чуть не застрелила человека». Ладно, пусть холит свои тайны. – Доброй ночи, душа моя. Я соскучился. Правда. До такой степени, что готов не ждать вашего приезда, а прилететь самому. Но вы этого боитесь, а я не хочу вас пугать. Вы хватаетесь за Сайма, как за соломинку, когда хотите мне рассказать что-то совсем другое, или спросить. Но не знаете, как. Наверно, я все придумал. А мне в ответ остается рассказать вам окончание истории Шока. Осталось совсем чуть-чуть. В отличии от вашей истории, которая только приближается к своему истинному началу. Я прав? Но это всё может подождать, в отличии от реальности, которая куда страшнее тех безоблачных светлых дней. Самое страшное, дитя мое, это тишина. Не знаю, поймете ли вы меня. Тишина, от которой некуда деться, Позади и впереди. Черная кромешная тишина, и сколько не кричи, она гасит любые звуки. Разбивает звук на миллиарды разноцветных квадратиков улетающих к свету холодных бездушных светил, и возвращая его уже вымороженным, мертвым и немым. О чем, я хотел вам сказать? Ах, да. Вы умеете разрушать тишину, даже молча, на расстоянии. Дело не в ваших снах, вернее не только в них. Даже не важно какое физическое тело вы выберете для этой цели. А вам не снилась подруга молодого мага? Какая-нибудь портовая девочка, или опытная дама из высшего света? Но это я так… наверно у него не было любви, слишком он любил в те времена строить планы на будущее.
вот дракон никаких планов не строил. Он летел по направлению к городу, неся на мощных крыльях золото. Так много, что потом те места, над которыми он пролетал назвали золотой дорогой. Расплавленное золото текло с его крыльев, а из пасти вылетали языки пламени. Он завис над домом открытого собрания, и увидел старейшин, собравшихся всем составом для получения выкупа за блудницу. Внизу у входа стоял молодой мужчина в одежде пастуха. Он передал настоятелю послание горняка. Выведите женщину за ворота, привяжите её толстой веревкой к двери собрания. Пусть веревка будет длинной, а узлы крепкими. Когда я принесу золото, вы отдадите мне ключ от её цепей, и мы уйдем. – условия были соблюдены, золото не ожидалось, но старейшинам хотелось посмотреть, что же предпримет влюбленный в шлюху, золотых дел мастер. Дракон завис над собранием. И издав рык, от которого погнулись стоящие на площади деревья, начал сбрасывать золото. Прямо на головы страждущих. Оглушенные, они падали под тяжелыми слитками. Он не успокаивался. Он полетел снова. Его расчет был верен. Старцы начали собирать золото, вместо того, чтобы бежать от верной гибели. Им даже не пришло в голову посмотреть откуда льется на них золотой дождь. Они забеспокоились, только когда золота стало так много, что двигаться в кучах тусклого плохо отмытого металла они уже не могли. Ему хватило трех полетов. А потом, когда жалобные крики в собрании начали затихать, он опустился на площадь, выбил кольцо из стены собрания, и подняв в воздух связанную женщину растаял с ней в облаках. Можно продолжить историю, если хотите, я расскажу, как она сошла с ума, и перестала испытывать страх, как красный дракон смирился с тем, что отныне у горы есть два правителя, или не смирился, и улетел в неведомые дали, как безумная жрица любви не обращала внимание на своего первенца, а потом горы взбунтовались и пришли в движение. Как дракон, самонадеянно решил, что ему подвластны и горы и весь мир, и лава нашла способ ему доказать обратное. Она вырвалась из горы, и поглотила и город и Лоар, и все, что могло даровать память. Остался только маленький черноглазый мальчик. Но это уже другая история. А вы лучше расскажите мне, почему собирались убить человека? Пишите, моя сказочница. Ваш Павел.
Я перечитал послание уже после отправления, выключил монитор, и сел, закрыв лицо руками. То что я сейчас прошел, надо было осмыслить. И с чего это мне пришло в голову приплетать к истории моего дракона отзвуки собственной любви. Зачем я ей рассказал? Или хотел рассказать, не важно. Меня бросило в жар при мысли о том, что она могла собрать воедино осколки прежней страсти, так бережно охраняемые мой раньше. Ни одно живое существо кроме моей собаки не знало о моей боли. Даже мой сын ничего не знал о своей матери. Я откинулся на спинку кресла и сидел вспоминая, слегка прокручиваясь на вращающемся кресле. И вдруг я понял. Эта такая простая истина. Она отпустила меня, моя умершая давным-давно любовь. Я ощутил себя свободным от той боли, и во мне плескалась только грусть, а не глухая черная тоска. И то, что она умерла так давно, не имеет никакого значения. Отпустил я её только что. Я засмеялся и погладив кольцо сделанное из оплавленного метеорита упавшего на древний остров древнего мира, снял его. На пальце осталась тонкая белая полоса. Словно отец семейства, вышедший на дорогу ночных удовольствий. Нет, нельзя привязываться к предметам. В разных обликах эта полоса все равно останется, другого цвета, другой фактуры. Сколько таких полос у меня в душе. Но эта больше не болит. Я снова надел кольцо, но оно вдруг потревоженное впервые за столько времени, рассыпалось, лопнуло у меня на пальце, и тонкие пылинки осели в солнечном луче, медленно опускаясь на поверхность стола, и клавиатуру компьютера. Я улыбнулся, и начертил в пылинках имя. Я расскажу Ричарду о ней. Он никогда не спрашивал. С тех пор как вырос. Теперь я смогу это сделать. Я снова повернулся к монитору. Надеюсь, Маро не уловила моей слабости. Надо будет рассказать ей о своей первой жене. Без эмоций. Мне хочется рассказать ей. Приятное тепло осталось в солнечном сплетении, будто мягкий луч солнца собрал пылинки метеорита, и направил их в меня, мягко взрезая ткани, и устраиваясь в медленно несущейся к сердцу, крови. Спасибо, космос.
Доброй ночи, Павел. Уже очень поздно, но я все же решила вам написать. Мне не понравилось ваше последнее письмо. что-то в нем не так, какая-то боль... Мне не понравилось ваше обращение ко мне - "дитя мое". Странно звучит, вы не находите? Что это, демонстрация собственного превосходства? Повелительно снисходительные интонации, ирония, так и сквозят в каждом слове. Павел, что с вами, откуда такой надрыв? В вашей истории про дракона звучит вызов. Кому, мне или самому себе? Если вы не хотите ее продолжать - не надо. Напишите что-нибудь о космосе, может для вас эта тема ближе или немного легче. Весь день я вспоминала текст письма и внутренне возмущалась, а сейчас, вечером, когда успокоился суетливый день, ушло и мое волнение. Хорошо, что я не поторопилась с ответом. Сейчас мне хочется покоя и тепла. Я не хочу писать о женщинах Сайма. Описание его любовных приключений могут пробудить спрятанные желания, по крайней мере во мне. Мне хочется забыть о той ночи, которую мы провели вместе. Хочется вернуть душевное спокойствие, вернуть, окутанные таинственным очарованием, зимние вечера в вашем доме. Я постоянно чувствую ваше присутствие и оно мне приятно. В то же время, я стараюсь не попасть в зависимость, сохранить расстояние разделяющее наши души. Мне хотелось бы познакомиться с вашими друзьями, съездить куда-нибудь вместе. Пишите мне, и пожалуйста, измените свое обращение в мой адрес. Я давно не нуждаюсь в опекунах. Маро.
Знаете, Маро, вы совсем не правильно восприняли мое обращение «дитя моё». Никакого повелительно снисходительного тона в нем не было. Я все же старше вас. Вы во всем видите покушение на вашу свободу, а его нет. А если бы и было, это было бы совсем не так. Уж поверьте. А боль… её нет, мне просто стало грустно. Знаете, бывает такая светлая грусть, от которой не хочется избавляться. И знаете, что мне понравилось в вашем письме? Вы не сказали, перестаньте мне писать, пока не научитесь меня воспринимать как должно, вы предложили писать о другом… Вам хочется забыть о той ночи, которую мы провели вместе… жаль. А почему? Я ничем не напоминал вас те события, вы сами уже несколько раз об этом вспомнили, и теперь я не склонен давать вам забыть. Вы помогли мне многое понять. Например то, что вы очень многим отличаетесь от других женщин, и в следующую нашу встречу, не забудьте мне ещё раз напомнить ту фразу, которая послужила причиной… Маро, я не собирался вас пугать, когда предупреждал: «берегитесь». И я не собираюсь оставлять вас в покое. Кстати, как там Влад? Он больше не появлялся? Испугался куска дерева, висящего на стене? На самом деле в моей истории, дракон не стал спасать Лоар, он засыпал город золотом, но вулкан, дремавший в недрах драконьей горы не вынес такого вмешательства, и проснулся. Раскаленный пепел ещё долго витал над городом, погребенным под остывающим золотом. Вы же знает, что драконы исчезли? Они погибли именно тогда, когда перестал существовать мир, в котором жила женщина по имени Лоар. Или её звали по-другому. Не помню…Все что сотворено нашим воображением, существует в реальности, неважно в какой. Это вы точно знаете, и вполне возможно в это верите. Все миллионные файлы информации, хранящиеся в человеческом сознании, могут воплотиться в жизнь. Все страхи, и воздушные замки. Но, я наверное, кажусь вам слишком нудным со своими банальностями. Я буду ждать вас в том доме, где вас ничего не пугало, и мягкий огонь игриво выплескивал из камина свое тепло, на высокий ворс ковра. И мне было хорошо в той гостиной, и кто сказал, что это нельзя повторить? Не тоскуйте, радость моя. Всё будет так, как вы придумали. Павел.
- Здравствуйте Павел. Долго я ждала ответ на свое письмо, почти с самого утра, точнее с ночи. Как бы вы не объясняли это выражение "дитя мое", оно все равно мне катастрофически не нравится и возраст тут совсем не причем. А потом, я уверена, что внешний вид человека и его ощущение собственного возраста, вещи разные. Количество прожитых лет имеет значение только в детстве, а потом становится гораздо значимей, что именно в эти, прожитые годы происходило. За несколько лет войны можно капитально состариться. И покушений на мою свободу я не боюсь. Я бы с удовольствием объединила ее с чей-то еще свободой, растворилась в желаниях и воле другого человека. Но мне еще не попался мужчина, которому это было бы надо. Очень хочется расслабиться. прекратить принимать решения за себя и за многих других. Хочется остаться дома, приготовить что-нибудь вкусненькое, обустроить уют в жилище, проехаться по магазинам, пригласить гостей... Позволить себе, небрежно так, сказать - Дорогой я устала, мне хочется сменить обстановку. Быть уверенной в том, что твое замечание не пропустят мимо ушей, и никакие заботы, по организации отдыха не лягут на мои плечи. хочется стать мягкой, наивной и покладистой, встречать мужа свежеиспечённым пирогом, запах от которого, заполнит всю округу. Хочется рожать детей, замечать украдкой, как будущий отец нервничает в ожидании появления крохотного человечка... Поверили? Самое удивительное, что очень многое. из того, что я перечислила - правда. Почти все, только очень сложно решиться...Павел, ваш дракон живой, потому, что жива память о нем. Значит где-то слышно его дыхание, ощутимы удары большого сердца, его крылья до сих пор ловят потоки восходящего ветра. Мне даже хочется пожелать ему счастья. Кстати. Павел, это не ваш дракон разбудил вулкан в Японии? Влад не появлялся, но несколько раз звонил узнать, как у меня дела. Ваша маска по-прежнему у меня, хотя, если признаться, я хотела от нее избавиться. Я очень устала за эту неделю и с нетерпением жду выходных. А вот ехать к вам в гости или нет, я еще не решила. Не торопите меня. Маро.
- Доброй ночи и вам, Марина. Я не тороплю, но ведь принадлежность к слабому полу не избавляет вас от данного обещания? А вы мне обещали, что отпуск проведете у меня. Помните? И как ещё по другому я смогу устроить вам уютные посиделки возле пылающего камина в кондиционированной комнате? Потому что камин без кондиционера, это издевательство в это время года. У нас потеплело, уже второй день солнце жарит немилосердно, а хочется ещё чуть-чуть дождей. Сегодня днем я гулял по лесу, многообразие цветов режет глаза обилием красок. Мой дракон жив? Ну если вы настаиваете, возможно, я и соглашусь, очень хочется посмотреть, что из этого получится. Сейчас уже очень поздно. Доброй ночи. А завтра утром я снова начну надоедать вам своими письмами.
Доброе утро, Мариночка. Последний день рабочей недели и это замечательно. Просто видно, как люди стареют к концу недели. А потом снова приходят в себя. И так проходит жизнь. Мне бы не хотелось так стариться, монотонно и умеренно. А вдали от цивилизации , где растут баобабы и солнце немилосердно палит верхушки улыбчивых пальм можно совсем не наблюдать времени, или на худой конец, воткнуть в песок соломинку, и не смотреть на показания сейсмографа, не слушать толчков раздраженной магмы под ногами. Ловить рыбу и охотиться на мелкого зверя. А можно и на крупного…если не торопясь внимательно изготовить нужное оружие. Может на одном из таких островов и поселился дракон? И только ждет, когда этот безвременный барьер разрушится? Может, вы своими историями поможете ему. Это не вопрос, я почти уверен в том, что поможете. Что касается маски, если она вам не нравится, можете её выбросить, или передарить. Это просто слепок, тем более, что чем больше я вас узнаю, тем меньше это изображение походит на оригинал. Сколь сумбурными получаются письма по утрам. Я должен снова отправиться в путь, но я буду вам писать. Павел.
Я перечитал свое письмо, и не нашел в нем ничего обидного, поэтому её молчание стало меня настораживать. Что в ней всё в порядке я был уверен, ведь метка дает мне пусть тонкую, но все же связующую нить. И почему меня так нервирует её молчание? Неужели привычка выработалась так быстро? Я долго учил себя ни к чему не привыкать. Наверно стоит полететь проверить. Подожду до утра и полечу.
Доброй ночи, Маро? У вас все в порядке? Или вы уехали в командировку, забыв мне об этом написать? Вы безусловно не должны мне сообщать о своих маршрутах следования, но я волнуюсь. С вашими склонностями и случайными знакомыми от вас можно ждать чего угодно. Пишите мне, я жду ваших писем. Павел.
Утром, с трудом открыв глаза, я проверила почту. Странно, я точно помню, что вчера отправила Павлу письмо, потому, что каждая строчка давалась мне мучительно тяжело. Неужели я его только написала, но не отправила? Не может быть. Или может? Какая же я была вчера "хорошая". Что я там писала Павлу? Попробуй теперь вспомни, особенно учитывая что мне пора выбегать на очередное мероприятие.
- Доброе утро, Павел. Я вам писала, точно, и даже, по моему, называла вас дорогим. Неужели мое письмо затерялось где-то в электронной сети. У меня все в полном порядке. Я дома. Пока. Правда, уже должна была бы целых пять минут, быть на стоянке.... Ну, да, ладно, успею. Вчера, вечер был... , лучше не вспоминать, мы немного погуляли. Компания подобралась веселая, скорее всего праздник закончился под утро, но уже без моего участия. Я удрала домой самая первая, а народ отправился знакомиться с ночными клубами моего города. Надеюсь, что про утренний самолет в Москву, они не забудут. Все, больше не могу задерживаться, целую. Маро.
ходил по кабинету, и все больше заводился. Она делает мне одолжение, это же ясно. Совершенно не ясно только одно. Почему я терплю все это. И почему продолжаю эту игру, которая меня уже порядком утомила. Но назвался груздем, или как там у них говорят… Она даже сказала мне «дорогой», кто бы слышал… И я должен радоваться подобному обращению. Письмо у неё видишь ли, затерялось…Но надо подождать, пока злость пройдет, и потом уже встречаться, иначе потом буду жалеть…
- Добрый вечер, дорогая. Сегодня несколько раз набирал ваш номер, но наверно, вы горите на работе, вместо того, чтобы продолжать веселую пирушку с друзьями. А я встал поздно, после удачного ночного гуляния. Не стану вас утомлять описанием ночного торжества, скажу просто, что мне оно понравилось. Это был маскарад. Восторженные участники в костюмах лисиц и змей, ведьм и волков, китайцев и грузинских князей, вернулся я под утро, когда самые ранние птицы уже отрабатывали свои арии, задернул жалюзи и завалился спать. Проснулся в отвратительном настроении, с желанием убить крикуна под окнами, но было почти два часа дня. А я договорился встретиться с приятелем в славном городе Назарете. Солнце палило нещадно, стояла пыльная завеса. Это пылевая буря, первая в этом году. А Назарет искрится от разноцветной публики, туристы снуют как мыши, и я решил зайти в церковь святого Джозефа. Она была самая близкая к той парковке, где я оставил машину. Возле церкви сборище народа, монахи в серых рясах, черно-белые монашки, как маленькие пингвинчики, разряженная толпа. Оказалось, что сегодня день святого Джозефа. Угораздило же меня. Но древние статуи прекрасны, и народу возле них нет. Все встречают на входе архиерея, или что-то вроде этого. Колокола бьют непрерывно. Я углубился в церковный парк. Статуя какой-то святой дышит таким скрытым распутством, прости господи, что я воровато огляделся, не заметил ли этого ещё кто-то. Нет, показалось, рядом голос гуляющей пары, восхищающейся скромностью святой, так умело подчеркнутой скульптором. На входе в служебные помещения – медные грешница и ангел. Вы бы видели этого ангела в профиль. Такое лицо, будто он уговаривает её согрешить ещё раз. Я даже сфотографировал это. Скульптор безусловно был талантлив. Погуляв по арабскому шумному рынку, я заглянул в местный ресторан, где подают всегда отменную баранину. На этом прогулка была окончена, ибо двигаться куда-либо после арабского ресторана не есть возможно. Вот и закончился выходной, завтра обычная рабочая неделя. Пишите мне, как я понимаю, сны о Сайме больше вас не посещают? Жду. Павел.
Добрый вечер. У меня сегодня самый обычный, выходной день. Писать вроде не о чем. Прежде всего я выспалась, и надеюсь, мне еще предстоит такое удовольствие завтра. Поэтому, сейчас, когда время перевалило за полночь, я еще могу написать вам пару строк. Первую половину дня я посвятила магазинам, но это не интересно. К двум часам дня, меня уже ждали в салоне. Там проходил какой-то конкурс причесок и снимали рекламу. Пришлось провести в парикмахерской на час больше того, на что я выделила время. Результат вмешательства мастера в мою прическу, превзошел все ожидания. Я и так-то себе всегда нравилась, а теперь просто не могу оторвать глаз от зеркала. Это шутка. Теперь я стала немного светлее, но до блондинки все же еще далеко. Я продолжу работу в этом направлении, чтобы к приезду в Израиль стать блондинкой с прямыми волосами. Вы ведь меня еще ждете? Огромный привет всем монстрам проснувшихся в следствии воздействия луны, которая приблизилась к планете на необычно близкое расстояние. Самое время для маскарадов и прочих ночных торжеств. Пусть наш холодный, загадочный спутник покровительствует им и принесет удачу и умиротворение после праздника. Сны о Сайме меня по-прежнему посещают, только они почему-то сильно изменились. Я никак не могу их увязать в одну цепочку событий. Сайм остался прежним, а вот миры вокруг него изменяются с такой быстротой, что я не могу ни за что ухватиться. Как будто в черной дыре, время, поменявшееся местами с пространством, подбрасывает все новые загадки. Я обязательно продолжу писать о лейтенанте ястребов, как только разберусь в его изменившемся состоянии. Спокойной ночи Павел, можете мне позавидовать - у меня завтра свободный день, и я еще не решила, чем буду заниматься. Останется неизменным только то, что я буду ждать ваших писем.
Вот это откровения… Упоминание о черной дыре пронзило холодной стрелой подозрительности. Или она это просто так сказала? Просто паранойя какая-то. Надо либо отрешиться от снов, драконов и всего прочего связанного с моим ушедшим миром, и стать на время просто человеком, либо перестать играть в бирюльки, вытаскивая из хаотичной кучи нужные маленькие деревянные обломки. Но не просто оказывается, быть просто человеком. Это давно уже так далеко от моей сущности…- Здравствуйте Маро. Очень жаль, что приключения вашего героя больше вас не вдохновляют. Хотя…если честно, вы и так рассказали мне очень много. А вот происходящее с ним в других мирах, это совсем другая история. – Надо бы снова посетить её дом, тем более, что сделать это теперь дело нескольких миллисекунд, если она не выбросила маску, а она её не выбросила. – Пишите мне, у вас выходной, а у меня люди в коридоре под дверью. Пошел я поработаю для разнообразия. – Я вышел невидимым посреди салона её маленькой квартирки. Она уютно устроилась в кресле с чашкой льда. Я обошел её со всех сторон, она меня не видела, естественно, но зябко повела плечами, может от ощущения моего присутствия, а может от холода льда, который она усиленно разгрызала. За её спиной мигал включенный компьютер. Я снова стал перебирать папки тихо трогая мышкой все новые и новые файлы. Или она хорошо прячет, или я все придумал. Подойдя к книжным полкам, я стал по одному медленно вычитывать названия книг. Ничего. – Ты здесь? – Вдруг сказала она хрипло в полной тишине своего жилища. Я обернулся. Она смотрела прямо на меня. Чертовщина какая-то. Я подошел к столу, и сбросил с гладкой поверхности тетрадный лист. Он плавно закружился в воздухе, и опустился на пол. – Я не прошу тебя говорить со мной, мне страшно. Но побудь ещё, не уходи. – Я молча присел на край дивана. Интересно с кем она разговаривает? Она встала и вздохнув, улеглась на диван, едва не зацепив меня ногой. Не понимая, зачем я это делаю, я положил руку ей на колено. Она не вздрогнула, не закричала, просто медленно провела по своей ноге до моей руки. Пальцы её прошли сквозь мою руку, она вздохнула, и повернулась к стенке, обняв подушку. Я так и сидел, пока она не задремала. Что-то странное происходит в Датском королевстве.
Сайма считали бессердечным. Это было не правдой. Но, одно дело война, и совсем другое - такие вот случайные жертвы. Умный, сильный, еще относительно молодой дмаг с довольно неплохими задатками. Сайм скрипел зубами и злился прежде всего на себя. Этот наблюдатель вел лейтенанта, следил за ним, уже несколько часов, по темным кварталам какого-то города, налетев на незваного гостя случайно. Сайм искренне пожалел наблюдателя. Он уже прикинул, нельзя ли оставить ему жизнь, заставить забыть все. что тот видел. Увы, ему пришлось вытаскивать сведения из молодого человека глубоко проникая в мозг, подчинить его сознание, эмоции, вытащить наружу все, вплоть до самой сокровенной мечты. А такие допросы бесследно не проходят, замаскировать следы полностью, не повредив сознание - не удастся, и опытный маг, обязательно их обнаружит. Значит вариантов нет. И теперь ястреб наблюдал как, решивший поиграть с ним в шпионов, поднимался по пожарной лестнице на крышу высотки.
С одной стороны здания, из земли торчала ржавая ограда. Заметив ее, Сайм заставил следящего пройти поближе к нужному краю крыши, пусть уж наверняка. Лейтенант досадливо поморщился.
Дух захватывало от высоты и скорости, от того, как красив мир с высоты птичьего полета. Может сделать круг и пугнуть компанию на пляже - подумал человек. Он начал снижаться, стараясь насладиться каждым мигом полета. Сайм не убирал иллюзию до того самого мига, когда пики, венчающие прутья решетки, вошли в сердце и мозг юноши. Человек не почувствовал ни боли, ни удара, лейтенант знал, что парень не мучался. Смерть пришла мягко и ласково увела нерадивого наблюдателя совсем в другой мир.
Добрый вечер, Павел. Я хочу, чтобы прочитав этот маленький фрагмент, вы поняли насколько судьба Сайма и его приключения, меня больше не вдохновляют. По-другому я вас убедить не смогу. Только я совсем не представляю, в какой части галактики и при каких обстоятельствах, с нашим героем могло произойти нечто подобное. Если вам интересно, я буду писать вам такие путанные видения без привязки к общей линии. Ко мне сейчас придут гости, и я немного спешу закончить. Но я не прощаюсь, сегодня мне еще хочется поговорить. Маро
Если вам не интересно, можете себя не неволить. А мне хочется поговорить с вами не письменно, а визави. Но вы давно не высказывали подобных пожеланий. Я не жалуюсь, просто констатирую факт. Сегодня я много работал, не стану вам пересказывать, все как у вас, ну может, не так рьяно, как вы в будний день, но люди люди… они проходят вереницей, и не многие из них привлекают взгляд. Правда есть и такие, и это радует, иначе было бы совсем тоскливо. У нас карнавал, знаете? И всю неделю по улицам шляются колдуны, ведьмы, красные шапочки и неудавшиеся канатоходцы. Сегодня шел по городу неангел, он был сер и молчалив, крылья шуршали по асфальту, синяя тога была порвана и на проступающей коже местами запеклась кровь. Он был уволен, и теперь ему просто было некуда приложить свои таланты утешителя. Не к кому было прилепиться на этой земле. Крылья теперь бездействовали, и о полете можно было только мечтать, он и не знал что гравитация в этом мире штука капризная. В маленькой государственной квартире, где воду перекрыли за неуплату, а в сахарнице жили только муравьи, делать было абсолютно нечего, тем более, что соседка с верхнего этажа собралась убирать, а убирала она из шланга, поливая свои полы, а потом сгоняя воду с балкона. Грязные потоки всегда лились ему в квартиру, и сколько он не просил убирать европейским методом, она не внимала. Он остановился на смотровой площадки, и ему подумалось, что исчезни он сейчас, никто, абсолютно никто о нем и не спросит. И он расправив руки, с обвислыми за спиной крыльями прыгнул. Но сильный порыв ветра, будто играя, подхватил его и аккуратно спланировав, он опустился во дворе моего дома, куда попасть мог только воздушным путем. Я признаться, удивился, увидев приземлившегося на газон, человека. Но увидев, в каком он состоянии, предложил ему рюмку коньяка и работу садовника. Должен же он исправить нанесенный газону ущерб. Так что у меня теперь новый садовник, вернувшийся с грани миров. Он старательно принялся за дело, хотя сразу видно, никогда не работал в саду. Сейчас уже стемнело, но я до сих пор слышу скрип лопаты, он ровняет клумбы. К вашему приезду сад будет доведен до идеального состояния. Правда, придется его отпаивать первые дни. Пишите. Павел.
Первые строчки вашего письма пробудили во мне волну праведного гнева. Вы как будто не понимаете то, что я вам пишу. Я ведь спрашивала, интересны ли вам такие вот отрывки, не связанные с основным текстом. Пока не связанные. Потому, что когда-нибудь, не достающие кусочки мозаики появятся, и все встанет на свои места. Если бы мне было бы не интересно, я бы не напрягалась. Мне снятся и другие сны. О других мирах. О таких, где люди не существуют в своей телесной оболочке, а только в виде легких сгустков энергии. И у этого мира есть хозяин. Он мне тоже снится. И насчет живого голоса, вы тоже не услышали моих слов. Я как раз предлагала поговорить, и только как крайний случай - написать. Павел, вы пытаетесь вогнать меня в какой-то стереотип, а я плохо вписываюсь в шаблоны. Все время что-то выпирает или чего-то не хватает. Я почти завелась, но ваша встреча с неангелом такая лирическая.... грустная, почти безысходная. А ключевое слово - почти, в последний момент спасает ситуацию и жизнь. Даже если он окончательно испортит вам сад, пожалуйста, не прогоняйте его.
Берегите вашего садовника. Спокойной ночи. Маро.
- Да, радость моя, как часто мы кричим или шепчем с единственной целью быть услышанными. Но я вас слышал, именно поэтому задал вопрос. Ответ однозначен. Вам не в тягость, а стараться для меня вы бы не стали. Конечно, мне интересно, конечно пишите, хоть отрывками, хоть романом. А поговорить визави совсем не то, что по телефону… Надеюсь, вы тоже меня слышите. А насчет шаблонов… откуда вам известны мои стереотипы? Не могу сказать, что вижу в вас идеал, но я давно вышел из того возраста, когда ищут его рьяно. Меня более привлекают именно выпирающие части и недостающие. Вы своим возмущением заставили меня задать себе вопрос, каков же для меня идеал женщины… Фрейд бы нервно захихикал, матери я не помню, а мои жены были очень разными, но не противоположно, а каждая по-своему. Причем одну из них я действительно любил. Но она не была идеалом ни по красоте и уж тем более не по характеру. А в шаблоны я вставляю только тех, кого нанимаю. С вами же, смею надеяться у нас совсем другие отношения. С нетерпением жду встречи. Скорей всего мы отправимся с вами очень далеко, туда где реальные события затмят ваши миры. Павел. – Я нервно курил, стараясь сохранить созерцательный тон и настрой. Вот тебе и Сайм, получай Странник. Я позвал Ричарда, и смотрел в одну точку, не выпуская сигары изо рта и намертво вцепившись в пузатую рюмку с виски. Позади раздался негромкий хлопок, и Ричард пробежал по комнате несколько шагов, очевидно не ожидая, что телепортация произойдет на землю. Возможно он думал, что я давно улетел, и теперь низко согнулся к моей руке, пытаясь скрыть удивление. – Странник, вы звали меня? – Сейчас бы стоило сделать удивленные глаза, и сказать, что ему почудилось. А заодно спросить откуда я его вытащил, одет он был в длинную белую рубашку, и узкие черные брюки, больше напоминающие трико, на ногах мягкие замшевые сапоги. – Скажи мне, сын мой, ты рассказывал Марине о том кто ты такой? – Кому? – Он наморщил лоб. – Какой Марине? – Ах, да, память тебя подводит, как всегда. – Марине? – Он начал понимать о ком я говорю. – Вы спрашиваете о той девушке, которая ехала к вам домой зимним вечером, несколько месяцев назад? – Несколько месяцев назад была ещё осень, мой мальчик. Ты провел с ней ночь несколько недель назад, но очевидно твоя личная жизнь настолько бурная, что запомнить ты не смог. – Я не предполагал, что она ещё жива. – Он снова поморщился, понимая, что этого говорить не следовало. – Ты не ответил на мой вопрос. – Я встал, и голос у меня стал низким и шипящим. – Простите, отец, я не так выразился. Конечно, я не обсуждал с ней свой мир. Я не настолько болтлив. – Да? А мне показалось после последней фразы, что ты разучился следить за своим языком. - Это из той же оперы, что и Сайм. Совпадения перерастают в правила. У неё нет связей, которые нельзя было бы оборвать, но это не значит, что её не вспомнят, если она пропадет из своего мира. Я с сомнением посмотрел на Ричарда. Поручить ему что ли это занятие. Хотя он может приблизиться слишком близко. – Не отлучайся далеко, - сказал я ему. – Возможно, у меня будет к тебе поручение.
Я вышел от отца в полном недоумении. О чем он спрашивал, что хотел поручить? Но насколько я его знаю, он никогда не задает ничего не значащих вопросов. Ещё одна странность – эта женщина, с которой я провел однажды время очень приятно, и которая после не стала отвечать на мое письмо. Помнится, он тогда был взбешен, правда я не понял, что именно его взбесило. Поразмыслив мгновение, я вышел в одичавший сад виллы, которую он избрал своим жилищем на короткое время пребывания на Земле. На клумбе, которую правильней было бы засыпать землей, ковырялся молодой парень с бледным лицом несостоявшегося покойника. Я слегка тронул его сознание, и он приобрел задатки дизайнера, которые мог развить, а мог бы и уничтожить. Не узнаю я странника, почему он нанял этого серого человека. Но этот вопрос ничто по сравнению с его выкрутасами на Земле. А я пока отправлюсь навестить свою случайную знакомую. Почему бы и нет, ведь запрета не было.
- Господи, Павел, это становится просто невыносимо, или смешно. Каждый раз одно и то же. Я, наверное, прохожу какой-нибудь изысканный тест на выдержку. Успокоились, вдохнули - выдохнули, почувствовали себя легкой и доброй. Дорогой Павел, сообщаю вам, что писать мне не в тягость, я сама получаю от этого огромное удовольствие. В добавок хочу сообщить следующее, стараюсь я (если исключить меня саму) только для вас. Вы мой единственный слушатель и критик.. Вот теперь попробуйте придраться! Надеюсь, у вас не получиться, я, кажется, расшифровала каждое слово, Теперь дело только в вашем мастерстве. О ваших шаблонах, я таки, ничего не знаю. Только почему-то периодически давит в разных местах,. Я пытаюсь найти этому какое-то объяснение. Павел, теперь уже серьезно, я не хочу, чтобы вы рассказывали мои истории кому-то еще. Мне не хочется, чтобы их кто-то комментировал или у кого-то они вызывали улыбку. Ну вот, ушли куда-то от веселого настроения, и я тут же вспомнила, что заболела. Ночь с открытым окном, привела к определенным, вполне прогнозируемым, событиям. Температуру я не мерила, думаю - она в норме. Горло болит, тяжелая голова, насморк - явные признаки простуды. Очень хочется чтобы кто-то пожалел, приготовил горячий чай и немного пожурил за легкомысленное поведение....Я сегодня постараюсь раньше лечь спать. Но, учтите, я просыпаюсь ночью и просматриваю почту. Если там нет ответа - превращаюсь в мышь и перегрызаю провода... Пишите, друг мой. Маро.
Отправив письмо, я вдруг, поняла, что очень рискую, даже стало как-то не по себе. Почему я с ним откровенничаю? А если это гипноз? Нет, не может же он быть постоянным. Надо быть хитрее, внимательнее к мелочам, осторожнее. Разве мне уже нечего терять? Настроение резко испортилось, я выключила компьютер и пошла ванную.
- Вас срочно нужно выдавать замуж, причем за пожилого вдовца, чтобы умел все делать сам, и относился как к дочери. Шутка. Но в каждой шутке, знаете ли… Бедная вы моя девочка. Надеюсь, ничего серьезного. Хотя весенние вирусы самые противные и нудные. Про мои шаблоны я и сам ничего не знаю, а жмет вам от неудовлетворенности собой, я тут совсем не причем, я то готов восхищаться всеми частями, я уже писал, кажется. Мой садовник внезапно проявил талант и мой сад постепенно превращается в Эдемский, если конечно мое представление рая совпадает с общепринятым, в чем я сильно сомневаюсь. Он освободил от земли насыпь у бывшего когда-то полноводным ручья, что протекает через участок прямо к морю. И там обнаружилась доисторическая арка, о которой я не тороплюсь сообщать никому. Дело в том, что Кейсария, бывшая когда-то портом, сильно пострадала в давние времена от цунами, которым этот порт и был разрушен. Совсем близко от берега на дне находится подводный музей, не тот, куда можно купить билет, а настоящий, куда надо погружаться с аквалангом. Множество колонн разбросаны по каменистому дну, раньше бывшему портовой набережной. После каждого шторма море выносит на берег обломки колонн, расписанные осколки и всякую мелочь. На глубине восемь метров почти не тронутые цивилизацией и раскопками остатки древнего города. Арка в моем саду возможно венчала когда-то высокую башенку. А под аркой люк, который никогда не открывался. Я подожду вас, и мы сходим на экскурсию в параллельные миры. Скорее всего спуск в эту преисподнюю использовался последний раз несколько тысяч лет назад. Но я слишком удалился от реальности, а вам надо спать и выздоравливать. Целую вас, пишите мне. Павел.
Я не стал долго тянуть кота за хвост, а отправился по известному мне адресу. Пользоваться меткой отца было бы не осмотрительно, неизвестно, понравится ли ему мое рвение. Машина, которая стояла тогда на стоянке у дома, была у подъезда, скорее всего птичка в клетке. Я поднялся по лестнице, влекомый непонятным волнением. За дверью было тихо. Я постоял немного на лестнице и вошел. В квартире воздух просто гудел, навешанные охранные экраны мешали двигаться. Сколько же силы он тратит постоянно, находясь на другом конце земли. Она спала. Я тихо вошел в спальню, и остановился у кровати. Тело пронзила сладкая дрожь, уж очень эстетично выглядела тонкая рука, лежащая поверх одеяла. Надо было прийти с букетом, невпопад подумалось мне. Но теперь уже поздно, в следующий раз. Что-то помешало мне просто раздеться и лечь рядом. Думаю, она бы не испугалась. Лучше я завтра встречу её совершенно случайно в городе, где вдобавок не будет маски, так сильно напоминающей окно экрана для быстрого портала в эту квартиру. А заодно и выспрошу про моего неугомонного родителя.
- Добрый день. Не волнуйтесь, я не осталась дома из-за болезни, просто выдался маленький, свободный кусочек времени, и можно посвятить его себе, то есть вам. Спасибо за сочувствие и поддержку, вы себе ничуть не изменяете. Что можно ожидать кроме издевательств? Назло вам, я чувствую себя хорошо, и собираюсь, после работы, проехаться по магазинам. Весеннее солнышко порождает хорошее настроение и желание обновить гардероб. Павел, вы живете в очень интересном месте, уникальном, я бы сказала. Выйдя из дома, можно без труда попасть в Эдемский сад, а затем, сразу в ад. Может быть, до моего приезда, вы сами попробуете спуститься в подземелье? А потом, если все пройдет благополучно, и вы выберетесь, я составлю вам компанию? Мне хватает приключений, и от отдыха я жду только приятных впечатлений, хочется побездельничать. До встречи. М.
Естественно, чего ещё ждать от меня, кроме того, что я дождусь вас, чтобы открыть наконец-то ржавые двери подземелья, и на вас проверю, скопились ли там облака угарного газа, или просто смертоносные бактерии, как в пирамидах египетских фараонов! Не полезу же я туда первым! Теперь я вас туда точно не пущу, после вашей деликатной поправки, и намека на мою мужественность. Но обижаться на вас бесполезно, видимо вы привыкли, что окружающие вас мужчины ведут себя именно так. Кстати, катакомб в подземелье не обнаружилось. Так, несколько помещений, склеп, сундуки с пылью и трухой, правда уцелели древние масла в амфорах. Даже запах смутно напоминает знакомое сандаловое масло, а амфоры сохранили краски и арамейский алфавит кое-где виден. Я велел их не поднимать наверх, у меня смутное опасение, что при открытие подземелья, они уже пострадали, а свежий воздух для них губителен. Наверняка в подземелье была вода во время последнего наводнения, вызванного цунами, но потом она ушла, пол хоть и не земляной, а каменный, но изрядно потрескался, надеюсь, это не были ящики Пандоры, но даже если и так, мы скоро об этом узнаем. Вы не договариваете, если остались дома, значит, плохо себя чувствуете. Хотите, я приеду за вами ухаживать? Павел.
Я прекрасно выспался, сидя в пустующей квартире дома напротив. Она вышла рано, и отправилась на работу. Я, заимев транспортное средство вполне достойное нынешнего времени, отправился следом. Было пять, когда я остановился у ворот её страшно важного учреждения, и понял, что ждать придется долго. Поторопить её что ли? Устроить пожарную тревогу? Так она неизвестно ещё, выскочит, спасая свою жизнь, или побежит помогать пожарникам. Можно ведь и позвонить! Прижав к уху телефон, я вдруг понял, что волнуюсь. Это ощущение было настолько внове, что я даже мысленно захотел, чтобы гудки длились дольше. Хрипловатый голос раздраженно кашлянул в трубку. – Здравствуй, моя желанная, - пропел я, и на другом конце повисло напряженное молчание. – Будешь гадать, или все же напряжешь память? – Думаю, будет правильным, если вы представитесь, - наконец, сухо ответила она. – Это Ричард, ждала? – Она хмыкнула, но как-то неуверенно. – Какой Ричард? – Это уже было откровенной наглостью. – Тот, который думал о тебе непрестанно, писал письма, искал, но все было напрасно, пока однажды во сне не увидел твой номер телефона, который где-то посеял. Увидимся? – Я немного занята, - осторожно ответила она. – Значит, я тебя встречу и не пытайся выкрутиться. – Я придал голосу немного холода, - найду. – И повесил трубку. Зачем я это делаю, какие отношения связывают её со странником, и почему она до сих пор жива и живет, как и раньше, будто встреча в его доме ничего не изменила в её жизни, никогда не поверю. Ну, отношений-то у них никаких, иначе не говорила бы она таким тоном. И боялась бы его панически. Она же не сумасшедшая. Пройдя невидимым сквозь проходную, я настроился на тоненький поиск метки. Она была совсем рядом. Судорожно собирала сумку, и кажется, в её планы не входило со мной встречаться. Но потом она замерла, и взяв свои вещи, неторопливо пошла к выходу. Я дождался, пока её машина не подъехала к выезду. – Подвезешь? – Садись, - в тон мне ответила она. – Поедем куда-нибудь, поедим? Давай пересядем в мою машину, или доедем до тебя, оставим твою, и поедем на моей. – Это почему? – Я опасаюсь сидеть рядом с водителем женщиной. – Ты? – Тебе ничего не угрожает. Но если не хочешь, можем поужинать каждый в своем любимом месте. – Это же я тебя пригласил. – Я ещё не решила. – Очевидно, я все же не сдержал выразительности взгляда, потому что она резко затормозила. – А будешь на меня так смотреть, я точно во что-нибудь врежусь. – Я замолчал, мне в общем-то было все равно на какой машине ехать. – Почему ты захотел со мной встретиться? – Просто так, мне захотелось тебя увидеть. – Тогда поехали ко мне, - вдруг неожиданно решила она. – С удовольствием, - легко согласился я, хотя наличие в её квартире экрана могло испортить мне вечер.
"Зачем только я тащу его домой?" Дороги в городе, как всегда в это время суток, были забиты машинами. Путь домой длилась целую вечность. Я напряженно смотрела вперед и молчала. Ричард тоже молчал, старался не отвлекать от дороги, а может думал о чем-то своем. Всю дорогу меня просто трусило от злости. "Он меня найдет...", а злило меня то, что это было правдой. Внутри зарождался страх - то чувство, которое я терпеть не могу. Может быть это. еще скрытое, чувство и послужило причиной того, что я пригласила Ричарда к себе. Пусть не воображает себе, что я стану от него прятаться. Наконец-то мы подъехали, поднялись на третий этаж, я открыла дверь и сразу вспомнила, что утром забыла закрыть балконную дверь. Квартира не просто проветрилась, она почти вымерзла изнутри. Ричард поежился.
- Любишь свежий воздух? - спросил он, снимая перчатки.
- Проходите, я сейчас все закрою. И еще, Ричард, если вас не затруднит, давайте все-таки на "вы".
Он хмыкнул, и не раздеваясь прошел в гостиную.
- Признаться, я думал, что имею некоторое право говорить тебе ты. А потом, мне так привычней. Как же ты определяешь, кому говорить ты, а кому - вы?
- Очень просто. Людям старше себя, и мало знакомым - вы. Так вот, я вас совсем не знаю....
- Это поправимо.
- И не горю желанием.
- Дорогая, не стоит хамить.
- Полностью с вами согласна. Только это замечание больше относиться к вам. - меня почти охватила паника, дрожали руки и голос предательски изменился. - Ричард, я не намерена продолжать наше знакомство, во всяком в том ключе, в котором оно началось. Поверьте, для этого есть некоторые причины.
- Ты ждешь, что я спрошу какие?
- Ричард, я выхожу замуж, и для меня это кое-что значит. Не дожидаясь, и не провоцируя следующий вопрос, скажу сразу. Я выхожу замуж за Павла. Он кажется ваш родственник?
вполне законно я был впущен в квартиру. Она прошла в комнату, по пути бросив сумку и выключила компьютер, наверно, чтобы я там ничего не прочитал.
- Вы наверно голодны, или с вас хватит и выпивки?
Что-то мне не понравилось в её тоне, но я сдержался, и прошел следом за ней в салон. Она села на диван, и закрыла глаза, всем своим видом давая понять, что очень устала. Я присел возле дивана, и принялся стаскивать с неё сапоги. Она удивленно открыла глаза.
- Ричард, вы странно себя ведете, не находите? Мы совершенно не знакомы, вы вваливаетесь без предварительной договоренности и строите на мой счет какие-то планы.
- Да, все так и есть. И что же тебя так смутило? Или ты ждешь от меня адекватности?
- Нет, уже нет.
- Тогда… позволь угостить тебя ужином. – Я сощурился, предполагая, какая кухня могла бы вызвать в ней положительные эмоции. Мне не хотелось её удивить, а просто сделать приятное. Со мной это редко бывает, я сам удивлялся своим желаниям. Мне от неё ничего не надо, и информацию я из неё выуживать не собираюсь. Просто так, без всяких планов. – Иди занимайся своими делами, принимай ванну, не обращай на меня внимание. А я пока приготовлю ужин.
- А у меня ничего нет, только фрукты и лед.
- Вот и отлично. Я не стану врываться в ванную, сколько у меня времени на приготовление ужина?
- Час. Но потом я захочу спать.
- Отлично. Мы поужинаем, и ты ляжешь спать, а я уйду. Договорились? И перестань видеть во мне убийцу маньяка. Я не всегда откусываю головы жертвам. Иногда я их перед этим причесываю.
Она демонстративно отправилась в ванну, но как только она закрыла двери и пустила воду, раздался телефонный звонок. Выругавшись, она открыла двери, и накидывая халат уже в коридоре на потрясающей красоты белье, бросилась к телефону.
- Добрый вечер, Павел. Спасибо, уже лучше. Нет, у меня все замечательно. Я немного занята… У меня гости… - Она помолчала, пристально глядя на меня. Я начал испытывать дискомфорт, сидя прямо напротив маски. Мне хотелось встать и спрятать этот экран в ящик стола или на антресоли. Но я сдержался. Сидел, улыбаясь и глядя прямо в глаза маски. – Я напишу вам сегодня или завтра утром. Спасибо, и я вас целую.
Я чуть не задохнулся. Она его целует, да что происходит?! Но тут любовью и не пахнет. Просто дружеский треп. Правда, можно ведь и спросить. Но не сегодня. Слишком она недовольна моим визитом. Но все поправимо. Она же прекрасно помнит, что он мой родственник, однако не сказала ему, кто у неё в гостях. Пока она принимала ванну, я сервировал стол. Конечно, мне было только на руку, что она не видела, как я это делаю. Свечи, это слишком романтично. Я пустил одну свечу плавать в вазе, салат из свежих овощей, удачно зажаренное асадо, пусть ломает голову, где я взял угли, и горячий грог, который я поджег на специальной подставке, едва она щелкнула щеколдой. Выплыла она в мягком халате и с чалмой на голове. Уже не такая злая, но все ещё напряженная. Я знаком предложил ей садиться. Кажется стол произвел на неё впечатление. Сдув пламя с напитка, я придвинул ей глиняную чашку.
- Посуду вы тоже с собой принесли?
- Секс ещё не повод перейти на «ты»?
- У меня плохая память.
- Это намек?
- Это ответ.
Я встал и положил на грубую деревянную доску асадо, подал ей нож и вилку, и сел напротив.
- За случайности, которых не бывает. – Поднял я свою чашу. Мы выпили, и молча принялись за еду. Постепенно ей перестало казаться, что я серийный убийца, и она оценила вкус мяса.
- Маро, я не пришел для чего-то конкретного. Расслабься. Я не собираюсь напрашиваться к тебе ночевать. – я начал рассказывать какую-то смешную историю, и мне удалось её развеселить. Когда она закончила есть, и допила свой грог, я пересел на диван, и во избежание неловкости, снова заполнил нависшую паузу историей. Мне так много говорить давно не приходилось. Время подбиралось к полуночи, и я с улыбкой притянул её к себе, поцеловал в плотно сомкнутые губы, и попрощался. Она смотрела на меня выжидающе, но соблазнять её под бдительным оком экрана я не хотел, поэтому, вышел в коридор, и сказал, что гостя можно и проводить, если конечно есть силы встать с дивана. Она вышла и остановилась в дверях.
- Может, поцелуешь меня?
- Спасибо за ужин. – Она сделала несколько неуверенных шагов ко мне, и остановилась. Я обнял её и приник к ней губами, прижав её к входной двери. Все, теперь нужно было уходить. Иначе будет поздно. Я нащупал дверную ручку, и больше ничего не говоря вышел на лестницу. Услышал как методично запирается за моей спиной замок.
- Я позвоню? – Спросил я из-за двери.
- Позвони, - согласилась она.
Интересно, знает ли великий дракон космоса, что эта девочка собирается за него замуж?
Доброе утро. Я уже на работе и у меня все в порядке. Спасибо, что вы вчера позвонили, очень вовремя. Только нам не удалось поговорить. Павел, вы все время заставляете меня оправдываться или что-то объяснять. Я не сомневаюсь в вашей мужественности, с чего вы взяли? Просто я боюсь насекомых, которые в изобилии водятся в подземельях, особенно в ваших широтах. Они мне противны даже издалека, а вдруг еще и укусят.. До моего отпуска еще целый месяц, даже с хвостиком, а мысли уже все о встречи. Вчера я купила новые тапочки и очень красивую юбку. Как видите, настроение чемоданное. У нас еще холодно, ночью заморозки, хотя снег полностью сошел. Да и пора уже, все-таки март заканчивается. Завтра я еду в командировку на один день. На этот раз наши заказчики - угольная шахта. Это как раз тот район, где периодически находят довольно странные вещи в шахтах. Я обещаю, что постараюсь никуда не лезть. Сделаю все, что в моих силах. Пишите мне. Сегодня вечером я дома, может быть удастся передать настроение моих снов. Последнее время они довольно сумбурные и очень тревожные. Как будто что-то должно произойти. Не хочется грузить вас всякой ерундой. До вечера. Маро
Она собирается замуж за Павла. Ха-ха. Интересно, известно ли ему об этом событии? Наверное, известно, не стала бы она такие вещи говорить без его согласия. Хотя… кто знает, каким ей представляется милый и улыбчивый мужчина, неопределенного возраста и приятной наружности. Как хочется его об этом спросить, но нельзя. Он мог запросто видеть меня через экран, но ничего предосудительного не происходило, меня так и тянет, устроить какую-нибудь каверзу, только не сносить мне головы. А выспросить его – насколько она ему нужна, и как надолго, язык не поворачивается. Шуток мой родитель не любит и не понимает, особенно если они спонтанные. Но если пригласить её куда-нибудь, где нет экранов… нет, влюблять её в себя пожалуй, опасно, и почему во мне бурлит такая обида на него за его холодность ко мне? Было, да быльем поросло. Я все больше чувствую и меньше думаю. Не уверен, что это к лучшему. И маячить у него на глазах мне не стоит, пока не позовет, подождем. Набираю номер, полный сумбур, не знаю, что буду говорить. Она вся в работе.
- Спишь?
- Конечно, я же в командировке. Ричард, что вам нужно?
- Опять двадцать пять. Встретиться. А в каком ты городе?
- Вы собираетесь преследовать меня и в другом городе?
- Да. И в другом мире.
Она называет город. Вот и отлично, надо застать её в самом конце рабочего дня и пригласить куда-нибудь. От ощущения возможного развития событий заломило под ребрами. Нет, это не интрижка, тут очень все не тривиально, все что с ним связано, всегда так. Я перебросил свое физическое тело поближе к ней, и принялся рассматривать разные возможности развития сюжета.
- Добрый день и вам, Мариночка. У нас снова дожди, и за одну ночь Кенерет достиг нижней красной линии. Это хорошо, но недостаточно. Ещё бы пару недель дождя, что вполне возможно, учитывая, что на Хермоне снова снег, и температура упала. Можно снова зажечь камин в кабинете. Я люблю холод, и наверно поэту в летние месяцы не стремлюсь остаться у моря. А какую юбку вы купили? Люблю слушать, как женщины описывают наряды, придавая этому значение глобальных перемен во вселенной. Когда слушаешь описание, то представить можно себе исключительно наряд королевы, правда смотреть на описываемый предмет вовсе не обязательно, и иногда вредно. И зачем тапочки? Вы собираетесь ходить в них по пляжу? А я испортил новые джинсы, залив их воском, выстрелившим из спиртовки, в которой я кипятил адское зелье. Счастье, что на мне были джинсы. Правда, воском нельзя сильно обжечься, но в составе со всевозможными ядами – ничего приятного. Но как вы заметили, месяц впереди, и все поправимо. Дождавшись перерыва в дожде, собираюсь поехать в Хайфу, там сегодня небольшая вечеринка, а так же пройтись по магазинам, и купить подарки к празднику. Пишите мне. Целую нежно, Павел.
Ну вот, теперь их двое. Двое мужчин, ворвавшихся в мою жизнь. И как это получилось, скажите на милость? Да как-то незаметно, просто появились и остались. Оба какие-то ненормальные. От обоих хочется держаться подальше.... А почему, собственно? Сегодня я, как провинившаяся, срочно сматывалась из, богом забытого города, только бы не встретиться с красивым, молодым, умным, явно богатым, мужиком. Почему? Неужели принцип: он преследует, мы - убегаем, работает настолько безотказно? И с Павлом как-то не хорошо получилось. Кто меня за язык дергал, зачем я сказала Ричарду, что выхожу замуж за Павла, де еще серьезно? Глупость какая-то. Как будто у меня навязчивая идея, и я, как подорванная, ищу спутника жизни. О чем я только думала? Они же родственники, и Ричадр вполне может поинтересоваться, или поздравить, в свойственной ему манере. Как это будет выглядеть? Надо предупредить Павла. Но как это сказать? У меня язык не повернется сказать: извините, ко мне тут стал наведываться ваш родственничек, секс с которым, показался мне несколько экстравагантным, настолько, что повторять пока не хочется,, а если быть до конца откровенной, то очень хочется, но страшно, так вот, чтобы его визиты не вскружили мне окончательно голову, я сказала, что собираюсь выйти за вас замуж. Но вы не пугайтесь, на самом деле это самое последнее, чего бы мне хотелось, просто такие заявления иногда действуют успокаивающе, особенно на родственников. Только вашему, похоже, все равно...Классно получится, Павел будет в восторге. Нет, я не буду предупреждать. Я вернулась домой уставшая, голодная, замерзшая, с полной головой дурацких мыслей. Приняв ванну и соорудив несколько бутербродов с колбасой и сыром, я открыла комп. и сразу полезла в почту.
- Добрый вечер, Павел. Очень надеюсь, что снег на Хермоне сойдет к моему приезду, а Кенерет заполнится водой, не угрожая потопом. Я очень устала, а надо еще найти в себе силы привести в порядок голову. Поэтому я не стану описывать свои наряды, сил нет. Я возьму их с собой, и вы сами сможете оценить по достоинству мои приобретения. Пишите мне, Павел. Мне нужны ваши сообщения, наверное, я просто соскучилась. Маро.
Что-то с ней не так, сообщения стали короткими, отписки, а не письма. И меня это раздражает, словно она обязана продолжать мне писать. Привычка? Нет, я давно уже отказался от подобной роскоши, как на тверди, так и в зыбком чреве своего плавучего по безвоздушному пространству, дома. Она чего-то не договаривает, либо отказывая мне в доверии, либо опасаясь за кого-то.
- Доброе утро, Маро. Мне многое хочется вам сказать, только боюсь, что интонации в письме не передашь, а вы большой специалист по додумыванию несуществующей ситуации. У вас что-то случилось? Или моя интуиция меня подводит? Как проходят ваши вечера, что нового? Я ощущаю невысказанную жалобу в вашем намерении привести в порядок голову. Что с вашей головой такого случилось, что вы даже не хотите описывать наряды? Это настолько идет в разрез с женской сущностью, что я начинаю волноваться за ваше здоровье. Если вы и дальше намерены водить меня за нос, я прилечу на выходные, чтобы убедиться, что мне пишет не фантом, не убийца, который давно занял ваше место под солнцем, и отвечает мне, чтобы никто ничего не заподозрил. Тем более, что ваш знакомый Влад и его приятель были довольно неприятными соседями по миру. Надеюсь, наблюдатели оставили свой пункт, или я их недооценил? А может, вы просто влюбились? Ведь за окнами весна, хотя и снег, и холод не оставляют ваши широты. Если по этой причине вы стали так немногословны, я не в праве занимать ваше время, которое вы хотели бы отдать предмету своей любви. Такое бывает, говорят, когда ни до чего и ни до кого нет дела, и хочется полностью погрузиться в эмоции. Я уже не помню, как это бывает, но обычно, говорят, сходят с ума именно весной. Пишите мне. Павел. – Я отправил письмо, и закрыв экран, почувствовал, что злюсь. Такое самоуничижение мне не свойственно, и даже в образе человека кажется диким. Я прошел по энергетическому туннелю отделяющему меня от её квартиры. Заглянул в глаза маски. Все было как всегда, чисто убранный салон, холод, почти не жилой. Она ушла на работу. Надо будет навестить её вечером. Но такое подглядывание мне претит. Если бы ей действительно угрожала опасность, тогда другое дело. Но я был твердо уверен, что ничего подобного уже нет. Наблюдатели не вернутся, после того испуга который испытали. Тогда что же? Я позвал Ричарда составить мне компанию за завтраком, и отправился в небольшое уютное кафе в подножии Голландских высот. В этот утренний час тут никого не было, а вид на долину закрывали острые клочья непроглядного тумана. Видны были только верхушки сосен, да узкая лента дороги, взбирающейся между скал. Я заказал стакан травяного чая и кальян. Ричард появился со стороны служебных помещений. Он был серьезен и мне показалось, даже грустен. Он приветствовал меня легким полупоклоном, вопреки своей всегдашней дурашливости. Сел, только после моего кивка.
- Вы хотели меня видеть, отец? – Мне показалось, что он говорит через силу, наверно я отвлек его от какого-то важного занятия.
- Просто решил с тобой позавтракать. Здесь чудесный воздух, и место располагает к размышлениям о бренности всего живого.
Он побледнел, или мне только показалось.
- Вы хотели поговорить о конкретных живых, и их бренности или это просто настроение? – осторожно спросил он.
- Ты занят чем-то конкретным, или просто прожигаешь время, мальчик мой?
- Я ничем не занят.
- Это на тебя не похоже. Такой ответ может свидетельствовать лишь о сплине, или о желании что-то утаить от меня.
- Я ничего не смогу от вас утаить. О чем вы хотели спросить?
Я заставил его смотреть мне в глаза, и он закрыл лицо руками.
- Я хотел тебя попросить об одолжении.
Он сглотнул.
- Одна моя знакомая, возможно ты её помнишь, я бы не хотел сейчас с ней встречаться, но мне хотелось бы знать, что у неё все в порядке. Ты не мог бы встретиться с ней?
- Вы говорите о человеке?
- Да, Ричард, я говорю о женщине по имени Марина. Помнишь её?
- Мы виделись позавчера. – Выпалил он и убрал руки от лица.
- Да-а-а? – Настала моя очередь отводить взгляд. Я не запрещал ему видеться с ней, даже когда выставил его из своего дома. Но горячая волна гнева хлынула в горло. Что это со мной? Вреда он ей не причинит, на то и метка, но почему меня волнует то, что она от меня это утаила.
- Да, мы вместе поужинали.
- И как она восприняла этот ужин?
- Прекрасно. Вы собираетесь обзавестись семьей в этом человеческом теле?
- Что? С чего это ты решил?
- Просто спросил. Слишком вы волнуетесь за смертную, поставили ей охранный знак, провели в её жилище охранные экраны, настолько сильные, что я чуть не согнулся под тяжестью лучей. И потом… - он помолчал, - она собирается за вас замуж.
Я не совладал с мимикой лица. Вот как? Она ему так сказала? Я расхохотался. Ричард остался серьезен.
- Ты меня развеселил, мальчик мой. Это в самом деле неплохая идея. Обзавестись семьей, начать жить в трехкомнатной квартире, ходить на службу, выгуливать собаку, и счищать по утрам снег с машины. А я и не знал, что всегда мечтал о такой жизни.
- Отец, почему вы злитесь?
- Я? Напротив. Я развлекаюсь. Я подумаю над этим предложением, а ты пока пообщайся с ней, сделай одолжение. Тем более, что ты это и так делаешь без моего ведома.
- Насколько я свободен в своем поведении? – Задал он странный вопрос.
- Думаю, что моя метка все ещё может выставить четкие границы твоего поведения, Ричард.
Он кивнул, правда как-то неуверенно.
- Я не собираюсь причинять вред вашей протеже, отец. Но мне показалось, вы были недовольны нашим общением.
- Тебе показалось. Просто эта малышка меня забавляет. Позаботься, чтобы её внутренний мир не пострадал. – Не стану же я рассказывать ему, что она знает обо мне больше, чем я сам, видит мое далекое прошлое, рассуждает о его мире, населенном духами, впрочем, об этом я ему сказал, завуалировано, но сказал. Заведи она с ним похожий разговор, и он вспомнит эту мою фразу. – Если ты узнаешь от неё что-то интересное, надеюсь, ты позабавишь меня рассказом.
- Я не стану вам докладывать. Разве вы сами не можете вывернуть наизнанку её сознание? – Злорадно поинтересовался он.
- Я не предлагаю тебе докладывать, Ричард. Давай закажем выпить. Ты давно не был у меня. Я имею ввиду у меня дома.
- Вы планируете очередной семейный ужин?
- Нет, я пока останусь на земле. Просто я не говорю о годе и даже не о десяти годах. Земля заставляет конкретизировать время.
- Вы же знаете, что ни один из нас не сможет пренебречь вашим приглашением, просто вы давно не интересовались делами большого космоса.
- Ты прав. Надо это изменить, - я был рад, что мы сменили тему, и он кажется, тоже. Мы ещё немного поговорили ни о чем, и я отпустил его, предоставив гадать, что же было главным в нашей беседе. Она собирается замуж за меня. Но мне об этом сообщить забыла.
Добрый вечер. Вам пишет не убийца, не фантом и не робот, хотя, по поводу последнего заявления, можно поспорить. Павел, я просто вчера очень устала. Настолько, что засыпала сидя за компьютером. Но я не могла вам не написать. Привести в порядок голову, с точки зрения женщины, это значит ее помыть и уложить. В остальном, надеюсь, с моей головой все в порядке. Вчера это простое, почти ежедневное занятие, далось мне с большим трудом. Я, конечно, большой специалист додумывать не существующие ситуации, но мне все равно хочется, чтобы вы писали то, что хочется, не фильтруя события относительно моего мнения, тем более, что вы его не знаете. Мне очень нравиться наше общение, потому, что не приходиться соответствовать какому-то образу и производить нужное впечатление. Не всегда это бывает легко, порой мне кажется что вы злитесь, часто я сама завожусь, о чем, периодически сообщаю в письмах. Павел, во всяком случае я вам не вру, может быть, иногда, чего-то не договариваю. Но, ведь я женщина, и не могу быть прямолинейной как салдафон. К сожалению, я не влюбилась. Жаль, я еще помню, как это происходит. Павел, а как бы вы отнеслись к тому, что я влюбилась в вас? Представьте себе на минутку, что я, после долгого молчания, или череды коротких писем, пришлю вам признание в высоком чувстве, напишу что страсть поглощает мою душу и я уже не могу дышать без вас. Что вы мне ответите? Можно предположить, что вы начнете меня отговаривать, взывая к разуму, найдете весомые аргументы, железобетонные, отрезвляющие... Что вы чувствуете этой весной? Только не волнуйтесь, вам не придется меня останавливать. Все, что трогает мою душу, еще не вышло из под контроля. Пишите, друг мой. Маро.
Я вернулся в холодный, стонущий в ожидании весны, Харьков. Беседа со странником меня озадачила не на шутку. Что связывает его с этой землянкой, выяснить так и не удалось. Жениться он не собирается, даже в своем земном обличии, уже хорошо, хотя нечто подобное я и предполагал. Свобода действий у меня полная, но злоупотреблять ей не стоит, пока я не разберусь в его мотивах, а на это могут уйти годы.
Она от меня убегает, но не преследовать же её, в самом деле. Надо организовать весеннюю вылазку её коллектива, и там уже пообщаться. Кем же стать? Бизнесменом – как-то не серьезно. Личным советником кого-то из её руководителей, тоже. Она, мне кажется, не создает кумиров, разве что заделаться хозяином вечеринки. Где-то на загородной даче. Правда, она постарается удрать, как было в командировке. Но этого можно избежать, транспортные средства иногда подводят. А корпоратив должен быть таким серьезным, чтобы возможности отказаться у неё не было. Крупный контракт, который там будут обсуждать, да ещё прямое указание от руководства. Она же акула бизнеса. Поедет. Надо заинтересовать её боссов. Иду на сближение. Помнить меня не обязательно. Можно просто навесить морок. Выбираю подходящую группу, завтра как раз суббота. Марионетки начинают движение. Хотя, почему бы не побаловать их контрактом? Они его получат. Кто там у нас самый богатый человек в мире? Мексиканец? Вот с ним и будем договариваться. Зачем ему двигатели, ума не приложу, но возможно, для собственных поездов. Мексиканец не проводит тендеров, это лишние хлопоты, он просто посылает своего представителя, который прилетает завтра. А ещё лучше сегодня. Придется им подвинуть англичан и москвичей. В министерстве паника. Директора на ковер. Дон Диего непреклонен, он хочет иметь дело только с данным списком лиц. Причем, говорить он согласен только в этом небольшом поместье. Вот так-то, закрутилась карусель. Я довольно потираю руки, и жду завтрашних гостей.
Прочитав письмо, я задумался. Мне хотелось ответить искренне, но ответа у меня не было. Стал бы отговаривать? Да, пожалуй, стал бы. Смотря, кто я был бы в этот момент. Павел должен был бы вразумить, отговорить, пожалеть и отправить к папе с мамой. Ха. А я ? Но я-то тут не при чем.
- Добрый вечер, Маро. Странные у вас фантазии. Вы бы точно знали, что делать в такой ситуации? Думаю, нет. А я предлагаю вам не играть такими вещами. Ведь вы пока только разбираетесь со своими фантазиями. Когда соберетесь признаваться – пишите. Тогда я вам отвечу. А что это будет, отповедь или страсть, посмотрим. Вы уже заказывали мои предсказуемые реакции, помните? Я очень не люблю, когда мое поведение программируют. Всегда поступаю наоборот. Или выбираю третий вариант. Знаете, мне никто никогда не признавался в любви. Это наверно очень напрягает, заставляет чувствовать ответственность за другого, причем ответственность абсолютную. Вы любите поиграть в вечные истины. Но я напрочь лишаюсь чувства юмора, когда начинают играть в любовь. Но пока вы только проверяете, как я мог бы отреагировать, если бы… Так что я вам желаю спокойной ночи. Нежно целую, и люблю. Павел.
Добрый вечер, Павел. Я только что появилась дома. На работе просто сумасшедший дом. Я вам потом все расскажу, если останутся силы. Ваше последнее письмо такое необычное... Создается впечатление, что вы наконец-то перестали играть, и говорите вполне серьезно. Павел, вы играете в жизнь? Наверное, это не возможно, также как в любовь. Если в нее играют, значит, это уже что-то другое. Но не буду описывать вам это великое чувство, сила которого, как мне кажется, ничем не ограничена. Вы сами подтолкнули меня к таким рассуждениям, какой-то невинной фразой или вопросом, я уже не помню. Это действительно большая ответственность, и женщинам, поверьте, тоже не всегда приятны признания. Она даже тягостна, когда ничего не испытываешь в ответ. Те вопросы, которые я задавала вам, это тот костюмчик, который я примеряла на себя. Я боюсь влюбиться, поэтому постоянно выстраиваю преграды и держу свои чувства под контролем. У меня есть один коллега, если бы вы только видели, какими глазами на меня смотрит... Он молодой, интересный, умный, очень много добился за последние несколько лет. Первый год я встречала его в цехе, кажется тогда он был просто мастером, а теперь руководит всем производством, и у него отлично получается. Сегодня, когда я ему сказала, что я со своей службой, наверное его уже достала, он ответил, что, собственно, ничего страшного, что он меня любит... Представляете, так и сказал, как будто просто к слову пришлось... А я испугалась. Он мне очень нравиться, но я его не люблю, а он любит. Не играет в любовь, а любит по настоящему. Мне же теперь придется держать дистанцию и ждать. Время успокоит чувства.. может быть. Простите, я написала много лишнего, и до признаний вам еще очень далеко. За меня вам не придется нести ответственность. Еще раз, простите за откровенность. Кроме вас, я не могу вот так, ни с кем поговорить. Вы для меня очень многое значите, я боюсь вас потерять, боюсь прервать тонкую цепочку, звеньями которой являются наши письма. Вот видите, какая я трусиха, сколько же раз я повторила слово "боюсь", а ведь всегда считала себя человеком смелым, даже отчаянным. Завтра предстоит, почти, рабочий день, тщательно замаскированный под отдых. Нас пригласили на неформальную встречу с потенциальным заказчиком. Заказчик настолько крупный, что приедет наш министр, чтобы продемонстрировать правительственную поддержку, а заодно, проверить чтобы ничего не прошло мимо его интересов. Короче, мы посмотрим на заказчика, а, самое главное, он посмотрит на нас, а потом, может быть, начнем работу. Вот тут можно и поиграть. А сейчас, надо пораньше лечь спать, чтобы набраться сил и не выглядеть замученной, после тяжелой недели. Пишите, я буду очень ждать. Маро.
Доброе утро, Марина. Я так понимаю, что сегодня вам будет не до писем. Но по крайней мере, отвяжетесь, как следует, на этой неформальной встрече с высоким гостем. Не думайте, что только вы боитесь ответственности за тех, кого приручили. Маленьких принцев ходит вокруг великое множество, ненавижу эту книгу. И не потому, что она плоха. Она поднимает те вопросы, на которые ответить может жалкая горстка великих себялюбцев, прирожденных принимать жертвы чистых душ. Молодой, умный и влюбленный, это ли не щекотание собственного эго? Но вы не берете на себя ответственность – а вдруг да разгорится? И что вы станете с этим делать? Это не страх, а осмотрительность опыта. У меня та же фигня. Не смейтесь. Молодая, даже слишком, умная, и с нежным голосом и черными глазами. Пытается взять за руку, смотрит прямо в глаза, норовит расслабить мне шею, и приглашает в гости, обещая замечательный день. Но что-то мешает мне принять эту жертву. Пока это только фантазии, и я выдерживаю дистанцию - все на её совести. Как только я позволю себе приблизиться – на моей. Ну да бог с ней, это только небольшая пастораль. Надеюсь, вечером вы вернетесь, и выкроите несколько минут. Павел.
Высокие гости стали собираться к полудню. Представитель мексиканской стороны был в восторге от моего нарисованного поместья. Он цокал языком, выкатывал глаза и как заведенный, сыпал превосходными степенями. Он приехал с целым штатом переводчиков. Министр, как портовая девка, все время забегал перед ним, с одной стороны нахваливая товар, с другой, боясь упустить такого важного клиента. Я оставил их, обмениваться опытом, пусть обольщают друг друга. Машина с представителями требуемого обоим сторонам предприятия подъехала чуть позже. Их было четверо. Интересующая меня дама была великолепна. Строго и немного кокетливо одетая, задумчивая и загадочная. Даже для меня. Мне до поры не стоило попадаться ей на глаза. День долгий. А когда все решат остаться под напором гостя, тогда и решим, что делать. Везти её домой, оставить здесь или проводить в другое, менее просматриваемое место, чем её дом. Для мачо я был тут единственной отдушиной. Незаинтересованный лояльный хозяин, с которым можно поговорить без переводчика. Он то и дело, бросал свою свиту и находил меня в дебрях дома. Его мало интересовал министр, который не взял своих переводчиков, и теперь ждал какого-то испановеда с нетерпением школьника ожидающего новогоднего праздника. Он попытался соблазнить меня, выспрашивая, откуда я знаю гостя, и предложив небольшой договор. Я уклончиво улыбнулся, и снова спрятался. Наконец, моя дама была представлена сеньору, и он на время ослепнув, вертел головой и расплывался в дурацкой улыбке. Накал нарастал. Глаза её горели, она играла честно, и я любовался, сидя у летней беседки и со стороны слушая шелест легкой беседы, прикрытой тяжелой артиллерией. Ничего не меняется. Женщины делают политику, и экономику, войны и мир. А мужчины пляшут на ниточках, пыжатся, доказывая дамам, а главное, себе, что чего-то стоят. Я вспомнил, как блистала одна королева при испанском дворе, пока не была захвачена в плен черных глаз бледного красавца. Усмехнулся. Ах, как она была прекрасна, как играла и вела свою роль. Но не станем отвлекаться на картинки прошлого. Сейчас наша дама уронит перчатку. Что будет перчаткой? Ага, просто бокал, который надо наполнить не тем вином, что есть на столе, а тем, что она любит. Сеньор хватает бокал, потом ставит, и бежит разыскивать меня. Конечно, у меня есть это вино. Сейчас поручу охладить. Он уже на крючке. Остальные её не интересуют, но и они под впечатлением. Министр притих, директор улыбается. Советники в восторге. Я не стану ломать ей игру своим появлением. Вот когда высокий гость отправиться отдыхать, и министр перемолвится двумя словами с директором, и оба соберутся ехать по домам. Министра мы отпустим, директора сморит сон, советник отправится готовить контракт. Вот так. Мягкий весенний вечер, холодно. Шумные гости наконец-то стихают. Она собирается вызвать такси. Её миссия выполнена блестяще. Но телефон не работает, сотовый тоже. Есть конечно Интернет, можно через него заказать машину. Не пешком же идти через лес. Она просит официанта узнать, не спит ли хозяин. Она возможно видела меня, но мельком, со спины. Ситуация неловкая. Она сидит в холле с кем-то из переводчиков сеньора и откровенно зевает от скуки. Накал спал, она устала. Передаю слуге, что приглашаю её подняться на второй этаж, и составить мне компанию. Сыграть партию в бильярд. Она со вздохом идет на второй этаж. Все же ей немного любопытно, кто же приятель этого взбалмошного иностранца.
- Здравствуй, душа моя.
Шеф поймал меня, когда я уже выключила компьютер и наводила порядок на столе. Он появился в дверном проеме открытого кабинета, напугав меня. Секретари ушли домой, и никто не предупредил о надвигающихся проблемах в виде директора с каким-то письмом в руке.
- Собираешься домой?
- Господи, как вы меня напугали. Собираюсь. А что есть какие-то возражения?
- И да, и нет. На сегодня дополнительных дел нет. Итальянцев уже отвезли в аэропорт...
- Таджики приезжают только во вторник - в тон шефу, продолжила я.
- Правильно. Но тут такое дело.... На, прочитай сама. - шеф протянул мне бланк министерства. От этой организации ничего хорошего ожидать не приходилось. Я бегло просмотрела текст.
- Так это ж здорово. Тут загрузка на несколько лет вперед.
- Ну ее еще надо получить. - Шеф явно нервничал. Он уселся в кресло и закурил. - Но похоже все серьезно. Завтра с утра прилетает наш министр. Я поеду его встречать, и сразу повезу к представителю заказчика. Там собираются все наши, и тебе тоже обязательно надо быть.
Я поморщилась.
- Маро, прекрати, у меня нет сил тебя уговаривать. Ты же сама видишь, что дело того стоит.
- Конечно, вижу. Нет сил уговаривать - и не надо. Я обязательно буду. Только, я не понимаю, что тебя беспокоит? Такие условия, сказка просто.
- Вот это и беспокоит. За такими контрактами гоняются годами, а тут все само на голову валится. Странно.
- Ну вот завтра все и выясним. Может, нас просто хотят купить, в очередной раз.
- Может быть. Ладно, ты права, все завтра, а сейчас пора домой. Мне еще на день рождения к жене приятеля попасть надо. Я пришлю к тебе водителя, не бери свою машину. Скорее всего придется задержаться и выпить. Я не хочу чтобы ты смотрела трезвым взглядом на подвыпивших мужиков. Мне всегда не по себе от этого.
Он встал, затушил сигарету и поцеловав в щеку, направился к двери.
Вот так, стоит задержаться на час, и выходной испорчен. Надеюсь, только один. Я закрыла кабинет, спустилась по темной лестнице и вышла на улицу. Холодный ветер ударил в лицо. Какая-то тревога кольнула в сердце и затихла. Что это со мной, переработала? Срывался снег. Он падал крупными хлопьями на лобовое стекло. Когда же кончится эта, затянувшаяся зима..., а еще говорят о каком-то глобальном потеплении.
Я очень устала от встречи. Слишком много людей, шум, реплики на разных языках, большая концентрация внимания. Устала, но в целом, вечер мне понравился, было интересно общаться с гостями, кружило голову коллекционное вино и внимание мужчин, среди которых я встретила не мало достойных внимания. Даже мои преобразились, а казалось, что я знаю их как облупленных. Леша великолепно говорит на английском, чисто, уверенно, без зависаний, от его колкостей и анекдотов хохотали довольно заразительно. Генка танцуя, вскружил голову сразу нескольким дамам, только наш юрист немного скованно себя чувствовал, но даже он под конец вечера растанцевался. Шеф уехал рано, кажется он почувствовал, что выпил лишнего, но некоторые, насколько я поняла, приняли предложение остаться в доме на ночь. Хотя, это сооружение и домом-то не назовешь, настоящий загородный замок, усадьба... откуда она только взялась в наших краях. Меня немного раздражали прибывшие из столицы чиновники. Их сложно было не замечать, и я старалась так и делать. Не смотря на то, что некоторые оставались, я все-таки хотела попасть в свою малогабаритную квартиру. Хотелось побыть в тишине, в привычной обстановке и, что не мало-важно, написать Павлу. Когда я поднялась наверх и увидела Ричарда - я испугалась. Очень испугалась, и даже не поняла чего. Не мог же он оказаться здесь случайно. Так не бывает, а может именно так и бывает. Нет, он ведь, кажется хозяин поместья, я ведь просила проводить меня к хозяину.
- Добрый вечер - ответила я, и уселась в глубокое кресло, пытаясь справиться с волнением.
- Как прошел вечер, дорогая?
- Если бы вам это было интересно, вы спустились к гостям.
- Тонкое замечание... Ты права - действительно, не слишком интересно. Надеюсь, к организации претензий нет?
- Нет, все прошло на высшем уровне.
- Тогда, что же тебя привело сюда?
- Я пытаюсь вызвать машину, чтобы покинуть это чудное место. Неужели, у вас нет свободной машины?
- Нет - Ричард улыбался.
- Про интернет вы, конечно же, вообще ничего не слышали.
- Ну, зачем ты так, мы же не дикари. Интернет есть, и он в полном твоем распоряжении. В моем кабинете есть компьютер подключенный к спасительной сети. Только вызвать машину, думаю, не удастся.
- Почему?
- С адресом некоторые проблемы, боюсь, его никто не знает, и навигатор не поможет.
- Как страшно. Это что, логово вампиров? - у меня дрогнул голос. - А как же все эти гости, они же вас нашли?
- Хочешь выпить?
- Нет.
- А Интернет, уже не нужен?
- Почему же, я с удовольствием им воспользуюсь.
- С кем же ты хочешь связаться?
- С вашим родственником, например.
- Пожалуйста, в этом я тебе отказать не могу.
Она села к столу наклонив голову, а я направился к двери и закрыл её.
- Напиши например, так. Дорогой мой жених, я тут попала в плен к страшному вашему родственнику, он мне машину не дает. Прилетайте за мной из Израиля, Бразилии, с Альфа-Цинтавра и спасите! А то он так смотрит на меня… я понизил голос до шепота и приблизился к ней почти вплотную. Она судорожно вздохнула, закрыв страницу почты.
- Ты сегодня не танцевала. Это потому, что ждала меня?
- Потому что не хотела. Отпустите, Ричард. Я уже говорила вам…
- Что выходишь замуж за Павла?
- Нет, что вы мне не нравитесь.
- Это не правда. – Я поднял её с кресла, и одновременно включил музыку. – Потанцуй со мной, девочка. – Она вздрогнула всем телом и уперлась мне в грудь. Тогда я просто поймал её взгляд. Довольно сильный, для одинокой женщины, не ищущий. – Я не стану тебя упрашивать. Это мне не нравится. Мы просто потанцуем, и я приглашу тебя в спальню. Если ты все ещё хочешь кому-то писать, я дам тебе на это четверть часа. Не больше. Я хочу тебя, и не намерен это скрывать, идем. – Я потянул её от стола к центру комнаты. Она закрыла глаза, рука её в моей слегка дрожала. Музыка была подстать моим словам. Я обнял её довольно церемонно, правда зацепил кончиками пальцев беззащитную шею, и провел вдоль позвоночника. Взял её руку положил себе на плечо. Потом вторую. Она молчала, опустив глаза. Я взял её лицо в ладони и поцеловал в губы. Долгим поцелуем, вначале почти братским, но все ближе прижимая её к себе, все настойчивее проникая сквозь сжатые губы. Она застонала. – Пожалуйста, Ричард, отпустите.
- Что за блажь, ты же вся дрожишь, ты боишься? Я сделал тебе больно тогда ночью? Не бойся, я буду осторожен. Идем, тут все для тебя, и этот дом в лесу, и эти шуты гороховые, все для тебя. Почему ты дрожишь? Ты свободная молодая женщина, и тебе необходим секс, ты же не монахиня, чтобы умерщвлять плоть.
- Я люблю другого.
Я расхохотался, одновременно осыпая поцелуями её шею и плечи. Освобождая её от одежды.
- А вот я никого не люблю. Я просто не знаю, как это. Люби на здоровье. Иди ко мне. Пойдем. – Я поднял её на руки. – Поставьте меня, вы даже не пытаетесь сохранить видимость доброй воли. Я вас не хочу.
- Если бы я не хотел сохранить видимость доброй воли, как ты говоришь, не стал бы с тобой разговаривать. Девочка моя, я безумно тебя хочу, с того момента, как увидел. Я так долго пытался изжить из себя это желание, я не напоминал о себе несколько месяцев. – Говоря это, я приблизился к двери ведущей в спальню. Руки у меня были заняты. Придется либо поставить её на пол, либо… попросить её открыть двери. Одна её рука обнимала меня за шею, вторая отталкивала, правда уже менее решительно. Я расстегнул рубашку, но мне пришлось поставить её на пол. Её рука скользнула по моей груди и замерла, будто мои доводы взвешивались.
- То, что происходило в моем сознании и душе, способно было разорвать любую материю на кусочки. Встреча двух стихий, которые и на долю секунды не могут слиться воедино, не уничтожив одна другую. Вода и огонь, мрак и свет, разум и чувства, желание и страх. Почему я так настойчиво пытаюсь вырваться отсюда? Я же абсолютно уверена, что надо немедленно бежать... куда угодно, даже в лес. Почему? Чего я боюсь? Что заставляет сопротивляться воле этого человека? Чувство самосохранения, страх перед будущим? Нет. Я не строю никаких планов, поэтому они не могут быть разрушенными. Мое тело, каждую клеточку, наполняет адское пламя, голову кружит чувство полета, а может падения, это не важно, совершенно не важно. Почему я отталкиваю Ричарда, трусливо надеясь, что он не ослабит напора и не отпустит меня. Куда я так стремлюсь вернуться, в маленький метраж моей квартиры, из которого, сквозь тонкое стекло экрана монитора, виден огромный мир моих желаний, мир снов и иллюзий? Так вот он, перед тобой, вполне осязаем и реален. А если он пропадет, не будет же он вечно крутиться вокруг моей персоны. Что же меня останавливает? Я увязла в реальности как пчела в варенье, она окончательно сковала мои движения и уже принялась за желания. Я уже почти приняла решение, как вдруг внутри что-то щелкнуло, лопнула скорлупа проснувшегося чертенка. Я нырнула под руку Ричарда и отошла на несколько шагов назад, выставив вперед ладонь правой руки.
- Не подходи, Ричард, и не перебивай меня. Я, очевидно плохой охотник, но я и не жертва. Я чувствую, что теряю свои силы рядом с тобой. Я так чувствую. Что ты можешь дать мне? Физическое наслаждение? Это не мало, но это уже было. Ты меня не любишь. Я тоже. Во многих других случаях меня вполне бы устроило такое предложение, но не с тобой. С тобой мне уже было хорошо, с Павлом, кстати, тоже. Хватит. Дальше это приведет только к опустошению. Теперь мне от тебя нужны чувства, твоя любовь, твоя душа. Наверное, это слишком много, но на меньшее я не согласна. Прости, я тоже собираю дань. А сейчас я уйду, или уеду, мне все равно. Я не люблю чувствовать себя загнанной в угол, мне нужен свежий воздух и свобода. Может быть, скоро я сама буду тебя искать, вполне допускаю, что будет уже поздно.... но это все в будущем. Я так далеко планов не строю.
Я подняла глаза. Ричард стоял неподвижно, и в его глазах я заметила недоумение. Что-то его зацепило, но что именно я не поняла. Пора было уходить и как можно скорее. Оцепенение могло смениться вспышкой гнева, и тогда.... Не стоило дожидаться, что могло бы произойти тогда. Я развернулась и пошла по длинному, темному коридору в сторону лестницы..
- Стой! – Я сказал это тихо, но готов был остановить её рухнувшей стеной перед ней, диким ветром, вызванным мной из другого мира, пламенем, уже собравшимся в тугую воронку в моей ладони, и рвущимся наружу. – Отсюда уходят только после моего разрешения! Ты не выйдешь!
- А что ты со мной сделаешь? – насмешливо спросила она, стараясь скрыть страх под язвительной улыбкой.
- Оставлю тебя без моего покровительства. – Глупости, зачем ей мое покровительство, у неё есть защита странника. И возможно она об этом осведомлена.
- Я не говорю, что мне не нужен покровитель, но я выберу его сама, без навязываемых тобой правил.
- Это в этой жизни, - язвительно сказал я. – Я не стану за тобой охотиться. Мне это не нужно, если хочешь – иди. Одна через лес. Мне все равно, поступишь ли ты глупо только потому, что не хочешь уступать, или от недостатка ума. Ты лукавишь. Тебе не было со мной хорошо. Твой страх мешал этому. Ты не можешь собирать дань любовью, это место уже занято. – Я сам не заметил, что перестал играть. На развевающихся волосах проскальзывали электрические разряды, резцы уперлись в нижнюю губу и слегка оцарапали Понял я, что пора отступить, когда она вжалась в стенку и закрыла глаза. Черт с ней, пусть катится. Я плевать хотел на её игры. Любовь ей нужна, видишь ли. Я рывком распахнул двери, и по коридору пронесся сильный ветер, выталкивая её на ступени лестницы. Она сделала шаг и оступившись полетела с лестницы. Я метнулся следом. И хотя во мне трепетала натянутая струна злости, в мои планы не входило приглядывать за ней подобным образом. Все же я постоянно помнил о полу просьбе, полу приказе странника, следить, чтобы с ней ничего не случилось. Я успел подхватить её за мгновение до падения и прижал к себе. Впился в губы, чтобы задержать её крик ужаса. И уже отпуская, почти оттолкнув от себя, прошептал. «Ты не захочешь моей любви, девочка. Ты будешь проклинать тот миг, когда сказала мне это». И нарисовав прямой переход, перенес её в её квартиру. Поставил посреди комнаты и исчез. Было всего два часа ночи. Время тьмы только начиналось. Мне хотелось развеять в дым и этот дом и всех гостей, собранных под этой крышей только для одной цели, увести её из-под присмотра зловещей маски моего отца.
Мне было удивительно спокойно и приятно на берегу в этот вечерний час. Я сидел в старом кафе на набережной, и пил обжигающий ледяной морс. Ветер ласково шевелил волны, но при приближении к бетонному ограждению набережной, они вдруг являли редким отдыхающим свой настоящий норов. Вдруг какое-то неподвижное и тихо спавшее во мне чудовище, сотворенное из снопа моих интуиций проснулось, и зашевелилось в горле, накатил озноб, то ли от ледяного напитка, то ли от поднявшегося ветерка, подувшего с востока, и вызвавшего на черной воде беспокойную рябь. Я накинул куртку и подозвал официанта. И что удивительно, мне вдруг захотелось взмыть в прозрачное черное небо и помчаться в холодный город, где сидела в этот поздний час в пустой квартире моя сказочница. Я подавил это желание, но все же решил вернуться домой и написать ей несколько слов. Неужели, я соскучился? За этой взбалмошной фантазеркой, о которой толком ничего не знаю? Я вернулся в свою виллу через несколько секунд. Заглянул в экран. Дома её не было. Я погладил на своем мониторе её изображение, которое перенес сюда недавно, чтобы писать не в виртуальную пустоту, а глядя в глаза, пусть и запечатлевшие давно промелькнувший миг эмоций, но все же несшие определенный заряд. – Доброй ночи, Мариночка. Я соскучился. Поэтому пишу вам, не дожидаясь от вас ответа. Мне вдруг почудилось на миг, что вы тоже сидите одна, и разглядываете темное небо за окном, но я ошибся, я знаю, у вас сегодня веселая вечеринка. Надеюсь, веселая. Вы писали, что это продолжение рабочего дня, но полагаю вы найдете возможность себя развлечь. Мне вдруг стало ужасно жаль наших с вами тихих вечеров у камина. Захотелось прижать вас к себе, укутать пледом, сварить вам глинтвейн, и слушать ваши истории, про Сайма, магов и ястребов. Для того, чтобы сражаться с драконами, надо сначала вырастить их, потом натравить на город, заставить проглотить несколько невинных жертв, а уж потом убивать и создавать тупых героев. Это я так, просто мысли вслух. У вас все в порядке? Пишите мне. Я буду ждать. Павел.
Отправив, вернее, вытолкнув её из реальности и доставив под надежный экран, я остался стоять посреди взрывающихся вокруг меня цветных брызг эфира. Ладони жгло горячей волной. Я просто взбесился от её наглости. Я и хотел бы дать ей, что она хочет, или не ей, да не важно кому, но кроме обволакивающей меня злости я ничего не чувствовал. Я постепенно успокаивался, метая молнии на неповинные притихшие ели в ночном лесу. И тут меня осенило. А ведь, она говорила отцу о моем мире первая, иначе он не стал бы меня спрашивать, что я ей рассказал. Он потому и отправил меня оберегать её, совсем не потому, что до сих пор зол, он просто решил что лучше меня у неё не может быть защиты. Вместо того, чтобы бесноваться, надо было расспросить её, прикинуться смеренным, влюбленным. Я ей устрою сбор дани. В момент этих мыслей, содержащих больше междометий, чем предложений, за моей спиной негромко хлопнуло. Я резко повернулся. Странник стоял, скрестив руки на груди и удивленно подняв бровь. Он молча меня разглядывал.
- Что произошло, Рич, кто так тебя разозлил?
- Все нормально.- Я постарался выдохнуть незаметно.
- Ты уверен?
- Абсолютно.
Он указал взглядом куда-то в сторону, я повернулся и увидел, что за моей спиной полыхает какое-то строение, и люди торопливо бегая вокруг, льют из ведер воду. Он покачивая головой открыл зонт, и кивнул. Я поднял руки, пытаясь залить огонь, но ладони были сухими и полыхали. Бешенство не проходило, хотя уже и грозило мне неудовольствием родителя. Он усмехнулся, и послал несчастным ливень, потом нахмурился.
- Ты что-то разгулялся, мальчик мой. Пожар – событие, которое меняет жизни людей. А ты так легко от плохого настроения поджигаешь дома. – Он казалось, все знает, и просто смеется надо мной. – Как прошел вечер?
- Отлично, отец.
Он продолжал искать моего взгляда, и я уже не мог уклониться от черных прожигающих как угли, глаз. Меня согнуло, и из горла вырвался сдавленный крик от ощущения попавшего в капкан волка. Только в отличии от зверя я не мог отгрызть себе лапу. Он втыкал иглы в мой мозг, и при этом мягко улыбался. Не могу понять почему я не ненавижу это страшное существо, по роковой шутке космоса ставшее моим отцом. Он считывал события, и я ничего не мог утаить, ни капли своего бешенства, ни крупицы своей ненависти к нему в этот момент. Оставив меня стоять на коленях, он исчез, а я почувствовал дикую усталость и безразличие ко всему. В этот момент я даже испытал благодарность к этой своенравной женщине. Она вывела меня, пусть на краткий миг из пустоты затянувшего меня навсегда безразличия. Эта злость была сродни восторгу. Он наверняка ещё не закончил меня воспитывать. Надо ждать, что он вернется к разговору.
Все хорошо, все хорошо, все хорошо.... повторяла я как заклинание, бесцельно перемещаясь по квартире. Какое там "все хорошо" , у меня зуб на зуб не попадает. Такого ужаса я еще не испытывала. Перед глазами стояло изменившееся до неузнаваемости лицо Ричарда. Уже несколько минут я пыталась закурить - из зажигалки не удавалось извлечь огонь, спички пропали непонятно куда, руки дрожали. Может выпить водки? Черт, лучше бы я пошла через лес. Как там, лес я знаю, секс - люблю.... Дура. Но я дома, жива, здорова, осталось только успокоиться. Только и всего. Водки дома нет, но зато есть виски и лед. Меня чуть не убили. Я знала, то Ричард еле сдержался. Мой язык когда-нибудь меня погубит. Какого черта я еще и Павла вспомнила, слава богу, Ричард пропустил фразу мимо ушей. Ну все, все прошло, он не станет за мной "охотиться в этой жизни"... Что, интересно, он имел ввиду? Что имел, то и имел, не буду я сейчас разбираться. Какой ужас, эти клыки. Стоп, надо отвлечься. Выпив, одним глотком, виски, я включила компьютер.
- Доброй ночи, Павел. У меня все хорошо, я уже дома. Выходные прошли весело. Слава богу, они уже позади. Завтра я еду в командировку, надеюсь к вечеру вернуться. - Что бы еще написать? Может про погоду? - Ночью у нас еще холодно, а выезжать придется в четыре утра. Опять буду в темноте пробираться к стоянке и пугать сторожевых собак. Сейчас поставлю подзарядиться плеер и телефон, чтобы не скучать в дороге. Последнее время, мне снятся кошмары, жуткие монстры, ветер и огонь. Я боюсь. Напишите что-нибудь доброе. Вы же сможете меня защитить? Павел, я очень скучаю. Мне хочется прижаться к вам и заснуть спокойно, не вздрагивая от каждого незнакомого звука. Спокойной ночи. Целую. Маро.
Добрый вечер, Павел. Я вернулась домой, страшно уставшая, ошарашенная, но живая и здоровая. Ха, кажется я, с завидным постоянством, сообщаю вам подобные новости каждый вечер. Вы еще помните откуда я вернулась сегодня? Я и сама уже запуталась. Так вот, сегодня я была в такой глуши, что этот край вполне тянет на параллельный мир. Там царят свои законы и свои понятия, жуткие, на мой взгляд. Мертвая земля, терриконы, на которых ничего не растет, шахты, уходящие под землю на 980 метров. Представляете, там работают люди. И вся жизнь этих несчастных связана с адским трудом, только потому, что они родились в этих краях. Им очень сложно, практически невозможно, изменить свою жизнь. Ведь для того чтобы уехать, надо продать дом или квартиру, а жилье там практически ничего не стоит. Работники объединения полностью зависят от своего руководства. Все очень жестко. Там никто никого не уговаривает работать, ты в любой момент можешь оказаться на улице, без средств к существованию. Все руководство шахты выходят встречать директора объединения на улицу, и ждут на морозе минут двадцать, когда подъедет кортеж. Я, сначала, вообще не поняла, что происходит. Директор, мужчина лет сорока - сорока пяти, с холодным взглядом хищника, настолько матерый, что разговаривает очень тихо и вежливо. Какое счастье, что я имею к нему очень косвенное отношение. Слава богу, я не напялила свое белое пальто (мысль такая была), и без него чувствовала себя в центре внимания. Я видела только трех женщин: одну в приемной, двух - в столовой. Нас даже покормили, оказали такую честь. Впечатлений хватит надолго. Мы очень быстро оттуда смылись. Пусть уж лучше они к нам приезжают. Вот такие у меня бывают командировки. Как ваши дела? Чем занимаетесь? Пишите, я очень жду. Маро
- Ричард, это Марина. Вы писали мне с этого адреса, и я решилась написать. Вы еще не передумали меня убить? Не думайте, я не провоцирую, просто надеюсь на отрицательный ответ. Я, например, на вас уже не сержусь. У меня даже перестали стучать, от страха, зубы. Ричард, давайте пообедаем в ближайшие выходные? Маро.
Прочитав ее короткое послание, я ощутил странный толчок, словно предупреждающий энергетический удар. С отцом я ещё не виделся после той ночи, когда он без объяснений выместил на мне свою всеобъемлющую злобу. Она под защитой, причем без всяких на то видимых и возможных причин. Судьба не оказывает на неё влияния, мысли её мне не подвластны. Но и этого довольно, чтобы не отказываться от общения. Пообедаем? Обязательно пообедаем! Любви ей хочется… я ей устрою любовь.
-. Неужели ты думаешь, что если бы я хотел тебя убить, то ты бы смогла добраться до дома? И сердишься ты или радуешься, это дела не меняет. Если я решу тобой пообедать, то не стану ждать выходных Тебе хочется поговорить о твоем страхе? Я буду у тебя завтра вечером. И не стоит бегать. Только устанешь. Р
- Как много страсти. Ричард, вы мне тоже очень нравитесь. Боюсь, что нам не удастся поужинать завтра вечером, так как я уезжаю в Киев. Не посчитайте это побегом - обычная, плановая командировка. Говорить о своем страхе я не хочу. Может быть вы выберете другую тему? Судя по вашему письму, вы отличный собеседник, внимательный, галантный, особенно на расстоянии. Марина.
Отправив письмо, я схватилась за голову. Интонации, голос, паузы - так много добавляют к сказанному. Письмо может быть прочитано совсем по другому. Ричард, действительно, найдет меня где угодно. Я его панически боюсь, но продолжаю дергать за усы тигра. Может написать или позвонить Павлу, и попросить его поговорить с родственником. Нет, тогда придется рассказывать предысторию. Вполне вероятно, что Павел не сможет мне помочь. Подождем, не стоит его впутывать, а то я подставлю невинного человека.
- Хорошо, поужинаем в Киеве. Ты же понимаешь, что мне абсолютно все равно где ужинать. Главное чем. Твой комплимент по поводу страсти я решил не расценивать как вызов, ты же ищешь не страсти, детка? О том, какой я собеседник лучше тебе судить визави, а не на расстоянии. Увидимся завтра. Ты же по ночам не работаешь? Или я не совсем понял, кем именно ты числишься в своей очень важной конторе. А вообще, я готов в тебя влюбиться, мне уже нравится твое предложение, только это обычно подстегивается объектом любви. «О пощади, я гибну, я в огне, и задыхаюсь и немею, при легком шорохе прихода твоего я звуку слов твоих внимая, цепенею. Но ты вошла и дрожь любви, и бешенство желания…» ну и так далее, хотя ты наверно воспеваешь любовь без желаний, на расстоянии. Учтивые письма, уважительное восхищение талантами, удивление и недоумение неудачам. И тихие разговоры за бокалом вина по вечерам у камина. Да? А я обычно убиваю своих возлюбленных, разрушая их представления о своем естестве и внутреннем мире. В каждой скромной монахине таится грязная потаскуха, жаждущая жесткого порно, а развязная или в меру моральная современная бизнесвумен желает тихого поклонения как Каэтана, не дающая покоя лишь великому Гойа. Возьми вечернее платье, мы отправимся танцевать в очень закрытый клуб в твоем любимом спасительном Киеве. Я люблю беззащитных, возможно тогда я буду не так жесток. Р
Добрый вечер, Павел. В последнем письме вы писали, что соскучились. Видимо, так соскучились, что уже два моих письма оставили без ответа. Я волнуюсь. У вас все в порядке? Мне вам сообщить особенно нечего, кроме того, что закончился очередной рабочий день, и до приезда к вам стало еще немного меньше времени. Наше предприятие получило, совершенно случайно, огромный контракт. По этому поводу через три недели все руководство собирается в отпуск. Не могу сказать, что оно мне очень мешает, но так спокойней. Не молчите. Маро.
Я не выключала страничку почты целый день, ждала реакции от Ричарда. Он молчал, и это становилось невыносимо. Почему я отправила ему такое дерзкое послание? Видимо, потому, что чувствовала - его злость и угрозы не так страшны, иначе я уже получила бы свое. Что-то сдерживало моего знакомого. Но что бы это ни было, мне надо быть осторожной и не заигрываться.
- Маро, в вашем письме упрек. Я его заслужил. Не знаю, измена ли это, для меня до сих пор загадка – наши отношения. Я бы не хотел услышать от вас рассказ о любовных похождениях или зародившейся страсти. Поэтому скажу только, что я проводил время за городом, где не было доступа к Интернету, и даже приемник ловил плохо. Вы пишете мне, что день прошел обычно. Совсем обычно? Это хорошо, а-то, я немного волновался. Ваш большой контракт, избалованные прожигатели жизни, привыкшие получать любой понравившийся предмет или объект, пусть даже и живого человека, лесные дороги поздно ночью. Не даром вы описали мне директора шахты как дикое животное, источающее власть и силу. Но вы настолько уверены в себе, что проходите через все преграды с легкой улыбкой. Надеюсь, что и сны ваши безоблачны и радужны. А с разными случайными знакомыми вроде меня, можно поболтать о разных мелочах. Надеюсь, что и после вашего прихода домой ничего не изменилось. Драконы спокойно спят в своих пещерах, космонавты вертятся в безвоздушном пространстве, а ложь, это совсем не полуправда, а использование сознательно передернутой информации в личных целях, и только. Я был в горах, так получилось, что один мой знакомый мучился от воспаления уха, и я поехал чтобы привести его в чувство. А его старшая дочь в этот момент проводила урок йоги, и я остался в горной хижине, чтобы посмотреть на столь целебные для души упражнения. Если бы я так не ждал ваших писем, пастушка убедила бы меня, что жизнь в цивилизованном мире – это суета, и наверно я бы остался. Но меня звали вниз ваши коротенькие сообщения о том, что у вас все как обычно. Целую нежно. Павел.
- Гениальные стихи, Ричард, жаль - не ваши. Радует уже то. что эти строки нашли отклик в вашем сердце. Большой вопрос, есть ли у вас душа, но сердце, я надеюсь, есть? Любовь я не воспеваю, у меня нет таких талантов, я ее чувствую. А вы? По ночам я не работаю, иногда, правда, ночами я передвигаюсь из одного места работы в другое. Так что, ночь в поезде, в одну сторону, день работаем, потом ночь в поезде - в другую. "Возьми вечернее платье..." это вы будете своей жене говорить, или тем женщинам, которые воспринимают подобное обращение. Я, например, страдаю избирательным слухом. Иногда ничего не слышу, вот ведь беда какая. Зато я хорошо помню, что говорила сама. Так вот, я не просила вас влюбляться в меня . Это было бы слишком, я не посмела бы. Сегодня, взвесив все "за" и "против", я понимаю, что не могу принять от вас такой жертвы. И еще, Ричард, мне кажется вы что-то напутали, возлюбленных принято беречь, заботиться, защищать, а не убивать. Убивая возлюбленную, вы убиваете часть себя. Оглянитесь, что там от вас осталось? Не наговаривайте на себя. Мне кажется вы просто устали от фальши в любом ее виде. Я ведь, всего лишь, говорю вам то, что думаю и чувствую. Заберите меня из этой жизни или дайте возможность продолжить ее в привычном русле. Подождите, я сама сорвусь, если сочту вас достойным. Мужчина должен дать возможность женщине выбрать, кем она хочет быть, монашкой или распутной девкой. А вечера у камина, с бокалом вина имеют свою прелесть, их довольно часто вспоминаешь, особенно тогда, когда они давно прошли. Доброго вечера. Марина.
- Ну надо же! У нас завязывается переписка! Кто бы мог подумать…Если у тебя не будет вечернего платья, придется притащить тебя на вечеринку в чем попало. Ты же не хочешь эпатировать публику? Или хочешь? Тогда в моем лице ты обретешь настоящего союзника. Я люблю человеческие лица в момент крайних эмоций, наверно потому, что сам не способен на сильные чувства. Насчет возлюбленных, ты права, вопрос только в том, кто кого любит. Обычно любовь не бывает равнозначной, только задумываться об этом начинаешь потом, когда открываются глаза, и видишь не одни только чарующие глаза, но и легкий тик на веке, и ассиметричную бровь, и понимаешь что твоя любовь страдает насморком или того лучше несварением желудка. Так что убивать надо пока за спиной у твоего идеала белые крылья, чтобы сохранить светлый образ в памяти. Итак программа вечера. Ты заканчиваешь свою встречу, тебя зовут в ресторан, ты даже можешь согласиться, это не важно. Но лучше тебе убрать со сцены ненужных свидетелей, или подумай, как ты потом будешь выкручиваться, когда тебе начнут задавать вопросы. Если я говорю, возьми вечернее платье, то это в твоих интересах, ты можешь не последовать своим интересам, а будет это правильно или ошибочно, поймешь потом. Со своей женой я бы не стал это обсуждать лично. Так что можешь радоваться. Кстати, когда твоя свадьба? Пригласишь? Между прочим, ты тогда станешь мне намного ближе. Как тебе такая перспектива? Будем часто видеться. Р-р-р
- - Павел, очень сложное письмо. Боюсь, я далеко не все поняла. О какой измене вы говорите? Нет, не надо, не объясняйте, я ничего не хочу слушать, ни каких откровений. Для меня только важно чтобы вы не пропали из моей жизни так же неожиданно, как появились. Павел, я сама, довольно часто, ощущаю себя диким зверем. И такие ощущения придают силы. Может быть это особенности моего знака - стрелец, наполовину животное, наполовину человек. В каменных джунглях большого города прислушиваешься к шорохам, запахам, ловишь тревожные звуки. И не всегда для того, чтобы спрятаться от опасности, как раз наоборот: присматриваешься к окружающим, выбирая жертву. Ловишь взгляд, угадываешь следующий шаг, потихоньку, незаметно проникаешь в сознание, подчиняешь своей воле, манипулируешь человеком легко, не ломая. И только потом, прикусив зубами горло, почувствовав движение крови в сосудах, пропустив через себя трепет первого волнения, когда жертва только догадывается, что попала в зависимость, отпускаешь на свободу. Не дай бог, чтобы в такие моменты кто-то встал у меня на пути... Иногда мягкая шкурка скрывает острые когти и зубы. И если директор шахты не видит во мне соперника, так это только его проблемы. Очень распространенная ошибка, присущая мужчинам, сразу демонстрировать свою силу и оружие. Пусть тешит самолюбие и почивает на лаврах спокойно, он еще не попал в зону моих интересов, но уже попал в зону внимания. Не волнуйтесь за меня, если у меня будет достаточно времени, я справлюсь с чем угодно. А время, мне, обычно, щедро дарят, не воспринимая всерьез. Сны мои, в последнее время тревожны и не связны. Может быть вас шокирует это письмо. Может быть я сама пожалею... но я так чувствую,.. иногда. М.
- Ну почему же, шокирует? Я нечто подобное и вижу в вас, и знаете, даже будучи предупрежден, я подставлю вам горло. Я далеко не так всесилен и уверен в себе как ваш новый знакомый, на которого у вас нацелены коготки. Жаль, что время это не единственный фактор, нужна ещё точка опоры. Считается, что при относительной величине времени любое событие обязательно. Вы знаете эту теорию. Я с ней не согласен. Конечно, если время бесконечно, спорить тоже можно до бесконечности. Но любая бесконечность имеет свои пределы. Хотя бы один. Иногда стремишься спровоцировать какое-то событие, видишь его во снах, а во снах мы как раз и ближе всего к бесконечности космоса, единственной двухсторонней величине. Но событие это, разбитое на бесчисленное, бесконечное множество отрезков никак не складывается в единое целое. Но не будем о грустном. Мужчин, очевидно, вы ни в грош не ставите. Они у вас некое подобие лабораторных крыс, которым надо дать максимум света и еды в нужное время, а когда наступит час, провести задуманный эксперимент и вынести клетку с трупиками прочь из лаборатории. Причем, они все милые, пушистые зверьки. Я сознательно пишу «они». Не хотелось бы ощущать себя в этом качестве. И вы к ним относитесь в целом неплохо. Они ведь не виноваты, что такие. Но качество опыта не должно пострадать от излишней жалостливости. Или вас очень обидели когда-то, и вы выработали иммунитет, или вы никогда по настоящему не любили, а только пытались вызвать в себе это чувство. Извините, я не стану заниматься психоанализом, и искать призрак сигары в фаллических символах. После вашего предыдущего письма мне стало почему-то очень грустно за вас и ваши коготки и мягкую шерстку. Не обижайтесь. Знаю, что вы не примите жалости. И снова перечитал ваше послание. Вы не охотник. Нет. Вас вынуждают к этому окружающие реалии. Думаю, нам не о чем было бы говорить, будь вы белой и пушистой на самом деле. Вот когда вы выйдете за меня замуж, и мы будем видеться с вами каждый день, хотя бы по часу, вы сможете убеждать меня в обратном. Целую. Павел.
Зачем я так написал ей, самому показалось удивительным. Просто мне захотелось дать ей миг торжества. Того самого, когда зубы не впиваются, а медленно проникают в кожу и жертва при этом источая улыбки, искательно смотрит тебе в глаза. Ох, как я её понимал. Даже описания были похожими. Охотник, или загнанный в угол хищник, да какая разница! Миг триумфа, за которым пусть серое вязкое ничто на века, но это ей знать не обязательно. Пусть зациклится на самом пике. Скорее всего, она откажется от подобного предложения. Но даже если и нет. Какая разница. Побуду человеком ещё, и надо признаться не без приязни. Павел человек не взбалмошный, обстоятельный, слов на ветер не бросает, и подержать в клетке такого крыса уже приятно. Даже если и не воспользоваться лабораторией. Она наверняка будет жалеть о сказанном ранее, да какая разница. Побыть человеком, и побыть женатым человеком. Ха. Интересно, что она скажет Ричарду. Может, с ним она более откровенна. «Милая девочка со мной не шути если поймаешь вдруг пламенный взгляд», или как там поется… Я сам не заметил, что мурлычу под нос эту песенку, и улыбаюсь, испугав ночного запоздалого пешехода. Я сидел на парапете набережной и бросал в воду ракушки, которые кто-то заботливо разложил на широком бортике. Они вспыхивали бликами лунной дорожки и рисуя идеальные круги на воде, беззвучно тонули. Я закрыл глаза и представил эту маленькую женщину с цепким взглядом. По ладоням пробежала горячая дрожь, хотя ночной ветер нельзя было назвать ласковым. Она мне интересна, она меня привлекает не только своими историями. Мне нравится её шея, тонкие ступни, гладкая кожа. Я протянул руку, вспоминая то первое прикосновение к её колену, когда она бессовестно пыталась меня соблазнить. Потом ощущение прикосновения долго не проходило. Я поймал себя на мысли, что совсем не зол на Ричарда. Это не любовь, иначе я размазал бы его по земле, только заподозрив его намерения. Я хочу дать ей ту толику спокойствия, которой ей так не хватает в этом мире. Притвориться будет не просто. Посмотрим, как она отреагирует на последнее предложение моего письма.
Это просто кошмар какой-то. Я никак не могла сосредоточиться ни на одном рабочем вопросе. Только за утро я несколько раз перечитала оба письма, и не могла понять, что происходит. Главное я не могла вспомнить, кому и что я писала. Откуда вдруг предложение Павла? Кажется, с ним мы не обсуждали вопрос замужества, или обсуждали? Нет, это я только Ричарду говорила, пытаясь погасить очередной порыв эмоций. Кажется, на него мое заявление не подействовало. Что это может значить? Только то, что они обменялись информацией. Причем, скорее всего, недавно. Иначе откуда в двух письмах, полученных практически одновременно, звучит вопрос и предложение. Игроки чертовы. Что Ричард сказал Павлу? Зачем Павлу прикрывать меня? Ни о каких чувствах речи, естественно, не идет. Что же мне делать? Я не знаю, как ни крути, ничего дельного в голову не лезет. Выходить замуж за Павла, рассчитывая на защиту - это чистый расчет. Не хочется. Не смотря на то, что два моих первых замужества "по любви" закончились печально. Не совсем, правда, печально - просто закончились. Какое у меня там правило? Если не знаешь что делать, лучше вообще ничего не делать. Они ждут от меня реакции? Пусть ждут...
. Ричард, вы не представляете, как меня радует наша переписка, гораздо больше чем встречи, от которых я потом не могу прийти в себя несколько дней. Приятно видеть в вас союзника, пусть даже это касается только эпатажа. Приезд на вечеринку "в чем попало", произведет должный эффект, я не сомневаюсь. Особенно, если принять во внимание тот факт, что идти мне туда не хочется, и я намерена сопротивляться, если это не будет выглядеть глупо, там посмотрим. Теперь о любви... сколько же написано прекрасных слов об этом чувстве. Ни какой насморк и даже проблемы с желудком не могут повлиять на отношение к человеку, которого любишь. Таких мелочей просто не замечаешь. И как, скажите, в период нежных отношений, когда тебе не безразлична судьба женщины, можно принять решение - хватит, все еще хорошо, но пора прекращать, обрывать все ниточки и уничтожать белые крылья вместе с идеалом. Ричард, я этого не понимаю... С вашей женой, у вас видимо, совершенно другие отношения, и крыльев давно нет, а может, и не было вовсе. Но это не мое дело, и больше я обещаю не касаться ваших семейных отношений. Поверьте, я позволила себе подобное, только потому что вы затронули мои планы. Программа вечера описана очень четко и понятно, но, прошу заметить, это только ваша программа, у меня свои планы. Может вы опять собираетесь применить силу? Это последний аргумент в вашем арсенале? С глубоким уважением, Марина.
Здравствуйте Павел. Не надо мне подставлять свое горло, я далеко не так кровожадна, как вам показалось. Написала я вам свои ощущения потому, что они меня удивляют и придают силы. Не стала бы я откровенничать, если бы не доверяла вам. Павел, вы меня совсем не правильно поняли, я ведь писала не только о мужчинах, такие кровожадные настроения распространяются и на женщин. Согласитесь, это несколько меняет дело. У меня нет предвзятого отношения к мужчинам. Я их не знаю, не понимаю, а соответственно, не могу давать оценку поступкам. Никто меня не обижал, во всяком случае настолько, чтобы я запомнила. Зачем вы так - лабораторные крысы? На самом деле я считаю, что мы друг друга стоим. Вполне вероятно, я кажусь кому-то такой тварью, что если по мне судить обо всех женщинах, то не захочется связываться с этой, далеко не прекрасной, половиной человечества. Все мы хороши, каждый по-своему. Любила ли я кого-то по настоящему? Не знаю. Сейчас я, возможно, и соглашусь с вами, но тогда, мне казалось что - любила. Время многое меняет, на многое заставляет посмотреть иначе. Видите, меня уносит в философию. Наверно я все-таки обиделась. Вы составили обо мне какое-то мнение - ваше право. Судя по всему, вы настолько консервативны, что не станете его менять - тоже понятно. Я не рискнула бы давать четкие характеристики человеку, даже хорошо знакомому. Не один раз, за свою короткую жизнь, мне приходилось удивляться переменам, которые происходили с моими знакомыми, близкими и не очень. Мы с вами очень разные, я не знаю, куда повернет разговор. Пишите. Маро.
Тяжелое письмо, сложно было подбирать слова, поэтому я четко шла по его тексту и продолжала тему затронутую Павлом. Вот так и докатилась до последних строчек. Внутри прокатилась горячая волна. Вот сейчас мне хочется нырнуть в омут с головой, а там будь, что будет... Но это только для меня омут, Павел даже не написал что делает предложение, просто констатировал факт. На такое, с позволения сказать, заявление, даже реагировать не стоит. Хотелось бы понимать, что у него в голове? А хотелось, ли.... нет, пусть все остается как есть. Теперь ход за вами, господа.
- Мне не хотелось вас обижать. Совсем наоборот. Скорее поддержать. И на что вы обиделись? На то, что я уже составил о вас мнение? Вам же известно, каково оно? Или вы себя настолько не любите, что решили обидеться? Я немного пьян. Решил позволить себе расслабиться. Ко мне приехал один приятель, и мы с самого утра философствовали. Это до добра не доводит. Поэтому надо быть предельно сдержанным, чтобы не разочаровать вас ещё больше. Я предложил вам выйти за меня замуж, если конечно в вашем поле зрения нет кандидатуры идеальной домашней зверушки. Шутка. Вы ничего не ответили, мне воспринимать это как знак согласия, или как игнорирование моего предложения? Вы можете думать, сколько вам заблагорассудится, никакого ограничения во времени у вас нет. Сплошная бесконечность в один конец. Когда надумаете ответить, сами затронете эту тему. Я не стану больше вас тревожить по этому поводу. Что-то мы слишком серьезны, вы не находите? Или это только я? Тогда не обращайте внимания, моё чувство юмора несколько абстрагировано от реальности и просыпается только в момент кризиса. Сейчас кризис миновал, и я не склонен играть ни умирающего дедушку не молодого принца. Думаю, вам не покажется привлекательным мой теперешний образ, но мы увидимся, когда он уже изживет себя и я смогу позаботиться в первую очередь о том, чтобы вам рядом со мной было комфортно. Вы напрасно записали меня в консерваторы, но это ваше право. Маро, я не обещаю вам Шамбалу и великую любовь, но даже если вы откажетесь, не лишайте меня своей откровенности, какой бы она не была. Вы не совсем обычная женщина, и сильно отличаетесь от нарисованного мной канона, но это не меняет моих намерений, о которых я вам сообщил в прошлом письме. Все. Я жду от вас писем, и не надо меня отчитывать за излишнюю откровенность. П
- Моя желанная, понять меня наверное не стоит пытаться, это вредно. Просто доверься своей интуиции. Она говорит бежать? Но это не в твоей власти. Попробовать сопротивляться? Попробуй, не стану отговаривать. Не нужно меня стыдить, применить силу не составит труда, не даром она дана природой, уговаривать женщину пойти на вечеринку, наверное признак большого ума, но ты же не подозреваешь во мне такого достоинства не присущего большинству сильного пола? Я тебя украду, насильно, если хочешь, а ты именно этого и хочешь, чтобы потом было на кого пенять. И скажи спасибо, что это только вечеринка, и я предупреждаю тебя заранее. И не нужно стыдить меня и взывать к совести, она единственная девственница среди близких мне женщин. Мы с тобой проведем время ещё лучше, если ты будешь время от времени сопротивляться. Мне это нравится. Р
Мой смех застрял в горле при мысли о том, что интерес Странника к этой особе может быть того же свойства, что и мой. Я никогда не сталкивался с его пассиями, они конечно были на протяжении моего недолгого взросления, и после его внезапного решения привести на свой одинокий карлик мать моего младшего брата. Я нисколько не ревновал. Никогда, но и он всегда оставался абсолютно холоден. Думаю, он любил мою мать, и будучи вмерзшим в лед доисторическим ящером, никогда даже мысленно не сравнивал её ни с одним существом женского пола. А теперь я ревную! Ревную, пропади все пропадом! Она что-то значит для него! И я не позволю ему быть с ней менее холодным чем со мной!
Были у него и странные увлечения. Я видел несколько его подруг, если их можно так было назвать, негуманоидного происхождения. Нет, тут что-то другое. Какая-то тайна, она так и витает в воздухе, но только не любовь. Иначе он бы что-то сказал, когда увидел её, вернувшуюся после своего корпоратива. Возможно, он видел и меня, и поэтому решил проверить мои мысли, правда в очень агрессивной форме в этот раз. Ему не нравятся мои методы, но он ничего не запретил, ничего не сказал, не послал никакого приказа. Почему я должен перестать потворствовать своим желаниям, если таковые имеются? Поэтому, я витал над ней незримой тенью, когда она садилась в поезд, я не оставлял её, когда она заснула в обществе сомнительного лоботряса, ехавшего с ней в одном купе. Я собирался воплотить в жизнь свои обещания, меня развлекали её попытки вырваться от высшей силы, уверенность в своей исключительности, которая безусловно имеется в наличии, но не должна столь вопиющим образом диктовать миру музыку. А особенно, мне диктовать. Я заскрипел зубами, вспомнив его ледяной взгляд и слова о моей злости. Я не злюсь, дорогой отец, хотя это единственное, что ты мне оставил из эмоций. Она посмела спросить меня о моей жене, пусть косвенно, но все же. Я нависал над ней одновременно оберегая и ожидая своего часа. Мне уже не было скучно на этой маленькой земле. Каждый развлекается, как умеет.
Добрый вечер, Павел. У меня есть всего несколько минут перед выездом. Почему-то, мне очень важно написать вам несколько строк. Вы предложили мне выйти за вас замуж? Простите, я не поняла, во всяком случае, прозвучало это как-то иначе. Я ничего не ответила, потому, что не могу принять никакого решения. Для того чтобы выйти замуж (или жениться) должна быть причина. Самая распространенная - любовь ( может быть я и ошибаюсь, но хотелось бы верить). В нашем случае, это не так. Тогда почему, Павел, объясните? У меня такая причина есть, и она заставляет меня задуматься. У вас, наверняка - тоже. Может быть мы откроем карты? Я попрошу вас сделать это, после того, как сама буду готова. Простите мне мой деловой тон, это потому, что я спешу. На самом деле я очень много хочу вам сказать. Приеду и напишу вам длинное - длинное душевное письмо. Буду скучать. Пишите пожалуйста. Целую М.
Зачем вам мои карты, Мариночка? Поверьте, там одни семерки, и вас не заинтересует ответ на вопрос «почему?» гораздо важнее «для чего?» Я могу назвать вам кучу причин, приятных уху, и главное, привычных. Но не хочу. Вы, как я понял, уже были замужем по любви? Я тоже уже испытывал однажды это веселое состояние эйфории от веселящего газа. Но похмелье всегда бывает тяжелым, иногда необратимым. Гораздо приятнее совершить обдуманный рассчитанный заранее поступок. Я со своей стороны беру некоторые обязательства, которые не собираюсь нарушать. Вы можете тоже не называть мне причину, которая у вас есть, но если захотите поделиться, я с удовольствием вас выслушаю. Контракт гораздо надежнее брака на небесах, простите мне мой скепсис, мы уже обсуждали высокие материи. Раньше люди совершали подобный шаг не видя друг друга ни разу. И жили долго, и попеременно счастливо. У нас преимущество перед древними. Нет деспотичных родителей, вынуждающих нас вступить в союз, и никто никого не торопит. Если вы согласитесь, то выражайтесь ясно, как в прошлом письме. Не говорите, «я не знаю, как поступить». Преимущества брака очевидны. Но я не стану их перечислять. Чтобы это не выглядело, как давление. Естественно, будут и некоторые условия, исполнение которых желательно для обоих сторон. Но полагаю, мы обсудим их при встрече. Терпеливо жду вашего возвращения. П. – я собирал этот марьяж довольно долго, и теперь сидел в кресле и удовлетворенно курил. Причины ей назови… Можно было бы решать вопрос не столь радикально, но почему бы и нет? Даже своим сыновьям я не назову истинных причин. Убивать её мне не хочется из чувства признательности. Но отпустить? Она знает меня прошлого лучше, чем я сам. Уже нет сомнения что её истории обо мне. А невинное замечание про миры духов, брошенное вскользь ещё больше укрепило меня в мысли, что она говорит не все. Лучше привязать её к себе добрым отношением, чем решать что-то конечно. Пусть остается в неведении относительно своего дара, да и не может быть по-другому. Может быть со временем мне удастся сломать этот заслон. Поведение моего старшего сына непростительно, но оно мне на руку. Тем легче ей будет принять столь неожиданное предложение. Она вызывает во мне странное чувство целостности, она помогла мне избавиться от ненужных воспоминаний и обрести необходимые. И когда она рядом… ну в этом пока рано признаваться, это была случайность, просто совпадение. Поживем по человеческим канонам ещё лет пятьдесят.
Я дожидался окончания рабочего дня и видел, как она нервничает. Преобразившись в миловидную «новую» секретаршу, каких немало в больших конторах и которые вырастают, как цветы однодневки и так же исчезают. Она скользнула по мне невидящим взглядом, ну ещё бы, глаза были спрятаны под очками с серыми стеклами, а форменная одежда вызывала тоску. Она говорила немного резко, смотрела собеседнику прямо в глаза, а руки держала нарочито спокойно на столе. Следила за каждым движением своего по-кошачьи гибкого тела. Я просто остановился, вперившись взглядом в эту женщину волчицу. И если бы не панибратский оклик «милочка», явно обращенный ко мне, оставался бы так до конца совещания. Мысленно нагнав на окликнувшего меня мудака небольшой метеоризм, я двинулся к выходу. Ей оставалось только закончить несколько последних штрихов и подождать машину, которая отвезет её на вокзал. Узнать, кто водитель было делом нескольких секунд. Что я делаю?! Мне же неизвестны мотивы моего отца, а я лезу на рожон. Но однозначных запретов я так и не получил, только салочку за испуг. Ха. Будь что будет. Я всегда играю на грани, он сам лишил меня чувства грани. И я ведь не собираюсь её больше пугать. Посидим поговорим, откуда, например возникла нелепая идея брака с мифическим Павлом, брака, о котором он не имел представления. Нацепив пышные усы и уродливые очки, обмотавшись длинным шарфом, я ожидал её у подъезда. Она опасливо посмотрела на кавказца водителя. Но её провожающий окаменевшим голосом зомби поздоровался со мной, назвав первым пришедшим мне в голову именем Арнольд. Велел довести Марину, самый ценный груз в моей жизни, или какой-то подобный каламбур, я не слишком старался. Я кивнул и уложив её чемоданчик в багажник, усадил её на переднее сидение. Мы двинулись в путь, причем она явно не испытывала желание поговорить с водителем. Тем лучше. Дорогу до вокзала она знала прекрасно, поэтому я сразу заблокировал двери, и когда свернул в сторону окружной, ожидал взрыва истерики напуганной женщины. Но она молчала, уйдя в свои мысли. Когда она вскинула удивленные глаза и посмотрела на часы вокруг нас, по обе стороны от дороги был лес. – Куда мы едем? – Я не ответил, останавливая машину на обочине. В зеркале она была не видна. Тем более, что она отодвинулась к самой двери. – На вечеринку, весело сказал я, снимая шарф вместе с усами и очками. – Немедленно выпустите меня Ричард. Слышите? Ваша наглость переходит все границы! – Снова пойдешь через лес? До города? – Я бросил предметы нехитрого маскарада назад, и снова двинулся в путь, съехав с дороги на широкую просеку. По краям ещё лежал снег, но легкие заморозки укрепили лесную грязь, правда моей машине это было совершенно не важно. Она молчала, больше не пытаясь меня увещевать. Мне даже стало интересно, до каких пределов простирается её порог страха, но я решил не проверять. Просто поехал очень быстро, лавируя между деревьями. Она закрыла глаза и вцепилась в колени. Когда впереди забрезжил зыбкий свет, я притормозил, и остановился прямо напротив входа в трехэтажный дом, маскирующийся под лыжную базу зимой, и тихий элитный дом отдыха – летом. Меня встречали. Украдкой я взглянул на неё, и увидел, что колоритные лица встречающих не произвели на неё большого эффекта. Это были две очень пожилые ведьмы, самые маститые из тех, которые водились в этих местах. Я вышел, оставив двери открытыми, и пошел к дому, ничего не говоря. Мне хотелось, чтобы она меня окликнула, но она так и осталась сидеть в машине. С одной стороны это было удачное решение, мне не хотелось, чтобы она видела всеобщий низкий поклон и тишину, сопутствующую моему появлению. Когда первые реверансы были сделаны, и я разрешил продолжить вечер, ко мне подошел распределитель, и спросил, что делать с жертвой, сидящей в машине. Я решил не оставлять это на совести слуг и направился во двор. – Выходи. Прекрати вести себя как капризный ребенок.
Она покачала головой. Тогда я распахнул дверцу, и подхватив её за талию и под колени, вытащил из машины. Она не упиралась, обняла меня за шею, при этом отвернувшись от моего лица. Удивительное упрямство. – Ты подставила мне шею для поцелуя? - Никакой реакции. Я внес её в залу и поставил на пол посреди празднично наряженной толпы. Она конечно отличалась своим костюмом и выражением лица, но не слишком. Расстегнув на ней куртку, в зале было довольно тепло, я бросил её на руки подбежавшему слуге, и обняв её за талию, повел к некоему подобию бара. – Что ты будешь пить? – Виски. – Добавить льда? – Лед отдельно.
Я провел осторожно пальцами по локону, задержавшемуся на щеке.
- Маро…
- Для тебя я не Маро. Ты мне не друг. Я никогда тебя не прощу.
- Что?
- Эту гонку по лесу, маскарад и главное, эту наглую улыбку. Ты мне неприятен.
- А мне ты очень нравишься. – Я поднял бокал, - давай за любовь? Ты же это эфемерное чувство ищешь на тернистом пути жизни? Видишь, тут нет камина и свечей, главных атрибутов эротики, все веселятся, многие довольно искренне. Идем сядем за столик. Бери свой виски.
- Что тебе от меня надо, Ричард?
- Сам не знаю, может ласки?
- Тогда ты не по адресу. Это не получают насильно.
- А я собираюсь получать её добровольно. Идем.
Я усадил её за незаметный столик у окна за вычурной колонной.
- Мы немного посидим, потанцуем, если захочешь, поедим, и я отвезу тебя домой, ты попадешь к себе гораздо раньше, чем на поезде, и намного комфортнее. Расслабься.
Танец был великолепен. Молодые ведьмы кружили в середине зала, поглядывая изредка на невидимого мне дирижера. Золотые нити пересекались в центе, сплетаясь в причудливый калейдоскоп. Я засмотрелся. Она, несмотря на всю щекотливость ситуации тоже. Танец кончился, нависла тишина, какая бывает только перед взрывом оваций. Но никто не ликовал, ждали, понравится ли мне. Я встал, подошел и поцеловал ту, что была в центре действа. Все жарко зааплодировали. Девушка сползла в моих руках. Я прислонил её к колонне и усадил на ближайший диванчик. Огляделся, Марины за столиком не было. Её конечно никто не тронет, с её-то меткой, но напугать могут. По охранному знаку владельца искать её не хотелось, он может почувствовать. Я бросился вон из зала. На входе низко поклонившись, наблюдательный распорядитель молча указал мне рукой в направлении темного коридора, ведущего к лестнице. Нагнал я её уже за поворотом. Она неторопливо шла в темноте освещая себе путь зажигалкой.
- Далеко собралась?
Она вздрогнула.
- Ричард, люди иногда ходят в туалет.
- Я тебя провожу.
- Не стоит, вас там ждут. Вы главный гость вечера.
- Ты идешь не в правильном направлении.
- В каком смысле?
- В том смысле, что туалета тут нет. Идем, я тебя провожу.
- И постоите на часах?
Я уже готов был взбеситься, но сдержался. Взял её за руку и повел назад к свету. Подвел к дамской комнате, которую она наверняка видела. Втолкнул туда, и закрыл за ней двери.
Оставил на дверях тень и приказал не отходить и никого не выпускать. А сам отправился к обратной стороне дома. Как раз успел к открывающемуся окну. Что она, интересно собиралась делать тут в лесу одна, насмотревшись на милое общество. Я как раз успел подставить руки и принять её в объятия.
- Идем? – Спросил я как ни в чем не бывало. Она гордо промолчала. – Хочешь, чтобы тебе подали еду в комнату?
- Нет, я хочу потанцевать. – Милое создание решило идти ва-банк. Мы вернулись в зал, где веселье стало гораздо искренней вместе с моим уходом. Музыка была довольно приятная, но не современная, под такую брейк не станцуешь. Я обнял её за талию и повел на средину зала. Она видела, что танцующие освобождали нам место, но молчала, закусив губу. Я прикасался к ней весьма скромно, надо признаться, что танцевала она хорошо. Даже очень, в силу обстоятельств.
- Ты не замерзла, дитя мое? – Спросил я примирительно, но она вдруг вздрогнув, уставилась мне в глаза.
- Что?! Что на этот раз?! Чем я тебя снова напугал?
- Сколько вам лет, Ричард?
- Все относительно, солнышко. Много. Для тебя я специально остаюсь молодым и бесшабашным. Знаешь, ты заговорила о любви. Я думаю, ты права. Я готов полюбить тебя, со всеми прошлыми оговорками. Мне хочется прикасаться к тебе, не оставлять тебя ни на минуту, целовать тебя… - Я шептал ей в ухо, склонив её голову себе на плечо. Да, я люблю тебя! Ты права. – В момент произнесения мной этих слов, внутри заныло сладко и больно. Я удивленно остановился, прислушиваясь к этому новому, вернее давно забытому ощущению. Сердце сделало резкий скачок и замерло. В глазах заплясали огненные круги. Я прижал её к себе и покачнулся. Неужели опять отец? Нет, я его не чувствовал, зато я вдруг увидел себя её глазами. Актер, признающий только собственные монологи, чудовище, циничное и властное, прямо как мой отец.
- С вами все в порядке? – Она смотрела мне в глаза, не отводя взгляда.
- Нет. – Я прижался к темным, в тусклом свете залы, губам. Припал к источнику, и тут же получил увесистый укол в голову. Метка, черт бы её побрал. Источник был необычайно полон, я облизнул пересохшие вмиг губы. – Пошли наверх.
- Ричард, вы обещали отвести меня домой. Скоро три. Я целый день была на ногах. Очень устала. Я не готова с вами веселиться.
- Хорошо. – Сдался я. Снова нашел мягкие губы, на этот раз возвращая отнятое с лихвой. Она со стоном обняла меня за шею. Я знаю, девочка, как тебе не просто оставаться собой на этом празднике. – Поехали. – Я осторожно, как стеклянный сосуд поднял её на руки и понес к выходу.
- Мессир, вы покидаете нас? – Услышал я за спиной голос солистки танцевальной группы.
Я смерил её взглядом с головы до ног.
- Я к тебе вернусь. – Пообещал я и вышел на улицу. Усадил её в машину, сел за руль. Потом повернулся, снова целуя её, наполняя энергией, отдавая все, что она могла принять за эту сладкую боль, что я вдруг ощутил. – Я везу тебя домой. Видишь? Тебе не стоит меня бояться. Я чувствую как бабочки бьются в горле и в груди раскручивается огромная воронка. Не это ли любовь? Она у каждого разная. Ты хочешь свободного выбора? Но что ты будешь делать с собой? Ты часть этого всего! – Я бросил руль и развел руки в стороны. Она ничего не ответила, замерев и глядя в мелькающую мглу.
Мы неслись по ночной трассе с бешеной скоростью. Я пыталась уловить знакомые места, или хотя бы прочитать название населенных пунктов.
- Ричард, куда вы так спешите? - спросила я после долгого молчания.
- В смысле? Ты о чем?
- В самом прямом, я о скорости. Расстояние и время вполне позволяют ехать медленно. Ночная дорога дает возможность спокойно подумать, прислушаться к себе, вспомнить что-то важное.... Когда ты едешь один, ты погружен в свой собственный мир, никто не дергает, не отвлекает, не задает идиотских вопросов.
- Я тебе мешаю? Может выйти?
- Прекратите. Вы мне не мешаете. Ричард, теперь – нет. Но остановите машину. Я хочу сесть за руль
- Зачем? Ты уверена что справишься?
Ричард начал притормаживать и съехал на обочину.
- Если вы переключите этот аппарат в человеческий режим - думаю справлюсь, а потом, должна же я хоть что-то держать в руках.
Сев за руль, я осторожно тронула машину и мы поехали. До города оставалось еще часа два. Новая дорога успокаивающе шуршала под колесами, свет фар вырывал из темноты огромные деревья, стоящие вдоль дороги. Ричард молча смотрел вперед.
- Ричард, с вами что-то происходит....
- Это вопрос?
- И да, и нет. За сегодняшний вечер вы превратились из холодного, дикого зверя...
- В кого, интересно?
- В теплого дикого зверя.
Он улыбнулся, хорошо улыбнулся, мягко и задумчиво.
- Теперь ты боишься чтобы я не перешел из теплого состояния в горячее?
- Есть немного. Ричард, я вас боюсь, вашего напора, вашего влияния, вашей силы... настолько, что чуть не вышла замуж.
- В каком смысле?
- И не вышла, тоже потому, что боюсь. Опасаюсь за человека, который может от этого пострадать.
- Правильно делаешь. А это какой-то конкретный человек?
- Да, это Павел. Он сделал мне предложение.
Ричард выпрямился в кресле. Хорошо, что машина большая, иначе он задел бы потолок.
- Он спокойный, уравновешенный, хороший - продолжала я. - Но вы же его в гроб загоните.
- Я!?
- Нет, я. Вы конечно. Я до сих пор помню вашу фразу, о том, что в случае моего замужества, станем еще ближе. Помните?
- Н-да.
- Ричард, что-то вы стали слишком серьезны. Давайте остановимся, я хочу выпить чашечку кофе. Тут, сразу за Полтавой, есть очень уютное кафе.
Тонкий мир виделся Сайму как гигантский лабиринт, разделенный прозрачными хрустальными плоскостями, за которыми скрываются чужие, непонятные, опасные, прекрасные или ужасающие реальности, населенные неведомыми существами. Впрочем, не все они были неизвестны, некоторые охотно шли на контакт. Сейчас командир притягивал к себе не только внимание смертных, но и холодный, не человеческий интерес, источник которого находился где-то за куполом светло-серого осеннего неба. Итак, им интересовались самые разные силы, между которыми общее было только одно - могущество. Каждая из них могла погрузить его в кровавое безумие, но все замерли, боясь нарушить тонкое равновесие, все выжидали. Сайм постигал науки слишком быстро и держался обособлено.
Он сидел на поваленном стволе дерева, в ночном осеннем лесу и внимательно прислушивался к одиночеству. Потом встал, набрал в чайник ключевой воды, подвесил его за крюк, над, приготовленными для костра, ветками. Потянулся за спичками, но хмыкнул и передумал. Он отошел в сторону, прислонился спиной к стволу дерева и пристально посмотрел на аккуратно сложенные поленья. Одно из них медленно повернулось, раздалось едва слышное шипение. Задумчиво улыбаясь, Сайм, одними губами прошептал слово, и рядом с поленом мелькнула едва уловимая рыжая черточка. Она жила всего долю секунды, но и этого хватило чтобы костер вспыхнул. Сайм покачал головой. Мальчишество, конечно, выпендреж, но было приятно чувствовать, что он умеет быстро концентрироваться, а самое главное, применять мастерство по капле, лишь чуть-чуть подталкивать материю, позволяя ей самостоятельно менять форму, так, как это нужно ему. Они с учителем, частенько устраивали подобные тренировки, добиваясь заранее оговоренного результата с наименьшим внешним эффектом. Высшим мастерством считалось умение полностью сымитировать естественный ход вещей...
- Доброй ночи, Павел. Этот новый фрагмент родился в дороге. Я дремала в машине, меня любезно подвез Ричард, ему было по пути. Сначала, правда, я сидела за рулем, а потом, после чашечки кофе, которая должна была бы, по идее, прогнать сон, я получила обратный эффект. Почему-то мне опять снился Сайм, очень ярко, красочно. Как вы понимаете, я уже дома. Очень устала, но впереди выходные, я смогу отдохнуть, выспаться. Почти всю поездку, я вспоминала ваше последнее письмо... Кажется, вы серьезно. Думаю, я готова буду обсуждать с вами условия нашего контракта, но позже. Хочется быть откровенной с вами, и честной - с собой. Я никогда не поступала подобным образом. А вы? Павел, я вас так давно не видела. Соскучилась, очень, но сегодня уже нет сил. Спокойной ночи, до завтра. Маро.
Она поднялась в дом, посмотрев на меня на прощанье. Я не потянулся к ней, не стал останавливать, я же обещал не напрашиваться. А потом я долго сидел в машине, уперев руки в руль и глядя в пространство, зыбкий туман за лобовым стеклом. Что это? Ревность? Желание отомстить? Перерождение?Я вышел из машины, бросив транспорт под её окнами. Меня совершенно не волновало, что она подумает, увидев мою машину утром возле дома. Я поднялся в воздух. Холодные струи ветра подняли меня вертикально вверх. Я летел раскинув руки, пытаясь удержать то ощущение, которое она сумела мне вернуть. Или подарить, не знаю. Простая фраза, брошенная от страха или от злости трансформировалась во мне в разрастающийся огонь. Никто так со мной не разговаривал, никогда. Мне нужно чтобы вы любили меня, одного желания мало. И ко мне вернулась малая часть того огня, который у меня отнял отец. А может… я чуть не камнем полетел вниз. А что если это он таким образом возвращает мне отнятое? Недаром, я не читаю её мысли, не понимаю настроение, не могу предугадать поступки. А ведь даже не читая мысли я могу считать себя знатоком женской души. Что если это его творение? Тогда он сотворил её для меня! Или кто-то из них врет. И я склонен думать, что врет он. Он так выразительно на меня посмотрел, когда я спросил, не собирается ли он жениться… Надо дать ей передышку, тем более что Павел сделал ей предложение. Я усмехнулся, приземляясь возле знакомого места. Шабаш был в разгаре. Меня больше никто не ждал. Но накопившаяся страсть требовала выхода. Я же обещал вернуться той молодой танцовщице, что осмелилась меня остановить. Король держит слово. Особенно, если ему этого хочется. Теплый зверь. Я заскрипел зубами. Если она говорит о нем как о милом и добром человеке, значит он удержался в рамках человека, иначе она не была бы так уверена в его доброте.
Доброй ночи и вам, Марина. Конечно, я говорил серьезно! Разве меня можно заподозрить в подобной первоапрельской шутке? Тем более что разговор я завел раньше. Вы спрашиваете, поступал ли я когда-нибудь так раньше? Тоже, нет. Так что и я делаю подобное предложение впервые. Мне казалось, я уже писал вам о количестве прошлых жен и детей. Первый раз я был женат по любви, второй от скуки. Первая жена погибла во время страшного природного катаклизма, вторая жива здорова, время от времени устраивает мне учения по военному образцу, но в целом мы сохраняем видимость мира. Развелись мы давно. У меня два взрослых сына, вижусь я с ними редко, и не считаю нужным посвящать их в свою личную жизнь. Вот пожалуй, и все о личном. Ничего интересного, вполне знакомая, я полагаю, картина. Что касается достатка, немаловажная деталь, он несколько выше среднего. В этом смысле опасаться вам нечего. Где жить – особой разницы для меня нет. Отношу себя к гражданам мира. Я не очень люблю говорить о себе и своих пристрастиях, но поскольку вы ещё не приняли решения, думаю, эта информация поможет вам решить. Как удачно, что вы встретили Ричарда и ему было по пути. Надеюсь, завтра, мы сможем связаться по телефону. У нас теперь тоже летнее время. Работы сегодня было много. Я принимал больных с семи утра. Первого, который должен был прийти в шесть, я отменил, поскольку переход на летнее время всегда дается мне труднее, чем наоборот. Вчера вечером проводил время на концерте. Так что, встать в пять, было выше моих сил. После работы я отправился к одному знакомому, пригласившему меня на правильное асадо. И потом уже изрядно набравшись, я отправился танцевать. И вот, как видите дотанцевал до раннего утра, и теперь не могу не ответить вам на вечернее письмо. Простите, если пишу не достаточно вразумительно. За сим, позвольте пожелать вам доброго утра. Целую. Павел.
Я очень долго спала. Просыпалась и снова засыпала , обняв подушку. Ричард, он немного вышел из своего обычного состояния, того, которое знала я. А что я о нем знаю? Ничего. Поведение Ричарда рядом с Павлом, сильно отличалось от всего остального. И сегодня ночью, тоже, что-то было не так. В машине было спокойно, нас объединяло общее пространство, дорога, разговор. С Ричардом, вообще, не возможно чувствовать себя спокойно, тем ценнее те редкие часы, когда это удается. Он подарил мне удивительное чувство беззащитности и защищенности, а еще, для остроты эмоций, понимание, что все может измениться в следующую минуту. Какой-то мощный адреналиновый коктейль. Теперь я сильно сомневаюсь, а нужна ли мне его любовь, смогу ли я ее принять.... Сегодня утром, мне очень хотелось, чтобы Ричард был счастлив.
Письмо от Павла - сдержанное, почти деловое. Только вот пишет он о возможной совместной жизни с женщиной. Разве об этом можно договориться? Павел, похоже, пробует. Только, зачем? Я даже задавала ему подобный вопрос, а Павел меня мягко осадил. Теперь не удобно возвращаться к этой теме. Хотя вопрос, для меня не потерял актуальность. Как только теперь вернуться к нему? От Ричарда исходит жар, который может оставить от меня горстку пепла, так и тянет бросить все к чертовой матери, отпустить тормоза и пуститься во все тяжкие...., дьявол настоящий. Павел - полная противоположность... но что-то в нем есть, что-то тревожное тщательно скрытое, то, в чем хочется разобраться.
- Доброе утро, дорогой друг. Надеюсь вы смогли выспаться. Интересная у нас с вами переписка получается. Что ж, попробую немного рассказать о себе. Я тоже не люблю это делать, поэтому, не ждите подробных сведений. Детство - довольно интересное, много друзей, огромная жажда приключений, которую мы, с компанией, пытались реализовать всеми доступными способами, от чего страдали и мы и окружающие. На мальчиков я долго не обращала внимания, они были просто друзья и ничего больше. Поэтому первый раз влюбившись в парня на четыре года старше, я решила что это моя судьба. Правда еще до свадьбы, вернувшись из предсвадебного путешествия по Кавказу, я рассказывала подруге о каком-то спасателе из аланов, который крепко засел в моих воспоминаниях. Подруга тогда, аккуратно напомнила, что у меня свадьба через пару недель, но меня ничего не смущало. С мужем мы расстались через четыре года. Тогда мне казалось, что причиной всему его ревность, а теперь - не знаю. Через несколько лет я снова вышла замуж за бедного, но подающего надежды, так мне казалось, молодого человека. С ним мы тоже скоро расстались. Он меня не ревновал, не трепал мне нервы, он просто ничего не делал. С точки зрения материального достатка, оба моих мужа были самыми бедными из всех остальных поклонников. Мне, чтобы изменить привычный ход событий, надо выйти замуж без любви, за мешок с деньгами, старше меня лет на двадцать, а то и тридцать. Шучу. Павел, мне все происходящее не слишком нравится, не рассчитывайте на мой здравый смысл, я вполне могу выкинуть какую-нибудь штуку. Сегодня вечером я буду дома около девяти. Мы с друзьями идем в цирк, смотреть на львов. Вот видите, я уже отчитываюсь. Шутка. Просто я хочу услышать ваш голос. До вечера. Маро.
- Если ты думаешь, что что-то изменится, что я перестану помнить о твоем существовании, после твоего откровения, то это заблуждение. Ты бессознательно подогреваешь мой интерес к твоей персоне. Я тебя не оставлю в покое. Твое замужество не играет абсолютно никакой роли, твой голос, обращенный вовсе не ко мне, твои плавные движения, сознательно сексуальные. Ты видишь во мне угрозу твоему спокойствию? Правильно, не стану успокаивать тебя ложными обещаниями братской любви. (Тьфу, черт, надо было написать – сыновней). Я приеду к тебе на днях, и снова не стану ни о чем предупреждать. – Я отправил письмо. Вчерашняя дорога не давала мне покоя. Я вдруг осознал себя в другом качестве, и это качество мне не понравилось. Меня никто ни о чем в известность не ставил, никаких обязательств не требовал, и я не готов догадываться. От отца можно ждать чего угодно, и готовиться к его фокусам бесполезно. Так что буду жить как жил. Мне нравится так поступать и я не намерен ничего менять. Приняв подобное решение, я отправился за своей машиной, и увидел, как Марина в окружении веселой компании садится в свой джип. Она меня увидела. Вернее увидела мою машину. Я уже сидел внутри, и рассмотреть меня было невозможно, но тем не менее она зацепила меня взглядом, глядя прямо в глаза через черную поверхность тонированного стекла. Движения её при этом стали плавными, глаза отрешенными, а по моему телу пробежала внезапная дрожь наслаждения. Я выждал, пока они отъехали, и сделав машину невидимой, плавно двинулся следом. Ехали они недолго, бросив машину на стоянке возле круглого здания, они шумной гурьбой направились ко входу. Делать мне было абсолютно нечего, и я последовал за ними. Возле них было немного свободного пространства и я устроился на неудобном кресле, откуда надо было смотреть вверх, все время задирая голову. В антракте она направилась в буфет с каким-то хлыщем, который все время порывался взять её за руку. В их компании были и дети, но их внимание привлек толстый фокусник у которого дома жило две любовницы и четыре собаки. Цирковой народ не отличался нравственностью. Я выставил невидимую стену для её ухажера, и вместо дамской комнаты завел её в бесчисленные лабиринты цирковых перегородок. Она собралась повернуть назад, когда я вынырнул из темного перехода, схватил её за руку и прижав к деревянной перегородке принялся осыпать поцелуями шею, грудь, она совершенно опешила от этой встречи. Наверно рассчитывала, что теплый хищник теперь не скоро появится на горизонте. Я затолкнул её в какую-то подсобку где в беспорядке среди опилок валялись цирковые маты, для акробатических тренировок. Я швырнул её в угол на гору матов и упал на неё. Это было обоюдное безумие. Я чувствовал, что присутствие этой женщины что-то переключает внутри меня. Я становлюсь прежним. Таким, каким уже меня не помнил никто. Она то забрасывала руки мне на спину, то упиралась ими мне в грудь, но я не отпускал. – Ты хотела любви возвышенной или земной? – Шептал я в перерывах между страстными ласками, я не давал ей возможности ответить, прижимаясь к её губам. Я помнил, что она пришла с компанией, и надо постараться не испортить её одежду, но это плохо получалось. Брюки трещали по швам, пуговицы на рубашке, кажется, пострадали. Она уже не могла меня остановить, и я чувствовал, что мне придется дорого за это заплатить, но не мог и не хотел сдерживать вдруг вспыхнувший огонь. Когда она ответила на мой поцелуй, я испытал настоящую радость, просто лавину радости. Это было так дико для меня, что я почти умер, если это можно сказать обо мне. Надо было её отпускать, но я не мог насытиться этим затуманенным взглядом, частым дыханием, пока я не обратил внимание, что в глазах её стоят слезы. Я рывком поднялся на ноги, и подняв её, принялся поправлять на ней одежду, она молча наблюдала, как пуговицы возвращаются на привычное место, волосы складываются аккуратными прядями, а на губах проступает свежая помада. Взяв её лицо в ладони, я посмотрел в её глаза и развернув, вытолкнул из благословенной комнаты. И сразу услышал за деревянной стеной голоса. – Маро, мы тебя обыскались! Думали, что что-то случилось. Идем скорее, сейчас буду львы… - Я прислонился к перегородке, и почувствовал её тело за стеной. – Я ходила искать коней, - ровным голосом ответила она, может, чуть более хриплым, чем обычно. Мое послание она получит после, когда вернется в свой охраняемый экраном дом. Я улыбнулся, и пройдя сквозь стену, вышел в весеннюю улицу выходного дня.
- Добрый день, Маро. Мы написали мне такое странное письмо, в котором чувствуется даже некоторая обида. Или я ошибаюсь? Вы говорите, что не стоит рассчитывать на ваш здравый смысл, и в этих словах видится протест моему честному с вами обращению. Я ни на что не рассчитываю, просто жду вашего ответа. А насчет моего возраста, вы уверены, что я старше вас на двадцать лет? И насчет мешка с деньгами? Вы оговорились, что это шутка, но в ней безусловно читается явный намек. Не стану вас разубеждать, впрочем как и убеждать. Фрагмент про вашего лейтенанта очень зрелищный и интересный, картина его будущего складывается весьма в определенные условия. Мне не терпится услышать продолжение. Я очень скучаю по нашим зимним вечерам. Сейчас погода пляшет как безумный канатоходец на проволоке. Вчера был страшный хамсин и всю ночь я мучился головной болью. И утром мог только стать под кипящий душ, а теперь подул сильный воющий ветер. При таком ветре надо сидеть и смотреть в крепко запертое окно. Сегодня снова будет дождь и гроза, и шторм. К этому все ведет. Маро, я стараюсь говорить с вами таким тоном старшего товарища, потому что не верю себе. Мне хочется видеть ваши глаза, чтобы сказать, как мне важно ваше решение. Я не умею разговаривать на лирические темы. А если и умел когда-то, то давно забыл, как это делается. У вас могло сложиться впечатление, что мое предложение возникло от скуки, или пресыщенности, мне бы не хотелось, чтобы вы так думали. Безусловно, я вас почти не знаю, как и вы меня. Возможно какая-то из моих привычек может вас так сильно раздражать, что наш брак не продержится и года, но вы ничем не рискуете, кроме времени. Но кажется, вы писали, что перестали искать любовь. Так что мне не кажется, что вы рискуете. Я не стану настаивать на общепринятых нормах совместного проживания, принятого как в вашем, так и моем окружении. Мы совершенно оформившиеся самостоятельные люди, которых поздно переделывать. И при наличии горячих чувств такие попытки были бы неизбежны. Но переводя наше соглашение на деловые рельсы, мы сможем воздержаться от ошибок, совершенных в прошлом. Ваш первый муж вас ревновал? Наверно небезосновательно. Второй ничего не делал? А вы не взвалили случайно на свои плечи тяжелое бремя мужских дел? Но я не ревнив, и не собираюсь проживать в праздности. А вы будете всегда иметь возможность избежать угрозы со стороны других мужчин, посягающих на вашу свободу. Я очень хочу видеть вас своей женой. Павел
Ни фига себе, в цирк сходила. Теплый хищник.... Какие там львы Кении. У меня дрожали руки, и на глаза постоянно наворачивались слезы. Надо взять себя в руки, что-то я совсем расклеилась. Справедливости ради, надо заметить - есть от чего. Что же мне теперь делать? Что меня всегда спасало? Полное безумие... Вот полное безумие и спасало. Виски не подействовало, лед тоже, осталась только горячая ванна.... Господи, хоть в петлю лезь. Красиво будет смотреться. Нет, с этим повременим, успею еще.
Здравствуйте Павел. Вы мне очень нужны..... Что я пишу, зачем? Павел, вы ошибаетесь, ничем вы меня не обидели. Возраст, деньги, расчет, это все не про вас. Просто, полная противоположность тому, что было раньше. Возраст, я не знаю насколько вы меня старше, может на десять лет, а может - на сто. Деньги, кто может посчитать чужие деньги, да еще оценить, много их или мало, смотря для чего. Главное чтобы хватало. А вот расчет, боюсь с этим самые большие проблемы. Боюсь, у меня ничего не получится. Вы написали, что не верите себе. В чем? Почему? Павел, как вы относитесь к супружеской измене? Что важнее, страсть, чувства, или долг? У нас с вами сплошные договоренности, но ведь жизнь может внести свои коррективы. Вы можете кого-то полюбить... да, и я тоже. Что будем делать с договоренностями в этом случае? Простите, на самом деле я напрасно развиваю эту тему. В настоящее время, я вынуждена отклонить ваше предложение. Хотя, поверьте, мне очень хочется его принять. Но мне просто необходимо разобраться со своими проблемами самостоятельно. Не могу, не хочу впутывать в свои неприятности. И ждать дальше, собственно, нечего. Обещаю только одно, я к вам обязательно приеду. Тут мне никто не сможет помешать. Мне трудно писать вам. Маро.
- Ричард, я не хочу вас больше видеть. И это самое главное, что мне хочется донести до вашего сознания. Я ненавижу насилие, неужели вы этого еще не поняли? Дело вовсе не в моем замужестве. За это вам отдельное спасибо. Я уже отправила письмо Павлу, надеюсь, он воспримет отказ правильно. С этим все решено, теперь относительно вас. Вы как-то говорили что женаты? Мне показалось, вы что-то чувствуете – значит вы намеренно убиваете меня. Так вот, я не намерена умирать. Что я могу противопоставить - равнодушие? Ненависть? Любовь? Оставьте меня в покое! Вы довели меня до истерики. Если вам это необходимо, по какой-то причине, придает силы или развлекает равнодушное сердце - пожалуйста, пожинайте плоды. Надеюсь, мне нет необходимости подписывать это сообщение. Вы не перепутаете?
- Нет, я не перепутаю. Марина, это было не насилие, не нужно отгрызать себе лапу. Ты не в капкане. Я не стану тебя преследовать, больше не стану. Если ты ответишь мне на один вопрос. Мы встретимся у тебя. В твоем собственном жилище ты в полной безопасности. Я не стану ни горячим ни теплым рядом с нацеленным на меня оком. Я не развлекал равнодушное сердце, я его лечил. Тобой. Ты не просто случайное развлечение, если тебе угодно. Мне нужно было убедиться, что это будет именно так. Когда я вез тебя домой, вчера, я боролся с собой весь этот короткий путь. И победил, дурак. Мне нужно было оставить тебя там, и не позволять тебе вырваться. Но я обещал тебе отдых. Как видишь, не долго продержался. Я смог стать собой, и это произошло впервые за очень долгое время. Но это ничего не меняет для тебя, правда? Я рад твоей ненависти, она поможет тебе избавиться от истерики. Да ты уже справилась. Если хочешь затянуть петлю, становись женой Павла, только это будет петля на моей шее. Ты совсем не весенний цветок, и ангелы попадали бы холодными тушками прямо с неба, попади ты в их число, но ты и не ведьма, не знаю кто и что ты, наверно изобретение холодного ума того, кто привык к боли своей и чужой. Я и не хочу знать. Видишь, тебе хоть есть с чем сравнивать. А я сижу в том самом доме где мы первый раз были вместе и у меня в руках маленький камушек, выпавший из твоей клипсы. Ты наверно расстроилась, и кажется уже отремонтировала поломку. Я держу его перед глазами и вспоминаю нашу встречу на ночной дороге в лесу. Мне так хочется, чтобы эта ночь не кончалась. И сейчас, после твоего письма в особенности. Ты донесла до моего сознания свое отношение ещё после первой встречи. Но запретить мне тебя хотеть ты не можешь, и чем дальше ты пытаешься вырваться, тем сильнее. Это безумие, твои слова. И я с ними согласен. Страсть? Какие страсти, девочка. Просто у меня дрожат руки и хочется прижать тебя к себе и не отпускать ни на мгновение. Я подожду, у меня много времени. Р – Я отправил письмо и откинувшись в кресле, закрыл глаза. Нет, я нисколько не лукавил. И чья это заслуга? Его? Или этой маленькой девочки, вдруг пробудившей меня к жизни?
- Доброй ночи, Мариночка. Вы так поторопились с ответом, и писали такими рубленными фразами, что нетрудно догадаться, у вас что-то случилось. Наверно я не в праве спрашивать вас, но может я могу вам помочь, если вы расскажете. Я конечно, не психолог, но вы можете совершенно спокойно рассказывать мне, что вам взбредет в голову. Осуждать вас не мое призвание. Судя по вашим же собственным словам, вы влюблены, и похоже – безответно. Мне очень жаль, и поверьте, это не пустые слова. Что касается измены, я думаю обсуждать это можно, и даже необходимо, но я полагал, что уместным это будет только если общее ваше согласие будет получено. Вы совершенно правы, вы можете влюбиться, вы молоды, хороши собой, окружены поклонниками, наверняка достойными. Но если это единственное препятствие. Нет, все это ложь, я так не чувствую. Я не стал бы предлагать вам выйти за меня замуж, собираясь проводить ночи с другими женщинами. Я далеко не монах, и не считаю слишком порядочным писать вам о своих увлечениях, при этом предлагая руку. И возможно, я не стал бы менять своего образа жизни, но афишировать его перед вами не собирался. И не собираюсь в дальнейшем. А любовь строится на нескольких довольно внушительных постулатах. Вернее на трех. Душа, тело и дружба. Два из них я думаю, имеются в наличии, а это уже очень много. Дружба – большое понятие, но вы стали мне дороги вначале именно в этом аспекте. Тело – вы сами не хотели больше вспоминать мою слабость в тот единственный вечер, и я не напоминал вам, хотя мне кажется, вы не очень страдали в моем обществе… А вот душа… но нельзя же получить все и сразу. Ваша – для меня такие же потемки, как и моя – для вас. Но если предмет вашей страсти не предлагает вам райских кущ под голубым небом, и вы не строите планов на совместную жизнь с ним, не торопитесь с отказом. Хотите, я приеду, если вам плохо, я буду у вас ещё сегодня. Павел. – Я отправил послание, после чего хлопнул крышкой компьютера так, что он разлетелся на части. У меня было большое желание кого-нибудь убить, и я даже знал конкретно, кого. Сам не понимаю, почему её отказ был мне так неприятен. Я же играл в человека, ну и что из того, что этот образ не вызвал у неё желания стать ближе моему герою. Она нужна мне в поле зрения, и значит так и будет. Мне хочется оторвать голову этому балбесу, который сумел нарушить мои планы, пусть и не оформившиеся окончательно, но имеющие определенные очертания. Я сам виноват. Это я приблизил его к ней, приказал присматривать, и не запретил устраивать его обычные шоу. Но не смотря на все доводы разума, я послал ему зов, даже не удосужившись успокоиться. Меня душила злоба. Предметы вокруг взрывались, шторы вспыхивали несколько раз, пока я не сорвал их вместе с карнизом и не распахнул окно. Морской ветер ворвался в комнату вместе с шумом разбушевавшихся волн. Ричард появился у дверей неслышно, будто только и ждал моего зова. Я смотрел ему в глаза, пытаясь сдержать гнев. Но под моим взглядом он сначала наклонил голову, избегая смотреть мне в глаза, а потом стал на колени, глядя в пол. Я обошел вокруг него молча, не поднимая и не прикасаясь к нему. Если бы он заговорил, ему бы тут же пришлось расплачиваться за это. Но он молчал, молчание затягивалось. Я сел в кресло в нему спиной, и почувствовал, что он исподтишка обводит взглядом разрушения, учиненные мной в комнате. Я его не поднимал. Закурил сигару. Выкурил её целиком. Сходил к окну, посмотрел на волны. Потом только повернулся к нему. Так долго я никогда не держал его на коленях. – Встань, - наконец разрешил я. Он поднялся, но не решался подойти ко мне поцеловать руку.
- Я прибыл по вашему зову, отец. – решился он нарушить молчание.
- Вижу. Что произошло?
- О чем вы спрашиваете?
- Я отдал тебе определенный приказ. Мне кажется, ты его не только не выполнил, но и сам стал причиной неприятностей, возникших у моей протеже.
- Вы говорите о… - он запнулся. – О Марине?
- Не тяни.
Но он молчал, судорожно пытаясь защитить свой мозг от моего воздействия. Ладно, сам виноват. Я положил руку ему на голову, он дернулся, пытаясь встать, но я силой усадил его в кресло. Говорить было нечего. Бедная девочка. Отказать такому как он не сможет ни одна женщина. Но было что-то ещё. Что-то в нем самом. Аура изменилась. Это было невозможно, немыслимо, чтобы что-то так подействовало на него, что-то, бывшее сильнее моего наказания. За давностью лет… нет, хотя пора было давно ослабить хватку. Я все собирался это сделать постепенно, но она меня опередила. Я убрал руку, сел напротив. Он качался в кресле, его лицо покрывала мертвенная бледность. Ему было очень больно.
- Вы узнали, что хотели, отец? – Спросил он ровным голосом.
- Не все. Я должен отправиться к себе, мне надо посмотреть на свой каменный сад, одна жемчужина поменяла цвет. А ты возьмешь свою жену, и последуешь за мной. Я собираюсь вернуться на Землю не позже послезавтра.
- Я могу задать вам вопрос, отец?
- Ты все и всегда делаешь не вовремя. Задавай.
Я думал, он спросит то, что я увидел у него в голове. Его очень интересовало, правда ли то, что я в образе Павла делал ей предложение. Но он спросил не это.
- Она – ваше изобретение?
- Что?
- Это вы поместили Марину в земные условия, чтобы повлиять на меня. Это освобождение от наказания, или следующий его этап?
- Я не совсем понял, что ты хочешь сказать.
- Я наверное ошибся, или вы не хотите говорить.
- Маро, обычный человек, ну не совсем обычный, - сказал я медленно. – Она ничье изобретение, я не понимаю, как такое могло тебе в голову прийти.
- Я не вижу её.
- Поэтому я попросил приглядывать за ней, только приглядывать, Ричард! Не устраивать ей сложностей, не пытаться её соблазнить, используя твои сомнительные таланты. Просто быть рядом! – Я сам не заметил, что сорвался на рычание. Он отпрянул, глядя на меня расширенными глазами.
- Вы действительно…собирались…
- Идиот! Ты не можешь даже помыслить о том, что не все людские души тебе подвластны. Теперь я собираюсь действительно. Уйди с глаз моих. Я жду тебя в каменном саду вместе с твоей женой.
Он стал белым, как полотно. Не знаю, что он себе вообразил. В каменном саду, где хранились их жизни в небольшом аквариуме я принимал самые непоправимые решения.
Я практически не спала всю ночь, периодически впадая в забытье, наполненное кошмарами. Мне снился темный замок, тюрьма, или сумасшедший дом. Темные стены, люди в серых халатах, решетки, замки, глухой звук шагов в длинных коридорах, пульсирующие удары пульса в висках. Меня вели под руки два здоровенных охранника, дышать становилось все тяжелее, ноги подкашивались, во рту пересохло от ужаса. Я понимала - назад я уже не вернусь. Еще один поворот и впереди появилась тяжелая железная дверь, над которой зеленой краской на грязной лампе было написано "операционный блок". Дверь открылась. скрипя железными засовами, к моим тюремщикам присоединилось еще четыре человека, двое мужчин и двое женщин. Их халаты больше напоминали операционную одежду, но до белого цвета они точно не дотягивали. К горлу подступил ком, меня тошнило от страха. Наконец меня приволокли в маленькую комнатушку, посадили в кресло и жестко зафиксировали руки, ноги и голову. Железные скобы врезались в кожу, не давая возможности пошевелиться. Отвратительные женщины начали доставать из шкафов какие-то медицинские инструменты. Они были накрыты застиранными тряпками, и позвякивали, леденя душу. В комнату вошел мужчина, лицо которого закрывала медицинская маска. Он убрал тряпку с одного из лотков, но мне уже не удавалось разобрать, что там находиться. Через минуту у него в руках появился длинный металлический штырь, похожий на толстую иглу или спицу. Нет, скорее предмет напоминал гвоздь, потому, что с противоположной стороны располагалась шляпка, место для удара молотком. Женщина-ассистент взяла какие-то бумаги и прочитала показания. "Мы не будем долбить голову. С помощью этой иглы, минуя глазное яблоко, я пройду в мозг, уничтожив точечно маленький фрагмент. Она просто все забудет. Ей сразу станет легче. Растение не может осознать своего положения. Так лучше для всех." Игла медленно приближалась к переносице. Во сне я не могла даже крикнуть, только смотреть в черные, уводящие в бесконечность, глаза.
Я никому не писала несколько дней. Все воскресенье просидела в квартире, что-то приготовила, кажется это был салат, не помню уже, потом просмотрела альбомы с фотографиями, стало совсем тоскливо, и вытащив все имеющиеся комедии, я уселась перед телевизором. Вечером ходила кругами вокруг компьютера, но почту так и не открыла. Не могу, не хочу писать никому. И вообще, лучше все поменять в своей жизни, так не долго потерять рассудок. Прошло еще несколько дней. Работа отвлекала только в течении дня, а вечера.... они проходили тяжело. Я вспоминала наши с Павлом встречи зимой, знакомство. первые письма. Теперь уже от снега не осталось и следа. Город привели в порядок, вывезли весь мусор, покрасили заборы и стволы деревьев, обновили разметку на дороге, поставили новые детские площадки во дворах. Дышать стало легче. Несколько раз мне на глаза попался электронный билет в Израиль, один раз я его чуть не порвала, но все-таки сдержалась, зашвырнув в дальний угол отделения с документами. Павел, ведь он кто-то из подданных Ричарда, и отличается только масштабом наглости. Ричард уничтожит его, и глазом не моргнет. И что это я о нем так забочусь? Ричард, я до сих пор помню его прикосновения, пьянящие поцелуи и одно дыхание на двоих. Помню, а надо постараться забыть. Что-то промелькнуло в письме, что-то важное о Павле. Через несколько дней, я открыла компьютер и перечитала последнее письмо. Он пишет, что мои слова - безумие, но он с ними согласен.
- Ричард. Простите, что я напоминаю о себе. Вы пишите, что рады моей ненависти, но почему вы решили, что я выбрала именно ее, вам так привычно думать? Может это любовь помогает справиться с ужасом последних дней. Не бойтесь, я сама боюсь таких чувств, с ними всегда не просто, без них, правда, тоже. У меня много вопросов, как и у вас, очевидно. Вы предлагаете встретиться, пожалуй, я смогу вас увидеть через несколько дней. Только я не хочу чтобы это было у меня дома. Ричард, я живой человек, а не робот.... Думаю, вы это должны чувствовать как никто другой. Марина.
То что произошло со мной в каменном саду лучше не вспоминать. Я давно уже не любил свою жену. Меня как и её тяготило подаренное ей странником бессмертие. Когда-то она была необыкновенно красивой женщиной, но после рокового подарка моего отца, я видел в ней только красивую деталь интерьера. Чем же я так провинился перед ним? Мне действительно было её жалко, когда я волок её по ступеням вверх к каменному саду. Она никогда тут не бывала, да и я был всего однажды. Я помнил каждое мгновение того единственного посещения каменного сада. Когда он, будучи в бешенстве, достал мою душу из маленького аквариума, но ничего не делал с жемчужиной, только покрутил её в пальцах. Но когда я увидел эти маленькие разноцветные белые бусины обрамленные, каждая в свою раковину, что-то во мне сломалось. Мне стало безразлично, что он сделает со мной, лишь бы не трогал темно-красную горошину, пульсирующую на дне раковины. Но он будто сдул с неё пыль. И она стала почти бесцветной, полупрозрачной. И я ощутил холод, сковывающий грудь, сначала обжигающий потом приятный. И все стало на свои места. Все было можно, ничего не мешало, ничего не болело. Только блеклые вспышки на поверхности жемчужины прекрасно сочетались с приступами беспричинной злости. Где-то в мутной от времени соли лежала и жемчужина моей жены. Это было давно, хотя что такое давно для меня? Теперь я снова стоял напротив аквариума, и ждал своей участи. Отец повернулся ко мне, пристально посмотрел в глаза. Моя жена молчала потупившись. Ей всегда становилось плохо в его присутствии. – Скажи, ты счастлива? – Вдруг спросил он её с улыбкой. Она сглотнула. – Твои прегрешения так поросли мхом, что никто уж и не помнит, в чем они заключались. Я тебя освобождаю от повинности.
– Какой? – Тихо спросила она.
- От жизни в мглистых пределах. Ты свободна. Вольна делать, что хочешь. -
Она беспомощно вцепилась в мой рукав, не понимая, что ей делать с этой свободой, как с чем-то тяжелым, свалившимся на голову. – Только одно маленькое уточнение. Ты можешь вернуться к себе, в свой чудесный золотой век. Сразу после твоего исчезновения из дворца инфанта. Можешь остаться в космосе. Что ты выберешь?
- Я должна решить? – пролепетала она.
- Да. Причем сейчас.
- Я хочу вернуться, и не хочу бояться.
- Вот и славно. – Он вытащил на свет её жемчужину. Маленькую, больше похожую на пластмассовую бусинку, и раздавил её в пальцах. Она никогда не просила бессмертия. Она ничего не просила. Наверно она не поняла, что её только что лишили вечности. Отец кивнул мне. – Верни её туда. Сотри память. Потом продолжим разговор. Я жду тебя здесь. – Мне очень хотелось попробовать ослушаться его. Но я знал, что это бесполезно. Поэтому доставив бывшую жену в её столетие, я выполнил все указания молниеносно, и оставив недоумевающую королеву в покоях инфанта, исчез и вернулся к дверям его сада. Моментальные перемещения во времени и в пространстве измотали меня, и когда я вошел, то немного шатался от моментального сложения атомов. Когда он учил меня этому, то говорил, что пользоваться подобным способом передвижения я могу только в критических случаях. Сейчас наверное был именно такой случай. Он улыбнулся, почувствовав мое приближение, и вытащил мою жемчужину из аквариума. Я ждал, когда снова стану безучастным ко всему, войду в свое привычное состояние, и минутная вспышка эмоций снова скроется под безразличием. Но жемчужина в его длинных сильных пальцах вдруг заплясала, залилась бордовым светом.
- Я не отменял твоего наказания, но раз уж так случилось - это знак, что пожалуй хватит. Можешь страдать на здоровье. И он бросил её назад. Я стоял, как громом пораженный, не в силах ничего сказать, даже поблагодарить. По телу разливался ток. Сад приобретал краски, черный переход из сада в тронный зал заискрился тысячами осколков драгоценных камней.
Мне его никогда не понять. Грудь горела, громовые удары сердца отдавались в переносице. Я схватился за перила перехода, чтобы не упасть.
- Вы не хотите ничего мне объяснить?
- Нет.
- А ваши планы, которые я нарушил?
- Ты все исправишь сам.
- Как?
- Я пока не готов к разговору.
- Отец!
- Иди, Ричард, мне хочется разорвать тебя на части, я сдерживаюсь из последних сил.
Я поклонился, и стремглав бросился по ступеням. Мне предстоял ещё один переход.
Здравствуйте Павел. Простите за долгое молчание. Не стану вам врать, будто была занята или уезжала куда-то... нет, мне не хотелось писать. На душе очень тяжело, но я еще не готова об этом говорить. Говорят, время хороший доктор, и может вылечить от чего угодно, в том числе и от жизни. Напрасно вы думаете, что я влюблена, тем более безответно. Это не так, к сожалению.. К сожалению, потому, что любовь придает силы, делает жизнь наполненной самым великим смыслом. Любовью можно оправдать все. Люди придумали любовь к богу, чтобы заполнить пустоту и ответить на вопрос: в чем смысл жизни? Сразу все становится понятным. У меня внутри крутиться какой-то сумасшедший ураган. Он уже разрушил многое в моем мире, все остальное перемешал так, что не разберешь. Пусть все успокоится, когда-нибудь это же произойдет? Вопрос с моим замужеством - давайте закроем, до тех пор, пока я не пойму ваших мотивов, и тогда, если я действительно смогу вам помочь, я подумаю, скорее всего - соглашусь. Ведь мы друзья? Мои мотивы отпали сами собой... Меня преследовал один мужчина. Но замужество меня не спасет, а вам доставит слишком много проблем. Поверьте, Павел, я и так слишком много сказала. Я вполне верю в ваши силы, но это ничего не решит, вы же меня не любите... Теперь моя ситуация несколько изменилась, надеюсь, к лучшему. Все пройдет, я смогу к вам приехать, и мы будем вытаскивать только ваших скелетов из шкафов. Да, мне было плохо, очень плохо, но в такие минуты мне никто не нужен. Простите, но приезжать не надо. Маро.
Знаете, если вдруг мне потребуется помощь, или просто будет очень плохо после чего бы то ни было, такое ведь тоже возможно… Я не смогу к вам обратиться и не стану вытаскивать скелетов. Я сразу вспомню, как вы отсиживались в тишине и одиночестве, и сочли меня недостойным доверия, и не только. Вы можете скрыть ваше отношение за любыми красивыми словами, но результат очевиден. Вы не доверяете мне, и не можете на меня рассчитывать. Такая вот виртуальная дружба. Не нужно больше об этом.
Убеждать вас, что я смог бы вас защитить просто глупо и пафосно. Мои мотивы теперь не имеют значения, особенно после ваших слов. Я научился в жизни одному важному правилу – не обижаться на женщин, поэтому наверно я и не женат. Вы выстроили такую стену, и так стараетесь скрыть очевидное, что пожалуй, я расскажу вам сказку. Однажды молодой человек пошел в поле сеять рис, и нашел яйцо. Это было золотистое, очень красивое яйцо и он положил его в свою шляпу, и принес домой. Отнес в самое теплое место в доме и положил в мягкие опилки. Он не знал, какая птица снесла такое чудо. Он все боялся, что яйцо протухнет, но оно все росло, и становилось все прекраснее. На двадцатый день из него вылупилось безобразное существо на четырех лапах, с острой чешуей. Это был дракон, совсем крохотный, но такой смешной, что человек не смог выбросить его и начал выкармливать. А потом дракон вырос. Вырос больше комнаты и пришлось срочно расширять дом, чтобы спрятать его от соседей. Человек строил снаружи, дракон помогал изнутри. Дракон следил за ним глазами и издавал жалобные вздохи, когда человек шел в поле. Но когда дракон подрос ещё, человеку пришлось отвести его в горы. Там он спрятал его в пещере, и долгие годы подкармливал, пока чудовище росло. А когда оно выросло, то по-прежнему помнило ласковые руки, помогающие выбраться из скорлупы. Но потом разнеслась весть по провинции, что заболел император, и чтобы его излечить нужно найти чешую дракона. Человек тихо пробрался в горы и выдрал у своего питомца чешуйку, отнес её ко двору. Его заметили. Наградили. Он получил дом при дворе, но для того чтобы дочь императора могла принести первенца, лекари велели глашатаю объявить что нужно найти глаз дракона. Человек велел рикше везти его в горы, и там ночью стоя на коленях перед своим питомцем вымаливал его глаз. Дракон покорно подставил хищную морду. Над горами раздался горестный крик, от которого шапка с рикши слетела. Но гордый человек принес во дворец глаз чудовища. Ему разрешили стоять у черты трона и он вознесся на небывалую высоту. И вот когда прошло много лет, для первенца принцессы потребовалась печень дракона. Удачливый придворный снова отправился к своему питомцу. Он горько сетовал на судьбу, и плакал, как ему дорог его друг, которого он вырастил на своих руках. А дракон все смотрел и смотрел ему в глаза и из круглого глаза разумной рептилии скатилась одна крупная слеза. И снова над горами разнесся крик, на этот раз человеческий. И напрасно рикши ждали своего господина. Он больше не появился при дворе. Такая вот китайская сказка. Просто она мне нравится. Я буду очень рад вашему приезду, Маро. Если я буду долго молчать, наверно это будет не дракон, а просто суета. Павел
Вечер приближался к концу. Сегодня воскресенье, ровно неделю назад я готова была ...., на что я была готова? Да на все что угодно, лишь бы не сойти с ума. Провалиться под землю, спрятаться или найти Ричарда и ринуться в бой. Только бы не ждать, и не видеть кошмарных слов. У меня в голове еще долго вертелось это жуткое слово - лопотания. Удаление или разрушение лобовых частей головного мозга отвечающих за самооценку и принятие решений. Оказывается такая процедура существует на самом деле, и придумали ее люди. Мне показалось, что кто-то решил применить ее ко мне, может быть в более гуманном исполнении. Я испугалась по настоящему. Но сны не возвращались. Где-то в середине недели я решила написать письма, а потом ненавидела себя за это. Зачем? Меня словно магнитом тянуло к неведомому порогу, за которым прятался неведомый мир, совсем не такой знакомый как мне казалось. Что я о нем знаю? Только то, что придумала. Но вымысел здесь не причем. Я чувствовала - там что-то есть. Что-то огромное. пульсирующее, непредсказуемое... Как я писала о Сайме? Уже совсем не так как в детстве. Я представляла его в какой-то обстановке, а дальше, он как будто начинал жить своей жизнью, а я просто записывала то, что вижу. Я никогда не знала, чем закончится фрагмент, и насколько долго он продлиться. Будто кто-то разговаривал со мной из-за зыбкой пелены зеркала. Я уже не чувствовала той власти над своими героями, как это было в детстве. Но кто-то же должен был меня защитить? Совсем не обязательно, с чего я взяла? Завтра обычный рабочий день. Приближается мой отпуск. И что мне теперь с ним делать? На письма уже никто не отвечает, и меня это только радует. Пора обратиться к своему тур-оператору и забронировать гостиницу. Я теперь могу строить планы совершенно самостоятельно. Завтра этим и займусь.
Я крутился вокруг её дома, нарезая по весеннему асфальту замысловатые фигуры. Она зачем-то нужна ему. Нужна настолько, что он не стал ничего объяснять, но нельзя расслабляться и мое теперешнее состояние эйфории может прерваться в любой момент. От него можно ждать чего угодно. Я уговаривал себя, что он не сделал перерыв, просто простил, забыл, но я не верил в эти радужные мечты. Наконец, я не выдержал. Почему собственно я должен её оставить в покое? Я не стану больше ждать. Разве мне нужно разрешение? Вечером в воскресенье я просто позвонил в её двери. Она открыла, не спрашивая, кто там за дверью и замерла, пошатнувшись. Я подхватил её на руки. Прикосновение к ней вызвало жгучую волну по всему телу. Я отнес её в комнату и бережно усадил в кресло. Хотя мне хотелось… да какая разница. Она избавила меня от моего рока, это из-за неё он отпустил меня, сделал столько несвойственных ему поступков. – Марина, выслушай, пожалуйста. Я ещё не знаю, что скажу. Я не мог больше ждать. Мне кажется, я тебя люблю. Тебе это не нужно, я знаю. И я говорю, кажется, потому что это чувство не посещало меня уже … в общем, давно не посещало. Ты не хочешь меня видеть, я причинил тебе зло, ты ненавидишь меня. Может, презираешь, за то, что я разрушил твои планы, но я прошу тебя, не смотри так. Любого можно купить, я в этом уверен, вопрос лишь в цене. Я сделаю все, чтобы ты смотрела на меня не так, как сейчас. Не бойся меня. – Я стоял перед ней на коленях, держа её за руки и не давая подняться с кресла. В какой-то момент я почувствовал взгляд. Обернулся к маске. Он смотрел на меня через экран и в глазах его пылало пламя. Я вдруг понял, наверно слишком поздно. Он видел в ней женщину, но не мог этого осознать. Перед моими глазами закрутилась мутная карусель и я упал как подкошенный под его взглядом. Меня приподняло над полом и я рухнул снова. Потом зазвонил телефон. Она за все время моего монолога не сказала мне ни слова. Телефон звонил, а я не мог пошевелиться, и освободить ей дорогу. Наконец она с трудом поднялась, и переступив через мою руку, подошла к трубке. – Да, слушаю. – Голос её был ровным и совершенно спокойным. – Павел? Ничего не случилось. Я не очень могу сейчас говорить. Давайте я наберу вас позже. – В этот момент в моей голове тоже звучал его голос. Только он скорее походил на рык. – Ты снова хочешь попытать удачу, мальчик. К сожалению эмоции ещё не подразумевают интуицию. У тебя неделя, чтобы привести её в спокойное состояние, а потом я скажу тебе, что ты сделаешь. – Я уже догадывался, чего он потребует. Мне хотелось кричать, он снова ломает все что живет, дышит, и обладает какой-то индивидуальностью вокруг него. В этот момент в телефонной трубке, прислоненной к её уху он тоже звучал. Совсем по другому, спокойно и умиротворяющее. Она слушала внимательно, не перебивая. Я видел, как её глаза постепенно потеплели. Я медленно поднялся и сел на диван. Она смотрела на меня, но отрешенно. Кажется, она устала бояться. Потом она улыбнулась и положила телефон на место. Прошла к бару, достала бутылку и плеснула себе и мне в стаканы чего-то крепкого. - Мне бы сейчас драконьей крови, - пробормотал я. – Марина, не молчи. Скажи, что ты не станешь от меня убегать. – Она молча подала мне стакан. Я поймал её руку, поднес к губам. – Я свободен, я развелся, - вдруг ни с того ни с сего признался я.
- Вы же меня не любите…она повторила это несколько раз в письмах. А если бы любил. Нет, конечно не я, но мой герой, персонаж, бывший военный врач по имени Павел. Если бы он её любил, она бы принесла эту жертву с большим правом, защищая от неведомой опасности не просто благовоспитанного приятного человека, а мужчину в неё влюбленного. Она, как не крути, ведет себя на редкость благородно. Но любовь не искупает все, девочка. Она напротив, усложняет… Надо с ней поговорить. Я написал ей злое письмо, даже если она не почувствует злости. А Ричард, он и в самом деле увлекся. Так непривычно видеть его горящие глаза. Надо же, что именно этим увлечением ему придется поступиться. Я набрал её телефон. Ей должно быть очень страшно, но если этот щенок снова доведет её до истерики, я уберу его с Земли. Она удивительно владела собой. Голос был ровный и спокойный, и если бы я не знал, что в этот момент происходит в её доме, я решил бы, что она собирается спать. – Маро, я хотел извиниться. За то что не прилетел сразу, как почувствовал, что что-то происходит. Помните ваших наблюдателей? Конечно помните. Так вот, маска действительно вас охраняет. Просто прикоснитесь к ней рукой, если вам плохо. Знаете, проблема современности это неверие. Женщины не верят в своих мужчин. Я не говорю, что это несправедливо, заметьте. Они готовы защитить своих производителей от любого врага, встать на его место с пулеметом и гранатами, только чтобы сохранить мужчин, как вид. А мужчины от этого хиреют. Вместо того чтобы в нужный момент стать слабой и покорной, современная женщина доказывает себе и всему остальному миру, что может справиться со всем в одиночку. И справляется. С насилием, наглостью, тупостью. А потом сетует, что любовь в этом мире стала только обозначением процесса соития полов. – Я говорил долго. Она слушала, не перебивая. Ну ещё бы. Он сидел напротив, и пожирал её глазами. Дорвался до эмоций, щенок. И почему меня это так бесит. А потом я увидел его глаза, устремленные ко мне, и прочел его мысль, которую он пестовал с самого начало моего монолога. Я даже поперхнулся от его предположения. Потом быстро распрощался с ней. А ведь мне придется ответить себе на вопрос, почему я тяну время? Но пока ответа не было. Как не было ответа откуда взялись истории, проникшие в этот мир через её сны.
Я вернулась после работы поздно. Медленно вошла в пустую квартиру, огляделась по сторонам. Никого. Первым делом я подошла к маске, висящей на стене, сняла ее и провела ладонью по пустым глазницам. "Что ж мне теперь тебя все время с собой таскать, в качестве смертельного оружия, или средства связи? Молчишь? Повешу-ка я тебя куда-нибудь, подальше. Вот, только куда?" Этот сложный вопрос я отложила на будущее, спрятав маску в шкаф. Вчерашний вечер закончился неожиданно быстро. Я попросила Ричарда уйти, и он ушел, практически ничего больше не сказав. Мысли путались в моей голове, я все время думала то о нем, то о Павле. Все труднее становилось просто отмалчиваться. Хватит думать, говорила я сама себе, у тебя это плохо получается. Надо попробовать отрешиться и подумать, чего же мне самой хочется... А хочется мне на необитаемый остров, и чтобы ни одной живой души( и даже мертвой). Маленький остров с белым песком и пальмами и красивым, безопасным лесом, прохладным, голубым озером.... никаких телефонов, никаких гостей, масок и диких зверей. Так, что-то я размечталась. Интересно, если бы я рассказала все это психоаналитику, что бы он сказал? Остров, в ближайшее время не светит, тем более необитаемый. Чтобы мне такое сотворить? Что-нибудь такое, чего они от меня не ждут. Послать обоих к чертовой матери? Послать можно, но, боюсь, они не пойдут, еще и обидеться могут, а это опасно. Может принять оба предложения, а там, пусть сами разбираются... Хорошая идея! А то я какая-то слишком правильная. Интересно, на каком этапе мои кавалеры обменяются информацией? А что они потом сделают со мной? Но идея мне нравится, честное слово. Помирать, так с музыкой, по крайней мере, будет весело.... какое-то время. Не могу же я все время сидеть как мышь под веником. Всего бояться, оглядываясь входить в квартиру, придумывать умные ответы... надоело. Женщина я, или кто?
- Добрый вечер. Ричард, я все время вспоминаю вчерашний вечер ( пока не вру ) Вы так много успели сказать. У вас видимо, особый талант, сказать много, и не сказать ничего. Попробуем вспомнить. Вы "кажется" меня любите, и вы развелись. Что это значит? Ничего? Это было просто? Не знаю, поздравлять вас, или выразить соболезнования. Скорее всего - первое, но вдруг вы безутешны? Я боюсь вас - это правда, но я не испытываю ненависти. Вы слишком сильны и непредсказуемы, а мне нечего вам противопоставить. Если человек любит, он не может сознательно причинить зло. Но вы, помнится, говорили, что уничтожаете своих спутниц именно тогда, когда они вам дороги, чтобы не разочаровываться в идеале. Что же ждет меня? Мне не хотелось бы все время ждать удар в спину. Вы не разрушили моих планов, и мне не за что вас презирать, не все так мрачно. Вы сказали вчера, что мне не нужна ваша любовь. И это тоже, не совсем правда. Любовь всегда нужна, и всегда желанна, вопрос только в том, как ты можешь на нее ответить, и требуется ли отвечать ( и это тоже вполне искренне). Любой женщине лестно, что ее любят, даже если поклонник и не слишком престижен. Попробуй, лиши ее всего этого! В очень редких случаях, дама вздохнет с облегчением. Скорее всего, ей сразу же будет чего-то не хватать. С вами же, все наоборот, даже маленький знак вашего внимания, поднимает женщину на небывалую высоту. Я это видела (действительно, видела). Так что в моем арсенале оружия сопротивления остался только страх. Дайте возможность ему пройти, и все может измениться. Марина.
- Павел, вы высказались довольно жестко, даже жестоко, я бы сказала. Поставили на этом точку, и больше ничего не желаете обсуждать. Даже не даете права высказать свой взгляд. Вы все уже поняли и сделали определенные выводы. Завидую вам, у вас появилась определенность, а я до сих пор ничего не могу понять. Не хотите ничего слышать - не надо. К вам очень сложно пробиться. Может я, правда, не достаточно пробовала. Но сейчас моих сил, явно, не хватит. Если я вас чем-то обидела - простите. Я привыкла решать все свои проблемы самостоятельно. Не подумайте, я не хвастаюсь, это даже стыдно для женщины, говорит, скорее, о ее полной несостоятельности. Вы правы - я устала бороться сама. У вас еще не пропало желание меня защищать? Вы так уверены в своих силах, а главное в том, надо ли вам это? Что ж, мне действительно будет спокойней рядом с вами. Вы ведь еще не приняли мой отказ? Надеюсь вы отпустите меня, если я решу уйти. Спокойной ночи. Маро.
Мне мучительно хотелось любви. Нет, не секса, ни страсти, а именно любви, со всеми страданиями и надеждами на взаимность. Это чувство было таким непривычным, что я забрел по мокрым дорожкам парка в самую его глубину и забравшись в сухую беседку под голыми ещё ветвями уставился в деревянную стену, пестрящую надписями Вот он готовый созреть плод, только некуда ему упасть. Я не помнил этого состояния. Наверно я уже любил когда-то. Я всегда знал, что могу добиться любой женщины, если захочу. Космос одарил меня щедро, при этом забрав все, что могло отвлекать. А ведь если бы странник не лишил меня восприятия импульса небольшого диапазона, я никогда не почувствовал бы то, что меня переполняло теперь. Прорывающаяся наружу весна трепетала у меня в кончиках пальцев, Что она такое? Эта женщина не робот, не программа, не идеал. Она почему-то интересует его, возможно он неосознанно испытывает влечение к ней, но сам не готов понять это. Я увидел сегодня в его глазах нечто, что натолкнуло меня на эту мысль. Он редко смотрел на женщин, вернее редко их видел. Я помню, как он смотрел на мать. Из тех далеких времен осталось всего несколько картинок. Я знаю, почему он так мучил меня, вернее думал, что знаю. Мне казалось неправильным, что из нас двоих он выбрал меня. Разыскал меня первого на горячем острове. А её не успел. А потом всякий раз отводил от меня взгляд, будто жалел, что сделал этот выбор. Это давно в прошлом, не стоит и вспоминать. Он-то наверняка не помнит. Но сегодня в его глазах мелькнуло похожее выражение. На мою мачеху он никогда так не смотрел. Никогда не делал выбор между моим братом и ей. А я всегда знал, что любовь это не удел королей. И был готов вернее подготовлен к этому. В эту женщину нельзя было влюбляться мне, раз она интересует его. Самое отвратительное, что я не знаю, правильно ли я рассчитал. Он не открывает карты, никогда не открывал, ни перед кем. Он всегда оставался собой. А я мог быть кем угодно. Мне не составляло труда изменить характер, внешность, голос. Пришло время спросить себя, хочется ли мне оставаться всем одновременно и ничем в то же время. Что я люблю? Кто мои друзья? Что мне нужно? Черт, побери. Сколько вопросов из одного желания. Я слонялся по городу, даже по нескольким городам. Правильнее всего было бы улететь. Но зная своего отца, я понимал, что меня вернут, как бы далеко я не бежал. В конце концов, ничего не было говорено однозначно. Он не запрещал мне любить. Ха, ещё недавно этот вопрос меня не беспокоил. А чуть раньше я полагал, что никто не в силах этого сделать. Теперь я был не так самонадеян, но все же иллюзии снова возвращались. Мне хотелось бунта. Наверно потому, что меня давно оставили в покое. Я король. Я могу все. И никто не может мне помешать. Правда подобная бравада хороша, когда есть только одно обстоятельство. А в данном случае я могу убеждать себя сколько угодно. Мне указали на дверь. И я убрался, как нашкодивший школьник. И меня тут больше ничто не удерживает. Писем мне ждать не от кого, указаний… ну указания меня найдут везде. Кстати, у меня остался один должок. Я направился к одному пышному королевскому двору. Там меня всегда ждали, с ненавистью и злобой. Такой же одинокий и обветшалый король, не взирая на все великолепие своего дворца и свиты. Но моего извечного врага и бывшего друга нигде не было. Планета бурлила от восторга, разряженные подданные во всю праздновали отсутствие своего монарха. Но я знал, где его искать. Сколько раз за последние дни я использовал отцовскую науку прохождения пространства, уж и не сосчитать. Но корабль, это слишком долго. Я отправился своим ходом. Мрачное место, куда более мрачное, чем моя вотчина. Волны катили черные валы и разбивали белые зубы о гребни утеса под серым бетоном основания башни. Я увидел серую тень метнувшуюся из окна башни, тень замерла над валом, заметив меня и неторопливо спланировала на утес. Он всегда хотел быть выше меня. Я остался внизу.
- Что тебе надо? – без излишней дипломатии спросил он. Вот так всегда, когда мы оставались одни, он смотрел в сторону и говорил с моим плечом.
- Ничего. От тебя – ничего. Просто я пролетал мимо.
Он поднял красиво изогнутую бровь.
- Мимо?
- И решил навестить тебя.
- Не тяни, Ричард.
- ну как я ему скажу. И зачем был этот жест. Он расценит его как слабость.
- Твоя жена нездорова?
- Она больше не моя жена. Странник прекратил этот фарс.
- Фарс?
- Прекрати повторять за мной. Ты слышал, что я сказал. Она отправлена на землю. В свое время и на свое место. Просто я подумал, что ты должен об этом услышать от меня.
Он церемонно раскланялся. Я развернулся, собираясь улететь с этой негостеприимной планеты, но он вдруг окликнул меня.
- Идем в башню.
Я молча последовал за ним.
- Выпьешь?
- Давай.
Мы сели у низкого камня, заменяющего ему стол. На поверхности, счесанной и выглаженной отчетливо проступали следы когтей. Он сюда летал не от избытка радости.
Мы выпили молча. Он налил снова.
- Как это произошло?
Так я и расскажу ему.
- Я встретил одну женщину. - Что я делаю? Ему-то какое дело. – Но вмешался отец.
Он кивнул. Без улыбки и радостного блеска в глазах, который появлялся при моих промахах. Он ничего больше не спрашивал. Просто цедил черную жидкость из своего кубка. – Я стер ей воспоминания о нашем мире. Полностью. И о тебе тоже. Она снова королева и ей двадцать четыре. Она полна надежд, и уверена в своей непогрешимости. – Он снова кивнул задумчиво. – Ты ничего не скажешь?
- Новая веха. Равновесие разрушено. Что ты ждешь от меня, Ричард?
Я пожал плечами.
- Ты снова вертишься как уж на сковородке, чтобы не потерять себя, но каждая новая веха делает нас другими.
- Я больше не хочу перемен, мой бывший друг.
- Ты не можешь указывать космосу. Будь с ним собой, тебе все равно его не обмануть.
- Ты это всегда говорил.
- Да. И он вернет тебе тем же.
- Спасибо.
- Не за что. Она землянка?
- Кто? Ах, да, а кто же ещё. Но все так сложно…
- Да что ты? А я думал, что все просто… как всегда.
Он впервые усмехнулся. – Я могу отправиться в свою опочивальню на океане, и не выходить годами. Но теперь не тот случай. Ты можешь поступить так же. Но ты же не станешь, это не в твоем характере.
- А что в моем?
- Ты всегда добиваешься результата не особо интересуясь с каким он будет знаком.
- Ты издеваешься?
- Над собой, Рич. Я чувствую себя таким старым, что могу себе это позволить без опаски быть непонятым. – Он встал. Король до кончиков ногтей. Он мне помог. Я кивнул и тоже поднялся, оставив кубок полным наполовину. Растворившись в воздухе я нарисовался возле своего дворца. Теперь на все пределы только я и был живым. Башня опустела. Я сотворил некое подобие компьютера, и собирался написать ей, продолжить добиваться результата, как сказал мне Карлос. На экране светилось письмо. Вот чего я совсем не ждал, так это её ответа. – Марина, ты все неправильно поняла. Глупо писать, что я влюбился впервые, и ты не поверишь, и я не стану врать. Но я правда, не помню, когда это происходило в последний раз. Я не стану тебя убивать. Если бы я мог, то наверное уже сделал бы это. Я просто изменился. Ты конечно, не веришь, и правильно. Возможно это не надолго. Но мне хочется чтобы ты об этом знала. Я безумно хочу тебя, но ещё больше я хочу чтобы ты была рядом со мной. И я обычно добиваюсь своего. Спасибо за поздравления, и я безутешен. И не потому, что развелся. Мы и не были никогда близки, а потому, что у меня не стало больше причин прятаться. Я тебя люблю. Позови меня. Просто позови. Р
Доброй ночи, Мариночка. Ваши упреки незаслуженны. Я просто рассказал вам китайскую сказку, вот и все. Теперь по порядку. У меня желания так быстро не пропадают. Особенно не реализованные. Я не сделал выводов, во всяком случае, я их вам не озвучивал. А что касается ваших попыток пробиться ко мне, то похоже вы пробовали через параллельный мир, откуда нет входа. Я вот он, весь. И если вы согласны, то давайте не будем больше осыпать друг друга колкостями, а обсудим детали нашего договора. Если в чем-то мы не придем к соглашению, это не помешает остаться нам в добрых отношениях. И самое главное, я не собираюсь удерживать вас силой. Мы живем не при феодализме. Вы любите другого человека, и по какой-то причине не можете или не хотите быть с ним? Я постараюсь вас отвлечь. Вы боитесь, что я запру вас в загородном имении и перестану выпускать на улицу? Вы не обязаны жить со мной, хотя мне бы и хотелось этого. Я собираюсь украсить вашу жизнь, а не разрушать её. У вас есть любовник, и вы боитесь, что не сможете видеться с ним? Вот тут мы вплотную подходим к пунктам брачного договора. Я не тяну вас ни в один из религиозных институтов брака. Мы будем видеться намного чаще чем сейчас, это точно, но совсем не обязательно против воли. Если вы готовы к переговорам, тогда давайте говорить не отстраненно, а по данной теме. И все щекотливые моменты лучше обсудить теперь. У меня есть несколько вопросов про ваше отношение к жизни. Жду только вашего ответа. Например: «Я согласна быть вашей женой при соответствующих условиях». Простите мне некоторую холодность тона. На самом деле, я просто волнуюсь. Мне совершенно не понятно, почему вы решили сменить гнев на милость. Но я этому очень рад. Павел.
- Добрый день, Павел. Ваша китайская сказочка мне понравилась, я ее теперь тоже люблю. Только вот мне почему-то кажется, что рассказали вы ее совсем не просто так. Ну, да ладно. Теперь относительно очень важного для меня вопроса - замужества. Очень дельное предложение - давайте обсудим щекотливые моменты сейчас. Я предлагаю выбрать для каждого письма определенную тему и проговорить (прописать) свое отношению к данной стороне жизни. Если мои, или ваши, взгляды не шокируют другую сторону, и мы придем к пониманию - поставим "галочку" и продолжим обсуждение будущего контракта. Темы могут быть самые разные, например - дети, супружеская верность, работа, друзья, отдых, свобода... Понятно, что всех аспектов мы не коснемся, и довольно много мелочей выплывет в процессе будущей жизни, но, по крайней мере я постараюсь понять вас, а вы меня. Даже если выяснится, в процессе обмена информацией, что я никак не смогу мириться с каким-нибудь обязательным условием, мы лучше узнаем друг друга и не прекратим наши дружеские отношения. Павел, мое предложение выглядит как-то уж слишком сухо, в каком-то деловом ключе, но у меня не получается по другому. Во-первых я нахожусь на работе, а во-вторых я никогда жизни не занималась подобным договором. Скажу откровенно, начиная этот путь, я не знаю к чему я хочу прийти, к совместной жизни, в которой, я надеюсь, появится чувство, или к пониманию того, что рядом со мной останется не просто друг, а еще и надежный партнер, о котором я знаю немного больше чем положено. Может быть начнем с самой щекотливой темы, которую вы уже затронули в прошлом письме? Я никого не люблю, об этом я уже писала, но вы, почему-то никак не хотите меня услышать. Павел, я не стала бы обсуждать с вами подобный договор, если бы любила другого. Это уж точно никак не вяжется с моим внутренним миром. Мужчины, конечно они присутствуют в моей жизни. Но я не собираюсь продолжать подобные отношения после свадьбы, во всяком случае открыто. Думаю, они просто прекратятся. Тут все, во многом, зависит от вашего отношения. Могу сказать определенно, что если я все-таки кого-то полюблю, я вынуждена буду уйти, и долго тянуть я не стану. Относительно вашей личной жизни у меня нет никаких требований. Все пожалуйста, до определенного предела. А предел это наступит в том случае, если кто-то из ваших любовниц посмеет начать выяснять со мной отношения или отпускать колкости в мой адрес. Я человек довольно мирный, но, боюсь, ей не поздоровится. Надеюсь, вы избавите меня от подобных моментов. Физическая измена совсем не так страшна как душевная. Но, все эти рассуждения актуальны только на сегодняшний день. Если наши отношения изменятся, и вы станете ближе.... не уверена, что я так легко буду относиться к изменам. Павел, поверьте, мне очень тяжело дается каждое слово. Может быть, когда мы увидимся, не о чем будет говорить, все станет понятно без слов. А пока.... Хотелось бы услышать ваше мнение и комментарии к моему письму, по возможности, предельно откровенные. Не молчите. М
Вот так неожиданный поворот. Я был практически уверен, что она откажется. С этой женщиной интересно. А мне интересно вдвойне, её имиджтак не вяжется с рутиной и обыденностью её окружающей. Вот только наш король может сильно навредить моим планам. Нельзя так с ним поступать. Я давно искал повода убрат ьфарфоровую куклу из мглистых пределов, но выбрал повод не слишком удачный. Мне приятно на него смотреть, смотреть как бы отстраненно, забывая что в нем течет моя кровь. Я не хочу сравнивать, но сравнения приходят сами собой. Будь он на моем месте, он был бы сильнее, дальновиднее, спокойнее меня. Но он ещё может на нем оказаться. Правда, я делаю все возможное, чтобы этот виток спирали не окончился так как прошлый. Но до сих пор не уверен, что могу что-то изменить. Стоп. Я на земле не для того, чтобы думать об этом, я собирался отдохнуть, не выбирать вариантов, не просчитывать возможные комбинации. К черту. Мне хочется пожить в своей раковине, никаких миссий, никаких войн. Я снова послал ему зов. Бедный мальчик, бедное древнее чудовище, оставшееся ребенком и сохранившее все лучшие свои качества не смотря на окружающие реалии. Он появился почти мгновенно. Лицо его было ещё более бледным, чем обычно. Он слишком часто пользовался моментальным переходом. Особенно последнее время.
- Вы велели прибыть отец.
- Ты слишком часто прыгаешь в пространстве. Я говорил пользоваться этим только в экстренных случаях.
- Разве ваш приказ, явиться, не такой случай?
- Ты мог прилететь на корабле. Я не сказал, что это срочно.
- Да, отец.
- Ричард, ты заблудился. Земля не лучшее место для ответов на собственные вопросы.
- И вы намерены меня отослать?
- Ричард, тебе не идет говорить рубленными фразами, ждать приказа, молча подчиняться. Ты другой. Твое наказание продлилось всего пятьсот лет, а ты совершенно забыл, какой ты на самом деле. Это было удачное замещение сна, которым мы все пользуемся.
- Мне показалось, гораздо дольше. Отец…кто для вас эта женщина?
- Какая? – слукавил я. Но он поднял на меня свои черные блестящие глаза.
- зачем вы лжете?
Стоило бы выразить гнев, но я его не ощущал. Я чувствовал только усталость.
- Ты хочешь правду? А зачем она тебе? Ты же знаешь, что она всегда субъективна.
- Отдайте её мне.
- Нет. – Я покачал головой. – Я её изучаю. И ты мне мешаешь.
- А я её люблю. – тихо сказал он, склонив голову.
Я почему-то взбесился. Любит он, видите ли!
- Потому что она не умерла в твоих объятиях!? Потому что не готова умирать ради тебя?! Потому что ты вдруг осознал, что способен на любовь? свою жену ты тоже любил.
- Свою жену я никогда не любил. Я мстил.
- Забудь Ричард. Или мне придется решить вопрос кардинально.
- Вы её убьете.
- Не знаю. Ты не читаешь её мысли?
Он покачал головой. И не рассказывал ей о своем мире? – прозвучало скорее как утверждение, чем как вопрос.
- Я думал, это вы рассказали.
- Я тоже не вижу её мыслей, не рассказывал ей ничего, и собираюсь сделать её своей женой на период её нынешней реинкарнации, чтобы выяснить этот феномен. Нельзя любить подобное порождение космоса, я не запрещаю тебе видеться с ней, но прекрати её пугать. Мне нужен чистый разум.
- Это жестоко, отец.
- Ты говоришь мне о жестокости? А как же твоя жена? Ты не поступил с ней жестоко? А с твоим бывшим другом? Тебя не волновали эти мелочи раньше. И теперь, когда ты мыслишь и чувствуешь по прежнему, я могу тебе это напомнить. Её жизнь коротка, когда она попадет к тебе, ты будешь волен распоряжаться её душой, но это произойдет не раньше, чем я пойму её.
- Вы смотрели на неё сквозь маску…
- Я смотрел на тебя. – сердито перебил его я.
- Я помню этот взгляд. Так не смотрят на объект изучения. Так смотрят на женщину, которую хотят видеть своей.
- Глупости, Рич. Тебе показалось. Иди. И прекрати летать так быстро. Сожжешь крылья.
Он ушел, я же набрал полную ванну кипящего геля и закурив сигару погрузился туда, вспоминая некоторые события, которых не должен был бы помнить, учитывая предыдущий разговор. Глупости. Ему показалось. И мне померещилось.
Я открыл компьютер. Надо отвечать. Причем откровенно. Я даже засмеялся, представив себе любую из своих жен, выясняющих со мной подобные аспекты будущей совместной жизни. – Доброй ночи, радость моя. Рад что вы относитесь серьезно к моей просьбе. Я постараюсь тоже быть обстоятельным и честным. Я не возражаю, чтобы у моей жены был любовник, если я не смогу насытить её физических и моральных потребностей. И даже после свадьбы. Но я не допускаю нарочито пренебрежительного отношения к нормам поведения. Если вы едете за город с подругой, я не стану бежать за вами и выявлять её половую принадлежность. Но если застану в своей спальне откровенную сцену, не стану предлагать, «Не скучайте, пока я сварю кофе». Скорее, выкину его из окна, как образец анекдотов. Если вы будете объектом пристального внимания других мужчин, в чем я почти уверен, думаю, мне это будет приятно. Я не требую излишней щепетильности и честности по отношению ко мне, иначе мне придется действовать адекватно. Что касается моего поведения – думаю что уважение это залог удачного брака, и даже рядом с полу-знакомой женщиной с которой я пришел, я стараюсь не оказывать знаки внимания другим. Так меня учили в детстве. Мужчины намного чувствительней к насмешкам, поскольку подвергаются им реже. Если муж ведет себя как ночной мотылек, обычно смеются над женой, а я могу стать очень неприятен, если кто-то посмеет смеяться над моей половиной. Вот кажется, довольно объективно. Теперь тема не менее щекотливая – дети. Это та тема, что на самом деле может стать очень болезненной, если мы не придем к единому мнению. Дети у меня есть. Не могу сказать, что я хороший отец. Я не собираюсь посвящать их в свою личную жизнь, и даже приглашать на свадьбу. Если конечно, вы захотите устраивать торжество. Но может разве случайно… Но иметь ещё детей не входит в мои планы. Если вы будете очень настаивать, я возможно пересмотрю свое мнение, но я не уверен, что могу иметь ещё детей.. Так будет проще. Но исключения бывают. Не стану больше развивать тему, не узнав вашего мнения. Павел.
Я сидела перед компьютером и в который раз читала письмо Ричарда. Как много поместилось в нескольких предложениях. Так много страсти, готовой вырваться наружу, огромное желание жить и чувствовать, взять все что возможно, перевернуть этот мир с ног на голову, сила, позволяющая это сделать. Что я могу ему ответить? Только то, что я боюсь той энергии, которой он готов поделиться. Как жалко будут выглядеть мои слова...
- Ричард. Мне очень бы хотелось тебя позвать, забыть обо всем на свете, перестать думать и сомневаться, но... мне кажется ты все понимаешь. В тебе так много необузданной энергии. Она поглотит меня полностью, ты даже не заметишь и очень скоро забудешь. Остановись, Ричард, оглянись по сторонам, пей этот мир по капле, постарайся почувствовать всю гамму вкуса. Мне бы очень хотелось тебе верить, и мне сейчас кажется, что я знаю тебя всю жизнь. Ты изменился и теперь жизнь, весь мир вокруг тебя, измениться. Не спеши, ты можешь его разрушить, уничтожить что-то хрупкое, что находится совсем рядом. Ты же знаешь, что я не люблю тебя, и не могу врать, у меня не получится. Я разучилась любить, это чувство меня пугает, даже если оно рядом. Может, я сама уже умерла? С одним, я без всякой любви, обсуждаю условия брачного контракта, надеясь почувствовать хоть каплю эмоций, с тобой - удержать рассудок в холоде. Может мне это просто не под силу. Мне плохо, Ричард, я не знаю, что происходит. Такое ощущение, что я оказалась на пути движения нескольких стихий совершенно случайно, и от меня ничего не зависит, я даже не могу отойти в сторону. Прости, мне нечего тебе сказать. М
Я прочел её письмо уже по дороге. Неужели она думает, что я так просто могу отступить? Что она знает о предмете, о котором пытается рассуждать? Я не понесся к ней со скоростью ноль, полетел на корабле, как и было мне приказано. Злить его не входило в мои планы теперь. Но его эксперименты над душами гораздо страшнее, чем я могу выдержать. Я писал с главного дисплея корабля, перед тем, как замаскировать его возле её дома. – Девочка моя, я не так легко смогу оглядеться вокруг, занемела шея, я давно ею не вертел. Но твои отказы только подогревают. Я знаю, что ты собираешься замуж за моего родственника, но насколько я знаю, с твоих же слов, он не предмет твоих снов. Больно, что и не я, тоже. Если бы ты его любила… но это почти смешно. Я еду к тебе. Я не собираюсь тебя пугать, хочу просто прижать тебя к себе, чувствовать твой пульс и видеть влажный блеск глаз. И слова будут не важны… знаю, ты скажешь мне, что не хочешь меня видеть. Поэтому я не стану дожидаться ответа. Я уже здесь, у твоих дверей. Не стоит их запирать, я войду в окно. Р
Ровно двенадцать. Я вхожу в полутемный салон. Из ванной слышится плеск воды. Она принимает ванну. Пугать её я не стану. Слезы восторга гораздо приятнее. Но и для них пока не время. Выбиваю свет в доме. Слышу как она матерится сквозь зубы. Слышится чирканье спички. Оглядываю комнату. Телефон тоже возле неё. Вхожу в сеть. Набираю номер. Не менее витиеватые ругательства. – Алло!
Молчу, улыбаясь. Стоя у самой двери ванной.
- Кто это, говорите!
- Может, ты поговоришь со мной? - говорю тихо отходя к балкону. В ванной меня не слышно.
- Кто это говорит? – Голос более напряжен.
- Ты меня действительно не узнала, или делаешь вид?
- Ричард, я немного занята.
- Я просто хотел сказать, чтобы ты не испугалась, когда я зайду. Мне включить свет, или оставить так?
- Есть вариант, что ты не станешь заходить?
- Он не рассматривается.
- Оставь так. – После короткой паузы.
- Я принесу ещё свечи…
- Ричард, пожалуйста…
Я выхожу из сети. У неё в трубке сейчас короткие гудки. Очень предусмотрительно брать с собой в ванну телефон. Нажимаю на ручку двери. Она смотрит на меня из огромной ванны в углу, свеча трещит, и пламя дергается как в последнем танце умирающая балерина. Сажусь на край ванны, руки тянутся к пуговицам рубашки.
- Рич…
- Тихо. Просто тут жарко. – Прикладываю палец к её губам. – Молчи, я не буду тебя пугать.
- Достаточно и прошлых разов.
Снимаю рубашку. Она молча пристально смотрит на меня. Тишина просто звенящая. Только пламя трещит. Опускаю руку в воду, легко прикасаюсь к её колену.
- Я скоро уйду, - бормочу я. –Только посмотрю на тебя. –Уж лучше действительно убить её. Эта мысль холодом сковывает сердце. Да я и не успею. Метка защитит её от моих последних объятий. Но пока ещё есть время. Может, просто рассказать ей? Нет, этого делать нельзя. Пытаться очернить Павла в её глазах глупо. Я добьюсь обратного. У меня нет власти над её сознанием. Возможно, мне удастся проникнуть в её сон, но для этого нужно чтобы она заснула рядом со мной в полной уверенности и спокойствии. Задача не из простых, хоть и кажется ерундой. Она мне не верит, она меня боится, а я как идиот все это ещё и усугубляю. Я стал водить ладонью по её напряженной ноге. – Пустишь к себе? – Она качнула головой. – Я не буду раздеваться. – Она усмехнулась, весьма недвусмысленно. – Тогда я разденусь.
- Не можете определиться?
- В письме ты уже была со мной на «ты». - Я быстро сбросил брюки под её неожиданно пристальным взглядом. Зажег ещё свечи и расставил их по краю ванны. Места было много, и вода уже наполовину остыла. Краны она закрутила ещё когда я звонил по телефону. Мне вода вообще показалась ледяной. Я принялся её подогревать, пока она не села, выпрямившись.
- Что случилось? Я к тебе не прикоснулся!
- Тебе не кажется, что вода слишком горячая?
- Да? Сейчас остынет. – Я осторожно приблизился и ушел под воду рядом с ней. Вынырнул, обнял её и опустил ниже. – Все же я предпочел бы плавать с тобой в бассейне в моем доме. Там тоже тесно, но все же чуть больше места.
- Тогда может ты направишься к себе и оставишь меня плавать тут?
- Не нужно мне грубить. Я не обидел и не оскорбил тебя ни жестом ни словом. Постарайся пересилить страх.
Она дернулась, глаза её посветлели, зрачки сузились, как у оборотня кошки в момент перевоплощения.
- А почему это я должна стараться? Ради чего, Ричард?
- Не повышай на меня голос. Я прекрасно слышу, кроме того здесь очень тихо.
Я прижал её к себе и поднял над водой.
- Что ты себе позволяешь?! Я собиралась посушить голову.
- Ты и так восхитительна, - пробормотал я, набрасывая на неё махровую простынь. Вынес в коридор, оставляя под собой мокрые пятна. В дверях салона я остановился, сейчас он может увидеть, что я не внял его увещеваниям. Ну и пусть. Плевать. Разве не за этим я здесь? Я хотел что-то доказать ему, я ревновал, теперь уж и не пойму кого к кому. Но маски на стене не было. Я удивленно посмотрел на нее.
Она поймала мой взгляд, усмехнулась.
- Ты тоже боишься артефакта? Бесстрашный влюбленный…
- Почему ты убрала маску?
- Может, поставишь меня на пол?
Я тряхнул мокрыми волосами и направился со своей ношей в спальню. Надеюсь она не перевесила его изображение туда. Иначе это было бы несколько экстравагантно с моей стороны.
- Что ты собираешься делать?
- Спать с тобой до утра.
У меня кружилась голова и все плыло перед глазами. Отражение свечей в воде, тонкое мерцание огненной стихии на темной поверхности, черные глаза, взгляд, обжигающий ледяным огнем, пронизывающий насквозь, тишина, сбивающееся дыхание совсем близко и бешеное сердцебиение, уже не понятно чье, мое или его. Ричард принес меня в спальню и положил на широкую кровать. Махровое полотенце пропиталась влагой, с ним явно придется расстаться. Я потянулась за рубашкой, висевшей на кресле возле кровати. Он стоял голый возле зеркала, в совершенно темной комнате и собирался зажечь свечи.
- Что ты делаешь? Шикарная рубашка от делового костюма, зачем она тебе в постели?
Я отдернула руку.
- Поверь мне, этот лоскут тонкого шелка не спасет тебя.... Собственно, тебе ничего не угрожает, девочка моя.
У меня больно ударило сердце, хотелось просто разрыдаться от собственного бессилия, и демонического притяжения этого мужчины. Отложив в сторону мокрое полотенце, я забралась под одеяло. Ричард зажег всего одну свечу и последовал за мной.
- Ты решила забиться в дальний угол? Иди ко мне.
Ричард легко поймал кисть руки и привлек к себе. Наши тела встретились, и я невольно вскрикнула от горячей волны, пробежавшей по коже.
- Тише - прошептал Ричард - не дергайся, постарайся успокоиться, ты должна привыкнуть ко мне. Вот так, положи голову на плечо, а теперь засыпай. Тихо, спокойно, ты же у себя дома, здесь все знакомо, и все будет так как ты захочешь. Хочешь, я расскажу тебе сказку?
- Нет....
- Тогда засыпай без сказки.
Я закрыла глаза и замерла. Постаралась успокоить сбившееся дыхание и как-то унять выскакивающее из груди сердце. Ричард тоже не шевелился, ни один мускул не дрогнул на его горячем теле. Шансов заснуть, конечно не было, но тут я почувствовала как он осторожно поднял руку и почти коснулся моих волос. "Что же ты делаешь, дорогой - мелькнуло у меня в голове. - Тебе интересно о чем я думаю? Хорошо, не уверена, что мне удастся донести это до твоего сознания, но я попробую" И тут меня понесло, я представила его прикосновения, жаркий поцелуй, ласки.... От этих картинок пересохло во рту, веки дрогнули, по телу пробежала волна.
Ричард вздрогнул и тихонько зарычал, опустив зависшую руку на мою спину. Я тут же уперлась ладонью в его напряженный живот... Но мое слабое сопротивление вызвало обратный эффект. Мой демон резко опрокинул меня на спину, оказавшись сверху. Пламя, от единственной свечи, вспыхнуло, озаряя спальню кровавым багрянцем, огненные языки заплясали вокруг кровати, ограждая ложе от реального мира. В душе проснулась адская музыка, она набирала темп приглашая, вовлекая в танец...
Я готов был к её сопротивлению, даже к истерике, но не к тому, что произошло позже. Её мысли были по прежнему закрыты для меня, но сильный телепатический ряд я не мог не воспринять, уж слишком я был на неё настроен. Не столько её мерцающие зеленым огнем глаза, и не только громкое биение пульса у неё в животе, в этом почти целомудренном соприкосновении тел было что-то от древней магии. Тех кого, уничтожил отец, пока я был ещё ребенком. В голову ударила мягкая волна, горячим ветром обожгло грудь. – Я же убью тебя, девочка моя, что же ты творишь? – Я старался унять дрожь, прокатившуюся по телу, надо не забывать кто я и кто она, ей не выдержать меня настоящего. Я положил обе руки ей на голову, но она мотнула головой, не желая моей поддержки, и только сильнее выгибаясь навстречу. – Подожди, - прохрипел я, но она тихонько рассмеялась, закрыв наконец, пылающие свои глаза. Все мои заготовки летят в тартарары. Я ничего не могу противопоставить этой страсти. Я обещал, что ей ничего не угрожает, но это не так, я не в состоянии связно думать, я превращаюсь в жидкий огонь, именно такой огонь предшествовал уничтожению моего первого мира, только он был с другим знаком. Уж не знаю, какой из них страшнее. – Я не собирался отпускать тебя так скоро, думаешь, что поддашься страсти и вывернешься от меня, я уйду, исчезну снова на некоторое время. Но мне нужна ты вся. Не только твое тело. Я хочу чувствовать каждую мысль, электронный импульс, нейрон, каждое сокращение сердечной мышцы, и других мышц. Я не могу прекратить то, что происходит, и не хочу, но я не намерен тебя отпускать. Слышишь? – Она была в сознании, ловила воздух раскрытыми губами, как лишенная моря русалка. Горячая волна во мне спустилась ниже солнечного сплетения. Надо было предотвратить момент, который неминуемо будет её последним мигом. Её сотрясала дрожь, руки непроизвольно сжимались, и я замер, разглядывая искаженное прекрасной мукой лицо. – Не спеши побуждать меня к действию, девочка. Единственное чего я хочу сейчас, это избавить тебя от страха. Я не зверь, во всяком случае, для тебя. Ты же не готова умереть ради случайного придурка, вторгшегося в твою жизнь без спроса. Открой глаза. Смотри на меня. Вот так. – Её тело задрожало. Меня как обезумевшего серфингиста выхватило над волной и понесло по небу. Она замерла, глядя мне в глаза и вцепившись ногтями в спину. Все мои попытки сохранить хладнокровие разбились вдребезги. За окном полыхнуло. Молния, близкая, разрезавшая пол неба, зависла, на миг ослепив нас обоих. Она обессилено откинулась на кровати. Я испугался. Испугался, увидеть её зыбкую тень в своей вотчине, да я имел власть там, я мог вернуть её дать ей тело, но если я убил её, а ведь это было ожидаемо, если я убил её, то не смогу, никогда не смогу вернуть себя такого, каким был только что только с ней. – Я люблю тебя, девочка. Открой глаза. – Она слабо застонала и улыбнулась. Я вскочил, и дрожащими руками откупорил бутылку какого-то вина. Зубами вскрыл себе вену, повернувшись к ней спиной, и черная кровь потекла в бокал, пачкая края. За моей спиной послышался скрип. Я повернулся и увидел, как немого открылась дверца платяного шкафа и оттуда выкатилась маска. Черт, черт! Я схватил мокрую простынь и швырнул на маску, будто это могло помочь. В голове разорвалась граната, глаза залило красным. Я выронил бокал и рухнул на пол. Он идет, - последнее, что я успел подумать прежде, чем провалиться в море раздирающей голову боли. Она умерла, первое, что я почувствовал, когда открыл глаза. Бокал стоял на столе, кровь на дне уже свернулась. Маска только краем выглядывала из-под простыни, а она лежала бледная и осунувшаяся, но грудь её вздымалась ровно. Она была жива. Был он тут, или мне только померещилось. Я подошел пошатываясь, лег рядом, и обнял ее. Она застонала тихонько, повернулась на бок и уткнулась мне в плечо. Я прижал её к себе и лежал глядя в сумрак рождающегося утра. Она спала долго, почти двенадцать часов. Временами что-то шептала во сне, мне даже почудилось его имя, но этого не могло быть. Он же назвался Павлом. И теперь даже во сне её сознание было скрыто плотным экраном. В четыре часа дня она открыла глаза и потянулась. Я взял её за руки, ожидая вспышки страха или слез. Она улыбнулась.
– Я бы съела сейчас кусок горячего мяса. И запила бы свежее выжатым соком, И я с совершенно идиотской улыбкой помчался в коридор, чтобы не колдовать при ней. Я не мог уйти, не хотел оставлять её не на минуту. Мы почти не говорили. Я лежал рядом, прижав её к себе и свыкаясь с мыслью, что мне не выпадет больше это зыбкое ощущение, называемое счастьем.
Проснувшись, я не сразу открыла глаза. Какие-то ужасные, холодный тиски сжали сердце, одиночество, тоска, ощущение неминуемой беды, нахлынули разом. Последнее что я помнила - яркая вспышка света и невыносимая, пронзительная боль в висках и животе. Я испугалась, что вот сейчас я открою глаза и провалюсь в пустоту, бездонную, холодную, абсолютную пустоту, с которой я уже однажды столкнулась в доме Павла. Все это длилось доли секунды, а потом я почувствовала присутствие Ричарда. Рядом со мной был все тот же хищник, но теперь я чувствовала, что он оберегает мой покой. Я была благодарна ему за то, что он не оставил меня одну. Каждая клеточка тела болела, но это была приятная боль, она напоминала о часах, которые были отданы страсти к этому непонятному существу. Проснуться в его объятиях было настоящим счастьем. Ричард помог добраться до ванны. Я с удовольствием погрузилась в теплую воду и душистую пену. Потом мы ужинали, пили вино, я окончательно захмелела. Теперь мне захотелось побыть одной, и я не преминула сообщить об этом Ричарду. Он смерил меня долгим, пристальным взглядом, но спорить не стал. Встал, допил вино, подошел ко мне, поцеловал руку и молча вышел. Я не слышала как за ним хлопнула дверь, но четко почувствовала - Ричарда уже нет в моем доме. Он ушел, но со мной осталась тайна, наша общая тайна, чувство единения, и ощущение счастья. Я взяла свой бокал и пошла в спальню. Да... тут надо бы навести порядок. Оплавившаяся свеча залила воском тумбочку, на паркете я заметила несколько капель черной крови, рядом, под махровым полотенцем я обнаружила маску. Спокойно запихнув артефакт в шкаф, я принялась убирать постель. Что я делаю? Уже пора ложиться, глаза слипаются, завтра рано вставать, пора возвращаться к реальной жизни. Включив будильник в телефоне, я взяла плед, пару подушек и отправилась спать в гостиную...
Рабочий день прошел спокойно. Прибывшие из Азии заказчики, привезли очень вкусные лимоны. Они были ярко-желтого цвета, сладкие и источали дурманящий аромат. Работать не хотелось, все мысли были связаны с воспоминаниями прошедшей ночи, периоды слабости сменялись душевным подъемом и приливом сил. Поэтому я удрала с работы пораньше и поехала в город, чтобы пройтись по магазинам. Все было просто прекрасно, поставив любимый диск, я пританцовывала в кресле и барабанила по рулю в такт песни "Казанова" и "Августин" поставив их одну за другой. Так что приближаясь к Сумской у меня уже перепутались в голове "роковая страсть" с "шарманочной и тремя цыганочками". Я неслась по проспекту и с улыбкой вспоминала удивленные и заинтересованные лица коллег. После посещения нескольких бутиков, я зашла в уютное кафе, заказала кофе с лимоном, открыла комп. и подключилась к сети.
- Добрый вечер, Ричард. Надеюсь, вы соскучились. У меня сегодня прекрасный день и дикое желание жить. У нормального человека оно всегда присутствует, и у меня тоже, но далеко не всегда так остро это ощущаешь. Мне очень хотелось вам написать, настолько, что я делаю это из кафе. Рядом веселиться какая-то компания, на улице уже стемнело, и пора двигаться в сторону дома. Вот, кажется и все, хочется сказать только, что мне было очень хорошо с вами. Целую, Марина.
Вернувшись домой в прекрасном расположении духа, я мимоходом навела порядок, вскипятила чайник, и устроилась в кресле, собираясь покурить перед сном. А потом меня, что называется попутал бес. Я снова открыла комп.
Доброй ночи, Павел. Продолжим наши обстоятельные беседы? Меня вполне устраивает ваше отношение к моей, не совсем личной, после замужества, жизни - Ха, сегодня это заявление несет совсем другой смысл. Прочитав письмо от Павла накануне встречи с Ричардом, я отметила про себя, что мне неприятно его отношение к возможности появления у меня любовника. Мой потенциальный, будущий муж, практически поощрял такую ситуацию. Его только немного напрягала постельная сцена в его собственном доме, а так ничего, пожалуйста. Конечно, я понимала, что Павел не воспринимает меня как женщину - скорее, как друга - и ему, в сущности, на меня наплевать, но так открыто сообщать о полной свободе... Это уж слишком. - Хорошо, значит напротив этого пункта, мы ставим плюсы. Поехали дальше? Дети - тема, действительно, очень щекотливая. В принципе, я собираюсь иметь детей, но только не сейчас. Я хотела бы родить девочку и мальчика. Это наше продолжение и нет большей радости и гордости смотреть как взрослеют дети, помогать им познавать мир, радоваться успехам, удивляться новому взгляду на привычные для нас вещи. Если вы, в принципе, рассматриваете такую возможность, я подожду. Пожалуйста, прокомментируйте как-то мои планы в этом отношении, и выберете новую тему. Жду ответа с нетерпением. Спокойной ночи. Марина.
Я отправила письмо и задумалась. Как много изменилось за последние сутки. Замуж за Павла я уже не собиралась. Но теперь его холодность и расчет, казались какими-то противоестественными. Я обязательно все ему расскажу, но позже. Посмотрим, куда меня заведет эта дорожка. Похоже Павел обладает даром предвидения, он так настойчиво пытался в прошлых письмах убедить в том, что я кого-то люблю... Не знаю, любовь это, или нет, но Ричард пробудил во мне чувства, которые заставили изменить мои планы. Даже если он больше никогда не появится в моей жизни, он уже ее изменил.
Я сидел у большого экрана на своем одиноком корабле, и улыбался её письму. Пальцы порхали по клавишам. – Девочка моя, ты сама не понимаешь, что ты со мной сделала. Конечно, я порождение зла, и во мне больше пороков, чем достоинств, но с тобой я готов измениться. Я люблю тебя. Мы увидимся очень… - в этот момент я почувствовал за своей спиной холодный ветер. Руки замерли. Что-то слишком часто он стал наведываться ко мне без предупреждения. Мощный удар сбил меня с кресла. Я перевернулся на спину, и он навис надо мной с таким лицом, что лучшим было бы просто раствориться и исчезнуть, но от него мне не убежать. Он был страшен своим непроницаемым лицом. Безукоризненно одетый, с замысловатой тростью в спокойных руках. Но его глаза - ничего не было страшнее в космосе, чем эти глаза в минуты гнева и прекраснее в минуты спокойного расположения. Он перегнулся через меня, поставил ногу в светлом туфле на край стула и дописал. – И мы увидимся не скоро. У меня есть неотложные обязательства перед семьей, мне срочно нужно уехать. Но как только я вернусь, сразу же тебе дам знать. – И отправил, не взглянув на меня. Потом присел надо мной на корточки. – Ты будешь наказан, Ричард. Я ещё не придумал, что я с ней сделаю, возможно не она будет орудием твоего страдания. Но ты ослушался меня. – Вы не запрещали мне видеть её! Я люблю эту женщину. – Какими жалкими, должно быть казались ему мои слова. Мне хотелось кричать, оттолкнуть от себя этот пронизывающий взгляд, его брезгливое выражение, спокойный голос. – За что, отец? – Ты ещё спрашиваешь?! Ты убил её, и твоя жалкая кровь изменила бы её природу навсегда. Она перестала бы быть тем, чем она является, и я ничего не смог бы сделать! После этого ты смеешь рассказывать ей о любви!? У тебя нет права на эту любовь! Она мертва! Полети поищи её тень! – Он злобно засмеялся. – Да вы сами… - я осекся, боясь навредить ей ещё сильнее. – Что я сам? Может, тебе пришло в голову сравнивать нас? Я в отличии от тебя понимаю, что земляне умирают, Ричард, умирают! Вспомни, что стало с твоей женой!
– Она больше всего на свете боялась вас!
– Ричард, эта женщина не может быть с тобой. Ты руководствуешься желанием. Спроси свое сердце, почему оно ведет себя так странно?
– Она вернула мне желание любить.
– Не только тебе она что-то вернула. Ты забавляешься, даже не удосужившись позаботиться чтобы она не погибла. Тебе пора домой Ричард, и не смей появляться на земле до торжества, если таковое состоится, я тебя позову.
– Какое торжество, отец? – мысленно я уже знал, о чем он говорит.
– Лети, Ричард. Тебе пора.
- Позвольте мне увидеться с ней. – сдавленно попросил я. Он покачал головой.
Корабль медленно развернулся и взял курс на выход в зазеркалье. Я парил в выгоревшем небе и наблюдал отлет. Да, ему она вернула любовь, мне память, и страх. Она напомнила мне, как можно бояться за смертное существо, которое не хочешь потерять. И это было плохо, очень плохо. Это выбивалось из моих планов. Я не мог сосредоточиться. Теперь я сделал её несчастной. Она ждала его. Как можно его не ждать? Он безумно, демонически красив, а она ощущает власть над очень сильным, бессмертным существом. Не может не ощущать. Но она могла умереть сегодня ночью, и я бы себе этого не простил. Конечно, потому что не успел изучить этот феномен. А пока наши переговоры… Я улыбнулся, возвращаясь в человеческое тело.
- Душа моя, если вы собираетесь родить ещё не в следующем году, то либо царь помрет либо народ сопьется. В принципе не возражаю. Но только, в принципе. На данный момент у нас будет много других тем. Хотите обсудим вопрос денег? Или вопрос места жительства. Я бы хотел, чтобы вы переехали ко мне. Это совсем не означает, что вам надо бросать работу, просто тут теплее, и море рядом. Шутка. Если же серьезно, то представительство вашей фирмы, вполне может находиться в Хайфе. Жить мы могли бы в Кейсарии, а руководить вы можете и наездами. Я в силу своей практики привязан к определенному месту, но если вы будете сильно упираться, перееду к вам. Я с нетерпением жду встречи, и если честно, мне в каждой женщине мерещитесь вы. Просто наваждение какое-то. Павел.
Я должен её увидеть. Бред какой-то. Я лечу в пустоте и вижу мерцающие глаза в пламени свечи. Мне нужно спасти её от него. И от себя. Как далеко я сегодня от тех мыслей, которые толкнули меня к ней. Я хотел отомстить ему за холодность, пойти наперекор его приказам, а теперь больше всего я хочу, чтобы он забыл обо мне, и о ней. Он говорил про какой-то феномен, значит для него она тоже тайна, как и для меня. У меня не осталось ничего от неё. Ни желудя, ни волоса. Я не забавлялся, это не правда. И в тот момент у меня не было времени подумать, я должен был оставить её в собственном теле, хотя было бы лучше дать ей умереть. Тогда она была бы навсегда со мной. Я оживил бы её. Нет, это именно то, о чем он говорил. Она не могла бы прозябать со мной в Мглистых Пределах. Я застонал и вышел из корабля. Я не могу оставить ей письмо, дописанное его рукой. И ничего больше. Я опустился возле серого здания её конторы. Прошел сквозь охранника. Отмел в сторону секретаря. Она сидела за столом и что-то писала, накрыв волосами лист бумаги. Выбившийся из прически локон, такой же как ночью…. У меня защемило внутри. Я шагнул в её пространство и она подняла глаза.
- Ричард?!
- Послушай меня минуту, девочка моя. Я должен исчезнуть. Я не знаю, когда смогу увидеть тебя. Но не верь моим письмам. У всех есть обязательства, и есть силы способные заставить их исполнить. Я ничего не говорил тебе о себе, да это и не важно. Все что ты рассказывала – правда. Пусть тебе чудится, что меня не было, что я это порождение твоих историй. – Она хотела что-то сказать, но я покачал головой, прикоснувшись к её губам. – Не жди меня. Возможно, когда мы встретимся для тебя все будет по другому. Но я буду помнить. Долго, очень долго. Я даже не могу оставить тебе метку. Держи. – Я снял с шеи медальон. Он о нем не знает. В нем осколок той мертвой пыли со старой жемчужины. Я собрал его тогда. Теперь это просто пыль, блестящая багровая пыль. Но я не хочу помнить то, что было тогда. Теперь у меня будут новые воспоминания. – Мне нужно уйти. Прощай, любимая. Не грусти. Я не хочу разбираться в твоих тайнах. – Она ничего не успела сказать. Я прижал её к себе, поцеловал в волосы и исчез. Теперь можно лететь и запереться в своем болотном краю. Ком застывший под сердцем, отпускал. Я хотел бы сейчас, чтобы она могла забыть меня. Чтобы я мог стереть ей память, как делал он, всякий раз, когда события произошедшие без его ведома были ему неприятны. Но ей он память тоже не сотрет. Я уже был в корабле, и выжимал из него скорость большую, чем он мог выдержать.
Ну вот и все. Ричард исчез. Я почему-то отказывалась в это верить. Сидя за рабочим столом, я бессмысленно пялилась на какой-то документ, который пыталась составить минуту назад. Теперь я не могла вспомнить, о чем там шла речь. Он пришел проститься, проститься навсегда. Откуда такая обреченность? Почему? Как странно устроен мир, всего несколько дней назад я мечтала об этом, молила бога чтобы он оставил меня в покое, а теперь... Я ненавижу, когда кто-то решает за меня, окончательно, не оставив шанса что-то изменить, не оставив надежды. Стоп, откуда такая безысходность? Я еще жива, кажется, а если так, значит еще не все потеряно. Я встала, прошла по кабинету из угла в угол, рявкнула секретарю, чтобы никого не пускала. Я могу ему писать? Не знаю, думаю, что нет. Но попробовать можно - это раз. Теперь, надо подумать, что могло быть причиной случившемуся - это два. А тут даже думать не о чем, - это Павел. Так или иначе, он связан с исчезновением Ричарда, я это чувствовала. Дикая злость родилась внутри, она и высушила слезы, которые непроизвольно катились по щекам. Да, кто он такой? Вопрос, на самом деле, правильный, и далеко не простой. Родственничек.... Он пишет мне такие спокойные, отстраненные письма, а эти обращения "душа моя", надо же, какие нежности. Выйти за него замуж, это значит подписать себе приговор. Он играет, преследуя только ему понятные цели. Ну что ж, поиграем...
- Дорогой, признаться, я немного расстроена вашим не желанием иметь детей. Мы же с вами обсуждаем не фиктивный брак, а самый настоящий. И как любой женщине мне хочется ребенка. Я помню, что у вас двое сыновей, но они уже взрослые, и девочка вполне может скрасить нашу совместную жизнь. Даже если это будет мальчик, я очень люблю мальчишек... Павел, я не пытаюсь повесить на вас дополнительные обязательства, и если мы расстанемся, я готова воспитывать ребенка самостоятельно. Мне хватит собственных сил и моральных и материальных. Вы же в любой момент сможете увидеть ребенка и пообщаться с ним. Как я поняла, ваши дети уже не нуждаются в постоянной опеке, они живут отдельно, и вы не считаете необходимым посвящать их в свою личную жизнь. Конечно, мне не нужен ребенок прямо сейчас, но в ближайшее время хотелось бы вернуться к данному вопросу. Теперь относительно предложенных вами тем: деньги и места проживания. И то, и другое, только на первый взгляд кажется не существенным. Мне нужны средства и собственный дом, а лучше - два. Мне хотелось бы пожить не в чем себе не отказывая. Полагаться во всем на себя я устала, пусть это теперь будет ваша забота, если вы не возражаете. Я уже неоднократно была в вашей теплой стране, и там есть свои минусы. Конечно, мне привычней находиться в родном городе, но, может быть, после отпуска, я изменю свое мнение. Теперь все зависит от вас, дорогой. Нежно целую, жду встречи. Марина.
Вы больше не говорите со мной о лейтенанте ястребов, не просите рассказать о драконах, даже не видя вас, я хорошо представляю ваш тон. Может, я ошибаюсь, но искренность пропала. Что касается детей, вы можете ограничить в контракте срок, в течении которого вы собираетесь родить, и если это не произойдет, расстаться со мной по договоренному условию. Что касательно денег. Итак, сколько бы вы хотели получать в месяц и сколько тратить, если надумаете со мной разойтись? Маро, мне хочется посмотреть вам в глаза, и сказать, что я хоть и не ревнив, и давно забыл, что такое любовь, но у меня к сожалению сильно развита интуиция. Мне кажется, вам очень плохо, и вы не ведете себя со мной по-дружески. Из этого я делаю неутешительные выводы, что именно мне не положено знать причину вашего плохого настроения и долгого молчания. Я прав? Маро, я очень хочу быть для вас нужным, и не нужно меня за это лишать своего расположения. Я не собираюсь заключать с вами фиктивный брак. Самый настоящий. Просто мое личное пространство настолько велико, что боюсь вас будут несколько шокировать его границы. Расскажите мне о себе. О ваших снах, их героях, о ваших желаниях, наконец. Я не понимаю, почему вы начали выстраивать между нами эту стену. Чего вы боитесь? Или кого? Я знал, что запросы у вас большие, просто хочу представлять, насколько большие. Надеюсь вас мои вопросы не смутят. Помните как мы встретились в поезде и договорились о переписке? Павел
Мне было плохо, на физическом уровне, когда я писал ей это письмо. Я не мог понять причину своей злости. Но её состояние было мне понятно. Она не хочет обманывать мало знакомого и в общем-то приятного человека, который по её мнению попал под колеса этой вспыхнувшей страсти. Это не то, что я планировал, Ричард вмешался неожиданно. А что если он и вправду размягчился после нежданно свалившегося на него непосильного груза? Сомнения ещё не слабость, странник. А проявленная слабость оборачивается в последствии большой болью. Уже не те времена, чтобы умирать от любви, тем более бессмертным. А её жизнь должна быть наиболее охраняема, как феномена, что невозможно в обществе Ричарда. Она смотрела на него так, как на меня смотрела только один единственный миг. Я запретил себе думать об этом.! Нам нужно поскорее увидеться, чтобы я перестал видеть её глазами Павла. Я не должен отождествлять себя с людьми. Это время умерло вместе с моим миром. Вот какими вредными могут быть знакомства в поезде.
Описанные далее, события относятся к периоду большой войны. Совет кланов, во-главе с императором развязал военные действия и получил достойный отпор. Ситуация складывалась не лучшим образом для империи, попахивало катастрофой. Сайм вернулся к своим ястребам. Их собрали вместе на секретной базе, и они попали в сказку. Несмотря на многочасовые тренировки и страшное напряжение, позже, когда Сайм вспоминал эти времена, ему казалось, что в мире существовали только ослепительное небо, прозрачная, как слеза, вода озера, горы, розовые скалы. Наставник, из клана магов, умел не только гонять учеников и выжимать из них все соки. Отдыхали они тоже по-королевски. Буквально сразу, на второй или третий день, Сайм повстречал богиню. Она вышла из озера, и капли на ее коже блестели подобно алмазам в лучах утреннего солнца. Короткие волосы намокли, и казались темнее, чем на самом деле, яркие глаза в густой тени ресниц, стреляли направленными лучами, и Сайм ослеп от выстрела, она была невыразимо прекрасна... Богиня ойкнула, ступив на белый песок, он уже успел нагреться. Девушка с тоской поглядывала на шлепанцы, легкомысленно оставленные далеко от воды. Сайм подал обувь., хотел пошутить, но вдруг смутился и только выдавил "пожалуйста".
- Спасибо - поблагодарила незнакомка. - Плясала бы сейчас как танцовщица на углях.
Она улыбнулась, и рана оставленная лучом взгляда, разрослась до размеров пушечного ядра. Так получилось, что с этой минуты они были вместе. На ухаживание и кокетство времени просто не было, да и девушка не стала играть в полагающиеся игры. Она просто доверилась ему, своей первой любви, а Сайм готов был землю перевернуть, чтобы не предать этого доверия. Она не на кого не была похожа. Может быть, она и не была красивой, Сайм не знал. Для него она была единственной, в те времена. Девушку любили все, и многие на нее засматривались, но она будто не понимала намеков, не принимала ухаживаний, а на шутки умела отвечать довольно остро. Она была очень юной - восемнадцать ей исполнилось уже в группе. В последний день, перед экспедицией, им закатили настоящий пир. Ястребы императорской эскадры получили задание. За окном густела бархатная темнота, когда музыка смолкла, оглушительно трещали цикады, три тонких диска спутников планеты, еле серебрились на небе, полном отборных звезд. И от того, что они знали - вернуться не все, вечер был еще пленительней. Влюбленные смотрели друг другу в глаза и беззвучно клялись друг другу обязательно дождаться счастливых дней, и быть вместе до конца времен, но они ошибались, им не суждено было больше встретиться. В эту ночь она стала женой Сайма. Свадьба была самая настоящая, по законам их мира, того мира, который они оба помнили абсолютно мирным и безоблачным. За их будущее счастье радовались их боевые товарищи. А потом они удалились в наспех построенный свадебный шалаш, и у них была волшебная ночь. Именно такая, о каких пишут в женских романах. А утром, на удивление серым, после долгих солнечных дней, ястребы взошли на корабль, уносивший их все дальше от солнечной сказки к будням войны. Командир улетал с тяжелым сердцем, улетал, оставляя её без защиты, его душу наполняла пустота, а звезды казались сверкающими, холодными льдинками. Какое-то время до них доходили вести с базы, потом стало не до того, а потом связь прервалась. Навсегда.
- Доброй ночи, Павел. Вы совершенно правы, у вас отличная интуиция, или надежные средства получения информации. Мне действительно, очень плохо, и я больше не отношусь к вам по-дружески. Я вам не доверяю, я чувствую, что вы чего-то не договариваете. А потом, за друзей не выходят замуж, во всяком случае, вы хотите этого по совершенно другим причинам. Вы ведь хотите, чтобы я стала вашей женой? Почему я должна рассказывать вам о своих страхах и желаниях? Вы хотите искренности от меня ничего не предлагая взамен. Так не бывает, друг мой. Со мной так не получится. Вы пишите, что ваше пространство меня шокирует. Неужели? А вы попробуйте. Мне кажется, что вы человек без прошлого, оно осталось с какими-то другими людьми, в другом измерении. Вы сами выстроили громадную стену вокруг себя. Кого боитесь вы? Хотите откровенного разговора? Пожалуйста. Я не собираюсь больше дружить с вами, как бы по-детски это не звучало. Более того, я готова объявить вам войну без объяснения причины. Просто так. Можно было бы исчезнуть из вашей жизни, забыть о вашем существовании. Поверьте, это не сложно, вы совершенно бесцветный и холодный, как мороженая рыба. Но я этого не сделаю, более того, я выйду за вас замуж, если вы конечно, не передумаете. Есть в вас что-то не понятное. Мне хочется разобраться. Такая откровенность вас устроит? Может, будет лучше, чтобы я помолчала? Спокойной ночи, дорогой. Марина.
- Хотите объявить мне войну, и выйти за меня замуж? Прелестно. Я согласен. Но надеюсь, вы не ждете, что я начну умолять о пощаде? А если честно, мне очень жаль, что вы так изменились ко мне. Вины я за собой не знаю, а мои причины жениться именно на вас настолько смешны, что я не могу выговорить их без риска быть осмеянным вами, а выглядеть смешно я не люблю. Вы об этом наверное догадались. Прошлого у меня достаточно, но мне не всегда хочется о нем вспоминать, тем более, что я вам о нем писал. Родни у меня немного, а с бывшей женой я вас знакомить почему-то не собирался. Младший сын – натура творческая, боюсь он очень негативно воспримет мое решение снова создать семью, поэтому не спешу его уведомить. Старший похоже тоже не особо рад. Но меня их мнения в данном вопросе не волнуют. Ваше утверждение по поводу моей бесцветности и холодности можно было бы воспринять как желание меня уколоть, но вы ведь сами сказали, что вам плохо. Ждать даже от самой умной женщины адекватности в подобном состоянии это утопия. Поэтому, постараюсь вас в этом разуверять по мере нашего знакомства. Насчет получения мной информации без вашего ведома, тут вы абсолютно правы. Я знаю о вас все, что находится на поверхности. Но мне бы хотелось другого, поэтому я предпочитаю вашу злую откровенность фальши. Не думаю, что заслужил вашу злость. Но это субъективно. Возможно вы знаете обо мне что-то такое, что я предпочел бы утаить? Не стесняйтесь. За что вы на меня так злы? Маро, не исчезайте. Я вас очень прошу, возможно я сейчас даю вам оружие против себя в вашей войне, но я этого не хочу. Я напротив, очень хочу, чтобы вы были рядом. И я не позволю вам исчезнуть. Неужели вы этого не чувствуете? Как-то не вяжется с вашим Саймом большая любовь. Но я обещал не комментировать. Все ошибаются. Чем глубже знания, тем непоправимее ошибки. Пишите мне, я очень жду. Павел.
Я отправил письмо и задумался. Не верю, чтобы Ричард мог настолько потерять голову, что рассказал ей что-то обо мне. Не может этого быть. Но она знает. И тогда женитьба шаг лишний. Но и насилие не поможет. Она закроется и я не смогу больше ничего из неё выбить. Может поженить её с Ричардом? Они оба так этого хотят… Я закрыл глаза и вспомнил дрожащие её плечи под своими ладонями, бессвязный шепот, когда она так испугалась в нарисованном доме. Я не могу этого сделать. Мне через это не переступить. Она мне снится. Я так редко сплю, даже в образе человека, но стоит мне закрыть глаза, и наши три встречи поминутно возникают в памяти. Абсурд. Я не должен был допускать близости с ней, а уж если это произошло, нужно было оградить её от Ричарда, или его от неё, чем черт не шутит. Мне нужно, просто необходимо чтобы она была счастлива в это короткое время, что я буду рядом на земле, и если для этого нужен Ричард… Но что потом? Двадцать лет временной молодости, тридцать, пусть даже сто, но делать из неё вторую мертвую королеву… Я передернулся от внезапного озноба. Она никогда не поверит в реальность ибо ничего не может быть безумнее правды для человека с земли… А рисковать её рассудком я не хочу. Она хочет его и ненавидит меня? Нет, но она возненавидит, когда узнает. Если узнает. Ей не от кого узнать кроме как от него. Я закрыл глаза и погрузился в канал, в черную вязкую тишину перехода. Там всегда было время подумать. Все время наизнанку, с моим миром, с раскручивающей в два конца бесконечностью. Что ты возомнил, странник? Если бы ты хотел ответить на её вопросы, чтобы ты сказал ей? Что боишься терять, настолько труслив, что предпочитаешь не приближаться к возможным потерям. Что её характеристика абсолютно верна. Ты холоден и бесцветен, ты растворился в космической пыли, и вершишь судьбы несчастных бессмертных поневоле. Но как можно приблизиться к прошлому, не глядя в будущее. Ты не можешь позволить себе даже вспоминать, иначе обретаешь утраченный огонь, начинаешь чувствовать боль и страх за тех, кто не защищен и не проклят как ты вакуумом времени. Я всерьез рассматривал возможность временного брака с ней. Но я должен предоставить ей альтернативу. Зачем? Чтобы избавиться от её ненависти? Глупости, ты привык к ненависти, она понятнее для тебя чем любовь. Девочка моя маленькая, искра горячего пламени в окружении вечной мерзлоты. Рядом со мной ты погибнешь. А спрашивать себя чего же хочу я - бессмысленно. Она подарила мне так много своей историей, а я хочу отнять все… Я встал и прошелся по комнате. Мне стало холодно несмотря на жаркую погоду и треск пламени в большой печи, со сложенными внутри весело пылающими дровами. Я накинул плащ, огляделся, взял зонт, к которому успел привыкнуть здесь на земле. Пора навестить своего старшего сына на его территории.
Ричард меня не встречал. И внутри башни было холодно и сыро. В нем всегда огонь, даже когда он ничего не чувствует. Ему не нужно живое тепло. Его греет внутренний огонь. Я прошелся по замку. Звать его не хотелось. Я знал, что он где-то здесь. Но мне хотелось найти его и посмотреть ему в глаза, прежде чем он предпримет жалкие попытки закрыться экраном. Я пошел по наитию, вышел из замка и по узкой тропе стал двигаться к болотам. Не люблю это место. Промозглое и вечно туманное марево над чахлым лесом. Везде витает память без живого тепла. Память и больше ничего. Тяжелое бремя. Его придется кем-то заменить на то время, что она будет с ним… Стоп. Я что уже решил, что думаю об этом как о свершившемся факте? Я остановился, и немедленно из болота потянулась осока и зацепилась за полу плаща. Гадость. Я одернул плащ и пошел дальше, надеясь увидеть его скачущим на лошади или таскающим тяжелые камни, чтобы сбить злость. Он сидел на краю болота в белой развевающейся на легком ветру рубашке. Руки его были погружены в воду. Он немигающим взглядом смотрел в трясину. Сидел он по-турецки, но осока уже оплела сапоги ровным серым слоем. Легкая корка льда на воде сковывала руки, в воду сочились капли крови из порезанных пальцев. Я остолбенел. Он лил свою кровь прямо в воду в жадные рты теней. Сила свободно текла из него, лицо было белым как мел. Вот что значит, начать чувствовать. Я подошел и попытался его поднять. Он был совершенно безучастен. Смотрел на меня спокойно и даже чуть улыбнулся.
- Вставай, пойдем в дом.
Он покачал головой.
- Мне хорошо тут. Зачем мне в дом. Я в своем краю, Мглистые пределы любят своего господина. Я посижу ещё, а потом приду. Вы располагайтесь, отец.
Я тряхнул его посильнее, и осока начала сползать с его сапог, а изморозь с рук осыпалась на тонкий лед.
- Тише, отец. Идемте. – Он медленно распрямил ноги и оттряхнул сапоги.
- Ещё немного и я не нашел бы тебя на берегу.
- Каждый отдыхает, как умеет. Я отдыхал. Знаете, когда погибал мой мир, вы спали. Мой брат наверняка рассказывал вам, как там все было. Но когда планета голубых цветов ушла во мрак, я чувствовал огонь и искал огня. А нашел вот это. – Он обвел взглядом болота. – И тут мне самое место.
- Ричард, мне тут холодно. Вели разжечь камин и налей мне вина.
- Какого изволите, отец?
- Самого горячего, какое может быть.
- Через долгое время и я буду вот так греться вином и камином. Но в вас был огонь, вы сами его потушили.
- Ты совсем обалдел на своих болотах!
- А что вы мне сделаете? Заберете эмоции? – Он пожал плечами. – Пожалуйста.
- Я не собираюсь у тебя ничего забирать. Я хотел с тобой поговорить о другом. Когда будешь готов разговаривать, скажи. Я жду в зале. И прикажи разжечь все камины.
Он появился через некоторое время. Лицо было по-прежнему белым и безучастным, но порезы с рук исчезли. Он не пополнял силу, не закрывался. Белый лист папируса на черной земле.
- Я хотел поговорить с тобой о Марине.
- Кто это?
- Не зли меня…
- Вы велели мне забыть, я забыл.
- Ричард, твоя покорность начинает действовать мне на нервы. Ты действительно любишь эту землянку?
- Не знаю. Так совпало, что когда вы милостиво отменили мое наказание она была рядом.
- Мне важно видеть её счастливой.
- Вы уже говорили, но мне показалось, что вы сами решили осчастливить её.
- Решил. Но нельзя сделать человека счастливым против его воли.
- Ой ли? Почему это? Я думаю, что она уже не помнит меня, и на чистом листе её памяти вы нарисуете свои великие картины, какие вам захочется.
- К сожалению, этот вариант не подходит, - мучительно подбирая слова, ответил я. С этой женщиной не работает ни одна схема. Я не могу влезть ей в голову. Она закрыта для прочтения.
Он впервые заинтересованно поднял бровь.
- И для вас тоже?
- Да. Поэтому я не вижу смысла мучить тебя. Но у меня есть условие. И если ты с ним не согласен, все останется как сейчас.
- Какое. – Он наконец напрягся, и начал закрываться.
- Ты ничего не рассказываешь ей обо мне, никакой информации о высших мирах от тебя не должно поступать. А если она что-то говорит тебе сама, отвергаешь все её домыслы. Ты живешь на земле, путь в космос для тебя закрыт… пока. Ну в общем, пока это будет актуально. Вспомни своего брата. Хочешь быть с человеком. Живи по человеческим законам. – Внутри у меня появился большой снежный ком, и с каждым моим словом он рос, ширился и затруднял дыхание.
- Вы лжете! – Вдруг воскликнул он. – И в первую очередь вы лжете себе, отец! Она нужна вам не потому, что вы не видите, о чем она думает. Вы сами не понимаете, что творите!
- Это не правда. – Я постарался говорить мягко. – Она сделала для меня очень многое, это так, но я не стану обсуждать с тобой, что именно. Просто дай ей возможность жить полной жизнью и оберегай, насколько сможешь. А я побуду тут чтобы твои тени не разбежались. Я напишу ей, что раздумал на ней жениться. А ты лети, пока она что-нибудь не сделала со своей жизнью. Придумай что-то земное, убери мистику. Вот и все, что я хотел сказать.
Он недоверчиво посмотрел на меня, потом оглядел темный зал, где по углам пылали разложенные тенями костры.
- Вы не должны тут быть. Это не то место, которое вас согреет.
- Это все мелочи, Ричард. Уходи. Пополни силу и лети на землю.
Он исчез, хотя я и приказал ему не пользоваться моментальным переходом. Я ещё некоторое время стоял с улыбкой, потом откуда-то из горла вырвался рык. Испуганные тени сбились в кучу. Я выкинул их из зала взмахом руки и сел к костру. Вложил руки в огонь. Пламя вспыхнуло и поднялось до балок уходящего в темноту потолка. Ей даже не понадобится прощальное письмо. Просто будет не до этого. Я закрыл глаза и попытался вспомнить ту первую любовь, о которой она писала. Как же её звали? Миранда, Мира, я не мог вспомнить. Но я вспомнил зеленые с искрами глаза, смотревшие на меня так, что хотелось оторваться от тверди и полететь, взмыть в небо, и красоваться перед её восхищенным взором, совершая немыслимые безумства. Она обещала меня ждать. Всегда. Даже если бы она исполнила обещание, было бы только больнее. Но она погибла в одном из диких миров. Майа! Не может быть. Ну надо же, а вместе и с её именем всплыли и другие моменты. Содранные ладони, сгоревшие от раскаленного орудия, дикая гонка, попытки поднять боевой дух, хотя самому хотелось рычать от бессилия. Я так хотел познакомить её со своими родителями. Я вспомнил лицо моего отца. Мне стало страшно от четкости воспоминаний. Кажется, мне потом рассказали перед самой последней битвой, что она страстно полюбила, и кажется её избранником был один из командиров разведывательной эскадрильи. Она и меня любила страстно. Просто по другому не умела. Они полетели на какую-то дикую планету, и там попали в плен к дикарям, и их принесли в жертву, замуровав в священной скале. Мне было больно тогда, или нет? Её измена успокоила боль утраты. Или просто было некогда скорбеть. До взрыва оставалось тогда совсем немного времени.
Спасибо тебе, Маро, моя маленькая сказительница. Я не хочу, чтобы ты меня ненавидела. Будем считать, я капитулировал. Правда, когда ты будешь пожилой матерью семейства, и Ричард сознательно состарившийся рядом с тобой начнет тебя иногда раздражать, я грустно усмехнулся, может я и появлюсь, мы вспомним нашу переписку, я расскажу что был в далеких странах, ты расскажешь мне о детях… которых ты обязательно заведешь. Девочка моя… я вздрогнул, когда на рукав белой рубашки капнула красная капля. Провел рукой по подбородку. Кажется я прокусил губу. Задумался. Кровь была не соленой а горькой. Такая и должна быть у бесцветного и холодного мертвого дракона.
- Доброе утро Павел. Пишу вам с самого утра потому, что меня тронуло ваше письмо. Может быть я не права, может быть я сделала не правильные выводы. Мне очень импонирует, что вы предпочитаете откровенность, пусть даже злую, фальши. Все эти игры с фальшивым расположением не для меня. Может быть это не по-женски, но я все равно не смогу долго притворяться. А еще, вы напомнили наше знакомство, и в душе как-то потеплело. О своем прошлом вы писали очень сухо, констатируя голые факты. Может быть мне тоже хотелось услышать что-то большее. Мне очень хотелось вас понять, и показалось, что наткнулась на стену, почти не преодолимую. А еще я помню нашу ночь, вы тогда были совсем другим, живым, настоящим. Помните? Может быть это запрещенный прием, но мне хочется вашего тепла. Я не исчезну, и не воспользуюсь этим оружием в войне. я поищу в своем арсенале что-то острее, чем побег. Я буду с вами рядом, если вы этого хотите. Со своими трудностями я постараюсь справиться сама, но если у меня не получится.... может быть, мне и понадобиться ваша помощь. До встречи, очень хочется вас увидеть. Я давно не смотрела вам в глаза. Маро
Утро только вступало в свои права. Робкая заря осветила крыши спящего города. Я осторожно тронул балконную дверь. В квартире было тихо и тепло. Из спальни слышалось ровное мягкое дыхание. Я приоткрыл двери, и на стараясь не издать не звука, вошел в сонную темноту. Его условие, такое невинное на вид, было на самом деле очень сложным для исполнения. Я не мог её обманывать, и не хотел, более того, как можно было отвергать её домыслы, если она интуитивно понимала, кто я такой. И что, если с ней что-то случится? Как я буду без мистики справляться с тривиальным гриппом, или переломом? Повезу её к врачу, или буду сидеть у её постели, держа за руку, сознавая, что одним движением мог бы ей помочь? Нет уж, великий странник. Я не оставлю её в полном неведении. Это моя жизнь, и я не собираюсь тратить столь короткое время, отпущенное на любовь, на человеческие страдания. И становиться человеком я не буду. Это мазохизм для особых извращенцев. Я опустился возле кровати и смотрел на неё, как слегка подрагивают её ресницы, как сжимаются и вздрагивают во сне губы. Я легонько прикоснулся к её руке и перевернул её ладонью вверх. Линии жизни не было, линии судьбы тоже. Ничего. Мы нарисуем их так, как нам будет угодно. Я прижался к её ладони. Она вздрогнула и открыла глаза. Они тут же широко распахнулись, и я не смог уловить, какое в них было выражение – радости или страха.
- Марина. Я пришел. Я свободен. Теперь уже точно. Мне позволили вернуться сюда, и больше я не уйду.
Мне ничего не снилось, но я просыпалась среди ночи несколько раз и тяжестью на душе. У меня никогда не болело сердце, а тут что-то мешало дышать. Почувствовав прикосновение к руке - сразу открыла глаза и вздрогнула.
- Ричард!?
Я бросилась к нему на шею и вцепилась мертвой хваткой, прижимаясь всем телом. Он почти не шевелился, только гладил волосы. Я боялась, что если отпущу, он исчезнет как в прошлый раз. Минуты тянулись бесконечно. От Ричарда пахло дождем и весенней свежестью. С большим трудом, я убрала руки и бережно провела ладонью по его щеке. Он начал стаскивать с себя рубашку отрывая пуговицы. Я подвинулась, освобождая место рядом.
- Как тепло у тебя...- прошептал он. - Почему ты плачешь? Успокойся, девочка моя, иди ко мне.
Я нырнула под руку и укрылась с головой одеялом.
- Марина, надеюсь, ты не собираешься никуда убегать?
- Конечно, нет. Пошло оно все к черту.
Он крепко обнял меня, уткнувшись в шею.
- Спи, дорогая, сегодня мы должны проснуться вместе
Мы не вылезали из постели весь день. К вечеру, совершенно обессиленная, я выбралась на кухню, залезла в холодильник, достала оттуда мясо и впилась зубами в холодный кусок. Казалось, что ничего вкуснее я в своей жизни не ела. За этим занятием меня и застал Ричард. По его мнению, я слишком долго отсутствовала, и не обнаружив меня в ванной, он очень удивился, наблюдая картину поедания холодного блюда, втихаря, на кухне.
- Что ты делаешь?
- Пытаюсь не умереть с голоду. - я натянула на плечи, сползший плед. - А ты можешь налить мне чего-нибудь?
- Конечно, дорогая. Вина?
Я кивнула.
- Давай я разогрею мясо.
- Спасибо, я сама.
- Прости пожалуйста, я полный идиот, совершенно забыл....
- Что я живой человек - закончила я. - И мне, для поддержания жизненных сил необходимо питаться, хоть изредка.
Ричард поцеловал меня в макушку, достал бокалы и разлил красное вино.
- Вот теперь, кажется, я совершенно счастливый человек - сказала я, сделав первый глоток.
Он молча сидел напротив, внимательно следил за каждым движением и улыбался одними глазами.
- Дорогой, нам надо поговорить.
- Неужели?
- Ричард, я серьезно.
- Еще и серьезно?
- Прекрати ерничать. Пойми, я не собираюсь сейчас планировать дальнейшую жизнь, это глупость. С тобой нельзя строить планы даже на ближайшие сутки. Я отлично понимаю, что мы с тобой очень разные, и ты никогда не расскажешь мне всей правды.
- Правильно понимаешь.... - он потянулся к моей руке.
- Подожди, Рич. - я положила свою руку сверху и немного сжала ладонь, остановив его речь. - Послушай меня. Давай, говорить буду я, а ты поправишь, если что-то не так. У нас разная природа - ты не отсюда, правильно? - его рука дрогнула. - Я ничего не буду больше уточнять, кроме того, что ты очень давно живешь. Ричард, у нас с тобой совсем не много времени, точнее у меня, я все понимаю, и не хочу чтобы ты оставался на земле. Для меня это всегда будет выглядеть как жертва с твоей стороны. Только представь себе, работа, выходные, поездки в транспорте, даже если это самолет, все равно, для тебя это сомнительная экзотика, врачи, магазины, страховки, деньги, инфляция... Ричард, я не смогу наблюдать как ты пытаешься все это освоить. А старение!? Надеюсь, я до этого не доживу, ты убьешь меня раньше. И не вздумай эмитировать процесс в своем организме. Я не смогу так жить на земле... Придется мигрировать в соответствии с сезоном или настроением. Ты готов?
Он молча смотрел мне в глаза.
Я молчал, мне было некуда отступать и врать я не мог, просто физически ощущал омерзение от этого творческого процесса, может только теперь, но я не мог. Я заперт в угол этим дурацким условием, с одной стороны и нежеланием причинить ей вред – с другой.
- Я готов ко всем тем ужасам, которые ты мне описала, я совсем неплохо ориентируюсь в них, наверно лучше, чем тебе может показаться. К тому же я быстро учусь. Но что ты называешь миграцией? Все понравившиеся тебе страны в твоем распоряжении. Но давай уж продолжи. Что в твоем понимании «давно живу»? Я не собирался поднимать с тобой эту тему. Это опасно, в первую очередь для тебя. Для нас, если быть точным. Что значит имитировать процессы? Мне доставляет удовольствие сидеть с тобой за столом, спать, обняв тебя, ездить с тобой в машине. Мне ничего не придется имитировать. Рассказывай все, что тебе известно. Я постараюсь воспринимать адекватно твои слова. Мне очень не хотелось говорить на эти темы сегодня, и вообще никогда. Я не могу допустить, чтобы ты узнала что-то от меня. Что-то не относящееся к миру людей. Тем более, что ты живешь уже с этим знанием, и до сих пор не сошла с ума. Я хотел предложить тебе быть со мной, здесь, на земле. Хочешь серьезного разговора, тогда выложи карты. – Я понимал, что если ей известно чуть больше, чем она говорит, людям, а я полагал, что больше, тогда об этом может узнать он. А он не отступится, пока не разложит её на атомы, чтобы выявить свой феномен. Я и так, не очень верил в его добрую волю. Недаром он предупредил меня, что поблажек не будет, и напомнил про моего младшего брата, умоляющего воскресить его жену. Жену, а Марина мне не жена. Что же, просить его об очередной милости? Он и так слишком мягок со мной, и меня пугает подобная мягкость. Я совсем забыл, что собирался отомстить ему за холодность и безразличие.
Я плотно закуталась в плед, как будто закрываясь от кого-то, и пересела в удобное кресло, прихватив с собой бокал вина. Ричард усмехнулся, глядя на мои передвижения, но как-то не слишком весело
- Судя по тому, как основательно ты устраиваешься, разговор будет долгим.
- Не знаю, дорогой, как получится. Только пожалуйста, Ричард, не надо так серьезно. Если хочешь, можем вообще закрыть тему.
- Не хочу, я же должен понимать, во что вляпался.
- Тогда, по поводу замужества - я категорически против. Это не имеет никакого смысла для меня здесь, и для тебя - там. Я имею ввиду, в твоем мире. Пожалуйста, мне это не надо, я еще не знаю как разобраться с Павлом. Ему срочно надо сообщить, что наша авантюра отменяется.
- Что ты называешь авантюрой?
- Последнее время, в переписке, мы подробно обсуждали брачный контракт. Это такая своеобразная игра - "раскрути собеседника на откровенность" Сейчас, мне кажется, это было так, от скуки. Короче, Павел победил, с ним сложно тягаться - совершенно не пробиваемый. Надо признать победу и сообщить, что игра окончена с разгромным счетом.
- Не надо.
- Почему? Он же ничего не знает.
- Уже знает, в некотором роде.
- Ты успел ему сказать?
- Скорее, он мне. Мой родственник обладает звериным чутьем.
- Тем лучше. Спасибо, ты уже начал решать мои проблемы. Поехали дальше. Насколько ты древний? Рич, я бы не рискнула назвать возраст, я бы сказала что самый древний, потому, что первый
Прищурив глаза, я наблюдала за реакцией. Ни один мускул не дрогнул на его лице, он только сделал большой глоток вина.
- Я говорила про имитацию процессов старения, оставшись со мной, ты рано или поздно столкнешься с этим процессом. И с переездами я, наверное, выразилась не совсем четко. Вот это мой дом, он настоящий, но ты ведь тоже где-то живешь? Я не имею ввиду сотворенное жилье, за окнами которого пустота. Я говорю о Мглистых пределах, например...
Я опять прищурилась..
- Марина!
- Что?
- Ничего, продолжай.
- Это не слишком веселое место, Но я думаю, что смогу там бывать, и даже иногда жить. Ричард, мы никого не будем ставить в известность, относительно наших отношений, не будем загадывать и высчитывать время. Оставайся собой, я только побуду с тобой некоторое время. Если ты пропадешь, даже только лет на десять, это будет заметно. А я не смогу жить с чем-то искусственным, напоминающим человека. Оставайся собой. Я тебя люблю настоящего.
- Я так понимаю, что это далеко не все? - на скулах Ричарда играли желваки
Поставив пустой бокал, я встала, обошла сзади и обняла за шею.
- Откуда, Марина?
- Только сны и фантазии. Я настоящий сбой программы, вирус. Может ты боишься заразиться? Ричард, неужели это имеет такое значение? Мало ли кто и что придумал.
Я сидел ошарашенный и пил вино, только чтобы не отвечать. Действительно сбой. Счастье, что он не знает насколько сильный сбой. Но ведь он узнает, если захочет. И её мозги окажутся на его рабочем столе. Меня передернуло, что-то я рисую себе слишком яркие картинки. Если он узнает о её информированности, то лучше уж убедить себя, что это я ей рассказал. Надо было расставлять точки над «и».
– Марина, - прервал я её. – Мы не сможем ездить с тобой в мою вотчину, мотаться по экзотическим мирам, и время от времени возвращаться на землю. – Она удивленно смотрела на меня.
– Почему?
– Потому что… потому что я не стану увозить тебя с земли. Кто тебе сказал, что для тебя такой перелет возможен?
– Вот как? А он невозможен?
– Марина, я сказал, и давай не будем это пока обсуждать. – Что-то в моем тоне ей не понравилось. Она прикусила губу, со стуком поставила свой бокал.
– Нет, будем!
– Марина. Не стоит со мной спорить. – Я говорил мягко, даже попытался взять её за руку. – Это опасно. И … невозможно.
– Я хочу знать причину. Те, что ты называешь, несущественны. От опасности ты можешь меня защитить. Жертвы мне не нужны.
– Как ты не понимаешь!? – Я встал и прошелся по комнате.
– Я как раз и прошу мне объяснить, чтобы я поняла.
– Хорошо. Только давай не будем собираться завтра. Договорились? Когда-нибудь… Потом. – Почему же я позволяю ей вить из себя веревки? Это никуда не годится. – Тебе не понравится моя должность. Я не очень милостивый король. И я не собираюсь исчезать на десять лет. Я буду с тобой… всегда.
- Ты взял отпуск? Лет на пятьдесят? – Голос её задрожал. Вот и условие начинает работать против нас. – Я рванулся к ней, поднял её на руки и усадил к себе на колени.
– Поверь, ты не хочешь слышать правды, а врать я тебе не хочу. Мне придется тебя прятать, иначе я не смогу тебя защитить. Девочка, я не прощу себе, если с тобой что-то случится. И все. Закрыли эту тему. Или ты будешь мне рассказывать, что тебе ещё нафантазировалось. Ты тоже не говоришь мне всего. Существуют устои, которые непреодолимы даже для меня. В корабле, на котором я прилетел, огромные нагрузки для человеческого организма. Мой мир кишит существами, питающимися белком, и человеческое мясо для этой цели подходит восхитительно. И те, что предпочитают сублимировать чистую энергию, тоже не побрезгуют людьми. Так что отложим наши путешествия вне земли. Поехали лучше в лес. Я хочу показать тебе новый виток жизни, когда тишина сравнима только с тишиной космоса, а деревья разговаривают, со стоном освобождаясь от бремени зимнего сна. Не будем омрачать эту весну, дорогая. – Она упрямо наклонила голову, но я закрыл ей рот, поцелуем. Придется что-то с этим делать.
Времени здесь нет. Оно просто отсутствует, и я чувствую кожей, дыханием, пульсом его отсутствие. Мне кажется, что болотная осока заволокла окна и двери его замка. Я не обязан охранять его тени, да и что с ними станется. Я хочу проснуться, и вырваться из этого мрачного холодного забвения. Я хочу к теплому морю, пусть оно хоть немного ослабит тот груз, что внезапно начал давить на меня вместе с проснувшейся памятью. Я оставил тут слишком много силы, мне надо её пополнить. Мне большого труда стоило поднять свой корабль. Но улетев на приличное расстояние от Пределов, я встряхнулся. Время. Тут его тоже почти не было, но когда меня это волновало в последний раз. Я оставил корабль на орбите. Сколько прошло дней, месяцев, лет с момента последнего разговора с Ричардом… я не знаю, но сейчас мы это выясним. Я вернулся в теплую страну на берегу средиземноморья. Опустился на пологой, поросшей густым лесом, вершине. Весна. Совсем немного времени прошло. А тут солнечно. Море ласково искрится на горизонте. Я прилетел сюда отдыхать. Но похоже, тут больше ничего не удерживает. Но не мешает отвлечься от тоски, сжимающей все внутренности. Я начал спускаться по узкой, заросшей яркой травой, тропе прямо к дороге, петляющей между скал. Торопиться мне некуда. Можно и на попутках. Из леса потянулся легкий запах гари. Странно. Земля ещё влажная от дождя. По горам стекают ручьи. Чему тут гореть? Но очень скоро мое любопытство было удовлетворено. На небольшой поляне, скрытой с одной стороны густыми зарослями, с другой выпирающей в небо скалой, горела машина. Это явный поджег. Ещё больше я удивился, когда увидел в машине две бьющиеся тени. Из леса тянулась длинная обгоревшая нить. Убийство, причем двойное. Хорошее приземление. Я поднял руку и сбил пламя. Вмешиваться нельзя. Это их судьба. Открыв оплавляющиеся пластиковые ручки, я вытащил из машины тела молодой пары. Юноша был уже без сознания, он угорел, и взглянув на его ладонь, я занялся второй пострадавшей. Женщина была намного выносливей, и была восхитительно красива. Черные прямые волосы распадались на прямой пробор и образовывали мрачный ореол вокруг бледного лица. Огромные глаза, обрамленные черными ресницами. Несколько тонковатый нос с трепещущими ноздрями и великолепное тело со скованными за спиной руками. Я порвал наручники, пока она была без сознания. Судьба её тоже была решена. Жаль девушку. Очень уж красива, но для всех она будет мертва сегодня, а для меня… чуть позднее, я голоден. Мглистые пределы очень возбуждают аппетит. Несколько дней ей подарит чудо, и умрет она не так страшно, как уже очевидно была готова. Я вдохнул в её полуоткрытые губы немного силы, совсем чуть-чуть, чтобы заработали легкие. Она открыла огромные глаза, они были восхитительно синие. – Спрячьте меня, - прошептала она хриплым голосом. Наверно от крика. Я усмехнулся. Поднял её и перекинув через плечо, полетел к своему дому, хотя перед этим собирался ловить машину. Хороша жертва. Войдя к себе, я бросил бесчувственное тело на руки к тени, выступившей от входа. Мысленно отдал приказ привести в чувство. Накормить и убрать признаки ожогов. Велел привести её ко мне как только она будет в состоянии ходить. Повреждения были не сильными, но смерть ей уготовили лютую. Её привели ночью. Я плавал в бассейне. Последствия пребывания в холодном краю почти прошли, но злость не отпускала. Её очевидно, проинструктировали, как себя вести, а может она была приучена к покорности с детства. К таким глазам не мешало бы добавить немного огня. Вот ей и добавили. Я усмехнулся злому каламбуру. Велел ей сесть и рассказывать. История была самой тривиальной. Ей уготован был в мужья друг отца, и она готова была исполнить волю родителей. Но покойный молодой человек уговорил её бежать с ним в Тель-Авив, а оттуда в Америку. Правда ей не удалось вытащить у отца свой паспорт. Добраться они смогли только до Хедеры, там их догнали друзья брата и уговорили вернутся, повиниться перед родней и обещали заступничество перед разгневанным отцом невесты. Они поверили, да и выхода не было. Я слушал и поражался покорности, с которой эта потрясающе красивая девушка готовилась к смерти. Отец выслушал исповедь блудной дочери, которая кстати, не успела согрешить со своим возлюбленным, и отдал приказ сыну и его друзьям. Родовая честь требовала возмездия. Поруганная честь жениха, старше её на тридцать лет, тоже. Их заперли в машину, напоили снотворным и подожгли. Причем сердобольный брат решил, что грешная сестра заслуживает более тяжкой участи, чем её возлюбленный. Парню предложили выпить такую дозу, которая могла свалить слона, и похоже умер бы он даже без угара, а только от снотворных. Сестре же положено было пострадать за свои проступки, поэтому, она проснулась когда машину ещё не подожгли. Я слушал и все больше приходил к мысли, что оставлю её жить, но в другом качестве. Пусть порезвится и покажет своим родственникам, как надо относиться к любимой дочери. Она плакала, и говорила, что родители её очень любили и хотели для неё лучшей участи, и что отец плакал, когда её уводили. Я остановил её рассказ, велев лечь рядом с собой. Я сделаю из неё ведьму, и хорошую ведьму. Я прижался к ярким губам и синие глаза начали меркнуть. В момент последнего всплеска души, я подхватил улетающий зыбкий комочек энергии и вернул его на место, отворил ей вену на левой руке и испив божественного напитка на грани двух начал, заставил её выпить каплю моей крови. Одну только каплю. Но превращение было поистине великолепно. Воспитание слетело с неё как шелуха с жаренного ореха. Она бросилась передо мной на колени, глаза горели, голос стал хриплым и низким. Молодая девственная ведьма, потрясающей красоты и страсти. Дальше время потекло быстрее. Мне пришлось снова её оживлять. И ещё раз. Первый раз она умирала человеком, второй раз ведьмой. Третий раз был последним, слишком много реинкарнаций в одну ночь. Я вернул её и позвал одного из старых слуг. Велел принять её под опеку, и перестал о ней думать. Одно только меня смущало. Когда я только прикоснулся к ней, она начала отлетать. А ведь уже стала ведьмой, тем более ведьмой обращенной мной. А моя последняя ночь перед этим была с женщиной с земли. Так, это надо тоже выбросить из головы, тем более, что ведьма была хороша. Юная неопытная и вместе с тем страстная, на той границе страсти, когда можно умереть ради самой страсти. Я принял ванну, заставил себя стать под ледяной душ человеческое изобретение, хотя я продолжал мерзнуть, никак не получалось отогреться от Мглистых пределов. Зажег газовый камин. Лень было перемещаться в гостиную из спальни, и сел к экрану. В углу мелькал тревожный знак конвертика. Это что-то новенькое. Как она может мне писать? Я открыл письмо, заставляя себя двигаться медленно. Прочел, потом перечитал. Это ещё до встречи с ним? Или после. Если – до, она просто ничего мне не ответит. Если после – нет, такого не может быть. А почему, собственно? Что я делаю из неё какую-то богиню только потому, что мне не видны её мысли. Возможно она видит все в гораздо более прозаичном свете. Неплохо держать запасной вариант. Павел – если что сорвется. Как говорится: ягуар в гараже, тигр в постели и козел, которым я сам вызвался быть.
– Спасибо большое, Мариночка. Я рад, что мне удалось до вас достучаться. Надеюсь, у вас все отлично. Простите, что так долго молчал. Был в отъезде. Итак, мы продолжаем обсуждение. Вы ещё не успели выйти замуж? Если я опоздал, напишите. Но это ничего не меняет в условиях нашей встречи. Вы же собираетесь в отпуск, так что мы обязательно увидимся. Если вы все ещё хотите моей откровенности, можете спрашивать. Так мне легче будет рассказать вам о себе. Если конечно наше соглашение не потеряло силу за время моего вынужденного отсутствия. Вы счастливы? Надеюсь что – да. Павел.
Я писал эти строчки несколько часов. Пытался продублировать те же слова на бумаге пером. Все это не особо вяжется у меня в единую картину. Надо будет вызвать Ричарда, и сообщить, кстати, что я оставил вместо него тень. И что сам я там не нахожусь. Но это не теперь. Мне очень не хотелось, чтобы она мне ответила, но я каждые несколько минут проверял почту.
Ночью вдруг появилась тень. Я никого не звал и не отдавал никаких распоряжений, поэтому я удивленно на неё уставился. Тень обрела яркие очертания и я невольно улыбнулся. Молодая ведьма, та, что несколько дней назад умирала в весеннем лесу ещё в человеческом облике. Сейчас на неё было приятно смотреть. Лицо дышало решимостью и страстью. И как она рискнула прийти, только по неопытности и юности такое возможно. Я ласково ей кивнул. – Зачем ты пришла, малышка?
Она опустилась на пол и протянула ко мне руки.
- Господин, я выполнила свой долг и теперь пришла спросить вас, когда и как я должна умереть.
- Долг? Разве я давал тебе поручения?
- Да. Вы сказали что теперь я смогу научить своих родителей любить дочерей.
- Научила? – С улыбкой спросил я.
Они все мертвы. Все братья, родители, старшая сестра. Осталась только одна девочка. Она совсем маленькая, и эту жертву я хотела принести к вашему алтарю. Я привела её сюда.
Все-таки надо было дать ей умереть. А теперь придется подсчитывать линии развития нового клана колдунов. Ей никто не объяснял, что она теперь не может убивать так же бездумно, как люди. Просто забыли. Старому слуге это и в голову не пришло. Я прошелся по кабинету и сел к компьютеру, оставив её на полу. Наказывать её не за что. Лучше убить. Но такую красоту жалко, как жалко сорвать цветок, который распустился на один день, и потом исчезнет навсегда, облетит и снова станет землей.
- Как тебя зовут?
- Мое земное имя Зара, господин.
Я вздрогнул. Совсем недавно я вспомнил один такой цветок, который когда-то существовал. Это просто имя. Больше ничего. Надо подарить этот цветок одному из тех, кто умеет ценить красоту. Я поманил её пальцем. Она молча подвинулась по полу к моим ногам. Я положил руку ей на голову, и начал внушать законы высших миров. Она сидела с широко открытыми глазами, не шевелясь, из её огромных глаз текли слезы, превращаясь в дорожки воды. Когда я убрал руку, она обессилено упала на пол. Обняла мою ногу. – Убейте меня, Господин. Я не достойна жить. Вы подарили мне жизнь, а я огорчила вас непониманием.
- Ты будешь жить, раз уж я приложил к этому руку. – Я поднял её за пышные кудри и поцеловал в губы. – Если я решу что ты должна прервать свое существование, я сам убью тебя. И сделаю это с удовольствием. А пока оставь девочку при себе. Уезжай из своего дома, туда, где вас не знают. Ты сможешь позаботиться и о себе и о ней. Я не хочу эту жертву. – Она горестно вскрикнула. Я ещё раз поцеловал её сочные губы и тихонько подтолкнул к выходу. – Иди Зара. Тебе тут не место. – И повернулся к экрану. Как давно это было, девушка коммандос по имени Зарра. Она была такой же или её лицо было более грубым, или ещё более нежным… не помню. А моя сказочница увлечена другими сказками. Она не моя, я отверг эту возможность. Воспоминание мощным потоком ударило под ребра. Руки на моих плечах, шепот невнятный и сбивающийся на стон.
Субботнее утро, время - около десяти. Мы выспались. Я слышу как в ванной бежит вода, Рич очевидно там. Сладко потянувшись, я перебираюсь в гостиную, по привычке включаю телевизор. Ричард появляется в темном, длинном, махровом халате, мокрые волосы слегка всклокочены, взгляд колючий, от сна не осталось и следа. Мы вместе уже неделю, а я никак не могу привыкнуть, и вздрагиваю каждый раз, когда Ричард неожиданно появляется рядом.
- Дорогой, приготовь мне, пожалуйста, чай.
Ричард кивает и проходит на кухню. Зашумела вода в электрочайнике, звякнули чашки....
- Ричард, только с лимоном. - кричу я
- Да, дорогая.
- И сахар, не меньше двух ложек.
- Хорошо.
- Ричард, не вздумай положить пять.
- Я понял.
Господи, когда он взорвется? Это ж надо, какое терпение....Наблюдая за ним, я видела, что ему доставляют удовольствия наши поездки, походы в лес, встречи с моими знакомыми, театр, кино, каток. Ричард отдыхал. Я могла запросто шлепнуть его по заднице, или в компании знакомых, вытащить изо рта сигарету и продолжить ее курить...
Он появился с чашкой ароматного чая, присел на диван и протянул ее мне.. Я даже не повернула голову. Все мое внимание было приковано к телевизору.
- Дорогая... - это был уже совсем другой тон.
- Это что? Мой чай? Ричард, душа моя, чай следует подавать на подносе, чашку положено поставить на блюдце... Разве вас этому не учили?
Глаза Ричарда сверкнули красным огнем.
- Марина убить тебя прямо сейчас, мешает эта дуратская чашка, которую я до сиз пор, по какой-то причине, держу в руках.
- Ричард, стоп, пожалуйста, я пошутила, держи чай - он горячий. Все, любимый, я сейчас сама принесу поднос.
- Не торопись, зачем же утруждать себя, к тому же, уже поздно, дорогая.
Ричард разжал пальцы, и чашка, летящая вниз, растаяла в воздухе, не долетев до паркета несколько сантиметров. Потом он медленно повернулся ко-мне. Контур губ заметно изменился - появились клыки, глаза светились адским огнем, щетина стала заметней, скулы выше...
- Я еще не завтракал, дорогая, иди ко мне. - Ричард стоял прислонившись к косяку, скрестив на груди руки. Я стояла у раковины и мыла посуду. Не могу сказать чтобы ее скопилось слишком много, но даже три тарелки, оставшиеся после печенья и фруктов, мешали мне жить.
- Не могу, ты же видишь!
- Тогда я подойду!
- Дорогой, ты сейчас прожжешь меня насквозь.
Он подошел сзади, положил руки на талию, склонился и прошептал на ухо.
- Марина, я не могу даже вспомнить, видел ли я когда-нибудь, вообще, такую картину. Ты так самоотверженно трешь тарелку....
Я ее бросила, почти бросила, только не тарелку, а мыльную губку.
- Издеваешься, да? Нет, то что ты издеваешься я вижу, хотела только спросить: тебе это доставляет удовольствие? Женщина моет посуду. Нормальное занятие в наше время. Понимаешь, нормальное! А для тебя - аттракцион.
Ричард смеялся. Он развернул меня лицом к себе.
- Так, все, хватит. Ты меня совсем замучил. Я устала.
- Ты устала от мытья посуды.
- Это тебе хотелось бы в это верить. Ричард, ты развлекаешься, а я?
- Что ты?
- Мне тоже хочется узнавать твой мир, ну раз уж так получилось, что я о тебе кое-что знаю..
- Только он не такой безопасный, как твои хозяйские дела. Ты не выдержишь нагрузки от простого перелета.
- Вот только не надо, не начинай. Врать не красиво. Ты вполне можешь обеспечить мою безопасность.
- С чего ты взяла?
- Да хотя бы с того, что твоя жена была землянка. Может я ошибаюсь? И не только твоя, кстати.
Я прикусила язык, заметив как недобро блеснули его глаза и немного удивленно приподнялась бровь.
- Черт бы тебя побрал, дорогая.
- Ричард, это указание к действиям или просто всплеск эмоций?
- Мне нужно уйти не надолго. Я скоро вернусь...
Я встала на носочки и потянулась к щеке. Король, милостиво, позволил себя поцеловать и направился к выходу. Ну, что ж, нам обоим полезно иногда побыть наедине с собой. Я перетерла посуду и вернулась в кабинет. Что у нас там с почтой? В понедельник я собиралась на работу. Просмотрев рабочую почту, я автоматически открыла еще один ящик, в который уже давно не заглядывала. Письмо! У меня сжалось сердце... Неужели. Это Павел. Когда же он его отправил? Так, несколько дней назад... Что же получается, значит Ричард ему ничего не сказал? Странно, значит это все-таки придется сделать мне, если его величество не сочло нужным поставить подданного в известность.
- Здравствуйте Павел. Вот теперь, вам, действительно, удалось достучаться. Знаете, это, скорее, случайность, я давно не пользовалась этим адресом. Я не успела выйти замуж, но это не имеет никакого значения, в моей жизни многое изменилось. Простите, что я не сообщила вам об этом раньше. Конечно, я должна была это сделать сама. Но Ричард..., он сказал, что вы знаете. Теперь все мое время занято им. В ближайшее время я попробую исправить ситуацию, не хочется быть слишком навязчивой. У него, наверняка, много других дел. Как странно получается, я не собираюсь замуж за Ричарда, он мне не предлагает, хоть мне кажется, я его люблю. К состоянию счастья примешивается тревога, но наверное, это закономерно. Теперь я не имею права на вашу откровенность, и наша переписка может носить только дружеский характер. Если же вы решите ее прекратить - я все пойму. Пойму, потому, что для вас это может обернуться неприятностями, Ричард вспыльчив. Ну, да, вы его знаете лучше меня. Еще раз, простите, человеческая жизнь короткая, и перемены могут быть слишком стремительны, как в одну, так и в другую сторону. Никогда не знаешь, что может произойти завтра, и это скорее дар, чем проклятие. А замуж, надо выходить по любви, иначе это называется как-то по-другому. Маро.
Я отправила письмо и задумалась.... Было над чем. Вопросы выскакивали, как чертики из табакерки, и далеко не на все хотелось отвечать. Ричарду об этом письме я говорить не буду, это не вопрос. Вопрос, почему? Может быть потому, что он сам ничего не рассказал своему родственнику, а может быть потому, что я не хотела его расстраивать. Я решила подождать... А вот еще вопрос, с кем это я переписываюсь? Что это за родственник такой? Конечно, наши истории это одно, а реальность - совершенно другое. И насколько совпадает одно с другим, можно выяснить только путем сравнения, уточнения деталей. Видя реакцию Ричарда, я как-то не спешила выяснять эти самые детали. Не у Павла же спрашивать? А то он со своей, запоздавшей готовностью откровенничать, как расскажет что-нибудь, от чего не будешь знать потом, куда деться. Хорошо, что Ричард не читает мои мысли, нельзя все-таки жить вместе и быть открытым как на ладони.
Доброго вечера и вам, Маро. Долго же вы молчали. Почему вы решили, что раньше имели право на мою откровенность, а теперь это право у вас отняла ваша любовь? Вы любите, я рад за вас. Любимы – это замечательно. Не каждому в жизни выпадает такое счастье. Но я не стал бы так быстро аннулировать наш договор, он просто откладывается, надеюсь навсегда, но возможно просто на долгий срок. Простите старого скептика, не воспринимайте это заявление на ваш счет. Я желаю вам счастья, а насчет замужества - Конечно, выходить замуж по любви это замечательно. Но главное в браке не любовь. Это снова субъективно, и я вижу как вы хмурите брови, готовясь к возражению. Главное взаимное уважение и доверие. Это банально? Пусть. Но если нет уважения, брак можно переименовать в рабство. А если отсутствует доверие, тогда как раз и можно назвать брак другим словом. Кстати, какое слово имели ввиду вы? Если вы не боитесь своего избранника до такой степени, что готовы прервать переписку, мне бы не хотелось прекращать наше общение, которое и без того стало гораздо реже. Если вам понадобится моя помощь, обращайтесь. Вспыльчивость Ричарда меня почему-то не пугает. Напротив, я знаю его как молодого человека очень сдержанного и уравновешенного, который всегда думает прежде чем совершить очередной шаг. Думает долго, и вымеряет всевозможные варианты. Но вам виднее, возможно он изменился. Я слишком хорошо к вам отношусь, чтобы изменить дружеский характер нашей переписки, тем более, что он таковым и был. Или нет? Ваша язвительность и некоторое кокетство только добавляли изюминку вашим письмам. Но вы мне по-прежнему, интересны. Вы хотите выйти за него замуж? Я в силу косности взглядов полагаю, что женщина всегда хочет выйти замуж за своего избранника. Современные феминистки, конечно скажут что это шовинистический бред, но слово «замужем» дает необходимую уверенность слабому полу и позволяет чувствовать себя более независимо. Современной женщине вполне достаточно и фиктивного брака, она вполне может сама справиться с трудностями счета и чтения, а так же вбить в стену гвоздь и починить кран. Но для ощущения целостности это немаловажный фактор. Начинайте меня разубеждать, или ваша точка зрения на этот вопрос изменилась? Пишите мне, Маро. Кстати, о нашей последней встрече в моем доме я тоже помню. Может вы скажете, что это запрещенный прием, но я не из тех благородных кабальерос, которые не используют запрещенные приемы. Я не считаю, что ваша слабость дает право применять силу, но и проявлять собственную мягкость не вижу смысла без надобности. С дружеским расположением. Павел
Я склонился над замершим горячим телом, по венам текла приятная истома. Что я делаю, что за наваждение. С трудом оторвавшись от горячего дыхания, я заглянул в затуманенные глаза. Странно, почему меня до сих пор не отбросило от неё. Метка молчала. Он был далеко, и наверно занят совсем другими делами. Я обнял её за плечи. – Марина, очнись. – Она была в сознании, но говорить ей было тяжело. Я сходил на кухню и принес ей воды. И с чего это я так разъярился? Ну пошутила. Глупо конечно, но не убивать же за это. – Прости меня. Пойми, со мной так нельзя. Я думал, что ты чувствуешь эти границы. Я хочу, чтобы ты меня останавливала. Я не всегда вовремя вспоминаю, что ты у меня хрупкая и нежная девочка. – Я поцеловал полуоткрытые губы. Сегодня, когда я ушел от неё, я полетел на окраину, и оттуда пытался послать ему зов. Он не ответил. Чтобы только попробовать провести ее на своем корабле через грань зеркал, мне нужно получить его согласие, а он четко сказал мне, что не желает её видеть в космосе. Но я могу попробовать, хотя лучше не будить спящего дракона. Он может в один момент разрушить, растоптать уничтожить это зыбкое равновесие. Но что-то мне подсказывает, что делать этого он не станет. И почему собственно я так стремлюсь удовлетворить все её просьбы? Просто мне приятно делать её счастливой. Стоя у обвалившегося забора я пытался настроиться на волну своих слуг. Давно я не бывал дома… Дома? Теперь мой дом здесь на ближайшее столетие… нет, и она все время об этом напоминает. Мимо проходили две женщины и одна из них испуганно посторонилась, обходя меня, а вторая напротив, несколько раз обернулась глядя на меня зазывным взглядом. Что-то я нынче голоден. Я пошел за ними. Девушки свернули в сторону общежитий, я неторопливо пошел следом. На их пути лежал большой пустырь, и одна из них явно нервничала, оглядывалась и плотнее держала под руку свою подругу. Когда мы на расстоянии добрались до середины пустыря, та, что была спокойна, резко развернулась.
- Почему вы за нами идете?
Я пожал плечами.
- Хочу посмотреть где вы живете, напасть на одну из вас, и съесть.
- Тогда не стоит тянуть. – Она вытащила из сумочки большой баллон и направила мне в лицо.
- Хорошо, только прежде чем вы парализуете меня, не могли бы вы показать мне левую руку?
- А зачем?
- Я хочу посмотреть вашу линию на ладони, - любезно ответил я. Мое внимание все больше привлекала вторая, которая сильно нервничала. Она тянула подругу прочь, и похоже уже была готова бежать сама.
- Девушка, обратился я к ней. Не бойтесь. Я могу многое о вас рассказать, хотите? А вы перестанете видеть во мне угрозу. Вас зовут Карина, вы учитесь и работаете лаборанткой, ваш профессор поставит вам зачет только если вы ему …
Она дернулась, как от удара.
- Что вам надо? Кто вы такой?
- Я же сказал, но прошу вас, покажите мне тоже левую руку.
- Идем, Каринка, он полный псих. Даже имя твое выяснил. – Но девушка уже протянула мне руку. Так и есть. Это мой ужин. Я несколько раз уже проделывал подобные вылазки, но Марина будто чувствовала, что я делал вдали от неё, и сторонилась меня. Я облизнулся. Конечно, я мог бы сдержаться, и брать силу из стихий, мне не нужна случайная душа, просто сегодняшний разговор требовал выплеснуть накопившееся раздражение. Девушка давно миновали пустырь, но Карину я зацепил зовом. К профессору она пойдет не сегодня, а впрочем, никогда не пойдет. Я сел на бетонный столбик и принялся ждать. Это не было охотой, да и как можно считать охотой такой легкий способ добычи еды. Через пятнадцать минут я заметил на краю пустыря одинокую, кутающуюся в плащ, фигурку. Она подошла и протянула мне руку.
- Зачем? я уже все увидел. Иди сюда.
Она молча села рядом и откинула волосы.
- Вы вампир?
- Я хуже. – Что-то много развелось девушек, так быстро вычисляющих что моя принадлежность к человеческому племени весьма условна. Я опустил её руку, волосы упали на плечи. Развернул к себе лицом, и поцеловал долгим прощальным поцелуем. Домой она ещё дойдет. Я оставлю ей ровно столько силы, чтобы ей хватило добраться до своей комнаты. Когда я оторвался от неё, вокруг её радужной оболочки была почти незаметная черная полоска. Этакий загадочный ободок. – Иди домой Карина.
- Нет, прошу вас, не прогоняйте меня. Поцелуйте меня ещё раз.
- Иди, мы увидимся скоро. Я приведу тебя к себе домой, там тебе будет спокойно и удобно. Ты уже не будешь бояться. – Я легонько толкнул её в спину. Она встала и не оборачиваясь пошла по узкой тропинке навстречу смерти.
Я потянулся и взлетев, снова послал зов страннику. На этот раз он ответил. Был он совсем близко, на земле, и это меня насторожило. Я попросил о встрече, и он согласился. Мне велено было дожидаться его у моря возле развалин древнего моста, и я просидел там, глядя на заходящее солнце довольно долго. Она наверно уже заинтересовалась, куда я так надолго пропал. Но звонить ей и предупреждать, это значит, воспитывать привычку, что я так буду поступать и в дальнейшем, а ведь может случится, что я не смогу её предупредить. Он появился прямо из дверей роскошной виллы. Через плечо у него висело полотенце, и выглядел он абсолютно так же, как и зимой, когда мы встретились в его доме, во время моего знакомства с ней. Мы сели за маленьким столиком возле самой воды. Он заказал гранатовый сок, и выжидающе уставился на меня. Я молчал, несколько ошарашенный его видом.
- Ты решил просто справиться о моем самочувствии?
- Нет. Отец, я хотел бы просить вас разрешить мне забрать Марину с земли. Мне нужно появиться в своих владениях, а отставлять её одну я не хочу.
Он поднял бровь.
- Я поставил тебе условия, Рич, и ты на них согласился.
- А я мог отказаться?
- Мог. Выбор есть всегда.
- Я ничего не стану ей рассказывать, она не выйдет из моего корабля ни на одной планете, кроме моей. С ней ничего не случится.
- Конечно, ничего. У неё моя метка. Но я могу разозлиться и прервать эту идиллию если ты вдруг не уследишь за ней, или случится что-то непредвиденное.
- Вы согласны?
- А ты? Что, не берешь в расчет такую возможность?
- Я за неё отвечаю. Она моя женщина и будет вести себя в космосе соответственно.
Он задумчиво на меня смотрел, и тянул через соломинку сок.
- Ты так уверен? Я бы поостерегся давать обещания за женщину, особенно за такую. Но дело твое. Я оставлю за собой право решить её судьбу по своему, если твои обещания хоть чуть-чуть будут нарушены.
- Она очень много знает обо мне, даже лишнего. Конечно вы разбудили в ней любопытство.
- Я? А что она знает?
- Вы говорили ей, что моя бывшая жена была землянка?
- Я не имею привычки обсуждать с посторонними людьми дела своей семьи. Но примерно этого я и опасался. Ты, как я понимаю, ничего ей не рассказывал?
Я покачал головой. Её информированность попадающая точно в цель меня пугает. Сны и фантазии. Хорошенькие фантазии.
-Хорошо, но через месяц она собиралась ко мне в гости. Можешь приехать с ней.
- Куда? – Все больше удивляясь спросил я.
- Сюда, в Кейсарию. Не на Черный карлик же я её приглашал. Она давно обсуждала этот отпуск и думаю вы сможете прекрасно провести здесь время на пляже, поиграть в пляжный бадминтон, покупаться в море.
Он смотрел на меня с иронией, специально перечисляя эти человеческие забавы.
- С удовольствием. Спасибо, я обязательно к ней присоединюсь.
Почему это она мне ничего не говорит о своих намерениях? Такое предложение нельзя было не принять, оно равносильно приказу.
- Доброе утро, Павел. Я очень внимательно читаю ваши письма. В предпоследнем, например, вы говорили о том, что если я еще готова продолжать обсуждать наше соглашение, вы готовы быть откровенным, только вам, проще отвечать на вопросы. Теперь я не в праве задавать никаких вопросов. Вы сами, если сочтете нужным, поделитесь информацией. Когда люди строят какие-то планы, они стараются как можно больше узнать друг о друге, особенно когда это касается договоренностей и расчета, чтобы свести к минимуму ошибки. Мы же с вами не строим никаких планов? Я долго не писала потому, что все мое внимание было сосредоточено на Ричарде, но это не значит, что я готова отречься от всего остального. В части любви и отношений между мужчиной и женщиной - да. Может быть, это и старомодно. Я не могу говорить на некоторые темы с Ричардом. В вашем последнем письме, меня очень насторожила одна фраза, я уже писала, что внимательно отношусь к каждому слову, "наш договор откладывается, надеюсь, навсегда" Почему, надеюсь? Такое впечатление, что вы вообще, надеялись, что я от него откажусь. Почему впечатление, вы, фактически, прямо об этом пишите. Что происходило, Павел? Вы же просили - не пропадать. В то же время, вам не хотелось чтобы я приближалась. Павел, вы сами понимаете чего вам хочется? Теперь, у меня создается такое впечатление, вы снова хотите все упорядочить, только уже в наших с Ричардом, отношениях. Жаль, я не слышу ваших интонаций, и догадываюсь, на чем сделать акцент, сама. Я не хочу замуж. Это событие придает какой-то статус отношениям, закрепляет их перед обществом. Я не хочу сказать, что мне плевать на социум, только он у нас с Ричардом разный, да и с вами тоже. О каком замужестве вы говорите? К сожалению, я понимаю - наши отношения скоро закончатся. Я боюсь разрыва, мне страшно потерять близкого человека, но так долго продолжаться не может. Сказки сказками, а в жизни все совсем по-другому. Я не хочу привязывать к себе обязательствами. Круг ответственности каждый определяет для себя сам. Я часто нарушаю правила, а тут, вообще не понятно, по правилам какого мира мы должны жить. Теперь самое время перейти к взаимному уважению и доверию. Согласна, на них держится брак, но первый толчок, все-таки любовь. Поверьте, я сама терпеть не могу это слово. Его так затаскали, что не хочется лишний раз вспоминать. Это очень личное. Вы ворвались в мой мир и пытаетесь его понять, а я? Ричард никуда меня не пускает. О каком доверии можно говорить? О какой откровенности пишите вы? Я ведь не слепой котенок. Я много знаю, и тоже молчу. Не хочу показаться смешной, не могу ничего спросить. Вот и теперь, вы вызвали меня на откровенность, и я, как дура, хожу вокруг да около... А вы, в следующем письме опять начнете задавать вопросы. Задавайте, только пусть это будут прямые вопросы, мне так будет легче. Маро.
- Дорогая, вы меня не правильно поняли. Говоря, что я надеюсь на то, что договор отложится навсегда, я имел ввиду, что ваши отношения сохранятся, и вам не понадобится дружеская поддержка, чтобы привыкать снова к самостоятельности. Только и всего. Я не отказывался, боже упаси. И не предлагал вам ставить точки в строчке. Я не собираюсь упорядочивать ваши отношения с кем бы то ни было, мне это неприятно. Вы нравитесь мне совсем в другом аспекте, и я не отношусь к вам, как к слепому котенку, и не как к неразумной нимфетке. Вы для меня привлекательный объект противоположного пола, но это не значит, что я буду строить какие-то планы на ваш счет. Мне приятно говорить с вами, и я это делаю, если это перестанет быть приятным, я перестану, и меня не пугает ваша связь с другим мужчиной. Я рад, что вы говорите о любви, и мне нравится, как вы о ней говорите. Я прекрасно знаю, чего хочу я сам. Мне не нужно в этом разбираться. И вы можете быть абсолютно спокойны, я не сочту вас сумасшедшей или фантазеркой. Все ваше письмо дышит желанием говорить открыто, и страхом, что я сделаю вид, что вы внедрили фантазии в вашу реальную жизнь. Одним словом, заигрались. Вы собираетесь побывать в далеких краях? Не боитесь встретить там нашего лейтенанта ястребов? Вы собираетесь исполнять роль фаворитки, при этом видя себя свободной во всех отношениях? Вы хотите ходить по логову тигра, и играть с тигрятами, полагая, что никто не ослушается приказа и вы будете в безопасности? Вам удобнее не строить никаких планов и отправляться в путешествие с завязанными глазами? Вы полностью вверяете свою жизнь и рассудок своей любви? Не злитесь, надеюсь вы уже сами задавали себе эти вопросы. Я приглашаю вас в гости по-прежнему. Можете приехать вместе с моим родственником. Ему я тоже озвучил эту идею. Не официально, конечно. Думаю, решать будете не вы, но я не отменяю своего приглашения. Павел. – Я отправил письмо и потянулся к другому каналу связи. Почему так тоскливо стало мне на Земле? Странник, ты загостился. Пора возвращаться, иначе ты привыкнешь к неге и спокойствию голубой планеты. Ещё несколько месяцев, и нужно будет распрощаться с воспоминаниями и их движущей силой. Чего хочу я сам? Она спросила, наверно не понимая, что этот вопрос не дает мне возможности оставить землю. Я прекрасно отдаю себе отчет, что этот сбой космической программы так нежен и уязвим, что никто не сможет поручиться за его продолжение в этом мире, я уже не говорю про другие миры. Я мог бы увести её к себе, не оставляя на земле, но она полюбила, это само по себе чудо. Не хотел же ты старый дурак, чтобы объектом её любви стал ты? Это было бы невыносимо. Я привязался к этой девочке, ни одна из женщин ни при одном существующем дворе не вызывала у меня такой щемящей нежности. Чего вы хотите Павел? Павел, не знаю, а я хочу чтобы она была счастлива. Со мной это состояние души было бы невозможно. С Ричардом? Не знаю, посмотрим. Она и так уж продержалась больше любой из его фавориток. Но я никогда не ставил ему подобных условий. Даже когда он подолгу оставался на земле. Ему никогда не приходилось привыкать к обстоятельствам, иногда против своей воли. По желанию ни одной из них он не явился бы ко мне с просьбой. Он предпочел бы отказать и не встречаться со мной лишний раз. Снова я думаю о ней. Надо оставить их в покое. Она уже не просто моя сказочница, она не имеет ко мне никакого отношения… Мой охранный амулет отправлен на антресоли, очевидно Ричард приложил к этому руку. И как-то не хочется ему приказывать вернуть его на место. Я могу правда посмотреть на неё вблизи, но она на удивление чувствует мое присутствие.
Ричард появился днем, как раз когда я разложила документы, готовясь к завтрашнему совещанию. Я старалась не думать о Павле, и сосредоточится на работе. Ни черта не получалось. Я так много тем затронула утром, они до сих пор крутились в голове. Почему я, вообще, ему ответила, нашла с кем обсуждать свои личных проблемы, то же мне, подружка... И тут же я останавливала себя, вспоминая, какие доверительные отношения были у нас с Павлом. Разве я стала бы рассказывать ему свои сны, советоваться по довольно скользким вопросам? Никому, никогда я ничего подобного не доверяла. Что же меня злит? Да только то, что он сам закрыт, и все. Павел имеет на это право, полное право... Мои мысли забегали далеко вперед, что само по себе, вредно, а в моем случае - вдвойне. К чему загадывать, надо жить сегодняшним днем, постараться поделиться с Ричардом земными радостями и теплом. А то он там в своем болотном краю совсем одичал. Стоп. О чем я думаю? У меня остановилось сердце, дрогнуло и застучало быстро, быстро. Вот так я чего-нибудь выдам... Дорого может обойтись такая ошибка. Остается только уговаривать себя, что все мои придумки - полный бред и следить за словами.
Ричард появился, как всегда, неожиданно, и мне захотелось закатить ему скандал, надо бы. Но даже не могу сказать, что волнуюсь за него. Я волнуюсь как раз за других. Вместо скандала, я обняла его за шею и мурлыкнула что-то ласковое.
Вечером, мы пошли ужинать в ресторан. И там, совершенно неожиданно, для самой себя, я рассказала Ричарду о письме Павла.
Я сидел молча и старался не показать ей, как мне неприятна эта переписка, о которой я почему-то узнал только теперь. Она для него что-то другое. Ну ещё бы. Не зря он внезапно появился, привлеченный зовом своей метки.
- Почему ты молчишь? – Наконец дошел до меня её вопрос в повисшей тишине. А что я мог ей сказать, скованный обещанием, не рассказывать о нем ничего? Я взял её за руку. – Девочка моя, ты все время шокируешь меня своими сюрпризами. Ты записала меня в короли, придумала мне историю жизни, разрушила её, создала характер моей бывшей жены, я ничего не подтверждал и не опровергал. Да пойми же ты! Я просто не могу с тобой это обсуждать. Я никогда ни с одной своей женщиной не стал бы говорить на подобные темы. Но ты, ты несколько отличаешься от всех норм…
- Тебе неприятно, что я тебе об этом рассказала?
- Нет. Да. Я не знаю, черт побери, что тебе ответить. Ты не можешь не отвечать ему, если он желает с тобой общаться, и счастье - что его интерес так невинен! – Выдохнул я, но и это было лишним, абсолютно лишним. Она сделала какой-то вывод. Её лицо побелело, как восковая маска. – Давай не будем говорить о нем. Я категорически не хочу его обсуждать. Все. Почему в нашем романтическом ужине должен незримо присутствовать мой родственник? – Я начал злиться на неё, совершенно не обоснованно. Она просто умеет задавать вопросы, и мне нужно быть готовым, а я не готов никому отвечать на вопросы о нем. И не стану делать для неё исключение. Тем более, что если я не выполню условие… Внутри у меня похолодело. Он сказал, и ещё раз повторил, что если я не выполню условие, он заберет её у меня. Я сильно сжал её руку, свободно лежащую на столе. Она вскрикнула. Кольцо больно вдавилось в палец. – Марина, давай потанцуем. Оставь эти разговоры, они не нужны.
- Хорошо, дорогой.
Не так, ох не так она должна была бы ответить! Уж не меня ли она собирается обманывать?! Я питаюсь душами! Но я прогнал накатившую волну раздражения, и сильно прижав её к себе, повел танцевать.
Мы танцевали долго, с каждым новым движением мои мысли возвращались к отрывистому и сумбурному разговору. В нем клокотал вулкан, я это чувствовала. Мое тело тонко откликалось на его настроение. Музыка соответствовала напряженному поединку тел, и вот уже танец напоминает разговор, затем спор, и наконец - страсть. Домой мы не поехали. Ричард остановил машину в лесу, и пробудившаяся природа хлынула в открытые окна салона...
Уже приехав домой, я вышла покурить, а он пошел следом и стоял молча, вцепившись в перила балкона.
- Дорогой, я считаю, что нам нужно чаще бывать на природе...
- Да... тебе понравилось? Согласен. Запахи, звуки, ветер... намного романтичней, чем дома. Да и ты, дорогая, становишься раскрепощенной.
- Рич, я совсем не об этом. Я хотела сказать, что я хочу купить большой дом, за городом, в лесу. Точнее, я хочу чтобы ты мне его купил. Нам.
- А, все оказывается не так возвышенно, ты слишком издалека заходишь.
- Я почти прямолинейна. Другая, на моем месте, потратила на это объяснение целый месяц. Хочешь продемонстрирую?
Ричард улыбался.
- Валяй.
- День первый - весна на улице, организм ослаб, не хватает витаминов. День второй - в магазинах и на базаре все продукты не натуральные, овощи из теплицы, в них нет не вкуса, не запаха. День третий - вот если бы свои, да и воздух за городом....
- Такими темпами, родная, ты даже за месяц не управишься.
- Вот видишь, насколько я экономлю твое время, а ты не ценишь. Ричард, слышишь, я завтра на работу иду.
Пауза.
- Ну и переходы у тебя. Зачем?
- Затем, что это часть моей жизни. И на работу я буду ходить каждый день, и даже ездить в командировки... Правда, у меня отпуск через две недели. А потом, все сначала.
Ричард помрачнел, а я продолжала. - У тебя испортилось настроение? Может ты хочешь опять, просто закрыть тему? Так нельзя, понимаешь. я так не выдержу. Может у тебя и благие намерения, но ты, как обычно, выстилаешь ими дорожку в свой ад. И оберегая, ты меня тащишь за собой. Плохой ты или хороший, не в этом дело, для меня ты все равно, мой собственный. Откуда ты знаешь, какую я придумала тебе историю жизни? И что мне остается делать, если нет никакой другой? Людей связывает в том числе и прошлое, а ты меня в свое не пускаешь. Ты не можешь говорить, хорошо, я поняла, но я - могу. Могу, но боюсь. Эту тему так просто не закроешь, и ты сам это отлично понимаешь. И меня совсем не интересует характер твоей жены, меня интересуешь ты. Почему я не могу не отвечать Павлу? Ты от него зависишь? Знаешь, я хочу побыть одна, извини.
Я готова была расплакаться. Что нас связывает? Постель? Что же это получается, какой-то мифический Павел мне ближе чем он? Слезы уже душили меня. Я ушла в комнату.
Я пошел за ней. Как привязанный. Ну вот, начинается. Если бы я мог просто вычистить ей память и начать все сначала. Почему у них все так сложно? У них, у кого у них? У людей. Но она не они. Она моя женщина, которую я … наверное люблю. Почему наверное? Потому что боюсь, что все это может исчезнуть в один день по стечению обстоятельств, которое мне не подвластно. Она хочет побыть одна, видишь ли. Я оскалился и схватил её в охапку.
- Нас связывает постель? Да, ну и что? Что в этом плохого? А что думала нас может связывать? Что связывает другие пары? Общая работа, дом, привычка, дети. Общее хобби, слежение и ревность, ненависть и брезгливость. Что?! Говори, тебе говорить никто не запрещал… пока. Ты хочешь работать, потому что боишься быть слишком связанной со мной? Пожалуйста! А я буду ждать тебя дома? С ужином? И ты будешь приходить и вымещать на мне накопившееся за день раздражение? И засыпать сидя на диване у телевизора?
- А как ты видишь нашу жизнь, Ричард?
Её внезапная отстраненность ещё больше подогрела меня. Я уже рычал, отбивая такт ногой неслышной музыки.
- На земле нам подвластно все! Все что пожелаешь к твоим ногам, без каких-либо обязательств с твоей стороны! Все, дом за городом? Не смеши! Завтра у тебя будет дом. Сегодня, если хочешь. Скажи что там должно быть, чтобы тебе он понравился! Говори! Прекрати меня мучить своими вопросами, это опасно! Для нас это опасно. Я отшвырнул её от себя и выскочил из квартиры, чтобы ещё чего-нибудь не сказать. Сверху выглянул сосед, я щелкнул на него зубами. Он со вскриком закрыл дверь. Придется взять её с собой туда. Тем более, что разрешение я уже получил, правда с оговоркой, о которой не хочется думать. Но на земле я могу показать ей много прекрасных мест. Я могу полететь с ней. Правда я так поступал только с жертвами, кстати, я опять чувствую желание найти бесхозную душу, и помочь ей освободиться от тела.
Ричард не остановил, и не пошел за мной. Почему-то меня это не удивило. Скорее всего его уже не было в квартире. Что ж, если мой избранник говорит, что я не могу не отвечать Павлу, если он мне пишет, я - отвечу. Ерунда, я собираюсь написать только потому, что сама хочу. Ричард даже не спросил, о чем мы разговариваем. А зря. Последнее письмо моего попутчика - открытый вызов. Он, кажется, готов сорваться. Нет, ничего такого Павел не написал, все опять логично и сдержанно, но вопросы или утверждения.... Вот что меня интересует уже давно: у меня есть метка Павла, почему Ричард ее не убрал и не поставил свою? Что такое, вообще, эта метка, охранный знак. или клеймо? Скорее всего что-то среднее, но почему Ричард ничего не изменил? Кому из них, мне задать этот вопрос? Если Павел на грани, то что говорить обо мне? Даже страх уже не сдерживает. Я попала в клуб самоубийц или убийц?
- Добрый вечер, Павел. Вы прекрасно знаете чего хотите? Я вам завидую, счастливчик, я - не знаю. Уже ничего не знаю и не понимаю. Да, я хочу побывать в далеких краях. Может пригласите? Только я не боюсь встретить там нашего героя, он остался в прошлой жизни, он остался в памяти, и вырваться оттуда уже не сможет. Его мира уже не существует. Сайм - воспоминание, и он погибнет, если о нем забудут. А вот дальше, насчет фаворитки, уже совсем интересно. Вы о чем? Разве остался двор, чтобы там можно было бы исполнять какую-нибудь роль? Опишите мне его. Ничего исполнять я не собираюсь. Фаворитку нашли! Удобнее путешествовать с закрытыми глазами? Наверное, нет, но это не я их закрыла. Господа. снимите повязку. Может вы сами боитесь того зрелища, которое я увижу? В таком случае, ваша забота, превосходит все ожидания. И последнее, Павел, объясните пожалуйста, вы приглашаете в гости меня, а решать должен Ричард!? Почему? Вы не забыли, что я все-таки свободный человек, и решаю сама, ехать или нет. Сама или с человеком, с которым решу посоветоваться. По моему глубокому убеждению, это совместный процесс - мой и Ричарда. Вот теперь, я действительно, злюсь. Все точно, вы ошиблись в прогнозах всего на одно предложение. Так вот, в Израиль я собираюсь, Ричард свои планы еще не озвучил, мне по крайней мере, может быть мы и увидимся, если вы не передумаете. С уважением, Марина.
- Вы злитесь? Совершенно не понятно, на что? Вы предложили задать вам вопросы. Я задал. Вы ответили довольно лаконично. Должность фаворитки не так уж и плоха. Многие могли бы сражаться за это место. Но если вы не задаете себе четких вопросов, то в итоге оказываетесь совсем не там, где мечтали. Для начала я приглашаю вас к себе, а с возлюбленным или без - решать вам. Я ни в коем случае не отнимал, даже в мыслях, у вас права решать. Если Ваш избранник дает вам такое право. Остальные ваши вопросы это всплеск эмоций, и отвечать на просьбу снять повязку я не стану. Я вам её не надевал. Каждый мир живет по своим правилам, и бояться, что их увидят извне - станет только слабый. Вы считаете Ричарда слабым? Я же очень далек от всех подобных устоев, и не прошу вас смотреть на любой из них моими глазами. Да это и не возможно. Насчет Сайма вопрос был чисто риторический, простите, я не хотел впутывать наши истории в реальную жизнь. Ещё раз простите. Вы правы, он погиб, и даже при всенародной памяти его не удалось бы воскресить. А как погиб его мир? Вы видели что-то об этом в своих снах? Что касается двора короля, почему бы вам не спросить об этом у короля? Ему наверно сверху виднее. Двор безусловно присутствует. Если есть сильный король у него должен быть двор. Возможно, он его не собирает по какой-то причине, возможно он не любит пышности и праздности… Возможно, он просто устал от своего вынужденного королевского величия… Вы умеете прекрасно сочинять, намного лучше и красочней, чем я. Не злитесь. Я жду от вас любых писем. Павел.
- Кстати, забыл спросить, а кого вы называете множественным «господа»? Я что-то не помню, чтобы меня тут было много? Вы видите во мне нечто общее ещё с кем-то? Ладно, хватить вас заводить вопросами, боюсь, вы взорветесь, и сама потом будете переживать. Что вы знаете о мире, который исчез, что вы знаете о том, что появилось из великого ничто? Не думайте, что с вами что-то не так, это иногда бывает, я полагаю. Великое произведение про Гарри Поттера тому подтверждение. Не все конечно. Но помните дементиоров? Они наглядное подтверждение присутствия другого мира в вашем. Хочется в качестве компенсации за неприятные вопросы рассказать вам что-нибудь душевное. Но про маленького Мука вы читали. А я расскажу вам о веселой колдунье, которая была прекрасна и всегда сама принимала решения. Она могла сделать своим рабом любого мужчину, но всегда полагала, что виной её чарам не она сама, а древний артефакт занесенный на землю великими древними. Она правила своим племенем мудро, и всегда избегала борьбы за власть и войн с соседями. Просто правила единолично, а соседи не имели представления о её народе состоящем только из женщин. Мужчины были рабами и выполняли только роль продолжателей рода. Недостатка в них не было, ведь во всех живущих под горами племенах был патриархат. Девочек воспитывали общие матери, мальчиков сбрасывали со скалы. Если мальчик рождался на удивление выносливым, и здоровым, его помещали в отдельный хлев, и если мужчины брали на себя заботу о нем, у него был шанс выжить. Такой вот естественный отбор. Эти женщины не чувствовали себя несчастными. Но все изменилось, когда колдунья подумала, что влюблена. Продолжение я оставлю на будущее ваше злое настроение. Целую. Павел.
Ричард, я не стану, каждый раз, как только ты не захочешь меня слушать, пользоваться таким способом общения. Может быть даже я и не отправлю это послание. Дорогой, я не уверена, что когда ты появишься, будет правильно возвращаться к разговору, который ты прервал. Но ты задал массу вопросов и ушел. Тебе не нужны ответы? Ты все правильно перечислил. У людей все именно так, и я пока не умею жить иначе. У вас свои трудности, а у нас свои. Нельзя получить все, щелкнув пальцами. Люди строят свой дом медленно, тщательно выбирая место, совместно согласуя проект, подбирая материалы, и даже ругаясь со строителями. В настоящий момент, речь идет не о конкретном доме, и не о доме вообще. Наверно слишком много упреков звучит с моей стороны. Ты не готов их воспринимать. Прости, я наверное переборщила, и думаю только о себе. У нас с тобой трудностей хватит и без того, чтобы придумывать их специально.
Я отправила письмо. Написала записку "загляни в почту" и пошла спать.
Я тихо, неслышно прошел сквозь двери и уселся в салоне. Она спала, оставив посуду и пепельницы на столе, наверно её здорово напугала моя вспышка. Надо быть сдержанней, это часть её мира, и она не обязана меня понимать. Мне намного легче справиться со своим раздражением, чем ей с её вопросами. Я пульнул посуду куда-то в плоскостные миры, и положив ноги на стол, закурил сигару. Чего ещё хотеть на данном этапе жизни. Рядом женщина, которую я выбрал, она отвечает мне взаимностью, ей не нужен статус, она счастлива, или почти счастлива. А ведь я мог сейчас сидеть на краю болота и зарастать илом и осокой, стонать от безысходности и пустоты, которой в избытке и в моем мире, не только у моего отца. Мы все обречены на эту пустоту, и только живя моментом, вспышкой и забывая прошлые жизни - можем существовать. Как ей объяснить подобное? Я и пытаться не стану. Я оттягиваю момент попадания её в мой мир, потому что там я не стану сдерживаться. Я боюсь показаться ей настоящим, потому что такого земная женщина не сможет полюбить, даже если будет знать, что это то же самое существо. Неужели я боюсь, что она меня разлюбит? Я властелин моего мира, целой империи. – Я отправился на кухню, плеснул себе чего-то в бокал, и увидел на столе записку. Почему я сижу и охраняю её сон, надо отправиться на ночное пиршество к кому-то из земных подданных. То-то обрадуются. Прочитал письмо. Отлично, только туманно – это очередной упрек, или извинение? Распахнув балконную дверь, я вылетел в ночь и направился в старушку Европу, в чопорную и холодную Голландию, туда где кипели низменные страсти низших миров. Эти тоже мнили себя небожителями. Ничего не подозревающие гости соревновались в остроумии и философии, не подозревая, что скоро станут добычей изголодавшихся хозяев большого добротного дома, выстроенного в конце золотого века. Я вначале собирался сохранить инкогнито, но оказалось, что хозяин сборища видел меня несколько сот лет назад. Начался поголовный обморок. Но это-то как раз привычное состояние. Вот сюда я её приведу. Я приказал продолжать и предложил хозяину собирать такие милые вечера почаще. Он потупился и промямлил что сегодня помолвка его старшей дочери. Никакой дочери я не видел, но поздравил его с сим радостным событием. Он сообщил, что жених, его давний приятель, и ещё до рождения дочери они договорились что породнятся детьми. Но у обоих родились дочери. Вот незадача. Радости девушки не было предела, когда она узнала, что друг её отца станет её мужем. Я хмыкнул, и захотел посмотреть на молодых. Хозяин многократно кланяясь привел своего друга, старого и заслуженного убеленного сединами, мужчину вполне достойного и устрашающего на вид. Таким могла прельститься сорокалетняя вдова, сведущая в ядах. Девушка же была действительно сладким плодом. Зеленоглазая блондинка с маленькими ручками и большой грудью. Я с удовольствием приподнял её испуганную мордашку и заставил смотреть на себя. Вдруг папаша и жених упали на колени. И стали просить меня о великой милости…Мы с девушкой стояли в недоумении. Но скоро все разъяснилось. Хозяин дома вспомнил о старинном обычае сюзерена. Право первой ночи. Да, был такой обычай, даже на земле в раннем средневековье. Но я не слышал, чтобы он сохранялся. Я же не нанимался спать со всеми девственницами, которым предстояло осчастливить престарелых женихов. Девушка узнав, о чем просят отец и суженный, упала как подкошенная. Ситуация двоякая. Я гость. Всем доволен. Отказ равносилен немилости со стороны монарха. Девочка премиленькая. Но по старому же обычаю, если она вдруг умрет от радости, им надлежит предоставить следующую сестру. А та ещё совсем не в том возрасте. Вот так история. Я уныло кивнул. Сейчас ещё начнут в трубы дуть и всех оповещать о большой чести. Девушку привели в чувство быстренько и наскоро переодев в белое, отправили дожидаться свалившегося счастья. Я направился в покои хозяина, куда мне принесли все полагающиеся по обычаю, предметы. Чан с розовой водой, плеть и рог какого-то козла, который никак не мог принадлежать дракону или единорогу, потому что в нем не было никакой силы, кроме той, что на нем оставляли поколения ведьм. Девушка вошла пошатываясь и начала раздеваться уже у дверей.
- Подожди, детка. Я ещё не сказал тебе, что это потребуется. Как тебя зовут?
Она всхлипнула, но говорить не могла. Я поманил её к себе, усадил на кровать, погладил по голове. Она снова порывалась снять платье. Я взял маленькую розовую руку, и накрыл сверху своей ладонью.
- Ты чем занимаешься по жизни?
- Я учусь на адвоката.
- Отлично. Тут в Голландии? Сколько лет учишься?
- В этом году получаю бакалавра.
- А зовут как?
- Тина. Можно я лягу?
- Что? Зачем?
- Мне очень холодно. И страшно.
- Ты мечтаешь подарить свою непорочность будущему мужу?
Она потупилась.
- Я не слышу. Ты его любишь?
- Не мучьте меня государь, я выхожу за него потому что так хочет отец. Это последняя уступка ему.
Я положил руку ей на живот.
- Ты не девушка.
- Нет. Мне двадцать пять. Просто я выгляжу совсем молодо.
- А знаешь, что если об этом узнают, то ты опозоришь не только своего отца, но и меня? Меня просили о милости, право первой ночи не подразумевает заняться с тобой любовью. Я должен научить тебя чувствовать любовь, - я показал на сосуд с розовой водой, - послушание мужу – поднял плеть. И лишить невинности, причем угодным мне способом. Могу использовать вместо естественного, искусственный фаллос. – Я потряс рогом. Был он совершенно нереального размера, и устрашающе острым. – Что же мне с тобой делать, Тина?
- Пощадите! Делайте что угодно, только бы отец…
- А твой избранник? Он был из вашего клана?
Она поморщилась.
- Да какой избранник, я уже и не помню, какой он был. Мне было пятнадцать, я поехала с подругой на уикенд. Выпили. Покурили травки.
- Ты же можешь это контролировать!
- Мне не хотелось ничего контролировать. Я хотела отвязаться.
Это так перекликалось с моим настроением теперь, что я понимающе кивнул.
- Ладно Тина, поцелуй меня, и скажем, что ты удовлетворила господина. Муж твой наверно старых правил. Знает поменьше твоего.
- Вы гоните меня? – Потупившись спросила непорочная невеста.
- Ты просила тебя пощадить…
Она сползла вниз под пуховое одеяло. Я не возразил. Откинулся на подушки и закрыл глаза. Домой я вернулся, когда Марина уже ушла на работу. Тина знала свое дело. Тело приятно ныло, голова гудела. Я придирчиво осмотрел себя на предмет укусов. Ничего. Какой же я негодяй.
Все в восторге, и отец и жених, только я испытываю какое-то гадостное чувство. Странно. Мне раньше не приходилось никогда жалеть о подобных невинных шалостях. Не слишком ли я серьезно отношусь к своей жизни на земле и сопутствующим обстоятельствам. Но как только я попал к ней в дом, игривое настроение моментально улетучилось. До её прихода оставалось совсем немного времени, и я собрался поехать встретить её с работы. Она конечно, с машиной, но я могу добраться и своим ходом. Интересно было бы поехать к ней на метро. Думаю, под конец пути ехал бы уже в пустом вагоне. У людей поразительным образом развито чувство опасности, и с веками оно не поизносилось, а только трансформировалось. Пожалев мирных пассажиров, я решил не вызывать страхи у населения. Искупался под кипящей водой, смывая с себя следы ночной пирушки. И полетел к её конторе. Когда же я увидел, что она выходит с работы в окружении целой толпы мужчин, у меня в глазах потемнело, тем более, что её глаза горели лихорадочным блеском упивающейся своей властью, женщины, а поклонники было их трое, заглядывали в глаза, пытались взять за руку, смотрели ей в рот. Я начал заводиться и посчитал за лучшее, подождать её в её собственной машине на заднем сидении. Она посадила рядом с собой самого симпатичного из троих и весело кокетничая, села за руль. Я выпрямился, и все ожидал, когда же она посмотрит назад. Мужчина прибывал в блаженном экстазе от общества такого водителя. Что по ней все соскучились на работе, я уже и так понял, но чтобы настолько! Пропев очередной комплимент, он повернулся к ней в пол оборота, наслаждаясь обстановкой, и тут увидел меня.
- Что вы тут делаете? – Спросил он, испугавшись.
- Сижу, - в тон ему ответил я. – Привет дорогая.
Она чуть сильнее дернула руль на повороте, но скорее от неожиданности, чем от испуга.
- Ричард, почему ты ничего не сказал?
- Хотел сделать тебе сюрприз. Но у тебя продолжается рабочий день?
Она взглянула на меня более внимательно, и улыбнулась одними глазами.
- Познакомишь со своим сотрудником?
- Это не сотрудник, это гость. Он уже выходит.
Я заметил, что она так и не представила нас друг другу, никак не представила. Остановив машину у какого-то ресторана она вышла, предложив мне поужинать в их компании. Я чувствовал себя совершенно лишним, поэтому холодно поблагодарил, и собрался выйти из машины. Она наклонилась ко мне через стекло.
- Я очень скоро. Пожалуйста, Ричард, не злись. Это работа.
Я ничего не ответил, только сжал зубы и растворился на месте.
Хорошая работа, кормить ужином всяких мужчин, которые пожирают её глазами. Мельком взглянув на себя в витрину какого-то бутика, я понял, почему один иду по улице. Глаза налились кровью, клыки проступили. Я был собой в этом весеннем спокойном городе, мне не хотелось следить за своей личиной, приноравливаться к окружающей обстановке. Эта женщина сводит меня с ума. Больше никакой работы. Пусть закончит свой ужин, это даст мне время взять себя в руки. А потом я заберу её к себе. Хватит.
Я была просто счастлива, и вряд ли кто-нибудь понял бы мое состояние. Такого позора в моей практике еще не случалось. Выступление на совещании было просто провальным, и именно по этому поводу я была абсолютно счастлива. Собственно ничего удивительного, я уже давно была занята чем угодно, только не работой. Рано или поздно, это вылезло бы, удивительно еще, что так поздно. Я выпустила из под контроля загрузку одного из направлений, и плавала, как двоечница. Ужас. От меня подобных поворотов никто не ожидал. Шеф, в перерыве между совещаниями вызвал к себе покурить и пытался понять - что происходит. Что я ему могла сказать? К вечеру должны были подтянуться заказчики, поэтому, жалеть себя времени не было. У меня не возникло желание бросить все к чертовой матери. Может, только, попросить Ричарда помочь с загрузкой. Я только улыбнулась подобному заданию, представив себе как это может выглядеть в домашних условиях. Спасибо, один раз он уже поучаствовал в процессе. Слава богу, все остались живы. Ричарду совершенно не понятны мои проблемы, надеюсь, он не собирался становиться человеком и жить в моем измерении? Я точно также не понимала его. И что с этим теперь можно поделать? Я не должна отказываться от своей жизни, это не значит, что я буду заниматься только этим делом, всякое может быть..Я бы на месте шефа давно бы уже уволила. Господи, как я устала, какой трудный день... Только нельзя показывать свое состояние Ричарду. Легко сказать... Да, и что прикажете демонстрировать, легкое порхание с цветка на цветок, и счастье, что провела день вне дома? Вот только дома мне не хватало что-то изображать. Если бы не эффектное появление Ричарда, еще не известно, сколько времени пришлось бы развлекать гостя. Он, в сущности, не плохой мужик, сразу понял, что меня с нетерпением ждут дома. Я дотащилась до квартиры, и теперь стояла перед дверью в собственную квартиру, и пытаясь напялить маску. Процесс затянулся - я не могла подобрать образ. Ричард открыл входную дверь первым, избавив меня, тем самым, от терзаний выбора.
- Долго ты тут стоишь?
- Все относительно, дорогой, для меня долго.
- Как прошел день?
- Только не надо издеваться..
- И не думал, я просто поинтересовался, как прошел день.
- Да? - я подозрительно посмотрела на Ричарда. - Ты действительно хочешь чтобы я тебе рассказала?
Он не хотел этого - я поняла, но желание совершить что-то невероятное, со своей колокольни возобладало. Я закурила, притащила на балкон кофе, себе и Ричарду, и начала рассказывать. Он слушал внимательно, и даже вставлял какие-то реплики
- Ты знаешь, местами это даже интересно, и что-то, до боли знакомое просматривается в твоих сотрудниках.
- Может они напоминают кого-то из твоих?
- Может. Марина, ты понимаешь, что твоя жизнь должна измениться? Так не может продолжаться долго.
- Понимаю. А еще я прекрасно понимаю, что ты заговариваешь мне зубы. Я весь вечер вспоминаю свой день, и совершенно забыла, что меня очень интересовал вопрос - что ты делал сегодня ночью? Я уже устала трепаться - с удовольствием послушаю твою историю. Я тоже хочу входить в круг твоих интересов.
Добрый вечер, Павел. Под множественным "господа", я подразумевала вас и Ричарда. Вы оба продолжаете морочить мне голову, только Ричард в основном отмалчивается, а вы, умело, переводите разговор на посторонние темы. Может быть, так оно и лучше. Сегодня у меня был трудный день. Работа вернула меня в привычный круг забот и проблем. И знаете, хорошо, что они у меня есть. Я устала, но чувствую себя хорошо. Пропало ощущение, что я болтаюсь между разными измерениями. Нет, болтаться я продолжаю, но все-таки понятно, к какому из них я принадлежу. Историю, которую вы начали рассказывать, нельзя назвать душевной, во всяком случае, в вашем исполнении. Мне не нравятся истории про рабство. Это противоестественное состояние. Мужчины рабы, женщины - вообще, непонятно что. Разве это женщины? Ужас какой-то. Какая нормальная мать может позволить убить своего ребенка? Даже в животном мире такое встречается крайне редко. Извращение какое-то, а вы говорите - душевная история. Вашей "прекрасной" колдунье не мешало бы вправить мозги. Эти женщины не чувствовали себя несчастными - пишете вы, а они что-нибудь чувствовали? Я сомневаюсь. Действительно, вы умеете заставить меня злиться. Но, ведь эта история имеет продолжение.... Должен же, появиться мужчина, который изменит манию рожать девочек? Только мне, почему-то, кажется, что ничего хорошего из этого не получится. У этой истории не может быть счастливый конец. Жестокость и фанатизм не перерождаются полностью. Как-то у вас все слишком мрачно, Павел. О перерождении мира, я почти ничего не знаю. Только то, что большой взрыв уничтожил почти все и всех. всесильные изначальные погибли . Они опять решили не вмешиваться, а может просто уже было слишком поздно. Через большой взрыв прошло только два живых существа. Теперь они поддерживают равновесие в космосе, и человек, без посторонней помощи, никогда не пройдет сквозь зеркала. Если выбрать проводником собственные фантазии, я бы оставила Сайма в живых. А вы? Спокойной ночи, Павел.
Я вдруг осознал, что она не просто не поймет, что я стану ей рассказывать, это её оскорбит, сделает её несчастной. Не перед одной фавориткой я не стал бы притворяться. Это нормально, король никому не подотчетен. С другой стороны, меня подмывало ей рассказать все как есть. Только начать надо было издалека, про обычай права первой ночи. На земле в рыцарские времена тоже водились такие традиции, и пошло это от вампирских династий. Я рассказывал как при дворе короля вампиров проводились балы, рассказал, каким бывал мой двор, в те дни, когда у меня вдруг возникало настроение вспомнить былую пышность. Потом перешел к тому, что происходит сейчас. Весь двор состоял из пяти командующих кораблей и семи советников. К ним правда прилагалась многочисленная родня. Так уж повелось, чем родовитей сюзерен, тем больше у него родственников. Но эти двенадцать выдерживали вспышки моего гнева и холодной ярости, они знали, как со мной разговаривать и помнили историю. Поэтому и были практически бессменными. Она слушала затаив дыхание, я описывал их по очереди и никак не мог перейти к событиям прошедшей ночи. Потом наконец, взял себя в руки, убедив, что это не может никому повредить и принялся в лицах описывать участников событий. Дошел до нашего разговора с невестой в отдельной комнате. О том, что она современная девушка. Пересказал в лицах, и остановился. Не знаю, поняла ли она, что последовало за разговором, только спрашивать она не стала. Молча собрала чашки и пошла на кухню. Неужели эти две чашки так мешали своим присутствием на столе? Чувство неудовлетворения и злости не проходило. Видимо я здорово привык к этому состоянию за века. Наконец, я поднялся, взял плащ и накинув его на плечи пошел к ней на кухню. Посуда закончилась и она принялась за раковину. Я потянул её за руку, закрыл кран. Вытер её руки кухонным полотенцем. Потом ни слова не говоря, поднял на руки и перекинув через плечо, шагнул на перила балкона. Она вскрикнула. Мы неслись по ночному небу, я старался лететь медленней, чтобы её кожа не пострадала от порывов северного ветра. Ей удалось унять дрожь и она только крепко держала меня за шею. Я приземлился в самом сердце дикой пустыни, нужно было куда-то посадить корабль. Не потащу же я её через безвоздушное пространство. Оставив её на песке, я ни слова не говоря, исчез и появился уже на корабле. Хорошо, что я прилетел сюда один и никому не нужно было объяснять, почему я хочу взрезать атмосферу и приземлиться, хотя в этом случае была опасность, что транспорт увидят многие. Я приземлился за несколько километров от того места, где оставил её. Долетев до неё за несколько мгновений, я увидел что она сидит на песке, а напротив неё сидит на бархане огромный варан и не приближаясь, смотрит на неё наклонив голову. Смотрит бездонными черными глазами. Варан увидел меня, неуклюже развернулся и медленно ушел за бархан. Я снова понес её по воздуху, корабль ждал нас, приветливо распахнув люки.
- Прошу, ты же хотела увидеть мой дом. Кстати, о чем вы говорили?
- С кем?
- С вараном.
- Мы любовались пустыней.
Доброй ночи и Вам, Мариночка. Вы правы, веселого продолжения у этой истории не было. Мужчина смог изменить её привычки, но не справился с желанием повелевать. Женщины, не знающие любви не могут и дарить любовь. Она стала матерью его сына, которого не любила. Она пыталась использовать его, чтобы получить власть над этим глупцом, попавшим в сети самолюбования. Причем вначале ей это удавалось. Но любовь всегда проходит. Помните я вам говорил, что уважение куда важнее, и если бы ей удалось внушить ему уважение, все могло сложиться бы гораздо мажорнее. Но увы. Очень интересно, какие два существа выжили после великого взрыва в космосе? И спасибо вам, что оставили в живых Сайма. Что за зеркала ограждают человечество от космических монстров и откуда они взялись? Видите, сколько вопросов вы у меня вызвали. Я должен вам сказать, что принадлежность к одному из миров внутри нас. Никто не может её отнять, это не возможно, а особенно у вас. Но зачем вам принадлежность? Каждая живая душа неповторима. Пусть философы составляют списки и пишут трактаты пытаясь объединить и выявить различные типы характеров в виды и подвиды. Маленькая пылинка меняет структуру галактики. Вам только кажется что вы болтаетесь между измерениями. С вами рядом ваше собственное «Я» и система отсчета тоже своя. Пишите мне. Павел.
Мглистые пределы поразили меня тишиной. Прежде всего тишиной и покоем. Над болотами поднимался туман, маскируя узловатые деревья. Эти причудливые коряги напоминали выброшенные вверх, засохшие щупальца древних чудовищ. Цветы, огромного размера, плавали на черной поверхности воды, испуская сладковатый, дурманящий запах. Небо, окрашенное алыми красками, лежало низко над сопками. Мы вышли из корабля, и несколько теней, в глубоком поклоне, предстало перед королем. Я вздрогнула. Ричард обнял меня за плечи, и едва заметным жестом отослал свиту.
- Планета забвения, здесь нет жизни.. - прошептала я.
- Ты права, дорогая, и это мой дом. Пойдем, пройдемся немного. Замок ты увидишь немного позже, к нему необходимо подготовиться, поверь.
Я только кивнула и пошла вперед, по узкой тропинке, выложенной черным камнем, похожим на оникс. Болотная трава осторожно касалась ног, коряги причудливо меняли свои формы. Глубокий стон, отозвался в сердце, но я была уверена, что ухом его не слышала...
- Ричард - вскрикнула я.
- Что?
- Нет, мне показалось. Здесь красиво... Дурацкое выражение - жутко красиво, как раз про эти места. Только очень страшно и одиноко.
- Удивительно, что ты находишь это место красивым.... Здесь, совсем близко, находятся души умерших людей.
- Это одно такое место в космосе?
- Нет, конечно, нет. Но все такие места контролируют мои подданные. Человеческая душа относится к миру тонкой материи, и даже заточенная здесь, несет в себе определенную силу. Мглистые пределы - не совсем планета, это скорее туманность. Я тебе потом объясню, не бери в голову.
-Сложно себе представить, что здесь бывает шумно и собирается двор.
- Сюда, очень редко, прибывают мои советники, когда я их вызываю, еще реже родственники... Чаще всех, удостаивает своим визитом мой младший брат, но его не интересует моя персона, он подбирает души для своих островов.
Я молчала, но в душе шевелилось что-то не хорошее.
- Двор собирается на главной планете, - продолжал Ричард. - есть еще и такая. Можно, конечно, для разнообразия, устроить пирушку прямо здесь, я давно не собирал своих...
- Ричард, а можно мы уедем , улетим назад, слишком много впечатлений для первого раза?
Он развернул меня к себе и заглянул в глаза.
Добрый вечер. Я же не стала с вами спорить насчет уважения и доверия. Любовь, действительно проходит, но, для того чтобы пройти, она должна появиться. Не плохой вариант, когда сначала, возникает уважение, а потом оно перерастает в любовь. Мне кажется, что такая любовь проживет дольше. За Сайма можете меня не благодарить, он мне сам очень нравится, хотя это загадочный персонаж, он давно живет своей жизнью, не предсказуем, силен, скрытен, и я его, почти, не знаю. Не мог же великий космос оставить его одного, тем самым превратив в бога. Наш Сайм, кто угодно, только не бог. Вместе с ним пережил катастрофу один ребенок - мальчик. Он оказался на корабле, с роботами. Можно поспорить, кто из них был более одинок. Но это другая история. Они долго не могли встретиться, очень долго... Одно существо не может обеспечивать равновесие, даже если это такая сложная субстанция, как лейтенант ястребов. Что касается зеркал, это барьер, который разделяет миры и обеспечивает стабильность и безопасность. Пережившие разрушение мира, не должны допустить очередного витка. Павел, вам не надоело слушать мой бред? Я сегодня очень устала, и вынуждена откланяться.... Спокойной ночи. Маро.
Нет, Маро, мне не надоело. Я даже вначале собирался ответить вам завтра, но передумал. С праздником космонавтики вас. День больших разочарований. Нет ни черепахи ни трех китов, и зеркал тоже не видно. Однако люди не остановились, они ещё прорвутся сквозь зеркала, судя по вам. И откуда вы берете сюжеты? Я прозябаю тут в праздности, голова болит и я лежу в одиночестве в темной комнате, пытаясь уговорить себя, что могу ещё кому-то пригодиться и рано прекращать это бесцельное мычащее существование. И только ваши письма могут меня сдвинуть с плоскости поражения. Так что не умолкайте, где бы вы ни были. П – Я отправил письмо. Этот тон давался мне с трудом. Голова действительно болела, но больше от её невинных нескольких предложений. Два существа, подумать только. Она знает больше, чем Ричарду положено даже вообразить. Кажется придется её изолировать от него ради сохранения секретности. А может уже поздно. Но с его-то памятью я уж как-то справлюсь. Я начинаю на неё злиться, а она ведь не виновата, что выдает информацию по крупицам. Раньше это было только мое прошлое, а теперь ещё и настоящее. – Спросить бы, не записывает ли она истории, но боюсь натолкнуть её на мысль. Они уже оставили землю. Я не чувствую её поблизости. Да и Ричард далеко. Если она появится при дворе, неважно, каком дворе, он сразу распрощается со своей любовью. А что если он захочет ввести её в мир высших на правах жены. Все к тому идет. После такого откровения нельзя допустить это, ни в коем случае. И зачем тебя тянуло в космос, девочка. Жила бы себе счастливо на земле….Мне так хочется на неё посмотреть. А артефактов нет. Подарить ей, что ли украшение, чтобы не снимала и я мог видеть её время от времени. Но влюбленная женщина не принимает подарков такого рода от другого мужчины. Надо это обыграть. Только пусть вернется на землю.
Я провел её по узкой тропе меж болот и она остановилась именно там, где остался клок моей рубашки, висящий на тонкой осоке. Она ничего не заметила, но почувствовала. Я прижал её к себе и увел подальше от этого места. Я представил, как показываю ей башню, где мучилась моя бывшая жена. У меня была мысль когда душа несчастной королевы окажется у меня, я поселю её тень отдельно от других в память о многолетней ненависти ко мне и к себе самой. Но мой брат уже наметил ей другое место отдохновения. Я не стану возражать. Пусть забирает.
- О чем ты думаешь, Ричард?
- О своей жене. Но это вскользь. Больше я думаю о том, что когда ты родишь ребенка, ему понадобится более светлое место для жизни. Я заберу его на главную планету. Там по крайней мере, есть солнце.
- Что значит, заберешь?
- Ребенок короля должен знать свое место с рождения. Он будет расти в таком окружении, чтобы его или её характер формировался с малых лет.
Она покачала головой, и посмотрела на меня долгим взглядом.
- Почему ты ничего не говоришь?
- Ещё не о чем.
- У меня есть дочь, но я не собираюсь вас знакомить.
- Час от часу веселей. – Пробормотала она.
- Я как-то тебе про неё расскажу. Дорогая, я уже хочу дойти до кровати, хватит прогулок по болотам. Идем в замок. Что-что, ложе там великолепное. Это место больше всего располагает ко сну. Мне уже хотелось увести её с планеты, показать что-то более веселое, но для этого придется собрать двор.
Доброй ночи, Павел. Прорваться в зазеркалье, конечно, заманчиво, но как только окажешься по ту сторону, сразу захочется вернуться. Основная масса людей, особенно женщины, привязаны к дому. Именно родные места дают опору и силы. А когда есть на что опереться, можно перевернуть весь мир. Сейчас я в гостях, довольно далеко от дома, и уже соскучилась по своим стенам. У вас хандра? Что это за настроение такое? Прекращать бесцельное существование надо немедленно. Как там ваши пациенты или соседи? На самом деле, я соскучилась и очень жду отпуска. Хочется согреться и не о чем не думать, просто валяться на солнышке, таком знакомом и ласковом, смотреть как плывут над головой облака, угадывать в них очертаниях каких-то животных, пить мартини.... Засиделась я в гостях, пора возвращаться. Спокойной ночи. Маро.
Я отправила письмо. Зачем? Мне даже писать не о чем, и все- таки я продолжаю переписку. Что это, привычка? Неотступное желание сохранить тонкую нить. Тонкую и недолговечную, как иней. Павел сдержан, он ничего не спрашивает о моей личной жизни. А мне что, этого хочется? Может быть равнодушие Павла и заводит меня больше всего. Хочется растормошить, вывести из равновесия, разглядеть хотя бы каплю эмоций . Спит он все время, что ли?
Она так близко, только руку протяни. У меня прямой канал связи с Ричардом, и замок виден как на ладони, но я не связываюсь с ним, и не хочу смотреть на неё. Мне больно. И я не понимаю, почему. Эта женщина не привлечет взгляд, рядом с толпами других земных красавиц. Но она занимает все мои мысли. И самое сложное спрятать эти мысли глубоко, упаковать под толстый панцирь равнодушия. Ей под облака хочется, а мне хочется перевернуть эти облака, взорвать дождем, обрушить электрические разряды на старые горы, но я все время напоминаю себе, что земля – заповедник, и её жители не виноваты в моем зарождающемся безумии. Я сбрасываю с себя кажущееся спокойствие, ведь кое-с кем я поделиться все же могу. Как там она писала про двоих существ, спасшихся из мира где правили изначальные. Путь предстоит не дальний. И как мне в говору не пришло посетить маленький остров в тихом океане? Он мог бы и обидеться, если бы его волновали условности. Мне в голову приходит идея пошутить. Обычно этот остров обходят стороной, и туристы туда не попадают. Это частная территория, но он не закрыт никакими экранами, милости просим. Экраны поставлены только в небольшом туннеле, ведущем к сифонам. Непроходимый подземный поток, люди не могут пройти во внутреннюю часть острова, хотя и были такие безумцы, ожидающие встретить там динозавров, и сохранившуюся древнюю флору. Каково бы было их удивление, если бы они натолкнулись на его лабораторию. Его игры с генетикой закончились довольно давно, и только несколько монстров животного мира свободно гуляют по острову, чего нельзя сказать о монстрах мира человеческого. Я перемахиваю через непреодолимые карстовые стены и опускаюсь в глубине долины. На небольшой площадке стоит маленький спортивный самолет. Больше всего это место напоминает секретную базу какой-то сверхдержавы. Иду по ущелью. Вид на его дом открывается внезапно. Это всегда завораживающее зрелище. Посмеиваюсь про себя, иду по тропинке к дому. Он сидит на веранде в глубоком кресле качалке, и улыбаясь показывает мне на второе кресло. Встает навстречу. На столе два прибора и два бокала. Стол сервирован изысканно и не вычурно. К вину маслины и какие-то червяки, искрящиеся зеленью.
Мы обнялись. Я пытаюсь скрыть удивление, он по детски рад что моя шутка не удалась.
- Я собирался послать вам приглашение в гости, и когда начал вас искать, понял, что вы на пути к острову. Чему удивляться, если даже люди овладевают телепатией. Вы были заняты, друг мой?
- Я приехал посоветоваться.
- Видимо это что-то из ряда вон, если вам понадобился мой совет.
- Я встретил тут на земле женщину.
Он поднимает бровь.
- Это прозвучало странно, но наверно многое в моем рассказе сегодня будет звучать странно.
И я начинаю рассказывать все, начиная с поезда. Он слушает, потягивая вино и все больше хмурится. Когда я замолкаю, мы некоторое время молча пьем вино, при этом он украдкой смотрит на меня своими светлыми глазами. Под его взглядом становится неуютно . Такое впечатление, что включилась сложная программа, и только логическое решение может спасти игрока от падения в бездну.
- Друг мой, вы всегда умели удивлять. – Наконец говорит он ровным голосом. – Вы хотите преподнести землянам ящик Пандоры? Зачем же так сложно?
- Нет, я хочу понаблюдать за ней, и не хочу причинять ей вред.
- Вот ключевое слово. – Хочу. Вы хотите иметь эту женщину рядом, при этом гордость не позволяет вам признаться, что вы так же хотите именно эту женщину. Иначе вы бы давно поставили её очаровательную голову на ваш рабочий стол, и не сидели бы в бездействии на земле, наблюдая за её счастьем, а препарировали бы её, и выяснили, откуда такой сбой информации.
- Нет. – Я встал и прошелся по веранде.
- Я не уговариваю вас это сделать. Но вы вместо того чтобы оградить мир от такого счастья, выпустили её за зеркала. Вы хотите чтобы о вашем происхождении узнали ваши дети, и весь большой космос? У вас есть гарантии, что она не начнет рассказывать на перекрестке замечательные истории про погибший мир?
- Я и вам не рассказывал о своей молодости в том мире, потому, что не помнил. А она помогла мне вспомнить. Она рассказала мне обо мне самом!
- Тогда возьмите её, держите взаперти, сотрите память Ричарду, убейте всех, кто её знал. Не сидите в ожидании чудес! Чудо уже произошло.
Я начал злиться. Ничего подобного я делать не собирался, но что можно ожидать от моего друга. У него вместо чувств импульсы, а вместо мозга нейроны и протоны. «А у тебя»? - Спросил я себя. И в тот же миг сердце отозвалось сильным толчком в подреберье. И горячая волна залила горло. Я махнул рукой.
Советов спрашивают, чтобы им не последовать, но его слова что-то перевернули во мне. Почему я не вмешался тогда, когда понял, что Ричард так неадекватно отреагировал на её появление? Почему ничего не сделал, когда понял, что вопреки моим действиям, к нему возвращаются эмоции? Её внутренние силы были так велики, что смогли противостоять моему наказанию. И почему я не оставил её себе, когда понял, что это единственная из живущих ныне женщин, которая не умирает от близости со мной, и которой это даже понравилось. Может я ошибался? Но ведь и Ричард не гимназист, впервые вырвавшийся из под отцовской опеки. Только потому, что я действительно хотел видеть её счастливой? А почему? От вопросов самому себе заболела голова. А мой друг делал вид, что его больше всего на свете интересует гигантская бабочка, севшая на перила веранды.
- У вас есть Интернет?
- Что?! Можно наладить, если есть необходимость.
Я подождал, пока он сотворит экран, и принялся писать ей послание. Надо успокоиться. Во-первых, она должна жить не в человеческом измерении, иначе её жизнь обернется для меня мигом. Представив это, я на мгновение замер.
- Добрый день, Маро, я сейчас в гостях у своего друга, мы пьем вино на веранде его виллы, и рассуждаем о главных ценностях жизни. О любви, измене, дружбе. Прочитав ваше послание я подумал, что на месте вашего короля запер бы вас в самый дальний подвал, и не выпускал бы из спальни. Чтобы ни о каких рабочих буднях и земных красотах вы и не вспоминали. Вы резонно можете заметить, что каждый на своем месте, и будете правы. Но это чисто гипотетически. А реальность такова, что я уже устал ждать вас. Я каждое место возле своего дома примеряю к вам, каждый камень, и ручей. У меня хандра, вы совершенно правы. Я задыхаюсь от собственной фатальности и в отличии от вас не получаю силу от этих мест. Вряд ли я смог бы сделать вас счастливой. Но фрагментарное счастье я все же постараюсь вам дать. В мглистых пределах можно встретить мудрых ученых и поговорить с ними, но только мало известных. Тех, кого история наградила славой там нет. Я очень жду вашего отпуска, если конечно, вы ещё попадете в наши края. Павел.
- Здравствуйте, друг мой. По вашему письму чувствуется, что своего друга вы давно не видели и настроение - прекрасное. Очень уж вы красочно описываете застолье, беседу о жизненных ценностях, веранду, вино... С посторонним человеком вряд ли будешь обсуждать подобные темы. Очень рада, что вы отдыхаете в приятной компании. Настораживают только ваши "гипотетические рассуждения» о подвалах и спальнях. Что это с вами? Помнится, когда мы обсуждали с вами проект брачного договора, подобные мысли не озвучивались. Откуда такие перемены? Павел, да вы лукавили, обещая полную свободу в выборе места жительства, занятие любимым делом, и даже, это теперь звучит совсем уж не правдоподобно, наличие личной жизни, в скромных ее проявлениях. У меня в переписке, сохранились все ваши предложения . Хотите, я напомню? Коварство мужчин не знает границ, нельзя верить ни единому слову. Раньше, помнится, вы обещали сделать меня счастливой, а теперь перешли к понятию "фрагментарного" счастья. Что же будет дальше? И каким образом вы собираетесь одарить меня такими фрагментами? Очевидно причиной смены настроения послужила хандра и собственная фатальность. Гоните их из собственного сердца, может быть тогда там появится место для радости. Я, например, просто счастлива - я дома. Вырваться из мглистых пределов, оказалось делом не простым. У Ричарда тяжелый характер, и это при том, что я, наверное, даже не понимаю и не могу оценить, насколько ему приходится сдерживаться. Естественно, я тоже совершаю героические усилия, только король их совсем не замечает. Долго так продолжаться не может, я прекрасно понимаю. Удивительно, что до сих пор мне еще не свернули голову. Когда Ричард злиться, а он уже злиться, мне хочется стать маленькой незаметной тенью, но тут же в глубине души, просыпается зверек-камнегрыз, который возмущает спокойствие и подогревает страсти. Этот самый зверек, готов царапаться, кусаться, шипеть.... только, что-то неуловимое мне подсказывает - в самый ответственный момент, когда надо будет защищать свою хозяйку, он сбежит. Может быть я слишком образно описала свое состояние, но, что-то, как-то, где-то так. Конечно, Ричарда я не боюсь, но дома спокойней. Я жду отпуск и собираюсь к вам. Первое любопытство я удовлетворила, теперь буду приходить в себя. Спасибо, что не забываете. Маро.
Добрый день, Маро. Вы абсолютно правы по поводу прошлых писем. С одной небольшой неточностью. Когда я писал о счастье, то исключительно о вашем. Я не рассматривал возможный брак, как равноценное соотношение сторон. Можно так рассуждать, когда брак заключается по расчету. И личная свобода, и перемещения и работа, все это остается по-прежнему, если изначально договор не построен на любви. В прошлом письме я просто позволил себе рассуждая образно представить себя на месте вашего возлюбленного, уж простите за наглость. В этом случае я убил бы всякого кто писал бы вам письма, и уж тем более не позволил бы вам ходить на работу, где вы безусловно являетесь объектом желания не одного самца. Я совсем не ревнив, нет, просто не умею взвешивать эмоции. Поэтому стараюсь их избегать. Но обо мне мы поговорим когда-нибудь в другой раз. Вам очень повезло, что вы вернулись на землю без приключений. Я отлично знаю характер вашего избранника, но вашему зверьку лучше бы удрать заблаговременно, чтобы не причинить вреда своей хозяйке. Радует то, что вы все понимаете, и если будете так же осторожны и дальше, проживете дольше. Так и должно быть в подобных парах. Вы наверно знаете, что мирами всегда правили женщины. Там где подразумевается их наличие. Земля не единственный пример.
Сегодня я с утра был занят под завязку. Причем меня посещали только дамы. И если бы медицинская этика, я бы просто сходил с ума от всевозможных красот. Но врожденная застенчивость не позволяла мне даже ответить на явные домогательства, я уже не говорю, домогаться самому. Сейчас у меня перерыв, но и это краткое время омрачено приходом совершенно больного соседа, у которого жесточайший вирус. Я напоил его водкой, приготовил настой и теперь только жду результатов. Когда этот человек здоров, у него из глаз брызжет такая злость, что кошки разбегаются на пути, но стоить ему чуть прихворнуть и он становится добрым чутким и смирным. Но лечить все равно надо, раз злость это его обычное состояние. От моего друга мы отправились прямиком в бани. Хорошее вино, приятный разговор и воспоминания всегда располагают к массажу, неге и обществу противоположного пола. Бани называются римскими, но могу вас уверить, что римляне мылись совсем не так. Начнем с того что у них просто не было мыла. Его действия они добивались золой и благовониями. Уж не знаю, изобретение какого народа эти бани, но сделаны они совсем неплохо. Температура поддерживается постоянная, и масла для массажа самые приятные, какие только есть в современной аромотерапии. Внутреннее убранство самое спартанское. Бежевые камни, на которых ещё сохранились рисунки тех лет. Вода подогревается под полом, и курсирует по маленькому каналу, разные запахи, создают нужное настроение, которого хочет добиться испытуемый. Отдельные кабинеты для улучшения эрекции, другие для сброса лишнего напряжения, но в общем зале, представьте, были только мы вдвоем, там больше не было посетителей. Сегодня я отдыхаю от отдыха. Уж слишком он был активен. Кстати, я получил по почте книги, по врачеванию духа. Я их давно ждал, и теперь на досуге займусь чтением. Подвал в моем местном доме превращен в библиотеку, так что можете совершать экскурсию по дому совершенно бесстрашно. Вы уже точно знаете дату и время прилета? Напишите мне номер рейса и время, чтобы я мог вас встретить. Павел.
Мне самому казалось, что пора забирать её из Пределов. Она стала бледнее, чем на земле, и несколько раз я с тревогой ловил её взгляд, устремленный в пространство. Но на земле снова началась пытка работой. Она выскальзывала из моих объятий в пять утра и начинала плавно двигаясь приводить себя в порядок. А что если я женюсь на ней? Как это будет выглядеть на главной планете, если королева моего мертвого царства начнет раздавать указания и искать себе занятия. Я мрачнел всякий раз, и молчал, ничего не говоря ей. Тем более, что для начала неплохо бы получить разрешение на брак… Что-то мне смутно подсказывало, что получить его будет не просто. Но если она начнет наводить порядок во дворце, самое невинное что придет мне в голову, это отдать распоряжение, согласовывать со мной все начинания. А если капнуть глубже, то это напомнит мне мою вторую жену… О ней никто не помнит, никого не осталось, кто бы мог напомнить мне. Нет, она другая. Во-первых, она человек, но зерна сомнения посеянные так давно, дали всходы без моего участия. Отец был прав, когда наказал меня за предательство друга. Он вместе с эмоциями ослабил и тяжкую ношу воспоминаний. Я не хотел бы снова стать прежним, нет, ни за что. Прошло время, и теперь все видится в другом свете и некого винить в смерти наследников, кроме меня самого. Она старательно охраняет свою личную территорию, и у меня не хватает жесткости создавать новые отношения. Она прекрасно знает, что я король, только не знает, что это значит. Ей невдомек, что за одно замечание другая на её месте давно лишилась бы головы. Я снова жду её с ужином. Но можно было бы поужинать на одной из вершин Гималаев, если бы она не предупредила, что сегодня не ждет сюрпризов. Что она очень устала, и в конце недели едет в командировку. Надо было тут поставить жирную точку, и сказать что никуда она не поедет, но я был так изумлен, что вовремя не разозлился. Естественно, я посмотрю что это такое, и буду с ней. Но положение сопровождающего в командировке мне настолько не свойственно, что похоже я уже готов взорваться, пока она ещё никуда не поехала. Ключи звякнули у дверей, и я приобретя свой земной облик пошел ставить чайник.
Я возвращалась домой. Машина медленно двигалась в потоке. Движение в городе изменилось, и теперь в час пик, приходилось мириться с пробками. Накрапывал мелкий дождик, скорее напоминающий осеннюю погоду. Он шел с самого утра, и казалось все вокруг промокло до ниточки. Но, ничего, скоро наступят солнечные дни, в любом случае меня ждет тепло на берегу южного моря. Кстати, с Ричардом пора поговорить о поездке, хорошо бы поехать вместе. А то Павел интересуется билетами и датой прибытия. Я выкупила только один билет ... Хотя, зачем ему второй, с его-то возможностями? Я вспомнила свое недавнее путешествие. После первой же ночи, проведенной вместе, я проснулась, и не обнаружила Ричарда рядом нет, признаться, я очень испугалась. Спальня казалась такой огромной... Мне просто необходимо было срочно увидеть Ричарда. От непонятного, животного страха, что я останусь здесь навсегда в одиночестве, я начала злиться. Да, как он мог?! Неужели, он не понимает? Накинув на пеньюар, длинный, шелковый халат, скорее напоминающий вечернее платье, я вышла из комнаты. На пороге меня встретила довольно плотная тень, склонившаяся, в не слишком глубоком поклоне. "Где Ричард? - рявкнула я. - Проводи меня к нему." Тень, отделилась от стены и двинулась по коридору. Пройдя несколько переходов, тень остановилась у массивной двери. "Дальше нельзя, там зал для приема советников, - мягким, обволакивающим голосом, прошептала тень." " Ричард там?" Тень молча кивнула и отступила к колонне. "Очень хорошо" Я открыла дверь и вошла в огромный зал. Еще одна тень преградила мне дорогу. "Ты собираешься меня остановить? - бросила я, собираясь пройти, если понадобиться, сквозь преграду. Впереди я уже видела силуэт Ричарда. Он склонился над огромным столом, разглядывая карту. Кроме него в комнате , находилось еще несколько субстанций. Сказать что Ричард удивился - ничего не сказать. Он замер, глядя в мою сторону, а я, воспользовавшись временным замешательством, подошла, и поцеловала его в щеку. Совершенно обалдевший Ричард, мягко выпроводил меня, перепоручив каким-то дамам, которые следующие пол дня не выпускали из бассейнов, саун, массажных кабинетов. Вспомнив этот эпизод, я заулыбалась. Так, потихоньку я проехала центр города и выскочила из основного потока машин. До дома оставалась каких-то десять минут.
- Доброй ночи. Павел, у вас все как-то слишком мрачно получается. Я не хочу думать о том, что мне угрожает реальная опасность. Страх - ужасное чувство, и оно не должно возникать рядом с человеком, которого ты любишь. Я понимаю, что мой образ жизни никогда не поймет и не примет Ричард. Остается только мне попробовать привыкнуть к вашему миру. Но это тоже очень сложно, практически невозможно. Но зачем забегать вперед. Время все расставит на свои места. Завтра я все-таки уезжаю в очередную командировку, и это уже сегодня портит настроение моему спутнику. Но, что я могу поделать? Мне действительно потребуется время чтобы переосмыслить реальность и принять какое-то решение. Хотя, вы, наверняка считаете, что подобные решения за меня принимает он. Ладно, я опять перешла на обсуждение моей жизни. Напишите о себе, мне все интересно, как вы работаете, кто ваши пациенты и друзья. Не знаю, стоит ли меня встречать, может быть я остановлюсь в гостинице, а потом мы как-нибудь встретимся. Я еще не говорила с Ричардом, а ведь уже давно пора. Время летит быстро, не успеем оглянуться, как долгожданный отпуск пройдет. Спокойной ночи. Маро.
- Да, дорогая. С Ричардом уже давно надо бы поговорить, и чем дальше, тем неправильнее он может понять. Но это опять же ваша личная жизнь, которую вы со мной не обсуждаете, а только вскользь, ненароком упоминаете о ней. Это не в упрек, просто определитесь уже, говорить мне что-то или нет. А то ещё, не дай бог решите, что я выуживаю у вам информацию о вашей личной жизни. А что касается гостиницы, тут мне надо сделать глубокий вдох, прежде чем ответить вам сдержанно. Значит, я готовлю к вашему приезду комнаты, продумываю места, куда собираюсь вас вести, договариваюсь с поваром, который сможет вам угодить, а вы раздумываете, не остановиться ли в гостинице? Если моя персона столь для вас нежеланна, зачем вообще было сообщать мне, что вы собираетесь приехать? Можно было позвонить уже из гостиницы, а ещё лучше из самолета, перед обратной дорогой. И тогда я обещаю вам, что больше не стану вас тревожить своими нудными письмами! У меня достаточно большой дом, чтобы и вам и пяти вашим Ричардам там было не тесно. Или вам неудобно по другой причине? Может вы боитесь меня? Или себя? Не стесняйтесь, В письме намного легче в этом признаваться. Вы меня разозлили. Я все равно вас встречу, и вы никуда не денетесь от моего общества, по крайней мере в этот раз. Я не терплю менять свои планы, просто болею от этого. А мои пациенты и друзья действительно вам интересны или это для поддержания разговора? Я уж и не знаю, что думать…. После стольких сборов и планов вы так легко кидаетесь фразами… Вот. Теперь я пожалуй, смогу говорить спокойно, если конечно вы не надумаете снова говорить гадости в ответ на моё письмо. Мне не безразлично, как пройдет ваш отпуск, и я надеялся вас развлечь. Но вы конечно, поступайте как вам угодно и удобно. Павел. Что касательно «нашего мира» то привыкать вам придется к каждому из них. Они все разные. Иногда диаметрально разные. Вы уже выбрали, или побывали только в одинокой обители короля? В вас присутствует поразительное качество приспосабливаться к обстоятельствам. Грех упускать такой случай. Другой землянин на вашем месте ходил бы как зомби, и рассказывал о своих приключениях людям в зеленых халатах. А почему вы решили что наш с Ричардом мир один и тот же? Не злитесь, я не мог и эту пилюлю проглотить, как лекарство. Никаких гостиниц не будет. У меня гораздо лучше. Павел.
Она вошла с лучезарной улыбкой, и я невольно тоже улыбнулся ей. Такая маленькая, уставшая на своей такой важной работе.
- Проголодалась?
Она ответила, что так устала, что и есть уже не хочется. Я мог бы наполнить её энергией, но она всякий раз пугалась таких моих поцелуев, и я не понимал, приятно ей это или она просто не хочет спорить.
- Знаешь, что у меня отпуск через неделю?
- Но сначала командировка.
- Подожди, Рич, я хотела тебе сказать, что меня ждут в гости, нас ждут в гости. Я собиралась поехать уже довольно давно. И билет давно купила.
- И кто же этот или эта несчастная, что готовы принимать у себя таких беспокойных гостей?
- Мы поедем в Израиль. Тебе же не нужен билет на самолет? Потому что если нужен стоит заняться этим уже завтра.
- А мы летим? Это уже постфактум ты мне сообщаешь?
- Надеюсь, ты ко мне присоединишься.
- Вот как? И кто же ждет нас в Израиле? – Сказал и в ту же секунду понял, кто. Сердце сделало кульбит и прыгнуло вниз.
- Павел приглашал меня уже давно.
- Вы до сих пор переписываетесь?
- Ты сам говорил, что я не могу ему не отвечать. Кстати, ты не сказал, почему?
- Это было бы невежливо, - пробормотал я, отводя глаза. Снова это дурацкое условие, которое я не могу нарушить. – А если я не полечу, ты полетишь одна?
- Дорогой, а почему бы тебе не полететь? Что тебе мешает?
- А он знает, что ты собираешься приехать со мной?
- Знает, и ничего не имеет против. Он ждет нас.
- Хорошо. – Медленно сказал я. Что я буду делать в его доме, да ещё и со своей женщиной? Визит приобретает статус официального. И мне придется лавировать, чтобы не нарушить им же поставленное условие. Мне стало жарко. Я сел в кресло, развернув его к окну. Марина пристроилась на диване с тарелкой салата. Я встал и не глядя на неё прошел в кухню. – Хочешь вина? – Крикнул я оттуда. – Если тебе не трудно. – Я поставил вино и бокалы на поднос, и усмехнувшись пошел в гостиную. Это будет не отдых а сплошное издевательство надо мной. Но надо взять себя в руки. Чтобы она не заподозрила неладное. Павел её пригласил, видите ли. – Так что мне ему ответить? – Спросила она, потянувшись за бокалом. – Скажи, что я с радостью приму его приглашение.
Здравствуйте Павел. Я только что вернулась из командировки. Ну, не совсем, прямо вот сию минуту, душ уже успела принять, но еще ничего не ела. Так устала, что кусок в горло не лезет. Ваш родственник злорадствует, так откровенно, что я готова обидеться. Павел, единственное, что меня взбодрило - ваше письмо. Мне очень понравилось вас злить, в вас столько энергии, что она передается даже через интернет. Нельзя же так буквально относиться к женским фразам. Это только в армии приказы отдаются четко и отвечают на них односложно. Я не солдафон и не могу быть прямолинейной как гаубица. Дорогой друг, я с удовольствием остановлюсь в вашем доме. Никакая гостиница не сравниться с частной территорией и старыми знакомыми. Поверьте, я не за кого не боюсь, не за вас, не за себя, не за Ричарда. Его, правда вы не включили в список, и поэтому я уверена, что вы найдете общий язык. Я просто кокетничала. Мне приятно еще раз услышать, что вы готовитесь к нашему приезду. Кстати. с Ричардом я поговорила, он не возражает. Так что все остается в силе, и если вам нравиться принимать гостей, то, в скором времени, вы не будете знать, куда от них деться. Осталось совсем не долго, если считать с понедельника - останется десять дней. Теперь о погоде - у нас сегодня шел снег. В городе он правда, сразу растаял, а вот на трассе.... Белой дымкой укутаны деревья, на полях лежит тонкий слой зимнего покрывала. Мы видели лебедей, это так необычно в наших краях. Вот такие у меня новости на сегодня. Теперь мне хочется только спать. Не злитесь, женщины не всегда взвешивают слова, неужели вы не сталкивались с таким раньше. Спокойной ночи. Маро.
- Нет, я все же иногда сталкивался с женщинами, но это было довольно давно. А в недавнем времени, они в основном, сталкивались со мной. Значит, Ричард согласился? Я рад. Нам повезло. Вам у меня наверняка будет интересно. Завтра все правоверные израильтяне готовятся к празднику, а у меня рабочие будни. Выездная сессия, так сказать. А сегодня было очень много пациентов, так что домой я вернулся злой, голодны и вымотанный. Правда, греет то, что кому-то мои муки принесли удовольствие, ну если не удовольствие, то утешение. У вас снег, а у нас на ближайшие дни ожидается пылевая буря. И чертовски холодно. Я все время не могу согреться по вечерам. Палю камин, смешно выглядит звездное небо, и сизый дым валящий из трубы моего дома на фоне этого тропического неба. Я набрал бассейн горячей водой, и в одиночестве пью мартини. Не мужской напиток, но за виски надо было идти в спальню, а там холодно. Пусть Ричард свяжется со мной. Спасибо за письмо. Павел. – Я действительно хотел чтобы Ричард появился без моего зова. В старой Европе было чему удивляться. Пожилой ведьмак благородных кровей был убит собственной дочерью. А заодно и её новый муж. Такое вопиющее преступление требовало сбора земной знати, и публичного наказания. Не мне же разбираться с его вассалами, тем более, что я не собирался оглашать свое присутствие нигде, а особенно здесь. Он мог послать одного из своих советников казнить эту мерзавку, но приказ тоже должен был отдать он, а ему видишь ли некогда. Я усмехнулся, представив, как он должен будет держать лицо, при оглашении моей просьбы связаться со мной. И тут же улыбка сползла с лица, когда я вспомнил слова моего друга о моем отношении к этой женщине. Странное отношение, если признаться. Меня никогда не волновало особенно счастье одного, конкретно взятого существа, наверно после гибели целого мира перестаешь видеть такие частности, и мир погиб не один. Практически бесчисленное множество миров. Подумать только, я мог не прилететь, и не встретить её. А что с того, что я её встретил? Ничего для тебя не изменилось, странник. Продолжишь свой путь и дальше. Вот только тяжело улететь не видя её. А может мой друг прав? Мне очень хотелось полететь к ней, но десять дней я уж потерплю.
Доброе утро, Павел. Прежде всего, хочу сообщить дату вылета и номер рейса, раз уж вы так настаиваете и намерены встречать, в любом случае, за что вам - большое спасибо. Так. я кажется отвлеклась: рейс LY 0652, вылет - 22.45, ориентировочное время прибытия - 1.50 29 апреля. Уезжаем мы, я, по крайней мере, 8 мая. Надеюсь, что мы успеем вам так надоесть, что вы будете рады избавиться от гостей. Павел, расскажите о ваших друзьях, мне действительно интересно. Может быть мы кого-нибудь увидим. Я надеюсь. Не хочется весь отпуск просидеть у бассейна. У меня еще куча работ, только думать о них уже не хочется. Я понимаю, мое предложение может вызвать улыбку, но может вас что-нибудь привезти? Может вы что-то оставили... в доме, например? Напишите, я привезу. Сегодня выходной, у меня куча дел, у Ричарда, кажется, тоже. Какой-то он, слишком внимательный, точно собирается уезжать и не собирается брать меня с собой. Вот сейчас, дождусь когда он начнет прощаться, обижусь, а потом займусь своими делами. Шучу. Просто я терпеть не могу ходить по магазинам в компании, а дом требует пополнения запасов. Всего доброго. Маро.
Я отправила письмо, хотя не написала в нем самого главного. Возмущения мои никак не стихали, кажется наоборот - разгорались с новой силой. Казалось бы, невинная фраза - скажите Ричарду чтобы связался со мной. Да, не буду я ничего говорить! Что это еще за указания такие. Он прекрасно может это сделать сам, а если это просьба - положено добавлять "пожалуйста". Надеюсь, Павел поймет, что я не его секретарь. А вообще странно, какие у них отношения? Надеюсь все будет понятно в отпуске.
День прошел в домашних заботах. Проездив пол дня по магазинам. я притащила домой четыре сумки с продуктами, разобрала их, протерла пол, подрезала цветы сменив воду, разобрала несколько полок в шкафу, на большее меня не хватило. Закончив с наведением порядка, я нарезала сыр и достала из бара бутылку мартини. Вдруг зазвонил телефон. Признаться, я терпеть не могу вечерних звонков. Очень взволнованный, почти перепуганный, голос попросил заглянуть ко мне на пару минут. Это был мой сотрудник, Юра - он работал в моем подразделении. Одной их знакомой медсестре, которую звали Диной, как я поняла из сбивчивых объяснений, стало плохо. Жила она совсем близко, буквально в соседнем доме. Юра умолял меня посмотреть на неё, и вместе решить, что делать с девушкой. Я со вздохом согласилась, залпом выпила мартини, и пошла открывать двери. Они уже были на пути ко мне. Увидев незваных гостей, я попятилась. Я не скорая помощь, и не медик. Я устроила Дину в глубокое кресло и волком посмотрела на своего сотрудника. Юра виновато пожал плечами, дескать, что я могу поделать. Он объяснил, что знает Дину давно. Она работала медсестрой в районной поликлинике, и зашла к ним по делу. Она с самого утра на ногах. Что-то с этой Диной творилось странное. Она с трудом передвигалась.
- Дина, я не врач, ваш приятель что-то перепутал.
Она слабо улыбнулась. Бледность у девушки была совсем не хорошая. Красивое лицо, с правильными, тонкими чертами, выглядело прозрачным, словно фарфоровым.
- Я не хочу в больницу, а потом, мне намного лучше, просто испугалась, со мной такого никогда не было. Ерунда, я уже понимаю, все проходит.
- Ничего себе ерунда. - вмешался Юра. - Мы уже собрались уходить, а она... стоит на четвереньках, нелепо покачивается, пытаясь сохранить равновесие, дышит со всхлипами и хрипом. Жуть. Про больницу ничего слышать не хочет...
- Дина, в чем дело? Рассказывай, что случилось? Может воды?
- Да, спасибо. - дрожащими руками она взяла стакан, который принесла жена Юрки, и сделала несколько глотков. - Головная боль, тяжелая, давящая... Она началась где-то за глазами, внезапно. Потом полезла по всему телу, как будто горячий металл. Я даже закричать не могла.
- Это первый раз такое? Может все-таки в больницу? - вставил Юра.
- Может. Только сегодня суббота, кто там ей заниматься будет. - засомневалась я. - В лучшем случае болеутоляющее вколют.
- Мне уже лучше, не надо в больницу - как заклинание повторяла Дина. - Я боюсь, может это опухоль?
- Что за глупости, какая там опухоль. У вас чуть что, сразу опухоль, чокнулись все что ли. - возмутилась я.
- А что это может быть? - Дина смотрела на меня с надеждой.
- Да что угодно, атака, например.
- Какая атака? - Юрка потянулся к сигарете.
- Психологическая. Дина, у вас в роду гадалок не было?
- Были. - огромные, карие глаза гостьи удивленно распахнулись.
- Что и следовало доказать. Ты просто очень восприимчивая к воздействиям разных там сил, а здесь у нас черт знает что происходит, вот и ловишь волны без всякой защиты.
- Марина, вы серьезно?
- Сейчас появиться один мой знакомый, он нам поможет лучше всяких врачей. Так, Юра, вы отправляйтесь домой, мы теперь сами справимся. Если что, я позвоню.
Выпроводив Юру с женой, я вернулась к Дине. Ей было значительно лучше, во всяком случае, девушка успокоилась. А вот я, начала нервничать, куда это пропал Ричард.
- Доброй ночи вам Маро. Только теперь заглянул в почту. У меня в преддверии праздника работы прибавилось. И завтра начинаю прием с шести, так что простите за краткость. Не думаю, что ваш возлюбленный вот так просто попрощается и исчезнет, а в вашей шутке проглядывает истинное беспокойство. Таких женщин не оставляют. Их либо душат, либо болеют ими всю жизнь. Тоже шутка. Вы ходите по магазинам с Ричардом? Он никогда не любил делать покупки. И не умел. Но вы так благотворно на него влияете, что того и гляди, придется думать о подарке на свадьбу. Надеюсь вы не Коко Шанель, и любовь браку не противопоставляете? Море сегодня совершенно серое. Я стоял и любовался им над самой водой. Первые хамсины уже ударили. Знаете, как ударили первые морозы. Неизвестно что страшнее. Море серое, солнце блеклое, люди вялые. А завтра тридцать пять градусов. Но я все равно пока мерзну. Не привык к лету. По привычке наверное. Ричард почему-то со мной не связался, а ведь это для него важно. Ну да ладно, очевидно магазины для него гораздо важнее. Целую вас. Пишите. Павел.
Утром, когда я незаметно вышел за двери, Марина спала. Я спустился по лестнице ступая мягко, чтобы не потревожить спящих людей. Дверь подъезда тихо заскрипела и мне навстречу поднялась очаровательная девушка в белом пальтишке. Я встретился с ней взглядом, и мне захотелось позавтракать. Проходя мимо, она опустила глаза, но я загородил ей дорогу. Работала она медсестрой, или что-то в этом роде, и явно возвращалась с ночной смены. Я прислонил её к стене парадного. Она молча смотрела на меня, не опуская глаза. Я приблизился к её губам. – Как тебя зовут? – Дина. – Ты испугалась? – Нет. У меня есть оружие. – Вот как? А если я тебя поцелую, ты его применишь? – Зависит от вас. – Я прижался к губам и потянул совсем немного. Она стояла неподвижно, закрыв глаза. – Доброго дня тебе, сестричка, - прошептал я и продолжил спускаться по лестнице. Она пришла к кому-то с плановым визитом. Возможно и выживет. Настроение было безоблачным. Пока я не попал к отцу.
Он своим ледяным тоном справился о моем самочувствии и о делах, будто не знал о них лучше меня самого. Вернуться я собирался до прихода Марины с работы, но отец сказал, что сегодня я ужинаю с ним. Я решил поговорить с ним о предстоящей отпускной встрече. Он выдал мне пару насмешливых фраз. По ходу разговора выяснилось, что он просил Марину передать мне чтобы я связался. Зачем было просить её? Будто нельзя послать мне зов. Он будто подталкивает меня к какой-то мысли, но говорить не желает. При этом запретил что-либо говорить ей. Самое неприятное его сообщение я выслушал уже на выходе. Молодая девушка, отец которой умолял исполнить право первой ночи убила своего родителя и мужа. Теперь мне нужно казнить бунтарку, хотя она была хороша. Я послал баронам приказ меня ждать, не имея желания решать судьбу девушки.
Казалось еще совсем немного и я умру. Потрясающе вкусный печеночный пирог, купленный накануне, стоял поперек горла. Дина ушла рано утром. Ей стало намного лучше, даже появились первые признаки румянца. Мы позавтракали, с чего это вдруг мне захотелось плотно подкрепиться - не знаю. Моя новая знакомая поблагодарила за помощь ( в чем, собственно она заключалась, я не поняла) и пообещала вечером позвонить. Давно люди не производили на меня такого приятного впечатления при первой встречи. Я выехала из дома.... тут-то все и началось. Возвращалась я с огромным трудом, бросив машину прямо под подъездом, я еле поднялась на третий этаж. Очевидно отравление вызвало высокую температуру, меня знобило, предметы плыли перед глазами, я периодически впадала в забытье. Сидя на холодном кафеле в ванной, я проклинала все на свете. Может написать письмо дорогому Ричарду? Спаси дорогой, мне очень плохо.... У него ведь даже нет телефона. К вечеру стало немного лучше. К тому времени от меня осталась зеленая тень, уже стоящая на ногах, но все еще передвигающаяся от стены к стене. Позвонила Дина. Надо же, хоть кто-то держит свое обещание. Радостный, звонкий голос, сообщил, что у нее все в порядке, что она купила какие-то вкусности и готова прийти ко-мне. Пришлось рассказать ей, что продукты лучше оставить дома, я на них смотреть не могла. Через десять минут Дина прибежала с лекарствами. Скорая помощь, то же мне. Ричарду два заветных слова - приезжай скорей - я отправила еще часа четыре назад. Видимо, надо было выражаться точнее, или написать другое послание – «встречай, умираю». например.
Добрый вечер. Павел. Ричард с вами не связался потому, что я ему ничего не передавала. Простите, разбирайтесь сами, а если о чем-то просите, добавляйте, в следующий раз "пожалуйста", и я с удовольствием выполню вашу просьбу. А потом, я не всегда могу с ним связаться. Вот сегодня, например, приходится ждать помощи от знакомых. Павел, я не волнуюсь, что Ричард не вернется... А что, следует? На самом деле, я знаю - это рано, или поздно, произойдет. И очень хорошо, так и должно быть. Я очень плохо себя чувствую, писать трудно, так что, извините. Сегодня большого письма не получится. Не волнуйтесь. М.
Я получил её послание, и мне стало казаться, что это по моей вине она так плоха. Она мне никогда не писала таких писем, даже во время той злополучной болезни. Правда я был почти рядом. Но я прочитав письмо, почему-то стал беспокоиться, что Ричард может даже не заметить её душу среди многих. Через минуту я был возле её дома, и уже поднимался по лестнице, когда мимо меня пробежала восхитительное создание которое я даже не рассмотрел. Дверь её квартиры хлопнула. Значит у неё были гости, а я примчался. Но раз уж я здесь, все же войду. Я постарался скрыть свое появление, и из коридора услышал однозначные звуки. Ей действительно было плохо. Её тошнило. Что это с ней? Тривиальное отравление, или эта милая гостья? Но с этим потом будем разбираться. Она полулежала на подушках, цвет лица оставлял желать лучшего. Я подошел к ней, но чтобы проверить её состояние тенью оставаться дольше было нельзя. Я принял облик Павла и сел возле неё на кровать. Температура зашкаливала. Сорок и не меньше. И самое удивительное, она повторяла в бреду имя. Мое имя. Не то, которым я назвался на земле и которое мне порядком надоело. А мое настоящее имя. Вот так новости. Но с этим буду разбираться потом. А пока надо привести её в чувство. Я не стал её тормошит, пошел на кухню, нашел чашку и стал на ходу составлять зелье. Питье получилось безобразное. Какого черта Ричард там возится в этой Европе? Это неправильно если она меня увидит возле себя. Я поднес чашку с кипящим варевом к её бледному лицу, она в забытьи попыталась отвернуться. Я уселся рядом с ней, прижал её голову к подушке, разжал зубы и стал вливать лекарство. У неё не было силы даже сопротивляться, она со стоном проглотила первые капли. Странное отравление. Если бы я нашел донора прямо тут же я не задумываясь обновил бы её кровь, но подозреваю, что она очнувшись, очень испугается увидев рядом мертвого от обескровливания, человека. Так что будем действовать по человечески. Я поил её по глотну каждые пять минут. Температура падала неохотно. Что за манера совать в рот всякую незнакомую пищу? Наконец, она стала отпихивать мою руку. Цвет лица постепенно стал возвращаться. Я наклонился над ней, ощутив жар её губ, и приникнув к губам стал вливать в неё силу глоток за глотком. В это момент я почувствовал присутствие Ричарда. Это было весьма кстати. – Где тебя носит! Я велел тебе охранять её! – Я ездил туда, куда вы мне велели, отец. – Тише, Ричард. Она возможно уже в сознании. Не смей от неё отходить, пока она не поправится. – Спасибо, - пробормотал он, принимая из моих рук чашку с питьем. Она застонала, и я поспешно ретировался. По ходу процесса, пока я приводил её в чувство, я заметил, что маска на стене отсутствует. Наверное она её вообще выбросила. Я давно не смотрел на неё, это было бы сродни подглядыванию, хотя раньше меня это не волновало, не теперь с ней рядом неотступно находился Ричард. Интересно, где его носило столько времени, ведь казнь не требует двух суток пребывания в Европе.
Я чувствовал себя отвратительно. Теперь мне стало казаться, что лучше бы я ничего не чувствовал. Замечательно проведя время в обществе ведьм, я помиловал виновницу убийства, и оставил её управлять имением, на основании того факта, что я воспользовался правом первой ночи, и значит несу полную ответственность за её поступки, и как король имею право казнить своих подданных без существенной причины, только потому, что они мне не были приятны. Как и миловать. Поднялся страшный переполох. А я мило проведя время с молодой вдовой, и назначив компаньона, услышал наконец гневный зов родителя. Привести себя в надлежащий вид мне пришлось уже по дороге, благо мне было велено без необходимости не перемещаться с его скоростью. Но как теперь выяснилось, такая необходимость была. Мне надо объяснить наконец моей избраннице, что ей придется следовать за мной по земным и не очень тропинкам. И по дороге я настраивался на бурное объяснение. Но застав её почти при смерти, а главное, увидев рядом странника, я моментально утратил свое намерение, вернее отодвинул его на неопределенный срок, хотя бы пока она не поправится. Я совершенно упустил из виду, что не могу просто внушить ей, что она здорова. Я просидел над ней до вечера, поя её варевом, приготовленным не мной. Мне было тяжело посмотреть ей в глаза, она сразу поймет, что я был не там, где должен был быть, и в то же время я хотел, чтобы она поскорее посмотрела на меня.
- Ричард. это все-таки страшная гадость. - я сморщилась, глотая очередную ложку лекарства. - Давай договоримся, это была последняя доза.
- Нет, дорогая, мы не будем ни о чем договариваться.
- Сколько там еще осталось?
Ричард покрутил в руке чашку, оценивая объем содержимого.
- Ну, думаю еще на три приема.
- Тогда давай я выпью все сразу, нечего меня изводить в час по чайной ложке
- Да что же это такое, - возмутился Ричард. - Как маленькая, честное слово
-Не кричи на меня.
- Я не кричу.
- Ричард, - я положила руку ему на коленку. - Спасибо тебе. Если бы не ты, я наверное уже умерла бы, или оказалась в реанимации.
Он встал, отнес чашку с отваром на кухню. Мне казалось, что он хочет что-то сказать, но Ричард промолчал. Я села, подперев спину подушкой. Голова еще кружилась, но чувствовала я себя вполне сносно. Жизнь налаживалась.
- Дорогой, ты злишься? Прости, ты же понимаешь, что я не специально. Сейчас не слишком подходящее время для разговоров, но я все-таки хочу чтобы ты знал, я прекрасно понимаю, что ты не можешь все время быть рядом со мной.
- Правильно, я не могу, а вот тебе, видимо придется как-то перестраивать свою жизнь. Ты должна быть рядом. Я так хочу.
- Не начинай все с начала. Я, конечно постараюсь, но не обещаю, что это будет быстро. А потом, ты уверен, что действительно этого хочешь? Где ты был последние сутки? Ты уверен, что хотел бы видеть меня рядом? Рич, я не могу быть только твоим приложением. Я этого не хочу.
Он резко развернулся, собираясь что-то сказать, но в этот момент в дверь позвонили.
- Что мне надо сделать? - зло спросил Ричард. Конечно, он не привык, чтобы кто-то, вот так, без разрешения, мог врываться в разговор. В его мире это было невозможно даже предположить.
- Наверное, открыть дверь.
- Как скажешь, дорогая.
Через минуту в комнату вошла перепуганная Дина. Она сжимала в руках сумку, как будто стараясь отгородиться от Ричарда.
Открыв двери, я вспомнил милую сестричку, которую видел на лестнице. Она шарахнулась в сторону, но я схватил её за руку и втащил в квартиру, наверно она хотела закричать, но на неё напал столбняк. Мило улыбнувшись ей, я показал зубы и облизнув их края уставился ей в переносицу. Она задрожала как осиновый лист, и собралась потерять сознание, но я поддержал её под руку. Рука была горячая, даже горячее моей. Я сжал её пальцы, и потащил в комнату.
- Надо полагать, ты не меня искала? Проходи, сегодня я не ем маленьких девочек. – Мне очень нравилось её перепуганное лицо, большие распахнутые беззащитные глаза, она была идеальной жертвой. – Что-то много их в последнее время на моем пути, - отдернул я себя. Мы вошли в комнату. Марина поднялась на подушках и внимательно посмотрела на девушку.
- Дина, знакомься, это мой … - она замялась, внимательно на меня взглянув. – Это мой друг.
Я поднял брови.
- Он же мой демон.
Девушка вздрогнула. Я церемонно склонился к её руке при этом глядя в глаза.
- Очень приятно познакомиться. Меня зовут Ричард.
- Мы уже виделись, - пролепетала она.
- Да? А где? – Удивилась Марина.
- На лестнице. – Пролепетала Дина.
- Дина, садись, мне уже лучше. – Марина показала на стул возле кровати. Дина рухнула, у неё просто подогнулись ноги. Но мне не было до этого никакого дела.
- Сейчас я соберу твои вещи, и мы отправимся туда, куда я посчитаю нужным. Мне надоело это веселье.
- Ричард! – Марина укоризненным кивком указала мне на гостью.
- Ничего страшного, девушка полетит с нами.
- Ты не мог бы подождать, пока я почувствую себя лучше? И возможно, и даже наверняка, Дина не хочет лететь с нами!
Я чувствовал себя ужасно виноватым за её болезнь, и поэтому злился ещё больше.
- Неужели ты полагаешь, что меня должно это волновать?
Марина молчала. – Неужели тебе кажется, что я смогу быть тут шутом, не только рядом с тобой но и рядом с твоими подругами, соседками, приятелями с работы? Хватит, Мы сейчас отправимся туда, куда я тебя повезу! А она, - я кивнул на Дину, - для того, чтобы я тебя не разорвал на части, когда ты станешь позволять себе слишком много.
- Что с тобой? – Тихо спросила Марина. – У тебя произошло что-то?
Я не отвечая щелкнул пальцами, и выхватив из воздуха маленький сосуд, перелил туда остатки питья, приготовленного моим отцом. Мне все никак не удавалось вставить слово о том, что это не я её спас. Я поднял ее на руки, и щелкнув пальцами перед носом Дины, поднял и её в воздух. Дорога до корабля была не близкая, и мне приходилось лететь довольно медленно, чтобы нести Марину и заставлять двигаться по воздуху её подругу.
Павел, доброй ночи. Я вас вчера, наверное напугала? Признаться, я и сама испугалась не на шутку. Не помню, чтобы когда-либо раньше, даже при высокой температуре, дело доходило до галлюцинаций. Хорошо, что я не помню подробностей, но один древний монстр, холодный и далекий, как вселенная, все же остался в памяти. Надеюсь, его не существует в реальности, в отличие от Ричарда, который меня практически спас. Он терпеливо отпаивал меня какой-то гадостью. Сейчас я чувствую себя хорошо, осталось только ощущение слабости. Я постоянно хочу спать. А еще у меня появилась новая знакомая. Накануне я спасала ее от какого-то странного приступа. Вот такие у нас "пирожки с котятами". Я скучаю без ваших писем. Не молчите. Маро.
И я скучаю без ваших писем, Маро. Рад, что у вас все в порядке со здоровьем. Жаль, что не мог вам помочь. А Ричард, как существо очень тонкой организации, должен был вас спасать. Я очень устал сегодня, у меня было неотложное дело, но я напишу вам завтра, обязательно. Простите за краткость. Павел.
Я начала вырываться и Ричард остановился в каком-то парке. Вокруг стояли голые деревья, было холодно. Я этого почти не чувствовала, только понимала, что должно быть холодно.
- Ричард, давай вернемся домой. Мне не хватало только простудиться. Прекрати издеваться...
- Поверь, дорогая, я очень сдержано себя веду.
- Ерунда, ты просто настолько великий, что не задаешься вопросом, что значит сдерживаться. - Я уже не соображала. что говорю. Слово "великий" прозвучало как откровенное ругательство.
- Ты даже не представляешь, насколько.. - в глазах Ричарда разгорался огонь.
- Ну почему же, представляю. Только мне нечего делать рядом с таким величием.
Порыв ветра рванулся по темной аллее. Дина вскрикнула, очевидно заметив мелькнувшие тени.
- Девочка моя, ты привыкла все решать сама, с кем быть, а кого обойти стороной. Полагаешь, так будет всегда? Тебе кажется, я позволю тебе это?
- Это тебе кажется, что при одном твоем появлении все будут падать ниц, и никто никогда не посмеет тебе перечить. Ричард, ты ошибаешься, я не одна такая сумасшедшая. Нет, если ты собираешься оставаться один - пожалуйста. Оглянись, вокруг только тени. Ты же ничего не можешь дать, хочешь, но не можешь. Вспомни, совсем недавно, ты не собирался брать меня с собой в мглистые пределы. Как же ты видел нашу совместную жизнь? Теперь тебе надоело это веселье. Не на долго, же тебя хватило.. Пожалуйста, остановись, давай поговорим спокойно....
- Давай, попробуем - сквозь сжатые зубы проговорил он. - Чего же я тебе не дал?
- Да мне ничего не надо...
- Может быть в этом все и дело?
- Хорошо, давай попробуем по-другому. Ответь мне на один простой вопрос. Кто я для тебя? Подожди, не спеши. Почему у меня до сих пор нет твоей метки? Я уже была вместе с тобой довольно далеко от родных мест, неужели ты так уверен, что мне ничего не угрожает?
- О, ты можешь быть совершенно спокойна, тебе ничего не угрожает.
- Ты опять ничего не хочешь говорить! - я уже почти кричала. Меня разрывала злость и обида. - Верни нас домой, слышишь!
Ричард медленно развернулся в сторону насмерть перепуганной Дины. Казалось, он только что вспомнил о ее присутствии. Может, так оно и было.
- Ну, хорошо, девочки, только Дину домой доставят тени.
- К кому домой?
- Это уже как скажет Дина. Вы же самостоятельные дамы, пусть решает сама.
Я еле сдерживался, чтобы не броситься на неё, вернее не броситься, а отбросить от себя, подняв в воздух, испепелить, уничтожить. Да как она смеет повышать на меня голос. Кто она для меня? Она избрана. И до чего унизителен этот её вопрос по поводу метки, она даже не понимает, насколько. Нет ничего моего во вселенной, даже моя душа мне не принадлежала до недавнего времени. Она была заперта в аквариуме, её можно было потрогать руками и даже раздавить, уничтожить как кусок мела. И теперь, когда я снова получил её мне ещё больнее. Это его женщина, иначе зачем бы ему охранять её от напастей, мчаться со скоростью превышающей космические, распадаться на атомы, чтобы сохранить время её жизни. Он всегда приходит на помощь и исчезает, а я получаю ее благодарность, уже не в первый раз. Он может позволить мне поиграть. Как взрослый, дающий ребенку драгоценный камень с наказом не потерять и не сломать. И почему снова я обвиняю его, а не себя? Я принялся пристально смотреть в глаза новой знакомой Марины. Она качалась на ветру, замерев и глядя на меня не отрываясь. Несчастное создание, попавшее на пути шквала. Марине я не могу причинить вред, а срываться на эту девчонку, которую я походя почти убил? Я заберу её с собой. Будет чем поужинать в одиночестве в мглистых пределах. А моя ненаглядная печаль пусть отправляется домой. – Ты летишь со мной. – Сказал я ей медленно, глядя в глаза. Она не могла отвести взгляд, только как сомнамбула повторила. – Я лечу с вами.
- Дина, ты с ума сошла! – Воскликнула Марина . – Ричард, отпусти её. Она ни в чем не виновата.
Я злорадно улыбнулся.
- Ей совершенно не обязательно быть виноватой, чтобы развлечь меня в мглистых пределах. А ты можешь отправляться. Или все же полетишь со мной? На вопрос «кто ты для меня?» ты не дала мне ответить, задав следующий, совершенно нелепый. Ты же так много знаешь, так подумала бы – почему! Но ты предпочитаешь спрашивать. Мне никто не смеет задавать вопросов. Даже ты. – Мой монолог остался без ответа. Я щелкнул пальцами перед носом Дины. Она отклонилась назад и невидимая петля туго затянулась вокруг её шеи. Полными ужаса глазами она смотрела на меня и приближалась маленькими шагами. Тени поддерживали её по краям. Я оглянулся на Марину. Она стояла сжав кулаки, её губы побелели. Я с улыбкой развернул девушку к ней боком, так чтобы ей было хорошо видно, и медленно приблизившись к жертве, поставил свою метку. Девушка закричала и обвисла в моих руках. Я отпустил заклятие, и махнул теням. Её бесчувственное тело подняли в воздух, и она исчезло вместе с тенями, растворившись в ночном небе.
- Марина, я не хотел говорить при ней. Послушай…
Она резко развернулась и побежала по тропинке парка. Я сделал знак своим молчаливым слугам, чтобы её сопроводили до дома. Я вернусь завтра, или на днях. Пусть подумает о своем поведении.
Добрый вечер, Павел. Сегодня я должна просить прощение за краткость. Я слишком поздно вернулась домой. Ричард был настолько любезен, что устроил мне вечернюю прогулку в парке. Мы немного не рассчитали силы, я устала. Вечерами в парках, оказывается, очень тихо. У нас прекратились дожди, и наконец-то запахло весной. Природа готова к пробуждению, и это чувствуется в каждом дуновении ветерка. Мне сложно представить что у вас жарко. Пишите, раз обещали. Спокойной ночи. Маро
Я рад, что вы уже вышли на улицу. Но поберегите себя, мне кажется, это не простое отравление. В вашем доме побывал кто-то, навлекший на себя если не проклятие, то сложное сочетание букв, произнесенных случайно, а вы забрали на себя эту тяжелую ношу. Но к счастью рядом с вами был Ричард. Я возможно, сгущаю краски, но теперь когда вы здоровы, можно и высказать опасения, мелькнувшие у меня вчера. Мне даже хотелось все бросить, и полететь к вам как можно быстрее. Хорошо, что нет такой необходимости. Моя патологическая лень не перенесла бы такого удара. У нас чудная весна, все цветет, множество цветов, всех видов и запахов, жасминовые заросли, цветущие лимоны и апельсины, они пахнут совсем не так как плоды. Это нежнейший аромат, и находиться рядом с таким деревом блаженство. Сегодня я обедал в одном из пардесов. Так называется плантация цитрусовых. А один хваткий человек открыл ресторан в чистом поле посреди апельсиновой рощи. Не стану описывать вам изыски кухни, вам наверно до сих пор тошно от воспоминания шикарного застолья, но место и хозяйка были восхитительны. Они не принимают больше пяти человек. Зато, если уж принимают, то хочется побывать у них снова. Хозяйка статная молодая блондинка с серыми глазами и плавной походкой. Её великолепное декольте многих заставило бы вернуться, даже если бы она не умела готовить. Она облачена в узкие джинсы и клетчатую рубашку, затянутую узлом на груди. Когда она приседает рядом с моим стулом на корточки и спрашивает, чего бы мне ещё хотелось, то язык прилипает, в страхе сказать, что же именно я хочу. Её муж или брат, или отец, понять тяжело, все время в море. Его совершенно не волнует, что происходит в ресторане, лишь бы доход не иссякал. Он вернулся, как раз, когда мы мило беседовали, и пригласил меня выйти с ними на яхте. Море в пылевой дымке, два дня жуткая жара, которая должна прекратиться завтра. А послезавтра я собираюсь выйти в море. На два дня. Возможно у нас будут проблемы со связью, и я уже заранее скучаю по вам. Вы уж очень кратко и сухо написали мне, честно говоря, я не вижу причину гуляния в парке настолько серьезной, чтобы не смочь написать. У вас все в порядке? Вам действительно лучше, или вы не хотите меня волновать? Я жду от вас завтра длинного письма, а через восемь дней жду вас в гости. Павел.
Прошел очередной рабочий день. Только здесь я и могла как-то отвлечься, хотя мысли постоянно возвращались к событиям вчерашнего дня. Больше всего убивало чувство полной беспомощности. Бедная Дина, за что ей все это? Я уже давно не питаю иллюзий относительно справедливости в мире, все понятно, ни о какой гармонии и человеколюбии речи не идет. Но когда рядом с тобой близкий тебе человек, пусть он даже не совсем человек, уничтожает живое существо, а для Ричарда, Дина просто живое существо, становится как-то не по себе. Что же теперь делать? Как смотреть ему в глаза, когда мы встретимся? От таких мыслей, на глаза наворачивались слезы. Вчера это была моя знакомая, просто знакомая и ничего больше, а завтра? Завтра я могу стать заложницей его гнева. Совсем не долго Ричард оставался нежным и внимательным, совсем не долго длилось состояние счастья. В том, что оно проходит виновата я сама, это очевидно, кто же еще. Он прав, зачем мне понадобилось задавать дурацкие вопросы, невозможно только немного приоткрыть ящик Пандоры, а потом, запечатать его снова и сделать вид, что ничего не произошло. Ричард сказал - подумай сама... Я не хочу думать, мне страшно думать на эти темы, я боюсь получить ответы. Где же логика? Зачем тогда я спрашиваю? Неужели не понятно - красивые истории закончились, и дальнейшая наша жизнь не будет развиваться по мной придуманному сценарию. Внутренний голос уже не говорил, он просто орал, напоминая про существование инстинкта самосохранения. Я решила не тянуть до прихода домой (подсознательно я боялась, что там может находиться Ричард), а написать ему.
- Здравствуй. Признаться, даже не знаю как мне к тебе обращаться, дорогой или ваше величество. К любому обращению ты можешь отнестись не правильно, в зависимости от настроения, и то того, какие нотки ты услышишь. Слишком все сложно. Я запуталась. Мне очень трудно тебе писать, мысли путаются. Я привязана к тебе тонкими, но очень прочными нитями. Хочется вырваться. Это естественное желание, но я совсем не уверена, что смогу жить без них дальше. Мне плохо без тебя, и я боюсь твоего появления. Попробуй, разберись во всем этом кошмаре. Прости, что я пишу только о себе, я не могу понять чего же хочешь ты. Два наших мира, после пересечения, очень редко расходятся в разные стороны, обычно наш - погибает. Ты знаешь, я, пожалуй, готова пожертвовать своим. Невозможно долго находиться между измерениями. Ты не сможешь находиться в моем. Ричард, я готова уехать с тобой. Может быть не прямо сейчас, надеюсь, ты дашь мне еще совсем немного времени. Я постараюсь тебя понять. Ричард, это не жертва с моей стороны, без тебя будет еще хуже. Прости, я никак не могу оторваться от привычной жизни, мне просто страшно. Надеюсь, я достаточно сказала, чтобы ты понял, как пусто в моей квартире, когда там нет тебя. Я не спала всю ночь. Напиши мне. М.
Ричард, пожалуйста, не убивай Дину...
Я не ждал от неё письма. Настроение было однозначное, убивать все, что движется и дышит возле меня. Она все же сумела меня вывести из себя. Я не знал, кем я хочу её видеть. Но знал, что хочу видеть постоянно подле себя. Меня не очень интересовало в данный момент, будет она плакать или станет искать моего взгляда, как поступала только она. Я вспоминал, как встретившись впервые, продумывал планы мести моему отцу, и к злости примешивалось чувство самодовольства. Он спутал мне все карты своим внезапным прощением.
Девушку я не уничтожил. Я поместил её в башне, где последние пятьсот лет провела моя третья жена, там было все необходимое для жизни, и если она ещё в своем рассудке, значит, её судьба ещё может измениться. Пока её спасло только то, что она для меня имеет некоторую принадлежность к моей возлюбленной. Когда же я увидел письмо от Марины, полное горечи и какой-то надрывной нежности, я отправился в башню. Была поздняя ночь или раннее утро, в пределах все временные рамки стерты, и несущественны. Свет в башне горел тусклый, на подоконнике стояла свеча, чего моя жена никогда не делала, боясь теней, которые слетались на свет. Отодвинув от входа большую тень воина, я поднялся по узкой лестнице в башню. Девушки нигде не было видно. Но на столе, что меня удивило стоял букет болотных лилий, значит она выходила, ходила по тропе меж болот и собирала цветы, не обращая внимания на протянутые к ней руки, и шуршащие голоса. Значит рассудок уже покинул её. Я прошел выше, к маленькой нише, куда вел свет факелов, вставленных в уключины в стенах. Там был бассейн, который бывшая королева никогда не посещала, слишком темною была вода, слишком холодною для её нежного тела. Подойдя, я услышал странные звуки. Будто несколько человек резвились в воде. Остановившись у последней арки, я увидел, что моя пленница рассекает некогда спокойные воды быстрыми взмахами и плавает, от края до края, будто выполняет какие-то упражнения, пытаясь достичь максимальной скорости. Почувствовав мой взгляд, девушка оставила свои метания по воде, и подняв голову, посмотрела на меня вопросительно.
- Выходи. Быстро. Я жду тебя в покоях. – И я повернувшись, вышел из ниши. Убивать её или нет, я не задумывался. Подобные просьбы не для короля, и Марина должна это усвоить. Специально и злонамеренно я никого не убиваю. Эта землянка ни в чем передо мной не виновата, и если и дальше будет вести себя так, останется жива. Она вошла через некоторое время, вытирая черные вьющиеся волосы краем махровой простыни, в которую была закутана до пят. Подошла ко мне довольно близко, настолько, что это меня снова удивило.
- Ты меня звал, что случилось. – Голос был спокойный, без дрожи.
- Как тебя зовут?
- Дина. Я уже говорила.
- Надо прибавлять, властитель.
- Хорошо.
- Хорошо, властитель.
- Ты собираешься меня тут держать долго?
Я вздохнул. Пожалуй, не удастся выполнить просьбу Марины, если её подруга и дальше будет обращаться ко мне подобным образом. Схватил её за руку. Она вырвалась, в глазах заплясало задорное отчаяние. Простынь сползла, но она подхватила её и отбежала.
- Подойди ко мне, - мне начинала нравиться эта игра. А она видимо поднаторела в ней. Но при моих словах опустила плечи, и мелкими шажками подошла, опустив голову. Я надавил на влажное плечо, с её волос мне на руку капнула капля воды. – Рассказывай мне о себе. – Моя рука уже была на её затылке и встать она не могла. Она молчала, но я увидел совершенно жуткую картину её юности. Парализованная мать, пропавшая без вести старшая сестра, пьяный отчим, насилующий её в ванной. Сцену зверского убийства этого отчима. Она ничуть не жалела, ни секунды. Просто опустила работающий фен ему в ванну, когда он обманутый её покорностью, ничего не подозревал. Девочка мой клиент. Потом догадки матери. Она почему-то не пожалела дочь, она прокляла её. Вот такая милая картина. Я снял проклятие, проведя рукой по мокрым волосам. Наклонился, увидев сжатые ладони и приподнятые, ожидающие удара сзади, плечи . Развернул её к себе, держа за подбородок.
- Я поцеловал тебя тогда на лестнице, и мне понравилось.
Глаза прикрылись длинными ресницами. Я примкнул к губам. Она пахла травами, которыми была ароматизирована вода бассейна. Я не стану убивать её. Поцеловав девушку, я быстро встал, и вышел из покоев башни. Хорошие же у неё воспоминания о первом мужчине. Пьяном, заблеванном, старом. Пусть резвится пока в башне. Войдя к себе в замок я огляделся. Марина, как жаль, что ты не понимаешь меня. Как больно, Марина. Но это побочный эффект эмоций. Бывает же и наоборот.
- Ты не знаешь? Дорогой или ваше величество? Надеюсь твоя интуиция подскажет тебе, когда ты будешь сопровождать меня в моем мире. Я даю тебе время. Не много. Много у вас нет. Вас – я имею ввиду людей. Но неужели ты думаешь, что я позволю тебе уйти? Ты можешь пытаться спорить, можешь просить и требовать. Но тебе придется делать то, что я захочу. И лучше свыкнуться с этой мыслью заранее. У тебя есть время собраться, чтобы не скучать по своим вещам далеко от дома. Я прилечу за тобой на днях. И пожалуйста, не надо ни за кого просить. Ричард
Добрый день, Маро. Вы так и не ответили на мое письмо. Надеюсь у вас все нормально? Как на работе? Как всегда пытаетесь объять необъятное? Я сейчас уезжаю и буду несколько дней довольно далеко, но постараюсь отвечать вам, если конечно вы будете мне писать. Павел
Сегодня у меня появилось много новых вариантов , как к тебе обращаться, - самовлюбленный дурак, - например. И это, пожалуй, самый мягкий вариант, после вашего письма, сир. Ты когда-нибудь обращал внимание на то, как ты сам обращаешься ко мне. Нет? Вот и я не обращала, а теперь обратила, иногда по имени, а в последнем письме, вообще, никак, как будто я тень или камень. Никакой ласки, ни одного доброго слова, только приказы и требования. Ты забыл что я женщина? Ричард, как бы тебе не было это не приятно, мы с тобой совершенно равные и свободные в отношениях друг к другу. Не только ты, но и я тоже. Что ты можешь мне сделать? Напугать, заставить мучатся? Ты уже меня мучаешь своим отношением, холодностью, но это еще не самое страшное. Страшнее всего равнодушие, до этого еще не дошло, слава богу. Ты можешь меня убить? Я уже не боюсь этого. Если ты не заметил, я сама готова умереть для тебя. Отказываясь от своего мира, следуя за тобой - я умираю. Неужели ты не понимаешь? Что я получу взамен? Холодный блеск звезд, туманы мглистых пределов, полную зависимость от твоей воли? Не скоро это все станет для меня родным, не известно, смогу ли я когда-нибудь вернуться домой. А если смогу, это уже не будет моим домом - только воспоминаниями. Ричард, я готова принести эту жертву, и только это дает мне силы, и право писать тебе такие письма. Неужели, ты сам этого не видишь? Мне тяжело без тебя, больно, я места себе не нахожу. Ощущение, словно внутри бьется огромная птица, жаждущая вырваться из клетки, и эта клетка, мой собственный мир. Я уже не думаю, насколько могу тебе доверять... Что же ты делаешь, дорогой? Для меня ты никогда не будешь королем, прежде всего, ты близкий человек. Да, я понимаю, не поправляй, пожалуйста, ты не человек, но другого слова я не смогла подобрать. За, совсем короткий, последний промежуток времени, ты успел заявить, что я не имею права тебя ни о чем спрашивать, ни за кого просить... Я думаю, этот список длинный, и не прошу его озвучить полностью, потому, что..... потому, что мне плевать на него. Ричард, я такая, как есть, и постараюсь остаться собой. Мне кажется, я люблю тебя. Твое величие, твой двор и тени как-нибудь переживут. Это правда, что красные ковровые дорожки придумали вампиры для своих земных торжеств? На них не так заметна кровь. Иди это люди, которые не менее кровавы? У тебя в замке я не видела красных дорожек, так что надеюсь ты не слишком кровожаден. Все дорогой, на сегодня у меня больше нет сил, целую М.
Ты убиваешь меня. Медленно поджаривая мою душу. Она не бессмертна, как
твоя. Она излилась на красных ковровых дорожках много сотен лет назад.
Я знаю, что не отниму у тебя свободу. Это не в моих силах. Я не могу многого сказать, я знаю, что ты примешь меня без объяснений. Нет, мое величие не имеет к тебе отношения, и пока сохранится этот зыбкий статус подруги, не будет иметь. Я хочу
засыпать с тобой, прижимая тебя к себе, чувствовать каждую клеточку
твоего тела. Я буду приходить к тебе окровавленный неправый. После
судилища и Суда. Я зверь, и тебе сложно будет приручить меня. Моя мораль
остается в девственном состоянии, тогда как другие вокруг меня
моральны. я отпустил тебя, потому что ты этого хотела. я приду за тобой
и увезу. Р
Я отправила письмо Ричарду. Оно родилось как-то спонтанно, быстро, из ниоткуда. Мне действительно, было все-равно, что он сделает, прочитав это послание. Я, кажется, впервые отважилась написать, что люблю его. Почему же это было так сложно? Я не была в этом уверена. В квартире было пусто, холодно, и как-то уж очень тихо. На почтовой страничке мигал конвертик пришедшего письма. Я вспомнила, что не ответила Павлу, сообщение было конечно же от него. Мы с Ричардом, кажется, собирались в гости. Теперь, даже как-то не вериться, что с Ричардом мы познакомились именно у Павла и всего-то несколько месяцев назад. Я даже собиралась замуж, смешно даже. Это какая-то неудачная шутка, только вот не пойму чья. Не буду я пока отвечать Павлу, не могу. Это существо постоянно заставляет меня быть честной с собой. Он задает невинные вопросы, которые вспахивают такой пласт внутренней дисгармонии, что становится страшно. Не хочется сообщать банальные новости и размышлять о погоде. Представим себе, что я его писем просто не прочитала. У меня вполне могли отключить Интернет всего на несколько дней.
Добрый день, Маро. Вы так и не ответили на мое письмо. Надеюсь у вас все нормально? - Писем не было. Я посидел немного возле экрана, как человек, жаждущий избавления от одиночества при помощи всемирной паутины. Потом
потянулся к Ричарду. Он сообщил, что находится у себя, ни словом не упомянув ее.
Когда я спросил, он неохотно ответил, что пока оставил ее на земле. И
я, накинув плащ, полетел по ставшему привычным, пути. Звонить я не
стал. Она бы не потерпела сочувствия такого рода. Ей не нужен
слушатель. Я не стал таиться, а постучал в балконную дверь.
Добрый вечер, Ричард. Ты знаешь, мне стало легче. Какими бы мы с тобой ни были разными - сейчас мы вместе. по крайней мере в мыслях. Может быть ты и зверь, но приручать тебя я не собираюсь, да это и не в моих силах. Я сама пытаюсь выжить и не сломаться, чтобы ты лучше узнал меня, чтобы я не сливалась с общей массой , чтобы ты помнил именно мои глаза. Так хочется сейчас провести ладонью по твоему лицу, глазам, дотронуться кончиками пальцев до губ, взъерошить черные волосы.... Мне хотелось побыть одной, и хорошо, что ты понял это. Теперь я жду встречи и свыкаюсь с мыслью, что мне предстоит оставить этот мир. После работы, возвращаясь домой, останавливаюсь где-нибудь в центре, пью кофе, хотя совсем его не люблю, наблюдаю за посетителями, возвращаясь к машине, сознательно выбираю самый длинный путь. Я не поджариваю твою душу, она просто горит вместе с моей. Спокойной ночи. дорогой. Целую М
Она снова плавала. Я тихо подошел к воде. Было заметно как эта женщина погружая в воду сильные маленькие руки, пытается утопить свой страх. А я думал о Марине, и её письме. Что же мне делать? Как победить эту безумную, вредную для меня страсть, которая мешает управлять, ведь даже в зале мрачного суда над подданными, в моменты отдыха, на пиру, я думаю о ней. Вот и руки Дины, маленькой медсестры, убившей отчима, и проклятой парализованной матерью, её руки напоминают мне о других руках, царапающих мне спину, нервно сжимающих край свитера, вытирающих крошки со стола. Она ослабляет меня а не наоборот. И к тому же я все время вспоминаю странника, его метка на её спине не дает мне покоя. Как он её поставил, почему, что он с ней делал, была ли она с ним. Хотя в такое трудно поверить. Иначе, она бы была мертва. Мне хочется спросить её об этом. Но гордость не позволяет. Она может быть только моя. Или ничья. Но я даже не могу убить её. У меня просто не получится. Я вообще не властен над ней. Ни над мыслями ни над телом. Черт. Это мне мешает. Надо забирать её с земли, но это можно сделать только решив, что мне с ней делать. Я хочу эту женщину видеть подле себя не просто как добычу, которую мне поручено охранять. Ей нужен статус. Вернее, её статус нужен мне…
Дина забилась в самый край бассейна и смотрела на меня молча, не отводя глаза.
- Ты боишься? – Я не стал подходить. Теперь мне не хотелось не убивать её ни пугать.
- Нет. Я жду.
- Чего?
- Ваших действий. – Вот и прогресс, вчера она обращалась ко мне на «ты».
- И что же по-твоему я сделаю?
- Наверно зажжете огонь. И сожжете меня.
Я рассмеялся.
- Ты знаешь, кто я?
- Догадываюсь.
- И что ты намерена с этим делать. Ты умеешь молиться?
- Я не умею. И мне это не поможет.
Наверно она знает, что мать её прокляла. Я спустился в воду. Прямо в штанах и рубашке. Дина осталась на месте. Только глаза стали неподвижными, и взгляд отсутствующим. В длинных волосах, подобранных наверх, чтобы не не намочить их была тонкая спица. Наверно она нашла её в одном из стеллажей. Бывшая хозяйка башни иногда вышивала и подталкивала толстую нитку спицей. Интересно, кого она собирается убить себя или меня? Оставшись на месте, я протянул к ней руку, намного дальше, чем возможно. Она не шевельнулась. Тогда легким движением, я выхватил спицу из её волос, и черные локоны рассыпались по мокрым дрожащим плечам. Выбросив спицу за бортик, я медленно приблизился к ней. Совсем близко, как тогда на лестнице. Только пить её мне не хотелось. Я прикоснулся губами к дрожащим ресницам. – Даже когда ты сама придешь ко мне и будешь умолять, я не прикоснусь к тебе. Не думай, что ты попала сюда по заслугам. Ничего подобного. Ты просто подвернулась мне под руку. Живи пока. И постарайся меня не раздражать. – Я отодвинулся, но когда собирался развернуться и выйти из воды, она вдруг обхватила меня руками за шею и прижалась к моим губам. Вот ещё фокусы. Я мягко убрал её руки, и взялся за поручень. Сбросил на краю с себя одежду и переступив через неё, пошел в покои. Она пристально меня разглядывала. Дойдя в таком виде до своего замка, я завернулся в мягкий длинный халат, и создал в воздухе компьютер.
Прочитав письмо я откинулся на мягкую спинку кресла, и закурил длинную толстую сигару. Почувствовал, что дрожу. Не дрожью желания, какая бывает у юношей, не дрожью усталости, как после долгого боя, не дрожью боли, какая бывала после общения со странником. Это были волны, дошедшие сквозь немыслимое расстояние, они выплескивались из каждого слова ее письма. Я их ловил, без обычного чтения человеческих мыслей, без раскладывания по полочкам её сознания, ловил животом, захлебываясь в этих волнах. Такого со мной не бывало. Я должен видеть эту женщину в своем мире. И для этого нужно разрешение хозяина метки.
Стук в балконную дверь, заставил меня вздрогнуть. Он появился, как всегда, неожиданно, только сегодня, меня это возмутило, даже разозлило.
- Добрый вечер, проходите, раз уж вы так неожиданно появились.
Павел вошел в открытую дверь, прошел в комнату, особенно не церемонясь, уселся в кресло и начал медленно снимать перчатки.
- Павел, вынуждена довести до вашего сведения, если вы не понимаете сами, что я не хочу жить в режиме открытых дверей. Почему вы нарушаете мое личное пространство?
Он только медленно перевел взгляд со своих рук на меня и слегка приподнял бровь. Удивление, очевидно, вызвал поток возмущений. Так, он меня не понимает, тут не о чем говорить.
- Что с вами, Маро? Что у вас происходит?
Я устало села напротив.
- Не знаю - уже совсем другим тоном ответила я. - Может устала.
- Вы куда-то собираетесь?
- Да, мы с Ричардом уезжаем.
- У вас впереди еще почти целая неделя, рановато доставать чемоданы.
- Какая неделя? Ах, да, не знаю, удастся ли нам отдохнуть у вас.
- Объясните пожалуйста.
- Думаю, отдыхать я буду в мглистых пределах... Павел, я боюсь его потерять, понимаете, он нужен мне, я его люблю.
Павел аккуратно положил перчатки на подлокотник кресла.
- Ну что ж, это прекрасное чувство, редкое я бы сказал. - в голосе моего гостя звучали металлические нотки. - Откуда же столько грусти?
- Это не грусть, это тревога. Павел, хотите чай? Давайте сменим тему. Больше всего меня раздражает душевный стриптиз.
Я смотрел ей в глаза, и все больше тонул, а она смотрела на меня чуть ли не с жалостью. Зря я прилетел. На что я рассчитывал? Что вдруг стану ей нужен не только как слушатель историй про далекие миры. Да я вообще не нужен ей. У неё есть любовь. И я вижу эту любовь. Она во всем - во взгляде, направленном сквозь меня на колышущиеся шторы, в тонком постукивании ногтя о чашку, она в дрожании мягких розоватых губ. Я сглотнул, разглядывая их четкий контур и вспомнил… напрасно, я не имею теперь права на эти воспоминания. Она подарила мне другие, а то что происходит сейчас, полная глупость. Тонкие руки двигают по столу чернильницу, которую я подарил ей когда-то за ужином. Ха! Когда-то – это то, что было с лейтенантом ястребов, которому милостиво оставили жизнь в новом космосе. А то что сейчас – не существует. Она никогда не была твоей, ты не выхватывал её из снежной пропасти, ты не держал её руку сидя на полу у камина. Я тряхнул головой. Она посмотрела не меня удивленно, будто видя впервые.
- Простите меня, … Да, я и не хочу вашего душевного стриптиза. Боже упаси.
- Вы чем-то огорчены?
- Я полагаю, что отпуск все же пройдет у меня, а потом отправляйтесь куда хотите. Я не готов так просто отказаться от заранее намеченных планов. Я рад за вас. Вы любите и любимы. Позвольте, я только поцелую вашу руку, и не стану больше вас обременять своим присутствием. – Я протянул к ней руку. Она смутилась.
- Павел, мне бы не хотелось вас обижать.
- Вам и не удалось меня обидеть. Но у меня не такая обильная корреспонденция, чтобы не обращать внимание, когда не отвечают на мои письма. – Я взял её руку, поднес к губам. Больше я не стану ей писать. Надо улетать. Вот пообщаюсь с Ричардом, посмотрю на неё неделю, и в дорогу. Засиделся я на одном месте. А с ним она будет под защитой, ей ничего не будет угрожать. Она никогда не почувствует во мне ничего общего со своим героем, хотя бы потому, что я давно уже не он. Я никто, я не существую. Девочка моя, как хочется поцеловать грустные твои губы, посадить на колени, гладить волосы.
- О чем вы молчите, Павел?
Я смешался. Я молчал обо всем. О том что сам отдал её Ричарду, о том, что ток идущий от её ладони к моей бьет мне в переносицу, а она ничего не чувствует. О том, что я хочу её, О том, что пора вычеркивать из памяти эти пол года.
Она мягко освободила руку из моих ладоней. Взяла чайник. Вдруг замерла. Обернулась. Посмотрела в темное окно.
- Что вы чувствуете? – Вопрос был не корректен, в особенности для Павла, но она живо посмотрела на меня.
- Он думает о том, что любит меня.
Я уязвленный её самомнением, уж мне ли не знать, чем он занимался, гуляя по земле, направил сигнал, сразу прорывающий его сознание, без прямых приказов. Он думал о ней. Я кивнул. Я ничего не понимаю в людях. Я встал, и остановив её руку с чашкой, забрал у неё прибор. Поставил на стол. Поднес ее руку к губам.
- Простите, Мариночка. Я действительно желаю вам счастья. И ему. – наверно это прозвучало зловеще. Она пыталась что-то прочесть в моих глазах. Единственная женщина, смотрящая мне прямо в глаза. Кроме матери Ричарда, которую я любил, и жизнью которой я пожертвовал ради его жизни. – Спокойной ночи. – Я вышел на балкон, и прикрыл за собой дверь.
Привет, дорогой. У меня появилось совсем немного времени, и я решила написать хоть несколько строк. День прошел в приятной суматохе. Я много ездила, купила несколько шмоток, летних, ярких - мне очень нравятся. Дома устроила примерку под музыку. Жалко, что ты не видел этого цирка. У нас сегодня очень теплый, солнечный день, почти двадцать. Народ снял куртки и плащи, выбрался на улицу. На самом деле, я не люблю весну, но в это время бывает несколько дней, когда в крови что-то меняется, будто в нее попадает капля чистой энергии. Мир приобретает совсем другие краски. запахи, звуки. Можно почувствовать как пульсирует сок внутри дерева, поворачивается магма под многокилометровым слоем земной тверди. В эти дни ощущаешь себя необыкновенно легкой, счастливой... Я наслаждаюсь солнцем, стараюсь не задумываться о будущем, обязательно уезжаю куда-нибудь, подальше от зажатого в бетон и асфальт, города. Ричард, пиши мне больше, пиши обо всем, как ты провел день, с кем встречался, о чем думал. Мне хочется поделиться с тобой энергией пробуждения. От нежности, легких прикосновений, желания просто заснуть рядом, удобно расположившись на твоей груди, до поцарапанной спины, искусанных губ, совершенно необузданной страсти, слияние в одно целое, смерть и возрождение... мои мысли и желания проходят полный диапазон от яркого света до полной тьмы. Дорогой, я не стану клясться тебе в вечной любви, ты лучше меня знаешь - ничего вечного не бывает, но сегодня, сейчас, я очень тебя люблю, и жалею. что раньше молчала, ведь это так просто, сказать то, что чувствуешь. До встречи, дорогой, целую. Марина.
Почему я ничего не написала Ричарду о визите Павла? Потому, что он не имел ничего общего с мыслями изложенными в сообщении? Нет, конечно нет. Я же рассказала про покупки, совершенно обычное событие, не достойное никакого внимания. Появление Павла - совсем не рядовое событие, о котором можно просто не вспомнить. Почему же я не хочу, чтобы Ричард был в курсе? Что меня связывает с Павлом? Что-то, безусловно, связывает и довольно крепко. Он изменился, едва уловимо, и в то же время - кардинально, будто потерял всякий интерес ко мне. С чего я взяла? Павел был задумчивый, очень внимательный, как-то тоскливо-нежный.... он пришел проститься. Как же я сразу это не поняла. Возможно мы еще встретимся, он пригласил нас в гости, и я собиралась вылетать всего через пять дней, и, скорее всего я все-таки полечу... но, прощался он именно сегодня. В его глазах погас какой-то огонек, и теперь мне не хватает его тепла и света. Глаза Павла стали совсем черными, пугающими, а ведь совсем недавно, я боялась, что эта, едва заметная искра, может превратиться во вселенский пожар. Почему я перестала ему писать? Как я могла? Ведь он мой друг, мой слушатель, в некотором роде - сообщник, и я ему была нужна. Он это, похоже понимает, но ничего не скажет, а я ничего вокруг себя не вижу.
.... Вылив в пиалу содержимое флакона, Сайм коротко вздохнул и полоснул ножом по руке, глубоко прорезая ладонь. Белое пламя боли заплясало перед закрытыми глазами, и тогда он вытянул его и бросил, словно копье, в пространство темного мира, где уже ждали черные тени. И сейчас же ощутил, как тяжелые, давящие сети, сплетенные на Карлике, опустились на город. Они придавливали сознание высших, которые могли находиться в пространстве этого мира. Защитный барьер рухнул, и тут же в образовавшуюся брешь устремились черные ментальные твари, пожирая слабые синеватые искры человеческого сознания, жадно и бесцеремонно поглощая мельчайшие крупицы мыслей и воспоминаний, наполняя души иррациональным древним ужасом. Сайм сжал ладонь над каменной чашей, следя, чтобы черная кровь капала именно в центр, размешал ее лезвием ножа и сделал глоток. Закрыв глаза, он выпрямился и позволил своему сознанию взмыть в серое неспокойное небо над городом. Пространство под ним напоминало котел, в котором варилась густая смола. Наброшенная черными тенями сеть расползалась, превратившись в густую маслянистую пленку, темнота медленно переливалась и пузырилась, словно кто-то пытался вырваться из-под этой удушающей пелены. Сайм сосредоточился на своих ощущениях. Внизу замерцала едва видимая зеленоватая точка, и он устремился к ней, чувствуя, как гулко пульсирует внутри отзвук чужой жизни. Он не стал подбираться слишком близко, он кружил на расстоянии, наполняясь этим ритмом и запоминая в себе рисунок жизни того, с кем был теперь связан, упорно настраиваясь на ее волну...
Павел, мне нечего больше добавить. Это только сон. Невозможно передать словами ощущения полета, внутренней связи, движения времени. Я попробовала это сделать - как получилось. Я ничего не изменила - только имя. Во сне имя было другое, всегда другое. Но это ведь не обман. То имя я оставила только для себя. Не многим удается поймать эту связь, единицам открывается дар осознать и удержать ее. И только убийцы разрывают ее сознательно. Простите меня, Павел, я слишком увлеклась собственными проблемами. Это вредно, прежде всего для меня. До встречи, Маро .
Я уже сказал вам «до встречи». Не ждал от вас писем. Мне есть что добавить к вашему сну, только я не стану прерывать или изменять его. Мы ведь так договаривались в начале… А ваши проблемы не могут вас не увлекать. Они должны безраздельно владеть вами. Любовь это то страдание, которого люди ищут всю жизнь. И не только люди. Когда же желание поиска проходит, тогда и наступает настоящая пустота. Без стен, без потолка и пола. Если на вас давит потолок, это ещё не так страшно, а вот если это тонны атмосфер, тогда тяжелее под ними искать себя. Каждая любовь приносит что-то новое, и ощущение обновления остается, даже когда проходит страсть. Когда знаешь каждое движение, взгляд, когда вбираешь в себя дыхание и боль, ваша любовь должна быть именно такой, Маро. Мы обязательно увидимся, и вы с Ричардом проведете восемь солнечных дней возле моря. Вам ничего не сможет помешать. Ни его двор, ни ваши дела, безусловно не менее важные. Потом настанут довольно сложные времена, но вы справитесь. Из вас получится прекрасная королева. Великолепная. И вам не захочется придумывать истории для старого доктора. Да в этом и не будет нужды. Вам придется подстраиваться под придуманный вами мир, и мы уже не сможем вот так запросто перекидываться письмами. Мой отпуск тоже закончится. Каждый станет тем, кем старательно делала его жизнь.
Я не знал что ей отвечать. Я испугался. Нет, не её проявления нежности. Я испугался за нас, за наше такое зыбкое будущее. Поэтому не отвечая, я послал зов своему отцу. Попросил о встрече. Он долго не отвечал, а я ничего не мог делать. Отменил все дела и просто ждал от него вестей. Наконец в моей голове прозвучало короткое «прилетай». Я не выдержал и понимая, что могу получить от него замечание, воспользовался его методом передвижения. Он ничего не сказал, только сдвинул брови. Взял тяжелый кубок, и встав с глубокого кожаного кресла на террасе своего дома в Кейсарии, стал ко мне спиной. Я остался стоять, ожидая разрешения подойти, поцеловать ему руку. Когда он обернулся, глаза его были прикрыты, он улыбался. – Я понимаю, что дело приведшее тебя настолько важное, что прилететь ты не мог, тебе необходимо было скакать по плоскостям. Когда-нибудь ты зависнешь в одном из переходов и твоим подданным не из кого будет выбирать королей. – Именно об этом я хотел поговорить, отец. – Он молчал, ожидая продолжения. Мне показалось, что он прекрасно знал, о чем я буду говорить. – Я приехал просить вас о милости. – Он поднял бровь. – Вы приказали мне оберегать Марину, я не имею понятия, почему вы это сделали. Но я прошу вас дать мне разрешение на брак с ней. – Она землянка, Ричард. – Отец, я люблю её и она отвечает мне взаимностью. – Когда это тебя волновала взаимность? – Отец, вы не хотите объясниться? – Ричард, я дам разрешение на брак. Другие объяснения тебе не нужны? -Хотелось бы знать ваше мнение. – Не думаю, что тебе бы хотелось. Но раз ты так настаиваешь, скажу что я был с этой женщиной. Просто чтобы тебе это было известно. – У меня внутри взорвалась граната. Он был с ней, и она осталась жива. Она ничего мне не сказала, хотя почему собственно, она должна была мне сказать? Он смотрел на неё как на мою мать, он всякий раз когда возникала угроза для её жизни появлялся как черт из табакерки и спасал её ещё до того, как я успевал об этом подумать, он делал ей предложение. Я стоял как громом пораженный. Истина открылась мне во всей своей нелепости. Он не способен любить, этот старый дракон, он не помнит что такое любовь, но если и есть чувство близкое к любви, то он его испытывает. Тогда почему он дает согласие. Я ловил ртом воздух, хотя в данной ситуации лучше было бы обходиться без него. – Вы разрешаете мне взять её в жены. – Я же сказал, что разрешаю. И … разговор окончен Ричард. Не оставляй её надолго одну. Вы приедете ко мне, как мы с ней и договорились. Видеться мы будем не часто, не напрягайся. Проведете у меня неделю по земным меркам, потом ты заберешь её к себе, на главную планету, не в пределы. И вози её туда пореже, нечего туда таскаться живому человеку. Она получит временное бессмертие, пока будет королевой твоего мира. Когда ты введешь её во дворец, сообщишь мне и я приглашу свидетелей. Все. А сейчас уходи. – Я видел как подергивается уголок его губы. Он говорил медленно и спокойно, глаза не отражали ничего, как горизонт отражения его места обитания. Он оградился экраном, огромным и непроницаемым. Я это чувствовал. Он ни разу не протянул мне руку, не посмотрел на меня. Он говорил как будто собирался снова отправиться в ненавистную и желанную свою пустоту, куда не было хода ни кому из высших существ космоса. – Меня не будет на свадьбе. Незачем пугать её подобными монстрами. Я поздравлю её когда вы объявите о событии. И постарайся не сильно давить, Ричард. Это существо не воспримет беспрекословных приказов. Береги эту любовь. – Он тяготился моим присутствием, и я никак не мог уйти. Что-то мне мешало. – Отец… Вы собирались забрать эту женщину с собой? – Его лицо исказилось. Глаза вспыхнули красным. – Никогда не говори «эту женщину» когда речь идет о твоей любви. – Он исчез, оставив меня в своем доме. Я получил все что хотел, но почему-то во мне отстукивал ритм часовой механизм взрывного устройства. Все было не так. Ему не было все равно, и сколько бы он не строил экранов, я это чувствовал. Если бы я мог предположить такой ход событий, я бы никогда не приблизился к ней! Я был бы счастлив, видя, что он выбирается из глубоких пещер своего вечного одиночества, что он снова молод и величественно прекрасен. Я не могу вернуть свое время! Иначе я бы так и сделал. Для жителей этого мира я всесилен, но он связал меня таким узлом обещан6ий, что я не могу и пальцем пошевелить.
Я вернулся домой, причем путь назад занял гораздо больше времени. Я прилетел к себе и сел в своем кабинете, застыв над листом гербовой бумаги. Потом отложил его и нарисовал в воздухе экран. Так будет понятнее. – Здравствуй, девочка моя. Мне тоже жаль, что я не видел твоего цирка, как ты это называешь. Я уже совершенно спокоен, но когда приеду за тобой, не уверен, что мне удастся надолго остаться спокойным. Мы едем с тобой отдыхать к твоему другу и моему родственнику. Перед этим я прилечу за тобой и прошу быть готовой. Ты собираешься лететь на самолете или своим ходом? Ещё одно дело, довольно важное, но я все же напишу, чтобы ты могла привыкнуть к мысли. Я собираюсь жениться. Только не говори, что это тебе не нужно. Это нужно мне. Я люблю тебя. Р
Я ждала писем. Меня беспокоило молчание Ричарда и состояние Павла. Я даже не знала, какого письма жду больше. И вот появился первый конвертик. Прочитав письмо, я закурила. Что же случилось? Откуда эта тоска, мучительная, глубокая, вязкая как смола. Она сковывает душу, затягивает в черную бездну, лишает надежды вырваться. Может, я все придумала, и на самом деле все в порядке? Нет, я ее чувствую, она коснулась и моей души. Так не годится, мы еще полетаем. Он пишет, что любовь остается, когда проходит страсть. Я очень испугалась, прочитав эти строки. Представила, как же мы с Ричардом станем перекидываться ничего не значащими фразами. Как холодно будем касаться рук друг друга, чтобы окружающие думали, какая мы чудесная пара, и какая я великолепная королева. Бред! Я так не хочу!
- Доброй ночи, друг мой. Мне совсем не нравиться ваше настроение. "Ну что ж, - скажете вы - занимайтесь своими делами, а мое настроение, оставьте в покое". Ну, может быть, не так скажете, а как-нибудь по другому. Откуда вы знаете, что будет дальше? Прекрасной королевы из меня может и не получиться, хотя бы потому, что Ричард еще не сделал мне предложение. А если даже и сделает, я его не приму. Надеюсь, зная меня, вы понимаете - ничто не заставит меня поступить иначе. Для того чтобы быть вместе, совсем не обязательно скреплять союз какими-то ритуалами. Ричард совсем недавно лишился своей королевы, и не очень правильно тут же обзаводиться новой. И почему, скажите на милость, мы не сможем переписываться? Не считаете же вы, что для меня будет иметь значение ваш статус. Истории я придумываю совсем не для того, чтобы развлекать кого бы там ни было, в том числе и старого доктора. Они появились задолго до нашего знакомства. Подстраиваться мне придется под совсем другой мир, в этом-то вся и проблема. Придуманный мной мир подстроился бы под меня, я бы его подстроила. В жизни все иначе. Вы пропадаете, Павел, куда-то уходите. Вам не интересно? Помниться, раньше вы ждали мои письма. А теперь? Вы хотите все забыть, просто вычеркнуть из жизни? Я ваши письма жду до сих пор. Маро.
Нет, милая моя девочка, я жду ваших писем. И все что вы говорите верно на сегодняшний момент. Но будет все не так как решите вы, очевидно вас ведет более мощная линия судьбы чем подвластна кому-то ни было. Она может и не быть изображена на вашей ладони, это не важно. Я её вижу. Сегодня вижу и чувствую. Кроме вашего желания есть ещё желание вашего возлюбленного. С ними же вы не можете не считаться? Возможно насчет королевы вы и правы. Но подобный вдовий срок король выдерживать не обязан, даже напротив. А это он вам рассказал, что лишился королевы? Просто её деятельность закончилась за сроком давности. Шутка. И раз вы так хорошо осведомлены, вам наверняка известно, что это был практически фиктивный брак. А что касается отношений, то их просто не будет, если у вас не будет определенного статуса при дворе. Неужели какой-то штамп, как сказали бы вы, может вам помешать? Я же писал вам, что вас может волновать только любовь… Остальное оставьте для придворных мажордомов. Королеве не пристало. И думайте, что пишете. Не мне конечно, мне – можете не думать, пишите что в голову взбредет. Мне не скучно вас читать. Как вы могли подумать? И почему для меня вы изменили имя героя ваших снов? Из недоверия? Чем я это заслужил? Знаете, однажды Сократа остановил прохожий и предложил рассказать новость… Доходила до вас эта притча? Если нет, расскажу вам её в следующем письме. До встречи моя изумрудная королева. Павел.
Доброе утро, любимый. Конечно я прихвачу все свои обновки. Собственно, я их для этого и покупала перед отпуском и отъездом. Теперь по поводу твоего родственника и моего друга. Павел приезжал ко-мне накануне. Собственно, я не совсем поняла, зачем. Озвученная версия - отсутствие моих писем. Я перестала писать Павлу, как-то все закрутилось последнее время, но я думаю, что дело не только в этом. Он выглядел странно, слишком спокойно что ли. Мне показалось, он приехал проститься, это выглядит странно, особенно, учитывая, что мы собираемся провести неделю у него в гостях. Видимо Павел настолько консервативен, что не терпит изменения планов, ни своих, ни чужих. Я не могла пообещать. что мы точно приедем, не переговорив с тобой, но видимо ты тоже все уже решил. Ричард, я принципиально не хочу выходить замуж. Ну, ты же знаешь это... Пойми, на меня и так свалиться слишком много. Тебе сложно понять, а я никак не нахожу слов, чтобы объяснить. Ты настолько не понимаешь. что даже не спрашиваешь не о чем, просто сообщаешь, что собираешься жениться. И я не удивилась бы, дочитав предложение до конца, что жениться ты собираешься не на мне. Спасибо, дорогой, что ты даешь время, если не подумать, то. хотя бы привыкнуть к этой мысли. Ричард, я не уверена что справлюсь со всем этим. Я никого не знаю в твоем окружении, ну, может только Павла, если он в него попадает. Ты не знаешь. с кем связался, и не собираешься потратить немного времени, чтобы разобраться. Все. дорогой, я вынуждена бежать. Меня ждут подруги и выставка собак. Целую. Марина.
Павел, я все время думаю о вас, точнее, я все время с вами спорю. Откуда вы знаете мою судьбу, что вы видите на моей ладони, почему вы беретесь так уверенно об этом говорить? Ну, так же нельзя... Вы милостиво разрешаете мне писать вам то, что думаю? Пожалуйста. Это чем-то схоже на отношение к юродивому, или шуту у трона властителя. Мы останемся друзьями, я надеюсь, и прекратите напоминать мне о королевском статусе. А то я, наконец-то к нему привыкну и начну вами командовать. Тогда, уж точно, конец всякой дружбы. Имя героя, я изменила, потому, что вы привыкли к Сайму. В последнем отрывке Сайм превратился в Странника. Лейтенант ястребов остался в погибшем мире, новый виток породил дракона, который носит имя…Дара Только я вас очень прошу, не придавайте слишком большого значения именам. Это только вымысел,.... я надеюсь. Забудьте, мне не хотелось бы принести вам проблемы. До вечера. Мне пора убегать. Не грустите, куда подевался ваш блеск в глазах? М
Я сидел как громом пораженный. До этого письма у меня была хотя маленькая надежда на совпадение событий. Чего не бывает в космосе. Но теперь сомнений больше не осталось. Никаких. Обманывать себя больше не было смысла. Итак, эта женщина, знающая меня лучше, чем я знаю себя сам, выйдет замуж за короля мира высших , и будет находиться в тех зонах влияния, которые мне вполне подвластны. Нам нельзя встречаться. Никогда. И она не должна слышать обо мне. Одно я понимаю твердо, я не захочу поступить с ней так, как советовал мне мой друг. Она останется неприкосновенной, с моей меткой, и своим непонятным знанием событий древнего космоса, о котором не подозревает ни один король в космосе теперешнем. Да разве в этом дело!? Дело в том, что я буду смотреть на неё издали, как старый монах, влюбленный в послушницу женского монастыря. Хорошее сравнение. Надо научиться не думать о ней. Она будет женой великого короля. Что ей до странника, это всего лишь образ её детских снов. Да и не очень-то я соответствую этому герою. Правильно я оставался Павлом. Потом надо будет попросить Ричарда вскользь упомянуть о смерти некоего родственника, с которым она была знакома. Пусть останется легкая печаль. Ей будет не до того, когда она займется двором и интригами. Она обязательно будет счастлива. Но пока ещё она ждет моих писем, я не могу отказать себе в удовольствии.
– Добрый день, Мариночка. Я всегда знал, что ваше место наверху, и ничего удивительного в этом нет. Это не пророчество, вашей судьбы я не вижу. Но сколько бы вы не возмущались, и не отталкивали свое предназначение, оно не оставит вас, и вы всего лишь займете ту ячейку пирамиды, которая дожидалась вас долгие столетия. А что до блеска глаз, все зависит от освещения. Чего бы вам очень хотелось? Какой подарок вы ждете на свадьбу от старого доктора? Девочка милая, мне будет не хватать наших бесед. Надеюсь, вы выкроите для меня несколько историй во время вашего отдыха. Я покажу вам великие развалины, те короли, что не искали бессмертия, а были уверены в нем воздвигли себе храмы, в одночасье разрушенные стихией, Но духи древности до сих пор бродят в этих горах и взывают к отмщению. Это будет хорошей подготовкой к вашей будущей династии. Вы же любите Ричарда. Я видел, как менялись ваши глаза, когда вы упоминали его имя. Тогда вас совершенно не должно волновать дальнейшее пребывание в космосе. Он позаботится о том, чтобы оно было безоблачным в его мире. А если вас будет что-то беспокоить, вы всегда сможете написать мне, и где бы я не был, я постараюсь вам помочь.
- Добрый день, Павел. Я уже вернулась, но ненадолго. Ричард куда-то пропал, даже не пишет. Вы пишете, но совсем не то, что я хотела бы услышать. Вы все время напоминаете, что после недолгого отдыха, наша переписка прекратиться. Павел, я не хочу обращаться к вам только тогда, когда у меня что-то случится. У меня уже такое впечатление, что я навязываюсь. Почему вы отгораживаетесь? По идее, мы должны с вами видеться чаще. Я обещаю рассказывать вам истории про Сайма, великого дракона..., да мало про кого, у меня их много поверьте. Мне нужен союзник. Но если вы категорически откажетесь, что ж, это ваше право. Я никогда не воспользуюсь своим положением, не волнуйтесь. Насчет подарка, я не знаю, хотя, Павел я хочу чтобы вы обязательно были на свадьбе и, если это не будет вопиющим нарушением этикета, потанцевали со мной. Пожалуйста, один танец. Это и будет вашим подарком. А пока, пишите, я давно не слышала ваших историй. Расскажите, хотя бы про Сократа. Маро
Я не мог находится в ожидании и все время ловил себя на том, что тороплю время, будто это может что-то изменить. Я хотел чтобы она быстрее приехала, улыбалась мне одними глазами, мягко брала меня за руку, увидев что-то примечательное для себя в новой для нее обстановке. Я ждал встречи, упиваясь своим идиотизмом, и издеваясь над собой изысканно и витиевато. Я просматривал про себя возможные варианты развития наших отношений, скажи она мне сразу, что рассказ пойдет о страннике. И понимал, что то, как она вела свою игру было лучшим из всего, что могло бы с ней произойти. Она не пыталась влюбить в себя своего слушателя, она была со мной честна, и теперь выходит, что утаив от неё свое настоящее лицо, я сделал большую ошибку, или это было озарение, не позволившее мне погубить её. Я вспомнил нашу прогулку по зимнему лесу, когда я швырнул её в пропасть, и не очень волновался, что она может долететь до дна раньше, чем я её вытащу. Тогда бы я не узнал… Теперь ночь проведенная с ней обрастала какими-то слишком яркими подробностями. Вместо того, чтобы отправиться в спячку, я культивировал в себе эту привязанность. Но я все это прекращу. Сразу после её отлета с земли. А пока надо заняться ретранслятором. Мне раньше не составляло труда вложить в голову любого человека язык высших миров. С ней мое внушение было бессильно, а я очень хотел чтобы она чувствовала себя комфортно в той среде, где ей предстояло провести долгие годы, возможно столетия. Вначале я сделал небольшой кристалл, куда вложил основные языки верхнего мира. Но потом мне этого показалось недостаточно. Кристалл можно потерять, его могут похитить, при дворе Ричарда бывали и не такие прецеденты. Я отправился на карлик, где в самых глубоких подземельях моего дворца рос минерал названия которому не было, потому что больше нигде в космосе он не существовал. Он не был радиоактивен, но я не знал, какое действие он может произвести на человека. Мне иногда казалось, что его возникновение напрямую связано с моим присутствием внутри карлика. Когда я уходил в длительное путешествие по своим снам, он почти исчезал, но как только я просыпался, на стенах моей добровольной темницы расцветали причудливые цветы багряно-красного холодного камня, с большим содержанием металла. Мне он казался самым красивым созданием мертвого космоса. Я вырезал небольшой кусок камня, и отправился снова на землю. Нужно было проверить, как сей артефакт поведет себя в земных условиях. Я отправился в тот дом, который был почти нарисован для неё. Именно там я хорошо представлял себе кузню, где можно будет работать с минералом. Температура при которой он становился мягким была немыслима для земных условий, а попытка могла бы вызвать взрыв, сравнимый по силе с тунгусским метеоритом. Поэтому, я нашел для него металл в который можно было бы встроить молекулы минерала. И потом согнуть. Это было тривиальное серебро. Состав получился бордовым, как гранат, и мягким, как серебро. Разрезав кристалл с памятью на осколки, я вплавил их в маленький ободок сплава. Получилось кольцо. Я надевал его на пальцы, и всякий раз оно меняло объем. Нужно было проверить его на живой плоти. Подопытным оказался отец лесника. Я незаметно надел ему кольцо, и метаморфоза не заставила себя долго ждать. Вначале у него почернели волосы. Он был не особо сед, но после двух часов ношения кольца вернул волосы и их цвет, потом выпрямился и перестал хромать. Я наблюдал его до утра. Если он впадет в детство, вся моя работа гроша ломанного не стоит. Но он затормозился на сорока годах и продолжал спать как младенец в сторожке своего сына. Утром ему грозило изгнание, сын мог просто его не узнать. Но это было небольшой платой за случайную молодость. Я незаметно снял с него кольцо, и ждал, не произойдет ли обратная метаморфоза. Прошел день, но он оставался молодым. Надев кольцо на свой палец, я любовался игрой света в гранях, когда почувствовал, что в доме есть ещё кто-то. Долго гадать не пришлось. Мой сын пожаловал сюда в одиночестве что в данной ситуации было странно. Присев у потухшего очага, он разворошил золу, будто собираясь гадать, и долго сидел уставившись в пустоту. Я убрал экран. Он вздрогнул и поднялся на ноги.
- Отец, вы здесь?
- Тот же вопрос, мой мальчик.
- Я пришел подумать.
- Здесь хорошо думается.
- Да. Мне почему-то тревожно, и я решил освежить в памяти вечер нашего знакомства с моей невестой. Вы уверены, что не передумаете?
- А ты уверен, что хочешь этого? - Он тряхнул головой.
- Да. Я хочу записи в книге судеб – мое имя рядом с ее именем.
- Тогда все будет, как ты захочешь.
Добрый вечер, девочка моя. Я намного ближе, чем ты думаешь. Утром я отправлюсь к одному старому знакомому, чтобы обсудить с ним некоторые нюансы нашей свадьбы, а потом приеду за тобой, и мы отправимся к Павлу. Его дом на побережье, но к концу недели ожидается значительное потепление. Тридцать днем и двадцать два ночью. Так что тонкий свитер, в котором ты была тогда в доме у Павла и легкий жакет, это все что надо для холодов. Хотя ты можешь набрать с собой хоть контейнер с вещами. Мы полетим на корабле. Так удобней, и тебе надеюсь, не будет так волнительно в полете. Ты не думала о том, что тебе могут понадобиться слуги? Фрейлины, например, или просто наперсницы. Если – нет, в чем я почти уверен, то придется об этом позаботиться мне. Полагаю, тебе сложно будет общаться с дамами двора. И им с тобой, хотя бы первое время. Как насчет Вадима? Помнишь такого милого парня, очень интересующегося потусторонним? Он слишком чуток для своего уровня, и если его подучить, сможет развлечь тебя, когда общество моих вассалов тебе наскучит. А ещё, ты просила не убивать ту девушку, которой я собирался поначалу поужинать. Я оставил её в живых, и даже вернул на землю. Она могла бы составить тебе компанию. Мне кажется, она не откажется. Я специально не еду, не хочу видеть тебя до путешествия, чтобы тебе не захотелось меня дразнить. Выбери из своего гардероба что-то официальное, думаю, пригодится для ужина у Павла. Все любимая. А тот свитер возьми обязательно. Он так льнет к рукам…. Р Судя по твоему предыдущему письму, ты согласна выйти за меня замуж. У Павла я попрошу тебя обзнакомиться с некоторыми документами, которые Павел для тебя переведет. Я счастлив, это то, что я забыл добавить в предыдущем письме. Знаешь, фавориток может быть множество, но королева всегда одна. Соскучился по тебе. Р.
Ричард занят, и это понятно, наверное ему надо как-то готовиться к предстоящему событию. Я пока стараюсь об этом не думать. Так легче, мое волнение превосходит все грани допустимого, к горлу подкатывает ком и начинает тошнить. Даже перед первым экзаменом я так не волновалась. Не мудрено, слишком разная цена вопроса. Ричард пишет урывками, но все же не молчит. С работы я уехала почти сразу, как только закончился обед. Погода великолепная, настроение - тоже. Пора собираться, потом, как всегда, не хватит времени. В подъезде. между вторым и третьим этажом, я столкнулась с какой-то девушкой. Она спускалась, а я рылась в сумочке, пытаясь откопать в ее недрах ключ.
- Марина!
- Дина?! - вырвался у меня радостный возглас. - Как я рада тебя видеть. Что же ты не позвонила? Я могла еще часа два торчать на работе.
- Я бы позвонила, но решила зайти, на удачу.
- Удача тебе улыбается. Ну что же ты стоишь? Пошли. - я наконец-то нашла ключ.
Мы поднялись в квартиру. Я разобрала сумки и соорудила некоторое подобие ужина. Моя знакомая вела себя как-то странно, не уверенно, все никак не могла найти себе места, старалась отвести взгляд.
- Дина, что случилось? Располагайся, а то мне все время кажется, что ты сейчас уйдешь. Открой мартини и садись, расскажи, как дела. Когда ты вернулась?
- Вчера, еще вчера вечером... Марина, я пришла поговорить с тобой. У меня только один вопрос, точнее, не вопрос... Даже не знаю...
Я села, в стоящее на кухне кресло. Что-то не хорошее зашевелилось внутри.
- Тогда нечего тянуть. Задавай свой вопрос, или что там у тебя.
- Скорее признание. Ты мне помогла, поверь, не так часто в моей жизни приходилось получать помощь, особенно неожиданно. Если бы не это, я бы не пришла. Сложно говорить, но тем не менее, ты поймешь, я не могу жить без него.... Я не вижу его вот уже почти десять часов, и с каждой минутой становится только хуже. Я задыхаюсь. Он только второй мужчина в моей жизни, о первом лучше не вспоминать, его уже нет. нигде нет. Может это любовь? Не знаю, у меня такого никогда не было. Кроме отвращения к этим тварям, я ничего не испытывала. А теперь...
У меня задрожали руки. Я механически потянулась к пачке сигарет, которые Дина выложила на стол.
- Что ты хочешь сказать? Между вами...
- У нас была потрясающая ночь.
- Когда?
- Сегодня.
- Где?
- Здесь, у меня.
- Подожди, ты хочешь сказать, что сегодня ночью, вот здесь, в соседнем доме вы были вместе?!
Она молча кивнула, и выпила мартини, как будто это была водка. Я встала, подошла к окну. Сигарета просто прыгала в холодных пальцах, в висках нарастал страшный гул. Так, стоп, надо успокоится. Но как? Я чуть не сделала шаг в бездну, а теперь.... Теперь я все равно должна его сделать, только уже сознательно. Иначе погибнет эта глупая девочка, а может и я. Господи, что же делать?
- Марина, прости... Пойми, я ничего не могла сделать, я люблю его, меня уже не существует без него...
Дина плакала.
- Да, да, я понимаю.. как никто другой.
- Я сейчас уйду
- Конечно, только, знаешь что, я хочу предложить один вариант. Ты же знаешь, что я выхожу замуж за Ричарда? Так вот, мне нужна фрейлина, в последствии фрейлина, а сейчас подружка на свадьбу. Ты поедешь с нами.
- Нет - Дина уже рыдала.
- Не нет, а да! Прекрати истерику. Ты любишь его? Любишь?! Вот и борись за свои чувства! Шанс есть всегда, особенно когда есть за что бороться. Тем более, он сам это предложил. Не смотри на меня так, это правда. Только не могу понять, зачем он это сделал... Через три дня, мы все вместе поедем в гости к его родственнику. Проведем там дней десять, а потом.... Посмотрим, что будет потом.
- А ты? - Дина ничего не могла понять. А я вдруг почувствовала страшное опустошение. Это было именно то чувство, о котором говорил Павел. Страсть исчезла, улетучилась, и события последних дней предстали вдруг в другом свете.
- Послушай, подруга, мы ведь не пирожок делим, один на двоих. Меня не устроит кусочек, тебя, я полагаю, тоже. Дина, уходи, дверь можешь не закрывать. Тебе тяжело было сюда прийти, мне теперь совсем не просто будет остаться одной... Так, что я тебя прошу...
Через минуту я услышала как закрылась дверь.
- Добрый вечер. Павел. Я не предполагала, что так скоро попрошу вас помочь мне. Пожалуйста, разрешите взять с собой к вам в гости мою знакомую. Хорошую знакомую. Ричард предложил ее кандидатуру в качестве фрейлины - я согласна, это отличный вариант. Она уже все знает и любезно согласилась мне помочь. Теперь осталось уговорить только вас. В остальном, у меня все хорошо, только замучили хлопоты и переживания. До вечера, друг мой, может быть я смогу вам еще сегодня написать. М.
Я отправила письмо. Нет, Ричарду я не смогу сейчас ничего написать. а надо бы. Надо сделать вид, что ничего не случилось, все в порядке, я ничего не знаю... вот кого я сейчас уговариваю? Я перечитывала письмо Ричарда уже не первый раз. Теперь каждое слово в нем вызывало протест, взрыв негодования или отчаяние. Они решил не приезжать до путешествия, чтобы я его не дразнила, надо же, да я убить его готова. И про Дину написал - она не откажется составить тебе компанию, пусть только попробует отказаться. Если уж взялась обслуживать, пусть обслуживает обоих. Стоп, Маро, нельзя так, девочку вполне можно понять, и кому это сделать. если не мне, да и Ричарда нельзя мерить по земным меркам. Сволочь, когда интересно, он начнет понимать меня? А вот про Вадима - мысль хорошая, особенно если учесть, что звали его Владом, или все-таки Вадимом? Какая разница, пусть развлекает, когда мне наскучат вассалы моего будущего мужа. Стоп. Опять меня заносит. Зачем мне Вадим? Внутри все клокочет от ярости. Интересно, какой свитерочек просит прихватить мой дорогой жених? Надо будет уточнить, я обязательно подарю его Дине перед поездкой. Жалкий лжец, он, видите ли, находится намного ближе чем я думаю! Просто рукой подать....
- Здравствуй дорогой. Я так соскучилась, что не могу дождаться, когда же мы отправимся к теплому морю. Я пытаюсь занять себя сборами, чтобы не считать часы, проведенные в разлуке. Ричард, ты опять прав (как всегда, скотина такая -мелькнуло в голове, только бы не написать, случайно, чего-нибудь, лишнего), мне действительно будет не уютно, особенно первое время. Я воспользовалась твоим предложением, и переговорила с Диной. Она согласилась, даже уговаривать долго не пришлось. Вадим мне меньше нравится, вот если бы ты уговорил Павла какое-то время побыть в моей свите, взять мою персону под опеку, так сказать, я бы была просто в восторге. Но это мы еще обсудим, правда, дорогой? Да, совсем забыла, о каком свитере ты все время говоришь? Это - мягкий, серый, с бабочками? Давай уточним. Все любимый, целую, жду писем. Твоя Марина.
Я перечитал письмо и нахмурился. Что-то слишком она тараторит, не похоже на неё. Наверно волнуется перед дорогой, что понятно. Ведь потом дорога будет ещё более дальней. Павла ей подавай в свиту. Ну надо же. Надо проведать её будущую фрейлину, если она до сих пор жива. Но что-то мне подсказывает, что жива. Когда я уходил, она была весела и кажется даже полна сил. Никогда бы не подумал что я могу не только забирать силы, но и давать их кому-то. Но хватит думать о мелочах. Я представил как оживляю свой дворец на главной планете, как туда собираются лорды со всех уголков космоса, и невольно улыбнулся. Опять Властитель нарушает самим же собой оглашенные законы, Но что положено Юпитеру, не положено быку. Но Юпитер все же не солнце. Павла ей подавай в свиту. Сказать ему что ли? Я засмеялся, воображая, какое у него могло бы быть лицо при этом. Так… надо забыть, вычеркнуть, и объяснить ей, что Павел не может быть в свите. Придется же ей когда-нибудь узнать, что он за родственник. Если бы не этот дурацкий запрет. Но пора ехать за невестой. Я не заботясь о том, что меня могут увидеть, приземлился на тропинке между домами, и увидел знакомый бегущий по дорожке силуэт. – Дина? – Она вскрикнула и бросилась ко мне на шею. – Что ты тут делаешь? – Я ходила к Марине. – И я туда же направляюсь. – Она смотрела на меня молча, цепляясь взглядом, будто ей очень даже приятно было выносить мой пристальный взгляд. Я продолжал смотреть на неё. Милая девчушка, такую выпьешь и не заметишь, так случайно на лестнице в парадном. Но эта почему-то выжила. А потом ещё поила меня вином. Будто это вино можно пить… - Почему вы на меня так смотрите? Ричард… - она заплакала. – Если женщина не права она сразу должна начинать плакать, если мужчина не прав, он должен сразу начинать целовать женщину… - Что? – Раздраженно осведомился я. – Я не могу без вас. Ричард, что вы наделали… - Перестань плакать Дина. Иди домой. – Пожалуйста, не ходите к ней сейчас. – Я нахмурился. – Иди домой. – Тихо и внятно повторил я, - и не надо меня злить. – Она побежала, захлебываясь слезами, а я медленно пошел по дорожке к дому моей нареченной. Как это странно, я ведь сам этого хотел. Я и теперь этого хочу, но черный вихрь его взгляда не идет из памяти. Я поднялся по лестнице. Она была в кухне. Там шла война с посудой. Зачем её мыть, можно каждый раз выбрасывать, до отъезда хватит. Я появился на пороге кухни, она взглянула на меня, и тарелка упала на пол. Глаза блеснули. Я виновато пожал плечами. – Прости, не смог удержаться. – Напрасно. – Что напрасно? – Мне почудился ледяной ветер в её этом единственном слове. Она смотрела как-то не так. Но может, мне показалось. – Мариночка, я соскучился. – Я пошел к ней, но она увернулась и скрылась в ванной. Что за черт. Через минуту она появилась на пороге с улыбкой. – Милый, надо предупреждать о своем приходе. А вдруг у меня были бы гости? – Ну и замечательно, - пробормотал я, все ещё пытаясь зацепить тот взгляд, которого я у неё раньше не видел. – Я как раз собиралась попить чаю. Составишь компанию? – Снова что-то не так. – Марина, что произошло? – Ничего дорогой. В моем желании попить чаю ты усмотрел что-то особенное? – Да. Нет. Не в этом желании. В твоем нежелании меня поцеловать. Тут что-то произошло. Что тебе сказала Дина? – Дина? А тебе известно что она тут была по запаху? – Нет. Я встретил её на улице. – Она смотрела, молча ожидая продолжения. – Что она тебе сказала? – Это был женский разговор. Тебя это не может заинтересовать. – Может. Кроме того, я могу отправиться к ней, и легко проверить, что у вас за секреты. – А ты знаешь, где она живет? – Естественно. Я ночевал у неё этой ночью. – Наступило молчание. – И как я должна воспринимать подобное признание? – Признание? – Я даже задохнулся. – Признание?! Девочка, ты чего-то не понимаешь. Я веду себя как обычно, и такие девочки есть всегда… Они были будут, и их не может не быть. Но королевой я хочу видеть тебя. Тебя это не должно волновать. – Она села в кресло и налила себе чай. – Нет, Ричард, это ты не понимаешь. – Я вздохнул. Объяснение должно состояться. Надо постараться не взорваться, и объяснить ей мягко…
- Доброй ночи, Маро. Вам наверно сейчас не до писем. Сборы и хлопоты перед дорогой. Но мне не спится. Я был сегодня в гостях, и познакомился там с дамой. Это была старая и злобная ведьма. У нас с ней состоялся длинный увлекательный разговор тет-а-тет. Она могла бы поджечь Рим только силой своего прожигающего взгляда. Ей очень мешают жить люди со своими радостями, с навязшими в зубах добродетелями, с приевшимися устоями. Скоро вам придется окружить себя подобными дамами, поэтому полагаю, что ваша подруга будет только малым противовесом. Возьмите с собой свиту. Из тех, кому нечего терять. Пусть Ричард проверит, чтобы это никак не отразилось на судьбоносных нитях. Думаю, вам объяснять не надо, что это такое. Ко мне можете взять хоть гарем. Места хватит. Я признаться, говорил о другой помощи. Но вы так меня обрезали, отругали, что пожалуй, предлагать помощь надо, когда в ней нуждаются, вы правы. Не судите строго, я редко вызываюсь помочь. Со дня вашего приезда я буду целиком в вашем распоряжении. Пишите мне, есть ещё два дня писем. Павел.
Объяснения с Ричардом не состоялось. Я сдержалась, никто не знает каких усилий это стоило. Конечно, я еще вернусь к этому разговору, но не сейчас. Он "живет как обычно", скажите пожалуйста, то есть, в его жизни ничего серьезного не происходит, ничего не меняется, все как всегда... Это только я должна поставить крест на всех своих принципах и привычках. Уткнуться лбом в глобальное понятие - любовь, и слепо идти за мужем, в буквальном смысле, на тот свет. Нет, дорогой, ничего я не должна, ты очень ошибаешься, и жить как обычно. я тебе не дам. потому. что я так жить не хочу... Оставаться с Ричардом в одной квартире я не могла... Поэтому придумала, что договорилась с подружками покуролесить перед отъездом. Кажется он поверил, а может просто сделал вид. Мы вместе вышли из дома и я отправилась в боулинг, проводить импровизированный девичник. А люблю ли я его? Или это Павел водит меня как леший, своими письмами. Придя домой под-утро, в состоянии, близком к алкогольному опьянению. я решила написать Ричарду несколько строк.
- Дорогой, наверно мы встретимся уже у Павла. Я воспользуюсь человеческим летательным аппаратом, под названием самолет, с вашего разрешения. С вашего разрешения, я возьму с собой Дину. Павел уже знает, что я прилечу с фавориткой, ой прости, с фрейлиной, я перепутала, он нас ждет и обещал встретить. Целую, дорогой... вот только не надо сейчас меня трогать. Спокойной ночи. Марина.
- Приветствую вас, друг мой. Предложение привезти гарем - как раз в точку. Я ценю ваш юмор и гостеприимство, спасибо большое, но... в следующий раз, а пока нам хватит одной, очень милой девушки. Ричард решил добираться самостоятельно, поэтому, пожалуйста, встретьте нас. Я уже собралась, почти, осталось только уложить все в чемодан. Павел.... я пьяная как, не знаю как кто, очень пьяная. Простите за ночные послания, но это же не звонок, я вас не разбужу. Хотя, очень хочется услышать ваш голос. Но ничего, не долго осталось, скоро приеду. Маро.
- Если бы вы меня разбудили, я был бы страшен, надеюсь этого не произойдет, тем более, что я очень мало сплю. Так что можете звонить. А что касается пьянства, то подождите до приезда, в моем присутствии можете допиваться до любого состояния, я вас смогу прикрыть перед Властителем. А вот так, дома, это простите сродни алкоголизму. Я обещал вам историю про Сократа. Однажды его на улице остановил знакомый, и сообщил что у него имеется очень интересная новость про ученика Сократа. – Подожди, - сказал ему Сократ. – Не говори, прежде эта известие должно пройти три проверки. Итак первая – ты уверен, что новость правдива? – Знакомый замялся, и сказал, что узнал её от соседа, а тот в свою очередь услышал от своей жены. – Значит ты не уверен, что это правда? – Нет, не уверен. – Тогда вторая проверка. Эта новость приятная? – Нет, - с жаром сказал знакомый, совсем нет. – То есть ты хочешь сообщить мне лживую неприятную весть о моем ученике? – Знакомый потупился. – Ты все ещё можешь это сделать, если твое известие пройдет третью проверку. Эта новость принесет мне пользу? – Не думаю, - уклончиво ответил знакомый. – Тогда я не хочу этого знать. – И Сократ пошел своей дорогой. Он так никогда и не узнал, что его жена изменила ему с его учеником Платоном. Вот такая история. Это не для морали, просто история. Но воспользоваться ей иногда доставляет мне удовольствие. Целую нежно. Будущий родственник. Я шучу, конечно. В наших краях родство не повод для близости. Павел
- Хорошо, дорогая, как скажешь. Хотя я надеялся, что ты составишь мне компанию. Специально оформил для тебя каюту. Но как знаешь, мне кажется, мы не договорили, ты так внезапно вспомнила о встрече. Душа моя, я люблю тебя, чтобы там тебе не казалось. Как это не банально звучит, мне очень приятно повторять тебе эти слова, и ты прекрасно знаешь, что последние несколько сот лет я их не говорил… Твоя знакомая полетит с тобой одним самолетом, она слишком серьезно восприняла свою будущую работу фрейлины. До послезавтра, радость моя. Р
Добрый вечер. Павел. Завтра, в это время, я буду дрожать перед полетом. Не получается у меня избавиться от этой напасти - я очень боюсь летать. С Ричардом не боюсь, а на наших средствах передвижения, просто панически боюсь. Ну, ладно, уверена, что отдых в вашем обществе, стоит того. Кстати, слово Властитель, прозвучало для того, чтобы я привыкала? Очень коробит слух. У меня сегодня был очень тяжелый день, особенно после вчерашней вечеринки. Напилась я совсем не дома, что, очевидно, только усугубляет положение. На самом деле, пью я редко, и надеюсь, до алкоголизма еще далеко. Павел, мне очень тревожно, может быть вы меня поймете. В письме я не буду вываливать вам на голову свои проблемы, вот приеду - поговорим. До встречи. Маро.
- Ричард, очень хорошо, что мы не договорили. Уверена, что мои эмоции, готовые вырваться наружу, не дали бы мне высказаться доходчиво. Мы еще обязательно поговорим, я вообще не умею долго молчать. Дорогой, ты уже забыл имя моей первой фрейлины? Все правильно, не стоит запоминать такие мелочи, сколько их еще будет... Павел, очевидно в восторге, что первой к нему явиться Дина. До встречи, дорогой. Целую Марина.
- Доброй ночи, Мариночка. Патологическая страсть к самостоятельности толкает вас на дрожание? Или Властитель не позволил вам лететь с ним? Зачем же вы идете на такие жертвы? Летели бы с ним, или предложили бы на худой конец, лететь ему с вами. Но вопросы риторические. Вы безусловно, не стали бы упрямиться просто из страсти делать наперекор. Или стали бы? Но с вашим летательным аппаратом полетит достойный будущей королевы эскорт, можете быть спокойны. В Телль-Авиве по ночам холодно. Особенно когда падает туман и утихает злобный молодой пустынный ветер. Возможно, даже свитер не повредит, но с погодой нынче такое творится, никто не знает что будет через день. Ещё о Сократе. Надеюсь, короткое высказывание вас не утомит. Некто спросил у Сократа, насколько великое благо достичь желаемого? На что философ ответил: «Ещё большее, между прочим, не пытаться чего-нибудь желать». Это я о своем, не ищите особого значения во фразе. Если вы что-то вообразили вполне материально, оно безусловно существует. Если вы конечно находитесь не в состоянии антиматерии. Маро, прежде чем вы начнете входить в свои новые обязанности, я попрошу вас постараться оставаться собой. Простите за патетику. И ещё одно… меня конечно не зовут Павел, но давайте оставим все как есть, пока я буду вас сопровождать и вы не станете женой властителя. Никому потом не нужно рассказывать обо мне. Думаю, предупреждение лишнее. Вы и так не из болтливых. Но на всякий случай. Павел
- Доброй ночи, дорогая. Твоя язвительность сквозит даже в короткой записке. Конечно, все правильно, и я не запоминаю женщин которые выжили случайно, но если они будут выживать благодаря тебе, я стану записывать их имена. Не думаю, что список будет длинным, я обычно не столь милостив. Р
Я стоял у самого трапа. Конечно, я озаботился тем чтобы меня не видел никто, а в первую очередь Маро. Они спускались медленно, пропуская перед собой пожилого дедушку с внуком. Маро была бледна, лицо осунулось. На щеках сопровождавшей её женщины, напротив, проступил лихорадочный румянец. Я почувствовал, что Ричард тоже здесь. Прикрыв глаза, я увидел его, стоящего в отдалении, возле колонны. Он тоже применил заклинание невидимости, но смотрел он не на прибывших, его взгляд сверлил мне спину. Я подошел к Маро, и осторожно прикоснулся к её руке. Она не вздрогнула, не отняла руку. – Павел, это вы? – Странно, я был уверен, что она ожидает почувствовать прикосновение Ричарда. Но если на огромном расстоянии она знала, что он думает о ней, она не могла его не узнать, даже не видя.
Проведя их без задержек и очередей, я сделал знак Ричарду подойти. Но он покачал головой. – Я так боялась, все время прислушивалась. Мотор звучал как-то не так. – Теперь вы отдохнете. И ваша подруга тоже. – Её зовут Дина, знакомьтесь. Главная кандидатура на должность первой фаворитки. – Кого? – Простите, фрейлины. Я все время путаю. – Она взмахнула рукой, и выронила пакет, который не пожелала мне отдать. Из пакета выпала маска – мой подарок. – Зачем вы везли её с собой? Вы же ехали ко мне! – Я же уже говорила, как я боюсь летать. А с вашим подарком мне спокойней. – Она подняла маску, запихнула в пакет, и прижала к себе. – Ричард уже здесь? – Неожиданно хриплым голосом поинтересовалась Дина. – Да. А вы зовете его по имени? Надо же… Демократическая монархия. Он разрешил вам так к нему обращаться?
Она молча пошла вперед. Ого, какая аура у этой девушки. Ещё и убийца. Я не стал смотреть её прошлое. Ричард в своем репертуаре.
До моей виллы было ехать довольно близко. Я ещё раз взглянул на Ричарда, приглашая взглядом присоединиться к нам. Лицо его было белым. Он не приблизился.
Дом утопал в цветах, в маленьком садике их тоже было великое множество. На веранде возле деревянного стола журчал каменный фонтан. Кусочек моря был виден вдали и мне безумно захотелось забыть про предстоящую свадьбу, которой я не хотела, забыть про все, что я передумала за последние несколько дней. Оставаться в неведении, ждать встречи, дрожать от предчувствия. Я и сейчас, чувствовала знала, что мой жених где-то рядом. Слово-то какое! Нет. Я не позволю им всем менять мою жизнь без моего желания.
- Мне кажется, будет правильно сразу отсюда отправиться по вашему новому месту жительства. – сказал я после ужина, когда мы втроем расположились на веранде и закурили. Дамы пили белое вино из очень хорошей местной винодельни. Я разжег кальян с медово яблочным вкусом, и мы лениво передавали друг другу курительную трубку. Я наслаждался. Специально сел так, чтобы курить после Маро. Закат был кровавым, солнце почти упало в море, когда на тропинке ведущей к веранде появился Ричард. Он был в своем обычном облике. Не удосужился хотя бы немного подкорректировать свою внешность.
- Почему ты в таком виде? – спросил я, стараясь своим тоном не напугать Маро.
- Вам не нравится мое лицо? – он чуть было не добавил «отец» но я щелкнул пальцами, и заставил его замолчать. Обе женщины смотрели на него, одна с немым обожанием, другая с грустной улыбкой. Я отметил про себя, что что-то безусловно изменилось во взгляде будущей королевы.
- Марина, я бы хотел подняться наверх. Пора спать. – Сказал Ричард, глядя на мою гостью.
- Ты иди дорогой, я ещё покурю.
Он приподнял бровь.
- Никаких «покурю». Пойдем!
Идиот, зачем он так ведет себя при посторонних! Она закусила губу, потом улыбнулась ему.
- Ричард, я сказала, что я ещё покурю. И я покурю! А потом ещё выпью вина.
- Тогда я подожду, пока ты напьешься и накуришься.
- Как вам будет угодно! – с вызовом ответила она.
- Павел, может быть пройдемся на сон грядущий? – Она отставила бокал и посмотрела на меня вопросительно. И это только первый день. Если они собираются выяснять тут отношения, пусть катятся куда угодно, в мглистые пределы, на главную планету, к чертям собачим! Я встал и предложил ей руку. Мы пошли по тропинке к морю, оставив сидеть в полном молчании Ричарда и фрейлину.
- Ну и зачем вы это делаете? – спросил я после долгого молчания. Она держала меня под руку и плотно прижималась ко мне плечом.
- Павел, скажите, а тогда зимой, помните – финские сани?
- Конечно.
- Это вы убили того бандита? Ещё в новостях тогда говорили, что его загрызли дикие звери.
- Какое это имеет значение?
- Значит вы…Помните, вы писали, когда мы собирались пожениться, что готовы мириться с моими любовными похождениями, лишь бы я не ставила вас перед фактом.
- Я врал.
- Я знаю. И я не готова… Поэтому, я не выйду замуж, Павел. Во всяком случае, за вашего родственника. Я не стану терпеть фрейлин, фавориток, и разные безымянные жертвы.
- Он видит это не так как вы. Он любит вас, Маро, и хочет сделать вас своей королевой.
- Королевой туманных унылых островов? Королевой мглы?
- Вы, похоже, обижены, Маро. Поэтому видите все в черном цвете. Хотите отпраздновать свадьбу на земле?
- Вы будто меня не слышите, Павел. Свадьбы не будет.
- Вы ведь любите его… И кроме того у меня для вас подарок. – я достал кольцо, которое сделал.
- Что это?
- Смесь серебра с очень редким минералом. Не минералом даже, а осколком антиматерии. Это микроскопические фрагменты камня из моего настоящего дома. И этот подарок поможет вам понимать любые языки без переводчика. Ведь никто не может влезть вам в голову, даже для того ,чтобы вложить в неё знания языков высшего мира.
- Это подарок на свадьбу? Тогда я его не приму.
- Я делал это кольцо для вас, просто наденьте его на палец, и скажите спасибо. А ваши мелкие ссоры с вашим женихом меня не касаются.
- Спасибо, Павел. Я получаю то, что отнято у людей после строительства Вавилонской башни? – Она протянула руку. Я надел кольцо. Она пошатнулась и сильно побледнела. Я даже испугался, что просчитался и кольцо подействует на неё как-то не так. Но краски постепенно вернулись её лицу. Она поднесла кольцо к глазам, разглядывая его. Потом протянула руку и погладила меня по щеке. В этот момент Ричард появился из за кустов олеандра.
Лицо его исказилось.
- Ричард, это ретранслятор! – извиняющимся тоном начал я. – Он поможет понимать языки высших.
- Я знаю. Вы как всегда подумали обо всем великий Дара!
Я замер, украдкой следя за её реакцией. При его словах глаза Маро широко открылись.
- Ричард! – я повысил голос.
- Марина, каждый раз, когда я только раздумывал, что делать, он уже не только находил выход, но и воплощал в жизнь единственно правильное решение! Когда ты болела, я поил тебя его лекарством, пока ты была без сознания, рядом с тобою был он, а не я! Думаю, я напрасно не сказал тебе этого раньше!
- Вы тут пообщайтесь, а я пойду посплю. Устала я что-то с дороги. Павел, моя спальня третья от входа на втором этаже?
- Ваша с Ричардом спальня…
- А вот это никуда не годится. До свадьбы не положено! Так что будьте так любезны, подберите Ричарду другое помещение для сна! – и она направилась назад к дому, оставив нас созерцать гордо выпрямленную спину.
Ричард последовал в глубину сада, и не дожидаясь, чтобы Маро исчезла из виду, взмыл в темное небо. Никуда не годится, особенно рядом с моим временным проживанием. Правда, в этой стране никто не обратит внимание, если вдруг гражданину захотелось полетать. Максимум, помолятся, или промолчат. А что? У каждого свои пристрастия. Пророки, летуны, божьи матери. Страна свободная. Демократия.
Я пошел к дому. Маро сидела на террасе и курила. Спать она не пошла, видимо, была не в том состоянии. Я налил сухого красного вина и не глядя на неё поставил перед ней бокал и сел в отдалении, глядя на ночное море. Темнеет в этих широтах моментально, никаких сумерек.
- У меня не возникает мысли, что вы рассказывали Ричарду о моих снах. – Сказала она тихо. – Следовательно, ваше имя, которое вы не называли, совпадает с именем моего героя, и вашего дракона. Странное совпадение, не так ли Павел? Вернее Дара.
- Так меня никто не называет. Это имя давно уже не существует…
- Вы как будто оправдываетесь. Что вы ещё утаили от меня, что мне следовало бы знать?
- Ничего.
- Подумайте, ведь мы друзья? А друзья это понятие обоюдное. Или уже нет?
- Маро, давайте поговорим о вашем отдыхе. Как-то он слишком напряженно начался.
- Возможно, мне стоит поменять билеты. Я уже сказала вам, что не собираюсь замуж. Но хотелось бы небольшого разъяснения от вас. Я задам вам вопросы, а вы уж постарайтесь мне не врать и не переводить разговор на ничего не значащие для меня темы.
- Я постараюсь.
- Почему Ричард обращается к вам на «Вы», а Вы напротив, говорите ему «ты»?
- Наверно потому, что я старше…
- Допустим. Почему вы скрыли от меня, что знали о моей болезни?
- Маро, вы не торопились мне рассказывать. Зачем было проявлять осведомленность? Если бы вы пожаловались…или попросили помощи… Я же вам говорил, что вам стоит только мне сказать. Вы тоже не спешили меня посвящать.
- Как ловко у вас все получается. Пойду я действительно спать. Утром подумаю, что мне так мешает поверить вашему связному рассказу. Вы покажете мне мою комнату?
Я допил вино и встал. Мы поднялись на второй этаж, Я довел её до дверей комнаты, где все было устроено сообразно её вкусам и привычкам. Я старался, мне хотелось её порадовать, когда я готовился к её приезду. Она сделала шаг в комнату, и замерла. Потом повернулась ко мне с улыбкой.
- Возможно, я сильно прогадала, поставив на любовь.
- Нет, вы были абсолютно правы.
В этот момент она обняла меня и встав на цыпочки, поцеловала. Я прислонился к косяку двери, не обняв её, не сделав ни одного шага навстречу.
- Павел, вы ничего не хотите мне сказать?
- Вы одержимы желанием отомстить вашему избраннику? Я не подходящее оружие.
Оттолкнув меня, она захлопнула двери, и заперлась на ключ. Я мог только предполагать, какие нелесные эпитеты неслись в мой адрес, когда я спускался по лестнице.
В моей комнате меня ждал Ричард. Он не паясничал, по обыкновению, сидел в кресле, опустив руки на колени, и смотрел в огонь.
Я замерев, смотрел в огонь, осознавая такие очевидные для него истины. Я просто на какое-то время увидел себя его глазами. Он все ещё видит во мне мальчишку, надоедливого, любопытного, которого нужно ограждать от травм и делать это с присущим ему скепсисом. Он снова жертвует для меня своей любовью. А я уже давно стар, я такое же древнее ископаемое такой же осколок вечности, как и мой отец. У каждого из нас свои скелеты в шкафу, о некоторых из моих скелетов он знает, другие мне пришлось собственноручно развеивать в пыль. Я же никогда не пойму, что довелось ему пережить до момента моего взросления. Я не хочу в этом разбираться. Хочу лишь остаться собой и никогда не стать таким как он. Я в своей жизни был предан не раз, и сам предавал. Любил и был любим, предавался одиночеству только по собственному желанию. А он ничего не мог сделать со своим одиночеством и этого он мне никогда не простит.
- Что тебе нужно? – Спросил он, расположившись в соседнем кресле.
- Ничего. Возможно, чтобы вы перестали лепить наши судьбы, и наконец, занялись своей.
- Наши? Кого ты имеешь ввиду, Ричард?
- Меня и женщину, с которой вы ведете очень нечестную игру.
- А в какую игру играешь ты?
- Вы все время задаете вопросы, все время вмешиваетесь. Я больше не буду оправдываться. Если вы заставите её проглотить жемчужину бессмертия, она станет такой же холодной, как и моя бывшая жена. Как же вы не видите очевидного?
- Что касается жемчужины, она ей не понадобится. У неё есть артефакт получше. Ты не делаешь выводов, Ричард. Первая жена любила тебя, и умерла в башне, вторую любил ты – она устроила восстание, и умерла на эшафоте, третья не любила тебя и ты не любил её, эта просто зачахла, и ты стер ей память, а четвертая будет править наравне с тобой?
- Как все четко разложено по полкам. Ваша жизнь не так проста?
- Моя жизнь ещё проще. Я вызываю свидетелей. Ты этого хочешь?
- Да.
Он начертил в воздухе руну дракона, и пространство на миг, вздрогнуло, рябь прошла по стенам дома, затрещало пламя, рухнули, подняв сноп искр, угли в камине.
- Свидетели в дороге. – Сказал он тихо, и отвернулся.
- Ваша жизнь проста? И какое же место в ней занимает женщина, которую вы приказали оберегать, которой поставили свою метку, которой подарили слепок со своего настоящего лица, и дали артефакт, делающий её неуязвимой для болезней и старости? Вы спрашиваете, хочу ли я вызвать свидетелей? О, да! Только меня здесь не будет! Разбирайтесь сами со своей любовью, а меня оставьте в покое! Я потерял королеву, причем это вы отняли её у меня! Я не стану жениться на женщине, которая любит моего отца!
При этих словах он перестал играть старого, благодушного воспитателя, и на меня обрушился энергетический шквал. Я ретировался в распахнутую порывам горячего ветра, дверь.
Я не улетел далеко, а притаился у балконной двери, вернее, это был даже не балкон, а небольшая ниша в её спальне, куда можно было выйти покурить, и полюбоваться морем. Я застыл, вглядываясь в темноту спальни. Очень не хотелось, чтобы разъяренный дракон заметил меня, или бросился в погоню. Но я знал, что он сам испугался вспышки своего гнева, и теперь забился куда-нибудь в самый трудно досягаемый подвал дома, и сидел там, задраившись, чтобы никто из столь дорогих ему жителей земли случайно не пострадал.
В её спальне было тихо и темно. Неужели она может спать? Удивительное спокойствие и уверенность в собственной правоте.
- Дверь открыта, - услышал я её спокойный голос, будто она могла меня видеть. – Входи Ричард, я знаю, что ты здесь.
- Я был уверен, что ты давно спишь. – Я присел на край кровати, проведя рукой по одеялу..
- Я думаю, сейчас мы можем поговорить, нам никто не станет мешать.
- Мы можем говорить всегда, у нас впереди вечность.
- У тебя – да. А я всего лишь хочу задать тебе несколько простых вопросов.
- Я тебя слушаю.
Мне стало неловко оттого, что она меня не видит в темноте, и я покатил по комнате большой светящийся шар. И увидел на стене маску. Она её и сюда притащила! Ну что за наказание. Я убрал свет.
- Для чего по-твоему люди вступают в брак?
- Я не знаю, для чего это делают люди. Но в нашем мире существуют строгие правила, и чем выше положение, тем строже правила.
- И у нас так… или должно быть так. И это делается, чтобы защитить социально будущих детей, передать им наследство, разделить совместно нажитое имущество в случае развода, иметь возможность быть похороненными в соседних могилах, зависит все от отношений супругов. Но любовь тут не при чем.
- К чему ты клонишь?
- К тому, что в брак ты хочешь загнать меня, как в тюрьму. А сам ты останешься свободным. У меня появятся обязанности и я должна буду следовать правилам, которых не знаю, и не хочу знать. А ты будешь вести себя, как обычно. Как ты отнесешься к тому, что я заведу себе фаворита, сразу после свадьбы? Спокойно? Я не позволю даже такому существу как ты поступать со мной «как обычно». И я это говорю не для того, чтобы ты задумался о возможных последствиях. Я просто не выйду за тебя замуж. Чтобы бы там не говорили наши и ваши правила. Я не позволю ни тебе ни кому бы то ни было загнать мою любовь в эти рамки условностей твоего и моего мира.
- Но сюда летят свидетели. Это страшные существа, которых нельзя беспокоить понапрасну. Свадьба должна состояться. Я не знаю, сколько времени они будут в дороге. Их измерение слишком далеко, чтобы измерить временем их путь сюда. Возможно это произойдет завтра, а может дней через пять.
- Меня это не касается.
- Напрасно ты так думаешь. Это касается твоей планеты. Я не шучу, и не пытаюсь тебя запугать.
- Тогда выбери себе другую жертву. Я для этого не подхожу. Мне казалось я тебя любила. мы провели вместе столько времени, сколько нам было хорошо вместе. А теперь ты отправишься искать себе достойную партию, а я останусь в своем мире, столько, сколько мне положено. И давай больше не будем возвращаться к этому вопросу. Мое решение я менять не собираюсь. Ваши правила меня не касаются.
- А мое мнение тебя не интересует?
- Ты его уже озвучил. Ричард, я больше не захочу тебя видеть. Оставь мне мои светлые воспоминания, и катись подальше, можешь прихватить свою фаворитку. Её любовь безусловна, она будет тебе настоящей королевой. Тем более, что я с самого начала собиралась замуж не за тебя! – Она сжалась в комок и смотрела в угол сухими глазами, будто там могло появиться что-то жизненно важное.
Я встал и прошелся по её спальне. В горле саднило, но я не чувствовал обычной своей холодной ярости, только грусть. И вдруг я представил себе отца, сидящего где-то в подземном лабиринте комнат, одинокого страшного выжженного изнутри пламенем своего погибшего мира. И я обрадовался, что могу чувствовать. Он снова оказался прав, этот мертвый дракон. Благодаря этой женщине я снова испытываю эмоции, благодаря своему чувству к ней, он избавил меня от древнего проклятия, за то, что я надсмехаясь над любовью своего друга, отнял у него женщину. Благодаря ей, я вдруг понял, что не все бесконечно в этом круговороте космоса. Страсть, грусть, и жалость, наконец. Неужели после всего, что довелось мне пережить, я все ещё могу пожалеть кого-то? Особенно его, великого холодного дракона! Я не хочу повторения давно минувших событий. Конечно, я смогу уговорить Марину выйти за меня замуж. А он просто исчезнет, заползет в подземелье, и останется там на те времена, пока я не начну сожалеть. А потом мне придется разбирать завалы его надтреснутой души. Он увидел меня подавленным и несчастным в мглистых пределах и отступил. Как древний дракон из старой легенды. И вызвал свидетелей по моему желанию! Что же мы им предоставим? Жители антимира, хранящие древнюю книгу судеб не могут убраться отсюда без записи в этой книге. И через несколько дней они будут здесь. Но я хранитель и король туманных пределов, властитель империи высшего мира. Не пора ли что-нибудь построить, вместо того чтобы разрушать?
- Марина, мы можем поговорить?
- Мне больше нечего сказать тебе, Ричард. Сказка кончилась. У меня всего десять дней отпуска. Я хочу отдохнуть. У меня не простая жизнь, не нужно добавлять в неё сложностей.
- Я все же попробую.
- Я не могу заставить тебя замолчать.
- Я хотел поговорить о Павле. Ты сможешь выслушать меня не перебивая?
- Я готова слушать обо всем, кроме любви.
- И все же это будет история о любви.
И я принялся рассказывать о своей матери. Это действительно происходило впервые.
Когда я закончил свой рассказ она повернулась ко мне с улыбкой.
- Он мне рассказывал. Я знаю эту легенду.
- Знаешь… очень хорошо. Только это правда. И тем ребенком был я.
- Какой ужас. – выдохнула она.
- Если ты о морали….
- Нет, я о любви. Я же спрашивала его, что он ещё не досказал. А он отшутился. Но он обманул меня, он все время претворялся. И я этого так не оставлю.
- Ты собираешься мстить самому сильному существу в высших мирах?
- Как я понимаю, колесо уже закрутилось? Свадьбы не избежать?
- Мне нравится этот блеск в твоих глазах.
- Сколько всего свидетелей?
- Всего их двенадцать. Но прилетают обычно трое.
- А что они сделают, если застанут здесь только меня?
- Уведут с собой. Они не прилетают по зову смертных. И даже по приглашению жителей высших миров. Есть только несколько существ, которые могут их вызвать.
- Ричард, я не могу выйти за тебя замуж. Потому что мне кажется, я … я должна выйти замуж по расчету. Павел сказал, что когда проходит страсть, то любовь остается. Но я чувствую, что это не любовь.
- А что? – С любопытством спросил я.
- Ты можешь исчезнуть, чтобы он тебя не нашел? Чтобы не заставил вернуться к появлению свидетелей?
- Это будет не просто. Я всегда прихожу на его зов. И он будет в ярости.
- Мне всегда хотелось посмотреть, как он злится.
- Думаю, что смогу.
- А как выглядят свидетели?
- Их плохо видно в нашем мире. Три высокие тени, в окружении бликов синеватого свечения. Они все когда-то попали туда из нашего мира, одного из них я знал при жизни, и сам подписал ему приговор. Обычно они происходили из знатных семей, и совершили нечто такое, за что должны были быть приговорены к смертной казни, но в силу каких-то обстоятельств, их нельзя было казнить просто на площади.
- Они не особо вас любят?
- Я понятия не имею, применимо ли к ним такое понятие, как любовь, и что там происходит, за границей материи.
- Как у вас все сложно. И сколько же у меня времени?
- У нас.
- Тебя здесь быть не должно. Улетай Ричард.
- Он мне этого не простит.
- Кто-то же должен быть виноват.
- Тогда последний поцелуй, прежде, чем я совершу непоправимую ошибку.
Она повернулась ко мне с улыбкой, но когда я собирался поцеловать её в губы, подставила щеку. Я прислушивался к своим ощущениям. Страсть улетучилась. Но никакой тоски или злости я не чувствую. Если король империи высших должен быть женат, то почему обязательно это должно угнетать? Потому что Дара, великий дракон, ослепленный любовью к старшему сыну, всегда пытался изменить его участь, подогнать под себя, а я другой. И я ему об этом напомню. Во мне течет его кровь, и он ждал, когда же я вызову его на последний поединок. Он прекрасно знал, что этого не случится, ведь его мир унес с собой его последнюю возможность умереть. Но умирать я тоже не собираюсь! Я сын своей матери, безумной колдуньи, единственной женщины, которая его не боялась.
- Если я исчезну, тебе придется самой объясняться с ним.
- А ему придется объясняться со свидетелями. – в тон мне ответила она.
- Тогда я воспользуюсь твоим советом. Надеюсь, Дина не умрет от неожиданной новости. Кажется, она говорила, что не может без меня? – Я смотрел, и все ждал её реакции, проскользнет ли сожаление, скрытая боль. Но её мысли были где-то далеко.
Я отправилась бродить по огромному тихому дому. Было солнечное утро, и где-то на горизонте море светилось серебренной полосой и отсвечивало красными бликами. Солнце красно поутру – моряку не по нутру. Вечером море тоже было красным от заходящего светила. Солнце красно к вечеру, моряку бояться нечего. Врут пословицы. Павел обещал мне, что в этом доме меня не будут поджидать страшные пустые провалы, затягивающие своей пустотой, высасывающие все светлое, что есть в душе. Значит, бояться нечего.
Дверь в подвал я искала очень долго, сомневаясь, есть ли в местных домах, вообще подвалы. Библиотека была подходящим местом для потайного входа в подвал, и я долго, задрав голову водила взглядом по темным корешкам книг. Вдруг, где-то под полом раздался скрип, и я отскочила, боясь провалиться в тартар. Сундук прямо посреди библиотеки открылся и над откинутой крышкой показалась голова Павда.
- О! Что вы тут делаете?
- Выбираю книгу.
- Выбрала? – Глаза его не сулили ничего хорошего.
- Что случилось?
- Искал Ричарда. Но его нигде нет.
- И не будет. Он улетел. Мы договорились больше не встречаться.
- Вот как? Но он пригласил сюда свидетелей. На вашу свадьбу.
- Придется вам с этим самому разбираться.
- Вы что-то путаете, Марина. Он не мог…
- Он может очень многое из того, чего вы от него не ждете, Дара.
Впервые я видела его настолько озадаченным.
- Единственное, чем я могу вам помочь, это попробовать вернуться с нашему разговору о браке по расчету. Насколько я понимаю, свидетели не любят, когда их беспокоят понапрасну?
- Я немедленно его найду…- глаза его сделались страшными, лицо изменилось. Я сделала над собой гигантское усилие, подошла и взяла его за руку.
- Вы обещали мне танец на свадьбе. Это раз. Вы предлагали на мне жениться, это два. Правда потом Вы мне говорили, что прервете со мной переписку, что мы не сможем видеться. Это три. Но ведь ещё не сегодня? Вы же не бросите меня здесь на съедение вашим страшным свидетелям? Мы успокоим ваших страшных гостей, а потом каждый будет жить своей жизнью. Что вы так смотрите? Вам не нравится мой сценарий, Дара? – Я с удовольствием произнесла снова его имя. Имя, которое я так часто произносила про себя. Теперь я могу произносить его вслух. Это Ричард снял табу с этого имени. Спасибо ему. Хотя за это я могу его поблагодарить.
Павел развернулся и вышел из библиотеки. Хотя, какой там Павел! Дара. Это имя пришло откуда-то из глубин времен, оно жило во мне с тех пор, как я стала осознавать себя. Сердце болезненно дернулось. Он может и не согласиться на мою авантюру. Ведь он уже простился, я даже знаю, когда именно. Мои личные монстры вдруг ожили и теперь живут своей жизнью. Я вернулась в свою комнату, достала маску, которая лежала в чемодане, после того как я аккуратно развесила одежду в шкафу. Я взяла её в руки, потерла, будто надеясь, что она как лампа Алладина, выдаст мне своего заточенного джина. – Дара, - позвала я вслух, - мне снова снился сон о тебе. – Никаких снов я не видела, но какая-то странная картина пронеслась перед моими глазами, когда я почувствовала на пальце кольцо, сделанное персонально для меня милейшим Павлом, издателем, врачевателем, лжецом, манипулятором. Но мне так хотелось услышать его спокойный голос, и разбить, развеять это напускное спокойствие древнего дракона.
В дверь тихонько постучали. Ах, да. Со мной же прилетела прекрасная девушка Дина. Я совсем забыла о её существовании.
- Марина, ты не видела Ричарда? – На ней лица не было. Я прислушалась к себе. Ничего. Вот как оказывается, лечатся от страсти. А Дину жалко. Она уже какая-то присохшая, бледная. Неужели и я так же смотрелась совсем недавно. Например, когда писала Павлу, что не собираюсь за него замуж.
Хватит давать волю воображению. Море чудное, волн почти нет. На пляже никого, для местных ещё холодно.
Я быстро надела купальник, стянула в ванной огромное полотенце, нацепила пляжное платье и на всякий случай прихватила шарф. На берегу не было не души. Правда у кромки воды пролегали несколько пар следов, а вдалеке маячили упрямые бегуны, спасающиеся от инфаркта заранее. Вода была сказочно теплой. Оглядевшись, и не имея желания поднимать после купания полотенце с песка, я пошла в сторону гряды камней, ограничивающих песочный пляж. Тут даже вода была спокойной. Оставив вещи на камне, я погрузилась в ласковые волны. Проплавав минут пятнадцать, я перевернулась на спину и запрокинув голову, смотрела в бело-голубое небо, на котором почти не было облаков. Пора выбираться, я почувствовала, что устала, и не смотря на теплую воду, начала замерзать. Перевернувшись, я увидела, что берег значительно отдалился. Странно, ведь я не плыла, а просто отдыхала на легких волнах. Решив доплыть до берега по спортивному, я сделала несколько сильных гребков, и с тревогой обнаружила, что берег стал ещё дальше. Через пять шесть тщетных попыток приблизиться к берегу, мне стало страшно. Не слишком, ведь я хорошо плаваю. Но ещё минут десять и я устану бороться с непонятным явлением, и что будет тогда? На берегу по-прежнему никого. Сделав несколько глубоких вздохов и убедив себя, что все под контролем, я перестала бороться с волной, и поплыла в обратную сторону. Берег удалялся катастрофически быстро. Метрах в ста от пляжа чернела в воде гряда подводных камней, там волны уже были не маленькие, но я решилась плыть туда. Скорее всего, это не лучшая моя идея, но от тяжелой борьбы с нарастающими волнами мне стало легче успокоиться. В сторону берега я старалась не смотреть. Подумаю об этом потом. Когда потом? Стоп. Каменные островки уже близко, и волны о них бились внушительные. Тут хотя бы меня не тянуло в открытое море, но появилась другая угроза, разбиться о нависающие острые валуны. Сделав очередное усилие, я обернулась, и мне почудилось, что высокая волна гонится за мной по морю, она была темней остальных, и длиннее, словно тело огромного ящера, изгибалось поперек волнам. Вот оно загнулось вокруг меня, поднимая белую пену. Я зажмурилась, ожидая неминуемой мучительной развязки. Меня окружила черной волной, к спине прикоснулось горячее гибкое тело какого-то животного. А может это было крыло. Я закричала, соленая вода полилась в горло. Кашель сдавил грудь, я вскинула руки, вспоминая, что именно так выглядят утопающие. Меня подняло довольно высоко над водой и опустило на плоскую верхушку самого большого валуна. Я закрыла глаза и замерла, лежа на теплом камне, и стараясь отдышаться. В горле саднило, но кажется, я не успела нахлебаться. Перед глазами заплясали черные пятна и понеслись странные картинки из чужой жизни. Наверно это прошлые мои жизни, навестили меня, хотя нормальные люди видят перед смертью свою жизнь. Хотя, кто знает? Так говорят, те, что вернулись. Вот меня волокут четверо воинов одетых в шкуры, они приматывают меня к деревянному щиту, и помещают в вертикальную расщелину в скале. Сверху насыпают курган камней, слышится пение, оно все слабее, а солнечный свет все дальше. Я прибываю в странном состоянии между сном и бодрствованием. Тело становится легким, а потом и вовсе бледнеет исчезает. И вот уже я в тебе ребенка, маленькой девочки с двумя смешными затянутыми косичками. Я смотрю в глаза склонившихся надо мной молодых мужчины и женщины, и понимаю, что это они дали мне новую жизнь, теперь меня будут звать не так как раньше, и я уже не смогу оправдаться, не смогу увидеть… Чего? Видение исчезло так же внезапно, как появилось. Я подняла голову и огляделась. Подо мной был разогретый солнцем плоский камень метров двух в диаметре.
Подумать о том, чтобы плыть назад к берегу было просто невозможно. Меня наверняка хватятся. Начнут искать. С этого островка деревянные зонтики на берегу казались довольно маленькими. Пол километра точно. Совсем не страшно в спокойную погоду и без этого странного течения, которое чуть не утянуло меня в море. А если вспомнить это странное существо, которое просто не может обитать в средиземном море, изученном и очищенном возле пляжа. Говорят, здесь бывали маленькие акулы, но это точно было какое-то древнее огромное существо, доисторическое чудовище. Или у меня была галлюцинация? Отлежавшись, я встала на четвереньки. Потом села на камень. Зубы перестали стучать, но очень хотелось пить, наверно от соленой воды. Я перебралась на следующий валун, который своей отвесной стороной был повернут в сторону пляжа. А под ним над самой водой в ковре из мягкого морского мха сидел Дара. Вернее не сидел, а возлежал, как древний римлянин. Он смотрел в просвет между камней, и водил ладонью по воде. В груди потеплело. Стало так спокойно и хорошо, будто уже не нужно было добираться до берега, и злые волны не бились об этот маленький островок. Я почувствовала себя в полной безопасности.
Когда я увидел человека, борющегося с подводным течением, мне на миг стало любопытно, сколько потребуется времени, пока морская стихия довершит свою монотонную работу. Поэтому я снова опустился в свое скрытое от ветра убежище. Острые камни топорщились в воде, не давая подплыть сюда с берега, а уж с моря пробовать преодолеть высокие отвесные выступы, это и подавно полное безумие.
Идеальное место для размышлений. Конечно, хороший пловец доберется сюда без особого труда, если ему не помешает подводное течение, но на берегу выставлены черные флаги, а местные жители знают, что играть с мягким и нежным средиземным морем не стоит и при полном штиле. Оно коварно. Мне надо было успокоиться, чтобы не показать своего истинного отношения к происходящему в моем доме. Ричард ни в чем не виноват передо мной. Скорее уж я виновник и заложник ситуации, слишком поздно задумался над происходящим. Эта женщина виделась мне даром космоса, позволяющим приподнять завесу моего такого далекого прошлого, что напомнить о нем мне было некому. Но когда я понял, что она для меня значит, было поздно. Их время конечно. И я упустил это время. В груди отстукивал последние мгновения маятник. Я дождусь черного ветра, который всегда предшествует прибытию свидетелей, позову Ричарда и улечу.
Я снова приподнялся над валуном, голова человека все ещё была видна. Кажется это женщина…Бедняжка, ей уготована страшная участь. Меня тут нет, и быть не может. Ещё несколько метров и несчастная разобьется о камни. В этот момент я почувствовал зов своей метки. Меня обдало жаром. Моя протеже была в смертельной опасности. И тут я вгляделся в лицо утопающей. Из горла вырвался рык, и я сам не заметил, как тело подвергается трансформации. Почему я выбрал этот образ, я и сам не знал. В средиземном море кто только не водится, но драконов там точно нет. Я подтянул гибкие кольца, обвивая её осторожно, чтобы не поранить, и когда она потеряет сознание, аккуратно водрузить на самый высокий камень. Я так и не понял, впала ли она в забытье, или видела, какой странный транспорт доставил её на клочок суши. Почувствовав её взгляд, я медленно поднял глаза, так и не решив, что я буду ей говорить, если последует прямой вопрос. А моя сказочница умеет очень четко формулировать вопросы. Её взгляд менялся, но она не произносила ни звука. Я вдруг подумал, что давно не чувствовал себя так неловко под женским оценивающим взглядом.
- Если на вас только шорты, можно для разнообразия перестать быть джентльменом? – Хрипло спросила она и закашлялась.
- А как бы повел себя джентльмен?
- Я замерзла.
- Мне нужно было бы укутать вас своим плащом, но на мне, как вы заметили, только шорты. Идите сюда, здесь тепло, и ветра нет.
Она переползла камень, и спустилась на мою импровизированную кушетку из мягкого мха. Я подвинулся молча.
- Более странного места для встречи вы не могли придумать?
- Я?! Вот уж мне и в голову не пришло, что мы здесь встретимся.
- Я вас искала в доме. Хотела с вами поговорить.
Я хмыкнул.
- Вы хотите сказать, что я вас тут поджидал?
- Павел… - она помолчала. – Дара, я не выйду замуж за вашего сына. Подождите, не перебивайте. Я его разлюбила. И точка. Так бывает. И кстати, он не слишком расстроился. На место невесты всегда найдется много желающих.
- Это он вам сказал?
- Можно было догадаться. В вас много общего.
- Что же вы собираетесь делать, Маро?
- Как что? Я приехала отдохнуть, проветриться, а потом вернусь домой и буду продолжать жить, как жила раньше. А в отпуске вы обещали повозить меня по стране, показать много интересного, даже раскопки обещали чуть ли не у вас во дворе дома. Забыли? А ещё вы предлагали выйти за вас замуж. Но как я понимаю, это был спектакль? Вы бы не стали приглашать свидетелей? Все было бы по другим законам, а значит замуж вышла бы только я, вы бы остались неженатым.
- Маро, что вы несете?! Вы сами себя слышите?
- Лучший способ манипулировать человеком, это убедить его в его несостоятельности. Но вам это будет сложно сделать. Когда я спросила, нет ли больше тайн, которые мне бы следовало знать, вы ответили, что нет. Или это значит, что остались тайны, которые мне знать не следовало. Так по вашему, по дружески выходит? Почему вы молчите?
- Даю вам выплеснуть накопившуюся обиду.
- Если бы вы сейчас в очередной раз не спасли мне жизнь, я бы заехала вам по физиономии.
- О!
- Удивительное красноречие! Мне холодно!
- Может поплывем к берегу?
- А может вы разожжете костер?
- Как?
- Вы морской дракон или пресноводный?
Я вдруг понял, что она сознательно пытается меня разозлить. Её глаза горели пламенем битвы, голос был звонкий, и холодно ей совершенно не было.
- Не пойму, чего вы добиваетесь? – Спросил я, внимательно её разглядывая. Внимательно до неприличия.
- Не понимаете, потому что вы старый, выживший из ума, эгоист.
- Я вам должен, думаю, кое-что.
- Что?
- Мне очень хотелось сделать это вчера. Но ситуация была очень двоякая.
- А мне казалось, что вы не зря рассказывали мне сказку о драконах. В ваших семьях это в порядке вещей?
- Что?
Она прикусила губу и отодвинулась.
- Ничего, Дара. Я бы с удовольствием приняла горячий душ, переоделась и поела бы. Это купание отняло слишком много сил.
- Тогда я вас все же поцелую, а вы примите это как неизбежную повинность, и не станете меня отталкивать, поскольку я все же спас вам жизнь.
Она болезненно дернулась, и мне показалось, готова была расплакаться, но такие женщины не плачут, если конечно, не планируют это заранее. Я прижался к соленым губам, потихоньку вдыхая в нее силу, так чтобы она не заметила. Потом обнял, прижал к себе, и мы оказались на веранде моего дома. Так было проще всего, мне надоели эти бесконечные разговоры, объяснения и выяснения отношений. Я был уверен, что она не потребует разъяснений. Но она не отпускала мою шею, и сильно дрожала.
- Маро, позвольте, я помогу вам добраться до ванной комнаты. Вам совершенно необходима горячая ванна. А я пока разыщу Ричарда.
- Вы его не найдете.
- Вот как?
- И не стоит пытаться. Мы с ним пришли к обоюдному решению - расстаться. Вы просчитались Дара. Надеюсь, в связи с тем, что я не собираюсь замуж за вашего родственника, к черту, за вашего сына, вы не выгоните меня на улицу?
- Не пытайтесь меня разозлить.
- Я не стану выходить замуж ни за отца ни за сына. У нас это совершенно не принято. Но поскольку, вы обещали мне какие-то древние склепы под вашим домом, я переоденусь, просушу волосы, и мы отправимся за новыми приключениями, правда?
Я готов был разорвать её на части. Она решила, что будет здесь командовать? Но когда появятся свидетели, мне придется либо жениться самому, либо действительно, отдать её в качестве жертвы. Можно, правда найти эту неудавшуюся фрейлину-фаворитку, но свидетели, какими бы потусторонними существами они не являлись, поймут, что их пытаются надуть. Ну, Ричард, попадись ты мне! Я тебе этого не прощу. Тебе не поздоровится.
Я расхаживал по веранде, когда увидел яркую вспышку. Не могли они так быстро добраться. Да и приземлились бы они точно в доме. А гость, пожаловавший ко мне был один, и приземлился он чуть вдалеке от дома. Когда он поглядывая на веранду, приблизился, я узнал своего единственного друга.
- Привет тебе великий странник! – с улыбкой проговорил отшельник своим успокаивающим низким голосом. – Не беспокойся. – Я прибыл на твою свадьбу, и меня не нужно принимать пышно.
- Что? О чем ты? И что за бред ты несешь?
- А разве ты не посылал мне приглашение?
- Я?
- Значит кто-то из твоих домашних решил снять с тебя тяжкий груз ответственности. А может кто-то посмел пошутить над великим странником?
Я витиевато выругался.
- Друг мой, здесь какая-то ошибка. Я не могу жениться, без невесты.
- А как же та женщина, о которой ты мне рассказывал?
- Она не собирается за меня замуж.
- Ты неисправимый романтик. Ты все ещё не поставил её в известность о своих намерениях?
К этому времени мы уселись на веранде и любовались морем, потягивая вино из высоких бокалов.
- Если бы они мне самому были известны…
- Не узнаю тебя, великий Дара. Когда это великий дракон интересовался мнением своих жертв? Делай так, как считаешь сам. Максимум, ты её потом сможешь пощадить. Спасибо за вино. Я прогуляюсь по пляжу, и прибуду непосредственно к церемонии.
И он отставил бокал, встал и растаял, я даже не успел его остановить.
Марина появилась в дверях дома. Лицо её выражало полное умиротворение, она благоухала кремами и источала благодушие.
- В моей комнате такая ванна, что я готова за водные процедуры простить вам ваш несносный характер. Давайте поедим, и вы покажете мне подземный ход, который вы откапали, и о котором мне писали. Или это тоже выдумка?
- Марина, сядьте, нам нужно серьезно поговорить.
- Вы же не станете вести серьезные разговоры за обеденным столом? Давайте поедим. После таких приключений всегда хочется есть.
Я удивляясь себе, принялся наколдовывать ей еду.
Страшное возбуждение сменилось спокойствием и усталостью. Я долго нежилась в ванной, которая поражала воображение. Он писал мне, что ванна в бордовых тонах, Это было очень скромное описание. Я улыбалась, вспоминая наши письма. По стенам висело несколько чеканных работ, и в свете тусклых лампочек изображения оживали, двигались и каждое рассказывало какую-нибудь историю. Да он большой мастер историй. Как быстро сменилась картинка моей жизни за последние сутки. Ричард исчез, я без сожаления вспоминала его. Он появился внезапно, и внезапно испарился из моей жизни. Драма все же присутствует, - думала я лениво. Они же отец и сын. Черт бы побрал все эти условности. Если я решу создать семью в третий раз, то ни один из них мне не подходит в качестве мужа.
Потом мой дракон принялся готовить ужин. Мой? Глупости какие. Драконы не могут быть чьи-то. Движения его были спокойные и мягкие, он скорее был похож на сытого тигра, чем на крылатого ящера. Интересно, а драконы млекопитающие, или пресмыкающиеся? Этот на пресмыкающееся не похож. Он может заставить пресмыкаться кого угодно. Я задумалась, а вернее замерла, следя за его руками, и постепенно теряя окружающее пространство, звуки и очертания. Проснулась я, когда услышала мелодичный звон ножа о край бокала. – Что случилось? – Вам надо поесть, Марина. Вы потеряли слишком много сил в борьбе со стихией.
Я с удовольствием расположилась напротив маленького столика на колесах, который был сервирован так, будто его собирались отправить на соискание трех звезд Мишлена.
В этой стране есть только три времени суток. До полудня, после полудня и ночь. Мы вошли под прохладные своды древней кладки где-то после полудня. Причем она держалась великолепно, а я все время чувствовал странную скованность. И вынужден был признаться себе, что она странно на меня действует. Вечер прошлого дня прошел в непринужденной болтовне, и моих тайных поисках её несостоявшейся фрейлины. Скорее всего Ричард прихватил с собой эту девушку. Но с этим я позже разберусь, а пока я был вынужден развлекать гостью, чего я и желал ранее. Она помнила почти все мои выдумки, и когда мы совершили вечернюю экскурсию по дому, отпускала немало едких замечаний. Я мог только порадоваться, что перечитал нашу переписку перед её приездом и исправил все неточности дизайна дома. Хотя обманывать её теперь было по крайней мере глупо. Утром она долго не выходила из своей спальни, и я слонялся по дому, совершенно не представляя, чем я занимался раньше, до её приезда. Когда я наконец, имел счастье лицезреть свою гостью, она была уже экипирована и настроена вполне решительно. Часть древнего строения действительно была видна за моим домом. Пару невысоких грейпфрутовых деревьев загораживали арочный спуск в подземелье. Верхние три ступени, изломанные временем или землетрясением, я заменил на современные, но дальше пришлось нырять в очень узкий лаз, и включить мощный фонарь. Конечно я уже был здесь, и место это было очень любопытным. Перед нами лежал пласт древнейшей истории города, когда-то могущественного и великолепного. Возможно, в этой части дома находились складские помещения дворца. Я провел Марину по трем большим комнатам, и мы остановились возле глухого земляного вала, засыпавшего следующий проход. В растрескавшейся боковой кладке зияла широкая трещина. Морфологи могли бы с точностью просчитать, на сколько сдвинулись земляные пласты при катаклизме, разрушившем это строение. Сквозь земляной вал проглядывали толстые корни деревьев ищущие влагу. Черепки крупных кувшинов были собраны в углу. На лице моей гостьи читался неподдельный детский восторг археолога первооткрывателя.
- Вы навели тут порядок. Пол чистый. И пыли почти нет.
- Это после того, как вы укололи меня тем, что я вас пущу вперед, а сам побоюсь спускаться в подземелье.
- Такая древность просто в голове не укладывается.
Я усмехнулся. Что такое четыре тысячи лет? Но ничего не стал говорить. Вдруг фонарь замигал и погас. Это было очень странно, батарейка была новая. Когда я понял, в чем дело, мне стало не по себе.
- Маро, дело в том, что свидетели… - начал я неуверенно. – Я думал, что у нас будет время поговорить.
- Вы меня специально пугаете? Включите фонарь.
- Не получится. Послушайте, Маро, вам все же придется выйти замуж.
- Что за бред вы несете? Я же вам уже все объяснила! Я не люблю Ричарда, неужели это так тяжело понять?
- Вам придется выйти замуж за меня. Я не собираюсь приносить вас в жертву, просто потому что мне будет жаль ваших историй, я к ним привык.
- Ах, вот как? Думаете, что сможете меня заставить?
- Ваше согласие и не требуется. Видите ли, женщины в нашем мире не обладают правом голоса в подобной ситуации. Достаточно желания мужчины королевского рода. А я свое согласие на брак с вами дам, как только появятся свидетели. И они уже здесь, вместе с книгой судеб. Помните, вы рассказывали мне о книге судеб?
Она молчала, напряженно вглядываясь в темноту.
- Маро, - я попытался взять её за руку, - просто скажите «да», и я обещаю, что больше вам не придется идти наперекор своим принципам.
- И вы отпустите меня домой? И об этом никто не будет знать? И я буду продолжать жить своей жизнью?
- Если вы этого хотите. – Мне не нужен был фонарик, чтобы увидеть три огромных тени, возникшие из ниоткуда. Воздух в подземелье сделался вязким и холодным. Маро тоже их почувствовала. Теперь уже она схватила мою руку, напряженно оглядываясь.
- Дара, мне страшно. Мне кажется, они собираются меня убить.
- Ничего подобного.
- Мне кажется, со мной это уже было.
Тут за нашими спинами появилась ещё одна тень.
- Дара, ты не возражаешь, если я буду присутствовать в качестве гостя? Я вижу, что от гостей просто продохнуть невозможно.
- Маро, знакомьтесь, это мой старинный друг, я вам о нем писал.
В помещении стало чуть светлее, будто сам воздух засветился легким болотным свечением. Тени раскрыли прямо в воздухе огромную книгу. Когда появился этот фолиант, был ли он в антимирах ещё до появления там первого свидетеля, записывались в нем чьи-то судьбы? Надо будет спросить у Карагана когда-нибудь.
- Добрый день, великий странник. Вначале мне показалось, вы собираетесь женить вашего старшего сына. Именно так я понял, когда получил ваш зов. Но я вижу, что вы сами решили прервать свое долгое одиночество.
Я молчал, ибо в словах Карагана – властителя миров анти-материи чувствовалась легкая ирония.
- Вы помните ритуал? Положите руку на книгу, у вас есть персональная страница, и на ней начертано не так много знаков. Вы так давно живете, что их могло быть чуть больше, великий Странник.
Я молча сделал шаг вперед и прикоснулся открытой ладонью к книге, на меня повеяло холодом. Книга отнимала силу.
- Хватит, Дара. Скажите только, вы хотите связать свою судьбу временно с этой женщиной?
- Да, - процедил я, и отдернул почти заледеневшую руку.
Теперь ваша очередь сеньора. Как ваше имя?
- Марина. – у нее дрожала нога, и я чувствовал эту дрожь, плотно прижимая её к своему боку.
- Подойдите. Книга должна проверить вашу судьбу. Положите обе руки на страницу.
Маро подошла и водрузила ладони на книгу, Прошло несколько томительных секунд, но главный свидетель молчал, задумчиво ожидая чего-то.
- Караган, сколько можно? – Не выдержал я. Она же только человек, а книга убивает её.
- Ничего, Дара, вы вернете ей силы. Она не просто человек. Книга не находит её судьбы. Надо ещё чуть потерпеть, - обратился он к Марине мягким голосом. Я увидел, что она закусила губу, а руки её стали совершенно белыми. Вдруг главный свидетель схватил мою невесту за плечо, и оттащил от книги, такого я не видел никогда за все время существования этого ритуала.
- Что происходит Караган?
В то же мгновение, огромная книга закружилась в ледяном воздухе, и страницы заплясали под невидимым ветром, пролистывая время назад. Маро стояла сцепив ладони, и глядя на безумный танец книги. Наконец, страницы вернулись на прежнее место и проступила последняя запись. Караган с осторожностью приблизился.
- Простите странник, - обратился он ко мне виновато, и поклонился довольно низко, чего я за ним раньше не замечал. – Книга отказывается подтверждать этот брак.
- Что?! – Я совершенно опешил. – Как такое возможно? Что значит – отказывается?
- Посмотрите сами!
Я сделал шаг вперед, перед моими глазами поплыли руны древнего мира. Моего мира. За моим плечом возник мой друг. Он заглянул в книгу и непочтительно присвистнул.
- Этот толстый фолиант помнит даже то, что было до взрыва, Дара. Хотя появился он намного позже. И он пишет, что ты уже успел жениться на этой женщине. Редкое постоянство.
- Я ничего не понимаю. Караган, вы можете что-то прочесть?
- Да. В древние времена в другой вселенной произошла эта история. Вы женились на женщине по имени Маро.
- Её звали Майя!
- А книга говорит, что её звали Маро. Вы улетели, оставив свою жену, а она отправилась в далекие миры с другой экспедицией. Там она попала в руки к хранителям времени, и они оставили её в своем мире в виде маленькой капельки слюды, впаянной в толщу скал. Потом прошли времена хранителей, и никто не знал что часть прошлого мира храниться на дикой планете. Потом одна из цивилизаций разгадала тексты, и попробовала оживить нескольких вечно спящих. Но эксперимент провалился. И вот их осталось всего трое. Монахи знали сопроводительные тексты наизусть. Они искали подходящий адаптер, и не торопились вживлять священное семя. Маро родилась как обычный человек, но никто кроме книги не видит её прошлого. Да, и она сама. А мудрые монахи, даже им не дано было пробить железный занавес, чтобы проследить судьбу изранной.
Маро хмыкнула, и пошатываясь пошла к выходу из подземелья.
- Извините, мессир, что разочаровал вас, но даже по законам высших миров вы не можете жениться на той же женщине, если вы не разводились и она жива. Вы можете взять других жен.
- Спасибо, Караган. Простите, что заставил вас проделать столь длинный путь. Так вы знали, что я делал и как я жил до взрыва?
- Ну что вы, мессир! Этого книга не говорит.
- Прощайте, Караган.
- До свидания. Думаю, мы прощаемся не надолго. Вы не оставляете своим родственникам шанса долго наслаждаться свободой.
Мой друг догнал меня возле ступеней.
- Я наверное полечу к себе. Честно признаться, я шокирован и страшно рад за тебя. Ты женат на женщине из нашего мира, и более того, ты любил её ещё за долго до того, как наш мир погиб.
Я не успел ответить, как он исчез.
Маро сидела на скамье с видом на море, и курила. Я молча сел рядом.
- Я не верю не единому слову этого пришельца. Я родилась здесь, я похожа на своих родителей. Он несет сплошную чушь. Или это вы все подстроили, чтобы на мне не жениться.
- Маро, - я сжал её холодные пальцы. – это ничего не меняет, вернее – это меняет все.
- Совершенно верно, Дара. Вы обещали, что отпустите меня домой, что я буду жить собственной жизнью.
- Но ведь у вас ещё неделя отпуска!
- Дара, я хочу погулять одна, я вернусь к ужину.
Я спустилась к морю. Сегодня на пляже были люди. Да и солнце грело ласково. Сезон ещё не начался, и ворота на пляж были открыты. У самого берега плескалась стайка детей. На будке спасателей трепетал на легком ветру красный флаг. Я обошла отдыхающих, сидящих на пластиковых стульях у самой воды, обошла детей, деловито роющихся в желтом песке, и отправилась к грядам скал. Плавать мне не хотелось. Я села на теплый от солнца камень и закурила. Закрыла глаза, подставив лицо солнцу. И кажется задремала. Я увидела высокие гряды скал, и кучку дикарей, танцующих какие-то ритуальные танцы возле поверженных тел убитых врагов. Или это были не враги. Вот как она выглядела, его возлюбленная, улетевшая к далеким звездам. Неужели, этот инопланетянин прав? Но я все равно человек с Земли, и это ничего не изменит. Мало ли что они там себе намудрили со своей книгой. Кто – они, во сне я не особо задумывалась. Но мне было обидно, что это никакой не мой тайный, только мне одной принадлежащий мир, а напротив, это его мир, в который вторглась я. Во сне я горько плакала, хотя не помню, когда в последний раз я плакала наяву. Плакала я потому, что понимала, какая участь мне уготована, меня должны замуровать в пещере, на дикой планете, и я никогда уже не увижу его, не смогу объясниться, и не узнаю, как прошел рейд. Я открыла глаза, когда желтое как лимон солнце, висело над линией горизонта. Море казалось сотканным из огня. Я медленно побрела к выходу с пляжа.
Когда Маро вошла в ворота, я заканчивал последние приготовления. У меня никак не получалось представить, что же она должна чувствовать после откровения книги. Мне самому было довольно сложно свыкнуться с мыслью о том, что информация о жизни до большого взрыва храниться где-нибудь, пусть даже у антиподов.
Она окинула меня мимолетным взглядом. Я захлопнул багажник.
- Вы куда-то уезжаете, Дара?
- Мы едем с в пустыню. Ничего нет лучше этого места, когда нужно привести в порядок мысли и чувства.
- А вам нужно приводить что-то в порядок?
- Маро, мы собирались поездить по стране. Сегодня полнолуние, и через три часа мы будем в потрясающе красивом месте, куда нужно ездить ночью и в полнолуние.
- Хорошо, поехали. – Без выражения согласилась она.
Мы уже давно съехали с извилистого серпантина, и ехали по довольно узкому вади, так тут называются ущелья. Барханами местные сопки назвать трудно. Это скорее каменные холмы. Я молча смотрел вперед, и понимал, что до бедуинского селения мы вряд ли доедем на моем джипе, не применяя магии. В пустыне темнеет быстро. А солнце уже покатилось к закату. У нас не больше четверти часа, чтобы не ночевать в машине. Но какого черта я притащил её в эту дикую глушь из цивилизованной Кесарии, если не собирался применять магию. На холме величаво подняв голову к краснеющему небу стоял верблюд. Я остановил машину и поманив Маро за собой, начал взбираться на холм.
Что я здесь делаю? Мне со вчерашнего дня стало казаться, что я сплю, и все никак не могу проснуться. Ещё в катакомбах, когда я увидела пляшущие тени, а потом парящий в воздухе фолиант, мне вдруг захотелось ущипнуть себя, проснуться, принять ванну и отправиться на работу, вспоминая свой сон, может даже записать его, а потом послать в письме Павлу. Он бы расшифровал, успокоил, мягко иронизируя. Но с каждым словом тени, я все больше погружалась в вязкую черноту. А теперь проснуться не получится, я уже была в этом уверена. «Не хочу! Разбудите меня!»
Под нависающей грядой скалы сидел мужчина в бедуинской белой одежде. Два матерчатых обруча обхватывали куфию и пересекали высокий загорелый до черноты лоб. На возвышении из круглых камней булькал медный чайник. Мужчина держал в руках плетенную плеть и молча без улыбки смотрел на нас. Потом достал из-за спины стопку картонных маленьких стаканчиков и ловко отделив три из них, расставил на камне.
Дара присел на камень и с молчаливым кивком принял из рук бедуина стаканчик кофе. Бедуин так же молча окинул меня взглядом, и протянул моему спутнику второй стаканчик. Снова молчаливый кивок и вторая порция напитка была передана мне.
Кофе был горький, просто губы свело от горечи и кардамона, которым щедро был приправлен напиток.
Они заговорили короткими отрывистыми словами. Бедуин покачал головой, потом махнул куда-то рукой и показал на солнце. Дара кивнул, встал и поднял меня за локоть.
- Что он сказал? – Спросила я, когда бедуин с его верблюдом скрылись за очередной грядой.
- Я спросил не продаст ли он верблюда, чтобы мы успели до заката добраться до пещеры. Он ответил, что даже если я продам ему свою женщину, он не продаст мне свою верблюдицу. Она кормит всю семью. А такая женщина много не наработает. Сказал, что в пещере будет холодно, и мы не сможем там ночевать. Он кочевник, но тут поблизости есть его шалаш. Там мы сможем увидеть то, зачем пришли в пустыню.
- А зачем мы пришли?
Дара ничего не ответил.
Шалаш оказался фанерным ящиком из под большого груза, с вырезанными пилой окнами, затянутыми москитной сеткой. Внутри были ящики поменьше и груда шерстяных одеял. Рядом стояла армейская бочка с пресной водой.
- За этим мы ехали? – Спросила я Дару, обводя рукой убранство шалаша. Он виновато пожал плечами, и принялся отодвигать одеяла.
- Что вы делаете? Я уверена, что тут не очень чисто.
- И это ещё деликатно сказано, Маро.
Методично убрав и сложив последнее одеяло, он взялся за металлическое кольцо большого люка. Становилось все интересней.
- Вы думаете, я полезу в этот лаз?
- Всегда есть выбор, вы можете остаться с кочевником. – И он начал спускаться по выдолбленным в скале ступеням.
- Дара, немедленно объясните мне, куда мы идем! – Не выдержала я.
- Поторопитесь, Марина. Ещё пять шагов, и вы все увидите.
Спуск кончился и я оказалась в неглубокой пещере, замкнутой со всех сторон. Только в потолке была небольшая прореха почти черного неба. Дара отошел в дальний угол и развел руками. Света не прибавилось но под ногами я почувствовала мягкий ковер, дышать стало легко и прямо передо мной возникли очертания журнального столика с двумя высокими кубками и бутылкой.
- Смотрите, они появляются. Идите сюда, не бойтесь, я принесу вам вино. – Он потянул меня вниз и я уперлась коленом о гору мягких подушек. – Отсюда лучше видно. Только закройте глаза на несколько минут.
Звезды возникли на черном небе внезапно, будто эскадра приближающихся кораблей. Я вздохнула, любуясь этой сюрреалистической картиной, и не повернула голову, когда почувствовала его горячую ладонь на своем плече.
- Знаешь, теперь я и сам мог бы рассказать тебе кое-что из жизни ястребов. Например, как я ревновал свою жену, которая осталась на планете, когда я улетел.
- Я ничего этого не помню, Дара. Это все сны. Что вы делаете?
- Я тебе напоминаю, черт возьми, как это расстегивается?
- Варвар. Мог бы уже научиться. Вы заслоняете мне звезды.
- Какая разница, кто кому заслоняет звезды.
Она свернулась клубочком, прижавшись ко мне, а я не мог закрыть глаза, и только гладил мягкие взъерошенные волосы. Она тихонько вздрагивала во сне, а я не мог спать, передо мной вставали из небытия картины отрезанного памятью прошлого. Говорят, что первая любовь не забывается. Сколько же я не вспоминал её, я забыл её имя, лицо, забыл как гремела в груди музыка, как сейчас, когда она спит рядом. Звезды начали вянуть и исчезать. И теперь можно не обогревать для неё воздух в пещере. Скоро пустыня согреется.
Она спала. Спала когда солнце было уже видно в прорехе скалы, я осторожно перенес её в машину. Спала когда мы тихо выехали на трассу. Проснулась она, когда мы проехали последний крутой поворот и начали подниматься к Араду.
- Дара, где мы? Сколько времени прошло? – Хрипло спросила она, вглядываясь в пейзаж за окнами машины.
- Не так много. Мы скоро будем дома.
- У кого дома?
- Хороший вопрос.
- Это не мой дом, Дара. Да и не твой.
- О чем ты?
- Я соскучилась по своему дому. И собираюсь жить, как жила раньше. Надеюсь, ты сдержишь свои обещания. У меня своя жизнь и я не готова её менять.
Я молча смотрел вперед, оглушенный её словами. Значит, для неё ничего не изменилось. Она собирается вернуться и жить своей жизнью. Ну что ж… Я обещал.
- Ты все решила для себя?
- Нам лучше оставить все как раньше.
- Почему?
- Разве мы не обсуждали ответ на твой вопрос в письмах? Я привыкла сама принимать решения. Я возвращаюсь, мне надо подумать, осмыслить или забыть. Я ещё не знаю. Главное, не сойти с ума. Я ведь просто человек, чтобы там не говорили твои страшные гости.
- Ты моя жена.
- Я этого не помню. Ты обещал не ограничивать мою свободу.
- Тогда лучше не оттягивать этот момент.
Первый день дома - полное сумасшествие. Сознание борется за свое право на существование. Оказывается, не все на свете можно объяснить. Перемещение в пространстве - да, перемещение во времени, при наличие богатого воображения - с большим трудом, перемещение в пространстве и во времени объяснить не получается. Здравый смысл отказывает. Перелет, ночная дорога, ровный голос водителя, сообщающий последние новости, никак не могут вернуть к реальности. В душе пустота. Пустота и тоска о потере чего-то очень важного. Я никак не могу вытеснить тоску и заполнить черное пространство вакуума, моментально поглощающего все живое. Мне все-таки удается заснуть в машине. Родной город встретил меня светлеющим небом зарождающего рассвета. Жизнь продолжается. Первое решение, которое удается сформировать - изменить все, место жительства, работу, круг общения. Это потребует какого-то времени, и не малого. Но я не могу вернуться в прошлое. Не хочу. Я знаю, прошлое так просто не отпустит. Оно будет мучить воспоминаниями, снами, кошмарами, но я справлюсь. Удивительно, я отсутствовала всего десять дней, а кажется прошла целая вечность. Утомительная жара, впитанная моим телом на юге, кажется согрела землю в средних широтах. Деревья укрыла молодая листва, поднялась густая трава, белым снегом цветения проснулись сады и скверы. Белый цвет напоминает зимний лес, одинокий дом в чаще, плачь вьюги за окном, горящий камин.... Нет, стоп. Об этом нельзя думать. Я начну с чистого листа, пусть даже такого же белого как снег в том лесу.
Дом пуст. Палящая жара уже заявила свои права на это царство сна. Тёмные шторы с налетом прошедшего жаркого ветра, улетевшего назад в пустыню, недвижимы. Белый кафель пола ещё не отпустил прохладу, но и он сдастся, испугавшись надвигающегося лета. Ночь после дня траура в этой стране контрастов. День посвящен смерти. Пустой и никчемной, как любая смерть, но окрашенной в багровые тона лозунгов. Смерть за свободу и во имя великой цели ничуть не лучше любой другой. Вдохновенные красивые лица ушедших в небытие самоубийц, надеявшихся на лучшую жизнь, мечтавших о рае прорвавшимся к ним сквозь хаос и боль этого несовершенного мира. Лица их родителей, прячущих слезы за приклеенными улыбками. Те кто борется за всеобщее счастье не попадают дальше тех, кто борется за свое собственное, и кто не борется вовсе. И как запечатлеть этот момент истины, миг, краткий и яркий которым можно дорожить не любой ценой. Мне это не по силам. Я лишен яркости восприятия, хотя последние дни мне казалось, что возможно что-то изменить. Я запомню этот миг, но это ничего не изменит в движении звезд, не сдвинет точку отсчета, хотя это вполне достижимо даже для маленького человека, если посмотреть на мир под другим углом. Я опускаюсь на гулкие белые плиты, которые только кажутся белыми. Все дело в преломлении лучей спектра. Я прикасаюсь руками к невидимым следам. Что как не любовь может изменить это задумчивое ничто. Но не спасти, как в шутку восклицают все поколения доходя до определенного весьма юного возраста, а только сдвинуть. Я боюсь. Я боюсь памяти и её отсутствия. Застываю в средине золотистого луча проникшего сквозь черную завесу пламени. Ещё раз прокручиваю краткие мгновения которые я испугался заменить вечностью.
Изменить все - эту фразу, как лозунг, я повторяю с завидным постоянством. Сказать, гораздо легче чем сделать. Для того, чтобы что-то изменить, надо измениться самой - старая как мир, китайская мудрость. Но как изменить не забывая? Я физически ощущаю разобщенность своего выносливого организма с той зыбкой субстанцией, которая по утверждению мистиков весит как зерно фасоли. Я закрываю глаза, и сразу вижу этот раскол.
Я был нелеп в своем желании подражать им, людям, в своей вечной тяге к нарисованному, огражденному небу, к зеркалам, которые сам же и разукрасил нарисованными яркими звездами. Нельзя было замирать так надолго, вглядываясь в малиновую луну с хитроватой улыбкой все повидавшей старухи. Но теперь уже поздно, и говорить и вздыхать. Да и некому говорить, я снова один, и надо исключить этот надрыв, зовущий меня назад, исключить память, коварную и взбалмошную даму. Мне это будет не сложно. Хотя, откуда я это знаю? Я не пробовал забывать, а наоборот, как сумасшедший старик, уличенный в чтении старых писем, цепляюсь за воспоминания. Письма истлели и покрылись трещинами. Но память борется и услужливо подсовывает моменты. Вот я вижу стремительно приближающуюся землю во всем великолепии своего индиго, вот испуганные глаза старика, бредущего по полю по колено в снегу, заброшенный холодный дом, который я выбираю местом своего кровавого пира. Я зверь, я тварь пришедшая из неоткуда и жаждущая живой плоти. И я человек, ищущий взгляда внимательного и чуткого, доброжелательного и мягкого. И я выхватываю из безликой толпы такой взгляд. Её взгляд. Будь благословенна память и будь она проклята. И после этого взгляда окончательная трансформация. Я принимаю их вид их запахи их боли. Это первая ошибка. Остальные намного хуже. Если бы она сказала «останься». Без мук без истерик. Но она тоже так не может, её непредсказуемость сродни только её же упрямству. Я люблю этого представителя маленького мира, и кажется так сильно, что уже почти ненавижу. Во мне тонкая волна света, постепенно сметающая другие волны. Одними губами я повторяю свою бесполезную просьбу к космосу. Но величественная пустота нема и безответна. Взрыв за взрывом она дает мне понять всю тщетность моих желаний. Но просьба возвращается вполне механически. Руки помнят прикосновения, а память, хитро посмеиваясь, подсовывает картинки.
Я пролетаю над нарисованным холодными мазками, домом, затерявшемся к заколдованном лесу. Дом я оставлю, он обрастет легендами и дурной молвой. Им будут пугать следующие поколения, пока от него не останется только остов, как от моей любви. Вот ещё один только раз я взгляну на это место и запомнив картинку до следующего своего летаргического сна, улечу. Когда я появлюсь вновь, не будет ни дома, ни людей, которые жили, думали, чувствовали, страдали. Она одна из этих людей. И она хочет жить по законам своего мира. Я спускаюсь на расчищенную дорожку у дверей дома. Почему собственно? Кто тут наводил порядок? Кто вообще нашел это место? У меня нет желания разбираться. Забиться в свою нору на другом конце галактики, и уснуть. Дверь открывается мне навстречу. Спотыкаюсь о крыльцо и приваливаюсь к косяку двери, чтобы не упасть. Она отступает назад в дом.
- Маро…
- На письма вы перестали отвечать, а так друзья не поступают.
- Что ты здесь делаешь? – Беззвучно спрашиваю я.
- Я приехала сюда подумать. Здесь хорошо думается, и я жду.
- Чего? Кого?
- Дара, я жду сон, который мне расскажет непосредственно главный герой этого сна. Сон о драконах. Я ответила на оба вопроса? Входите. Что же вы стоите на пороге? У нас ещё не так тепло, чтобы держать дверь нараспашку. Я поставлю чайник. Вы что-то сказали?
- Космос не так жесток, как я думал…
Роман Сны о драконах 2018
© Copyright: Анна Вьюнова, 2021
Свидетельство о публикации №221011201865
Свидетельство о публикации №221011201865
Рецензии