Метель

          Когда Дмитрий Андреевич был маленьким, его маме, Ольге Ивановне, приснился сон, про который она позже, когда наш герой был повзрослее, рассказала ему.
          Случилось это после их ссоры, когда сын, будучи самым обычным подростком, в очередной раз не хотел соглашаться с правилами взрослых людей и в силу возрастных особенностей, или даже ограничений, совершенно не желал знать значения слова «компромисс». В чем именно тогда было дело, он, конечно, уже не помнит, да и не важно это, так как в переходном возрасте таких ситуаций более, чем предостаточно и почти всегда они не несут никакой смысловой нагрузки. Как и все подобные – этот эпизод был в очередной раз связан с рецидивом максимализма юного Димы.
          В том задушевном разговоре, хоть поначалу он таковым и не являлся, Ольга Ивановна, заметив пустой взгляд своего сына, уставившегося в пол комнаты после выслушивания долгих и нудных родительских нравоучений о том, каким человеком ему следовало бы быть и последующем объяснении, почему его мать так сильно за это переживает и насколько сильно она любит своего сына, Ольга Ивановна клялась: сон, который ей приснился немногим после рождения Димы, был настолько правдоподобным и ошеломляющим, что она четко помнила его сюжет даже столько лет спустя, так сильно он врезался тогда в память.
          В сновидении Ольга Ивановна возникла перед кем-то, кого она не видела, а слышала только прохладный мужской голос. Голос доложил ей, что она по трагической причине умерла и попала на Небеса. В чем именно состояла причина данных обстоятельств голос не сообщил. На земле осталась ее семья: муж Андрей, старшая дочь Алена и младший сын Дима. Ольга была шокирована услышанным и тут же, потеряв самообладание, разрыдалась. Голос предупредил ее, что назад уже пути нет и никогда не будет, но, по всей видимости, человек или скорее какой-то потусторонний разум, которому и принадлежал хладный глас, сообщивший судьбоносную и печальную весть, сжалился над женщиной и весьма неуверенно добавил:
– …но, так тому и быть, я готов выполнить одно последнее твое самое заветное желание… – голос замялся – …хоть я и знаю наверняка, чего именно ты попросишь.
Мать Димы, захлебываясь от горя, только и успела сквозь слезы произнести еле слышное и внятное, но такое желанное:
– д-да.
          Как вдруг сон переменился. Ольга Ивановна появилась в темноте посреди чистого поля где-то за городом, так как электрический свет обитаемых территорий, имеющий привычку отражаться в куполе ночного неба, тут – совсем не мешал рассмотреть звезды, закрепленные на нем. Была зима.  Вокруг все засыпало непроходимым снегом, в который еще не вступали ни ноги человека, ни лапы какого-либо животного, и кромка которого переливалась, поблескивая в свете ночных звезд и большой белой луны, которые были единственными источниками света в этой глуши. Молодая Ольга растерялась. Она чувствовала, что одета крайне легко, но при этом ей совсем не было холодно. Снег под ногами не проминался под весом женщины – она как будто парила в миллиметре над ним. Надо было что-то делать, не стоять же так всю ночь посреди чиста-поля, как тополь на Плющихе.
          Ольга Ивановна тотчас успокоилась, смахнула тыльной стороной ладони капли слез с щек и пошла вперед. Она скользила в ночи, оглядываясь по сторонам. Хоть обстановка была довольно тихая и спокойная, но все больше становилось не по себе.
          Тут-то, в дали, у леса, появились три движущихся образа, и, заприметив их, женщина двинулась им навстречу, немного изменив курс.
          Как только она сблизилась с видневшимися силуэтами настолько, чтобы разглядеть их подробнее, то сразу поняла, кто это был – ее семья: муж, дочь Алена и маленький сын Дима.
          Невесть от куда взявшиеся на этой поляне, неряшливо закутанные с макушки до пяток в объемную теплую одежду, они, подгоняемые морозом, в спешке продвигались наперекор полю. Молодой папа, Андрей Александрович, бредя по высоким сугробам и спотыкаясь каждые несколько метров, вел за собой, за руку, тогда десятилетнюю сестру Дмитрия Андреевича – Алену, а другой рукой тянул санки, в которых, съежившись от холода, сидел сам Дима, которому на тот момент едва исполнился годик.
          Продвигаться было все сложнее и сложнее. Семейство выглядело очень уставшим и озябшим, но отец старался не сбавлять темпа. Он постоянно оглядывался то на дочку, то на сына, проверяя не уснул ли он или не свалился ли с санок в снег. Тут мать, наблюдавшая за этим со стороны и, конечно же, искренне обрадовавшись встрече, попыталась их окликнуть, еще немного сблизившись с родными:
– Андрей! Дима! Алена! – прокричала она вполсилы.
          Они же – ничего не услышали. Только резкий порыв, обжигающего нос и щеки, ветра заставил отца семейства остановиться. Он положил на землю веревку, за которую тянул санки, повернулся к маленькой дочке, посмотрев на нее, поправил шарф и варежки на маленьких ручках, затем, подойдя к сыну, натянул шарф еще выше ему на лицо, чуть ли не до самого лба, затем поправил свой капюшон, поднял веревку с сугроба, и они продолжили свой нелегкий путь, стараясь поскорее преодолеть открытую местность.
          Ольга Ивановна не поняла, в чем же дело. Ведь она была достаточно близко к своей семье, да и окликнула их довольно громко. Недолго думая, она сделала еще одну попытку привлечь к себе внимание.
– Андрей! Дети! Андрей, подожди! – вновь прокричала Ольга, на этот раз громче и увереннее, при этом размахивая руками над головой.
          Семья продолжала ее игнорировать, а ветер усилился. Догнав своих родных и представ перед ними практически вплотную, Ольга Ивановна попыталась одернуть супруга за руку, мол: «ну, что ты, не слышишь, что ли? Кому кричу-то?», но, к ее огромному удивлению и непониманию, не смогла этого сделать – рука прошла как бы сквозь руку супруга.
          Женщина остолбенела от удивления. Ей стало совсем не смешно, хотя первые попытки привлечь к себе внимание даже могли показаться забавными. Если только представить, что это происходит почти наяву, так как сон был крайне правдоподобным по ощущениям, то становится совсем жутко.
          Далее, когда оцепенение спало и мама Димы, более-менее, пришла в себя, каждая ее новая попытка заговорить, кричать вслед, махать руками над головой из стороны в сторону и даже хватать – была тщетна, и, чем громче, заметнее или сильнее Ольга Ивановна пыталась сделать это, безосновательно полагая, что ее заметят, тем громче завывал и сильнее дул ветер, вздымая в воздух верхний легкий, но ужасно колючий и жгучий, слой снега с сугробов, который кружил вокруг детей и мужа, кусая их за щеки и носы, колол глаза и залетал в маленькие щелки между одежкой. От этого им становилось уже абсолютно невыносимо холодно и даже больно. Дети заплакали. Отец предпринял попытку их успокоить и, остановившись, крепко обнял обоих, прижав к себе, закрывая от метели.
          Увидев это, Ольга Ивановна сразу прекратила свои попытки и тут же, как по команде, ветер утих и вокруг воцарился штиль. Она вновь заплакала. С неба медленно повалил большими редкими хлопьями легкий снег. Ее самой тут не было. Вернувшись обратно на землю, чтобы в последний раз увидеть своих родных, она обратилась метелью и только что это поняла. Выходит, чем больше она любила свою семью и чем сильнее хотела это показать, тем больше боли причиняла им в тот момент. Это было по-человечески невыносимо даже по меркам сна.
          Тогда, наблюдая за своими детьми и мужем, видя их озябших и изнуренных долгой и сложной дорогой, Ольга Ивановна осознала: ей нужно уйти, покинуть своих любимых ради их блага.
          Последний легкий порыв ветра еле заметно коснулся по очереди щек Андрея, Алены и Димы. Мать поцеловала их, прошептав каждому что-то на ухо, и ушла в слезах, оставив свою семью. Снегопад тотчас прекратился.
          На этом ее сон и его пересказ тогда – закончились. Глаза Ольги Ивановны были на мокром месте. Уведя взгляд в потолок комнаты и судорожно втянув воздух в легкие, она не смогла сдержать порыв чувств, и слезы покатились рекой по ее щекам.
– Мам – осторожно прошептал Дима – я все понял, прости меня, я очень постараюсь, чтобы такого больше не повторилось.
Он улыбнулся. Его глаза заблестели. Мать перевела взгляд на сына, услышав искренность в его словах. Кроме этого, она была готова биться об заклад, что видела тогда, как по щеке сына еле заметно протекла слеза, которую он изо всех сил, по-мужски, пытался сдержать.
          Он был верен своему слову. После этого разговора, подобных ссор больше не повторялось. Не то, чтобы юный Дмитрий Андреевич все делал так, как хотят его родители, но, с того раза, он научился думать наперед, придавая своим поступкам осмысленности и взвешенности. В любой момент он мог дать четкий и довольно исчерпывающий ответ на вопрос о том, почему именно он так поступил. Ведь поняв и приняв тот факт, что родители всегда: основательно или безосновательно, но все равно будут переживать за него по каждому поводу, потому что любят, – подростковый максимализм со временем отступил.
          С того момента прошло уже несколько десятков лет. Сын стал взрослым и довольно успешным человеком. У него самого давно есть семья: любимая жена и двое крепких парней.
          Его отец, Андрей Александрович, живет один в другом городе. Сын с семьей его часто навещают. Сестра Алена несколько десятков лет назад перебралась за границу. Живет все это время с мужем-иностранцем, от которого у нее две замечательные дочери и уже четверо маленьких внуков, по паре от каждой, – внучатые племянницы Дмитрия Андреевича, которых он очень любит, но к большому сожалению, никогда не видел вживую, только на фото, которые ему присылала родная сестра, и по видеосвязи, когда они общались в последний раз по телефону. Мамы, Ольги Ивановны, нет уже почти семь лет…
          Сегодня ночью Дмитрий Андреевич проснулся в холодном поту и, встав с кровати, ушел на кухню, долго сидел на табуретке, сложа руки на груди и глядя стеклянными глазами в скатерть на обеденном столе. Он только что побывал в том самом сне. Все было, как наяву, и в точности, как в рассказе матери когда-то. Сновидение повторилось этой ночью, спустя столько лет.
          Дмитрий Андреевич не помнит, сколько он так просидел на кухне, погруженный в глубокую думу. Казалось, что время в тот момент для него остановилось.
          Спустя несколько часов, – именно так ощущалось время отсутствия в реальности, он пришел в себя. На самом деле, прошло около получаса. Взглянув на часы над столом и глубоко вздохнув, мужчина налил воды из графина в стакан на столе и осушил его тремя большими глотками.
          В доме все спали. В печке, рядом с кухней, едва слышно, редко потрескивали тлеющие остатки палений. Дело было под Рождество. Семья Дмитрия Андреевича: он, его жена Анна Сергеевна и дети традиционно, в новогодние праздники, отдыхали в своем домике за городом, в деревне.
          Сон никак не шел из головы. В доме было душно, и мужчина решил, выйти на улицу – развеяться. Так он и поступил. Стараясь вести себя тихо, чтобы не разбудить семью, на цыпочках пересек кухню и, поскрипывая половицами, вышел в коридор. Так же тихо подошел к двери в спальню и, заглянув внутрь, окинув взглядом спящих жену и детей, медленно прикрыл дверь снаружи комнаты. Затем подошел к шкафу в коридоре, отыскал в нем теплую одежду, бережно сложенную женой перед сном, натянул водолазку, надел и застегнул на талии теплые болоньевые штаны и влез в старые валенки у порога. Сняв с крючка у входной двери, накинул старую, потрепанную временем, камуфляжную куртку, шапку и тихо вышел во двор, аккуратно и почти беззвучно закрыв за собой дверь.
          Ночь стояла морозная: градусов 25 в минус, не выше. От теплых и слегка влажных голых рук и изо рта повалил пар. Двор был освещен ярким, но одиноким светом уличного фонаря за забором, звезд и большой луны на небе в самом зените. Дмитрий Андреевич, пошарив по карманам куртки, отыскал в нагрудном пачку сигарет с зажигалкой и тотчас закурил. Сунув сигареты и огниво обратно в карман, из боковых достал перчатки и надел их. Постояв еще с полминуты и сделав пару затяжек, он двинулся за территорию двора. Прикрыв за собой входные ворота, мужчина вышел на дорогу, взглянул на небо, улыбнулся луне и пошел прямо по дороге, все дальше и дальше отдаляясь от дома.
          Холодно не было. Хоть на улице и стоял уверенный минус, но зато не было ветра, да и одет Дмитрий Андреевич был достаточно тепло. Он шел прямо по дороге между однотипных, этажом в рост, стареньких бревенчатых домиков и курил, полностью погрузившись в свои мысли, вспоминая свое детство: такой же, как и все вокруг, домик в родной деревне, своих бабушку с дедом. Веселые летние и душевные зимние каникулы, проведенные у них в гостях, и, конечно, молодых папу с мамой и свою старшую сестру. «Как же все-таки быстро и незаметно летит время, и как же редко вспоминается хорошее прошлое» – подумал он.
          Поймав себя на этой мысли, мужчина снова вернулся в реальность. Осмотревшись вокруг себя, он понял, что метров как сто назад уже свернул в сторону с дороги и сейчас шел по небольшим сугробам между ветхих, скособочившихся в стороны друг от друга, домиков, в которых, по всей видимости, уже давным-давно никто не живет. Немногим прямо за ними кончалась деревня и, сделав еще несколько шагов вперед, Дмитрий Андреевич увидел, что его встречает просторное, чистое поле, занесенное свежим снегом. Совсем такое, как в сегодняшнем сне. Мужчине тут же захотелось дойти до самой его середины, подальше от желтого света уличных фонарей.
          Выбросив в сторону уже давно погасший окурок сигареты и потерев руки в перчатках друг о друга, он двинулся прямо, каждым шагом, с трудом, преодолевая полуметровые сугробы и проваливаясь в них ногами. С самого первого шага снег начал засыпаться в валенки, от чего было неприятно холодно и мокро, но это не останавливало нашего героя.
          Дойдя до конца, определенного им ранее, пути, встав посреди темноты на поляне, Дмитрий Андреевич невольно прошептал:
– здравствуй, мама… – И тут же упал на колени в снег. Его ноги гудели от пройденного по сугробам пути. Мужчина склонил голову и тут произошло то, о чем бы никто никогда и не подумал. Довольно брутальный на вид мужчина чуть старше средних лет, с проседью в волосах под шапкой, в своих кругах имеющий крепкую славу строгого, но справедливого человека, проронил слезу. Прокатившись по его щеке, отблескивая в свете луны, она стекла с подбородка и упала прямо в снег, образовав маленькую еле заметную лунку. Только это произошло, как вдруг из ниоткуда поднялся сильный шквалистый ветер. Ударив в бок Дмитрия Андреевича, он пошатнул его и, сняв верхний слой снега с сугробов, закружил его вокруг мужчины. Тот рассмеялся. Искренний и даже слегка ненормальный хохот был настолько громким, что, заслышав его, где-то позади, в деревне, в ответ начали лаять собаки.
          В этот раз, проснувшийся во взрослом мужчине, маленький мальчик Дима знал абсолютно точно, что это была за метель. Во всяком случае, тогда ему очень хотелось искренне, как ребенку, в это верить, и он верил. Верил в то, что, да простит меня читатель за грубое, но все же точное сравнение, словно верный пес, полжизни прождавший своего хозяина, мать встречает его посреди этого самого поля спустя долгие годы и немыслимые расстояния разлуки.
          От этого он совсем перестал чувствовать холод и покалывание в ногах. Сердце в груди Дмитрия Андреевича запылало и начало бешено разгонять теплую кровь по всему телу. Улыбаясь во весь рот, он поднял голову к верху, окинул взглядом мелкие снежинки, дико пляшущие вокруг него во вьюжном танце, перевел взор на звездное небо и, закрыв глаза, упал ничком перед собой. Жаркие слезы мужчины топили мертвый снег под ним.
          Вдруг что-то стукнуло неподалеку. Дмитрий Андреевич открыл глаза. Поначалу он сильно растерялся, но затем быстро начал приходить в себя. Ни поляны, ни сугробов, ни метели вокруг не было. Стоял полдень. Мужчина лежал на животе в своей кровати в деревенском домике, с головой укрытый теплым пуховым одеялом. Лицо его было повернуто в сторону окна, из которого лился яркий солнечный свет. В попытках осознать, что происходит, Дмитрий Андреевич сильно зажмурился и вновь распахнул глаза. Ничего не поменялось. Все та же комната, то же светлое окно, рядом старинные часы с кукушкой, пара полок с фотографиями и иконами под ними, и четко чувствуется кровать, на которой и лежал мужчина.
– Так это был сон, ничего не было… – Поразмыслил шепотом он и затем, улыбаясь, добавил – Какой хороший сон!
          Вновь что-то стукнуло за стенкой. Дмитрий Андреевич привстал на кровати, перевернулся на спину и огляделся вокруг. В комнате никого не было. Две кровати детей были аккуратно застелены покрывалами. «Должно быть они ушли к соседям» – подумал их отец и продолжил изучать комнату. До него вдруг дошло, что жена сейчас на кухне, готовит завтрак, хлопая дверцами кухонных шкафчиков, что его и заставило проснуться.
          Долго не думая, мужчина в отличном настроении встал на ноги, накинул на себя и запахнул теплый махровый халат, сняв его со спинки стула перед кроватью и вышел в коридор. Втянув ноздрями приятный запах знакомых ему жаренных блинчиков, определенно со свежим укропом, он вошел на кухню, где и застал свою жену.
          Анна Сергеевна стояла за плитой у печки, переворачивая на сковороде румяный глянцевый блин, в точности такой, какой себе и представил Дмитрий Андреевич, как только почуял запах. Рядом с плитой ютилась тарелка с приличной стопкой таких же идеально круглых красавцев.
– Ах, дорогой, ты уже проснулся? – Заметив мужа, вопросила Анна Сергеевна.
– Да. – Улыбнувшись, ответил он и подметил – Долго же я проспал, однако. Первый час дня.
– Да уж. – Согласилась жена – Ну, ничего, сейчас это полезно, в дали от городской суеты. Мы с детьми специально не хотели тебя будить. Если что, они ушли к соседям.
Дмитрий Андреевич кивнул.
          Он присел за стол и щелкнул кнопкой электрического чайника. Анна Сергеевна дожарила последний блин, переложила его в общую стопку и, отодвинув сковороду с плиты, подала завтрак на стол.
          Минуты две спустя, пока женщина выкладывала столовые приборы и расставляла тарелки и кружки с чайными пакетиками на стол, вода в чайнике закипела, и он отключился. Недолго думая, мужчина разлил по кружкам кипяток и вдруг заявил:
– знаешь, такой сон сегодня ночью приснился удивительный, вернее даже сказать: сон во сне!
Жена опустилась на стул и, помешивая чай в кружке, одобрительно посмотрела на мужа.
          Тот поведал своей супруге весь сюжет своего сновидения, конечно, не забыв рассказать про подростковые годы и тот момент душевного разговора со своей матерью. Жена его молча выслушала, глядя прямо в глаза и ни на миг не отводя их в сторону от мужа. Затем, когда рассказ был окончен, чай выпит, а стопка блинов заметно уменьшилась, она мило улыбнулась, встала, подошла к своему супругу и крепко обняла его за шею сзади, прошептав на ухо:
– пойдем со мной.
Мужчина вопросительно поднял взгляд на жену. Она, улыбаясь, добродушно кивнула ему в ответ и взяла за руку. Муж поднялся со стула. Идти далеко не пришлось: Анна Сергеевна подвела его к обратной стороне теплой печки и указала взглядом на нее.  За печкой, на веревках висела и сушилась его верхняя одежда, а рядом, на полу, стояли мокрые валенки.
          Дмитрий Андреевич бросил удивленный взгляд на жену. Затем все понял, расплылся в улыбке и крепко обнял ее. Конечно, тогда у него появилось много вопросов, но сейчас они его просто не волновали.

* * *

          Новелла посвящается всем, кому удалось пережить один из самых сложных годов за последние несколько десятилетий и всем, кому не посчастливилось потерять своих родных и близких в две тысячи двадцатом году. Знайте: они навсегда останутся с нами и всегда будут рядом. Их можно увидеть и почувствовать в каждом моменте, в каждом явлении, в каждом своем и чужом поступке, если только захотеть.