Глава 76. Буратион
Как-то молодые представители органов, замыслившие будущий переворот, послали генерала Белугина в Ленинград для работы с пьющей молодежью, если вдруг для будущего президента свободной России понадобится подтанцовка на выборах.
Так появился ленинградский Рок-клуб. Невменяемым артистам раздали ордена и разрешили их потом швырнуть в морду благодетелю, если они вдруг себя почувствуют Джонами Леннонами.
Старикам из КГБ наплели, что таким образом хотят взять под контроль активную молодежь. Посмотрев на эту «активную молодежь» в перешитом тряпье из бабьих тряпок, в блестках из битых елочных игрушек и серьгах из канцелярских скрепок, старики заподозрили неладное.
Как-то генерал Белугин отправился на встречу с куратором Ми-5, чтобы получить очередные 30 фунтов и дальнейшие инструкции. Поцеловав хозяину руку и желая сказать комплимент, Белугин заявил, что Ми-5 может гордиться тем, что у них есть такой шедевр, как « Whole lotta love», имея ввиду песню Led Zeppelin.
В этот момент их прослушивал старый и тугоухий генерал Еплищев, слушавший еще ночные разговоры Чичерина с Ежовым.
Еплищев ворвался на доклад к руководству и объявил, что англичане резко продвинулись в контактах с инопланетянами, создали отдел ***лотоловов и уже вовсю ловят этих хуйлотов.
Немедленно был создан свой отдел по борьбе с ***лотами и пока разобрались, пьющая молодежь была упущена.
Ровно в 12 часов из-за трансформаторной будки появился Капитан ****ов, выпил протянутый ему стакан водки и начал свой рассказ.
Звиад происходил из знатного и древнего грузинского рода Буратионов и обладал таким страшным взглядом, что все время носил черные очки. Говорят, что из-за этого смертельного взгляда, его очень боялся Сталин и искал с помощью своих приспешников по всей стране, отчего Звиаду пришлось скрываться.
Он бросил хлебную должность профессора генетики в университете селения Гурджани, купил себе будку по ремонту и пошиву обуви для пролетариата и,приехав в Москву, поставил ее в Александровском саду.
Однажды на него вышли эмиссары Савинкова и попросили совершить покушение на Сталина, но покушение сорвалось. Когда Сталин проходил по саду, храбрый Звиад снял очки, но осторожный Иосиф Виссарионович прошел мимо, даже не посмотрев на него. Умер только от ужаса писатель-деревенщик Наум Хлебопашец.
До сих пор спорят исследователи творчества Наума Хлебопашца, отчего точно умер писатель земли русской. Известный литератор Борис Яйцов выдвинул теорию, что Наум умер, узнав в Звиаде того самого экса, что ограбил банк его отца вместе с Иосифом, но исследователь из Нью-Йорка, Айзек Назимов, настаивает на другой истории. Его данные говорят, что именно Сталин кротко взглянул в глаза Науму, отчего у того остановилось сердце.
Обувь, которую шил Звиад, больше походила на ортопедическую, поскольку ему никогда не удавалось сшить два одинаковых сапога и их редко кто покупал. Только однажды ему удалось продать пару сапог звонарю Перепонченко и то потому, что ему на ногу упал колокол. Вся нагрузка по обеспечению семьи легла на Ираиду Карапетовну, развозившей молоко на грузовике по заводским столовым.
У них не было детей и они мечтали о них. Однажды Звиад ножом вырезал из полена мальчика, приподнял очки на лоб и долго смотрел на куклу. Деревянный мальчик вдруг вздрогнул, на согнутых ногах подошел к веревке, на которой висело белье, сорвал дрожащими руками отцовские сизые и застиранные трусы, надел их, снял со стены деревянные часы «Калашников и сын», взвалил их на спину и, хлопнув дверью, ушел в сторону леса, видимо к своим.
Больше его никто не видел. Говорят, что через несколько лет он пытался поднять восстание среди других кукол в театре на Таганке, но был сожжен либеральным режиссером в камине.
От этого душераздирающего зрелища Ираида завыла и неожиданно родила мальчика. Это был некрасивый тщедушный ребенок с огромной головой.
Позже выяснилось, что Ираида носила Захара в чреве десять лет. Умный мальчик просто не хотел вылезать в такое беспокойное время.
Он бы и Великую отечественную пересидел в животе, да жуткий взгляд Звиада заставил Ираиду в ужасе как-то особенно сократиться.
Поскольку некрасивый Захар совсем не пользовался успехом у женщин, то стал знаменитым ученым лингвистом, знатоком японского, китайского и прочих азиатских иероглифов. Как и положено ученому, отдавшего жизнь науке, он всем говорил «батенька», «юноша», «милостивый государь», носил разные ботинки, а по полу за ним тащились веревки от кальсон, торчавшие из-под мятых брюк.
Он все время щурился, как бы намекая на горы прочитанной литературы, и постоянно спрашивал в молочном отделе простоквашу Мечникова, вгоняя в ступор продавщиц. Но в сорок лет поскользнулся и упал головой под заднее колесо грузовика. От этого голова его из круглой стала продолговатой, уши прилипли к черепу, глаза стали навыкат, нос превратился из круглого в орлиный и отбоя от женщин уже не было.
Захар Звиадович вдруг осознал, что всю жизнь занимался ***ней, что все эти иероглифы говорят не о древности языка, а только о его зарождении, бросил академию наук, устроился в официанты и сладостно погрузился в изощренный разврат. Больше родители его не видели. Вскоре случилась беда и со Звиадом.
Ираиду Карапетовну на работе наградили вымпелом за экономию солярки за долгие годы и в виде подарка вручили зеркало в деревянной раме. Грузчик Беспросветов, проклиная все на свете, дотащил зеркало на спине до дома Буратионов, как крест на Голгофу, и повесил его на стене.
Звиад шел домой в прекрасном настроении- впервые у него правый ботинок был больше левого всего на восемь сантиметров. Он вошел в прихожую, поставил свой шедевр на журнальный столик, снял очки, посмотрел в новое зеркало и умер от ужаса.
Хоронили его в закрытом гробу, потому что работник морга, пытавшийся положить ему монеты на веки, скончался от разрыва сердца, а сами монеты поплавились.
От горя Ираида Карапетовна стала ходить в рабочий театр, где на нее обратил внимание режиссер Рубен Звягинцев, автор всех постановок.
Его поразила экспрессия Ираиды в роли Катерины из «Грозы», когда в конце пьесы она с грохотом кидалась в оркестровую яму, не обращая никакого внимания на оркестр, а после восторженных оваций рабочих, кидалась снова и снова.
Утром, счастливая, вся в синяках и шишках, Ираида развозила молоко в умирающие ,не приватизированные никем, детские кухни. У них завязался бурный роман с Рубеном, но бывшая фаворитка, коварная Аделаида Чирьева, разбила их счастье.
Она подбросила в девятку режиссера пакетик героина, его нашли на посту ГБДД и брат фаворитки, майор Чирьев, увез Рубена в отделение. Рано утром следующего дня, в церкви, трясущийся Рубен Звягинцев крестился как проклятый и клялся, что теперь все будет делить и в радости и в горести только с Аделаидой Чирьевой .
За его спиной в церкви стоял майор Чирьев и цепко держал корону над поникшей головой Рубена.
От горя и отчасти из мести, как ей казалось, Ираида ушла из рабочего театра и устроилась туда же, но только в ночную смену- наступили девяностые и в здании театра открылся ночной стриптиз-клуб «Аленка».
Тогда мало еще кто знал, как этот стриптиз должен выглядеть на самом деле, поэтому Ираида, корчась в огромном атласном лифчике и розовых ватных трусах, пользовалась бешеным успехом.
Однажды в клуб пришел генерал, сел напротив шеста и стал наслаждаться корчами Ираиды Карапетовны. Нельзя точно сказать, сколько долларов он засунул ей в ватные трусы, сколько мятых рублей запихал между вздымавшихся грудей, но после работы она уехала с ним на его «Чайке».
Свидетельство о публикации №221011200587