Книга первая. Глава 18. Проповедь отца Захария

Утро зачалось ясное, день, по всему видно, снова будет жарким. Отец Захарий уже в церкви. Брат Антоний поспешил к нему, оставив матушку Степаниду домовничать. «Когда и отдыхает-то? — думает он об отце Захарии.— А день-то будет жарким, ох, и жарким, с утра душно».

Он остановился возле часовенки. Горько прощаться с нею: сколько здесь слёз оставлено, сколько молитвенных свечей возожжено! Антоний вошёл в часовенку, убрал сгоревшие свечи, поставил новые и стал молиться. Молился он долго и слёзно. Сердце теснило горькое слово «прощай».

Он вдруг услышал рядом с собой чьё-то дыхание, это был отец Захарий:

— Тяжко, брат? — спросил он его, голос прозвучал легко и просто. Антоний задумался. Смотря на отца Захария, на его, необычно даже для него, светлое и лёгкое, словно из чистого облака омытое лицо, он вдруг понял: всё, что теснило сердце его — всё это земное, спудное, тяжёлое, и всё это не его.

— Отче! — вдруг вырвалось у него из груди.— Отче, а ведь именно это: горькое, тяжёлое, неудобоносимое мы оставляем, именно это бремя тяжкое! Что же я плачусь? Всё, что любит сердце моё, всё это Божие,— он обвёл рукою вокруг себя,— оно с нами, ибо к нему мы идём! А значит, тосковать мне не о чем, ибо всё, что люблю я, оно со мною.

— Именно так, брат мой во Господе. Прежнее мы оставляем. Уходя из церкви земной, с лёгкостью отдаём земное, ибо ради Небесного призывает нас Господь пожить. Не жалей привязанностей земных, отрекаясь от них, отрекись с радостью.

Они помолились вдвоём, и лица их были светлы и чисты в молитве Святой.

* * *

К церкви сходился народ. Отец Захарий уединился, приготавливаясь к проповеди. Когда всё было готово, он вышел к народу и, совершив молитву, начал проповедь:

— Мир вам, дети мои. Мир Господний да почиёт между вами и внутрь вас! И каждый из вас, по мере сил своих, да приложит руки к миру Божьему и делами рук своих да умножит благодать и мир Господние на земле, и об том только печётся!

Сказано есть: «Царствие Божие внутрь вас есть», а раз внутрь нас Царствие Божие, то от каждого зависит, дабы было Оно и между нами. Ибо мыслю, что так оно и должно быть. Тогда соединится и внутреннее, и внешнее в единое Христово. И благодать, и мир Божий наполнят землю, и ничто уже не разделит нас от Господа, и будем мы Господние дети!

Почему же теперь мы не как дети Божии, но даже наоборот?! А ведь по заповеди Христовой должно нам родиться духовно и получить от Господа великую благодать, и явить из себя истинную Любовь Христову. Благодать же Духа Святого всегда окружает нас и жаждет наполнить силою Своею, ибо сказано Господом: «Дам вам Духа Утешителя, коий всегда пребудет с вами». Но видим ли мы сию благодать, чуем ли в сердце своём свет и радость духовные?

О, горе нам, дети мои! От чего же? — спросите вы. Дерзну ответить вам, как мыслю: дела злые окружают нас и, подобно каменной крепкой ограде, препятствуют Духу Святому. О, если бы сия ограда была возведена не нашими руками! За неё не спросил бы Господь, и Дух Святый легко её преодолел, ибо Он — Всеобъемлющий Дух. Но мы сами, ежий день и ежий миг, с зари до зари, не зная усталости и сна, но, проявляя завидное рвение и долготерпение, упорство и крепость, возводим ограду сию.

Если бы с таким упорством творили мы дела добрые во Господе своём, то землю нашу милую давно населяли дети Божии и вся бы она от дел наших зацвела райскими садами! Но дела земные, земные радости и прихоти влекут к себе, занимают в сердцах наших места обитания своего, и вот уже некуда прийти Господу, дабы родить внутрь нас Образ Свой.

Не всякое дело, называемое добрым, ведёт к радости в духе. Но, скажете вы, мы не делаем зла, но во всём стараемся проявить добро, милосердие, трудолюбие, братскую помощь и понимание. К сожалению нашему, вижу я, что и это всё доброе не во Господе творится, посему и плода не приносит. Как же творить нам дела, угодные Богу, ибо и добро бывает разное: есть добро во Господе, а есть добро мира этого?

И скажу я вам немного о добре во Господе, ибо и сам на пути нахожусь: уступайте друг другу во всех своих внешних делах, но внутренне же воспламеняйтесь Любовью ко Господу и к людям, и даст вам Господь радость детей Божиих!

Вот видите вы — чтобы научаться творить дела, Богу угодные, и сметь надеяться на рождение свыше, нужно любить. А Любовь, она как добрая мать, всему обучит и наставит, всего даст и ни в чём не откажет. Но Любовь нужно уметь приобрести, ибо Она трудно приобретается, долгой работой и за долгий срок. Имейте же жажду и томление по приобретению Любви, и сам путь сей вас обучит, и вы не заметите, как научитесь творить уже, сначала малые, совсем и незаметные дела, угодные Богу. Ибо жажда и томление по Любви уже угодны Богу.

С чего же начало пути? — с томления и жажды духовной. Испытываете ли вы сие, дети мои?.. Не пресытились ли вы плодами дел земных. Земным добром, земной милостью, земной жалостью, земной любовью — все сии дела, именуемые добрыми, противны Господу. Ибо сотворены ради пустой жизни плоти, ради утехи. Пресытились все мы, поедая прах наших дел. И, поедая его, уже не помним о том, что ради каждого из нас и всех нас вместе пострадал Господь.

Что же делать нам? — опять я задам этот вопрос. Апостол Павел сказал: «Господь не медлит Своим приходом, но Он долготерпит нас, желая, чтобы никто не погиб, но все пришли к покаянию». И вот, милые мои, видите вы по словам сиим, что далеко мы даже и от начала спасительного пути, даже томления и жажды в нас нет. Но к сему живому чувству приведёт нас покаяние, кое ожидает от нас Господь. Ибо совсем не знаем вкуса дел праведных, посему как можем жаждать о них?

Покаяние поможет нам, дети мои. Сколь милостив Господь, даруя нам сей Святой путь, ибо в нём мы найдём всё потребное для души и духа. Ревнуйте о делах, без корысти творимых, о делах во имя Господа. Признавайте слабости свои и соделывайте сие с радостью, обуздывайте гордость и самолюбие. И да не смущает вас грех людей. Не завидуйте друг другу, но неустанно находитесь в бодрствовании. Дабы не было меж вами зависти, ни мести, ни раздора, ни слепого рвения, а возрастала ежечасно кротость и согласие, единодушие и прощение, взаимное служение и помощь.

Холод же сердца выжигайте огнём веры-труженицы, ибо холодное сердце забывает о муках Христовых и тем умножает раны на теле Его, и само в себе мучает Господа. В заключение ещё раз напомню вам: уступайте друг другу во всех своих внешних делах. Не бойтесь, что брат заберёт дело ваше и пожнёт от него плоды, уступите ему и помолитесь Господу радостным сердцем. Горите Любовью Христовой, и всё вам будет, всё будет!

Если же согрешите в чём-то и скорбь сокрушит душу вашу, возрадуйтесь о том, кто не согрешил, и в радости сей обретёте твердь под ногами своими. Верую я всем сердцем своим — не останетесь вы без плода доброго, и радость духа, коя открыта праведным, почиёт и на ваших сердцах! Да свершится всё в Воле Божией, благословляю вас, дети мои, на сей многотрудный путь. Аминь.

Голос отца Захария звучал как златая струна: высоко, звонко и проникновенно. Люди горящими глазами смотрели на него, впиваясь в его лицо, в его уста своим взглядом, боясь пропустить хоть слово. Но это было невозможно, проповедь отца Захария, немногословная, но живая и горячая, лилась прямо в сердца, минуя разум и все препоны, что расставляет плоть.

Отец Захарий закончил с проповедью. К нему подходили люди, он всех принимал. Приехали в этот день и от епископа, отец Захарий знал об этом, но в службе своей ничего не изменил.

Молодой человек, лет тридцати пяти, с приятным лицом и чистым взглядом, простоял всю службу, выждал, когда народ покинет церковь, ему было поручено дело отца Захария. Проповедь, которую он выслушал, задела его сердце, и не только проповедь. Отец Александр (так его звали) беседовал с дьяконом Антонием и с людьми из этого прихода. От всего увиденного и услышанного и им самим у него сложилось хорошее мнение. Но чем дольше он наблюдал за отцом Захарием, тем яснее понимал, что конфликт между ним и епископом неминуем. Старый епископ не потерпит такого своеволия, да и отцу Захарию дальше будет всё труднее и труднее.

После службы отец Александр представился отцу Захарию:

— Рад видеть вас,— поклонился ему отец Захарий,— милости прошу в свой дом, там и поговорим о деле.

Весь разговор отца Александра с отцом Захарием я обскажу кратко, только самое важное из него: отец Александр изложил все претензии, что имеет к отцу Захарию епископ. Отец Захарий кротко и тихо ответил ему: «Вы сами всё видели». Отец Александр рассказал ему о своих впечатлениях и опасениях. Отец Захарий видел, как искренно взялся отец Александр за это дело и также искренно и чистосердечно хочет ему помочь. Отец Захарий поведал отцу Александру о своём желании уединиться в скит, дабы жить в нём молитвами и трудами своими, ибо видит в этом единственную возможность для себя наиболее полно отдаться делу служения Господу и народу русскому.

Долго они беседовали с отцом Александром, до самой глубокой ночи, и беседа их была светла и чиста. Отец Захарий непрестанно благодарил Господа в сердце своём за то, что явил Он ему душу чистую, во всём Господу послушную, в лице отца Александра, ибо с этого дня отец Александр стал верным заступником отца Захария и во всём оказывал ему поддержку и содействие.

Возвращаясь домой уже на рассвете, отец Александр думал об отце Захарии: как легко и свободно чувствовал он себя рядом с ним, какую благодать и радость он испытал, беседуя с этим человеком, и не только он, отец Александр видел народ, посещавший эту церковь. Чем дольше он думал, тем более убеждался, что решение отца Захария наиболее верное. Теперь нужно убедить в этом епископа. «Господь не оставит дело сие без Своей помощи»,— надеялся отец Александр, молясь ко Господу и прося Его заступничества в этом.