Рубеж - 24. Размолвка

23. Брат и сестра  http://proza.ru/2021/01/11/295

24. Размолвка

Гоннар не бывал на пиру у хакана с того памятного вечера, когда он присутствовал на проповеди трумлянина Хопотопаса. Но тогда это было обычное рядовое событие дворцовой жизни. Теперь же он попал на настоящий праздник. Юный воранг почувствовал это, когда в сопровождении дяди Ивора прошел на теремной двор. Здесь и прежде бывало людно, однако сейчас народ заполнял буквально все пространство внутри стен. Помимо старших дружинников хакана и конунгов здесь собрались подвластные Велемиру ярлы со своими дружинниками, а также возглавлявшие воев тысяцкие со своими сотниками. Понятно, что были приглашены и все склавские хересиры.  Гости блистали яркими нарядами и золотыми украшениями. Сразу можно было понять, что здесь присутствуют первые люди Склавии. Ивор и Гоннар также постарались не ударить в грязь лицом.  Ивор был в дорогом голубом кафтане и с золотой гривной на шее. Гоннар надел новый только сегодня купленный темно-зеленый кафтан с серебряными пуговицами.

Зал гридницы поражал своим великолепием. Полы застелили коврами, столы покрыли белоснежными льняными скатертями. Сверкали начищенные до блеска дорогие серебряные приборы. В люстрах и канделябрах на колонах горели сотни восковых свечей, заливавших все помещение ярким светом. Дежурные дружинники провожали гостей к назначенным для них местам. Стол старшей дружины стоял слева от главного стола, за которым должен был восседать сам хакан, его сын и ближайшие ярлы. Рядом с этим главным столом был приготовлен стол для жрецов, а за ним, возле стены, - располагались пустые столы для женщин. Ведь кроме жен хакана, за ними должны были сидеть жены ярлов. Жены хересиров из числа склавов и айстов размещались отдельно. Таже отдельный стол предназначался для свиты хаканова шурина Бахмета. Обо всем этом Гоннару рассказал Ивор, побывавший за время своей службы на многих пирах и хорошо изучивший принятые на них порядки. Сам Гоннар, оглядываясь по сторонам, мог убедиться, что помимо него на пир попали лишь очень немногие младшие дружинники. Не было здесь ни Улеба, ни Емила, ни Рулафа, ни других его знакомых. Но, оглянувшись на один из дальних столов, за которым заняли места знатные тумаши, вонглары и терентеи, Гоннар увидел среди них Сотана. Молодой джигит тоже его заметил и поприветствовал легким поклоном.

- Надо же, - сказал Гоннар дяде, - еще третьего дня, покидая границу, я оставил там Сотана. А сегодня он уже здесь, среди пирующих. Как такое могло случиться? У него, что, отрасли крылья?
- Он прибыл сегодня днем, - ответил Ивор. – У Сотана какое-то дело в Велигарде. Вот Славята его и отпустил.

«Известно, какое у него дело, - подумал Гоннар. – Сегодня на пиру будет Камоса. Не иначе, Сотан рассчитывает с ней увидеться, а может быть, даже переговорить».
Занятый мыслями о Сотане, Гоннар не заметил, как в зале появились жрецы.
Хопотопас был среди них, и на этот раз с большим основанием, чем в предыдущий. До границы доходили известия, что проповедь трумлянина в столице склавов шла в общем успешно. В Дийосмена уверовало уже больше сотни жителей Велигарда, причем в их числе оказалось несколько богатых купцов.  Поговаривали даже, что Хопотопас купил на пожертвованные деньги земельный участок за городом, неподалеку от Северных ворот, на котором собирался построить храм во имя своего бога.

Гридница постепенно заполнялась народом. В зале собралось никак не меньше четырех сотен человек. Со всех сторон доносились громкие голоса, смех и шутки. Гул стоял такой, что, сидя рядом с дядей, Гоннар должен был напрягать слух, чтобы разобрать его слова. Но вот раскрылись двери в торце зала, и в гридницу одна за другой вошли все жены хакана. Как и прочие гости, они были одеты в дорогие праздничные платья. Головы их покрывали белые шелковые платки и украшали золотые диадемы. У старшей Ильмеры это была настоящая корона с целой россыпью разноцветных драгоценных камней. А у самой младшей – Камосы диадема представляла собой тонкий золотой ободок, к которому у висков на цепочках крепились изящные подвески.

Гоннар, который не видел Камосу три месяца, с тех пор как расстался с ней в Тумаше, отметил про себя, что юная хаканеса держится достаточно уверенно, ступает величаво, с сознанием собственного достоинства. Ильмера заняла место во главе женского стола. Как только она опустилась в резное позолоченное кресло (почти такое же роскошное, как у Велемира), остальные семь женщин заняли место на лавках по правую и по левую сторону от нее.

Хаканес сопровождала Офимия, жена Осломысла. На голове у нее не было никакой диадемы, однако богатством своего платья она нисколько не уступала остальным. Держалась конунгеса замкнуто и обособленно. В то время как остальные жены обменивались между собой тихими замечаниями и бросали иногда взгляды на соседние столы, Офимия сидела с хмурым, неулыбчивым лицом, ни к кому не обращаясь и ни на кого не обращая внимания.

Стражники ударили в щиты, возвещая о прибытии хакана и его спутников. Послышался шум отодвигаемых скамей и кресел. Все гости встали, разговоры и смех стихли.  Впереди шествовал Велемир, в темно-бордовом бархатном кафтане и в коротком плаще, переброшенном через правое плечо. За ним, отставая на шаг, шли Бахмет и Годамир в сопровождении самых важных ярлов, хересиров и кунских бийев. Гоннар отметил среди них Ингельда и Сарычана. Бахмет, одетый в ярко-желтый, расшитый золотыми нитками халат, привлекал к себе все взоры. В сравнении с окружавшими его высокими ворангами он казался низкорослым и несколько полноватым (круглый живот явно обозначался под дорогой тканью).

Велемир занял место во главе главного стола. Бахмет сел справа от него, а Годамир – слева. За ними согласуясь со знатностью и возрастом, заняли места остальные.  Это послужило сигналом к началу пира. Гости усаживались на свои скамьи, обменивались тихими замечаниями. Старший гридень Стир, исполнявший обязанности распорядителя, подал знак, и из сервировочной появились двое отроков с тяжелым бронзовым блюдом, на котором красовалась, туша запеченного целиком кабана. За ними шли знатные женщины, разносившие жареных поросят, гусей, лебедей, уток.
Другие несли чугунки с вареным булгуром, гречкой и рисом, соусники с приправами и маленькие кадки с различными солениями и маринадами. Ни один слуга не приблизился в этот вечер к столам пирующих, ибо по древнему обычаю ворангов, снедь и напитки воинам могли подавать только их жены, сестры и дочери.

Дождавшись, пока иссяк поток знатных ворангок и склавок, встала со своего места хаканеса Ильмера. За ней поднялись младшие жены. Все они отправились к большому раздаточному столу за дверями пиршественной залы, вокруг которого суетились поварята, раскладывая по изящным серебряным блюдам запеченные тушки дичи, разливая по жбанчикам холодный квас и разрезая на ломти большие ароматные караваи. 

- Берите по одному и подавайте, - распорядилась Ильмера, - сначала хлеб, потом мясо, а дальше остальное.
Женщины стали разбирать подносы.

- Не суетись, - остановила Ильмера Камосу, которая ухватилась за блюдо с запеченным кабанчиком. – Возьми квасу, разлей по кубкам. Господина одели первым, а потом обходи всех по очереди вокруг стола.
- Все поняла госпожа, - отвечала ей Камоса. В голосе ее слышна была непритворная почтительность.

Забрав, кто блюда, кто соусники, хаканесы направились в зал.
- А Офимия где? – спросила Ильмера.
- Она с нами не пошла. Так и сидит за столом на своем месте, - доложила красивая и бойкая склавка, одна из младших жен Велемира.

Ильмера молча подхватила кабанчика и, величаво ступая, первая вышла в зал. Не повернув головы, она прошла мимо сидевшей в одиночестве Офимии и мягко опустила блюдо на стол прямо перед мужем. За ней следом чинно шли другие жены. Со всех концов гридницы на них были устремлены сотни глаз. Все ждали традиционной фразы, положенной старинным обычаем.

- Протяните руки, друзья, - громко произнес Велемир, - пусть каждый получит толику яств, посланных нам богами и приготовленных руками моих любимых жен. Да не будет сегодня недовольных за этим столом, и пусть никто не уйдет из моего дома голодным. Слава богам!

- Слава богам! – гулом донеслось со всех концов огромной залы. Зазвенели ножи, послышался плеск разливаемого по кубкам кваса, вновь закрутились веселые застольные беседы.

Камоса налила полный кубок Велемиру и перешла от него к Бахмету. Брат посмотрел ей в глаза и улыбнулся. Она тоже попыталась улыбнуться ему в ответ, но улыбка вышла невеселая, уголки губ у нее дрожали, в глазах блеснули слезы. Чтобы не смущать сестру хан отвел взгляд.

- Одели нас, шурин, - сказал Велемир, протягивая нож.
Бахмет поднялся и принялся резать кабанью тушку…

За каждым столом шел общий разговор. Говорили о предстоящей войне, разбирали достоинства и недостатки поданных блюд; те, кто оказались в новой компании, знакомились со своими соседями. Никаких тостов и заздравных речей пока не произносили, потому что вино и хмельные напитки у ворангов принято было разносить ближе к концу пира…

От горячего дыхания сотен людей и от жара горящих свечей, в гриднице сделалось душно. Через час, утолив голод, засидевшиеся гости стали подниматься и выходить из-за столов во двор, чтобы подышать вечерним воздухом. Хакан, а вслед за ним и другие важные гости удалились на верхнюю галерею.

- Пора очистить стол, - сказала Ильмера и пристально посмотрела на Офимию. 
Младшие жены послушно пошли собирать посуду с опустевшего стола хакана. Офимия к ним не присоединилась. Она прошла в фасовочную и села на лавку в дальнем углу. Здесь ее дожидалась Домна с корзинкой, в которой сидела любимица конунгесы – белая пушистая кошечка с голубыми глазами. Откинувшись назад Офимия принялась рассеянно гладить ее, чесать шейку и ушки, которые зверек подставлял ей с громким мурчанием.

Вскоре появились жены хакана с грязными тарелками и блюдами. Никто не проронил ни слова, пока не сделал всю работу.
- Ты не помогала нам, - строго сказала Ильмера. – Ты осталась сидеть и нарушила наш древний обычай.
- Я не принадлежу к роду ворангов, - холодно произнесла Офимия, глядя на стену за спиной хаканесы, - я трумлянка, дочь двоюродного брата императора. И не моя забота убирать тарелки и объедки после варвара-куна. Этим у нас занимаются рабыни.

Послышался ропот. Жены были возмущены ее высокомерием.
Ильмера строго взглянула на них, и они замолчали.
- Бахмет наш гость, - сказала она, - обычай велит нам ухаживать за гостями так же, как за своими мужьями и братьями.

- Он не мой гость, - возразила Офимия. – Этот варвар собирается грабить мою родину и убивать моих соплеменников. У меня нет желания гнуть перед ним спину.
- Заключив брак с племянником хакана, ты вошла в нашу семью и перестала быть трумлянкой, - спокойным голосом произнесла Ильмера. – И теперь наши обычаи – твои обычаи. И если хакан считает кунов своими гостями, значит они гости и для тебя тоже.

- Я их не приглашала.
– Тогда тебе придется покинуть пир и отправиться к себе домой. Мы не можем позволить, чтобы ты оставалась в стороне. От заботы о гостях не освобождаются даже самые знатные из наших женщин.

Это решение вывело Офимию из себя.
- Ну, и возитесь с ними, раз вам приспичило, а меня увольте! - воскликнула она, поднимаясь на ноги. -  Пусть вот сестра за ним поухаживает!
Развернувшись, конунгеса бросила кошку на руки стоявшей рядом Камосы, и быстро вышла в залу. Испуганная кошка со злобным шипением царапнула девушку по лицу, а потом вырвалась из рук и хотела убежать, но Домна успела ее поймать.


25. Тайное свидание  http://proza.ru/2021/01/13/650

«Заповедные рубежи»  http://www.proza.ru/2013/07/08/294