Про Детство, Деда Тимура и легенду о ветре

Жарко-то как. Никогошеньки на улице нет. Время течёт лениво, плавится, как предполуденный  воздух, а дома так скучно, так душно. Мамка на кухне, слышу как она готовит к обеду. Она только начинает. Нарезает овощи, а на плите бульон. Ароматный такой, с жёлтыми звёздочками жира - наваристый. Слышу звонкий хруст молодой капусты - значит щи будут.
 Мамка кричит из кухни : - Маруська, поди хоть на улицу чтоль - дома-то совсем угореть можно!
- Не охота, мам, - шепчу еле слышно, пялясь в распахнутое окно. Жаркий июль, хоть бы дождик пошел...

Взгляд скользит от дорожки, к дому напротив, а там наверх, в окна этого вредного мальчишки, что задирает меня, а потом даёт свои книжки читать. Вот чудак! Терпеть его не могу! Или могу?

Между нашими домами ютится маленький садик, мы играем там часто, на яблони лазаем, вишни, а потом надерем их полные карманы, усядемся под деревьями и лопаем — хорошо так… Вот только сейчас там никто не бегает, не зовет играть, видно тоже от жары маются в прохладных квартирах. Вон кошка соседская мяучит — голодная чтоль?
- Мам, а колбаса есть? Там Муська соседская мяучит, можно я покормлю?
- Иди Маруська, покорми, да только смотри, на солнце не сиди, вон печет как.

Хватаю дольки колбасы с кухни. И как там мама готовит? На кухне как в печке жарко! Мамка румяная, усталая…
Выбегаю во двор, Муська, иди сюда, кричу ей. Она бежит, мурлычет, но не до колбасы ей — жарко ведь, воды видать хочет, но я и это прихватила! На Муська, пей и ставлю ей миску с водой, а она хватает жадно воду, да мурчит от удовольствия.

Куда же пойти, озираюсь по сторонам и вижу в саду, под раскидистой яблоней сидит Дед Тимур. 
- Дед Тимур, Дед Тимур, - кричу я ему. Здравствуй!
- Ааа, Маруська, иди сюда, посиди с дедом.

И я бегу к нему со всех ног, потому что люблю его очень, а другие не любят. Стрнные эти взрослые, сторонятся Деда Тимура, не говорят с ним без надобности и совсем он один-одинешенек в целом свете! Вот я и прихожу к нему на коленках сидеть.
Подбегаю к нему, а он улыбается лукаво и говорит, — Ну что Маруська, в какой руке гостинец?
- В этой, — тыкаю ему в сморщенный синий кулак. 
- Вот проказница, опять отгадала, — смеется он. Подхватывает меня и усаживает на коленку. Я хватаю конфету у него с ладони и быстрей в рот кладу, будто отберет кто.
- Дед Тимур, а почему у тебя руки синие?
- Так это ж наколки, Маруська.
- А что это? 
- Это молодость, девочка, моя. Был молодой, глупый был, горячий, вот и набил.
- Дед, а что они значат?
- Они многое значат, но только для меня одного. Это память моя, кого любил, кого потерял, кто предал, а кого предал я. 
- Дед, а можно мне на-кол-ки? 
- Ну как подрастешь, можно. Почему ж нельзя?
- А мама не заругает?
- Заругает конечно, — смеется Дед Тимур, — но в этом и вся соль!
- Где соль, дед?
- Это говорят так Маруська. В этом и вся задачка, что ты делаешь то, что хочешь, а другие злится от этого могут, а ты знай свое делай и никого не слушай!
- Даже мамку?
- Даже мамку. Но это потом, когда подрастешь, а пока слушай, слушай внимательно, ведь мамка  у тебя одна и любит она тебя больше всех на свете.

Щурится дед от яркого солнца, а я сижу у него на коленках, ем конфету и хорошо так, спокойно. От деда пахнет табаком сильно-сильно, одежда у него старая, большая, будто велика ему, а на ногах ботинки смешные, совсем новенькие.
- Дед, а откуда у тебя такие сандали?
- Это кеды, Маруська! Пенсию деду дали, вот и купил! Хороши?
- А то! Вот бы и мне такие… - мечтаю я.
- Будет Маруська, все будет, ты только жить не спеши. Вот я спешил, сам не пойму куда,а  потом перестал, оглянулся, а жизнь-то уже к закату клонится. Всех порастерял на этом пути, один совсем. Только ты у меня и есть.

Обнимает так тепло, а его непослушная борода колет мне макушку и так становится щекотно, что я не могу удержатся и начинаю мотать головой из стороны в сторону, да так, что косички разлетаются.
- Дед, а почему ты всех порастерял?
- Да не любят люди тех, кто в глаза им правду говорит, вот сторонятся все меня.
- Почему не любят? Ведь правда — это хорошо, это добро всегда.
- Нет, Маруська, правда это оружие. Ты можешь правдой убить или подкупить, можешь завоевать или продать. В правде сила, но вот совладать с  этой силой не каждому дано, девочка. Понимаешь?
- Наверное. 
- Ничего, поймешь — вздыхает Дед.

Там за нашими домами, дорога, а за дорогой поле, а за полем еще что-то есть, только не видать мне пока, зато видно как оттуда начинает наползать тяжелая неповоротливая туча. Черно-серая, яркая, в лучах жаркого солнца и откуда ни возьмись налетает ветер. Резкий порыв вздымает легкое летнее платьице, треплет косички и поднимает вокруг нас столб пыли. Я прячу лицо, уткнувшись в грудь Деду Тимуру и дышу его теплом. Хороший он. Жаль мой дед умер. Давно еще умер, я уж и не помню когда, зато у меня есть этот и я никому-никому его не отдам.
-Маруська, гроза скоро — кричит мамка с окна -, давай домой!
- Я не хочу, я с дедом хочу сидеть, — кричу  я в ответ — , но она уже не слышит, видно щи подгорают.
- Дед Тимур, откуда ветер такой сильный?
- А ты что ж не знаешь? — лукаво улыбается он. 
- Не-а, мотаю я головой и косички снова разлетаются в стороны, цепляясь за его колючую бороду.
- Есть такая легенда. О ветре.
- Расскажи, расскажи дед, не унимаюсь я.
- Ладно, но потом к мамке пойдешь, нечего ее расстраивать.
- Пойду Дед Тимур, пойду! Ты только расскажи!

- Жил да был на свете молодой юноша. И хорош был собой, и пригож, жених видный, да работяга отменный. Много девушек по нем вздыхали да слезы лили в мечтах, что не ровен час, как выберет он себе суженную и возьмет ее себе в жены. Но не было в их землях той девушки, что приглянулась бы ему и вот одним погожим летним днем, в край их приехал бокатый купец со своей семьей и была у этого купца дочка красавица. До того хороша была она, что как только увидал ее юноша, так сразу и влюбился. Понял он без слов, что нашел он свою любовь и теперь уже никогда не отпустит. Купец с семьей остановился лишь чтобы спросить дорогу, да вот только юноша перегородил им путь и просил отдать купеческую дочку ему в жены и остаться навсегда в их богатом крае, чтобы свадьбу они сыграли пышную и жили в достатке и радости. Но купец отказался от этого предложения даже не взглянув на юношу. Лишь бросил он, что дочь его единственная достойна знатного супруга, а не какого-то простака и с этими словами на богатой своей карете умчался прочь. Долго бежал за ними юноша, пока силы не оставили его, тогда на последнем издыхании он попросил у земли матушки, чтобы не тянула она его в низ, а дала возможность стать легким и быстрым, чтобы нагнать карету и снова попытать свое счастье. Сжалилась мать-земля, остановила она его могучее молодое сердце, но в замен обратила его в быстрый ветер, чтобы смог он найти свою возлюбленную и воссоединиться с ней. С тех самых пор ищет юноша свою любимую, да так и не может найти. И каждый раз, когда встреча их снова повторяется, как в тот первый раз, начинается гроза. Это отец девушки гневается за то, что юноша никак их не оставит в покое, а сама девушка плачет горькими слезами и потому на землю падает дождь.

- Дед Тимур, какая красивая сказка. Вот бы и мне такого юношу найти.
- Так у тебя же есть жених, Маруська!
- Какой жених?
- Тот курносый мальчуган, что книжки тебе носит.
- А ну его, Дед! Он задирает меня! Терпеть его не могу!
- Не смышленая ты еще, Маруська! Это он так говорит, что ты нравишься ему?
- Н-рааа-в-люсь? Вот это номер, Дед!
- Ничего миленькая, все мальчишки такие! Ты не злись на него, это пройдет потом. А как подрастете вы, будете вместе, детишек своих заведете, и будешь уже ты им рассказывать легенду о ветре. Договорились?
- Нет Дед Тимур, ТЫ будешь им рассказывать, а я буду обед готовить, как мамка сейчас!
- Договорились! Не забывай деда, а теперь беги, мамка ждет, волнуется поди.

Я обнимаю его на прощание и бегу домой. Ветер резкий, сильный, рвет косы, треплет платье, кружит пыль, а потом все стихает на мгновение и на меня обрушивается оглушающий раскат грома. Бегу скорее к подъезду, а загорелых плеч уже касаются первые робкие капли-слезы прямо как в легенде о ветре. Вбегаю домой, подхожу к окну, чтобы посмотреть на грозу и вижу, как вдалеке, под раскидистыми яблонями сидит Дед Тимур подставив усталое лицо теплому ильскому ливню.

Дед Тимур, столько лет прошло, а твой рассказ о ветре так и живет во мне, жаль только, что мне некому его рассказать, думает Марс лежа в постели. Будет у меня сын, назову в честь тебя Дед и в честь того светлого времени, что ты мне подарил.

Еще одна ночь без сна, а за окном ливень. Жив ты еще, Дед Тимур?


Декабрь 2020