На те же грабли

 
    Адвокат Дмитриев вышел из Фрунзенского суда в смешанных чувствах. Только что он выиграл очередное дело, в котором отстаивал интересы отца семейства против родного сына. Его клиент, стремясь сохранить единственную квартиру от взыскания банка, подарил ее своему взрослому сыну. Сын обещал отцу вернуть квартиру после того, как противоречия с банком будут улажены.

Дмитриев помог клиенту отбиться от требований банка по взысканию неустойки, размер которой превышал размер долга в три раза. Основной долг был полностью погашен в ходе судебного процесса и суд отказал банку во взыскании кабальной неустойки.

 Коварство родного дитяти проявилось после того, как отец напомнил сыну про обещание вернуть квартиру. Тот сначала изобразил непонимание, а затем перестал отвечать на телефонные звонки отца. Дмитриев и на этот раз помог - нашел лазейку в законодательстве - и суд признал договор дарения квартиры незаконным. Сегодня было оглашено судебное решение и адвокат поспешил позвонить клиенту, чтобы сообщить по мобильному о победе. “Клиент - отец” отказался лично участвовать в судебном споре против сына и доверил ведение дела целиком защитнику. “Противник-сын”, напротив, принимал участие во всех судебных заседаниях наравне со своим адвокатом и в течение всего процесса хранил лицо человека солидного, респектабельного и, вместе с тем, невинно оскорбленного требованиями своего отца насчет квартиры.

 В тот момент, когда Дмитриев набирал номер телефона, ему и прилетел внушительный толчок ладонью в затылок. Удивленный защитник обернулся и увидел полный ненависти взгляд своего противника, который только что потерял собственность на квартиру. Дмитриев не был напуган, его скорее поразила столь быстрая метаморфоза, произошедшая с недавно респектабельным “сыном своего отца” и проявление несдерживаемых эмоций прямо в зале суда.

Несколько мгновений юрист размышлял, не обратиться ли к судебному приставу. Противник, перехватив его взгляд на пристава, видимо, понял направление мыслей адвоката и бежал с поля боя. Беспечность и великодушие молодости одержали верх и юрист решил махнуть рукой на поверженного врага. Уже шагая по Курской улице, он представлял себе, как расскажет со смехом эту историю своему приятелю и коллеге Васильеву и даже начал набирать номер его телефона.

Когда Дмитриев проходил мимо одной из арок, от нее отделилась фигура человека и стремительно двинулась наперерез адвокату. Фигура была внушительной комплекции.
“Уже злодея нанял! Быстро!” - невольно похолодел Дмитриев. (Прим. авт. Злодей - в уголовно-правовом сленге, человек совершивший преступление, проще говоря - уголовник).

Злодей широко улыбался:
- Здравствуйте! Вы меня узнаете?
“Слава Богу, не злодей!” - облегченно вздохнул адвокат и искренне признался, что не узнает.
- Ну, как же? Вы меня по суду выселили из дома. Три года назад, - настаивала фигура.

Вечерело. Зимние сумерки в Петербурге наступают быстро. Курская улица никогда не бывает многолюдной на отрезке от Фрунзенского суда до Лиговского проспекта. Арка темнела рядом. А человек напоминал собою 2-метровый шкаф, умеющий передвигаться легко как на шарнирах. Пока Дмитриев судорожно искал слова, шкаф протянул адвокату ладонь размером с небольшую лопату. Ладонь защитника утонула среди пальцев, каждый из которых был толщиной с сардельку.

- Вы, наверное, ошиблись? - с надеждой произнес юрист.
- Нет, не ошибся, - похоронил его надежды обладатель сарделек. - Вы меня выселили. В Красногвардейском суде. А дом - по Хасанской улице. Дело Грибакиных. Неужели забыли?

Дмитриев помнил это дело...

Уварова была предпринимательницей, торговавшей на Хасанском рынке турецкими шмотками и бижутерией. Начинала она свой бизнес в качестве челнока: ездила в Турцию, закупала товар, тащила на себе, сколько могла, в Петербург, продавала оптом; снова ехала – закупала – продавала. Волчья работа; в том смысле, что челнока, как и волка, ноги кормят, спокойно на месте не посидишь.

Зато сумела выжить в лихие 90-е. И не просто выжила, но купила несколько квартир, в том числе для дочки с зятем. Квартиру, конечно, предусмотрительно на себя оформила, ведь неизвестно как у молодых сложится. И как в воду глядела. Зять оказался лодырем, каких поискать надо. Ничего делать не хотел, только учился на разных курсах: то по одной специальности, то по другой. Известно теще было, что его влекло на курсы, учатся то на них в основном девки молодые, вот зять с ними время и проводил.  И ни разу не попытался работать по полученному профилю образования. Только рассуждал красиво, как здорово бы он ресторанный бизнес организовал, вот только денег нет. Профессор – теоретик.

 А уж когда этот лентяй заговорил, чтобы Уварова ему денег дала на открытие ресторана, то у тещи терпение кончилось, высказала она зятю, что он трутень, от которого никакой практической пользы: ни в Турцию за товаром съездить, ни на рынке торговые точки держать да присматривать и что облапошат его с рестораном как миленького, и что не для того она горбатилась столько лет, чтобы деньги на ветер пускать.

Вскоре и между молодыми разлад пошел, кончилось все разводом. Уварова тогда и обратилась к адвокату, чтобы он помог бывшего зятя из квартиры выселить. Она сама выбрала Дмитриева на сайте юридической конторы: очень он ей лицом понравился. Когда Уварова заключала договор с молодым юристом, то несколько раз повторила:
- Лицо у вас честное, а глаза веселые. Вы справитесь. - Потом добавляла зачем-то - Меня не обманешь.

Для Дмитриева это дело о выселении зятя Уваровой было одним из первых в практике. Он эту задачу решил и особо не возражал, когда суд предоставил ответчику - зятю отсрочку в выселении сроком на полгода. Как-то Уварова позвонила адвокату и рассказала, что «дурачок, слава Богу, сам ушел из квартиры, не пришлось судебных приставов вызывать».

Вспомнив слова своего клиента, Дмитриев внезапно понял, почему он не узнал выселенного по суду «дурачка». Разительная перемена произошла с зятем Уваровой.

В судебном процессе участвовал крупный, но рыхлый и блеклый молодой человек, который равнодушно выслушивал судебные обвинения жены и тещи, и даже угрозу своего выселения воспринимал апатично, словно ему предстояло всего-навсего вынести мусорный пакет до мусоропровода и вернуться обратно. В суд этот увалень приходил в мешковатых штанах, бесформенной футболке, из-под которой выглядывал пивной живот, был всегда не причесан и небрит. Зять словно был пропитан диванной ленью и скукой, и лень и скука смотрели из его одежды, выглядывали из его слов, которые он неохотно цедил в судебном процессе. У судьи этот лодырь не сумел вызвать никакого сочувствия, хотя судья была женщиной. Единственный раз маска равнодушной лени сползла с его лица при оглашении судебного решения. Тогда он выглядел удивленным, взволнованным и даже растерянным. Растерянность столь явственно проступила в нем, что, должно быть, поэтому судья предоставила ему полугодичную отсрочку в выселении, хотя ответчик даже не просил об этом. Не просил, потому что не знал о такой возможности и ничего не пытался узнать для своей защиты…

Сейчас напротив Дмитриева стоял другой человек, пышущий силой, здоровьем и… достоинством. На нем было темно-синее зимнее пальто со стоячим воротником, теплые кожаные ботинки с тупыми носами и шапка с егерским козырьком, отороченная мехом норки. Брюки были классического черного цвета и даже из-под пальто было видно, что стрелки на брюках тщательно отутюжены. Пивного живота не было и в помине, а движения рук были наполнены уверенностью и энергией. И этот сильный человек весело глядел на юриста, предлагая вспомнить дело о выселении.

- Вас просто не узнать, - пробормотал Дмитриев. - Вы так хорошо выглядите, что…
- Важно, что я хорошо себя чувствую, - прервал его Грибакин. Он продолжал держать руку адвоката в своей ладони. Вдруг этот геркулес притянул юриста к себе ближе, причем сделал это так легко, словно кухонный стул передвинул с места на место, и, с той же широкой улыбкой, спросил:
- Не ожидали меня таким увидеть?

Обмеревший Дмитриев несколько секунд пытался что-то ответить, но у него так перехватило дыхание, что он не мог произнести ни одного слова. Юрист беспомощно поводил свободной рукой почему-то в направлении Лиговки, пытаясь выдавить из себя ответ, но только беззвучно разевал рот. В эти несколько секунд он напоминал «Семен Семеныча» из “Бриллиантовой руки” в исполнении Юрия Никулина, встретившегося на спуске в подземный переход с бородатым громилой в противосолнечных очках.

- Не ожидали? – переспросил Грибакин, продолжая скалить зубы.
- Нет! – выдохнул Дмитриев.
- Да, круто вы мою жизнь повернули. Все хотел найти да спасибо сказать. А тут вы сами навстречу идете, прямо в руки, можно сказать.

Внезапно адвокат испытал чувство злости, злости на самого себя. Эта злость неоднократно выручала его в юридических схватках - в момент, когда он безнадежно проигрывал дело, когда понимал, что уже нечего было терять. Это была та спортивная злость, которая вселяла в него уверенность в правоте своих доказательств; он обретал чувство собственного достоинства, при этом не превращаясь в чванливого индюка, но становился находчивым и молниеносным в аргументах. В эти минуты в нем словно жил некий голос, задававший один вопрос: “Ты можешь, Дима?” И нередко защитник находил ответ за короткое время, а доводы его обретали ту железобетонность, которая помогала вытянуть безнадежный судебный спор или свести потери клиента к минимальным.

Вот и сейчас в нем словно проснулся этот голос, спрашивающий - “Ты можешь?”
Он вырвал свою ладонь и резко ответил Грибакину:
- Так ведь вам же на пользу пошло! Вы другим человеком стали и это видно. Может стоит действительно поблагодарить меня за это?
Грибакин слегка сконфузился, но затем снова разулыбался:
- Да я и хочу поблагодарить вас. Честное слово. А вы о чем подумали?
- Уже неважно, - сказал спокойнее Дмитриев. - Важно, что вы изменились в лучшую сторону. Значит, и жизнь ваша стала лучше во всех отношениях.
- Разрешите вас в кафе пригласить? - спросил Грибакин. - Тут недалеко отличная пиццерия. “Песто фунги поло” - пальчики оближешь.
- Да вы гурман, - улыбнулся Дмитриев. - Стали знатоком итальянской кухни?
- Лучше всего я разбираюсь в русской кухне, - ответил Грибакин. - У меня ведь, знаете, ресторанный бизнес. В том числе, банкетный зал на Октябрьской набережной. Но итальянскую кухню уважаю.
- Чтож, от хорошей пиццы не откажусь.
- Надеюсь, от бокала красного вина - тоже?
- Кстати, как вас зовут? - спросил адвокат. Он уже совершенно успокоился и предвкушал и ароматную пиццу, и вкусное вино.
- Николай, - просто ответил Грибакин.
- Дмитрий, - представился и адвокат.
- Я помню, Дмитрий Николаевич…

После бокала аперитива в уютном зале ресторанчика Дмитриев совсем расслабился. Он чувствовал, что его гложет неимоверное любопытство, но попытался скрыть это за легкой иронией:
- Расскажите, как вы докатились до такой жизни?

 Грибакин улыбнулся, будто услышал ожидаемый комплимент, и начал рассказывать:
- Я ведь всегда мечтал о ресторанном бизнесе. Обучался на разных курсах, чтобы лучше в нем разбираться: ресторанный менеджмент, курс на повара закончил, дизайн интерьера изучал, чтобы лучше представлять отделку ресторанного зала. Только денег стартовых не было, а в кредит влезать было страшно, условия кабальные предлагались. Сколько я с тещей разговаривал, уговаривал ее совместно этот бизнес открыть, она ни в какую. Все дурачком меня считала, говорила “тебя обмануть - как два пальца…” А у меня к ее купипродайству турецкими шмотками - душевная аллергия. Ну, не хотел я разбираться в поделках под дубленку, в дешевой парфюмерии и бижутерии. Нашла коса на камень. Она меня не понимает, а я под нее прогибаться не хочу. А жена все маме в рот заглядывала, своей головой думать не хотела. А уж когда они вдвоем на меня ополчились, то мне вообще все равно стало - и на тещу, и на жену, и на жизнь совместную. Депрессию к жизни чувствовал. Вот и кончилось разводом…

 Когда теща меня по суду под выселение подвела, тут уж все - я черту для себя под прошлым подвел. То ли жить захотелось, то ли доказать теще, что без ее денег обойдусь. И страшно было, и хотелось проверить себя - могу ли я сам?

Устроился работать официантом в ресторан на Октябрьской набережной. Жить то мне негде было, так я поначалу в подсобке при кухне спал. Вскоре я предложил владельцу ресторана перепрофилировать его под банкетный зал для корпоративов, он обмозговал мою идею и одобрил. Прибыль за три месяца выросла в несколько раз. А я стал управляющим банкетным залом. Каждую неделю три-четыре корпоратива обслуживали. Вопрос с жильем решился. Вначале владелец бизнеса служебную квартиру предоставил, мне только коммуналку надо было оплачивать. Затем удалось квартиру купить по долевому строительству в рассрочку, но я уже оплатил ее полностью; спасибо владельцу бизнеса, он помог. В этом году вселился. Женился, дочка у меня растет, уже годик ей исполнился...Поначалу было ох как непросто, спал не более 4-х часов в сутки. А сейчас время и на фитнес нахожу: спортзал, бассейн. А, главное, работа мне нравится. Владелец бизнеса отдал мне в подчинение филиал, теперь у меня в управлении и ресторан, и банкетный зал. Ресторан сейчас профилируем под русскую кухню: посуда с хохломской росписью, обязательно борщ, чай с калачами и прочее. Популярно среди иностранцев. Дела идут в гору. Вот только одно “но”...

- Опять разводитесь? - хохотнул Дмитриев
- Нет, с женой все хорошо сейчас. Но она дочь владельца бизнеса, понимаете? Я же не забыл свой прошлый опыт женитьбы на “турецких шмотках”. С тестем я уже разговаривал насчет небольшой доли в бизнесе на мое имя. Он, вроде, и не против, но время тянет, уходит от прямого ответа. Может, вы переговорите с ним в моих интересах. У вас хорошо получается убеждать, я помню. Готов оплатить ваши услуги.

Дмитриев, который уже собирался ответить на телефонный звонок коллеги Васильева, сбросил его. Разговор с Грибакиным возобновился с новым интересом.