Константин Клин. Безрассудство. Продолжение. главы

Глава 2.

Между небом и землей.


Почти пять часов космоплан наматывал круги, удаляясь от космодрома.
Наконец Фил почувствовал толчок и провал вниз с замиранием сердца, как при первых секундах в скоростном лифте. Челнок оторвался от космоплана-матки. Последний спланировал обратно. С ним обрывалась надежда на скорое возвращение на Землю.
Возможно, ему не суждено её больше увидеть, не постоять на твердой поверхности родной планеты.
Через несколько секунд падения появилась вибрация, включился двигатель.  Фила вжало в кресло, чувствовалось ускорение. Организм отреагировал болезненной тяжестью в груди и в животе. К горлу подкатывалась тошнота. Так продолжалось не более пяти минут. Мгновение – и Фил почувствовал состояние невесомости. Тело приобрело необычайную легкость, казалось, пол салона уходит из-под ног. Одна-две секунды и все пришло в норму. Включились экраны мониторов. Картинка на всех была похожая: черный космос с миллиардами сияющих алмазов-звезд. Такой глубины черного на Земле не встретишь. Звезды такие яркие, невероятного блеска. Только часть одного из мониторов занимала Земля. Освященная Солнцем, она казалась серебристо-голубой.
Фил сидел в среднем ряду кресел. Два кресла рядом с ним были свободны. Он сидел и с тоской смотрел на мониторы.
«Ну здравствуй Космос! Не рассчитывал меня увидеть вновь?»
Космос! По мере знакомства с ним представление о нем менялось. Сначала, в детстве, Космос казался прекрасным и бескрайним океаном с миллионами и миллиардами осколков алмазов, разбросанных по черному бархату. Он помнил, как в детстве приезжал к бабушке. Она жила тогда в Южной Африке, в большом двухэтажном доме с плоской крышей. Филимон или Филька, как называла его бабушка, забирался по узкой лестнице на плоскую кровлю дома. Здесь у него было оборудовано «гнездо». К ночи бабушка стелила ему прямо здесь, ставила рядом с постелью фрукты: вдруг внук захочет ночью поесть.
Южная ночь наступает мгновенно: вот еще хорошо различимы предметы и, вдруг, черная бархатная темнота. Ночь покрывает все вокруг. В бескрайнем небе расцветают звезды, одни – крупные, яркие, другие еле заметные, а есть те, свет которых как бы дрожит.
Филя лежал, заложив руки под голову и не моргая смотрел вверх. Если так лежать, не шевелиться, то через некоторое время возникает ощущение, что начинаешь медленно парить, двигаться навстречу Космосу. Снизу, с улицы, иногда доносились посторонние звуки, но мальчик их не слышал. Казалось, Космос отсекал эти шумы, закладывал в уши мягкую вату тишины. Нет, засыпая он слышал звуки. Это были звуки зовущего голоса Космоса. Слов не разобрать. Понятно было и без них: он приглашал, манил к захватывающему дух путешествию.
Став взрослым, Фил напрямую столкнулся с Космосом и понял: да, он притягивает, но зов его опасен. Космос губителен для жизни. Оставшись наедине с ним, без надежной защиты, через несколько минут каждого ждет ужасная гибель. Его притягивающая сила всегда опасна. Стоит потерять бдительность хотя бы на мгновение, он сожрет тебя, как монстр с добрыми, красивыми глазами. Детские восторги прошли и только понимание опасности, выверенный многократно каждый шаг, помогали Филу выжить, заставляли держаться в напряжении каждую минуту, отбросив в сторону всякие восторги.
И все-же Космос притягивал, как искушение. В него нельзя было смотреть с равнодушием, но и нельзя его было панически бояться. Ощущение, что он хочет что-то сказать, даже его голос, Фил слышал постоянно, но не так, как мы воспринимаем звуки из вне: голос Космоса звучал в голове. Его слов не разобрать, но смысл их был понятен. В то же время, передать это было невозможно, описать ощущения не получится, а тем словам, которые вырвутся из сознания, не стоило верить.
Мысли Фила прервал какой-то грохот. Только сейчас он заметил, что пассажиры челнока оглядываются назад и улыбаются. Грохот был странный, ритмичный, как будто кто-то стучал по металлическому полу шаттла. Раздавался он со стороны кормы и медленно приближался.
Когда Фил оглянулся, лицо его окаменело от потрясения. К нему приближался, Ник Папор. Невероятно! Не хотелось верить своим глазам. Но это действительно был профессор. Спутать его с кем-либо было невозможно.
 Профессор поравнялся с рядом кресел, где сидел Фил. Одна нога его была обута в магнитный ботинок. Другой ботинок находился в руке. Периодически он отрывал пятку, и его слегка приподнимало. Спустя мгновение ботинок с грохотом притягивался к полу. Траектория его движения была, мягко говоря, странной и забавной. На свободной ноге болтался носок. Казалось, что он вот-вот свалится.
Папор увидел Фила и заулыбался.
– Привет! Я, наконец, вас нашел.
– Я ко всему готов, но увидеть вас здесь…Это неожиданно. Вы куда направляетесь?
– Туда же, куда и вы.
– Вот это да! Удивили, так удивили. Это что – сюрприз такой?
– Скорее экспромт. Но я несказанно рад, что нашел вас.
Фил никак не мог отойти от шоковой новости.
– А что это вы в одном ботинке? Носок потеряете.
 Профессор вцепился рукой в подлокотник, покрутил ногой в ботинке и, ловко развернувшись, примостился в кресле рядом с Филом. Ботинок оставался прилипшим к полу. Другой Ник по-прежнему держал в руке.
– Пристегните меня к креслу, пожалуйста, а то я улетаю.
Расположившись в кресле, Папор развернулся к Филу и рассматривал его с идиотской улыбкой на лице.
– Почему вы одели только один ботинок? – Фил повторил свой вопрос.
Папор по-прежнему молча разглядывал собеседника, улыбался и молчал.
Наконец он встрепенулся. Видно, до него только сейчас дошел смысл вопроса.
– Ах! Да! Ботинок? Я же легкий, ботинок новый, прилипает сильно, оторвать оба невозможно. Если честно, я не умею в них перемещаться, а тут еще достались на два                размера больше. Других не было.
Папор вновь, с улыбочкой на лице, уставился на Фила, будто не видел его много лет. Так они смотрели друг на друга с минуту Профессор вновь засуетился, замотал головой. Однако, здесь была невесомость, поэтому его земные привычки и движения выглядели нелепо.
– Я вскочил в челнок в последнюю минуту. Чуть было не опоздал. Да еще со мной груз большой. Как только разрешили перемещаться, я стал вас разыскивать. Вы не возражаете, я посплю. Практически не спал, упаковывал приборы.
Он подсунул под ногу свободный ботинок и тут же отключился.
«Интересно. Надо же, мне не сказал, что тоже летит».
Фил включил монитор, вмонтированный в спинку переднего кресла, и занялся просмотром новостей. Профессор посапывал рядом. Периодически нос его оживал, двигался из стороны в сторону. Так они сидели, каждый занятый своим делом: Папор спал, Фил смотрел на монитор.
Через некоторое время новости перестали его интересовать.
«Почему Ник Папор не сказал, что полетит с ним на одном корабле? В его поведении не было даже намека на то, что они станут попутчиками. И зачем он летит, какова его цель?» Множество вопросов возникало в голове, и ни на один из них у Фила не было ответа.
«Слишком много «почему» и «зачем». Слишком мало исходной информации».
Все это тревожило. С мыслью, что скоро он получит ответ на свои вопросы раз профессор здесь, Фил попытался уснуть.
Однако, до остановки на околоземной станции ему поспать так и не удалось. Предстояло дозаправиться, взять на борт пассажиров для доставки на Луну, где они работали вахтенным методом. Было несколько часов свободного времени и Фил отправился бродить по станции.
Собственно «бродить» – сильно сказано. Большую часть станции занимали инженерно-технические помещения и научные лаборатории, куда посторонним вход запрещен. «Гулять» можно лишь по трехсотметровому коридору, который имел кольцевую конфигурацию. От него отходило несколько ответвлений, заканчивающиеся небольшими боксами. Некоторые из них были специально предназначены для досуга: тренажерные залы, кафе, помещения для просмотра фильмов и новостей, видеосвязи и тому подобному. С последнего посещения тут почти ничего не изменилось, лишь добавилась пара новых модулей.
Фил проходил второй круг по замкнутому коридору, когда мимо него прошла женщина. Что-то до боли знакомое показалось в её фигуре. Фил оглянулся. Женщина – тоже. Сомнений больше не было. Это была Кира. Это точно Кира.
– Вот так встреча! Кира, вы ли это?
Женщина, развернулась, заулыбалась и бросилась к нему. Не доходя нескольких шагов, остановилась и, широко улыбаясь, сказала:
– Да, это я, капитан, здравствуйте.
Она сделала несколько движений, как будто хотела обнять его, но засмущалась. Наконец, решилась, обняла его и прижалась к плечу.
– Не ожидала вас здесь увидеть. Я так рада, так рада.
Когда она подняла глаза, лицо её было в слезах.
– Что же вы, Кира, плачете?
– Это я от радости. Я тут…Да ладно. Пойдемте, посидим, где-нибудь.
Они сидели в баре друг против друга, молчали, разглядывали друг друга и улыбались. Так продолжалось довольно долго. Первой подала голос Кира:
– А вы совершенно не изменились.
– Вы тоже. Только похорошели ещё больше.
– Да ну вас. Тут тоска, а тоска убивает, от нее дурнеют и худеют. Жаль, что из наших здесь только я. Ребята рады были бы вас увидеть.
«Я свинья, – подумал Фил, – за все время даже не поинтересовался, как сложилась судьба сотрудников 235-ой. Только, когда встретил Киру, вспомнил о ребятах. А они, практически, спасли мне жизнь, или хотя бы сочувствовали, переживали, помогали. Это несмотря на то, что пробыл с ними не много времени. А я приписал все заслуги Эл. События тех дней повлияли на мою судьбу. Свинья, в квадрате!»
Теперь, глядя на Киру, стыдно было, и он не решался задать вопрос прямо, как сложилась жизнь у остальных его товарищей, сотрудников 235-ой. Но Кира сама рассказала. И о том, как попала сюда, на околоземную орбитальную станцию.
– После того, как вас отправили, мы практически каждый день интересовались вашим состоянием. Эл была с нами постоянно на связи.
«Надо же! А мне ничего не говорила.» – удивился про себя Фил.
– Ну вот. Мы проработали в известном вам составе, за исключением Эл, – Кира загадочно улыбнулась.
– Кира, Эл погибла.
– Как погибла? – Глаза ее расширились. Она отодвинулась от Фила, как будто он сказал, что смертельно болен опасной заразой. Замахала на него руками, пытаясь что-то сказать, но у нее не получалось. Понятно, для Киры это была шокирующая новость. Хотя она и недолюбливала Эл, женщина она была очень впечатлительная и чувствительная. Фил пожалел, что так прямо, без подготовки, вывалил на Киру эту трагическую новость.
Через минуту он вернулся с водой. Сделав несколько глотков, она смогла говорить.
– Как это случилось? – заикаясь и шмыгая носом, спросила она
– Погибла при извержении вулкана. Точнее пропала без вести, а так, как это было под водой, шансов у неё не было.
– Давно это было?
– Прошло больше четырех лет.
Кира вновь заплакала. Рыдания сотрясали её плечи.
Фил довольно долго ждал, пока она успокоится. Наконец, она окончательно высморкалась и посмотрела на Фила своими огромными глазами, все еще полными слез.
– Как это печально.
– Да, Кира. Ну что делать. Надо жить. Эл уже не вернешь. А как ребята?  Поддерживаешь с ними связь.
– Не со всеми. Прислали нового начальника. Через три месяца он почти полностью поменял состав станции. Дик Старый остался, ему смысла не было куда–то дергаться, тянул полтора года до возрастного предела. Друз перешел на другую станцию, там же на Марсе. Дик Молодой – на Земле, в институте, ушёл чисто в науку. Бильмонт – на Луне, инженером. Про вас ничего не знаю, кроме того, что вы были с Элимантой, – глаза ее вновь наполнились слезами.
– Так получилось. В общем, мы расстались. Она в экспедицию устроилась уже без меня. Я не сразу узнал, что с ней случилось.
– А чем сейчас занимаетесь?
– Направляюсь в дальнюю экспедицию, без конечного пункта назначения, – почти не соврал Фил.
– Это должно быть интересно?
– Не думаю. Перспектива провести несколько месяцев в анабиозе, затем еще несколько недель дистрофиком. По мне это малоприятное занятие.
– Все равно, какое-то разнообразие. А у меня каждый день похож на предыдущий. Завыть от тоски не дает научная работа. Хотела бы заняться ей на постоянной основе, но это удел немногих.
Так это ваш корабль распустил паруса на орбите Луны? Такой огромный. Отсюда видно. Луну закрывает. Эх, жаль, что поздно узнала, а то попыталась бы попасть в эту экспедицию. Все равно, вы счастливчик. Верно, у вас много было конкурентов?
 – Ни одного. Мне предложили. Я согласился.
Так они проболтали несколько часов: о личной жизни, о работе, об отдыхе, о Земле, о Космосе. Кира устроила ему небольшую экскурсию. Показала свой, как она выразилась «закуток» и место работы. 
Глядя на Киру, Фил подумал, что все могло пойти по другому сценарию. Возможно, у них с Кирой могли бы завязаться длительные, не исключено, серьёзные, отношения. Тогда, на станции, ему она очень нравилась. Она и сейчас была привлекательная, но оценивал он её мозгами. Сердце в этом не участвовало. В том месте, где должны находится сердечные привязанности, образовалась пустыня. Он был уверен, Эл выжгла все чувства и интерес к женщинам.
Заработал зум интелфона.
– Все, Кира! Жаль, конечно, расставаться, но мне пора.
– Да? Так быстро прошло время. Я очень надеюсь вновь встретиться. Я дам свой номер. Вы, как только вернетесь, свяжитесь со мной.
– Хорошо. Назовите номер, я запомню.


* * *

Уже, направляясь на посадку в шаттл, Фил подумал: «Вряд ли, мне пригодится ее телефон. Забуду его через пару дней».
Но он ошибался. Номер Киры он будет помнить. То ли от того, что этот номер – единственное, что связывало его с прошлым, то ли Папор изрядно поработал с его мозгами. Этот номер будет с ним всегда, даже, при желании забыть, он будет упорно всплывать в памяти.
А теперь их дороги с Кирой кардинально разошлись. Шансы, что, когда-нибудь они встретятся, ничтожно малы, практически равны нулю.
 Фил вернулся в шаттл. Папор по-прежнему спал, повиснув на ремнях кресла. Предстоял утомительный перелет к орбите Луны.
Встреча с Кирой растеребила душу, воспоминания упорно лезли в голову. Фил им не сопротивлялся.


















Глава 3.
Эл.

Не сказать, что Фил пользовался большой популярностью у женщин. Внешность его, оставляла, при поверхностном взгляде, образ-впечатление грубого самца. Некоторых женщин это привлекало. Когда-то, в одном журнале, Фил прочитал объемную статью о древних японских женщинах – гейшах, после чего в его сознании закрепилась мысль, что женщины созданы для того, чтобы ублажать и скрашивать тяжелый жизненный путь мужчины. Умные женщины – для умных мужчин, не очень умные – для всех остальных. Красота физическая для него особого значения не имела. Однако женщины совсем уж некрасивые полностью исключались из его внимания так как ни коим образом не подходили на роль «женщин-гейш». Так что у Фила с женщинами обычно складывались дружеские отношения на некоторой дистанции, а если они и переходили в «романтические», то быстро заканчивались бурными скандалами и разрывами. При этом Фил оставался спокоен и непроницаем, как древних йог, пассия же его бесилась и извергала буйный нелитературный лексикон. Годами эти дамы мстили Филу и создавали ему репутацию морального садиста. Так как Фил работал как правило в закрытых обособленных коллективах, понятно, что романов у него было немного.
Если Фил и не достиг за прошедшие годы успеха у женщин, то это послужило ему на пользу в карьерном росте, не отвлекало и не раздражало. К 32 годам он уже твердо стоял на ногах, достигнув должности начальника службы безопасности и жизнеобеспечения планетной станции. Должности ответственной, требующей большого объема теоретических знаний, практического опыта и умения организовать работу всего коллектива, в том числе в экстремальных условиях.
В этот год он фактически сразу после прибытия на станцию ИС -325 М, исполнял обязанности руководителя всей станцией, так как начальник был отозван с признаками пароксизмального состояния по невротическому типу.
Надо сказать, что обычно работа одним коллективом на планетарной станции составляет не более двух лет, иначе параноидальные признаки начинают наблюдаться у 80 % сотрудников. К третьему году совместного проживания в экстремальных условиях все ненавидят всех, включая земное начальства, красноватый день, черную ночь и т. д. и т. п. Народ перестает работать, общаться друг с другом, начинает воровать продукты, запираться в боксах, жевать все украденное в ночное время и писать друг другу ехидные сообщения.
В свое время, какой-то умник-психолог, в целях существенной экономии средств, предложил менять каждые полгода, кроме руководящего состава, 25% коллектива одной станции на другую. Особо «буйных» могли отправить грузовым бортом на «курорт»: центральную орбитальную станцию. Неназванный психолог доказал высокому начальству, что пребывание на станциях сотрудников можно без ущерба для их здоровья продлить на пять лет. Начальство мгновенной оценила новаторство, и повелело немедленно претворить рационализаторское предложение в жизнь.  Говорят, экономия средств оказалась огромной, а с повышением случаев пароксизмального состояния у руководителей пришлось смириться.
Фил был переброшен на ИС- 325М с другой станции, расположенной в 32 милях к северо-востоку, где проработал почти год в должности основного спеца службы безопасности и жизнеобеспечения. Это называлось «прибыть по обмену».
На 325-ой Фила ждал сюрприз: отсутствие его непосредственного руководителя, приказ о назначении его заместителем руководителя СБЖ с исполнением обязанностей начальника, ЧП в виде отсутствия более суток двух сотрудников, судьба которых была неизвестна, и  двух других, которые восемь часов как отправились  на поиски. Трое оставшихся, перебивая друг друга, изливали на Фила все эти сюрпризы. Из этого гомона Фил понял только, что на станции ЧП и что, пока он пять часов полз на марсоходе по красной планете, его повышали по службе от спеца к заместителю и наконец до начальника станции.
– Заткнитесь! – Фил произнес эту грубую фразу без надрыва с идиотской улыбкой на губах.
Они умолкли, но тишины не наступило, в блоке стоял противный, с металлическим скрежетом гул.
Три нечёсаных, неумытых физиономий уперлись в Фила вопросительным взглядом: «Что делать?».
– Давно вы живете с этим грохотом и скрежетом?
–  Неделю назад отлетел кусок железяки ограждения от внешнего насоса и скрежетает. Но это не опасно, он когда-нибудь вылетит, – пропищала нежнейшим голосом одна из особей, похоже женского пола.
–  Скрежетает, вылетит – передразнил Фил.
–  А включить резервный не догадались? Как можно жить и спать в таком грохоте? –  проворчал Фил.
– Так по инструкции не положено, – пропищал нежный голосок.
– Включить, отключить, вытащить железяку, и включить, – по-моему не сложные манипуляции. Кто из Вас старший? – строго спросил Фил.
– Мы все научники, – вновь ответила женщина.
– Ясно. Кто дальше всех на станции?
– Я здесь 2 года и 3 месяца, – снова подала голос женщина.
– Вы что работаете столько без «обмена»?
–  Да, мне сказали, что научников, научных сотрудников, это не касается.
– Странные у вас здесь порядки, – констатировал Фил.
Двое мужчин опустили головы. Один уставился в пол станции, другой скреб рыжеватую шевелюру скосив глаза в сторону входного монитора.
–  Представьтесь и представьте сотрудников станции, – усталым голосом распорядился Фил.
– Мне, я понимаю представляться не надо, как я понял, вы, не нарушая инструкций, вскрыли сообщение о моем назначении и ознакомили всех присутствующих. Теперь ознакомьте и меня, – съехидничал Фил.
– Тут такое творилось последние месяцы и дни – начальник убыл, что в сообщении не знали, думали там особые инструкции. А нам …, – оправдывалась женщина.
– Представьтесь! – перебил ее Фил.
–  Я Кира Кильмонд, биолог, по реестру безопасности и жизнеобеспечения – врач, врач-анестезиолог и инфекционист, пищевой химик-технолог. Опыт проживания на станциях: Луна, Венера, Марс около пяти лет.
– Это вот, – она указала на рыжеватую шевелюру, – Кот Бельмонд.
– Как? – переспросил Фил.
– Простите. Его так называют, а не зовут, – Кира потупила глазки, – он – Георгий Бельков.  Геолог, геофизик и химик тоже. Хороший специалист.
– Я по реестру электрик и энергетик, – подал голос рыжий.
– Уберите этот скрежет, дышать и жить мешает. До редуктора как добраться знаете?
– Знаю. – проворчал рыжий Георгий.         
– Идите работайте, Жорж, – распорядился Фил.
–  Это Дектор Пантеромус, Кира указала на второго мужчину, он у нас самый старый, но на станции только два   месяца, – представила Кира.
– Два месяца и двенадцать дней, переведен после монтажа 27– й резервной, – уточнил Дектор.
– Его по фамилии никто не зовет, он Дик Старый. А еще у нас есть Мик-Мик, э... Майкл Друз, но он пропал. Представляете их с Эл больше суток нет, они станции связи ремонтировали, но не сказали какие, у нас три, нет четыре, не работали. Одну они запустили, – затараторила Кира.
– Ваш опыт, должность, обязанности по станции, Дектор, – обратился к нему Фил.
–  Я – астрофизик, на стации полтора года, одновременно отвечаю за связь, но у нас основной связист – это Дмитрий Фока, которого зовут Дик молодой.
– Кира, будьте другом, посмотрите, что у нас с горячей пищей и теплым душем, – попросил Фил.
– Вы что, будете принимать душ? А как же ребята, кто их будет искать.  Они же не продержатся больше трех суток, – надула губки Кира.
 – Да, я пять часов провел в скафандре, зверски хочу есть и приму с удовольствием душ. И если Вы, Кира, действительно живете на Марсе столько времени, сколько говорите, то должны были заметить, что через два часа наступит ночь, ночью будет песчаная буря. Какие-либо поиски в таких условиях продолжаться не будут, – начальствующим тоном настаивал Фил, – давайте дождемся поисковой группы.
–  Идите, Кира, и обеспечьте мне: во-первых, теплый душ, во-вторых, горячее питание, – приказал Фил.
У Киры на глазах появились слезы, она резко повернулась и быстро направилась в сторону хозблока.  Плечи ее сотрясались от рыданий. Сквозь слезы можно было различить: «Вы – циник, какой вы циник и ... жестокий... они в бурю не выживут».
Фил передернул плечами, как от холода, и обратился к Дику Старому.
– Доложите, как пропали сотрудники.
В это время наступила тишина. Это Бельмонт починил насос.
– У меня сердце замерло от неожиданной тишины, думал: опять ЧП, Русские говорят: «Пришла беда – отворяй двери», – широкое лицо Дика расплылось в идиотской улыбке.
– Докладывайте, – Фил нахмурил брови.
Дик Старый докладывать не умел. Его рассказ о ЧП был насыщен массой ненужных деталей и грозил затянутся надолго.
Фила качало от усталости.  Больше пяти часов он тащился по поверхности Марса. Расстояние не малое для марсохода с запасом хода в 8 часов работы, не самая продвинутая модель.  Обитаемые станции типа ИС-325 М или В (М – марсианская, В – венерская), базовая модель, которая разработана лет 20 назад; очень хорошо себя зарекомендовала в различных условиях. Модернизировалась почти каждый год. Первая модификация из серии 325 выпущена лет 12 назад. Работала надежно и безотказно. Марсоходы разрабатывались одновременно со станцией и в количестве трех штук прилагались к ней.
Задача, которая ставилась перед персоналом 325-ой, – обслуживание станций дальней межпланетной связи, дополнительно-научная и экспериментальная работа.
Из доклада Фил понял, что на станции трое сотрудников-научников, основное направление деятельности – научные исследования, с ними Фил познакомился. Трое инженеров: Дмитрий Фока (Дик Молодой), Майкл Друз (Мик-Мик), Бэн Симон Абу Али (Бэн Короткий. Прозвище не по росту, а по короткому замыканию, которое он устроил на одной из станций). Последняя – это женщина: Эл Силона, имя и фамилия в одном флаконе, как выразился Дик-старый, – человеческий врач, инженер медоборудования, специалист БЖД, штатный психолог и конченная стерва с большим стажем работы во всех перечисленных специальностях.
Начальник станции с ума сошел не сразу, странности начали замечаться месяц-полтора назад. Сначала у него наступила какая-то апатия ко всему: ему докладывали, что сломались два марсохода; последний раз он ими пользовался и выключил терморегулятор, поэтому электроника сначала замерзла, а затем расплавилась при попытке включения. Он перестал отвечать на запросы начальства, затем впал в другую крайность: закрылся в спальном боксе, по ночам кричал, ругался с кем-то или плакал, звал какую-то Мэриин.
Вся станция провела общее собрание и постановила: сообщить наверх о странностях начальника, при первой возможности его связать и отправить на орбиту транспортным ботом. Что и было сделано.
Особая заслуга в проведении операции по выманиваю начальника из бокса принадлежала Эл Силоне. Непросто далась операция по связыванию начальника, мужчины не хилого. Но все прошло без особых потерь, если не считать, что он лягнул Дика Младшего и пытался укусить Дика Старшего.
Фил слушал все это и чувствовал, что уплывает, теряет логическую нить доклада.
Появилась Кира с сообщением, что все готово.
Фил сказал, что примет душ и потом, по прибытию поисковой группы его разбудить, если вернутся без пропавших сотрудников.
– Вы что, спать будете? – У Киры округлились глаза.
–  Да! Буду спать! Если позволите. Давно поисковая группа выходила на связь?
– Минут сорок назад.
– Запрашивайте через каждые 20 минут. Меня будить в двух случаях: пожар на станции и отсутствие связи с группой в течение полутора часов. Контроль возлагаю на Белькова. И попрошу привести себя в порядок, а то скоро насекомых разведете, – распорядился Фил.
 – А вы в курсе, что на Марсе жизни нет, если и может появится насекомое на станции, то только если кто-то занесет его извне. – съехидничала Кира.


* * *

В спальном боксе руководителя, на удивление, все сияло стерильной чистотой.  Фил принял душ, достал из баула чистый комплект белья. На столике аппетитно дымилась чашка с супом, но на ужин не осталось сил. Было ощущение, что он заснул между вертикальным и горизонтальным положениями.
Фил проснулся, однако осознание окружающей действительности всплыло не сразу.  Казалось, прошло несколько минут. Затем Фил начал включаться в процесс: где он и что с ним произошло за последние часы.
Сонливость медленно уходила, уступая место сознанию и чувству тревоги. Остатки сна согнал холодный воздух термофена. Проверенный способ быстро взбодриться. Правда фен применялся в целях медленной просушки клея. Но принято было использовать его и для других целей.
Когда Фил открыл дверь бокса руководителя, из кают-компании слышалось позвякивание посуды и приглушенные голоса, женское хихиканье. Фил понял, что все живы и здоровы, обе группы вернулись на станцию.
Широко распахнув дверь кают-компании, Фил решительно вошел в помещение.
Все сразу притихли, и кто быстро, кто медленно, поднялись со своих мест. Лишь двое продолжали сидеть.  Незнакомая брюнетка со стрижкой под мальчика уставилась на него черным глазами, с выражением наглого любопытства.
«Это однозначно Эл Силона», – подумал Фил.
Второй – мужчина, брюнет, довольно смазливой внешности. Мужчина никак не прореагировал на появление Фила и продолжал с аппетитом поглощать пищу.
«Этот, кажется, не признает никаких авторитетов, с ним будет непросто. Судя по свежей царапине на руке, монтажник, недавно занимался ремонтными работами. Скорее всего Майкл Друз. Мик-Мик. Хм... Называют за глаза.  Этот не позволит себе откликаться на Мик-Мик», – отметил про себя Фил.
– Всем добрый вечер, как я понял ЧП не будет.
Все громко задвигали стульями, шумно рассаживаясь по своим местам и обсуждая произошедшее. Только брюнетка Эл по-прежнему нагло сверлила гласами Фила и ее напарник и дальше смаковал блюдо, как будто занимался самым важным делом своей жизни. Явно, его поведение выглядело демонстративным.
«Да, этот фрукт доставит мне хлопот», – подумал Фил. И, как бы отвечая на вызов Мик-Мика, даже не бросил взгляда в его сторону.
Кира принесла столовый прибор и налила Филу чашку супа. – Ешьте, будет еще второе и третье, если Вы не против, – загадочно улыбнулась Кира.
Судя по розовым пятнам на ее лице «третье» уже лилось ручьём, который пресекло появление Фила. Но он громко открыл дверь, обозначив так свое скорое появление, емкости с вином мгновенно ушли под стол.
– Спасибо, Кира. – Поблагодарил Фил. Про себя же отметил, что Кира, как и другие сотрудники станции, умыты, причесанны и одеты в чистые комбинезоны. А на Кире еще и симпатичная красная кофточка. Ему, как начальнику, было приятно, что его указание выполнено. Вдвое приятно, что выполнено всеми.
За столом стоял шум. Все разговаривали громко друг с другом, периодически бросая взгляды на Фила. Чувствовалось некоторое напряжение, как будто ожидали от Фила-начальника подвоха или окрика.
– Второе я не буду, давайте сразу по третьему, – Фил бросил взгляд на Эл. Она ухмыльнулось и отвела глаза в сторону.
Все сразу оживились, заерзали на своих местах, одобрительно закивали. Дик Старый достал из-под стола четыре емкости с вином, ловко удерживая все четыре одновременно.
«Что-то произошло между Майклом и Эл. Сидят в разных концах, упорно стараются друг на друга не глядеть», – отметил Фил.
Выпив немного вина, Фил встал из-за стола.
– Долго не засиживайтесь. Тридцать пять минут на сборы и всем отдыхать.  Подъем через 7 часов. После завтрака каждому быть готовым доложить личный план на месяц, расписанный по дням. Эл Силона, пойдемте со мной. Майкла прошу быть готовым доложить о состоянии станций КС и дать предложения по их возможному ремонту, – распорядился Фил.
Фил предчувствовал, что, если бы обратился к Мик-Мику грубо командным тоном «Доложите!», породил бы конфликт. Майкл встречал такой типаж мужчин, которые считают себя умней других, демонстративно не признают начальство над собой. В то же время Фил знал, что такие люди, как правило, являются хорошими, знающими специалистами, с которыми лучше советоваться, чем давать указания по их профилю работы. Такие не терпят вмешательства других в сферу их интересов.
Эл, как-бы нехотя, встала, потянулась как кошка, и направилась в сторону бокса руководителя.
– Эл! – окликнул ее Фил. И показал рукой на рубку управления станцией.
Эл остановилась, подняла брови, как-будто удивляясь и подпрыгивающей походкой пошла за Филом. Видно, что предыдущий начальник принимал доклады и давал указания в своем «кабинете». Фил решил сразу сломать прежние привычки коллектива и обозначить себя иным образом.
Эл расположилась в кресле оператора, как бы сразу заняв центральное место, зажала ладони ногами, наклонилась вперед. Получился взгляд, как бы из-под лобья.
–  Эл, поясните пожалуйста, что с вами произошло? – спросил Фил.
–  Майкл Друз лучше меня пояснит все обстоятельства, – начала Эл, – из меня рассказчик никакой. 
Эл явно дразнила Фила.
Фил откинулся на спинку стула, сложил пальцы и опёрся на подлокотник, показывая всем своим видом, что он не расположен приказывать начальствующим тоном или отчитывать подчиненную.
Стараясь придать голосу мягкие нотки, произнес,
–  Вы кроме всего прочего специалист по безопасности и жизнеобеспечению. Я надеюсь, вам известно, что при внешних маршрутах данный специалист является старшим группы, кем бы она не укомплектовывалась и какие бы цели пред ней не стояли. Это инструкция! Поэтому я ..., – он сделал паузу, подбирая нужное слово, – беседую с Вами первой, как со старшей группы, – Фил доброжелательно посмотрел на Эл.
Эл выпрямилась, сжала рукоятки кресла пальцами, уперла взгляд на что-то, расположенное выше головы Фила.
– Мы, между прочим, здесь для главной цели: поддержания в рабочем состоянии станций дальней космической связи. В нашей сфере обслуживания одна главная станция, две резервные, шесть вспомогательных. Четыре вспомогательные станции не работали. У нас созданы две ремонтные бригады. Мы, я в качестве сотрудника БЖО и помощника механика и инженер Майкл Друз, два дня назад отправились на единственном исправном   марсоходе, двое других угробил бывший начальник, для ремонта станций. Одну станцию запустили, другую, самую дальнюю, не удалось, проблемы с энергетикой. Удалось развернуть солнечную стацию. Надеюсь, Вам известно, что на зарядку марсохода от солнечных батарей может уйти больше суток. Это и вызвало задержку, – Эл умолкла.
Объяснила кратко и содержательно. Но что-то подсказывало Филу, что это не вся правда.
– Почему не могли сообщить на станцию? – уточнил Фил.
– «Смерч дьявола» повредил антенну, – вялым голосом, явно соврала Эл. И опустила глаза в пол.
– Ладно, идите отдыхать. Разберемся, – махнул рукой Фил.
– Пришлите мне, пожалуйста, кто там, э..., из группы поиска, Бэна Симона.
Бэн Симон Абу Али, темный мужчина, эфиопской внешности, боком протиснулся в рубку. Улыбаясь белозубой улыбкой, спросил.
– Вызывали?
– Да. У меня пара вопросов.  Как и где Вы их нашли?
– Все просто, – Бэн собрал складки на лбу, – надели скафандры, запустили резервный тяжелый квадроход. На пути к дальней вспомогательной станции через три часа встретили их на марсоходе. Они возвращались домой.  Губы Бэна вновь растянулись в улыбке.
«И этот врет и глазом не моргнет», – подумал Фил.
– Хорошо, можете быть свободным. До завтра. Отдыхайте. Вы молодец. Все правильно сделали.


* * *

Утро Фил встретил хорошо отдохнувшим, бодрым и в рабочем настроении.
Была некоторая внутренняя напряженность из-за резкого и, главное, неожидаемого карьерного роста.  Однако Фил имел способности внутренне собираться, когда это было нужно. Через минуту от его сомнений не осталось и следа, Фил, сделав серьезное лицо, распахнул дверь кают-компании.
За столом сидела Кира: она была во вчерашней красной кофточке и, подперев голову руками, спала. Завтраком и не пахло.
– Кира, доброе утро, – поздоровался Фил.
Кира кивнула головой и продолжала спать, не меняя позы. Но вскоре до ее сознания дошла настоящая действительность. Кира подняла голову, боднула ею воздух и уставилась на Фила, часто-часто моргая глазами.
– Где все и что с завтраком?
– А все еще спят и завтрак не готов, – смущенно пролепетала Кира.
Фил нахмурился.
– Я вчера ознакомился с распорядком дня, что висит справа от входа в кают-компанию. Он что изменился?
– Это старый, очень.
– Если так, то где можно ознакомиться с новым порядком? – с иронией в голосе спросил Фил, – и почему вы в собранном состоянии, а не в постели? Вы, что не отдыхали всю ночь?
– Нет, я отдыхала и хорошо знаю действующий распорядок, – Кира покраснела, – просто ребята..., у нас так всегда было, демократично...
– Понятно, – Фил ухмыльнулся, – теперь, Кира, все будет по-другому.
– Как это по-другому?
– Весело и интересно. Идемте, Кира, на пищеблок.
Над входом в пищеблок висела табличка: «При весе М и Ж свыше 100 кг – вход воспрещён»
– Табличка мне нравится, только перевесить надо поровнее. Займитесь сегодня этим с Дектором.
– Не поняла, чем нам заняться, – Кира с удивлением посмотрела на начальника.
– Перевесите табличку ровно и вообще, красивей перепишите.
– Вы это серьезно?
– Очень серьезно, Кира. И еще, после завтрака изволите мне сообщить о ваших личных планах работы на сегодня, а к обеду составьте график дежурств, план хозяйственных работ на ближайшие тридцать дней, и будьте готовы после ужины кратко, подчеркиваю очень кратко, изложить, что вы сегодня сделали по вашему же плану, – отчеканил задание Фил.
 – Это что, только меня касается? – Кира сделала удивленные глазки.
– Что? Что завтрака нет? А вообще у Вас есть продукты, график поварства? Или это опять власть народа? – возмутился Фил.
– Да нет, все есть, только замороженное. У нас так было заведено, кто что хочет, тот и ест.  Эл, например, только кофе пьет и курит, а Мик-Мик вообще не завтракает, – оправдывалась Кира.
– Что это за дурацкое имя такое «Эл»? Это же мужское имя! – возмутился Фил.
– Её зовут кратко, так удобно. Она же Элиманта. Длинное имя, поэтому ее зовут Эл. Да она..., ей подходит, она и есть, как мужик, – захихикала Кира.
– Поступим так. Сэндвичи, замороженные есть?
– Да, есть!
– Кира, вы готовите сэндвичи. Вы сколько съедите сэндвичей?
– Один.
– А кофе пьете?
– Да. – Значит так, готовите три сэндвича, мне с любой начинкой. Я готовлю кофе.
– Ой, мне это нравится, а начальник может готовить?
– Может, Кира, очень даже может. Пока будет разогреваться наш завтрак, найдите мне старые коды блокировки двери пищеблока.
– А это вам зачем?
– А это, Кира, сюрприз, потом узнаете.
– Что-то вы задумали хитрое, господин начальник, – в голосе Киры прозвучали нотки легкого кокетства.
Завтракали вдвоем в кают-компании. Несмотря на громкие разговоры, шум, доносившийся из пищеблока, никто из сотрудников не вышел.
Кира спросила, – А зачем вы закрываете пищеблок?
– Буду пропускать только по пропускам. Но у вас, Кира будут особые привилегии: поручаю вам работу по учету запасов и расходу продуктов. Сегодня же оформим эти ваши обязанности отдельным распоряжением. Считайте, что я вас повышаю по службе с увеличением денежного довольствия.
– Увеличение оклада мне нравится, а увеличение обязанностей не очень, – прожёвывая сэндвич, заметила Кира.
Когда все следы трапезы были уничтожены, двери пищеблока заблокировали, Кира пошла к себе готовить планы, Фил достал из сейфа бортовой журнал и, подключив его к блоку дешифратора, углубился в изучение.
Не прошло и двадцати минут, как в дверь его бокса кто-то негромко постучался.
Фил выключил монитор.
– Да! Войдите.
Дверь приоткрылась, и в нее просунулась рыжая шевелюра.
– Там народ собрался на завтрак, а кухня закрыта, – в дверном проеме показалась физиономия Георгия Белькова. На лице застыло выражение недоумения: «Как же так, он хочет есть, а все закрыто?».
– Все собрались? – спросил Фил.
– Ну да, только нет Киры и этот, Мик.., э...м.. Друз не подошел, но я их сейчас позову.
– Киру не надо, у нее важное задание, а Майкла зови, я выйду через пару минут.
Георгий осторожно закрыл за собой дверь.
Фил убрал журнал в сейф. Выждал пять-семь минут и направился в кают-компанию.
Народ сидел за столом плотной кучкой. Физиономии выражали недовольство и решительность в отстаивании своих интересов и сложившихся порядков. Все пары глаз устремились на Фила в ожидании объяснений. Только Элиманта – Эл сидела в стороне, на начальника не глядела, курила и выпускала изо рта кольца дыма.
«Оправданий не дождетесь!» – подумал Фил.
– У меня к вам несколько объявлений, – как можно спокойнее и доброжелательнее произнес Фил и одарил всех ослепительной улыбкой.
Все, кроме Эл, вытянули шеи в сторону начальника. Элиманта продолжала сидеть нога на ногу и смотреть в сторону. Фил бросил на нее взгляд и с удовлетворением отметил, что она слегка напрягла внимания, как лошадь Пржевальского, «стриганула» ушами
– А где у нас Майкл, я персонально ничего повторять не буду, – начальствующим тоном произнес Фил.
– Я присутствую, – Майкл Друз появился в дверном проеме и остался там стоять, прислонившись к дверной стойке. Глаза его в наглой усмешке уставились на Фила. Он всем видом своим как бы выражал вопрос и ответ: «Да что ты можешь сказать умного?»
Фил выдержал паузу, окинул всех взглядом и не спеша, как можно мягче произнес небольшую, но содержательную речь.
– Вы все не первый день в экспедиции и прекрасно знаете, что первое правило, позволяющее всем нам выживать – это дисциплина и порядок, доведенные до маразма. Скажу прямо, новость о моем назначении была для меня полной неожиданностью, вам все это известно. Замечу также, я не в восторге от этой должности и начальствующего опыта у меня практически нет. Но понимаю, что в наших условиях дисциплина и порядок – это жизнь ваша и моя, и я отвечаю за каждого из вас. Впрочем, и каждый из вас отвечает за мою жизнь. Здесь так, и другого не дано. Я каждому из вас хочу быть другом, но спрашивать буду как с врагов. Теперь объявления:
– Первое: доступ в пищеблок ограничен, Кира мной повышена в должности до эконома: кухня, запасы, расписание, очередность дежурств – это теперь на ней. Почему на ней? Отвечу – она мне нравится.  Сразу скажу получать она будет больше на двадцать пять процентов.
По комнате пробежал шум недовольства, по всей видимости Киру не очень жаловали в коллективе.
– Может быть в процессе нашей совместной деятельности мне кто-то еще понравится. Вы это сразу поймете по появлению у любимчика дополнительных обязанностей.
– Второе: прием пищи будет по часам, в экстренных и других непредвиденных случаях выделяется дополнительное время. От дежурных по пищеблоку прощу соблюдать график. Считайте, что если не успели или поленились, завтрак, обед или ужин отменяется.
Снова пробежал рокот недовольства.
– Понимаю, – прервал возмущение Фил, – это жестко. Но так мы в один прекрасный день голодать не будем, да и Кире, как завхозу будет легче работать.
– А у нас раньше заведовал запасами Бельков и ничего, все было нормально, – прозвучал голос из народа.
– Властью, данной мне свыше, – Фил поднял глаза и палец вверх: – я меняю Белькова на Кильмонд. Придется вам всем с этим жить.
– И, наконец, третье: объявляю на сегодня выходной, надеюсь вы его проведете с пользой для себя и для дела. Прошу подготовить личные планы на месяц, научные и производственные. Согласовать их с календарем, и завтра, после завтрака, поделится ими со мной.
– Да, дополнение, чтобы вас в конец не расстраивать, в 12.00 будет полдник. Приготовит его, как и обед, и ужин, не будем так резко менять традиции, – господин Бельков. На следующие дни Кильмонд подготовит график дежурств. Вопросы имеются?
 Вопросов не было. Дальше день прошел без происшествий. Вначале, сотрудники станции разбивались по парам и кучкам, полушепотом обсуждали перемены. Иногда до слуха Фила доносился чей-то возмущенный голос. Но вскоре все успокоились, разбрелись по спальным боксам. И наступила тишина.
«Ну, все, – подумал Фил,– быстро они выпустили пар».
Обед и ужин прошли спокойно и почти вовремя.
Фил целый день занимался делами. Друз знакомил его с состоянием и процессом ремонта станции, обсуждали по большей части техническую часть. Затем он разбирал вещи, обустраивался в своем боксе, изучал бортовой журнал, знакомился с картами.
Так прошел первый полный день на станции.
Засыпая, в тот вечер Фил думал: «Вот, попал. Еще пару дней назад строил планы на отпуск на Кубе, а тут ураган событий. С этим неожиданным повышением, с этим разболтанным коллективом. Столько сразу свалилось на его голову». Почувствовал, как откуда-то из глубины души поднимается волна возмущения.
«Стоп! Так не пойдет! Надо смириться с возникшими обстоятельствами, в первую очередь – успокоиться».
Фил потянулся, заложил руки за голову:
«Да... Куба это что-то, это рай на Земле. Какой контраст: здесь на этой красной безжизненной, враждебной человеку планете, и Куба: синее небо, аквамариновое море, ослепительно белый песок и ла-а-асковое море. Попадая на Кубу после очередной экспедиции, ходишь целую неделю как шальной, с ощущением нереальности – просто кино». – Фил улыбнулся своим воспоминанием.
Фил, сколько себя помнил, всегда любил вставать рано. Несмотря на перенасыщенные событиями последние дни, утром он проснулся очень рано.
Не успел свесить ноги с кровати, как услышал, как кто-то скребётся в дверь спального бокса. Включил монитор домофона и увидел Киру, стоящую пред дверью. Она, наклонив голову, скребла ногтем кнопку вызова.
Фил быстро оделся и открыл дверь. От неожиданности Кира отпрянула назад. Посмотрела на Фила и быстро-быстро заморгала глазами.
– Извините, – прошептала она. Я только хотела, – она умолкла, опустив глаза, так и не сказав, что хотела.
– Заходите!
– Простите! Я, наверное, вас разбудила.
– Нет. Я уже не спал. Что привело вас ко мне в столь ранний час?
– Я ненадолго. Все спят, я опасаюсь, что меня увидят, как я выхожу из вашего бокса.
– И что же? – спросил Фил
– Как что? – Прошептала Кира. – Скажут, чуть ли не в первую ночь нырнула к начальнику в кровать. Это нехорошо.
– Да. В первую ночь – это нехорошо! – Улыбнулся Фил.
Кира была так возбуждена, что не заметила иронии в словах Фила.
– Вчера вечером, когда вы ушли, у нас произошло весьма чрезвычайное событие, – Кира смотрела на Фила широко раскрытыми глазами, пытаясь что-то сказать, но слова как будто застревали у нее в горле. Наконец, Кира залпом выпалила, – Эл подралась с Мик-Миком.
– Как подралась? – Удивился Фил.
– Расцарапала ему лицо.
– За что?
– Она сказала ему, что он подлец и трус.  А Друз послал ее.
– Да, это очень серьезно. Но в чем причина конфликта?
– Дик, который Молодой, сказал, что Друз бросил Эл умирать и уехал на Четвертую станцию.
В марсоходе запаса воздуха оставалось только на одного, чтобы добраться до спасательного бокса Четвертой. Эл нашла бокс второй, которую они должны были ремонтировать, но не успели из-за сильной бури. Воздух поступал с перебоями, и Дик с Бэном нашли ее полуживой. Ей повезло, что поисковый отряд начал поиски со второй. Бедная Эл, что она пережила, – Кира заплакала.
 – Хорошо, я разберусь. Теперь идите. Только никому ничего не говорите.
Когда за Кирой закрылась дверь, Фил дал волю эмоциям. Он начал ходить взад-вперед по боксу.
«Ну, я попал! Что за люди! Да это ЧП, что надо. Такого я не припомню! Нет, ну было пару раз! Но, чтобы публично, на глазах у всех драться! Что за люди! Гнилой коллектив! Я попал! Ладно, нужно успокоиться. Выйти к ним, как ни в чем небывало».
Фил сел на край кровати: «Надо подумать! Надо подумать, как действовать, надо очень хорошо подумать!»

***
  Удивительное дело, но через два часа все дисциплинированно сидели за завтраком и мирно беседовали, как хорошие друзья и спаянный коллектив.
Фил вошел в кают-компанию и поздоровался:
– Всем доброе утро.
Сотрудники в разнобой ответили: кто «здравствуйте», кто «доброе утро».
– И вы здравствуйте, господин начальник, – Эл нагло вытаращила свои черные глаза на Фила. В них бегали «веселые человечки».
«Ну и наглость, даже не тени грустных выражений на лице», – подумал Фил.
Обращал на себя огненно-красный след на лице Майкла Друза, даже два следа: один яркий, другой бледнее шли параллельно – ото лба через правую бровь и всю щеку.
«Как она ему глаз не повредила?» – подумал Фил.
– Что у вас с лицом? – спросил Фил.
– Поранился ночью, когда вставал в туалет, – пробубнил себе под нос Майкл, не отрывая взгляда от своего видеофона.
– Эл, вы же еще и доктор, обработали бы раны.
– Уже!
– Что уже? – в недоумении спросил Фил.
– Обработала раны, я же доктор.
«Ну и дела, сама нанесла, сама полечила, – подумал Фил, – может у них роман. Надо спросить Киру. Ничего не понимаю. Какой-то неадекват! А Кира молодец, завтрак приготовила вовремя и вкусно, даже стол сервировала и живой цветущий кактус откуда-то принесла. Надо ее похвалить. Она это, кажется, любит. Хоть в чем-то мне повезло, сходу приобрел оперативные позиции.  Не успел освоиться в новом коллективе, как нате вам – сразу получил, не напрягаясь, «хорошо осведомленное доверенное лицо». При этом очень даже недурной внешности, – Фил мысленно покрутил несуществующий ус, – вербовать никого не надо, это лицо само нарисовалось, да еще с утра пораньше», – эта мысль прибавила Филу настроения.
– Попрошу переслать личные планы, о которых я говорил вчера, – распорядился Фил.
– Если у меня будут вопросы, обращусь персонально, – Фил специально исключил начальствующие фразы типа «вызову к себе».
– Всем приятного аппетита!
– И вам того же, – вновь съехидничала Эл.
До обеда Фил просматривал планы сотрудников. Надо отдать им должное: почти все планы были составлены профессионально. Удивил Бэн Старый. В первый день, когда Бэн пытался доложить обстоятельства, при которых пропали Эл и Майкл, Фил сделал вывод, что Бэн Старый не умеет хорошо излагать свои мысли. Однако, ознакомившись с его планом, Фил поменял свое мнение. Письменно у Бэна все было изложено предельно кратко и понятно. В начале, буквально по пунктам, описана общая ситуация, что сделано, что, по его мнению, предстоит сделать, какие проблемы могут возникнуть при реализации плана, варианты их решений. Все расписано по дням. Масса пояснений для ссылок. Бэн специально написал это для Фила, так как понимал, что начальник непрофильный специалист.
«Замечательно! Достойно восхищения! Ну удивил!» – Фил понял, что произносит эти фразы вслух.
Так, просмотрев планы, Фил почти не сделал замечаний. Планов научников, по понятным причинам, почти не тронул. Сделал несколько пометок по организационной части. Расстроила Кира. В ее плане было много лишнего, будто это не план, а наброски из учебника по космической биологии. Столько внесла сумбура! Расписание по станции и планы по хозяйственной части почти не отличались от научной. Но чувствовалось, что ей очень хотелось, чтобы ее план и графики были лучшие. Фил представил, как она, закусив губку, тыкает пальчиком в планшет. Именно тыкает пальчиком, а не наговаривает текст, чтобы не допустить ошибки. Действительно, с точки зрения грамматики – все отлично, а в остальном – перестаралась. Фил начал вносить правки, но вскоре понял бессмысленность такого занятия. Вернул все назад. В конце размашисто написал: «Молодец».
– Пусть порадуется, все-таки мой человек, – улыбнулся Фил.
Скоро Кира позвала на обед. Фил сообщил сотрудникам, что посмотрел все планы.
– Кира, мне все, – что все, он не уточнил, – понравилось. После обеда, Кира, предлагаю обсудить хозяйственную часть. Думаю, что в первую очередь, необходимо провести ревизию наших запасов и решить, что заказать. Впрочем, обсудим на совещании после, – Фил посмотрел на Киру. Она прямо вся сияла от того, что руководитель ее выделил.
– Майкл, хотел бы с вами наметить мероприятия по ремонту и эксплуатации станций.
Обед прошел в абсолютной тишине. Видно было, что народ недоволен, только непонятно чем: то ли приближением Киры, то ли выделением Майкла.
Фил решил немного улучшить атмосферу:
– Остальные планы мне также понравились, правок почти не делал. Желаю всем творческих и производственных успехов.
Когда Кира вошла в рубку управления станцией, на ее лице светилась улыбка, на ней было блузка с глубоким вырезом, которая ей очень шла.
– Садитесь поближе и будем работать, – улыбнулся Фил.
– Вот, здесь, – Фил ткнул пальцем в монитор, – этот пункт, на мой взгляд, необходимо реализовать в первую очередь.
– Какой? – Кира привстала и наклонилась к монитору. От нее завораживающе пахло, локон волос щекотал Филу висок.
«Когда успела навести прическу?» – подумал Фил, – ох! Закручу! А что? Я теперь начальник. Многие начальники заводят романы с сотрудницами. Вверху это никак не поощряется, но и не наказывается. Она симпатичная, милая девушка, да и я ей, кажется, нравлюсь. Ладно, как говорится, не гони лошадей. Присмотрюсь, а там видно будет.
– Давайте, Кира, начнем прямо сейчас с ревизии наших запасов. Подготовьте список, что нам заказать. Пишите все, что нужно. Я вас поддержу. Жаль вас отпускать, надо еще многое обсудить, но очень важно привести в порядок резервные станции ДКС. Честно, с вами так приятно общаться, но у вас полно работы.
– Я все понимаю, – Кира одарила его ласковым взглядом, – мне позвать Майкла?
– Да. Позовите.
– Постойте, Кира. Хочу спросить. У Майкла с Эл не было романа? А то знаете, э..., как бывает.
– Что вы? Они с первого дня цапались. Они люто ненавидят друг друга.
– Ну хорошо, Кирочка, – У Фила промелькнула мысль: «Я что, назвал ее Кирочкой? Ну и дела».
Но Кире, похоже, такое обращение понравилось. Она покраснела и пролепетала нежным голосочком.
– Так, я зову Майкла.
С Майклом Друзом Фил просидел допоздна. Даже ужин Кира принесла им в рубку. Но Фил замотал головой:
– Кира, спасибо, давайте попозже.
Кира еще несколько раз заглядывала на центральный пост, но они так были увлечены обсуждением, что она решила их больше не беспокоить. Оставила на столе в кают-компании для них ужин: «Если захотят», напомнила Дику Молодому, что завтра он дежурит, и пошла спать.
После того, как Фил отпустил Майкла, он еще некоторое время сидел за схемами и графиками.
Отвлек его запах табака. Он поднял глаза. Эл стояла в проеме двери, прислонившись к переборке, курила и молча наблюдала за Филом.
– Эл, могли бы вы не курить, где попало, – возмутился Фил, – вы одна курите на станции, когда-нибудь вы нас всех спалите.
– Хорошо. Буду курить в шлюзе.
– Да вы издеваетесь, там же прокачка кислородом. Еще хуже. Взорвете станцию.
– Всех не взорву, а вот Майкла с удовольствием.
– Да вы ненормальная! Вы же специалист по жизнеобеспечению, еще и доктор по совместительству, – возмутился Фил.
– Я помню. А хотите, я вообще брошу курить.
– Хорошо бы было. Для всех нас.
– Вы Майкла опасайтесь. Мой Вам совет, как специалиста по жизнеобеспечению и как доктора по совместительству, – Эл затушила сигарету о перегородку, резко повернулась и исчезла.
«Да. Что-то я засиделся, пойду спать», – вслух произнес Фил.
Проходя кают-компанию, он увидел на столе заботливо прикрытой Кирой ужин.
«Какая она молодец!» – подумал Фил, – Несколько раз, наверное, разогревала.
Но есть не хотелось.
Фил зашел в пищеблок, чтобы убрать ужин в холодильник, и увидел Дика Молодого, который стоял, вжавшись в стену. В одной руке он держал надкусанный сэндвич, в другой бутылку с соком. Из незакрытого рта на одежду сыпались крошки.
– Как вы сюда попали? – спросил Фил.
Дик молодой быстро-быстро задвигал ртом, громко проглотил. И, выпучив глаза, признался
– Вскрыл код.
– Как вам это удалось? – спросил Фил.
– Подсмотрел у Киры!
– Понятно. Давайте так: попрошу Киру, чтобы она увеличивала вам порции. Еще вариант – чаще ставить вас на дежурства, – предложил Фил.
– Не, чаще не надо!
– Тогда дожевывайте, допивайте и отдыхать, – распорядился Фил.
–  А вы будите ужинать? – Дик Молодой голодными глазами посмотрел на поднос с ужином.
Фил протянул поднос. Дик положил на поднос надкусанный сэндвич, поставил бутылку с соком и аккуратно принял поднос из рук Фила.
– Спасибо! Я тут все приберу и сменю код на завтра.
– Не забудьте, завтра ваше дежурство.
– Не забуду. Спокойной ночи.
– Будь здоров, не объешься!
Фил имел многолетнюю привычку в конце дня, перед сном, подводить итоги. Но сегодня Фил чувствовал сильную усталость, поэтому никаких итогов не подводил, разделся и буквально рухнул в постель.
Когда засыпал, промелькнула мысль: «Все неплохо. Похоже, как начальник я состоялся. Только смотри не...», – и провалился в бездну.

* * *

Как всегда, Фил проснулся рано, даже раньше обычного. Было ощущение какого-то непонятного беспокойства, тяжести в голове, в мышцах. Обычно такие ощущения возникали, когда в атмосфере Марса происходили катаклизмы.
Фил решил посмотреть метеосводку.
Когда он вошел в смежный со спальней бокс, то увидел мигающий сигнал о поступившем сообщении с орбитальной станции. Кто-то выключил звук зуммера: мигал только синий светодиод.
 Фил вспомнил, что за суетой забыл доложить о своем прибытии и вступлении в должность. Кинулся в центральный пост управления станцией.
 Включив приемно-передающее устройство, он прочитал сообщение. Начальство поздравляло Фила с прибытием на станцию и вступлением в должность, благодарило за своевременный доклад, желало успехов. Во вложении была метеосводка с прогнозом сильной бури в шесть балов по шкале Брегта и метеопрогнозные карты. Фил посмотрел на время и дату отправки сообщения: 19 час 35 мин. позавчера вечером. Когда Фил ввел контрольные цифры в компьютер и увидел результаты расчетов, то с ужасом понял, что времени для подготовки станций к противостоянию удару стихии у них практически не осталось.  Если судить по первым впечатлениям от внешнего вида станции, беспокоится было о чем. Фил вспомнил, как грохотал редуктор внешнего насоса, обшивка станции в некоторых местах задралась и были видны провода и трубопроводы коммуникаций. Под открытым небом стояла неисправная и немногочисленная исправная техника. Ладно, тяжёлый бульдозер-квадроход, он сильно не пострадает, в крайнем случае его засыплет песком, откопаем. А вот легкие марсоходы... Фил своими глазами видел, как их плющило, и они отлетали от стены «Смерча Дьявола», как картонные.
Фил вспомнил, еще с курсов подготовки, как ранее, еще до первых поселений, ученые утверждали, что на Марсе из-за низкой плотности атмосферы бури не могут причинить особого вреда, ну если только пыль осядет на солнечных батареях.
Однако первые поселенцы на себе испытали катастрофические последствия этих марсианских торнадо. И название им дали, из-за коварства последних, – «Смерч Дьявола». Действительно, некоторые смерчи достигали огромных размеров, восьми-десяти километров в высоту и три-четыре в ширину и, проносясь со скоростью в сто километров в час, практически не наносили серьезного вреда технике и сооружениям. Но в некоторых из них, нередко меньших по размерам, возникали высокоскоростные завихрения в двух противоположных направлениях. На границе их соприкосновения частицы пыли, песка и льда уплотнялись настолько, что столкновение с ними было равносильно удару каменной стены, несущейся с огромной скоростью. Со временем, с помощью обычного локатора начали определять плотность «стены» в вихре.
Десятибалльная шкала Брегта определяла степень опасности таких завихрений.
На станции было тихо. Все еще спали. На пищеблоке горел свет. Когда Фил вошел, Дик Молодой безмятежно мычал себе под нос что-то отдаленно похожее на известную мелодию блюза: «Не сердись, Крошка. Ты же знаешь, что я непутевый...». При этом он беспрестанно жевал.
– Дик, как дела?
Дик вздрогнул, бросил нож, обернулся к начальству, руки вытянул по швам.
Наклонившись вперед, выпучив глаза, быстро-быстро задвигал челюстями. Буквально двумя глотками послал пищу в желудок. Быстро смахнув слезу рукавом, Дик доложил:
– Завтрак почти готов. Начал подготовку к обеду.
– У нас развиваются непредвиденные и серьезные события, поэтому завтрак нужно провести, как можно быстрее. Сколько еще до подъема, минут сорок? Поднимайте всех по тревоге, – скомандовал Фил.
– Понял! Дик выключил плиту и стремглав кинулся исполнять приказ.
Через несколько секунд раздался сигнал тревоги, включилось аварийное освещение, и станция погрузилась в красный цвет.
Сотрудники на удивление быстро собрались в кают-кампании. Каждый входящий с тревогой спрашивал: «Что случилось». Дик Молодой пожимал плечами и кивал головой на начальника.
– Все собрались? – Спросил Фил, – Не вижу Майкла, Бельмонда и Дика Старого.
– Бельмонд и Майкл блокируют входной шлюз.  Дик Старый тестирует системы защиты и жизнеобеспечения станции. Все, как предусмотрено тревожным расписанием, – невозмутимо доложила Эл.
– Ой! – Произнес Дик Молодой, – Я должен опустить защитные жалюзи на окна, – Дик метнулся исполнять тревожное расписание.
– Отставить! – Громко скомандовал Фил, – Позовите остальных.
Когда Бельмонд, Майкл и оба Дика подошли, все устремили на Фила взгляды, полные тревоги.
– Первое, – Фил внимательно окинул всех взглядом, – кто принял сообщение Орбитального центра, ответил за меня и выключил зуммер телеграфона.
– Я, – Эл подняла вверх руку и медленно встала из-за стола, – я приняла сообщение, подготовила от вашего имени отчет, зашифровала его и отправила.
– Да, но как вы достали мой личный шифр? Вскрывали мой сейф? – Удивился Фил.
– Нет. Я воспользовалась шифром предыдущего начальника. Он его оставлял, где попало. Кстати, зум я не выключала, звуковую плату выковырял ваш предшественник. Так что, на станции не работает и голосовое оповещение.
– Зачем он это сделал?
– Трудно понять. Одним словом – неадекват.
– Второе. Эл, коли вы такая инициативная и взяли мои функции на себя, почему не доложили мне.
– У вас, в личном боксе, все сообщения дублируются световым сигналом.
– А вы до конца просмотрели вложенные файла? – С раздражением спросил Фил.
– А зачем мне это? – пожала плечами Эл.
– А затем, несравненная Эл, что в самой важной части сообщения Центр информировал о грядущей буре в шесть балов.
Над столом повисла зловещая тишина.
– А когда ожидается? – Первым подал голов Бэн Короткий.
– Завтра, к обеду, может сегодня вечером, кто знает? – ответил Фил, – благодаря моему и Эл косякам времени у нас практически нет. Состояние станции вы знаете. Поэтому на ближайшие дни я ввожу на станции режим чрезвычайного положения. Прошу всех исполнять мои распоряжения четко, своевременно и безоговорочно. Сейчас короткий завтрак и совещание.
После завтрака, который прошел в гробовой тишине, Фил обратился к сотрудникам.
– Так как вы лучше меня знаете состояние станции, прошу всех высказаться, что нужно сделать в первую очередь. Понятно, полностью подготовить станцию к удару стихии мы не успеем.
Выслушав сотрудников, Фил почти два с половиной часа давал задания, выходил наружу, на месте оценивал объем работ.
В первую очередь необходимо было закрепить внешнюю обшивку станции, отремонтировать двери ангаров и разместить в них рабочую и нерабочую технику, убрать мусор вокруг станции и все валяющиеся предметы, которыми буря может нанести ущерб. Инженерам было дано задание проверить работоспособность всего оборудования, включая резервное.
Незаметно прошел день. Бури не было, но напряжение чувствовалось во всем. Казалось, что насосы, редукторы и прочие механизмы работали тише обычного, как бы берегли силы в ожидании удара стихии.
Ночь прошла спокойно. Утром сияло солнце. Никаких признаков надвигающегося коллапса.
Было ощущение, что прогнозы – ошибка, метеокарты врут, буря, если и была, то не рядом.
Началось ближе к обеду. Фил и Бельмонд работали в двухстах метрах от станции. Закрепляли растяжки метеоблока, когда в наушниках раздался тревожный голос Эл.
–  Внимание! Бросайте все и срочно возвращайтесь.
– Эл, где фронт бури? – спросил Фил.
– Внешний метеобуй, четыре километра.
Фил описал рукой круг над головой для напартика.
– Все, уходим.
Бильмонд поднял перфоратор и стал грузить его на тележку.
– Брось его! – закричал Фил.
– И тележку тоже?
– Все бросай!
Фил вплотную подошел к Бельмонду, достал у него из-за спины фал и застегнул у себя на поясе.
– Жора, бежим что есть сил!
Трудно бежать в скафандре. Фил проделывал это много раз и почти всегда в опасных ситуациях. Упираешься изо всех сил, а ощущение, что топчешься на месте.
Через сто метров он взмок. Сердце стучало, как бешеное. Пришлось перейти на шаг. Фил поднял голову. Впереди, метрах в пятистах, увидел сплошную черно-красную стену, простирающуюся бесконечно вверх и в стороны. Фил вновь побежал. До укрытия оставалось каких-то пятьдесят метров. Фал натянулся и стал дергать его, но он продолжал бежать пока не упал. Перевернувшись на бок, он увидел барахтающегося в песке и пытающегося встать Георгия.
– Не вставай! Ползи! – закричал Фил. Сам перевернулся на живот и, как морская черепаха стал загребать песок, пытаясь ползти.
Последнее, что он видел – тяжелый вездеход, фары которого тускло горели в спустившемся мраке. Промелькнула мысль: «Даже фары не выключили». Фил почувствовал сильнейший удар и потерял сознание.




   Очнулся он от резкой, кинжальной боли в левом боку. Открыв глаза увидел, что лежит в медицинском боксе. Эл склонилась над ним и держала его руку.
Пошевелился. Сильно болела грудь. При каждом вздохе резкая боль пронизывала бок. Попытался встать.
– Лежите, лежите. Вам нельзя вставать, – Эл удерживала его за плечи.
– Как Бельмонд? – спросил Фил.
– Бельмонд жив. Коты живучие. Немного помяло его, растянул связки. Он удержал Вас. Зацепился за выступ скалы и удержал Вас на тросе.
– Что со мной?
– А вот вас потрепало. Перелом ребер, вывих левого плеча, я его вправила, многочисленные ссадины. Можно сказать, отделались сравнительно легко. Думаю, у Вас серьезное сотрясение мозга. Поэтому лучше лежать, больше пить, меньше разговаривать.
– Я в норме. Болит только бок. Я видел работающий тягач. Его что, угробили? «Бросили с работающим двигателем»? – cпросил Фил.
– Мы с Диком Молодым запустили двигатель, когда поняли, что накроет раньше, чем успеете добежать до станции. На тягаче Вас и вывезли, – пояснила Эл.
– А, ну да. Правильно сделали. Извини, что-то меня мутит.
– Не мудрено. Я же говорю – у Вас сотрясение. Народ рвется на вас посмотреть. Особенно Кира.
– Эл, выключите, пожалуйста, верхний свет что-то режет глаза.
– Я ввела вам обезболивающее и снотворное. Скоро полегчает. Хорошо бы Вам поспать.
Эл выключила верхнее освещение и на цыпочках вышла из медбокса. Фил закрыл глаза и погрузился в беспокойный сон.
Ночью стало совсем плохо. Дышать было трудно, боль в груди и в боку стала невыносимой. Кира не отходила от него ни на шаг. У Фила было ощущение, что он не доживет до утра. Несколько раз в медблок входила Эл. Вводила какой-нибудь препарат, давала Кире короткие указания: «Следи за температурой, смотри за давлением». Периодически Фил открывал глаза и видел заплаканное лицо Киры, чувствовал, как она гладила его руку. Он перехватил её руку и сжал в своей руке:
– Кира, позови Эл.
Эл порывисто вошла в медблок:
– Что случилось? Вам стало хуже?
– Нет, мне все также отвратительно. Болит все: от макушки головы до пальцев ног. Эл, я понимаю, что со мной не все в порядке и просто отлежаться не получится.
Так что, докладывайте, что со мной реально и какие у меня шансы выкарабкаться. Похоже, моя карьера заканчивается, не успев начаться.
Кира замахала руками, – он еще и шутит.
Черные глаза Эл очень серьезно посмотрели на Фила:
– Хорошо. Я ничего не сочинила. Единственное, что беспокоит, перелом ребер. Это очень серьезно. Обломки ребер повредили диафрагму и мышцы. Селезенка и печень серьезно не пострадали, но опасаюсь усиления кровотечения. Сотрясение головного мозга, как я говорила, присутствует. Считаю, Вам необходимо оперативное лечение. Я вызвала санитарный бот, но он будет только завтра, к 17 часам. Это плохая новость. Хорошая – утром придёт грузовой челнок. Считаю, Вас надо отправить в стационар на нем. Если что-то пойдет не так, то я прооперирую Вас сама, в ручном режиме.
 Кира отступила на несколько шагов назад и замахала на Эл руками:
– Ты с ума сошла. Подумала бы, что говоришь. Ты когда это делала? В ручном режиме! Сколько лет так серьезные операции не делают. Ты что, Эл, вообще, что ли? – Кира покрутила пальцем вокруг виска.
– Я настаиваю: надо дождаться санитарного бота. И как ты отправишь его грузовым челноком? Там же будут перегрузки, Кровотечение серьезное может открыться. Четыре с половиной часа полета. Да он погибнет от внутреннего кровотечения.
– Я поставлю дренаж, на всякий случай.
Фил лежал с закрытыми глазами, пытаясь удержать сознание. Боль немного уменьшилась, начала действовать очередная доза обезболивающего.  Он часто и неглубоко дышал. Наконец Фил открыл глаза:
– Я прерву ваш консилиум, девочки?
Эл и Кира замолкли, склонились над ним и, вытянув шеи, замерли в ожидании, что скажет.
– По инструкции…, – Фил проглотил липкую слюну и закрыл глаза.
– Опять шутит? – в недоумении спросила Кира.
– Шутит, значит будет жить, – выпрямилась Эл.
Фил вновь открыл глаза:
– На правах начальника исполнение моих обязанностей возлагаю на Элиманту Силону, – Фил попытался пошевелиться и поморщился.
– Лежите, лежите! Вам ни в коем случае нельзя никаких движений, – Кира положила свои руки ему на плечи, как бы удерживая от каких-либо действий.
– Решение по мне примет Эл, так как у неё больше медицинского опыта. Это все. Я полежу один. Оставьте только дежурный свет.
Эл резко повернулась, выключила свет и вышла из медбокса. Кира на цыпочках пошла за ней и прошептала: «Я буду рядом. Буду заходить потихоньку».


                ***

Рано утром пришел челнок, загруженный продуктами и оборудованием. Дружно разгрузили его, сложив груз метрах в трехстах.
Надо заметить, в грузовом челноке была предусмотрена возможность ручного управления. Для этих целей оборудовано место пилота. Но только одно. В кабине было крайне тесно. Обычно для полетов между планетой и её орбитой использовался автоматический режим, достаточно было запустить программу. Ручное пилотирование использовалось крайне редко, только когда корабль использовался для проведения разведывательных полетов.
На вездеходе привезли Фила. С большой осторожностью перенесли его в челнок и уложили на разложенное кресло пилота. Эл и Бэн Короткий оставались у корабля, остальные вернулись к станции. Бен должен был протестировать системы, внести изменения и запустить программу полета. Когда все было готово, они вдвоем направлялись к вездеходу, Эл остановилась.
– Нет, так не пойдет, – она развернулась и решительно направилась к челноку, – Я с ним.
Бэн по инерции прошел еще несколько шагов, когда до него дошел смысл слов Эл. Он остановился.
– Эл, ты что творишь, ты не поместишься, да еще в скафандре. Вернись. Не будь дурой, – он побежал за ней с намерением остановить, – Если и втиснешься, окаменеешь за пять часов.
– Короткий, отстань. Я сказала, я с ним. Идите вы все в ж…, – Эл решительно полезла в кабину пилота и задраила за собой люк. Бен безнадежно махнул рукой и напарился к вездеходу.
В корабле, как она ни пыталась, все равно получалась скованная поза. Фил был в сознании. С утра поднялась температура и теперь его колотил озноб. К тому что Эл решила лететь с ним, отнесся без особых эмоций.
 Во-первых, он понял, что эту женщину, если она что задумала, не остановить;
Во-вторых, так ему будет намного спокойнее. Когда кабина прокачалась воздушной смесью, Эл сняла свой и его гермошлем.
– Ну ты и даёшь, Эл! – была его первая фраза после длительного молчания: – если ты умудришься снять еще и скафандр, я еще больше удивлюсь.
Фил закашлялся и зажмурился от боли. На губах появилась кровь. Эл внимательно посмотрела на него и стерла кровь перчаткой.
– План действий такой: я снимаю свой скафандр, или стягиваю его хотя бы наполовину, чтобы высвободить руки. Затем, расстёгиваю твой, мне нужно только освободить грудь. Разрезаю майку. Обезболиваю место, это левая половина груди и устанавливаю дренаж с автоматическим клапаном. Он не позволит тебе задыхаться. После этого запускаю режим полета, и дальше – как Бог даст. Как, начальник, одобряешь?
– Давай сама решай, я последним распоряжением назначил тебя главной.
– Да, я вошла в роль. Мы с тобой уже на ты? Ладно. Сосредоточься на дыхании и ничего не говори. Обо мне не думай. Все будет хорошо. Работаем