8. Годы 1998 1999. Действия Правительства

§ 8.1. “Тихая война” Маслюкова

8.1.1. Накануне

До тех пор, пока в Правительстве были Анатолий Чубайс, Борис Немцов и Борис Фёдоров, темы административно-судебного произвола в делах о банкротстве обсуждались лишь в хлёстких статьях журналистов и депутатской среде. Правительство всё это словно не замечало, на крики с мест, даже на стук шахтёрских касок по брусчатке Горбатого моста под окнами Белого Дома – не реагировало. Государственное регулирование банкротств было передоверено службе ФСДН и арбитражным судам – там и вершился суд над экономикой. Прочие лица были лишь зрителями на чужом “пиру”.

Но Евгений Примаков и Юрий Маслюков, придя к власти, словно осознав вину Правительства за прошлое бездействие, решительно изменили ситуацию в сфере банкротств. Они активно реагировали на лавину писем с жалобами на банкротства и, в конце концов, объявили “тихую войну” организаторам и исполнителям банкротств из ФСДН и Госналогслужбы.

В книге Евгения Примакова “Восемь месяцев плюс…”, вышедшей в 2001 году, было отмечено,  что осенью   98-го одним из основных направлений работы Правительства была “выработка и осуществление мер против зло - употреблений в сфере приватизации и махинаций, связанных с лжебанкротством предприятий”. Так оно и было.

Основной поток жалоб на банкротства, адресованных в Правительство и лично Примакову, принимал и отрабатывал секретариат Маслюкова. Порядок их рассмотрения был следующим. Руководитель секретариата А. Синелин передавал их мне для изучения, подготовки резолюции Маслюкова и доклада ему. Я это исполнял. С оформленным поручением Маслюкова письмо направлялось на исполнение адресатам в ведомства.

Содержание поручений обычно включало типовые фразы “прошу рассмотреть”, или “принять меры”, или доложить, предложить, разобраться на месте, удовлетворить просьбу, ответить заявителям и так далее. В ответ неторопливо, с оглядкой, в секретариат Маслюкова на мой  стол плыли осторожные ответы и доклады о выполнении поручений.

Из ФСДН, как правило, присылали отписки. Некоторые поручения не выполнялись или игнорировались, ответы задерживались в надежде на слабость контроля. Более дисциплинированно и содержательно реагировали на поручения Маслюкова в Мингосимуществе, Минэкономики, Госналогслужбе. В этих ведомствах вопросы банкротства были поручены настоящим профессионалам.

Особо увлекательно было следить за позицией Мингосимущества. Против ФСДН здесь, казалось, были настроены все – от министра до дворника. В Минфине на поручения Маслюкова реагировали не всегда. Минфин, фактически, подчинялся Президенту и “семье”.

К решительному противодействию организаторам банкротств Маслюков и большая часть его секретариата давно были готовы – мы пришли в Правительство из Госдумы,  где  страсти  по  банкротствам  кипели  уже    давно.

Начиная ещё с 1996-го при обсуждении каждого нового громкого банкротства на пленарных заседаниях  Госдумы (их мы, аппарат, смотрели по внутреннему кабельному телевидению), депутаты как заклинания повторяли заявления по поводу ущербности государственной политики и ошибочности законодательства в этой сфере.
Предложения депутатов по исправлению законодательства о банкротстве, налогах и хозяйственной деятельности просвечивались рентгеном “семьи” и подавлялись, как иноземные “голоса” в советское время.

Часто озвучивались прогнозы негативных последствий бездействия исполнительной власти. Но трудно лечить болезнь, если она ещё не проявилась во всей своей гибельной красе, не взяла за живое каждого. Для Маслюкова и меня такое время наступило в 1998-м.

8.1.2. Армия Маслюкова

На конкретные жалобы по вопросам банкротства мы, сотрудники секретариата Маслюкова, реагировали немедленно и конкретно. Кроме того, во всех подразделениях Правительства - в аппарате, министерствах, ведомствах, службах, непрерывно велась работа по “корректировке государственной политики в области реформирования, несостоятельности, банкротств и финансового оздоровления предприятий” (так эта тема называлась в официальных документах).
На ФСДН сыпались запросы ведомств и прямые поручения Маслюкова. Таль выворачивался. Однажды он ответил на запрос Мингосимущества, что у него не хватает штатов и рук, чтобы выполнить его просьбу и предоставить нужную информацию.

В аппарате Правительства “корректировкой”  занимался департамент реформирования промышленности и конверсии (директор В. Михайлов, 61 сотрудник), департамент экономики и управления собственностью (директор М. Копейкин, заместитель А. Александров, завотделом С. Багров, советник А. Скляров - 56 сотрудников). В Минэкономразвития -  первый  замминистра Андрей  Свинаренко и его департаменты, в частности, руководитель одного из них Аркадий Самохвалов. В Мингосимуществе – статс-секретарь Моложавый и первый замминистра Герман Греф. В ФСДН – руководитель Георгий Таль и его заместители Юрий Оников, Артём Биков, Пётр Карпов. В Госналогслужбе эти вопросы исполнял В. Павлов. Он, кстати, настойчиво убеждал Маслюкова, что все его решения Госналогслужба безоговорочно исполняет. Наверное, его самого терзала память о временах лихого администрирования Бориса Фёдорова.

На войне, как на войне. Пытаясь рассорить Маслюкова с его “армией”, кто-то открыл огонь по её солдатам. Названный в малоизвестной статье “лучшим геополитиком России”, блуждающий по должностям в аппарате правительства и выступая в кулуарах перед сотоварищами, говорил о Маслюкове так: “Маслюков – умница. Но у него нет команды и он бессилен. Его секретариат абсолютно дыряв для утечек информации. Его окружают исполнители “никакие”, умеющие расписывать документы резолюциями “рассмотреть”.

Материал явно отражал внутреннюю конкуренцию в секретариате Маслюкова. Речь “геополитика” кто-то ”записал” и распространил по компьютерам. Наверное, он сам.
Критик не учёл, что суть тихой “войны”, которую Маслюков и его “армия” вели против Таля и организаторов банкротств, отражалась не в форме резолюций, а в действиях. Да и в них был глубокий и скрытый драматизм, понятный только настоящему профессионалу. Недаром после отставки Маслюкова члены его команды, оказавшись в секретариате Премьер-министра Касьянова, продолжили ту “войну”. В 2001-м году она завершилась отставкой Таля.

8.1.3. Выбор тактики

До конца 1998 года служба ФСДН, Таль и региональные управления Госналогслужбы, с упорством обречённых, невзирая на прямой запрет, установленный постановлениями Правительства и протокольными решениями Маслюкова, продолжали  инициировать иски о банкротстве.

Поток жалоб в Правительство усиливался. Ежедневно их было две-три и все значимые, срочные. В первое время  я пытался детально вникать в каждую из них. Но вскоре я понял, что важнее понять общие причины стихии банкротств, и стал пристально следить за действиями ФСДН, заново осмысливать законодательство.
Раньше, работая в Госдуме, я удивлялся – чего они там, в Правительстве, медлят?! Но оказавшись в нём сам, я наконец-то понял – оно не пожарная команда, хотя многие скептики именно так его называли в 98-м.

Знакомясь с документами, я был изумлён обилием достоверного материала для анализа и принятия решений. За годы законодательной работы в Госдуме с 96-го по 98-й я оторвался от реальных дел в конкретной экономике и соскучился по ним, хотя “до того” занимался ими много лет!

Многие заявители убеждали Правительство немедленно приостановить действие федерального закона о банкротствах. Но сделать это было невозможно – у Правительства не имелось на то полномочий.

Иски в арбитражный суд о банкротстве должника имел право подать любой кредитор. Решения о банкротстве принимали арбитражные суды, неподконтрольные Правительству, и они действовали не только по закону, но и по личному усмотрению стороннему заказу или сговору судей с властью. Изменить закон о банкротстве в условиях российского социально-политического конфликта – неподъёмное дело. Да и как быть с интересами кредиторов? Ведь за ними, как и за должниками, крылись интересы тысяч людей, требующих защиты своих прав.

Казалось, все кружили по кругу, жалуясь друг на друга и на Правительство, как хромоногие инвалиды на лекарей. Но громче всех кричали те, особенно в “партии власти”, кто сам раздувал пожар банкротств, кто искал в них выгоды.

На самом деле выход имелся. Всем следовало искать баланс интересов. Но кто его определит и установит - вот в чём вопрос. Эта проблема, на мой взгляд, не имела законодательного решения. Оно лежало в сфере нравственности и деловой этики. В условиях жестокого экономического кризиса от всех  требовались умеренность, готовность вести диалог, идти на  компромисс. К этому часто призывали лидеры Госдумы, Правительство, губернаторы. И не только призывали, но и применяли к конфликтующим сторонам доступные меры прямого административного принуждения к тому.

8.1.4. Докладная Примакову

На изучение документов и раздумья ушёл месяц. Тем более что в это время Правительство готовило меры по стабилизации положения в стране после августовского дефолта и в связи с этим у меня имелось много иных срочных поручений.

А после дефолта экономика была в шоке, ожидался её коллапс. Предприятия и банки замерли в ожидании событий. Грузопотоки замедлились, финансовые операции приостановились. Все коммерческие и государственные организации были друг другу должны. В такой ситуации поток дел о банкротстве мог быстро превращался в шторм, в ураган, создавал дополнительные условия для паралича страны. От Правительства ждали срочных действий по немедленной расшивке проблем и умиротворению общества.

12 октября я представил Маслюкову проект его докладной записки Примакову о необходимости срочной корректировки государственной политики в области реформирования, несостоятельности, банкротств и финансового оздоровления предприятий – так в те времена называлась тема банкротств.

В записке было сказано: “в настоящее время инициация процедур банкротств в отношении предприятий - должников является нецелесообразной, так как в рамках программы первоочередных шагов по выходу из финансового кризиса Правительство России разрабатывает механизмы внесудебных процедур реструктуризации долгов”.

Предлагалось:
- “дать указание ФСДН и Госналогслужбе России временно приостановить инициацию банкротства предприятий-должников и отозвать судебные иски, рассмотрение которых не завершено”:
- разработать единую концепцию государственной политики в сфере банкротств;
- ввести в коллегию государственных представителей при ФСДН представителей Минэкономики и отраслевых министерств;
- разработать систему предоставления инвестиционных налоговых кредитов предприятиям – теряющим платёжеспособность;
- перенаправить акценты работы ФСДН на финансовое оздоровление несостоятельных предприятий;
- передать на исполнение в ФСДН проект МБРР “Реструктуризация предприятий”.

Последнее предложение в деталях я обсудил с председателем комиссии МБК Карповым. С ним мы быстро подружились, так как говорили на одном языке - бухгалтерского учёта.

Проект докладной был отправлен из секретариата Маслюкова в аппарат Правительства на заключение. 17 октября 1998 года пришёл ответ из департамента экономики и управления собственностью. Александров, заместитель начальника, как типичный юрист, ответил общими рассуждениями и обращениями федеральным законам. Он указал, что выдача поручения в адрес ФСДН и Госналогслужбы о временной приостановке инициации банкротств не приведёт к их прекращению, так как правом на обращение в арбитражный суд обладают также сам должник, кредитор, прокурор и прочие лица.

Ответ был банален. Александров, наверное, не понял, что речь шла, прежде всего, о позиции самого государства, от имени которого Госналогслужба часто банкротит предприятия за долги по налогам, не считаясь с тем, что государство само является должником  тех же предприятий.

Было неясно, поддерживает или нет Александров меры, предлагаемые в докладной. Альтернативных предложений он не предлагал. А глава департамента Копейкин высказать своё мнение по теме воздержался.
Наверное, аппарат Правительства, доставшийся Примакову-Маслюкову от Черномырдина-Кириенко и сформированный когда-то Чубайсом, был наследником его идей.

28 октября 1998 года Маслюков подписал мой вариант текста докладной, и она была отправлена Примакову на рассмотрение.

8.1.5. Меры Правительства и ЦБ по стабилизации экономики

31 октября 1998 года на заседании Правительства был одобрен документ “Меры Правительства и Центрального банка Российской Федерации по стабилизации социально-экономического положения в стране”. В Меры вошло моё предложение, одобренные Малюковым:
“приостановить до завершения реструктуризации долгов подачу исков о признании несостоятельными предприятий и организаций, имеющих задолженность перед бюджетами и государственными внебюджетными фондами”.

В те же дни заместитель руководителя аппарата Правительства Александр Торшин доложил Примакову докладную Маслюкова. Рукой Торшина на докладной 2 ноября была записана устная резолюция Примакова “С предложением согласен. Прошу подготовить распоряжение Правительства”.

20  декабря  1998  года  постановлением Правительства №1529 был утверждён План по реализации Мер. Им, фактически, служба ФСДН лишалась права инициировать банкротства предприятий и организаций. В Мерах и в Плане содержались важные решения по вопросам банкротств, подлежащие немедленному исполнению, в частности: разработать механизм поэтапной расшивки неплатежей между предприятиями, разработать федеральный закон о реструктуризации просроченной задолженности организаций перед бюджетами.

8.1.6. Корректировка политики банкротств

Часть проблем по “корректировке” в Мерах и Плане были урегулированы. Оставались детали. Но недаром говорят - в деталях черт прячется. 23 января у Маслюкова состоялось совещание по тактическим вопросам “корректировки”. Протокольным решением Маслюкова была создана рабочая группа. Ей поручалось разработать план первоочередных мер в  сфере банкротств. Я  был включён в её состав. Нам предстояло придумать план кампании “тихой войны” Маслюкова с организаторами банкротств.

Тем временем ситуация всё больше обострялась. 27 января 1999 года к председателю Правительства обратилась Госдума с Обращением. По сути это была претензия. В ней указывалось,  что при рассмотрении дел о банкротстве стратегически значимых предприятий во многих случаях не выполняются нормы федеральных законов и решения Правительства. Предумышленные банкротства таких предприятий продолжаются.

Обращение  Госдумы  было  обоснованным.  В  её  руководстве заседали немолодые профессионалы, имеющие многолетний опыт  хозяйственной  и  политической работы ещё со времён СССР, знающие ситуацию на местах. А состав Правительства часто и непредсказуемо изменялся. Попасть на высокую должность для политиков высшего ранга было дело случая. Тем, на кого судьба (а точнее - администрация Президента) неожиданно указывала перстом и сажала в кресло правительства, копить опыт было некогда. Важнее было удержаться в кресле. Но надолго удержаться не удавалось. “Семье”  нужны были факиры на  час - послушные исполнители её ограниченных по времени замыслов. Уважающих себя специалистов, согласных работать на таких условиях, было мало. Недаром Маслюков долго сомневался, следует ли ему принимать предложение Ельцина и покидать Госдуму.

Гадать кто, куда и когда будет назначен, было весёлой игрой аппарата. Моим удачным предсказанием была догадка, что Михаил Касьянов станет премьер-министром. По возвращению Касьянова, министра финансов, с успешных переговоров с парижским клубом кредиторов его встретил Ельцин. Заискивающе улыбаясь, он трусцой вышел ему навстречу  и  проводил  до  кресла  у своего стола, подталкивая под спину ладонью как дитя. Судьба Михаила стала мне вполне понятна.

В обращении Госдумы были даны примеры невыполнения решений Правительства. Так, несмотря на поручения Правительства от 23 декабря 1998 года №6145п-117, было доведено до банкротства ОАО “Уфимский завод эластомерных материалов, изделий и конструкций”, производивший средства спасения и инженерного обеспечения Минобороны России. Не было проведено списание бюджетных долгов предприятий – исполнителей оборонного заказа, предусмотренное законом о федеральном бюджете на 1999-й год.

Госдума просила Правительство подготовить и внести на рассмотрение депутатов проект закона, предусматривающий ограничение в гражданском обороте имущества стратегически значимых предприятий ТЭК, ВПК, транспорта, а также реструктуризацию их долгов перед государством.

Позицию Госдумы подтверждали профсоюзы. 17 февраля к Маслюкову поступило обращение ЦК российского профсоюза работников текстильной и лёгкой промышленности, подписанной председателем Т. Сосниной. Она жаловалась на действия налоговой службы Тюменской области. Та, в нарушение решений Правительства, подала в арбитражный суд иск о банкротстве “Тюменского меха”.
Предприятие было одним из старейших в отрасли и производило меховую одежду для военнослужащих, нефтяников, жителей Сибири и Крайнего Севера.

Действия налоговиков Тюмени были безответственными. Руководителем федеральной Госналогслужбы в то время был хорошо известный нам бывший депутат Госдумы Георгий Боос. В его адрес я подготовил и оформил распоряжение Маслюкова по письму Сосниной: “Прошу рассмотреть и по результатам проинформировать Т.И. Соснину”. Дело “Тюменского меха” было урегулировано - запросов по нему в Правительство больше не поступало. Предприятие успешно работает и сегодня.

8.1.7. План “тихой войны”

Рабочая группа приступила к планированию плана мероприятий. Я метался между её участниками, собирал предложения, формулировал итоговый документ и получал визы. Меня эта процедура устраивала. Я имел дело с профессионалами, мне они были интересны и я не артачился по поводу предлагаемых ими идей - я их записывал и формулировал.

По ходу дела я несколько раз я побывал в Мингосимуществе у Германа Грефа. Это был слегка хмурый, но очень деловой, точный и краткий в суждениях специалист. Маслюков относился к нему с уважением. Позже Греф стал министром экономики.
План “тихой войны” был нами составлен. 5 февраля письмом С. Моложавого, статс-секретаря Мингосимущества, в порядке исполнения поручения Маслюкова от 23.01.1999 г. в Правительство был внесён “Перечень первоочередных мероприятий в сфере банкротства (несостоятельности)”.

От Минфина Перечень завизировал О. Вьюгин, от Минэкономики – А. Свинаренко, от Мингосимущества – С. Моложавый, от ФСДН – П. Карпов, от аппарата Правительства - я. Это был настоящий прорыв в деле защиты российских предприятий от стихии банкротств и административного произвола службы ФСДН.

Главным  мероприятием Перечня фактически было лишение ФСДН монополии на единоличное регулирование банкротств и передача его ключевых функций в более высокие по статусу ведомства - в министерства. Служба ФСДН отодвигалась на роль исполнителя коллективных решений и формальных процедур. Перед ФСДН замаячило лишение права определять государственную политику в сфере банкротств и представлять государство в судах как кредитора.

При этом:
Минэкономики поручалось уточнить цели и задачи государственной политики в сфере банкротств;
Мингосимуществу, в целях защиты государственного имущества, поручалось создать перечень государственного имущества, выведенного из гражданского оборота и банкротства, создать систему мониторинга и аудита финансового состояния госпредприятий;
Службе ФСДН и Госналогслужбе поручалось провести инвентаризацию имеющейся информации о финансовом состоянии предприятий с государственным участием;
Службе ФСДН поручалось также подготовить поправки к федеральному закону “О несостоятельности (банкротстве)” с целью усиления  роли государства, смягчения критериев банкротства, введения новых процедур финансового оздоровления, разработать особенности применения процедур банкротства к предприятиям ТЭК при участии местных органов государственной власти, создать Межведомственную комиссию по финансовому оздоровлению предприятий.

8.2. Победная точка в тихой войне

Очередное заседание Правительства состоялось 24 февраля 1999 года. Обсуждались вопросы исполнения федерального бюджета за первое полугодие. В папки раздаточных материалов попал Перечень, утверждённый накануне Маслюковым, и многие им заинтересовались. Маслюков дал пояснения.

У присутствующих возникло желание идея раз и навсегда разобраться с одной из  самых одиозных норм законодательства по реформированию предприятий – с ускоренными банкротствами. Эту жестокую норму в 1997-м году постановлением правительства Черномырдина инициировал Чубайс. И гибельный час для его инициативы наконец-то настал!
 
Пунктом 7 протокольного решения Примакова было определено: “признать нецелесообразным процедуры ускоренного банкротства. ФСДН России (Л.Л. Оникову) представить проекты соответствующих решений Правительства…”.
И это ещё не всё!

При здравствующем руководителе ФСДН Тале исполнение решения было поручено не ему, а его заместителю Л. Оникову. Тем самым становилось ясно, что Талю была уготована “длинная дорога” из казённого дома. Впрочем, многие предпочли бы для Таля обратное, но при условии, что “казённый дом” будет расположен в местах отдалённых.

Так завершилась тихая война Маслюкова с организаторами заказных банкротств. Победную точку в ней поставил Примаков! Но до настоящей победы над Талем было ещё далеко. Протокольное решение – это лишь план действий. На его исполнение уходят годы. К сожалению, ни Примакову, ни Малюкову, ни мне судьба не дала шанса принять в этом прямое участие.

§ 8.3. Попытки изгнания Таля из власти

Ещё в октябре 98-го, изучая ситуацию с  банкротствами крупных предприятий, я осознал негативную роль в них Таля и ФСДН. Медлить не следовало, и я стал готовить докладные записки Маслюкова к Примакову о корректировке государственной политики в сфере банкротств. Но позже под давлением фактов и столкнувшись с жёстким отпором Таля на критику его службы, я понял “где зарыта собака” и стал собирать материалы для подготовки представления об отстранении Таля от должности руководителя ФСДН.

Первой была служебная записка от 28 октября о необходимости укрепления руководства ФСДН и разработки концепции государственной политики по регулированию банкротств. Примаков согласился с предложениями и дал поручение аппарату готовить необходимые распоряжения Правительства. “Укрепление руководства” – это известный сленг, означающий снятие с должности или усиление заместителями.

16 ноября от Мингосимущества в Правительство поступило ещё более кардинальное предложение - ликвидировать ФСДН. Это придало мне решимости и я, в порядке поддержки позиции Мингосимущества, подготовил представление в адрес Примакова о реорганизации ФСДН и увольнении Таля с должности. 25 декабря Маслюков подписал представление и отправил  Примакову.  Примаков  вновь  согласился.  В итоге 15 января 1999 года  в  Администрацию Президента был направлен на оформление проект Указа Президента о ликвидации ФСДН.

В СМИ тут же появилось сообщение о проекте этого Указа. На Правительство и Таля обрушился шквал критики. Он бушевал два месяца.
Но в администрации Президента кто-то хорошо понимал хитрость интриги и препятствовал оформление Указа по Талю.  Кем был этот "кто-то" я вскоре узнал.
9 марта 1999 года Заместитель Руководителя Администрация Президента Александр Волошин уведомил Правительство, что не согласовывает проект Указа о ликвидации ФСДН. Мне стало ясно, кто и где “крышует” короля банкротств. Пресса об этом, разумеется, молчала.

Ещё одна несостоявшаяся попытка сместить Таля с должности была предпринята в марте 1999-го по инициативе Мингосимущества при участии Первого Замминистра Германа Грефа. Греф в то время был также председателем межведомственной комиссии по анализу деятельности ФСДН по подготовке арбитражных управляющих. Комиссия была создана Маслюковым по моей инициативе.

20 марта 1999 г. протокольным решением Евгения Примакова № ЕП-П17-9пр министру Ф. Газизуллину было поручено дать предложения по оптимизации функций Мингосимущества и ФСДН России. Письмом в Правительство №3449 от 27.03.1999 г. Ф. Газизуллин представил предложение: “… ликвидировать ФСДН и вернуть её функции в Мингосимущество”. Но дать делу ход Примаков не успел.

С Волошиным через несколько лет мне пришлось заочно общаться по поручению Дмитрия Рагозина, на тот момент представителя Президента в Калининградской области, и депутата Госдумы Сергея Шишкарёва. У нас возникла идея проекта глубоководного морского порта в Калининграде. Я подготовил инвестиционный меморандум государственного проекта. Волошин его одобрил. Но реализовать идею  помешала отставка Волошина.

Как грома среди бела дня 12 мая 1998-го года прозвучало известие об отставке Правительства   Примакова-Маслюкова.

Маслюкова и меня бесцеремонно уволили из Правительства. Другую работу не предлагали – мы были мечены “красным”. Что ж, разбирайтесь с банкротствами сами, подумал я и стал готовиться к выборам Маслюкова в депутаты Госдумы по Ижевску.

Не сомневаюсь, что истинными причинами отставки Правительства Примакова – Маслюкова были не президентские амбиции Примакова, в которых его обвиняла правая пресса. И не провалы в управлении страной - их не было. Наоборот, отставка Правительства произошла на фоне очевидных успехов по стабилизации экономики. Дело было в ином.

Примаков и Маслюков под корень рубили планы олигархов создавать имущественные империи путём заказных банкротств. Ещё более важной отставки было сопротивление Маслюкова приватизации крупной госсобственности и банкротству предприятий в стратегически важных отраслях промышленности. Маслюков не позволил олигархам, прежде всего Ходорковскому, взять в управление нефтяные месторождения госкомпании “Роснефть” и вёл войну с организаторами банкротств. Всё это препятствовало созданию частных имущественных империй. В то же время в стратегически важных отраслях промышленности создавались иного типа промышленные империи - государственные.

Всё это озлобило “семью” - Чубайса, Березовского, Гусинского, Ходорковского и иже с ними. Предельно раздражены действиями Примакова-Маслюкова по этим причинам были также обслуживающие олигархов политики из СПС, платные журналисты НТВ, иностранные компании, проникшие в советы директоров оборонных предприятий, генералы иностранных военных и финансовых штабов, координирующие ликвидацию экономической  и военной мощи СССР.

Моё участие в делах о банкротстве предприятий и тихая война Правительства с организаторами банкротств завершились нашим организационным поражением. Утешало лишь, что поручения Примакова и Маслюкова, подготовленные и оформленные мною ранее, продолжали исполняться. Продолжались и банкротства. Но это уже был не шторм, как раньше, а местные наводнения.

Даже отставка Президента Ельцина в конце 1999-го и изгнание “семьи” из Кремля не сразу остановили волны банкротства. ”Семья” подновила состав и приспособилась  к новому Президенту, хотя и ненадолго. Передел собственности продолжался.
Новому Президенту потребовалось время, чтобы это осознать, схватить бешеную лошадь банкротств за узду и перенаправить её бег на укрепление государства и его собственности.

Александр Волошин в 99-м году защитил ФСДН и Таля. Но при новом Президенте он, став руководителем его администрации,  благоразумно дистанцировался от Таля. А я наблюдал за событиями из окон комитета по промышленности Госдумы и спасал от банкротства заводы в Ижевске и Подмосковье.