9. Падение короля банкротств

§ 9.1. Ошибки “несвятого Георгия”

Деятельность Георгия Таля на посту Руководителя ФСДН-ФСФО достойна особого  историко-архивного и криминального расследования. Уверен, что масштаб материального ущерба, нанесённого им стране - миллиарды долларов. Он ещё и искалечил судьбы миллионов российских учёных, инженеров,  конструкторов и ветеранов-рабочих, оказавшихся на улице после банкротства своих институтов и заводов.

На заказной характер действий Таля во многих делах о банкротстве, в которых он лично участвовал, указывают многие обстоятельства. В частности:

1) По данным статистики большинство из предприятий, к которым применялись процедуры банкротства, были признаны банкротами и проданы за бесценок. Старания арбитражных управляющих заключать мировые соглашения с кредиторами Талем пресекались;

2) Таль слишком часто вмешивался лично в дела о банкротстве и манипулировал арбитражными управляющими. Логика его действий никому не была понятна. Это  означало  одно  –  у него были тайные интересы и он  добивался  от  управляющих нужного  ему результата в интересах третьих лиц.

3) В системе управления банкротствами, которую Таль выстроил, ему принадлежали неограниченные личные полномочия,   коллегиальность   принятия   решений  или отсутствовала  или  имела  ритуальный    характер,  интересы субъектов федерации игнорировались. Нет сомнения в  том, что эту систему он создавал в корыстных целях.

Многочисленные беседы с Талем убедили меня, что он не ведал, что творит. Он вёл себя, словно был зомбирован придуманной Гайдаром и Чубайсом идеей глобального разрушения низкоэффективной российской экономики.

Брал ли Таль взятки – неведомо. Думаю, его корыстные интересы реализовывались с такой высокой степенью секретности, что за весь период его ни разу не уличили в них. Критику и возражения Таль не воспринимал, на компромиссы не шёл. Он был рабом формально-логической конструкции, которую когда-то придумал и заложил в законодательство о банкротствах, не понимая, что она пагубна.

В 1997-м году более 40% дел о банкротстве возбуждалось  территориальными  подразделениями  ФСДН, прочее – Госналогслужбой и кредиторами.
Во второй половине 1998 года, после жёсткого наезда Маслюкова на ФСДН, таких дел уже было не больше 6%. Присмирела и Госналогслужба. Но “чёрное” дело вместо Таля, с его подачи, продолжали творить подставные кредиторы. Иначе говоря, Таль изменил тактику - стал действовать чужими руками. Но его цели оставались прежними.

Таль был редкостным догматиком, запавшим на стержневую идею. В медицине такое называют шизофренией. Он не понимал, что его главная задача, как чиновника федерального правительства - не служба на страже закона о банкротствах, не истребование долгов предприятий перед государством (это дело Минфина и Госналогслужбы).

Задачами Таля и ФСДН, как экономической службы (а ФСДН подчинялась Маслюкову – ведущему экономический блок структур правительства), были поддержка и спасение предприятий от разорения, развитие экономики, сохранение и приумножение рабочих мест, выстраивание баланса частных, общественных и государственных интересов в делах о банкротстве и т. д и т.п.

Таль был сильным тактиком, но слабым стратегом. Риски и тяготы экономического кризиса следовало распределять  между  всеми  участниками  экономических отношений, а не приносить одних в жертву другим.

Как экономист Таль в вопросах конкретной экономики, тем более – отраслевой, был слаб. Он не понимал, что нельзя разрушать отдельные звенья цепочек товарного передела сырья до конечного продукта во избежание “эффекта домино”, нельзя ликвидировать стратегически значимые и уникальные, базовые отраслевые, оборонные, системообразующие, градообразующие, бюджетно-образующие социально значимые и другие подобные предприятия. А именно это совершала созданная им система управления банкротствами. В этом была её ущербность, если не сказать - преступность.

Таля не считался с интересами  трудовых коллективов, пострадавших от неудачливой деятельности руководителей предприятий.

Таль не осознавал в должной мере, что бунты и волнения рабочих возникают по той причине, что они лишаются права на труд,  а их семьи, фактически, обрекаются на полуголодное существование, что будущие поколения лишаются наследства отцов и дедов.

Вместо ликвидации предприятий-должников и распродажи их имущества Талю следовало искать пути сохранения их  товарного производства, даже если оно низкоэффективное, но социально значимое.

Многочисленные инструменты для предупреждения банкротств в распоряжении ФСДН имелись и были легкодоступны ей для применения как уполномоченному органу государственной власти, хотя и по согласованию с другими ведомствами. Это: реструктуризация долгов, конвертирование долгов в акции, предоставление налоговых рассрочек и льгот, бюджетное субсидирование, государственное кредитование и пр.

Даже банкротство кредиторов могло быть зачастую предпочтительней банкротства должника, в особенности, если речь идёт об особо крупных промышленных предприятиях, настоящих фабриках народной  жизни.

В каждом конкретном случае банкротства можно было подобрать эффективные механизмы финансового оздоровления. Это не выходило за рамки прямых полномочий ФСДН как федеральной службы по делам несостоятельности и финансовому оздоровлению. Даже больше – она была обязана делать это.

Для преодоления ограниченности функций службы Талю следовало вести диалог с Правительством и министерствами, уточнять положение  о службе, идти на переговоры с губернаторами, кредиторами.

Служба могла бы превратиться в настоящее  министерство по экономической реформе, вершить судьбу конкретной экономики – таково было веление времени! Но Таль это или не понимал или не желал. Таля и его “подручных” не интересовало “оздоровление”. Все эти инструменты службой ФСДН практически не применялись. При выборе способа воздействия на должника  у Таля, как у прокурора, преобладал “обвинительный уклон” – банкротить, отнимать, делить, продавать.

Почему так? Да потому что организация банкротств было его незаконным бизнесом. А в идеологическом плане Таля ограничивал менталитет инженера АСУ. По окончанию ВУЗа он был им в энергетике и специализировался на технических системах управления. Из этой сферы он раньше времени был извлечён в структуры власти и пополз наверх. Государство ему, казалось машиной, которой можно управлять с пульта  как  энергосистемой. Но – не удалось.

§ 9.2. Отставка Георгия Таля

После отставки правительства Примакова Таль, поначалу, даже укрепил свои позиции. При Степашине его назначили руководителем обновлённой службы ФСФО с более широкими полномочиями. То же самое произошло после отставки Ельцина – олигархи были всё ещё влиятельны, Волошин стал главой администрации Президента. Таль не прерывал с ними связь.

Час волка для Таля всё же наступил. 16 февраля 2001 года он без скандала был освобождён от должности руководителя ФСДН со щадящей формулировкой “в связи с переходом на другую работу”.

По моему мнению, Таль был снят за два проступка.
Первый  –  настойчивые  попытки  банкротить  оборонное предприятие МВЗ им. М.Л. Миля в интересах ГУТА-банка, не считаясь с тем, что на защиту МВЗ встал сам Президент и его ближнее окружение.
Второй – назначение арбитражным управляющим оборонного предприятия лица, не имеющего допуска к работе с секретными документами.

Таль “нарвался”. Он не знал, что у вершины власти находились люди, которые давно присматривали за ним. Процедурно укорот Талю дал заместитель Михаила Касьянова Илья Клебанов, которому служба подчинялась, и аппарат Правительства - руководитель секретариата премьер-министра Константин Мерзликин и его зам. Михаил Синелин, руководитель аппаратов и секретариатов Маслюкова с ещё 96-го.
Представление Президенту и проект Указа о снятии Таля подписывал Михаил Касьянов.

Касьянов с давних пор, ещё с 1997-го, будучи заместителем министра финансов, был любимцем Юрия Маслюкова. Они часто встречались по делам комиссии Госдумы по внешним заимствованиям России. В её заседаниях я представлял Маслюкова, а Касьянов - Минфин. Иногда я встречался с ним в Минфине. Касьянова я очень уважал за высокий профессионализм и деловитость, обаятельность.

К сожалению, время показало слабость Михаила как политика при всей его талантливости как профессионала. Сегодня он воюет с российской властью. Он так и не понял, что в кресло вице-премьера России его усадили по капризу Ельцина и что это должность не финансовая, а политическая. То есть – не для него.

В правительстве Михаила Касьянова вопросы промышленности вёл бывший вице-мэр Санкт-Петербурга Илья Клебанов. Разумеется, он был защитников оборонки. Я был с ним знаком - в 1998-м году он встречал Маслюкова в Санкт-Петербурге, организовал его посещение оборонных заводов, собирал письма директоров к Маслюкову. Клебанов  настойчиво  предлагал установить запрет на банкротство предприятий, производящих стратегически важную и оборонную продукцию. Это решение было принято Маслюковым в 1998-м. Но Таль его не выполнял.

Михаил Синелин в 1998 – 1999 годах был руководителем секретариата Маслюкова. Эпопею моей борьбы с Талем он хорошо знал и поддерживал. Когда-то он визировал подготовленное мною представление Маслюкова в адрес Примакова о снятии Таля с должности.

Константин Мерзликин в 1998 – 1999 годах был моим коллегой по секретариату Маслюкова и  его  советником. До этого он много лет был помощником Касьянова в Минфине. Думаю, в те годы он натерпелся бесчинств "семьи", выкручивающей  Касьянову руки.

Предполагаю, что рядом с Президентом был ещё кто- то, вовремя шепнувший ему нужные слова о Тале. Возможно, это был всё тот же Волошин, который когда-то спас ФСДН от ликвидации, а Таля - от увольнения. Но Таль его подвёл.

6 февраля 2003 г. Президент ликвидировал также "Госинкор" Юрия Петрова, который вместе с Талем пыталась банкротить МВЗ. Указ был подготовлен теми  же лицами,  которые ранее отправили в отставку Таля.

2 апреля 2001 года статья генерала Грошева из ФСБ подвела плачевный итог деятельности ФСДН. И хотя Грошев не решился сказать обо всём прямо и назвать служебные игры Таля уголовными преступлениями, между строк его статьи нетрудно разглядеть истину.

После отставки Таля прежние покровители продолжали его поддерживать. Он это заслужил у них – недаром его часто упрекали в том, что в делах о банкротстве он помогает группе Альфа и олигарху Михаилу Фридману. Их сотрудничество продолжилось и в РСПП. В 2001 году, когда в Правительстве и Госдуме готовился проект новой редакции закона о банкротстве, рабочей группой в РСПП по этой теме руководил Михаил Фридман при участии Таля.

О том, на кого Таль “работал”, были и другие мнения. Пётр Карпов, заместитель Таля по ФСДН, как-то сказал: «У меня нет глубокой убеждённости, что Таль, будучи чиновником, работал только на «Альфу», иначе  он  потом  устроился  бы  туда  на  работу  —  прецедентов такого «сотрудничества» сколько угодно. Скорее он работал ситуативно».

Думаю, Пётр не учёл, что Талю зарплата и работа не была нужна. Денег он накопил – ему нужна была деятельность.

После окончания эпохи Таля в ФСДН-ФСФО государственная политика в сфере банкротств кардинально изменилась. В 2002 году был принят новый вариант закона о банкротстве. В нём лицензирование и регулирование деятельности арбитражных управляющих было передано саморегулируемым некоммерческим организациям.
Старые знакомые Таля - Анатолий Чубайс и так называемые олигархи-промышленники Олег Дерипаска, Владимир Потанин, Михаил Фридман (бывшая “семья”), Каха Бендукидзе и другие были в то время членами Правления РСПП. Они создали саморегулируемая организацию арбитражных управляющих МСО ПАУ, и Таль стал её руководителем. Она стала продолжением комиссии РСПП по корпоративной этике, своеобразным третейским судом   в делах банкротства и штабом новой команды арбитражных управляющих, управляемых РСПП и Талем.

В прессе утверждали, что главным делом для Таля в те годы было банкротство должников РАО "ЕЭС России" в интересах всё той же “Альфы”.

Таль не успел насладиться второй жизнью во власти, хотя и неформальной. После отставки он, конечно же, вновь оказался на гребне волны банкротств, но - ненадолго. Она сбросила его. И на этот раз - навсегда.
Не думаю, что его “боссы” долго печалились о нём. Одиозность Таля многих из них давно утомляла.

§ 9.3. Гибель короля банкротств

Всякому делу, каким бы праведным или неправедным оно ни было, наступает естественный конец. А если оно было неправедным – ещё и не прощается. 28 апреля 2004 года “король банкротств” Георгий Таль пал от пули  убийцы.

Многие понимали, что это был чей-то акт мести. За  пять лет правления в ФУДН, затем ФСДН с 1997-го по 2001-й Таль пустил по ветру акции миллионов бывших владельцев ваучеров, вложенных ими в приватизацию, сместил с должности сотни директоров. Через его руки прошло, как писали в СМИ [37], до 10 тысяч дел о банкротстве. Решения по многим из них были спорными.

К сожалению, Таль не понимал рисков своей прошлой деятельности. Или понимая их, мирился с неизбежностью. За два года “до того” уже звучал первый звонок – Таля поколотили железными прутьями. Были и телефонные угрозы. И вот финал - в 2004-м орлиный полёт Таля был грубо прерван.

Таль стал седьмой жертвой криминальной системы, которую создал своими же руками. Предыдущие жертвы, арбитражные управляющие и чиновники региональных управлений службы ФСДН-ФСФО, начиная ещё с 1999 года, регулярно валились на асфальт с пулями мстителей в груди.

Мои версии причин и мотивов покушения на Таля:

Первая: Таль был “железным Феликсом”, непоколебимо верующим, что экономику России можно обновить лишь путём её разрушения.
За  это  он  и  поплатился,  став  ”светлым  ликом”  кардинальных экономических  реформ.

Вторая: Таль был криминальным агентом частных лиц.
Они же и убрали его, когда он стал им неудобен или опасен. Было известно, что в 2004-м году Таль мог стать  свидетелем ряда уголовных  дел по фиктивным банкротствам, приготовленных к рассмотрению в судах, и это кому-то могло не нравиться – “он слишком много знал”.

Третья: как сказал соратник Таля по ФСДН Пётр Карпов, он был самостоятельным игроком “по обстоятельствам" и случайным образом поплатился за это.
Четвертая: Таля убрали патриотические силы, которым надоело его глумление над Россией.
Я - верю во вторую и четвёртую версии.

Как ни странно, но в 1998-м и 1999-м именно я мог уберечь Георгия Таля от его трагической участи, если бы всё-таки добился его увольнения. Но я не смог столкнуть его с гибельного пути – его надёжно “крышевали”.

Когда я узнал о гибели Таля, мною овладели противоречивые чувства. Ведь когда-то мы с ним были хорошо знакомы, часто общались по делам службы и некоторое время поддерживали вполне дружественные отношения. По возрасту я годился ему в дядья. И вот, как мороз по коже - его портрет в камне навсегда переместился на могильную плиту.

И всё же Таль, даже если и был виноват перед Россией, не заслужил публичной казни. Надеюсь, что потомки будут его помнить как неординарную  личность,  как человека, который сгорел как свеча перед ликами богов-олигархов, которым он бесстрашно служил.

Могила Таля - на Кузьминском кладбище Москвы. Она похожа на графский склеп и вызывает смешанные чувства.  Он похоронен вместе со своими родителями.  Над ним высится христианский крест, хотя его деяния не вызывают чувства христова милосердия у потерпевших.

Истинным памятником Талю является не мраморный памятник на его могиле, а опустошённые территории промышленных предприятий - банкротов 90-х, сохранившиеся до наших дней в разных углах России в назидание потомкам. Их фотографиями "украшена" моя книга.