В свете шамбалы

17 ноября 2020 года завершился 2-ой Международный фестиваль кино стран Содружества «Московская Премьера». По итогам фестиваля особо отмечен был фильм киргизского кинорежиссёра Артыка Суюндукова с многоговорящим названием «Шамбала». Приз за лучшую мужскую роль получил Насретдин Дубашев – исполнитель роли деда Момуна в этой картине,  а  специального упоминания жюри удостоился Артур Аманалиев за роль внука деда Момуна – мальчика Шамбалы.

Шамбала здесь – не топоним, не название священного места – страны или города – местоположение которого не указано на картах, но которое продолжают искать. И это не твердыня великого знания и света, как говорится о ней в учении Агни Йоги. И не «Белый остров», принявший в свои объятия иерархию света для подготовки финальной битвы с силами тьмы, как говорит о том А. Бейли. Нет, Шамбала здесь просто мальчик, точнее, имя киргизского мальчика из племени «бугу» (из рода оленей), но переводится оно как «свеча».
Мальчик – свеча, мальчик – огонёк, мальчик – светильник… Имя его отсылает нас к свету, и ко всем тем значениям, упомянутым выше, тем более что одно из них настойчиво твердит нам, что Шамбала не где-то там, а только у нас внутри. У каждого из нас. В каждом живёт этот мальчик-светильник, и каждый мечтает встретиться с ним, даже если того не осознаёт.
Однако режиссёр об этом только намекает. По факту, фильм является второй экранизацией повести Чингиза Айтматова «Белый пароход». Первая вышла на студии «Киргизфильм» в 1975-ом году. Но если к фильму Б. Шамшиева слово «экранизация» применимо органично, то «Шамбала» скорее фильм по мотивам, но с сохранением главной идеи – о противостоянии мира традиции (реального мира) и мира современных материальных фантазмов (мира иллюзий). 
Мир мальчика из племени «бугу» – это сакральный мир мета-физики, стоящий на высоком основании мифологии предков. Это-то основание и пытается выбить из под ног ребёнка дядя Орозкул: жадный, грубый, чванливый, вечно-пьяный представитель современного человечества.
Если фильм Б. Шамшиева представляет собой социальную драму, то «Шамбала» –  экзистенциальная, метафизическая притча. Режиссёр картины – Артык Суюндуков – намеренно отказывается от рассказа внешней истории, и, конечно, у него уже нет ни капли советской идеологии – мы не видим ни соседних сёл, ни строящихся городов, ни только-только открытой школы. Число действующих лиц сведено к минимуму, зато максимально приближен к нам внутренний мир героев.
Свет Шамбалы освещает нам путь в чудный лес и подъём на волшебную гору.  Дом мальчика под горой – возле горячего озера Иссык-Куль, и места сняты так, что чувствуешь запах озона и запах реликтовых сосен, растущих на горных отрогах. Это Тянь-Шань, но во время просмотра не хочется думать о названиях, есть ощущение гор вообще – гор, на которых Шамбала («Шамбаааал», – зовёт его дед, и мальчик идёт на зов деда).
Нужно отдать должное операторам картины – Акжолу Бекболотову и Мурату Алиеву, и, конечно, отметить технологический прорыв, произошедший в области кинематографа за последние 45 лет (ровно столько прошло с момента выхода на экран первого «Белого парохода»). Картина заставляет нас забыть о том, что мы в кинозале, возникает ощущение полного погружение в природу, в мир, увиденный глазами ребёнка.
Судьба мальчика в фильме 2020-го года чуть-чуть отличается от той, что написал Чингиз Айтматов. Режиссёр Артык Суюндуков как будто сгладил острые углы. Так, в «Шамбале» герой не умирает. А если и умирает, то это не очевидно. Об этом мы можем лишь догадаться, зная «Белый пароход» Айтматова. Но даже это знание не даёт нам избавиться от ощущения того, что финал «Шамбалы» как раз очень светел. Мальчик забирается на скалу, смотрит в небо и видит солнце, вдруг вышедшее из-за туч. На фоне посветлевшего неба проносится образ рогатой Матери оленихи как образ воскресшего и вознесённого Христа. И нет в этом печали. Да, Шамбала мечтает. Мечтает стать птицей и улететь на Белый пароход – к Отцу, который служит там.
Фигура Отца – всегда фигура Бога. Но, повторимся, в фильме нет бесспорного указания на то, что мальчик физически «отдаёт Богу душу». Наоборот, полёт к Отцу, на Белый пароход, так напоминающий нам «Белый остров», о котором говорилось в начале. Но не телесный полёт вниз головой, а полёт души – измученной и светлой.
 А вот мать мальчика в фильме А. Суюндукова – умирает. Но и в этом гуманизм режиссёра. Шамбала теперь не брошен матерью – он сирота. И это чуть менее больно, ведь смерть – это то, с чем ничего нельзя поделать, и лучше быть совсем сиротой, чем сиротой при живой матери, которая несправедливо бросила тебя, и эту брошенность (заброшенность-в-мир) ты каждодневно ощущаешь. Заметим, что актёр  сыгравший Шамбалу (Артур Аманалиев), именно такой сирота. Мальчишка из детдома. Его отец и мать в разводе, у каждого из них другая семья, а он оказался не нужным. Может быть, потому и сыграл так пронзительно? Не сыграл – прожил.
К сожалению, Артур не смог приехать на фестиваль, приз ему передали позднее. А о характере и судьбе его нам рассказал партнёр его по съёмочной площадке –  заслуженный артист Киргизской АССР –  Насретдин Дубашев. Он получил приз за лучшую мужскую роль.
Насретдин Дубашев сыграл роль деда Шамбалы – деда Момуна.  Об Артуре он сказал коротко, но так, что защипало в глазах. Шесть раз они снимали сцену, где перед тем, как убежать, мальчик будит пьяного деда, заснувшего у котла с мясом оленя. Шесть дублей! И каждый раз ребёнок плакал так, что слёзы текли у всей съёмочной группы. Плакали гримёры, костюмеры, осветители – потому что подлинность слёз ребёнка была почти невыносима, её невозможно описать.
Эпизод тот был вырезан режиссёром. Возможно, именно потому, что слишком эмоционален. Как мы уже сказали, Артык Суюндуков сглаживает острые углы. Дед Момун теперь не валяется пьяным, он непрерывно молится у казана, моля о  прощении рогатую Мать олениху за то, что убили её неразумные и слепые люди, не ведающие, что творят. Он шепчет молитвы, успокаивая весь разбушевавшийся мир, снимая избыточное напряжение, смягчая накал преступления, утихомиривая пространство.
Характер героя Насретдина Дубашева опять же чуть-чуть изменён режиссёром. В повести Айтматова, и далее, в фильме Шамшиева, старик бывает жалок: эдакий «расторопный Момун», наивно стремящийся всем быть полезным. В оригинале он даже олениху убил сам – по приказанию Орозкула – чтобы сохранить в доме мир и не обострять и без того обострённые отношения с зятем.
«Наш» Момун (герой Дубашева) с куда большим человеческим достоинством (раз) и с большей отрешённостью от человеческих дел (два). Режиссёр не показывает, что он стреляет в оленя, но показывает, что за ночь до предполагаемой охоты, он с внуком ходит по лесу стремясь предупредить рогатую Мать, предупредить и прогнать. Но беда всё-таки происходит. Мир современности в лице подлеца Орозкула врывается в сапогах на заповедные склоны мифа, и вытаптывает, вытаптывает там самые сокровенные цветы.
Имя Момун переводится с киргизского как «тихий». Тихий – значит, не причиняющий вреда живому, стремящийся прожить жизнь так, чтобы «не навредить». Не навредить и не наследить, словно буддийский монах, который метёт перед собой метёлкой, чтобы ненароком, при ходьбе, не раздавить живую тварь. Дед Момун в «Шамбале» очень похож на Дерсу Узала из одноимённого фильма Окиры Курасавы и немного на Дона Хуана из магической саги Карлоса Кастанеды – тот же редкий, удивительный тип человека, чья душа как кристалл чистой воды.
Мы спросили Насретдина Дубашева, трудно ли ему было играть такую роль. Он ответил, что хорошо играть всегда трудно. Легко только тем, кто халтурит. «Я всегда стараюсь войти в образ своего героя и не выходить из него, пока не окончатся съёмки –  только так можно добиться того, чтобы зритель тебе поверил», – говорит Насретдин Дубашев.
Начало его карьеры в кино напоминает вхождение в кино Артура Аманалиева. Насретдину было 12, когда объявили кастинг на роль мальчика Сулана в фильме Андрона Кончаловского «Первый учитель». Он  прошёл кастинг, и сыграл первую в своей жизни роль в картине по мотивам повести Чингиза Айтматова. С тех пор прошло чуть больше полувека – а точнее ровно 55 лет. 55 лет и 15 картин, большинство из которых связано с именем любимого писателя.
В «Первом учителе» герой Н. Дубашева сгорает, пытаясь потушить пожар в школе. В финале фильма учитель рубит вековой тополь – единственное дерево в аиле – и клянётся построить с его помощью новую школу, которая будет носить имя Сулана. Смерть тополя предков напоминает нам смерть рогатой Матери из «Белого парохода», но какие разные, по факту, эти смерти! Тополь срублен во имя Нового – ради приобретения знаний людьми, а рогатая Мать олениха умирает ради набитого пуза дядюшки Орозкула. Но высшая справедливость торжествует: Бог не даёт Орозкулу детей.
В какой-то момент, Шамбала, уставший от вечной дядиной злобы, которую тот чаще всего срывает на своей жене (родной сестре умершей матери мальчика), просит рогатую Мать олениху принести Орозкулу колыбель на своих рогах. И эта ясная вера ребёнка, конечно, сделала бы своё дело, если бы дядя не совершил свой страшный грех (о, какой ужас пережил Шамбала, увидев отрубленную голову оленихи!). Такие вещи не прощает мироздание. Род Оразкула закончится на нём.
О том же противостоянии мира традиции и нового мира рассказывает нам следующий фильм с Насреддином Дубашевым: «Небо нашего детства» (1966). Фильм также снят по повести Ч. Айтматова и Н. Дубашев играет там мальчика Калыка (как он сам признаётся, это его любимая роль). 
В фильме показаны первые годы советской власти. Горный киргизский аил вынужден сняться с места и кочевать, так как через облюбованное его стадами пастбище начали строить дорогу. В глазах отца Калыка мы снова видим боль от того, что старое уходит… Он  растерянно смотрит в реку, полную мертвой рыбы (результат подрывных работ в горах), а потом с тем же выражением безысходности –  на чучело беркута, сделанное строителями новых дорог. Но полной безнадежности нет в этом фильме, ближе к финалу появляется радость: дорогу достроили, и скачут по ней на лошадях молодые парни – Калык и его друзья. Больше им не нужен вертолёт для того, чтобы добраться из аила в школу. Дорога дана как связующая нить поколений, как связующая нить двух миров.
Третья работа Насретдина Дубашева принесла ему первый в жизни приз за лучшую мужскую роль (которого он, правда, так и не увидел, но что значит материальный предмет по сравнению с непередаваемым ощущением победы). Это была роль в прекрасном фильме Ирины Поплавской «Джамиля» (1968). Фильм был отмечен на многих международных фестивалях, в том числе включён кинокритиками Бразилии в десятку лучших картин мира. Насретдин Дубашев сыграл там роль мальчика Сеита, в котором под влиянием пережитых впечатлений одного военного лета пробуждается дар большого художника.
«Джамиля» – фильм, снятый  по одноимённой книге Чингиза Айтматова. Большой киргизский писатель сделал так много для киргизского кино, и как мы сейчас понимаем, продолжает это делать и после своей смерти. Ни его уход с земного плана, ни распад СССР не помешали этому процессу. К его произведениям обращаются, и будут обращаться, поскольку только у него можно найти такое удивительное сочетание острой социальной актуальности с обращением к глубоким, архаическим пластам национальной культуры, национального мифа.
               
                Наталья ЛЕТАЕВА