Побег

Осознавать себя в этом мире, я начала лет с двух. Яркими вспышками, моё сознание, то и дело, возвращает меня в глубокое детство. Страшно подумать, но всё, это случилось уже в прошлом столетии. Ребёнком я была капризным, настойчивым, и способным на всевозможные шалости и проказы. Я уже вовсю говорила и довольно крепко держалась на ногах. Детские недуги гоняли меня по больницам, и самым острым восприятием из того времени, было окно. Я без труда находила возможность забраться на подоконник и бесконечно смотрела, как бежит время  городской жизни, словно листала  книжку с картинками, и ждала маму. За больничным стеклом был небольшой сквер и птичий базар.Кормушкой служила обычная коробка из под пирожных. Она раскачивалась под тяжестью воробьиной братии и брызгала пшеном. Деревья чёрными ладошками обнимали небо и звали на прогулку. Вот именно эта зима, и стала первым  приключением в моей жизни.

 Прямо из больницы я попала в сердечный санаторий  под Сясьстроем, на самом берегу реки Сясь. Новый год был уже на носу. Детишкам  примеряли самодельные костюмчики, бренчало пианино и жутко хотелось спать. Белые халаты мелькали, суетились, то и дело кого-то забирали на процедуры. Когда дошло время до меня, всех отправили на прогулку. Настроение, видимо я потеряла уже с утра. Пока на меня напяливали шаровары и шубу, я вопила, как резаный поросёнок. На улице был лёгкий морозец, снежные сугробы  подпирали подоконники первого этажа. Детей было очень много и все были заняты неотложными делами. Только я ходила надутая и недовольная своей участью, пока не открылись высокие деревянные ворота...

 В воротах появилось огромное рыжее чудовище. Чудовище тянуло за собой сани, на которых сидел чёрный дядька и не менее страшный. Сани остановились почти на середине двора. Дядька копошился и бегал туда-сюда, а чудовище с треском и невероятным аппетитом начало уминать  яблоки из деревянного, заснеженного ящика. Огромные карие глаза с большими мохнатыми ресницами, косились в мою сторону, но любопытство перевешивало страх, и я подходила всё ближе и ближе. Довольно лохматая голова чудовища в скором времени, пришлась мне по душе. Между миндалевидных глаз горело белое пятно, вокруг морды висели какие-то лямочки и кольца, но самым неожиданным зрелищем были длинные жёлтые зубы, которые рвали яблоки на мелкие крошки. От ужаса я отшатнулась, и спряталась за сани. На санях валялся вонючий черный тулуп, недолго думая, я забралась под  него и притихла. Чёрный мужик, всё бегал, суетился, похохатывал и щипал толстую тётю, то и дело, поддавая ей варежкой по круглым бокам. В скором  времени, под весёлое улюлюканье сани тронулись с места.
 
Я смотрела в морозную щёлочку, а чудовище лёгкой рысцой катило по широкой отполированной до блеска дороге. Солнце было высокое и ослепительно белое. Мелькали дома и заваленные снегом деревья. Снег искрился и сочился  из под полозьев чуть заметной дымкой. Внезапно чудовище остановилось, дядька соскочил с саней и убежал. Немного подождав, я вылезла из под тулупа и пошла вперёд. Разгорячённая овечьим жаром и переполненная каким странным ощущением радости, я уходила всё дальше и дальше... От дороги вниз бежал крутой склон, там была река, закрытая ровным перламутровым одеялом, белые елки уходили в горизонт и казались уже синими, они сливаясь с небом и превращались в тонкую цветную полоску. Глаза слипались, то ли от яркого света, то ли сон, уже становился настолько явным, и пронзительно сладким, что я, начала дремать прямо на ходу. Красота таяла и уходила из под ног...

 Моим спасителем стал местный рейсовый автобус…  Когда в санатории  всё загремело набатом,  к тому времени меня уже привезли в больницу и растирали спиртом. Воспаление лёгких я всё же подхватила и теперь лежала в одиноком боксе, куда  маму так  и не пустили, ни разу, а я, в ожидании рыдала и задыхалась от жёсткого кашля. Самыми мучительными были ночи, по потолку бегали черные тени деревьев, а рельефная лепка на бордюрах превращалась в монстров поглощающих все пространство палаты. Сны были настолько ужасны, что я помню их по сегодняшний день.
 Когда болезнь почти отпустила, окно снова стало моим постоянным пристанищем. По больничному двору важно разгуливали коты и их было не мало. Днём они вели мирную, вальяжную жизнь, а вот ночью, нарушая все законы больничного режима дрались     напрополую и пели песни чувствуя приближение марта. С крыш капало и нещадно барабанило по подоконникам, солнце сверлило сугробы и немытые стёкла. Некоторым везунчикам разрешалось гулять, таких было не много, поэтому всегда вызывало зависть и даже слёзы. Проведывать меня уже стали реже и я этим пользовалась, гуляя босиком по каменному полу. Это невероятно, но даже здесь в больнице я умудрялась убежать, незаметно  проходя  дежурные посты.  В общей палате, я пролежала ещё около месяца, развлекая медперсонал всевозможными выходками. Изучая больницу вдоль и поперёк, я забиралась в такие дебри, что порой пугалась не на шутку. Разок, мне посчастливилось поймать маленького котёнка, как он оказался в запретных стенах, меня интересовало меньше всего, вот принести его незаметно в свою палату, было делом трудным, но для меня и эта задача увенчалась успехом.  Правда, пожить котёнку вместе со мной в одной кровати, довелось не так долго, он сбежал от меня, и навёл такого шороха, что всем объявили арест на несколько дней.
 
Самым любимым развлечением было катание на тележках для лекарств. Разогнавшись, я ложилась пузом на нижнею полку, и затаив дыхание неслась по коридору. Эта выдумка нравилась детям постарше, но я не отставала от них, получая ссадины и шишки. Усмотреть за всеми у взрослых не всегда получалось, а тот, кто всё же, был посмелее пользовались этим без зазрения совести. Гонки устраивали в основном по выходным, когда больница работала в пол силы, и врачей сдувало на чаепитие. Почти перед самой выпиской, улучив момент удачи, я разогналась, так сильно, что тележка ударилась о стену и вылетела на лестницу вместе со мной. Мне снова повезло, через  две недели меня выписали с массивным гипсом на руке, и к великой радости всей детской больницы города Сясьстроя.
 
                2019