Моим предкам немцам с Поволжья посвящается

«Отец! Теперь ты прожил жизнь свою…
Ты знал и горе, и беду, познал шахтера труд, солдатскую судьбу,
ты сеял и пахал,  в руках твоих послушным был металл,
ты вырастил детей -  они продолжат жизнь твою,
и внуки будут уважать, нам есть что о тебе им рассказать!
Теперь сказать хочу я о тебе –
ты жизнь прожил не даром на земле!»
Амалия Генриховна Гергардт (Клостер)

       В жизни каждого человека рано или поздно наступает интерес к своим корням  и, к сожалению,  этот интерес приходит с возрастом, когда много нитей уже оборвалось. Но нашими совместными усилиями, благодаря сохранившимся в памяти рассказам, кое-что все же у нас есть. Особенно радует, что есть у нас с вами такая богатая родословная, а корни уходят вглубь до первопоселенцев из Германии в России.

      «Тихо и величаво несёт свои воды красавица Волга. Молчаливы её берега, таинственен под вечерними солнечными бликами серебристый прибой. Ничто не напоминает нам так о далёком прошлом, как глубокая человеческая память, рассказывающая о былом, листающая его уникальные страницы»
      В семье Йоханнеса Генриха Клостер, 1861 и Катарины (Штайнекер), 1867  было 3 сына (о которых известно) Йоханнес, 1891 г.р. (брак с Барбарой Александровной, 1893), Александр, 1896 г.р. (1 брак с Амалией, 2-й с Анной Филипповной Рыбель(Клостер))  и Генрих, 1898 г.р. (брак с Марией Павловной Шмидт, 1903).  Наш с вами ближайший общий предок – Александр Генрихович.
      Александр Генрихович (1896-1970) был высокий, худой, по натуре очень серьезный, строгий и по тому времени достаточно образованный человек. Он был один из немногих в селе, кто хорошо знал русский язык. Работал учетчиком и  общался с русским населением. В семье он был деспотичным, как сказал – так и будет! Сыновей своих держал, как говорят, «в ежовых рукавицах», да и с женами своими Амалией (первой) и Анной (второй) он был далеко не ласков и бывало даже рукоприкладствовал.  Также нам известно, что Александр Генрихович был жадным человеком. Это подтверждали все, кто знал его лично. По воспоминаниям внуков: «Бывало, в большие праздники, такие как Рождество, родители отправляли нас (внуков) к деду с поздравлениями. Дед наливал нам чай, а сахара подавал совсем немного. Приходилось пить его только из приличия». А что хотелось детям того послевоенного времени?  Им все время хотелось есть, ну и  как  всем детям на свете – сладенького! Как сказала одна из его внучек, то тяжелое время оправдывало эту черту. Нам, его потомкам, может быть этого не понять, мы не пережили столько лишений, голода и горя. И не дай бог этого никому и никогда. Это в наше время дедушки и бабушки сначала долго ждут появления внуков, потом холят их и лелеют, нарадоваться не могут, пылинки с них сдувают. А у нашего предка Александра Генриховича  было 25 внуков!
      Еще нам известно, что Александр Генрихович был участником боевых действий с турками во время первой мировой войны, которая завершилась революционными событиями в России.  А так же он был свидетелем события, когда В.И. Ленин в Кронштадте с броневика произносил революционную речь.
      К сожалению, о его первой жене Амалии нам очень мало известно. По одной версии она Амалия Иосифовна (возможно Адам), и в семье  ее родителей  были все мальчики и только одна  она девочка, отец в ней души не чаял. Потом появилась информация от наших родственников, что Амалия дочь  Колеп Егора Ивановича (1859-1929) и Маргареты Августовны (1860-1925), у них в семье было 2 дочери (имя сестры не известно) и жили эти две сестры очень дружно. В любом случае обе версии будут отработаны и проверены. Трудность в поиске заключается в том, что бракосочетание Амалии и Александра скорее всего было заключено в 1918 году, а этих данных в архиве Саратовской области нет. Мы не знаем пока год ее рождения, и умерла она достаточно в молодом возрасте, оставив троих сыновей (Генрих, 1918, Иосиф, 1925,  Александр, 1927).
      Александр и Амалия жили в доме  с родителями Александра и семьей младшего брата Генриха. О судьбе старшего сына Йоханнеса (1891 г.р.)  известно  лишь то, что он был раскулачен (в один год с отцом, 1933) и выслан в неизвестном направлении 10.02.1933 г. Состав семьи на момент выселения:  жена - Барбара Александровна, 1893, дети: Филипп, 1915, Мария, 1921, Роза, 1924, Наталия, 1926,  Катарина, 1929, Георг, 1933. Надеюсь, что когда-нибудь нам удастся узнать дальнейшую судьбу его семьи. У младшего Генриха и Марии Шмидт были дети (Паулина (1925), Мария (1928), Ида (1931), Александр (1937) и Владимир (?).   Известно, что две снохи Амалия и Мария не очень ладили между собой, между ними часто возникали ссоры. На этой почве бывало, что Амалии доставалось от мужа. В то время между членами семьи был распределен домашний труд, и  Амалия выполняла очень тяжелую работу на дворе и в пригоне. В дом она заходила только на ночлег. Потом она тяжело заболела и в 1929 г. умерла. Известно, что Амалия была из семьи достаточно зажиточной. У них родственники жили в Америке и присылали родным посылки. Когда она выходила замуж за Александра, у нее было много хороших платьев и других дорогих вещей с приданным.  Когда она заболела и не могла выполнять свою работу (у нее была болезнь Паркинсона), с людьми, которые ей помогали, она рассчитывалась этими вещами (Кстати, одна вещь все же осталась у старшего сына Генриха. Это был шарфик из очень легкой красивой  ткани, он подарил его впоследствии своей супруге).
      После смерти Амалии Александр женился на овдовевшей Анне Филипповне Рыбель (Клостер), 1904 г.р., у которой была дочь от первого брака Вильгельмина (Нина). Со слов сыновей Александра Генриховича, она была женщина очень хорошая и добрая. Приемных сыновей она не обижала, как это обычно бывает в разных историях, когда детей воспитывает мачеха. Во всяком случае,  приемные дети о ней отзывались с теплотой.
      Три брата воспитывались в строгости, были с раннего детства приучены к труду и до конца дней своих были самыми близкими людьми. Чтобы в жизни не происходило – они всегда держались рядом. В 1933 году на Волге был страшный голод. И как рассказывал средний сын Александра Генриховича Иосиф, если бы не старший брат Генрих, он бы умер от голода. Иосиф был очень слаб и уже не мог ходить. А Генриху в школе давали по одной маленькой булочке. Эту булочку он приносил домой, размачивал  в молоке или  в воде (когда что было), и проталкивал Иосифу пальцем в рот. Это было в тот год, когда раскулачили их деда. Тогда они еще не знали, сколько еще впереди страшных испытаний выпадет на их долю.
       Наступил 1941 год, началась война. Немцы были депортированы со своих обжитых земель. На сборы было дано совсем немного времени. С вечера поселок окружили вооруженные солдаты. Люди что успели с собой взять в котомки – с тем и уехали, побросав дома, недопеченный хлеб, не доеных коров и всю остальную живность. Не знали они тогда, что уезжают из родных мест навсегда. Их увозили в переполненных товарных вагонах, застеленных соломой и битком набитыми людьми  в направлении Сибири. Они ехали в нечеловеческих условиях, в голоде, холоде, многие умирали. На каждой станции поезд останавливался и  снимали умерших. Многие так до сих пор и не знают где захоронены их родные. По приезду в Сибирь, семьи  были поселены в холодные землянки и грязные бараки. Начиная с 1942 года, их мобилизовали в так называемые рабочие колонны. Русские немцы строили дороги и заводы, жили за колючей проволокой, работали по 10-16 часов в сутки на рудниках, лесозаготовках и в шахтах. Для местных граждан немецкоязычные люди, плохо изъяснявшиеся на русском, часто ассоциировались с врагами, пленёнными советскими солдатами. Это было настоящим испытанием на прочность.
          В августе 1942 г.  отца  и его сыновей Иосифа и Александра мобилизовали в трудовую армию. Что такое трудовая армия писать не буду, этой информации вполне достаточно на интернет-ресурсах. Они работали в шахте по добыче угля.   
       05 сентября 1942 г. у Александра Генриховича и Анны Филипповны родился совместный сын, которого назвали Александром. Кроме Александра у них были совместные дети, которые к несчастью умерли маленькими.  Как мы видим, в семье появился еще один Александр Александрович Клостер. Анна Филипповна боялась, что мобилизованные в трудармию в годы войны муж и сыновья Иосиф и Александр не вернутся обратно живыми, потому что условия там были чудовищные. Она решила, что рожденный сын будет продолжением рода и напоминанием о муже.  А имя Александр в роду Клостер очень популярное. Как мы видим из генеалогического древа, Александр вплоть до наших дней присутствует практически в каждой семье  каждого поколения и в них легко можно запутаться.
        На момент начала войны старший сын Генрих проходил службу в Армии, он был связистом. Очень многие, кто об этом слышит, удивляются, потому что с началом войны было массовое изъятие немцев из армии, оставлять отдельных военнослужащих-немцев в боевых частях и подразделениях имел право только наркомат обороны и только на основании «мотивированного ходатайства» командиров.  Таким образом, Генрих  воевал до тех пор, пока советские войска не перешли в наступление. Домой он не приходил. Весной 1943 года его прямо с фронта отправили в шахту как врага народа.  По рассказам его детей, Генрих Александрович никогда не любил  говорить о том как воевал, он даже фильмы о войне не мог смотреть, старался выйти, чтобы никто не видел его слёз. Но все же кое-что он рассказывал. Он с сослуживцами был в окружении. Из окружения они выходили несколько месяцев ночами через болота. Когда они в свою часть добрались, его спросили, почему он не перешел на сторону немцев, ведь ты же немец. Он ответил, что здесь, в России, его семья. Однажды на обед к ним в часть приехала полевая кухня, все собрались возле нее, чтобы получать еду, а с кухней приехал еще и почтальон с письмами. Генрих получил письмо от родных. Он отошел от этой кухни в сторону в лесок, прислонился к деревцу и начал читать письмо. А другие сослуживцы в это время толпились возле кухни, получали еду. В это время бомбардировщик сбросил бомбу прямо на кухню, и всех, кто находился рядом, поубивало. Генрих говорил, что у него очень хороший Ангел-хранитель, который его оберегал. За всю войну у него не было ни одного ранения, ни одной царапины. И еще один факт подтверждает, что Ангел-хранитель у Генриха был. Однажды, находясь на работе в шахте, он попал под завал. Его откапывали 12 часов. На его счастье, на него попадали не мелкие камни, а большой камень, под завал попадал воздух и он мог дышать. Он был весь в переломах, жена  Нина,  конечно же выходила его, заботясь о нем в тот период.
        Иосиф и Александр попали в трудармию совсем мальчишками. Мальчиков в трудовую армию сначала забирали с 17 лет, а с октября 1942 г. с 15 лет.  Жизнь в трудармии была невероятно тяжелой, кормили сказать что отвратительно – это ничего не сказать, тяжелейший труд. Много людей умирало от голода и изнурительного труда. Однажды Александр и Иосиф решились на побег. У Иосифа украли продуктовые карточки, а это обозначало неминуемую смерть от голода, т.к. даже имея карточки, люди в трудармии не получали того питания, чтобы оно соответствовало тем физическим нагрузкам. Иосиф сказал, что лучше сбежать и сесть в тюрьму, чем умереть от голода, не используя шанс на выживание.  На каком-то  вокзале Иосифа задержали и отвели в комендатуру.  Александр был младше на 2 года и, понимая, что без брата он никуда, пошел и сам  сдался. Пока в комендатуре составляли протокол, Александру там было очень тепло и он уснул. Их осудили и посадили в тюрьму. В тюрьме им жизнь против шахты показалась раем, так как там их хотя бы кормили более-менее по-человечески. А  потом начальник тюрьмы разглядел, что они ребята хорошие,  работящие и все умеют делать, стал привлекать их на свои хозяйственные работы, подкармливал их.  Так они пережили сложный отрезок жизни. Иосиф познакомился в тюрьме со своей будущей женой Екатериной Деринг. Она отбывала там наказание за украденные 800 граммов зерна. В то время такое довольно часто встречалось в историях и судьбах советских людей. Екатерина выполняла там работу помощника повара, Иосиф работал на подсобном хозяйстве и пас коров. Он рассказывал своим детям: «Я надою молока в бутылку, а  мать с кухни принесет хлеба, мы наедимся молока с хлебом и нам было хорошо». Впоследствии они поженились, у них в 1947 году родилась старшая дочь.  Наши предки были католического вероисповедания, а Екатерина была из лютеран. Поэтому, когда Иосиф привез жену в деревню к родителям, они не принимали ее до тех пор, пока она не приняла их веру.
      Отец находился в трудовой армии с августа 1942 по февраль 1943 года. Потом сильно заболел, организм был очень истощенным и домой его отпустили умирать. Анна Филипповна забила теленка, стала откармливать мужа и постепенно выходила его. 
      Когда падчерице Вильгельмине наступила пора выходить замуж,  отец сказал: «Я тебя растил не для чужих,  вот у меня три сына, выбирай любого». Так  она выбрала старшего Генриха.
Александру сосватали Марию Вайнмаер из соседней с Волчихой деревни Вострово. Первые годы они жили в Рубцовске. Семья стала расти, жили очень бедно. Александр работал на тракторном заводе, затем окончил курсы трактористов и  уехали в деревню Правда. Там Александр устроился в  колхоз. Там им дали маленький-премаленький домик. Председатель выдал ему мешок пшеницы и сказал, чтобы он смолол первым помолом. От первого помола муки было меньше, а хлеб был белый. Александру жалко было так транжирить и он смолол вторым помолом. Председатель его отругал, и сказал что у них колхозе все пекут белый хлеб и выдал ему еще мешок зерна. Через какое-то время, Александр построил там небольшой дом. В ту же деревню переехал Иосиф с семьей.
       В 1963 году Иосиф и Александр со своими семьями решили вернуться на Волгу. Видимо они ожидали, что вернутся в  те родные места, которые они помнили и любили и где когда-то были счастливы. Но это было не так. Ной-Колония была затоплена водохранилищем, видны были лишь шпили от католических церквей. Первое время они жили в Красном Яре (это недалеко от их родного села), их на первое время приютил их троюродный брат Борис (Bernhard) Клостер с женой Паулиной. Их было 16 человек в одном небольшом домике! Потом они  переехали в Ольховку Волгоградской области. Отношение местных жителей (в основном русских) к ним (как к немцам) между прочим, было вполне себе хорошее. Но потом родители стали задумываться о том, что дети подрастают, и так как в то время старались чтобы не было межэтнических браков, решили вернуться обратно в 1967 году в Волчиху Алтайского края к отцу. Там оставались  еще два брата. Теперь для них и детей родиной стал Алтайский край. На самом деле – это очень чудесное место на земле, там замечательный сосновый бор, озера, и запахи… В детстве, когда мы прилетали туда в отпуск, выходя с трапа самолета, первое что ощущалось в воздухе -  это перемешанный запах земли, прибитой дождем, травы и смолы от почек деревьев, а катаясь по улицам Волчихи на велосипеде, со дворов доносился запах хлеба. Так наверное должна пахнуть Родина. Где бы я не бывала в своей жизни  – такого запаха нет больше нигде!
     Анна Филипповна умерла 1953 году. Александру младшему было 11 лет. Александр Генрихович женился в третий раз.  Жену звали Фельмина. Говорят, что это была довольно строгая женщина, и Александр Генрихович не был с ней так суров, как с предыдущими женами. Об истинных причинах таких перемен можно только догадываться, то ли это любовь, то ли мудрость с возрастом меняет человека. Если судить по нынешним временам – то можно сказать следующее: к нам относятся так, как мы позволяем к себе относиться. А в те далекие времена были свои уклады, и молодая женщина в семье мужа видимо прав совсем не имела, и защитить ее никто не мог.   Александр Генрихович умер в 1970 году в возрасте 74 лет.  Учитывая, сколько ему всего пришлось пережить и вынести, это был вполне достойный возраст. Ведь он стольких растерял на своем жизненном пути – жен в молодом возрасте, детей, перенес столько физических и нравственных страданий.  Ничего не известно о семье его старшего брата и никто не помнит, чтобы кто-то о них говорил. Значит они не нашли друг друга.
      Александр Александрович младший женился на Варваре Мюллер. У них родилось пятеро детей. Но, к сожалению, в 1977 году его жизнь трагически оборвалась. Ему не было 35 лет. Это был веселый,  красивый и очень добрый человек. Его очень любили старшие братья и все родные, он был душа любой компании. Он очень любил конфеты, это была его слабость.
      Родители сыновей учили по жизни следовать поговорке «Das Br;ders Blut wird nicht zu Wasser» - «Братская кровь никогда не превратится в воду». И они, не взирая ни на что, всегда этому следовали. Ведь в жизни всякое бывало, и снохи между собою вздорили, а они всегда собирали свои семьи все вместе. Еще в семье Александра Генриховича и его сыновей  была семейная традиция играть в карты. Они были очень азартными игроками, отец у них не любил проигрывать, бывало подскочит из-за стола и начинал с ними эмоционально дискутировать или спорить кто какие ходы делал и почему так игра закончилась.  Мужчины Клостер очень хорошо запоминали карты, какие выбыли из игры, у кого какие остались на руках и с ними было бесполезно тягаться в этом. Но они никогда не играли на деньги. Это был такой досуг, который очень их объединял, развивал память и мышление.  А когда они женили своих детей, то играли свадьбы, на которых всегда было очень много гостей. На свадьбы всегда старались приехать родственники отовсюду, и двоюродные и троюродные, место всегда находилось всем.  Это были очень веселые свадьбы с немецкими традициями. На любых праздниках  во время застолий пели песни.
В заключение всего, хочется сказать, что наш общий предок Александр Генрихович оставил после себя очень богатое наследие. Он вырастил и воспитал замечательных четырех сыновей, которые преумножили и продолжили свой род. Это были очень добрые, очень трудолюбивые и честные люди. Как много горя им всем пришлось пережить на этой земле. Никто не сломился, не споткнулся, не упал духом. Все достойно прожили отмеренную богом жизнь. Какое между ними было высокое чувство БРАТСТВА! Именно с большой буквы! Они так любили и поддерживали друг друга до последних дней. Чтобы в жизни не происходило – они держались рядом. И эти отношения распространялись не только между родными, но и между двоюродными и даже троюродными родственниками. Они роднились и постоянно встречались. Пока собирала материал, приходилось много общаться со своими двоюродными тётями и дядями. У всех только самые теплые воспоминания об ушедших родных. Наши предки – это наша с вами гордость! Спасибо им за то, что они были такими сильными, выносливыми, и несмотря ни на что, умели любить, веселиться, встречаться, ездить друг к другу в гости, они знали своих родных близких и далеких, не записывая их имена, не составляя таблицы или ген.древа, у них была исключительная память на все родственные связи. Как же нас много! И это здорово! Давайте не терять друг друга!
     Интересные факты! 
     Дети  Генриха Александровича рассказали следующее: «Наш папка был очень добрый и  очень сильно любил детей, играл с ними, зажимал мальчишек, сидя у теплой печи вечерами! А как он тянулся к знаниям! По-русски сначала он читал плохо, потом научился. Был такой случай, что я не могла решить задачу по алгебре, я читаю ему  задание, он думает, решает в уме, говорит какой будет ответ, и отправлял, чтобы я решала сама. Он очень любил слушать радио, а нам привил любовь к книгам. Мы ему часто читали книги вслух».
Год рождения Вильгельмины Фабиановны на самом деле 1926, а не 1928. Ее мать, Анна Филипповна, порвала ее свидетельство о рождении, чтобы ее не забрали в трудармию.
     Когда депортированных привезли и высадили из вагонов на станции Кулунда, местное население сбежалось смотреть на прибывших и удивляясь говорили: «Ой, да смотрите, они ведь такие же как и мы!» В то время в газетах рисовали всякие карикатуры на немцев, изображая их в виде людей с разными частями животных (с рогами, свиным рылом и  т.п).    А Александр Генрихович по-русски как закричит на них: «Что столпились? Расходитесь! Мы такие же, как и вы!»
Александр Генрихович 1896 г., как уже писалось выше, был довольно образован, он мог запросто порвать внукам тетрадки, если видел что там ошибки.
Его сыновья, будучи уже взрослыми, приехали к нему на какой-то из праздников с бутылкой водки. Выпили по 1 или 2 рюмки, а отец остальное забрал и сказал «Вам хватит!» То есть, имел влияние даже на взрослых своих сыновей и терпеть не мог пьянства. Они конечно же после собирались и ехали к кому-нибудь из них на продолжение…
      У немцев были большие семьи. Часто встречаются одинаковые фамилии, имена и сейчас отчества. При ограниченном количестве фамилий-основателей и консерватизме в выборе имен для  идентификации  человека,  использовались семейно-родовые прозвища (Spitznamen). Эту традицию немцы привезли с собой из Германии. В частности у Клостера Александра Генриховича  и у его рода, то есть у нас с вами,  прозвище Раплихе (Rapliche)(из-за того, что он очень быстро разговаривал). Есть еще ветвь Клостер с прозвищем Казе.
      На немецких свадьбах по старой традиции пели песню " Sch;n ist die Jugend" . Её исполняли в 12 часов ночи, когда начинали снимать фату у невесты. К этому времени жениха и невесту усаживали на стулья, а вокруг них образовывали большой круг. Пока с невесты снимали венок и надевали ей на голову платок, гости, взявшись за руки, ходили вокруг и пели эту песню. Она исполнялась на каждой немецкой свадьбе.
      В немецких семьях дети обращались к своим родителям исключительно в уважительной форме на «ВЫ».
      У фамилии Клостер по известным причинам есть несколько вариантов написания. Самое классическое и правильное, на мой взгляд, все-таки Клостер, т.к. согласно метрическим данным первопоселенцы были записаны Closter, затем Kloster. Где-то на просторах интернета мне попадался вариант Kl;ster. Сегодня можно встретить в Германии Kloster и Klester, в России Клостер, Клестер и Клёстер. Но все они принадлежат к одному роду – Клостер.
               
2020 год

Вместо послесловия

Из глубины седых ушедших лет
Леса, поля и пашни огибая,
Течет, рыдая, Волга мать-река
И от тоски аж сердце замирает…

Век восемнадцатый. Екатерина Манифест
Для иностранцев объявила
О заселении  поволжских мест.
В свои угодья немцев пригласила.

Сулила жизнь, свободную от гнета,
И выбор веры, вольные дела.
Взамен хотела укрепить границы,
Чтоб стали хлебородными поля.

На пустынных просторах России
Пращур принялся землю пахать.
Вскоре стал этот край благодатный
С благодатью во всем процветать.

Прижилась там культура и вера,
Что забрали с германских земель.
И промышленность, и просвещенье,
Все в традициях лучших, поверь!

Разрастались их семьи, крепчали,
Корни пущены крепко и вглубь,
Их природа сама повенчала,
Даровала им Родину тут!

Наступил 41-й суровый.
«Черный коршун» накрыл серой тьмой.
И погнал он народ долой с Волги,
Выдрал с корнем, как хвощ полевой!

В спешке, бросив дома и хозяйства,
Хлеб в печи  и не доеных коров,
Понесли их в Сибирь эшелоны,
Объявив, как советских врагов.

А потом лагеря, ссылки, шахты,
Непосильный мучительный труд.
Смерть и голод, болезни, утраты
Нам из памяти боль не сотрут.

Ты держись только, дед, не болей!
Ты не можешь в аду умирать!
Еще должен найти сыновей,
Что успела война разбросать.

Старший Генрих в замерзших  болотах
Из окружения ищет пути…
Сашка с Оськой от голодомора
За решеткой спасенье нашли.

Все пройдет…,
И война, и лишенья и бури,
Все останется в прошлом, но вот
Вашей Родины больше не будет,
И никто вам ее не вернет!

Растоптали судьбу, веру, правду,
Отобрали имущество, дом,
Разговаривать только украдкой
Можно было лишь дома тайком.

Угнетенный и сгорбленный немец
Начал спину опять выпрямлять!
И просторные земли Алтая
Начал хлебом своим засевать!

Семьи к новой земле приживались,
Находя здесь последний причал.
Всякий раз им напомнить старались,-
Ты чужой, и чтоб здесь не мешал!

Время шло, годы боль притупляли,
Стали дети язык забывать,
Самобытность свою потеряли
И традиции стали терять.

Перестройка. Границы открыты!
Дали волю желаньям своим
И поехал народ к тем истокам,
Что на свет их  когда-то родил.

Раскидала судьба родных братьев,
Словно Волга свои берега.
То, сближает, почти что в объятья,
То разводит их навсегда.


2020 г.