По дорогам Европы

Е Филатов

По дорогам Европы


Эта книга является продолжением предыдущей книги автора «На велосипеде по Европе»
В трех путевых очерках излагаются разнообразные впечатления от горного маршрута на велосипедах в окрестностях высочайшей вершины Альп – Монблана, а также от двух вело туров с детьми: из Парижа через Орлеан и «Долину замков» к побережью Атлантики, и вокруг Балтийского моря через Финляндию, Швецию, Данию и Германию



               Сергею Талану, «пламенному мотору» наших путешествий посвящается.

Предисловие

Не так уж и коротка наша жизнь. За это время на Земле успел поменяться климат, наступило глобальное потепление, зимы стали не так суровы, как я помню из детства. Самая большая река Европы Волга, быстрая и чистая, превратилась в систему слабо проточных озер к середине августа густо зацветающих несмываемой зеленью. Её малый приток, лесная Илеть повсеместно обмелела, а в среднем течении спрямила русло, пробив новый путь мимо длиннущей петли, и та за два года наглухо заросла травой, так что красавицы-сосны, обреченные вот-вот рухнуть в подмывающий песчаный берег поток, теперь будут стоять на самом обрыве еще может быть века в глухой тишине старицы – живая струя ушла мыть другие берега.

Выросли дети, подрастают внуки, а мы все тянем с началом главного дела, все откладываем его сначала потому что рано, еще не созрели, еще не хватает решительности, а потом потому, что уже слишком поздно, что время уже ушло, что уже перед людьми стыдно что-то начинать в таком возрасте. Так бы и я никогда не собрался проехать на вело по Европе, если бы не перестройка девяностых, когда «Союз нерушимый» вдруг стал линять на глазах, и на его просторах наступило время действия. Многих оно подвигло на дела более значительные, но сдвинуло с места и меня. С тех пор следы моих колес остались на улицах Праги и Варшавы, Берлина и Парижа. В последнем году прошлого века доехали мы с товарищем моим Сергеем Таланом до западного края Европы - берега Атлантики, а в 2002-м перевалили через Альпы, проехав из Германии в легендарную Венецию. Я был готов на этом остановиться, считать полностью сбывшейся свою несбыточную мечту.

Но вот в следующей, как бы заключительной поездке по Альпам, стала всплывать на поверхность сначала вроде бы в шутку высказанная идея – а не проехаться ли нам на велосипедах по Европе с детьми? В первый раз разговор был на уровне фантазии, безответственного трепа за бутылкой вина под теплыми альпийскими звездами. Но время шло, идея обрастала подробностями, сроками и из идеи превращалась постепенно в рабочий план. Действительно, Сережиному младшему – Матвею в следующем, две тысячи четвертом исполнялось двенадцать, и внуку моему Феде - столько же. Во Франции или в Германии можно выбрать маршрут по тихим, с малым движением, но в то же время очень хорошим дорогам. Подарить мальчишкам радость знакомства с такой прекрасной страной, как Франция, окунуть их души в это счастливое скольжение по бесконечным гладким дорогам сквозь дружелюбное и переменчивое пространство-время к всегда конкретной, реальной, но по сути всегда недостижимой цели. Да и самим заново увидеть все эти красоты свежим взглядом молодых, разве это не стоит денег, потраченных на не дешевые, конечно, билеты.

О том, что получилось из этих планов в реальности, а также о самом альпийском походе, в котором планы рождались и росли, рассказывают эти очерки.

 


Вокруг Монблана


«Куда ж нам плыть?»

Летом 2002 года проехали мы на велосипедах из Германии, из Мюнхена через Альпы в Италию, и это было исполнением мечты, завершением проекта. На этом можно было поставить точку и заняться чем-то другим, например, поставить новый домик на садовом участке или проехать по русскому северу, по знаменитым монастырям. Я давно подумывал о таком маршруте, не раз представлял себе, как приедем куда-нибудь в Кириллов или Ферапонтово, поставим палатку на берегу озера, может быть, удастся потолковать за жизнь с монахами. Смешно и наивно все это я воображал, был же до этого и в Соловецком монастыре, и у нас в Свияжске, и в Печерской лавре, видел уже эту суету. Но желание было. Я даже название придумал для очерка о такой поездке: «Русский сезон». Но чем ближе подходило время окончательных решений, тем больше одолевало меня сомнение, тем более, что товарищ мой, Сережа хоть и не возражал против маршрута по родной стране, но явно с большим интересом смотрел на Запад.

Дело в том, что мой российский проект не даром оставался без движения столько лет. Для этого было несколько существенных резонов. Во-первых, конечно, дороги. Не говоря уже о том, что даже лучшие из них не очень хороши, их, даже таких очень мало. В Европе в любом направлении почти всегда можно выбрать разные маршруты. Прямые, быстрые получаются по шумным и сильно загруженным магистралям, но можно приехать в то же место и по более спокойным, но тоже гладким и комфортабельным местным дорогам. И что очень важно, все дороги там сквозные, нигде не попадешь без предупреждения в тупик, поехав по незнакомой дороге можешь быть уверенным, что не придется возвращаться, максимум - сделаешь дугу. Это – во-первых. Но еще важнее то, что - во-вторых. А во-вторых – это наши пространства.

Так получилось, что в те самые места на севере России, к тем самым монастырям, о которых мечтал, я все-таки попал тем же летом в конце августа, уже после тура вокруг Монблана. Мы ехали с товарищем на его безотказной«Субарушке». Он бывал здесь не раз, дорогу знал и все время держал на спидометре 120, несмотря на мотавшийся за нами сзади прицеп с экспедиционным хозяйством. Дорога была по большей части неплохая, местами совсем хорошая, но, Боже мой, какие однообразные места тянулись по сторонам! Я еще не остыл от велосипеда, от сомнений уже сделанного выбора, только что пройденный альпийский вариант был еще совсем свеж в моей памяти и теперь я смотрел, что было бы, если бы мы приняли другое решение. Нашу дневную вело норму теперь на машине мы просматривали за час. И час за часом я видел в окне машины один и тот же пейзаж: «нездоровое, хилое, низкое…». И как нарочно почти всю дорогу шел дождь. Все-таки это не для велосипеда. По крайней мере, уже не для меня.

Так что, может быть, это и хорошо, что в последний момент я смалодушничал, и мы снова свернули на привычную уже дорожку в Европу.



Женева

Дальше все получилось на редкость удачно. Мое письмо застало французского товарища дома в редкий день между поездками, он сразу выслал нам приглашение, мы успели вовремя получить визы и 20 июля 2003 года в 12 часов дня по местному времени вышли из самолета в аэропорту Женевы.

Я давно присматривался к этому авиа маршруту. Рейсов из Москвы в Женеву довольно много, разных компаний, и билет стоит не дороже, чем в Берлин или Мюнхен, а место уж очень интересное, в самом центре Альп, недалеко от Монблана. Останавливало то, что Швейцария не входит в Шенгенскую зону, а визу во Французском посольстве давали нам шенгенскую. В 1987 году мы уже смотрели с вожделением на окраины Женевы с окружающих ее французских холмов, но заехать в город, нарушить пограничный режим не решились. Позже выяснилось, что в женевском аэропорту есть отдельная французская секция, из которой сделан выход непосредственно на территорию Франции, и таким образом туда можно лететь с французской визой.

Найти этот выход оказалось не просто. Вся прилетевшая с нами толпа устремилась в Швейцарию, и мы скоро остались одни в пустом зале прибытия, так что даже спросить было некого. Просторно живут европейцы: большие залы, переходы, стеклянные двери, лестницы – и нигде ни души. Так что трудности навигации начались сразу по прибытии. С трудом нашли служащего, который объяснил нам, как пройти во французскую зону, не с первой попытки попали в зал прибытия, нашли там свои велосипеды, одинокая негритянка небрежно шлепнула штампики в наши паспорта, и дальше опять не встретили ни одного человека. По безлюдным переходам вышли на просторную лестницу с уютными площадками, украшенными комнатными растениями в деревянных бочках. Там и остановились. Разложили по всей площадке свое хозяйство, собрали велосипеды (к счастью, доехали они без существенных повреждений), вымыли испачканные руки в соседнем очень комфортабельном, просторном и тоже совершенно пустом туалете. Упаковались. Съели по бутерброду, запив остатками московской еще воды из бутылки. И поехали! Прямо с лестничной площадки через полусумрак огромного зала-автостоянки с сотнями машин (где же их хозяева?) выбрались на ослепительное солнце полудня и покатили в полном одиночестве по довольно широкой асфальтовой дороге огороженной с обеих сторон высоченным проволочным забором, за которым чужая страна – Швейцария.

До нашей Франции езды оказалось с километр или чуть больше. Забор по сторонам кончился, и вот мы уже на французской территории у бензоколонки на перекрестке двух дорог: национальной (красной) N5 и местной D35. Достали карту – на этот раз кроме десятикилометровки Франции у нас была купленная еще в девяносто седьмом двухкилометровка этого района. Стали смотреть, как нам проще выбраться к Женевскому озеру, оставаясь в пределах Шенгенской зоны. И тут обнаружилось, что спокойно стоять на дороге, изучать карту и думать просто невозможно. Как будто тебя сунули в духовку на горячем подносе. По прибытии бортпроводница объявила, что за бортом 37 градусов. Но я не раз бывал летом в средней Азии, знаю, что такое жара, и, по-моему, тут было значительно за сорок. Солнце палит, асфальт дышит жаром и ни души вокруг – середина воскресного дня! Нужно было скорее что-то решать и двигаться. Хотя бы куда-то – на месте стоять невозможно.

Вообще-то предполагалось, что нас будет встречать товарищ, постоянно живущий в Женеве. Он должен был принести баллончик с газом для нашей горелки (в самолете нельзя перевозить газ) и проводить нас на маршрут. Но, как потом выяснилось, он ждал нас у общего выхода и надеялся, что мы позвоним ему по мобильнику – у них в Женеве это уже было повседневной практикой, а до нас мобильники тогда еще не дошли. Вот так мы и оказались в начале маршрута одни.

С продавцом на бензоколонке объясниться не удалось. Слишком сложная у нас была проблема: как проехать на берег озера по французской территории. Как проехать – он нам несколько раз брался объяснять, но что еще мы от него хотим – понять не мог. Та же трудность возникла и с другим советчиком – местным велосипедистом, который на наше счастье, появился, наконец, на перекрестке. Никак нельзя было его упускать, второго шанса могло не быть очень долго. Поэтому, когда он, так и не поняв наших сомнений насчет пограничных сложностей, сказал, что он едет как раз туда, куда нам нужно и, не спеша, покатил вперед, мы махнули рукой на пограничные законы и поехали вслед за ним.

Путь наш лежал вдоль того же самого проволочного забора, только теперь снаружи и в обратном направлении. Почти сразу пересекли совершенно безлюдную территорию таможенного пункта, но к нам это как бы отношения не имело. Пустынные пригороды постепенно перешли в город и вот мы спускаемся вдоль трамвайных путей по довольно широкой и оживленной улице с магазинами, машинами, велосипедистами и даже пешеходами на тротуарах к небольшой площади, ждем у светофора, с любопытством оглядываемся кругом – на что похожа Женева. Старый европейский город, никакого бросающегося в глаза модерна, все солидно, скромно, удобно, немного старомодно. Между тем провожатый наш давно уже свернул в сторону, показав нам рукой, куда ехать дальше, а никаких новых признаков государственной границы мы так и не встретили. Вот уже переехали по мосту через Рону, она вытекает из Озера сразу рекой шириной метров в пятьдесят. Это уже точно в Швейцарии. Зря мы в 1997 году побоялись заехать в город!

Хотели покататься по центру города, посмотреть на достопримечательности. Достали план, остановились в тени домов. Но невозможно стоять на месте даже в тени, такая удушающая жара. Это же Ташкент, а не Женева! И улицы-то здесь, чуть в стороне от магистрали совершенно пусты, как вымерли! Правда, может быть в воскресенье здесь всегда так.

Многолюдно было только в парке на берегу Озера, где мы очень скоро и оказались. Даже и там было душно. Трава на просторных лужайках, по которым принято не стесняясь ходить, обычно в парках такая густая и зеленая, тут пожухла, местами даже пожелтела, кое-где вытоптана до проплешин. С трудом нашли свободное место в тени раскидистого грецкого ореха в 50 метрах от парапета набережной. Озеро перед нами: совершенно прозрачная, зеленоватая на просвет вода, бьющий на 100 метров в небо прямо из водного зеркала знаменитый фонтан, белый ферзь маяка на конце дамбы, белые крылья яхт, трогательно старомодный колесный пароходик у прогулочного причала, громадное колесо обозрения у противоположного берега залива на фоне зеленой набережной и городских, роскошных как парадные торты прибрежных домов, и позади всего - ломаный контур гор в знойном мареве. А на переднем плане - диксилендовский кричащей раскраски паровозик с вагончиком и нескончаемая процессия разноплеменных отдыхающих всевозможных возрастов рас и внешностей, лениво фланирующих вдоль решетки набережной.

Что удивительно, в Озере у парка почему-то никто не купался. Не решились лезть в воду здесь и мы. Перекусили домашними остатками, сидя на пожелтевшей травке, постояли в очереди к единственному бесплатному источнику l’eau portable, тонкой струйке прохладной воды в романтическом гроте рядом с китайской беседкой, в обычное лето, наверно, темном и таинственном от окружающих густых кустов, но при нас немного жалком в своей обнаженности. Да и засобирались в путь.

Тем временем позади нас над горами из дымного марева налилась черная туча. В ее темном чреве в зловещем молчании вспыхивали молнии, и я с облегчением подумал, что нам фантастически везет. Что вот идет холодный фронт, страшная затяжная жара, от которой во Франции уже столько народу погибло (а я очень плохо переношу жару) кончится, а к холоду и дождям нам не привыкать. Однако время шло, а туча все так же неподвижно стояла над дальними горами. Пора было ехать.



Вдоль Озера

Путь наш лежал вдоль южного (отчасти французского) берега на северо-восток к восточному концу Озера, где все та же Рона в него впадает. Сначала катили по велодорожке вдоль самой воды, потом велодорожку оттеснили от дорогой прибрежной земли роскошные виллы и она растворилась в улочках пригорода. Не без проблем, как обычно, выбрались на тихую местную дорогу, петляющую между сплошными рядами одноэтажных домов. Дорога была узкая, совершенно пустая по причине то ли воскресенья, то ли нестерпимого послеобеденного зноя. Дома вдоль обочины обычные, скромные, не богатые, не бедные, асфальт под колесами весь в заплатках, почти как у нас, но в отличие от нашего тщательно выглажен, нигде не тряхнет. Горячий ветер дул в спину, ехать было легко, только уж очень жарко. Облака все-таки доползли до нас и закрыли солнце, но от этого обстановка еще более стала походить на внутренность истопленной печи.

И все же ехать оказалось легче, чем сидеть на месте, и скоро мы открутили первые двадцать километров нашего маршрута. Вот и первый отрыв: Сережа умчался вперед, и я жду на развилке, не зная, которую дорогу он предпочел. На мое счастье рядом из стены дома торчит труба с краном и из нее тоненькой струйкой течет вода. Несколько раз обливаюсь до пояса и пью, пока появляется мой товарищ. Он недоволен, хочет показать мне на карте, что выбрать было просто, но карты нет. Небрежно заткнутая под резинку на багажнике она вылетела где-то по дороге. Жаль, эту десятикилометровку Франции я купил еще в девяносто пятом, в первом вело походе по Европе. Но возвращаться и искать ее по такой жаре нет сил, и мы катим дальше.

Первый супермаркет (Spar). Такой мини культурный центр: слева у дороги магазин, а справа церковь и при ней площадка со столом и лавочками. Сережа пошел в магазин за продуктами, а я остался наружи караулить велосипеды. Видимо, в магазине был кондиционер, и Сережа не торопился. И мне бы тоже зайти внутрь, а я топтался у входа, как на горячей сковородке, глотал ртом воздух, как рыба на берегу и не чаял его дождаться. Зато потом мы ели ложками пласты холодной простокваши из пластиковых стаканчиков и запивали их прохладным и сладким виноградным соком вперемежку с холодной водой.

Сразу полегчало. Вроде и снаружи прохладней стало. Между прочим, все это происходило уже на французской территории, а когда мы нелегально пересекли государственную границу Швейцарии мы так и не заметили.

На ночевку остановились в первом же достаточно большом придорожном лесочке. Долго бродили в поисках хорошего места, но лес был саженый, молодой, густой и однообразный - везде одинаково неуютно. В ранних сумерках все вокруг казалось пепельно-серым. Засохшую в камень землю устилал легкий слой опавших листьев, с сухим хрустом рассыпавшихся в пыль под ногами. Оставшиеся на деревьях листочки скорчились в почти бестелесные скорлупки, и казалось, готовы тихонечко зазвенеть при малейшем ветерке. Я подумал про себя, что у нас в такой ситуации обязательно запретили бы вход в лес кому бы то ни было, не говоря уж о диких туристах с примусом. Но в Европе, к нашему счастью, запреты не в ходу.

Ночью проснулся от духоты. Дождь так и не собрался, стояла томительная тишина. Открыл настежь дверь нашей тонюсенькой палатки, лег поверх спальника. Сердце бешено колотилось. Сережа ворочался и кричал во сне.

Следующий, первый по-настоящему походный день начался с дождя. Вот запись из дневника: «21.07.03, сидим в палатке, в лесу недалеко от Yvorie. Идет дождь. Все небо обложило, погромыхивает, темно. Оделись, позавтракали, когда поедем – не понятно». Поехали довольно скоро, не дожидаясь, когда дождь окончится совсем. Весь тот день прошел в его навязчивой компании. Он дал нам отдохнуть пару часов, пока ехали вдоль берега Озера то по парадным набережным маленьких фешенебельных городков, то объезжая стороной богатые виллы и отели, занявшие лучшие места на побережье. Успели даже искупаться на одном из городских пляжей в теплой и совершено прозрачной воде Озера. Уже ввиду зеленой долины Роны, у восточного конца Озера над поднявшимися справа по ходу скалами заклубилась очередная черная туча, загремела молниями, загнала нас в какой-то спортивный магазин со всякими велосипедными прелестями.

Потом уже ближе к сумеркам стояли мы под крышей совершенно безлюдной автоматической бензозаправки. Рядом шумела в неглубоком, уже погруженном во мрак ущелье Рона, теплый дождь то почти стихал, как бы выманивая нас на дорогу, то принимался снова. Мокнуть не хотелось, но и ехать по темноте, а потом искать в темноте место для ночевки – не хотелось тоже. Все же поехали, но скоро туча над нами налились такой угрожающей чернотой, что в испуге мы спрятались в короткий тоннель на уходящей вбок дороге. Дождь действительно не заставил себя ждать, но был он значительно слабей обещанного, а может быть просто так смотрелся из-под бетонных сводов тоннеля. Когда он совсем ослаб, поставили палатку прямо на покрытой сосновыми иголками дорожке в соседней лесополосе. Дождь то стихал, то снова усиливался, черные тучи лохматым стадом вываливались из-за соседнего хребта и свирепый пастух-ветер тащил их вдоль долины Роны. Он сотрясал вершины сосен над нами, угрожающе гудел в соседних мачтах электропередачи, крупные капли колотили по пленке тента, но внутри палатки было сухо и тепло. Мы были дома, все у нас было, и нам было хорошо.



Перевал Grand Sent Bernard

Проснулись прекрасным прохладным утром. Ясное небо, тишина, запахи сосны. Оказалось, что мы совсем немного не дотянули до зоны отдыха: вдоль нашей дороги в просторном сосновом лесу - кемпинги, базы отдыха и оборудованные места для самостоятельных стоянок. Скоро вышло из-за хребта солнце (около девяти часов), приятно пригрело голые руки и ноги. Прекрасная дорога, вдоль края щедро отчеркнута широкая полоса для вело, и уже появились указатели на Гран Сен Бернар (Grand Sent Bernard), первый наш запланированный перевал. Единственная неприятность – ровный и сильный встречный ветер. Зато прекрасная вентиляция, не жарко ехать. Сережа лидирует, я стараюсь «висеть у него на колесе». С утра со свежими силами это мне удается. Такой плотной спаркой пролетели насквозь очень симпатичный городок Мартиньи (Martigni).

На окраине остановились у продуктового магазина. Сережа вернулся из него приятно удивленный – все дешево, какие-то странные цены! Правда, когда он внимательней посмотрел на сдачу, то огорчился – монеты оказались франками. Я тоже удивился, вроде, франки давно уже вышли из обращения, давно уже евро везде, но рассматривать их не стал, утреннее время дорогое, надо ехать. Так мы и не догадались тогда, что франки были швейцарские! Швейцария не входит в зону евро, и деньги у них свои, но в магазинах, там, где мы были, по крайней мере, евро спокойно принимают, а сдачу дают в своих франках.

По указателю на Гран Сен Бернар из широкой долины Роны втянулись в классическое альпийское ущелье. Его обращенные на юг склоны сплошь покрыты виноградниками, маленький вертолет барражировал над ними, что-то распыляя. Дорога поднималась по склону долины почти без серпантинов на первый взгляд не очень круто, но так, что я с предельным усилием крутил педали на самой моей низкой передаче (40:27). К обеду поднялись выше леса, склоны гор вокруг стали желтыми, ветер - слабей, зато сильней жара. Узкая гладкая дорога, солнце, от которого негде спрятаться, зной от асфальта. И все время только вверх, с полным напряжением сил. Развели пожиже водой два пакета виноградного сока, разлили по бутылкам, этим и спасались.

Где-то в середине подъема догнали нас коллеги из Чехии. Они налегке, вещи у них в машине. И велосипеды их получше наших. Сережа потянулся за ними некоторое время, но потом тоже отстал. И ему нелегко дается этот подъем, «без тренировки», - оправдывается он. Передний переключатель у меня с утра не работал, и тормоза не держали, задний – совсем. Но пока ничего переключать было не нужно, а тормозить – тем более.

Я знал, что под перевалом есть тоннель, но не понятно было, можно ли по нему ехать на велосипедах. У чехов на карте кроме большой дороги через тоннель была показана еще узенькая дорога через верх. Однако, когда мы, наконец, уже к вечеру добрались до входа в тоннель, никакой обходной дороги мы там не нашли. Выручил мальчик в расположенном поблизости одиноком магазинчике. Общий у нас с ним набор слов был очень невелик, тем не менее, он смог понять мою проблему и объяснить, что начало обходной дороги надо искать не справа и не слева (как я хотел от него услышать), а позади тоннеля, что это вход еще не в главный тоннель, и обходная дорога будет дальше. Я очень нервно отношусь к тоннелям, и когда после тяжелого дня подъема возникла перспектива лезть в это темное чрево, зная, что велосипедистам полагается ехать вокруг, настроение мое упало до тоскливого. Объяснения мальчика подняли его до надежды, но тревога осталась – все ли я правильно понял! И только когда уже в середине тоннеля мы встретили группу туристов с рюкзаками, и один из них, пожилой немец, поразительно похожий на моего друга Гельмута из Пайне, описал нам дорогу до перевала в подробностях, только тогда я окончательно успокоился и снова почувствовал себя счастливым.

Этот первый тоннель по дороге на Гран Сен Бернар по большей части - просто крытая терраса с одной стороной, открытой к склону. Наклон дороги в нем небольшой, и хотя он довольно длинный, я думаю, несколько сот метров, проехали мы его быстро: сначала подгоняла тревога, а после «Гельмута» - облегчение. И действительно, когда этот первый тоннель кончился, мы увидели впереди темную дыру нового тоннеля и плавно уходящую мимо нее влево по склону обходную дорогу – все, как было обещано. С легкой душой покатили мы по этой новой дороге, тем более что сначала шла она полого по довольно широкой долине. Слева был законсервированный на лето подъемник и сложенная из камня пастушья хижина. А дальше долина резко поворачивала влево и наша дорога шла туда крутым подъемом. Время было уже вечернее, весь день я изо всех сил нажимал на педали и когда увидел новый взлет, внутри у меня все ослабело, и я понял, что просто не смогу себя заставить взять еще и эту высоту. И хотя Сережа, как обычно, еще рвался вперед, я положил свой велосипед на землю и побрел пешком вверх по склону выбирать место для стоянки.

Вечером шел дождь, ночь была прохладной на этой высоте (около 2000 метров), площадка была с уклоном, мы все время сползали к выходу.

Ясное утро в горах. Кто это испытал, тот знает, что это за прелесть! Утренняя свежесть пробирает насквозь и ждешь - не дождешься, когда тень от хребта, наконец, опустится до палатки.

Первая удача дня: нашел, почему не держит задний тормоз. Я-то грешил на новый полированный обод, считая, что он проскальзывает по колодкам. Надфилем напилил на нем по всей окружности поперечную насечку, а оказалось, что просто болт, за который тянет тормозной тросик, упирается снизу в багажник. Сделал побольше проем для тяги в багажнике, и задний тормоз стал хватать колесо намертво! Очень своевременная починка, впереди многокилометровые спуски.

Вчерашний страшный взлет проехали незаметно. Горы вокруг безлесные, дно долины покрыто редкой желтоватой травой, по берегам небольших озер и на болотцах трава ядовито зеленого цвета. По всем направлениям проложены пешеходные тропы. Со своей дороги мы видим туристов в яркой одежде с рюкзаками и альпенштоками в одиночку и парами идущих внизу по тропам. Много вполне подходящих площадок для стоянки (вечно я не дотягиваю до хорошего места чуть-чуть!). Немного в стороне от дороги что-то непонятное, удивительно напоминающее профиль Наполеона в треуголке. Не поленились остановиться, подошли ближе – и правда, на металлическом столбике сверху профиль знаменитой треуголки, а под ней щит с картиной битвы, выигранной Наполеоном в этих местах. Довольно много машин нас обгоняли, несмотря на сквозной тоннель внизу, тоже, наверно, туристы хотят посмотреть на горы сверху.

И действительно, на перевале столпотворение. Стоят туристские автобусы, много машин, работают кафе, магазинчики, над дорогой, видимо уже на высоте 2500 метров (высота перевала Grand Sent Bernard 2469 метров) просторный и комфортабельный туалет с горячей водой (удобный случай побриться). Атмосфера праздника. У автостоянки толпятся итальянские туристы из автобуса с детьми и большими флагами Италии и Европейского союза. А у пограничного столба с табличкой Italie ни души. Дорога в этом месте узкая, в одну полосу, каменные столбики с обеих сторон, две заплатки на асфальте да покрытие дороги на другой, итальянской стороне немного потемнее. Вот и вся граница, ни таможни, ни пограничной стражи.

Приятное место - перевал. Это для горного хребта он – самое низкое место, а для нас-то – вершина, первая вершина на нашем маршруте. И от этого настроение праздничное. И вид с окружающих скал как с птичьего полета, век бы не уходил! И погода была прекрасная, на такой высоте, а тепло и тихо. Но Сережа торопит: поехали, да поехали! Что ж, вниз – не в гору, понеслись!



Италия

Это была уже третья страна на нашем пути. Красивая широкая межгорная долина, только самые верхушки хребтов голые, на некоторых - небольшие пятна снега, множество речек, ручьев и водопадов. Мягкий, ласковый воздух, незаметный на равнине, здесь зримо заполняет глубокий ковш долины и весь пропитан солнечным светом и ароматом сосновых лесов. Мы ныряем в него, как в хрустальное озеро. Впечатление полета еще усиливается гладкой дорогой с очень плавно вписанными в горный склон виражами и пугающей крутизной спуска. Сережа сразу уходит далеко вперед, он старается побить свои прежние рекорды, выскочить за шестьдесят километров в час. На машине это, конечно, не скорость, а вот на велосипеде с 15 – 20 килограммами груза на багажнике, на мой взгляд, рискованный трюк. Сам я после сорока начинал понемногу прижимать тормоза и больше пятидесяти себе не позволял. На всем спуске отметил только одно удобное для стоянки место.

Так мечтаешь об этом спуске, пока, напрягая все силы, ползешь вверх. Но пролетишь километр, другой с бешеной скоростью, и начинают пальцы затекать на тормозных ручках, внимание притупляется и в глазах рябит от постоянного напряжения, и уже мечтаешь поскорее бы опять самому начать крутить педали. Кстати говоря, ехать на такой скорости сквозь хрустальный воздух наверху холодновато, в начале спуска пришлось одеть штурмовки. Но по мере того, как уменьшалась высота, так же стремительно росла температура. И когда мы меньше чем через два часа (успев еще и перекусить за это время) влетели в Аосту, мне стало страшно. Уже знакомое впечатление раскаленной печи, только еще гораздо более явственное, чем в первый день в Женеве. «Не дай Бог, плутанем, - подумал я про себя с тоской, - если придется остановиться и ходить по этим раскаленным улицам пешком – я не выдержу». На мое счастье первый указатель на перевал Пети сен Бернар (Petit St Bernard) встретил нас прямо на въезде в город, и дальше они передавали нас аккуратно один другому, так что мы пролетели сквозь этот погруженный в зной город без единой остановки. На ходу жара переносится как-то легче, хотя едешь по солнцепеку, и дышит жаром в лицо раскаленный солнцем асфальт.

И опять мучительное ожидание у дверей супермаркета за Аостой, и достойная награда – огромный персик с нежной прохладной кожей.

За Аостой начались неприятности с задним колесом. Отъехав от супермаркета, я вдруг почувствовал, что задняя шина пустая. Отошел в тень под мост, накачал, затянул покрепче колпачок со слабой надеждой, что как-нибудь обойдется без замены шины на такой жаре. Действительно, некоторое время все было хорошо, я почти успокоился, но через несколько километров снова почувствовал, что колесо становится вялым. Однако каждый километр уводил нас все дальше наверх, к прохладе, поэтому останавливаться надолго очень не хотелось, и я опять ограничился тем, что накачал дефективную камеру до каменного состояния – на сколько-то хватит. Дорога в этом месте шла почти прямо к Монблану (Mont Blanc), от последнего перекуса у автостоянки до вершины было каких-нибудь два десятка километров.

На самом деле наша дорога шла, конечно, не к предвершинным ледникам, а к входу в десятикилометровый тоннель, проходящий под горой северо-восточней вершины. Она вилась по дну узкой долины, а над ней, по верхам, наполовину скрытая в тоннелях, в том же направлении проходила основная автострада. Но и на нашей неосновной дороге тоннели встречались довольно часто, и на этот раз я им даже радовался – приятно было погружаться в их прохладный подземный сумрак.

Последнюю в этот длинный день остановку сделали в фешенебельном городке в десяти километрах от известного лыжного курорта Курмаёр (Courmayeur). Посидели немного на лавочке на террасе при бензоколонке ввиду снежных вершин, выпили по пакету божественно вкусного прохладного молока, порассуждали на тему: не съездить ли автостопом через тоннель - сделать снимок Монблана с той стороны, еще раз накачал я свою предательскую камеру, да и снова - в путь, снова вверх.



Перевал Petit St Bernard

После развилки на перевал Пети сен Бернар дорога уходила резко влево и частым серпантином поднималась на много сотен метров вверх по довольно крутому склону в ведущую к перевалу боковую долину. Петли серпантина там короткие, метров 100 – и снова тщательно выписанный с крутым наклоном внутрь поворот на 180 градусов. Упираешься взглядом в густой лес, торчащие на обочину кусты и корни, а потом справа опять открывается с каждым разом все более далекая долина реки Dora Baltea, по которой только что приехали сюда. Несмотря на кажущуюся крутизну полотна на виражах, общий наклон дороги щядящий, и я свободно тяну вверх в седле. И все бы ничего, но после каждого третьего поворота приходиться останавливаться и снова качать шину. Сережа то убегает вперед, то останавливается и ждет, пока я подтянусь до него, потом не выдерживает и тоже берется за мой насос. Теперь мы качаем эту проклятую шину по очереди.

Наконец выбрались на террасу. Великолепный вид на всю нижнюю долину, уже погруженную в ночную тень. Но нам не до него, пора искать место для ночевки. На мой взгляд, вполне можно было бы остановиться на самом краю террасы в сосновом лесу. Там был какой-то молодежный лагерь, все обвешано яркими плакатами adventures.com. Однако Сереже лагерь не понравился, слишком мусорно, и мы едем дальше по новой, гораздо более узкой и камерной долине по узкой, со слабым подъемом двух полосной дороге над узенькой речкой.

Сережа оказался прав: через пару километров обнаружилась уже оставленная рабочими до утра стройка, сваленные бревна, бульдозер, тропинка вниз сквозь кусты к реке и на берегу, видимо, постоянное место отдыха рабочих – вытоптанная в траве площадка, кострище, удобный подход к воде. Лучше нечего и желать. Вот и в нашу верхнюю долину пришли прохладные сумерки. Негромко журчала под боком бессонная вода, за речкой в лесу тонким голосом кричала ночная птица, на потемневшем небе выступили мелкие теплые звезды. Pino Negro оказалось шипучим и греющим душу. Все было прекрасно в этом мире. Мы были здоровы и полны сил, и нам было хорошо вместе. Мы с честью прошли первый большой перевал. Дорога впереди была еще, как и жизнь, бесконечна и полна счастливых обещаний.

А починку камеры я отложил на утро – уж очень не хотелось портить себе вечер.

Ох уж эта починка! Это было настоящее цирковое представление. Начало в 6.45 утра по среднеевропейскому времени, когда солнце еще далеко за горами. Я поставил своего боевого друга «на рога», снял заднее колесо (а переключатель у меня на той же оси), разбортовал (очень тяжело снимается покрышка с двойного обода, если ты не грамотный и не знаешь, как это делают по уму!), поставил запаску (некогда искать прокол, ехать надо!), накачал – нормально, поставил на место колесо, вымыл руки, позавтракал. Было уже почти девять, Сережа нервничал – пора ехать пока прохладно. Взялся переворачивать велосипед и с ужасом обнаружил, что задняя шина опять пустая! Лихорадочно развинтил гайки, выдернул колесо, со страшным напряжением снова снял покрышку, впопыхах никак не мог найти, где же дырка, нигде не шипело! В отчаянии опустил руки и тут наконец догадался, что нет и не было никакой дырки, я же сам спустил камеру, иначе невозможно поставить колесо на место! С холодной яростью снова начал натягивать все хозяйство на обод и, конечно, зацепив концом отвертки, порвал тоненькую резину камеры. Снова разбортовал, заклеил и снова порвал камеру при установке. Только с третьей попытки операцию удалось провести без потерь. А золотое утреннее время утекало в никуда!

Выехали уже в одиннадцать. Прекрасное утро, пасмурное и прохладное. Прекрасная дорога, гладкая, умеренной крутизны, с редкими машинами. Прекрасно обустроенные небольшие курортные городки вдоль дороги. Ремонтный рабочий в элегантной униформе, отправлявший машины в объезд с помощью похожего на теннисную ракетку указателя, сделал нам этой ракеткой радушный жест – вам можно прямо. Пожилая женщина в ярко красном платке из странной пешеходной процессии, двигавшейся по дороге - не то цыганский ансамбль, не то свадьба – пожалела меня, немного отставшего от товарища, разводила руками и говорила что-то вроде – не дело такому пожилому мсье тянуть из себя жилы на этих крутых дорогах…и вслед рукой махала сочувственно. Люди сидели за длинным столом на лесной поляне у дороги, стол был заставлен бутылками с вином и закусками, а дети бегали по поляне и все приветственно махали нам руками. Вдоль дороги много прекрасных мест для стоянки.

Ближе к перевалу дорога стала круче, Сережа уехал вперед, а я пошел пешком, толкая велосипед рядом с собой. Лес сменился лугами с неряшливой желтоватой травой, растущей между камнями. Пошел мелкий дождь, но скоро перестал. Дорога была совершенно пуста. Я был один перед лицом суровых гор, мрачного, грозящего дождем неба, и сердце защемила сладкая жалость к себе, такому заброшенному Бог знает где, за тридевять земель от родного крова, как в детстве, когда, не торопясь вылезать из-под теплого одеяла воскресным долгим утром, воображал себя умирающим принцем.

Тем временем ноги мои упорно делали свое дело, обогнули слева высокий бугор с фермерскими постройками наверху и вышли на первый гребень. С него открылся прекрасный вид вправо на горы, которые теперь почти все были внизу: зубчатый хребет, почти под самые вершины покрытый темными пятнами леса вперемешку со светлыми пятнами травы, весь расчерченный четкими зигзагами дорог, светлыми лентами горнолыжных трасс, тонкими ниточками высоковольтных проводов, а под ним далеко внизу узкая зеленая долина с белеющей каменными берегами речкой и нарядными пятнами городков. Дорога наша вышла на плоскогорье и дальше километра полтора – два шла, как казалось, по каменистой, бугристой, грязно зеленого цвета равнине. Но когда я попытался снова ехать, оказалось, что крутить педали еще очень тяжело – незаметный глазу подъем явно проявлялся на педалях. Наконец впереди показались магазинчики с вином и открытками, кафе со столиками наружи прямо у дороги, щит с надписью «France» и звездным кругом ЕС и мой товарищ с фотоаппаратом, готовый снимать торжественный момент моего прохождения перевала.

Перевал Petit St Bernard (2188 м), как следует и из названия, меньший брат нашего предыдущего перевала Grand St Bernard (2468 м), но выглядел он значительно суровей. Не было на нем вчерашнего праздничного оживления, не бродили возбужденные толпы туристов с фотоаппаратами, не гремела музыка. Ни души не было за столиками придорожного кафе. Может быть, сказывалась мрачноватая погода, да и дорога здесь далеко не главная.

Холодновато, однако! Первый раз мы облачились в новые штурмовки, но дрожь не оставляла. Слазили на бугор к церквушке св. Петра, надеясь на хороший вид, но церковь оказалась наглухо закрытой, а обзор оттуда - неважным. Я окончательно задрог, пора вниз.

Спуск оказался великолепным! Дорога очень тщательно вписана в склон, уклон полотна небольшой и очень ровный, повороты редки, крутых – совсем немного, не езда - одно удовольствие. Удивило меня немного только полное отсутствие страховочных сооружений. Обычно на французских дорогах при малейшей опасности где надо и где не надо стоят столбики, стенки, перила, а тут полотно дороги узкой лентой врезано в крутой склон, так что при малейшей неаккуратности можешь выскочить наружу и там - лететь заскучаешь, и - хоть бы что, хоть бы бордюрчик какой сделали на внешних поворотах! Как будто это не Франция, а Тянь-Шань или Памир–Алай. Чувствуешь себя, «как слеза на реснице». Хотя масштабы гор, конечно, совсем другие Прекрасный спуск. Только очень длинный. Сережа, конечно, улетел вперед, а я даже останавливался пару раз, чтобы пальцы отдохнули от тормозов. Это при скорости под пятьдесят.



К высшей точке маршрута.

Сережа ждал меня в нетерпении на развилке дорог на въезде в уютный городок Bourg St Maurice. Там было солнечно и тепло, мрачные перевальные тучи превратились в легкие белые облака, то и дело приятно прикрывающие от жаркого солнца. Я подъехал к нему, чувствуя себя немного виноватым за медленную езду, затормозил у края тротуара, но кроссовка застряла в туклипсе, и сколько я ни дергал, никак не мог освободить ногу для опоры, так и грохнулся на бок, на бордюр, чуть не свалив и Сережин велосипед. Колено ободрал, недотепа! Ладно, хоть шину не надо опять качать, вот и езди с такими!

Сняли штурмовки и сразу покатили по дороге D902 в сторону Val d’Isert, к новому перевалу. Я с трудом выговорил для себя обед на пятьдесят минут (час – это слишком большая потеря времени) при выезде из городка, на дощатом столе на зеленом пятачке между двумя тихими дорогами. Шоколад, печенье, вода из бутылки. Немного полежать на жесткой теплой доске лавки, блаженно расслабив натруженные мышцы, и снова в седло, вперед и вверх.

Это был, пожалуй, самый тяжелый мой день, по крайней мере таким он остался в моей памяти. Узкая дорога все время шла на подъем, то так, что моих сил едва хватало, чтобы проворачивать педали на самой низкой передаче, то еще круче, и тогда я шел пешком, толкая велосипед руками. Ехать все же было быстрей, чем идти, и поэтому Сережа недовольно хмурился, когда я оставлял седло. Зато идти после педалей казалось легче, но это был временный эффект.

К вечеру дорога втянулась в узкое ущелье. Слева - скальная стена, справа - очень крутой каменистый склон к далекой, уже скрытой вечерней тенью речке. Любая более-менее горизонтальная площадка чем-нибудь да занята, остановиться на ночевку негде. А уже пора бы, тень от хребта наполовину закрыла противоположную стену ущелья. И энергия у меня давно кончилась.

Я еле тащусь, коротко дыша и с трудом заставляя напрягаться измученные мышцы. Я молчу, но про себя уже много часов жалуюсь и с возмущением и пытаюсь втолковать недостижимой спине своего спутника, что мне давно уже не двадцать лет, и даже далеко не сорок, как ему, что я не могу целый день без отдыха лезть в гору, что я голоден и обессилен.…Но спина в синей майке не слышит меня и все так же неумолимо уходит вперед и вверх. Тогда я съезжаю с дороги, ложусь на спину на теплый бетон обочины и закрываю глаза. Все, я больше никуда не поеду, пальцем не пошевелю, буду лежать здесь, пока не уйдет боль из мышц, слабость из живота. По дороге нашей никто не ездит, тишина и покой, мы же на отдыхе, в конце концов. Только надоедливый голос моего спутника не дает расслабиться: «Ну, поехали, хватит валяться, кончайте комедию, поехали…».

Но у меня действительно кончилась энергия. Мы плохо, редко и скудно питались. В Швейцарии все было очень дорого, в Италии еще дороже. Этим утром, как и всегда, ели недоваренный рис с парой сосисок из жеваной бумаги. Сережа замачивал рис с вечера, а утром доводил его до кипения и дальше он доходил сам, пока кипятился котелок чая. Днем пожевали немного печенья, заели шоколадкой, но это было так давно!

Так я лежал без сил у дороги, на самом краю глубокого ущелья, и некому было меня пожалеть. Да и сам я, между прочим, смотрел на себя лежащего со стороны, такого несчастного хоть и с сочувствием, но не без усмешки. Никто меня не гнал сюда, и прилети сейчас меня спасать Волшебник в голубом вертолете – послал бы я его подальше, (правда от эскимо не отказался бы, можно даже две порции, три!). Даже сосущее сердце острое чувство несчастности, имело явный сладковатый привкус, как в ранней юности песни о безнадежно потерянных годах. Было тепло и тихо вокруг, последний солнца луч золотил пятна снега на противоположном гребне, чуть слышно шумела в глубине ущелья река.

Найти свободное место для стоянки в тот вечер так и не удалось. Остановились на небольшой площадке с явным наклоном и многочисленными вещественными следами выпаса скота. По всему ущелью, и на этой площадке тоже видны были явные приметы страшной засухи, без полива земля закаменела, трава торчала из нее сухими пучками. Не успели расстелить палатку, как появился хозяин участка, ветхий мсье в очень поношенном городском костюме. Он как-то очень нехотя, вроде бы через силу к нам приблизился и робко стал объяснять, помогая себе слабыми жестами, что из-за засухи очень велика пожароопасность, и он просит многоуважаемых мсье не зажигать огня. Я разогнулся от палатки, чтобы успокоить француза, и тогда увидел, почему он все время опасливо оглядывался назад – на краю участка стояла грозная Мадам и оттуда руководила его демаршем, однако сама приблизиться к чужестранным господам, видимо, не решалась. Я как мог, успокоил владельцев угодий, постаравшись объяснить, что костра зажигать мы не будем, а завтра рано утром уйдем и ничего за собой не оставим. Я стал благодарить их за гостеприимство, но они дальше слушать не стали и облегченно ретировались.

В ту ночь мне было плохо. Так у меня временами бывало еще с юности, особенно после тяжелого нервного истощения, перенесенного в молодые годы. Я проснулся в середине ночи оттого, что сейчас это придет. Жизнь потихоньку уходила из меня, замирало дыхание, переставало биться сердце, какая-то центральная пружина внутри расслаблялась и все отпускала. Страшное чувство тоски затопляло сердце, я был совсем один в эти минуты, никто в мире ничем не мог мне помочь. Через каждый вздох я переваливал, как днем через очередной метр крутого подъема. С годами я привык к таким пробуждениям, они приходили непредсказуемо и могли длиться минуты или даже часы. Утешала мысль, что - не первый раз, так может быть и не последний, хотя совсем преодолеть этот страх невозможно.

Мы выполнили данное нами обещание и следующим утром, как обычно, тщательно все убрав за собой, спустились по короткой крутой тропинке на нашу вчерашнюю дорогу. Дорога эта пролегает через самые фешенебельные лыжные курорты. На пути у нас Вальдизер (Val d’Isere), в тридцати километрах в стороне облюбованный новыми русскими Куршевель(Courchevel). Почти сразу пошли пешком. Я был вялый, чувствовал себя больным. А вокруг такие красоты! Дорога хоть и узкая, но очень комфортная и ухоженная карабкалась все время вверх по левому (для нас) склону ущелья, часто уходя в короткие тоннели, а больше даже в крытые галереи, видимо, защищающие зимой от лавин. Вот гигантская изящно изогнутая бетонная плотина подпирает длинное небесно голубое озеро. Яркое солнце на чистом небе, но воздух прохладный. Игрушечный горнолыжный поселок Tignes на той стороне ущелья. Множество мачт подъемников по далекому зеленому склону до самых снежников наверху.

Вальдизер прошли пешком. Шикарный городок вытянут вдоль речки, на улицах полно праздно фланирующей публики, множество магазинов, в том числе и велосипедный у самой дороги, образцы выставлены на улице. Но все дорого – курорт. Мне очень хотелось остановиться и устроить хотя бы полуднёвку, но не видно было ни одного удобного места для палатки, да и с водой не важно, все ручьи мутные.

Наконец часа в два уже остановились на границе национального парка сразу за речкой напротив огромной автостоянки. Это уже довольно высоко, значительно выше границы леса. Сначала расположились на полянке с табличкой: «велосипеды и палатки запрещены». Однако пастух, пасший овец выше по склону, сразу забеспокоился и, видимо пошел кому-то звонить. Действительно, довольно скоро на наш пустынный поворот прикатила большая казенная машина, из которой выскочил мсье в униформе, но мы к этому времени переместились уже на самый берег бегущего по узкому кулуару ручья, который, судя по знакам, в границы парка не входил. Мсье подошел к камню с табличкой, у которого мы только что сидели, буквально обнюхал со всех сторон это место, потом очень долго и подозрительно рассматривал сначала в бинокль, потом, подойдя ближе, просто так, нас и наше хозяйство. Мы помахали ему рукой, приглашая на чай (которого не было), но он наши заигрывания полностью проигнорировал. Меня, конечно, обидела такая подозрительность, откровенная неприветливость, но потом Сережа пошел гулять по парку пешком и сделал там снимки куропаток и косули, подпустивших его совсем близко. Когда я смотрю на снимок этого изящного, такого беззащитного животного и вспоминаю размеры автостоянки у границы парка, то сто раз готов оправдать хмурую подозрительность этого француза.

Место наше было очень открытое. Выше ущелье сужалось в каньон, над ним уходила хорошо натоптанная тропа, по которой от автостоянки в одиночку и толпами все время поднимались по-альпинистски экипированные путешественники. Видимо там наверху был ледник. Ниже поперек долины возвышалась просторная гора с пирамидальной снежной вершиной, на которой видны были многочисленные лыжные трассы. Все это сильно напоминало Кавказ. Сережа ушел гулять с фотокамерой, а я писал дневник, чинил снаряжение и бездельничал. Я так страстно мечтал последние дни о таком вот покое, но тут вдруг заскучал и почти уже жалел, что настоял на этой остановке.


Перевал Col de l’Iseran

Утром со свежими силами почти весь оставшийся подъем проехали в седле. Дорога там довольно крутая, идет по типичному высокогорью - каменистой пустыне с редкой жесткой травой. У дороги - столбики с отметками высоты, начиная с 2150 метров и до самого гребня перевала. Удобных стоянок, правда, на голом месте, но с водой, сколько угодно, зря мы жались у границы национального парка, но это уж – как обычно. С утра наша дорога была пустынной, после девяти начали обгонять нас велосипедисты на легких тонкошинных машинах без щитков и багажника с одной только тоненькой ветровкой, притороченной сзади к седлу, которую надевают на спуске, когда скорость за 60. Сережа ревниво цеплялся за некоторых, оставляя меня тащиться потихоньку сзади, но условия были, конечно, не равны. Однако с одним из последних он таки въехал на гребень перевала и даже пошел пить вино в кафе, которое, конечно же, присутствует там на самом высоком месте дороги. И даже мне вынес попробовать в пластиковом стаканчике, все же это был самый высокий наш перевал – 2770 метров над уровнем моря.

Молодцы французы, умеют сделать жизнь праздничной. Перевал – это действительно праздник! И не только для мышц, которым не надо будет дальше упираться из последних сил, и не только для глаз, у которых праздник наслаждения почти самолетным обзором, видом сверху долины, по которой совсем недавно с таким трудом поднимался, а теперь она, побежденная под тобой внизу, а еще и вдруг открывшимся видом в новую долину, до этого все время скрытую склоном, видом покрытых снегом вершин – великолепный обзор. Но это еще и праздник духа, торжество терпения и упорства, праздник самоутверждения, ощущение силы и молодой легкости во всем теле, чувство легкости на душе. Так что кафе тут очень на месте. Правда, нельзя увлекаться, потому что спуск дальше крутой и очень длинный, а дорога гладкая, так что уж не знаю, до каких скоростей разгоняются там местные спортсмены, а я пятьдесят все-таки превысил, хотя и зарекался этого не делать. Сережа, конечно, умчался далеко вперед.

Но, как известно, тонут не в море, а в луже. Вот и я в тот день, благополучно спустившись с перевала в жаркую долину реки Arc, где-то уже в середине дня на одном из многочисленных не очень длинных, но достаточно крутых спусков, задумавшись о чем-то своем, вдруг вылетел с полотна узкой пустынной дороги в сточный желоб на обочине, и начало меня мотать вразнос с краю на край желоба, так что руки с большим трудом удерживали руль. Прошло некоторое время, может быть секунда или две (а это 15 – 20 метров!) прежде, чем я осознал ситуацию, собрал мышцы и попытался выскочить из этой ловушки в сторону дороги, а не на каменистый обрыв справа. К счастью, это мне удалось, и я, как ни в чем не бывало, покатил дальше вниз. И только уже на ровном месте остановился, постоял пару минут у обочины. Было тихо, вокруг ни души, ярко светило солнце, ничего не случилось. Руки у меня дрожали.



И снова вверх

Весь тот день ехали по узкой долине реки Arc навстречу сильному горячему ветру. Хорошая с редкими машинами дорога шла почти все время невысоко над рекой. В обед помылись в ледяной воде реки, постиранные майки ветер успел высушить за короткие полчаса оставшегося отдыха. Остановились посмотреть, как скалолазы карабкаются по двухсотметровой скальной стене узкого речного каньона под стенами монастыря les Verneys (1544 метра над уровнем моря), ступенями поднимающегося от края вертикальной стены каньона вверх по противоположному склону долины. От ворот монастыря к нашей дороге вела головокружительная тропа, вырубленная в скале и ведущая на ажурный, почти не видный сверху мостик, висящий на страшной высоте над рекой.

К вечеру проехали очередной чинный городок St Michel de Maurinne и сразу за ним свернули с комфортабельной красной N6 на узенькую местную дорогу к перевалу Телеграфному. Она сразу полезла мелкими петлями на крутой сплошь покрытый лесом склон и я с тоской подумал, что повторяется история, бывшая перед Col de l’Iseran-ом: вечер, слева каменная стена, справа обрыв и никакой перспективы на ночевку. Но Сережа углядел площадку на гребне между двумя петлями серпантина на опушке леса с прекрасным обзором, и мы устроились там по-королевски, со всеми удобствами. В теплых сумерках сидели высоко над долиной у палатки, пили из кружек местное савойское вино и любовались догорающим на вершинах закатом.

Здесь же обсудили, куда же мы все-таки едем. Вообще-то мы были приглашены нашими французскими друзьями на международный слет велотуристов, проводимый Французской федерацией велотуризма в первую неделю августа того, 2003 года в городе Орийяке (Aurillac), центре области Овернь, километрах в трехстах на запад от Женевы. Я уже был один раз на таком мероприятии в 1997м, в Альбервиле, но пробыл там всего два дня, скомкано, впопыхах. А хотелось поучаствовать спокойно, полноценно, как «они». С другой стороны, особенно Сергею хотелось попасть на средиземноморское побережье Франции, где никто из нас не был, а это немного в другую сторону, это от Женевского озера на юг. Хотя, конечно, главной целью было просто покататься на велосипедах в одном из самых интересных и высокогорных районов Альп, по прекрасным дорогам в прекрасных местах, поэтому выезжали мы без точного маршрута, имея, правда, авторитетные рекомендации. Планировалось сначала добраться до морского побережья, а оттуда, если будет поджимать время, подъехать до Орийяка на поезде. А уж обратно в Женеву возвращаться своим ходом.

Первый удар по морской части плана нанесли масс медиа еще до нашего отъезда из Казани своими сообщениями о нескончаемой страшной жаре на побережье, о погибших от жары людях. Вторым тяжелым ударом была раскаленная Женева, изнывающая от зноя на берегу огромного озера. Большое впечатление произвели слоны гор, местами покрытые пожелтевшей травой и коричневым, высохшим от жары кустарником. Я плохо переношу жару и, честно говоря, боялся ехать к морю, однако помалкивал, не желая огорчать товарища. И все первое время, начиная с поворота от Женевского озера, мы двигались на юг, к морю, почти точно следуя изгибам франко-итальянской границы, не уклоняясь от нее больше чем 15 – 20 километров. Но время катилось быстрее, а мы медленнее, чем хотелось, и примерно к этому моменту стало ясно, что двух зайцев нам не поймать, по крайней мере моих сил на это не хватит. Пора было решать, упорствовать ли и дальше в намерении добраться до Лазурного берега, или же повернуть на запад и ограничиться посещением слета в Орийяке. Сережа сам предложил повернуть на слет, я с облегчением согласился. Это еще не было окончательным решением, но согласованным мнением было.



День трех перевалов

Следующий день оказался еще богаче перевалами и событиями, чем предыдущий. Пожалуй, для меня это был центральный день, вершина нашего горного похода. Начинался он счастливо. Под совершенно безоблачным голубым небом меньше, чем за два часа поднялись мы на перевал Телеграфный (Col du T;l;graphe, 1566 метров над уровнем моря). День был воскресный, на подъеме нас обгоняло множество местных любителей прокатиться по горам с ветерком. На перевале тоже толпились красиво одетые велосипедисты, с великолепными машинами, в праздничном настроении, впереди был спуск, довольно пологий и приятный, впереди был прекрасный день – хорошее это место, хоть и название у него странное.

Внизу очередной лощеный горно-лыжный курорт Valloire, зазывают публику открытые двери магазинов и кафе, развлекает гуляющих по улице шутовская демонстрация с ряжеными, но все равно видно, что не сезон и люди скучают. А нам скучать некогда. Купили карту Савойи, позвонили с автомата в Казань, и снова на подъем, к следующему перевалу.

Высоты после перевала потеряли мы совсем немного, так что довольно быстро снова выбрались за границу леса и вокруг нашей опять почти совершенно пустой дороги опять потянулись каменистые зеленовато-бурые бугры высокогорья. Мы втягивались в обширный цирк, с трех сторон ограниченный круто вздымающимися к небу гребнями хребта. Где-то между ними и должна быть седловина нашего перевала, не видимая снизу. С утра день был солнечный, и хоть воздух был довольно прохладный, мы все же радовались редким облакам, когда они прикрывали нас от надоевшего солнца. А тут вдруг из-за правого гребня, как из засады вывалилась черная туча и понеслась прямо на нас. Как раз в это время мы поднимались к странному поместью на вершине очередного бугра. На берегу моря я назвал бы это виллой, но здесь, выше двух тысяч метров в окружении моренных холмов я не мог подобрать ему названия. Автостоянка рядом была пуста, во дворе - никого, никого на огромном пространстве вокруг, а черная туча уже над нашими головами. Не оказалось и собаки, мы благополучно (хоть и не без опаски) переждали ливень под навесом крыльца, и как только он ослабел, поспешили убраться на свою дорогу.

Ах, эта дорога! Любовь моя и мука. Только на ней чувствовал я себя по настоящему «в своей тарелке», по-настоящему дома. В любой момент я и здесь и не здесь, везде и нигде. Здесь я не проситель и не чужой, а просто едущий по жизни на велосипеде человек. И кому какое дело – откуда, и сам не знаю – куда.

На этот раз дорога наша шла все вверх и вверх, и вот уже виден стал провал в гребне - перевальная седловина, последний взлет дороги к ней, обычный комплекс из магазинчика сувениров, кафе и гостиницы над ним на последнем бугре перед взлетом. И тут очередная туча, да не одна, а во главе целого черного фронта вывалилась из-за гребня справа и ринулась снова на нас. Мы все же успели спрятаться сначала под навес магазинчика, но потом она загнала нас внутрь и дверь заставила плотно закрыть, потому что становилось все темней и холодней, и уже дрожь пронимала неудержимая, хотя надели на себя все, что было. Время шло, хозяйка закрыла магазинчик, и нам пришлось снова прятаться под навесом. Мы залезли в пустые фанерные контейнеры, стараясь скрыться от брызг, и дрожали там от холода. Начинало темнеть, нужно было на что-то решаться. Я выходил на угол веранды, с надеждой смотрел на гребень хребта, пытаясь увидеть какое-то просветление, но оттуда вылезали все новые лохматые тучи с грязными хвостами дождя. Сережа рвался перескочить одним рывком перевал, а там видно будет. Но мне казалось, что близость седловины обманчива, до темноты будем подниматься, а потом вниз по темноте и дождю – очень уж опасный вариант. Но и дрожать дальше в ящике было невмоготу. И как только чуть просветлело, и дождь ослабел, мы ринулись вперед.

Сережа оказался прав, даже я был на гребне меньше чем через полчаса. На этот раз все было не так празднично, как на col du l’Iseran и тем более на Гран Сен Бернаре. Черная залитая водой щебенка, простая, от руки написанная табличка на металлическом столбике: «Col du Galabier Alt 2645». Совершенно пустая дорога и над всем этим все в мятущихся облаках тревожное вечернее небо. Был, конечно, и праздник души и праздник глаз, но наслаждаться ими было некогда, темнело на глазах, и мы ринулись с перевала вниз вдогонку ушедшему туда грозовому фронту.

Вот это была гонка! Все время вниз и вниз по прямой мокрой и совершенно пустой дороге сначала в тревожном, отраженном облаками свете вечерней зари, потом, когда догнал новый грозовой фронт, почти в полной темноте, ориентируясь только по силуэтам, ослепляемые яркими входными огнями тоннелей, не сбавляя скорости - сквозь тускло освещенное каменное их нутро и снова во влажную тьму открытой дороги, в шум бурлящей внизу невидимой реки. Не останавливаясь, проскочили перевал Col du Lautared (2058 метров). Для нас-то он не был перевалом, мы вылетели на дорогу, для которой он был высшей точкой, сбоку, с севера по перевальному гребню и должны были выбрать: либо влево, на Бриансон (Briancon) и дальше к морю, либо направо, на Гренобль и дальше на слет, в Орийяк. Собственно, окончательного решения у нас еще не было, а тут я просто (с удовлетворением) отметил, что Сережа свернул направо.

Все больше сгущалась тьма, все громче шумела внизу река, все грозней громыхало небо, нужно было становиться, но не в тоннеле же! Так что, вылетев из очередного тоннеля к чему-то вроде жиденькой лесной полосы, мы дружно затормозили, поставили в темноте велосипеды у огромного, размером с дачный домик камня, кинулись разбирать вещи, но тут как раз и хлынуло. Кое-как закрылись вместе с велосипедами полуразвернутым тентом и так стояли с полчаса, прижавшись к каменной стене, пока дождь лил струями. И только когда он немного стих, осмотрелись вокруг, нашли удобную площадку между сосенок, поставили палатку.

Дождь переставал и принимался лить снова, грозно ревела река под обрывом, мирно по-домашнему светили огни на выходе из ближнего тоннеля. В палатке было сухо и светло. Сережа сварил неизменные макароны. К ним была баночка крабов. Местное савойское вино немного сластило.



Через отроги Альп к Роне

Наша долина оказалась вытянутой на восток, и с раннего утра ее наполнило щедрое солнце. Внизу, в двадцати метрах под склоном ревела река, с противоположной совсем близкой стены ущелья низвергалась вниз целая коллекция водопадов. Сильный западный ветер быстро высушил палатку и подмокшие вечером вещи. Целый день он упорно дул нам прямо в лицо, но не очень мешал, потому что весь день мы довольно круто спускались вниз сначала по узкому ущелью с частыми и разнообразными тоннелями, потом по широкой долине к Греноблю. Везде были видны следы засухи: совсем коричневые или серые пожухлые деревья и кусты, совершенно выгоревшие лужайки. Но нас судьба миловала: ветер был свеж, облака часто закрывали солнце, временами грозя дождем.

Гренобль осматривать не стали. Перекусили в парке на окраине, подремали полчаса на широких деревянных лавках, да и поехали дальше.

Отдых в садике освежил немного, бодро выехали из города, удачно нашли поворот с большой дороги N532, идущей вдоль основной долины все время вниз к Роне на маленькую, на нашей карте похожую на пружинку Д106, идущую в конечном счете туда же, что и большая, но «напрямую». На самом деле, даже по расстоянию мы наверняка проиграли, не говоря уже о том, что пружинка наша сразу же полезла круто вверх, на каждом повороте снова показывая нам Гренобль со все более высокой обзорной точки. В конце подъема он уже выглядел почти как на карте. Прекраснейший вид, но платить за него приходится крутым, на пределе моей тяги, выматывающим все силы подъемом, и это после целого дня езды. Дорога залезла на склон, добралась до малюсенького поселка и, не заходя в него, пошла дальше почти горизонтально по уютному лесистому ущелью над быстрой речкой.

У поселка, на бугре у края дороги – почтовый ящик на столбе и деревенская водоразборная колонка. «А давайте голову вымоем, - предложил Сережа, потому что все равно остановились отдохнуть на переломе. Вот мы и устроили головомойку. На совершенно пустой дороге, на полукилометровой высоте над знаменитым французским городом Греноблем в тихий предвечерний час мы с визгом совали свои потные головы в холоднющую струю, а вода была очень мягкая и никак не смывала до конца хороший одноразовый шампунь. Я стоял, склонившись лицом к земле, чтобы пена не попадала в глаза, и всей голой спиной ощущал многоликое пространство над собой и себя самого, шестидесятитрехлетнего, тощего и усталого, но еще крепкого мужчину, стоящего рядом с надежным товарищем, на голом бугре посреди французских Альп в предвечерний час одного из так быстро пролетающих дней нового века.

День, в общем-то, был муторный какой-то, хоть и ехали все время до самого Гренобля под гору, но усталое от вчерашних приключений тело работало неохотно, вяло, раздражал встречный ветер – без него и вовсе можно было не крутить, что-то гадко скрипело в моем велосипеде, спускало потихоньку, не понятно где переднее колесо. И Гренобль показался серым и неласковым, в центре вместо бульваров бетонные путепроводы, по которым нам проезд запрещен, единственное утешение, что легко выбрались из города на дорогу.

Зато наверху сразу за колонкой началась волшебная страна. Сначала это было на редкость уютное место для ночевки со столом и скамейками на берегу ручья, с площадкой для палатки, с мило улыбнувшимися женщинами, прошедшими по тропинке вверх по ручью. Потом, с утра гладкая, без подъема, дорога по широкой долине вдоль речки до курортного Вийяра (Villard). Короткий отдых на лавочке у фонтана, Сережа делает несколько снимков: торговые палатки, набитые ярким тряпьем и безделушками, газетный киоск, аккуратные трехэтажные домики вокруг уютной площади, цветы в бетонных контейнерах, инвалид в коляске, серьезный мужчина на выглядящем детской игрушкой веломобиле. Вокруг – покрытые лесом невысокие горы. Вожделенная гортексовая штурмовка стоит здесь 200 евро, как и в Москве. Но мне не до покупок, на еду бы хватило. Довольно много людей на площади. Молодые одеты кое-как, пожилые – по-разному, некоторые – с претензией на элегантность. С достоинством сидят на лавочках, отдыхают. Мне очень хотелось бы спросить кто они, эти люди, отдыхающие на горном курорте в самый сезон отпусков. Они очень достойно выглядят, но лица их не освещены искрой интеллекта, тусклы глаза большинства из них. Это, конечно, поверхностное впечатление, плохо без языка.

А дальше дорог пошла по ущелью Gorges de la Bourne. Вот это была действительно горная дорога! Она буквально прогрызена в вертикальной базальтовой стене ущелья где-то на середине ее высоты. Мы ринулись по ней под уклон и сразу - крутой поворот в мрачный каменный зал с двумя выходами: одним - темным, а другим, как занавеской, завешенным ярким солнцем, дальше - изогнутая каменная галерея, с потолка капает вода, слева совсем близко противоположная стена ущелья с редкими, проросшими в щелях кустами. Она то темная, то светится от жгучего полдневного солнца. Аттракцион, а не дорога! Но, правда, сбоку почти везде - страховочный бордюр.

Остановились на минуту перевести дух и тогда прочитали оказавшееся рядом объявление на щите: посетите самую большую в Европе, самую-самую пещеру, триста метров направо. Мы, конечно, вечно торопимся, но триста метров, действительно - не проблема. Однако метры оказались не слабыми, с таким уклоном я еще не сталкивался. По крайней мере на обратном пути спускаться в седле я не решился, побоялся вылететь вперед через руль. К тому же, дорожка эта оказалась экспонированной прямо на юг, и солнце жгло немилосердно наши напряженные руки и спины. Но что действительно чуть не заставило меня повернуть назад, так это только к середине подъема пришедшая догадка, что в пещеру эту за так не пустят, наверняка потребуют платить, и немало. Я бы, наверное, повернул, но Сережа сказал, что надо уважать себя (в Европе так принято), и я решил, что в крайности ограничусь видом сверху. Действительно, билет стоил 8 евро, но год уже был не 95-ый, я еще помялся, но потом махнул рукой и пошел доставать теплую куртку - в пещере +4° С.

Пещера действительно большая, прекрасно обустроенная. Тоненькие, как итальянские макароны, сталактиты каменными волосами свисают с потолка. Везде капает, на полу лужи, местами - целые озера. Турбизнес в разгаре, группы идут одна за другой, всем показывают, объясняют, подсвечивают - полноценно на все заплаченные евро без халтуры. Время от времени устраивают минуту молчания – выключается свет, посетители погружаются в тягостную подземную тьму, чтобы успели прочувствовать величие момента, очень аккуратно отмеренного. Апофеоз представления - в огромном зале с озером посередине. Экскурсовод вводит туда группу по тесному коридору при слабом освещении, практически в темноту. Перемена обстановки ощущается только слухом, по перемене резонанса и воспринимается как чувство тревоги, ожидания. И вдруг в этой подозреваемой пустоте возникает тихая музыка, а вместе с ней и бледный, но все усиливающий свет. Сначала проявляются серебряные ниточки сталактитов, алмазные брызги фонтанов под ними, постепенно далеко вверху начинает вырисовываться, как опрокинутый лес, потолок огромного зала, далекие стены. Музыка звучит все громче, свет все ярче, громче и ярче - восхитительно красиво все сделано! Публика сначала неуверенно, а потом все громче и громче аплодирует, всеобщий восторг и тогда все обрывается, и снова всех накрывает глухая тьма подземной толщи. После чего зажигается освещение на выход – сеанс окончен, уступите место для восхищения следующим посетителям. А там, наружи, может быть, самая яркая часть впечатлений – синее небо, теплый, напоенный запахами земли ветер, неспешно текущий между морщинистыми щеками ущелья. Нет, не люблю я подземелья, хорошо жить на границе неба.

Обедали на выезде из ущелья, в городе Ponten Royans за деревянным столом у церкви в тени старых деревьев, немного спасавших от зноя. Рядом компания пожилых французов, видимо, пенсионеров – день-то был будний, с азартом играла в шары. Со стороны смешно было смотреть, вели они себя как школьники, особенно один, «крутой», пузо – навыпуск, кепочка – на нос, огрызок сигары в углу рта. Какое безразлично-скучающее лицо он делал, когда его шар падал не лучшим образом, с каким высокомерием и азартом отспаривал очки!

Вечером переехали Рону. Горы кончились еще в обед, дальше дорога шла по долине Изера (Isere), через старинный утонченный Romans sur Isere, по плоской, сплошь засаженной виноградниками долине Роны до моста на Tournon. Альпы остались за рекой, впереди нас ждали двести километров по прямой (а в горах надо умножать на два) по Центральному массиву (Massive Central). В тот день проехали сто километров. Максимальная скорость у меня была 42 км/час, средняя – двадцать.



Центральный массив

Центральный массив – это, конечно, не Альпы, вершины там ниже двух тысяч метров, первый большой перевал у нас был высотой 1243 метра над уровнем моря, второй – 1136 метров, остальные еще ниже. Горы эти и ниже и положе Альп. У меня от них осталось впечатление тишины и простора. И еще раздражение, что никак не доберемся до перевала. Уж, кажется, десять раз вылезали на самую высокую точку с прекрасным обзором на десятки километров вокруг на зеленые, лесами и лугами покрытые склоны и редкие аккуратные городки с непременным шпилем собора, но таблички у обочины все нет, и дорога, вроде бы уже пошедшая под уклон, снова начинает лениво забирать вверх, не круто, но чувствительно для ног. Снова душистые пихтовые леса, луга, безлюдные городки, лавочка на обочине на обзорной точке и пустая, гладкая дорога, на вид - по горизонтали, но ноги-то чувствуют, что опять подъем.

Зато какие великолепные спуски, гораздо эффектнее альпийских! В одном месте за городом Ле Пуй (Le Puy) дорога, на карте обозначенная как красная N102, на месте – не дорога, а самая настоящая взлетная полоса для ракетоносцев – широкая, во много полос, прекрасно размеченная, абсолютно гладкая, разгороженная, совершенно прямая на несколько километров вперед – и все время крутой, процентов десять, спуск. К тому же вся дорога почти совершенно пустая, вся – наша, хоть взлетай. Прохладно, я останавливаюсь, надеваю ветровку перед склоном. Сережа уже далеко впереди, его не догнать. Гладкий асфальт практически не препятствует движению, лежишь грудью на плотном встречном потоке, страшно потерять связь с полотном дороги, прихватываешь понемногу тормоза, чтобы почувствовать опору внизу, ветер размазывает слезы из уголков глаз до ушей. Одиннадцать километров непрерывного спуска.

В конце одного из таких спусков, пролетев мост, Сережа вдруг затормозил, слез с велосипеда, перелез через ограждение и спустился по крутому придорожному склону к речке. Время было уже вечернее, солнце садилось, место у реки действительно оказалось прекрасным – как у нас! Травянистая полянка среди кустов с кострищем, спуск к воде, хоть и не очень удобный, и вода чистая. И следы машин есть, промятые в траве, приезжают, значит, по субботам сюда отдыхать, можно, значит, встать – не частная земля и не заповедник. Искупались, постирали пропотевшие до картонной жесткости майки. Утром надели их на голое тело такими же мокрыми, какими вечером повесили сушиться, вскарабкались по скату дамбы на дорогу, таща на плечах велосипеды, перелезли через ограждение, и с того же места, где вчера Сережа тормозил, поехали дальше к Орийяку.

Все три дня, что мы ехали к Орийяку от Роны, стояла прохладная, облачная погода, жара казалась забытым эпизодом, приятно было, когда появлялось и пригревало солнце, временами я даже надевал ветровку.

Последние 70 километров дорога довольно узкая, но прекрасно обустроенная и, к сожалению, с напряженным движением, шла почти все время по речной долине, нигде не поднимаясь далеко наверх. Много быстрых прямых спусков. Светило солнце, сильный прохладный ветер дул, в основном, в спину. Несмотря на усталость, ехали быстро, настроение было хорошее. Могли бы в тот же день доехать до Орийяка, все было прекрасно, но к вечеру уже, часов в шесть уперлись в тоннель. На входе в него висел свежий знак: велосипедам проезд запрещен, и стрелкой показан объезд – круто вверх. Сережа настаивал – плевать на знак – проскочим. Но я уперся – мы здесь в гостях – не стоит хамить. Сережа настаивал, мне, честно говоря, тоже смерть как не хотелось карабкаться на крутой склон объездной дороги, но еще больше не хотелось быть в роли нарушителя. И я полез вверх пешком, ведя велосипед рядом. Идти пришлось не один километр, местами вместо асфальта дорога была покрыта чем-то вроде шлака, идти тяжело и грязно. Сережа обиженно молчал, настроение было испорчено. К тому же, пока были глухие места вдоль объезда, было еще рановато вставать на ночевку, да и страшно было предлагать это Сереже, он и так был чернее тучи. А когда солнце пошло на закат, мы уже снова были на оживленной дороге, а вдоль нее – сплошные городки, сады, огороженные пастбища.

В очередном городке на кладбище, очень компактном, сплошь заставленным разнообразными памятниками из полированного камня (на некоторых даже имен нет, просто – семейство N*), набрали воды из крана, а подходящего для ночевки места все не было. Но и сил у меня больше не было. Остановились передохнуть в тени, на съезде в сторону, да так и остались там, пристроились на склоне оврага у кустов, не очень-то удобно, великоват уклон и в виду дороги, но уж очень не хотелось дальше ехать

Я проснулся среди ночи, в самый глухой час, долго лежал, глядя на темную крышу палатки, считал пульс, обещал себе, что больше так не будет.

А в десять утра следующего дня мы уже приехали в Орийяк (Aurillac). Это довольно большой по французским меркам город тысяч на двести жителей, центр провинции Овернь, знаменитой своими сырами.



Randonneer

Слеты (Randonneer) французской федерации велотуризма (FFCT) всегда организуются с большим размахом. Любят во Франции велосипед и велосипедистов. Фактически весь город на неделю был отдан в распоряжение участников слета. На мостовых яркими красками нанесена маркировка: стрелки, линии, надписи. Часть улиц совсем закрыта для транспорта, на части отчеркнуты велодорожки. Во многих витринах – велосимволика, город украшен, сразу чувствуется, что в городе праздник.

Однако найти оргкомитет праздника оказалось не так-то просто. Город старинный, растянут вдоль речки, вписан в неровный рельеф, и мы так и не научились в нем ориентироваться до самого отъезда, постоянно плутали. С этого и начали – спустились к реке, переехали через мост, сделали по улицам полный круг и снова оказались на той же горе, вроде как обзорная экскурсия получилась. Остановили велосипедиста. «Оргкомитет? – спросил он, - да, конечно знаю!» В подтверждение он достал из-под майки и с гордостью нам предъявил нагрудный медальон участника – бронзовый колокол на шнурке с надписью «65я Федеральная неделя велотуризма». И дал нам специально по этому случаю напечатанный план города, по которому мы, хоть и не без труда, все же выбрались на нужную дорогу и на выезде из города, на стадионе увидели, наконец, толпящихся велосипедистов, а на веранде столы и людей с бумагами за ними.

А вот и Марсель и Мария Тереза, пригласившие нас на этот слет, за одним из столов. «А вот и мы, какая встреча!» Однако при скромном объеме нашего французского лексикона разговор получился недолгим, в основном ограничились рукопожатиями и похлопыванием по плечам. И дальше нас повела оформлять наше прибытие юная предупредительная Изабель. К сожалению, ее английский был гораздо скромней ее обаяния, и наши тонкие намеки на то, что мы вполне могли бы обойтись без официальных бумаг и сувениров, а все, что нам требуется – это место в кемпинге, остались ею не понятыми. Мы были старательно вписаны во все бумаги в качестве полноправных участников, и за эту честь нам пришлось в конце процедуры выложить по 48 евро с каждого – не дешево стоит быть европейцем. Это сильно подпортило мое настроение, и без того вялое с утра.

Уже на этом стадионе я отметил про себя с некоторым удивлением, что французы не торопятся спрятаться в тень, толкутся спокойно на открытом поле. А когда поехали снова через весь город искать назначенный нам кемпинг, солнце палило уже вовсю. Временным кемпингом оказался другой стадион, на другом конце Орийяка. Трава на его футбольном поле почти вся выгорела и палатки стояли прямо на голой земле на самом солнцепеке. Мне стыдно было перед моей старой палаткой – столько лет она честно служила сначала сыну, потом мне, а я оставил ее без всякого прикрытия на таком безжалостном солнце, а старый капрон плохо переносит прямые солнечные лучи, как и я сам.

Какое-то недоразумение вышло с нашими регистрационными номерами – часа два не могли нас поселить. К тому же никак не получалось дозвониться до моей Интернет-знакомой учительницы русского языка в Виши Catherine В*, которая тоже была участницей слета. А когда с помощью добровольного помощника все же дозвонились, то оказалось, что у нее такой напряженный график на эту неделю, что в него, похоже, невозможно втиснуться. Все же договорились встретиться на следующий вечер в Федеральной деревне (это центр праздника в городском культурно-спортивном центре), там будет ужин. Мы участвуем? Не понятно.

Ничего было не понятно. Откуда начинаются маршруты, во сколько старт, где финиш. Как-то все получилось не так, как ожидали. Понимая умом, что за последние годы многое изменилось, я все же в душе невольно ориентировался на предыдущий мой слет FFCT в 1997 году в Альбервиле. Тогда нас, бедных русских встречали как дорогих гостей, кинулись искать машину, чтобы отвезти в кемпинг, выдали бесплатные карточки на все, даже на пиво в соседнем кафе, журналисты брали интервью, фотографы заходили с разных ракурсов. С тех пор увлечение русской экзотикой прошло. Теперь уже мы были равноправными европейцами, и никто больше нами особенно не интересовался. Мы чувствовали себя немного чужими, как и везде в Европе, если у тебя тощий кошелек. Немцы, громко разговаривая, пили пиво за столиками кафе, заедая его сосисками, а мы тихо оприходовали свою бутылку сидра, сидя на теплой земле за палаткой, да и завалились пораньше спать – вставать придется вместе с солнцем, спать в палатке на солнцепеке невозможно.

Randonneer оказались вовсе не соревнованиями, как мы с Сергеем считали, а совместными катаниями. Поэтому не было ни времени старта, ни стартовой линии, ни судей на финише. Всем участникам, а их на этот раз собралось около тысячи со всех стран Европы, раздают комплект карт на все дни катаний. На каждый день своя карта. На карте пять маршрутов, начиная с самого простого, длиной примерно 60 километров и общим набором высоты в полкилометра, до почти двухсоткилометрового с двух с половиной километровым перепадом. Участники собираются утром в Федеральной деревне, завтракают в кафе, собираются группами, общаются и так вот - группами, не торопясь, выезжают на маршрут. Основная масса отправляется в путь между восемью и девятью часами утра. Около девяти стартовали в первый раз и мы с Сергеем. Он еще на нашем маршруте на груженом велосипеде, пытаясь зацепиться за обгонявших нас спортсменов, копил ревнивое желание показать, чего он стоит в равных условиях, и поэтому сразу исчез впереди.

Атмосфера была праздничная. Ехать было легко и весело, приятно было чувствовать себя полноправной частицей этого сообщества веселых, сильных и жизнерадостных людей. Сбиться с пути было невозможно: прямо на дороге были нарисованы яркие стрелки, указывавшие направление выбранного маршрута, а пока не выехали из города, на поворотах стояли регулировщики в майках с символикой Недели. По моему, самому короткому маршруту участники растянулись непрерывной цепочкой. На крутых спусках цепочка была более редкой, а на самых крутых подъемах собиралось большое общество, некоторые спешивались и шли в гору пешком, за тех же, кто дотягивал в седле до верха, шумно, с аплодисментами болели зрители и отдыхающие участники.

Узкая с хорошим покрытием дорога вилась по лесам и лугам то вверх, то вниз. Нельзя сказать, что она шла по холмам, все же холмы подразумевают более пологую и правильную форму, а вокруг Орийяка хоть и невысокие, но все же горы. Местами были довольно крутые спуски. Я обещал себе, что не буду разгоняться больше сорока километров в час, но как удержаться, если тебя обгоняет предпенсионных лет тетя совсем не спортивного вида, а у дороги прекрасный, живописный выкат с мостиком в самом низу, маленьким домиком и разновозрастными зрителями около него. Местами люди стояли группами у дороги, болтали и смеялись. В одном месте я невольно отметил, как средних лет мужчина, не прерывая веселой беседы в наполовину дамской компании, повернулся на месте, помочился на ближайший куст и продолжил разговор, как ни в чем не бывало. А я-то в такие дебри забирался!

Ехать было легко, несмотря на жару, дорога по большей части шла в тени деревьев. Я многих обгонял без большого усилия, временами меня обгоняли суровые одиночки или небольшие сплоченные группы, изредка, пока наш маршрут совпадал с самым длинным, мимо этой растянутой колонны, как мимо неподвижной стенки, пролетали «одинокие волки» на эксклюзивных блестящих велосипедах и быстро скрывались впереди.

Вот и первая развилка с указателем и непременным дежурным наблюдателем. Честолюбивым и сильным – прямо, веселым и жизнерадостным – налево, по кратчайшей к Орийяку. Поблизости, на окраине городка, опять же на стадионе - питательный пункт. Там по талончикам можно перекусить в кафе. Но мы талончики не купили, и я в сторонке, спрятавшись от солнца под забор, запиваю свой сникерс водой из бутылки. И здесь, на стадионе, так же как в Орийяке, трава вся высохла, одни бурые корешки торчат из земли.

Приятно ехать без груза, непривычно легко даются подъемы, можно не беспокоиться о маршруте, все уже заранее продумано знающими людьми. Особенно это хорошо на въезде в город, когда дорога вдруг начинает вливаться в автобан. Сам бы занервничал, полез в карту, начал проезжих останавливать с вопросами. А тут держишься спокойно в колонне за чьей-то яркой каской. Автобан - так автобан, у этой колонны сегодня самый большой приоритет.

Однако, в конце маршрута дорога шла по открытой местности, и припекать стало уже очень чувствительно.

К часу дня я был уже снова в кемпинге. Смыл пот под горячим душем и скорей в тень, на берег ручья, жара к полудню стала уже такая, что даже просто лежать в тени – и то тяжело.

Сергей появился через час, тяжело дыша, запаленный, красный, явно не в себе, в надежде, что я жду его с холодным молоком и чем-нибудь съестным. Увы! Я-то ожидал, что он будет хвалиться мне своими победами и о молоке даже не подумал. Пришлось снова вылезать на раскаленный солнцем мягкий асфальт и сквозь горячий воздух катить к ближайшему продуктовому магазину. Магазин оказался закрытым, на табличке у двери мы прочли, что с 14 до 15 обед. Промаявшись полчаса в полутени полувысохших деревьев в соседнем садике, снова явились к той же двери и, найдя ее закрытой, дочитали табличку до конца: понедельник – выходной день! Вот так! А зной страшный, как потом выяснилось, температура воздуха 43 градуса по Цельсию. Но Сергей уже закусил удила – жить дальше было невозможно, срочно чего-нибудь не съев и не выпив. И мы покатили по открытому солнцу искать супермаркет “Gient” на другом конце города. Далось нам это не дешево, но уж когда мы, наконец, попали в его кондиционированное нутро, то бродили там больше часа. Молоко, вино, простокваша, сыр, яблоки, багеты, печенье, даже нарезанная пластинками ветчина – роскошь для нас исключительная. Получилось - почти полные мои багажные сумки.

Только в девять вечера зашло солнце, и жара перестала так давить. А ведь кто-то ездил и на 150, и на 180 километров.

Второй день катаний начинался по шаблону первого. Подъем до восхода солнца, короткая тусовка среди праздничной толпы в Федеральной деревне, старт в 8.30, не утомительная езда под палящим солнцем. На этот раз маршруты были проложены в противоположную вчерашней сторону, на север от Орийяка, но существенной разницы я не заметил. Места очень живописны, по большей части покрытые лесом горы. Первый взгляд не улавливает явно выраженных хребтов и межгорных долин, рельеф хаотичен и разнообразен, но совсем плоских мест практически нет. На моем маршруте максимальная высота одного подъема была 150 метров, у Сергея – 200 при суммарном наборе высоты соответственно 600 и 1200 метров. Ехал я один, Сергей сразу унесся вперед, чтобы реабилитировать себя за вчерашнюю неудачу, ехал буквально припеваючи - так было приятно скользить налегке по гладкому асфальту в этом праздничном потоке веселых людей. Первый час ехал совсем играючи, второй – легко, третий - немного устал, но не тяжко, а в начале четвертого часа – на часах еще и двенадцати не было – вернулся в лагерь.

Принял горячий душ, съел три баночки простокваши, лег на коврик в тени у ручья, попытался вдохнуть полной грудью и расслабиться, распустить усталые мышцы, уйти в блаженное полузабытье. Не получилось, слишком жарко, дышать тяжело, организм с напряжением преодолевает бесконечное пространство знойного дня. Лежал и ждал Сергея, как работу делал. И вдруг осознал как-то сразу, что уже сыт этими катаниями, и что Сергей, вернувшись, скажет то же самое, и что завтра с утра мы отсюда уедем. Еще минуту назад даже мысли такой не было, собирались же откатать всю неделю, как настоящие законные участники, а тут не просто сомнение возникло, или вариант, а сразу окончательная программа действий на завтра. И действительно, Сергей, отдышавшись и выложив первые впечатления от только что пройденного маршрута, кончил тем, что это, конечно, все очень здорово, но становится немного однообразным. Похоже, все основное мы уже видели, а езда по кругу все же не наше амплуа.

Конечно, за недели пути вдвоем мы не раз и ворчим, и обижаемся друг на друга, но вот такое совпадение желаний, согласие душ, то, как синхронно мы вновь услышали зов дальней дороги, это - главное, это все компенсирует. И ведь сколько разговоров было про этот слет, как долго и тяжело к нему ехали, как смаковал я про себя картины отдыха, неспешных велопрогулок по живописным, подготовленным маршрутам с обеспеченной ночевкой в конце, с горячим душем и культурным вечерним времяпровождением. И что же? Стоило немного отмыться и сбросить переутомление, как опять поманила дорога в даль, к горизонту.

В пять минут был оговорен план: что докупить в дорогу, как едем, когда выезжаем. По такой страшной жаре добираться до Альп своим ходом побоялись, решили подъехать до Альбервиля поездом.

Таким образом, ужин, на который мы были приглашены в тот вечер нашими французскими друзьями, оказался прощальным. В первый раз мы участвовали в таком ужине на другой день после приезда, в воскресенье. Тогда нас приглашала Catherine B* (Кати). Там мы, собственно, и встретились с ней впервые лицом к лицу, до этого был только Internet да краткие телефонные консультации. Ужин этот происходил (менее торжественное слово для такого мероприятия вряд ли уместно) каждый вечер в Федеральной деревне в огромном ангаре-палатке, где стояли столы с расчетом на тысячу участников. Все садились за столы разом, на столах уже стояли бутылки с вином, красным и розовым (сухим, разумеется) и минеральной водой. Блюда разносили официанты на подносах, но с подносов помогали раздавать сами участники. Обстановка максимально дружеская и демократическая. Второй, прощальный ужин получился особенно удачным. Мы уже познакомились с друзьями Марселя и подругами Кати в первый вечер, и теперь разговор был общим. Кати прекрасно, почти без акцента говорит по-русски, ее подруги достаточно хорошо - по-английски, так что вполне можно было поболтать обо всем на свете либо напрямую, либо через посредника. А после первого бокала вина все языковые трудности вообще исчезли, тем более, что гул от тысячи возбужденных голосов под сводами ангара стоял такой, что через стол услышать слова собеседницы было не просто, но видно же, что она улыбается, что протягивает свой бокал, чтобы чокнуться – какие тут еще нужны слова? Это вам не постное свидание в киберпространстве.

Мне было очень хорошо за этим столом. Не важно, чем кормили, просто я уже соскучился по большому обществу, по празднику, по возможности «выступить». А кормили, кстати сказать, замечательно, обильно, разнообразно и очень вкусно, а, если еще учесть наш взращенный на недоваренном рисе с рыбой в томате аппетит, то кормили просто божественно.

Ну как не похвалить в этом месте еще раз Францию и французов! Не даром предки наши так любили ездить в Париж, старались перенести на нашу жесткую почву их стиль жизни. Умеют французы создать атмосферу праздника, радоваться минуте. С самого въезда в Орийяк, на территорию слета мы все время ощущали эту приподнятость общего настроения, всеобщую радостную доброжелательность. Люди, самые разные собрались вместе, чтобы получить удовольствие от любимого занятия, у них прямо на лицах читалось: «Жизнь хороша еще и потому, что можно кататься на вело!» А если еще после катания собраться за дружеским столом…

Вышли наружу уже на закате. Зной немного спал, теплый воздух был неподвижен. Расходиться не хотелось. Постояли немного у столовой, постепенно народу на площади перед ангаром становилось меньше. Кати предложила пойти посмотреть ее новую машину. Машина была хороша - объемистый минивэн «Ситроен». Но еще лучше был велосипед Кати, сделанный по индивидуальному заказу специально под ее рост и размеры. Под него, собственно, и была выбрана новая машина так, чтобы велосипед в полном сборе свободно входил в салон. У кого-то двухколесный друг мокнет под дождем на крыше или, в лучшем случае, трясется за задним буфером, а этот красавец на подъездах видит дорогу только сквозь стекла окон. Довольно долго мы простояли у открытой машины. Это был редкий случай, когда я мог поговорить напрямую, без почты и компьютера с Марселем. Мне хотелось что-то узнать о его жизни, но, внешне такой компанейский и открытый, он от прямых расспросов уклонялся, сводил все к работе, к планам Федерации, к бывшим и будущим поездкам, от себя - к велосипеду.

Теплые сумерки сгустились почти до темноты, пора было прощаться. Мы уже сказали, что завтра утром уезжаем, у вас – хорошо, но дорога зовет. Не обошлось, конечно, без подарков на прощание, еще перед ужином нам были куплены здесь же, на обширном велоторжище, развернутом в Федеральной деревне, веломайки с символикой Недели, а теперь я получил от Кати еще и сумку на руль, как у всех. Мы еще стояли с друзьями у ворот Федеральной деревни, но расставание уже началось, я чувствовал, как знойный Орийяк, беззаботная езда в колонне участников, дружеский ужин, все это уже отчалило как корабль от пристани, и неслышно, но ощутимо удаляется в милое прошлое. И друзья наши, желавшие нам счастливого пути, были уже немного в прошлом, и оттого особенно милы. Я сознавал, что слегка позирую, пририсовываю нам с Сергеем романтический ореол вечных странников, но почему бы и нет, в конце концов, когда есть и основание, и возможность и готовая все простить аудитория.

Было уже совсем темно, когда мы, пожав всем руки на прощанье, оседлали свои машины и с места в карьер понеслись под гору, через блестящий праздничной иллюминацией город в свой кемпинг.



Снова в Альпы

В Альбервиль ехали с тремя пересадками – через Клермон-Ферран, Лион и Шамбери, хотя по прямой там меньше трехсот километров. Билет стоил 48 евро на человека – дорогая железная дорога во Франции. До Клермон-Феррана везло нас блестящее, обтекаемое, коротенькое чудо, вроде большого трамвая. Очень комфортно, но тесно, велосипеды наши загородили весь тамбур. Первую часть пути ехали вдоль той же дороги, по которой четыре дня назад мы прибыли в Орийяк. Как в запущенном назад фильме перед нами в окне вагона снова разворачивались пройденные подъемы и спуски, крутые виражи и тоннели и надо сказать, со стороны это выглядело гораздо внушительней, чем из-за руля велосипеда – суровая дорога по крутым горам!

Два часа катались по Клермон-Феррану. Город довольно большой, старинный, очень колоритный, оставил у нас прекрасное впечатление.

До Лиона шел старенький состав с тепловозом впереди, велосипеды поставили в багажном отделении. В вагоне было жарко, но терпимо. Я ждал Лиона в надежде немного хлебнуть свежего воздуха на перроне, но там нас встретил такой застоявшийся зной, что я с большим напряжением пережил 15 минут пересадки в следующий поезд. После Лиона равнина довольно скоро кончилась и дорога втянулась в Альпы, завиляла по дну межгорной долины, вышла на берег обширного озера. Голубая вода, камышовые заливы, множество роскошных яхт на фоне снежных гор, удивительно красивые места.

На пересадке в Шамбери было уже не так жарко как в Лионе. Я вздохнул облегченно – ушли от жары, но оказалось, что рано радовался. На последний перегон до Альбервиля подали нам старенький, совершенно пустой состав, который, видимо, весь день отстаивался где-то на солнцепеке. Металлические части в нем были раскалены до такой степени, что от прикосновения к ним можно было получить серьезные ожоги. Застоявшийся воздух внутри жег как в сауне. Горячие диваны, горячие столики, обжигающие ручки дверей. Я высовывался по пояс в окно, стараясь попасть во встречный поток тоже теплого, но хотя бы уносящего пот воздуха. И всей езды-то там минут сорок по прекрасным, живописнейшим местам, но мне было не до красот, добраться бы до места живым.

В Альбервиль приехали уже к вечеру. Пустой вокзал, немноголюдная привокзальная площадь, душно, собирается гроза. До захода солнца еще далеко, но темно от тучи, небо грозно громыхает, однако с дождем не торопится. Такая вот декорация для начала заключительного действия нашей эпопеи. Сергей, как всегда, рвется вперед. Я, как всегда, тяну время, мне не хочется оказаться под дождем на открытой дороге. Пока обедаем на лавочке у входа в вокзал, воду питьевую, охлажденную налил в наши бутылки щедрой рукой бармен в кафе напротив.

Туча все черней, все страшнее пугает, но дождя по-прежнему нет, и оттягивать отъезд больше нет причины. Укладываем сумки и едем по знакомым улицам Альбервиля к выходу на дорогу к Шамони. Вот проехали три квартала в сторону от вокзала, свернули налево, на основное городское направление - вдоль долины, и дальше все так же, как было утром четвертого августа шесть лет назад. Вот дорога переходит в автобан, для велосипедистов объезд через мостик и дальше по другой стороне реки – как не просто было понять тогда эту систему.

Сразу за мостиком и застал нас дождь. Уже на выезде из города он начал сыпать редкими крупными брызгами, но так скупо, что еще несколько километров мы проехали, не обращая на него внимания. А тут, за мостиком, он хлынул теплыми потоками. Мы пережидали его под навесом крыльца какого-то пустующего здания. Напротив через дорогу, на речном склоне был маленький поселок, несколько домов, и тоже – ни души. Дождь лил около часа, но прохлады не принес. Раскаленная многодневной жарой земля высыхала на глазах, и скоро даже сырости в воздухе не осталось. Можно было ехать дальше, но я помнил, что впереди хороших мест для стоянки не будет долго. Поэтому остановились на ночевку здесь же, на маленькой бугристой лужайке с парой деревьев у развилки двух узких дорог. Всю ночь не было вокруг тишины – шумела недалекая река, гудели провода на соседней электростанции, изредка проезжали машины.

А утром я проснулся еще раньше товарища, и на поверхность сознания выплыли и попросились наружу жалобные строчки: «Нынче юность моя отшумела, как подгнивший под окнами клен…». Это значит, накопилась усталость, кончился запал, пора домой. А Монблан – главную нашу цель – мы еще толком и не видели, по нашему плану до него еще больше дня пути.



К Монблану

Это был прекрасный день. В памяти быстро растаяли тяжелая, многими днями накопленная усталость, изнурительная жара, скудный паек. Остался яркий солнечный день, классические, прекрасные горы вокруг, живописная извилистая дорога из ущелья в ущелье, а в конце дня – через широкую, просторную долину вверх по лесистому склону с прекрасным видом с высоты птичьего полета на изящно изогнутую белую ленту автобана, проложенную высоко над дном долины по виадуку.

Сначала шли места, памятные по прошлой поездке. Проехали Ugine, где забрала меня в 97-м «Скорая помощь» после падения. Вот поворот направо, на Шамони (Chamonix), и сразу вверх и вверх по узкому ущелью с короткими, но частыми тоннелями. Часам к двенадцати попали в самые курортные места, в городок Сен-Жерве (St. Gervais) – сплошные отели, рестораны, столики с закусками чуть ли не поперек дороги, парки с аттракционами, везде торговля, толпы праздных людей. Дорога, хоть и безукоризненно гладкая, но узкая, местами довольно крутая с множеством поворотов. Бесконечная колонна дорогих машин едва ползет сквозь этот муравейник, с ними никогда отсюда не выбраться. Но Сережа решительно съезжает с проезжей части на тротуар, рулит сквозь толпу, чуть ли не между столиками кафе, срезает через зеленые зоны, я только стараюсь не отставать, благо все время под гору, перевал проехали уже давно.

За городом длинный, крутыми серпантинами спуск в долину реки Арве (Arve). Сережа улетел вперед. У меня дареный велокомпьютер с большим табло укоризненно показывает пятьдесят с хвостиком. Горячий встречный поток воздуха упирается в грудь, но скорость все равно растет. Я твержу про себя в оправдание, что дома меня ждет внук, что мне обязательно надо вернуться, и жму помаленьку на ручки тормозов, стараясь не оглядываться на колонну машин, которая выстраивается за мной, не решаясь меня обгонять, потому что дорога узкая, обзор вперед по большей части короткий, а встречных машин тоже немало.

Наконец, спустились в широкую долину, и тут, к нашему недоумению и огорчению, на нужной нам «красной» дороге N205 нас встретил крупный и очень недвусмысленный знак, запрещающий проезд велосипедистов. Дорога действительно очень похожа на автобан и дальше перетекает в те самые, поднятые над долиной на высоких столбах, бетонные акведуки, но в 97-м сын по ней ездил на велосипеде. А теперь, через шесть лет стоял запрещающий знак. Сережа предлагал не обращать на него внимания и ехать, да вроде и выхода другого не было. Но я все же достучался в безлюдный с виду дом на фермерском участке у развилки, вышел мужчина, подтвердил, что на вело дальше нельзя, для вело есть другая дорога по другому склону долины, показал, как туда ехать.

Пока ехали по верху было не очень жарко, хотя солнце пекло вовсю, не даром это широта пустыни Кара-Кум. А в долине снова окунулись в зной да еще уперлись в знак - совсем тоскливо стало. Но вот ситуация прояснилась, поехали, опять дорога пошла понемногу на подъем, и жизнь снова стала веселей. К тому же после обеда появились редкие облачка и хоть изредка прикрывали нас от беспощадного солнца. А одно, чуть более плотное, чем все остальные, единственное такое на всем безбрежном небосклоне, лениво проплывая прямо над нами, когда мы, тяжело дыша от жары, лежали лицами вверх после скудного обеда в жиденькой тени тополей, остановилось и – о, чудо! – побрызгало на наши опаленные лица редкими и теплыми каплями дождя! Но вот кончились короткие минуты отдыха и снова сразу в гору, и снова солнце и горячий воздух в лицо.

От нашей ночевки в тот день до вершины Монблана по прямой было не больше пятнадцати километров, но с лесной полянки в глубине ущелья даже соседнего склона не было видно.

Монблан и близь лежащие пики на тысячу метров выше всех других вершин в этом массиве, но увидеть Монблан с дороги довольно сложно, его закрывают окружающие хребты. Когда мы объезжали массив с юга, мы были всего в 15 километрах по прямой от вершины, но ни ледников, ни самого пика не видели. Хороший вид с дороги открывается только из Шамони. Да и то взгляды многочисленных зрителей тешит там не столько сам Монблан, вершина которого едва видна на заднем плане, сколько стоящая перед ним в полном великолепии островерхая, вся закованная в блестящие на солнце ледники Айгуль де Миди (Aigiulle du Midi) высотой всего 3842 метра (Монблан – 4807). К ее вершине можно заехать на двух подъемниках. Первый подъемник завозит на обзорную площадку на высоту 2310 м. На втором можно подняться еще на тысячу с лишним метров, под самую вершину Айгуль. Если учесть, что город расположен на высоте примерно 1000 метров, то перепад – впечатляющий – два с половиной километра. Верхняя башня подъемника, одиноко стоящая на скальном выступе среди ледников, снизу смотрится как отчаянный вызов человека природе, как маленькая Герда в царстве Снежной королевы.

К нижнему входу в подъемник все время подъезжали микроавтобусы, из которых споро выгружались парапланеристы с большими рюкзаками на спинах и, не мешкая, один за другим скрывались в дверях нижней станции. А сверху в окрестности верхней станции также непрерывно в небе появлялись новые яркие «штрихи» раскрывшихся парапланов с черными точками летунов под ними. И поэтому безоблачное, в легкой белесой дымке, небо над Шамони ощущалось не просто верхней стороной, откуда приходит свет, а имело вполне определенную глубину, объемность, задаваемую этими разноцветными и разными по размеру, висящими в воздухе штрихами. Некоторые забирались на огромную высоту, так что глаза уже не различали детали снаряжения, а потом круто пикировали вниз, в теплые приземные слои воздуха. Наблюдая за тем, как некоторые баражжируют на высотах, откуда они могут свысока смотреть на ледниковые склоны Айгуль, мы удивлялись, как они не замерзают там, одеты-то все по-летнему. Но, я думаю, жалели мы их напрасно, ведь вверх их поднимают теплые воздушные потоки, идущие от нагретой земли в долине, они же, видимо и не дают им замерзнуть.

Долго мы стояли у нижней станции подъемника, смотрели, задрав головы вверх, на полеты парапланеристов. Судя по лицам тех, кто выскакивал с рюкзаками из микроавтобусов, ребята приезжают сюда со всего света. Постояли, позавидовали, но сами наверх так и не поехали – билет на первую очередь подъемника стоит 10 евро, на вторую – еще пять. Потом жестоко жалеешь в таких случаях об упущенной возможности. Ведь за небольшие в сущности деньги можно было взглянуть сверху на весь высочайший, такой знаменитый альпийский массив, увидеть в упор Монблан, к которому так далеко и тяжело ехали. И не надо много часов в поту лезть по грязным моренам и коварным ледникам, полчаса – и ты там! Но это за столом так хорошо думается, а там мы оба были усталые, пришлось бы куда-то устраивать на хранение наше хозяйство – не тащить же все с собой наверх, у меня евро кончились уже совсем, а Сергей тоже энтузиазма не проявил. Так что мы удовольствовались тем, что побрились в комфортабельном туалете с теплой водой и зеркалом – тоже не последнее дело на двадцатый день пути, и потянулись на выход.

Мы приехали в Шамони поздним утром, часов в десять и провели там в обществе Монблана, постоянно молчаливо присутствовавшего на южном горизонте, почти целый день. В какой-то мере это было завершением маршрута, все назначенные цели были достигнуты, и, хотя оба были здоровы и в хорошей форме, но уже накопилась усталость, и поэтому не было ни чувства торжества, ни восторгов по поводу нашей победы. Вяло бродили по фешенебельным лощеным улицам центра Шамони – альпийской столицы Франции - вдоль бесчисленных, прямо на улице стоящих, столиков кафе, за которыми бесчисленные туристы, спокойные, чистые, никуда не спешащие с достоинством ели что-то очень аппетитное в любое время суток. Сергей купил красочный буклет, где на множестве страниц большого формата были представлены со всевозможных точек зрения и Монблан, и все окружающие его ледники и вершины.

Обедать остановились в парке на северной окраине. Как раз там, на пустом футбольном поле и завершали полет те парапланеристы, что стартовали с подъемника. Они приземлялись один за другим каждые пять - десять минут. Бесшумно возникали из горячего послеполуденного воздуха, мягко, без удара вставали на высохшую траву и сразу принимались складывать в большой рюкзак, служивший им в полете креслом, свое обмякшее на земле крыло. Очередной микроавтобус уже ждал у ворот, конвейер работал весь день бесперебойно.

Мы выехали дальше на север уже перед вечером и еще километров десять все оглядывались, все видны еще были в легкой дымке сияющие ледники и зубчатые вершины. Потом дорога втянулась в узкое ущелье, снова крутым серпантином полезла на перевал, и стало не до видов. Пот заливал глаза, все жизненные силы уходили на преодоление упорства неподатливых педалей. Но с обзорных точек долго еще, до самого перевала, открывался вид на величественный Монблан и окружающие, такие острые пики!

На перевале табличка: Col de Montets. 1453 m. И дальше длинный прямой спуск, такой крутой, что у меня руки устали давить на тормоза, и я остановился, чтобы дать им расслабиться. С удивлением вижу, что на середине спуска меня ждет Сережа, вместе проезжаем мимо каких-то строений у дороги. Пока он снова не умчался вперед, спрашиваю, зачем ждал, в чем дело? Оказывается, оставшиеся позади строения были пограничной таможней. Это значит, мы снова пересекли швейцарскую границу, и Сережа ждал меня, чтобы на всякий случай проехать ее вместе, чтобы быть уверенным, что товарища не задержали. Если бы не он, я бы и не заметил, что мы снова в Швейцарии.

Спуск кончился, широкая, гладкая, совершенно пустая дорога пошла вдоль правого склона долины над рекой, глаза не сомневались, что идет она под уклон, но педали издевательски упирались, не желая крутиться, как будто на приличном подъеме. К вечеру и так уже внутри все пусто, как у проколотой шины, а тут еще эти издевательские шуточки. Иллюзия движения вниз по склону еще усиливалась текущей в ту же сторону рекой, казалось, нужно только сесть в седло и не тормозить, но не шел велосипед, хоть плачь! Это меня совсем сломило, и на ночевку остановились довольно рано, зато в прекрасном месте.

Видимо, это был тихий окраинный кемпинг в самой глубинке. Мы не доехали до его основных строений – это уж утром, проезжая мимо, мы все рассмотрели: просторный одноэтажный отель, бревенчатые домики, кафе, спортплощадки. А вечером мы просто плюхнулись на удобной полосе земли внизу у реки. Земля была покрыта слоем хвойных игл от стоящих в ряд старых елей и носила явные следы бивака. Очень приятно знать, что останавливаться здесь можно. От реки эта зона была отгорожена полосой густого кустарника, немалую часть его составлял малинник с крупными и сладкими ягодами. Речка была небольшая, можно перепрыгать по камням. Впрочем и мостик был, чуть выше того места, где мы остановились. А за речкой обнаружилось какое-то странное поле, кочковатое, заросшее неряшливыми метелками травы, а местами и мелким кустарником. Его назначение мы поняли позже, когда ближе к сумеркам по дороге подъехала машина, и из нее вышли двое мужчин с сумками и длинными коробками. Они спустились к реке немного в стороне от нас, ближе к мостику. Устроились, как и мы, на земле, достали из сумок бутылку вина и закуску. Все понятно - это же был вечер пятницы, начало weekend’а. Но против ожидания, просидели они не долго. Поднялись, из длинных коробок достали ружья, собрали их, из сумки достали мишени и пошли через мостик на поле. Так это было стрельбище! А мы-то думали, не поставить ли нам там палатку. Мужчины постреляли, сели в машину и уехали домой или в деревянный домик кемпинга. А мы тоже достали из багажной сумки бутылку французского вина и провели еще один прекрасный вечер под открытым небом, теперь уже небом Швейцарии. Теплый воздух был неподвижен и тих, мелодично журчала речка, мерцали бледные звезды. Вот тогда-то и всплыла в первый раз идея следующим заходом привезти сюда молодых, Сереже – сына, мне – внука. Проехали в этот день всего сорок километров.

Следующим утром, ясным и прохладным, по довольно узкой, но очень комфортной дороге с равномерным подъемом, таким, что сначала я ехал, но в конце все же пошел пешком, шедшей по настоящей швейцарской долине с небольшим озером, свежей травой на склонах и стадами тучных коров далеко внизу, мы к десяти часам утра добрались до гребня последнего большого перевала на нашем пути домой. Перевал Форклац (Forclaz) 1526 метров над уровнем моря, гостиница, ресторан, туалет, можно набрать питьевой воды. Свежее утро, солнце на безоблачном небе за спиной Альпы, а впереди гладкая дорога под уклон до самого Женевского озера, до самого аэропорта.

Последние, самые сладкие километры оставались, немного больше сотни, на один день хорошей езды. Их бы смаковать, не спеша, времени у нас еще три дня, с запасом хватает. Но Сережа уже скрылся за поворотом, его уже не остановить, он на таких спусках выжимает скорость за шестьдесят. Еду и я и давлю из всех сил на ручки тормозов, стараясь не давать своему старому драндулету вылезать за пятьдесят, и за мной выстраивается с молчаливым укором длинный хвост не решающихся меня обогнать машин. Прекрасный спуск по очень крутому склону в широкую долину Роны, почти километр перепада на семи километрах расстояния по прямой. И там внизу снова Мартиньи (Martigny), тот самый Мартиньи, который мы проезжали таким же солнечным утром на третий день нашего маршрута по пути к перевалу Гран Сен Бернар. Вот и замкнулся круг, дальше дорога знакомая.



Вдоль Озера

Прекрасная дальше шла дорога, широкая, четырехполосная, все время немного под уклон, и машин немало, но для нас везде отчеркнута белой линией специальная велодорожка вдоль обочины. После Сен-Мориса (St. Maurice) дорога раздваивалась, налево – вдоль южного берега к Женеве, та, по которой мы приехали, направо – к Женеве по северному берегу, через Монтрё (Montreux) и Лозанну (Lousanne), все время по территории Швейцарии. Сережа ждал меня на развилке, мы не обсуждали заранее, где поедем, но тут долго не думали – конечно по новому пути.

По ровной дороге километры накручивались быстро. Обедать остановились, выехав к Женевскому озеру, в роскошном парке на берегу. Устроились на полузасохшей траве в тени сосен и лохматых экзотических растений с ветвями, похожими на длинные распущенные волосы русалки, в пяти шагах от низенького парапета, отделяющего парк от озера. Прямо перед нами - уходящая в дымку даль озера, десятки белых парусов, белый колесный пароходик с гордым названием Le Suisse (Швейцария) на боку и с большим красным флагом с белым крестом на корме. А чуть правей сплошь покрытые лесом прибрежные горы и среди зелени растянувшийся вдоль берега Монтрё. Издали кажется, что некоторые дома поднимаются прямо из воды, но и вверх кварталы забираются на сотни метров по высоте. Какой замечательный должен быть вид из окон этих домов!

Было уже очень жарко, значительно за тридцать градусов. Сережа искупался в прозрачной зеленоватой воде озера, а мне и так было хорошо. Легкий ветер обдувал потную кожу и не то, чтобы холодил, но все же освежал, гладил, ласкал усталое тело. Мышцы блаженно расслабились, потихонечку ныли, жаловались на усталость, не хотелось даже пальцем пошевелить, не то что резвиться в воде. Но это была приятная усталость здорового, хорошо поработавшего организма. И мысль, что впереди осталось совсем немного, поддерживала приятное состояние блаженного покоя. А оставалось еще километров восемьдесят и два свободных дня до самолета. Самое бы время остановиться в этом прелестном месте, лечь на траву и не подниматься до утра, даже палатку можно не ставить, нет здесь ни комаров, ни воров, можно спокойно спать под звездами.

Но благоразумные люди не ездят по чужим горам на велосипедах. И не прошло и двух часов, как мы уже снова были в седлах и катили по раскаленному солнцем асфальту сквозь уютный комфортабельный Монтрё и дальше через один за другим городки поменьше. Дорога, хорошая широкая и гладкая дорога, была здесь совсем голая, без зеленых травяных обочин, без единого деревца, загнана в какую-то полосу отчуждения, отделена от озера постройками и идущим вдоль кромки воды железнодорожным полотном, а с другой стороны, сверху - сплошные виноградники, окруженные проволочными заборами и даже сверху закрытые сетками. Склон в этом месте экспонирован на юго-запад, клонящееся к закату солнце освещало его в упор, палило беспощадно, мы были как на сунутой в духовку раскаленной сковородке на этой проклятой пустой дороге, ни воды взять негде, ни тени, чтобы отдохнуть. Да и место для ночевки уже пора было искать.

Ясно было, что на этой дороге нам ничего не светит, и в каком-то городке, километрах в десяти от Лозанны, мы свернули на узкую боковую дорожку и полезли вверх, подальше от плотно заселенного берега. Сначала можно было ехать, потом стало круче и пришлось идти. Дорога привела в еще один маленький, с узенькими улочками, тесный и уютный городок, но и там воды найти не удалось и не видно было никакого, хотя бы немного подходящего места для ночевки, даже просто остановиться и посидеть негде, не то что палатку поставить, и мы двинулись дальше все время круто вверх по склону. Озеро, паруса яхт, наша большая дорога, виноградники, все осталось далеко внизу, а здесь только горячий асфальт и солнце. Остановились на минуту у одинокой усадьбы, расположившейся на площадке чуть ниже дороги. Сережа пошел узнать, нельзя ли тут набрать воды на ужин. А я остался наверху, пытаясь спрятаться в тень одинокого деревца. И тут мне стало плохо.

Так уже бывало со мной в молодости в горах под жестким среднеазиатским солнцем. Как будто какая-то пружина внутри натягивается все сильней, скрипит, звенит, но держит, а потом вдруг обрывается и силы вытекают из тела, как из проколотой камеры, дыхание слабеет, все замирает внутри, жизнь уходит, оставляя в груди страшную пустоту. Окружающее по-прежнему прекрасно, великолепно озеро с пароходами и яхтами, зеленые виноградники, залитые краснеющим к вечеру солнцем, силуэты заозерных гор, полусмазанные повисшей в знойном воздухе густой дымкой. Все прекрасно, только я к этому уже не имею никакого отношения, для меня мир сузился до квадратного метра земли под деревом, теплого воздуха, плохо охлаждающего открытую грудь, теплого ананасового компота из железной банки, которым поит меня Сережа за неимением чего-то лучшего. Ужасно долго тянутся минуты, каждая как подъем на перевал под обстрелом – и тяжело, и страшно.

Первый раз так было на спуске с Алайского хребта. Был уже конец маршрута, все продукты у нас кончились, утром сварили кашу из остатков всех круп, а к вечеру рассчитывали добраться до первого кишлака. Известно было, что до него напрямую по ущелью три снежных моста и четыре деревянных, всего километров тридцать пути. День был жаркий, мы круто теряли высоту, спускались с ледника в душную долину. Два снежных моста прошли без приключений, а третий оказался обрушенным, не выдержал августовского солнца. Мосты эти были сделаны весной лавинами, они насыпали поперек реки 20-30-метровые плотины из плотного, крупнокомкового снега, река прогрызла себе проход – вот и мосты. Мы попытались спуститься к реке по крутой крупнокаменной осыпи посмотреть, нельзя ли наладить переправу – какая переправа – близко подходить опасно, с утробным гулом катит вода огромные камни. Товарищ пытался найти проход верхом, по скалам – вернулся бледный – не пройти. А обходная тропа - через два перевала. Река гудит, солнце давит – ровно на юг идем – душно в узком ущелье даже рядом со снежником. И спрятаться некуда, высоко еще, ничего не растет. Вот тогда и показалось мне первый раз небо с овчинку, лежал я на холодном камне, со страхом и тоской глядя в недавно еще такую прекрасную безоблачную голубизну, и с напряжением переваливал через бесконечные минуты. А потом встал, попил воды, надел рюкзак, пустой почти - продуктов-то нет, да и пошел потихоньку за товарищами вверх по ущелью на обходную тропу.

Вот и на этот раз минуты прошли, поднялся я потихоньку, да и пошел вверх по все той же дороге вслед за Сережей – он сказал, что нашел совсем рядом прекрасное место для ночевки. Мне казалось это невероятным, уж слишком фешенебельное окружение, но он оказался прав. Дорога наша вдоль нижнего (к озеру) склона была огорожена металлической изгородью, как в парке. Сережа открыл (как он ее разглядел?!) совершенно не заметную на первый взгляд калитку в этой изгороди, и мы спустились по аккуратной лестнице в крохотный садик прямо под дорогой. В нем росли две низенькие пушистые сосны и одно странного вида, как подушка на короткой ноге, экзотическое растение. Еще была одна лавочка, одна зеленая лужайка ровно такого размера, чтобы лечь на ней вдвоем поверх палатки, и совершенно великолепный вид на озеро и окружающие горы. Даже обладая богатой фантазией трудно было бы придумать более подходящее место для наслаждения красотой природы!

Воды у нас было совсем мало, чай кипятить не стали, сидели на лавочке, пили вино и как из королевской ложи любовались завораживающей красоты пейзажем. Все почти стокилометровое озеро, окруженное со всех сторон туманными силуэтами гор, было перед нами сначала залитое блестками заходящего солнца, потом погруженное в мутноватую, теплую полутьму ночи с ожерельем городских огней вдоль берегов и с лунной дорожкой, протянувшейся прямо к нам из долины Роны – волшебная картина! К счастью, мы так и не узнали, чья это ложа, а в знак благодарности постарались не оставить за собой никаких следов.

Похоже, та жара, которая встретила нас на въезде в Женеве, так и стояла здесь, пока мы крутили километры по горам, и в последние два дня мы это полной мерой почувствовали. Мы покинули наш волшебный сад с рассветом, чтобы успеть побольше проехать по утренней прохладе, но прохлады не чувствовалось. Тихую и совершенно безлюдную воскресным утром провинциально-старомодную Лозанну проскочили насквозь, сделав небольшую остановку напротив знаменитого швейцарского банка. После Лозанны пошли места менее фешенебельные, городки попроще, появились вдоль дороги не огороженные земли, поля, маленькие рощи, можно найти место для ночевки. Дорога везде идет вдоль берега озера, но выбраться к воде очень сложно, весь берег застроен частными усадьбами, все съезды упираются в запертые ворота.

В одном только месте, недалеко за Лозанной, случайно выскочили на небольшой коммунальный пляж – идеальное место для ночевки. Уютная зеленая лужайка, окруженная высоким кустарником, деревянный стол с лавками у воды, берег каменистый, но удобный. Перекусили, сидя за столом, с видом на озеро, Сережа искупался, я побрился, готовясь к въезду в Женеву, да и покатили дальше, пока не очень жарко.

Настоящая дневная жара догнала нас уже совсем близко от Женевы. Нестерпимо палило голые руки и коркой засохшую на спине майку полдневное солнце, зноем дышал в лицо разогретый асфальт, призывно сияло во весь левый обзор светлое зеркало озера, уютные белые шезлонги стояли на радующих глаз зеленых лужайках у самой воды, цвели розы, но все это за низкими полускрытыми зеленью кустов заборчиками прибрежных усадеб, все эти райские кущи не для проезжих чужаков

Мы все же выбрались к воде методом опроса местных жителей в городке Coppet в восьми километрах от окраины Женевы. Девушка объяснила нам, что пляжа здесь нет, а купаются все на лодочной станции яхт-клуба, и объяснила, как туда проехать. Там я и провел оставшуюся часть дня, отказавшись ехать вместе с Сережей в Женеву. Купался в теплой, прозрачной воде, ложился на поверхность воды лицом вниз, раскинув руки, и смотрел, как играют блики солнца на крупной донной гальке. Лежал на траве под деревом, перемещаясь вокруг его ствола вслед за тенью. Пытался заснуть, но было слишком жарко, несмотря на легкий бриз с озера.

Смотрел, как мальчишки (и девчонки тоже) прыгают в воду с парохода. Пароходный причал выдавался метров на двадцать от берега и, когда не было судов, они прыгали сверху, с дощатого настила причала. Но вот приставал пароход, гудел, взбивал колесами воду, сходили на причал солидные пассажиры, а мокрые дети перепрыгивали через перила и разбегались по всему судну: кто на верхнюю палубу, кто на нос, кто на корму к большому флагу с белым крестом, а некоторые, самые отчаянные забирались на едва торчащее из воды перо руля. Увидев это в первый раз, я подумал, что вот сейчас выйдет капитан из своей белой рубки, накричит на детишек в белый рупор, а матросы прогонят их на берег. И действительно, как на сцену вышел на верхнюю палубу важный капитан в белом кителе и капитанской фуражке, приставил к капитанским усам белый рупор и что-то в него скомандовал на причал, но на мальчишек при этом - ноль внимания. Пароход дал отправной гудок, важно зашлепал колесами, перо руля пошло в сторону, и мальчишки на нем отчаянно забалансировали, стараясь удержаться на ногах, некоторые попадали в воду сразу. Пароход постепенно набирал ход, по плавной дуге уходя от берега на простор озера, и вся мелкота полетела в воду, кто с перил верхней палубы, кто просто с борта. И с руля тоже прыгали один за другим, а последний так долго тянул, что уже страшно за него стало, но наконец и он прыгнул и благополучно приплыл назад.

Тут же на берегу у причала было кафе, пара киосков с прохладительными напитками и съедобной мелочью и даже шашлычная, которая подарила мне свои аппетитные запахи. Все было очень тесно собрано рядом с длинным причалом яхт-клуба в поразительном контрасте с просторными лужайками прибрежных усадеб.

К сумеркам вернулся из города Сергей, и мы поехали ночевать в заранее присмотренный лесочек, протянувшийся узкой полосой от дороги вдоль оврага к его вершине, не то, чтобы парк, а просто рекреационная территория, непригодная для других целей с не очень-то чистыми площадками для пикников. Для нас место было идеальное, совсем рядом и с городом, и с берегом озера и всего в пяти километрах от аэропорта. Мы вернулись на это место и на следующую ночь, после дня, проведенного в Женеве.

Этот последний день был не таким жарким, как предыдущий, всего 34 градуса по Цельсию. Денег у нас уже не было, продуктов – тоже, зато все городские красоты были наши. Осмотрели ничем особенно не примечательный Дворец наций, великолепный тенистый с живописными прудами ботанический сад, скромного, старомодного вида университет. Полюбовались, с каким аппетитом местная молодежь ест булочки с сыром, сидя на лавочке у фонтана, перед зданием Швейцарского банка на центральной торговой улице. Наконец, приехали в парк на берегу озера, из которого начинали свой маршрут. Сели на совсем уже высохшую траву на той же лужайке, где сидели в день приезда и в первый раз смотрели на бьющую из водной глади стометровую струю фонтана. Вот и конец маршрута. Сразу бы на самолет и - домой.

Но самолет был только завтра. Снова совершенно пустой «французский коридор», полутемная автостоянка, безлюдные залы французской части аэропорта, девушка-негритянка равнодушно скользнула взглядом по нашему хозяйству, оторвала нам талончики и снова исчезла. И вот мы уже сидим в общем зале отправления и ждем, пока пригласят в самолет. Зал полон. На соседней скамейке – русские, муж при детях громко ругает жену в непечатном регистре, то ли привыкнув к тому, что окружающие не понимают, то ли наоборот, почувствовав себя уже дома. С другой стороны целый угол занимает шумная арабская семья с кучей детей и вещей (хотя багаж уже сдан!) Еще почти час до отлета, Сережа ушел в дьюти-фри покупать на последние, с таким трудом сбереженные евро подарки своим домашним, а я смотрю вокруг на разноликую публику, прислушиваюсь к многоязыкому говору и вспоминаю, как остро завидовал в свое время, в молодости нашим выездным писателям, вроде Константина Симонова или Бондарева, читая в их путевых очерках небрежные фразы о том, как они скучали, дожидаясь самолета в аэропорту где-нибудь в Париже или Женеве, как с тоской разглядывали надоевшие иноземные лица, слушая обрыдшую ненашу речь. Какой рисовкой казались мне тогда их жалобы, с какой радостью я готов был бы им помочь в их утомительной миссии обличения буржуазных пороков на их собственной территории. И вот теперь я сам в такой же ситуации и – скучаю! Действительно, изменилась жизнь.




Каникулы во Франции


Самолетом до Парижа

Что меня всегда удивляет, так это живучесть наших планов. Вот сочинили мы с Сергеем мягкими лунными вечерами на берегах Женевского озера такой полуфантастический проект. С тех пор пролетел год. Сколько всего произошло за это время, сколько раз мне казалось, что обстоятельства поменялись и ничего у нас не получится! И тем не менее, все получилось почти в точности так, как мечталось. Не подвели ни посольство, ни здоровье, ни транспорт, ни погода. В последний момент собрался с нами еще мой старый знакомый Шамиль Г*, пенсионер уже, еще старше меня, очень бывалый турист, ходил и по Камчатке и по Чукотке, преподавал туризм в институте физкультуры.

Такое впечатление, что Фортуна в этот раз смотрела на наше предприятие с одобрительной улыбкой.

Были, конечно, и трудности и разные приключения. Началось еще в аэропорту Копенгагена, где мы делали пересадку на Париж и мальчишки ухитрились потеряться, незаконно проникнув на суверенную территорию Датского королевства. Мы не обратили внимания на объявление информатора о беспризорных русских детях, а спохватились просто потому, что время уже подходило, пора было идти на посадку, а их все нет. Я заметался по окрестным залам, по многочисленным детским уголкам с компьютерными играми и другими соблазнительными приманками, но все было тщетно, пока не увидел их по ту сторону стоек паспортного контроля, несчастных, уже в слезах, ведомых за руки суровым секьюрити. Я было рванулся им навстречу, однако был остановлен непривычно для Европы суровым окриком офицера в контрольной будке.

Всерьез испугаться я не успел, детей мне все же отдали, но тут женщина-информатор, узнав, что мы с Парижского рейса не терпящим возражения голосом велела нам немедленно бежать к гейту номер 22 – там уже заканчивается посадка на самолет в Париж. Ну мы и побежали. А Копенгагенский аэропорт – это вам не Шереметьево–2 с его вонючим подвалом прибытия. Мы бежали в резвом темпе, я думаю, больше километра, крепко держа вновь обретенных детей за руки. Сначала по людным залам с кафе, магазинчиками, детскими площадками, с прессой и музыкой, потом по пустым светлым галереям с бегущими нам в помощь дорожками. Вот вдали показался и наш гейт уже совершенно пустой. И когда, запыхавшись, мы добежали наконец до уже запертой дверки, выяснилось, что отсюда отправляется на Париж предыдущий рейс, а наш будет грузиться через полчаса и не здесь, а в противоположном конце аэропорта. Так что мальчики на обратной дороге успели еще сыграть партию на бесплатном компьютере и настроение их к моменту посадки снова было на высоте. Тем более что на входе в самолет стюардесса дарит всем детям сувениры. В Москве им повезло, дали по маленькому LEGO-конструктору, из которого можно было собрать самолетик. К тому же в Москве места нам определили очень удобные – две пары кресел друг за дружкой далеко от крыла и двигателя, так что у каждого юного путешественника было свое окно и своя игрушка. А взрослым, как водится, раздали газеты и рекламные издания. Но смотреть в окно на облака было особенно-то некогда, потому что в скором времени после взлета стюард прикатил свою тумбочку с напитками, и надо было выбирать между соком, колой и пивом, а потом привезли пластиковые коробочки с обедом, в котором даже лучинка зубочистки – и та в отдельной упаковке! Короче говоря, на первом перегоне в окно успели посмотреть только уже на посадке, когда самолет низко прошел над плоским, очень по деловому расположившимся на морском берегу Копенгагеном, и накренившись, показал серую в мелких морщинах воду пролива с маленькими корабликами, изящную прибрежную дамбу с горлом тоннеля, уходящего к острову, на котором расположен аэропорт, сам остров, тоже плоский, тоже очень по деловому расчерченный железнодорожными путями, промышленными постройками и жилыми кварталами.

В самолете на Париж повезло меньше: хотя и места были такие же удобные – у окна, и поили-кормили еще раз по полной программе, но вот вместо игрушки на входе Федору дали какую-то несолидную открытку. Раньше-то и этому был бы рад, но после первой удачи аппетиты разгорелись! Вот оно – счастье, сегодня счастлив обладанием, а завтра - тем, что жив!

В Парижский аэропорт им. Шарля де Голля прилетели уже поздно вечером. Этот рейс Скандинавской авиакомпании SAS был для нас неудобный, конечно, и пересадкой и поздним прибытием, зато самый дешевый – $423 в оба конца. Аэрофлот возит без пересадки и прибывает днем, но берет на $40 больше. Роскошный в стиле модерн терминал А, куда привозят самолеты SAS, в ремонте. Народу мало, никакой шумной торговли, как бывало раньше, запустенье. Поставили палатку прямо в зале прибытия у стеклянной стенки напротив туалета. Первую ночь во Франции провели под аккомпанемент взрывоподобно включающегося автомата для сушки рук.



Орлеан

Как и было задумано по плану, Париж на въезде мы осматривать не стали, а, не распаковывая велосипедов, перебрались сразу по подземке (RER) и метро на вокзал Аустерлиц, старый, обшарпанный, вполне провинциальный с тем, чтобы переехать поездом в долину Луары к Орлеану.

Еще в самолете, взяв на входе бесплатную Herald Tribune, я с огорчением прочитал на последней странице, что во Франции нынче аномально холодное и дождливое лето и что в ближайшее время ожидаются новые циклоны с Северной Атлантики. Ну, начинается – подумал я про себя, вспомнив сопутствовавшее нам в 2002 году наводнение в Германии и прошлогоднюю жару в Альпах, от которой во Франции погибло столько народу. На картинке в газете весь север Франции был покрыт серой штриховкой, но от Орлеана на запад, по нашему маршруту тянулась полоса посветлей. И действительно, в Париже на вокзале нас провожал моросящий дождь, а ста километрами южнее, в Орлеане встретило хотя и сквозь пленку облаков, но все же солнышко.

Вот таким образом Орлеан оказался для наших юных путешественников первым городом во Франции. Город небольшой, с одной стороны очень типичный для Франции, с другой – уникальный по своему значению в ее истории. Расположен он в самом сердце страны на самой французской реке - Луаре, в так называемой « Королевской долине» или «Долине замков».

Прямо на перроне достали, наконец, из чехлов и собрали велосипеды – надоело таскать их на себе, пускай-ка они нас теперь повозят! Торжественное начало маршрута, общая фотография готовой в путь группы на фоне вокзала. И дальше бы двинуться торжественной колонной - к памятнику Святой Жанне на бронзовом коне, а потом к готическому собору, сопернику Нотр дам де Пари? Увы, над нами тяготели более прозаические заботы: нужно было купить баллончики для газовой горелки - в самолете их перевозить запрещено. А без газа нет и горячей пищи – рестораны и кафе для нас слишком дороги. Вот и начали наши молодые знакомство с Францией с поисков открытого хозяйственного магазина. Первые опыты езды строем по узким, забитым машинами городским улицам, первые опросы прохожих, для Феди первые попытки использовать по делу школьные уроки французского. К сожалению, день был воскресный, большинство магазинов не работало, так что баллончики нужного стандарта найти нам так и не удалось. Зато успели почувствовать сердечное отношение французов: продавец в магазинчике очень огорчался, что его баллончики не подходят и долго объяснял, где можно найти такие, как нам нужно, а потом, когда мы уже поехали, растянувшись цепочкой вдоль улицы, выскочил из двери наружу и стал нам кричать, размахивая бумажкой – оказывается, он еще и схему маршрута для нас нарисовал. Но и схема нам не помогла, и, тщетно пометавшись пару часов по погруженным в воскресный отдых улицам, мы отправились за город искать себе место для ночевки.

Переехали по мосту на левый берег Луары. На ходу боковым зрением глянули на реку – какая она? Она не очень большая, Вятка или Ока в нижнем течении даже побольше, пожалуй, будут. И по внешнему виду похожа на наши среднерусские реки: широкая пойма, один берег низкий с просторными песчаными косами и зарослями кустарника, другой – обрывистый, но не высокий, там, где нет строений, залесенный. Солнце уже совсем скрылось за тучами, резкий ветер пятнами морщинил серую водную поверхность, река смотрелась неуютно. А ведь мы надеялись, что берега ее будут служить нам все предстоящие дни путеводной нитью, давать приют и отдых.

Выбрались на дорогу, идущую вдоль Луары на запад. Нам бы надо на дикий берег, но справа нас все время оттесняли какие-то предприятия, постройки, фермы. По велодорожке докатили до пригородного поселка, проехали мостик через речку, за ним справа что-то вроде небольшого парка. Въезд перекрыт шлагбаумом, но по краю есть велосипедные следы – ездят, значит. Заехали и мы, прокатились по мелкому гравию дорожки вдоль ручья до его впадения в речку – дальше некуда. Слева на горке за невидимым в густой тени деревьев заборчиком частные владения, справа непролазный кустарник на крутом береговом склоне, ровное место только на площадке, где играют в футбол и прогуливают собак. И совершенно негде поставить палатку так, чтобы не быть у всех на виду. Лучше бы, конечно, дальше проехать, не поздно еще, но вокруг на глазах темнеет от черной тучи

Это был мучительный для меня момент. Оба варианта – и ехать дальше и ставить палатку здесь – одинаково пригодны и так же одинаково неудобны. Если ехать, нужно срочно искать, где переждать дождь, не мокнуть же на дороге в преддверии холодной ночевки, не имея возможности даже чаю согреть. Дождь может идти неопределенно долго, далеко ли ехать до приличного места - неизвестно, а время уже вечернее, все уже устали не столько от сегодняшней недолгой езды, сколько от длинного переезда и ночи в аэропорту. А поставить палатку и разложить все наше хозяйство посреди парка на открытой площадке, на пути у прогуливающих своих собак местных жителей – все равно, что устроиться справлять нужду на театральной сцене, уж очень неуютно. Нужно было что-то решать, и решать быстро, но я тоже устал, мозги были вялые, и я все тянул, будучи не в силах остановиться на каком-то одном варианте. Поехал вдоль кустарника по краю площадки вроде бы в надежде найти место в зарослях, хотя прекрасно понимал, что никаких зарослей там быть не может – полоса кустов просто скрывает изгородь. Ехал и, не поднимая глаз, спиной чувствовал, как тяжелеет над головой, как неумолимо приближается дождевой фронт. Объехали с Сережей полный круг, ничего не нашли, вернулись, что-то надо было сказать товарищам. Ну, нет места, значит, едем дальше, - промямлил я, ни на кого не глядя, и сам поехал по дорожке вперед к выходу из парка, но как раз в этот момент тучу, наконец, прорвало, и дождь пошел сразу частый и крупный. Я в нерешительности повернул назад, хотя и ставить палатку тоже уж было поздно.

Выручил Шамиль. «Слушайте, а чем нам не нравится вот этот павильон? Там же нет никого! Давайте в него залезем!» - Это был выход! И энергия сразу появилась и разворотливость. В один момент нашли дверь – две вертикальные «молнии» с движками размером чуть не в кулак, отогнули освободившийся кусок тканевой стены, сначала мальчишки, а потом и мы, перевалившись через какие-то дощатые завалы, залезли внутрь, почти еще не намокшие, застегнули наглухо входное полотнище, облегченно вздохнули и только тогда огляделись.

Это было просторное и высокое как ангар помещение с выложенным плиткой полом, полосатыми тканевыми стенами и длинным, почти во весь пролет окном, выходящим на дорожку, по которой мы только что ехали, и по которой теперь во всю лупил крупный холодный дождь. Насколько все-таки ограничено, зашорено мышление человека. Где, спрашивается, были мои глаза, когда мы трижды проезжали мимо этого окна снаружи и едва не уехали мерзнуть под дождем на мокром асфальте только потому, что в графе «поиск» я поставил не то слово: у меня стояло «место для палатки», тогда как надо было искать «приют». К счастью для всех нас у Шамиля мышление оказалось более гибким и вместо тесной и мокрой палатки, пусть бы даже на самом распрекрасном месте, мы нашли замечательный просторный дом!

Завал у входа оказался сложенным из деревянных щитов. Брошенные на пол они служили отличной подстилкой для нашей палатки, а роль ласкового южного неба в ту ночь исполняла крыша нашего приюта. Мы не спеша перекусили московскими еще бутербродами, почитали вслух на сон грядущий несколько глав из «Овода», да и завалились пораньше спать вместе с приходом темноты. Как и обещала проклятая газета, всю ту июльскую ночь над измученной капризами погоды Францией один за другим проносились мощные заряды атлантических шквалов. Холодный дождь крупной дробью стрелял в наше резиновое небо и, не сумев его пробить, шипел, стекая по стенам, ручейками пробирался по гладкому полу к нашим деревянным островам. Но в палатке было сухо и тепло, и спали мы как у Христа за пазухой.

А следующим утром хоть и сквозь пелену облаков, но все же светило солнце. С утра по знакомой дороге мы вернулись в город и на этот раз знакомство с ним начали с центральной улицы, ведущей к величественному готическому собору – «кафедралу». Огорчает то, что он никак не умещается весь в объективе фотоаппарата, даже широкоугольной «мыльницы», несмотря на довольно просторную площадь перед центральным входом – это мы выяснили с Сережей еще в двухтысячном году. На тротуаре напротив храма - фонтан, пальмы в больших деревянных бочках, цветы. День был прохладный, подходящий больше для петербургского лета, чем для июля в центре теплой Франции, солнышко с трудом пробивалось сквозь темные облака и ветер слишком свежий. Неплохая погода для того, кто вернется с прогулки под крышу дома, но для нас на ближайшие недели крыша - вот это небо и очень хотелось бы, чтобы оно смотрело на нас поласковей. Прохожих, как обычно во французских городах, практически не было, но приехала осматривать храм большая группа школьников на велосипедах под руководством молоденькой девушки тоже на вело. Велосипеды у всех разные, но все новенькие, с множеством скоростей, у некоторых с передней, а то и с задней подвеской, красивые. Но и у наших мальчишек не хуже, подумал я с гордостью, и храм они посмотрят тот же, зато сколько еще увидят всего впереди.

А впереди ближайшим объектом была площадь с памятником Жанне д’Арк. Небольшая, уютная, в окружении старинных домов. Цветы в бочках вокруг сидящей на коне бронзовой спасительницы Франции. Пять улиц расходятся в разные стороны без всякого уважения к законам симметрии. Самым замечательным нашим мальчишкам показался там местный трамвай, весь насквозь стеклянный бесшумный и изящный, как флакон парижских духов. Улочка к площади сужается и рельсы занимают почти всю проезжую часть, так что мы ехали из магазина по самой середине, а он – белоснежный красавец, держался за нами, но не звонил, не нервничал и нас не торопил.

Нужный нам магазин оказался недалеко от площади рядом с вокзалом – просторный торговый центр со всем на свете. Мы купили там и газ, и продукты и даже два пятилитровых баллона воды – удобная тара. Разобрали все это по сумкам и поехали опять через тот же мост на выезд из города и дальше вдоль берега вниз по Луаре, в сторону океана.



Начало маршрута. Луара

Первый настоящий выход на маршрут, первая проверка молодых участников. Решили: 50 минут едем, 10 - отдыхаем. Однако на практике так не получается. У одного сумки лезут в спицы – надо поправить, у другого цепь слетела – все ждут. А тут снова собрался дождь, и надо бы его переждать под деревьями у дороги. Но дождь поморосил немного, да и передумал – едем дальше. Дорога вдоль реки самая заштатная, не национальная и не департаментская – местного значения, тем не менее, покрыта гладким асфальтом и хорошо размечена. В небольшом городке Божанси (Beaugency) переехали через Луару снова на правый берег. Первый день на маршруте, столько новых впечатлений, больше пятидесяти километров оставили позади, мальчишки уже устали и пора бы вставать на ночевку, да все не попадается подходящего места.

После Божанси попали на окаймленную кустарником дамбу, идущую вдоль реки – не то городская зона отдыха, не то частный терренкур для прогулок верхом. А дальше и вовсе пошел проселок с белесыми лужами в неглубоких известняковых колеях, зажатый с обеих сторон прибрежным кустарником, совсем как где-нибудь в пойме Казанки. Остановиться можно было почти везде, но теперь уж хотелось, чтобы было совсем хорошо, чтобы и место было ровное, и река и пейзаж. А главное, хотелось уехать подальше от гигантских курящиеся легким паром градирен и высоких труб атомной электростанции на противоположном берегу реки. У нас все это как-то стыдливо спрятано в запретные зоны, у французов же земля маленькая, а атомных электростанций много (больше половины всех энергетических мощностей!), поэтому спрятать их при таких размерах трудно. Французы и не стараются, на всех картах АЭС помечены изломанной зигзагом стрелочкой и надписью: ядерный центр. На Луаре их тут две, вторая ниже по течению за Туром.

Наконец, ультрасовременный промышленный пейзаж скрылся за поворотом реки, а скоро и тропинка обнаружилась сквозь густой прибрежный кустарник на открытую галечную косу у воды с ровной площадкой для палатки, старым кострищем и трогательным видом на маленькую деревушку на том берегу, всю золотую и сказочно уютную в теплом свете закатного солнца, да еще и украшенную сверху невесть откуда взявшейся радугой. Правда, я подумал, что если бы посмотреть на все это из наших родных шестидесятых-семидесятых, так и само предприятие наше выглядело бы не в меру переслащенной сказкой: Датское королевство, Париж, Орлеан, и мы везем своих мальчишек показать им мир, походить по рыцарским замкам, искупаться в Луаре, поискать ракушки в отлив на океанском берегу да прокатиться на своих великах по Елисейским полям под горку от Триумфальной арки до Лувра. Тогда и деревушка эта с округлыми купами деревьев, медовыми стенами домиков и ярко красными крышами под лубочной радугой вполне попадала бы в общий сказочный стиль событий.

Это один из самых приятных моментов походной жизни – устройство на новом месте, когда это место наконец найдено. Вселялись ли вы когда-нибудь в новый дом? В походе мы делали это каждый вечер. И каждый наш новый дом был по-своему хорош, имел какие-то свои прелести и достоинства. У той, первой на нашем маршруте стоянки их было несколько. Ну, во-первых, было очевидно, что здесь можно развести костер, что Шамиль тут же и сделал. Во-вторых, вода была рядом, и можно было искупаться, побриться, да и просто помыть руки перед ужином. Мальчишки поставили палатку и сразу, конечно, прилипли к огню со своим баловством, Сережа на ново купленном газе (на костре слишком уж пачкаются котелки) из орлеанских покупок и московских остатков быстренько приготовил еду и застучал ложкой по пустой миске – пора садиться за стол. С перекусом на дороге в тот день как-то еще не наладилось, и мальчишки давно уже ждали этого момента с нетерпением. Однако и с покупками пока еще не приспособились, ужин получился скудноват. Даже традиционную бутылку вина купить забыли, так что первый вечер на Луаре получился немного постным. Чинили сумки, паковали поудобней хозяйство. Целый день грозившие дождем облака к вечеру рассеялись, ни ветерка, ни комариного писка, только изредка с воды с шумом взлетали дикие утки. В десять часов еще можно было читать и писать дневник, сидя под открытым небом.



Королевская долина. День первый. Шамбор

Первой плановой целью нашего похода были «шато» – старинные поместья французской знати, нечто среднее между фамильным замком, где можно отсидеться в случае войны, и загородной дачей, куда можно привезти гостей развеяться от городской жизни и поохотиться. Тут их множество расположено по долине Луары, особенно между Орлеаном и Туром, недаром это место называют «долиной замков». Эти места в средние века были колыбелью французского государства, сценой множества событий, составляющих ныне Историю Франции. Естественно было начать с самого большого и знаменитого, с королевского замка Шамбор (Chambord), тем более что от нашей первой стоянки на Луаре до него было меньше двадцати километров.

Прохладным, неярким утром по совершенно пустой дороге мы подъехали к открытым воротам, за которыми шла бесконечная парковая аллея с ответвлениями, указателями при них и деревянными смотровыми вышками. С невысокой крытой галереи открывались во все стороны бесконечные лесные угодья и близкая поляна, вся изрытая дикими кабанами, которые лично там присутствовали. По центральной аллее доехали мы до центральной же поляны или площади – просторного открытого пространства перед фасадом замка.

Нынешних детей трудно удивить зрелищами. Все, что может породить изощренная фантазия профессионалов шоу бизнеса теперь быстро и эффектно реализуется на экранах компьютеров и телевизоров. И мы с Сережей, фактически взялись соревноваться с этими крокодилами за души наших детей, пытались доказать, что реальность, хотя она не такая броская и яркая, - лучше любой фантазии, показать настоящую красоту, настоящий вкус жизни. Их сила в том, что воздушные замки предлагаются любые, в любом количестве и на любой вкус. Наша – в реальности картинки: в упругости педалей, свежем ветре в лицо, блаженной вечерней усталости и утренней радости всех мышц от быстрого движения по гладкой дороге. Мы тщательно готовились к этому соревнованию и постарались выбрать для себя козырные карты. Козырным тузом, отложенным для завершающего хода, был, конечно, Париж. А с раскладом в долине Луары нам просто повезло – по географии так получалось, что зашли мы с козырного короля – с Шамбора.

Вот мы проехали на своих железных конях заповедный лес и перед нами, как в сказке Шарля Перро, открылась эта огромная поляна и посередине – замок, вполне сказочный, парящий в утреннем воздухе как мираж, с неохватным множеством башенок, шпилей, стрельчатых окон и флюгеров над крышей. Перед замком широкий ров, на заднем плане гарцуют всадники, но передний план безлюден, мы здесь одни. Вот мы и выложили свой первый козырь. Смотрите, мальчишки, не обязательно даже фотографировать, нужно, чтобы это осталось на дне глаз, легло в подсознание в качестве эталона красоты. Конечно, красота – материя сложная и трудноуловимая, но есть в каждой культуре свои признанные эталоны красоты, и вот – один из них.

Заложены ли каноны красоты в душе каждого человека рядом с «нравственным законом», или мы передаем их из поколения в поколение воспитанием? Но даже и в этом последнем случае, прежде чем передавать, нужно было их создать. Каждое поколение, как известно, с пренебрежением отвергает выбор отцов, и старается покруче повернуть руль, отправляясь на поиски своей собственной, невиданной красоты. Но проходит время и оно скатывается в то же русло общей культуры, принеся из дальних земель своих поисков какие-то новые крупицы, которые либо быстро растворяются в общем потоке, либо ложатся мусором на берегах времени. Сколько уже было громко провозглашенных революций в искусстве, а нам, как и тысячи лет назад красотой радуют глаз экспонаты Греческого зала, так же как радовали они и древних греков, которые из камня их высекали не ради сытости или продолжения рода, а следуя, видимо, все-таки заложенной в душе человека потребности в красоте, как самостоятельной жизненной необходимости, может быть единственной цели нашей жизни, поскольку это единственная потребность, не связанная с поддержанием биологического существования. И если учесть, каких поразительных успехов за последние века достиг человек в охоте на мамонта и обогреве пещеры, а также в способах тиражирования и воспроизведения носителей красоты, то просто поражает консервативность эстетики. Попробовал бы ученик Аристотеля читать Эйнштейна, в то время как Сафо, я думаю, почти как современницу поняла бы Анну Ахматову.

Поляна большая, но и замок большой, метров сто в длину, в три высоких этажа к небу, однако хоть и грозит он во все стороны круглыми боевыми башнями и ров перед ним блестит водой, все же нет в нем цельности и суровости воинской крепости – уж очень открыто смотрят на путника высокие зеркальные окна, уж очень много в нем всяческих украшений: островерхих главок и шпилей, кованых флюгеров и декором украшенных каминных труб. Вот это и есть «шато» – уже не крепость, хотя еще и не просто дворец. Родовое гнездо королей.

Оказывается, приехали мы по пустынной дороге потому, что основная дорога подходит с другой стороны, и там, сбоку от шато и шумные торговые ряды с только что выпеченными французскими булками – «багетами» и местным медом, который привез продавать сам пасечник, и с местными винами, которые наливают понемножечку на пробу хозяйка виноградника и ее дочь. И кассы музея тоже там, вход внутрь стоит 10 евро. К тому же афишки обещают представление, которое должно начаться вот-вот, а где – не понятно. Беда как плохо не знать языка, да еще и обычаев. Оказалось: представление - в отдельном загончике за стеной и за отдельную плату. И это не рыцарский турнир, как мы сначала подумали, а цирковые номера с лошадьми – по всему видно, что при шато большая конноспортивная школа. Так что прыжки всадников сквозь пламя посмотрели только дети, а все вместе пошли осматривать внутренность замка. Маленькая деталь: на входе – рамка металлоискателя, перед тем, как пройти, надо сложить все свои металлические вещи в миску, и девушка вам подаст их сразу после контроля. Мой маленький складной ножик внутрь не пустили, заставили сдать его в камеру хранения. Потом я попадался на этом во Франции еще несколько раз, в частности, в Лувре.

К сожалению я не видел непосредственной реакции наших детей на великолепие Шамбора – я пошел уже вторым заходом, отдежурив первый сторожем у велосипедов. Это в какой-то мере обеднило мои впечатления. Не то, чтобы я был равнодушен, насмотревшись ранее на такие чудеса. Нет, Шамбор действительно редкостное, удивительное сооружение. Чего стоит только широкая белокаменная винтовая лестница до самой верхней галереи! Удивителен и сам белый камень, плотный, чуть пористый, мягкий и теплый на вид. Великолепны высокие залы первого этажа, просторный, мощеный все тем же белым камнем внутренний двор, внутренние галереи с изящными переходами в светлые, с огромными зеркальными окнами комнаты второго этажа. С верхней галереи, окружающей центральную часть здания почти под самой крышей, открывается просторный вид на окрестные леса и на затейливый хоровод декоративных строений на крыше. И внутреннее убранство соответствует не просто королевскому статусу хозяев, а статусу французских королей, роскошь которых всегда была притчей во языцех.

И все же я остался холоден перед лицом этого чуда света. Что называется, не легло на душу. Для меня здесь всего слишком много. И это богатство прекрасных деталей, многоцветие и многоголосие не слились в моей душе в гармонию, не создали симфонии, красота которой суммировала бы прелести составляющих частей. По крайней мере, я не смог ее услышать. Правда, может быть, виноват в этом не Франциск I, с его неумеренными вкусами, а наш скудный обед – что-то мы никак не могли еще наладить приличное питание – и то короткое время, которое я сам себе отпустил на осмотр с учетом, что нам еще обязательно надо успеть попасть до закрытия в супермаркет за продуктами. Шел же народ бесконечным потоком смотреть на это чудо, перед входом целый день стояла разноязычная очередь, это один из самых известных музеев Франции, и хоть я и вышел из него со скучным лицом, но о десяти заплаченных евро, конечно, не пожалел.

А день, кстати сказать, был прекрасный. Тревожно хмурившееся с утра небо к обеду совсем очистилось, серая пелена растаяла, беззаботно плыли в синеве кучевые облачка, солнце припекало, хотя ветер был еще прохладный. Насмотревшись на королевскую роскошь, мы купили в торговых рядах самый большой «багет» и, устроившись почти с королевскими удобствами в беседке у выхода, сразу его и сжевали, запивая молоком. Для русского человека этот багет – один обман. Тот, что мы купили, был размером чуть не с человеческий рост, но когда берешься его есть, оказывается – там одна хрустящая корочка и никакой сытности.

День был хорош, но в походе надолго расслабляться не получается – время шло к вечеру, а у нас практически не было продуктов. До семи часов непременно нужно было попасть в магазин, и если учесть, что неизвестно, где мы его сможем найти, то следовало поторапливаться. Это опять к разговору о свободе. Да, конечно, мы совершенно свободны. До самого отлета домой из Парижа мы не связаны ни фирменным маршрутом, ни купленными куда-то билетами, нас не ждут в гостиницах, не будут остывать обеды и ужины на столах в ресторанах. У нас столько желаний, столько красивых мест, замков, музеев, пляжей и магазинов в пределах нашей досягаемости, что, казалось бы, пришло, наконец, это столько раз воспетое время свободного выбора, время ничем не ограниченного проявления личности. Увы! На место снятых ограничений встают другие, а третьи и сами строим из страха и непривычки к воле, чтобы одна дорожка оставалась впереди, и не надо было выбирать. И еще желательно, чтобы время было ограничено, чтобы некогда было думать.

Вот из Шамбора мы так и выезжали, имея единственный вариант – побыстрее доехать до Блуа (Blois), где нужно успеть попасть в супермаркет и купить продукты на ужин и завтрашний день. К вечеру погода совсем разгулялась, было солнечно и тепло, дорога шла под уклон к Луаре, мальчишки ехали наперегонки, разгоняясь под горку так, что не знаю, как у них, а у меня дух захватывало на них смотреть. Перед городом от и так не шумной дороги отделилась велодорожка, которая очень заботливо провела нас через окраины на набережную Луары, но там вдруг уперлась в загородку – дальше как хотите. Раздумывать было уже некогда, через щель в ограде и дальше прямо по газону вылезли на проезжую дорогу, и дальше через мост в центр города, на шумную забитую машинами улицу.

Чувствовалось какое-то необычное возбуждение вокруг, непривычно много людей на улице, суета какая-то, но нам уже некогда было в этом разбираться, нас в тот момент интересовало только одно: есть ли в городе «супермарше» и если да, то где. Послали, как всегда, «француза» Федю, благо, вокруг есть кого спросить. Женщина стала объяснять словами и жестами, и мы, не дожидаясь конца объяснений, ринулись сначала по очень парадной улице прямо, потом налево мимо парка немного на подъем, потом на спуск и после резкого поворота на неожиданно крутой и длинный взлет, в конце которого был виден обещанный ориентир – вокзал.

Все обошлось счастливо. Успели купить и рис, и рожки, и сосиски из жира и жеваной бумаги, и самый дешевый французский сыр имменталь, и самое главное – сладкое французское молоко в коробках, которое почти тут же и выпили с наслаждением, сидя на лавочке между изящным старинным особняком и стеклянным вестибюлем какого-то исследовательского института. А потом так же решительно вылетели из города через тот же мост, хотя его уже перегораживали бригады веселых рабочих и музыкантов, готовящих город к празднику. Но велосипедистам во Франции всегда есть дорога. Вылетели и уехали по другому берегу реки километров на пять вниз, где и поставили палатку на просторной песчаной косе. И пока не уснули, слышали долетавшие из города звуки праздника. Чего, спрашивается, не остаться было нам, совершенно свободным в своем выборе людям, в веселом старинном Блуа хотя бы до полуночи? Повеселились бы на празднике, посмотрели бы на королевский замок, один из самых старинных и знаменитых в долине Луары, послушали бы уличный оркестр. Это уж свои, внутренние заскорузлые правила мешают жить счастливо.

Удивительно, что на реке людей почти нет. От Блуа вдоль левого берега идет нормальная «желтая» дорога. Ниже нее, вдоль самой полосы плотно растущего кустарника есть еще посыпанная гравием грунтовка, есть штатный съезд с асфальта на грунтовку, но вот сквозь кустарник к берегу ведут только очень редкие, явно самостийно протоптанные, сильно замусоренные и загаженные тропинки. И на всем открывшемся нам многокилометровом пространстве реки, когда мы спустились к ней по такой тропинке, брезгливо продравшись сквозь мусор и пыльную крапиву, мы разглядели только двух человек – мужчину и женщину, по всей видимости, что-то ловивших в воде у берега непонятным для нас способом. Их собачонка облаяла нас, когда мы подошли ближе в поисках удобного места для палатки, и мы повернули в другую сторону, не желая беспокоить соседей. Река у берега очень мелкая, вода мутная, длинные косы сложены из серого песка вперемешку с илом, колеса в нем глубоко тонут, ехать невозможно, даже просто тащить велосипед тяжело. У нас в этот вечер тоже, конечно, получился небольшой праздник - наконец-то был полноценный ужин, даже бутылка вина на этот раз присутствовала, и мы могли поднять тост за первую для большинства участников встречу с прекрасной Францией.



Королевская долина. День второй

На посещение Шамбора мы потратили целый день и, хотя, конечно, он того стоит, но дальше нужно было двигаться поживей. С вечера еще наметили четыре шато, расположенные по дуге к югу от Луары: Блурегар (Blouregard), Шаверни (Cheverny), Труасси (Troussay) и Шамон на Луаре (Chaumont sur Loire). И вот солнечное прохладное утро, гладкая равнинная, почти пустая дорога. Хорошо отдохнувшие мальчишки стараются обогнать друг дружку, рвутся вперед. А километров от нашей стоянки до первого из шато всего меньше десяти – не успели не то что устать, а и размяться как следует, вот уже и оно.

После Шамбора тут и смотреть не на что. Обыкновенный двухэтажный барский дом, построенный добротно и красиво, конечно, но не настолько, чтобы ради него на край света ехать. Вокруг просторная стриженая лужайка, поблизости хозяйственные постройки, с другой стороны, у леса автостоянка. Прямые посыпанные белой щебенкой дорожки, над ярко-зеленой лужайкой ярко синее небо. Тишина - ни людей ни машин, поперек центральной аллеи шлагбаум. На въезде - табличка, что с велосипедами дальше нельзя. У меня этот запрет всегда вызывает чувство неприязни и протеста. Ну, напишите: «не ездить», это я еще могу понять, чтобы отдыхающих старичков мальчишки не нервировали, но почему нельзя в поводу вести, чем помешал вам мой велосипед? Он - не машина и не конь, не шумит и не гадит. Ну ладно, правила назначают хозяева.

Оставили велосипеды на стоянке и пошли по пустой дорожке к зданию. Дорожка привела нас к кассе, где нам с большим достоинством предложили заплатить за осмотр этих покоев те же деньги, что мы вчера отдали в Шамборе. Все наши вопросы насчет скидок на детей как-то просто пошли мимо ушей. Больше того, нас предупредили, что прогулка по прилегающей территории возможна тоже лишь после приобретения билетов. Странно они себя вели в этом безлюдном месте. Может быть, сработал мой нищенский комплекс неполноценности, а может быть как раз наоборот – они так самоутверждались, но мне показалось, что они там держались высокомерно. Так что с Блурегар встреча у нас не получилась.

Зато мы сэкономили время и меньше чем через час были уже в Шеверни. Там все было совсем по-другому. Подъезд по оживленной дороге, касса в людном заставленном машинами дворе на краю вытянутого вдоль шоссе городка. И цена не королевская, поменьше: шесть с половиной евро с взрослых и по три - с детей. Хотя по сути за забором оказалась такая же барская усадьба, как и предыдущая. Правда, дом немного покрупней, трехэтажный с высокими зеркальными окнами, с широкой, но уже не винтовой, как в Шамборе, а прямой и просторной парадной лестницей. Нам, русским все это знакомо по питерскому Зимнему и другим, пригородным дворцам: анфилады просторных покоев с редко стоящей изящной мебелью и добротными картинами на стенах, в основном это портреты. Очень хороши огромные, во всю стену гобелены. В здании туристов не много, пустынно и в парке, многолюдно только в кафе на заднем дворе в бывшей, видимо, хозяйственной постройке. Парк - стриженный, строго расчерченный, деревьев мало, по лужайкам ходить запрещается. В углу парка убогий пруд с лодками на прокат, но народ тоже только в соседнем открытом кафе. Время уже обеденное, мы уже и педали покрутили и погуляли – у всех прекрасный аппетит, но в этих торговых автоматах такое все дорогое! Так что угощались только мальчишки.

А общий обед устроили почти сразу, как выехали из городка. Свернули с асфальта на грунтовую дорогу через поле. Расположились прямо на стерне, осторожно положив груженые велосипеды на бок. Сережа моментально вскипятил воду в котелке, всыпал в нее картофельные хлопья из пакета – вот и пюре готово. Открыли банку сардин в томате, поделили четыре рыбки на пятерых. Самая большая миска у Феди, самая маленькая у Сережи, хотя он у нас самый большой работник, а Шамиль и вовсе миску не возит, ест прямо из эмалированной кружки, верной подруги нашей походной юности. На сладкое - чай с печеньем, молока в этот раз купить не удалось, не попался по дороге подходящий магазин. К чаю желающие (а желают все!) могут добавить бутерброд с кусочком оплавившегося в сумке Имменталя. И все. То самое, что так рекомендуют врачи – выходить из-за стола с легким чувством голода. Это может быть и очень здорово, но не очень здорово! И переносится это чувство совсем не легко. Все же на сердце легче, когда тяжелее в желудке.

Зато потом полчаса на спине лицом к небу в блаженной расслабленности. Вот облако ушло в сторону и приходится закрыть глаза от солнца шапочкой, а потом и отползти в тень стоящих на меже тополей. Лежишь как на палубе корабля – космического корабля, спиной ощущая, как он летит в межзвездном пространстве, медленно отворачиваясь от солнца, а белые облака над ним плывут куда-то в свою сторону, по своим атмосферным делам, и усталость вытекает из мышц теплыми струйками, и все это и есть - время, и блаженное время распростертости на душистой стерне сейчас сменится прекрасным временем дороги, включением в это многосложное движение мира, может быть и бессмысленное в конечном счете, но такое радостное.

Следующее шато – Труасси (Troussay) оказалось совсем рядом. Парк на краю поля, открытые ворота ведут в длинную аллею, с одной стороны кирпичная стена. Усадьба построена в виде замкнутого четырехугольника. Само здание шато изящное двухэтажное лицом обращено внутрь обширного внутреннего двора и снаружи плохо видно за деревьями и стеной постройки. За вход надо платить только взрослым, детям – бесплатно! Сразу решаем, пусть только дети и идут, а мы подождем их у входа. Решение оказалось очень удачным: дети вернулись не скоро возбужденные и счастливые. Они оказались единственными посетителями на этот момент, молодые экскурсоводы (тоже, наверно, какие-нибудь студенты на летних приработках) скучали и с энтузиазмом взялись просвещать двух робких недорослей из далекой России. Они провели мальчишек по всему зданию и по двору, показали картины, рассказали историю, и самое удивительное и приятное для всех было то, что большую часть сказанного мальчики поняли! Они наперебой с азартом пересказывали нам по-русски то, что им рассказали по-английски. Для них самих это было необыкновенно и радостно, а для нас – взрослых, может быть еще больше. Слышали бы все это их учителя английского! У Феди была тройка за последнюю четверть, но я уверен, что дальше будет больше.

Тем временем день клонился к вечеру и метроном в голове руководителя застучал настойчивей, пора было решать, как мы закончим этот уже достаточно богатый событиями день. Решили посетить еще одно шато: Шамон на Луаре (Chaumont sur Loire) и там уже, на берегу реки искать ночлег. Однако на одной из развилок не угадали, свернули не в ту сторону, когда же это обнаружилось, поленились возвращаться назад, а доехали в том же направлении до берега Луары и там долго искали подходящее место у воды. Проблема была, как обычно в том, чтобы найти более-менее удобную и при этом достаточно чистую полянку в густых прибрежных зарослях, хорошо бы еще и с выходом к воде, чтобы можно было кому хотя бы умыться, а кому и искупаться. В тот теплый вечер не купались только мы с Федей: я побаивался обидеть свой старый радикулит, а Федя еще из Москвы ехал с насморком.

Большое нежаркое уже солнце с того (правого) берега огнем зажигало всю поверхность воды, теплым светом золотило окружающий кустарник и вершины тополей над ним. Отвоевали у крапивы площадку на чистом месте. Мальчики поставили палатку, мальчики сварили полный котелок макарон с московской еще тушенкой. Сами же большую часть и съели. Это был их день: хорошо ехали, много видели, грамотно общались, а потом дружно работали на стоянке. После ужина до полной темноты читали вслух рассказы Конан Дойля, а когда уже трудно стало разбирать буквы, мы с Федей еще обсуждали, как можно назвать новорожденного Фединого братишку, которого еще ни он, ни я не видели. Днем мы пытались выяснить этот вопрос с Фединой мамой, да не смогли дозвониться до Питера из придорожного автомата. Зато удалось позвонить Клоду в Олонь сур Мер и сообщить, что мы планируем приехать к нему 20 июля. Вот и забит колышек на нашем свободном маршруте, через пять дней мы должны быть на берегу океана.

А от той нашей стоянки до берега океана, до Бискайского залива было еще больше двухсот километров по прямой. А на Земле прямых дорог не бывает, так же, как езды по ним без приключений. Так что бесконечный счет: сколько еще мы можем гулять по замкам, а когда уже будет крайний срок отвернуть от Луары и катить без остановок на запад – это счет все чаще крутился в голове руководителя и все громче при этом стучал метроном. Тут все важно: как едут ребята, как ходят тучи над нами, куда дует ветер, как сопливит Федин нос. Еще в Казани, при сборах меня иногда в пот бросало от страха: дети ведь, а вдруг устанут на третий день, затоскуют без мамы, заболеют, не смогут ехать. А пойдут дожди? Удержи-ка их, двух юных бегемотиков целый день неподвижными в тесной палатке! А как их сушить мокрых без костра? Вот и смотрел я на небо всегда с тревогой.



Королевская долина. День третий. Шенонсо

К счастью утро было солнечным, а дорога вдоль берега – это, видимо, специально прогулочная дорога, узкая, без разметки, но, разумеется с гладким асфальтом – дорога наша была пуста, только изредка проносились велосипедисты на своих невесомых машинах поодиночке или парами, в основном люди уже в годах, видимо у них утренняя зарядка. И в самом деле, упираясь отдохнувшими ногами в педали пролететь по гладкому асфальту среди просторных полей десяток километров под ясным утренним небом – только у мертвого душа не запоет. И у нас у каждого - пела, по крайней мере, мальчишки унеслись наперегонки вслед за Сережей, которого уж и не видно было впереди, а деды бодро катили вслед, тая сердцем от счастливой картины.

Шато Шамон на Луаре (Chaumont sur Loire) издалека предстало настоящим рыцарским замком с высокими стенами и круглыми как шахматные «туры» сторожевыми башнями, на крутом обрыве высоко над Луарой. И внутрь надо было идти по мостику через широкий ров и потом в сводчатые ворота. Однако если посмотреть с близи критическим глазом, то и здесь все эти стены и башни уже больше элементы стиля, декора, нежели боевые укрепления, играют роль скорее колоннады, нежели бастионов. Видно, что строителей этих замков интересовала в первую очередь живописность, картинность постройки, а не ее обороноспособность в случае татарского нашествия. Эти идущие чуть не от самой земли зеркальные окна в боевых каменных турах разрушают для меня стилевое единство всех этих великолепных шато, как лишний сахар лишает прелести доброе вино.

И здесь, чтобы зайти внутрь, надо было платить. Сережа повел ребят осматривать музей, а мы с Шамилем остались бесплатно караулить велосипеды. Сновали мимо деловитые туристы, подъезжали и отъезжали машины, на совершенно чистом с утра небе появились лохматые облака и слишком уж на мой взгляд поспешно для утра, хотя и позднего уже, стали множиться и собираться в тучу. Я начал нервничать, все чаще поглядывал на часы и уже прикидывал, где поблизости можно будет спрятаться от дождя. Однако на этот раз все кончилось благополучно. Тучу унесло за реку, к этому времени как раз и ребята вышли из замка возбужденные и счастливые.

И вот мы уже катим по совершенно пустынной в этот час департаментской D27, идущей на юг в сторону замка Шенонсо (Chenonceau) Светит солнце, дует прохладный ветер. Вокруг историческая «Королевская долина» – самое сердце Франции. Сколько читано и слышано про эти места, сколько раз фантазия рисовала эти картины в воображении, разукрашивая их пейзажами из художественных галерей, фильмов и почтовых открыток. И вот она в натуре - дорога от берегов Луары к легендарному Шенонсо на Шере. Дорога как дорога. Узкая без разметки, петляющая с одного холма на другой меж просторных полей пшеницы и кукурузы. Вот угол леса вышел к повороту дороги. Я остановился на минуту, и вся наша кавалькада растянулась уже далеко впереди. В лидерах как обычно Сережа, за него сегодня зацепился и не отстает Федя на своем мужского размера «Авторе» с кривым рулем, поставленным вместо штатного прямого, чтобы хоть как-то сократить расстояние до седла. Матвея они оставили далеко позади – не хватает парню энергии на длинные подъемы, у него хоть и новенький, самый совершенный из наших велосипед, но сумки-то тоже полные. Даже Шамиль, наш неизменный замыкающий ушел вперед. Такой знакомый для меня по прошлым походам расклад. Но теперь я горю возмущением не за себя, а за маленького Матвея и кручу педали что есть силы. Быстро догоняю и обхожу его в начале очередного подъема, но дальше расстояние между мной и головной группой сокращается все медленней – в гору и я иду плоховато, и только справедливое негодование заставляет меня держать темп выше, чем у лидеров (правда, в глубине души где-то и приятно, что никак не могу догнать внука). Достаю их все-таки уже на гребне холма у развилки дорог – они и там не собирались дожидаться остальных! По всем правилам педагогики отчитываю не старшего, а младшего: зачем же бросили группу, что за лихачество на маршруте, разве не знаешь, что нужно держаться темпа группы, доступного всем участникам. Федя молчит, Сережа извиняется, я пыхчу как перегретый чайник.

Подъехали и Матвей с Шамилем. Пожалуй, самое удобное время устроить первый перекус, что у нас нынче для этого припасено? Надо сознаться, что не было у нас ответственного завхоза, никто из нас за правильным питанием не следил – это важное дело было пущено на самотек, так что вполне могло оказаться, что и ничего не припасено. Но к счастью, в этот раз у Матвея обнаружились шоколадные плитки в пластиковой обертке. Правда, они лежали в сумке с солнечной стороны и немного растаяли (хотя жарко вовсе не было), так что пришлось наполовину вылизывать их языком, что само по себе пустяк, будь у нас вода, чтобы потом вымыть руки. Но воды было совсем немного, только чтобы запить сладкую массу, а руки оттирать пришлось салфетками, и потом возникла проблема, куда эти грязные салфетки выбросить? Не оставлять же их кричащими белыми пятнами на этом девственном асфальте.

Так вот мы постояли еще минут пятнадцать, я рядом с внуком, на развилке сельских дорог в самом сердце Франции. Дул ветер, с чистого неба ярко светило солнце, впереди гладкий асфальт уходил на обратную сторону холма, на невидимый отсюда спуск, где нас ждали новые дороги, замки и города. Удивительно, насколько обыденно проходят самые счастливые минуты жизни.

Дорогу к Шенонсо омрачила небольшая размолвка в группе. В маленьком городке после спуска Матвей вдруг затормозил на перекрестке у магазинчика, где, как выяснилось, можно было купить кроме всякой другой мелочи также молоко и багеты. Но старшим показалось неразумным покупать продукты в маленьком магазинчике, где они всегда дороже, чем в супермаркете, тем более, что перекус был только что. Дети упирались, взрослые были непреклонны в своей правоте – встретим маркет, там и отоваримся! Увы, на нашем пути магазинов больше не оказалось до самого вечера и в обед пришлось бутерброды с остатками сыра запивать водопроводной водой. Дети получили урок бережливости, принесенный нами из нашего сурового прошлого, взрослые – свой, из нового времени, все же более уважительного отношения к человеческим слабостям.

Прекрасный Шенонсо (Chenonceau)! Я с усилием заставил себя написать прилагательное в мужском роде, имея в виду согласование со словом замок, потому что вся история этой жемчужины Королевской долины связана с женщинами. В 1524 году Анри II (Henri II) подарил его своей любовнице Диане де Пуатье (Diane de Poitiers). После смерти мужа его вдова Екатерина Медичи отобрала замок у соперницы и устраивала в нем роскошные приемы в честь таких гостей, как король Франсуа II (Francois II) и королева Мария Стюарт. Здесь доживала свои годы вдова короля Анри III Луиза де Лоран (Louise de Lorraine). В 18 веке усадьба была куплена директором налогового ведомства мсье Дюпоном (Dupin) и его жена держала тут литературный салон, гостями которого были Жан-Жак Руссо, Вольтер и Дидро. Сейчас шато принадлежит семье Менье (Menier). Женственен весь облик усадьбы: и толстая сторожевая башня, как пожилая амазонка, охраняющая вход в белокаменную галерею, протянувшуюся с берега на берег, погрузив по колено стройные ноги в недвижное зеркало реки, и с дотошной аккуратностью расчерченный белыми дорожками северный сквер с газонами, покрытыми цветочным орнаментом, и южный сквер, весь окантованный слишком пышными розами, и изящные покои над тихими водами, и кудрявые рощи, плотно окружающие ансамбль со всех сторон.

От Шенансо к берегу Луары, к Амбуазу (Amboise) ведет прямая и не очень шумная департаментская дорога, но на развилке нас смутил указатель – маленькая зеленая стрелка: дорога для велосипедистов. Как было не поехать? Мы и поехали. Пока ехали – ворчали, она оказалась заметно длиннее машинной, петляла между фермами, полями, садами. Но потом вспоминали с удовольствием – по таким красивым местам была проложена трасса, такие пасторальные пейзажи открывались с верхних точек подъемов, такие восхитительные спуски: то втягиваешься в полутьму леса, не видя дорогу дальше десяти метров вперед за изгибом, то вдруг вылетаешь на простор полей, освещенных предвечерним солнцем и весь спуск открывается вперед до гладкого выката через мостик, пустой улицы через поселок и нового подъема впереди. И везде тишина, безлюдье, безукоризненно гладкий асфальт! Сначала спуски сменялись подъемами, местами довольно тяжелыми, но потом с коренного берега мы устремились в пойму Луары и дальше уж неслись все время под уклон до самого Амбуаза. Так и влетели в город только притормаживая.



Королевская долина. День четвертый. Амбуаз

И опять срочно надо было найти супермаркет, и опять эксплуатируем школьные навыки наших молодых участников. Дети, учите языки, мир для не владеющего языками, как книга для неграмотного – всего лишь стопка испорченной бумаги. И хотя бегло читать эту книгу наши дети еще не научились, но совместными усилиями все же выяснили, что в Амбуазе торговый центр в самом центре города и это отсюда совсем близко. Через десять минут езды по узеньким, забитым машинами и людьми улочкам мы на набережной Луары, в самом центре старинного Амбуаза, у дверей торгового центра. Можно сказать, что мы в тройном центре, поскольку сам Амбуаз – сердце Долины замков, туристический центр этой туристической страны. Удивительно для французского городка, что не только машин, но и людей на улице великое множество. Большинство, конечно, праздные туристы. Солнечно, тепло, уличный термометр показывает +28. По набережной гуляние, в многочисленных магазинчиках бойкая торговля сувенирами – и чего же там только нет, глаза разбегаются по яркой мелочевке. Нашим мальчикам, конечно, было нужно все. Радостно смотреть, с каким восхищением, с каким свежим, открытым желанием они бросаются в это заманчивое море ярких безделушек. Это я уже знаю, что этот мусор, купленный здесь задорого, будет потом раздражать своей ненужностью и выбросить – не выбросишь. А они просто светились, выбирая подарки для всех домашних.

Сувенирные лавочки в узком переулке, выходящем к стенам королевского замка, а местный супермаркет, весьма дорогой, в том же квартале, но лицом на набережную, праздничную, людную, залитую теплым светом закатного солнца. Успели мы в этом супермаркете всякие продукты купить, тут же удачно водой запаслись в общественном туалете напротив, который буквально на несколько минут открыли ремонтники для какой-то починки и вежливо ждали, пока мы выпростаем из сумок свою помятую тару.

По тому же яркому солнцу успели еще выехать за город, благо Амбуаз, несмотря на свою большую славу, городок совсем небольшой. Свернули по грунтовой дороге к берегу, а там уже просто по двум колеям, промятым в траве и густом кустарнике, ехали до упора, до маленькой травянистой полянки среди диких зарослей у обрывистого, но не высокого берега Луары. Высокие кусты прикрывали нас от жарких еще лучей огромного оранжевого солнца, висящего над противоположным берегом и ослепительного блеска зажженной им поверхности воды. Гудевший где-то совсем рядом в зарослях экскаватор замолчал на ночь, стало слышно журчание струи под берегом. Можно искупаться, можно полежать на траве, слушая тишину. Жалко, что у Феди все еще запрет на купание, кашляет он и сопливит, хотя едет хорошо. Шамиль, конечно, уже в воде, вслед за ним и Матвей с визгом плещется в теплой Луаре. А Сережа уже горелку достал и начинает готовить ужин. Первый раз за поход в этот вечер было у нас такое изобилие: и вино, и молоко, и сосиски, и мягкий сыр, и печенье и даже по персику на десерт. Все было прекрасно, но меня очень беспокоило Федино красное горло и начавшаяся жара. К тому же уж очень тесно мы жили в палатке и через раз я жестоко не высыпался

А утром вернулись в Амбуаз, чтобы подробней осмотреть достопримечательности. Город и сам по себе интересен: уютными старинными улочками, внушительной крепостью на горе, с высоких зубчатых стен которой открывается великолепный вид на речные дали, праздничной атмосферой беззаботного отдыха, создавать которую французы – большие мастера. Но все же главная ценность Амбуаза – дворец Кло Лус (Clos Luce), где провел свои последние дни великий Леонардо да Винчи и где он похоронен в специально построенной для этого часовне. Узкая кривая улочка, залитая жарким солнцем, каменным каньоном взбирается круто вверх к дворцу. Уютный дворик, вход по галерее сразу на второй этаж. Небольшие, домашнего размера комнаты, широкие окна в зелень парка, много картин: вот уже знакомое по другим «шато» хитроватое, с масленой улыбкой лицо короля Франсуа I , пригласившего Леонардо во Францию. И не только Леонардо – король старался сделать свою страну центром европейской культуры. Вот копия Джоконды висит на стене в обидном одиночестве, никто к ней не подходит. А в Лувре к оригиналу очередь, как в свое время была к мавзолею Ленина, охрана не дает останавливаться – вот что значит слава. Но все же это не картинная галерея, тут, я думаю, приятно было жить. А на первом  этаже выставка действующих моделей изобретений Леонардо: пушки, танки, мосты, подъемные механизмы, планеры и вертолеты. Вызывает уважение смелость мысли, настолько опередившая технологические возможности своего времени. Вызывает уважение также и хитрован Франсуа I, умевший ценить человека, занятого в большой мере фантастическими проектами. Из дворца Леонардо выход в парк Леонардо, где те же модели, исполненные из дерева, выставлены на потеху детям – все можно покрутить, залезть внутрь деревянного танка, похожего на кофейник, покататься на гигантских шагах. В тенистых местах стоят лавочки, рядом пульт с кнопками на нескольких языках (но русского нет). Можно сесть, нажать одну из кнопок и, пока вы отдыхаете, сверху, откуда-то из ветвей дерева вам расскажут, какой великий человек был Леонардо да Винчи.

Амбуазом не кончается «Долина замков», но наше время было уже на исходе - нас все настойчивей звал к себе Атлантический океан. Так что, после осмотра крепости, мы, наспех перекусили молоком и багетами, сидя на лавочке под крепостной стеной, последний раз полюбовались панорамой милого Амбуаза, и палимые знойным полуденным солнцем, покатили по набережной на выезд из города, больше уже ни на что не глядя.

Под вечер все так же вдоль берега реки не останавливаясь проехали Тур. Город запомнился двумя встречами уже на выезде из него. Началось, как обычно с того, что потеряли дорогу. По нашей двухкилометровке должна была идти вдоль берега улица пригорода, а тут вылетели на магистраль, да такую, что водители обгонявших нас машин сразу начали сигналить и показывать жестами, что нам туда нельзя. А Федя к этому моменту вырвался в лидеры и победно гнал вперед метрах в пятидесяти от основной группы, не обращая никакого внимания на гудки машин. Чуть я его нагнал, чуть докричался. Вернулись по обочине, поводили пальцами по карте – ничего не понятно! Надо спрашивать. Но не так то просто найти пешехода на улице французского города. Нашли велосипедиста - в деловой одежде на простом городском велосипеде, похоже было, что по делам ехал. Тем не менее, к нашей проблеме он отнесся с большим вниманием, попытался объяснить сначала, как нам надо сделать, но было это не очень просто, и он поехал нас провожать по каким-то пустынным переулкам, мимо церкви, вывел на нужную дорогу и показал рукой – туда. И поехал назад по своим делам. А мы поехали на выезд из города, забирая вправо, в сторону реки и на ходу шаря глазами по сторонам в поисках колонки или крана – пора было вставать на ночевку, а у нас еще не было воды (у церкви крана, против обыкновения, не оказалось). Растянулись по дороге, Федя опять улетел вперед, уже все дома проехали, дальше было поле.

Собрались снова вместе на развилке и тут Матвей сказал, что он видел у дороги кран. – Что же ты молчал? – Да вы умчались вперед и ничего не слышали! Поехали искать это место. Удивительно, как он мог заметить на ходу ржавый кран, едва торчащий из земли на маленьком садовом участке перед одним из одноэтажных домиков! Покрутили – вода идет. Стали доставать свои бутылки – два пятилитровых баллона и еще пару полутора литровых про запас. Пока доставали, прибежала собачонка, а за ней и хозяин – невысокий, симпатичный парень в очках. Сказал, что налить, конечно, можно, но не стоит отсюда – это труба для полива, лучше он наполнит нашу тару на кухне. Вышла и супруга его, разговорились. Потом невозможно вспомнить, как же говорили-то. Видимо, по-английски, да и жесты помогали. Обсуждались разные темы: как обычно, наш маршрут и как понравились местные достопримечательности, но и о жизни хозяев поговорили, и мы поняли, что дом им достался в наследство, что им нравится жить в этом тихом месте и работать на земле, что на своем участке они выращивают массу разных интересных растений, что никаких амбициозных планов на жизнь у них нет, кроме как с удовольствием заниматься агрокультурой на родном клочке земли. В сущности не так важно было содержание разговора, как его теплая атмосфера. Мы соприкоснулись нашими душевными аурами с этими скромными и такими доброжелательными людьми, и в наше все же довольно настороженное и напряженное облако перелилась сладкая ласкающая струя человеческой доброты. Мы вернулись на развилку к ожидавшему нас там Шамилю с водой и с радостным чувством, что в этой стране нас любят.

В тот вечер остановились в зоне отдыха в кустах в пятидесяти метрах от берега длинного озера, по всей видимости, старицы Луары, на мягкой густой траве у обложенного камнями кострища – полный комфорт! Прекрасный закат за холмом на другом берегу отражался в тихой воде старицы. Вода теплая, только очень мелко. Федя походил, походил, да так и вылез на берег сухой, не найдя, где бы окунуться, но Шамиль не изменил ритуалу и все же искупался. Вечером мальчишки зажгли костер, второй раз за этот поход настоящий огонь из настоящего сухостоя, которого полно оказалось рядом в кустах, видимо не часто французы костром развлекаются (а не исключено, что и с собой дрова привозят в машине!)

 Отправляясь первый раз в Европу, я инстинктивно ожидал увидеть там все не так, как у нас, и меня до сих пор удивляет и приводит в умиление, насколько много похожего, насколько все-таки мы – тоже Европа. Вот и Луара, самая французская из рек, во многом совсем такая же, как Вятка или Кельмезь, такие же острова, пляжи, старицы, ивняк на низких прибрежных гривах. Главное отличие, что здесь очень уж ограничен, стеснен этот дикий мир реки. Вдоль обоих берегов тянутся дороги, и за ними уже мир человека: мир его деятельности - заводы поля и пастбища, и мир его жизни – города и дороги.

Вообще в тот вечер мальчишки проявили массу энергии, правда, в основном во взаимных баталиях по разным поводам, которые могли бы показаться совершенно глупыми, если не принимать во внимание, что лишнюю энергию нужно куда-то выложить, а растущее мужское самолюбие требует самоутверждения. Глядя на их возню еще раз понимаешь, насколько права была незабвенная Рада Михайловна Грановская, когда в своей коронной лекции по психологии спрашивала слушателей: «Хотите сделать Ваших детей счастливыми?» И сама же отвечала: «Дайте им цель в жизни, достойную цель для приложения энергии и честолюбия!» Нельзя загораживать поток, нужно формировать его русло, и он позволит вам зажечь новые светочи. Не то чтобы мы не следовали в тот вечер ее совету – Матвей занимался костром, а Федя сам взялся варить рожки на ужин, но, видимо, цели были не достаточно великие или проехали в тот день маловато, так что на войну в палатке сил тоже хватало.

Ночь была звездная и теплая, и так хорошо спалось на мягкой травяной перине!

Это была последняя ночь на Луаре. Еще полдня мы ехали вдоль реки по самым тихим, идущим прямо вдоль берега дорогам. Абсолютно чистое с утра небо скоро затянуло сплошной облачностью, задул довольно сильный встречный ветер (с океана!), иногда начинал брызгать мелкий дождь. Река выглядела сурово: серая с пенными гребешками волн. Машин здесь практически совсем не было, но довольно часто встречались велосипедисты в одиночку и группами. В одном месте на склоне дальнего холма, на опушке кудрявого леса, как сказочное видение возник великолепный замок. – Свернем? – Но на прямую к нему дороги не было, да и настроение уже было не то, стучал внутри метроном, звала дорога, ждал впереди океан.

Вскоре после этого замка расстались с Луарой. Река уклоняется здесь на северо-запад, а наш Сабль д’Олонь лежал от нас в юго-западном направлении и было до него еще почти двести километров по прямой.



До свидания, Луара!


У нашей группы был прекрасный средний возраст – сорок лет. Для спортивного мужчины этих лет, для нашего Сережи, например, при таких дорогах двести километров – не проблема, занятие на один день, если упереться. Нам с Шамилем это на два дня. А вот за молодых, дома еще планируя маршрут, я побаивался: потянут ли они такие длинные участки. Но по мере того, как мы шутя переезжали от замка к замку, тревога проходила. И когда повернули от Луары в сторону океана, сердце мое было полно ничем не замутненной радостью предвкушения новой дороги.

Очень скоро по узенькому мостику переехали прозрачный мелкий Индр (Indre), по нашим понятиям скорее большой ручей, нежели реку, и к четырем часам дня были в Шиноне (Chinon). На въезде купили в магазинчике молоко и багеты. Дальше очень крутой спуск, набережная, мост через Вьен (Vienne), кемпинг за мостом, рядом площадка со столом и лавками – прекрасное место для обеда. День был какой-то смурной, как вроде с похмелья. Дождевая хмарь отстала еще на Луаре, когда обедали даже солнышко припекало, но ветер не унимался.

Пока пили молоко со свежими булочками и новым печеньем, все было хорошо, а потом молодые погрустнели оба. Федя ковырял ножом палку, замусоривая стружками посыпанную гравием площадку, Матвей все время задирал то его, то отца, не находя себе места. И не одна погода была виновата. Шел уже седьмой день похода, в это время на меня тоже всегда наваливается усталость, тоска по дому, по спокойной жизни без стрессов. По всем правилам пора было сделать дневку и дать всем отдохнуть, не только детям, но и взрослым. И уж если не дневку, то хотя бы не ехать в этот тяжелый день дальше. Тем более, что когда мы запасались водой в кемпинге, заодно выяснилось, что цены в нем вполне щадящие, 14 евро за ночь со всех вместе. Можно было порадовать мальчишек (да и себя тоже) комфортом культурного отдыха: теплым душем, прогулкой налегке по симпатичному городку с нешуточным военно-тюремным замком на горе и очень уютной набережной над прозрачной и быстрой, как горная река, Вьен. Просто постоять на мосту, никуда не торопясь, над светлыми струями реки, зная, что сегодня уже никуда не поедем и поставленная палатка тебя уже ждет. Однако новая дорога неустанно стучала в сердце нашего лидера и даже снова закапавший дождь не мог его остановить. И уже в пятом часу вечера мы снова отправились в путь.



Через холмы Вандеи


 Дорога эта, желтая D24, не снисходя до петляния резала пространство напрямую, то взбираясь на вершины крутых голых холмов, то сбегая вниз к началу нового подъема. Ветер еще усилился и упирался в грудь с раздражающим постоянством как нанятый работник на сдельщине. Наконец, холмы сменились ровным участком, справа за полем открылся лес. Туда мы и свернули в поисках ночлега, свернули для нас необычно рано, только седьмой час пошел. Но и тут удачи нам не было. Странный какой-то был лес. Таблички гласили, что это резерв дикой природы. Но дороги подальше в глубину были засыпаны толстым слоем строительного мусора, так что для велосипеда были практически непроезжи. Лиственный, мрачный, с густым колючим подлеском, во мне он рождал тоскливое чувство. Чуть не час мы колесили по нему в поисках уютного места, да так и встали в конце концов на высохшем болоте, с трудом воткнув палатку между колеями старой дороги. Тревожно шумели вершины деревьев, небо снова хмурилось, обещая дождь.

Не лучшим было и утро. Торопливо позавтракали сваренным на этот раз Матвеем рисом с сосисками и с облегчением покинули это негостеприимное место. Небо пугало, но дождь все не шел, только ветер не унимался. Прохладно однако, еду в анораке, Федю с его насморком одел в куртку. Несмотря на ветер, едем довольно быстро, средняя скорость получается 15 километров в час. В десять тридцать - полчаса отдыха и шоколадка, в час, необычно для нас рано обед на полянке за ветром: картофельное пюре на молоке, «сардины в боксе» - как говорят французы, печенье с чаем – роскошная жизнь. И снова с холма на холм под хмурым небом, хорошо хоть ветер к концу дня ослаб и отвернул к югу – не то, чтобы попутный, но все же не такой «мордотык», как с утра.

А вечером Сережа как-то ухитрился найти частную лужайку на берегу пруда с большим деревянным столом и лавками под раскидистым вязом и, что еще важнее, с водопроводным краном на ржавой трубе, небрежно проложенной прямо сквозь кусты. Вода из крана текла прямо на землю, брызгая на обувь, но это уже были пустяки. Главное, что вода была, и на еду и на умывание с комфортом. Сережа сказал, что договорился с хозяином, что было существенным дополнением к комфорту воды и стола – чувство уверенности в своем праве быть здесь. После ужина, уже в сумерках, удобно рассевшись за широким столом, читали вслух рассказы Конан Дойля. Было тепло и тихо. Начинал брызгать дождик, но не смог пробиться сквозь густую крону дерева да и перестал. Приходил в гости хозяин с товарищем в обнимку, оба навеселе, но у нас в тот вечер вина не случилось, а сами они прихватить с собой не догадались, и разговор получился суховат, ограничился анкетной информацией. Француз оказался шофером дальнобойщиком, рейсы у него длинные, по нескольку дней, возит продукты, зарплата неплохая, землю купил просто чтобы вложить деньги. Попрощался, сказал, что утром уже не увидимся, он уезжает рано.

И мы выехали не поздно, в девять утра были уже на дороге. По нашему плану это должен был быть последний день перед океаном, до Сабль д’Олонь по карте оставалось чуть больше ста километров. Утро было солнечным, облака легкими, однако ветер холодноват, так что я и сам одел анораку, и Федю заставил надеть куртку. Бедный Федя, замучил его дед с переодеваниями. А он последнее время постоянно впереди, не отстает от Сережи, а когда тот начинает опекать Матвея, то и в лидерах. Вопиющая несправедливость: в то время, как он сам готовит ужин, ставит палатку, везет полные сумки груза, помогает вечером искать стоянку, его, как маленького заставляют кутаться в куртку, в то время, как другим – все можно, хоть совсем раздетым едь!

В памяти мало что осталось от этого дня. Гладкая дорога довольно шумная с утра, проложенная без затей по прямой линии с холма на холм, так что длинные довольно крутые спуски, где Сережа улетает вперед, а мальчишки несутся за ним наперегонки, выясняя, у кого велосипед легче бежит, если не крутить, бесконечное число раз сменяются такими же крутыми и ровными подъемами, где уже неуместно демонстрировать свои возможности – группе нужно собраться вместе. В сумме ехали достаточно быстро, и главное, без проблем, без остановок, так как среднюю скорость и, соответственно, пройденные за день километры остановки определяют в гораздо большей степени, чем максимальная скорость на спусках.

К шести часам вечера было пройдено около восьмидесяти километров. До цели нашей оставалось километров тридцать. Мы резво скатились с высокого холма в Бог знает который по счету за сегодняшний день городок Обини (Aubigny), остановились на перекрестке узеньких улочек ввиду телефонной будки, и тут наша молодежь взбунтовалась. Они еще с обеда на остановках и прямо на ходу вели крамольные разговоры и выражали в воздух неплановые предложения, но, как известно, самый глухой тот, кто не хочет слышать. А тут после того, как мы измерили по карте пройденный за день путь и выяснили, что остается всего ничего, тут они громко потребовали ехать сегодня до победного конца, до океана. Казалось бы на девятый день беспрерывной езды, после полного дня изматывающих качелей нужно требовать от неразумных взрослых полноценного отдыха. Но их потянуло на подвиг! И я дрогнул. Вспомнил свою молодость, воодушевление последнего броска, радость победы, блаженную усталость победителя. Ладно! Подвиг так подвиг, пусть потешатся! И пошел звонить Клоду, чтобы предупредить, что явимся к ночи. И только проковыляв на непослушных ногах двадцать метров до телефона, понял, насколько сам устал за этот день. Шамиль прав, конечно, в своих возражениях, неразумно ехать через силу, да и риск травматизма возрастает. Дело решило то, что телефон Клода не отвечал, видимо хозяина не было дома. Приехать на ночь глядя к закрытым дверям, когда нас ждут завтра? Но ведь приездом дело не кончается, дальше следует помывка, застолье, разговор. Вечером все это будет скомкано. И я отступил. Плохо с подвигами у этих взрослых.

Тем вечером остановились сразу за Обини , на чьем-то явно частном гороженном лугу. Всего за тот день проехали 93 километра.



На берегу океана


Переживая в воспоминаниях дела минувших дней, с какого то момента с досадой осознаешь, что некоторые вещи надо было сделать не так, как было сделано, иногда совсем немного иначе, а получилось бы намного лучше. Иногда понимаешь это уже в процессе, но мешает инерция мышления, какая-то интеллектуальная леность, нежелание уйти от стандарта,. от самим же придуманного плана. Вот и в то солнечное утро двадцатого июля 2004 года нам еще свежим, полным сил следовало бы, конечно, с ходу проскочить город насквозь и вылететь на берег океана. Пересекли полстраны: холмы, леса, речные долины и – вот он, океан! Посидеть на берегу, искупаться или хотя бы руки в воду погрузить – поздороваться. А потом уже все остальное, бытовое. Но на месте все тогда смотрелось по-другому, ярче океана светился впереди гостеприимный дом друга, и, не доезжая двух километров до берега, мы свернули вправо на поиски пригорода Сабля, городка Олонь-сур-мер (Olonne sur mer).

О нашем приезде знал, видимо, весь квартал – на последнем перекрестке прохожий показал нам, куда надо сворачивать, не дожидаясь наших вопросов. Клод Г. и его подруга по велоклубу Жизель встречали нас у калитки. Клод старше меня года на три, ему уже ближе к семидесяти. Жизель старше Клода лет на пять, тоже еще ездит на велосипеде и участвует в жизни своего клуба. Оба они светились улыбками нам навстречу. По русскому ли, или по французскому обычаю мы троекратно расцеловались. Мне досталось целоваться с Жизель. В двухтысячном году мы с Сергеем уже были гостями Клода, заехав к нему по рекомендации его товарища, крупного велосипедного деятеля. И с тех пор каждый год Клод нам писал, что если мы снова соберемся во Францию, то двери его дома всегда для нас открыты. Казалось бы, это мы остались перед ним должниками и должны звать его к себе, но у них там своя логика. И вот они встречали нас как дорогих гостей у калитки своего дома.

После объятий все покатилось по уже раз испытанной программе: разгружать в гараже велосипеды, грязные вещи – в стиральную машину, достать со дна сумок чистые вещи и – в ванную под горячий душ. Гараж прямо в доме, он и есть главный вход в дом, дверь из гаража ведет в тесную прихожую, из нее двери в кухню и гостиную и дальше - узенькая крутая лестница на второй этаж, где расположены две маленькие спальни, туалет и просторная ванная комната. Матвей – чистюля, он больше всех страдал от наших очень вольных гигиенических стандартов. Франция вообще-то очень чистенькая страна, хоть и не такая стерильная, как западная Германия. Практически нет пыли на дорогах, тем более грязи и луж, и все же наш походный быт на земле, без стола, без крана с водой, без теплого душа, а чаще всего и вообще без возможности как-то вымыться после дня в поту первое время переносится, конечно, с напряжением. Так что для Матвея горячий душ – долгожданный праздник, хоть он и купался по дороге несколько раз в Луаре и даже голову мыл холодной речной водой, все равно здесь он идет мыться первым. А Федор мой со своим неотвязным насморком всю дорогу речных удовольствий был лишен, да и к мытью головы рвения не проявил – трижды жгли костер, можно было при большом желании нагреть воду для мытья, правда, потом пришлось бы оттирать котелок от костровой сажи. Так что теперь, чтобы его отмыть дочиста, надо было бы сначала час отпаривать в горячей ванне. Но нас было пятеро в очереди, а с кухни уже текли по всему дому головокружительные запахи, и хозяева уже накрывали на стол.

После десяти дней в дороге и жизни в палатке мы вымытые и выбритые, в чистых майках сели на тяжелые с высокими спинками стулья за широкий стол со строгими башнями салфеток и полным набором столовых приборов. Красное вино из хрустальных бокалов за встречу, а дальше изыски французской кухни, любовно приготовленные для нас нашим другом – бывшим корабельным коком. Утолив первый аппетит можно было, уютно устроившись за столом, не спеша пробовать сыры, разделяя сорта глотком доброго французского вина и болтать о том, о сем с Клодом и Жизель на бесконтрольной смеси французских, английских, русских слов, обильно подкрепляемых жестами и мимикой. А по огромному экрану телевизора в углу гостиной тем временем вместо нас неслись во всех ракурсах участники обожаемой во Франции «Тур де Франс». Жизнь построена на контрастах. Спасибо Клоду! После десяти дней в пути нам было очень хорошо за этим столом. И по контрасту же, видимо, одним из ярких впечатлений ребят от этого дома было то, на каких мягких кроватях они спали в спальне Клода. Когда я услышал это, сердце мое пронзили жалость и нежность. Господи! Мы то их хвалим за взрослость, за выдержку, за то, что едут наравне с нами и не хнычут, а они же еще дети, им жестко и тесно спать в палатке, вечно хочется есть, грустно без мамы. И им, по-видимому, гораздо больше, чем нам, взрослым нужен был в середине маршрута этот гостеприимный, комфортабельный дом, красивый стол, мороженое после жареной курицы, торт и конфеты к чаю, подаренные майки и шапочки – праздник домашнего тепла и любви.

Два беззаботных дня провели мы в гостях. Осматривали город, прошлись по сувенирным лавкам, валялись на пляже, купались в океане. И если три дня, которые мы ехали сюда от Луары было прохладно и все время грозил дождик, то здесь как по заказу светило жаркое солнце. Только в утро отъезда, когда мы наконец упаковали разбросанные по всему дому вещи и многочисленные подарки, умытые, побритые теплой водой перед зеркалом, накормленные плотным завтраком были готовы снова в путь, вдруг пришла грозовая туча с громом и молниями, но дождем совсем несерьезным – мелким и теплым. Через полчаса снова вышло солнце, и после теплого прощания, со свежими силами мы покатили вдоль океанского берега на север.

И снова дорога. На карте казалось, что это дорога по берегу моря, как-то неосознанно ожидалось погружение в голубизну и простор. В реальности, как обычно, все оказалось по другому: узкая асфальтовая полоса дороги тесно зажата с обеих сторон сосновым лесом. В лесу поляны для пикников, дорожки для бега, терренкуры. С утра машин почти нет, благостная тишина, но к обеду количество их стало быстро нарастать, будто колона нас догнала. После двухдневного отдыха, да еще после дождичка, катилось легко, быстро накрутили первую пару десятков километров. А потом Сереже пришла в голову счастливая мысль - очередной короткий привал устроить на берегу, все же чувствовалось, что море где-то рядом. Свернули по узкой дорожке налево и через минуту увидели перед собой океанскую ширь, бесконечный в обе стороны просторный пляж с белыми полосами прибойных волн, разделяющих подвижную стихию воды с инертным песком. А в конце дорожки прямо перед нами стандартное строение водной станции с застекленной комнатой спасателей, кафе и туалетом, чуть дальше на пляже сарайчик прокатной станции и рядом с ним, под трепещущими флагами, выставленное наружу снаряжение: серферы разных размеров, просто плавательные доски. Погода была какая-то задумчивая, солнце угадывалось за белесой дымкой, свежий бриз с океана в воду не звал, да мы вовсе и не купаться выехали к берегу, а просто на десяти минутный отдых, окунуться глазами в умиротворяющий водный простор.

Но эти доски и прибойная волна! Мальчишки, конечно, сразу зацепились за них глазами. «Что же, вам надо, вы и узнавайте!» Сбегали, узнали: дают на прокат на два часа, семь евро за доску и еще шесть за гидрокостюм (верно, без гидрокостюма здесь делать нечего). 15 евро за то, чтобы поплавать на доске! Я не удержался и перевел сумму в рубли. А уж вот этого ни в коем случае делать нельзя – начинают работать сформированные всей предыдущей жизнью нищенские инстинкты. Даже Сережа замялся и отправился на постыдные выяснения: нельзя ли вместо одного комплекта на два часа взять два, но на час. Будний день, снаряжение простаивало, парнишка прокатчик соглашался на любой вариант. Да и при минимальном опыте легко было предвидеть развитие событий – один час – слишком короткий миг, чтобы два маленьких бегемотика успели выплеснуть свои восторги. Вот они одели короткие – до колен и локтей – гидрокостюмы, защелкнули на запястьях завитые спиралями страховочные концы досок и – вперед, к линии прибоя, время пошло. И уже не важно, что хмуровато небо, не слишком ласков ветер и жестки соленые брызги. Важно вовремя поймать накатывающуюся с моря волну, успеть плюхнуться доской на ее передний склон, суметь удержаться на нем носом вниз, и тогда понесет как ветер пушинку все быстрей и быстрей над прозрачной глубиной, над мелководьем, над только что бывшим сушей песком и в конце мягко положит на пляж и оставит там обсыхать. А получается, конечно, не каждый раз, а по началу и вообще трудно ухватить, в чем фокус, а минуты бегут быстрей прибойной волны и через час еще только-только понят настоящий вкус аттракциона, и ясно, что уйти в этот момент невозможно.

Сережа метался по мелководью с фотоаппаратом, стараясь поймать моменты, когда мальчики в пене, влекомые волной неслись к берегу, а потом не выдержал и сам пару раз попробовал прокатиться. Мне же лезть в воду не хотелось, я бродил по мели, выкрикивая советы и радостно кричал и смеялся, когда одному из них удавалось оседлать волну и катиться до самого берега. Умеют торговать буржуины, все прекрасно рассчитано – двух часов как раз хватило, чтобы мальчишки успели и научиться фокусу и получить свое удовольствие – избыток энергии уже выложили, а устать еще не успели. Так что вылезли из своего снаряжения довольные и счастливые. И не важно, что вместо десятиминутной получилась остановка почти на три часа, она оставила одно из самых ярких воспоминаний от этого и без того достаточно неординарного мероприятия.

Остаток дня ехали по бесконечному празднику жизни: сосновые леса вдоль морского берега это, собственно, сплошной курорт. Маленькие поселки из одно-двух этажных белых коттеджей, роскошные усадьбы, просто кемпинги, везде слышна музыка, на дорожках полно гуляющих пешком, на велосипедах, на лошадях. Нам пора бы остановиться на ночевку, но как-то непонятно, где можно разложить наше хозяйство в этом оживленном парке. Куда ни сунемся – везде люди, музыка, заборы. Мальчишки загрустили, опять завели разговоры о кемпинге, тем более, что они тут через каждый километр. Я в принципе не против кемпинга, разок-другой можно раскошелиться, но не сразу же после гостевания, чистыми и отдохнувшими. Вот приедем в Париж, там и будет кемпинг, куда мы иначе там денемся. А здесь надо искать место!

Как ни странно, такое место в конце концов нашлось - между двух новостроек, тоже, видимо, предназначенное под будущий санаторий или богатый коттедж. Пришлось пролезть по едва намеченной тропе через колючий кустарник, через песчаные, заросшие жесткой травой бугры, которые и сами по себе вполне могли служить нам приютом, и за ними вдруг обнаружилась ровная площадка, покрытая упругим слоем хвои, нападавшей с просторно стоящих густокронных сосен. Сзади осталась стена кустарника, впереди, достаточно далеко – забор и дорога, но само это место было совершенно безлюдным, хотя где-то поблизости слышалась негромкая музыка. Замечательное, очень уютное место и вся ночевка получилась веселой и уютной. Издалека долетала приятная, вся сплошь знакомая музыка – это меня поразило, насколько, оказывается полно звучат у нас французские мелодии.

Еще после прошлой поездки в эти места я жестоко сожалел, что мы тогда рано отвернули от морского берега в глубь материка. Как можно было, - ругал я себя, - упустить удовольствие ехать вдоль берега океана так, чтобы в левом обзоре все время голубел морской простор! И можно было выехать на остров, а потом выбраться на самый дальний уединенный мыс вблизи устья Луары, как сделал Саша Овсов, написавший мне об этом в письме! И вот мы снова здесь, судьба дает нам вторую попытку. К сожалению оказалось, что дорога вдоль берега идет в основном лесом, где море скрыто за гребнем береговой дюны, так что роскошь езды вдоль океанского простора можно ощутить только на таких редких, но тем более восхитительных участках, как набережная курортного городка Сан-Жан-де-Мон (Sent Jean de Monts), где безукоризненно гладкая совершенно пустая с утра дорога отделяет от моря блестящий ряд фешенебельных отелей. Но если с ездой вдоль берега вышел небольшой прокол, то остров и мыс должны были поправить дело. С выбором острова нам помогла Катрин. Она прислала открытку с фотографией острова Нуармутье (Noirmoutier), сделанной с высоты птичьего полета. На ней виден мост, соединяющий остров с берегом, и еще одна дорога, которая, как оказалось, открыта только в отлив. Но можно ли по мосту ехать на велосипеде – было неизвестно. Как проехать на мыс – подробно описал Саша Овсов в своем письме. К сожалению, после короткого обсуждения наших возможностей стало ясно, что попасть в оба места у нас не хватит ни времени, ни сил. Может быть мы бы и успели, но пропал бы самый смысл предприятия. Ведь главное все же не в том, чтобы коснуться передним колесом западного края материка и – назад, нужно время релаксации, чтобы придти в равновесие с этим местом, не просто увидеть, а быть в нем, коснуться ногами, руками, душой, спокойно посидеть на удаленном в море берегу. Надо было выбирать, и мы выбрали то, что ближе – до острова Нуармутье оставалось меньше тридцати километров.



Остров Нуармутье


Беда как плохо не знать языка. В городке Нотр-Дам-де-Мон (Notr Dame de Monts) пока все пошли в магазин за продуктами, я достал карту и остановил пожилого француза, чтобы выяснить, можем ли мы переехать на остров по мосту (смешно было в этом сомневаться во Франции!). Что ехать можно, я понял еще в первую минуту разговора, хотя по-английски мой собеседник не говорил. Мне этого было достаточно, но он проявил огромную заинтересованность в нашей проблеме, привел из магазина такого же пожилого товарища, который тоже не понимал по-английски, зато немного говорил по-польски, и они принялись объяснять мне что-то вдвоем. Вернулась из магазина супруга моего первого собеседника и они втроем, уже уходя, еще несколько раз оборачивались и что-то важное повторяли на прощание. Наверно в их словах было много ценного и интересного. По крайне мере об одном нам пришлось потом догадаться самим.

Дело в том, что от самого городка параллельно автостраде к мосту вела прекрасная велодорожка, но в последний момент, прямо перед мостом мы ее потеряли и легкомысленно не стали упорствовать в поисках, обнаружив, что дальше по нашей стороне моста сделан тротуар для пешеходов. И даже там, на мосту, видя уже, как по противоположной стороне едут велосипедисты в нашем направлении, мы не придали этому значения. За мостом выехали на гаревую дорожку, которая долго водила нас по каким-то буграм, поросшим выгоревшей косматой травой, местам малолюдным и пустынным, где добывают соль, выпаривая ее из морской воды в длинных канавах. В конце концов дорожка наша выродилась в плохую грунтовку и, сделав петлю, привела все к той же автостраде, ведущей от моста вглубь острова. С большим трудом отговорил я Сережу от езды по ней. Всей командой перебежали мы обе полосы в неположенном месте поперек и углубились в поселок, где очень скоро наткнулись на хорошо размеченную велотрассу. Внутри поселка она проходила по улицам, где было поменьше машин, а дальше превратилась в широкую асфальтированную велодорожку с весьма оживленным движением в обе стороны. Видимо, обо всем этом мне и рассказывал француз перед магазином. Что остров Нуармутье (Noirmoutier)– местная велосипедная Мекка, что ездит сюда в любой день (а это была пятница) множество велосипедистов, что есть прекрасная вело дорожка через мост и до самого дальнего мыса, надо только быть внимательным перед мостом, там она переходит с правой стороны на левую. Там, конечно, есть знак, надо только смотреть и видеть и верить написанному!

Мост сам по себе замечательный. В моем родном Советском Союзе как-то все догоняли необходимость, с триумфом строили то, без чего давно уже жить было невозможно: дома для семей, двадцать лет простоявших в очереди, больницы для пациентов, лежащих в коридоре. А тут чувствуется избыточность сил, щедрость, предупредительность в заботе о людях. В 2004 году сдали в эксплуатацию грандиозный виадук через долину реки на высоте больше трехсот метров только ради того, чтобы машинам на эти метры вниз не спускаться по уже имеющейся автостраде - так им будет и быстрей и удобней! И тут, на ничем в общем-то не примечательный остров, на который есть нормальная дорога, правда, пригодная для езды только в отлив, построили явно не от плохой жизни еще и такой великолепный мост почти в полкилометра длинной и метров 50 высотой с раздельным, двух полосным в каждую сторону движением, с вело и пешеходной дорожками, с прекрасным, как с самолета обзором лесистого побережья материка и пустынного берега острова. Мы довольно долго простояли в верхней точке на самом горбе, наслаждаясь высотой и простором, глядя, как по полосатой от волн воде убегают под мост букашки-суденышки, как ползут по берегу разноцветные машинки, фотографировались во всех ракурсах. Это, пожалуй и было самое интересное место на острове, не считая дальнего мыса Пуэнт дё Лэрбодьер (Pointe de l’Herbaudiere).

На карте остров Нуармутье напоминает головастика. От материка на северо-запад отходит длинный, больше 10 километров хвостик, а дальше, шесть на восемь километров овал головы с торчащим в океан рогом. Именно на этот рог нам, конечно и хотелось попасть больше всего. Видимо, мы были не оригинальны в своем желании, велодорожка, разветвляясь по ходу к разным замечательным местам, в конечном счете привела нас именно туда, к набережной у яхтенной гавани в малюсеньком городке Лэрбодьер (l’Herbaudiere).

Перед этим, будучи уже недалеко от цели выехали на берег обедать, свернули в очередном городке с улицы в сторону и сразу дюны. Было неосознанное ожидание на берегу океана увидеть природу мощную и крупную, но впечатление получилось совсем другое – все было какое-то мелкое и скудное. Сначала песчаные бугры, поросшие редкой, слабой травой так что дерн не держит ступню, и ноги, и колеса велосипеда глубоко проваливаются в сыпучий песок. С огорчением чувствуешь, что перемалываешь в пыль эту и так едва живую растительность. Оставив велосипеды на последнем бугре, спустились к скалам, к нагромождению камней такого размера, что между ними как раз только можно спрятать от ветра газовую горелку, а самому уже сложно. А дальше к воде идут скальные плиты, в щелях и понижениях залитые прозрачной океанской водой и почти сплошь заросшие густой темно-коричневой ряской колышущихся водорослей. Там поблескивают ракушки, бегают крабы, шевелят раковинами устрицы. На этой обширной мокрой после отлива полосе там и сям бродят люди, что-то ищут. Одни, видимо, отдыхающие, (снимают, наверно, комнаты в этом поселке, посмотрели на нас, как на чужаков, неприязненно и ревниво) ходят босиком, не нагибаясь, по двое или в одиночку. Другие, как та женщина в глубоких калошах и резиновых перчатках, с которой я немного поговорил – местные, собирают на отливе какие-то ракушки, это их промысел. Но вообще-то по сравнению с обильными нивами и сочными лугами центральной Франции, по которым лениво бродят тучные стада коров, вид у здешних мест довольно скудный и суровый. И не только прибрежной полосы. На обратном пути, расслабившись от слишком уж услужливой велодорожки, мы легкомысленно съехали с разметки в сторону, упорствуя в самонадеянности поехали по песчаной аллее парка, но здесь, на острове не тот песок, по которому можно ехать хотя бы и на байке – пришлось с усилием толкать свои машины рядом. Попали в луга с высокой густой и жесткой травой вроде осоки, оттуда за колесным трактором выбрались на обширное плоское пространство с поселком на горизонте, расчерченное рядами параллельных канав, в которых выпаривалась морская вода, и с комкастой грунтовой дорогой между этими канавами. Места унылые, под стать побережью. Поселки, конечно, комфортные и уютные, как и везде в этой стране, но все же чувствуется, что здесь не курортная зона. И это в середине лета, а каково же тут в ноябре, когда с Атлантики налетают холодные заряды зимних циклонов!

На желанный мыс выбрались уже далеко за полдень. И что до сих пор меня каждый раз удивляет во Франции – не занята эта замечательная точка ни военной частью, ни каким-нибудь чрезвычайной важности складом или наблюдательным пунктом, и даже элитный яхт клуб расположился чуть в стороне. А здесь, в этом самом выдающемся в море клочке земли можно посидеть на каменном парапете высоко над водой, перешагнув через символическую цепную ограду, с мурашками страха в спине обойти вокруг маячной башни, стараясь держаться как можно ближе к ее белокаменной стене. Можно даже устроиться на краю этой не огороженной площадки, свесив ноги над бездной (всего-то может быть метров 20!), но там страх уже мешает насладиться открывающимся во все стороны простором. А мальчишкам хоть бы что – садятся на край, свесив ноги, фотографируют, бегают вокруг башни. Пришлось прогнать! Вполне достаточно и того вида, что открывается с грубо сложенного из метровых камней парапета набережной. День был немного сонный, вялый, небо белесое с голубым, влажный западный ветер тоже немного с туманом, океанский горизонт и следующий мыс видны не резко, как в дымке, белые домики на мысу размазаны яркими пятнышками

До самого мыса ехали мы все время против ветра. Приехали, сели на камни лицом к океану. Теперь бы расслабиться и забыться хоть на час, утонув глазами в мутноватой океанской дали. Так нет же, и Сережа скоро начинает торопить, и непременно начинают торопить какие-нибудь сиюминутные тревоги или выгоды. В тот день мне не давала покоя мысль, что ветер может ослабнуть к вечеру, а то и вовсе повернуть на обратный, как и положено бризу, и если мы припозднимся с возвращением, то обратный путь вместо веселого развлечения опять превратиться в тяжелую работу для усталых ног. Пустяки это, конечно, но сидящее внутри беспокойство всегда найдет себе оправдание.

К нашему счастью, ветер не сел и не повернул, и мы успели, потеряв около часа на песке и грунтовке, выбраться снова на асфальт велодорожки и лихо пролететь в обратную сторону вытянутые вдоль длинного хвоста головастика поселки, и уж до моста оставался пустяк, и уж, едучи замыкающим, про себя я огорчался, что не остановить мне Сережу на острове и придется искать ночевку на материке, когда он сам свернул на парковую тропинку направо, и через двести метров мы выбрались на песчаные бугры побережья, в этом месте засаженные молодым сосняком. Та же уязвимая сыпучая почва, слабо прикрытая анемичной травой и мхом, молодые сосенки погуще и пышнее телом, чем у нас в Марийских лесах, а в остальном все было бы также, если бы не узкая полоса океана, в которую собирался погрузиться красный круг солнца.

Мы расположились ужинать на краю посадок, так чтобы видеть и океан и закат, и чтобы не очень дуло, потому что ветер вопреки моим ожиданиям так и не стих к закату. Прямо на траву поставили котелок с макаронами, банку рыбных консервов, вино. Налили в кружки, и мальчишкам понемножку тоже. Запивали макароны добротным французским вином и поверх кружек смотрели, как Земля наша неспешно, но зримо поворачивалась в пространстве, пряча нас в свою тень. У нас на родине, на Волге уже глубокая ночь, но еще три часа понадобилось вращаться планете, чтобы в этой самой дальней нашей точке маршрута Солнце тоже склонилось к горизонту. Было непривычно тихо, чуть посвистывал ветер, после захода солнца быстро стемнело. Наша палатка уже ждала нас на уютной полянке среди сосен.




Возвращение


Возвращение началось с прокола руководства. Сначала все было хорошо: рано встали, быстро позавтракали ежеутренним рисом с колбасой и собачьим печеньем по одному евро за килограмм, быстро собрались, почти сразу выехали на мост, на этот раз уже по велодорожке. Постояли на мосту, прощаясь с океаном. Утро было солнечным, но прохладным, дул сильный ветер, к сожалению, восточный, для нас теперь встречный. По прекрасной велодорожке, по сосновому лесу, со свежими силами, в праздничной атмосфере – суббота и катающихся полно – потеряли бдительность и пропустили нужный поворот. Поняли это не сразу, а поняв, стали упорствовать, надеясь найти другую развилку, и в результате докатили назад до въезда в Нотр дам, где вчера покупали продукты. Пришлось возвращаться по вчерашней дороге – лишние десять километров в добавку к и без того трудному дню - обидно.

После развилки километров пятнадцать вдоль берега пришлось ехать по большой «красной» дороге – нет там другой сквозной дороги в северо-восточном направлении. По мере того, как субботнее утро переходило в день количество машин на дороге стремительно возрастало: в девять утра мы были почти одни, а в десять в городке Бовуар сюр мер (Beauvoir sur mer) уже пришлось вылезать на узкие тротуары у темных стен старинных домов и фабрик чтобы миновать образовавшиеся пробки. В следующем городке Буэн (Bouin), снова пробравшись мимо пробок по тротуарам на выезд, на просторную кольцевую развязку, мы выбрали идущую на восток, прочь от моря и, видимо, поэтому пустынную «желтую» D59 и, облегченно вздохнув после этой нескончаемой автомобильной лавины, покатили по ней в сторону Нанта, имея сильный ветер строго навстречу.

Местность там совершенно плоская, местами заболоченная, поля да осушительные канавы до горизонта. Пустая дорога, яркое солнце над головой, упорный свежий ветер в лицо и до Нанта еще пятьдесят километров. Время ползет медленно, начинаешь ощущать, что тебе уже не двадцать лет, что кончается вторая неделя похода, что вчера накрутили по острову немало, да и сегодня утреннюю резвость уже съел упорный ветер. Раньше-то мне совсем бы тяжко пришлось, но в этот раз я мог спрятаться за спины мальчишек. Точнее сказать, это я их прятал от ветра за свою спину, ехал лидером, поскольку я, как старая кляча, еду очень стабильно, даже на велокомпьютер смотреть не надо, ноги сами держат против ветра 18 километров в час, и как раз на этой скорости за мной надежно держится Матвей. Каждому ясно, что пылинка гораздо больше подвержена действию ветра, чем камень, от которого она оторвалась. По тем же причинам маленькому Матвею тяжелее преодолевать ветер, чем крупному Феде, и о Феде сегодня забот нет. За городком Машкуль (Machecoul) (одноэтажные серые дома, на широкой торговой улице старинный кафедрал, где и обнаруживаем, что свернули не туда, обратный маневр, и снова зажатая домами узкая дорога, выводящая в поле, все вместе – десять минут) выруливаем на местную D64, на карте даже уже не желтую, а белую. Однако на местности она ничуть не хуже «красной» D758, по которой сегодня начинали - такая же широкая и гладкая, только еще более прямая, и вместо полей по сторонам - отороченные кустарником и лесными полосами ирригационные канавы.

Солнце, ветер, совершенно пустая дорога уходит в бесконечность. Упираемся в педали не до какого-то места, а как в армейском анекдоте, до первого перекуса. Впереди Сережа с Федей, им поручено найти уютное место для остановки, но они, как всегда несутся вперед, не глядя на часы. Останавливаемся сами, кричим зарвавшимся лидерам. Место не самое удобное, на развилке грунтовки, изящным изгибом убегающей в поле. Жмемся в узкую тень кустарника на берегу ирригационной канавы, смакуем кисловатый йогурт а ля натюрель из маленьких стаканчиков вприкуску с нескончаемым собачьим печеньем. Удивительно, как зримо быстро кончается время отдыха, минуты выпархивают из рук, как воробьи с дороги.

Еще через час, посреди этой приморской равнины в крохотном Сен Мем ле Тени (St Meme le Teny) у мостика через такую же крохотулечку-речку, впадающую в окруженный мини парком пруд – телефонная будка. Оторвавшись на минуту от дороги, звоним из нее в далекую Казань. Момент оказался удачным. Матвей поговорил и с мамой и с бабушкой и вышел из будки обновленным, как будто его энергией там зарядили. И Федя на этот раз дозвонился в Питер до мамы, и мы наконец-то узнали, что Фединого братика назвали Денисом, что растет он нормально, пищит негромко и с остальным все в порядке, все, как полагается мужчине в таком, еще достаточно скромном возрасте. Какой приятный городок Сен Мем! Вода в пруду вся покрыта листьями кувшинок, лавочка на берегу в густой тени деревьев и дорога, перебегая через мостик, весело взлетает на совсем не крутой подъем. И так удивительно легко был взят нами этот подъем, и следующий за ним длинный по широкой дуге спуск, и весь пятнадцати километровый отрезок до Сен Мара (St Mars), что мы вроде как и не своими тяжкими усилиями, а по доброму волшебству вдруг переместились с далекого побережья в близкую окрестность Нанта – концу нашего маршрута.

Вот в таком счастливом и немного грустном настроении близкого окончания похода мы и устроились в тот день обедать в прекрасном месте, в коротеньком, отходящем от основной дороги лесном тупичке, опушенном с обеих сторон старыми деревьями. За последним рядом деревьев был луг и небольшое болотце, по другую сторону за канавой просматривалось поле. Мягкая трава на поляне была согрета подвижной сеткой просеянных листьями солнечных лучей, совсем ослабший к концу дня ветерок уносил лесную духоту. Время клонилось к вечеру, но и ехать нам оставалось совсем ничего. Легко перекусив – продукты все кончились – взрослые блаженствовали, посапывая в коротком сне, а дети, сидя на траве, дулись в карты, причем Матвей тонким голоском чему-то негодовал и возмущался, а Федя отвечал снисходительно, грозясь и вовсе выйти из игры. Удивительно, как много преимуществ в 12 лет дают лишние десять сантиметров роста.

Снова на дорогу выехали уже в пять часов, но световой день был еще в самом разгаре. Солнце палило с ясного неба, первый раз за весь маршрут было по настоящему жарко. Почти сразу после выезда у дороги (очень кстати) – огромный супермаркет Super U. Набрали продуктов уже с прицелом на Париж – там с магазинами может оказаться сложнее, нужно будет приспосабливаться заново.

Уже чувствуя себя победителями, въехали в пригородный поселок, и тут сделали глупость: махнув рукой на карту, свернули в первый попавшийся переулок в сторону Луары – мне казалось, что река где-то рядом, и уже прохладу от нее ветер доносит. Но Франция все же не Марийская республика, где можно выбирать дорогу через лес по направлению. Здесь мы моментально заблудились в путанице улиц и проездов через бесконечные дачные поселки, усадьбы с парками, спортивные комплексы. Все еще упорствуя в глупости, я свернул совсем уж напрямую по просеке через мрачноватый, сильно загаженный лесной массив и дальше по тракторному следу через кустарник, уже улавливая впереди вместо желанной речной тишины издевательски знакомый шум шоссе. Так оно и вышло, конечно, куда бы она делась – эта трасса, если на карте она нарисована толстой красной линией, отделяющей нас от Луары вплоть до самого города. Трасса была над нами, на дамбе, за проволочной изгородью. Лезть через такую напропалую – вовсе уж безумие. Нужно искать развязку Едем назад сквозь кусты, по разбитым колеям просеки до гаревой дороги влево. Не очень-то комфортно по ней ехать, хорошо хоть в этот совсем уже вечерний час грузовики мимо не пылят. Действительно, дорога забирает постепенно в сторону реки, потом круто поднимается на насыпную дамбу и выводит к мосту над трассой – наконец-то мы от берега ничем больше не отделены.

Вот и городок Монтань (Montagne) на Луаре, как обычно на крутых горах. В центре - дворцы над речным обрывом, пустая в этот час мэрия, все красиво, безлюдно, очень фешенебельно, но для нас чуждо и бесприютно. Время уже за восемь вечера перевалило, все устали, ведь начинали день еще на острове. Победное настроение обеда сменилось состоянием бессилия и безысходности. Куда ни сунемся, везде какие-то парадные тупики, нигде ни души, даже спросить некого, как выбраться из этого каменного лабиринта. Уже в начинающихся сумерках попали, наконец, на проезжую улицу, сначала полого, а потом очень круто идущую на спуск, на выезд из города. Внизу, на развилке взяли круто вправо, в сторону реки. Очень широкая, гладкая, совершенно пустая дорога. Еще развилка. Шамиль поехал на разведку в одну сторону, Сережа – в другую. Мы с мальчишками ждем в вечерней тишине, стоим понуро, все устали. Первым очень скоро возвращается Шамиль – тут рядом прекрасное место на берегу Луары! Ну, слава Богу, по крайней мере минимальный вариант уже есть. Сережа ездил дальше и тоже нашел приемлемое место в поле у дороги. Едем на ближнее. На самом деле оно оказалось сквером под боком у громадного промышленного здания, тихого по случаю субботы. Река действительно рядом, но берег, хоть и не высокий, однако обрывистый и так густо зарос кустарником, что добраться до воды невозможно.

В сгущающихся сумерках ставим палатку в самом центре сквера, где кусты покрупней. Позади нас какие-то декоративные постройки в виде стены и башни замка. По аллее вдоль берега изредка прогуливаются местные жители с собаками. Тихо. И вдруг, совсем уже в темноте, когда разложили по мискам макароны, против нас весь в огнях тормозит полувоенный джип. Из него с автоматами наперевес выскакивают трое в черной униформе и – к нам! И что-то нам говорят. Я весь напрягся и внутренне был уже готов быстро собирать вещи и сматываться отсюда подальше. Или к еще худшему варианту – Пройдемте, предъявите ваши документы! Первым смысл слов осознал Шамиль. – Да, да – закивал он головой, - все уберем, все будет чисто! Тогда и я, наконец, включился. Они говорили: «Приятного аппетита, не оставляйте за собой мусора, пожалуйста!» Улыбнулись на прощание и ушли так же быстро, как и пришли. Не похоже, что полиция, машина была не полицейская.

Ночь была теплая, в палатке очень тесно и душно. Лечь бы снаружи, но там не дадут спать комары, да и подстилка у нас одна на всех. А выспаться надо, завтра сложный день с городом и железной дорогой, придется работать не только ногами, но и головой.



Нант


Действительно, въехать в большой город на велосипеде – задача не тривиальная. Прямо входят и выходят большие дороги – автострады, по которым, как правило, на велосипедах ехать запрещено. Правда, о велосипедистах здесь заботятся, и наверняка какой-то вариант въезда предусмотрен, но его надо знать, а не зная, найти по карте не просто. С Нантом нам повезло. Сначала от Монтенье до пригородного Бугине (Bouguenais) по прибрежным буграм шла тихая «желтая» дорога, а в Бугине мы подцепили хорошо оборудованную велодорожку, которая, пересекая большие трассы и железнодорожные пути по множеству переходов, тоннелей и виадуков заботливо привела нас прямо к мосту через Луару. А там на мосту – пешеходная дорожка, а дальше – городские улицы и вокзал совсем близко за рекой. Так что можно было считать, что маршрут наш уже за спиной, вздохнуть облегченно, немного расслабиться, сфотографироваться на фоне Луары, как победителям, подивиться еще раз вместе с детьми замечательному факту, что Луара под мостом течет вверх, а не вниз по руслу, от моря, а не к морю и это значит, что сейчас прилив.

И все же на карту-то надо было посмотреть внимательней, а не полагаться на свою дырявую память. Помнил я, что вокзал за мостом совсем близко, нужно только сразу свернуть направо, и там должны быть большие указатели. Указатели на этот раз оказались почему-то маленькими, и привели нас, причем далеко не сразу, к товарной станции. И понадобилось еще не мало времени и метаний по улицам и площадям, изучений информационных щитов и обсуждений с местными жителями (последними консультантами были два здоровенных негра), пока до меня дошло то, что яснее ясного нарисовано на нашей карте, что у Луары здесь два рукава, и вокзал расположен действительно за мостом и направо, но только за вторым мостом. Типичный случай, когда сложившаяся в уме модель не соответствует действительности, но так не хочется ее менять, что находишь всякие кажущиеся ее подтверждения, и только уж железная необходимость все же приехать на вокзал не позже одиннадцати часов дня заставила меня повернуть тяжеловесные шары в голове и перестроить их в новую, соответствующую карте конфигурацию.

Еще и на вокзале пришлось снова пошевелить ослабшими от долгого отдыха мозгами – надо было осознать, что прямого поезда на Париж нет, и придется ехать с пересадкой в Лемансе (Le Mans), что поезд в Леманс уходит через сорок минут с Северного вокзала, тогда как мы находимся на Южном, и на посадку нам надо пройти по тоннелю. Конечно, все это очень простые вещи, но когда времени в обрез, ты здесь в первый раз, а тоненькая как веточка саксаула негритянка в справочном бюро по-английски знает три слова, и никто не может толком объяснить, где этот двадцать третий перрон, в такой ситуации отвыкшим думать мозгам приходиться прилагать титанические усилия. Состав здесь подают перед самым отправлением, очень комфортабельные вагоны с кондиционерами, со столиками перед креслами, с совершенно чистыми стеклами больших окон. Сначала за этими стеклами мелькали промышленные коробки и заборы пригорода, потом некоторое время еще берега реки, желтые поля, фермы, маленькие, веселые городки у воды. Потом дорога стала уклоняться на север, в холмы, прощай, Луара, спасибо тебе, ты была нашим добрым домом, нашей путеводной нитью столько прекрасных дней, в этот раз мы к тебе больше не вернемся, теперь впереди Париж!



Париж


На вокзал Монпарнас мы приехали в шесть часов вечера. Эта вторая попытка была значительно удачней той, первой – вокзал Монпарнас новый, просторный, стеклянно блестящий выглядит несравненно праздничней старого Аустерлица, да и вечер этот был гораздо более парижский – солнечный и ласковый. Выгрузились на перроне под стеклянной крышей, опустились по лестницам и эскалаторам, с трудом удерживая груженые велосипеды, к выходу на привокзальную площадь, собрались плотной группой на тротуаре перед входом. Вокруг непривычно людно, трудно даже место такое найти, чтобы постоять спокойно и оглядеться, придти в себя, никому не мешая.

По карте путь к рекомендованному нам месту в Булонском лесу лежит почти по прямой линии вдоль центрального бульвара Пастера-Гарибальди-Гренеля, мимо Эйфелевой башни, через мост Иены, и дальше по авеню Р.Пуанкаре  и Малахова к площади Конгрессов – северо-восточному углу Булонского парка. Однако почему-то по этой дороге мы не поехали, видимо застеснялись сразу соваться в самый центр. Я еще долго топтался в нерешительности, пытаясь совместить карту с живой, шумной и подвижной действительностью, Сережа, как всегда, торопил, мальчики молчали, робко озирая забитую машинами площадь перед башней небоскреба, под разными углами расходящиеся во все стороны многолюдные улицы с резким делением на теневые и ярко освещенные стороны идущим на закат солнцем. Наконец, двинулись, сначала по тротуару, лавируя в людском потоке вдоль стены вокзала налево, потом спустились на мостовую и поехали, пока еще несмело, вниз по бульвару Пастера. Нашли поперечную рю Вожирар (rue Vaugirard), и дальше по карте все выглядело просто, но попали во встречное движение, свернули, заехали в тупик, вернулись, и очень скоро уже пробирались как Бог пошлет, больше не шаря глазами по табличкам с названиями улиц, а только стараясь держаться так, чтобы солнце светило в левый глаз. Перебегали на красный, пробирались мимо столиков уличных кафе на тротуарах. Только прочитав название у въезда поняли, что переезжаем Сену по мосту Мирабо – что ж, это не худший вариант! Но за мостом опять заблудились в улочках с односторонним движением, куда ни сунься, везде получается напротив, а тротуары забиты машинами и совершенно безлюдны. Только что у вокзала, на бульварах в центре, за столиками кафе, на набережных было полно отдыхающих в этот ласковый воскресный вечер людей, а тут, в заречье пусто, как бывает в такое время во всех французских городках.

Наконец, выбрались снова на открытое и людное место к южному входу в парк у известных теннисных кортов Роллан-Гарро, с облегчением покатили по широкой аллее вдоль ипподрома и внутреннего озера вглубь парка, и очень скоро оказались на небольшой поляне с лавочкой, колонкой для питья и с планом парка на информационном щите. То-есть было все, что нужно для ночевки, и только немного беспокоило сомнение, позволительно ли в таком месте располагаться на ночь. Но пока я с задумчивым видом водил пальцем по плану, прибежал средних лет парижанин, правда, совершенно корейской внешности и, будто прочитав все на моем лице, стал уверять меня, что здесь прекрасное место, чтобы поставить палатку на ночь: много удобных площадок, есть вода, а туалет – и он сделал широкий жест рукой. Мне было интересно, давно ли он в Париже – он выразился неопределенно, сказав, что уже не первый год и все это время регулярно занимается бегом здесь в парке, даже зимой. Все, - сказал Шамиль, - ставим палатку здесь, лучше места нечего и искать. Я тоже так про себя подумал с облегчением, что за ночевку слава Богу, можно не беспокоиться, базовый вариант есть и очень хороший. Но мальчишкам уже не раз было обещано, что в Париже будем жить в кемпинге, будет душ, туалет и культурная обстановка. И к этому моменту Сережа и Федя уже покатили по аллеям в разных направлениях искать кемпинг и, если они его найдут (а как не найти, он на плане показан!), то вряд ли мальчики согласятся снова остановиться в лесу, хотя и Булонском. Так оно и вышло. Первым вернулся Федя. Он влетел на поляну как победитель Тур де Франс, воздев к небу сжатые кулаки и торжествующе крича – Ура, нашел! Чуть позже с другой стороны вернулся Сережа с тем же известием. Мнения в группе категорически разделились. Конечно, с точки зрения рациональности следовало остаться, лучше, чем здесь – не будет, а помыться в душе можно и завтра. Но это же детский поход, мы дарим детям Францию, Париж! И экономить на первом впечатлении – стоит ли? Слишком много мне самому приходилось в жизни ждать, слишком много я отстоял длинных очередей, чтобы теперь испытывать терпение внука.

Кемпинг в Булонском лесу расположен на узкой покрытой редким лесом полосе берега Сены, отделенной от парка забором из проволочной сетки и дальше аллеей Бор де лё (All;e du bord de l’eau), которая на самом деле представляет собой широкое шоссе с весьма напряженным движением. От ворот кемпинга до Триумфальной арки меньше пяти километров, еще три – до Лувра по Елисейским полям – полчаса на велосипеде. Несмотря на заявления наших разведчиков, что они нашли дорогу к кемпингу, мы еще изрядно поплутали по аллеям и дорожкам парка, прежде чем добрались до его ворот.

В конторе, когда до нас дошла очередь и молодой человек за стойкой стал выяснять, на каком языке мы будем говорить, мы после английского назвали еще и русский – если можете. Сказали ради шутки, но парень оживился и пригласил коллегу, такого же молодого, который, действительно, хотя и коряво, но достаточно понятно говорил по-русски. Выяснилось, что он из Азербайджана и во Франции недавно. Париж на редкость интернациональный город, тем более летом, тем более по составу обслуживающего персонала.

Задним числом я с трудом вспомнил, почему осталось две квитанции за поселение, пока, наконец, в памяти не всплыло, как тогда все не могли договориться, останавливаемся ли мы здесь на все три дня или все же на день-другой съедем в соседний бесплатный лес за забором. Не решив у стойки, выходили на крыльцо в вечерние сумерки и там еще со страстью и обидами спорили по поводу этих шести евро на человека (три мороженных около Лувра). Так и не договорившись окончательно, заплатили 57 евро за всех за два дня  и отправились уже в потемках искать для себя площадку в обведенном для нас на плане кемпинга месте между забором и длинными одноэтажными строениями хозблоков. С трудом нашли свободный квадрат прямо у проволочной сетки забора (то есть у дороги!), поставили палатку на утоптанный гравий, как на гранитную плиту, на гравии же расстелили свой достархан – так некомфортно мы еще не становились ни разу за весь поход! Зато со всех сторон звучали голоса, негромкая музыка, огни на аллеях и у хозблока – пульс цивилизации. Сережа сразу зажег горелку и взялся за котелки, Матвей первым делом побежал осваивать горячий душ – нажмешь кнопку и с полминуты крутишься под жиденьким потоком теплых брызг, перемешанных с прохладным воздухом, потом автомат воду отключает, и нужно снова давить на тугую кнопку за спиной – не очень-то разнежишься. А в умывальниках и наружи, где моют посуду и стирают, вода идет очень горячая, руки можно обжечь.

Запись в дневнике от следующего дня: пишу, стоя под Эйфелевой башней – можно сказать, пик программы. Дети с Сережей поехали наверх (10.5 евро), Шамиль пошел пешком на первый этаж (4 евро), а я караулю внизу велосипеды. Утро совсем не парижское, пасмурно и зябко, свежий норд-вест. Страсти по поводу выбора ночевки еще не совсем улеглись, тем не менее поехали осматривать город все вместе, оставив палатку и вещи в кемпинге. Почти привычно уже и довольно быстро ехали по узким улицам под горку, целясь снова на мост Мирабо, но уже перед самой набережной лидировавшего как обычно Сережу вдруг занесло вправо, втянуло в плотный поток машин, который протащил нас через несколько перекрестков с запрещенным левым поворотом и выплюнул к Сене, к совсем другому мосту. Ничего страшного, если учесть, что мы поехали осматривать город. Зато подъехали к Эйфелевой башне привычной, хорошо знакомой дорогой по правому берегу реки.

Вот и опять я здесь, уже который раз в последние десять лет! Начинал с сыном, а теперь вот с внуком. Здесь все, как раньше, как было и в первый раз, в девяносто пятом: толпа туристов, длинный хвост очереди на самый верх у северной опоры и покороче, на первый этаж – у южной. Полиция время от времени гоняет молодых негров и арабов, продающих с рук всякую блестящую дребедень и еще игрушечных летающих голубей. Голуби с треском взмывают вверх, часто махая пластиковыми крыльями и потом падают на асфальт без всякого вреда для себя. Я-то знаю, как сложна аэродинамика машущего крыла, как долго и тщетно бились конструкторы над реализацией такого рода проектов, а тут вот жизнерадостный профан покрутит с хрустом ключик в боку, и искусственная птичка легко взмывает в воздух как живая – сказка!

Удивительно все же: Земля велика, жизнь коротка, и тем не менее по многу раз оказываешься в одних и тех же местах. Все же человек настроен на повторение, на хождение по кругу, новое каждый раз дается с усилием, с годами все с большим. И каждый раз, читая ценники у входа внутрь башни, я решал: нет, слишком дорого, не стоит вид сверху таких денег, то же самое можно увидеть и с Монмартрского холма. И каждый раз, возвратившись домой, жалел, что поскупился и клялся себе, что в следующий раз… А для мальчишек сомнений не было. Еще дома они решили, что первым делом заедут на самый верх Башни.

И вот они там, открывают свой Париж, а я стою внизу у заборчика и все больше начинаю нервничать. Хорошо было первый час, теплому с дороги смотреть на людей со всего света, смаковать про себя, как мальчишки взлетают на скоростном лифте на самую макушку, сколько у них восторгов от вида с такой высоты, от исполнения желания. Жду, когда вернется Шамиль. Подняться на первый этаж ему пустяк, минут 15 – 20. Ну еще час на осмотр. Но проходит два, потом три часа. Ветер вроде бы и не холодный, и сверху это не дождь, а просто иногда летят заряды водяной пыли, но на продувном месте под опорой у металлической ограды без движения после третьего часа зуб на зуб не попадает, тем более, что я в шортах, ладно хоть в штормовке.

Так, с трудом сдерживая дрожь я и поехал наверх, когда все, наконец, вернулись. Посмотрел все-таки на Париж и с верхней стеклянной галереи, где под каждым окошечком есть карта, и можно по ней идентифицировать крыши внизу, и даже можно посмотреть на эти крыши в подзорную трубу (правда, не бесплатно), и с самой верхней, открытой посмотрел немного, совсем уж свободно, отделенный от неба только редкой металлической сеткой, немного потому, что совсем уж там задрог на ветру. Молодцы французы, очень хорошо все сделано. И лифты, в которых с одной стороны толпа вываливается из кабины, а с другой уже набиваются новые пассажиры, и эти карты наверху, и главное – эта открытая всем ветрам галерейка на самой вершине, выше уже некуда – дают все, что можно. Не жалко мне было десяти евро, зрелище того стоит. Корме того, оказалось, что купившим билет на первый этаж, можно подняться своим ходом до второго и там походить по множеству галерей, открытых на все стороны света. И даже оттуда Париж смотрится все еще грандиозным.

Поразительно, насколько люди любят собираться в муравейники. Любимая тема Рея Бредбери: герой остался на планете совсем один и – навсегда. Всего вдоволь, и еды и питья, и даже любых благ цивилизации хватит на всю жизнь, но рядом никого нет и не будет никогда. У Дефо эта мысль не доведена до конца, у него с самого начала подразумевается и Пятница, и случайно проплывающий мимо корабль. А вот если Вас закинуло машиной времени в палеозой, пусть вместе с разбитым кораблем, с бластером и тостером, но все известные Вам слова потеряли смысл, поскольку их некому понимать, некому ни оценить, ни посочувствовать. Жизнь становится бессмысленной! Так что же, смысл жизни в общении? По крайней мере для Парижа это, видимо, так. Сюда всегда приезжали соприкоснуться с другим интеллектом, тепло человеческой общности кажется разлито в узких улочках вокруг Сорбонны или на старых набережных.

Но на ребристых лестницах Башни в окружении гигантских железных балок примитивно, но надежно скрепленных толстыми заклепками было холодно для общения. Ветер гулял насквозь и не давал мне остановиться. Пытаясь хоть немного согреться почти бегом обежал я вокруг второго этажа, слезящимися глазами заглядывая в многочисленные витрины и стенды, затем так же бегло осмотрел еще более длинный первый и загремел по звонким ступенькам вниз, стыдливо притормаживая, когда кто-то попадался навстречу. На все вместе с очередью в кассу ушло у меня меньше часа.

Сфотографировались все вместе, разумеется: мы и Башня над нами на фоне серого неба. Федя потом очень возмущался этим небом – Я же помню, был яркий солнечный день! Что ж, и для меня он остался одним из самых светлых и теплых дней в жизни – я дарил внуку мой Париж.

Три дня мы ездили по Великому городу на пустых, непривычно легких велосипедах. Вообще-то езда по Парижу на велосипеде - дело довольно тяжелое, по крайней мере, в центре. Множество машин на улицах, множество народу на тротуарах. Мостовая у бровки обычно сплошь заставлена припаркованными машинами, приходится ехать по внешней полосе наперегонки с авто. Велосипедистов мало, ездят все быстро и очень динамично, и по самым внешним полосам движения и по тротуарам, где удобней в данный момент, не слишком-то усердствуя в соблюдении правил, но неизменно внимательно к окружающим. И водители и пешеходы относятся к велосипедистам на удивление терпимо и внимательно. Тем не менее каждый раз требуется большое внутреннее усилие, чтобы сойти с тротуара и влиться в этот бешеный поток, постоянное нервное напряжение, чтобы держаться в нем, успевать следить за соседями, светофорами, поворотами, прохожими, бесстрашно лезущими под колеса. Но, видимо, это и есть пульс Парижа.

Каждое утро уже привычный путь по широким аллеям-шоссе Булонского леса до авеню Великой армии и дальше чуть на подъем до Триумфальной арки, потом томительно долго вокруг площади по пешеходным переходам с бесконечными светофорами - пересечь лучи генеральских авеню, и дальше уже свободно во всю прыть - вниз под горку по крупной брусчатке мостовой Елисейских полей к саду Тюильри, к Лувру. Если крутить педали достаточно быстро и не бояться тряски, то можно держаться в зеленой волне светофоров и пролететь весь оставшийся путь за считанные минуты. Музей д’Орсе, многолюдные набережные с книжными развалами, величественный дворец Инвалидов с гробницей Наполеона, (зачем было строить инвалидам такое помпезное здание?), уютный остров Сите со знаменитым собором Парижской богоматери, центр Помпиду, крутобокий Монмартр с пышным собором Сакр Кер на самой вершине – всего было столько, что уж не до магазинов. Единственный подарок из Парижа, который нельзя было не купить – это погремушку новоиспеченному Дениске. Но при нашем очень одностороннем покупательском опыте это оказалось не так-то просто сделать. Даже когда уже нашли у самого подножья Монмартра магазин игрушек, и Федя пошел поискать что-нибудь подходящее, вернулся он разочарованный - сколько угодно всяческих самодвижущихся и электронных чудес, а простых игрушек для самых маленьких нигде не видно. И только уже со второго захода, привлекши к решению проблемы томящегося от безделья продавца – величественного негра в безрукавке, Федя вынес наконец, простенькую пластмассовую погремушку – подарок для младшего брата из Парижа.

Последний день был потрачен на поездку в Диснейленд. Я был против этой поездки – зачем тратить время на фальшивые чудеса, если рядом живой Париж. Но когда уже дома Федин товарищ по дачным развлечениям вторым вопросом после был ли ты в Париже, спросил с откровенной завистью: - И Диснейленд видел?! - а Федя ответил небрежно: -Да чего там смотреть-то, так, прокатились… – я понял, что был не прав, что ни товарищ Федин, ни он сам не простили бы мне моего снобизма.

В аэропорт возвращались на подземке с бульвара Сен Мишель, средоточия веселой парижской суеты. С обласканной закатным светом улицы, из вечного праздника гуляющей толпы спустились по узким ступенькам в пустоту и прохладу коридоров подземки к прямой ветке до аэропорта. До свидания Париж! Au revoir, France! A bientot!

Мы постоянно ощущали заботу друзей в этой поездке. В который уже раз нам прислал приглашение для получения визы Марсель Саразен из Французской федерации велотуризма, старые друзья в Москве помогали перебираться со всем нашим громоздким хозяйством с Казанского вокзала в Шереметьево и назад, учительница русского языка Катрин Барден из Виши понемногу опекала нас весь маршрут, Клод Гине в Сабль д’Олонь принимал в своем доме как родных, многоопытный В.Комочков заботливо делился опытом, просто прохожие на улицах французских городов чуть не за руку водили, а то и провожали, чтобы мы не заблудились. В Париже на забитой машинами набережной мы уезжали от мальчишек без страха, что кто-нибудь на них наедет, не говоря уже о провинции. Очень, конечно, не хватало языка. Ну и времени, как всегда.

 


СКАНДИНАВИЯ 2005



Предисловие

Почти целый год между поездками. Каждый раз надеешься, что уж в следующий-то раз и обдумать все заранее, еще осенью будет время, и за долгую зиму поднять информацию о местах, куда собираемся ехать, где обязательно побывать, что непременно увидеть. Но выезжаешь на дорогу, и опять вместо головы начинают командовать ноги, глаза, голодный желудок и мокрая спина. И опять чувства гордости и удовлетворенности собой сменяются скромным признанием своей недалекости и слабости – взято самое доступное, а на главное так и не хватило то ли времени, то ли решительности.

Очень интересное дело – смотреть на карту, когда маршрут уже пройден. Глядишь совершенно другими глазами, чем за тем же столом, на том же самом месте до поездки, а уж тем более - на маршруте. Да и как не другими, если за столом смотрит романтик-мечтатель, выискивающий замечательные места Земли и красивые пейзажи, а на маршруте – усталый, замученный солнцем или мокрый и дрожащий от холода бесприютный путник, для которого главное – поскорей найти два квадратных метра свободной земли под палатку и растянуться, наконец, в своем жиденьком спальнике. Они трудно понимают друг друга – эти люди, и поэтому плод их совместного творчества – маршрут не всегда отличается красотой и логичностью.

На этот раз верх взял рационалист. С ним трудно было спорить, даже дети, для которых желание – впереди всего, отступали сами. У нас было три недели, казалось бы, не мало. Но и стран было три, не считая Финляндии. Как не вспомнить геометрическую интерпретацию, что если область наших знаний обозначить кругом, то окружность – граница видимого нами неизвестного, и его, разумеется, тем больше, чем больше круг. Вот и со Скандинавией получилось так же. Мы посмотрели портовый город Хельсинки, но на самом-то деле Финляндия – страна лесов и озер, которые мы даже в окно автобуса толком не видели, потому что ехали ночью. И еще: не очень богатый достопримечательностями Хельсинки известен своим аквапарком, но и туда мы не попали, на это было нужно хотя бы полдня. Мы пересекли Швецию от моря до моря, но Швеция – северная страна, а мы видели только южную ее часть, то есть не видели, возможно, самого интересного. К северу осталось и большинство промышленных городов, а мы ехали по благоухающей цветами и свежим сеном житнице страны. Но даже и здесь мы захватили только самую населенную полосу вдоль главной магистрали в этой замечательной своей мало тронутой человеком природой стране. Так видели ли мы Швецию? Что отвечать, когда спросят, был ли я в Скандинавии, если Норвегию с ее знаменитыми фьордами мы вообще пропустили , через Данию проскользнули вдоль самого берега Балтийского моря, и так и не выбрались на берег моря Северного. Конечно, я увидел и узнал много нового, но перечень мест, в которые мне хотелось бы попасть, только вырос. C’est la vie, как говорят французы. Остается утешаться тем, что все мы хорошо отдохнули, загорели (правда, только местами, зато уж густо!) и досыта накатались на велосипеде.

Так что же интересного видели? А видели красивую природу, почти совсем такую же, как нашу и потому еще более трогательную. Видели красивые города, несомненные родственники нашего Питера, из которого мы стартовали. Видели балтийские шхеры, пролив Скагеррак и пролив Эресунн, названия которых в памяти еще со школьных уроков географии. Видели людей, живущих на земле, где триста лет не было войны и разрушений. Но больше всего, конечно, видели дороги: гладкие, просторные, зачастую, совсем пустые – так их много. И если города наводили на мысль, что скоро совсем не обязательно будет ехать за границу, чтобы увидеть европейский шик, что и наши столицы с каждым годом все больше становятся по-настоящему европейскими столицами, то дороги…дороги вызывали восхищение.



Финляндия


Фактически, вело маршрут начался в Питере. В восьмом часу утра, оставив основную часть груза в камере хранения, мы прокатились от Московского вокзала вниз по просторному и малолюдному в этот ранний для Питера час Невскому проспекту, по бодрящей свежести, по первому солнцу, мимо Клодтовских коней и Казанского собора, мимо пустой дворцовой площади и Зимнего на мост. На дорогу бы надо смотреть повнимательней, да глаз не оторвать от любимых городских пейзажей, это – как первое объятие после долгой разлуки, со слезой (от ветра, конечно). И даже повернуть с моста налево, на набережную к университету можно сходу, не тормозя – нет еще дневного потока машин, не проснулись, да и суббота сказывается. Набережная совсем пуста, вплывает в левый глаз и остается за плечом купол Исакия, по пустому простору на красный проезжаем широкое место у моста лейтенанта Шмидта. Вот и наша четырнадцатая линия. Надо же, собор Киево-Печерского подворья на углу почти совсем починили, какой он, оказывается, красивый!  Нас ждут. Как это непривычно и приятно, когда дорога кончается домом! Питер похорошел за последние годы, как будто с него пыль стерли. Главное, что под обновленными камнями явственно слышен мощный пульс жизни. Питер оказался первой столицей на нашем пути и может быть неосознанно – эталоном для оценки всех других. Первой из других были Хельсинки.

Уезжали из Питера от гостиницы «Октябрьская». Автобусы в Финляндию приходили и уходили, можно было сесть в любой, где были свободные места, но нашего, на который заранее были куплены билеты, все не было. Уже светлый северный вечер незаметно перешел в теплую ночь, уже моему годовалому внуку Дениске надоело бегать вокруг нас, держась за мамину руку и он притих на руках у отца, уже наши мальчишки успели проверить все торговые ларьки на площади и туалеты на недалеком Московском вокзале, и я несколько раз бегал к шоферу очередной отъезжающей машины узнать, уж не от той ли он фирмы, но каждый раз тревога оказывалась ложной, и я с разочарованием возвращался к большой куче наших вещей у стены гостиницы. Билеты заранее покупала дочь, она чувствовала себя ответственной за наш отъезд, нервничала, посылала в воздух угрозы безответственным фирмачам и старалась нас успокоить, что все будет хорошо. А мне все это было, пожалуй, даже в радость, знакомая неопределенность дороги щекотала нервы и поднимала тонус. У нас ведь и дальше ни билетов заранее, ни гостиниц, только надежда на собственную разворотливость и удачу. Это был малый всплеск тонуса, фактически, плановый, поскольку посадка в транспорт всегда момент напряженный и редко когда проходит совсем гладко.

Второй пик, хоть и не плановый, но всегда в какой-то мере ожидаемый – на пограничном переходе в Торфяновке. Конечно, там было все несравненно проще, чем в 2002 году в Бресте, где мы восемь часов ждали своей очереди под палящим солнцем у автобуса, а потом впопыхах тащили свои вещи через зал таможни, хотя никто на них даже и не посмотрел (и на том спасибо!). Здесь багаж, слава Богу, доставать из автобуса не заставили, но на паспортном контроле вдруг остановили Рината. Девушка в будке долго рассматривала его паспорт, потом вызвала старшего. Пришел офицер, покрутил паспорт перед глазами, подумал и увел Рината в свою дежурку. Мы выехали из Питера уже в первом часу ночи, была еще одна остановка, уже в темноте на бензозаправке – блуждали как тени в холодном полумраке вокруг освещенного изнутри здания, пока шоферы перекусывали там в кафе. И значит, таможня была где-то уже под утро, часа в четыре, в самое сладкое для сна время снова всех выгнали из теплого автобуса в ночную свежесть леса, да и в бетонной, сараеобразной таможне тоже было зябко. Довольно долго ждали, пока кто-нибудь нами займется, томясь в неопределенности: то ли заставят тащить вещи (разбирать багажники), то ли так обойдется. Уже все, кому надо было (и не надо было – про запас) воспользовались даровым местным туалетом, сходили в автобус за куртками и кофтами, а солдатики все ходили мимо, по каким-то своим, более важным делам. Наконец две девушки в военной форме решительно направились к контрольным будкам, открыли окошечки и стали резво шлепать штампы в предъявляемые паспорта. Очередь оживилась и стала быстро продвигаться вперед. Мы были далеко не первыми, но вот уж и до нас дошло дело и вот, нате вам – Рината увели в дежурку. Нас с Федей тоже тормознули, заставили меня сбегать в автобус за разрешениями на вывоз внука. Но вот уже все мы на нейтральной территории, на свободе, а Рината все нет!

Для меня это не первая такая ситуация. В 95м товарища моего, тоже Сергея останавливали при каждой проверке – фото в его паспорте у всех вызывало сомнение. Даже поляки в пограничной электричке, по три раза в день изрыгающей из себя сотни торговцев, где таможенники шлепали свои печати в растрепанные паспорта рвущихся на рынок граждан с пулеметной скоростью, и те его остановили и заставили ждать прихода офицера, доставив нам обоим несколько очень тревожных минут.

И теперь тревога натянула нервы, прогнав блаженную сонливость. Время шло и, значит, проблема росла. В таких ситуациях мысленно лихорадочно готовишь варианты на все возможные случаи. Но на этот раз так давно я приглашал Рината поехать с нами, так хорошо мы вместе собирались, что мне и думать не хотелось, что будет, если…Я просто упрямо ждал, когда все кончится хорошо. К нашей общей радости так оно и кончилось: признали-таки его нашим человеком, а что печать только на самом уголке фотографии – так это вина паспортной службы. Каждый раз это самый нервный момент – выезд за нашу границу, видимо еще срабатывает психологическая инерция, и не только в погранслужбе, но и в нас самих тоже.

Так вот минула эта ночь, как тяжелый сон, а утро теплое и солнечное встретило нас в Хельсинки. Это было воскресенье, самая середина лета, не такой уж частый для этих мест, судя по литературе, почти жаркий день. Привокзальная площадь безлюдна, на вокзале можно нажать на кнопку в автомате, и он выдает карту города совершенно бесплатно, тогда как посетить туалет стоит дороже, чем у нас купить буханку хлеба. На вокзале же в Forex’е обменяли сто евро на 925 шведских крон (sec). Малолюдно и перед господствующим над городом православным храмом, скучают в парке без игроков шахматные фигуры в рост человека на соответствующего размера доске. Зато настоящий праздник на набережной бухты. Раскинуты торговые палатки, плывет ароматный дым от жаровен, народ парами и семьями с детишками всех возрастов расслабленно толчется в майках и шортах с открытыми головами на жарком солнце. Все что-то покупают, жуют на ходу и за столиками, сваливая в стоящие рядом мусорные ящики горы одноразовой посуды. Невольно вспоминается точно такая же воскресная тусовка в гавани Ла Рошели, да и потом на набережной в Гамбурге все было очень похоже. Неудержимо аппетитно выглядят шипящие в масле на большом листе кусочки белой рыбы и желтые горы риса, густо пересыпанного морковкой и луком. Дороговата, однако, вся эта ярмарка для наших карманов, перекусить за столиком стоит порядка десяти евро, да еще пару евро –запить все это пивом. Это неприятная сторона европейского турне – ощущение себя нищим даже в самых дешевых местах – уличных кафе или таких вот праздничных ярмарках, постепенно уходит в прошлое, но, к сожалению, в основном не потому, что денег стало больше, хотя и это несомненно есть, а потому, что привыкаешь к такому положению в своей стране. За последние десять лет Европа все заметнее приходит к нам, особенно в столицы, и уже в Казани я так же не решаюсь открыть многие двери магазинов и кафе, как в Париже или Берлине.

Может быть, в ненастные будни Хельсинки более многолюден и деловит, но в то воскресенье он произвел на меня впечатление не очень большого, спокойного, уютного, хорошо устроенного для жизни города без больших претензий. Не сумасшедшая Москва и не великолепный Питер, совсем другой класс. Спокойно, без всякой очереди купили билеты на паром. Погрузились, правда, не без нервов, так это по неопытности. Первый раз в жизни (в мои 65!) грузился я на такой гигант и долго не мог понять, несмотря на раздраженные окрики диспетчера, по какой из расчерченных на пирсе дорожек и когда можно уже нам ехать, куда рулить в огромном гулком и вонючем металлическом чреве, где все дрожит, шипит, наезжают машины, как и куда нам ставить и крепить наши велосипеды, что можно оставить из вещей, как же выбраться из этой шумной тесноты и вони.

Чувствую себя потерявшимся в лесу ребенком, тороплюсь успеть за убежавшими вперед мальчишками, они-то моментально нашли нужную дверь и кнопку, на которую нужно нажать, чтобы она открылась и лестницу наверх в пассажирские помещения. Физически ощущаю, как замедленно работает мой процессор, захлебываясь в потоке новой информации, пытаясь восстановить ориентацию в непривычной обстановке. До самого Стокгольма ему хватило этого потока, некоторые вещи были просто сброшены в память и потихоньку осознавались уже потом, когда колеса катились по гладким дорогам Швеции.

Паром, конечно, и есть паром, кораблем его назвать – слово жалко. Все же корабль – это не просто средство перевозки грузов по воде – это еще и эстетическая категория, один из главных романтических символов нашей поэзии: «Плыви корабль, неси меня к пределам дальним по грозной прихоти обманчивых морей…» Наш гигантский железный ящик тоже носил поэтическое имя «Мариэлла», но тут, видимо, имелись в виду размеры кормы и передней части этой дамы уже в зрелые годы и при этом, как я понимаю, конструкторами было сделано все для того, чтобы от прихоти морей эта дама не зависела, а перемещала пассажиров из точки А в точку В строго по расписанию.

Морскую романтику здесь заменяют обилием супермаркетов и торговых точек со съестным и кафе. С холодной даже в жаркий день продувной палубы пассажиров оттягивают в теплые, сияющие особой судовой роскошью рестораны и кафе, каждому – по деньгам. Так что, пока мы выходили из гавани через узкое горло между скальным островком справа и пятиугольной крепостью на мысе слева, близко разминувшись с таким же, как наш красавцем, так на верхних палубах трудно было подобраться  к перилам, чтобы иметь хороший обзор и при этом никому не мешать. Но стоило выйти в открытое море и набрать ход, как встречный ветер задул не на шутку. Толпа в маечках сразу охладела к романтике морских горизонтов и палубы опустели.

«Снимите меня здесь, - попросил Ринат, и, сунул мне в руки свою фотокамеру. – Пусть видят, в какой роскоши мы тут плывем!» Мальчишкам нашим такая мысль, конечно, не могла придти в голову: они все снимались на палубе, на фоне шхер и островов, а мне желание Рината было очень понятно, я и на наших волжских круизерах робею немного, поднимаясь на верхнюю палубу, а здесь, среди неумеренного блеска фальшивой позолоты, латуни, цветных панелей и зеркал, полированных столиков и мягких кресел, переливающихся окошек игральных автоматов, я все время перемещался не очень уверенно, с некоторым сомнением в своем праве быть среди этого фешенебельного великолепия. Но там запретов не было. Правда, при ближайшем рассмотрении, когда глаза привыкли к повсеместному блеску, выяснилось, что собственно для нас на этом празднике жизни отведено весьма скромное место – комната с несколькими рядами самолетных кресел. И на следующем этаже вроде бы имелась еще примерно такое же помещение без кресел, где можно лечь на пол, расстелив спальники, но его кто-то уже занял и считал своим. Мы тоже не так уж плохо устроились: с вечера в креслах, а на ночь, отбросив застенчивость, на полу между рядами. Так что и нам было хорошо, тем более, что бесплатная питьевая вода, как выяснили мальчишки, была в кафе прямо против нашей двери, и в нашем полном распоряжении были роскошные общественные туалеты с горячей водой и большими раковинами, так что утром, поднявшись раньше всех мы с комфортом побрились и вымыли головы. И в таком парадном виде, правда слегка помятые двумя сидячими ночами мы вышли, вернее, съехали на берег в Стокгольме.



Швеция. Стокгольм.


Господи, как меня раздражает, что мы все время торопимся, все время надо куда-то ехать, причем непременно по неизвестной дороге в неизвестное место, так что приходится постоянно быть в напряжении, внимательно за всем следить, выбирать, решать. Как хочется остановиться и посмаковать эту конфетку, прочувствовать ситуацию, до глубины осознать: «Я – в Швеции и вокруг – Стокгольм», ощутить ногами гладкий асфальт набережной, щеками – ветерок с залива, непокрытой головой – теплые лучи солнца, боковым зрением игру золотых зайчиков на голубой ряби воды, сердцем почувствовать: я в той самой сказочной Скандинавии, которую проходили по географии в седьмом классе (а может быть в шестом). Там были шхеры, фьорды, железная руда, странная, не похожая на других учительница с красивым цыганским лицом и печальными глазами, которая существовала отдельно от других, неожиданно у нас появилась и так же не вовремя пропала. Шептались, что ее мужа забрали. Я не знал - куда и не интересовался этим, даже любопытство не задело, как ни странно, но чувствовал, что она - из другой жизни, и к географии это отношения не имеет. С раннего детства я помню висевшую у моей кровати вместо коврика карту СССР еще предвоенного варианта справедливого землеустройства, с Манчжоу-го, республикой Бурятией и ополовиненным Сахалином на востоке, с отдельными от нас прибалтийскими республиками, финской границей у самого Ленинграда и общим рубежом с раздутой, крашенной коричневым цветом Германией на месте нынешней Польши. Позже, уже в пятидесятых я сам купил и повесил новую, красивую, с большим Советским союзом и маленькой Германией, с исконно нашими Выборгом и Сахалином. Но Скандинавский полуостров, Скандинавский лев оставался на ней тем же самым, все так же сторожил он выход из Балтики в океан вдоль накрепко запавших в память со школьных лет проливов: Каттегат, Скагеррак, Эресунн. Так дайте же мне спокойно прочувствовать, что я стою на берегу шхеры того самого Ботнического залива, по которому многие годы мечтательно скользил мой детский взгляд, когда я просыпался по утрам. И отсюда мы поедем мимо большого озера Веттерн, видного на любой карте, к берегам этих туманных проливов.

Не дали, конечно. Поспешно перегрузились по-походному на задворках порта, под бетонным забором на палящем солнце и понеслись вдоль набережной по прекрасной асфальтовой велодорожке. Я бы обвинил в этой спешке товарищей своих, Сережу с его вечным «Поехали», да только были у меня до того и другие товарищи, и места были не менее желанными, одна спешка всегда неизменна. Крутится жизнь, приходят заветные долгожданные минуты, однако не хочет остановиться мгновенье. «Поехали!». Поехали, даже не осмотревшись толком, едва пригубив радость победы.

Так храним мы старые фотографии, дневники, воспоминания, все теша себя надеждой, что вот придет такое время, сядем спокойно, достанем с полок пыльные альбомы, оглядимся и умилимся. Ой ли?

Велодорожка привела сначала в тоннель под мост, потом хитрая петля, консультация с местным велосипедистом – да, все правильно, - и наверх, на другой мост. На простор высоко над заливом рядом с толпой машин, но по отдельной велодорожке, выезд на островок, под старинные высокие стены рыцарского замка, снова мост, голубая вода внизу играет под лучами солнца, греющего наши спины и, наконец, просто улица, небольшая площадь – вот и вокзал, напротив которого нам обещан большой картографический магазин. И рыцарский замок (Riddarhus)  слева и королевский (Kungliga Slottet) справа увы, так и остались мимолетными впечатлениями – вернуться к ним мы уже не собрались. Зато купили карты, три листа довольно странного масштаба 1:275000, покрывающие весь предполагаемый маршрут по Швеции. Магазин действительно богатейший, отделы – по регионам мира, множество карт самого разного масштаба. Отдельная витрина для Швеции, и там столько всего разного, а главное, столько вполне подходящих вариантов, что замучились выбирать. Очень соблазнительно смотрелись прекрасные подробные атласы мира и Европы, и не слишком даже дорогие для такого роскошного издания, но уж очень тяжелые, не везти же такой в сумке весь маршрут. Но и не дешево, конечно, за свои три карты мы заплатили 248 шведских крон (sek), около восьмисот рублей. А когда вернулись к мальчишкам, остававшимся при велосипедах у вокзала, застали их за оживленной беседой с соотечественниками. Семейная пара со взрослой уже дочерью проводит лето в Стокгольме, у отца здесь какие-то деловые интересы. Это всегда такое удовольствие – поговорить по-русски со смаком, без напряжения, но разговор обычно идет по самым верхам, осторожно, с дальней дистанции, вроде как с опаской за свою независимость. Нам, к счастью, ничего не надо от соотечественников, кроме привета, однако получаем подробные инструкции, как найти Нобелевский музей. Вот и спасибо Вам, земляки, кстати нас озадачили, до этого мы собирались просто посмотреть город, теперь у нас была определенная цель – музей Нобеля.

Поехали вроде бы так, как нам объясняли:  под горку и вдоль озера, однако, как обычно, дальше все оказалось совсем не по описанию: какая-то широкая улица с оживленным движением, ехали уже просто наугад. И вдруг Сережа свернул в ничем не примечательную садовую калитку, за которой обнаружился небольшой, но очень живописно расположенный на двух или трех довольно крутых холмах парк с тенистыми деревьями, плавно изгибающимися, посыпанными гравием дорожками, детьми на лужайках и старушками на лавочках. А на вершине последнего холма - круглая, замощенная камнем площадка, окруженная со всех сторон каменным же барьером, и вдоль него внутри – лавочки: на одной половине – в тени деревьев, на другой – согретые ярким июльским солнцем. Такая каменная беседка с полупрозрачной зеленью кленов вместо крыши. Специально для нас, русских путешественников в обеденный час в далеком городе Стокгольме! Вся земля человеку родной дом на самом-то деле.

Разложили свое хозяйство по лавкам, на газовой горелке варится суп из казанской тушенки, Сережа делит груз – кому что везти, мальчишки информируют мам по мобильным телефонам, ветерок чуть-чуть колышет деревья, от нагретых камней поднимаются видимые глазом клубы теплого воздуха. Можно лечь на нагретые доски лавки и смотреть, как тихонько шевелятся листья в вышине. Мужчина с собачкой на поводке поднялся по тропке от домов, наверно, привычным путем, вежливо потупил глаза, пересекая нашу (нашу!) беседку, и снова никого вокруг, в центре большого города.

Первый раз после дома хорошо пообедали, первый раз по-настоящему упаковались. И снова на дорогу. Удивительно, что на вопрос, где музей Нобеля, многие просто пожимали плечами. И вообще, у меня сложилось впечатление, что в Стокгольме не очень заняты приезжими туристами, как-то не выделены, не подчеркнуты яркими указателями подлежащие осмотру достопримечательности, мы не видели такого специального, доведенного до уровня театральных декораций «старого города», как где-нибудь в Зальцбурге или Праге. С трудом нашли в конце концов Stadshuset – здание, где заседает городской совет и проходят банкеты Нобелевских лауреатов. И башня, и все здания Stadshuset краснокирпичные, построенные основательно и просторно, но как-то подчеркнуто грубовато рационально. И выставка фотографий внутри башни в огромном зале такого же краснокирпичного стиля, из которого я с большим трудом нашел выход на винтовую лестницу, в неярко освещенном, гулком, безлюдном зале производит впечатление заброшенности,  неуместности,  хотя рассказывает как раз о строителях этой башни.

Это впечатление, что под жилье приспособили старый сарай или склад, очень добротно построенный и комфортабельный, но какой-то немного скучный, у меня в глубине души возникало многократно, пока мы ехали по Швеции.

Рядом со зданием, в том же ансамбле – Citi Hall Tower – 106 метровой высоты башня, на которую за скромную плату в 10 sec можно подняться по грубым каменным ступеням винтовой лестницы и выйти на стометровой высоте на открытый балкон, обнесенный по всей окружности только не очень высокими перилами. Сверху прекрасно виден весь город: совсем близко остров с королевским дворцом, дальше за целым каскадом мостов – набережная со старинными зданиями и наша «Мариэлла» у причала на голубой воде залива, левее целая выставка классических зданий, отороченных изящным кружевом набережных и мостов (в пределах видимости больше десяти мостов). Еще левее – деловой центр с вокзалом, многочисленными театрами и концертными залами. И в любую сторону совсем близко за домами - сначала вперемежку с постройками, а потом сплошная - зелень леса, весь город примерно пять на пять километров, за один час можно пройти насквозь в любом направлении.

Стоило, наверное, провести в Стокгольме еще один день, посмотреть вблизи и рыцарский замок, и королевский дворец, Клара-кирху и Хедвиг-Элеонора-кирху, посетить культурный центр и хотя бы один из дюжины помеченных на плане города музеев. Но мы, как всегда, торопились выбраться, наконец, на маршрут, на дорогу, и часам к пяти вечера, покрутившись бесцельно по мостам и улицам, местами просторным, местами совсем узким (одна была метра два в ширину да еще и горбата), пристроились к очень разношерстной колонне велосипедистов, образовавшейся перед красным светофором на въезде на велосипедную улицу, ведущую из города в южную сторону от берега залива на подъем в гору, на материк. Улица обычная, не слишком узкая, движение на ней разрешено только велосипедистам и пешеходам, и движение там довольно интенсивное, перед красным светофором скапливается пробка в десятки метров. Довольно быстро она вывела нас за город, вдоль дороги зазеленели поля, лес, вот и первое озеро призывно блеснуло отсветами низкого уже солнца. Хорошо бы остановиться на берегу, искупаться, да и с водой для ужина не было бы проблем. Но берега либо заболочены, либо сплошь застроены добротными усадьбами.

Еще одно озеро. Издали, кажется, что уж здесь-то мы найдем себе место: берега высокие покрыты лесом, на пологом берегу – спортплощадки и парк. Увы, все пригодные для стоянки места уже чем-нибудь заняты. Все берега в сущности – большой со вкусом обустроенный, природный парк и в нем в этот предзакатный час полно гуляющих, в том числе, между прочим, и велосипедистов.

Полазили и мы со своими гружеными машинами по скалистому берегу да и поехали ни с чем дальше. Можно было, конечно, там остановиться, но еще крепко в нас сидела привычка спрятаться на ночь с глаз долой в место поглуше, побезлюдней.

К следующему озеру, сколько мы ни ехали вдоль него,  нас все не пускали особняки и заборы, люди и автомобили. А время шло и хоть на широте  Стокгольма (такой же, как у Питера) сумерки наступают не скоро, пора было на что-то решаться, хотелось отдохнуть после двух предыдущих ночей в пути. Так что, в первом же ничем не занятом сосняке на каменистой гриве у дороги и остановились. Обстановка совершенно та же, что и на Карельском перешейке: мхом и кустарником обросшие валуны, сосны с узловатыми корнями на каменистой тропе, болотце с прозрачной водой – все до боли знакомое в этой далекой Швеции. Еще бы костер развести у щеки валуна, да повесить на него котелок на палке. Но вот этого мы себе не позволяли, даже если были старые кострища на наших стоянках – замучаешься потом оттирать сажу.

Первый вечер на маршруте то ли вследствие накопившейся усталости, то ли из-за сухого закона получился очень будничным. Сварили привезенные с собой из дома макароны с тушенкой, да и завалились спать. С расчетом на северную холодную ночь залезли втроем в конверт из двух соединенных спальных мешков. Но было тепло, почти душно, так что скоро пришлось вылезать и подвязывать половинки входа, оставив одну только сетку.



Первый день на маршруте


Следующим утром, прекрасным летним утром в сосновом лесу, пронизанном солнечными лучами, первым из палатки вылез Федя, набрал воды из соседнего болотца – хорошая, прозрачная, чуть коричневатая вода, зажег газовую горелку на кочке, сделал кипяток для мюслей, заварил чай. Так что первый дежурный определился сам, да и вторым стало ясно, быть Матвею. А рулить для начала придется, конечно, мне , тем более что места пока не самые приятные, фактически это еще пригороды Стокгольма.

Вчера, выезжая из города, были заняты, в основном, поисками места для ночевки, заехали не совсем туда, куда надо. Да и трудно было сделать другой выбор по нашей карте – на ней не показаны велодорожки, хотя, путешествуя по Европе в восьмой раз, можно бы уже понять для себя, что в пределах пригородов вдоль автострады обычно бывает что-то сделано и для велосипедистов. В Дании бесплатно можно взять прекрасные карты велодорожек. Я думаю и в Швеции, в том же самом столичном магазине, мы нашли бы что-нибудь подобное, если бы как следует поискали. Но не догадались. Не догадались – и теперь, выбравшись со своей озерной боковушки на магистральную дорогу, гадали как быть. По карте все варианты были плохи: вперед получался большой объезд, но возвращаться тем более не хотелось. Город Тумба (Tumba ) стоял на нашем пути, и как его объехать было непонятно. Тяжелая для меня эта ситуация: время идет, группа ждет с нарастающим нетерпением, а я не знаю, на что решиться. На это раз выручил невесть откуда появившийся на пустынной велодорожке велосипедист, который как в сказке сам заговорил с нами по-русски и сам предложил проводить через Тумбу на нужную дорогу. Как же хорошо, не мучаясь сомнениями, полным ходом гнать за лидером, не сбавляя скорости на развилках и перекрестках, вдоль лесной полосы, через железнодорожные пути, наверх на мостик, вниз под эстакаду, вокруг гигантских заборов завода Scania. Дорога наша в этот день, судя по карте, все время шла между водами Балтики и огромного извилистого озера-шхеры Malaren (Мэларен), но видели мы только лес, одноэтажные улицы поселков, гигантские, серые, как у нас, корпуса предприятий. В одном месте прямо к дороге подступают скалы, прикрытые для безопасности сеткой, и мальчишки наши, конечно, полезли наверх – как еще лучше можно использовать минуты отдыха!

Это был день знакомства с дорогами. Они были не похожи на французские или германские, попроще, меньше блеска. Много дорог сделано по технологии, когда на политую гудроном подложку насыпают тонкий слой твердого гравия – гранита вокруг хватает. Получается гладкая и очень цепкая поверхность, но не прилипшая часть гравия лежит полосой на обочине, там, где в Германии – плотный дерн. Хотя гравий твердый, все же есть пыль. К тому же в эти, видимо, аномальные для Швеции жаркие дни гудрон размягчается и тяжелые машины выжимают его на поверхность, оставляя за собой грязный след. Но в общем дороги очень хороши – ровные и гладкие, есть и широкие и узкие, но все в безукоризненном состоянии, ямы или ухабы на проезжей части немыслимы, а главное – дорог много и много совсем тихих, почти не загруженных.

В первый маршрутный день и первое знакомство с супермаркетом (в Стокгольме мы не посетили ни одной торговой точки, кроме книжного магазина). В этот раз мы везли с собой из дома кое-какие продукты: тушенку, сыр, сухое молоко, т.е. в некоторой мере были  социально защищенными, и все же ждали этой встречи не без волнения. Однако цены на продукты оказались обычными для Европы, не выше, чем во Франции. И как обычно, все есть, кроме того, за чем, собственно и заехали. А нужны нам были большие бутылки, чтобы брать воду для стоянок, лучше пяти, ну хотя бы полутора литровые. Но не продают в Швеции воду в таких объемах. Видимо, там и в водопроводе вода достаточно хороша, а из магазина уж на стол в маленьких бутылках, для снобов. Так и висела эта проблема с тарой чуть не до самой Дании.

На первый обед остановились поздно, уже около четырех часов дня (а стартовали в 10 утра!). Съехали с узкого шоссе на лесную дорогу к небольшому озеру, расположились на штабеле бревен, заготовленных на вывоз. Все как дома: смолистые сосновые стволы, редкая тень берез, немного заболоченный берег, коричневая вода, суп с казанской тушенкой, так удачно выплеснувшийся из опрокинутого по неаккуратности котелка в пустую уже консервную банку, что почти ничего и не пропало. Блаженные минуты послеобеденного покоя, теплый ветер с востока, с родины шевелит листья берез в вышине, ниже плывущих облаков, теплое бревно выпрямляет спину, по всему усталому телу разливается тишина. Мальчишкам неймется, и они лазают по штабелю, а где-то внутри уже стучит маятник маршрутных часов: пора мыть котелки, паковать разобранные вещи, да еще тросик подтянуть хотел, хорошо бы и в дневник запись сделать, но это уже выше сил.

И снова вперед по гладкой, хоть и узковатой – двух полосной, зато практически пустой дороге. Катим мы, катится солнце, скоро уж и стоянку надо искать. Вдоль дороги лес, остановиться почти везде можно, но вместе с возможностями растут и аппетиты. Хотелось бы у озера, да чтобы красиво, да чтобы купаться можно было, да чтобы уединенно. Так и доехали до Гнесты (Gnesta) – городка на большом озере. С высокого берега красивый вид на водный простор с яхтами, на улицы и дачи  вдоль  воды – нет тут для нас места. Ни с чем вернулся и Ринат, свернувший на поиски стоянки перед въездом в город. А время-то уж за 9 часов перевалило. Двенадцатый час на дороге. Из города выезжали (по местной дороге 223) уже с гораздо меньшими амбициями – было бы место палатки поставить. Обидно, что вокруг полно этих озер, и мест замечательных, наверняка, полно, но не видно их с дороги и по карте трудно определить, нужно пробовать, искать, а времени на это нет. Лучше всего, конечно, спросить у местных туристов, но где их возьмешь.

А в тот вечер нам с ними как раз и повезло, что называется: Бог послал – трое с велосипедами стояли у обочины, видимо, обсуждая, куда поехать дальше, так что нам не надо было даже их останавливать, объясняя что-то на ходу, а только подъехать и спросить. Мы и спросили, не знают ли они поблизости такого места, где и красиво и удобно и …. Они сразу нас заверили, что именно такое место здесь есть совсем недалеко и они готовы нас туда проводить. Было такое впечатление, что они только и ждали этого развлечения. Вскочили на свои горные велосипеды и резво покатили по узенькой боковой дорожке, секущей напрямую довольно высокие и крутые увалы. Я оказался в хвосте, вижу только спины мальчишек на следующем перевале.

Скоро асфальт сменился щебенкой, длинный траверс над глубоким провалом с озером внизу, следующие развилки прохожу наугад, вот вправо замаячила усадьба уже в огнях, а влево дорожка круто пошла на спуск, вроде бы там мелькнула майка Матвея, внизу высокая трава, кочки, дальше небольшой подъем на моховую, заросшую соснами горку,  и в глаза мне ударили сразу два расплавленных диска – один низко висящий на поверхностью озера и другой, отраженный его водами. Это действительно было место нашей мечты – со всех сторон к воде подступал нетронутый лес, окантованный по краю зарослями камыша, и только на нашей горке шершавые спины гранитных скал, полого уходили в прозрачную глубину озера!

Теплый, переполненный мягким светом двойного солнца, воздух был совершенно неподвижен и что самое прекрасное, закатную тишину не нарушал не единый комариный писк! Ну чем не рай, если ко всему прочему нас еще заверили, что ставить палатки здесь можно, что вечером здесь никого не будет, а утром если кто и придет купаться, то не рано, так что мы успеем уехать! Мы были счастливы и возбуждены удачей, наши проводники тоже, видимо, приехали сюда с удовольствием, так что расставаться сразу не хотелось, и мы проболтали еще с полчаса о разных разностях: о дорогах, о велосипедах их и наших, о Путине и изучении иностранных языков, не забыли, конечно, и о «сухом законе». Вот это все-таки самое замечательное в путешествии, когда не только в хорошие места попадаешь, но удается еще душевно пообщаться с хозяевами. А если потом сидишь на лавочке, с видом на озеро с полной миской теплых макарон в руках, и даже комары не едят, то непонятно, чего еще можно от жизни требовать, разве что традиционную бутылку вина и то просто потому, что человеку всегда чего-то не хватает.

К сожалению, в дальнейшем остановиться на ночь на озере нам удалось еще только раз, остальные ночевки были ничем не примечательные, по крайней мере, с положительной стороны. В первый маршрутный день проехали 75 километров. Легли спать в 11 вечера, было еще совсем светло.



По сельским дорогам


В тот первый день, как оказалось, мы еще фактически выбирались из столичной промышленной зоны, а уж на второй – покатили по сельской глубинке. Земля вокруг нас была как цветущий сад. Пологие склоны вытянутых вдоль дороги холмов услаждали взор всеми оттенками зеленого: синеватые овсы, изумрудные травы, буроватые покосы с аккуратно разложенными белыми рулонами убранного сена, темно зеленые сосняки и светлые березовые рощи. Удивительно – дома только слышал про такие – ситцево голубые поля цветущего льна, ярко желтые поля горчицы, ярко красные россыпи крупной земляники прямо вдоль дороги. А цветущий шиповник! Крупные кусты шиповника напоминают о себе не столько глазам, сколько обонянию: теплый и довольно сильный восточный ветер (в спину!) весь закручен вихрями, и каждый ком воздуха, каждый слой мечен своим  ароматом: нагретых сосен, свежескошенной травы, цветущего луга, и вдруг один, как примадонна поверх хора, дарит тебя божественным розовым запахом цветущего шиповника. Щедро по-итальянски светило солнце, так что к концу дня, несмотря на жару, пришлось надеть рубашки с длинными рукавами – обогрели руки. По голубому небу бежали редкие облачка, почти не давая тени.

С утра со свежими силами да с попутным ветром ехать бы и ехать, но дважды не выдерживали  (и кто?! не мальчишки, а Сережа!) и останавливались попастись в придорожной землянике, крупной и сладкой, почти как садовая.

Солнце, простор, гладкая дорога, петь бы громко, как чукча об этой прекрасной шведской земле перед глазами, и вдруг взгляд мой дернулся назад, за спину, где в полной тишине благостного дня Ринат уже заканчивал кувырок через свой прямой руль, после чего, компактно сложившись, рухнул в траву обочины рядом с велосипедом. Первый звук, который я воспринял, это визг моих собственных тормозов. Еще до этого, в тишине обозначилась мысль: ну вот и кончился поход, как все просто! Прошла еще пара секунд неопределенности, развилки на дороге жизни, когда неизвестно, на какой путь вынесет дальше. Но вот Ринат начал подниматься (сам!), отряхнулся, потянул велосипед – значит, все в порядке, все так же хорошо вокруг и впереди, как и было три минуты назад, едем дальше. Оказывается, он замечтался на пустой дороге, накатил на мое колесо сзади и, пытаясь уклониться, слишком резко вывернул руль. Все обошлось счастливо, так что остальные, умчавшись вперед за лидировавшим в тот день Федей, так ничего и не заметили.

Запомнился обед в городском сквере в Нючёпинге (Nyk;ping – новый городок), на лавочке у плотины в тени высоченных, густо покрытых красными цветами кустов. Дежурный Матвей быстро вскипятил на газовой горелке воду, развел картофельное пюре на сухом молоке. Открыли пару банок рыбных консервов, сыр, хлеб, одна на всех шоколадка. Сладкого чаю выпил бы еще два раза по столько, но вскипятили только по кружке – кончается газ в последнем из взятых с собой из Питера двух баллончиков. А пить так хочется в эту жару, от сырой воды уже першит в горле и язык воспален, чем они ее там дезинфицируют в водопроводе? Полежать еще можно минут 15 на лавке, глядя в плотную завесу листьев над головой и наслаждаясь прохладой и неподвижностью, пока Матвей кормит уток и непривычного вида гусей, лениво пережидающих жару на зеленой лужайке над плотиной. А тут уж сменный начальник Федя трубит подъем, нужно поторапливаться паковать котелки и продукты, обуваться, не забыть нажать на кнопку вело компьютера – не то он опять забудет учесть десяток-другой километров. И снова на дорогу под палящее солнце, хорошо хоть ветер в спину.

В тот вечер на ночевку встали не очень удачно, в поле на опушке леса у болотца. Место вызвало много споров, да и в самом деле было не из лучших: тесно, сыровато, да еще, как выяснилось уже в сумерках, с мошкой. Но солнце уже садилось за дальние холмы, и пора было остановиться. С самого начала маршрута я чувствовал, что на этих идеально гладких дорогах мой зад все время подпрыгивает понемногу, как при скачке галопом и все обещал себе, что вечером непременно переставлю камеру на заднем колесе, чтобы убрать эту шишку. А возиться внаклонку с грязными от цепи руками с перемонтировкой колеса, когда хоть и не очень сильно, но все же беспокоит мошка – это не праздничный подарок.

Утром оказалось, как это часто бывает, что чуть дальше по дороге прекрасные места для стоянки, голубые озера в чистом сосновом лесу и даже есть оборудованные площадки для бивуаков, но утром все это было уже не нужно – со свежими силами гнали вперед и вперед, тем более что, как и все эти дни, светило жаркое солнце и ветер дул в спину.

Прелесть утренней езды по прекрасной почти пустой дороге и красивыми местами еще удвоилась захватывающим дух длинным-длинным живописным спуском среди золотых сосен к ярко голубому искрящемуся солнечными бликами заливу. На рекордных скоростях вылетели на прибрежную террасу, простучали по сетке железнодорожных переездов и вкатили в одноэтажный, аккуратный и совершенно пустой поселок. Это смотрелось бы нормально в темноте, но когда при ярком солнце на чистых, вполне жилого вида улицах ни одного человека! С трудом нашли очень пожилую компанию, что-то тихо праздновавшую в садике у дома, бабушка показала дорогу, а заодно объяснила, что воду можно набрать в соседней кондитерской. Как ни удивительно, но указанная ею дверь в доме через дорогу действительно оказалась незапертой, и девушка-продавщица любезно налила воду из крана в наши пустые бутылки.

Так быстро и легко накручивались километры в это утро, и вдруг, с этих бабушек начались какие-то топтания. Сначала заехали в огромный ангар – спортивный магазин на окраине Норчёпинга (Norrk;ping – северный городок) – и там, конечно, застряли. Матвей купил всего за 60 sec вело компьютер, а Федя – давно желанную, крепящуюся прямо на раму вело бутылочку для питья на ходу. С этим разобрались довольно быстро, но потом дети пропали, уйдя за мороженым, а когда они объявились, Сережа с Ринатом отправились искать газовые баллончики. Я как-то не воспринял поначалу это всерьез, выскочил на развилку, на нужную дорогу и переминался там, не перенося ногу через раму, с нетерпением поглядывая в сторону магазина. Потом вернулся и объехал весь комплекс ангаров, кругом – никого, потом устроился в тени, уже потеряв надежду сохранить утреннее, веселое настроение успеха. Светило солнце, дул сильный попутный ветер, и эти золотые минут утекали впустую, складываясь в пустые часы. Удача шла нам в руки, а мы не желали брать! Счастливое утреннее настроение перегорало в чувство досадной потери. Они вернулись больше чем через час да еще и ни с чем!

Мы попытались вернуть потерянное время. Ехали быстро, временами со скоростью больше 30 км/час, почти без остановок по прямой  довольно тесной и шумной дороге прямо на солнце. Было жарко, все время пересыхало во рту, хотелось пить, но теплая водопроводная вода из бутылки казалось жесткой и раздражающей гортань. Хотелось проехать Линчёпинг (Link;ping) – льняной городок, и остановиться в этот вечер уже за ним. Время еще было, солнце шло на закат, но вечера в Швеции длинные.



Линчёпинг – льняной городок


До города оставалось совсем немного, одна за другой пошли крупные развязки, на последней я замешкался, отстал от группы, с раздражением остановился, чтобы разобраться самостоятельно, куда же ехать, и вдруг с удивлением увидел, что все возвращаются навстречу мне пешком, ведя велосипеды. Сережа впереди и что-то мне показывает в поднятой руке. Я издалека не мог разобрать что, и только когда они подошли ближе, понял, что это – отломившаяся половинка передней вилки его велосипеда, и что переднее колесо его везется шиной по оставшейся целой половинке. Да, так не поедешь!

Мы сошли с дороги на лужайку и огляделись. С одной стороны, это была, конечно, катастрофа. Починить здесь велосипед советского производства образца семидесятых годов прошлого столетия – проблема непредсказуемой сложности. С другой стороны, если подумать, судьба была к нам благосклонна – с утра на спусках Сережа выжимал рекорды скорости, а обломилась она только здесь, когда он совсем тихонько наехал на заднее колесо Матвея на небольшом подъеме, хотя был видно, что трещина наметилась уже давно.

Место аварии оказалось удачным и в других отношениях – время было уже вечернее, не обидно и на ночевку встать, и полянка у ручья нашлась совсем рядом достаточно удобная, и город Линчёпинг с магазинами совсем близко впереди.

Ринат слетал в магазин и хоть не вина, так прекрасной простокваши привез и местного пива, мальчишки поставили палатку на берегу, на закрытой со всех сторон цветущими кустами поляне, заросшей высокой и мягкой травой. Сварили ужин – ежевечерние рожки с российской еще тушенкой. Стемнело. Было тихо и тепло, редкие комары только подчеркивали прелесть звездной ночи.

Однако спал я в этой тишине плохо. Всю ночь ворочался, просчитывал варианты, что же нам делать с велосипедом. Починить старую вилку - дело практически безнадежное: и сварить аккуратно трудно и, как показывает опыт, ослабленный сваркой металл в любой момент может треснуть снова. Найти замену и в России-то было бы непросто, а здесь? Купить новый велосипед? Денег у нас хватит, но очень уж не выгодно получается, раза в полтора, а то и в два дороже, чем такой же в Москве, так ведь ещё и свой старый бросить придется, а он не так уж и плох, в него тоже немало вложено денег и забот. И кто заплатит в конечном счете за новый велосипед, если лично Сереже за такую цену, да еще такой – самый простенький, не нужен, но группе, чтобы продолжить маршрут необходим?! Понимаешь, что утро вечера мудрее, и жизнь богаче умопомрачительных вариантов, но мозг все равно не может успокоиться и расслабиться, все скребется по стенкам, стараясь найти надежный запасной выход.

В 8 часов прекрасного солнечного утра мы с Сережей уже стартовали по пустой велодорожке к Линчёпингу. Было прекрасное солнечное утро. Город только просыпался. Ночной сторож у дверей гостиницы сдавал смену швейцару. Он подарил нам план города и показал, как проехать к спортивному магазину. Парк, мостик, за широкой, пока еще пустой дорогой со светофором начинается, собственно, городская застройка: уютная, не слишком просторная улица, окаймленная трех-четырех этажными домами, в первых этажах – магазины, кафе, банк. Вот небольшой сквер справа, велостоянка, тоже пока пустая, на углу – массивная светло-желтая кирха, как бы в центре небольшой площади, но не в середине перекрестка, а в одном углу, и нам надо вокруг этой кирхи по улице направо. Магазин, судя по табличке на двери, открывался только в 10 часов, как и большинство других. Не имело смысла ждать больше полутора часов, лучше было вернуться к себе на стоянку (удивительно, но мысль: осмотреть за это время город, не пришла в голову ни одному из нас). И опять мы проезжали мимо брошенного на полянке велосипеда. Сережа заметил его еще на пути туда и сразу предложил никуда дальше не ездить, а решить нашу проблему с помощью этой «заблудшей овцы». Но я очень болезненно отношусь к не узаконенным путям и отверг его идею категорически. На этот раз Сережа сбегал и осмотрел находку внимательней. Велосипед был действительно старый, из тех, что делают специально для пунктов проката – у них немного другая конструкция рулевой колонки, их видно издалека. Все в нем было целое, только задняя шина спущена, видно, потому и бросили и похоже было, что лежал он там уже не первый день. Вилка у него была подходящая.

Я еще колебался некоторое время, но соблазн решить проблему разом был уж слишком велик! Не могу выразить, как неприятно я себя чувствую в таких ситуациях, будто жду, что вдруг как из-под земли появятся сотни людей и, показывая на нас пальцем, закричат хором – воры! Соответственно мы и разделили операции: я переживал на обочине, а Сережа тем временем достал ключи и взялся раскручивать гайки. Однако, самая большая гайка не поддавалась и мне пришлось оставить мой пост и тоже взяться за ключ. Но, видимо, отличие этих велосипедов как раз в том, что их нельзя разобрать подручными средствами. По крайней мере у нас, не новичков в этом деле и с очень хорошей мотивацией ничего не получилось, несмотря на все наши хитрости и совместные усилия. Сережа был огорчен, а я отступил с облегчением – не нравился мне этот ход. Так мы и вернулись из первой нашей короткой вылазки ни с чем.

В следующий заход уже по знакомой дорожке мы отправились около десяти. К этому времени на улицах появились редкие прохожие и один из них, видя, что мы топчемся у закрытой двери, нетерпеливо поглядывая на часы, объяснил, что магазин этот давно не работает и нужно искать другой. У нас был подробный план города, даже два – в первом же открытом вело магазине нам дали еще один, городок Линчёпинг совсем небольшой и прекрасно расположенный - компактный жилой центр и просторно разбросанные по зеленым окраинам супермаркеты, склады, предприятия, соединенные безукоризненным, как вчера уложенным асфальтом. И, тем не менее, я не помню, чтобы мы где-нибудь еще так долго и мучительно искали каждое следующее нужное нам место

После закрытого магазина было еще два открытых, но в обоих продавали только новые велосипеды, никаких запчастей, тем более старых. А вот в третьем, на узенькой улочке, которую мы нашли, наверное, с пятого захода, в двух небольших комнатах, одна из которых, действительно, представляла из себя тесный магазинчик велосипедного оборудования, но другая – там сердце мое радостно дрогнуло – в другой была маленькая, порядочно захламленная мастерская. И одном ее углу лежала покрытая пылью наша надежда в виде кучи разнообразной вело рухляди всех времен и народов. Молча осмотрев так же молча предъявленную сломанную вилку, неулыбчивый хозяин почти наугад сунул руку в этот лотерейный ящик и выдернул первый номер. Мы замерли в ожидании. Приложил к нашему обломку – увы! – не годится, резьба другая. Второй раз он копал глубже, но и результат был лучше. Она подходила! Немного короче и тоньше, чем родная, другого цвета, но колесо влезает и резьба та самая! Это была удача! Даже хозяин магазина потеплел лицом. Всего 15 евро. Но это же не за старую железку, а за выход из глухого тупика!

Таким образом, главная проблема была решена, но оставалась еще одна, тоже немаловажная – у нас кончился газ, купленный еще в Питере, и мы никак не могли найти новые баллончики под стандарт нашей горелки Campingas. В Германии и во Франции – пожалуйста, а здесь везде только система Primus. Все так же, но посадочное место – на резьбе, тогда как у нашей – байонет. Третий день мы искали подходящие баллончики в магазинах по пути, и  постепенно выяснялось, что дело это, во-видимому, безнадежное. Однако и отступать уже было некуда, к ужину нужны были свежие баллончики. Товарищ хозяина мастерской отметил нам на плане города магазин, в котором, как он сказал, все это есть, и мы ринулись туда, окрыленные первым успехом и надеждой на скорое решение наших проблем.

Но все оказалось не так просто. Мы никак не могли совместить первый план города со вторым и оба – с просторными дорогами пригорода. Теплое утро превратилось в знойный день, к обеду на горизонте начала наливаться синевой и погромыхивать грозовая туча, нестерпимо палило солнце, болели глаза от белизны стен, язык оброс противной пленкой, высох и распух, а мы все крутились по совершенно безлюдным проездам от одного бесконечного ангара к другому в наших почти уже безнадежных поисках. И все же мы его нашли. Ангар был так велик, что сориентироваться в нем самостоятельно вряд ли возможно. Продавец, к которому мы обратились, сначала листал каталоги, потом звонил по мобильнику – все это не одну минуту и, наконец, удовлетворенно хмыкнул, решительно направился из приятной сумрачной прохлады снова под палящее солнце, во двор, к металлическому навесу и показал рукой на ряды столитровых баллонов со сжиженным газом для кухонных плит – «Пропан!». Вот тупица, мы же ему показывали руками, что нам нужны маленькие баллончики, little! Снова мобильник, снова долгое путешествие между рядами товаров, и вторым заходом мы пришли уже к пятилитровым шарам – «Propan, little!» Надо отдать должное продавцу, молодой человек был хоть и не очень сообразителен, зато терпелив и корректен, и в результате еще издалека я увидел, наконец, с забившимся сердцем «наши» восьмисотграммовые баллончики, во множестве выставленные среди разной газовой аппаратуры, горелок, обогревателей и светильников. Обгоняя проводника, мы кинулись к полке. Разочарование наше было тем полней, чем дольше перебирали мы все эти блестящие штучки – баллончики были с резьбой, а горелки - в конце концов, можно было бы купить новую горелку, подходящую к этим баллончикам – горелки были только огромные, стационарные. Мы стояли перед этими полками усталые, голодные, измученные плутанием на жаре, не зная, что же делать дальше.

Что делать, поехали домой! Туча громыхала и ширилась на западной стороне неба, солнце все так же палило на открытых просторах пригородной зоны, но после моста над железной дорогой, на узких городских улицах стало больше тени, глаза уже не мучили ярко белые плоскости промышленных строений. Перед самой кирхой – спортивный магазин. «Зайдем?» - «Зайдем!» Внутри немноголюдно, прохладно. На витрине 800 граммовые баллончики  Primus и целая коллекция горелок к ним на любой вкус – никаких проблем! Купили самую дешевую, за 60 евро с пьезозажигалкой. Это плата за неграмотность, дома такая обошлась бы вдвое дешевле. От кирхи до магазинчика, где купили вилку – 3 квартала. А потерянные три часа – цена неграмотного совета, не надо слепо доверять советам аборигенов, самим думать надо.

В лагерь мы вернулись победителями: привезли целую вилку и газовые баллончики с новенькой, стреляющей искрами горелкой Primus. Там нас ждал приготовленный на остатках газа обед и отдохнувшие за день мальчишки, готовые снова в дорогу. А грозовая туча так и не дошла до города, погремела в стороне, да и повернула назад. Жаль, жара всем надоела.

Через час на этот раз уже полным составом, Сережа – на обновленном велосипеде, мы снова покатили по хорошо знакомой дорожке по мостику, через парк, мимо гостиницы, под светофор через оживленную дорогу в город Линчёпинг, именно так, как собирались сделать это вчера вечером. Центральная улочка, слева банк, справа кирха, дальше незнакомая нам часть еще минут на десять езды: большой сквер, стадион, несколько кварталов домов, и мы в поле. С третьей попытки мы пересекли город меньше чем за двадцать минут, не сломайся эта вилка, и не заметили бы, какой симпатичный шведский льняной городок.

Где-то справа осталось большое озеро Роксен, но город стоит чуть в стороне, и мы воду так и не увидели. А дальше снова льняные и всякие другие поля и лес на горизонте или ближе. В нужном нам направлении, на Мьёльби идет сквозная скоростная Е4, но нам по ней нельзя, да и не надо, и Ринат ведет нас по малым местным дорогам, не таким прямым, зато очень живописным, часто уходящим попетлять по лесу, совсем запутать иноземного путешественника, а потом вдруг плавно выстелиться на спуск в просторные поля с далеким и ясным обзором. У Рината в первый раз очередь на лидерство, он слишком ответственно подходит к своим обязанностям, осторожничает, вот опять засомневался и помчался сначала сам посмотреть, что там, за перегибом этой непонятной дороги, а мы ждем, оперев велосипеды на ветхие перила мостика через узкий, сильно заросший травой и ряской пруд и мальчишки, жуя дежурную шоколадку, рассуждают, не стоит ли искупаться, пока начальник ищет дорогу, да очень уж сложно будет добраться через заросли до чистого окна, в котором отражается темнеющее предзакатное небо.

Уже после восьми часов вечера навстречу слепящим лучам закатного солнца проехали маленький совершенно безлюдный Мьёльби, счастливо пересекли по воздушно-подземной развязке сразу европейскую Е4 и большую красную № 34 и покатили среди остывающих полей по гладкой и совершенно пустой местной дороге на закат.

Говорят: «Счастливые часов не наблюдают». Для меня это не так. Мне гораздо ближе и понятней крик души: «Остановись, мгновение, ты прекрасно!». Секунды, часы, годы утекают неостановимо, но в какие-то моменты я говорю себе: запомни этот миг, он был, одного его достаточно, чтобы назвать жизнь счастливой. В Мьёльби, мы переехали на новый лист карты, мы победили пространство, живущее на листе со Стокгольмом, и теперь перед нами, уже более опытными и уверенными в себе, открылся простор второго листа. Мы удачно пересекли беспокоившую меня дорожную развязку. С легким сердцем катил я по асфальту навстречу закатному солнцу, нагретый за день воздух ласково обтекал всеми порами дышащую кожу. Мышцы играли и гордились своей силой и умелостью, глубокое небо обнимало тихую, предвечернюю землю. Хотелось запеть что-то  пронзительно-грустное и крутить и ехать без конца по этой прямой дороге за синие леса на горизонте. Остановись мгновенье! Пусть так будет всегда! По крайней мере, для себя я сделал моментальный снимок этой минуты в памяти – она была, счастливая минута, большего в этом мире не бывает. Она, конечно, пройдет, но можно хранить ее в глубине души, как уголек и греться в дни, когда жизнь кажется пустой и бессмысленной.

Но прошел еще час, и я запросил пощады – пора вставать на ночевку. Мальчишки возмущались – на прохладе, по прекрасной пустой дороге, давайте будем ехать до темноты! Я всей душой им сочувствовал, но не задом, намученный за день зад требовал отдыха. Свернули в лес и долго ехали по тракторному следу по просеке через саженое мелколесье, уже и отчаялись найти что-то приличное, когда, наконец, выбрались на опушку. Грунтовая, давно не езженная дорога выбегала из леса в поле, перед выходом образуя полянку с нетоптаной травой – шведская идиллия.



Озеро Веттерн


На следующий день (9.07.05) мы проезжали места, которые наш шведский консультант велосипедист Jerry Nilsen назвал самыми живописными на нашем маршруте – это берега одного из самых больших в Швеции озер - озера Веттерн (Vettern). Мы ехали вдоль юго-восточной его стороны, через Эдесхэг (;desh;g), Гренна (Gr;nna) на южный конец к Йончёпингу (J;nk;ping). Берег озера оказался гористым, прекрасная гладкая дорога (а ведь это вспомогательная, малая дорога, идущая параллельно скоростной магистрали!) петляла среди соснового леса, иногда забираясь довольно высоко, метров может быть на сто над озером, и тогда справа открывался вид на голубой водный простор с большим островом, пятнышками белых яхт и едва видным в дымке противоположным берегом. В самых верхних точках дороги сделаны смотровые площадки с ограждением. Машин мало, в одном месте поляна с домиками – туристический центр, разноцветная толпа молодежи, какой-то праздник или просто отсюда начинаются пешие маршруты. Хотелось выбраться к воде, и в одном месте, где мне показалось, что дорога спустилась совсем низко, послали Федю на разведку. Он вернулся скоро с известием, что до воды без велосипедов добраться несложно. Оставили машины на лугу у дороги, сцепив их тросиком, взяли кухню, бельишко для стирки, мыло и двинулись за Федей по крутому склону сначала по нетоптаной высокой траве, а потом по глухому лесу, где, я думаю, 300 лет не ступала нога человека просто потому, что незачем туда ходить. Под крутым склоном – без зацепок не влезешь, узкая полоса оглаженных водой черных камней и дальше, под совершенно прозрачной водой, такое же каменистое, довольно пологое дно со скудными кустиками водной растительности. Солнце сзади, за нависшим лесом и чтобы было не холодно мыться, пришлось выбираться на камень подальше от берега, выбираться, разумеется на четвереньках по осклизлым спинам донных булыжников. Зато мы были там одни, и это было не какое-то специально для иностранных туристов ухоженное место, а самый что ни на есть обычный, природой созданный берег крупнейшего из шведских озер. Постирали носки и майки, дежурный Сережа сварил обед, Матвей зажег костерок на камнях, Федя полез на стенку. Время дневного отдыха всегда пролетает мгновенно, всегда быстрее, чем ожидаешь. И вот уже снова нужно лезть через эти дебри, только теперь вверх по склону к ожидающим нас у дороги велосипедам – ожидают ли? Все в порядке, никто их, конечно, не тронул.

Упаковались и покатили дальше. От Гренна (Gr;nna), где мы останавливались, чтобы купить продукты и наконец-то купили воду в двухлитровых баллонах – до этого времени страдали от отсутствия удобной тары для воды – дорога отошла от береговой линии и пошла по параллельной брегу долине среди открытых холмов и поселков. С самого утра было жарко и безветренно, а после обеда с северной стороны снова засобирались тучи, но как-то уж очень неуверенно и неторопливо. Часам к пяти решили, наконец, пообедать – перед этим на берегу был так – перекус, и тут впервые столкнулись с частной собственностью на землю. Нам хотелось остановиться у воды, и вот в одном месте дорога подошла близко к озеру, грунтовые колеи шли через травянистое поле крошечного аэродрома к близкому берегу, рядом усадьба, ангар, беседка, веселая компания жарит шашлыки (или барбикю). Мы подъехали к озеру, остановились. “Что-то они там, похоже, не довольны” – занервничал Ринат, пойдемте, спросим. Подошли, спросили: нельзя ли нам остановиться здесь на полчаса, перекусить? Единственный раз за этот поход нас встретили без улыбки: нельзя, это частная земля, здесь останавливаться не разрешается. Что ж, у нас у самих дома полземли огорожено всякими зонами с дырками в заборах, а здесь – их земля, их правила. Тем не менее, этот запрет, эта собственность всегда вызывает у меня злобный протест, что здесь, что на сплошь огороженных берегах Женевского озера или дачных местах на Волге. Земля одна на всех и владеет ей тот, кто сильнее сейчас, кому она нужнее. Не надо говорить о священных правах наших братьев – сербов в Косово, если там выросло новое поколение албанцев, и они готовы платить большую цену. Однако нам пришлось извиниться за вторжение и мотать тем же тряским путем на дорогу с горьким осадком на душе. Остановились на том же озере чуть дальше, у забора какого-то совершенно пустого не то спортивного лагеря, не то дома отдыха. Так и тут через десять минут появился огромный черный пес, а за ним и пожилой сторож. Правда, эти были привычно доброжелательны, претензий не имели, разговор получился взаимно приятным. Озеро довольно большое, у берега мелкое с илистым дном. От озера Веттерн, вдоль которого ехали весь день, его, отделяет километровая перемычка, но с низкого берега большая вода не видна. Купаться никто больше не захотел, несмотря на жаркий день, для купания нужен избыток энергии. Мальчишки полазили по лежащему на берегу дереву, напились холодного молока – вот и прошел час, пора снова на дорогу.

Дороги и до этого были очень хороши, и дальше – не хуже, но эти спуски к южному концу Веттерна мне особенно запомнились: внизу прямо над берегом озера видна автострада с машинами, а наша запасная – вспомогательная желтая без номера широкая и прямая с идеально гладким покрытием совершенно пустая, одним нам принадлежащая, плавно идет на спуск все время приближая нас к неохватной панораме разноцветного, ступеньками поднимающегося к просторному небу веселого города, разбежавшегося по всей южной седловине берега. Сережа, конечно, ринулся вниз по этой великолепной дороге, но Ринат, ревнитель правил Ринат съехал на велодорожку, и я вместе с мальчишками поехал за ним потому что просто грех было не отдать дань заботе людей, которые ее строили: она была, я думаю, трехметровой ширины и с покрытием даже более гладким чем основное полотно. А как вписана в местность! И ни одного едущего, кроме нас – в жаркий летний день в субботу! Нам, привыкшим только к самому необходимому, к тому, что людей много, а всего мало в Европе, а особенно здесь в Швеции бросается в глаза избыточность заготовленных услуг. У нас любой кусок дороги кладется, когда без него уже дышать невозможно, и он всегда перегружен, а здесь в любом направлении есть несколько вариантов объезда главной дороги.

Вкатились в город, пытаясь пробраться к южному концу и при этом как-то разминуться с автострадой. Спросить бы кого-нибудь, да после семи вечера очень трудно найти на улице подходящего прохожего. После пары неудачных попыток – раз собравшейся на пикник компании было не до нас, второй – бабушка оказалась вовсе бестолковой, наконец, повезло, мужчина с собачкой подал хорошую мысль, что лучше нам не плутать по растянутому вдоль озерного берега городу, а сразу свернуть на юг по первой попавшейся местной дороге и там уже выбираться на нужное нам направление. Так мы и сделали. Но из города выехать не успели. Туча, лениво ворочавшаяся над нами уже с обеда вдруг спохватилась, грозно нахмурилась и брызнула на нас крупным дождем. Мы заметались, свернули с асфальта на зеленую боковую дорожку, уходящую вдоль оврага в какой-то странный парк. Место показалось нам достаточно укромным, хоть и совсем рядом с асфальтом, вокруг деревья, густой подлесок, немятая трава пополам с крапивой. В один момент поставили палатки, закинули туда вещи, достали плащи, а тут и дождь кончился, будто специально пугнул, чтобы остановились. Но не собираться же снова в девятом часу вечера. Сережа зажег горелку, постелили прямо на траву скатерть-самобранку, вывалили на нее продукты, пакеты, посуду. И тут появились посетители: с дороги в наш отвил, съехал фешенебельный “Вольво”, остановился в 20 метрах от нашей кухни. Вышли несколько человек с цветами, но какие-то озабоченные, нерадостные, посмотрели на нас непонимающими взглядами, тихо посовещались и тихонько пошли по тропинке на противоположный пологий склон оврага, где среди ухоженной лужайки стояли непонятные зеленые пирамидки вроде маленьких елочек или карликовых кипарисов, некоторые с украшениями, как на новый год, у других яркие пятна внизу. Видимо, это было кладбище, может быть детское, мы так и не поняли до конца, в чем дело. С нашей стороны, к счастью, машин больше не подъезжало, но с противоположной стороны к пирамидкам были еще посетители, все тихие.

Но и мы не сильно побеспокоили тишину этого странного уголка. Тихо съели шведские рожки с казанской тушенкой, запили их чаем и до полной темноты, пока глаза не перестали различать буквы, читали вслух про злоключения доктора Борменталя. Закрывая книжку, я посмотрел на часы – было без пяти минут одиннадцать.



Дорожные будни


Такие все длинные и полные разных событий складывались дни! Пропустить бы для краткости какой-нибудь, да трудно выбрать, который же выбросить из памяти. Взять хоть следующий день – воскресенье. Ничего особенного в этот день не случилось. Ехали да ехали по все таким же великолепным, совершенно пустым, как для одних нас специально проложенным дорогам по сосновому лесу сквозь горячий, ароматом смолы налитый воздух, купались в лесном озере вместе с местными мальчишками и девчонками, и даже мальчишек наших все же пустили в воду, хоть и не следовало этого делать в воспитательных целях, потому что они как раз перед этим грохнулись на асфальт, задирая друг друга на ходу и не обращая внимания на нотации старших. Щедро жарило вполне итальянское солнце, ветер дул в спину, так что педали крутились почти сами, успевай только ноги подставлять.

К обеду, то есть часам к четырем, когда изрядно устали и уже высохли на солнцепеке как головешки, дорожная судьба подкинула просторные столы с лавками в тени высоких вязов на пустующем даже в этот воскресный день аэродроме для авиамоделистов. Как хорошо, напившись горячего, сладкого чаю, разложить все свои косточки по жесткой и теплой поверхности лавки и смотреть сквозь подвижный рисунок листьев в небо, особенно, если у тебя на это дело остается всего четверть часа.

Может быть главное событие дня: где-нибудь через час после обеда впервые на дорожном указателе встретили название нашего конечного пункта в Швеции: Helsingborg 177 км. Ура, это уже пустяк, за два дня проедем! Но после 80-ти километров и в таких идеальных условиях все же начинаешь ерзать в седле и ворчать про себя на Сережу, который гонит и гонит без передышки вот уже больше часу, хотя сто раз договаривались… А тем более после девяноста, и еще более после ста. Уже солнце село за озером, вдоль которого шла наша дорога от одного дачного поселка к другому, от одной музыки и веселого гомона к другим, светились огни на верандах и танцплощадках, а нам все не было места приклонить голову. Не было уже сил даже ворчать, я как автомат крутил педали, с сожалением оглядываясь на каждое, на мой взгляд пригодное для стоянки место, которое мы проезжали мимо. А Сережа все гнал и гнал где-то далеко впереди, не видимый в глубоких сумерках. И победил, нашел-таки то, что так упорно искал: почти рядом с дорогой за густыми зарослями уютную полянку на берегу озера. Молодой месяц рисовал размытую дорожку на воде, у кустов стояла пара старых кресел, был виден след от палатки и даже кострище.

Вот мы и дома. Много ли надо для туристского счастья – костерок в белой ночи, горячие рожки без нормы с ложкой жеваной кильки, божественный, горячий и сладкий чай и палатка за спиной с уже постеленным спальным мешком. А тут еще и кресла у самой воды. Вспомнился Бунин: “Теплой ночью, в кресле, на балконе, океана монотонный шум…” Он пытался, он хотел верить, что этот божественный мир - в награду и навсегда. Но есть своя прелесть и в расставании, в том, что эти прекрасные минуты приходят на миг, протекают сквозь пальцы неудержимо и уходят навсегда. Имейте мужество, господа, жить мгновенно, однократно, в одной единственной ипостаси. “Есть ли тот, кто этой дачи спящей бережет покой…”. Скорее всего есть, но вряд ли он был озабочен, найдем ли мы сегодня это чудное место для ночевки, это, я думаю, больше зависело от Сережиного упорства. А он, я думаю, бросает зерна в землю щедрой горстью, не очень заботясь о судьбе каждого из них в отдельности.

Сто пятнадцать километров накрутили мы за это жаркое воскресенье, первый раз больше ста за этот поход. Как же можно забыть такой день!

Если можно было бы пропустить описание предыдущего дня, то пришлось бы присоединить туда и первую половину понедельника – все было так же: солнечное утро, приготовленная Федей из последних остатков каша “Нордик” на сухом молоке, широкая новая пустая дорога сквозь нагретый солнцем сосновый лес, купанье на лесном озере на этот раз в стороне от общего пляжа, чтобы как следует целиком помыться – каждый день истекаем потом. Правда, ветер сменился на слабый встречный и хоть немного остужает. А жара за тридцать, как на юге Франции, солнце жжет немилосердно открытые руки и ноги. Так ехали часов до четырех, в счастливом, немного даже умиленном настроении. Сережа пару раз предлагал остановиться на обед, но мне места казались не подходящими – на солнцепеке.

Приехали в город Маркарид (Markaryd), и тут как-то сразу все сломалось. Началось с того, что я тормознул на обед прямо на въезде в город, на сильно заплеванном берегу озера, однако и в тени, и на траве, и у самой воды, и хуже места бывали, так что само место, видимо, было не виновато, однако неожиданно для меня выяснилось, что Сережа тяжело обижен всей этой суетой с обедом. Очень неприятно, когда в группе кому-то плохо, прошляпил я момент, но теперь суетиться было уже поздно. “Ладно, образуется в дороге”, – успокоил я себя, но с этого момента все пошло как-то вкривь и вкось. В центре города на муниципальном здании висело табло: время 18 часов, температура 36°С (сколько же было в 15 часов!)

Нашли нужный указатель, резво покатили в этом направлении и вылетели на спидвей! Стоп, задний ход! Ищем вокруг выход на нашу дорогу местного значения – все тщетно. Везде как гигантские отражатели – ярко белые стены каких-то промышленных сооружений, жара, безлюдье. Без толку потыкавшись во все разветвления дорог со злобной решимостью вернулись к исходному месту в центре города. И так три раза. Как заколдованные, как проклятые не могли мы выбраться из этого изнывающего от жары, пустого города, не было нам пути.

На третий раз, все у того же заколдованного указателя, застали мы средних лет человека на разболтанном велосипеде, да и сам он был и вроде прилично, по-городскому одет, но не-то слегка пьян, не-то обижен – что-то было в нем ненадежное. Булгаковского Коровьева я почему-то вспомнил. Но других вариантов не было, а этот сам предложил проводить на нужную дорогу и резво замелькал впереди своим кривым задним колесом. Пока напрямую, минуя улицы, пересекали город, а потом катили по кривым пешеходным тропинкам через парк – все это выглядело еще достаточно естественно, но когда, выбравшись, наконец, откуда то сбоку на нормальную, на мой взгляд вполне нам подходящую асфальтовую дорогу, мы не поехали по ней, а пересекли ее и снова углубились в лес по посыпанной гравием тропе, сомнения мои усилились всерьез. Уж не решил ли абориген пошутить над приезжими туристами в стиле Ивана Сусанина?

Тропа перешла в узкую, в одну полосу, посыпанную крупным бутовым гравием дорогу, петляющую вверх-вниз по глухому лесу от одной усадьбы к другой. Сильно трясло на крутых спусках, дорога без конца ветвилась, никаких указателей, разумеется, не было, видимо, чужие здесь не ездят, и нам приходилось выбирать развилки наугад – проводник наш оставил нас сразу же за асфальтом.

На одной из последних лесных развилок мы с Ринатом стояли и гадали, в какую гору лучше подниматься: направо или налево, и совсем уже решили, что, видимо, все же налево, когда появились наконец сзади Сережа с мальчишками, отставшими, чтобы спросить дорогу в усадьбе перед развилкой, и подтвердили нашу правоту. Двинулись уже влево и тут услышали сзади крик: от усадьбы (не видной за поворотом) по дороге, по крупному угловатому гравию босиком бежала девочка лет двенадцати и махала нам призывно рукой. Оказывается, она ошиблась, и путникам удобней будет проехать по правой дороге (хотя, в конечном счете, обе выходят на один и тот же асфальт). Спасибо, милая, не пропадем мы, если нас хранят такие заботы!

Выбрались в конце концов на асфальт, на местную узкую и гладкую дорогу и с облегчением принялись наверстывать потерянное в лесу время. Да потерянное ли? Сами-то мы может быть и не залезли бы в такие дебри, не увидели бы эти лесные замки и девочку, легко бегущую босиком по острым камням.

Было уже за восемь вечера, когда въехали в городок (Skanes Fagerhult), название которого даже не посмотрели, хотя и покрутились около торгового центра в поисках, где бы набрать воды на ужин. Ничего не нашли и покатили дальше, надеясь, что вышли на надежную дорогу. Сережа с Федей, как всегда, впереди, Матвей и мы с Ринатом сзади. Однако сразу за городком обнаружилась круговая развязка, поперек пошел спидвей Е4, но и в нашем направлении дорога оказалась подозрительно просторной и многополосной, и из первой же обогнавшей нас машины нам посигналили и показали жестами, что велосипедистам здесь не место. Я занервничал и сбавил ход, Ринат стал говорить, что лучше нам правил не нарушать, и когда из второй машины нам снова загудели и замахали руками, мы повернули назад. Решение это было, конечно, сомнительное и очень для меня неприятное. Я знал, что Сереже тяжело будет возвращаться, а я и без того уже обидел его сегодня. И он был прав, конечно, говоря, что дорога широкая и практически пустая, и ехать по ней совершенно не опасно. Но уж очень я не люблю нарушать правила в чужом доме, да и Ринат меня решительно поддержал.

И опять в нас вцепилось проклятие этого дня. Вернувшись в городок, долго не могли найти выхода из этих тихих дачных улочек, куда ни поедем, везде тупик. Я шарахался из переулка в переулок, не оглядываясь назад, все ехали за мной молча, Сережа последним. Наконец, одна из улочек перетекла в широкую асфальтовую велодорожку и сначала вдоль основной дороги, а потом по прямой просеке сквозь заболоченный лес побежала на юг, в нужном нам направлении. Солнце уже село, на узкой просеке было сумрачно и сыро, асфальт сменился гравием, ехать было холодно и тряско. Пора было вставать на ночевку, но места вокруг не располагали к стоянке, с одной стороны сразу за кустами – дренажная канава, с другой – бугры да кочки. Ко всему прочему у нас не было питьевой воды.

Просека вывела на широкую поляну с одинокой усадьбой. К нашему счастью, перед домом что-то делала пожилая женщина, ребята ушли с ней в дом и там налили из крана воду во все наши бутылки.

Уже совсем в сумерках свернули с просеки на лесную дорогу, пересекли низкую луговину, я долго и бестолково лазил в поисках удобного места по заросшей старым ельником крутой гриве и в конце концов, уже отчаявшись найти, что хотелось, остановился на уютной травянистой полянке среди молодого сосняка. И опять как-то все без энтузиазма приняли это место, хотя было уже совсем темно, и выбирать было уже не из чего. Быстро распаковали вещи, потирая то лбы, то затылки стали ставить палатку, дежурный Матвей скрючился в траве у закипающего котелка головой ниже всех, и он уже отбивался двумя руками. Увы, на этой симпатичной полянке жила самая мелкая и свирепая мошка – мокрец, и у нее тоже было время ужина. И опять это был мой выбор, мой прокол. Через пять минут все были уже в штормовках и брюках, и энергично танцевали по сочной траве полянки, перебегая с места на место от невидимого во тьме облака паразитов, один только Матвей никуда не мог уйти от кипящего котелка.

Ужинали уже в полной темноте. Ринат сказал, что внизу, на открытом месте мошки вроде бы меньше. С миской в одной руке и ложкой в другой я спустился по нашей дорожке на асфальт. Действительно, там казалось спокойней. Было тепло и тихо, со звездного неба слабо сиял узкий серп месяца, темной массой чернел лес, откуда-то не очень издалека, с той стороны дороги, куда мы не поехали, доносилась чуть слышная музыка. Потом оттуда послышался приближающийся шум мотора, свет фар зашарил по дороге. Я повернулся к свету спиной, чтобы не слепило глаза, и продолжал тихонько идти, держа миску на уровне груди и не спеша загребая ложкой теплые рожки с кусочками сосисок. Я бы тоже, наверное, удивился, увидев в свете фар на лесной дороге такую картинку, тем более, что усадьбы там разбросаны по лесу не густо, и соседи, наверно, знают друг дружку в большой округе. Однако вежливость, видимо, не позволила водителю остановиться совсем, и он как-то нерешительно проехал дальше, пересек луговину и скрылся в лесу, но потом любопытство (или настороженность) пересилили, и через пару минут я снова увидел его фары, вежливо переключенные на ближний свет. Я не стал испытывать его терпение, и когда он притормозил около меня, двинулся ему навстречу. “Good night!” – “Good night.” “We have set our tents near for one night. But very severe insects!” – “Yes, well!” Он кивнул и не спеша покатил дальше, домой. А я остался один под луной доедать свои рожки.



К проливу Эресунн


Утром Сережа вылез из палатки мрачнее тучи, и гром внутри этой тучи погромыхивал не на шутку. Оказалось, что я сделал еще один прокол в этот несчастный вечер. Завалившись спать за плотную сетку нашей финской палатки, я не поинтересовался, не нужна ли помощь товарищам. А она была нужна – крупная сетка их палатки не держала мокреца, и легко себе представить, что это была за ночь. Матвей был вялый и какой-то отрешенный, молча взялся варить кашу, терпеливо отмахиваясь от грызущей мошки. Собрались поневоле быстро и с облегчением покинули это обманчиво уютное место. Впереди нас ждал пролив Эресунн. Совершенно не помню, как выбрались мы из нашего болота и приехали в вытянутый вдоль большой дороги город Эркельюнга (;rkelljunga). Обычный двухэтажный городок, на центральной торговой улице меняли асфальт, кучи гравия, пыль, зной, местами нужно объезжать по тротуарам. Свернули с магистрали в сторону, на подъем, постояли в тенечке у сквера, пока Ринат пополнял свои запасы в аптеке – хорошо, когда в группе есть человек, добровольно взявший на себя это необходимое дело.

И дальше добрых полчаса пытались найти выезд из города на малую дорогу в сторону Хельсингборга. Солнце палит, время идет, редкие прохожие пожимают плечами. Остановившаяся у торгового центра женщина, непонимающе поводив пальцем по нашей карте, пошла через горячий асфальт двора в дальний ангар звать мужа. Пришли вместе, муж повертел нашу карту в руках, посмотрел по сторонам, как бы оценивая место, а потом выдал свежую мысль: что дорога эта, которую мы ищем, параллельная большой основной, может быть и есть, но как ее найти, он не знает, и мало кто сможет нам в этом помочь, но вот тут рядом идет вполне подходящая для нас дорога №114, правда, в другой город, в Энгельхольм (Angelholm), однако это тоже на берегу, и от него гораздо легче добраться до Хельсингборга. Второй раз за три дня дали нам шведы урок гибкости в выборе дороги – пора бы усвоить.

И действительно, все получилось прекрасно. Выезд на дорогу оказался совсем близко, и что главное – ясный и удобный, а дальше это был вообще прощальный подарок, а не дорога, персональный подарок лично нам, потому что встречных машин я не помню вообще, хотя обгоняющих несколько штук за те два часа, что мы ехали до Энгельхольма, все же было. Дорога широкая, гладкая, на вид совершенно новенькая, среди ухоженного соснового леса, съезды перегорожены шлагбаумами (одну цепь – загородку мы нечаянно оторвали, съехав с горячего асфальта в тенек перекусить вчера еще купленными яблоками – крупными и сочными, такими аппетитными в этот знойный день). А перед Энгельхольмом нас предупредительно встретила комфортная велодорожка и привела бы, наверно, на пляж, если бы мы не запутались в каких-то школьных дворах и стадионах уже недалеко от спуска к зеленой зоне, отделяющей город от берега залива.

И опять, теперь уже не понять, почему, но, видимо закономерно, раз не в первый раз – обедать остановились не доехав двух километров до моря, но на этот раз по крайней мере хоть в приятном месте – на набережной вяло текущей речки, на лавочке, совсем такой, какие были в нашем Ленинском садике в далекие времена моей юности, в полупрозрачной тени старых деревьев. С воды сразу снялась сладкая парочка: серая уточка и блестящий разноцветными перьями селезень, приземлились рядом с нами и потребовали угощения. Что ж, у нас Матвей, и сам в охотку едок не слабый и очень расторопный, всегда был готов поделиться с братьями меньшими, так что их просящие взгляды втуне не пропали. И еще тем оказалось удобно место, что прямо позади нас на горке обнаружился супермаркет, и когда трех пакетов молока оказалось мало, мальчишки в один момент сбегали еще за двумя, прихватив уж заодно и по мороженному. Жаркий, очень жаркий был этот наш последний день в северной стране Швеции. Пообедав, вытащили с натугой свои груженые машины по лесенке на мостик через речку и покатили по его деревянному настилу в общем потоке велосипедистов в сторону моря. Был будний день, вторник, залитый горячим солнцем город был безлюден, зато здесь, в зеленой зоне, множество веселых, легко или вовсе символически одетых людей шло и ехало на велосипедах навстречу морскому бризу, и мы тоже ехали вместе с ними, и нам передавалось их праздничное настроение. И на берегу все оказалось в самом лучшем виде: среди карликовых сосен на заднем склоне дюны можно было поставить наши велосипеды, связав их замком (а мой и так никого не соблазнит!), а на пляже полно свободного места и совсем рядом длинная лавка из вкопанных в песок обрезков деревянных брусьев. Что за прелесть был этот пляж! Чистый песок, море не слишком далеко, и до глубины от прибрежной линии может быть метров тридцать, дойти не утомительно, и вода в меру теплая, градуса 22 –23°С, не очень соленая, ласковая, нет в ней жесткости, как в зеленом Бискайском заливе, хочется не резвиться и кричать, как там в прибойном вале, а не двигаясь висеть над переливающимся бликами песчаным дном, тихо растворяясь в мягкой прохладе. И на берегу, у склона дюны, примостив измученный зад на жестком деревянном торце, можно было погрузить все тело в этот божественный прохладный бриз, в эти ласковые солнечные лучи, еще недавно так безжалостно палившие открытую кожу на асфальте, закрыть глаза и потерять счет времени.

Сейчас мне совершенно не понятно, зачем мы не остались там хотя бы до утра. Все там было: и пресная вода, и место для ночлега, и магазин поблизости. Но у дороги – своя логика. И тот же Сережа, который утром, после ночи в компании с мокрецом грозно обещал, что дальше обеда мы сегодня не поедем и что все остальное только после того, как мы встанем в нормальном (а не как некоторые выбирают!) месте, тот же Сережа первым посмотрел на часы и пошел последний раз окунуться да и смывать соль под холодным душем.

Долго и бестолково выбирались из города на дорогу к Хельсингборгу, в результате попали на хорошую, но не туда. Сделали скидку влево километра на три, благо, дорог у шведов множество, и там нас ждала прекрасная велодорожка, местами бегущая прямо через поля параллельно основной дороге, местами вдруг круто огибающая по задам строения и фермы. На узкой дорожке скорость ощущается значительно острей, чем на дороге, летим навстречу заходящему солнцу, мелькают мимо столбы, дома, люди у домов – их все больше по мере приближения к городу. На въезде в город зацепились за пару местных туристов на велосипедах вроде нас, прошли с ними, не сбавляя хода, несколько развилок, но уже в зеленой зоне Хельсингборга они в нерешительности остановились. Выяснилось, что города они тоже не знают, и мы с полчаса самостоятельно плутали по сосновым аллеям от одних застроек к другим, прежде чем выбрались снова на комфортную велодорожку, по которой уже нигде не останавливаясь, на хорошей скорости, то по паркам, то внутри жилых кварталов, вдоль промышленных зданий, через веер железнодорожных путей, по узенькому мосту через речку и по парковой дорожке круто наверх и дальше на большую улицу в общий поток транспорта, наконец, длинным спуском вниз, на набережную выкатили к морскому вокзалу. Улица вдоль набережной трех-пяти этажная, против вокзала небольшой замок реставрируется, угловая башня забинтована вокруг завешанными пленкой лесами. Многолюдно, шумно, тепло. Закатное солнце еще довольно сильно печет, хочется спрятаться в тень. На площади перед вокзалом полно праздно гуляющих людей, в стеклянном вестибюле самодеятельная фольклорная группа для себя и для всех желающих дает концерт. Зрители подходят, слушают, некоторые подпевают и пританцовывают – никакого ажиотажа.

Паром в Данию ходит каждые 20 минут, за всех пятерых вместе с велосипедами взяли 12 евро. Билеты прямо в проходной при въезде на причал. Паромы не тратят времени даже на разворот: к Швеции пристают одним концом, к Дании – другим, у них оба конца – нос (или корма), а внутри они – сквозные.

Долгого прощания с Швецией не получилось. Едва успели бросить с кормы на быстро удаляющийся, так толком и не увиденный Хельсингборг (город Королей), несколько грустных, теперь уже свободных от всякой корысти взглядов – прости милая Швеция, что все получилось как всегда впопыхах, но жизнь еще не кончена, и мы еще может быть вернемся… Не успел прочувствовать, что плывем мы по тому самому из географии седьмого класса проливу Эресунн, как уже надо было бежать на нос и смотреть на датский берег, не видно ли подходящего места для ночевки.



Дания


Мы выкатили на датскую землю уже в одиннадцатом часу вечера, длинные северные сумерки были еще светлы (на самом деле, Хельсингер всего на один градус севернее Москвы и родной Казани). Огибая портовые строения, через подъездные пути, мимо вокзала, через жилые кварталы выбрались снова к берегу. Язык не поворачивается назвать это набережной, потому что с одной стороны узкого асфальта были невысокие, уютно светящиеся окнами дома, а с другой – полоска деревьев и дальше метров двести дикого, бугристого, заросшего редкой жесткой травой песчаного берега, плавно переходящего в серую воду пролива. У самого края песка Матвей обнаружил комфортабельный общественный туалет – вода на ужин и завтрак.

Палатку поставили в посадках, в 20 метрах от светящихся окон, очистив затоптанную лужайку от пивной тары. В темноте уже прогулялись по берегу. Было тихо, на низком небе слабо светили звезды, невдалеке молодые аборигены жгли костер, кричали и веселились. Совсем близко напротив, теперь уже окончательно отделенная от нас поверхностью воды, мерцала многочисленными огнями Швеция. Так радовались, когда увидели, что до моря осталось всего 170 километров. Вот теперь не осталось нисколько. Мы победили. И грустно, что это произошло так быстро. Не успеваешь придти в равновесие с новой страной, все так бегом, что выскакиваешь назад сухой из этого океана впечатлений, не успев не только пропитаться, а даже вздохнуть толком ароматом чужой земли. И вот она уже снова на другом берегу. Но разве успеваешь надышаться жизнью, молодостью, женской лаской?

Следующий день начали, разумеется с замка Кронборг (Kronborg), шекспировского Эльсинора. Эльсинор – это русское прочтение датского Хельсингёр (Helsing;r) через английское написание Elsinor. Англичане не хуже нас коверкают чужие названия, чего стоят Munich вместо немецкого Munchen’а или Copenhagen вместо Cobenhavn.

В своих созданиях мы копируем природу, в частности память компьютера устроена, конечно во многом, как и человеческая память, но когда в компьютере записываешь файл с тем же названием «Эльсинор», что уже было раньше, то командер, после вежливого предупреждения беспечного юзера все же затрет старую информацию, не то чтобы так уж сразу ее выбросив, но, по крайней мере, не включая ее больше в круг своего внимания. Иное дело – наша память. Под одним названием могут жить сколько угодно разных параллельных миров, наслаиваясь друг на друга, как цвета в Photoshop’е, и создавая свои уникальные образы мира.

В тот день мы с внуком смотрели на одни и те же стены и башни, но в моей памяти уже было несколько файлов с именем «Эльсинор» и расширением txt и jpg. Я помню рассказы старшего коллеги в те времена, когда только приоткрылся железный занавес и избранные (и тщательно проверенные) счастливчики совершали первые круизы вокруг Европы. В Дании посещали только Копенгаген, на замок смотрели с палубы своего судна. (Меня тогда поразил не сам замок, а то, как о нем рассказывал мой шеф: обладающий смелостью мышления, находчивостью и фантазией в математике, здесь он беспомощно копировал казенный текст путеводителя). Под тем же именем в моей памяти можно найти Гамлета-Смоктуновского и Гамлета-Высоцкого с вводными стихами Пастернака, Шекспира во всех видах – читанного, виденного, слышанного. И вот теперь, не стирая, не заменяя файл, а поверх старых записей в ту же область памяти ложился не поэтизированный, натуральный образ замка, где датский король 300 лет занимался рэкетом – брал со всех иностранных судов деньги за проход пролива, присвоив таким образом право на землю, вернее на воду, которые принадлежат всем и никому в отдельности.

Замок как замок: высокие, не по-французски тонкие остроконечные башни, мощные кирпичные стены, рвы с водой под ними, а сверху смотрящие в море на далекие паруса яхт тяжелые пушки. И все же есть в нем что-то характерное, неуловимо оригинальное, несомненная принадлежность Датскому королевству, что-то общее с тем образом, который, как это ни удивительно, остался жить в памяти сам по себе, вовсе не собираясь быть поправленным в тех местах, где он не соответствовал каменной реальности.

В самом просторном и комфортабельном верхнем (третьем) этаже замка – морской музей, много прекрасно выполненных моделей судов всех времен, есть зал – капитанская рубка, и зал – пароходная кочегарка с фигурами кочегаров. Все говорит о том, что Дания испокон веков была и поныне остается Великой морской державой.

Там же зал Гамлета, где на постере честно разъясняется, что на самом деле к этой истории замок никакого отношения не имеет. Шекспир просто использовал подходящий образ. Тем не менее, вот уже многие годы все крупнейшие театральные режиссеры, ставящие Гамлета, считают за честь показать свою версию здесь, в этих стенах, так похожих на то, что описано Шекспиром. Действительно, лучшую декорацию трудно вообразить: просторные комнаты с зарешеченными полуарочными окнами, из которых видны травянистый вал, нацеленные в море пушки и недалекий шведский берег на горизонте.

Посещением Эльсинора культурная программа была в основном исчерпана. Следующим пунктом был обмен денег. Датские кроны оказались немного дороже шведских, в том же Forex’е за один евро дают 7.38 датских крон (30 евро обменяли на 201 крону). А цены в магазинах в кронах даже выше, чем в Швеции, так что продукты в этом сказочном королевстве, если пересчитать в евро или тем более в рубли, стоят очень дорого. Четыре евро стоил литровый пакет столового вина, за небольшой “багет” в булочной пришлось заплатить больше двух евро! Зато очень хорошо с картами. В туристском информационном центре множество всяких полезных материалов: карт, схем, прекрасно изданных путеводителей по районам страны – все бесплатно. Взяли двухкилометровый атлас всей страны с планами городов и информационным текстом, тридцатистраничное руководство для вело-туристов с подробными схемами и картами, просто трехкилометровую карту, планы Копенгагена в нескольких видах. И не нужно нам было столько – жадность обуяла.

И обменный пункт, и туристский центр – на маленькой площади у вокзала, в двухстах метрах от Эльсинора. И тут же, на площади – ярмарка цветов. Цветы в горшках улочками и переулками густо построены по всей площади. День был немного приглушенный тонкой облачной дымкой, и цветы, казалось, тоже были мягких, нежных расцветок – целая площадь всех цветов! Даже говорить с продавцами здесь хотелось вполголоса добрыми, нежными словами.

Сделали небольшой круг по городу, все же первый датский город. Город как город: в ста метрах от центра начинаются скучные улицы из двух-трех этажных домов, гладкий асфальт, редкие магазинчики. А еще дальше стеклянные ангары автомобильных продавцов, глухие стены предприятий и складов. Отоварились в местном супермаркете – маленьком и очень дорогом – и вперед, в Копенгаген.



Копенгаген


От Хельсингёра до Копенгагена около пятидесяти километров, но можно назвать и любое другое число меньше этого, потому что постройки нигде не прерываются, и маленький Хельсингёр, в каком-то месте истончаясь, но не прерываясь, перерастает в большой Копенгаген. Мы ехали все время по берегу моря, рассеяно светило солнце, теплый ветер дул в спину, довольно узкая и явно не новая, не то, что в Швеции, но достаточно комфортная дорога виляла вправо-влево, повторяя очертания береговой линии, машин было мало, зато довольно много велосипедистов. Это была та самая дорога, о которой я мечтал, добираясь до французского побережья: тихая, с малым движением, справа двухэтажные дома, базы отдыха, парки, а весь левый обзор – синее море с белым прибоем вблизи и наклоненными ветром парусами яхт вдали. Мы катили легко и быстро (все умчались вперед, а я один – быстро – сзади), на кромке берега мелькали причалы яхт клубов, пляжи с отдыхающими, кафе и ресторанчики у воды, но дальше, поверх этого мелькания – неизменная и спокойная морская даль, симбиоз легкого, без усилия движения, почти полета над бесконечной морской голубизной и покоя. Отдохновение души.

Только вот заблудился я все-таки в одном месте, не найдя, где отвернуть от берега, пообижался немного, стоя у непонятного указателя на развилке у яхт клуба. Молодые вокруг ходят веселые, уверенные в себе, жуют на ходу, смеются, а я один, брошенный, не знаю, куда ехать. Постоял, погрустил, да и поехал. Как выяснилось – удачно, за поворотом меня ждали.

В центре города оказались неожиданно. Петляли по каким-то пригородам все время по велодорожке, по парковым аллеям, довольно крутые подъемы и спуски среди деревьев и кустарника, и вдруг оказались на большой улице недалеко от одного из цепочки озер, отгораживающих старую приморскую часть города от материковой.

Понравилась нам езда на велосипеде по датской столице. Столько велосипедов на улице я, пожалуй, не видел нигде, и такой хорошей организации их движения – тоже. Велодорожки есть везде и они такие же широкие, как и полосы для машин. На них свои светофоры, согласованные с теми, что для автотранспорта, у велосипедов свое время для поворотов и разъездов с другим транспортом. Все едут быстро, на красный свет моментально выстраивается колонна ожидающих, которая тут же исчезает, как только включается зеленый. И каких только вело машин там нет: тандемы и веломобили - редко, а вот велорикши и грузовые вело с багажной площадкой за передним колесом, детские колясочки с яркими флажками на длинной спице, прицепленные сзади к взрослому велосипеду – этого сколько угодно. Многие возят детей на сиденье, укрепленном на багажнике. На Сережу большое впечатление произвела женщина, ехавшая впереди на разболтанном «дамском» велосипеде. Не обращая внимания, что сидящий сзади ребенок склонился вбок за чем-то интересным на дороге, чуть не вываливаясь из своего сиденья, она рискованно лавировала между соседними вело, держась за руль одной рукой, потому что другая была занята телефоном. Говорят, что в Дании на вело ездят не меньше, чем на машинах. В Копенгагене в это легко поверить.

В Копенгагене мы в первый раз ночевали в палатке в центре города. Я всегда с завистью смотрел на юных немцев или французов, которые свободно могут расположиться на пикник на лужайке у какого-нибудь памятника в самом людном месте. Мне казалось, что эта свобода, как родной язык дается даром, естественно, как следствие жизни в этой среде. Позже я понял, что все не так просто, что эта их независимость от окружающих – в значительной мере бравада, и тоже требует напряжения. Но мне-то она не давалась вовсе. Семь раз уже ездил я по Европе, множество раз оказывался вечером, а бывало и ночью, в городе и каждый раз, обычно уже очень уставший, выезжал за город, чтобы поставить палатку в лесу или в поле. Вот и в этот раз мы оказались в центре миллионного Копенгагена уже в восьмом часу вечера, позади был нелегкий день и уезжать из города, в который полдня ехали и наконец приехали, было как-то нелогично. Мысль сформулировал Сережа: а давайте встанем где-нибудь в парке. Поехали по паркам. Какие-то они там все слишком парадные и открытые. Для нормальной ночевки нам был необходим туалет с водяным краном и более-менее закрытая лужайка для палатки, однако с туалетами в парках оказалось скудновато. О чем, спрашивается, думают приехавшие из дальней страны туристы, глядя, как на футбольном поле парни гоняют мяч, а дальше подростки играют в бадминтон и бегают по дорожкам пожилые люди с лыжными палками. А думают они о том, как же все эти люди обходятся без туалета при таких жидких кустиках вокруг. Туалет в конце концов обнаружился в самом углу следующего зеленого участка, у детской площадки с большим обезьянником, на который наши мальчишки не замедлили залезть. Очень удачно успели запастись водой перед самыми восемью часами, когда он был закрыт – до восьми утра. Выбрали и место, не очень, конечно, удобное и кустики жидковаты, но уж ехать за город никто не собирался. Решили поставить палатку, когда стемнеет, а пока с комфортом расположились поблизости на лавках за широким деревянным столом. Разложили на всеобще обозрение свое убогое хозяйство, Матвей замучил насмерть свою газовую зажигалку, пытаясь зажечь огонь в стоявшем рядом на железных ногах мангале, и устроил-таки костерок в конце концов, струйка дыма поплыла в темнеющем воздухе над поляной. Первый раз за всю дорогу у нас было куплено к ужину вино, так что у других столов в разных концах поляны пикник уже кончался, и народ понемножку расходился, а у нас с наступлением сумерек он только начался.

Первая ночь в парке прошла спокойно, никто нас не потревожил, было только непривычно шумно. И утром, чуть рассвело захрустели мимо по гравию шаги местных физкультурников, в основном бабушек, опирающихся на бегу на лыжные палки. Так что не было еще и восьми утра, а мы уже поднялись, быстро свернули палатки, переехали завтракать за “свой” стол. Завтрак получился жидковат: картофельное пюре на воде и по кусочку колбасы – казанские запасы кончились, а здесь продукты такие дорогие, что пока сыт, рука не поднимается брать – надо скорее перебираться в благословенную Германию. Проснулись на солнце, пока завтракали небо затянуло, но без дождя, температура +21°С, идеальная погода для езды.

Собравшись, поехали осматривать город, благо, недалеко было ехать: по набережным все тех же вытянутых лентой четырехугольных озер, по широким велодорожкам в густом потоке велосипедистов приехали на площадь перед парком развлечений Tivoli. Там туристский информационный центр, пункт обмена валюты и там, видимо, начало многих экскурсионных маршрутов. Подъезжают автобусы, в информационном центре - толкучка, пары и группы, обвешанные фото и кинотехникой, деловито совещаясь на разных языках, заходят, толкутся у витрин, покупают карты, открытки, буклеты. Консультирует пожилой господин в атласном котелке и старинной крылатке. У нас уже было достаточно карт из Хельсингёра, но бесплатно – как не взять еще один подробный план города. В Tivoli детей не повели, несмотря на роскошную рекламу, а двинулись в сторону королевского дворца – не так уж часто бываем в настоящих королевствах, и скоро догнали небольшую колонну идущих по проезжей части по трое в ряд королевских гвардейцев в высоких меховых шапках и мундирах с блестящими пуговицами, перепоясанных через плечи крест-накрест белыми ремнями. Сзади их сопровождает офицер вполне заурядного вида, вроде нашего милиционера в летней форме, и от этого мальчишки в мундирах выглядят еще более театрально. Ни зевак вокруг, ни бегущих сзади детей, тротуары, как обычно, почти безлюдны. Только уже на самой выложенной брусчаткой площади перед королевским дворцом на смену караула собирается жиденькая толпа туристов, наполовину детей, так что мы там были очень уместны. Гвардейцы стоят у своих будок с очень серьезными лицами, но не возражают, когда туристы фотографируются рядом с ними и даже берут их под руку. Все очень камерно: небольшая площадь, двух-трех этажные дворцовые здания, позеленевшая от времени конная фигура на постаменте посередине, все вполне в духе Андерсеновских сказок. И знаменитая Русалочка на набережной, маленькая, на камне, положенном поверх нескольких таких же местных, не очень крупных камней, если бы не слава, так далеко не каждый проходящий, а тем более - проезжий, заметил бы. Но слава! Это, можно сказать, символ Копенгагена, и вот туристы идут толпами, очередь, чтобы сфотографироваться рядом с ней. Ринат даже пленку поменял в фотоаппарате -  на старой-то  были последние кадры – а вдруг не получатся! Прибежал Федя: нет ли у кого железных рублей, тут рядом группа из Питера публику развлекает, так им бы в шапку родными деньгами! Действительно, в метрах 50 от символа города развлекало публику наше трио: приятной внешности женщина с обычной балалайкой и коротко стриженый мужчина с балалайкой двухметрового размера, на которой он играл стоя, оба уже под сорок, а третьим – молодой парень в шортах и шлепанцах с аккордеоном.

Объехали вокруг старинную крепость – всё несомненно старое, бронза везде позеленела, каналы заросли ряской, зато цветы в парке свежие и яркие. Время было уже обеденное, продуктов у нас практически не оставалось, желудок требовал кардинальных решений. Собственно, вариантов было немного: пообедать в соседнем ресторанчике было нам не по карману, найти достаточно дешевый магазин в центре – мало шансов. Так что наш ресурс на культурную программу кончился, пора было снова на дорогу, в наш привычный дорожный быт. Пора на выезд.

Лидером в тот день был я. Сколько уже перевидал я этих городов, в стольких и плутал, так и не научился быстро ориентироваться на улицах на ходу, хотя Копенгаген не так уж и сложно устроен. Это, конечно, не Нью-Йорк, расчерченный по линейке, но и не безумная Москва, город вытянут вдоль берега пролива, старый центр отгорожен от материка четырехкилометровой цепочкой озер – ориентиров достаточно. Нам надо было выехать на юг, на второстепенную дорогу, идущую вдоль побережья параллельно главной, скоростной, и, конечно, все указатели были на этот моторвей. Но я ухитрился заплутаться еще в городе. Мы оказались в каком-то промышленном районе, проскочили развязку с множеством железнодорожных путей, вылетели на мост, переехали через пролив и закружились по велодорожкам в совершенно безлюдной местности среди поросших редкой травой пустырей. на его берегах старались спрятаться поглубже на материк. Старая часть Копенгагена, как и большинство портовых городов, построена не на морском берегу, а на проливе, а остров, закрывающий ее от моря, так и пустует в большей части не застроенный. Было ясно, что зарулили мы не туда, но куда ехать – непонятно. Наконец, встретили девушку на велосипеде, из разговора с которой выяснилось, что проще всего вернуться назад чуть ли не в старый центр и начать все заново. Единственное утешение было то, что поневоле посмотрели изнанку красивой датской столицы – она такая же неприглядная, как в любом промышленном центре. А времечко уже и за 2 часа перевалило, и мальчишки наши погрустнели. Наконец, путем опроса местного населения нашли большой продовольственный магазин на одном из окраинных проспектов, по виду очень напоминающих Питер (в Копенгагене часто вспоминается Питерские – родство несомненное). С большим аппетитом пообедали в действительно квадратном, парадном, малолюдном в дневной час сквере. И с новыми силами – на выход, искать нашу дорогу.



По островам


Дорога наша на самом деле оказалась просто идущей вблизи морского берега пригородной улицей: кварталы двухэтажных домов, особняки, магазины, кинотеатры, парки. Довольно узкая проезжая часть, зато широкая велодорожка. Не доезжая города Кёге (K;ge) по тропке через лесную полосу выехали на берег бухты Кёге (K;ge bugt), на галечный пляж. Серое море, белесое небо в дымке, тишина. Молодые полезли купаться, остальные смаковали минуты отдыха, сидя на берегу и закусывая дежурной шоколадкой.

Только за Кёге дорога вышла в поля и пошла на юг прямая и гладкая по плоской земле от поселка к поселку. Ехали довольно быстро, монотонно, почти без остановок. Только в одном месте пришлось остановиться у забора – у Сережи спустила шина (не в первый раз она его беспокоила в этом походе). Встали на ночевку после захода солнца, свернув с дороги в один из не частых здесь небольших лесных массивов, недалеко от придорожного кафе – девушки налили нам воды на ужин. Лес был старый, просторный, вся земля густо засыпана крупными сухими листьями.

На другое утро поднялись в седьмом часу – Сережа сказал, что из белых ночей выехали, вечереть будет раньше, значит раньше надо и по утрам вставать. Раньше вставать – это не для меня, недоспанный час будет у меня весь день висеть тяжелым камнем на шее. Утром первый раз за наш маршрут пошел дождь, Федя с энтузиазмом облачился в свой специальный велосипедный плащ, но тут брызгать сверху перестало, и плащ пришлось снова спрятать в сумку. Вышло солнышко, зато поднялся и постепенно усилился встречный ветер. Земля местами совсем плоская, местами очень пологие невысокие холмы. Поля (овес, ячмень), изредка фермы. Прямо у дороги раскидистые черешни, ягоды крупные, сладкие, весь асфальт вокруг в пятнах. А рядом с черешнями что то знакомое, широколистное, раскидистое дерево. Ба! Да это – грецкий орех! Вот Вам и северная страна Дания!

Обедать остановились в типичном придорожном, так сказать, «культурном центре» - небольшой автостоянке на краю дороги. В плотном окружении кустарника (отчасти это увешанные ягодами вишни) большие деревянные столы с лавками при них, все под открытым небом, рядом просторный комфортабельный туалет, только что горячей воды и душа нет, а бумага и даже бумажные полотенца – пожалуйста, все, разумеется, бесплатно. Солнце вяло припекало сквозь дымку, ветер сбивал пустые коробки на столе, Федя принес полную горсть сладкой вишни. За соседние столики приезжали и уезжали местные путешественники. Недолго и мы нежились, через час снова навстречу ветру.

Часам к четырем уже докатили до пролива между островами Зеланд (S;lland) и Фальстер (Falster). Перекусили шоколадкой, сидя на выщербленных бревнах старой причальной стенки. Поговорили на тему, что все в этой Дании как-то постарее и победнее, чем в Швеции или на материке. И машины на улицах дешевые и в большинстве не новые, а ездят многие на велосипедах, тогда как во Франции в соседний магазин непременно на Рено или Ситроене. И постройки какие-то серые, все цветовые тона приглушенные, и в магазинах все бешено дорого. В тон разговору за причалом вдоль берега тянулись какие-то убогие сараи, многочисленные лодки, болтающиеся у берега на буйках, вид имели рабочий, не похожи были на роскошные яхты городских причалов Стокгольма или Ла-Рошели.

Через пролив переезжали по шести километровому мосту по прекрасной двухметровой ширины велодорожке вдоль высоких железных перил, крашенных явно не вчера белой масляной краской. На всех шести километрах ни души кроме нас. Прекрасный вид на низкие зеленые острова, на голубое море, на белые паруса яхт далеко внизу. И таких мостов между этими островами – два, причем второй, наверно, новей и лучше, поскольку он на скоростной дороге.

Второй остров вроде бы немного более холмистый, сплошные поля, изредка фермы, ветряки на горизонте. Грозовые тучи заклубились в разных концах просторного неба еще до обеда, временами подходили совсем близко, но нас долго миловали, а потом все же пару раз побрызгали недолгим теплым дождем.

С острова Фальстер переехали на остров Лоланд (Loland) по мосту поменьше первого.

После второго моста на однообразной дороге нашу фантазию долго разжигал указатель с экзотическим названием Марибо. Что-то в нем слышалось от пальм и попугаев. Городишко оказался, правда, вполне заурядный, и все же спасибо ему, развлек, а после него уж совсем немного осталось до парома, меньше двадцати километров. Однако и сил осталось совсем мало. Через просторное, километров на семь-восемь плоское поле с одинокой, издалека видной развязкой на спидвее, с лениво машущими по всему горизонту трехрукими ветряками против встречного ветра крутили-крутили, да и легли на траву отдыхать, у всех силы кончились. Тут вроде дождик опять забрызгал из набежавшей тучи, одели плащи, но ветер тучу угнал в сторону, можно снова ехать.

По плану нам бы и не надо было больше упираться в этот день. Разумней было переночевать на датской стороне, а утром уж начать с переезда в Германию. Но трудно остановиться в часе езды от цели, и мы на втором дыхании ерзали по жестким седлам измученными задами, пока не вылетели через маленький и совершенно безлюдный городишко Рёдбихаун (R;dbyhavn) прямо к въезду на паром, Сережа, конечно, первым, так что пока наш казначей Ринат копался в общественном кошельке, доставая оставшиеся кроны, Сережа уже заплатил за наш проезд своими евро, благо касса, она же контроль – прямо у дорожки на причал. За все вместе с него взяли двадцать семь с половиной евро. Через десять минут мы уже привычно привязывали к стенке наши велосипеды в шумном и вонючем чреве парома. Наблюдали, как по рельсам загоняют внутрь вагоны электрички. Окидывая прощальным взглядом берега Дании с палубы парома, я насчитал в пределах видимости 46 ветряков.



Германия


Сорок минут идет паром из датского Рёдбихауна в ближайший германский порт Петергартен. На сорок минут в нашем распоряжении роскошные пассажирские палубы, просторные туалеты с горячей водой и зеркалами (можно побриться и помыть голову), кафе и магазинчики с богатейшим выбором дорогих сувениров и выпивки. Истратили оставшиеся кроны, как настоящие европейцы за столиком пили сок и наслаждались прекрасными персиками. Оглянуться не успели, и вот уже выкатились на благословенную землю Германии, остров Фемарн (Fehmarn).

И снова, как и в Дании, мы оказались на незнакомом берегу вечером, не имея никакого плана устройства на ночь. Я, конечно, осмотрел берега с высокой палубы парома, вроде бы на запад шли открытые пляжи, но что там позади дюн – издалека не видно. И четырех километровый атлас Германии, с которым столько счастливо пройдено, на этот раз был оставлен дома – тяжелым показался. Поехали наугад, стараясь выбраться к берегу. Сложнее всего в таких случаях выпутаться из портовых перекрестков и развязок. Уже в полутьме, кружа по узеньким улочкам городка, наткнулись на указатель кемпинга. Что же, случай вполне подходящий, помыться и привести себя в порядок перед большим городом. Тем более что погода продолжала хмуриться, и все тот же сильный ветер к ночи стал совсем не ласковым.

Небольшой кемпинг располагался на узкой голой лужайке на самом берегу пролива, сразу за дюной. Мы заплатили по семь евро с человека за то, чтобы поставить наши палатки на жесткой кочковатой луговине рядом с забором, отгораживающим жильцов, рангом выше, и купили по пятьдесят центов штука круглые жетончики с дырочкой, по которым открывается горячая вода в душе. Еще, конечно, большой общественный туалет, где тоже есть горячая вода в кранах, уже бесплатно – вот и весь комфорт. Кому-то может быть покажется мало, но для нас и это был маленький праздник. Чистюля Матвей как исчез первым в этом аквапарке, так и не показывался до самого сна, даже ужин пропустил. Ужин был скудный, все продукты кончились, в Дании цены к заготовкам впрок не располагали. Ветер не унимался, снова забрызгал дождик. Даже в долгожданный душ идти не хотелось, возвращаться потом по холоду с мокрой головой. Сразу залегли спать.

Следующий день был субботой. Мы не зря торопились добраться сюда в субботу, теперь вся Германия была открыта для нас, теперь мы могли купить билет выходного дня за 28 евро один на всю нашу команду и уехать в любой конец страны по железной дороге. Рейс из Берлина в Москву у нас в воскресенье через неделю, и вернуться в Берлин можно по такому же билету. С нами вместе на пароме переправлялась электричка, значит, станция здесь есть. Германия, такая разнообразная и интересная манила множеством соблазнов. Первоначально был, например, план заехать на французскую границу в районе Метца и сделать колечко по горам, зацепив Люксембург. Или в Шварцвальд через Баден-Баден. Но когда в субботу уже после часа дня мы добрались до железнодорожного вокзала (совсем рядом с портом), то выяснилось, что подходящая для нас электричка идет только в пять часов вечера, все были вялые, как весенние мухи, да и какой смысл уезжать куда-то далеко, если здесь тоже интересные места, в которых никто из участников еще ни разу не был, тем более, что я сам давно уже собирался посмотреть на Гамбург. Было решено: едем по железной дороге до Гамбурга и дальше своим ходом до Берлина.

Из Петергартена электричка идет до Любека, там нужно делать пересадку. Когда мы все, наконец, выяснили, нашли кассу-автомат, где можно купить билет выходного дня, разобрались, как это сделать, то оказалось, что до отъезда еще почти четыре часа. За стеклянными стенами вокзала был солнечный (правда, ветреный и даже зябкий) день, незнакомый остров, теплое море в трехстах метрах за дюнами, но никого это не соблазнило на романтическую прогулку. Сережа с Ринатом съездили только в ближайший магазин за продуктами и очень скоро вернулись удовлетворенные: немецкий магазин не обманул ожиданий, был обилен и дешев. А мальчишки вяло бродили по пустынным залам, ели мороженное да развлекались с торговыми автоматами. Я, как и полагается деду, дремал на лавочке и мысленно оправдывался, что все равно нужен был день отдыха, так вот он и получился.

Пока ждали на продувном перроне подхода электрички замерзли, а в вагоне тепло - разомлели. Замелькали за окнами знакомые картины маленьких аккуратных городков. Пересадка прошла очень удачно, с одной стороны перрона на другую, из дверей в двери, пять минут и - снова поехали.



Гамбург

В Гамбург приехали после восьми вечера, высадились на шумном, многолюдном вокзале, вытащили велосипеды наверх, на галерею, остановились в нерешительности. Проблема была все та же, что и каждый вечер: где искать пристанище. Одно дело - на морском берегу в маленьком городке, а здесь в этом гуле возбужденной толпы, парадном блеске многочисленных магазинчиков и кафе я особенно остро ощущал нашу неприкаянность. Я знал по опыту, насколько не просто выбраться из такого человеческого муравейника, да еще на ночь глядя. А у нас еще ни карты, ни плана города. И сосед по вагону, обещавший помочь разобраться с ночлегом, пропал куда-то. Я падаю духом в такой ситуации и мне стоит немалого труда заставить себя что-то делать. И тут опять на высоте был Сережа: -Давайте найдем место где-нибудь в парке, как в Копенгагене, не поедем за город. Я понимал, что всегда надежный вариант с загородной ночевкой здесь может обернуться марш-броском на всю ночь, но и решиться искать тихое место в таком Бедламе, каким мне представлялся этот город из-под стеклянного купола вокзала, мне было трудно, хотя я и осознавал, что это – единственный живой вариант. И я оттягивал решительный момент, отправившись вместе с Сережей искать карту Германии. В первом же газетном бутике был вполне удовлетворительный набор, но продавец послал нас еще в другое крыло вокзала, в специализированный магазин, и там был просто восторг - карты и атласы Германии на любой вкус! Я не удержался и купил новый трехкилометровый атлас дорог всей Германии с иллюстрациями на каждой странице всего за девять евро. И еще пару планов города взяли уже за так.

Первый выезд в город с Северного вокзала был неудачным, попали в какие-то арабские кварталы (это в самом центре!), пришлось вернуться к началу. Сережино лидерство оказалось более удачным, мы выехали на берег большого озера (Aussen-alster) и покатили вдоль его берега сначала по улицам, а потом по дорожкам парка. Солнце уже село, но народу в парке было много: и бегунов, и велосипедистов, и футболистов на полянах, и гребцов на воде, да и просто отдыхающих, прогуливающихся и сидящих на лавочках. Очень оживленное место, остановиться – негде. Ехали мы потихоньку в нерешительности, и уж конец парка виден был, когда нас остановили двое мужчин, пожилой и молодой, вроде как отец с сыном на вечерней прогулке и спросили: - Похоже, вы ищете место для ночевки? – Да! – удивились мы и во все глаза на них уставились – что скажут, хорошее или плохое? А они и говорят: - Тут плохо, слишком шумно, а вы езжайте лучше через дорогу, там еще один парк, поменьше, все обычно там ночуют. Не знаю, кому как, но мне особенно дорог был конец фразы. К условиям я не очень привередлив, а вот к запретам – трусоват, и если все ночуют, то и мы здесь в любом месте – дома. Спасибо, мужики, Вы меня просто осчастливили! На самом деле следующий участок прибрежного парка оказался не намного  малолюдней, но все же и озеро там было поуже и полянки поменьше, и нашлась в конце свободная пара лавок у достаточно плотной купы кустарника, а за ними перед оградой парка крепко топтаная лужайка на две палатки, прямо то, что надо!

Совсем по-другому смотрятся окрестности с порога дома. Вечерело, огромный город зажигал огни, в полутьме они светились уютно и ласково, утки сели на воду, под берегом плескался кто-то водоплавающий, запоздалые байдарки проплывали мимо бесшумными тенями, тихо склонялись над водой кроны старых деревьев. Вот уж Сережа зажег наш Примус прямо на земле у лавки, Федя засыпал в котелок остатки вермишели и нарезал кусочками колбасу. Как-то скудновато было у нас все время с едой, хотя, казалось бы, и ни каких причин на это не было, кроме спешки. Зато была бутылка Мозельского, купленная еще на пароме за датские кроны. Вот теперь мы по-настоящему были в Германии.

Следующий день был посвящен Гамбургу. Этот город тоже исконно присутствовал в том параллельном мире, который я многие годы строил в своем воображении с помощью косвенной информации, как, например, представлял себе Лувр или Дрезденскую галерею. И вот теперь я готов был уточнить и наполнить красками жизни воображаемые картины, но память просто создала новую директорию: Гамбург-05 и стала хранить там только новую информацию, не смешивая ее со старой.

Встали рано, в 7 часов, быстро убрали палатки, пока еще только первые редкие фанаты затрусили мимо на зарядку. Солнышко неуверенно пробивалось сквозь дымку, ветер свеж. На завтрак - пустые мюсли и чай без ничего. Как-то вчера в Питергартене наши снабженцы недопоняли ситуацию - в воскресенье продуктовые магазины закрыты.

Хорошо ночевать в центре города, нам даже за дверь не надо было выходить для осмотра, вокруг по берегам озера были одни из самых красивых мест. Здесь же рядом Ратуша и парадная площадь перед ней. С утра мы были там одни, все улицы вокруг чистые, продутые свежим ветром с недалекого моря совершенно безлюдны. Из местного населения одни только двухметровые фигуры водоносов, все абсолютно одинаковые, но совершенно индивидуально раскрашенные торчали шеренгами вдоль улиц и мостов около центральной площади. Сфотографировались на фоне ратуши, на фоне канала, с водоносами, покатались по пустынным улицам вокруг, посмотрели немного, как киношники снимают фильм, посидели на камнях у не восстановленной еще до конца церкви святого Николая. Посмотрели вывешенные там на стене послевоенные снимки. Да, Германии тогда тоже крепко досталось, вот и Гамбург друзья американцы не пожалели, раздолбали основательно. Давно уж все камни снова положены друг на дружку как надо, остались только вот такие, мемориальные развалины, каменные раны заживают быстрее человеческих.

Выехали на берег Эльбы. Как мы поняли, это и есть местный «Брод». Благоустроенная набережная, очень много пристаней с лесенками вниз для посадки на прогулочные катера, которые крутятся там беспрестанно. Все поехали на такую водную экскурсию, а я остался на лавочке сторожить велосипеды. Надо сказать, что мы не решились оставить палатку с вещами в парке и возили все свое хозяйство с собой, хотя сейчас я думаю, что риск был не велик, и можно было попробовать еще и такое новшество в нашей технологии. Холодновато, однако, сидеть даже на солнышке. Ветер с воды очень свежий. Река не широкая, примерно, как Нева в Питере, но плавает по ней всего очень много. В моей видимости одновременно были: трехмачтовый парусник, громоздкий ремонтный док, неуклюжий торгаш, рыбацкие сейнеры, гидросамолет, огромный белый как облако пассажирский лайнер, белый пароход с задним колесом, как на Миссисипи Марка Твена и великое множество разнообразных прогулочных судов. Дует ветер, блещет на солнце волна, все движется туда-сюда, воскресная публика фланирует вдоль воды – картина очень оживленная. Я всегда скептически относился к прогулкам по воде в городе, к питерским и парижским расцвеченным шаландам – что там увидишь с уровня реки, но на Эльбе всем очень понравилось (ко всему этому Матвей успел посмотреть пару сладких снов, сидя в теплом кресле). Двинулись вместе со всей гуляющей публикой вдоль набережной и пришли, как не трудно догадаться, к месту, где едят. Столики прямо на асфальте, а за стеклянными окошечками на виду у покупателей скворчат в масле всякие морские деликатесы. Завтрак у нас был очень легкий,  и прогулялись после этого по холодку уже не один час, поэтому  «аппетит» – слишком бледное слово для обозначения нашей готовности чем-нибудь перекусить. Я старался уложиться в десять евро на двоих, как на берегу в Хельсинки, но там то мы были только что из дому, еще сытые, а здесь пришлось Феде идти на раздачу еще раз. Жареная рыба с картошкой фри была божественна, а вот на пиво я зря разорился, глядя  на соседей, не понимаю я толка в пиве. За десять евро на человека не наелись, конечно, а так – посидели в кафе, как они.

И снова отправились ездить по городу. На просторной площади на зеленом холме со стоящим на вершине громоздким, грубо-бетонным памятником (Гинденбургу) мое внимание привлекла палатка, спокойно стоящая посреди парадной лужайки на виду у всех людей и машин. И никто на нее не смотрел. Я вспомнил мимолетно виденную утром картинку: на центральной улице, в одном из парадных фешенебельного здания на широких ступенях, завернувшись в спальные мешки и подложив под головы рюкзачки, спали двое молодых людей. И это тоже, видимо, было нормой. Так что нам еще есть, куда расти, есть от чего освобождаться. Лидировать взялся Федя, но в городе у него получилось не очень удачно – закружились мы в каких-то безликих трех-четырех этажных стандартных районах, как мне тогда казалось – пригородах, но, как выяснилось позже, до пригорода там еще очень далеко. Стало скучно, народ возмутился, Федю из самозваных лидеров сместили назад, Сережа повел нас снова в старый центр и потом на набережную. Тяжелое это дело – ездить по незнакомому большому городу. Движение организовано местами довольно сложно, то односторонняя улица, то развязка, нужно быть все время внимательным и соображать быстро.

На знакомой уже площади перед ратушей теперь толпились туристы, открыты были общественный туалет и все торговые точки. Было зябко, хотелось есть. На предложение, купить мороженное мальчишки, резво обежав окрестные ларьки, ответили, что они, пожалуй, лучше бы взяли сэндвичи с горячим мясом (шаурму) за пять евро, хотя бы один на двоих. Они и нам предлагали попробовать по кусочку, но мужчины мужественно отказались и поехали к реке в слабой надежде все же найти открытый продуктовый магазин.

Ехали по набережной вдоль одного из каналов, напротив нас за серой полосой воды тянулось бесконечное двухэтажное краснокирпичное здание с редкими окнами, похоже, стоящее здесь уже не первый век, видимо, какие-то торговые склады. Небо совсем затянуло дымкой, еще похолодало, хотелось уже вернуться «к себе» в парк.

Большие города меня подавляют своей неохватностью, как библиотеки, как наука, как человеческая культура. Когда занимаешься конкретными вещами, начинаешь узнавать предмет, что-то понимать, добавлять свое, душу наполняет гордость и ощущение силы. Но попадаешь в библиотеку, смотришь на эти бесконечные числом тоненькие карточки, и за каждой - книга, и за многими из них такие же, а зачастую и несравненно большие свершения таланта и интеллекта. И бессильно чувствуешь свою неспособность не только охватить все это, но и просто узнать о существовании многого – копай свою норку, а на божий мир не замахивайся. В юности душа горела надеждой охватить всю мировую культуру, а к старости понимаешь, что так и остался полуграмотным, и единственное утешение как всегда в сравнении – ведь даже великие достигают вершины только в одном горном массиве.

Гамбург очень большой и очень старый город, время накладывало тут слой за слоем в течение столетий, росла сеть каналов, поверх ложилась сетка дорог, мостов, причалов и улиц. За один раз можно увидеть только, что все это сложно и неохватно. Нужно, конечно, готовиться к встрече с таким городом заранее, чтобы потом смотреть уже намеченные места, сходить в музеи, о содержании которых уже знаешь. И все же, чтобы узнать, чтобы почувствовать такой город, нужно прожить в нем годы. Значит, нужно выбрать один, ну, максимум два, а остальные уж – галопом по Европам!

Однако открытый продуктовый магазин мы все же нашли на этой набережной. Правда, был он какой-то странный, специализированно афро-азиатский. В маленьком зальчике - экзотический набор товаров, в большинстве для наших желудков никакого интереса не представлявших, вроде сушеных тыкв, но сахар, рис и какие-то консервы, а главное – хлеб и три литровых пакета молока купить все же удалось. А потом повезло и с вином - Сережа с Ринатом удачно заскочили в какое-то случайное кафе.

Было еще не поздно, оставалась еще пара часов светлого времени, да по городу и в темноте можно ездить, но все уже устали и с облегчением вернулись на свои лавки в парке. Возвращались вдоль восточного, «не нашего» берега озера, и меня удивило количество физкультурников всех возрастов на прибрежных дорожках – трудно было проехать! Судя по плану города, приозерный парк в этой части города – не единственный. Это значит, народ любит двигаться, и для многих побегать в парке – обычное воскресное развлечение. Но у наших лавок в этот вечер почему-то было тихо. Пока дежурный Ринат варил все ту же вермишель, с наслаждением выпили молоко, заедая его свежим хлебом. Под вермишель выпили и вино, однако тешить город громкими песнями не стали, а тихонечко устроились на лавке читать Булгаковские «Роковые яйца». Палатки в этот вечер поставили еще засветло, не таясь.



Дорога к Берлину


На следующий день, в понедельник восемнадцатого июля я был дежурный, Ринат – лидер. Тяжелая ему выпала доля, выезд из большого города – всегда морока. Первую петлю сделали прямо в центре, вернувшись назад практически мимо места ночевки, потом загнули лишнего на север и долго возвращались на берлинское направление через фешенебельные дачные поселки. Мне хотелось выбраться на тихую желтую дорогу, виляющую вдоль канала параллельно красной номер пять, идущей прямиком на Берлин. Сережа слушал мои планы и понимающе помалкивал. Я со своей стороны тоже понимал, что попасть на эту замечательную дорогу вряд ли удастся, а еще трудней будет на ней удержаться, когда она начнет петлять между хуторами. Так оно и получилось. Пометавшись по сторонам, мы, в конце концов обнаружили себя на этой самой магистральной номер 5. Как ни странно она оказалась довольно узкой, двух полосной и конечно с интенсивным движением. Одно утешение, что по началу, да и дальше хоть и не везде вдоль нее идет хорошая велодорожка, и там ехать приятно. В одном месте, еще в пригороде на большом протяжении вдоль асфальта стояли усыпанные спелыми ягодами черешни, невозможно было не остановиться пару раз.

С утра погода хмурилась, но к обеду прояснилось, стало совсем тепло. Уже на дороге №5 встретили, наконец, настоящий немецкий супермаркет, замечательно богатый и дешевый по сравнению со скандинавскими. В первом же удобном месте после этого, у заросшего травой и кувшинками болотца под просторным сводом старых лип устроили роскошный обед: йогурт, молоко, сыр и хлеб – без ограничений. Только к вечеру выбрались из зеленых одноэтажных пригородов в поля. Широкая велодорожка то дисциплинированно держалась у полотна основной дороги, то вдруг начинала петлять по соседним полям и тогда Сережа норовил стащить нас на проезжую часть к машинам. Встретили большую группу местных вело-туристов – школьники под руководством преподавателя. Проехали Lauenburg, Boizenburg, крохотный Derzenow. Катилось легко, несильный ветер дул сбоку и сзади, но я уже устал – длинный день в седле – и в восемь вечера неуверенно сказал, что пора бы вставать. Сережа, конечно, запротестовал, Ринат, как обычно, готов был ехать сколько угодно, но неожиданно дружно меня поддержали мальчишки, первый раз за всю дорогу они не рвались вперед – первый звонок, что группа устала. В этот день проехали 90 километров.

Остановились на травянистой полянке на перекрестке двух просек в молодом сосняке. В кои веки раз засветло сели за ужин. Открыли бутылку Мозельского, а потом и бутылку Рейнского тоже. Произносились тосты за гостеприимную Германию, за нас – молодцов и близкое окончание маршрута. На ясном небе замигали теплые звезды. Нам было хорошо вместе уже в ощутимой близости от конца маршрута. Ночью пришла гроза, пришлось вставать и задраивать палатку.

Утро было как с похмелья – хмурое небо, ветер, временами принимался капать дождь, но тепло. Пожевали мюслей и снова на дорогу №5. Дорога здесь очень прямая и гладкая, в две полосы, но достаточно широких, так что машинам не приходится вылезать на встречную, чтобы обогнать наш кортеж. Сорок с лишним километров до Ludwigslust проехали почти без остановок. Очень мрачная погода, изредка дождит, ветер справа сбоку. От постоянного напряжения шеи сводит какие-то мышцы в плече, мышцы ног как каменные. Перед Ludwigslust большой Penny Market, все ушли за покупками и погреться, а я остался в закутке у входа с велосипедами – зябко и бесприютно.

В городском сквере посередине продувной лужайки за огромным квадратным столом устроили первый перекус – пробу купленных продуктов. Очень хороши были свежие помидоры, неизменно на высоте немецкий сыр, да и на йогурт никто не жаловался, только задрогли все совсем, никуда не спрятаться от сильного сырого ветра и зарядов мелкого дождя. Первый раз за весь маршрут я надел трико и непродуваемую штурмовку. Одно утешение – ветер стал попутным и в порывах нес нас по совершенно прямой дороге как сухие листья, только держи руль крепче да поспевай ногами на последней передаче. Через пару часов долетели до «Lidle» (система дешевых супермаркетов), стоящего прямо у дороги, да еще и беседка перед ним с длинным столом и лавками, самое подходящее место для обеда. Опять молоко, сыр, колбаса, хлеб, печенье. Полчаса полежать на лавке, завернувшись в штурмовку (а мальчишки тем временем лазают по деревянным сооружениям на детской площадке перед супермаркетом), и снова вперед по ветру. Выходило солнце, согревало, и снова принимался мелкий дождь, но главное, ветер не отступался и упорно дул в спину. Ах, какое это удовольствие, когда ветер дружески толкает тебя в зад и, не сбавляя хода, следуешь за извивами узкой и гладкой велодорожки, и за каждым поворотом новые пейзажи полевой Пруссии.

Часов в семь проехали Kuritz. Все никак не могли найти воду и в конце концов купили в очередном маркете по 80 центов за двухлитровую бутылку (тогда как бутылка вина стоит чуть больше евро!). Около восьми вечера встали в придорожном сосняке. К ночи ветер стих, небо расчистилось от облаков, показались звезды. На этот раз мы начали вечерний диспут с проблемы сравнения французского Бордо с красным Южно-Африканским и решили, что они не уступают друг другу по качеству, хотя и существенно различаются в деталях. И дальше, глядя на звезды, естественным образом сдрейфовали от Южной Африки к не менее животрепещущей проблеме сравнения новых теорий происхождения нашей солнечной системы, где уже первое слово по праву перешло к Ринату.

В этот день мы проехали сто тридцать километров, абсолютный рекорд дневного пробега почти для всех участников. Предыдущим вечером, когда встретили указатель: до Берлина 298 км, я засомневался в выполнимости нашего плана и утешил себя тем, что в крайности, подъедем километров 50 на электричке, не разоримся. Теперь у меня появилась уверенность, что доедем сами.

Утро следующего дня, среды было пасмурным. Пока пожевали мюслей и собрались, пошел дождь. Нарядились в плащи, выехали, дождь скоро кончился, но остался сильный и довольно холодный ветер, к сожалению, на этот раз боковой. За первые два часа проехали 30 километров, для нас это неплохой результат. Тучи растянуло, показалось солнце. Дорога все такая же прямая и гладкая, защищенная по сторонам лесополосами, машин с утра немного. За городком Pessin повернули с нашей «красной» №5 на местную «желтую» дорогу, идущую к Бранденбургу, и поехали почти без машин, но зато точно против ветра. В отличие от абсолютно прямой пятой, эта живописно петляла по пологим холмам, то пряча нас от ветра в старых сосняках и дубовых рощах, то выбегая в открытое поле, и тогда уж ветер доставал нас полной мерой. Мальчишки устали, Федя второй день уже заводил разговоры о доме, о Кордоне. Последние дни еще со Швеции он все время был в лидерах, а тут переместился в арьергард, больше держался около нашего штатного замыкающего Рината. Долго отдыхали перед последним перегоном до Бранденбурга, все вялые. К городу подъезжали под снова начинающийся дождь. Спрятались под навес у стены гигантского торгового центра (Reetzsee Center). Чтобы не терять зря время, ребята пошли докупить продуктов, да так и застряли там надолго. Я уже от раздражения (ну вот застряли!) перешел к беспокойству (уж не случилось ли чего?), но тут пришел Ринат с известием, что там масса интересных дешевых распродаж и мне тоже обязательно следует приобщиться к этому празднику вещизма. Пошел внутрь и я, тем более что снаружи все равно было холодно и брызгал мелкий дождик, и хоть внутри у меня и стучал тревожно метроном, отсчитывая потерянное для дороги время, ехать по дождю смысла не было. Внутри маркет казался еще более внушительных размеров, чем снаружи, и мне самому в этих универсально-товарных джунглях ничего бы не найти, но Сережа привел меня и показал пальцем на удобные вело-ветровки, шорты, спортивные брюки – все по пять евро, распродажа. Первый раз в жизни я так щедро отоварился в европейском магазине, за валюту, вышел наружу с полными руками покупок. Набрали и продуктов щедрой рукой, не очень экономя, и всего-то получилось на двадцать с небольшим  евро – это на пять мужиков с расчетом на два дня. Очень дешевы в восточной Германии продукты, совсем немного дороже, чем у нас, а московских-то может быть и дешевле. По крайней мере, бутылка очень приличного столового вина стоит в Германии от одного до двух евро, у нас минимум втрое дороже.

Перекусили, не выходя из-под навеса йогуртом и багетами. Пытались, было поставить на рядом с нами стоявшие столики свои стаканы, но вышла женщина и объяснила для неграмотных, что столики только для покупателей кафе. Я сменил на новокупленную старую шину на переднем, французском колесе, заслуженную, подаренную мне в 1996 году в Гёттингене другом Тило, пережившую родное, стальное колесо, прошедшую семь походов по всей Европе, легонькую, но уже с совершенно стертым протектором. Как ни грустно, пришлось ее оставить в мусорном ящике у входа. Там же остались и мои старые питерские кроссовки, о чем я не раз потом пожалел - новые давили на мозоль, холодили подошву и плохо держались на педалях. Всем коллективом мы значительно пополнили содержимое окрестных мусорных урн.

Дождались перерыва в дожде и поехали по старинным крупно торцевым мостовым через Бранденбург. Как и вчера, была открытой проблема с водой. Нашли кафе на площади в центре города, у трамвайной остановки, где Сереже налили воду за плату, а пока он за ней ходил, увидели на той же площади бесплатный общественный туалет с краном. Я был первый раз в этом городе, и мне показалось, что его название очень созвучно его внешнему виду, очень старомодному, грубоватому, при невеликом росточке немного помпезному. Мы проехали его насквозь по одной линии, пережидали очередной заряд дождя в стеклянном павильончике на трамвайной остановке, обедали в парке, осматривали на ходу крепость с пузатыми краснокирпичными башнями, двух-трех этажные улицы – все было солидное, в меру старое, добротное без шика. За поздним, уже часов в семь вечера обедом нас опять застал дождь, но мальчишки, наевшись повеселели, полезли кататься на качелях из крашенных автомобильных покрышек, подвешенных к стоящим по кругу бревенчатым стойкам, а потом и наверх, на перекладины.

Из города выехали по прямой и узкой дороге №1 уже в сумерках с намерением остановиться в первом попавшемся удобном месте, но по сторонам дороги непрерывной полосой тянулись усадьбы и поселки, свернуть некуда. Уже в полутьме нашли небольшой массив хорошего соснового леса и поставили палатки в укромном месте на старой, давно не мятой дороге. Был роскошный ужин, Токай и Кьянти. До Потсдама оставалось километров пятнадцать, час езды. Грела надежда, что завтра будем ходить по знаменитым паркам. Всего проехали за день 90 километров.

Однако получилось все не так, как планировали. Утро следующего дня было хмурым, пока завтракали, пошел дождь, он быстро набрал силу и шел почти сутки, не прерываясь ни на минуту. Сначала мы надеялись переждать его, сидя в палатке, готовые выехать при первых признаках просветления, но он только усиливался. Деревья набрали воду и при порывах ветра на палатки обрушивался водопад брызг. Потом под нашей палаткой образовалась лужа. Пришлось раздеваться, чтобы не мочить лишнего, и перетаскивать палатку в лес, в траву. Часов в пять вечера стало ясно, что день пропал, подниматься с места было уже бессмысленно. Вчера еще казалось таким счастьем лежать не двигаясь, но оказалось, что достаточно проваляться на одном месте всего несколько часов, чтобы покой превратился в муку, особенно для мальчишек. Настроение упало до нуля, беспрерывно, с изматывающей настойчивостью колотящие по палаточному тенту струи дождя давили на психику. Казалось, они нас затопчут в конце  концов, эти свирепые струи. Обсуждались совсем панические проекты вроде: добраться до первого попавшегося кемпинга, снять домик, сколько бы это ни стоило, и там обсушиться, или крутить, не слезая с седла, до аэропорта – не так уж и много осталось - и время до полета просидеть на аэровокзале. Поужинали всухомятку, не вылезая наружу. Заснули под все тот же агрессивный стук дождевых капель.



Потсдам


Проснулся я от тишины. При вздохах ветра капли еще крупно стучали по мокрому тенту, но в перерывах, когда ветер затихал, дождя уже было не слышно. Светало. Циферблата часов было еще не различить, да и незачем, чем раньше соберемся, тем лучше, лежать больше нельзя при любой погоде. Поспешно сложились, позавтракали и выехали по дороге №1 на Потсдам. Дорога узкая, старая, большое движение, но вдоль нее от самого Бранденбурга идет хорошая велодорожка. Начинали под темными, низко висящими облаками, но к девяти утра, когда приехали в Потсдам, посветлело, сквозь белесую пелену угадывалось солнце, хотя было еще зябко. Мы планировали уделить Потсдаму целый день, но его съел дождь, и теперь надо было поторапливаться. Начали с Сан Суси. Получилось так, что мы заехали в парк сзади, с задней стороны большого дворца. Обогнули дворец вокруг, проехали не спеша по главной аллее (охранник сделал замечание – нельзя на вело – пошли чинно пешком, да разве мальчишек удержишь!), свернули налево к верхнему дворцу, мальчишки полазили по всем лестницам и балюстрадам, и куда надо, и куда не надо, нафотографировались вволю и - вон, на улицу, ведь до обеда нужно было осмотреть еще два объекта. Город Потсдам выглядит совсем провинциальным, простеньким, без блеска. Попытались дозвониться из уличного автомата в аэропорт, чтобы подтвердить вылет. Столько суеты было, пока нашли телефон, который принимает монеты, достали бумаги, и тут выяснилось, что бумагу с номером аэропорта я не взял. Да ведь и знаю, что вовсе не обязательно звонить, что за привычка к лишним беспокойствам!

Цецилиенхоф нашли почти сразу, хотя и туда приехали к задней калитке парка по узенькой, мощеной брусчаткой дорожке между заборами. Дворец все тот же, что и девять лет назад, та же круглая клумба перед входом с выложенной из красных цветов пятиконечной звездой, только закрывавший лицевую стену ковер зеленого плюща сняли. На этот раз не пожалел я восьми евро (все же к лучшему меняется наша жизнь по мере удаления от Победы!) посмотрел внутренности дворца. Все отделано темным деревом, выглядит очень камерно, по-домашнему, даже большая двухсветная библиотека с круглым столом посередине и расставленными вокруг пятью креслами и столькими же стульями – для переводчиков. На столе перед креслами пять маленьких флажков. Никакой роскоши.

Осмотрели и Бабельсберг, но на этот раз он не произвел на меня такого сильного впечатления, как девять лет назад. Мне все казалось, что я просто не могу найти тех мест, которыми восхищался в прошлый раз. Может быть так оно и было, но скорей всего я искал вчерашний день

Приехали в центр города, купили продукты, пообедали в еще одном парадном парке в самом центре в виду собора на лавках у канала (побрызгал нас немного дождь), да и порулили к Берлину. Через Александровскую слободу, по хорошей велодорожке вдоль «красной» дороги №2, в направлении  аэропорта Тегель. На выезде из города пришлось еще пару раз пережидать дождь под деревьями, но к вечеру погода разгулялась, стало тепло, по живописным холмистым и лесистым западным пригородам Берлина мы ехали, как будто возвращались домой с веселой прогулки. Все устали, конечно, но бодрило сознание, что конец уже близко, и эти последние километры похода уже смаковались, как послеобеденный десерт.

По мере въезда в Берлин улицы становились все оживленней, труднее и ориентироваться. Но вот появились указатели с самолетиком и словом Tegel – это для нас. Напуганный горьким опытом подъездов к аэропорту Шарль де Голль в Париже (да и во Франкфурте или Мюнхене не сильно лучше), я беспокоился, как мы сможем добраться на вело до аэровокзала, но тут все оказалось просто. Перестраховавшись, мы проехали под автострадой по пешеходному тоннелю и по тротуару докатили до входа в пассажирский зал. Был девятый час вечера, пятница 22го июля. Маршрут наш был благополучно завершен.

Маршрут-то, конечно, был закончен, но жизнь продолжалась. Время клонилось к ночи, пора было искать ночлег. Я, правда, уже присмотрел на крайний случай овражек на повороте к аэропорту, но ребятам был обещан кемпинг, да и во многих отношениях кемпинг в городе удобнее. Но найти его оказалось не просто. В конце концов, путем опроса местных жителей, мы на него все же вышли – он спрятан в укромном месте на узком треугольнике земли между двумя сходящимися каналами. Приехали туда уже в полутьме по разбитой дорожке. Хозяин, веселый мужчина средних лет немного говорил по-русски. Поставили палатки на узкой террасе, отгороженной от воды сеткой, приняли теплый душ (здесь он входит в цену проживания), сервировали  уже в темноте ужин на бесхозном садовом столике. Вот и все, мы были почти дома, больше не надо будет крутить педали по сто километров в день. Впереди только прогулка по Берлину и самолет до Москвы. Мы чувствовали себя победителями.

В этом походе мы посетили семь столиц: Петербург, Хельсинки, Стокгольм, Копенгаген, Берлин, Москву и, наконец, столицу Татарстана родную Казань, когда разъезжались по домам своим ходом, собрав велосипеды на вокзале. Всего накрутили полторы тысячи километров за 15 маршрутных дней, но и в дни, когда осматривали города, тоже по большей части в седле.

 
Оглавление


ПРЕДИСЛОВИЕ 3


ВОКРУГ МОНБЛАНА 5

«Куда ж нам плыть?» 5

Женева 6

Вдоль Озера 9

Перевал Grand Sent Bernard 11

Италия 14

Перевал Petit St Bernard 15

К высшей точке маршрута. 18

Перевал Col de l’Iseran 21

И снова вверх 23

День трех перевалов 24

Через отроги Альп к Роне 26

Через Центральный массив 30

Randonneer 31

Снова в Альпы 38

К Монблану 40

Вдоль Озера 45



КАНИКУЛЫ ВО ФРАНЦИИ 51

Самолетом до Парижа 51

Орлеан 52

Начало маршрута. Луара 56

Королевская долина. День первый. Шамбор 58

Королевская долина. День второй 63

Королевская долина. День третий. Шенонсо 66

Королевская долина. День четвертый. Амбуаз 69

До свидания, Луара! 74

Через холмы Вандеи 75

На берегу океана 77

Остров Нуармутье 82

Возвращение 85

Нант 89

Париж 91



СКАНДИНАВИЯ 2005 98

Предисловие 98

Финляндия 99

Швеция. Стокгольм. 104

Первый день на маршруте 108

По сельским дорогам 111

Линчёпинг – льняной городок 114

Озеро Веттерн 119

Дорожные будни 122

К проливу Эресунн 127

Дания 130

Копенгаген 133

По островам 137

Германия 139

Гамбург 141

Дорога к Берлину 145

Потсдам 150