Гибель ребёнка

Сегодня я умерла. Внезапно, сама того не заметив.
- Доброе утро, Надя.
- Доброе, Марк.
Сосед был первым признаком моей гибели. По утрам с кем только ни столкнёшься в лифте. Полторы минуты прямоугольный железный ящик опускается к первому этажу. 90 секунд разгула любопытства и фантазии. Зеркало, висящее напротив дверей небольшого общественного транспорта, раскрывает все секреты человека: замечаешь оранжевое пятно на воротнике у девушки с 15 этажа – сначала красится, потом одевается. Непрактично для белой водолазки. У соседа с 7 этажа пуговица на пальто пропущена, да и шапку он в спешке натягивает между четвертым и пятым – проспал.
- А у мамы жопа на море сгорела! - порой дети в лифте превращаются в крошечные бомбы, готовые вот-вот взорваться и выплеснуть наружу тысячи секретов. Никаких предрассудков, стереотипов и запретных тем нет у этих маленьких динамитов. Пожалуй, потому они и счастливы.
Марк мило улыбнулся мне и принялся бороться с закусившей ткань застёжкой пуховика. Мой взгляд тупо уставился в зелёную стену нашего небольшого транспорта. Слегка смазанное пятно от красной помады на щеке соседа-холостяка, которое ранее вызвало бы у меня неподдельный интерес, на этот раз оказалось совершенно безынтересным. И не то, чтобы утро было тяжёлым – просто всё равно.
Выйдя из подъезда, ноги медленно побрели в сторону занесённой туманом трамвайной остановки. Подобная погода никогда не оравнодушивала меня: красноватый свет фар выезжающих со двора машин расплывался в воздухе, луч становился будто осязаемым, медленно струясь по воздуху. Удивительное время, когда свет можно вдохнуть. Хотя какая глупость. В нашем городе плотные туманы далеко не редкость, тысячи раз подобное видела. Второй признак гибели.
Самая страшная вещь произошла в трамвае. С утра транспорт стабильно переполнен, свободное место – святой трон, предназначенный для старейших мудрецов нашего человечества. Порой людишки не понимает степень уважаемости подобных личностей, потому мудрецы, будучи мудрецами, прибегают к манипуляции:
- Молодёжь пошла – видит, бабушка с тростью стоит, ноги не держат. А сам сидит, уши позатыкал и будто не слышит ничего. Вот вырастешь, заработаешь варикоз – поймёшь, каково это…
А впрочем, какая глупость. Нащупав на дне сумки ледяную мелочь, я совершила древний обряд обмена с кондуктором. В ладони очутился билет. К чёрту, счастливый он или нет. Сую руку в карман и ощущаю острый бумажный угол. Второй, третий, восьмой – привычка сворачивать билеты в бумажных журавликов. Я искренне верила в обязательное исполнение одного маленького желания после каждого десятого оригами, оказавшегося у меня в пальто. Сегодняшняя поездка могла бы стать предпоследней, предрешающей.
Но какое к чёрту желание, карман набит мусором, в котором постоянно теряются ключи и карта. Какая глупость.
Выйдя на остановке я взглянула на часы – 8:15. Грудь плавно поднялась, пуская в лёгкие туманную свежесть. Взгляд упал на мусорную корзину возле трамвайных путей. Рука медленно заползла в карман, шелестя бумагой. «А может?...»
Глупость. Три журавлика полетели на дно ведра, за ними три, затем ещё два. Последним в чёрной дыре оказался комок, так и не превратившийся в оригами во время короткой поездки. Наконец карманы пусты, ничто не мешает согреть руки в отсутствие перчаток.
Минутная стрелка слегка сползла вниз. Время смерти – 8:16.