Михалыч и магия стеклянного ящика

Михал Михалыч Кубыриков, этот пока работающий пенсионер, сидел перед компьютером и решал сложную задачу – идти или не идти на очередные выборы депутатов своего города. Тем более, это были странные выборы, на которые давались аж трое суток. Михалыч приглядывался ко второму дню. Как говорилось – это какая-то новая практика, особенности которой добавил и режим повышенной готовности из-за коронавируса. Никакой готовности, да ещё повышенной, Михалыч не объявлял себе, поэтому не понимал, что же здесь режимного.

Решение как-то не давалось. Какой-либо вразумительной информации о народных избранниках, за которых Михалычу нужно было отдать свой электоратный голос, не было. Вот не было, и всё. В интернете поисковые ссылки выдавали любую информацию: о ТИКе города, его многочисленных членах, о голосовании общественной палаты, об избирательных округах и пунктах голосования, даже о центральной и главной руководительнице с девичьим хвостиком окрашенных волос на правом плече. Наконец, Михалыч наткнулся на список депутатов Бурятского округа. Фотографии и краткая характеристика, но о своих родных, будущих заступниках – никакой информации. Михалыч почесал затылок. Выбор-то надо сделать, хоть и кандидаты составляют для избирателей тайну.

«Да, а агитация?» – вспомнил Михалыч. – Его же никто не агитировал после принятия поправок в Конституцию. «Вот где была агитация, так агитация! Каждый час тебе вклёпывали в голову о необходимости этих самых поправок. Вот откуда пример нужно брать!» Михалыч опять почесал затылок. На этот чёс отозвалась правая половина его пенсионного головного мозга.
– Да хватит, Михалыч, рыскать по паутине. Нет там ничего, да и не было. И ходить никуда не надо, потому что – голосуй, а то проиграешь – сам знаешь, ничего с того времени не изменилось.
– Может, и права правая половина. Что толку ото всех этих манипуляций?
Но тут без всякого почёсывания проснулась левая половина. И сразу же закричала так, что у Михалыча затряслись поджилки.
– Как это не ходить? А ну, Мхалыч, давай продолжай поиски. Не может такого быть, чтобы нигде нельзя было выудить информацию о предвыборной программе кандидатов. Они должны довести до избирателей положительную информацию о себе, о своей этой программе. Не верю я, что ни публичных дискуссий, шествий, распространения листовок и агиток не было. Может, ты это просто-напросто всё пропустил?

Михалыч задумался: «Да нет, шествия не видел, агиток тоже никто не присылал. Но в целом логика права. Надо собираться. Может, на пункте этого самого голосования смогут мне помочь и выведут тайное на свет?» Так в конце концов и решил Михал Михалыч Кубыриков. Правда, он по инерции всё-таки набрал номер Юлия Сергеевича Попова, закалённого в голосовании своего товарища.
 – Слушаю. И что на этот раз у тебя произошло? – Заспанный голос Юлия Сергеевича за себя говорил: нечего звонить мне в такой час! Но у Михалыча на этот счёт было совсем противоположное мнение.
– Судьба города, с ним и судьба страны, может, решается, а он, видите ли, спит и помочь не хочет! Одним словом – демократ, спящий на лаврах победы! – выпалил Михалыч.
– Стой, Стой! Не наезжай так сразу. Спрошу по-другому: чем я тебе могу помочь в этот неурочный час? – Речь Юлия Сергеевича стала вдруг мягкой, не такой категоричной.
– Вот, уже лучше. А помощь мне нужна от тебя. Разреши мои страдания – идти или не идти завтра на выборы?
– И всего-то? А что, завтра опять кого-то выбирать надо? Вот напасть! И чего им не сидится? Что старые, что новые… Разница одна – всё скатываемся глубже, пробивая уже десятое дно. А сколько их всего, этих днов – не известно. – Начал свой диалог Сергеевич. – Я ведь, Михалыч, лет двадцать ни на какие выборы-шмыборы не ходил. Демократию уже один раз выбрали и раз отстояли. Всё – значит, чего ещё выбирать. Это пускай карманные партии беспокоятся и дёргаются, сколько и чего им достанется. А мы своё всегда возьмём.

Выдав этот вердикт, Юлий Сергеевич заразительно рассмеялся, ожидая, что на это ответит Кубыриков. Но Михалыч на этот раз был суров и осторожен. Левая часть мозга логически предупреждала его не ввязываться в дискуссию.
– Издеваешься, да? – миролюбиво проговорил в трубку Михалыч. – А я вот каждый раз хожу и надеюсь, что что-нибудь да изменится. К лучшему. К народному. Поэтому и прошу твоего совета – идти на выборы?
–  Иди, Михалыч, иди. Надейся и верь, а она, надежда, умирает последней. Факт. Поэтому, если она ещё не умерла, значит, мы живём и к чему-то ещё стремимся. Иди, за нас, за всех несознательных граждан современной России. Проголосуй правильно.
– Спасибо, Сергеевич. Я знал, что ты сможешь всё разложить по полочкам, дать направление. Сразу стало легко и понятно.
– Понятно ему! Ещё бы. Лапши на уши понавешал этот Юлий Сергеевич. А что же он не сказал, что в выборах этих нарушен принцип непосредственности. Ты ведь идёшь выбирать депутата, - прострочила правая половина его мозга.
– Подожди, – сам себе сказал Михалыч, а в трубку: – Всё, Сергеевич, спасибо. До связи.
– А где же нарушения? – опять обратился Кубыриков к правой стороне своего мозга.
– Ну, как? – ответила правая сторона. – Депутата ты выбираешь. А они потом, как выборщики, будут выбирать мэра твоего города. Этот принцип и нарушен.
– Всё! Решено. Нарушен принцип, не нарушен, завтра иду голосовать.
– Ну, иди, иди… – начала вдруг опять правая половина.
– Всё. Хватит прений. Успокаивайтесь.

Выпив на ночь таблетку, Кубыриков отошёл ко сну. Во сне ему приснились две доски, переброшенные через ручей. И вот он, балансируя, пытается пройти на другой берег. Сделает шаг, а его вправо клонит, сделает другой – влево кренит. Так он шаг за шагом продвигается к середине, где доски наиболее неустойчивые. И вдруг левая нога соскальзывает вниз и Михалыч летит плашмя в воду. А на другом берегу стоит военком из призывного военкомата и грозно указывает пальцем в сторону Михалыча, приговаривая: «Перед тем как идти голосовать, сдай нормативы ГТО». Михал Михалыч Кубыриков с ужасом открыл глаза. Постельные принадлежности были скомканы, правая нога запуталась в простыне. Он медленно, с величайшим трудом начал приходить в себя. Пора. На голодный желудок, с помятым от нервного сна лицом, он собрался и пошёл на избирательный участок. Голосовать. Обе половины его истерзанного за ночь мозга молчали. И это был хороший знак. Однако у избирательного пункта как-то странно было тихо и безлюдно. «Опоздал», – подумал Михал Михалыч.

Участок этот находился в здании средней школы, в которой когда-то давным-давно повезло Кубырикову учиться. Заученным движением натянул на нос защитную маску. Всё-таки карантин. Никакой информации на стенде перед входом. Правда, двери, в которые он не один раз за свою жизнь заходил голосовать, были открыты. Подозрительная тишина встретила его и при входе в коридор, который разветвлялся на правый и левый. Обычно здесь стоял внимательный милиционер, с недавнего времени полицейский. Не было никого.

Кубыриков смело шагнул в правый коридор – и там не было никого. Только он стал подумывать, куда ему податься дальше, как из-за угла на него выскочила тётка с марлевой повязкой на лице. Окинув Михалыча встревоженными глазами, она проговорила:
– Вы на голосование?
Михалыч, придав своему голосу значимость, серьёзно ответил:
– Однозначно! Я ведь правильно попал? И здесь дают проголосовать?
– Да, да, конечно сюда, – стояла перед ним женщина, в руках которой Михалыч заметил измеритель температуры и флакончик с обеззараживателем.
Михалыч сделал три шага в сторону и остановился перед знакомым залом, где, как всегда, стояли столы с документацией, но никого не было.
– А где же, уважаемая, все? – опять серьёзно спросил Кубыриков. – Я, может, опоздал?
– Нет, никуда не опоздали. Сейчас вот Вас обработаем, – она умоляюще посмотрела на Кубырикова.
И тут Кубыриков понял, что, возможно, его, единственного в это время посетителя участка, принимают за кого-то ещё, но не за электорат.
– Девушка, – проговорил миролюбиво Михалыч, ещё раз оглядев зал для голосования, пытаясь хоть кого-нибудь ещё увидеть. Его взгляд уткнулся от этих столов в стену, покрашенную зелёной масляной краской. «И почему в школах красят стены именно зелёной краской? Как преимущественно и в больницах? И в этом больничном тоне детишки проводят самые лучшие свои годы? У нас в стране дизайнеров и колористов, художников и архитекторов – как собак нерезаных, как сказал бы Владимир Семёнович Высоцкий. А для школ придумать ничего не могут. Или бюджетных денег не хватает на светлые материалы?»

Эти мысли так и остались в голове Кубырикова без ответа, потому что женщина перебила их ход и спросила:
– Ну, так Вы проходите?
– Конечно. Зачем я ещё сюда стал бы приходить. А скажите мне, пожалуйста, что же у вас так тихо? А при входе милицейский, извините, полицейский пост должен как бы находиться. Проверять входящих. Вдруг у меня сейчас в рюкзаке какая-нибудь машинка лежит? А может, я на всю голову отмороженный?
Кубыриков смотрел на женщину и видел, как медленно меняются морщинки у её глаз. Она уже была готова поднять тревогу и подмогу вызвать, но тут Михалыч понял свою глупость и успокоил:
– Ничего этого нет. Я не проверяющий. Не самозанятый наблюдатель. Не отморозок. И не представитель какого-либо сообщества. Я обычный внимательный пенсионер. Поэтому давайте приступим к нашим действиям.
– Давайте. Проходите. Ваш адрес?
– Подождите. А гелем руки протирать? А вот этим прибором температуру мою измерить? Надо же всё по протоколу.
– Да, пожалуйста.
Женщина провела манипуляции с руками Михалыча и смерила прибором температуру.
– Вы пока заполняйте журнал приёма, а я посмотрю всё-таки, за кого же здесь голосуют.
С этими словами Михал Михалыч, заметив импровизированный стенд, отошёл от стола с заполняющей журнал женщиной.

Фото, краткая биография. Фамилии все незнакомые. Хотя нет. И знакомые. Это были такие фамилии, которые не первый уже раз попадались на глаза Михалычу.  Вечные депутаты, отдающие последние силы на служение своему народу. Кубыриков сморщился. «И опять лезут. Во, как прикипели, не отдерёшь! Как же за людей болеют!?»
– Напоминаю, что можно проголосовать за пятерых, а вот если будет шестой, то бюллетень будет признан недействительным, - проговорила за спиной женщина.
– А что значит – за пятерых? Можно ещё «за»?
– Вы можете отметить только пять человек, больше нельзя.
– А-а. А я думал, за одного из списка голосуем. А тут скопом! Ну да, чего размениваться на единицы. Группами будем принимать. Пачками.
Михалыч, бурча, обернулся к женщине. Та смотрела на него сочувственно.
– Я понял. Не более пяти разных кандидатов, – примирительно проговорил он.
Михалыч подошёл к столу, расписался в журнале о получении длинного листка, а в простонародье «портянки» – со многими неизвестными ему фамилиями и пошёл в кабинку для заполнения бюллетеня. Бегал, бегал по фамилиям. Вниз – вверх, вверх – вниз. Выбрал пару фамилий, которые, по краткой их биографии, по его мнению, подходили на роль депутатов. Правда, сколько Михалыч не выбирал таких кандидатов, они очень редко попадали туда, куда их выбирали.

Взяв в руки выборный лист, Кубыриков вышел из кабинки и направился к электронной урне.
– Какой стороной вставлять, уважаемая? – на ходу спросил Михалыч.
– Да любой, - послышалось в ответ.
Только он подошёл к этой электронной урне, как из коридора вдруг выскочила другая женщина и с ходу закричала:
– Не туда, не туда, гражданин!
Кубыриков резко остановился.
– Как не туда?
– Не туда, я же сказала. Вы свой бюллетень бросайте вот сюда. – Она рукой показала на одинокий прозрачный стеклянный ящик, но это была не электронная урна. Там внизу уже распластались несколько бюллетеней.
– А почему, позвольте спросить, именно сюда?
– Гражданин, так надо! Сегодня не главный день голосования. Завтра будет главный, и тогда бюллетени будут отправляться в электронную урну. А ваши мы завтра в присутствии комиссии откроем и также пропустим в урну.
– Вот ведь непруха, – проговорил Михалыч. – Знал бы это, завтра бы и пришёл. Так хотел сам в урну это полотенце запустить. – Ну, ладно. Делать нечего. Опускаю.
– Только не перегибайте и не помните. – Напутствовала эта женщина-контролёр. И тут же исчезла.
Опустив свой бюллетень, Михалыч пошёл к выходу, повернул голову к женщине, которая так приветливо его встречала.
– До свидания. Приходите ещё. – Проговорила она на прощанье.
– Пренепременно. – Ответил Кубыриков и усмехнулся. – Такого цирка я ещё ни разу не видел ни на каких выборах.

И только правая сторона его пенсионерского мозга отозвалась на его ухмылку: "Теперь ты ещё месяца два будешь искать информацию – кого же, в конце концов, избрали в эти депутаты?"

Русавкино, декабрь 2020 г.