7. Крушение гигантов промышленности

Банкротство Выборгского ЦБК и восстание рабочих. Лебединский и Коршуновский ГОК`и. Кузнецкий МК. Закрытие шахт. Разгром Приморрыбпрома.

§ 7.1. “Советский” бунт
7.1.1. Неудачная приватизация

Моё изложение событий основано на пакете документов, представленных в Правительство России депутатами Госдумы и представителями трудового коллектива Выборгского комбината.

Дело о приватизации и банкротстве Выборгского целлюлозно-бумажного комбината было громким и драматическим. В его урегулировании безуспешно принимали участие многие государственные органы, в том числе, Госдума и Правительство России. В деле со всей очевидностью проявилась неспособность российской власти 90-х защитить интересы государства и общества.

Выборгский ЦБК когда-то был крупнейшим в СССР.  Он был построен в 1926-м году в посёлке Советский у города Выборга в 100 км от Финляндии. В посёлке проживало 8 тыс. жителей. Треть работала на комбинате. Местоположение производства было выгодным - огромная территория  среди   сосновых лесов у моря, рядом морской порт Выборг, узкоколейка к Санкт-Петербургу. Комбинат потреблял местную древесину, был частью лесопромышленного комплекса Северо-Западного экономического района СССР. Цеха комбината были оснащены новейшим европейским оборудованием. Его картонно-бумажная продукция считалась  эталонной.

После распада СССР хозяйственные связи комбината нарушились, производство ослабело. В 1994 году комбинат был приватизирован и преобразован в ОАО "Выборгский ЦБК". Пакет акций общества размером 20,45% был выставлен на денежный аукцион и кое-как продан без инвестиционных обязательств. Покупателем стала кипрская офшорная фирма "Allians Cellulose LTD"[4]. Её учредителями были иностранные конкуренты ЦБК.

7.1.2. Комбинат “опускают”

После приватизации управление комбинатом оставалось в руках его прежних директоров. Пользуясь бесконтрольностью со стороны акционеров, они “пилили” прибыли комбината. Созданные ими фирмы-посредники управляли его снабжением, сбытом и финансированием. Офшорная торговая фирма  скупала продукцию комбината со скидкой  в 30%.

Со второго квартала 1994-го начался спад производства. Иностранный акционер “Allians” поднял тревогу, но не смог что-либо изменить – акционеры-рабочие его не поддержали. Для них он был “буржуйской” фирмой, пришедшей на всё готовое.
Как утверждали в СМИ, руководство комбината искусно манипулировало бухгалтерской отчётностью и налоговыми платежами. Долги фирм-посредников занижались, кредиторская задолженность перед ними искусственно завышалась, налоги не выплачивались. Просроченная задолженность комбината перед бюджетом и внебюджетными фондами достигла 14 млн. рублей, коммерческая – 100 млн. рублей.

А представители фирмы Альянс в это же время, мечтая завладеть комбинатом, скупали акции у рабочих.  По  данным  на  3 июня 1996 года фирма уже владела контрольным пакетом акций. Позже пакет увеличился до 87% [4].

7.1.3. “Наезд” ФУДН и признание банкротом

Сменить руководство и уберечь комбинат от банкротства Альянс не успел. В июле 1996-го производство на комбинате было остановлено. В августе 1996 года Ленинградское территориальное агентство ФУДН подало в Арбитражный суд иск о банкротстве комбината. Суд назначил внешнее наблюдение.  Несомненно, что это был чей-то "заказ".

Большинство кредиторов высказались против применения процедур банкротства. Они считали, что ЦБК в состоянии продолжить производство и самостоятельно рассчитаться с долгами. Но главные акционеры не пожелали вести с кем-либо диалог. Они, скорее всего, были беспечны и понадеялись на миллиардное имущество комбината – мол, его хватит на всё. Но они по наивности ошибались. Внешнее наблюдение перешло во внешнее управление. Оно очень быстро закончилось. По предложению арбитражного управляющего Александра Бочкарева 26 декабря 1996 года суд признал комбинат банкротом.

7.1.4. Продажа комбината и увольнения рабочих

Конкурсное производство было открыто 1 февраля 1997 года. Комбинат продавался как единый комплекс. Состоялись закрытые торги. В них принимали участие подставные фирмы-однодневки. Оценка имущества была во много раз занижена.
Торги “выиграла” компания "Нимонор Инвестментс” – кипрская офшорная компания. Сумма сделки составляла $34 млн. Это было в 15 раз ниже балансовой стоимости комбината по состоянию на декабрь 1996-го. Но и эту сумму покупатель, как оказалось, не собирался платить.

Факты указывают на то, что ФУДН - организатор торгов, и покупатель были в сговоре.  А именно:
- слишком мала была сумма сделки
- слишком большим был срок рассрочки платежа
- право собственности покупателя на комбинат было оформлено досрочно, несмотря на то, что не были исполнены существенные условия сделки по оплате имущества.

Первый платёж от покупателя поступил  в  ноябре  97-го на небольшую сумму - $4 млн. Покупатель тут же объявил о намерении принять комбинат в управление и вдвое сократить персонал. Из 2100 работников он, для начала, был намерен уволить 1200. Половина жителей посёлка были обречены на нищету - иной работы в посёлке и вблизи него не имелось.

Второй платёж намечался на январь 98-го. Но комбинат всё ещё не был передан новому владельцу в управление и он выставил новые условия платежа – передача комбината в его полное распоряжение. Начался конфликт, заварилась "буза".

7.1.5. Бунт рабочих

События развивались стремительно.
В конце января 98 г. на конференции трудового коллектива была создана антикризисная команда, было объявлено "чрезвычайное положение" на комбинате, сформирован “стачком”. А в марте рабочие силой выставили за ворота представителей собственника, захватили комбинат, создали отряды самообороны, сменили охрану, выбрали своего директора, запустили подсобные производства.

7.1.6. Новая смена собственника

“Нимонор” обратился в арбитражный  суд. Как ни странно, но все судебные решения были вынесены в его пользу, несмотря на очевидную недействительность сделки. Но комбинат оставался в руках забастовщиков. Выполнять судебное решение было некому - у суда не имелось танков и армии.

14 мая 1998-го "Нимонор" отказался от борьбы за ЦБК и продал свои права британской оффшорной компании "Алсем". Её учредителями были английская компания "Аймет" и швейцарская компания "Сфинкс" питерского “олигарха” Александра Сабадаша.

7.1.7. Госдума возмущена

Газета “Коммерсантъ” 27 июля 1998 года писала [5]: “Тем временем руководители стачкома обратились в Госдуму с просьбой разобраться с тем, было ли законным банкротство и дальнейшая продажа ЦБК. В конце прошлой недели Дума утвердила постановление, в основу которого легли результаты проверки комбината контрольно-ревизионным управлением Минфина.

Из проверки следовало, что распродажа имущества ЦБК проводилась с грубейшими нарушениями закона - Nimonor приобрела его по заниженной цене. Подыгрывал ей в этом Александр Бочкарев, конкурсный управляющий от ФУДН.

Госдума просила правительство России оказать финансовую поддержку комбинату, а Генпрокуратуру - "проверить законность организации и проведения торгов по продаже ЦБК". Но прокуратура Ленинградской области не послушала Госдуму. Она встала на защиту новоявленного собственника.
 
ВРИО губернатора в тот период исполнял Валерий Сердюков - партийный выдвиженец из Гомеля. Вместо поддержки населения и защиты законности он стал душить бунт административными мерами. Но ни угрозы администрации, ни предписания прокуратуры, ни  аресты не усмирили рабочих. Они продолжали удерживать комбинат и 5 декабря 1998 года даже запустили главную бумагоделательную машину.
Ответом Сердюкова была экономическая блокада комбината и кампания в СМИ против  забастовщиков.

7.1.8. Реакция Правительства России

Осенью 1998 и весной 1999 года по делу о банкротстве Выборгского ЦБК к Маслюкову обратились депутаты Госдумы и представители трудового коллектива комбината. Маслюков поручил мне разобраться в деле.

Рядом с кабинетом Маслюкова в Белом доме на 3-м этаже заседал второй “первый вице-премьер”, бывший губернатор Ленинградской области Вадим Густов. Конфликт вокруг ЦБК начинался ещё при его власти в области. Но от обсуждения проблем ЦБК Густов отстранился - он готовился к новым выборам в области (кстати, он проиграл их Сердюкову). Разбираться в деле мне пришлось без его советов.

Изучив документы, я понял, что банкротство комбината - предумышленное, продажа и перепродажи - незаконные. Я подготовил и отправил прокурору Ленинградской области письмо за подписью Маслюкова с анализом документов и просьбой проверить дело на предмет предумышленного банкротства.

После длительного молчания прокуратура всё же отреагировала на заявление Госдумы и письмо  Маслюкова. Но - по-своему. 14 октября 1999 года заместитель прокурора города Выборг возбудил против забастовщиков уголовные дела “по факту воспрепятствования исполнению судебного решения".

Прокуроры определили, что, якобы, имел место незаконный захват предприятия "людьми, заинтересованными  в  его переходе в собственность группы лиц, не имеющих никаких формальных прав на владение и распоряжение собственностью комбината с одновременным игнорированием прав законных собственников”. Это был замечательный образец прокурорского стиля формулировать обвинения.

7.1.9. Рукопашная

При поддержке прокуратуры, МВД и местной власти новый владелец вновь попытался взять комбинат штурмом. Самое ожесточённое сражение состоялось 14 октября 1999 года. На бастующих двинулся печально знаменитый с 30-х годов лагерный спецназ. Наверное, из Гулага Карелии.
Разгорелся рукопашный бой. Били прутьями по головам, лили аммиак в трубы вентиляции, стреляли, кричали раненые.

Позже в газете “Выборгские ведомости” были рассказаны подробности тех событий[6]: “Из-за сопротивления рабочих зайти на предприятие новым владельцам всё же не удалось. После нескольких попыток взять ЦБК под контроль Сабадаш решился на новый штурм и 15 октября  1999 года прорвался на предприятие с бойцами спецподразделения «Тайфун». Однако силой взять комбинат и на этот раз не удалось — рабочие отбились от бойцов спецназа и взяли в плен самого Сабадаша. Его заперли в подсобке, отняли телефон и сломали ребро”.

7.1.10. Финал

29 октября 1999 года Госдума приняла Заявление по поводу применения физической силы и огнестрельного оружия в отношении рабочих и служащих Выборгского ЦБК, защищающих свои права. Госдума   потребовала   от   администрации Ленинградской области обеспечить справедливость и законность. Но у Администрации и прокуратуры области было иное мнение о том, кто в деле прав и виноват. В этом сказались безразличие низовой власти к интересам населения и её неуважение к власти федеральной.

В условиях блокады силы рабочих вскоре были исчерпаны. В январе 2000 года “комбинат сдался”. Говорят, Сабадаш выплатил рабочим по тысяче рублей, после чего они сами открыли ему ворота [6].

На остатках имущества ЦБК было создано новое предприятие “Выборгская целлюлоза”. Производство высококачественной бумаги было прекращено. Целлюлоза вывозилась за границу. Новому собственнику в наследство достались налоговые долги комбината, но он с ними справился за счёт доходов предприятия.

Сегодня компания "Выборгская целлюлоза" производит не бумагу, а картон. Флагман целлюлозно-бумажной промышленности СССР превратился в экологически грязный сырьевой придаток иностранной бумажной промышленности.


§ 7.2. Лебединая песня “Лебединского ГОКа”
(Банкротство гигантов  железно-рудной промышленности. Борьбы Амана Тулеева с Альфа-Банком. Интриги Таля.)

7.2.1. К рукам Усманова прилипает железо

В Правительство России поступило письмо губернатора Белгородской области Е.С. Савченко (№ ;-998 от 25.09.1998). Это была жалоба на Госналогслужбу России, которая инициировала процедуры банкротства ОАО “Лебединский ГОК”, ОАО “КМАрудстрой”, ОАО “Белэнергомаш”. Налоговые платежи предприятий наполняли бюджеты - четверть областного, в том числе, 90% бюджета Губкинского района от Лебединского ГОКа.

Действия Госналогслужбы создали угрозу жизнедеятельности Белгородской области. Савченко просил Примакова обязать налоговиков для воздействия на должников применить вместо банкротства иной способ и обязать их сотрудничать с администрацией области и директорами предприятий.

Заинтересованным лицом в банкротстве Лебединского ГОК ‘а был олигарх, будущий миллиардер Алишер Усманов, формирующий империю в железорудной отрасли. В 1998-м году он возглавлял инвестиционно-финансовую компанию ”Интерфин”. Ранее Усманов был председателем “Мапо-банка”, известного как банк “семьи”.

Но правительство Примакова не смогло помочь Белгороду. В 99-м  году Лебединский ГОК был продан в собственность холдинговой компании Усманова “Металлинвест”. Та же судьба постигла Михайловский ГОК и Оскольский электрометаллургический комбинат. Так создавалась железорудная империя Усманова.

7.2.2. Аман Тулеев защищает Урал

Выясняя причины банкротства белгородских предприятий, я стал изучать проблемы железорудной отрасли. Оказалось, что ещё в 1996 – 1997 годах в ней начался передел акционерной собственности путём заказных банкротств. Московские и региональные олигархи боролись за контроль над гигантами российской рудной и металлургической промышленности Урала. Лебединский ГОК был в ней разминкой. Главные события состоялись чуть позже - в соседней  Кемеровской  области.

В советские времена Кемеровская область была богата, как и весь Урал. Но в 90-х стараниями реформаторов она превратилась в полигон экспериментов по приватизации, и началось её разорение. Пик кризиса в экономике области пришёлся на 97-98-й годы. Было закрыто 20 шахт. В процессе банкротства оказались гиганты чёрной металлургии - Запсиб (ЗСМК), Кузнецкий металлургический комбинат (КМК), АО “Коршуновский ГОК”. Был остановлен крупнейший химический комбинат Кемеровский «Азот». Лёгкая промышленность области была ликвидирована. В период с 1991 по 1997 годы объёмы производства в ней сократились на 94%. Бедствовало сельское хозяйство. Сотни тысяч гектаров плодородных сельхозугодий были заброшены. В продуктовые магазины хлынул импорт.

Решение о принудительном банкротстве гигантов уральской промышленности созрело высшем уровне российской власти. Оно было принято комиссией ВЧК - "Временной чрезвычайной комиссии при Президенте России по укреплению налоговой и бюджетной дисциплины". В её состав входило высшее руководство страны, а председателем был сам премьер-министр по должности.

За спинами членов ВЧК зловеще маячили кукловоды. Это были члены “семьи”, затеявшие передел акционерной собственности. По их заказу крупные предприятия ставились в очередь на банкротство. Исполнителем воли “семьи” стала государственная служба ФУДН-ФСДН.

Из-за невыплаты зарплаты и бедности периодически возникали волнения населения. Вскоре терпение уральского народа было исчерпано. Первыми восстали бесстрашные шахтёры и перекрыли федеральные трассы. Для Ельцина это было ударом по самолюбию. Ведь шахтёры были его опорой при захвате власти в 91-м.

На "усмирение" бунтарей в июле 1997 года Ельцин смело направил популярного в крае депутата Госдумы, члена КПРФ Амана Тулеева. Говорят также, тайной целью Ельцина было также желание  создать противовес распоясавшимся московским олигархам, пытающимся захватить промышленность Сибири. Так оппозиционер из КПРФ Тулеев неожиданно для многих  был назначен губернатором Кемеровской области.

Это был хитрый политический ход Ельцина – оппозиционная фракция КПРФ в Госдуме была ослаблена. Даже лидер КПРФ Зюганов осуждал Тулеева. Но тот ослушался и, как сегодня хорошо известно, блестяще выдержал испытание. Впрочем, цена его успеха была немалой. Через несколько лет, укрепившись в крае, Тулеев вышел из КПРФ и примкнул к партии власти. Всё это случилось уже при новом Президенте.

7.2.3. “Альфа” берёт Запсиб в клещи

АО “Западно-Сибирский металлургический комбинат” находится в городе Новокузнецк Кемеровской области. Когда-то это была гордость эпохи индустриализации  СССР. Но после приватизации, начиная с 1996 года, в условиях экономического кризиса, комбинат с трудом отбивался от кредиторов. Рядом находился ещё один такой же "бедолага" - гигант сибирской металлургии Кузнецкий металлургический комбинат.

Банкротство промышленных гигантов – всегда подарок банкирам.  На  банкротстве  легко  поживиться,  если   есть запас свободных денег для спекуляций. В Кемерово так и случилось. Долги Запсиба в сумме 2,7 трлн. рублей по дешёвке скупил Альфа-Банк. Но, разумеется, не для спасения комбината. 17 сентября 1996-го банк подал иск о его банкротстве. Оно состоялось, и Альфа-Банк успешно окупил затраты.

Не только с точки зрения нравственности, но и с точки зрения законодательства в действиях Альфы усматриваются десятки правонарушений. Главное из них – сговор банкиров и государственных чиновников с целью организации банкротства и присвоения чужого  имущества, получения незаконного дохода. На всё это указывают направленность осуществляемых операций, их финансовые результаты и последствия для общества и государства.

7.2.4. Криминал

Аман Тулеев и местные олигархи, на которых он вынужденно опирался, стали досадной помехой Альфа-Банку. Чтобы войти в комитет кредиторов Запсиб’ а администрация Тулеева вслед за Альфой подала против комбината судебный иск об истребовании долгов.

В феврале 1997 года зам. губернатора Кемеровской области по промышленности стал молодой бизнесмен Дмитрий Чиракадзе. До этого он, как доверенное лицо московской финансово-промышленной группы “Миком”, владельца контрольного пакета акций Новокузнецкого алюминиевого завода, положительно проявил себя на должности заместителя директора. Но после банкротства завода Чиракадзе был приглашён в команду губернатора, стал представителем администрации и председателем Совета кредиторов Запсиба.

Обстановка в совете кредиторов была конфликтной. Группировки акционеров боролись за владение комбинатом. Чиракадзе стал им неугоден.
3 июня Чиракадзе прилетел в Москву на коллегию  МПС. У дома на Кустанайской улице, где жила его мать,  он попал в засаду и был тяжело ранен. Чиракадзе выручили боксёрские навыки – он выдержал удар кастетом по голове, но не сумел увернуться от удара ножом в спину.

Покушение всколыхнуло Кемеровскую область. 24 июня 1997 года арбитражный суд ввёл на комбинате внешнее управление. На должность арбитражного управляющего был назначен представителя Кузбаспромбанка. Кандидатуру Альфа-Банка суд отклонил. В конце 1997 года долги Запсиб’ а достигли суммы 4,6 трлн. рублей. Война группировок за комбинат продолжалась.

7.2.5. Предупреждения депутата Медикова

18 декабря 1998 года из Госдумы в Правительство был направлен запрос депутата В. Медикова № 14/98-1223 “О положении на Западно-Сибирском металлургическом комбинате”. Медиков - металлург, доктор экономических наук, депутат от Кемеровской области.

От имени 35-тысячного коллектива комбината Медиков настоятельно просил премьер-министра Примакова дать объективную оценку всех событий на комбинате и сообщить, найдены ли расхитители имущества комбината, заведены ли против них уголовные дела. Ответ Примакова депутат обещал довести до каждого жителя Кузбасса.
К запросу депутата было приложено обращение коллектива Запсиба. Оно было изложено в драматических тонах. Сообщалось также, что 14 августа на комбинате наконец-то в очередной раз сменилось руководство и к управлению пришли заинтересованные в производстве люди. Был проведён капитальный ремонт доменной  печи № 3, и она будет запущена 26 декабря. Рабочим выплачивается зарплата, а государству –  налоги. Комбинат близок к безубыточности.
Концовка запроса была жёсткой: “Комбинату снова хотят навязать “Альфу”. Мы уже это проходили и точно знаем: сегодня приходит “Альфа”, завтра вводится конкурсное производство, а это – продажа Запсиба с молотка    по частям. За ворота выбрасываются тысячи металлургов, которые пополнят армию безработных. Предупреждаем: ни о какой остановке и конкурсном производстве не может быть и речи. В противном случае мы пойдём на самые крайние меры - блокируем выполнение несправедливого решения арбитражного суда до приезда на комбинат Примакова Е.М.”.

Обращение было принято на собрании руководителей комбината, производств, цехов и других его подразделений, заверено подписью директора по персоналу и печатью комбината. Это был голос 35-тысячного рабочего коллектива сибирских металлургов.

Вспоминаю, как в сентябре на Горбатом мосту у Белого Дома стучали касками по брусчатке два-три десятка бастующих шахтёров Кузбасса. Но металлургов могло бы быть во много раз больше.

Решающие события борьбы за комбинат состоялись далеко от его ворот - в соседней Иркутской области. Чтобы поставить на колени Запсиб Альфа-Банк решил банкротить Коршуновский ГОК.

В заседаниях суда Таль открыто защищал интересы Альфа-Банка. Он лично принимал участие в заседаниях арбитражных судов и за счёт своей изворотливости, знания права и  красноречия добивался успеха.

7.2.6. Судьба Коршуновского ГОКа

“На Коршуновском ГОК` е работали ~5 тысяч человек. Это было градообразующее предприятие города Железногорск-Илимский. Комбинат был построен в 60-е. Проектировался под Запсиб (ЗМСК). В процессе приватизации ЗСМК оказался в собственности металлургической компании "ЕвразХолдинг" и перестал оплачивать ГОКу поставки железорудного концентрата”[26].

Запсиб вёл себя по отношению к ГОКу как монополист, задерживая платежи за руду. Но комбинаты были взаимозависимы. Банкротство одного из них ставило на колени другого. Аман Тулеев это понимал, потому и стал защищать ГОК.

Процедуры банкротства ГОКа были инициированы 22 мая 1998 года службой ФСДН. Основанием подачи иска было решение комиссии ВЧК при Президенте России, которой тогда руководил Сергей Кириенко.

До сентября 1998-го спорить с ФСДН по поводу банкротства и разорения предприятий никто не решался. Но осенью 1998-го, с приходом к власти Примакова-Маслюкова, многие из потерпевших, в первую очередь Аман Тулеев, Александр Лебедь, Леонид Горбенко, Евгений Наздратенко и Дмитрий Аяцков, в открытую объявили службе ФСДН и олигархам войну.

На ГОКе было введено внешнее управление. В октябре 1998 года Аман Тулеев вместе с депутатами Госдумы В. Савчуком и А. Тарусиным  обратился в Правительство России к своему бывшему коллеге по Госдуме и КПРФ Маслюкову с жалобой на ФСДН и Альфа-Банк.

По мнению Тулеева, банкротство Коршуновского ГОКа – это акт недобросовестной конкуренции со стороны Альфа-Банка. Его цель – банкротство Запсиба, контроль над ним. Запсиб и Коршуновский ГОК в качестве топлива используют уголь Кемеровской области. Банкротство ГОКа и Запсиба ударит по всему Сибирскому краю, так как за ним последует банкротство угледобывающих предприятий – поставщиков угля и всей промышленности Урала.

В свою очередь депутаты сообщали, что Коршуновский ГОК – всё ещё работоспособное предприятие. По их  мнению, его губит служба ФСДН. Внешнее управление передано некомпетентным людям. Результат – падение производства на 30%. Коллектив комбината возмущён действиями арбитражного управляющего и объявил бессрочную забастовку. Производство остановлено.

В ответ на обращения губернатора и депутатов я подготовил и оформил поручение Маслюкова от 11 ноября 1998 года № ЮМ-П7- 32482ГД и ЮМ-П7-325381ГД в адрес службы ФСДН и Минэкономики “немедленно рассмотреть вопросы банкротства Коршуновского ГОКа с участием администрации Кемеровской области и заинтересованных лиц, принять меря для восстановления производства”.

Прошёл месяц. Ситуация не изменилась, нужных  решений в ФСДН и Минэкономики принять не смогли и даже не ответили на поручение. Но дело было важным и стояло на контроле в аппарате Правительства. Начальник департамента  реформирования  промышленности   и   конверсии В. Михайлов своей докладной  №   3 -П7-225 от 11 декабря 98 г. сообщил Маслюкову, что его поручение не выполнено.

Кстати сказать.  Маслюков высоко уважал Михайлова. И то, что тот уведомил Маслюкова о невыполнении его поручения в адрес ФСДН, был особый смысл. Думаю, Михайлов отвечал Маслюкову таким же высоким уважением и был солидарен с ним во многих вопросах. Это была слаженная гвардия промышленников. Своего рода тайный орден, быть членом которого – высокая честь.
 
Повторное поручение в адрес Таля было стандартным: “рассмотреть вопросы, поставленные депутатами, и в недельный срок представить проект ответа Правительства в Государственную Думу”. Впрочем, Таль исполнять это поручение мог не спешить - в администрацию Президента был уже отправлен проект Указа о ликвидации ФСДН и отставке Таля.

Коршуновскому ГОКу на время повезло. Угроза отставки подействовала на Таля, и он временно прекратил свои манипуляции в деле. Кроме того, к защите ГОКа подключился патриот  Сибири губернатор Иркутской области Борис Говорин. В итоге, Запсиб и ГОК ещё два года устойчиво работали в паре, несмотря на взаимные долги.
Успешно действовал также внешний управляющий ГОКа. Производство было сохранено, долги выплачивались. И случилось редкое событие – арбитражный суд продлил срок внешнего управления Коршуновским ГОКом на много лет. Московские олигархи этот этап схватки  за промышленность Урала проиграли.

История банкротства Запсиба и Коршуновского  ГОКа на том не закончилась. В 2002-м создатели империи “Стальная группа “Мечел”, владельцы Челябинского металлургического комбината и шахт Кемеровской области, при поддержке ФСФО (наследник ФСДН, но уже без Таля) вновь взялись за ГОК, и он был объявлен банкротом. Рабочие забастовали. Их усмирял спецназ.

Но на этот раз заступничество Тулеева не помогло, хотя он имел к Мечелу веские претензии и мог бы его “наклонить” - аварийность шахт повысилась, налоги в бюджет Кемеровской области платились нерегулярно. Впрочем, это уже была борьба региональных олигархов и администрации, а потому - не тема моей книги.

7.2.7. Кузнецкий металлургический комбинат

Комбинат КМК – легенда советской промышленности, крупнейший в мире производитель стали и чугуна, крупнейший в России производитель рельсовой продукции. Он был построен в 30-х руками комсомольцев-добровольцев при участии лучших американских инженеров.

Трудно понять, почему новоявленные российские “демократы” допустили в 90-х  разрушение этого столпа российской промышленности.

После приватизации комбинат оказался в руках его прежних директоров. Они были то ли неудачливыми управленцами, то ли ворами (как говорили депутаты Госдумы). В конце 90-х долги комбината достигли рекордной суммы в 4 млрд. рублей, в том числе 450 млн. руб. Газпрому.

По настоянию Амана Тулеева (он понимал, что нужно захватить инициативу во избежание худшего) областная налоговая инспекция подала иск в суд о взыскании долга с КМК, и 2 июля 1998 года суд вынес решение о применении процедур банкротства на КМК. Собрание кредиторов 27  июля предложило ввести на комбинате внешнее управление. Определением суда 11 августа оно было введено.

Между компанией МИКОМ, Кузбасспромбанком и группой газовых и нефтяных компаний Москвы началась борьба за должность внешнего управляющего. Но им, с согласия кемеровской администрации, был назначен и. о. генерального директора комбината, представитель группы Миком Сергей Кузнецов.

Конкуренты Амана Тулеева не сдались и обратились в ФСДН к Талю. Тот, пытаясь повлиять на дело в их  пользу, действовать как всегда бесцеремонно и пригрозил Кузнецову лишением лицензии.

Интриги Таля получили огласку. В дело вмешались депутаты Госдумы. 18 декабря в Правительство России с депутатским запросом обратились первый заместитель председателя Госдумы В. Рыжков и все тот же депутат В. Медиков. К письму-запросу было приложено обращение трудового коллектива ЗСМК от 14 ноября с изложением событий и угроз Таля. Медиков просил Правительство защитить комбинат от вмешательства Таля.

Я предложил Маслюкову создать комиссию по проверке деятельности Таля в деле о банкротстве ЗМСК. Но Маслюков не решился. Его ответом на письмо Медикова стало всего лишь создание комиссии для проверки деятельности ФСДН по подготовке арбитражных управляющих. Председателем комиссии был назначен Герман Греф, в то время первый замминистра Мингосимущества.

Банкротство КМК развивалось медленно. После отставки  Правительства  Примакова-Маслюкова в 99-м  о дальнейших событиях вокруг КМК я узнавал лишь из СМИ. А события развивались драматически. Группа МИКОМ не выполнила обязательства по КМК. Тулеев разочаровался в ней и предложил продать комбинат по частям,  даже нашёл покупателей. В это же время (август 99-го) служба ФСДН была переименована в ФСФО, и Таль остался её руководителем.

В этой ситуации защищать интересы Тулеева и его протеже Кузнецова в правительстве России стало некому. Таль продолжил наезд на КМК.

1 октября 1999 года Таль лишил Кузнецова лицензии "за допущенные нарушения при проведении процедуры наблюдения". По мнению Таля, Кузнецов исказил результаты собрания кредиторов в пользу группы МИКОМ и довёл комбинат до банкротства.

Кузнецов был не только опорочен, но и арестован. Против него было возбуждено уголовное дело по статье 315 УК РФ "неисполнение решения суда". Журналисты утверждали, что интригу против него по заказу Таля организовал московский банк “Олимпийский”.

Меня удивляет, с какой маниакальной настойчивостью Таль добивался исполнения своих планов, используя незаконные методы и не боясь огласки. Он свято верил в свою непогрешимость и безнаказанность.

В 2002-м КМК был объявлен банкротом. На должность внешнего управляющего претендовали представители московских нефтяных компаний. Играл ли Таль на их стороне в интересах  олигарха Абрамовича в 98-м – никто не знает. А вот о хлопотах Таля в пользу “Альфа-Банка” хорошо известно - Альфа также пыталась приобрести КМК.
Дело КМК  завершилось его продажей за бесценок олигархам Абрамовичу и Абрамову.
 
§ 7.3. Пробуксовка УралАЗа

ФСДН захватывает в управление УралАЗ и доводит его до банкротства. Имущество распродаётся. Остатки покупает олигарх Дерипаска, создающий автостроительную империю.

Банкротство УралАЗа – пример того, как в 90-е после приватизации разрушалось советское грузовое автомобилестроение. Олигарх Олег Дерипаска создавал свою автомобильную империю во главе с холдингом “Руспромавто”. Холдинг был создан в 2000-м году и к 2004 году уже владел 18 крупными предприятиями, в том числе заводом A3 «УРАЛ» - наследником банкрота УралАЗ` (Уральского автомобильного завода, г. Миасс).

Империя производила свыше 63% российского производства автобусов, 56% грузовых автомобилей и 60% экскаваторов. Годовой объём продаж составлял $2,8 млрд.[27] Несмотря на внушительные показатели, империя Дерипаски по мощности была во много раз меньше, чем поглощённые ею предприятий предприятия в советское время.  Но  российское  грузовое  автостроение  уверенно маршировало в хвост мирового.

В сентябре 1998 года в Правительство России обратился первый заместитель министра обороны  Н. Михайлов. Он напомнил, что УралАЗ имел высокое стратегическое значение для России. Его продукцией были уникальные быстрые, большегрузные, пригодные для крайнего Севера, тяжёлые автомобили и самосвалы. Они имели когда-то высшую категорию качества и были признаны в мире.

В России продукция УралАЗ использовалась, прежде всего, для производства четырёхсот видов спецтехники и вооружений, а также в МВД, ФСБ, МЧС, Минсельхозе.
После приватизации завод оказался в кризисе. За семь лет после 1991 года объём производства автомобилей уменьшился в 12,6 раз. Государственный оборонный заказ, поручаемый заводу, старательно им исполнялся, но оплата задерживалась. Для выживания заводу пришлось освоить выпуск непрофильной  продукции - огородного инвентаря, изделий печного литья, мебели.

В сентябре 1998 года просроченные долги завода составляли лишь небольшую часть стоимости его имущества. Но, несмотря на это, по иску одного из кредиторов арбитражный суд принял решение о его банкротстве.

Решением суда на заводе было введено внешнее управление сроком на два года. За это время значительная часть его имущества была распродана для погашения долгов. На торги был выставлен даже недостроенный храм Богоявления на тысячу прихожан. Но имущества у завода оставалось ещё много, долги уменьшались и возникли условия для мировой сделки.

Но кого-то перспективы мирового соглашения не устраивали. ФСДН, путём процессуальных ухищрений (подачей иска на стороне), сорвала мировую и добилась продления внешнего управления.

Можно утверждать, что заказчиком банкротства УралАЗа был один из членов “семьи”, планирующий создать автомобилестроительную империю.

К 22 сентября 2000 года - моменту окончания двухлетнего срока внешнего управления, долги  завода  выросли до 5,6 млрд. рублей и в несколько раз превысили размер его уставного капитала, составляющего сумму 1,22 млрд. руб.[27]

За это время на УралАЗ` е были выполнены установки ущербной методологии реформирования предприятий.  А именно: часть имущества распродали, из остатков создали  небольшое  по  мощности  предприятие  ОАО  «A3 УРАЛ» и выставили его на торги. Новое предприятие производило автомобили средней грузоподъёмности и вахтовые автобусы «Урал-3255».
По мнению мэра города Миасса Михаила Жмаева цена предприятия на торгах была занижена в 3.5 раза. Предприятие приобрёл “Базовый элемент” олигарха Дерипаски.

После необдуманной приватизации и заказного банкротства заводу понадобилось два десятка лет, чтобы частично восстановить свой былой облик и кое-какие позиции на мировом рынке. Выпускаемая им сегодня автомобильная техника, как и в советское время, сильна, но неэкономна, неуклюжа и устарела по дизайну. За это же время мировое автомобилестроение ушло далеко вперёд.

Создание промышленных империй – это шаг вперёд в развитии промышленности страны или топтание на месте?!

§ 7.4. Гиперболоид инженера Гарина возвращается

Подобно тому, как это произошло в романе Алексея Толстого “Гиперболоид инженера Гарина”, на анилиновый завод в Ставрополе было совершено нападение. Но завод был разрушен не лазерной пушки, как это случилось в романе Алексея Толстого. Для ликвидации завода оказалось достаточно его обанкротить. Тем же способом в те годы при участии Георгия Таля в России была ликвидирована вся химическая отрасль по производству анилина – основы лакокрасочного производства.

С жалобой на ФСДН в Правительство обратился депутат Госдумы В.М. Ивер. Он сообщил, что ликвидируется завод “Анилин”,  единственным в России выпускающий фоторезисторы для оборонной промышленности. Иск о его банкротстве подала служба ФСДН.

Поначалу на предприятии было введено внешнее управление и принят стандартный план финансового “оздоровления” - разделение на три независимые части. Наиболее ценная часть оборудования была выделена в отдельное предприятие, и оно было продано за неликвидные векселя ОАО “Межбанковский центр”. В итоге все три предприятия не получили финансирования и не работали. В итоге производство и анилина, и фоторезисторов было ликвидировано.

По иронии судьбы подобная судьба постигла одноимённое предприятие ООО “Анилин”, созданное в феврале 2003 года в городе Усть-Лабинск Краснодарского края. Арбитражным управляющим стал представитель НП «Межрегиональная саморегулируемая организация профессиональных арбитражных управляющих».

Мало кто знает, что НП “МСО ПАУ” было детищем Георгия Таля. Оно было учреждено при РСПП под патронажем “промышленников” Аркадия Вольского, Олега Дерипаски и Владимира Потанина. Наиболее заинтересованным лицом в создании “МСО ПАУ” был Чубайс. Всем патронам был нужен инструмент управления банкротствами.
Таль, наверное, ещё с 99-го считал себя “специалистом” по анилину, оттого и взялся за краснодарский “Анилин”, чтобы погубить ещё один анилиновый завод.

Производство анилина оказалось для многих предприятий роковым. В годы войны в Кемерово был построен анилинокрасочный завод. В ноябре 1997 года завод, называвшийся уже ОАО «Спектр», был объявлен банкротом и продан кредитору ОАО «Кузбассэнерго». Но при новом владельце предприятие вновь разорилось. Помочь пытался «СибПромЭнерго». Он пообещал восстановить на территории завода производство анилина. Но не успел - завод был ликвидирован, имущество было распродано.

Та же судьба постигла выпускающее анилин с 70- летней историей предприятие - Березниковский химический  завод (ОАО «Бератон»). Летом 2008 года производство на предприятии было остановлено и начаты процедуры банкротства.

Кто и за что так возненавидел анилин – загадка! Но целенаправленная ликвидация этой химической отрасли производства явно указывает на чей-то заказ. Его исполнителем был Георгий Таль.

Аналогичная анилиновой разыгралась драма в газонефтехимической отрасли, в том числе, на заводах, которыми владела компания СИБУР. Но эта история, с банкротствами и арестами заслуживает отдельной книги. 

§ 7.5. Поглощение ООО “Давыдово”

Подмосковное предприятие ООО “Давыдово” единственное в России выпускало совместно  с  австрийской  фирмой  “Розенбауэр” на шасси самосвалов типа “КАМАЗ” мусоровозы и пожарные машины.
В 1996-м году под госзаказ и за свой счёт предприятием была произведена и передана в МВД России крупная партия спецтехники. Но поставка не была оплачена, и предприятие оказалось в критическом положении. По новым правилам Минфина налоги были начислены по отгрузке. Но платить оказалось нечем. Долг по налоговым платежам составил  31  млн. руб. (~ 1,5 млн. USD).
Ранее предприятие было успешным, хотя и дрейфовало на минимуме производства (20% загрузки мощностей). Денег едва хватало на зарплату персонала. Налоги на имущество (неиспользуемое оборудование и избыточный земельный участок) были непосильны.

Будь власть умнее, для сохранения уникального завода  в условиях кризиса она позволила бы ему работать, не платя часть налогов – заказы и рынок сбыта продукции у него имелся. Но Госналогслужбе подстраиваться под должника было недосуг. Вместо взаимозачёта долга по налогам, она стала его банкротить.

Руководство предприятия при поддержке администрации  Московской  области  обратилось  в  Правительство  к вице-премьеру Кириенко с жалобой. Поручением   № 476 от 33.05.1998 премьер-министр дал указание службе ФСДН выработать “единую государственную позицию” при рассмотрении дела о банкротстве ООО “Давыдово” в арбитражном суде.

Но Таль не стал выполнять поручение Кириенко - иск о банкротстве инициировала Госналогслужба, а в таких случаях служба ФСДН в дела не вмешивалась. Да и дело–то было для Таля мелким. Масштаб выгод, которые его команда могла бы “снять” в нём, был ему неинтересен.

Осенью 98-го заместитель губернатора Московской области В.О. Власов письмом №3исх-1666 ещё раз обратился с просьбой о защите предприятия от банкротства в Правительство России, на этот раз к Маслюкову. Власов также напоминал, что предприятие имеет высокую социальную значимость, так как оно градообразующее.

По письму Власова 7 октября я оформил поручение Маслюкова в адрес ФСДН и Минэкономики: "рассмотреть совместно с администрацией Московской области вопросы, требующие решения Правительства России по ООО “Давыдово”.

В то время в плане мероприятий по спасению экономики от последствий дефолта планировалась реструктуризация долгов предприятий по налогам. Это могло спасти “Давыдово”. Но Таль не отреагировал и на это поручение. Он не желал спорить с Госналогслужбой.

ООО “Давыдово” медленно догорело как поминальная свеча. Через несколько лет иностранный партнёр прибрал российское производство мусоровозов и пожарных машин к рукам. В Москве была создана фирма “Розенбауэр-Давыдово”. Она успешно существует и поныне.

§ 7.6. Афера века “северный    завоз”
(Целевое банкротство комбината “Ангарский НХК”. Государственная воля Маслюкова. Камчатка “замерзает”. Внеплановая квота “семьи” на экспорт нефти. Драма защитников АНХК и участников афёры.)

Банкротство Ангарского нефтехимического комбината, было одним из этапов передела собственности в нефтеперерабатывающей отрасли и частью аферы, названной мною “северный завоз”.

Дело о банкротстве АНХК было возбуждено в декабре 97-го по иску Госналогслужбы. Ей тогда командовал реформатор Александр Починок. В 94-м Указом Ельцина Госналогслужба была назначена уполномоченным органом по истребованию налоговых долгов предприятий.

Действия Починка в отношении АНХК были приказными. Жаль, но Починок не понимал, что стал игрушкой в руках  “семьи”, действующей через комиссию ВЧК.

О Саше Починке у меня сохранилась не только добрая память, но и печальное недоумение. Он был увлекающимся и честным человеком, хорошим профессионалом. Мы работали в одно время в правительстве России. Позже он стал министром труда и соц. развития, а я занялся финансовым проектированием.
 
В 2003-м вместе с известным учёным по биорегулированию Владимиром Хавинсоном я разработал проект создания государственной медицинской корпорации “Долголетие”. Мы доложили  её Починку. Он увлёкся ею и одобрил: “Будем делать”.  Даже присмотрел финансирующий банк. Но вскоре Саша был отправлен в отставку. Проект остался на бумаге.

А Саши сегодня уже нет с нами... Он умер от разрыва сосуда мозга в результате травмы головы.  Странная смерть. Не слишком ли много он знал о банкротствах во времена руководства Госналогслужбой?! Ведь за такое иногда бьют по голове!

На момент возбуждения дела о банкротстве общая сумма задолженности АНХК составляла ~4 млрд. руб., из которых ~1,5 – по налогам в госбюджет. Но не так-то просто было обанкротить АНХК. Комбинат был предприятием высокой социальной значимости – на нём держалась Восточная Сибирь, Сахалин и Камчатка. Процесс банкротства затянулся. И тогда ударили по предприятиям, поставляющим на комбинат нефть.

Осенью 1998 года в Правительство обратились министр топлива и энергетики Сергей Генералов и депутат Госдумы от Иркутской области Виктор Машинский по поводу банкротства нефтедобывающего предприятия “Кондпетролиум”, дочернего предприятия нефтяной компании “Сиданко”.

Иск о банкротстве Кондпетролиума подал 31 августа 1998 года Пенсионный фонд. 29 октября было введено внешнее управление. Скорость, с которой совершались судебные манипуляции, однозначно указывают на заказной характер банкротства.

За долги Кондпетролиума перед госбюджетом налоговые полицейские арестовали “в трубе” нефть, направленную им в АНФК. Без сырья комбинат приостановился, возникла угроза взрыва ректификационных колонн.

Но самым драматичным последствием ареста нефти “в трубе“ стал срыв поставок мазута из АНФК на Камчатку в срок, до окончания летне-осенней навигации. Там мазут использовался как топливо котельных в зимнее время. На эти  обстоятельства  указал  депутат  Виктор   Машинский. Более того, он утверждал, что задержка поставок - старая афера, которую кто-то прокручивает не в первый год и потому ей нужно положить конец.

По моему предложению Маслюков провёл  совещания по проблеме Кондпетролиума, Ангарского НХК и Камчатки. Присутствовали глава Минтопэнерго Генералов, депутат Госдумы Машинский, руководитель государственной налоговой полиции  и другие лица. Доложили дело, рассказали о проблемах Ангарского НХК, об угрозах его остановки.

Всегда сдержанный Маслюков, слушая невнятные доводы налогового полицейского, вдруг вспылил. Ударив по столу кулаком, он непререкаемо жёстким тоном сказал ему: “Теперь Вы управляете экономикой России? Я требую - немедленно снимите арест с нефти для Ангарского комбината!”.

Присутствующие замерли. Маслюков проявил “государственную волю”. О таком не пишут в газетах, не говорят на официально транслируемых по телевидению заседаниях Правительства. Но реальная жизнь государства держится именно на государственной воле её ответственных лидеров.

Яростный защитник АНХК депутат Госдум, теплофизик Виктор Машинский в 1996 – 1997 гг. был заместителем Маслюкова в Комитете Госдумы. Он публично выступал против банкротства Ангарского  НХК,  обличал власть за бездействие.

В 2003-м, работая в Сыктывкаре, Машинский неосторожно заявил, что с участием администрации города похищают мазут. Кому-то из олигархов это не понравилось и Машинскому припомнили всё. Его искусно обвинили в краже бюджетных средств, арестовали и осудили на 5 лет лагерей. Их в республике Коми было предостаточно.

Позже состоялись события, за которыми я долго следил и они волновали меня, как побывавшего в 90-х на Камчатке. Как и следовало ожидать, в положенный природой  срок льды сковали Охотское море. Камчатка, не получив своевременно мазут от Ангарского НХК, стала “замерзать”.

Зазвучали колокола! Во всём винили администрацию полуострова. Спас Камчатку импорт топочного мазута из Южной Кореи. Историю с замерзанием и спасением Камчатки можно было бы оценить как хозяйственную путаницу, если бы не одна её особенность - мазут в Южной Корее был изготовлен из российской нефти.

Дополнительную квоту на её экспорт сверх плана, который обычно утверждался в Правительстве, получили трейдеры нефти. В этом и был  план организатора аферы “северный завоз”. Кто им был – скажу ниже.

Квотами распоряжался первый зам. министра Виктор Калюжный. Он, конечно, мог не поддержать заявку – сказать, что нет резервов. Но дал ей зелёный свет - трейдерами нефти были подконтрольные фирмы главного члена “семьи” олигарха Бориса Березовского и его младшего “коллеги” Романа Абрамовича. Вскоре Калюжный стал министром.

В 2000-м, я предложил киносценаристу Митько, моему преподавателю по ВКСР, разработать сценарий фильма “Афера века”. Но интрига с мазутом не вдохновила автора сценария фильма “Бумбараш”. Она была не смешной, а печальной.

§ 7.7. Таль берёт Совиталпродмаш на ”гоп-стоп“

В правительство России обратились зам. председателя Внешэкономбанка А. Костин и Президент республики Марий Эл В. Кислицин по поводу банкротства СП “Совиталпродмаш”. “Это был один из первых заводов, построенных в Советском Союзе при участии итальянского капитала. В него инвестировали 220 миллионов долларов. В тандеме с "Мари-холодмашем" он легко могли завалить российский рынок холодильным оборудованием”[28]. Завод задерживал платежи по кредиту итальянского банка. По кредиту набежало 297 млн. долларов США. Гарантом был Минфин России.

Долг завода манил тех, кто умел извлекать выгоды из чужих бед. Нужен был исполнитель. Им был Таль и его команда арбитражных управляющих. Таль, не имея формальных поводов для подачи иска о банкротстве (у завода не было долгов перед государством и российскими резидентами), попыталась взять директора завода, что называется, на “испуг”. Под угрозой возбуждения уголовного он потребовал от него самостоятельно подать в суд заявление о банкротстве завода.

Действия Таля были явным злоупотреблением полномочий ФСДН и вмешательством в деятельность не только независимой коммерческой организации, но и Минфина России. Таль мог нанести России крупный финансовый ущерб, так как в случае банкротства СП его имущество было бы, как всегда, разворовано, а итальянский банк в порядке регресса перевёл бы долг на гаранта. Им был Минфин России.
Подавать иск о банкротстве директор СП отказался. Он, понимал, что его могут стереть в порошок и свои, и чужие – дай только повод. Иск был подан службой ФСДН якобы “по заявлению кредиторов”.

В итоге СП было признано банкротом. Стараниями конкурсного управляющего часть имущества завода удалось сохранить, не допустить ликвидации завода и даже избавить его от части долгов.

В январе 2003 года завод был продан московскому ЗАО "Сигма-Инвестком" за бесценок – за 6,3 миллиона американских долларов, то есть в 25 раз меньше, чем когда-то было вложено в него инвесторами.

Покупатель ЗАО “Сигма-Инвестком” был сателлитом известной компании “Трансаэро” и “Трансаэро финанс” империи Бориса Березовского. Нетрудно догадаться, почему вполне работоспособное предприятие вдруг было объявлено банкротом. Березовский входил в состав “семьи”. “Распил” итальянского кредита, несомненно, состоялся в его пользу.

Механизм извлечения выгод в ходе этого “распила” нетрудно определить. Кредит итальянцам вернул, конечно же, Минфин. Уверен, что тот, кто держал руку на пульсе, получил откат от итальянцев. Кто это был – догадайтесь сами. Так олигархи зарабатывали свои миллиарды.

§ 7.8. Ачинский    “афган” генерала Лебедя

7.8.1. Спор олигархов

Дело о банкротстве Ачинского горно-обогатительного комбината  необычно  тем,  что в нём схлестнулись непримиримые интересы и произошли редкие события истории банкротств.

Во-первых, столкнулись интересы населения, государственного управления и российских олигархов. Во-вторых, столкнулись различные философии бизнеса олигархов. Это были производственники - алюминиевые короли Олег Дерипаска, владелец компании “Русал”, и Виктор Вексельберг, владелец компании “Суал”, и “финансисты”  - Михаил Фридман и Герман Хан, создатели “Альфа групп”. Дерипаска и Вексельберг создавали промышленные империи, Фридман и Хан вели финансовые операции по перепродаже бизнесов.

Произошло также уникальное событие - уголовный конфликт в борьбе за должность внешнего управляющего комбинатом между Глебом Фетисовым, ставленником Альфы, и Наилем Насыровым, посланником “Русала”. Насыров обвинял Фетисова, предыдущего управляющего, в злоупотреблениях и хищениях, незаконной продаже оборудования в свою личную компанию “Альфа-Эко”, в бухгалтерских махинациях и завышении суммы долгов.

И ещё одно столкновение – это конфликт губернатора Красноярского  края  генерала Александра  Лебедя,  защищавший экономику края по военному, с компанией Русал и депутатами-лоббистами “Альфа-Банка” из Госдумы.

7.8.2. Жалобы в Правительство

В 20-х числах ноября 1998 года в Правительство России пришли три обращения по поводу банкротства Ачинского ГОКа. Это был депутатский запрос С. Абельцева (ЛДПР), Ю. Кузнецова, А. Шипова, письмо депутатов А. Венгеровского и П. Веселкина (ЛДПР) и, чуть позже, обращение губернатора Красноярского края А. Лебедя к Евгению Примакову.

Перед Маслюковым встал непростой выбор – кого поддержать. Наше с ним решение
было однозначным – Лебедя.

7.8.3. О чём вещали депутаты

“После акционирования АГК в 1995-1996-м произошёл обвал его деятельности. По инициативе ФУДН была возбуждена процедура банкротства, и в декабре 1996-го было введено внешнее управление на 18 месяцев. Управляющим был назначен Г. Фетисов. Он добился больших успехов. Показателями успеха был рост объёмов выпуска продукции АГК - глинозёма, удобрений, соды, цемента“.

Депутаты умолчали о главном. “Успехи” АГК были достигнуты за счёт “толлинга” - переработки давальческого сырья иностранной компании. Она, изымая у комбината большую часть прибыли, “опускала” его. Арбитражный управляющий Фетисов, был ловким экономистом. Через много лет даже стал доктором экономических наук, писал книги, крутился вблизи Президента. Но, в конце концов, был пойман на банковских махинациях и даже арестован.

“15 июля 1998 года собрание кредиторов приняло решение открыть конкурсное производство, то есть распродать имущество АГК. Объявились покупатели – Альфа-Банк и Сибирско-Уральская алюминиевая компания (олигарха Вексельберга). Письмом к Лебедю они подтвердили, что для участия в конкурсе имеют $200 млн.”

Подтверждение о наличие денег на выкуп комбината было, конечно, стандартной разводкой. В те времена ни у кого в России, кроме Госбанка, на счетах свободных или зарезервированных под сделку $200 млн. не имелось. Альфа-группа, скорее всего, запасла для расчётов какие-нибудь фантики типа билетов МММ или акции банков-банкротов, которые можно было килограммами набивать сумки у мусорных баков.

Далее депутаты сообщали: “Но вместо распродажи имущества комбината арбитражный суд продлил срок внешнего управления на 8 лет. При этом зам. губернатора Овчинников дал необеспеченное поручительство деятельности Насырова. Кроме того, в Комитете кредиторов сидит зять Председателя арбитражного суда Машкиной. В августе и сентябре объёмы производства на комбинате многократно снизились, его финансовое состояние ухудшилось, инвестиции в развитие прекратились”.

Депутаты также упрекали комбинат и администрацию края, в том, что глинозём из АГК отпускался предприятиям КрАЗ, БАЗ и Энергопром по заниженной цене ниже мировой.

Депутаты не знали или умолчали, что истинными причинами спада производства при управляющем Насырове были не его умысел или ошибки управления, а действия организаторов схемы толлинга, которую внедрил предыдущий управляющий Фетисов.

Депутаты просили Правительство провести расследование “ заинтересованности представителей администрации Красноярского края, Арбитражного Суда и управляющего Насырова…. в интересах Trans World Group (TWG)…. ”.
Это уже было похоже на донос в духе 1937-го. Дерипаска в то время к TWG отношения не имел. Ею управляли братья Чёрные.

7.8.4. Просьбы Губернатора Лебедя.

“В мой адрес поступили обращения крупнейших промышленных предприятий края – “Красноярская ГЭС”, “Ачинский нефтезавод”, “Разрез “Бородинский”, “Ачинский глинозёмный комбинат”, “Красноярский алюминиевый завод”, “Красноярская железная дорога”.

Лебедь перечислил элементы технологической цепочки. В неё входили предприятия, производящие электроэнергию, топливо, глинозём, алюминий, прокат плюс транспортники. Далее он подтвердил, что все они “обеспокоены судьбой Ачинского глинозёмного комбината”. “Участники цепочки перекрёстно владели акциями друг друга. По общему согласию ими была создана ФПГ “Транснациональная алюминиевая компания”. В силу объективных причин – резкого падения цен на Лондонской  бирже  металлов в 1996-м, финансовое положение АГК ухудшилось, были применены процедуры банкротства, введено внешнее управление”.

Внешнее управление на АГК было введено в соответствии с решением комиссии ВЧК при Президенте в конце 1996 года. Первым вице-премьером в то время был Олег Сосковец, бывший министр металлургии СССР. В горячке Президентских выборов 96-го он не заметил, как за его спиной кто-то грубо “накатил” на его детище ФПГ “Транснациональная алюминиевая компания”. Этим “кто-то” были братья-олигархи Чёрные, создатели TWG, действующие руками руководителя службы ФУДН Мостового  и его зама Таля. Это браться Чёрные перевели АГК на схему “толлинга”.

“Арбитражным управляющим АГК был назначен бывший финансовый директор “Альфа-ЭКО” Фетисов. Он продавал комбинату сырьё по завышенным ценам, а выкупал продукцию - по заниженным. Позже “Альфа-ЭКО” стала диктовать условия и другим участникам ФПГ, пытаясь поднять цену на глинозём до уровня мировых”.

Из письма Лебедя ясно, что Фетисов был назначен усилиями ФУДН в интересах Альфа-Банка. В 1998-м я достоверно знал, что Таль “играет” в команде Альфы. А 1996-м, когда Таль был заместителем руководителя ФУДН, группу Альфа, как известно, поддерживал сам Альфред Кох, Председатель Госкомимущества.

Лебедь писал: “Фетисов продал практически всё технологическое  оборудование  АГК  (21,45%  основных фондов) компании “Альфа-ЭКО” по рублю за единицу ниже цены металлолома. Это и послужило причиной отстранения Фетисова от должности управляющего и возбуждения против него уголовного дела по трём статьям УК.

30 июля 1998 года вместо Фетисова арбитражным управляющим на АГК был назначен Насыров, но по жалобе ФУДН и Альфа-ЭКО в арбитражный суд Восточно-Сибирского округа, г. Иркутск, решение Красноярского арбитражного суда было отменено. Иск в суд внёс лично Г.К. Таль”.

Оказалось, что в критический момент спасать интересы Альфа-Банка в суд явился его тайный агент, хорошо знакомый нам Георгий Таль. Он просил суд восстановить Фетисова в должности управляющего. Он же личным решением лишил Насырова лицензии, пренебрегая процедурами, установленными соответствующим постановлением Правительства. На комбинате сложилась коллизия – два внешних управляющих, один – фактический, второй - назначенный на бумаге. “Назначенного” рабочие на комбинат не впустили.

Таль просил Высший арбитражный суд России передать дело в иной регион. Лебедь - возражал.

7.8.5. Реакция Правительства

По письму депутатов я вначале приготовил распоряжение Маслюкова в адрес Таля “разработать и представить в Правительство проект ответа депутатам”. Но ситуацию изменило новое письмо Лебедя - оно пришло чуть позже, и было направлено лично Примакову.

Лебедь имел во власти особый высокий статус. Его стараниями когда-то Ельцин стал Президентом. Наверное, по этой причине рассмотрение письма Лебедя стала в Правительстве приоритетным делом.

Секретариат Примакова поручил подготовку предложений по письму высокому чину аппарата  Правительства -  руководителю  департамента  промышленности  Михайлову. Тот перепоручил  дело  заму Копейкину (с  ним  я  был знаком). 28 ноября им всем следовало доложить результат Маслюкову.

Письмо Лебедя с аналитической запиской аппарата Правительства, в конце концов, попало ко мне для подготовки резолюции Маслюкова. Взгляды Михайлова и мои на дело о банкротстве АГК и позиция Лебедя совпадали. Я подготовил и подписал у Маслюкова поручение в адрес ФСДН немедленно поддержать просьбы губернатора Лебедя.

Таль на поручение Маслюкова не ответил, об исполнении поручения – не доложил. Но, судя по наступившей паузе, он не решился открыто защищать интересы Альфа-Банка в дальнейшем – спасовал перед авторитетом Лебедя. В итоге внешнее управление на АГК было продлено на 8,5 лет.

В 1999-м году Насыров урегулировал долги АГК по налогам и добился заключения мирового соглашения кредиторов. Мировую признал Красноярский арбитражный суд. Банкротство АГК было прекращено.

Но это была лишь временная победа Лебедя. После отставки Правительства Примакова-Маслюкова борьба за АГК разгорелась вновь. Но Лебедь в ней уже победить не успел. 28 апреля 2002 года при странных обстоятельствах он погиб в авиационной катастрофе. Это уже другая история и не тема моей книги.

Красноярск и Ачинск – города моего раннего военного детства. В День победы 9 мая 1945 года взрослые шумно праздновали. Спирт принесла моя тётя Оля, красавица-эстонка. Она работала завскладом на военном заводе. Сидя на крутом берегу Амура и чокаясь гильзами, я и моя младшая сестра Люда пили “за победу” амурскую воду.

В Ачинске я попал под телегу с досками. Лошади меня пощадили - я оказался между колёсами телеги и остался жив. Но за телегой волочились концы досок. Они меня крепко поколотили.

§ 7.9. Арест медно-серного Короля

Банкротство и судьба АООТ “Медногорский медно-серный  комбинат” – это пример действий региональных администраций, пытающихся создавать местные промышленные мини-империи путём административного принуждения хозяйственников.

7.9.1.  Телеграмма генеральному прокурору

12 января 1999 года на имя генерального прокурора России Скуратова и председателя Госдумы Селезнёва прилетела телеграмма от директора АООТ “Медногорский медно-серный  комбинат”  Ю. Г. Короля. Копию телеграммы Король послал своему депутату в Госдуму. Тот переправил её в Правительство по факсу, и она попала ко мне.

Телеграмма была эмоциональной и противоречивой. Король сообщал:
“Ночью 12 января 1999 года был совершён вооружённый захват здания управления комбината руководителем швейцарской компании “Имкор АГ” Макаровым и временным управляющим Еременко с целью захвата реестра акционеров, похищения документов, подтверждающим воровство Макаровым $10 млн. у коллектива комбината. В группе захвата были офицеры МВД Оренбургской области и г. Медногорска. Оснований для захвата власти нет. 21 декабря 1998 года арбитражный суд принял решение об отстранении генерального директора, однако это решение не вступило в законную силу, пересмотр дела в апелляционной инстанции состоится 25 января 1999 года.
Более того, 29 декабря 1998 года суд принял решение о приостановке процедуры банкротства до проведения независимой экспертизы высшим арбитражным судом”.

Я позвонил депутату от Оренбургской области с просьбой вызвать директора в Москву. Вскоре директор прибыл. Мы встретились с ним в Белом Доме. Это был молодой человек, сын одного из прежних руководителей комбината.
 
Директор рассказал, что ему угрожает администрация области, долги комбината искусно завышены недобросовестными кредиторами, комбинат обворован иностранным партнёром, сырьё из Монголии кем-то умышленно задержано в пути, комбинат не может рассчитаться по долгам, остановлен и его банкротят.

Король вызывал доверие и симпатию. Он был не особо искушённым в интригах, но искренне защищал комбинат и его акционеров. Он был уверен, что банкротство было организовано приближёнными к администрации области лицами с целью завладения комбинатом. Я попросил Короля прислать документы официально, и он уехал домой.

7.9.2.  Арест на трапе самолёта

Вскоре мне сообщили, что на родине Король  был арестован на трапе самолёта по обвинению в сопротивлении выполнению решения суда и угрозы прокурору.
Был ли комбинат жертвой стороннего сговора или причиной банкротства стали рискованные действия директора? Для поиска ответов ознакомимся с публикациями местных журналистов и вспомним обстановку тех лет в медной отрасли. Мой ответ  – да, имелся сторонний сговор.

7.9.3. Передел в медной промышленности в 90-е

В конце 90-х на Урале тихо и незаметно происходил передел привлекательной и прибыльной медной промышленности.

По разведанным запасам меди Россия занимала третье место в мире. Медь, в основном, продавалась на внешних рынках и дорого – там был её дефицит.
Олигархи разных масштабов старались создавать промышленные цепочки из горно-обогатительных комбинатов, медеплавильных заводов и производителей конечной продукции. Главным действующим лицом в российской медной отрасли был “Норильский никель” Владимира Потанина. Вслед за ним стояло вдвое меньшее АО “Уралэлектромедь” И.  Махмудова с партнёрами.

По сравнению с гигантами Медногорский комбинат был небольшим, выпускал меди до 35 тонн в год, то есть в ~10 раз меньше лидера отрасли. До 1997 года комбинат был полностью загружен. Московская фирма “Имкор АГ”, внешнеторговый агент комбината, через одноименную офшорную фирму в Швейцарии поставляла сырьё на условиях толлинга и продавала конечную продукцию на Лондонской бирже металлов. Имкор также профинансировал реконструкцию комбината на ~$8 млн.

Схема толлинга, то есть переработки иностранного сырья с вывозом конечного продукта за границу, имела налоговые льготы – сырьё и продукция не облагались НДС и пошлинами в таможне. Это уменьшало налоговые платежи комбината почти в пять раз. Но разрешения на использование схемы толлинга выдавались предприятиями лишь по Указу Президента.

7.9.4. Конкуренты “опускают” комбинат

В 1997 году у комбината начались трудности – его перестали включать в Указ. Не думаю, что это было акцией именно против комбината. Скорее всего, в Минфине заметили, что комбинат на плаву и решили отказать ему в льготах. Кроме того, рядом с ним росли гиганты медной промышленности. Их владельцами были членами “семьи”. Им понадобились новые  квоты на толлинг.

Комбинат стал угасать – обороты упали, реконструкция не была завершена. В 1997-м для её продолжения директор истратил оборотные средства. К 98-му году производство меди во много раз уменьшилось, долги  достигли ~$2 млн. Пришла пора сворачивать медное производство и усиливать серное.

Король понимал резервы устойчивости комбината и потому упрёки в банкротстве его горячо возмущали. При наличии сырья комбинат мог легко увеличить  объём производства и за два – три месяца погасить долги.
Но ближний Гайский ГОК был под контролем конкурентов. И Король нашёл выход - закупил в счёт кредита сырьё в Монголии и ждал его прибытия.

7.9.5. Реконструкция событий
Спасение не состоялось. По словам Короля, сырьё в Монголии отгрузили,  но  оно было  умышленно  задержано  в  пути. Это случилось после того, как неожиданно для Короля областной "Межрегионгаз" подал в арбитражный суд иск о банкротстве комбината. Дальше всё покатилось по  накатанной схеме заказного банкротства. Произошёл рейдерский захват комбината. Об этом захвате и было рассказано в телеграмме Короля.

Что же произошло на самом деле? Кто был заказчиком банкротства комбината? Ход событий можно реконструировать по материалам местной прессы, опубликованным в 99-м.

Похоже, дело было так. Расклад акционерного капитала комбината был традиционным для предприятий регионального масштаба – 70% акций принадлежало рабочему коллективу, контрольный пакет (25%+1 акция) – области, остальные 5% - руководству комбината и “своим” людям  из  администраций.

Но партнёр комбината “Имкор АГ”, неофициальный инвестор, также считал себя акционером и владельцем пакета акций, близкого к размеру контрольного. Можно предположить, что по договорённости с Королём инвестиции должны были конвертироваться в акции. По расчётам “Имкора” в 98-м его доля в капитале комбината должны была составить 46%.

В предчувствии банкротства Король стал готовить часть имущества к продаже на торгах. Это был типовой приёмом ухода от банкротства - создавалось дочернее предприятие, в него передавалась часть производственных фондов и “дочка” продавалась. Вырученными деньгами можно было погасить долги. Но для реализации схемы ухода от банкротства требовалось разрешение акционеров и согласие областной администрации.

7.9.6. Конфликт директора и инвестора

Узнав о намерениях Короля продать имущество, партнёр “Имкор АГ” запаниковал и потребовал оформления своих акций. Король вёл реестр акционеров сам и решил пока отказал в выдаче копии реестра. Скорее всего, в акционеры Имкор не был внесён.

Короля можно было понять. Изменение состава акционеров могло помешать созданию “дочки” и погашению долгов.

В ответ Имкор отказался платить комбинату долг ~$10 млн. за продукцию, которую получил от комбината для продажи на Лондонской бирже металлов.
Между бывшими партнёрами начались судебные споры.

Имкор требовал сумму, равную биржевой цене двухмесячного объёма производства меди на комбинате. Именно эту сумму, как указал в телеграмме Король, партнёр якобы “украл” у него. А участие компании-агента в захвате комбината могли иметь очевидную цель - выкрасть оригинал договора.

Король ещё и считал, что агент подделал анализ содержания золота и серебра в переданной на продажу "черновой" меди. Но это могла подтвердить лишь техническая экспертиза. Ходатайство об её назначении в суде было заявлено. Эти обстоятельства, скорее всего, имел в виду Король, когда упоминал в телеграмме, что арбитражный суд приостановил рассмотрение иска о банкротстве.

7.9.7. Администрация открывает карты

Ещё более острый сюжет отношений был у Короля с администрацией области. Зам. губернатора области Александр Зеленцов, бывший бизнесмен, пыталась привлечь комбинат в созданную им на бумаге медно-никелевую корпорацию. Король отказался от участия в ней. Чтобы убедить его согласиться или устранить, администрация области пустила в ход последний аргумент - банкротство комбината.

Местная пресса в материале “Короли и капуста” сообщала [29], что Александр Зеленцов предварил наступление на комбинат заявлением: - “…с некоторых пор Юрий Александрович (Король) начал хамить, наглеть и рвать всю схему. И этим губит комбинат”.

Не сомневаюсь, что Короля арестовали с дозволения губернатора Елагина, “хозяина области”. Это выглядело как наказание за строптивость. Елагин на встрече с медногорцами сказал: “Да выпустят вашего Короля. Только пусть осознает, что Король - это фамилия, а не должность”. Короля действительно выпустили, но дело о банкротстве комбината все-таки возбудили.

Стиль действий Зеленцова и Елагина мне хорошо знаком. Это, так называемый, "административно-командный" стиль управления. Его Елагин успешно освоил ещё в молодости - он был когда-то комсомольским работником. В новые времена, в условиях полной бесконтрольности со стороны федеральной власти, этот стиль превратился  в административное самоуправство и инструмент внеэкономического насилия над экономикой.

7.9.8. Банкротство и поглощение комбината

Окончательные подробности дела Короля я узал лишь в 2016-м.
В ответ на обращение Короля в Москву дело было взято на высокий контроль. В адрес губернатора полетели запросы. Пришлось ему заминать скандал. К его чести нужно отметить, что он дал нужные команды и по-отечески простил “оступившегося”.
Король был освобождён из следственного изолятора, восстановлен в должности директора комбината, а уголовное дело прекратили. Рабочие осмелели и с мордобоем вытеснили рейдеров за ворота.

В конце 1999-го в области произошли перевыборы губернатора. Его заменил представитель КПРФ. Думаю, административный произвол прежнего губернатора в отношении Короля сыграл на выборах не последнюю роль. Но банкротство комбината уже невозможно было остановить. Неудачливый инвестор комбината - фирма “Имкор АГ” ещё долго добивалась справедливости, доказывая, что она не должник, а кредитор. Но ей не верили.

“На открытом аукционе 23 сентября 2000 года в Медногорске имущество комбината было продано за 356,4 млн. руб. (~$13 млн.). На аукцион была выставлена 100% доля дочерней структуры АООТ «ММСК», которой был передан весь имущественный комплекс комбината, включая производственные мощности, здания, фонды.

Победителем   аукциона   стала   компания   «МС-инвест».  Компания «представляла интересы АКБ «Флора-банк» и двух частных инвесторов - учредителей компании». Учредители его фирмы «готовы были заплатить за предприятие практически любую сумму”[29].

Комбинату повезло. В январе 2001 года он вошёл в структуру УГМК - Уральской горно-металлургической компании, которая объединила около 50 предприятий и выпускала до 35% меди в России [30]. Главными акционерами УГМК были местные олигархи Искандер Махмудов и Андрей Козицын.

7.9.9. Неутешительные выводы

В итоге можно считать так - Король стал жертвой административного произвола администрации Оренбургской области.

После тех событий 99-го я часто вспоминал Юрия Короля и с горечью. Его телеграмма жгла память. Его арест казался мне личный позором. Я представлял, как на виду у семьи ему заломили руки за спину, повели по аэропорту….

Сегодня я знаю обстоятельства дела Короля и уже не виню себя. По сравнению с судьбой Таля судьба Короля уже не кажется мне так драматичной. Но интересно другое. Получила ли администрация Оренбургской области ожидаемые выгоды от банкротства комбината, которое оно затеяло? Пусть на этот вопрос бывшие руководители области, борцы с Королём, сами себе и ответят.

§ 7.10. Нищета на золоте Хакассии

Банкротство государственного предприятия “Саралинский  золотодобывающий  рудник” - не результат чьего-то злого умысла, а итог бездарных действий государства по управлению золотодобычей. Свою роль в этом сыграла также конкуренция “диких старателей”, воровство, изолированности, бесконтрольность со стороны власти и неосмысленности экономических реформ 90-х. Что же произошло с богатым золотом Саралинским рудником на древней земле Южного Урала?

7.10.1. Предыстория и приватизация рудника

Рудная добыча золота – энергоёмкая, требует долгосрочных инвестиций в дорогостоящее оборудование, тысячного коллектива работников. Обеспечить это под силу только государству, накапливающему золотой запас.

Саралинский рудник – бывшее крупнейшее предприятие добычи рудного золота в Хакассии Красноярского края. Рудник находится в отрогах Кузнецкого Алатау. Высота окружающих гор 1500-1600 м. При руднике разместился посёлок Приисковый. До железной дороги ~100 км.

Рудник был построен в 1834 году. К 1911 году рудник был истощён и заброшен. В советский период Саралинский рудник получил новое развитие. В 1978 году здесь работали 769 человек. В горе рудника располагалось 22 горизонта, вертикальная штольня имела глубину 400 метров, откаточных путей ~ 50 километров. Все виды имеющихся запасов золота на месторождении оценивались в 24 тонны, прогнозные запасы оценивались в размере 60 тонн. Планировалось строить горно-обогатительный комбинат.

В 90-е годы система государственного финансирования золотодобывающей промышленности была разрушена. Остаток денег, накопленных за годы работы рудника в советские времена, исчез вместе с ликвидированными федеральными министерствами. Оборудование износилось, подземные шахты осыпались и заполнились подземными водами. Объём золотодобычи уменьшался, она стала нерентабельной.
Посёлок Приисковый выглядел жалко – дома барачного типа с протекающими крышами, мусор, который выбрасывался прямо на улицу или в русло местной речушки, безработица. По окрестным горам бродили бригады диких старателей в поисках своей копейки.

Объявили приватизацию. На руднике все смеялись над этим - приватизировать было нечего. В забоях оставалась одна деревянная гниль, а недра принадлежали государству, прятались на километровой глубине и не подлежали приватизации.
В 96-м рудник был остановлен, шахты – затоплены.

7.10.2. Вениамин Стрига возмущён

В ноябре 1998-го в Правительство обратился представитель Президента России в республике Хакассия Вениамин Стрига. Он сообщил, что Саралинский рудник объявлен банкротом, в посёлке Приисковый бедствуют 118 семей бывших его работников. Стрига просил переселить жителей посёлка в ближний город.

Конечно же, Стрига понимал, что Правительство России не станет заниматься переселением жителей посёлка – это дело областной администрации. Так что нетрудно догадаться об истинных целях обращения Стриги к Примакову. В администрации Президента накапливали компромат на “левое” правительство. Стрига по чьему-то наущению вынуждал Примакова расписаться в бессилии и объявить,  что золото России -  ни к чему.
 
После банкротства рудника лицензия на добычу золота и остатки имущества – деревянные строения, лифты, норы, столбы, были выставлены на торги.
Нашлись понимающие люди – уральская техническая компания ЗАО «Техкомплект». Она купила рудник и создала фирму “Каскад”. Самостоятельно финансировать возобновление золотодобычи Техкомплект не мог и потому пригласил в партнёры московский коммерческий банк “Акрополь”[31].

Один из владельцев банка Сергей Лепешкин уже имел опыт в финансировании предприятий золотодобывающей отрасли. Он же был членом совета директоров ЗАО "Золотодобывающая компания Северная", ОАО "Горные технологии", ООО "Закаменск".
Лепешкин предложил уральским коллегам схему партнёрства с разделом акций Каскада на доли: 51% - банку, 49% - компании.

Партнёры стали готовить рудник к добыче золота. Акрополь обещал финансировать проекты и вернуть Техкомплекту его первоначальные вложения в рудник, а Технокомплект обещал организовать исполнение проектов. Совместная деятельность партнёров некоторое время протекала успешно. Вместе они разработали, то есть прибрали к рукам, несколько других уральских рудных месторождений, в том числе ОАО «Катугино» в Читинской области, богатое танталом, цирконием, ураном. Запланировали создание “золотого” холдинга.

7.10.4. Война партнёров

В сентябре 2008 года, когда для запуска Каскада потребовалось ещё 15 млн. рублей, от банка поступило предложение об изменении схемы финансирования. Предлагалось продать Каскад в офшорную фирму «Камден Консалт Инк» на Виргинских островах и, тем самым, создать залоговый фонд под иностранные кредиты.
Фирма "Камден Консалт Инк" не была новичком в золотом деле. Ей принадлежали 98,35 % акций ЗАО "Золотодобывающая компания "Северная". Технокомплекту было обещано передать в собственность акции офшора. Вскоре Каскад был продан в офшорную фирму.

На мой взгляд, в те времена передача актива в офшор была вынужденной по двум причинам. Во-первых, это не запрещало российское законодательство. Во-вторых, в те времена привлекать иностранное кредитование можно было лишь под залог имущества иностранных фирм, в том числе офшорных. По предлагаемой банком схеме кредитовалась, например, судоходная компания из Новороссийска “Новошип” при строительстве новых судов. Так что действия банка были понятными. Единственный тёмный вопрос – доверие партнёров и распределение рисков.

Но доверие партнёров не срослось. Технокомплект заявил, что не получил акции офшора и первоначальные инвестиции, но в то же время потерял рудник.
Начались суды. Акрополь стал сопротивляться и попытался обанкротить Каскад. В СМИ шёл поток статей на тему о том, как офшор “вывез российский золотой рудник за границу”.

7.10.5. Взгляд из будущего

Прошло много лет. Я не стану обсуждать дальнейший ход событий той “золотой лихорадки”. Скажу лишь одно - меня настораживает, с каким мастерством Акрополь банкротил Каскад, как “всплывали” долги Каскада, изменяющие состав комитета кредиторов и прочее. Все эти действия были похожи на хорошо известные приёмы заказных банкротств. 

7.10.6. Хэппи-энд

Судя по сообщениям СМИ, Технокомплект победил и рудник “вернулся” в Россию. Для банка “Акрополь” золотодобыча не стала эффективной. Да и производственники не понимали интересы и возможности банка и потому стали ему неинтересны. Рудник до сих пор прячется под землёй  Кузнецкого Алатау.

§ 7.11. Укрощение атома банкротством

Даже во сне последствия банкротства и внезапной остановки атомной станции не хотелось бы увидеть – к утру волосы выпали бы. Атомную станцию можно остановить банкротством. Но уран не выполнит команду какого-нибудь ретивого управляющего из ФСДН или определение арбитражного суда и не прекратит естественный распад. Так что жди беды.

7.11.1. Банкротство ЛАЭС

До некоторого времени Таль, несмотря на огромные долги ЛАЭС, не решался подавать иск о её банкротстве. По состоянию на 1 августа 1998-го ЛАЭС задолжала кредиторам 3,8 млрд. рублей, в то время как потребители электроэнергии были должны ей 3,9 млрд. руб. – паритет.

Но никому не известный “кредитор” смело замахнулся на гиганта российской атомной энергетики. В первых числах октября 1998 года иск о банкротстве ЛАЭС был подан фирмой ЗАО “Росвооружение-КБР”, г. Нальчик, арендодатель машин и оборудования. Сделано это было, конечно же, по чьей-то хитроумной подсказке. Нетрудно догадаться “по почерку” и имени заинтересованного лица (Чубайса), что это был Таль.

Росвооружение-КБР заявило о долге ЛАЭС в 2 млн. рублей и потребовало применения процедур банкротства. Сработала обычная схема с подставным кредитором, инспирированная желающими остаться в тени лицами. Суд ввёл на станции внешнее управление. Тем более что ЛАЭС по критериям комиссии МБК была очевидным банкротом.

7.11.2. Отскок удара от ЛАЭС на Янтарьэнерго

По воле внешнего управляющего, назначенного на ЛАЭС как всегда по инициативе ФСДН, в адреса сбытовых энергетических компаний – должников из ЛАЭС веером полетели иски о банкротстве. Одним из них было АО «Янтарьэнерго».

Похоже, Чубайс решил расширить государственную энергетическую империю, чтобы позже её приватизировать. АО «Янтарьэнерго» было не зависимым предприятием по производству, транспортировке, распределению и реализации электрической энергии в Калининградской области. В 90-е Калининградская область зависела от электричества из ЛАЭС и её крупным клиентом.

Губернатор Калининградской области Леонид Горбенко 26 октября 1998 года обратился к премьер-министру Примакову с тревожным и проникновенным письмом: “Банкротство АО “Янтарьэнерго” создаёт реальную угрозу разрушения единственной энергосистемы в области. Учитывая наступление осенне-зимнего период, с целью недопущения социального взрыва населения прошу Вас, Евгений Максимович ….”.

Горбенко предлагал принять временный мораторий на применение федерального закона “О несостоятельности (банкротстве)” к организациям – естественным монополистам до окончания рассмотрения в Госдуме проекта федерального закона на эту тему.

Чтобы понять интригу, скрывающуюся за наездом на ЛАЭС, не нужно было бы владеть талантом следователя и открыть уголовное дело против “неустановленных лиц”. Впрочем, их имена нетрудно угадать и без следствия. По крайней мере -  в виде версии событий.

7.11.3. Чубайс укрепляет империю

Заинтересованным лицом в банкротстве и ЛАЭС и “Янтарьэнерго” была компания РАО ЕЭС России. С 30 апреля 98-го её возглавил Анатолий Чубайс, идеолог реформирования предприятий путём ускоренного банкротства, могущественный членом “семьи” Ельцина, негласный патрон Таля на посту руководителя ФСДН – ФСФО.

РАО “ЕЭС России” владело 70 % установленной энергетической мощности и 96 % линий электропередач национальной электросети. Атомные электростанции и большинство сетевых сбытовых компаний в РАО ЕЭС не входили – они были его конкурентами. Не входило в состав РАО также и “Янтарьэнерго”, занимающее выгодный региональный рынок.

В РАО “ЕЭС России” намечалось реформирование с приватизацией, так что Чубайсу было, за что бороться, кого сажать на поезд, а кого сталкивать с него.

О роли ФСДН в обсуждаемых делах можно лишь догадываться. Не удивлюсь, если когда-нибудь станет достоверно известно, что иски о банкротстве ЛАЭС и Янтарьэнерго были поданы по прямой подсказке Таля. Козыри в руках для этого у него были. Он мог многое обещать кредиторам.

Письмо Горбенко в Правительство рассматривалось у Густова и у Маслюкова. Правительством были даны срочные поручения в адрес Министра атомной промышленности Адамова и ФСДН о принятии мер к прекращению банкротства ЛАЭС. Дело о банкротстве ЛАЭС и Янтарьэнерго было с честью разрулено административным способом при участии высоких должностных лиц и непротивлении спорящих сторон, в том числе истца “Росвооружение-КБР”.

Общественный резонанс, который был вызван делом о банкротстве ЛАЭС, сыграл свою положительную роль. 29 октября арбитражный суд объявил, что прежде чем он продолжит судебное разбирательство, необходимо провести изучение финансового состояния АЭС. Рассмотрение дела было отложено до января 1999 года.

В дело Янтарьэнерго вмешался министр атомной промышленности  Адамов.  Он  встретился  с  Горбенко. Долг был погашен передачей части пакета акций АО “Янтарьэнерго” Калининградской области в собственность Ленинградской  АЭС,  то  есть  в  федеральную собственность. 28 декабря процедура банкротства Янтарьэнерго была прекращена.

Но дело о банкротстве ЛАЭС завершилось всё же не скоро. Оно было прекращено судом 29 июня 1999 года, черед 5 дней после того, как в Госдуме был принят федеральный закон от 24.06.1999 N 122-ФЗ "Об особенностях несостоятельности (банкротства) субъектов естественных монополий топливно-энергетического комплекса".

В законе было определено, что организация-должник ТЭК считается неплатёжеспособной, если сумма кредиторской задолженности превышает балансовую стоимость всего имущества организации-должника, в том числе права требования. А у ЛАЭС стоимость имущества была в десятки раз больше суммы его долгов. Бесполезность своих стараний поняли также и в ЗАО “Росвооружение-КБР”, отозвав иск к ЛАЭС.

7.11.4. Государство исправляет ошибку приватизации

Несмотря на прекращение банкротства ЛАЭС споры вокруг её долгов продолжались. Наступило время склок и финансовых тяжб. Станцию ещё несколько лет лихорадило. Вот стенограмма событий 1999 – 2000 гг. [32]:

11 ноября 1999 года.
«Выразить недоверие министру по атомной энергии РФ». «Такое решение приняли делегаты конференции трудового коллектива ЛАЭС от 4 ноября. Конференция продолжалась без малого шесть часов...».

13 января 2000 года.
«Энергетики вышли на улицу». «9 января состоялся митинг тружеников Ленинградской атомной электростанции... В назначенный час у СКК «Энергетик» собрались сотни сотрудников предприятия...». Говорят, трамваи не ходили, и младшие школьники плелись с пятикилограммовыми портфелями за много вёрст из школы домой.

12 февраля 2000 года.
«Забастовка: быть или не быть». «Готовящаяся забастовка на ЛАЭС вызвана тем, что Петербург не платит за электроэнергию - так считает губернатор Ленобласти». И правда. Вторую смену в школах отменили –
темновато было без электричества.

4 марта 2000 года.
«ЛАЭС — Ленэнерго: лицом к лицу». «Круги от конфликта на ЛАЭС разошлись далеко за пределы предприятия, Соснового Бора и Ленинградской области».

6 июля 2000 года.
«ЛАЭС подаёт в суд на «Ленэнерго». «... Иск будет представлен на 950 миллионов рублей».

8 августа 2000 года.
«Весь пар ушёл в гудок?». «Атомщики ропщут. И вполне справедливо, считал вице-губернатор Ленинградской области Григорий Двас. Они не первый год выручают весь Северо-Запад России, надёжно обеспечивая его электроэнергией. А те, кто пользуется ею, держат атомные станции на голодном пайке».

14 октября 2000 года.
«ЛАЭС придётся повернуться». «Сегодня как никогда реальной стала возможность потери станцией ЛАЭС статуса эксплуатирующей организации, самостоятельно хозяйствующего субъекта».

Новому руководителю Минатома Сергею Кириенко эти метания надоели, и он принял решение о ликвидации ЛАЭС как независимого предприятия, его преобразовании в филиал АО «Российский концерн по производству электрической и тепловой энергии на атомных станциях»   (АО «Концерн Росэнергоатом»).

Это было правильное решение. Давно пора было принять в государственную собственность приватизированное по ошибке предприятие стратегического значения и повышенной опасности.

Так была исправлена ошибка приватизации  и  дан старт созданию государственных олигархических имущественных империй.

§ 7.12. Тайфуны банкротства в Приморье

712.1. Губернатор Наздратенко против ТАФУ

В 1994-м году, после создания во Владивостоке ТАФУ   -   территориального   агентства   ФУДН,  волна банкротств покатилась на Приморье. Её главными жертвами стали вполне работоспособные компании доходных отраслей промышленности, имеющих валютную  выручку – рыбной, пушной, спиртово-водочной, лесной, транспортного и рыбодобывающего морского флота.

Банкротства были заказными и отражали борьбу хозяйственных элит за передел приватизированной собственности. Главными потерпевшим были население, краевой бюджет и социальная сфера. Вопросы банкротств на много лет вперёд стали для губернаторов края первоочередными.

Когда губернатор Евгений Наздратенко писал своё эмоциональное письмо №11.13/3047 от 21.12.1998 года в адрес Маслюкова, он, наверное, вспоминал роман Александра Фадеева “Разгром” о партизанах  Уссурийского  края 20-х годов. Но на этот раз разгром учиняли чиновники арбитражного суда, территориального агентства ФСДН и десятки нацеленных на банкротства арбитражных управляющих.

В письме было сказано следующее:
“Меня вынуждает обратиться к Вам полное игнорирование руководителя ФСДН Таля Г.К. моих обращений и требований по поводу антигосударственной политики, которую проводит директор территориального агентства ФСДН по Приморскому краю А. Сажнов”. Она “ведёт к гибели целые отрасли экономики…, уничтожается налогооблагаемая база бюджетов всех уровней, растёт количество безработных, растёт  социальная  напряжённость, идёт отток населения и без того пустынных северных территорий Приморского края, …останавливаются действующие предприятия, за копейки уходит самое дорогое имущество”. “Я вынужден просить Вас прекратить деятельность территориального агентства ФСДН по Приморскому краю либо отстранить от должности его директора”.

По мнению Наздратенко, деятельность агентства свелась к подаче судебных исков о банкротстве предприятий и назначению арбитражных управляющих, а те, в свою очередь, специализировались лишь на распродаже имущества предприятий-банкротов. Ни один из поданных агентством исков о банкротстве не привёл к финансовому оздоровлению ответчиков.

В приложении к письму была дана справка о деятельности ТАФУ и его арбитражных управляющих, многочисленные примеры банкротств и их последствия.

Письмо Наздратенко заинтересовало меня. Ещё бы – речь шла о моей малой родине, ведь я родился когда-то в городе Николаевске-на Амуре. Студентом я два летних сезона трудился в штабе студенческих строительных и путинных отрядов при Сахалинском обкоме ВЛКСМ, посещал рыбоконсервные заводы, плавал на судах по Охотскому морю, бывал на Курилах.

7.12.2. Странная активность арбитражного суда

Газета “Труд” в статье “Как уплывают пароходы” 22 сентября 2000 года писала, что особо важную роль в управлении банкротствами играл краевой арбитражный суд [33]. С 1993 по 1999-й годы суд  признал  банкротами 250 крупных предприятий Приморского края.

Председателя суда упрекали в крупных взятках. Сообщалось также о гибели главного свидетеля по делу о взятках, о преследовании других свидетелей.
В 2001 году решением высшей квалификационной коллегии судей Российской Федерации, полномочия Председателя краевого арбитражного суда как судьи были прекращены. Это было подтверждено также определением Конституционного суда России.

Странно, что в письме Ноздратенко об этих событиях ничего не сказано. Не всё, наверное, было так однозначно, как это утверждалось в СМИ. Наздратенко, опытному политику, это было хорошо известно.

7.12.3. Ликвидация норкового стада

Дальневосточная акционерная компания “Дальпушнина” была учреждена звероводческими хозяйствами Приморья на базе бывшего одноименного государственного концерна в 1992-м году и взялась продолжить деятельность концерна в новых экономических условиях, без государственного финансирования. Компания пыталась исполнять функции снабжения-сбыта и финансирования учредителей - звероводческих хозяйств, бывших зверосовхозов. Хозяйства специализировались на клеточном разведении норки.

Временной цикл выращивания норки был длительным, по этой причине в условиях высокой инфляции компания не смогла привлечь банковские кредиты требуемой длительности. Звероводческие хозяйства стали разоряться. В августе 1997 года остаток норкового стада клеточного содержания был скуплен обществом “Агропушнина” (бывший зверосовхоз “Силинский”).

По исковому заявлению Агропромбанка 10.04.97 г. в “Дальпушнине” было введено внешнее управление. Оно продолжалось ~1,5 года. В итоге компания была объявлена банкротом и ликвидирована. За это время звероводческие хозяйства окончательно разорились, поголовье норок частично вымерло из-за отсутствия кормов. В 1999 году пала и “Агропушнина”. Она и остатки норкового поголовья были ликвидированы [34].

Словно в насмешку над историей российской пушной отрасли, которая когда-то была первой в мире и долгое время пополняла золотой запас России и СССР, в сентябре 2000 года было создано ЗАО “ДВАК Дальпушнина”. Его основным видом деятельности по Уставу было разведение не норок или соболей, а ослов, мулов и лошаков. Но, видимо, ослы и мулы родом из Сахары не пожелали прижиться во влажном Приморье, и ЗАО было вскоре ликвидировано.

В письме Наздратенко было приведено много конкретных фактов и цифр из хозяйственной деятельности “ДВАК Дальпушнина” под руководством внешнего управляющего от ФСДН. Обещанный им план внешнего управления не был выполнен. В полтора раза вырос долг по зарплате перед работниками. Доли в других обществах проданы не были. Бесспорная дебиторская задолженность в сумме 1,5 млн. руб. (~$260 тыс.) была истребована лишь на 10%.

Из аудиторского опыта я не понаслышке знаком с кухней деятельности малых предприятий, поэтому могу смело предположить, что эти долги прощались за откаты, а доли в компаниях низовой структуры, скорее всего, тайком продавались. Требования кредиторов на сумму 1100000 руб. (~$192 тыс.) также не были удовлетворены – якобы не было источника. В то же время расходы на внешнее управление составляли ~ $10 тыс. в месяц.

Активность внешнего управляющего ДВАК удивляла. По его инициативе было проведено ~50 заседаний арбитражного суда. Но это была видимость активности, маскирующая иные цели. При этом затрат государственного бюджета на обслуживание инициатив управляющего никто не считал, а жаль.

7.12.4. “Амба” ликёроводочному заводу

Россия – страна пьющая. Статистика гласит, что во времена экономических кризисов потребление спиртного населением России растёт. Например, к 1999 году потребление водки в России выросло вдвое и достигло 22 литра/чел в год.

Несмотря на рост потребления алкоголя и рост фактических доходов, в легальном секторе отрасли после 1991 года произошло кардинальное ухудшение – спад объёмов производства, банкротство многих заводов. Причинами были рост импорта алкоголя, укрепление теневого сектора, развитие подпольного и неучтённого производства, распространение домашнего самогоноварения, отсутствие контроля торговли алкоголем в розничной сети.

В этой сфере как стая волков носились специалисты по “антикризисному управлению”, а по существу – организаторы банкротства спиртовых заводов, торговли запасами спирта и перегонным оборудованием.

Без году неделя специалисты антикризисного управления ежегодно тысячами плодились при ФСДН. Своему ремеслу они обучались на краткосрочных курсах. В России развился новый вид бизнеса – управление банкротствами. И всё же немало российских спиртовых и винно-водочных заводов уклонились от банкротства и выжили. Это происходило в тех регионах, где губернаторы с таких заводов не спускали глаз. А вот Приморью - не повезло. Его винно-водочный флагман - Владивостокский ликёроводочный завод, был утоплен в волнах заказного банкротства и “левого” алкоголя.

Процедуры банкротства к Владивостокскому ликёроводочному заводу были применены 30 октября 1996 года. После 18 месяцев внешнего управления в конце 1998 года загрузка завода составила ~2% от его плановой мощности, долги кредиторам выросли в 4 раза. Красочный план внешнего управления, обещанный назначенным по рекомендации ФСДН арбитражным управляющим, не выполнялся. Планировалось открыть 13 фирменных магазинов розничной продажи алкоголя и получить ~1 млн. руб. прибыли. Но фактически работало лишь 2 магазина. Так что финансовое оздоровление - не состоялось. Завод был объявлен банкротом, имущество было подготовлено к распродаже.

Трудно поверить, что производство алкоголя может быть убыточным. В 1970-м году я побывал на Курилах. В магазинах в свободной продаже был питьевой спирт. По молодости я, привыкший к болгарскому Рислингу, гнушался им. Но мои патроны, секретари Сахалинского обкома и ЦК ВЛКСМ, которых я сопровождал в поездке, с удовольствием покупали русский спирт.

Анализируя причины банкротства завода, исполнители письма Наздратенко указали причины, которые  якобы не могли преодолеть арбитражные управляющие. Главными из причин он называл слабость маркетинга и всё такое прочее.
Но на самом деле дело было не в уровне теоретической подкованности. В крае шла криминальная война за собственность, её передел. В ней было не до теорий. Аналитики из администрации губернатора это прекрасно знали, но не решались говорить об этом. Тем самым они выставляли своего губернатора в невыгодном свете перед Правительством России.

7.12.4. Война за “Приморрыбпром”

Из всех дел о банкротствах в Приморском крае самым драматическим было дело “Приморрыбпрома”.

В советские времена в "Приморрыбпром" входили все государственные рыбацкие предприятия края. Здесь работало 47 тысяч рыбаков. Объединение ежегодно вылавливало, перерабатывало и продавало более  миллиона тонн рыбы.

К 1993-му большинство предприятий объединения были акционированы. Объединение стало владельцем части их акций.

В 1993 году было акционировано и само объединение. Было создано ОАО “Приморрыбпром”. В общество вошло 3 базы флота, 3 рыбокомбината, 6 рыбозаводов, 7 специализированных и вспомогательных производств, "Приморрыбснаб" и другие предприятия. Персонал составлял шесть тысяч человек. Подразделения общества являлись градообразующими в восьми населённых пунктах.

ОАО “Приморрыбпром” вёл финансовые операции подразделений, платил за них налоги. Он был также обязан финансировать рыбную путину и привлекать банковские кредиты. Путина длилась шесть-восемь месяцев в году, так что кредиты были среднесрочными и под высокие проценты. Это негативно сказалось на деятельности общества.
Из-за финансовых трудностей легальный объём рыбного улова стал уменьшаться. Конечно же, рыбы в Тихом океане меньше не стало. Но нарастал теневой улов, финансируемый из частных карманов.

В 1995-м году платёжные обязательства общества составляли  15-18 млрд. деноминированных  рублей,  то есть ~$5 млн. При имеющемся товарном обороте это было нормальным. "Приморрыбпром" был далёк от банкротства. Его недвижимость оценивалась в ~120 млрд. рублей, производственные мощности - ~45-50 млрд. рублей. На 1 октября 1996 года совокупная задолженность общества составляли 44,5 миллиона рублей, то есть ~$1 млн. Это была смехотворно малая сумма по сравнению с оборотом, который когда-то достигал суммы ~ $1 млрд.

Банкротству Приморрыбпрома предшествовали трагические конфликты между его директорами. Об этом сообщалось в газете “Коммерсант” от 18.02.1995 года и 05.10.1995 года, а также на портале Дальневосточного рыболовного флота “EFishery” того же времени [34].

В борьбе за контрольный пакет общества, должность Президента и новый план развития общества столкнулись генеральный директор общества Александр Брехов и член совета директоров Андрей Захаренко.
Захаренко предлагал преобразовать общество в холдинг, а рыбзаводы - в дочерние предприятия с участием сторонних инвесторов. Брехов был против этих новшеств. Но Захаренко владел 20%-м пакетом акций и постепенно  увеличил  его  до   контрольного.   12   октября  1994 года он созвал Совет директоров, добился смещения Брехова и занял его должность.
По чьему-то заявлению вдруг выяснилось, что договора Захаренко о покупке акций были поддельные. Возникло уголовное дело. 14 ноября 1994 года Захаренко был задержан. Впрочем, прокуроры не нашли доказательств его вины и в январе 95 года выпустили его под залог. Должность директора Захаренко сохранил.
Жалоба сторонников Брехова на якобы мошенничество Захаренко была направлена в Правительство России Анатолию Чубайсу, но тот не ответил на неё.

В конце 1995-го разыгралась финальная драма войны за Приморрыбпром. Захаренко был взорван в подъезде своего дома. По рекомендации Наздратенко новым руководителем общества был назначен Олег Тен.

В январе 1996-го года непосредственные участники покушения на Захаренко были найдены и арестованы.  Они признались, что “заказ” на Захаренко дал им Брехов и что он же “заказал” им Тена.

На самом деле причины борьбы директоров были глубже, чем их личное соперничество. За спиной Брехова стояли значимые силы. В отсутствие Брехова они нашли способ добиться своего через ТАФУ.

В июне 1996 года по настоянию ТАФУ  арбитражный суд принял решение о введении в "Приморрыбпроме" внешнего управления. На богатейшее предприятие Дальнего Востока, которым в прежние времена руководили контр-адмиралы, назначаемые приказами министров СССР, арбитражный суд назначил вешним управляющим никому не известного гражданина А. Гордиенко. Ни дня опыта работы в рыбной промышленности он не имел.

Внешнее управление продолжалось более 3 лет. За это время Гордиенко успел распродать имущества общества, включая морские суда, на 316 миллионов рублей по остаточной стоимости. Рыночная стоимость проданного была в 4 раза выше – то есть ~1,2 млрд. руб. Деятельность общества постепенно замирала. В 1998 году предприятие выпустило товарной продукции всего на 23 миллиона рублей – $6,3 тыс., то есть практически - остановилось.

Банкротили в те годы не только “Приморрыбпром”, но и все крупные предприятия рыбной и транспортной морской отраслей Приморья. Среди них - ОАО "Дальневосточная база флота по добыче и обработке морепродуктов"   (ДВБФ),  ОАО   "Владивостокская   база  тралового и рефрижераторного       флота",      ОАО      "Востоктрансфлот", ОАО «Южноморская база рыбфлота» и прочие. Океанские суда, как свидетельствовали официальные документы, распродавались по цене 1 доллар за штуку, коллективы моряков распускались по домам. Приморский край, да и вся Россия, остались в те годы без флагмана мировых морей - дальневосточного рыболовного флота.

Это был настоящий разгром морского Приморья. “За время внешнего управления ДВБФ её флот сократился с 33 до 7 судов, количество работников уменьшилось в шесть раз, выпуск пищевой продукции упал почти в 70 раз. Зато кредиторская задолженность ДВБФ выросла на многие миллионы рублей”. На полной ликвидации некогда крепкого хозяйства настаивал вопреки мнению остальных кредиторов сам внешний управляющий и кредитор "Ду Нам. Ко ЛТД” [35].

И всё же 1 июля 1999 года дело о банкротстве "Приморрыбпром" было закрыто. Кредиторы пошли на мировую. Они осознали, что продолжение банкротства бесперспективно и в нём никто не победит. К тому моменту долги общества по налогам составляли 175 миллионов рублей, то есть ~$7,3 млн. по текущему курсу.
Администрация края, понимая момент, отказалась участвовать в банкротстве общества, долги по налогам были реструктурированы.

Дела предприятия стали налаживаться - зарплата выплачивалась вовремя, текущих долгов не имелось, объём выручки стал увеличиваться. В 2000 году он составлял уже ~80 млн. руб. ($2,7 млн.), а через три года - 150 миллионов рублей.

7.12.5. Анализ банкротств и действий
Губернатора

Евгений Наздратенко был губернатором с многолетним стажем. Но как бывший рабочий-сварщик и старатель артели по золотодобыче, он был всего лишь доверенным лицом рабочего народа. Он избирался в условиях протестного голосования, не имел в крае реальной административной силы и слабо влиял на события.

Говоря о недостатках квалификации арбитражных управляющих как менеджеров, к сожалению, Наздратенко не  вполне  понимал  истинные  причины  событий. Арбитражным управляющим квалификация не была нужна. Они отрабатывали заказы элит по переделу собственности.

Собственность Приморья была доходной. Предприятия, нарушая таможенное и валютное законодательство, легко могли покупать рыбное сырьё, перерабатывать и продавать готовую продукцию иностранцам прямо “с борта” рыболовецкого сейнера (а это часть территории России), зарабатывая валюту. Собственные уловы элитной рыбной продукции – сайра, лосось, красная икра и крабы, закатывалась в баночки на плавбазах прямо в море и с борта на борт перегружалась на иноземные суда.
Тут же, по режиму приграничной торговли, они могли приобретать импортные товары без налогов и пошлин.

Валютные доходы были целью особо ожесточённого соперничества управленческих кланов за контроль над предприятиями, производящими экспортную продукцию - рыбную и пушную. По просторам края беспрепятственно бродили скупщики пушнины и бригады старателей золотодобычи.

Реальной силой, управляющей краем, была не государственная администрация, а группы акционеров и директоров промышленных предприятий. Между ними шла война за контроль над приватизированной собственностью и право управлять ею. Банкротство стало главным инструментом этой войны. Им, как скальпелем, исполняя заказы, Приморский арбитражный суд и территориально агентство ФСДН резали промышленность края на части и раздавали заказчикам.

Большая часть исков против крупных предприятий, признанных банкротами, (~200 из 250) были инициированы территориальным агентством ФСДН. С арбитражным судом оно работало в слаженной паре, но решающее слово всегда оставалось за арбитражным судом [36].

В крае имелось несколько сотен тысяч юридических лиц. На этом фоне может показаться, что банкротство 250-ти из них не должно было бы определять экономическую погоду в крае. Но эти предприятия были бюджетообразующими, крупнейшими, головными. С их падением рушилась экономика края.
Всего же дел о банкротствах в крае насчитывались тысячи. Иски подавали не только чиновники налоговых служб или государственных внебюджетных фондов, но и банки, предприятия-кредиторы и малоизвестные подставные лица от их имени.

Наздратенко не указывал в своём письме на истинные причины событий, не бил “по штабам”, а бил по “окопам” – по малозначащим и зависимым лицам, исполняющим заказы на доведение предприятий до банкротства и продажу их имущества. Он жаловался в Правительство России  на мелкого чиновника ТАФУ А. Сажнова и жителей края - Ю. Розова, А. Вонгая, С. Коваля.

Наздратенко полагал, что всё дело было в квалификации арбитражных управляющих и если заменить их на опытных управленцев с отраслевым стажем – всё наладится. Это было его заблуждением. В действительности у Наздратенко были рычаги влияния на ситуацию, но он ими не умел пользоваться. Он не опирался на силовые структуры, имел слабый контакт с менеджерами, переоценивал значимость трудовых коллективов.

Как хозяин края, выдвиженец Президента России и доверенное лицо народа Приморья, Наздратенко должен был проявить жёсткую государственную волю,  как это сделали губернаторы Александр Лебедь и Аман Тулеев, и объявить войну организаторам банкротств. Но Наздратенко это не сделал.

Нет сомнений в том, что экономика богатого морскими биоресурсами Приморского края в 90-х годах была искалечена кардинальными реформами и надолго опустилась в глубокую тень. Какой бы сама по себе доходной ни была собственность Приморского края, она до настоящего времени не может обеспечить его устойчивое развитие, прокормить население.

Кардинальные реформы начала 90-х и массовые банкротства середины и конца 90-х на долгие годы отбросили экономику края в хвост рейтинга российских регионов.

Сегодня, в 2016-м, по уровню бюджетной обеспеченности и производства ВРП на душу населения Приморский край в несколько раз отстаёт от среднероссийского уровня. Богатое морскими биоресурсами Приморье стало зоной бюджетного и социального бедствия, депрессивным регионом России, живущим за счёт дотаций промышленного центра. Их размер в краевом бюджете составляет сегодня более 30%.

Такова цена войны кланов Приморья за передел собственности в 90-х и стараний российских реформаторов.