Подслушанный рассказ

Среди деревенских ребят всегда есть особый язык, которого не помнят взрослые. Он, этот язык, живёт как-то, кочует из поколения в поколение и общается на нём мелюзга примерно от трёх до семи лет.
Старшие передают шутки, поговорки, песенки, страшилки и прибаутки маленьким, а потом внезапно взрослеют и… всё. За два-три года те, кому было всего ничего, подрастают и делятся знанием с малышами. Круг повторяется.
Так повезло и мне. Уверен, не было словечек и присказулек, которые обошли бы меня стороной. Но в этом детском языке я застал и нечто гораздо более особенное. Совершенно непонятным образом среди бесчисленных баек жили странные слухи о ловце фей. Никто не знал достоверно или более-менее точно о чём, собственно, речь, но предполагалось, что каждой весной на берег реки приходит волшебный дед и ловит фей. Как хочешь, так и понимай.
Мы с ребятами не раз переговаривали эту сказку, гадали, о чём она, но никакого деда вживую видеть не приходилось. И откуда брались слухи, никто не ведал. И забыли бы может, да только один раз, в мае, это случилось. Мне было пять. И сосед Женька чуть ли не шёпотом на ухо сказал, что вечером на берег явится загадочный дед. «Тот самый?» – равнодушно переспросил я, как бы давая знать, что не сильно удивлён. «Он», – заверил Женька. Охать, ахать и с круглыми глазами переспрашивать: «Неужели? Не может быть!» – у нас не принято. Поднимут на смех, да и только. Оставалось унять сердечный стук, глубоко вдохнуть и дожидаться вечера.
Волшебный дед – так его звали – не Конёк-горбунёк. Не Баба с Ягой и не Кощей на палочке. Эти все выдуманные. На могильных он тоже, вроде бы, не похож. Не из того теста. Да и само слово «феи» слышалось странно, по чужому. Необъяснимо. Но язык не врал. Ему верили безоговорочно.
Место, шестым ли чувством, то ли с чьего-то голоса, знали все. Над излучиной реки, на противоположной стороне, возвышалась белая, побитая уже ветрами и временем скала. Не то чтобы высокая, но других таких поблизости не найти. На этой скале он и должен был появиться. К закату нас собралось человек десять. Небольшими группками ребята расселись поблизости и ждали. Старшие пару раз уходили курить в ложбину, наказав свистнуть немедля, если появится. Остальные играли в ножички. Сомневаться, может и сомневались, покуда ни один не сказал, будто сталкивался с дедом раньше, но ждали с нетерпением, поглядывая во все стороны. Конечно, не выдержав, кто-то спрашивал, откуда он. Да какой. В основном пожимали плечами. Вроде, зареченские о нём знали больше. Даже видели когда-то. Но ни одного из них с нами не оказалось, поэтому разговоры гасли сами собой. И с момента, когда Женька, сосед, произнёс, как свечу задул: «Идёт!» – всё в памяти врезалось, будто кадры немой кинохроники.
Звать никого не пришлось. Ребятня была в сборе. Наблюдали молча. По берегу шёл человек. К скале вела узкая тропка у самой воды. Фигура, и вправду, по виду напоминала деда. Минут через пять человек начал подниматься по косогору, и его стало видно отчётливо. По нам в ту пору все, кто старше двадцати, были глубокие старцы, поэтому возраста не скажу, но у Волшебника была длинная борода. Только не совсем седая, а большей частью чёрная. И гладко зачёсанные назад, такие же чёрные волосы. Из наших так никто не стригся. В остальном – обычный, деревенский. Рубаха, штаны, сапоги с высокими голенищами. Волшебный дед, заметно было ещё издалека, чуть прихрамывал и сильно сутулился. Поэтому шёл медленно. И, кстати сказать, ни разу даже не взглянул в нашу сторону. По мере того, как он взбирался на гору, сомнения, что мы видим того самого, которого ждали, как-то отпали потихоньку. Становилось страшновато. До сумерек было ещё далеко, только закат розовел всё ярче и ярче, но по спине уже зашелестел предательский холодок. Думаю, не у меня одного. Мы переглядывались и спасало то, что все рядом. В общем, где стояли, там и остались.
Дед поднялся почти на самую вершину и теперь был ясно слышен звук его шагов. Правая нога худая, тонкая, и голенище сапога не громко, в такт ходьбе, прихлопывало по ней, словно ладонью. От этого звука становилось совсем жутко. Лица почти не было видно. Борода и усы. Только нос – здоровенный такой! – и глубоко посаженые глаза где-то под бровями. Не разглядел лица никто.
Ну, человек. Ну, пришёл. Бывает же. И опять до конца не верилось даже, что это тот самый Волшебный дед. Может и не он? Только откуда вообще здесь взялся. И не страшно было, когда разглядели его, а волнительно. Сами ведь собрались, не зная точно, зачем. И на тебе, тут как тут. А дед точно не из наших. Чужой. Никто его раньше, разумеется, не видел. Но не призрак. Дед как дед. Подошёл, прихрамывая, к самому краю скалы и аккуратно опустился на камень. Сел. Камень там, как скамья. Мы глядим, глаз не сводим. Не здороваться же.
А дед времени не терял. Отдышался вроде, огладил бороду разок и вынул из кармана – хорошо видно! – нить шёлковую. И давай на пальцы наматывать. Колыбелькой. У нас девчонки так умеют. А нить длинная, кольцом. Дед пальцами колдует – она в узор ложится. Глядели во все глаза, а не заметили мы, как он ещё и свистульку ивовую в рот сунул. И засвистел тихонько. Нежно так. Сказать, чтоб после этого мурашки по спине не поползли – не скажу. Поползли. Да что там, мы уж все так плотно друг к другу в тот момент были, что локти чувствовали. Ну, не до гордости. Смотрим.
А дед свистит и свистит. Всё нежнее, всё тоньше. И закат на той стороне реки всё краснее, всё гуще становится. Уже кирпичный почти. Чудится, будто дед его таким делает. Свистом своим. Сложил узор из нитки, руки вместе поднял над головой, замер. Вот тут всё и случилось. Это и обсуждали потом, перекрикивая друг друга. Но сошлись в одном: буквально через мгновение вокруг деда этого волшебного как будто воздух всколыхнулся, как будто появилось странное что-то. Существа какие-то. Числом может пять, может шесть. А кто и настаивал, что десяток. Шмели не шмели, не разглядеть. Кружатся. И всё. Ни одного звука, только свист тихий-тихий…
А видно хорошо, что феи – как ещё сказать! – крыльями машут. По виду крупнее даже летучей мыши. Не телом, правда, а размахом крыла. А может и не крыло это было. И не тёмные они совсем. Нет. Прозрачные. Будто и правда из воздуха. Дед не шевелится. Руки всё так же вверх, пока… одна фея прямёхонько ему в узор нити между ладоней – бух! И опять колыхнулся воздух… и свет вокруг – померк вроде...
А он ловко руками взмахнул, нить перед собой бросил и, как фокусник, ей богу, платком накрыл. Белым. Откуда платок – не знаю. Но на этом всё и кончилось – поймал одну, а остальные феи исчезли. Всё стало ровно, прозрачно и свистулька стихла.
Вечер, скала, река внизу, деревня на том берегу… Ничего больше. Закат густой только, хоть ложкой его хлебай.
Дед нить в один карман сунул, платок в другой, свистульку выплюнул куда-то. Медленно поднялся, со вздохом как бы, и пошёл обратно. Своим путём.
По тропке.
Вниз.
Только голенище сапога опять: "Хлоп-хлоп, хлоп-хлоп..."

© Игорь Шляпка, 2021
Фото сайта Pinterest