Плита

«Да, человек смертен, но это еще полбеды, плохо, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус».
М. Булгаков «Мастер и Маргарита»

На стене висело объявление: «Помогите найти человека! Ушел из дома и не вернулся…» Прочитав объявление, я отправился дальше, сожалея о том, что не в состоянии чем-либо помочь этому бедолаге.
Буквально в этот же день (видно объявление всё-таки зацепило меня), припомнился мне один трагический случай, который произошел в феврале 1961 года в одном подмосковных городов. Итак.
Юрий Ильинский проходил службу на базе Черноморского флота. Подразделение, где служил Юрий, имело звучную аббревиатуру: «ЭПРОН». «ЭПРОН» - звучит более чем романтично, что-то вроде «эскадрон гусар летучих», а между тем это «Экспедиция подводных работ особого назначения». Их задача: прокладка подводных коммуникаций, расчистка фарватера, поднятие на поверхность затонувших судов и тому подобное. Юрий был «водолазом-подводником» - «наша служба и опасна и трудна…» Как-то так.
За успешное выполнение поставленной задачи Юрий был поощрен командованием краткосрочным отпуском на родину – десять суток, не считая дороги. Подарок судьбы. Мечта любого солдата и матроса.
Молодость не знает усталости. Обняв старушку-мать и, стряхнув дорожную пыль, вечером того же дня наш моряк, как Чацкий, попал «с корабля на бал», точнее на танцпол в городском клубе. Пришел Юрий в морской форме: «ленты за плечами, как флаги за кормой» и все такое.
Местная шпана собиралась взять матроса на слабо, но посчитав, что в клубе должно быть немало бывших «флотских» и «десантуры», которые сразу «впишутся» за моряка, правильно оценив обстановку, отказались от этой «плохой идеи». Вопросов к моряку не возникло.
«Слабый пол» тоже в свою очередь не остался равнодушным к «морскому волку». Чтобы привлечь внимание к своим персонам, некоторые барышни принялись обмахивать себя косынками, якобы им душно, «дайте мне атмосферу…» Другие громко неестественно хохотали, либо шумно вздыхали, закатывая глаза.
Но Юрию приглянулась кареглазая девушка в штапельном платьице, скромно стоящая с подругой в уголочке. Юрий подошел и пригласил кареглазую на медленный танец. Точно не могу сказать какой - может фокстрот, а может вальс-бостон. Не в этом суть. Просто так обычно и завязываются знакомства. Вы согласны?
Девушку звали Машей. Машей Смирновой. После танцев Юрий проводил Машу домой. А далее – всё, как у всех: «букетно-конфетный период», «встречи-расставания, радости свиданья…» По окончанию отпуска, Юрий отбыл в часть дослуживать оставшийся год. Целый год летали любовные письма с юга на север и с севера на юг. Демобилизовавшись, Юрий вернулся домой и вскоре они с Машей расписались.
Юрий устроился работать на авиаремонтный завод механиком-наладчиком цехового оборудования. Мария работала там же в отделе снабжения.
Своего жилья у молодых не было: «в примаках» Юрий жить не пожелал – пришлось скитаться по чужим углам. Через два года Юрию как ударнику производства выдали ордер на комнату в семейном общежитии.
Общежитие в те годы – это шлакоблочный барак-времянка на 20-25 семей, с «удобствами» на улице, для помывки – к услугам городская баня. Отопление печное. Отапливались дровами и углем. Пищу готовили в комнате на керосинке или керогазе, на общей кухне сохло белье. Полстраны покрывали такие бараки.
Интенсивное капитальное строительство началось только после войны. Строили четырехэтажные добротные кирпичные дома, в последствии получившие название «сталинок».
Квартиры в «сталинках» выгодно отличались продуманной планировкой: просторные комнаты, большая кухня, раздельный санузел, встроенные шкафы и антресоли, паркетные полы, потолки высотой 3,20 метров, балкон. Живи да радуйся! Как говорил комдив Чапаев: «Помирать не надо!»
Но жилье такого класса было доступно далеко не каждому «гомосоветикусу». Прежде всего, в «сталинках» поселялось начальство всех уровней и рангов, научно-техническая интеллигенция, известные спортсмены, крупные ученые, Герои войны и Труда. Справедливости ради, надо сказать, что были в «сталинках» и коммунальные квартиры для простых работяг на 2-3-4 семьи.
Но вернемся к нашим героям. Ильинские ютились в тренадцатиметровке. Из мебели: «кровать с никелированными шишками», гардероб, дерматиновый диван, этажерка со стопкой книг, обеденная тумбочка, вешалка да резиновый коврик у двери. Вот и всё «хозяйство».
В семейной жизни всяко-разно случается. «Ссоры  раздоры» не миновали и Ильинских. Но «милые бранятся – только тешатся. Не так ли? Бытовые неудобства считали временными.
Начальство поощряло Юрия  как ценного работника. Помимо хорошей зарплаты, он постоянно получал квартальные премиальные. Как-то раз к Юрию подошел парторг завода Валентин Васильевич Рябов и предложил подумать о вступлении в Партию.
- Рекомендации тебе я дам, а пока – держи вот, прочти на досуге, - и протянул ему Устав Партии.
Через несколько дней фотография Юрия Ильинского красовалась на Доске Почета.
Юрий чувствовал, что крепко встал на ноги и уже подумывал пересесть на «железного коня» - мотоцикл «Ирбит», и о поездке с Машей в Крым. Что мы не работаем? Чем мы хуже других? Возьмем и махнем с тобой в Ялту! – говорил он Маше. Но недаром говорится, если хочешь рассмешить Господа Бога – расскажи о своих планах на будущее.
В тот февральский день ветер дул с каким-то особым напором и яростью. В комнате Ильинских было прохладно: рассохшаяся старая оконная рама не удерживала тепла. Маша, кутаясь в шерстяной платок, готовила ужин. Как на грех кончились дрова, печка быстро остывала. Юрий надел свой флотский бушлат, на ноги – кирзачи, взяв топор, собрался идти колоть дрова. Дрова лежали в сарае во дворе.
- Приходи поскорей, не задерживайся – сказала Маша – мне надо сказать тебе одну очень важную новость.
- Яволь, мой генерал, - в шутку ответил Юрий и шагнул за порог. Как думал на 15 минут.
Но, не через 15, ни через 20 минут, ни через час Юрий не появился. Машу охватила тревога. Подумала: может хоккей к соседу зашел посмотреть, да и увлекся или с приятелем на кухне пиво пьет, что на него не похоже.
Нервы не выдержали, и Маша оделась и пошла на поиски пропавшего мужа. Зашла к одному, другому, третьему – никто ничего не знает, никто ничего не видел и не слышал. Мария – в милицию, благо милиция рядом находилась.
Так и так – говорит дежурному милиционеру – муж ушел дров наколоть, да и пропал. Дежурный ей сказал, что обычно говорят в подобных случаях: может он у любовницы остался, может в карты сел играть с мужиками, может на Луну улетел, в общем – «приходите завтра».
- Да что вы ерунду несете – вспылила Маша. – Какая любовница, причем здесь Луна?
- Вы гражданочка, не кипятитесь – раздраженно сказал сержант. – Я вам русским языком объясняю: приходите через 3 дня и пишите заявление, как положено по закону.
Маша повернулась и ушла ни с чем. Всю ночь бедная женщина ходила по окрестным дворам, искала и звала мужа. Наконец под утро Марию свалила усталость и она, как была в одежде, так и провалилась в тревожное беспамятство.

Подойдя к сараю, Юрий открыл покосившуюся дверь и, освятив фонариком подсобку, увидел, что дров – кот наплакал. Поблизости строили пятиэтажный панельный дом. «Пойду на стройку, там как-нибудь дровишек пошукаю» – решил он. На стройке уже отрыли под фундамент котлован, смонтировали подъемный кран и завезли панельные железобетонные плиты. Плиты стояли, как стойкие оловянные солдатики и лишь ждали команды, когда их пустят в дело. Каждая плита была со всех сторон обшита тесовыми досками. Мощный прожектор хорошо освещал всю стройку и его электропроводка свисала до самой земли, как змеиный клубок.
Оторву от плиты пару штук, до завтра хватит, а дальше видно будет – рассуждал Ильинский. Выбрав крайнюю доску, подошел и просунул лезвие топора в зазор между доской и бетонной дурой. Резко рванув топор на себя, доска не поддавалась, держалась до последнего. Юрий решил изменить тактику и подцепил доску с другого края. Рывок, еще рывок, доска начала нехотя со скрипом поддаваться. Вышел один гвоздь, за ним пошел второй, казалось еще одно усилие, «еще одна попытка»… Юрий ухватился руками за конец доски, потянул… и, вдруг плита качнулась, подалась вперед и всей своей громадой обрушилась на него. Удар был такой сокрушительной силы, что не оставил моряку ни единого шанса. Юрий Ильинский скончался мгновенно. Тело так и обнаружили с обломком доски в руках.
Эпилог.
Дальше – рутина. Морг. Опознание. Похороны.
Хоронила Юрия Ильинского вся улица. Играл духовой оркестр. Гроб несли на руках до самого кладбища. Старухи, идя за гробом в толпе шушукались: «Грех! Бог наказал!» Начальство отделалось кто легким испугом, кто простым выговором. Прокуратура, чтобы случившееся (не дай Бог) дошло до Москвы, возбудила уголовное дело, и сразу же его закрыло с формулировкой: «за отсутствие состава преступления». Стройку тут же обнесли двухметровым забором, а в бытовку посадили ночного сторожа.
Маше, чтобы не поднимала шуму, город выделил комнату в «сталинке», ей оформили пенсию по случаю потери кормильца, представив гибель Юрия как несчастный случай: «поскользнулся, упал, очнулся – гипс – закрытый перелом».
Юрий так и умер, не узнав, что скоро у него должен родиться ребенок. Об этом Маша хотела рассказать ему в тот роковой день. Дом, при строительстве которого погиб Юрий Ильинский достроили через полгода. Единственный молчаливый свидетель происшествия хранит свою мрачную тайну.