Волшебный мир

 
Моя душа родилась маленькой чистой и пустой, постепенно наполняясь неосознанной любовью к родителям, медленно впитывая окружающий мир и осознавая себя в нём. Первыми друзьями стали сказки, очаровывая волшебством, пугая злом и радуя добром. С них началось заселение её маленького пространства. Почему-то первым солидным гостем стал ранний Максим Горький и раскидал по этому невидимому миру идеалы красоты и романтики. А потом пошло-поехало. Сегодня маленький мир в душе кажется бескрайним, и я могу бесконечно бродить по нему, наслаждаясь зримыми образами, накопленными всей моей жизнью.

Маленькая деревенька среди буйной природы – оазисы детского романтизма. Журчащие весёлыми весенними ручьями и пыльные летом сельские дороги. Цветущие сады весной. Громогласное кваканье лягушек, заглушающее даже любовную песнь соловья. Дурманящий аромат распустившейся черёмухи под окном и перекличка петухов на рассвете. Перелески с мшистыми грибными полянками, залитые солнцем. Заросшая ивами речушка с тихими заводями, покрытыми жёлтыми кувшинками и белыми лилиями.  Пёстрое разнотравье летних лугов со смешенным ароматом смолки, медуницы, ромашек и десятком пока ещё неизвестных ей скромных цветов. Слепые дожди, весенние грозы, зимние вьюги и сказочные, покрытые инеем, сады Снежной Королевы с искрящимися на солнце голубыми сугробами. Всё останется в детской душе. Навечно.

Я приближаюсь к удивительному месту. Здесь оживают картины незабываемых приключений: индеец Оцеола поднимает на дыбы своего скакуна, за ним тенью проплывает всадник без головы, вдали океан несёт на своих волнах пиратские корабли, а я вместе с героем ищу таинственный остров с сокровищами. Картинка меняется, и я вижу безлюдный берег океана, фрегат, выброшенный штормом на песок с порванными ветром парусами. В те далёкие времена я знала названия всех корабельных снастей, мачт и парусов. Сегодня многое забылось, и всё-таки почти вся библиотека приключений и фантастики живёт на этом пространстве и не даёт скучать душе.

От незабываемых приключений перехожу к морю Жалости из слез, пролитых над погибшей Му-Му, детях подземелья, некрасовскими зайцами, много позже его наполняли реки страданий героев мировой классики. Над морем белая птица расправляет крылья и летит по радуге к солнцу, и мне хочется лететь следом за ней к радости побед над всеми жизненными стихиями. Мне ещё не подрезали крылья, и я уверена, что преодолею любые преграды.

Посетив Париж на закате дней, я вернулась в забытый, но родной город, который был со мной всегда. Гюго, Бальзак, Мериме давно рассказали о нем мне, заворожили династиями, религиозными войнами, тайнами королевских дворов и интригами. Их город был необыкновенно хорош по сравнению с увиденным реальным. Разочарование захлестнуло, но через пару дней он открылся с другой стороны и снова заворожил.
В своём саду путешествий я могу бродить часами из одного города в другой и наслаждаться новым проспектам и древним улочкам с булыжной мостовой, ощущая дыхание времён.

Куда бы я ни пошла по извилистым тропинкам волшебного мира, я не могу пройти мимо зачарованных садов любви, которые начинаются с первого маленького нежного и светлого садика, словно нарисованного акварелью. В нём живёт молоденький кустик мимозы, который напоминает мне о самой первой любви, которая, как и её листочки, съёживается от любого грубого прикосновения.

Из этого садика можно пройти по заросшим тропинкам в другие сады: из хрустальных слез, из тихого смеха, туманов и камней, роз и можжевельника. Там слышатся то звуки поцелуев, то страстный шёпот, то печальные голоса поэтов. И всегда неожиданно я утыкаюсь в тупик со склепом плотских утех, ключ от которого недавно потеряла и даже не пытаюсь его найти. Моя последняя любовь уже случилась и живёт в самом красивом саду волшебного мира.
Но к этому дому вечной памяти постоянно приходит импозантный мужчина с седыми висками и огромной связкой всевозможных отмычек, который настойчиво пытается открыть запертую дверь. И дверь всё чаще сдаётся перед его желанием и склеп вечной памяти превращается в дом воскресшей памяти земных удовольствий.  Мужчина живёт иллюзией моей вечной молодости, а мне остаётся только благодарить его за это. Я покидаю эти места, переполненная всеми оттенками чувств: пробуждающих весенних, тёплых и ласковых летних, немного печальных осенних и бодрящих зимних.

Впереди центр моей вселенной, который воскрешает во мне сонм противоречивых чувств. Перед глазами цветущий луг, уходящий за горизонт, с белыми аистами на нём. Но я-то знаю, что дальше за этой притягательной картиной семейного счастья скрываются непроходимые топи пережитых обид и слёз. Я обойду их стороной и погуляю по лугу, по которому бежит ко мне навстречу маленькая девочка с большими серыми глазами, наполненными детским восторгом. Она бежит ко мне и к папе, чтобы разделить с нами свою радость.
Я сжимаю детскую ладошку в своей руке и скрываюсь от всех в самом святом оазисе с названием Материнство. В нём я живу как в воспоминаниях, так и наяву. Стоит только закрыть глаза, и взрослая дочка превращается в пухленькую малышку, в само счастье, не исключающее постоянную тревогу. Материнское счастье без него не существует.

Осенний сад. Вот над кустом уже увядших хризантем роняет слезы Тургенев, в другом уголке среди багряно-жёлтых клёнов вопрошает к Господу Ходасевич: «Почему на склоне лет хочется ещё любить и любимым быть? – Но с последним опавшим листом успокаивается, – Жизнь хоть и зовёт последними обманами, больше нет соблазнов – не вернусь. Я убегаю от них туда, где мне подарит хоть каплю оптимизма Александр Сергеевич, для которого осень не только унылая пора, но и очей очарованье!
Осенний сад. Сад, в котором я – учитель, но ещё так хочется побегать учеником на бесконечном поле чьей-то Мудрости, чтобы узнать главную Тайну. Увы, пока ни философия, ни физика с метафизикой так и не открыли занавес перед её величеством - смыслом нашего бытия. Расщепили атом, а истина осталась сокрытой, единой и неделимой.

Доброе, чуткое, светлое, нежное,
Как солнышко тёплое и бесконечное...
С малых ногтей и до исчезновения
Ждёшь-ожидаешь его: Откровения.
Кто мы, откуда и зачем мы живём?
Но Истина скрыта. Уйдём без неё…

Я оставляю себе Надежду и пытаюсь опереться на Веру и бессонными ночами брожу по пустыне вместе с теми, кто ищет землю обетованную, пытаюсь проникнуться их верой, потом присоединяюсь поочерёдно к тем, кто ищет Шамбалу и Беловодье.  Мне очень хочется найти дорогу к единой Вере, объединяющей всех. А пока я иду снова за своим крестом и мучаюсь вопросом: – Куда идём и что ищем, если Ницше давно всем сказал: «Бог умер»? Потом вспоминаю, что истинная вера не задаёт вопросов. А караван продолжает идти, и я вместе с ним, ибо Вера – последнее пристанище души.

Я чувствую, что нечто, похожее на неё, живёт где-то и в моем внутреннем пространстве, оно похоже на некую фантасмагорию в туманном облаке, которая шаманит, гадает и молится одновременно, морочит голову и путает сознание. Это, конечно, не Вера, это скорее Морок. Я часто засовываю голову в эту туманную неопределённость, пытаясь что-то разглядеть и разгадать в проявляющихся нечётких образах, но ничего не разгадав, выныриваю из него, насыщенная мистическим настроением.

Впереди хорошо утоптанная и широкая дорожка к дому, похожему на замок. В нем поселился нечистоплотный и не совсем добрый Опыт, сын Ошибок. Мы родственники, потому что Ошибки мои кровные. Опыт живёт один в своем королевстве, но дружит со всеми, кроме нечисти. С ней у него давно подписан договор о нейтралитете. Я не люблю ходить к нему в гости, потому что он начинает давать советы, промывать мозги, натягивать поводки комплексов. Он считает Хозяином себя. Я научилась говорить с ним на равных, вовремя останавливать его припадки рационализма и индивидуализма под знаменем современного циничного времени. Мы давно нашли золотую середину нашего общения.

Жаль, что стала подводить память, она забывает о самых далёких и чудных местах. Пора почистить все дорожки и аллеи, освободить некоторые уголки от хлама пустых обид и ненужных мелочей. Я оставлю самое главное: светлую память об ушедших родителях и всех тех, кто дарил мне любовь и радость, всё прекрасное, что вызывало восторги и радость. А обиды, ошибки, несбывшиеся мечты и утраченные иллюзии заточу в подземный бункер, захлопну дверь и потеряю ключ.
Я нарисую солнце в одном краю неба и ласковое море под ним, в другом краю – звёздное небо. Я сохраню родительский домик в ещё молодом саду, а рядом с ним построю беседку для друзей, песочницу для внуков, и сказочный волшебный мир будет ещё долго жить в моей душе. С ним я не чувствую себя одинокой. А придёт время, и я тихо уплыву…

…На маленьком плоту
Сквозь бури, дождь и грозы,
Взяв только сны и грёзы
И детскую мечту.

Ина больше года не прикасалась к дневникам. Пришла пора их закончить, описав события последнего времени. Для этого надо будет снова пережить то, что невозможно пережить, надо снова падать в пропасть и видеть, как сердце разбивается вдребезги, окрашивая острые камни в красный цвет.
Если бы она знала, что с началом написания первых строк саги, как памяти о жизни самых близких людей, взваливает на себя такой неподъёмный груз, никогда бы не притронулась к «перу».  «Хочешь быть счастливым – не ройся в своей памяти», сказал мудрый человек. 
Ей казалось, что воспоминания будут в основном радостными. Снова казалось, снова ошиблась.  И где теперь взять силы для завершения почти десяти лет работы, если внутри пустыня? Пришлось окунуться в далёкое детство и в тот волшебный мир, который она создавала всю жизнь, чтобы в дни испытаний он наполнял её энергией. И пока она его вспоминала и описывала, энергия наполняла её полудохлую тушку, названную поэтом сосудом… В нём уже не было пустоты, в нём поселился её мир, мерцая всеми цветами радуги.

14.11.2014 Отрывок из романа «Русская сага»
Тина Вальен
Стихи автора
Стихи (Лоза Ю.)