Прости меня, моя душа

“Прости меня, моя душа. Присядь же рядом, тенью, птицей. Дай заглянуть в твои глаза, они всю жизнь мне будут сниться.”

Стоял я в самой глубине, темной и удобной.  Стоял грязный, как свинья. А одет весь с иголочки, кроссовки чистенькие белые. И так стало тошно, так хотелось пить. Такк хотелось тишины. Чистого.
И я решил по честному зайти, заглянуть себе в душу, туда, где не был много лет, чтобы напиться радости и утешения, как в детстве. Пройти через ее улицы, на колени упасть, а потом плакать счастливыми слезами… И может, больше не потому, что чувствовал вину, а потому что невозможно было оставаться там,  где я был.
И я спустился в себя, а там… Одни развалины, обесточенные, засохшие. Я ничего не узнал, понимаешь. Там убираться, вскапывать, сеять и только тогда может еще что-то будет…

Но была там одна комната. Ничто её не тронуло, ни время, ни грех, ни уныние. И я стою в дверном проеме, и мне страшно зайти.  Зайду и не смогу вернуться обратно. И что уж там, придется тогда шевелиться. А я этого ой как боюсь. Всех этих движений.  Может только в них и есть жизнь, да только сложно мне теперь это.
И я застрял в коридоре и теперь ни в одном из этих миров. И застыл, боюсь шагнуть. И не существую словно. Ем, сплю, смеюсь, а меня не существует. И никто этого не знает, никто не видит. 
Но знаешь в этом коридоре, сама вдруг приоткрылась дверь и возникла небольшая  щёлка, туда в другой мир, домой. А там мелькают люди, звери, деревья, поезда. И птицы летят низко, и оставляют в небе голубые узоры…
Там недавно я видел маму, она долго расчесывала свои светлые волосы, и о чем-то думала, искала кого-то глазами. Вокруг все было так светло, а она все искала… Кого-то ждала. И так у меня защемило что-то… Так не кстати. Страшное чувство. Но как же хорошо на секунду было. Больно. Я этой боли даже обрадовался немного, дурак.

Ад не наказание, это твой собственный
 выбор. Вот и все. И начинается он уже на земле.  Это как замкнутый круг, комната без дверей и окон. А нужно просто  иметь храбрость ухватиться за руку, все еще протянутую тебе в твоей темноте. Нет ничего сложнее и проще.

Мы все ищем чистого, но потом говорим сами про себя: я же с этим чистым не вытерплю, еще не дай Бог запачкаю, мне же и так удобно. Мне удобно.

Знаешь, что у меня осталось?  Наблюдать за теми, у кого чувства чистые, простые, вдруг в словах, в лице проскальзывают, это не спрячешь. Они дотронутся до тебя, как дотрагиваются добрые собаки, как мама по голове гладила, как девушка целовала в открытую ладонь. Без похоти. Нежность для меня самое необъяснимое. Вот если ребенок тебя спросит, что это? Как ты скажешь? Нужно ли вообще объяснять ему то, что он знает лучше тебя? Я не могу понять, как нежность рождается. Она никогда не получится специально. И, когда её вижу, тогда улыбаюсь, как живой.

Как меня возможно любить? Я уродливый внутри, в моей душе гниют подаренные мне смыслы, дары, таланты, отданная мне любовь... И в этом месиве уже своя экосистема. Ее сложно нарушить. Если Создатель и есть, даже Он устал от меня.

Только знаешь, иногда, когда ветер теплый и тихий подует, окутает, чем-то похоже, как ребенка пеленают, и словно есть Кто-то...А потом проходит несколько минут, и ты веришь. Веришь, что тебе показалось.
Как меня можно любить?

И я все стою в этом коридоре, смотрю в эту щелку, в которой свет.
 Там, знаешь, сегодня лошадь ходила в поле, черная на чистом снегу.  Жевала яблоко чистое, розовое. И на лошади мальчик сидел, уткнувшись в ее гриву. Он ни о чем не думал. Просто сидел. С красными щеками и счастливый. Вот он любил, так, как никому не дано.
Я бы все отдал... Но у меня ничего нет. Только оправдания.