В темноте

В маршрутке:
- Как понять, что между тобой и любимым человеком все кончилось?
- Твоим состоянием после всех сомнений станет почти невесомая гармония, когда ты будешь испытывать благодарность за все хорошее, что было, и за все плохое, чему не бывать.

***

Доэпиграф: это тяжело читать, и если есть возможность, - не читай.
То, что ты сейчас счастливый человек, говорит о том, что ты все делаешь правильно. Если твое счастье не со мной, мне должно это принять, потому что думать, что ты счастливый человек - счастье для меня. Другое, не полное счастье-счастье, но тоже из семейства счастьевых.

Эпиграф: я знаю, что, возможно, когда-нибудь ты прочитаешь это. Знай, что все, что я сделала не правильно, глупо, резко, необдуманно, нелепо, я сделала именно потому, что не думала головой, теряя ее от любви к тебе, любя тебя, и абсолютно потерявшись в том молчании между нами. Я второй раз в жизни тонула, и моя глупость, ревность, гордость, упрямство тянули меня на дно, а на берегу ты, человек, умеющий плавать. Но ты не смотришь в мою сторону, а я не сумела крикнуть.
Когда я тонула в первый раз, в обычной реке, меня спас незнакомый парень. Он стоял на берегу с девушкой и девушка, заметив меня случайно бросив в мою сторону взгляд, ему показала на меня и он меня вытащил уже утонувшую и наглотавшуюся воды буквально за волосы. Если б девушка не заметила меня и не показала ему, я бы тогда утонула. Потому что другие люди на берегу были все чуть в стороне и не заметили бы. Крикнуть у меня не было возможности и сил. Была глухонемая паника.
А когда я тонула в нашем молчании, на берегу около тебя не было такого человека, который бы показал тебе, что я гибну. Поэтому так горько вышло...
Ты не знаешь, но с момента нашего знакомства я искала более оплачиваемую работу, мои резюме были раскиданы по двум городам, моему, и твоему. Я мечтала только о том, что будет новая работа и зарплата позволит снять для нас жилье, обеспечить нас необходимым. Сейчас когда у тебя другой человек, новая работа и новые возможности у меня появились. Нам не хватило для вселенского счастья совсем чуть чуть: моего здоровья, умения рассказывать о бедах, и твоего терпения ко мне, бесконечно любящей тебя и все, что с тобой связано. На работе было... ты знаешь что. Дома было... ты знаешь что. Мы болели осенью вместе с моей маленькой собакой. Обе чуть не откинули коньки, котик. Но я спасла ее своей любовью. А мне наверно просто повезло: я снова дышу. Пусть она любит тебя сильно.
А мне остается только помнить. Не могу забыть тебя. Ты лучшее, что подарила мне моя взрослая осознанная жизнь. Именно о тебе я думала в тот момент кризиса, когда казалось, что сейчас умру. Ты в мыслях, желание быть в твоих руках, и обязательно поехать на Байкал. Ты и я. Чтобы после Байкала никогда не расставаться, превратившись навсегда в мы. Самая крупная ошибка моей жизни: не реализовать это. Прости что я не смогла синхронизировать свою разумность со своей глупой непрагматичной любовью и делать правильные поступки. Я люблю тебя, Свет Очей. И чувствую утрату родного человека. Я тебя люблю даже тогда, когда это ничего уже не значит. И не изменит. И не вернет. Видишь, даже синхронизированная с мозгами любовь остается глупой и непрагматичной: знает, что не нужна, а остается любовью.
***


Между нами был свет.
С нами был свет.
И в любой темноте было не страшно идти вперед. Было видно тебя.
С тобой у каждой секунды был вкус, как будто это не крохотная частица жизни, а бутылка самого дорогого в мире вина. В каждую минуту слетали пробки с шестидесяти таких пьянящих наполненных виноградным солнцем бесценных амфор.
Когда я разучилась дышать, мне надо было посидеть в темноте, я укуталась в шарф, чтобы как будто уединиться, и думала, что когда все пройдет, наш свет будет там же, где всегда: между нами, с нами.
Я ошиблась, ты прости. У меня была глухонемая паника. Я кричала тебе тишиной, кричала, что мне плохо, но я не могу тебе об этом словами сказать, если ты молчишь равнодушием. Я не видела тебя через шарф, и ждала, что ты опустишь его мне на плечи, что ты не дашь мне остаться без тебя.
Знаешь, как в детстве, когда страшно, малыши закрывают глаза руками, в надежде что страшное так быстрее пройдет. Я закрыла глаза. Мне хотелось развидеть наше молчание, обратить твое внимание, и оказаться с тобой.
Но все вышло наоборот.
Выключив свет, ты оставляешь мне темноту и страх.
Я протянула руку в твою сторону, но не встретила твоей ладони.Но услышала шаги: ты уходишь. Тебе жаль... В твоей жалости звенела милостыня нелюбящего безнадежно влюбленному.
Твое решение уйти насовсем проскрипело в темноте как ножницы по стеклу. Хорошо, режь стекло... И уходя, ты делаешь это невыносимое скрипение все тише, тише, уносишь его с собой.
Я постою здесь, как забытый на сцене шкаф, все-равно пойду дальше, покружившись птицами счастья над теми домами и улицами, к которым прикасался наш свет.
В темноте тоже живут люди.
Многие из них даже не знают, что бывает свет.
Кто-то выключил этот свет осознанно.
Другие, как я, остались в темноте, потому что люди, с которыми светло, выключили свет осознанно и ушли насовсем.
Умная гордость всегда сильнее глупой любви. Так ее, бей, бей сильнее, ножом, палками, камнями, топи ее в сточной канаве, пристрели, удостоверься. Сдохла любовь? Плачет? так придави ее, придуши. Так темно, что не видно, дышит эта дура или нет.
Но чтобы убедиться в завершенности преступления, тебе пришлось бы подойти ко мне.
А между нами будет свет. И эта дура закашляется, но встанет. И она вечно все прощает.
И подсознательно мы знаем это.
Поэтому я просто иду вперед в темноте. И сбиваю воспоминания, стоящие на пути, как кегли.
Кегли падают, кегли падают как снег.
И растают как снег.
Вон кегли про продуктовый... После работы я звоню тебе когда покупаю домой хлеб, сыр, консервы... Пока ты что-то говоришь, твой неповторимый голос как музыка Шопена обволакивает меня, то и дело шепчу тебе почти неразборчиво, очень тихо: я люблю тебя. И не раз этот теплый шепот заставлял улыбнуться или посмотреть на меня косо каких-то проходивших мимо людей. Еще бы! Взрослый человек стоит возле замороженных куриц, где-то между пачками чая и конфетным рядом, или у полок со стиральным порошком, и глядя на унылое филе или какой-нибудь Пемолюкс признается в любви. Вряд ли такое еще где увидят.
Еще кегли. Какие-то консервы, сыр или макароны так мне понравились, что спешу сделать фото для тебя, отталкивая от витрины бабушку с рубиновым компотом и долговязого типа с металлической корзинкой.
Они смотрят на меня как прокуроры на каторжника, им невдомек: ты должна получить мои особо важные фотографии.
А однажды, пока я говорила с тобой по телефону о том, что ты скоро ко мне приедешь, мне отказали все инстинкты и мозги, и на голову грохнулся дорожный шлагбаум. Разве умный человек попадет в такую переделку... Нет, умному я и понюхать ее не дам: это абсолютно моя судьба.
Кегли падают не сами: их роняет мяч, запущенный людьми. Вот стоят еще кегли про аттракционы, на которые никогда и ни с кем не пошла бы, от одной мысли сковывает дыхание, а с тобой взлетала под самые облака, и вцепившись в твою руку знала: ты есть, остальное неважно, даже если фантастически ужасно и разрывает горло воплем из одной единственной буквы, на которую кончается твое имя, и начинается мое.
Умная гордость возьмет все призовые на гонках причинно-следственных связей. Поздравляю. Сильному сопернику проигрывают в борьбе, умному сопернику - без нее.
А сопернику в темноте проигрывают одиночки.
И вот скажи мне, а на кой черт мне золотая медаль в этой темноте?
Такая свобода, что даже золото равняет с говном.
Говном нельзя заканчивать, могут читать высококультурные люди...
Закончим с чего начали: между нами был свет.